КОПЕНГАГЕНСКИЕ АКТЫ

ОТНОСЯЩИЕСЯ К РУССКОЙ ИСТОРИИ.

ПЕРВЫЙ ВЫПУСК

1326 — 1569 гг.

К делу Ганса Шлитте.

Как известно, дело это касается наболевшего в то время вопроса о заполучении для нас из Германии нужных людей.

Еще Андрей Боголюбский выписывал из-за границы художников и архитекторов, а Василий III Иоаннович уже “не однова” приказывал к датскому королю со своими и с его посланцами: “Которые будут у тебя мастеры в твоей земли Фрязове архитектоны, ...и которые мастеры горазды каменого дела делать и литцы, которые умели бы лить пушки и пищали, и ты б тех мастеров к нам прислал” (Русск. Историч. Библиотека, т. XVI, стб. 31), и т.п. — Искания эти оставались, однако, без удовлетворения. На Западе стали уже бояться России. В 1548 г. (“Датский Архив”, стр. 288; по Соловьеву в 1547 г.) Иоанн впервые обратился по этому предмету к императору Карлу V, отправив к нему саксонца Ганса Шлитте с просьбою о присылке богословов, докторов прав, сведущих людей, каменщиков, литцов, пороховщиков, ружейных и панцирных мастеров и проч. В этот раз на просьбу свою царь получил форменное согласие Карла. Но фактически согласие императора не привело ни к чему. Шлитте, набрав 123 человека, “привез уже их в Любек, как ливонское правительство представило императору опасность, какая может произойти от этого для Ливонии и других соседних стран, и достигло того, что Карл дал магистру полномочие не пропускать в Москву ни одного ученого и художника. Вследствие этого Шлитте был задержан в Любеке и посажен в тюрьму, а набранные им люди разорялись” (Соловьев, т. VI, стр. 439-440). Продержали его в заключении полтора года и затем не захотели пропускать назад в Россию. В начале 1554 г. Шлитте обращался за покровительством к королю датскому Христиану III. Самый отзыв императора на посольство Шлитте по-видимому никогда не был получен в Москве: его отняли у Шлитте Любчане.

Упорный саксонец не захотел, однако, оставить порученной ему задачи и продолжал добиваться ее осуществления. Около 1556 г. [291] им между прочим составлен была по-немецки проект царского ответа на упомянутый отзыв императора (Документ указан в “Датск. Арх.” (стр. 57, № 185), но вследствие ошибки в самом тексте списка, неправильно отнесен к 1556 г.).

Проект этот и печатается ниже.

Усердно настаивая на прежней просьбе о доставлении в Россию сведущих людей, мастеров и проч. и прибавляя к ней новую — о присылке воинов и полководца, автор проекта, старается доказать что христианским государям нечего опасаться усиления Московского государства, что сам царь и все русские — истинные христиане, готовые даже воссоединиться с Латинскою церковью (?), и что Иоанн искренно расположен к родственной ему по происхождению Германской нации. Вместе с тем императору, по смыслу грамоты вторично, делается поистине грандиозное предложение денежной и военной помощи для борьбы с общим врагом христианства, турецким султаном, на общее благо Христовой церкви. В частности не лишены интереса тонкие упреки, в виде предостережения для будущего, делаемые католической Германии, допустившей падение Греческой церкви и Византийской империи и способствовавшей тем усилению турок, которые впоследствии разгромили самую Германию и Венгрию; предложение брачных союзов между обоими дворами; стремление ввести Poccию в семью европейских государств; предположение содержать при цесари постоянного посла; учреждение русского ордена (“Рыцарства и Свободы”) и проч.

Нельзя не признать, что вообще Шлитте вполне проникся взглядами Иоанна. Но проект вряд ли был когда-нибудь представлен им на утверждение царя (Le P. Pierling S. J. — La Russie et le saint-Siege, etudes diplomatiques, I. Paris, 1896, pp. 332 — 333). Между тем, преследуя без сомнения уже личные цели, он, как кажется, выдавал проект, за состоявшуюся грамоту Иоанна. Не его ли заботами был тогда же отпечатан в отдельных оттисках текст проекта ? Один из оттисков попал в Копенгаген. Приводимый ниже текст списан с него.

