ПРОДОЛЖЕНИЕ

(1560 — 1563 гг.)

“ЛЕТОПИСЦА РУСКОГО”

Того же зимы, генваря, царь и великий князь положил опалу свою на боярина на князя Ивана Дмитреевича Белского за его измену, что преступил крестное целование и клятвеную свою грамоту, [158] а царю и великому князю изменил, хотел бежати в Литву, и опасную грамоту у короля взял; а со князем же Иваном хотели бежати дети боярские царя и великого князя Богдан Посников сын Губин, Иван Яковлев сын Измаилов, да голова стрелецкой Митка Елсуфьев, той ему и дорогу на Белую выписывал. И царь и великий князь князя Ивана посадил за сторожи на Угрешском дворе, а животы его велел запечатати, а с двора его возити их не велел, а Митке Елсуфеву велел вырезати язык за то, что князя Ивана подговаривал в Литву бежати он, а Ивана Измайлова и Богдана Посникова велел казнити торговою казнью, бити кнутьем по торгу, и сослал их с Москвы в заточение в Галич. Того ж году, марта, приехал ко царю и великому князю из Литвы от Жигимонта Августа короля посланник Барколаб Корсок с грамотою, а писал король ко царю и великому князю в своей грамоте, вскладывая неправду на царя и великого князя, да и о Ливонской, земле писал, что за нее стояти хочет, а назвал Ливонскую землю своею землею. И царь и великий князь королева гонца к королю отпустил, а от писал с ним х королю о всех королевых неправдах, как король царя и великого князя бесчестил, царем его не пишет, и как Крымского подымает на крестьянство, и которые грамоты посылал король Полский с своим посланником с Михайлом с Харабурдою ко царю Крымскому, подымая царя на государевы и великого князя Украины, и государевы воеводы Данило Адашов с товарыщи литовских гонцов на Днепре погромили да и Крымских, как шли из Крыму в Литву, и грамо(ты) королевы и с ними посылные у литовских гонцов поймали и прислали ко царю и великому князю. И с ними послал царь и великий князь с Барколабом к королю же, на обличение его неправде, что бессерменство подымает на крестьянство, также через крестное целование вступается король в Литовскую землю, и царя и великого князя город Тарвас взял, и людей пограбил, и которым злохитроством сестры своей за царя и великого князя не дал, ссылался с Крымским, о всех его неправдах писал к нему подлинно. И поехал литовской посланник Борколаб с Москвы (с) сво(е)ю грамотою месяца апреля.

Марта ж в 25 день, царь и великий князь Иван Василевич всеа Русии с Жигимонтом Августом королем, додржав перемирие, по перемирным грамотам, до Благовещениева дни, и за королево неисправление послал в Литовскую землю рать свою, а велел Шигалею царю отпустити и Смоленска царевича Ибака, да [159] царевичя Тахтамыша, да царевича Бекбулата, да бояр и воевод Ивана Василевича Шереметева Болшова да Ивана Михайловича Воронцова и иных воевод многих со многими людми, и с татары, и с мордвою. И они пришли в Литовскую землю на святой неделе безвестно и воевали Оршу, и Дубровну, и Мстислав, и слободы у Орши пожгли, а у Дубровны посады пожгли и полон многих поймали. А и Стародуба велел итти путивльскому наместнику князю Григорю Мещерскому с товарыщи, и они воевали могилевские и чичерские и пропонские места.

И пришли воеводы из Ливонских изо всех мест со всеми людми, повоевал, дал Бог, здорово.

А того ж лета, с марта с 25 дни, как с Литовским королем перемирие отошло, и царь и великий князь велел быти на Луках царю Семиону Касаевичю Казанскому, да царевичю Канбуле, да бояром и воеводам князю Ивану Ивановичю Пронскому, да князю Ондрею Михайловичю Курбскому, да Петру Васильевичю Морозову, и иным своим воеводам со многими людми. А в Холму велел быти бояром своим князю Ивану Федоровичю Мстиславскому, да князю Петру Ивановичю Шуйскому, да князю Петру Семеновичю Серебреного со многими людми. А в Дорогобуже велел царь и великий князь быти бояром и воеводам князю Петру Михайловичю Щенятеву, да князю Ондрею Ивановичю Нохтеву-Суждалскому, да князю Петру Семеновичю Серебреному со многими людми.

Того ж лета, апреля в 25 день, в суботу, на третием часу дни, загореся чердак на цареве и великого князя постелных хоромех от каменные трубы, и, Божиею милостью, взошли на чердак плотники многие и огонь угасили.

Того ж месяца, погорели во Пскове посады все и в городе дворы, и житницы все, и наряд городовой.

Того же месяца в 14 день, послал царь и великий князь на Днепр воеводу своего князя Дмитрея Ивановича Вишневецкого, а с ним каневские черкасы, и велел ему недружбу делати царю Крымскому и королю Литовскому.

Того ж месяца в 27 день, царь и великий князь, по прошению Исмаиля князя Нагайского, отпустил в Нагаи племяника его Магмет мурзу Иоси(юсу)фова сына княжова, а взял его полоном и с женами на Волге голова стрелецкой Данило Хохлов.

Того ж лета мая в 3 день, отпустил царь и великий князь сына своего царевича Феодора к Николе Чюдотворцу Зара(й)скому молитися. [160]

Того ж месяца в 21 день, по Велице дни на восмой неделе, в четверг, царь и великий князь Иван Василевич всеа Русии пошел на свое дело литовское, а стояти ему в Можайску, а шел царь и великий князь к Борису и Глебу на Арбат пеш за образы, а с ним царь Александр Казанской, и бояре, и дети боярские многие, которым с ним быти на его деле, а со образы шел архиепископ Ростовский Никандр, и архимандриты, и игумены, и слушал царь и великий князь обедню у Бориса и Глеба на Арбате. А отслушав обедню, сел на аргамак, а пошел на свое дело, а заежжал молитися в Новой девичь монастырь. И перевезся реку на Дорогомилове и за рекою кушал. А стан ему был первой в его селе в Крылатцском, а в Можаеск пришел того ж месяца маня в 24 день, в неделю. А на Москве царь и великий князь оставил детей своих, царевича Ивана, да царевича Федора, да брата своего князя Юря Василевича, а приказал сыну своему царевичу Ивану по вестем во все городы обережение к воеводам писати от себя, и всякие свои земские дела приказал делати сыну своему царевичю Ивану, а бояр оставил у детей своих Данила да Никиту Романовичей Юревых, Василия Михайловича Юрева, Василия Петровича Дковля, князя Василия Ондреевича Сицкого, а околничих: у царевича у Ивана — Ивана Ивановича Чюлкова, а у царевича у Феодора — Василья Ивановича Умново-Колычова, и дворян, и детей боярских многих, а у брата своего у князя Юря Василевича боярина своего князя Ивана Ондреевича Булгакова, да дворецкого его князя Александра Ивановича Прозоровского и детей боярских. А в Серпухове царь и великий князь велел быти князю Володимеру Андреевичю, а со князем Володимером Андреевичем велел быти своим воеводам, слузе князю Михаилу, да боярину князю Александру Ивановичем Воротынским, и иным воеводам со многими людми.

Того ж лета мая в 28 день, царя и великого князя боярин и воевода князь Ондрей Михайлович Курбской с товарыщи ходил с Лук Великих к Витебску, и острог взяли, и пожгли, и посады у города у Витебска все пожгли, и наряд в остроге поймали, и людей в остроге многих побили, и села и деревни около Витебска пожгли, и повоевали места многие. А назад идучи от Витебска, у города у Сурожа посады пожгли, и людей многих побили, и многие Литовские места воевали, и пришли, дал Бог, на Луки здорово.

