Одной из важнейших реформ 30-х — 50-х годов XVI века, свидетельствовавших об утверждении на Руси сословно-представительной монархии, была губная реформа. В результате создания губных учреждений важнейшие уголовные дела о «ведомых лихих людях» изымались из ведомства наместников и передавались выборным представителям местного дворянства. Проведение губной реформы диктовалось задачей укрепления централизованного аппарата власти и необходимостью отпора нараставшей классовой борьбе крестьянства и посадских людей, которую представители господствующего класса обычно именовали «татьбою» и «разбоем».

Первые губные грамоты, которыми на местах учреждались губные органы, относятся к 1539 году ¹. Из губных грамот, относящихся к первому периоду существования губных органов управления (примерно до 1554 года), известно в настоящее время 8 грамот ², а всего за XVI век — 12 грамот.

Губная реформа была осуществлена не путем издания какого-то общегосударственного Уложения, а путем посылки специальных грамот в отдельные районы. В этот период местные губные учреждения подчинялись обычно «боярам, которым разбойные дела приказаны», т. е. специальным комиссиям Боярской думы (аналогичным по составу посольским комиссиям конца XV — первой половины XVI веков) ³. У комиссии по разбойным делам не было даже своего дьячего аппарата (губные грамоты подписывали обычно дворцовые дьяки) ⁴. Во главе одной из подобных комиссий в конце [211] 1539 года стоял боярин И. Д. Пенков — один из крупных политических деятелей правительства Елены Глинской, сторонник укрепления государственного аппарата власти.

Победа боярской группировки Шуйских привела к временному уничтожению центрального ведомства по «разбойным делам», которые в феврале 1540 года оказываются переданными московскому наместнику И. В. Шуйскому ⁵. Усиление противников Шуйских — князей Бельских, стремившихся продолжать политику правительства Елены Глинской, привело к восстановлению боярской комиссии по разбойным делам (отразившемуся уже в августовской грамоте 1540 и ноябрьской грамоте 1541 годов) ⁶. Комиссию в конце 1541 года возглавлял боярин И. Г. Морозов, происходивший из среды старомосковского боярства, заинтересованного в укреплении централизованного аппарата власти. Торжество Бельских было кратковременно, и в 1542 году власть снова перешла в руки Шуйских. Уже к марту 1542 года губными делами стал ведать сторонник Шуйских дворецкий И. И. Кубенский ⁷; боярская комиссия, очевидно, была снова ликвидирована ⁸. После казни Кубенского в 1546 году, когда у кормила правления встали ближайшие родственники Грозного — Глинские, разбойные дела снова были переданы боярской комиссии ⁹. Когда после московского восстания 1547 года власть перешла временно к тем представителям боярства, которые продолжали политическую линию Шуйских, то это не замедлило сказаться на губном управлении. Разбойными делами снова стал ведать дворецкий ¹⁰. Господство боярской олигархии привело к тому, что [212] осуществление губной реформы было фактически задержано на долгие годы: от 1543 по 1548 год нам не известно ни одной губной грамоты. Только после прихода к власти правительства Адашева селам Кириллова монастыря в сентябре 1549 года был выдан новый губной наказ, из которого явствует, что губными делами снова ведала специальная боярская комиссия ¹¹.

Создание в 1555 году Разбойной избы (приказа) ¹², дало возможность правительству Адашева приступить к завершению губной реформы. Середина 50-х годов XVI века была временем ликвидации системы кормлений на местах и оформления приказной системы управления в центре. До настоящего времени исследователи имели в своем распоряжении лишь один губной наказ 1556 года, который не давал возможности представить существо и характер губной реформы 50-х годов XVI века. Находка уставной книги Разбойного приказа 1555-1556 годов и новых четырех губных наказов того же времени позволяет составить отчетливое представление об основных чертах этой реформы.

Ниже мы публикуем текст трех новых губных грамот 1555 года. Списки их помещены в сборнике Отдела рукописей Государственной библиотеки имени В. И. Ленина (ф. 68, № 6689) ¹³.

Сборник представляет собою составную рукопись, написанную в основной своей части скорописью конца XVII века на 912 лл., причем лл. 852-912 чистые. Переплет кожаный. Текст на лл. 1-85 рукописи написан на бумаге середины XVIII века и включен в сборник позднее составления его основной части. Эта вставка на л. 1 озаглавлена: «Наказы писцовые, каковы присланы в Пушкарской приказ ис приказу Большаго дворца и ис Помесного приказу 7194/1687 году. В ней 83 главы». На лл. 2-27 об. помещен Указ, 10 июля 1686 г. об организации переписи; на лл. 28-67 — Образец писцового наказа июля 1686 г.; на лл. 68-82 об.— Наказ 1 мая 1683 г. о сыске беглых людей; на лл. 83-85 — Выписки из новоуказных статей о разбойных делах (из указов 22 января 1669 г., 1 сентября 1679 г., 6 марта 1686 г.).

Лл. 86-92 об. содержат вторую вставку XVIII века, причем на л. 86—86 об. находится грамота 30 июня 1686 г. царей Ивана и Петра Алексеевичей стольнику и воеводе Ивану Никифоровичу Ивашкину и губному старосте Петру Трунову о наказании разбойных людей; на лл. 86 об.-89 об. — Указ 20 ноября 1685 г. царей Ивана и Петра Алексеевичей о судопроизводстве. К этому Указу на лл. 89 об. - 92 приписаны распоряжения 18 апреля 1720 г., 25 сентября и 3 октября 1734 г., а также Указ о судебных делах 24 января 1719 г. и некоторые другие.

Основной текст книги начинается с л. 93. На лл. 93-97 [213] помещен Указ 15 февраля 1688 г. «О винном куренье» ¹⁴. На лл. 98—131 об. находится новый, остававшийся неизвестным список Правды Русской (Карамзинского вида). На лл. 133-163 об. помещен Судебник 1550 года. Судебник непосредственно продолжается так называемыми «дополнительными статьями», содержащими законодательные памятники второй половины XVI — начала XVII веков, включая приговор 1 февраля 1606 г. (лл. 163 об.— 177). Вслед за этими статьями находится не известный еще список уставной книги приказа Холопьего суда (лл. 177-185) ¹⁵. До настоящего времени был известен лишь один список этого интереснейшего памятника начала XVII века ¹⁶.

После этого значительного юридического комплекса (Судебник 1550 года с законодательством второй половины XVI — первой половины XVII веков) в сборнике находятся документы Разбойного приказа XVI - XVII веков (лл. 237-363).

Следующий большой раздел рукописного сборника составляют челобитная торговых людей и Новоторговый устав (лл. 364-422). Наконец, в последней, завершающей части сборника помещены новоуказные статьи конца XVII века (лл. 423-851).

Материалы Разбойного приказа, помещенные в Музейном сборнике, представляют особенный интерес; они слагаются из четырех групп: 1) Уставная книга Разбойного приказа 1555-1556, гг. (лл. 237-267) ¹⁷; 2) Уставная книга Разбойного приказа 1616 г. с дополнениями вплоть до 1636 года (лл. 267 об. - 321); 3) публикуемые ниже три губные грамоты 1555 года (лл. 321 об.-344); 4) Уставная книга Разбойного приказа 1635-1648 гг. (лл. 344 об.- 363). Эти материалы Музейного сборника очень важны для изучения истории Русского государства и права. Из них ранее вошла в научный оборот лишь Уставная книга 1616 г. Однако в данном сборнике и она содержит ряд новых текстов по сравнению с изданными ранее: приговор 10 июня 1619 г. и окончание книги с докладом 10 сентября 1636 г. и другими материалами повседневного делопроизводства Разбойного приказа (решения по «убивственным делам» и др.).