Датчане придавали этой апокрифической грамоте особое значение. — В конце Иоаннова царствования, в стремлении обрести новый выход к морю, мы начали мирно захватывать чужую, Мурманскую, т. е. Норманскую, землю и укрепили Колу, при чем в споре с Датчанами утверждали, что владеем Лапландиею исстари. Датчане же, считавшие Лапландию принадлежностью короны Норвежской, в числе других доводов опирались на грамоту, как на доказательство недавнего сравнительно вторжения нашего в этот край. Они ссылались именно на упоминаемое в грамоте намерение царя обратить в христианство диких лопарей, — и заключали из этого выражения, что в то время лопари и Лопская земля не находились еще под властью Московского государства. [292]

Вслед за немецким текстом (текст не приводится) печатаем русский перевод (Длиннейшие немецкие периоды крайне затруднили дело перевода. Во многих местах пришлось менять последовательность, начинать периоды с конца, разбивая их, для ясности, на более короткие предложения и допуская лишние, против немецкого текста, абзацы).

Отдельные речения, передаваемые в переводе недостаточно точно или отсутствующие в подлиннике, но дополняющие по-русски смысл, заключены в скобки; скобки же, отмеченные в переводе двоеточиями, (:...:), перенесены из оригинального текста. [306]

(ПЕРЕВОД.)

Ответ всепресветлейшему и непобедимейшему князю, государю Карлу V, цесарю римскому и проч., нашему любезнейшему приятелю и брату.

Мы, Иоанн, Божьею милостью царь и государь всея Русии и проч., желаем всепресветлейшему, могущественнейшему и непобедимейшему князю, государю Карлу V, цесарю римскому и проч., нашему вселюбезнейшему и большому брату, многого здоровья, счастливого, долгоденственного царствования и благополучия, при чем (шлем ему уверение во) всяческой приятельской дружбе и любви, о каковых (искренно) ожидаем, по милосердию Божьему, услыхать в той же степени и от вашего величества. Восемь лет тому назад, а именно, меньшим счислением от (Рождества) Христова, в 58 г. ( — 48?), сознавая важность во всяком деле (личного) почина, мы предложили, чрез посланника нашего, вступить с вами и с Римскою империей в более тесное дружественное и союзное единение и (изъявили готовность) оказать вашему величеству могучую помощь против жестокого угнетателя и губителя всего христианства, кровожадного турецкого (султана), предоставив в ваше (распоряжение) крупную сумму денег и большое количество людей. (Мы поручили также нашему посланнику) заверить ваше величество, что мы всеми силами (души) стремимся к единению и соглашению (в деле) истинного христианского вероучения и споспешествуем (этому соглашению), а также, (что) если будет созван в германских государствах вольный, всеобщий или (частный,) народный собор или съезд, то мы готовы послать на (это собрание) наших ученых для переговоров и соглашения о всехвальном воссоединении (Православной церкви) с Латинскою. (Побуждает нас к тому) христианская любовь, дружественный чувства и расположение, которые питали к непобедимейшим цесарям священной Римской империи и к славному, храброму Германскому народу наши блаженной памяти предки, великие цари русские, а в особенности любезнейший наш родитель блаженной памяти всепресветлейший царь Василий, и (каковые чувства питаем к ним) мы сами; (действуем мы) также из (присущего нам) сознания долга и из вселенного в нас рвения к возращению славы Божией и к поддержанию святых Божиих церквей. [307]