Того ж лета, июля в 7 день, приходил ко Мценску Крымской царь Девлет Кирей да с ним дети его царевичи Колга Магмет Кирей царевич да Адал Кирей царевич; и государь царь и [161] великий князь в то время был в Можайску в великом собрание для литовского дела. И пришед наперед царя, царевичи и стояли у Мценского посаду два дни и в посаду приступали, а во Мценской уезд войну роспустили, а в городе тогда был воевода князь Федор Иванович Татев-Хрипунов с украиными людми не со многими. И князь Федор, вылазя из города, с детми боярскими о посаде билися, и посаду им жечи не дали, и крымских людей побивали, и языки у них поймали. А на третей день сам царь пришел ко Мценску и с нарядом, и к посаду приступал до вечера и далние дворы у посада, которых было уберечи не мошно, те татарове дворы пожгли, а ближних дворов татаром жечи не дали. А о вечерне царь того же дни и от города отступил, а в ночи коши отпустил, а на завтрее сам царь со всеми людми и прочь пошел от города. А которые языки у них иманы, и которые люди выехали на царево и великого князя имя, и те сказывали, что царя Крымского поднял на царевы и великого князя украины Жигимонт Август король Полский и казну великую для того ко царю прислал, и царь Крымский чаял того, что царь и великий князь пошел на литовского короля. И заслыша царя и великого князя, что стоит в Можайску со многими людми, а в Серпухове князь Володимер Ондреевич и царевы и великого князя воеводы по многим местом со многими людми, и царь пошел от Мценска спешно, понеже бо приходил в невеликой силе, толко едва собралося с ним до пятинатцати тысящь всех Крымских людей, и не прихаживал бо, бяше царь николи в такове малее собрание. А отстали были от царя, идучи ото Мценска Девеи мурза, да Мустофа ага, и иные князи и мурзы крымские, и войну роспустили к Болхову и на Белевские места. Пришел тогда из Карачева воевода Василей Ондреевич Бутурлин с болховичи и с карачевцы, Болховских мест воевати им не дали, но и во многих местех в загонег крымских людей побили, и языки имали, и полон многой отполонили. Тогда ж приидоша из Серпухова воеводы во Мценеск, и за царем тогда на поле ходили воеводы, слуга князь Михайло, да боярин князь Олександр Ивановичи Воротынские, и иные воеводы со многими людми, которые были с воеводами по берегу для крымских людей бережения, и ходили за ними до Коломака и до Мерчика, и не сошли воеводы царя Крымского, потому что пошел от Украйны спешно. А царь и великий князь тогды, царева для скорово отходу ото Мценска, из Можайска за царем от себя людей не посылал, чтобы людей не изволочити для литовского дела. Того ж лета, июля в 10 день, приходили ко царю [162] и великому князю Ивану Васильевичю всеа Русии в Можаеск Датцского короля послы Емерал Боргофместер, да Яков Броконгуз, да Ян Трос, да писарь дохтор Сахариас, да брата Датцсково же короля Арцимагнуша писарь Френрик Грув, и били челом царю и великому князю от Датцского Фредерика короля о Ливонской земле. И царь и великий князь с Датцским с Федериком королем велел зделати на докончании, а дал ему в Ливонской земле остров Езель да Викцкой уезд, а на острове Езеле город, по неметцки Зонем борих, а по чюдски Масар, а в Витцской земле городи: город Апсал, город Лод, слобода Старая Перповская, город Касть, город Леял, Костел девичь в Леале слободами, да в Колывани двор бископль, да дворы поповские, тое Колыванские бискупли ропаты, да две мызы — мыза Яколь, мыза Фюгуфел, а в Курской земле Бискупли дръжавы Куского, город Пиктем, город Артен Менден, городок Донданген, городок Неингуз, городок Анботоден, городок Сакен, городок Етьвван. Те городы и островы были изстари ко Езелскому бискупству, а опричь тех имен, и иных городов от города от Риги, и от города от Колывани, и от всее Ливонские земли, и от Курские короля Датцсково послы в государя своего место Фредерика короля отступились, что государю их, Фредерику королю, вперед до Ливонские земли ни до которых дела нет; на том и докончалные грамоты пописали, и крест на грамотах Целовали, а в грамоте писали государя своего Фредерика короля государю царю и великому князю приятелем и соседом, а преж того Датцской король Иван и Фредерик король и иные короли писалися в докончалных грамотах и в посылных с прежними великими государи московскими братом. А из Можайску царь и великий князь Датцских послов отпустил, а послов своих в Датцкую сказал князя Онтона Михайловича Ромодановского-Ряполовского, да Ивана Михайловича Висковатого, да дьяка Петра Григорева сына Совина. А пошли княз Онтон с товарыщи из Ругодива с Датского короля послы вместе на их кораблех сентября в 15 день.

Того ж месяца июля в 22 день, царев и великого князя боярин и воевода князь Петр Семенович Серебреной с товарыщи писали к государю в Можаеск, что они ходили из Дорогобужа в Литовскую землю ко Мстиславлю. И у Мстиславля верхние посады пожгли, а которые люди литовские из города выходили, и они тех людей побили, и прислали с того дела пятдесят языков литовских, а семи, дал Бог, в Дорогобуж пришли здорово. [163]

Того ж месяца июля в 28 день, писали ко царю и великому князю Ивану Василевичю всеа Русии из Свияжского города боярин и воевода князь Ондрей Иванович Каптырев с товарыщи, что нашли горние люди Бичюра Муратовской с товарыщи на поле, на Нагайской стороне, в озере в Кургуте серу горячую, а от Свияжского города до того озера до Кургута коими днищь с семь, и из того озера к Москве и в иные государьские городы серу возили на всякие государьские обиходы.

Того ж месяца июля в 31 день, приехали ко царю и великому князю Ивану Василевичу всеа Русии в Можаеск с поля, с Днепра, черкаские казаки Михалко Кирилов да Ромашко Ворыпаев и сказали, что князь Дмитрей Вишневецкой государю царю и великому князю изменил, отъехал с поля с Днепра в Литву к Полскому королю со всеми своими людми, которые с ними были на поле, а людей его было триста человек. А приезжал по него на Днепр из Киева брат его князь Михайло Вишневецской да князь Дмитрей же Вишневецкой, а с собою взял в Литву казацкого московского атамана Водопьяна с его прибором, с полскими казаки, а казаков с ним было с полтораста, а которые черкаские Каневские атаманы служат царю и великому князю полскую службу, а живут на Москве. А были на поле со князем Дмитреем же Вишневецким Сава Балыкчей Черников, Михалко Алексиев, Федка Ялец, Ивашко Пирог подолянин, Ивашко Бровко, Федяйко Яковлев, а с ними черкаских казаков четыреста человек, и князь Дмитрей имал их в Литву к королю Полскому с собою силно, и они со князем Дмитреем в Литву не поехали и королю служити не похотели и приехал ко царю и великому князю с своими приборы со всеми черваськими казаки на Москву служити государю царю и великому князю всеа Русии.

Лета 7071, сентября В 5 день. Царь и великий князь Иван Василевич всеа Русии, для своего дела литовского, стоял в Можайску, а пошел из Можайску к Москве, а шел на Боровеск и праздновал на Рождество Пречистые в Боровску, в Пахнутиеве монастыре.

Того ж месяца в 8 день, приехал ко царю и великому князю из черкас пятигорских в Боровеск, в Пахнутиев монастырь, Никита Казаринов сын Голохвастова. А посылал царь и великий князь в черкасы Ивана Борисова сына Федцова да Никиту Казаринова сына Голохвастова посолством к тестю своему к Темгрюку князю Айдаровичю свою радость сказати, как его пожаловал, [164] дочерь его княжну Марию взял за себя, и с ними послал в нему, и ко княгине его, и к детем их, и к племяни их свое великое жалование, платье и денги, и купки, и ковши, и иные суды серебреные, и Иван Федцов розболелся Асторохани, туды идучи, и у Темгрюка князя был Никита един. И Темгрюк князь со всею своею братию и с землею учинился государю в службе, а которые Черкаские князи Темгрюку князю были не послушны, и те, заслыша царское жалование к Темгрюку князю, что царь и великий князь Темгрюка князя пожаловал, дочерь его взял за себя, и они Темгрюку князю учали быти послушны, и дани ему учали давати, и во всем учинилися в Темгрюкове княжой воле.

Того ж месяца в 12 день, в селе в Крылатцком встретили государя царя и великого князя сын его царевич Иван да брат царя и великого князя князь Юрьи Васильевич. А наслег (ночлег) был царю и великому князю в Крылатцком, а на завтрее, сентября в 13 день, царь и великий князь пришел на Москву, а встретил его со кресты отец его и богомолец Макарии, митрополит из всеа Русии, со всем освященным собором у святых страстотерпец у Бориса и Глеба на Арбате, и шел государь царь и великий князь; и сын его царевич Иван и князь Юрий Иванович шли в город за кресты.

Того же месяца в 15 день, царь и великий князь Иван Василевич всеа Русии положил свою опалу на князя Михаила да князя Олександра на Воротынских за их изменные дела, и вотчину их Новосиль, и Одоев, и Перемышль, и в Воротынску их доли велел взяти на себя, и повеле князя Михаила посадити в тюрму со княгинею на Беле-озере, а князя Александра и со княгинею велел посадити в тыне в Галиче за сторожи.

Того ж месяца в 23 день, царь и великий князь Иван Василевичь всеа Русии послал в черкасы пятигорские к Темгрюку князю Айдаровичю посолством Григоря Семенова сына Плещеева, а с Григорем велел послати из Казани и из Асторохани, для бережения, стрелцов и казаков пятсот человек.

А велел государь Григорью Плещееву с стрелцы и с казаки жити у Темгрюка, и слушати его во всем, и ото всех его недругов беречи, и в войну ходити (ь) с его людми вместе, куды его Темгрюк князь учнет посылати.

Того ж лета, октября в 29 день, царь и великий князь Иван Василевич всеа Русии положил свою опалу на боярина на князя Дмитрея Курлятева за его великие изменные дела, а велел его и [165] сына его князя Ивана постричи в черныш и отослати на Коневец в монастырь под начало, а княгиню княже Дмитрееву Курлятева и дву княжон велел постричи в Оболенску, а постригши их, велел вести в Каргополе в Черлмской монастырь.

Того ж лета, ноября в 22 день, писал ко царю и великому князю Ивану Василевичю всеа Русии из Юрева Ливонского боярин и воевода Иван Петрович Федорова, что к нему прислали в Юрев Жигимонта Августа короля Полского рода бискуп Виленский Вахериян, да воевода Виленский пан Миколай Миколаевич Радивил, да воевода Троцкий Миколай Юревич Радивил, пан Тротцский Григорей Александрович Хоткевич, и вся королевская рада, гонца своего Сенку Алексеева, а сказывает: послан на Москву к Макарию, митрополиту всеа Русии, и ко царевым и великого князя бояром, ко князю Ивану Дмитреевичю Белскому, да к Данилу Романовичю Юревича Захариина, и к иным бояром с грамотами о том, чтобы они государю своему били челом и на то наводили, чтобы с братом своим в Жигимонтом Августом королем похотел доброво согласия, и на королевы бы послы дал свою опасную грамоту, и того гонца Сенку Олексеева прислал и с грамотами к Москве; и Царь и великий князь литовскому гонцу велел быти у Макария, митрополита всеа Русии, а велел митрополиту ему отказати, что митрополит вещи церковные, а о деле(х) земских ссылаются бискуп Виленской и королевская рада со царевыми и великого князя бояры, а велел литовскому гонцу быти у боярина у князя Ивана Дмитреевича Белского на дворе его и грамоты у него взяти. А бояром князю Ивану Дмитреевичю Белскому и Данилу Романовичю царь и великий князь дал на королевы послы опасную грамоту, а в грамоте в опасной царь и великий князь писал, нечто рать московская будет в Литовской земле, и послы бы ко царю и великому князю шли ранее, и дело бы доброе постановили, а от царевы и великого князя рати зацепки им никоторые не будет. А отпущен литовские рады гончик Сенка Олексеев с Москвы ноября в 26 день, а велено с ним ехати во Тверь и в Юриев Ливонской Лобану Лвову, а велел его отпустить из Юрева же по тому, которою дорогою приехал, чтобы на государеву рать вести не дал, что царь и великий князь на свое дело и на земское идет на Литовскую землю к Полотцску, а то все король делает ко царю и великому князю присылки неправдою, чтобы ему которое время чем попроизволочити, а х Крымскому царю поминки многие посылая, чтобы стоял на крестьяньство и крестьянскую кровь лил. [166]