До недавного времени текст Уставной книги Разбойного приказа 1555-1556 гг., являющейся древнейшей из дошедших до нас уставных книг русских приказов ¹⁸, не был известен исследователям, хотя отдельные намеки на ее существование содержались в Уставной книге Земского приказа и Уставной книге Разбойного [214] приказу 1616 г. Так, например, в Уставной книге Земского приказа приведена была выдержка из Уставной книги 1555-1556 гг. с характерным введением: «И в Разбойном приказе в указной книге лета 7064 году написано» ¹⁹. Уставная же книга Разбойного приказа 1616 г. начиналась текстом: «При государе царе и великом князе Иване Васильевиче всеа Русии в Уставной книге написано, которая книга была в Разбойном Приказе за приписью дьяков Василия Щелкалова да Мясоеда Вислого» ²⁰.

До настоящего времени совершенно не была известна и Уставная книга Разбойного приказа 1635-1646 гг., явившаяся одним из непосредственных источников Соборного уложения. В ней содержится целый ряд процессов по «убивственным делам», помещен указ о порядке клеймения преступников ²¹ и другие материалы.

Уставными книгами не ограничиваются материалы Разбойного приказа из сборника № 6689; там помещены еще три губных наказа: 24 сентября 1555 г. во Владимир ²² (лл. 321 об. - 329 об.). 21 ноября 1555 г. в Переяславль Рязанский (лл. 330-336), 20 декабря 1555 г. в Старую Рязань (лл. 336 об. - 344).

Публикуемые ниже три губные грамоты (наказы) по своей структуре близки к зубцовскому наказу 3 февраля 1556 г. ²³, а более ранняя медынская грамота 25 августа 1555 г., находящаяся в составе Уставной книги Разбойного приказа 1555-1556 гг., имеет черты сходства с белозерским наказом 1571 г. ²⁴. К известным ранее 12-ти губным грамотам и наказам XVI века ²⁵ прибавляются, таким образом, еще 3. Если медынский наказ помещен в тексте Уставной книги Разбойного приказа и является как бы образцом для составления подобных наказов, то публикуемые грамоты представляют собою противни (списки) с наказов, хранившиеся в Разбойном приказе для справок. Губные грамоты начинаются с изложения челобитных «всех служилых людей... и всех крестьян», в которых говорится об увеличении случаев «разбоев» и «татьбы» («чинятца розбои и татьбы великие»), причем «разбойники» пользуются защитой местного населения («иные... многие люди у себя разбойников держат») ²⁶. Несмотря на стереотипность этих повторяющихся из [215] грамоты в грамоту жалоб, перед нами несомненное свидетельство обострения классовой борьбы в русской феодальной деревне середины XVI века. В ответ на челобитья правительство вводит на местах губное управление. Губными старостами назначались обычно представители местного (городового) дворянства. Из шести старост, упоминаемых в публикуемых грамотах, в Дворовой тетради 50-х годов XVI века среди верхушки дворянства так называемых «дворовых» детей боярских встречается только один — Бебех Семенов сын Глебов, дворовый сын боярский из Рязани ²⁷. При этом он получил назначение быть губным старостой в Переяславле Рязанском.

Наряду с учреждением губного управления в публикуемых грамотах фиксируются основные обязанности губных старост и процедура организации сыска («обыска») по делам о «ведомых лихих людях». Грамоты, или, как они сами себя называли, «наказные списки», выдавались в Разбойной избе (приказе) и удостоверялись подписями дьяков Бориса Алексеева сына Щекина ²⁸ и Григория Пестова, которые ведали делопроизводством по «разбойным делам» в этом центральном правительственном учреждении.

В результате всестороннего изучения губных грамот, число которых теперь пополняется еще тремя, можно будет уточнить наше представление об осуществлении на практике основных моментов губной реформы середины XVI века.

* * *

Тексты губных грамот публикуются по правилам, принятым для издания документов XVII века: буквы, вышедшие из употребления, заменяются соответствующими буквами современного алфавита; «ъ» в конце слов опускается; знаки препинания расставляются по существующим правилам. Пропуски отдельных букв, а также конъектуры восстанавливаются в квадратных скобках без специальных оговорок.

1

1555 г., СЕНТЯБРЯ 24. УСТАВНАЯ ГУБНАЯ ГРАМОТА ВЛАДИМИРСКОГО УЕЗДА

/Л. 321 об./ СПИСОК 3 ГРАМОТЫ ГОСУДАРЯ ЦАРЯ И ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ ИВАНА ВАСИЛЬЕВИЧА ВСЕА РУСИ СЛОВО В СЛОВО.

Лета 7064-го сентября в 24 день царь и великий князь Иван Васильевич всеа Русии пожаловал в Володимере на посаде и в Володимерском уезде в Боголюбском стану, в Вылехомском стану, в Криксине, в Тасще, в Клековском стану, в Славцове, в Арбузове, в Ворще князей, и детей боярских, и всех служилых людей, и старост, и соцких, и десяцких, и всех крестьян, и царя и великого князя Ивана Васильевича всеа Росии дворцовых сел, и митрополичьих, и владычних, и княжих, и боярских, и монастырских, и черных, и оброчных, и вотчинников, и помещиков, и бортников, и бобровников, и переветников, и рыболовей, и всех без омены, чей кто нибуди. Что нам били челом, а сказывают, что, де, у них в Володимире на по/л. 322/саде и в Володимерском уезде в Боголюбском стану, в Вылехомском, в Криксине, в Тасше, в Клековском стану, в Славцове, в Арбузове ²⁹, в Ворще чинятца розбои и татьбы великие, села и деревни розбивают, и крадут, и на дорогах многих людей розбивают и грабят и до смерти многих людей убивают, а иные, де, и многие люди у себя розбойников держат, а к иным людем розбойники с розбоев приезжают, и розбойную рухледь к ним привозят, и на разбой от них ездят, и мы к ним в тех разбоях посылали своих обыщиков и недельщиков и им, де, от наших обыщиков и неделщиков чинятца убытки великие.

И яз, царь и великий князь Иван Васильевич всеа Русии, по их челобитью пожаловал: велел есми у них быти в Володимере на посаде и в Володимерском уезде в тех станех и в волостях у розбойных и у татиных дел в губных старостах Микифору /л. 322 об./ Остафьеву сыну Есипову да Рахману Колзакову да с ними губным целовальником. И старостам, Микифору Есипову да Рахману Колзакову, и целовальником разбойные и татиные дела делати по сему списку, сьехався в одно место. Да велети им у себя быти на съезде изо всей губы князем, и детем боярским, и их приказщиком, и игуменом, и попом, и дьяконом, и царя и великого князя Ивана Васильевича всеа Русии дворцовых сел и черных деревень крестьяном, и митрополичьим, и владычним, и княжим, и боярским, и [217] манастырским крестьяном, и рыболовем, и бобровником, и всем без омены, чей хто нибуди, с выти по человеку. И как на съезд к старостам сьедутца, — и старостам обыскати князьми и детми боярскими и их прикащики, и царя и великого князя Ивана /л. 323/ Васильевича всеа Русии дворцовых сел и черных деревень крестьяны, и митрополичьими, и владычними, и княжими, и боярскими, и монастырскими крестьяны, и бортники, и бобровники, и рыболовы, и всеми без омены, чей кто нибудь, по государеву цареву и великого князя Ивана Васильевича всеа Русии крестному целованью, а игумены и попы и дьяконы по священству, хто у них в губе лихих людей, татей и розбойников, и х кому тати и розбойники приезжают, и розбойную рухледь привозят, и от кого на розбой ездят, и кому розбойную рухледь продают за розбойное. И на кого в обыску скажут, что они — лихие люди, тати и розбойники, и х кому розбойники приезжают и розбойную рухледь привозят и от кого на розбой ездят и кому розбойники розбойную рухледь продают за розбойную и что их лихо кого розбивали и кого крали,— /л. 323 об./ и старостам те речи велети писати на список подлинно земскому дьячку. А х тому списку обыскным людем, которые грамоте умеют, и игуменом, и попом, и дьяконов велети к тем речам руки прикладывати. А которые обыскные люди грамоте не умеют, и в тех место велети к тому списку руки прикладывати отцем их духовным. А на которых людей в обыску скажут, что они лихие люди, а исцов им нет, — и старостам по тех людей по обыску посылати, а велети их имати да ставити пред собою, а животы их и статки, переписав, запечатати да приказати беречи до тех мест, как дело вершит. И как их перед старостами поставят, и старостам их по обыску в розбоях пытати.