Чрез упомянутого посланника мы просили ваше величество отпустить к нам, для дела скорейшего и успешнейшего (воссоединения церквей), некоторых высокочтимых богословов и людей, наученных в священном писании, коих мы приглашаем и принимаем (на службу) в наше государство, для (того, чтоб они) ознакомились с нашими языком, верою, обрядами и обычаями, а с другой стороны, чтобы (и нам) в полной мере научиться от них вероучению, исповеданию, богослужению и обрядам Латинской церкви, на тот случай, что если б был созван собор или (состоялся) народный съезд, мы могли бы тем успешнее придти к соглашению (с Латинскою церковью). А для преобразования и приведения в лучшее положение (тех) наших многих государств и стран, которые мы завоевали у варваров, (да) и теперь не упускаем случая ежедневно (у них) отвоевывать, мы просили о присылки как докторов прав, так и сведущих людей, искусных во всяких светских делах и промыслах, чтобы они своим умением привели (жизнь) этих невежественных стран и народов в лучшее общественное устройство (и) упорядочили (в них) гражданственность и общежитие. Посылали мы и за хорошими каменщиками для постройки в этих местах величественных, красивых церквей и храмов. Затем мы просили о (присылке) искусных архитекторов и мастеров для постройки на окраинах и границах, против неверных варваров — татар и скифов, — больших, сильных крепостей и неприступных укреплений, во избавление и охрану наших христианских государств и подданных от нападений и погромов (со стороны) этих народов. А чтобы снабдить означенные наши укрепления необходимыми боевыми припасами и артиллериею и посадить в них хорошо снаряженных воинов и пищальников, мы просили о литцах ружей (пушек?), пороховщиках, ружейных мастерах, плющильщиках, ковачах (холодного оружия), панцирных мастерах и т.п.