Того же зимы, ноября в 28 день, царь и великий князь отпустил с Москвы в Брым к Девлет Бирею царю крымских гонцов Ян Магметя с товарыщи, семи человек, а были они задержаны с крымским послом с Ян Болдуем в Ярославле лет до семи и до восми для царевы Девлеткиреевы неправды, а присылка от царя никоторая не бывала. А писал царь и великий князь ко царю Девлеткирею с Ян Магметем: похочет царь со царем и великим князем дружбы и братства, как дед царя и великого князя князь великии Иван Василевич всея Русии был с дедом его с Минлигиреем царем, был в дружбе и в братстве, и царь бы прислал к послу своему Ян Болдую свой полной наказ или бы прислал своих иных послов, как ему на том дружба утвердити; а не похочет царь со царем и великим князем дружбы и братства, и он бы посла своего Ян Болдуя велел взяти к себе, а татар своих служилых царь и великий князь в Крым ко царю с Ян Магметем не послал, потому — которые татарьские станицы посыланы в Крым ко царю с грамотами, и царь тех татар служилых у себя в Крыму задержал и назад их к Москве ко царю и великому князю не отпустил.

Того же зимы, ноября, царь и великий князь Иван Василевич всеа Русии, советовав со отцем своим с Макарием, митрополитом всеа Русии, и с братом своим со князем Юрием Василевичем, и со князем Володимером Ондреевичем, и со всеми бояры, приговорил, призывая Бога в помощ, и Пречистую Богородицу, и великих чюдотворцов, хотя итти на недрога своего на Жигимонта короля Полского и великого князя Литовского за его многие неправды и неисправления, наипаче же горя сердцем о святых иконах и о святых храмех священых, иже безбожная Литва поклонение святых икон отвергше, святые иконы пощепали, и многая поругания святым иконам учинили, и церкви разорили и пожгли, и крестьянскую веру и закон оставльше и поправше и люторство восприашя, и не токмо мирстии людие, но и игумены, и черньцы, и попы и диаконы Греческого закона крестианьскую веру оставльше, а по своим похотем учинили себе и изобрали люторей и их прелесное учение приняли и, которые крестиане мало в тай веру крестианскую дръжали, ино и те, страха ради, тех безбожных люторей святых икон не дръжаху для ради поругания святым иконом, яко же ни в Срацынской вере в турках, ни в бусурманских языцех таково святым иконам поругание не обретается, а неправды ж королевы и неисправление в грамотах своих пишет ко царю и великому князю [167] со укорением непригожие многие слова и царское имя, что ему государю дал Бог, обрел от своих прародителей извечную свою стариною, и король того имяни сполна не описует; да он же вступается во оборону за искони вечную цареву и великого князя вотчину Вифлянскую (Лифляндскую) землю, что царь и великий князь гнев свой на тех изменников, ливонских немец, распростер и городы ливонские, город Юриев, город Вилиян, город Ракоборь, город Ругодив, и иные многие городы в Ливонской земле поимал, и маистра ливонсково Велим Ферштенберха и бискупа Юревского Гармана пленом свел, и Ливонскую землю за их неправду пленити велел, и те осталные ливонских городов немцы изменным обычаем приложилися к Полскому королю Жигимонту; и король Полской в Вифлянской земле в городех в осталных посажал своих людей и, называя Вифлянскую землю сво(е)ю землею, и царев великого князя город Тарвас Троцкой воевода Миколай Юревич Радивил, со многими людми пришед, взял, и люди побили, и воеводу князя Тимофея Кропоткина с товарыщи с осталными людми свели, и Крымскому царю многие поминки посылает король, и подымает всегда на кровопролитие крестияньское, и пишет к Крымскому царю о том, чтобы николи воевати Московских украин не переставал. И царь и великий князь многажды Жигимонта Августа короля своими послы и посланники и его послы и посланники напоминал, чтобы кровопролития крестиянского не хотел, и в тех делех исправился, и в ыскони извечную его вотчину, в Вифлянскую землю, не вступался и за изменников бы, ливонских немец, не стоял. И Жигимонт Август корол, в том ни в чем не хотя исправитися, но и паче в гордости будучи, хотя кровь крестиянскую розливати.

Того ж лета, ноября в 30 день, царь и великий князь Иван Васильевич всеа Русии входит во святую соборную церковь Успения Пречистые Богородицы и, молебная совершив и у чюдотворного образа Пречистые Богородица Владимерские и у великих чюдотворцов Петра и Ионы и у прочих святых милости прося, приложився. Також в пречестнем храме Архангила Михаила и у прочих святых приложився, и у отца своего гроба, и у прародителей, и своих гробов поклонився, простився. Таже у Михайлова Чюда, у архангела Михаила, и у чюдотворца Алексия молебная свершив. Повеле же отцу своему и богомолцу Макарию, митрополиту всеа Русии, и Никандру, архиепископу Ростовскому, и епископом, и архимандритом, и игуменом, и со всем освященным собором итти со кресты к святым страстотръпцем к Борису и Глебу на Арбат, и с чюдотворным образом Пречистые Богородици Милостивые, еже бе тот чюдотворный образ Пречистые с прародителем его, с великим князем Дмитреем Ивановичем, был, егда князь великий Дмитрей победи безбожного Мамая на Дону. Сам же царь и великий князь, и дети его царевич Иван и царевич Федор, и брат его князь Юрии Василевич, и многие бояре, и велможи, и все воинство, которые со государем, шли за кресты пеши, и слушал государь у святых страстотерпец у Бориса и Глеба на Орбате обедни и молебная совершив. И с великим молением бил челом отцу своему и богомолцу Макарию, митрополиту всеа Русии, и архиепископу, и епископом, и всему освященному собору, чтобы они молили Бога, и Пречистую Богородицу, и великих чюдотворцов о нем, и о его воинстве, и о всем православном крестияньстве, чтобы, их ради святых молитв, Господь Бог путь его дал мирен и безмятежен и победу на враги его; зде же бы дом Пречистые Богородицы, и град Москву, и вся живущая в них, и вся грады государьства его от всякого злого навета Бог сохранил. К сим же иная многая отцу своему Маварию, митрополиту всеа Русии, и всему освященному собору изрече о всех полезных благих просити у Бога. И благословився царь и великий князь у отца своего и богомолца, у Макария митрополита, и у архиепископа, и у епископов, и пошел в Можаеск, а дети его царевич Иван и царевич Феодор провожали до первово стану, до Крылатцсково. Изволи же с собою царь и великий князь взяти Непобедимую воеводу, чюдотворную икону Пречистые Богородици, си речь Донскую — преж того стояла в соборном храме Успения Пречистые на Коломне — да Пречистую Богородицу чюдотворную Колотцкую, и иные многие чюдотворные образы и кресты. Когда ж боголюбезный царь и великий князь, мысля итти на отступников крестиянские веры, на безбожную Литву, бе же тогда в его царской казне крест Полотцкий, украшен златом и камением драгим, написано же на кресте: “зделан сий крест в Полотцску повелением княжны Ефросинии и поставлен во церкви Всемилостивого Спаса; да не износит его из тое церкви никто же; егда же кто его из церкви изнесет, да приимет с тем суд в день судный”. Нецми ж поведают: в прежнии некогда смоляне и полочане держаше у себя государей и князей по своим волям и меж себя смолняне с полочаны воевохуся, и той крест честный смолняне в Полотцку взяша в войне и привезоша в Смоленеск. Егда [169] ж благочестивый государь князь великий Василей Иванович всеа Русии вотчину свою, Смоленеск, взял, тогда ж и тот честный врест во царствующий град в Москву привезен. Царь и великий князь той крест обновити велел и украсити, и той честный крест взя с собою, и имея надежду на милосердого Бога и на крестьную силу победити враги своя, еже и бысть. Взя же с собою епископа Коломенского Варлама, да Михайлова Чюда архимандрита Левкию, да Осифовсково монастыря игумена Леванида, и иных монастырей священников с чюдотворными образы. А пришел государь в Можаеск декабря в 5 день, а с ним царь Александр Сафакиреевич Казанской. А князь Володимер Ондреевич збирася своими детми боярскими в своей отчине в Старице, а царь Семион Касаевич Казанской своими людми збирался в государьском жалованье, в Звенигороде. А царевичи, Тахтамыш царевич, Бек-Булат царевичь, Ибак царевич, Кайбула царевич, и царевы к великого князя бояре и воеводы с людми збиралися по розным местом, в Боровску, в Ярославце, в Колуге, в Русе, на Волоце, в Холму и по иным по многим городом, а велел всем воеводам со всеми людми итти в Лукам и быти на Луках на Крещение Христово.

Того же зимы, декабря в 3 день, приехал ко царю и великому князю из Цысаревы Римского Фердинандовы области от майстра Фрянцовского Вулфъянка немчин Иван Вагнер с грамотою, а царь и великий князь в то время пошол на свое дело к Полотцску и велел ему быти у себя в Можайску. И был у государя в Можайску, а в грамоте своей маистр Вулфъянка писал, чтобы государь пожаловал, поволил ему прислати к себе болших послов о маистрове ливонского Ферштенберихове освобожении и Пруские земли и Ливонские, которая за Литовским королем, доставити содново. И царь и великий князь к маистру Вулфъянку с Вагнерем отписал, чтобы он прислал своих болших послов, и что будет ко государю его челобитие, и тогды, по его челобитию, и ответ ему будет, и Вагнера отпустил в Ругодив, а велел ему зимовати в Ругодиве, доволе морской путь будет; а на весне из Ругодива и отпущен.

