НОВЫЕ ИСТОЧНИКИ ПО ИСТОРИИ КАЗАНСКОГО «ВЗЯТИЯ»

Публикуемые ниже новые источники («Сказание» и «Повесть») середины XVI в. находятся в сборнике XVII в., хранящемся в Рукописном отделе Библиотеки Академии наук СССР в Ленинграде под № 32.8.3. Сборник заключен в переплет из картона, оклеенного цветной бумагой; корешок кожаный. Вся рукопись написана несколькими почерками, скорописью и содержит 894 листа + Два листа от переплета, в 1°. Судя по почерку и водяным знакам, сборник был написан в 40-х годах XVII в. ¹ Сборник находился среди рукописей Академии наук уже в 40-х годах XVIII в. По каталогу А. И. Богданова (Российские печатные и рукописные книги, находящиеся в Библиотеке Академии наук, 1742 г.) под № 15 числилась «Книга Степенная до царств, ц. Иоанна Васильевича по 7060 г.». Сборник 32.8.3 начинается Степенной книгой, и на рукописи есть наклейка с № 15. По каталогу рукописных книг Библиотеки Академии наук 1818 г., «сделанному Соколовым», рукопись числилась под № 29: «Книга, содержащая три степени..... по 6596 (1088) г.; потом следует летописец Российской истории от начала ел до царя Иоанна Васильевича по 7063 (1555) г.».

Состав рукописи:

Л.1. «Царского величества книга. Царския сановники». Текст кончается словами: «... хартуларь ясельничей» (см. ПСРЛ, т. XXI, ч. I, стр. 1-2).

Лл. 1-225: «Сказание о святем благочестии росииских начялодержец и семени их святого и прочих. Книга степенна царского родословия.....» — текст Степенной книги, доведенный в составе сборника до 3-ей степени, до слов «приседяще ему собра.....» (л. 255; ср. ПСРЛ, т. XXI, стр. 176). Фрагмент Степенной книги рукописи 32.8.3. был известен П. Г. Васенко ².

Лл. 226-854 об. «Книга глаголемая летописец рускии. Повесть временных лет, откуду пошла Руская земля и кто в ней нача первое княжити и откуду Руская земля стала есть. Се начнем повесть сию ³. По потопе трие сынове Ноеви разделиша себе землю.....» и т. д. — текст Типографско — Академической летописи; он совпадает с Толстовским списком Типографской летописи, начало которого утрачено (см. ПСРЛ, т. XXIV); но Толстовский список обрывается на известии 7004 г., а полный текст Типографско-Академической летописи содержит обширное продолжение [4] (утраченное в Толстовском списке), которое совпадает с Никоновской летописью до конца основной ее части, до слов «... и промышляти сколько милосердии бог поможет», под 7066 г. (л. 854 об.; ср. ПСРЛ, т. XIII, в. I, стр. 300).

Непосредственно вслед за летописью идет приписка одним из почерков, которыми писана летопись ⁴ (точно такую же по содержанию троицкую приписку см. в рукописи Синод, собр. 645; см. Летопись занятий Археографической комиссии, вып. III. СПб., 1865 г., приложения, стр. 21).

Лл. 855-870 об. «Сказание о велицеи милости божии, еже всемилостивыи бог сотвори на рабе своем благочестивом цари и великом князе Иване Васильевиче». Начало: «Приидите, отцы и братия.....» Текст «Сказания» публикуется ниже. Писан тем же почерком, как на л. 73 и сл. описываемого сборника.

Лл. 871-882 об. «Повесть, како благочестивый царь и великии князь Иван Васильевич всеа Русии самодержец милостию всесильнаго бога и помощию и молитвами пречистая владычицы нашея богородицы присно девы Марии, воеводе и заступнице християном и великих чюдотворцов, врагов своих одоле и град Казань взял». Начало: «Благочестивый же царь и великии князь.....». Текст «Повести» публикуется ниже.

Лл. 883-888. «О соборе на новгородцкия еретики. В лето 7013, тоя зимы князь великии Иван Васильевич всеа Русии со отцем с Симионом митрополитом всеа Русии и со всем освященным собором обыскаша еретиков и сожгоша их в клетках, дьяка Волка Курицына да Митю Коноплева, да Ивашка Максимова, декабря в 27. А Некрасу Рукавова повелеша языка урезати и в Новгороде сожгоша. Тако же сожгоша и Касьяна архимарита Юрьевского и брата его и иных многих, а иных разослаша в монастыри по заточением.....» и т. д. Ниже, после слов «Иосифа Болотцкаго. Отнеле же убо божественна и покланяямая троице посети нас восток свыше и светом богоразумия просвети.....» начинается текст из «Сказания о новоявившейся ереси» Иосифа Волоцкого, близкий ко второй редакции «Сказания» ⁵; кончается словами: «...увы мне, христовым словесным овцам».