Это посольство (наше) и сделанный чрез нашего посланника предложения ваше величество выслушали и приняли весьма милостиво и благосклонно, (после чего) дружелюбно удовлетворили сказанное наше ходатайство. Приняв дружески во внимание, что предположения наши полезны и повели бы к заметному преуспеянию всего христианства, а также к особому процветанию и умножению храмов в нашем государстве, и памятуя о прежних приятельских сношениях и союзе между отцом нашим царем Василием и блаженной памяти прародителем (дедом?) вашего величества, всепресветлейшим цесарем римским Максимилианом, и о ныне еще (поддерживаемых сношениях и союзе) между нами и любезным братом вашего величества пресветлейшим могущественным князем и государем Фредериком, королем римским, венгерским и богемским, (вы) разрешили (нашему) посланнику нанимать и принимать на нашу службу способных ученых и искусных людей не только в Священной империи, но и в собственных княжествах и землях ваших; притом (вы) милостиво снабдили его [308] открытым свидетельством и удостоверением относительно такового пожалования и разрешения, и дали ему для большей верности опасную грамоту на проезд, без задержания и помехи, до нашей границы, о чем и сообщили особым собственным (вашим) письмом на наше имя, писанным из города Аугсбурга в Швабии, в последний день января того же 58г. ( — 1549? (В то время наш год начинался с 1-го Сентября)), с каковым письмом наш посланник и был отпущен к нам. Письмо это содержало много самых дружественных заверений в том, что ваше величество вполне благожелательно относитесь к вышеуказанному достохвальному стремлению нашему, направленному к пользе всего христианства, и готовы споспешествовать ему, а в заключение (было указано), что мы должны всецело и твердо надеяться на ваше величество, обращаться к вам, как к хорошему, верному приятелю и ожидать от вас всякого добра, расположения и дружественной, благожелательной приязни. (Все это) воистину и по справедливости обрадовало нас сердечно, и мы самым (искренним) образом благодарим за то ваше величество. С другой стороны (однако) мы крайне сожалеем, что в подлиннике означенное письмо (до нас не дошло), и что (нами) получен лишь список с него, притом весьма поздно (:только теперь, в недавнее время:). (Случилось это) вследствие того, что наш посланник встречал, на возвратном пути к нам, всякие помехи и задержки. Помехи эти мы поистине не можем приписать иной причине, как вероятному (недоброжелательству) некоторых лиц, опасающихся, что от осуществления наших предложений и трудов на благо всего христианства собственные, частные их выгоды, извлекаемый из торговли в наших государствах, потерпят ущерб и умаление. Но, как мы осведомлены, лица эти выставляют совсем другие (причины), стараясь убедить ваше величество, ваших (соправителей) и чины Священной империи, будто мы не христиане и будто сделанное нами предложение несерьезно, а стремимся мы, будто, чрез это показное (действие), лишь к тому, чтобы с помощью германцев укрепиться против них (же) самих, дабы тем легче их подавить; ибо мы, будто бы, враги христианства и имеем мало верности и веры. Такое обвинение настолько нас задело и принято нами так (живо) к сердцу, что если бы, (в заботах) о благе всего христианства, мы не щадили означенных людей и не (оказывали) им снисхождения (во имя) дружественного отношения к нам вашего величества, мы ни за что их не помиловали бы, а тотчас наказали бы и отметили вооруженною рукой. Ибо чрез всякую такую оскорбительную клевету нам оказывают крайнюю несправедливость. Вместе с сим (мы считаем) крайне необходимым безотлагательно объясниться (по этому поводу) и представить вашему величеству и всему Германскому народу веские доказательства нашего христианского благожелания и намерений в столь важных вопросах, касающихся (предметов) временных и вечных. Вашему величеству самому хорошо известно, что [309] мы и наши подданные — христиане. По общему единодушному (в России) исповеданию (Христианской веры), вы в собственном письме признаете и считаете, что наряду с другими великими королями и государями, мы представляем не самую малую часть христианства, — и (судите вы вполне) правильно. Ибо каким образом могли бы мы быть нехристями, когда мы одинаково (с вами) преданы, учим и следуем главным статьям и догматам христианской веры, когда на литургии мы так же (,как вы,) читаем и поем святые послания, евангелия и славный Никейский символ: “Credo in unum Deum” (“Верую во единого Бога”). Если же по ясному установлению Иисуса Христа, мы принимаем пречестное причастие под обоими видами, то не думаем, что за это нас можно назвать нехристями; потому что мы следуем в этом велениям нашего Господа и Спасителя и примеру святых апостол. К тому же в священной Римской империи и в других соседних королевствах (существуют) исповедания, которые еще дальше расходятся с Латинскою верою и являют более противоположностей и несходства с нею не (в одном) только этом отношении, но и в вопросе о крещении и