Того же зимы, декабря в 17 день, царь и великий князь пошол из Можайску в Торопец, а из Торопца к Лукам, а на Луки пришел января в 5 день, И туто же на Луки пришел ко царю и великому князю князь Володимер Андреевич с своими детми боярскими да царь Семион Касаевич января в 5 день. А царевичи, Тахтамыш царевич и Бек Булат царевич, и иные царевичи, и царевы и великого князя бояре и воеводы со всеми людми на тот срок на [170] Луки же пришли. И росписал государь бояр и воевод и детей боярских по полком, и головы с людми, и сторожи, и дозорщики, и все чины полковые служебные устроил, и как ему, государю, довлеет, и запасы свои и конские повеле всему воинству с собою имати доволно на всю зиму и до весны, занеже итти и до Полотц(к)а месты пустыми, тесными и непроходными, и дорогу перед собою велел чистити. А под наряд по рекам мосты делати к городу к Невлю велел же, как ему, государю, мочно итти многими полки, и за ним наряд провадити, а от Невля и до Полотцска, понеже бо та дорога лесна и тесна.

А января в 10 день, в неделю, царь и великий князь, молебная совершив на Луках в соборной церкви Христова Воскресения, и воевод своих отпустил наперед себя, понеже бо всему воинству с Лук в один день не собратися, и в том бы воинским людем истомы и затору не было, и полковые бы люди шли во всех полкех, в которых им велено быти, а коши бы их шли за ними, а не в своих полкех не оставали бы ся; и отпустил царь и великий князь с Лук того дни Яртоул свои полком князя Андрея Петровича Телятевсково, да Ивана Андреевича Бутурлина, да в Яртоуле же Нагайские татарове, которые пришли ко царю и великому князю от Исмаиля, ко князю в посолство Бекчюра с товарыщи да астроханьские князи и мурзы и казаки. А на завтрее, января в 11 день, в понеделник, отпустил воевод, Передовой полк, царевича Тахтамыша, да царевича Бекбулата, да царевы и великого князя бояре и воеводы, князь Василей Михайлович Глинской, Иван Василевичь Шереметев болшой, Олексей Данилович Басманов, да в Передовом же полку Нагайские мурзы, Тахтар мурза, Темир мурза, Булат мурза, Бебезян мурза Уразлыевы дети и иные многие мурзы, и казаки Нагайские и Крымские, которые государю служат, а с ними Григорей Иванов сын Нагово, да в Передовом же полку воевода князь Юри Петрович Репнин, а с ним Казанские, и Свияжские, и Чебоксарские князи и мурзы и казаки горние и луговые. А января в 12 день, во вторник, отпустил с Лук царя Симеона Касаевича, а с ним бояр своих и воевод правые руки. А января ж в 13 день, в среду, отпустил князя Володимера Ондреевича, а с ним бояр своих и воевод Болшово полку. А января ж в 14 день, в четверг, царь и великий князь, в соборной церкви у Воскресения Христова молебная совершив и у чюдотворново образа Пречистые Богородицы Донские и у иных чюдотворных образов, и повеле Варламу, епископу Коломенскому, со архимандриты, и [171] игумены, и со всем освященным собором итти со кресты из города проводити Непобедимую воеводу, чюдотворный образ Пречистые, в путное шествие. Сам же царь и великий князь, проводив из города честные кресты и чюдотворные образы за город, и пошол на свое дело с Лук к Полотцску. А января ж в 15 день, велел итти с Лук бояром и воеводам с нарядом, а января ж в 16 день, в суботу, велел итти с Лук воеводам левой руке да Сторожевому полку.

Января в 17 день, в неделю, поход царя государя и великого князя с Лук, а шел государь с Лук к Полотцску по полком. Со царем же и великим князем в полку царь Александр Сафакиреевич, и многие бояре, и воеводы, и княжата, и дети боярские его полку. В Болшом полку князь Володимер Ондреевич, а с ним царевы и великого князя бояре и воеводы, князь Иван Дмитреевич Белской, князь Петр Иванович Шуйской, князь Василей Семенович Серебреного; да в Болшом же полку князь Семен княже Дмитреев сын Палецсково, а с ним Сеит, и князи, и мурзы, и казаки Городецские, и царев Шигалеев двор, и Темниковские князи и мурзы и казаки; в правой руке царь Семион Касаевич Казанской, а с ним царевы и великого князя бояре и воеводы, князь Иван Федорович Мстисловской, князь Ондрей Иванович Нохтев-Суздалской, князь Петр Семенович Серебреново; да в правой же руке у царя и у воевод Василев, князь Черкаской, и с Черкаскими людми, а с ними Роман Плещеев, да в правой же руке служилые татарове, а с ними Федец Федоров сын Нагово. В Передовом полку царевич Тахтамыш, да царевич Бекбулат, да царевы и великого князя бояре и воеводы, князь Василей Михайлович Глинской, Иван Василевич Шереметев Болшой, Олексей Данилович Басманов; да в Передовом же полку Нагайские мурзы, Тахтар мурза, Темир мурза, Булат мурза, Бебезян мурза Уразлыевы дети, и иные многие мурзы, и казаки Нагайские и Крымские, которые государю служат, а с ними Григорей Иванов сын Нагово; да в Передовом же полку воевода князь Юри Петрович Репнин, а с ним Казанские и Свияжские Чебоксарские князи и мурзы и казаки горские и луговые; в левой руке царевич Кайбула, да царевы и великого князя бояре и воеводы: князь Иван Иванович Пронской, князь Дмитрей Иванович Немой, Иван Васильевич Шереметев Меншой, а со царевичем князь Юрий княже Федоров сын Борятинского; да в левой же руке князи и мурзы и казаки Кадомские, а с ними Елизар Ржевской. В Сторожевом полку [172] царевич Ибак, да царевы и великого князя бояре и воеводы, князь Петр Михайлович Щенятева, князь Ондрей Михайлович Курбьской, Иван Михайлович Воронцов, а со царевичем Ибаком князь Олександр Иванович Ярославов. Яртоулы, князь Ондрей Петрович Телятевской, Иван Ондреевич Бутурлин, да в Яртоуле Нагайские тотарове, которые пришли ко царю и великому князю от Исмаиля князя в посолство, Бекчюра с товарыщи, да Астраханские князи, и мурзы, и казаки. А в дворовых воеводах у царя и великого князя боярин Иван Петрович Яковля, да князь Петр Иванович Горенской-Оболенской. У наряду бояре князь Михайло Петрович Репнин, да Михайло Иванович Воронцово-Волынского, да у наряду же с ними Борис Иванович Сукин и дьяк Шестак Воронин, а наряд царь и великий князь повеле с Лук взяти с собою середней и лехкой для того, чтобы в том походе за болшим нарядом людем истомы и мотчания не было. А большой наряд повеле после своего походу с Лук провадити к Полотцску. Путное же царево и великого князя к Полотцску шествие нужно и тихо, потому что царь и великий князь всеми полки шел к Полотцску одною дорогою и заповедь великую положил: перешед за рубеж, изо всех полков никакова человека по корм, ни на иную ни на какую добычю отпущати не велел, чтобы тем малым делом болшого дела не теряли. От множества ж воинского собрания полковые люди и коши в заторех на лесех сметалися, в тесных местех иных полков с кошевными людми не познати. Царь же и великий князь, много о том скорбя, что путное его шествие медлено, и, того для, по многим станом дневал. Ездя ж царь и великий князь со избранными своими по всем воеводским полком сам, и в заторех людей бояром своим и дворяном своего полку велел розбирати и пропущати коегождо, в которой в свой его полк, да не смешаются полковые люди в иных полкех, чтобы путному его шествию и делу его в том мотчания не было.

Тогда ж изменил царю и великому князю Богдан Микитин сын Хлызнев-Колычев, побеже из полков воеводских с дороги в Полтеск и сказа полочаном царев и великого князя ход к Полотцску с великим воинством и многим нарядом. Полочане же великою гордостию превознесшеся, и никако же сему веры яша, да, како что ко граду пришедше, которую пом(е)ху учинять, и ни во что же то положиша, но токмо затворишася во граде и в остроге со всеми людми всего Полотцского повета. Царь же и великий князь, посылая грамоты от себя с Полотцскими языки в Полтеск воеводе полотцкому [173] Довоину, и в новонареченному владыве Арсению Шишке, и шляхтам, и ротмистром, и ляхом, чтобы похотели к себе государьского жалования и государю служити, а государь их пожалует на всей их воле, какова жалования похотят. Воевода ж, и владыка, и все полочане не токмо хотя государского жалования к себе и государю служити, но и посланного их к ним с теми грамотами повелеша смертною казнью казнити.