Л. 888 об. «Европския страны крали. Цесарь и краль римскии». Кончается: «...а под тем король датскии, а под тем король польскии».

Л. 888 об. — 894. «Родословие литовскаго княжества. По пленении безбожного Батыя збеж[е] от плена его некии князец именем Витец». Кончается: «Жыдимонт нынешнии краль польскии, а Жыдимонтов сын Жыдимонт Аугустус» ⁶.

Л. 894. ⁷ «Цари ординские» от Батыя до Зедисалтана.

* * *

Публикуемые памятники представляют значительный интерес. Они содержат рассказ о событиях, связанных с Казанской войной, от похода, предпринятого для построения Свияжска, и до взятия Казани. «Сказание» и «Повесть» ценны для науки не столько новыми сведениями по истории этой войны (здесь едва ли специалист найдет что-либо существенно новое), [5] сколько как памятники троицкой литературы, составленные очевидцем взятия Казани, и как материал для изучения источников «Казанской истории» и, может быть, «Летописца начала царства царя и великого князя Ивана Васильевича». Наконец, они дают также материал изучающему развитие политических идей того времени.

В каком соотношении между собою находятся оба памятника? Существует ли связь между ними? На этот вопрос приходится ответить положительно. Во-первых, следя за ходом излагаемых событий, легко заметить, что рассказ второго памятника служит продолжением первого (первый кончается отъездом царя из Новгорода Свияжского, а второй начинается выездом его из Новгорода Свияжского). Во-вторых, заголовок первого мог относиться и к первому и ко второму, и едва ли только к первому. В-третьих, предисловие к первому памятнику могло относиться к обоим, а заключение не только ко второму, но и к первому. В-четвертых, происхождение обоих памятников — одинаковое: нет сомнения, что оба принадлежат к троице-сергиевой литературе, что составитель принадлежал к братии Троице-Сергиева монастыря. Это явствует из содержания повестей и, прежде всего, введения, где читаем обращение составителя к «духовным отцам и братии», а также из того, что среди чудотворцев упомянуты лишь только «велики чюдотворец» Сергий и Никон. Важно в данном случае, что связь составителя (или составителей) с Сергеевым монастырем доказывается не только текстом первого памятника, но и второго. По тексту первого — после решения идти на крымского «царя» великий князь едет в Сергиев монастырь, приводится молитва Сергию, и затем говорится, что царь «от настоятеля обители тоя благословляется и от всего священническаго и иноческого собора благословение приемлет» (л. 860). Всего этого в тексте «Летописца начала царства» мы не найдем (см. рукопись Син. № 486 и Никоновскую летопись) ⁸.

Сергий упомянут в «Сказании» и нише, в рассказе о пребывании в Успенском соборе (л. 869 об.), чего также нет в «Летописце» (см. Син. № 486 и Никоновскую летопись). Во втором памятнике подробнее, чем в «Летописце», рассказано о молитве Сергия в церкви под Казанью (л. 872 об., ср. Никоновскую летопись, стр. 209; Син. № 486, л. 429).

Троицкий автор дважды говорит о себе: в первом памятнике он обращается к «братии», чтобы с ее помощью ему бы дан был разум, и ниже свидетельствует, что он «ово» о событиях «слышать сподобился» от самого «благочестивого царя» а «ова видех своима очима». Во втором же памятнике он, описав взятие Казани, говорит:«...се же мы своима очима, не ложно бо есть писаниа, но истинна». Мы знаем, что свидетелями событий взятия Казани были два чернеца из Троице-Сергиева монастыря, приехавшие под Казань. О приезде чернецов сообщает второй памятник. «Летописец начала царства», как и «Казанская история», умалчивают об этом событии. Отрывок из летописи, помещенный в VI т. ПСРЛ, и рассказ, изданный Г. 3. Кунцевичем, сообщают о приезде, хотя и несколько короче ⁹. Интересно, что в «Повести» (т. е. во втором памятнике) последующие успехи и удачи поставлены в зависимость от приезда чернецов: «...и от того они православному царю нашему вся радость и победа над враги» (л. 874 об.). С успехом взрывается тайник, приезжают воины после долгого отсутствия от Арского городка с освобожденным полоном, делаются новые [6] подкопы, Казань падает. Об одном из чернецов сказано: «именем Адриан Ангелов».