И учнут на себя и на товарыщев своих в розбоях говорити, — и старостам по тех /л. 324/ людей по языку посылати, а велети их ставити перед собою с языки с очей на очи, а животы их запечатать по тому ж. А с очей на очи язык с них не зговорит, — и старостам про тех людей обыскивати многими людьми. И назовут их многие люди, что они добрые люди, — и старостам давать тех людей на чистую поруку за обыскных людей, которые одобрили. А которые люди сами на себя в розбое говорили, — и тех казнити, а о животех их отписывати на Москву к бояром в Розбойную избу. А на которых людей язык взговорит в розбое на одной пытке, а с очей на очи с него зговорит, а в обыску ево назовут добрым, — и старостам тех людей давать на чистые поруки за обыскных людей безвытно. А на которого человека язык зговорит на дву пытках, а с очей на очи или с третьей пытки или идучи х казни учнет с него зговаривати, а в обыску /л. 324 об./ назовут добрым, — и того человека дать на чистую поруку, а по языку взяти на нем выть, а тому зговору не верити. А на которых людей в розбое языки зговорили, а в обыску их назовут лихими людми, — и старостам тех пытать; и учнут на себя и на своих товарыщев говорити, — и старостам по тому ж по языком посылать, и с очей на очи ставити, и про них обыскивати, и управа им чинити по тому ж, как в сем списку писано. А которые люди сами на себя в розбоех говорили, — и тех казнити смертною казнию, а животы их исцом в выти вполы исцовых исков; а будет боярские люди, — и старостам за тех людей [218] имати выти вполы исцовых исков на государе их, чьи люди. А не (Так втексте. Возможно «на» - В.Сорокин) которых людей язык в розбое /л. 325/ говорил, а в обыску их назовут лихими людми, а сами те лихие люди на себя на пытках в розбоех не учнут говорити, — и старостам тех людей по обыску казнити смертною казнию, а живота их исцом в выти вполы исцовых исков.

А на которых на боярских людей языки в розбое говорят, и те князи и дети боярские таких людей у себя скажут, а их перед старостами не поставят, — и старостам за тех людей на тех князех и на детех боярских или на их прикащиках имати выти вполы исцовых исков; а тех князей и детей боярских, чьи люди, давати на поруки, что им тех людей, добыв, поставити перед старостами; а как их поставят, и старостам про них обыскати и управа чинити по сему ж наказному списку. /л. 325 об./ А на которого княжего и на боярского человека в розбое язык взговорит, а тот князь или сын боярской такова человека у себя не скажеть, — и старостам около их мест, где они живут, обыскати многими людми, бывал ли у него таков человек. И скажут в обыску, что у него таков человек был, — и старостам на том князе или на сыне боярском за того человека имати выти вполы исцова иску, а того князя или сына боярского дать на поруку что ему того человека, добыв, поставить перед старостами. А как ево перед старостами поставят, — и старостам про него обыскати и управа чинити по сему ж наказному списку. А скажут в обыску, что у него таков человек не бывал, на которого язык говорил, — и старостам на том /л. 326/ князе или на сыне боярском выти не имати.

А на которых людех исцы ищут розбоев, а на тех людей языки в розбое не говорят, а исцы, опричь поля, улики не учинят никоторые, — и старостам про тех людей обыскивати; а скажут про них в обыску, что они лихие люди, а лиха про них в обыску в розбоех имянно не скажут, — и старостам тех людей по обыску пытати. Не скажут на себя в розбое, а в обыску про них розбою имянно не скажут, — и старостам тех людей по обыску посадить в тюрьму на смерть, а животы их, оценя ³⁰, отдать исцом в выти вполы их исков; а что останетца тех животов у исцовых исков, — и старостам о тех животах отписывати на Москву к бояром в Розбойиую избу. А не скажут на себя в розбое, а в обыску про них розбой имянно ска/л. 326 об./жут, — ино их казнити, а животы их отдать исцом, по тому ж оценя.

А на которых людей в розбое ³¹ язык говорит, а в обыску ево назовут половина добрым человеком, а другая половина лихим человеком, — и того человека пытать; и не учнет, пытан, на себя в розбоех говорити, — и того человека дати на поруку за обыскных людей, которые ево одобрили, а по розбойничьим речам взяти на нем выть. А будет в той половине больши обыскных людей, которые люди назовут лихим человеком, человек пятнатцать или дватцать, а, пытан, на себя в розбое не учнет говорить,— и того человека по обыску старостам посадить в тюрьму на смерть, а животы его отдати исцом ³² вполы исцовых исков. А после того прибудет на [219] него иное лихо в розбойном /л. 327/ деле, — и того человека казнити смертною казнью, а на обыскных людех взяти выть, которые его одобрили.

А на которого человека говорят в розбое языки два или три, а в обыску его назовут половина добрым, а другая лихим, — и того пытати; а, пытан, на себя не учнет говорити, — и того человека посадить на смерть в тюрьму, а животы ево отдати исцом вполы исцовых исков. А после на него прибудет иное лихо в розбойном деле, — и того человека казнити смертною казнью; а на обыскных людех, которые его добрили, взять выть, а сверх того обыскных людей лутчих дву или трех бить кнутьем. А на которых людей языка два или три говорят, а исцы на них учнут бити челом и на пытку их просить, — и старостам и до обыску тех людей велети ³³ пытати и управа им чинити по сему ж наказному списку. А на которых людей языки говорят, а они учнут бити челом о обыску, чтоб про них послали в те места обыскати, где они преж того жили, — и старостам в те места, где они жили, послать /л. 327 об./ обыскать. И назовут их в обыску лихими людьми, — и старостам их пытати и управа им чинити по сему ж наказному списку; а будет, пытаны, на себя и на товарыщев своих [не] учнет говорить, — и старостам тем людем управа учинити по сему ж наказному списку. А будет про тех людей в обыску скажут, что их не знают, — и старостам тех людей пытати ж; а не учнут, пытаны, на себя говорити, — и старостам тех людей посадити в тюрьму на смерть. А на которых людей учнут языки говорити в розбое, а с очей на очи на ставке с них учнут зговаривать, а в обыску их назовут лихами (Так в тексте – В.Сорокин) людми з доводом, — и старостам тех людей по обыску пытати; и учнут, пытаны, на себя говорити, — и старостам их казнити; а не учнут, пытаны, на себя и на своих товарыщев в розбоех говорити, — и старостам тех людей по обыску казнити ж; а будут исцы, — ино их животы и статки отдати вполы их /лл. 328/ исков; а не будет исцов, — и старостам животы их продавати да что на чем возьмут, и им то писать на список подлинно порознь да о том отписывати к бояром в Розбойную избу. А зговорят на кого языки в ыные губы в розбое или в татьбе, — и старостам в те губы посылать к старостам же целовальников губных з грамотами, чтоб про тех людей, на кого язык говорит, обыскали да тех людей и обыску своего список прислали к ним. А как к ним тех людей пришлют, — и старостам тех людей ставить с очей на очи и управа им чинить по языку и по обыску по сему ж наказному списку. А которых целовальников з грамотами старосты в ыные губы к старостам о оговорных людех пошлют, — и целовалником с собою имати сторонних людей человек трех или четырех да при тех людех старостам отдавать грамоты; а не пришлют из ыных губ старосты оговорных людей по грамотам, — и тем старостам, о которых языки говорили, отписывати о том к бояром в Розбойную избу, /л. 328 об./ кого целовальника имянем посылати з грамотою и перед которыми людми грамоту отдал.

