ИЗ ИСТОРИИ ТРОИЦКОЙ ВАРНАВИНОЙ ПУСТЫНИ

Троицкая Вариавина пустынь принадлежит ко множеству скромных обителей средневековой Руси, которые со временем исчезли с исторической карты, оставив по себе смутные воспоминания и редкие документальные свидетельства. Обитель располагалась на реке Ветлуге – левом притоке Волги примерно в ста пятидесяти километрах к северо-востоку от Нижнего Новгорода и в трехстах к северо-западу от Казани в глухих лесных местах южной части обширного Галичского уезда, входивших в XVI столетии в так называемую Унженскую осаду. По-видимому, именно на бывшем месте расположения пустыни ныне существует населенный пункт Варнавино. Время основания обители доподлинно не известно. Житие ее основателя Варнавы Ветлужского, составленное в 1639 г. и дошедшее до нас в списке 1751 г., не содержит на этот счет каких-либо конкретных сведений. Памятник в русле позднейшей агиографической традиции привязывает данное событие к ближайшему после Куликовской битвы времени, сообщая, что тогда было положено начало массовому строительству общежительных монастырей и пустынь, и что якобы «в то же время и преподобный отец Варнава, яко же повествуют ведущи и слышащи от самых его уст, прииде из града Устюга во пределы пустые на реку Ветлугу и хождаше по брегу тоя реки, обрете себе место на брегу тоя реки Богом показанное на Красной горе, <...> изволи на том месте преподобный Варнава жити, <…> поживе же сей преподобный отец Варнава на той Красной горе до преставления своего 28 лет и ночи огде месяца иуния в 11 день, тут же бе и погребен благочестивыми на верху тоя горы». Далее в Житие сказано, что после смерти Варнавы берега Ветлуги стали активно заселяться людьми, пришлые монахи устроили на месте его пустынного жития обитель, в которой воздвигли Троицкую церковь, а «над гробом» подвижника ими была поставлена церковь Николая чудотворца, «и от того времени прозвася тот монастырь Варнавина пустынь» ¹.

Обнаруженные в столбцах Поместного приказа и частью публикуемые ниже документы проливают свет на раннюю историю Троицкой Варнавиной пустыни. Они дошли до нас в составе спорного дела 1644 г. по тяжбе между старцами пустыни и дьяком Степаном Кудрявцевым о землях по реке Ветлуге ². В ходе [149] разбирательства старцами были представлены списки с пяти грамот – жалованной 1551 г. (см. № 1), указной 1607 г. (см. № 2) и трех указных 1614–1624 гг., а также девять платежных отписей 1632–1635 гг., свидетельствующих о принадлежности спорных земель им. Кроме того, приказными были подняты материалы предыдущей тяжбы тех же сторон, имевшей место в 1636 г. В частности, из этого дела была заимствована указная грамота Галичской четверти 1607 г. (см. № 3), происходящая из архива местных черносошных крестьян. В итоге, после рассмотрения в приказе представленных документов и проведения на месте соответствующего обыска варнавинские старцы выиграли дело и в феврале 1646 г. получили на спорные земли послушную грамоту.

Из материалов спорного дела и представленных старцами грамот мы узнаем о целом ряде драматических и просто любопытных эпизодов из истории Троицкой Варнавиной пустыни в XVI – первой трети XVII в. Обратим внимание, что в Поместный приказ были поданы списки, а наиболее ранняя грамота передана даже в изложении. По утверждению старцев, подлинные документы сгорели у них во время пожара пустыни в 1629 г. Однако, как выясняется, это была далеко не первая напасть, пережитая к тому времени обителью. Так, в жалованной грамоте 1551 г. находим прямое указание на то, что некогда располагавшийся на Великом погосте Троицкий монастырь-пустынь пребывал в запустении «от мору от корчеты». Возобновителю пустыни строителю Савватию были пожалованы обширные угодья в бассейне реки Ветлуги между устьями речек Волы и Усты, которые по самым приблизительным рассчетам простирались вдоль по течению реки не менее чем на сто двадцать километров. В силу своего пограничного положения пустынь, очевидно, испытывала постоянную угрозу захвата этих угодий как черемисой (марийцами), так и русскими крестьянами, активно осваивавшими заволжские окраины, что нашло косвенное отражение в той же грамоте Ивана IV. Урегулированию подобных конфликтов между варнавинской братией и волостными крестьянами посвящены обе грамоты 1607 г.