Января в 31 день, в неделю, царь и великий князь, пришед в Полотцску, и велел перед собою полки итти наперед и стати по своим местом к князю Володимеру Ондреевичю, а с ним Болшово полку бояром и воеводам, князю Ивану Дмитреевичю Болшому с товарыщи, велел, перешед Полоту реку, стати у Спаса в Шорошко. А правой руке царю Семиону Касаевичю, и воеводам правые руки, и воеводам Передовово полку, перешед Двину реву, стати по своим местом. Царю Семиону и правые руки воеводам за Двиною рекою на Черсвятцкой дороге и стояти против острова и Кривцовские слободы. А Передовому полку воеводам велел стояти за Двиною ревою на Виленской дороге и стати против Якиманские слободы. А Яртоулского полку воеводам велел, перешед Полоту, стати ниже города на Двине реке, под Черною горою, усть Полоты, против ложных ворот. А сам царь и великий князь, пришед к городу к Полотцску, прощед Егорей святый, и увиде в городе Полотцске верх церкви Софии премудрости Божии и послал в Болшой полк ко князю Володимеру Ондреевичю, и к воеводам Болшово полку, да и во все полки к бояром и воеводам столника своего князя Ондрея Ивановича Стригина. А приказал царь и великий князь ко князю Володимеру Ондреевичю, и к бояром и воеводам Болшово полку, и во все полки бояром и воеводам, чтобы пели молебны и, прося у Бога помощи, знамена бы розвертели. А владыке Коломенскому Варламу и архимариту Чюдовскому и игумену Иосифовскому со всеми соборы повеле пети молебны и молити Господа Бога, и Пречистую Богородицу, и великих чюдотворцов. Тогда же прииде ко благочестивому государю от архиепископа Пимина Новгородцского игумен Ефрем Живоначалные Троица Клопсваго монастыря, нося благословение, образ святые Соееи неизреченные Премудрости Божия и воду святую, на освящение и на утвержение царскому его благородию, и всему христолюбивому воинству. К сам же послание полезно написано, имуще сице. .... [174]

Послание (это послание (1563 г. января 24) напечатано в Акт. Историч., т. I, №302.) Пимина, архиепископа великого Нова града, к благочестивому царю и великому князю Ивану Василевичю, Божиею милостию государю, всеа Русии самодержцу, под град Полтеск, еже побарати храбре противу безбожные Литвы и прескверных лютор за имя Господне, и за святые церкви, и за Богом порученную ему державу, от всемогущие его десница Руского царствия. Вседержителем всех в Троицы славимого Богом созданному, и Его божественною благодатию осеняему, и славою и честию венчанному, и Богом утверженному в благости (?) всея вселенным концех воссиявшему, но ипаче же в царех пресветлейшему, имя имущу благодать, благородному и христолюбивому царю и государю великому князю Ивану Василевичу всеа Русии самодержцу. Иже повелением и званием Божия строения броздодержатель прежних архиерей богоспасаемых градов, великого Нова града и Пскова, твой государев богомолец, смиреный Пимин, Бога молю и челом бью. Воистинну убо Бог в тебе пребывает, а ты в Бозе, превеликого разума Божиим милосердием исполнена. Истинная ветвь родителей своих и своего царства, добре управляше державу, иже великому сему, всего мира кораблю, управляему от мудрого кормьчию благочестивого царя воистинну заступника възрасти. Молю убо и величество твое всех царю, о боголюбивый государю, еже ныне дерзнух написати к твоему благородству, нечто мало: хощу воспомянути от божественного писания, елико Бог вразумить, на крепость и утвержение твое и державе, о нынешнем твоем царском подвизе, яже, Божиею помощию наставляем, мужествене обещавшуся тебе, царю, добре шествовати, и низложити враги креста Христова, и своих недугов (вис) и християнских врагов иконоборцев, богоотступных латын, и поганых немец и люторские прелести еретиков, храбръски и мужескии за святые церкви и за честные иконы от безбожных попраных, и за православную Христианскую веру Греческого закона, еже во всей поднебесней, яко солнце, сияще православие во области твоего царского отечества. И мы ж, смиреннии, о сем зело от сердца душею болим и всегда ко Господу Богу день и нощ вопием непрестанно, да сохранит Господь Бог твое царство силою креста своего, и даст ти победу на вся [175] враги твоя, и покорит под нози твои вся сопротивные твоя, яко же древле Давиду и Констентину, молитвами Пречистые Его Богоматере и всех святых. Токмо мужайся и крепися о духовных, яко же добрый воин Христов; по еуангльскому Господню великому словеси, ты еси пастырь добрый, пастырь бо добрый душу свою полагает за овца и прочая, ты ж, государь, не токмо полагаеши за овца, паче же реку за святые Божия церкви, и за православную Христианскую веру, излиявшиеся ради Божия крове пречистые. Того же убо ради, и ныне щедрый и милостивый владыка Господь смирения нашего не презре, въздвиже рог спасения нашего тебе боговенчанного царя и вручил ти есть скипетро Росийского царствия жер(?)л силы, жезл достояния устраяюща словеса, на суде хранящего истинну в веки, творяща суд и правду по среде земля, и непорочным путем ходяща. Ты же убо, о боговенчанный царю, не яко наимник, но яко истинный пастырь подщися православие от неверных свободити, и церкви разоренные соградити, и велелепием образа Христова украсити их в первое достояние, а Господь Бог уврепит тя, и поможет ти, и все твое христолюбивое воинство да утвердит, аще и супротив станут ти. Ты ж, государь, возмогай о Господе в державе крепости. Един бо поженет тысящу, и два двигнета тмы, по пророческому словеси; ти спяти бышя и падоша, будет бо ангел Господень, поганяя их, и паки Господь даст крепость князем нашим и вознесет рог Христа Своего; не суть бо бози их, яко Бог наш, и где суть боги их, иже уповашя пан, яко близь день погибели их. Глаголет бо Димокрит, философом первый: “князю подобает имети ум ко всем временным, а на супостаты крепость, и мужество, и храб(р)ость, а к своим бояром и воеводам и ко всему христолюбивому своему воинству милость и любовный принет”. Воспоминай же и реченная Господем во святем еунгалии: “заповедь новую даю вам, да любите друг друга, яко же яз возлюбих вы, да разумеют, вси яко мои ученицы есте”. Тебе же, государю нашему, благочестивому царю, да послет Господь Бог способники ангелы своя, и святые мученики, и прародителей твоих и всех святых в помощ доблести твоей, яко близ Господь всем при(ка)зывающим и воистинну и благоволит на боящихся его и на уповающих на милость Его”. Тако же пророчески рещи, Богом утверженный царю, напрязи, и спеи, и царствуй, истины ради кротости и правды, и наставить тя чюдне десница твоя, престол бо твой правдою, и кротостию, и судом истинным совершен есть, и жезл силы послет ти Господь от Сиона, и удолееши посреди враг [176] твоих. И тако глаголет Господь пророком: “аз воздвигох та, царя правды, и приим тя за руку десную, и укрепих тя, и да послушают тебе языцы, и крепость противных разрушу, и отверзу двери, и гради не затворят ти ся, аз пред тобою пойду, и горы поравнаю, и двери медные сокрушу, и затворы железные сломлю, и дам ти сокровища таиные, и невидимой отверзу ти”. Сия убо оставль со Давыдом, реку: “десница Господня сотвори силу, десница Господня вознесеся и множеством славы своея сокруши сопротивные”. Тако ж бы и ныне тебе, государю нашему, Бог подаровал, яко благочестивому и равноапостольному великому государю Константину, иже крестом честным победи мучителя Максентия, и много исправления церквам Божиим предав. Тако же и преже бывшим во времена своя прародителем твоим, великим князем, иже не точию обороняху Росийскую землю, но иные страны приимаху под себе, их же глаголю Игоря, и Святослава, и Владимира, иже и на греческих царех дань имаху. Ныне же лепо нам царского твоего остроумия и богопреданней мудрости воспоминати и молити, аще ли не тако, яко не искусни, осудимся мы: прежние убо архиереи древних царей, ово наказующе, ово моляще, яко Господне, и яко владыки, и яко друзи, и яко чада поучающе, и привлачающе ко благочестивому образу, таковии убо будет зело доблествени и благоумни, да не Бога лишимся, молчания ради. Но молю убо, о царю, боговенчанную твою главу, призывая Бога в помощь, потщися храбрски на одоление супротивными и да уведят вси царие славу православия твоего. А мир и милость всесильного Бога, Господа нашего Исуса Христа, и Пречистые Его Богоматере, христианские заступницы, молитва, и покров, и святых великих чюдотворцев преосвященных митрополитов Петра, Алексея, и Ионы, и новоявленного чюдотворца епискупа Никиты, и Ивана архиепископа, и преподобных отец наших Сергия и Варлама, и Кирила и Михаила Клопского, и всех святых молитвы и благо(сло)вение, и нашего смирения благословение и молитвы соборные, да и всемирные молитвы всегда да будут на тебе, государем нашем, боговенчанном и богохранимом царе, великом князе Иване Васильевиче всеа Русии самодержце, и на твоей благочестивой и христолюбивой царице, великой княгине Марьи, и на твоих государевых богодарованных чадех, на благоверном царевиче Иване, и на благоверном царевиче Феодоре, и на твоем государеве брате, на благоверном князе Георгие Василевиче, и на князе Владимере Андреевиче, и на твоих государевых болярех и на воеводах, и на всем твоем христолюбивом воинстве, и мирно, и многодетно; [177] и да будет твое государево царство в роды и роды и во веки веком. Аминь. И января в 24 день, в соборней церкви святые великие Софеи, неизреченные премудрости Божия, у новоявленного чюдотворца, епископа Никиты, я, богомолец твой, с архимаритом, и игумены, и со всеми священными соборы пели молебны и воду святили, и Божественую литоргию служили, и молили Господа Бога и Пречистую Богородицу, и великих (чю)дотворцов Петра, Алексея, в Иону, и новоявленного чюдотворца, епископа Никиту, и Иоанна архиепископа, и преподбных отец наших Сергия, и Варлама, и Кирила, и Михайла Клопского, и всех святых о твоем государеве многолетнем здравии, и спасении, и о твоей благочестивой и христолюбивой царице великой княгине Марьи, и твоих государевых богодарованных чадех, о благоверном царевиче Иване, и о благоверном царевиче Феодоре здравие, и о твоем государеве брате, о благоверном князе Георгие Василевиче, и о князе Владимере Андреевиче, и о болярех, и о воеводах, и о твоем государеве христолюбивом воинстве, и о всем православном християньстве здравим, и чтобы Господь Боь подаровал тебе, государю нашему, и твоему христолюбивому воиньству, яже на пользу. И послал есми к тебе, государю, образ святые Софеи неизреченные, премудрости Божия, и воду святую, и просфиру на освящение и на утвержение тебе, царю государю нашему, и твоим боляром, и воеводам, м всему твоему христолюбивому воиньству с игуменом Ефремом Живоначалные Троицы Клопского монастыря. А я тебя, царя государя, благословляю, и челом бью, и должен Бога молити о твоем государеве много-летном здравии и спасении.