А приведут к старостам татя, а доведут на него одну татьбу, — и старостам того татя велеть бить кнутьем, а бив кнутьем, дать его на поруку; а не будет по нем поруки, — ино его вкинуть в тюрьму до [220] тех мест, как по нем порука будет. А приведут татя, а доведут на него две татьбы, — и того татя бить кнутьем да отсечь рука да покинуть. А приведут татя, а доведут на него татьбы три или четыре или свыше, — и того татя казнити смертною казнию.

То есми положили на ваших душах. А вам от царя и великого князя Ивана Васильевича всеа Русии опалы нет, и от намесников наших и от волостелей и от их тиунов продажи нет. А по недружбе бы есте в земляном деле и в брани в какой-нибудь меж себя не метились нихто никому по цареву и великого князя Ивана Васильевича всеа Русии крестному целованью вправду без хитрости, и неповинно бы есте в розбоех и в татьбах не имали никакова человека, /л. 329/ того есте меж себя обыскивали вправду по цареву и великого князя Ивана Васильевича всеа Русии крестному целованью.

А посулов и поминков губным старостам и целовальником в розбойных и в татиных делех однолично ни у кого не имати никоторыми делы по цареву и великого князя Ивана Васильевича всеа Русии крестному целованью. А которой староста и целовальник учнет посулы имати в розбойных и в татиных делех, а доведут на него посул, — и тому старосте и целовальнику от царя и великого князя Ивана Васильевича всеа Русии быть в казни и в продаже.

А списков в розбойных и в татиных делех старостам и целовальником на Москву к боярам к докладу не посылати, а вершити им розбойные и татиные дела по сему наказному списку. А судити старостам и целовальником ведомые розбойные и татиные дела по сему наказу. А опричь розбойных и татиных дел старостам и целовальником в ыные дела однолично не вступатись. А меж себя старостой и целовальником другу над другом того смот/л. 329 об./рити, чтоб посулов и поминков нихто ни у кого однолично не имал. А которой староста и целовальник учнет посулы имати в розбойных и в татиных делех, — и им на того сказывати царю и великому князю Ивану Васильевичю всеа Русии или его бояром, которым приказаны розбойные дела.

К сему списку царь и великий князь Иван Васильевич всеа Русии велел печать свою приложити.

А у подлинной государевы царевы и великого князя Ивана Васильевича всеа Русии грамоты припись дьяка Бориса Алексеева сына Щекина.

/л. 330/ Лета 7064-го ноября в 21 день царь и великий князь Иван Васильевич всеа Руси пожаловал в Переславле в Резанском и в Окологородье и в Кобыльском и в Лесном стану по Волу ³³ и в Каменском стану по реку и Вышегороцком стану и в Полистане князей, и детей боярских, и всех служивых людей, и старост, и соцких, и пятидесяцких, и всех крестьян, и царя и великого князя [221] дворцовых сел, и митрополичьих, и владычных, и княженетцких, и боярских и монастырских, и черных, и оброчных, и вотчинниковых, и помещиковых, и бортников, и бобровников, и перевесников, и рыболовей, и всех без омены, чей хто нибудь. Что нам били челом, а сказывают, что у них в Переславле в тех станех и волостях чинятца розбои и татьбы великие, села и деревни розбивают, и крадут, и на дорогах многих людей розбивают и грабят, и до смерти многих людей убивают, а иные, де, и многие люди розбойников у собя держат, а к иным людем розбойники с розбоев приезжают, и розбойную рухлядь к ним привозят, и на розбой от них ездят, и мы к ним в тех розбоех посылали своих обыщиков и неделыциков и им, де, от наших обыщиков и недельщи /л. 330 об./ков чинятца убытки великие.

И яз, царь и великий князь Иван Васильевич всеа Русии, по их челобитью пожаловал, велел есми у них быти в Переславле в Резанском и в тех станех и волостях у розбойных и у татиных дел в губных старостях Бебеху Семенову сыну Глебову да Никите Иванову сыну Вантину да с ними губным целовальником. И старостам, Бебеху Глебову да Никите Вантину, и целовальником розбойные и татиные дела делати по сему списку, сьехався в одно место. Да велети им у себя быть на съезде изо всей губы князем, и детем боярским, и их при при[ка]щиком, и игуменом, и попом, и дьяконом, и царя и великого князя дворцовых сел и черных деревень крестьяном, и митрополичьим, и владычным, и княжим, и боярским, и монастырским крестьяном, и рыболовем, и бобровником, и всем без омены, чей кто ни будет, с выти по человеку. И как на съезд к старостам съедутца, — и старостам обыскати князьми и детми боярскими и их прикащики, /л. 331/ и царя и великого князя дворцовых сел и черных деревень крестьяны, и митрополичьми, и владычными, и княжими, и боярскими, и монастырскими крестьяны, и бортники, и бобровники, и рыболовы, и всеми без омены, чей хто ни буди, по цареву и великого князя крестному целованью, а игумены и попы и дьяконы по свещенству, кто у них в губе лихих людей, татей, и розбойников, и х кому тати и розбойники приезжают и розбойную рухлядь привозят, и от кого на разбой ездят, и кому разбойную рухлядь продают за разбойное. И на кого в обыску скажут, что они лихие люди, тати и разбойники, и х кому разбойники приезжают и разбойную рухлядь привозят, и от ково на розбой ездят, и кому разбойники розбойную рухлядь продают за разбойную, и что их лихо кого розбивали и кого крали,— и старостам те речи велети писати на список подлинно земскому дьяку. А к тому списку обыскным людям, которые грамоте умеют, игуменом, и попом, и дьяконом велети к тем речем руки прикладывати. А которые обыскные люди грамоте не умеют, и в тех место /л. 331 об./ велети к тому списку руки прикладывати отцом их духовным. А на которых людех в обыску скажут, что они лихие люди, а исцов им нет, — старостам по тех людей по обыску посылати, а велети их имати да ставити перед собою, а животы их и статки, переписав, запечатати да приказати беречи до тех мест, как дела вершат. И как их перед старостами поставят, и старостам тех людей по обыском в розбоех пытать.