Уже в Смутное время в 1610/11 г. Троицкая Варнавина пустынь стала жертвой крестьянского бунта, в результате которого она была сожжена, а монашествующая братия избита и разогнана. Спустя три года настоятель пустыни черный поп Тихон так описывал эти события: «И в прошлом де во 119-м году того монастыря крестьяне Климко Максимов да Осипко Емельянов, да Софонка Васильев с товарыщи, не хотя за монастырем жити и их слушати, и научили на него, на Тихона, того ж монастыря старца Иева и детей его и племянников. И тот де Иев по их научению в том монастыре наши грамоты и крепости монастырские и казну у них поймал насилством без нашего указу и его де, старца Тихона, бил и грабил, и монастырь сожгли, и братью розогнали, а иных побили». Тихон просил власти о приписке пустыни к Казанскому Спасо-Преображенскому монастырю «для бережения», что было согласовано им с тамошним архимандритом Макарием, и что в итоге было одобрено указной грамотой от 20 марта 1614 г.

Весьма любопытно, но спустя десять лет после приписки пустыни к Спасо-Преображенскому монастырю варнавинская братия заняла обратную позицию и обвинила Тихона в своеволии, якобы тот затеял все вопреки их мнению «хотя монастырьскою казною завладети». Как сказано в челобитной старцев, после приписки пустыни спасский архимандрит Макарий «от них из монастыря прежних государей и царей и великих князей всеа Русии жаловалные грамоты на вотчины и на всякие угодья поймал к себе в монастырь, и тот де их [150] монастырь и досталь без жаловалных грамот опустел, и впредь братье прокормитися не чем». В ответ Макарий заявил, что «жаловалных де никаких грамот в том монастыре в те поры он, архимарит, не заехавал, а выкупил де он те грамоты (155[1] и 1607 г. – А. А.) в Унженском монастыре у игумена Саватея, а выкупу дано тритцать пять рублев, а опричь де тех грамот иных никаких грамот, ни крепостей у него нет, и от них не вываживал». Более того, архимандрит выдвинув встречные обвинения: «И в прошлом же де во 123-м году послал он, архимарит, от собя из монастыря в тот Троецкой монастырь для строения и оберегания старцов и слуг добрых, а с ними послал на церковное и на монастырское строение ризы и книги, и денги, и хлебные всякие запасы, всего на двести на пятдесят рублев. И в прошлом же де во 128-м году тот же черной поп Тихон з братьею, не хотя у него, архимарита, з братьею быти в послушанье, тое нашие грамоты (от 20 марта 1614 г. – А. А.) не слушают и строителя и слуг, которые посланы были от них из Преображенского монастыря, ограбя, из монастыря збили и казною всею завладели». Такова была ситуация на декабрь 1624 г., когда казанским воеводам С. В. Головину и П. И. Секирину была послана указная грамота о переписи имущества Троицкой Варнавиной пустыни и подчинении здешней братии спасскому архимандриту Макарию. Однако в ходе спорного дела 1644 г. варнавинские старцы выступали вполне самостоятельно, из чего можно заключить, что им все же удалось избавиться от опеки спасских властей.

Возвращаясь к Житию Варнавы Ветлужского, следует отметить, что наряду с такими традиционными элементами этого жанра как тропарь, кондак, молитва преподобному и описание всевозможных чудес, исходивших от его мощей, памятник содержит оригинальную и более позднюю по происхождению выписку – «1751 году, генваря в 9 день выписано вкратце Варнавины пустыни како в прежния лета даны быти жаловалныя грамоты» ³. Составитель выписки варнавинский иеродьякон Никодим так определил круг своих источников: «Выписано из ево чюдотворца обители со старинных выписей и з жалованных государевых грамот» ⁴. Отсылая читателя в довольно запутанной форме к выписи из дозорных книг на вотчины пустыни от 28 января 1664 г., Никодим перечисляет три «грамоты», якобы упомянутые в ней – Василия III от 26 июня 1530 г. на имя старца Савватия, Ивана IV от 25 июля 1551 г. на имя старца Иова и царя Федора Ивановича от 8 марта 1595 г. на имя старца Феодосия ⁵. У нас есть большие сомнения в том, что автор выписки точно понял и передал содержание источника. Так из публикуемой жалованной грамоты Ивана IV следует, что именно строитель Савватий возобновлял пустынь в 1551 г., а не Иов; последний в качестве ее настоятеля упомянут в 1594 и 1599 г. Отсюда проистекают наши сомнения в отношении упомянутых Никодимом грамот Василия III и царя Федора Ивановича. И тем не менее, эти сведения нельзя игнорировать, по крайней мере, до тех пор, пока не будет разыскана сама дозорная выпись.