Таковое же послание бысть на укрепление и на пользу многим, яко же самому благочестивому государю царю, тако всему его воинству.

И потом начат знаменатися благочестивый государь у чюдотворных образов, иже бяху с ним, и приходит ко епископу Варламу, епископ же благословляет благочестивого государя крестом животворящим и водою святою кропит; тако ж и христолюбивое воинство священницы начаша водою кропити. И пошел царь и великий князь ко граду Полотцку, и знамя повеле розвертить, на нем же бе вьображен чюдне нерукотворенный образ Господа нашего Исуса Христа, и прииде к озеру к Волову, и поставил полк свой у Волова озера против города. И повеле в сурны играти, и трубити и по накром бяти, а в ту пору велел коши уставливати, и стоял того дни полком весь день, а головы стрелецкие и сотники со всеми [178] стрельцы стояли перед полком блиско города. А за два часа до вечера пошел царь и великий князь мимо города на стан за реку за Двину в монастырь к Борису и Глебу. Бельи ж того монастыря полоцские люди до государского приходу пожгли, а осталася едина монастырская братская пеколна. Царь же и великий князь, вшед в церковь, помолися великим страстотрьпцем Христовым Борису и Глебу, и в той пеколне государь кушал.

С города ж видяху полочане и из острога многие полки и люди, лезуща на ону страну Двины реки, и у Бориса и Глеба видяху на монастыре и около монастыря полки, многие люди, и начаша стреляти м города и из острогу на монастырь и по Двине реке, которые люди идут за Двину реку, изо многово пушечново наряду, и убиша в Двине реке боярского человека и с лошадью. Многие же пушечные ядра летаху на монастырь, и в сени перед пеколню межю дворян государьских паде ядро, и через царев и великого князя полк многи ядра падоша, яко дождь; Божиим же наступлением и Пречистыя Богородица и великих (sic) молитвами, в церкве, и великого князя полку, и в воеводских полкех из наряду не убиша ни какова человека. Повеле же царь и великии князь того дни от своего полку поставити наряд, и стрелецким головам стрелцы стати и законатися у Двины реки в березех и на ост(р)ову. И царевы и великого князя пушкари и стрелцы из наряду с острогу пушкарей збили и литовских людей многих побили в остроге. А воеводы левые руки и Сторожевово полку и с нарядом воеводы пришли к Полотцску того ж дни, в неделю, января в 31 день, ввечеру, и стали по своим местом: левые руки полк стал против Духовских ворот на Себежской дороге, а Сторожевой полк стал у Плоские Лужи, противу Богоявленьского взвоза, а с нарядом с болшим стали воеводы меж Георгия святого и Волова озера.

И февраля в 1 день, царь и великий князь приказал сказати князем и детем боярским в своем полку и во всех полкех, что смотру конскому быти февраля в 2 день, да сказати велел всем детем боярским в своем полку и во всех полкех, по своему царьскому приговору, чтобы у них у всех были готовы туры, на десять человек тура. Того ж дни, царь и великий князь приказал дворовому воеводе князю Петру Ивановичю Горенскому послати на остров на Двине реке, против города, две головы стрелецкие, Василия Пивова да Ивана Мячкова, с своими стрельцы, а велел им закопатися по острову и стреляти по посаду. А февраля в 2 день, приказал государь дворовым воеводам, боярину Ивану [179] Петровичю Яковля да князю Петру Ивановичю Горенскому, боярьских и воеводских людей, и приказных людей и иных, бояром велел смотрити князей и детей боярских своего полку... А во всех полкех бояром и воеводам велел смотрити князей, и детей боярских, и людей их, и приказал во всех полкех десяти человеком делати туру, которые ждо бояре и воеводы в своем полку. А сам царь и великий князь ездил вкруг города того дни, и смотрил у города врепостей, а с ним были выборные дворяне.

Февраля в 4 день, царь и великий князь пошел за Двину реку, и стал у Георгия Великого для того, что Двина река учала портитися, и для своего болшово дела и стояния до весны, а левой руке велел стояти у Бориса и Глеба, где государя царя и великого князя полк стоял. А февраля в 4 день и в пятый, царь и великий князь велел у города ставити туры и наряд около города ставити, а в которую пору у города туры ставили, а в те поры у тур стояли для б(е)режения головы, дети боярские, с боярьскими людми, и головы стрелецкие, стрелцы и атаманы казачьи и с казаки; и многие туры поставили, а убили с города одново сына боярского, да пятнатцать человек боярских людей, да атамана казатцсково Кислово Подчеркова. Повелением же государьским наряд вкруг города доставили, и повеле государь у наряду быти из полков бояром своим и воеводам за Двиною на Иванском острове, велел туры поставити боярину и воеводе Ивану Василевичю Шереметеву меншому, и Иван те туры поставил, а стали у тур дети боярские, его полчане, да Василей Пивов, да Иван Мячков с стрельцы, с своим прибором, и атаманы с казаки.

А от Двины реки, от курганов, велел государь боярину своему и воеводе князю Василию Семеновичю Серебреново поставити туры, а с ним головы стрелецкие Федор Булгаков, Григорей Кафтырев, Будай Болтин с сотники и с стрельцы. Того же дни, голова стрелецкой Иван Голохвастов с сотники и с стрельцы его прибору зажгли у острогу башню над Двиною рекою, и в ту башню стрельцы были его влезли и в острог вошли. И царь и великий князь стрельцов из башни и из острогу велел выслати, что не умысля пошли были к острогу, и туры еще во многих местех не поставлены около города, а с города из пищалей убили стрелцов пятнадцать человек. Царь же и великий князь обежжаше вкруг города непрестанно и призывая своим воеводам, чтобы стрельбою над городом день и нощь беспрестанно промышляли. Повеле ж воеводам во всех [180] полкех сторожи ближние и дальние держати крепко, чтобы из города и в город не проехал литовской никаков человек.

И февраля ж в 5 день, ко царю и государю и великому князю из Болшово полку бояре и воеводы князь Иван Дмитриевич Белской да князь Петр Иванович Шуйской прислали Василия Розладина, что выслали к ним с города бити челом шляхтыч городничево Янка Быстретцкого, писаря Луку Халабурду, Василия Грибуна, а биют челом царю и великому князю, чтобы стреляти не велел и срока бы дал, а пан Довойна хочет царю государю и великому князю бити челом. И того ж дни против Большово полку учали из города кликати и бити челом от шляхтыч, а выехали из города те ж городничей Ятцо (?) Быстреньской, писарь Лука Халабурда, Василей Грибун. И царь и великий князь послал с ними говорить Ивана Семенова сына Черемисинова-Караулова с Василием с Розладиным, и они бьют челом царю и великому князю, а Ивану Черемисинову били же челом о том, чтобы до государьских бояр донес их челобитие, а бояре бы били челом царю и государю, чтобы им царь и великий князь милость показал на крестьяны, розлитие крове крестьянские велел бы уняти, а дал бы срока на неделю, а пан Довойна, со всею землею умысля, царю и великому князю хочет бити челом. И Иван Черемисинов то сказал царю и великому князю, а уже нялося часа за два до вечеря, ино и так поздо, и царь и великий князь, для их челобития, дал им сроку до утра, а из наряду тое ночи бити не велел, а туры государьские многие вкруг города поставили по государеву наказу.

А на завтрее того, в суботу, февраля в 5 день, царь и великий князь послал под город Ивана Черемисинова, а велел ему говорити с полотцкими людми, что их челобитие ко государю. И к Ивану выехали из города, из острожных ворот, писарь Лука ж Халабурда да Василей Грибун и говорили Ивану Черемисинову, что бьют челом царю государю воевода полотцской, пан Довойна, и княжата, и шляхта, и розмистры (sic), и бурмистры, и ляхи, и мещане, и все помочане, чтобы государь милость показал, дал сроку до вторника, того для, что в городе многие люди, и со всеми с теми людми переговорити, и уложити, как им бити челом государю, занеже деи, пане, то дело великое: не уговоряся со всеми людми, того дела делати нелзе. И Иван с тем обослался ко государю, и того дни в суботу переволокли, дела никоторого не учинили, и царь и великий князь велел им сроку дати до утра.

А в неделю, февраля в 7 день, послал царь и великий князь под город Ивана ж Черемисинова, и выехали из [181] города к Ивану писарь Лука ж да Василей Грибун и говорили Ивану, а бьют челом государю, чтобы государь пожаловал, дал им сроку до вторника; и в те поры, по цареву и великого князя приказу, приехал к Ивану от дворовых воевод, от Ивана Петровича да от князя Петра Ивановича Горенского, Михайло Безним, а говорил от воевод Ивану: прытко будет с полотцскими людмм дело, и они бы делали ранее, а не будет дела, и они бы делали ранее, а не будет дела, и они бы розехалися, и государевым бы делом промышлял; а государеве рати без дела про что тоъмтися? И Лукаш и Грибан Ивану говорили и били челом государю, чтобы пожаловал, дал сроку до утра, и тое ночи пан со всеми людми переговорит, и, на чем уложат, и завтра паны из города к воеводам выедут. И царь и великий князь пожаловал их, дал им сроку до утра до понеделника, а того ж дни, в неделю, о вечерне, пришли с Лук под Полотцск со государским с болшим нарядом. А в понеделник, февраля в 8 день, царь и великий князь послал под город Михаила Безнина, а шел с города покликати, есть ли их челобитье ко государю. И из города выехал Василей Грибун, а сказал, что де люди многие, а мысльми своими шатаются; иные люди бити челом хотят, а иные не хотят, и просил сроку на неделю, и учали с города из наряду по Михайле стреляти, и Михайло, приехав, то сказал государю.