И учнут на себя и на своих товарыщов в розбое говорити, - [222]и старостам по тех людей по языку посылати, а велети их ставити перед собою с языки с очей на очи, а животы [и]х печатать по тому ж. А с очей на очи язык с них не зговорит, — и старостам про тех людей обыскивати многими людьми. И назовут их многими людьми, что они люди добрые, — и старостам тех людей давати на чистую поруку за обыскных людей, которые их одобрили. А которые люди сами на себя в розбоех говорили, и тех казнити, а о животах их отписывать на Москву к бояром в Розбойную избу. А на которых людей язык взговорит в розбое на одной /л. 332/ пытке, а с очей на очи с нево зговорит, а в обыску ево назовут добрым, — а старостам давати на чистые поруки за обыскных людей и безвытно. А на которого человека язык говорит на дву пытках, а с очей на очи или на третьей пытке или идучи х казни учнет с него зговаривати, а в обыску назовут добрым, — и того человека по обыску давати на чистую поруку, а по языку взяти на нем выть, а тому зговору не верить. А на которых людей в розбое язык взговорит, а в обыску их назовут лихими людьми, — и старостам тех пытати; и учнет на себя и на товарыщев своих говорити, — и старостам по тому ж по языком посылати и с очей на очи ставити и про них обыскивати и управа им чинити по тому ж, как в сем списку писано. А которые люди сами на себя в розбое говорили, тех казнити смертью, а животы их исцом в выти вполы исцовых исков; а будет боярские люди, — и старостам за тех людей имати выти вполы исцовых исков на государе их, чье люди. А на которых людей в розбое язык говорил, а в обыску их назовут лихими /л. 332 об./ людьми, а сами те лихие люди на себя на пытках в розбоех не учнут говорити, — и старостам тех по обыску казнити ж смертною казнию, а животы их исцом вполы исцовых исков. А на которых боярских людех языки в розбое говорят, и те князи и дети боярские таких людей у себя скажут, а их перед старостами не поставят, — и старостам за тех людей на тех князех и на детех боярских или на их приказщиках имать выти вполы исцовых исков; а тех князей и детей боярских, чье люди, давати на поруки, что им тех людей, добыв, перед старостами поставить; а как их поставят, — и старостам про них обыскивать и управа им чинити по сему ж наказному списку. А на которого княжого и на боярского человека в розбое язык говорит, а тот княж или сын боярской такова у себя человека не скажет, — и старостам около их мест, где они живут, обыскати многими людьми, бывал ли у него таков человек. И старостам на тех князех или на детех боярских за того человека имати выть вполы исцова иску, /л. 333/, а тово князя или сына боярского дати на поруку, что ему того человека, добыв, поставити перед старостами. А как ево перед старостами поставит, — и старостам про него обыскати и управа учинити по сему ж наказному списку. А скажут в обыску, что у нево таков человек не бывал, на которого язык говорил, — и старостам на том князе или на сыне боярском выти не имать.

А на которых людех исцы ищут розбоев, а на тех людей языки в розбоех не говорят, а исцы, опричь поля, улики не учинят никоторые, — и старостам про тех людей обыскивати; скажут про них в обыску, что они лихие люди, а лиха про них в обыску в розбоех имянно не скажут, — и старостам тех людей по обыску пытати. Не [223] скажут на себя в розбое, а в обыску про них имянно розбою не скажут, — и старостам тех людей по обыску посадити в тюрьму на смерть, а животы их, оценя, отдать исцом вполы их исков; а что останетца тех животов у исцовых исков, — и старостам о тех животех отписати на Москву к бояром в Розбойную избу. А не скажут на себя в розбое, а в обыску про них скажут розбой имянно, — ино их по обыску казнити, а животы их отдати исцом, /л. 333 об./ по тому ж оценя.

А на которых людей в розбоех язык говорит, а в обыску его назовут половина добрым человеком, а другая половина лихим человеком, — и того человека пытати; и не учнет, пытан, на себя в розбоех говорити, — и того человека дати на поруку за обыскных людей, которые ево одобрили, а по розбойничьим речам взяти на нем выть. А будет в той половине больши обыскных людей, которые люди назовут лихим человеком, пятнатцать или дватцать; а, пытан, на себя в розбое не учнет говорити, — и того человека по языку и по обыску старостам посадити в тюрьму на смерть, а животы ево отдати вполы исцовых исков. А после того прибудет иное лихо в розбойном деле, — и того человека казнити смертною казнью; а на обыскных взяти выть, которые ево одобрили.

А на которого человека говорят в розбоех языки два или три, а в обыску ево ³⁴ назовут половина добрым, а другая лихим, — и того пытать; а, пытан, на себя не учнет говорить, и того человека посадити на смерть в тюрьму, а животы его отдати исцом вполы исцовых исков. А после того прибудет иное лихо /л. 334/ в розбойном деле, — и того человека казнити смертною казнью; а на обыскных людех взяти выть, которые ево одобрили ³⁵, а сверх того обыскных людей лутчих дву или трех бити кнутом. А на которых людей языка два или три говорят, а исцы на них учнут бити челом и на пытку их просити, — и старостам и до обыску тех люде[й] велети пытати и управа им чинити по сему ж наказному списку. А на которых людей языки говорят, а они учнут бити челом о обыску, чтоб про них послали в те места обыскать, где они преж того жили, — и старостам в те места, где они жили, послать обыскати. И назовут их в обыску лихими ³⁶ людми,— и старостам их пытати и управа им чинити по сему ж наказному списку. А будет, пытаны, на себя и на своих товарыщев не учнут /л. 334 об./ говорити, — и старостам тех людей пытати ж. А не учнут, пытаны, на собя го-ти. (Так в тексте. – В.Сорокин) А будет про тех людей в обыску скажут, что их не знают, — и старостам тех людей пытати ж. А не учнут, пытаны, на себя говорити, — и старостам тех людей посадити в тюрьму на смерть. А на которых людей учнут языки говорити в розбое, а с очей на очи на ставке и с них учнут зговаривати, а в обыску их назовут лихими людми з доводом, — и старостам тех людей по обыску пытати. И учнут, пытаны, на себя говорити, — и старостам их казнити; а не учнут пытаны на себя и на своих товарыщев в розбоех говорити, — и старостам тех людей по обыском казнити ж; а будет исцы, — ино их животы и статки отдати вполы их исков; а не будут исцов, — и [224] старостам животы их продати; да что на чем возьмут, — и им то писати на список подлинно порознь да о том отписывать к бояром в Розбойную избу.

А взговорят языки на кого в ыные губы в розбое или в татьбе, — и старостам в те губы посылати к старостам же целовальников губных з грамотами, чтоб про тех людей, на кого язык говорил, обыскали да тех людей и обыску своего список прислали к ним. А как к ним тех людей пришлют /л. 335/ — и старостам тех людей ставити с языки с очей на очи и управа им чинити по языку и по обыску по сему ж наказному списку. А которых целовальников з грамотами старосты в ыные губы к старостам оговорных людей пошлют, и целовальником велети имати с собою сторонних людей человек трех или четырех да при тех людех старостам отдавати грамоты, а не пришлют из ыных губ старосты оговорных людей, по грамотам, — и тем старостам, у которых языки говорили, отписывати о том к бояром в Розбойную избу, кого целовальника имянем посылали ли з грамотами и перед которыми людми грамоту отдал.

А приведут к старостам татя, а доведут на него одну татьбу, — и старостам того татя велеть бити кнутьем, а бив кнутьем, дати его на поруки. А не будет поруки, — ино его вкинуть в тюрьму до тех мест, как будет по нем порука. А приведут татя, а доведут на него две татьбы, — и того татя бити кнутьем да отсечи рука да покинути. А приведут татя, а доведут на него татьбы три или четыре или свыше, — и того татя казнити смертною казнию.