В значительно большей степени заслуживают доверия выписки Никодима из действительно имевшихся на тот момент в архиве обители документов. За период до 1613 г. в источнике фигурируют следующие два документа. [151] Первый – это обыскные речи «града Унжи посадцких и пушкарей, и уездных Верховских, и Понизовских, и Нейских, и Копишовских волостей крестьян» от 12 сентября 1604 г.: «По указу царя Бориса Феодоровича разными чинами крестьянами сказали: Владел старец Савватий по государеве грамоте государя царя Ивана Васильевича всея России Великим погостом и рыбными ловлями от Волу вниз до Усты реки. И оной старец Савватей немного на том погосте побыл. Да еще от черемиския войны на тот погост пришол пустынник духовной старец Варнава, жил пустынным житием лет с пятнадцать, а преставился во 112 году. А на строительство место Иева прислан с Москъвы Феодорит старец Писарев, а Иев сослан к со(ло)ветским во смирение» ⁶. И второй – это подтвердительная жалованная грамота Василия Шуйского от 22 июня 1606 г.: «Царь и великий князь Всилий иванович всея России пожаловал Троицы и Николая чюдотворца пустыни строителя старца Давыда Хвостова з братиею лета 7114 году, июгя 22 день. И оная копия з грамоты против прежняго царя и великого князя Ивана Васильевича всея россии от Волу реки до утья Усты реки на путо место а подлинной ничего не сказует, где она имеется» ⁷.

Иеродьякон Никодим, процитировав обыскные речи 1604 г., по-видимому, сам того не подозревая, привел ценнейшее свидетельство по истории Троицкой Варнавиной пустыни, заставляющее в корне пересмотреть версию авторов Жития Варнавы Ветлужского о времени жизни преподобного. В контексте сообщения унженских посадских и крестьян о духовном старце Варнаве, как об их современнике, совсем по другому воспринимается цитируемая выше ссылка Жития на неких свидетелей, якобы слышавших из уст самого преподобного, что тот пришел к берегам Ветлуги из Устюга. Столь вопиющий анахронизм вряд ли был бы допущен составителями Жития, если бы на момент их работы (1639 г.) не были живы очевидцы, непосредственно общавшиеся с Варнавой. Правда, других сведений о Варнаве Житие не содержит, но при этом весьма показательно, что все описываемые в нем чудеса имели место не ранее второго десятилетия XVII в. Таким образом, есть серьезные основания полагать, что и в том и в другом случае речь идет об одном человеке. В этой связи также становится ясным, почему имя Варнавы не фигурирует в названии пустыни ни в 1551, ни в 1606 г., а появляется только в 1607 г. Очевидно, должно было пройти какое-то время после смерти подвижника, прежде чем троицкая братия осознала себя его духовными наследниками.

№ 1

1551 г. июля 26. – Жалованная данная обельная грамота ц. Ивана Васильевича строителю Троицкой пустыни Савватию на земли и угодья по р. Ветлуге в Унженской осаде Галичского у., с подтверждениями: 1) ц. Федора Ивановича 1594 г. октября 31 строителю Иову; 2) ц. Бориса Федоровича 1599 г. февраля 27 строителю Иову.

Список з государевы жаловалной грамоты слово в слово.

Царь и великий князь Иван Васильевич всеа Русии пожаловал есми строителя старца Саватия и дал ему свою царскую грамоту по его челобитью. Что он бил челом мне, а сказал, что на диком лесу на рек[е] на Ветлуге на Великом погосте бывал монастырь, а в [нем] были храмы Живоначалныя Троица и Никола ч[у]дотворец, а запустело де то место от мору от корчеты, а после мору завладела луговая черемиса, и з[а]росло место диким лесом болшим, а по наволоком в[ы]мойки, и облегли мхи и болота и ржавцы, а земля худ[а] песчана. И ему, старцу Саватью, на реке на Ветлуге на Великом пошете божие милосердие Живоначалную Т[роицу] и великого чюдотворца Николу ставити и монастырь строити и братию призывати. Да ему ж есми пож[а]ловал к тому монастырю на церковное строение и на ц[ерко]вной обиход братье на пищу пашенные земли и черно[го] лесу, и рыбных ловель, и всякого угодья от Волу речки вниз [к] Ветлуге реке до Усты речки по обе стороны Ветл[уги] реки с наволоки и с речки, и с озерки, и с потоки, и со вся[ким] угодьем по той Ветлуге реке по обе стороны по речка[м] и по потокам. Руских людей называти безпенно почин[ки] ставити и поля росчищати. А за межю руским людем и черемисе не ходити и пашни не пахати, и се[на] не косити, и угодья не угодовати. А з горо[до]выми людми, ни с волостными тягла моего и ни[ка]ких податей не тянути. А случится строителю Са[ва]тею, или по нем иной строитель или игумен, или старцом или слугам в городе или в волости монас,[тыр]ского запасу купити или продати, пошлин с ни[х] наших не емлют и явки с них нет.