И царь и великий князь велел по острогу и по городу из болшово наряду стреляти, и учал советовати, как бы над острогом промыслити, что острог крецок, а рублен острог и всякими крепостьми делан потомуж, как и городная стена рублена, да и ров вкруг острога от Полоты и до Двины реки делан крепок и глубок. И из-за Двины реки повеле стреляти в острог в по острожным воротом, понеже бо от Двины реки острожные стены не было, а в которую пору Полочане с лестными словесы из города говорити и высылали, а в то время, по государьевому приказу, воеводы туры блиско острожных ворот и острожные стены и наряд за турами поставили, и пушкари и стрельцы под турами стали.

Февраля в 9 день, воевода полотцкой и Довойна, и ляхи болшой острог, и ворота острожные, и в остроге церкви, и гостины дворы, и лавки в торгех, и все острожные дворы зажгли во многих местех, а посадских людей из острогу учали забивати в город. А стрелцы царевы м великого князя, и боярские люди, и казаки в острог вошли и палися на полотцских животех и с ляхи учали битися. И царь и великий князь для того дела послал из своего полку голов, а велел тех [182] людей и поберечи и людей из острогу выслати. И государева царева и великого князя полку головы князь Дмитрей Федорович Овчинин, да князь Дмитрей Иванович Хворостинин, и иные головы ляхов в остроге потоптали, и в город вбили, а государьских людей отвел здорово.

А которые люди Полотцсково повета селение сидели в остроге, и те в город не пошли, а вышли в государьской полк и воеводские полки, а вышло их в один государьской стан мужска полу 3907 человек, а жонок и девок 7253 человеки, и обоего 11.160 человек, а по воеводским полком и в татарские станы вышли из острогу, и тем ж не бе числа, и животов бесчисленное множество поймали, а острог болшой весь згорел, а дворов в остроге згорело 3000.

Царь же и великий князь, видя полочан лестьное их челобитие к себе, уповая на милость Божию и Пречистые Богородици, повеле над городом делом своим промышляти болшим и приказал боярину князю Михаилу Петровичю Репнину против великих ворота в остроге, на пожженом месте, пушки болшие Кашпирову да Степанову да Павлик да Орел да Медведь и весь наряд стенной и верхней поставити блиско городских ворот. А вкруг города и городные стены, за Двиною и за Полотою, по тому ж велел болшой наряд изставити и со все стороны бити без опочивания, день и нощь. И из наряду во многих местех вкруг города стены пробили, и ворота выбили, и обламки в города позбили, и людей из наряду побили, якоже ото многого пушечнего и пищалного стреляния земле дрогати и в царевых великого князя в полкех, бе бо ядра у болших пушек по дватцети пуд, а у иных пушек немногим того полегче; городная же стена не удержашеся, но и в другую стену ядра прохожаше. Полочане же со града никоторым пушечным и пищалным боем не промышляли и из города никакову стравку невыежживали, но токмо крыяшеся в домох своих, в погребех и в ямах от пушечново и пищалново стреляния. Воевода ж полотцкии и со всеми своими ближними и с семиями живяше во церкви святыя Соеии, нападе бо на них страх и ужас, и ничим же противитися могуще. Но единою выедоша из города конные люди и пешие на туры в ночи, февраля в 10 день, как по государеву приказу ставили туры боярин Иван Василевич Шереметев болшой с товарыщи, и они литовских людей потоптали, и в город вбили, и языка у них конново ляха Станислава Лентеева взяли, а иные языки поимали у них; а Ивана Шереметева в ту пору стрелили из пушки, [183] и погладило тем ядром Ивана по уху. Полочане же от тех мест никако же из города не выходиша, и царь и великий князь на Иваново место Шереметева велел быти боярину князю Юрью Ивановичю Кашину.

А февраля в 11 день, с четверга против пятницы, велел царь и великий князь итти к городу от Двины из-за валу боярину князю Василею Семеновичю Серебреново да околничему Михаилу Петровичю Головину, а велел им туры поставити против города от завал, а с ними велел итти срелецким головам Федору Булгакову, Григорию Кафтыреву, Будаю Болтину, Темкиным сотцским Игнатьева с их прибором, с стрельцы, и многим головам с боярскими людми, а от Волоты (sic) по завалом велел царь и великий князь под турами быти боярину князю Ондрею Михайловичю Курбьскому да Петру Зайцову. А на Иванском острову у боярина у Ивана у Шереметева у Меншово велел поставити две пушки ушатые Болшую да Степанову, а за Полотою у боярина у князя Юрия Ивановича Кашина велел государь быти Борису Сукину, а пушку у них велел поставити ушатую старую, и тое ночи, дал Бог, наряд вкруг города по всем местом изставили стенной и верхней.

А февраля в 13 день, в суботу, и в 14 день, по государскому наказу, изо всего наряду били без опочивания день и ночь, и того ж дни о вечерне приказал царь и великий князь воеводам, которые за турами, велел под город в ночи послати стрельцов и городную стену зажечи повеле не в одном месте. Того же ночи стрельцы городовую стену зажгли во многих местех, и городовая стена учала горети. Царь же и великий князь повеле владыке Коломенскому со всем собором во церкви молебная совершити и просити милости у Спаса и у Пречистые Богородицы и у великих чюдотворцов. А сам государь учал наряжаться и полку своему повеле к стану збиратись, а ко князю Володимеру Андреевичю и ко царю Семиону Касаевичю й ко всем своим бояром и воеводам послал и велел им стояти полки, и быти готовым, и дожидатися от государя вести. И того жe нощи, часа за два до света, прислали ко царю и великому князю бояре и воеводы князь Василей Серебреной да князь Михайло Репнин Оболенские Шарапа Федцова с тем, что с города кличют, и владыка и воевода полотцской Довойна город государю здают, да и знамя городцкое с города здали, а то знамя прислали воеводы ко государю с Иваном с Кобылиным.

И февраля в 15 день, за час до света, ко царю государю и великому князю приехал Иван Черемисинов и сказал, что [184] полотцской владыка Арсеней из города вышел к воеводам со кресты и с собором, а просят у государя милости. И царь и великий князь послал Ивана Черемисинова а велел, говорити под городом с поло-чаны: толко не выйдет из города воевода Довойно, и стрелба в город непрестанет. И как часы отдают нощные, и ко царю государю от воевод приехал Васка Измайлов с тем, что полотцкой воевода Довойно, и Станислав Станиславович, и дворяне королевские, и шляхта вышли к бояром и к воеводам, ко князю Василею Семеновичю Серебреному, да ко князю Михаилу Петровичю Репнину, из города вышли и со владыкою же вместе просят у государя милости. Царь же и великий князь велел с ними ехати в свой шатер Ивану Черемисинову, а в шатре в болшом у ворот велел государь быти дворовым воеводам боярину Ивану Петровичю Яковля да князю Петру Ивановичю Горенскому да диаку Ондрею Васильеву. И Иван Черемисинов со владыкою, и с Довойном, и с королевскими дворяны к государю приехали в час дни и били челом дворовым воеводам, чтобы воеводы челобитие их до государя донесли, чтобы государь милость над ними показал, розводу бы не учинил, а вотчина государева, город Полотеск, его государева, и били челом, чтобы государь им дал очи свои видети, а людем бы пожаловал, милость показал, которые похотят ему, государю, служити, те бы ему, государю, служили, а которые люди похотят ехати к королю или в иные земли, и государь бы пожаловал, тем волю дал. И царь и великий князь послал к ним дворовых воевод, а велел их выпросити, которые люди хотят царю государю служити и которые люди хотят ехати к королю. И они били челом, а просилися в город и хотели про то выпросити людей, и воеводы дворовые те речи их царю государю сказали. И царь и великий князь к ним приказал, что так будет мешкотливо, а день уже идет мало не к вечеру, и Довойно бы послал в город от себя Луку Халабурду, и государьское бы жалование всем людем сказал, которые в городе, чтобы они из города вышли, а государевы бы воеводы в город ехали. И владыка и Довойно на том на государском жалование били челом и просилися государских очей видети, и царь и великий князь пожаловал их, очи им свои велел видети в своем шатре. Сидел же государь на своем месте вооружен в полном доспехе, а князю Володимеру Ондреевичю и царю Семиону повеле сидети в доспехех же, тако ж и бояром, и велможам, и всему воинству. И как владыка, и Довойно, и королевские дворяне вошли ко государю, и царь и великий князь у владыки благословился, а Довойну [185] и королевских дворян к руце пожаловал, звал. А говорил им государь, что он пришел в прародителей своих и в своей отчине, к Полотцку, за брата его за королеву неправду, что он вступися в его в исконивечную вотчину, в вифлянскую (Лифляндскую) землю, и послов своих и посланников посылает не по пригожу; и ныне нам Бог милосердие свое свыше даровал, прародителей наших отчину нашу, город Полотеск, нам в руки дал, и которое есмя вам свое жалование слово с своими бояры и с воеводами приказывали, и то наше слово инако не будет, милость вам покажем, казни вам учинити не велим, а посылаем в город ближнего своего воеводу князя Петра Ивановича Горенского; а вы от себя пошлите в город Луку Халабурду, чтобы шляхты и ляхи город нашему воеводе очистили. И велел царь и великий князь нареченному владыке Арсению и воеводе Довоину место на стан очистити и вустроити, а велел им быти по станом за сторожи, у владыки велел быти князю Юрью Мещерскому, а у Довойна велел быти Ивану Олексееву сыну Ершову и с ними в стан велел им ехати. А в город послал воеводу своего дворовово князя Петра Ивановича Горенского, а с ним послал своего полку дворян и детей боярских многих, да с ним же послал. Луку Халабурду, а велел свое жалованное слово всем людем сказывати, чтобы из города все вон вышли, а государь им милость показал, побити их не велел и дал им волю, кто куды похочет. И велел царь и великий князь в город ехати воеводам, боярину князю Василию Семеновичю Серебреново, а с ним дворяном, и детем боярским многим, да головам стрелецким всем со всеми стрелцы, с двунатцатью тысячами.