во многих других. И (народы эти) не стремятся так искренно к соглашению с Латинскою церковью, как мы. А наши предки, как это всем известно и ведомо, (еще) сто сорок лет назад посылали из России на собор, в Констанцу на берегу Боденского озера, блаженной памяти архиепископа киевского Григория вместе с пятью другими епископами. Помимо того, многие русские земли и города в частности снарядили на этот собор свои посольства, при чем тоже стремились к преобразованиям, которые в то время имелись между прочим в виду, и если б земли и города эти могли действовать самостоятельно, то они легко пришли бы (к соглашению) и вступили б в единение с Латинскою церковью; все это ясно усматривается из дел названного собора. После того и любезный родитель наш царь Василий настоятельно сносился (по вопросу о) соединении церквей, сначала с блаженной памяти императором Максимилианом, а затем, в 1523 г., чрез посланника своего Дмитрия, с его святейшеством папою Андрианом VI, и делал по этому предмету много благожелательных предложений, как о том свидетельствует в своей книге об указанном посольстве прилежный и правдивый историк, преосвященный епископ нутеринский Павел Иовий. Славные (предместники) наши: блаженной памяти дед, царь Иоанн, и отец, царь Василий, (а за ними) и мы, вот уже слишком семьдесят лет чего только не делаем, проповедуя и распространяя имя и веру Христовы. Сколько повоевали мы варварских стран и народов в Скифии, как-то Пермь, Башкир, Черемисов, Югру, Корелл, Неруску (Перусу?), поклонявшихся лишь солнцу, луне и звездам, с Божьею помощью покорили их, привели ко святому крещению и обратили в христианскую веру. А когда татары отступились от христианской веры и приняли проклятый Магометанский закон, мы немедленно стали их непримиримым врагом и не только взяли у них и присоединили [310] (к нашим государствам) могущественное царство Казанское (:выставлявшее в поле пятьдесят тысяч воинов :), обратив (народ его) в Христианскую веру, но и совсем выгнали татар из Европы и прогнали их даже в Азию, за реку Дон (: называемую учеными Танаисом :), (да) и по ту сторону (Дона) отняли у них немало (земли); таким образом мы приобрели эти страны не только для себя, но и для Господа нашего Иисуса Христа, даровавшего нам в этих целях счастливую победу над своими врагами. Далее (всем) хорошо известно, сколь искренно наше стремление склонить к истинному пониманию и исповеданию веры грубый, более чем варварский народ, называемый дикими лопарями. Дабы ваше величество могли с удивлением убедиться в грубости и глупости этого народа, мы вместе с сим приказали представить (вам) для образца несколько таких людей, в диком состоянии, неодетых, в том виде, как они были пойманы. К тому же в государствах наших бесчисленное множество церквей; в одном лишь нашем царском кремле на Москве (их) шестнадцать, а в нашем городе Новгороде (их) более чем дней в году, как о том свидетельствует в своей космографии хорошо осведомленный писатель (и) ученый Севастьян Мюнстер, прилежно изучивший наши государства и земли. Правда церкви наши украшены плохими образами и живописью, (но) потому-то мы и поручили между прочим нашему посланнику искать искусных живописцев, каменотесов и ваятелей для более великолепного украшения этих церквей. Да и лично мы (:говорим это не для похвальбы себе, а только затем, что б засвидетельствовать истинную правду:) (отличаемся) особою набожностью и благочестием. Несмотря на постоянное бремя важных царских дел по управлению могущественным государством (: имеющим как в длину, так и в ширину до шестисот немецких миль :), (несмотря на то, что мы) ежедневно собственною особой заседаем в думе с нашим любезным братом (князем) Георгием (В немецком тексте он назван “герцогом”) и двадцатью четырьмя (боярами) (В немецком тексте бояре всюду названы “князьями”) все же это не служит нам помехою к троекратному, каждый день, посещению церкви, (где мы присутствуем) на богослужении: утром у обедни, вечером у вечерни, в полночь у заутрени. То же делают и наши князья, бояре и вообще весь (русский народ). Достаточно сказать, что во всех наших государствах не (встретишь) и самого малого ребенка, который не носил бы на шее креста, в знак того, что он существо, принадлежащее ко кресту Христову, преданное Богу и возрожденное чрез крещение. В заключение, краткости ради, предоставляем только вашему величеству приказать хорошо осведомленным (людям), коим известны обычаи, (образ) действий и попустительства, как наши, так и соседственных с нами христианских (правителей), позволяющих себе возводить на нас такие обвинения, — кто из нас, [311] мы или они, усерднее следим за христианским воспитанием и народным благочестием; (кто из нас) наказывает своих подданных за смертные грехи, противные христианству, напр., за нарушение брака, за прелюбодеяние, за пьянство, (и кто) предоставляет этим грехам распространяться и властвовать (над людьми); также кто сострадательнее, и кто более жестоко обращается со своим бедным народом.