Писан на Москве, лета 7059-го, июля в 26 день.

А у государевы жаловалные грамоты припись ди[я]ка Василья Колзакова.

И во 103-м году, октября в 31 день бил челом государю царю и великому князю Федору Ивановичю всеа Русии строитель Иев з братьею, чтоб государь пож[а]ловал, велел грамоту подписати на свое царьское имя. И государь царь и великий князь Федор Иванович всеа Русии сее грамоты слушал, и выслушав, Живоначалные Троицы и чюдотворца Николы что на реке Ветлуге на Великом погосте строителя Иева з братьею пожаловал, велел им сю грамоту подписати на свое, царево и великого князя Федора Ивановича всеа Русии, имя, а велел ходити о в[сем] по тому, как в сей грамоте писано. Лета 7103-го, октября в 31 день. А приписал дияк Микита Румяной.

И во 107-м году, февраля в 27 день сю грамоту царь Борис Федорович слушал и велел подписать н[а] свое имя: Божиею милостию мы, великий государь царь и великий князь Борис Федорович всеа Русии самодержец и сын наш царевич князь Федор Борисович всеа Русии, по [сей] грамоте Живоначалные Троицы и чюдотворца Н[и]колы что на реке на Ветлуге строителя Иева з [бра]тиею пожаловали, сее у них грамоты рудити н[е] велели никому ни в чем, а велели ходить по тому, как в сей грамоте писано. Лета 7107-го, февраля в 23 [153] день. А приписал государя царя и великого князя Бориса Федоровича всеа Русии дияк Василей Нелюбов.

Уп.: Каштанов С. М. Хронологический перечень иммунитетных грамот XVI века. Ч. 2 // АЕ за 1960 год. М., 1962. С. 138. № 653 (по «списку»-изложению XVII в.: ГИМ ОПИ. Ф. 440. Опись Троицкого. № 749); РД. М., 1997. Вып. 1. С. 162. № 70.

№ 2

1607 г. марта 20. – Указная грамота ц. Василия Ивановича на Унжу Гавриле Шипову об обеспечении владельческих прав Троицкой Варнавиной пустыни на земли по р. Ветлуге в Унженском у.

Список з государевы жаловалные грамоты слово в слово.

От царя и великого князя Василья Ивановича всеа Русии на Унжу ⁸ Гаврилу Шипову. Писали к нам из Галича Федор Чередов да Селиверст С[ы]тин, велено им по нашей грамоте Живоначалн[ые] Троицы Варнавины пустыни строителю Давыд[у] Хвостову з братьею отказати в монастырь вотчину их монастырскую по реке по Ветлуге на Великом погосте от Волу речки вниз по Ветлуге реке до Усты речки по обе стороны Ветлуги реки и с речки, и с озерки, и со всяким угодьем. А Унженского уезда Понизовския волости крестьяном в тое их монастырьскую вотчину вступатися не велели. А которые Понизовские волости крестьян[е] живут в той их монастырской вотчине, а ныне за монастырем жити не похотят, и тем крестьяном веле[ли] возитись назат в Понизовскую волость и велено жити в Понизовской волости по-прежнему. И они по нашей грамоте на Унжу Живоначалные Троицы Варнавины пустыни Понизовские волости крестьяном их монастырскую вотчину отказывати посылали, чтоб они в тое монастырскую вотчину не вступались. И Понизовские волости крестьяне Тихон Васильев Крымской да Пронка Микитин, да Якушко Сабуров с товарыщи нашие грамоты не послушали, учинились силны, и сказывают ⁹, что им за монастырем не жити и строителя Давыда Хвостова з братьею не слушати. И нам бы о том велеть указ учинить.