То есми положил на ваших душах. А вам от царя [и] великого князя опалы нет, и [от] наместников /л. 335 об./ наших и от волостелей и от их тиунов продажи нет. А по недружбе бы есте в земляном деле и в брани в какой-нибуди меж себя не метились нихто никому по цареву и великого князя крестному целованью вправду без хитрости, и неповинно бы есте в розбоех и в татьбах не имати никакова человека, того б естя меж себя обыскивали вправду по цареву великого князя крестному целованью.

А посулов и поминков губным старостам и целовальником в розбойных и в татиных делех однолично ни у кого не имали никоторыми делы по цареву [и] великого князя кресному целованью. А которой староста и целовальник учнут посулы имати в розбойных и в татиных делех, а доведут на него посул, — и тому старосте и целовальнику от царя [и] великого князя быти в казни и в продажи.

А списков в розбойных и в татиных делех старостам и целовальником на Москву к бояром к докладу не посылати, а вершити им розбойные и татиные дела по сему наказному списку. А судити старостам и целовальником ведомые разбойные /л. 336/ и татиные дела по сему списку. А опричь розбойных и татиных дел старостам и целовальником в ыные дела однолично не вступитися. А меж себя старостам и целовальником другу на другом того смотрити, чтоб посулов и поминков нихто ни у кого однолично не имал. А которой староста и целовальник учнет в розбойных и в татиных делех посулы имати, — и им на того сказати царю [и] великому князю или его бояром, которым розбойные дела приказаны.

К сему наказному списку царь и великий князь Иван Васильевич всеа Русии велел печать свою приложити. [225]

А подписал царев и великого князя диак Борис Алексеев сын Щекин.

/л. 336 об./. Лета 7064-го декабря в 20 день царь и великий князь Иван Васильевич всеа Русии пожаловал в Старой Резани и в Терехове и в Заглебовском и в Мещере князей, и детей боярских, и всяких служилых людей, и старост, и соцких, и десяцких, и всех крестьян, и царя и великого князя дворцовых сел, и митрополичьих, и владычных, и княжих, и боярских, и монастырских, и черных, оброчных, и вотчиниковых, и помещиковых, и бортников, и бобровников, и перевесников и рыболовей, и всех без омены, чей хто нибудь. Что нам били челом, а сказывают, что у них на Рязани и в станех и в волостях чинятца розбои и татбы великие, села и деревни розбивают, и крадут, и на дорогах многих людей розбивают и грабят и до смерти многих людей убивают, а иные многие люди розбойников у себя держат, а к иным людем розбойники с розбоев приезжают и розбойную рухлядь к ним привозят и на разбой от них ездят, и мы к ним в тех розбоех посылали своих обыщи/л. 337/ков и недельщиков и им, де, от наших обыщиков и недельщиков чинятца убытки великие.

И яз, царь и великий князь Иван Васильевич всеа Русии, по их челобитью пожаловал: велел есми у них быти в Старой Резани в станех и в волостях у розбойных и у татиных дел в губных старостах Аменяку Матюкову да Григорью Никонову да с ними губным целовальником. И старостам, Аменяку Матюкову да Григорью Никонову, и целовальником розбойные и татиные дела делати по сему списку, сьехався в одно место. Да велети им у себя быть на съезде изо всее губы князем, и детем боярским, и их прикащиком, и игуменом, и попом, и дьяконом, и царя и великого князя дворцовых сел и черных деревень крестьяном, и митрополичьим и владычным и княжим и боярским и монастырским крестьяном, и рыболовем, и бобровникам, и всех без омены, чей хто нибудь, с выти по человеку. И как на съезд к старостам сьедутца, — и старостам обыскати князьми и детьми боярскими и их прикащики, /л. 337 об./ и царя и великого князя дворцовых сел и черных деревень крестьяны и митрополичьми и владычными и княжими и боярскими и монастырскими крестьяны, и бортники, и бобровники, и рыболови, и всем без омены чей хто нибудь по цареву и великого князя крестному целованью, а игумены и попы и дьяконы по священству, кто у них в губе лихих людей и татей и розбойников и х кому тати и розбойники приезжают и розбойную рухлядь привозят и от ково на розбой ездят и кому розбойную рухлядь продают за розбойное. И на кого в обыску скажут, что они лихие люди, тати и розбойники, и х кому розбойники приезжают и розбойную рухлядь привозят и от кого на розбой ездят и кому розбойники розбойную рухлядь продают за розбойную и что их лихо ³⁷ кого розбивали и кого крали, и [226] старостам те речи велети написати на список подлинно земскому дьячку. А к тому списку обыскным людем, /л. 338/ которые грамоте умеют, игуменом, и попом, и дьяконом велети к тем речам руки прикладывати. А которые обыскные люди грамоте не умеют, — и в тех место велети к тому списку руки прикладывати отцем их духовным. А которых в обыску скажут, что они лихие люди, а исцов им нет, — и старостам по тех людей по обыску посылати, а велети их имати ³⁸ да ставити перед собою, а животы их и статки, переписав, запечатати да приказати беречи до тех мест, как дела вершат. И как их перед старостами поставят, — и старостам тех людей по обыску в розбое пытати.

А учнут на себя и на товарыщев своих в розбоех ³⁹ говорити — и старостам по языком по тех людей посылати, а велети их ставити перед собою /л. 338 об./ с языки с очей на очи, а животы их печатать по тому ж. А с очей на очи язык с них не зговорит, — и старостам про тех людей обыскивати многими людми. И назовут их в обыску многие люди, что они люди добрые, — и старостам тех людей давати на чистую поруку за обыскных людей, которые их одобрили. А которые люди сами на себя в розбоех говорили, — и тех казнити, а о животах их отписывати на Москву в Розбойную избу. А на которых людей язык взговорит в розбое на одной пытке, а с очей на очи с него зговорит, а в обыску его назовут добрым, — и старостам тех [людей] давати на чистые поруки за обыскных людей безвытно. А на которого человека язык говорит на дву пытках, а с очей на очи или на третьей пытке или идучи х казни учнет /л. 339/ с него зговаривати, а в обыску назовут добрым, — и того человека дать на чистую поруку, а по языку взять на нем выть, а тому зговору не верити. А на которых людей в розбое язык взговорит, а в обыску их назовут лихими людми, — и старостам тех пытати; и учнут на себя и на товарыщев говорити, — и старостам по тому ж по языком посылати и с очей на очи ставити и про них обыскивати и управа им чинить, по тому ж, как в сем списку писано. А которые люди сами на себя в розбоех говорили, тех казнити смертною казнью, а животы их исцом в выть вполы исцовых исков; а будет боярские люди, — и старостам за тех людей имати выть вполы исцовых исков на государе их, чье люди. А на которых людей язык в розбое ⁴⁰ говорит, а в обыску их назовут лихими людми, а сами те /л. 339 об./ лихие люди на себя на пытках в розбоех не учнут говорить, — и старостам тех людей по обыску казнити смертною казнью, а животы их исцом в выти вполы исцовых исков. На которых боярских людей язык в розбое говорит, — и те князи и дети боярские таких у себя людей скажут, а их перед старостами не поставят, и старостам за тех людей на тех князей и на детех боярских или ⁴¹ на их прикащикех имети выти вполы исцовых исков; и тех князей и детей боярских, чье люди, давати на поруку, что им тех людей, добыв, перед старостами поставити; а как их поставят, и старостам про них обыскати и управа учинити по сему ж наказному списку. А на которого на княжого и на боярского человека в [227] розбое язык говорит, а тот князь или сын боярской такова у себя человека не скажет, — и старостам около их мест, где они живут, обыскати многими людьми, бывал ли у него таков человек. И скажут в обыску, что у него таков человек был, — и старостам на том /л. 340/ князе или на сыне боярском за того человека имати выть вполы исцова иску, а того князя или сына боярского дати на поруку, что ему того человека, добыв, поставити перед старостами. А как его перед старостами поставят, — и старостам про него обыскати и управа учинити по сему ж наказному списку. А скажут в обыску, что у него таков человек не бывал, на которого язык говорил, — и старостам на том князе или на сыне боярском выть не имати.