Позволю теперь себе обратить внимание на приведенную выше приписку к летописи, предшествующую публикуемым памятникам. В ней упомянут келарь Адриан Ангелов и она является монастырской записью, как видно из сравнения с записями рукописи Синодального собрания № 645. Есть сведения, что Адриан Ангелов покровительствовал литературной работе ¹⁰.

Весьма существенно, что в заключительной части (см. л. 882 об.) говорится как о живых об Анастасии и Дмитрии: «...помилуй и сохрани своею благодатию... Ивана Васильевича... и с его благочестивою царицею Анастасиею и с его сыном царевичем Дмитреем». Это определяет время составления памятника: Дмитрий родился в октябре 7061 (1552) г., а Анастасия умерла в 7068 (1560) г. Таким образом, публикуемый памятник составлялся между 1552 и 1560. Но данные эти дают материал и для более точного определения: Дмитрий, упомянутый здесь, умер в июне или июле 1553 г. (см. Никоновскую летопись), а следующий сын, Иоанн, не упомянутый здесь, родился в марте 1554 г. (см. там же). Таким образом, публикуемый памятник написан не ранее октября 1552 г. и не позднее лета 1553 г., то есть вскоре после описываемых событий. Напомним, что «Летописец начала царства» был составлен после ноября 1552 г. и не позднее 1555 г., а «Казанская история» не ранее 1564 г.

Признаки текстуального родства публикуемых литературных памятников с «Казанской историей» и особенно с «Летописцем начала царства» отрицать невозможно. Общий ход событий, несмотря на характерные отступления, публикуемые повести излагают кратко: дают их общую схему; но местами изложение подробнее и текст сближается с «Летописцем начала царства», иногда совпадая с ним слово в слово. Так сходствует с «Летописцем» текст в начале «Сказания» от слов «великии в благочестии» до слов «и всякиа нужа их исполнети»; далее — прощание Ивана Васильевича с женой. Близок к «Летописцу» рассказ об освобождении Тулы и бегстве крымцев.

Вместе с тем представляется сомнительным, что «Летописец» был использован составителем публикуемого «Сказания», а не протограф «Летописца» или один из его источников. В «Сказании» почти нет упоминаний о Макарии, тогда как в «Летописце» материал о Макарии значителен. В то же время в «Сказании» есть места, которых нет в «Летописце». Так, по «Сказанию», царь сначала хочет идти под Казань, но потом меняет решение, узнав о движении крымцев. В «Летописце» события изложены несколько иначе, хотя «Послание к митрополиту» (см. Никоновскую летопись) подтверждает, что известие было получено до от езда царя из Москвы. В «Сказании» приведена речь Шигалея, которой нет в «Летописце»: «...аз убо у отца твоего у благочестивого великого князя Василия, а у своего государя, воспитан» и т. д.

Менее сближается «Повесть» (второй публикуемый памятник) с «Летописцем начала царства», но зато здесь есть места почти дословно совпадающие с «Казанской историей». Я имею в виду: 1) рассказ о приезде Адриана Ангелова под Казань, 2) рассказ об освобождении полона и поведении Грозного при этом и 3) изложение трех чудес. В рассказе «Повести» о приезде А. Ангелова находим материал, которого нет в «Казанской истории» (упоминание о чудесах в Свияжске). В других эпизодах «Казанской [7] истории» есть детали, отсутствующие в «Повести» (например, упоминание о г. Василе в рассказе о пленниках). Приходится предполагать общий письменный источник у «Повести» и «Казанской истории». Менее вероятно, что автор «Казанской истории» пользовался при составлении непосредственно «Повестью».

Особенный интерес представляют места «Повести», которые отсутствуют в «Летописце начала царства». Так, обращает на себя внимание сообщение, что царь «заповеда» войску, которое отправлялось под Арский городок «тамо не закоянети». Его беспокоило отсутствие войска: они «во Арске не мало время закоснеша воююще»; долго не было от них вестей и «о сем печаль велия государю належит» (л. 873).

Размысл, специалист по подкопам и минному делу, назван не «немчином» (т. е. иностранцем), как в «Летописце», а «литвином», таким образом, в «Повести» дано более точное определение его происхождения. Напомним, что в Никоновской летописи под 1535 г. говорится о «подкоповании», как о военной новинке, причем упоминается о «подкопщиках» именно у «литовских людей». Наконец, по тексту «Повести» еще до того, как была учинена расправа с «языками», царь отдал приказание «многи языки пред градом водити... чтоб нечестивеи, на них зря, смирилися и государю ся здали» (л. 872 об.); подобная сцена кратко упоминается в «Казанской истории», но приурочена к другому моменту.