Затем, имея непоколебимое намерение предоставить чинам Священной империи (и) Германскому народу обещанную помощь и сверх нее все предлагаемое нами (ныне) через нашего посланника, мы решили широко выполнить это следующим образом и способом. Прежде всего, тщательно обсудив (создавшееся) положение, мы (находим), что главною неблагоприятной (причиной), по которой делу (нашему) до настоящего времени не было дано хода, является большое расстояние, отделяющее нас друг от друга, при чем один другому не может дать скорого ответа или (своевременно) сообщить свои желания и мысли. Вследствие этого, дела нередко замедлялись на много лет, пока снова не выдавалось случая (снестись) или (обослаться) посольствами друг с другом, иногда же вопросу истекала давность за смертью (с той или с другой стороны) посланника или одного из наших предков; тогда как по важности (предмета, касающегося) неотложных нужд христианства, вопрос должен бы стоять на первой очереди, и по нем следовало бы постоянно и без промежутков вести переговоры, действовать, ходатайствовать и обсыпаться с обеих сторон посольствами. Чтобы на будущее время способствовать (таким постоянным сношением), мы решили держать, по примеру других христианских королей и государей, при дворе вашего величества или при дворе короля римского, или же в ином месте в (Римской) империи, где в том окажется надобность, постоянного оратора или посла, по рождению немца из империи, который без перерыва вел бы от нашего имени переговоры по предмету предполагаемого (между нами) единения и союза в деле веры и в светских вопросах, и привел бы (эти переговоры) к успешному окончанию. И так как город Аугсбург в Швабии считается теперь главнейшим в империи, в виду того что за короткое (время) в нем держалось немало важных рейхстагов и других больших собраний, что в нем, когда предпринимается военный поход, собирают большие суммы денег и (вербуют) большое количество воинских людей, и что туда еженедельно доходят и сообщаются письменно новости изо всех христианских государств, — то (город этот) наиболее удобен для устройства (всяких) дел, и послу следует учредить сообщение оттуда, гонцами, чрез Ливонию, до границ нашего государства. И будучи достоверно осведомлены, что N. отличный богослов, к тому же весьма опытен во всяких светских делах и вопросах и хорошо знаком с обычаями двора вашего величества, мы назначаем его таковым нашим советником, оратором, легатом и послом, (но) [312] (:конечно, не иначе, как с соизволения вашего величества и короля римского:), и одновременно жалуем ему наш новоучрежденный орден “Рыцарства и Свободы”. Засим, принимая во внимание, что благородные господа Фуггеры в Аугсбурге считаются самыми богатыми и благосостоятельными частными (людьми) в мире, мы намерены перевести векселем и уплатить чистым золотом, в Нижне-Бургундском промышленном городе вашего величества Анторфе, господам Антонию и Иоганну Яковлевым Фуггерам и их братьям и родственникам господам Киршбергским и Вейсенгорнским, им самим или их факторам и служащим, имеющим полномочия и приказ на принятие таковых денег, преждеобещанные 750 тысяч талеров, назначаемые нами в помощь Священной империи против турок; однако, при получении этих денег, послу нашему должно быть надлежаще передано формальнейшее удостоверение в получении денег, составленное и написанное по образцу, который будет представлен от нас послом. Сказанное удостоверение заранее обеспечивало бы уплату этого долга недвижимым и движимым имуществом названных господ Фуггеров как (прямых) должников, а в случае (частичной) их несостоятельности, (имуществом) чинов империи и наконец (имуществом) вашего величества и короля римского, находящимся как в Священной империи, так и в собственных ваших королевствах, княжествах и государствах; (удостоверение) заключало бы вместе с тем предписание, в исполнительном порядке по части этой уплаты, к верховному суду. По получении такого обеспечения, мы предоставим указанные 750 тысяч талеров на пользу Германской империи (и) народа на целых 20 лет, (обставив заем) следующими условиями.