И после того ко царю и великому князю прислали из города воеводы князь Василей же Серебреной да князь Михайло Репнин пана Яна Юревича Глебова, воеводича Виленсково.

И царь и великий князь пожаловал его, очи ему свои велел видети, и велел ему быти в стану с Довойном вместе. А которые ротмистры сидели в городе с полотцским воеводою Станиславом с Довойном, Мархел Хелмской, Албрех Верхлинской, Ян Варшевской с своими товарыщи с ляхи, и тех ротмистров царь государь пожаловал, очи свои дал видети. И повел царь и великий князь полочан переписати, дворян королевских, и шляхт, и всяких служилых людей, а бурмистров, и гостей, и лавников, и земских людей торговых велел переписати потому ж опроче. А ляд(ш?)ских людей конных и дрябей велел переписати потому же и [186] держати их опроче, а которые люди государю служили, и государь тех по рассмотрению пожаловал. Божиим же неизреченным великим милосердием, и государьску(-о)ю теплою верою к Богу и его государьским умыслом в Полотцску в городе и в остроге роз(-т)мистров, и королевских дворян, и всяких воинских людей, и черных из наряду много бесчислено побили, государьских же людей от городские стрельбы Бог сохранил, токмо, что ставили туры, убили пеших четырех детей боярских молодых да голову казатскую, а стрельцов 66 человек да боярских людей 15 человек. И февраля в 15 день, в понеделник, за два часа до вечера, Божиим милосердием, и Пречистые Богородицы милостию, и великих чудотворец молитвами государевы воеводы боярин князь Василей Семенович Серебреной да князь Петр Иванович Горенской в город въехал, и на королевском дворе стал, и город устроили по государеву царя и великого (князя) наказу.

А февраля в 18 день, в четверг, на память святого Леонтия, папы Римского, царь и великий князь Иван Васильевич всеа Русии со князем Володимером Андреевичем, и с новопросвещенными цари казанскими, и с своими боляры, и со всеми воеводами, и со многим воинством поиде от своего стану чинно и урядно в свою отчину, в Полтеск, доиде же до острожново рва и сседе с аргамака. Повеле же от острожного рва по погорелому посаду Коломенскому владыце Варламу, и Чюдовскому архимандриту Левкию, и Осифовскому игумену Левониду, и всему освященному собору итти во град Полотеск с пречюдным образом Пречистые Богородицы Донским, и с иными образы чюдотворными, и с честными кресты. Сам же царь и великий князь идяше за чюдотворными образы и за честными кресты, а с ним князь Володимер Ондреевич, и царь Александр Казанской, и боляры, и воеводы, и все воинство; встрете же царя и великого князя в градных в болших в воротех Полотцских со кресты Софейской протопоп Феофан с Софеиским собором и с полотцскими священники. Царь же и великий князь, видев пречюдные образы в церкве святые Софеи, и любезне припадая, и молить Бога и Пречистую Богородицу и великих чюдотворцов, что даровал ему Бог и Пречистая Богородица образы их видети. И поиде к соборной церкви к Софеи премудрости Божии. И вшед в церковь, начя пети молебны Софейской протопоп с братнею и со всеми градскими священники. Действова же Коломенский епископ Варлам. Видев же государь во церкви святые Софеи пречюдные и чюдотворные образы от древних ту бывших государей крестианских [187] украшеных, и со слезами припадает и хвалу Господу Богу, и Пречистой Богородицы, и великим чюдотворцом воздает, что не в конец безбожнии люторие церкви святые осквернили, и разорили, и святым иконам поругалися. “Милость свою яви на мне, недостоинем рабе твоем, и град без кровопролития предал еси нам”. И сию и множае сих изрече и рече: “что ти воздам, Господи, о всех, яже ми еси воздал?” И по совершении молебнов, вшед на амбон протодиякон, и велегласно многолетствовал царю государю и великому князю на его отчине, на Полотцску; потом же епископ со всем освященным собором, тож дияки на обо клироса многолетия пеша царю государю и великому князю. Епископ же Варлам благослови царя и великого князя животворящим крестом и рече: “Божиею милостию и Пречистые Богородица(ы) и великих чюдотворец молитвами, радуйся м здравствуй православный государь царь и великий князь Иван Васильевич, всеа Русии самодержец, на своей вотчине и дедине, града Полотцска на многие лета”. По сем князь Володимер Андреевич и царь Семион Касаевич здраствовали государю. Потом же бояре и воеводы здраствовали государю на его отчине града Полотцска. Потом же Соееискии протопоп и со священницы с братиею и все градские и посадцские священницы благодарственые испущающе гласы, избавльшеся и свободившеся от люторского насилования, что те люторы отпали святые православные веры, церкви разорили, и иконам не покланялися, и поругание чинили великое. Слушав же царь и великий князь во церкви святой Софеи божественые литоргии, и иде на свой двор в светлици, и седе на месте, а князь Володимер Ондреевич, и царь Семион Касае вич, и многие бояре, и воеводы шли за государем и здоровали ему на его отчине, на Полоцске.

И того ж дни ел государь у себя в стану, а у него ел князь Володимер Ондреевич, да царь Семион, и бояре, и воеводы многие, да тогда ж у государя ели нареченный Полотцский архиепископ Арсеней, и воевода Полотцский Станислав Довойно, и Ян Янов сын Глебова, воеводич Виленский, и королевские дворяне, и государь жаловал их своим жалованием. А отпустил тогда в Москве с вестью ко отцу своему и богомолцу к Макарию митрополиту всеа Русии, и ко царице и великой княжне Марке, и к детем своим ко царевичю Ивану и ко царевичю Федору, и к брату своему ко князю Юрью Васильевичю князя Михайла Темгрюковича Черкаскова. А говорити ему велел государь царь и и великий князь детем своим царевичю Ивану и царевичю Феодору [188] по сей памяти: “благоволением Бога и Отца, и поспешением Сына, и действом Святого Духа, во Троицы славимого Бога нашего неизреченным его милосердием, молитвами и щедротами християнские заступницы и непоборимыя воеводы преблагословенные Владычица нашея Богородици, к ее же молбам призирася единочадый Сын Слово Божие, иже из нее прошед неизреченно, поклонися неизреченно своим милосердием на нас, недостойных раб своих; хвалим Бога за премногую его милость, бывшую на нас, пророчества ради угодника его державы Руские, иже во святых отца нашего Петра чюдотворца, и молитв его ради, еже рече о граде Москве, “яко взыдут руки его на плещи враг его”, и иже во святых отца нашего Алексея и Ионы, Ноугородских чюдотворцов, и Леонтия, и Исаия, и Игнатия, и Якова, и Аврамия, и Сидора, и Петра Ростовских чюдотворцов, и равного апостолом великого князя Влади-мера, иже просветившего Рускую землю святым крещением, и святых страстотерпец Христовых Бориса и Глеба, и святых и великомученик великого князя Михаила Черниговского и болярина его Феодора, и преподобных и богоносных отец наших Сергия, и Варлама, и Кирила, и Пафнотия, и Никиты, Михайло Клопского, Дмитрия Пру(и)лутцского, и Павла Обнорского, и Александра Свирского, и всех святых молитвами, иже в Рустей земли во(з)сиявших, и родителей наших молитвами и благословением, и отца нашего и богомольца Макария, митрополита всеа Русии, и всего освященного собора молитвами всеа Русии митрополия, Господь наш Исус Христос, истинный Бог наш, к матерним молбам призирая, излиял на нас недостойных великого дара несказанную свою милость, вотчину нашу город Полтеск нам в руки дал и нареченный Полотцский владыка Арсеней и воевода Полотцской пан Довойно и с женою у нас, и Янов сын Юриевича Глебова, что у нас в послех бывал, у нас же в руках; и мы благодарим Бога и рожещую Его Приснодеву Богородицу, заступницу християнскую, и всех святых о несказанием его даре, еже нам дарова, и вы бы и с братом моим со князем Юрием Васильевичем били челом отцу нашему и богомолцу Макарию, митрополиту всеа Русии, и всему освященному собору, на их многих прилежных молитвах, да и вперед бы пожаловали, молили Господа Бога нашего Исуса Христа, во Троицы славимого, и Пречистую Его Матерь, и всех святых о благостоянии святых Божиих церквах (ей), и о устроении земском, и возвысил бы Бог рог (sic) крестьянский, и даровал бы нам и всему православному крестьянству свыше победу на вся видимые и [189] невидимыя враги наша, и православное бы христьянское царство разширил, и подаровал бы тишину и мир со всеми странами, и годину плодом, и изобильство во всем, а нам бы со царицею, а с вашею материю, и с вами, и отцу нашему и богомолцу Макарию митрополиту, и братии нашей, и богомолцом нашим, и всему православному христьяньству душевное спасение и телесное здравие; а молебны бы есте велели пети с звоном да и по посадским бы есте церквам и по монастырем звонити велели, а подлинно, как се наше дело делалося, послал есми в тебе список”. Да подати князю Михайлу от царя и великого князя царевичю Ивану и царевичю Феодору поминки, по памяти. Да память князю Михаилу Темгрюковичю: молвити ему от царя и вели(кого) князя царевичю Ивану, что велел послати в Казань, и в Свияжской город, и на Чебаксар, а велел бы пети молебны с звоном и память на казну велел послати с сего наказу.

Текст воспроизведен по изданию: Продолжение (1560-1563) "Летописца русского" // Чтения в Императорском Обществе Истории  и Древностей Российских, Книга 3. 1895