И как к тобе ся наша грамота придет, и т[ы] б тотчас Живоначалные Троицы Варнавины пустыни строителю Давиду Хвостову з братьею велел монас[тыр]скую вотчину по реке по Ветлуге на Великом погосте от Волу речки вниз по Ветлуге реке до Усты речки по обе стороны Ветлуги реки владети по прежней нашей жаловалной грамоте. А Понизовские волости крестьян Михалка, Пронку Микитина, Якунку Сабурова с товарыщи, и которые в монастырскую вотчину въступаются, или будет иные их товарыщи крестьяне за монастырем жити не похотят, велел ¹⁰ давать на крепкие поруки з записми, а за поруками велел их вывести назад в Понизовскую волость, где кто наперед того жил. А будет в Понизовской волости дворы их не порожди, и ты б их посажал на пустые участъки, а в монастырскую вотчину вступатися не велел. А будет которые монастырские крестьяне, на тех крестьян воровство смотря, не учнут строителя Давыда Хвостова з братьею слушати, доходу монастырсково платити, изделия на монастырь делати, и ты б тех крестьян за ослушание велел бить батоги и велел в тюрму метати дни на два и на три, чтоб впредь неповадно наших грамот ослушатися. [154]

Писан на Москве, лета 7115-го году, марта в 20 день.

А припись у государевы жаловалной грамоты дияка Петра Жалябовского.

№ 3

1607 г. июля 19 – Указная с прочетом грамота ц. Василия Ивановича (Галичской четверти) на Унжу губному старосте Федору Роздеришину о запрещении старцам Троицкого монастыря-пустыни вступаться в черносошных крестьян Великого погоста на р. Ветлуге в Унженской осаде Галичского у.

Список з грамоты слово в слово.

От царя и великого князя Василья Ивановича всеа Русии на Унжю губному старосте Федору Роздеришину. Били нам челом Галицкого уезда Унъжеской осады Великого погосту что на реке на Ветлуге бортники Федка Онисимов да Офонка Кузмин, а сказали, послана де наша грамота на Унжю к прикащику к Улану Томилову по их челобитью, а велено им жити по-прежнему за нами на старых своих займищах, а Троецкого монастыря и Николы чюдотворца старцом ими владеть не велено. И ныне они на тех своих на старых займищах дворов своих поделывать и хором новых ставить не смеют, и ко 116 году ржи сееть и лесов розчищать вновь так же не смеют, блюдяся старцов. А которые грабленые крестьяне, и те де крестьяне на старые свои займища итти и ржи сееть не смеют же. А ныне де многие крестьяне хотят вновь починки розчищать, а ¹¹ без нашего указу селица не смеют, блюдяся старцов. И нам бы их пожаловать, велеть им жить за нами по-прежнему и крестьян называть, и починки ставить, и рожь сееть.

И как к тебе ся наша грамота придет, и ты б Унъженского уезда на реке на Ветлуге на Великом погосте крестьяном велел ¹² жить за нами по-прежнему и дворы им строить, и займища заимать, и крестьян называть, и лес розчищ[ать], а Великого погосту Троецкого монастыря старцом отказал, чтоб они впредь в [них] не вступались и их ни в чем не ведали, и доходу на монастырь не збирали, и изделья делать не велел, а велел того Велик[ого] погосту крестьяном доходы збирать на нас и платить в нашу казну в Галицкую четь.

А прочет сю нашу грамоту, списав с нее противень, отдал бы еси Великого погосту крестьяном, по чему за нами жить и доход в нашу казну платить.

Писан на Москве, лета 7115-го году, июля в 19 день.

По[шлин] дана полтина.

А припись у грамоты дьяка Гри[горья] Елизарова.

Комментарии

1. РГАДА. Ф. 188. Д. 1222. Л. 16 об.–18. Благодарю А. Г. Авдеева, обратившего мое внимание на этот источник.

2. РГАДА. Ф. 1209. Столбцы но Галичу, № 459/20335. Б/п.

3. РГАДА. Ф. 188. Д. 1222. Л. 74-78.

4. Там же. Л. 77 об.

5. Там же. Л. 74, 74 об.

6. РГАДА. Ф. 188. Д. 1222. Л. 77.

7. Там же. Л. 77, 77 об.

8. В ркп. ошибочно: Уржум.

9. В ркп.: отказывают.

10. В ркп.: велеть.

11. В ркп. пропущено.

12. В ркп.: велеть.

Текст воспроизведен по изданию: Из истории Троицкой Варнавиной пустыни // Русский дипломатарий, Вып. 6. М. Памятники исторической мысли. 2000