Все эти деньги должны (находиться) у господ Фуггеров, которые (могут) обращать и употреблять их себе на пользу, по своему усмотрению и желанию, но при этом обязаны ежегодно передавать нашему послу причитающиеся (с капитала) проценты, по пяти гульденов со ста. Посол же всякий раз, немедленно по принятии (процентов), должен передавать их, для сдачи и хранения в ратуше, аугсбургским городским опекунам, бургомистрам и совету, по назначению вашего величества, и ежегодно брать с совета особую расписку за городскою печатью в получении от него, посла, таковых процентов, (с обязательством) что совет будет хранить оные в (неприкосновенной) целости и не выдаст никому без последующего нашего распоряжения и повеления, пока не состоится всеобщий поход Германского народа против турок. Таким путем, чрез (нарастание) процентов на главный капитал, будут накопляться значительные средства, имеющие ежегодно увеличиваться на 357 тысяч талеров ( — 35.700?). Что же касается основного капитала, то до полного истечения 20-ти лет ни мы не должны требовать его от (Фуггеров), ни Фуггеры (не могут) от него отказаться. Если же в течение означенных двадцати лет, в скором ли или нескором времени, Римская империя единодушно соберет всю свою силу и предпримет [313] великую, упорную войну против турецкого (султана), то принимая во внимание, что на вооружение и на приготовление к большому походу потребуется год, имперское (правительство) должно за целый год предупредить о том нашего посла, имеющего пребывать в N. (: если он не будет (временно) находиться с поручениями от нашего имени при императорском, либо римско-королевском дворах :). В последствие такового предупреждения, посол наш должен предоставить господам Фуггерам весь основной капитал, а Фуггеры должны вручить половину его, к концу первого года, назначенным (на то) имперским казначеям, остаток же, т. е. вторую и последнюю половину, (вручить им же) в течете последующего полугодия, а чтобы в промежуток времени до окончания (первого) годового срока, (т. е.) до получки Фуггерами первой половины основного капитала, империя не оставалась без денежной помощи, наш посол должен принять за наш счет, под надлежащую расписку, от аугсбургских опекунов и совета, всю собравшуюся у них наличность и, как (только войско) будет снаряжено и соберется в поход, передать ее упомянутым имперским казначеям. По прошествии же 20-ти лет мы потребуем обратно от Фуггеров только ссуженный нами основной капитал, (при чем уплата его может быть произведена) тем путем, который окажется для империи более выгодным. Таким образом, если в течение 20 лет большой войны предпринято не будет, империя одними полученными процентами приобретет в свою пользу капитал, (равный) основному. Если же империя подвергнется нападению, и (неприятель) пойдет на нее войною, то без сомнения, благодаря этим деньгам, можно будет, с Божьею помощью, завоевать такое количество земли и людей, что (означенные деньги) могут быть получены обратно (без ущерба). Помимо того, нами принято было (следующее) милостивое решение, и мы остаемся при нем и теперь. — В случае общего для всего Германского народа похода и упорной войны против турок, или же в случай если начнет с ними упорную войну любезный брать вашего величества король римский, без империи, с одними коронами Венгерской и Чешской и наследственными своими государствами, и (притом) если сам выйдет в поле, или же выйдет в поле любезный сын его величества, посол наш уведомит нас об этом чрез гонца и (тем?) побудит (к оказанию помощи империи или королю), — мы с первою же возможностью пошлем в Венгрию или в ту страну, куда направляется поход, в назначенный для сбора и указанный нам город, 30 тысяч московских всадников или легкой конницы, каковых будем (затем) содержать на наш счет в течение целых пяти лет, однако согласно нашим обычаям сами поставим и назначим над этою конницей старшего ротмистра и других начальных людей, а равно главного полководца из наших (бояр). Все же, во избежание всяких (недоразумений), упомянутые наши полководец, ротмистр и начальные люди должны все повиноваться и подчиняться главному военачальнику, т. е. римскому королю, или главнокомандующему [314] Священной империи, и следовать его указаниям, велениям и заповедям. И сколько бы упомянутые наши 30 тысяч всадников, или с их помощью другие войска, ни завоевали государств, городов, крепостей и местечек, мы не захотим взять и не потребуем уступки пяди земли, но (попросим) только о возмещении нам военных издержек (: кои впрочем будут значительно меньше (расходов на) немецких воинских людей или всадников :). (Издержки эти могут быть) выплачены в течение (хотя бы) многих лет, при соблюдении всяких (льгот) для короля римского и (его) королевства, притом согласно нашему христианскому обычаю лишь в основной их сумме, безо всяких процентов. Однако, в случай если (мы) испытаем унижение и война будет (для нас) неуспешна (: от чего Господь Бог милостиво да сохранит и да избавит наших христианских подданных :), мы примем на себя и понесем военные расходы по содержанию наших 30 тысяч всадников и коней. Если же (война) будет счастлива и окажется, что данные нами взаймы деньги и наши воинские люди принесли пользу, то обстоятельство это поощрит нас придти со временем (на помощь) римскому королю и (его) королевству с еще большими силами, которыми мы будем предводительствовать сами или с коими пошлем, в наше место, брата нашего князя Георгия, (а может быть) пользуясь советами и содействием Германского (народа), мы (и сами) пойдем войною на турецкого султана, в Константинополь, из наших государств. Если бы ваше величество имели также в виду напасть на турок или на других неверных с моря, сильным флотом, и желали нашей помощи (:в которой впрочем вы, как могущественнейший государь, быть может и не нуждаетесь :), то и в таком случай мы не затруднимся ссудить вашему величеству, на известное число лет, без процентов, достаточную сумму денег, с тем однако (условием), чтоб ваше величество обязались не употреблять этих денег ни против кого из христианских королей или государей, и чтобы в том (же) дали подписку некоторые города в Нижне-Бургундских землях. — Ибо мы не намерены погребать даяния, коими нас богато оделило милосердие Божье, а (хотим) обращать их на честь и славу Божью и на вечное (ceбе) воздаяние.