А на которых людех исцы ищут розбоев, а на тех людей языки в розбоех не говорят, а исцы, оприч поля, улики не учинят никоторые, — и старостам про тех людей обыскивати; скажут про них в обыску, что они лихие люди, а лиха про них в розбоех имянно не скажут, — и старостам тех людей по обыску пытати. Не скажут на себя в розбое, а в обыску про них имянно розбою не скажут, — и старостам тех людей по обыску /л. 340 об./ посадити в тюрьму на смерть, а животы их, оценя, отдати исцом в выти вполы их исков; а что останетца тех животов у исцовых исков, — и старостам о тех животех отписати на Москву в Розбойную избу. А не скажут на себя в розбое, а в обыску про них скажут розбой имянно — ино их по обыску казнити, а животы их отдати исцом, по тому ж оценя.

А на которых людей в розбоех язык говорит, а в обыску его назовут половина добрым человеком, а другая половина лихим человеком,— и того человека пытати; а не учнет, пытан, на себя говорить в розбоех, — и того человека дать на поруку за обыскных людей, которые ево в обыску одобрили, а по розбойничьим речам взяти на нем выть. А будет /л. 341/ в той половине больши обыскных людей, которые люди назовут лихим человеком, человек пятнатцать или дватцать, а пытан, на себя в розбое не учнет говорить, — и того человека по языку и по обыском старостам посадить в тюрьму на смерть, а животы его отдати исцом вполы исцовых исков. А после того прибудет на него иное лихо в розбойном деле, — и того человека казнити смертною казнью, а на обыскных людех взяти выть, которые его одобрили.

А на которого человека говорят о розбоех языка два или три, а в обыску ево назовут половина добрым, а другая лихим, — и того пытать; а, пытан, на себя не учнет говорить, и того человека посадити на смерть в тюрьму, а животы его отдати исцом вполы исцовых исков. А после /л. 341 об./ прибудет на него лихо иное в розбойном деле, — и того человека казнить смертною казнью, а на обыскных людех, которые ево одобрили, взяти выть, а сверх того обыскных людей лутчих дву или трех бити кнутьем. А на которых людей языка два или три говорят, а исцы на них учнут бити челом и на пытку их просити, — и старостам и, до сыску тех людей велети пытати и управа им чинити по сему ж наказному списку. А на которых людей языки говорят, а они учнут бити челом о обыску, чтоб про них послали в те места обыскати, где они преж сего жили, — и старостам в те места, где они жили, послать обыскать. И назовут их в обыску лихими людьми, — и старостам их пытати и управа им [228] чинити по сему ж наказному списку. А будет, пытаны, на себя и на своих товарыщев не учнут говорити, /л. 342/ и старостам по сему ж наказному списку тем людем управа учинить. А будет про тех людей в обыску скажют, что их не знают, — и старостам тех людей пытати ж. А не учнут, пытаны, на себя говорить, — и старостам тех людей посадить в тюрьму на смерть. А на которых людей учнут языки говорить в розбое, а с очей на очи на ставке с них учнут зговаривати, а в обыску их назовут лихими людьми з доводом, — и старостам тех людей по обыску пытати. И учнут, пытаны, на себя говорити, — и старостам их казнити; а не учнут, пытаны, на себя и на своих товарыщев в розбое говорити, — и старостам тех людей по обыску казнити ж; а будут исцы, — ино их животы и статки отдавати вполы их исков; а не будет исцов, — и старостам животы их продавати; да что на чем возмут, [и им] то писати на список подлинно порознь да о том /л. 342 об./ отписывати к ⁴² бояром в Розбойную избу.

А взговорят языки на ково в ыные губы в розбое или в татьбе, — и старостам в те губы посылати к старостам же целовальников губных з грамотами, чтобы про тех людей, на кого язык говорил, обыскивали да тех людей и обыску своего список прислали к ним. А как к ним тех людей пришлют, — и старостам тех людей поставити с языки с очей на очи и управа им чинити по языку и по обыску по сему ж наказному списку. А которых целовальников з грамотами старосты в ыные губы к ⁴³ старостам о оговорных людей пошлют, и целовальником велети с собою имати сторонних людей человек трех и четырех да при тех людех старостам отдавати грамоты, а не пришлют из ыных губ старосты оговорных людей по грамотам, — и тем старостам, у которых языки /л. 343/ говорили, отписывати о том к бояром в Розбойную избу, кого целовальника имянем посылали з грамотою и перед которыми людьми грамоту отдал.

А приведут к старостам татя, [а] доведут на него одну татьбу, — и старостам того татя велети бити кнутьем, а бив кнутьем, дати его на поруку ⁴⁴. А не будет поруки, — ино его вкинути в тюрьму до тех мест, как будет по нем порука. А приведут татя, и доведут на него две татьбы, — и того татя бити кнутьем да отсечи рука да покинути. А приведут татя и доведут на него татьбы три или четыре или свыше, — и того татя казнити смертною казнью.

То есми положил на ваших душах. А вам от царя и великого князя опалы нет, и от наместников наших и от волостелей и от их тиунов продажи нет. А по недружбе есте в земъляном деле и в брани в какой нибуди да меж себя не мстилися, нихто никому /л. 343 об./ по государеву цареву и великого князя крестному целованью вправду без хитрости, и неповинно бы есте в розбоех и в татьбах не имали никакова человека, того б есте меж себя обыскивали вправду по государеву цареву и великого князя крестному целованью.

А посулов и поминков губным старостам и целовальником в розбойных и в татиных делех одолично ни у ково не имати [229] никоторыми делы по государеву цареву и великого князя крестному целованью. А которой староста и целовальник учнет посулы имати в розбойных и в татиных делех, а доведут на него посул, — и тому старосте и целовальнику от царя и великого князя быти в казни и в продаже.

А списков в розбойных и в татиных делах старостам и целовальником на Москву к докладу к бояром не посылати, а вершити им розбойные и татиные дела по сему /л. 344/ наказному списку. А судити старостам и целовальником ведомые розбойные и татиные дела по сему наказу. А оприч розбойных и татиных дел старостам и целовальником в ыные дела однолично не вступались. А меж себя старостам и целовальником другу над другом того смотреть, чтоб посулов и поминков нихто ни у кого однолично не имал. А которой староста и целовальник учнет в розбойных и в татных делех посулы имати, и им на того сказати царю и великому князю или его бояром, которым розбойные дела приказаны.

К сему списку царь и великий князь Иван Васильевич всеа Русии велел печать свою приложить.

А подписал царев и великого князя дьяк Григорей Пестов.