Все эти сведения составитель мог почерпнуть непосредственно из бесед с царем Иваном, на показания которого, как на свой источник, он прямо ссылается в предисловии к «Сказанию».

Он мог в своем труде отразить и настроение царя и его представление о царской власти в то время, тем более, что оба памятника, церковные по форме, носят по содержанию преимущественно светски-панегирический характер. В «Сказании» помещен далее следующий текст: «Аже от бога царь, аз им бысть и онем убо имети страх мои на себе и во всем послушливым быти и страх и трепет имети на себе, яко от бога ми власть на ними и царство приимше, а не от человек: и сия убо наш государь царь и великии князь изглаголет. Воистину есть пастырь добрый, душу свою пологает за овца. Воспроси, от кого убо навыкл если благочестивый царь и государь великии князь Иван, не хощем убо, мы [ни]щие твои, разумети твоих царских словес, яко тако хощеши ответ: разумейте убо моих словес силу, аз убо вижу пленены мечем и ссецаеми християне; аще аз своим воинством за них не подвигнуся поставити, како нарекуся пастырь добрый...» и т. д. (л. 856). При этом в «Сказании» нет сведений о том, что великий князь советуется с боярами, принимая решение идти на крымцев (ср. Син. № 486, л. 289 об.). В «Повести» читаем укор воинам, недовольным распоряжением царя: «...не разумеша бо, яко господь бог вложи такову мысль...» и т. д.

Таким образом, как уже говорилось выше, публикуемые памятники дают и некоторый материал изучающему развитие политических идей того времени

Рукописный текст передается согласно следующим правилам: сохраняются буквы Ь, ъ, ь; титла раскрываются; при раскрытии их принимаются во внимание показания рукописи; в тех случаях, когда рукопись не дает ясных показаний, отдается предпочтение современному правописанию. Слова, написанные киноварью, набираются полужирным шрифтом. Явные описки исправляются с оговоркой в примечаниях. Буквы, отсутствующие в рукописи и добавленные составителем, берутся в квадратные скобки.

В заключении считаю своим Долгом поблагодарить ст. научного сотрудника Отдела рукописей Библиотеки Академии наук СССР А. И. Копанева и заведующего Отделом рукописей В. Ф. Покровскую за их содействие моей работе. Приношу благодарность также Т. Н. Протасьевой за помощь при подготовке текстов к печати.

Комментарии

1. Бумага имеет водяные знаки: первый, сходный с № 525, 527, 529 в книге Churchill W. А. Watermarks in Paper in Holland, England, France etc. in the XVII and XVIII Centuries and their Interconnections. [Amsterdam, 1935]; второй-герб Страсбурга.

2. П. Г. Васенко. Степенная книга, ч. I. СПб., 1904, стр. 137.

3. Заглавие написано вязью.

4. «Лета 7060-го. При царстве благочестиваго царя и великого князя Ивана Васильевича всеа Русии и преосвященном Макарие митрополите (в рукописи:«преосвященным Макарием митрополитом») всеа Русии и при Троецком Сергиева монастыря игумене Иларионе и при келаре Андреяне Ангилове поставили больницу в Сергиеве монастыре».

5. Ср. Н. А. Казакова и Я. С. Лурье. Антифеодальные еретические движения на Руси XIV — начала XVI века. М-Л., 1955, стр. 478-481.

6. На л. 899 этой статьи читаем:«... а князь Юрьи Данилович прииде из Орды на Москву на великое княжение и виде грады запустевшия многия и люди вмале собирающиес (я), печалию содержими велиею о таковом запустении».

7. Л. 895 чистый.

8. Выводы, исследования о составе обеих «Повестей» в связи с происхождением летописного свода того же сборника были изожены в статье «Материалы исследования но истории русского летописания». (Проблемы источниковедения, т. VI. М., 1958, стр. 239-245).

9. Отчеты о заседаниях Общества любителей древней письменности за 1897-1898 гг. «Памятники древней письменности и искусства», вып. СХХХ. СПб., 1898. Приложения, стр. 23-35; «Журнал Министерства народного просвещения», 1898, № 7 (ч. 318), стр. 135-145.

10. Н. К. Никольский. Рукописная книжность древнерусских библиотек, вып. I, стр. 16-17. А. Ангелов умер, по Н. К. Никольскому, в 1561 г. Ср. Летопись наместников, келарей, казначеев, ризничих, экономов и библиотекарей Свято — Троицкой Сергиевой лавры. «Летопись занятий Археографической комиссии», IV. СПб., 1868, отд. 2, стр. 79-80.