Комментарии

1. Губная Белозерская грамота (Акты Археографической экспедиции — ААЭ, I, № 187) и Каргопольская грамота (Дополнения к Актам историческим — ДАИ, т. I, № 31). Возможно, начало губной реформы следует отнести к 1538 году (см.: Носов Н. Е. Губная реформа и центральное правительство конца 30-х-начала 40-х годов XVI века.—Исторические Записки, кн. 56, 1956, стр. 210 и след.). Н. Е. Носов видит в упоминании о Судебнике «47-го» (т. е. 1538-39) г. Намек на общегосударственное губное Уложение. Однако в данном случае мы, очевидно, имеем делю с простой опиской писца XVII в., под пером которого Судебник 1497 г превратился в Судебник 1538 — 39 г. (Памятники русского права. Вып. 4, М. 1956, стр. 556).

2. Кроме Белозерской и Каргопольской, см. также грамоты 1540 года в Слободской город, 1546 года губную Солигалицкую, 1541 года две грамоты Троицкого монастыря, 1549 года Губной указ Кириллова монастыря (тексты их см. в книге Наместничьи, губные и земские уставные грамоты Московского государства. Под ред. А. И. Яковлева. М., 1909), а также грамоту 1541 г Вятской земле (опубликована: Шумаков С. А. Новые губные и земские грамоты.— ЖМНП. Новая серия. Ч. XXIII. 1909, № 10).

3. До реформы верховный контроль над судом по «разбойным делам» находился в руках «ведёного» боярина или дворецкого.

4. Н. Е. Носов проявляет удивительную непоследовательность, на одних страницах своей работы говоря о «боярской коллегии по разбойным делам», а на других возражая против нашего мнения о том, что до 1555 г. разбойными делами ведал не «приказ», а «боярская комиссия» (Н. Е. Носов. Указ. соч., стр. 230—231 сравни стр. 232). Ссылку автора на «приказы первой половины XVI в., имевших во главе бояр, но не имевших дьячего аппарата», нужно отвести, ибо таковых «приказов» не было, да и Н. Е. Носов не может их назвать.

5. Уставные грамоты, стр. 58.

6. ААЭ, т. 1, №№ 192, 194.

7. Поручение И. Г. Морозову в апреле 1542 года расследовать дело об ограблении польских послов (Сборник Русского Исторического общества, т. 59, стр. 169) свидетельствует, что к этому боярину обращались как к лицу, сведущему в «разбойных делах», а не обязательно как к главе боярской комиссии, которой, по нашему мнению, в это время не существовало. Интересно, что 20 февраля 1542 г. казначей И. И. Третьяков выдал грамоту, касающуюся разбойных дел (ААЭ, т. I, № 196/II). Очевидно, в это время боярской комиссии по разбойным делам не существовало и эти дела ведал аппарат дворецкого.

8. Н. Е. Носов считает, что Кубенский выдавал губные грамоты одновременно с боярской коллегией, но лишь для районов, непосредственно подведомственных Большому Дворцу (Н. Е. Носов. Указ. соч., стр. 218). Однако в период деятельности этой коллегии мы ничего не знаем о губных распоряжениях дворецкого, а когда разбойными делами ведал последний, источники молчат о «боярах, которым разбойным дела приказаны». К тому же, ведомство боярской комиссии простиралось и на те территории, которыми распоряжался дворецкий и куда он должен был бы (если принять гипотезу Н. Е. Носова) выдавать губные грамоты, например, Каргополь и Белоозеро. О подведомственности Белоозера дворецкому см. Акты гражданской расправы, т. I, № 55.

9. Так, в грамоте от 28 января 1547 г. говорится, что царь приказал «боярам своим обыскивати лихих людей, татей и разбойников».— Ленинградское отделение Института истории АН СССР. Архив. Собрание Коряжемского монастыря, № 6. (Сообщено нам С. М. Каштановым).

10. См. грамоты конца 1548 г. — Садиков П. А. Очерки но Истории опричнины. М.-Л., 1950, стр. 459-461; ЦГАДА, Грамоты Коллегии экономии, Кострома, № 47/5014.

11. ААЭ, т. 1, 224.

12. Только с 1555 г. упоминается впервые «Разбойная изба» (в ранних грамотах речь идет лишь о «боярах, которым разбойные дела приказаны»).

13. Сборник поступил в Отдел рукописей в 1927 году из библиотеки Генерального штаба, где хранился под № 24482/62119.

14. Указ написан скорописью конца XVII века (водяной знак — герб Амстердама).

15. Очевидно, Уставная книга приказа Холопьего суда, содержащая указы конца XVI — начала XVII веков, дошла до нас в составе уставной книги Земского приказа 20-х—40-х годов XVII века (ср. лл. 186-236 об.), помещающейся в обеих рукописях непосредственно вслед за ней.

16. См. текст в «Памятниках русского права», вып. IV. М., Юриздат, 1956, стр. 376-381.

17. См. там же, стр. 350—370.

18. В русской дипломатике указными книгами приказов обычно именовались сборники указов, адресованные данному приказу и собранные в хронологическом порядке, а уставные — сборники, где указы переработаны в единый памятник. Книга Разбойного приказа 1555-1556 гг. представляет собою фактически указную, а не уставную книгу. Однако мы сохраняем за нею то наименование, которое придано ей ее составителями («список с уставные книги слово в слово», л. 237).

19. Акты исторические (АИ), т. III, № 92.

20. Там же, № 167.

21. «Пятнати разбойников на праой щеке «рцы», на лбу «земля», на левой щеке «буки». А татей: на правой щеке «твердо», на лбу «аз», на левой щеке «твердо» же» (л. 347).

22. Выписку из этой грамоты см. на лл. 82-88 сборника Государственной публичной библиотеки им. М. Е. Салтыкова-Щедрина в Ленинграде (ГПБ) Q. II № 118. Об этом сборнике см.: Судебники XV-XVI веков. Под общ. ред. акад. Б. Д. Грекова. М.-Л., 1952, стр. 118. Начало: «Выписано с государевы уставные Грамоты о татиных и о разбойных делах, что прислана в Володимире к губным старостам лета 7064-го сентября 24 дня. На которых людей в обыску скажют» (см. публикуемый ниже список, л. 323 об.). Конец: «приказаны разбойные дела» (ср. л. 329 об.).

23. Акты XIII-XVII вв., представленные в Разрядный приказ представителями служилых фамилий после отмены местничества. Собрал и издал Александр Юшков. Ч. I. 1257—1613 гг. М., 1898, стр. 155—160.

24. ААЭ. т. I, № 281.

25. Неизданным остается лишь новгородский наказ губных старост от 6 мая 1559 г., на который обратил внимание Н. Е. Носов (Ср. также судебники XV-XVI веков. Под общ. ред. акад. Б. Д. Грекова. М.-Л., 1952, стр. 117).

26. См. ниже стр. 216.

27. Тысячная книга 1550 г. и Дворовая тетрадь 50-х годов XVI в. Подгот. к печати А. А. Зимин. М-Л., 1950, стр. 166 (Дворовая тетрадь, л. 124).

28. Борис Щекин ведал губными делами еще в 1549 году (ААЭ, т. I, № 224).

29. Первоначально Арбузове, исправлено Арзубове.

30. Оценя написано над строкой.

31. В розбое написано над строкой.

32. Исцом написано над строкой.

33. Так в рукописи, возможно— Волгу.

34. В рукописи: ее.

35. Далее повторено: А на которого человека говорят в розбоех языка два или три... которые ево одобрили, взяти выть.

36. Лихими повторено дважды.

37. Ли вставлено позднее между строк.

38. Имати написано над строкой. (Сноска в тексте пропущена. Вставлена по смыслу. – В.Сорокин)

39. В розбоех написано над строкой.

40. В розбое написано над строкой.

41. В рукописи: и или.

42. В рукописи: и.

43. В рукописи: и.

44. Второе у исправлено из и.