Таковые наши благосклонность, любовь, доброжелательство и влечение к Германскому государству (и) народу и его государям преимущественно пред другими христианскими народами, а равно и (настоящее) наше предложение помощи (Германии), происходят от многих причин, но главным образом от (следующих):

От того, что мы одного корня и происхождения с германцами и обладаем в Скифии и Сарматии теми странами, где в древние времена имели свою оседлость родоначальники германских народов, (и где) поэтому еще доныне многие старинные города и крепости, воды, горы и леса носят германские названия, о чем наш посланец должен, согласно (полученным) им указаниям, представить подробные объяснения вашему величеству и чинам империи. [315]

От того, что германцы — наши любезные соседи, (с которыми) мы имеем больше общения и больше торгуем и (к которым) питаем болee доверия, чем к другим народам.

Наконец от того, что теперь, послe утраты Венгрии, германцы более прочих христианских народов подвергаются (нападениям) со стороны жестокого кровопийцы турецкого султана.

И вследствие этой нашей склонности к германцам, (зная) их прославленную честность и верность в сравнении с другими народами, мы и просили ваше величество отпустить нам из империи ученых и художников, хотя мы могли бы заполучить их (и) без вышеизложенного предложения помощи из Италии или Франции (: где; также имеется (много) искусных и способных людей :). Но так как ваше величество столь дружественно к нам писали, благосклонно соглашаясь (отпустить) требуемых людей, и так как со своей стороны мы твердо и непоколебимо верим (вашим) царским словам, то мы (и теперь) всецело полагаемся на (ваше величество), что вы сделаете достохвальное распоряжение о присылке к нам таких людей. И если в прежнее время, когда Египетское и Сирийское государство еще существовало и было в силе, (из чужих стран) к великому султану в Эл-Каире допускались (воинские?) люди, а также (подвоз) ружей, (холодного) оружия и панцирей — (: теперь египетский правитель разгромлен турецким султаном, единственно за его дружбу к христианам и за предоставление безопасного прохода и проводников паломникам, держащим путь в Святую землю и Иерусалим :), — если равным образом и к персидскому (шаху) нередко посылалось оружие и ружья, за то, что он недруг турецкому султану и покровитель азиатских христиан: армян, яковитов и грегориан, — то насколько было бы справедливее оказывать помощь нам, как истинному христианскому царю, (доставкою) людей, вооружения и других припасов, и (насколько) это было бы полезнее для всего христианства. Да и просим мы в настоящее время не об огромном или чрезмерном количестве воинских людей, а всего об одном полке из десяти малых хоругвей и о пятистах всадников тяжелого вооружения, без коих империя конечно может (без ущерба) обойтись. Имея сверх того на первых порах надобность в пожилом, опытном военачальнике и не рассчитывая на отказ, мы принимаем к себе на службу N., в качестве нашего немецкого полководца (: но не иначе как с соизволения и разрешения вашего величества и любезнейшего брата вашего, короля римского:), и жалуем ему по этому случаю, как и нашему послу, новый наш орден “Рыцарства”. Снабжаем его при этом наказом, деньгами и всем нужным для приглашения на нашу службу и доставления к нам вышеупомянутого количества людей, — в дружественном предположении, что ваше величество, равно как и (чины) Римской империи, отдадите приказание, чтоб ему не было чинимо никаких помех в этом деле (: как то случилось с первым нашим посланником :). [316]

И не вытекает ли изо всего сказанного неопровержимое заключение, в конец уличающее наших клеветников: что мы не враги христианства (:ибо в противном случае не предлагали бы таким образом на пользу христиан (воинских) людей и деньги, и если бы утверждение наших клеветников было основательно, мы обратили бы нашу помощь и содействие — от христиан к их противникам :). Тем не менее, (в подкрепление этого заключения) и для того, чтоб ваше величество, равно как чины Римской империи и вообще весь (Германский народ) могли убедиться, что со своей стороны мы ищем только спасительного мира, союза и единения (с прочими христианами) как в духовных, так и в светских делах, мы милостиво предлагаем заключить вечный мир со всеми нашими христианскими соседями, (с) коронами Польской и Шведской, а также с Литвою, Ливониею и Финляндиею, со всеми (христианами) без исключения, кто об этом ни попросил бы, (и обещаем) под крестным целованием соблюдать тот мир твердо и нерушимо. Для большего же утверждения и укрепления и во устранение всякого недоверия, сомнений и подозрений, которые могли бы, совершенно неосновательно и беспричинно, питать к нам иные, — дабы заручиться (напротив) благосклонным доверием, мы, в довершение ко всему (предложенному), пошлем в империю до 25 молодых людей, сыновей наших бояр, в качестве заложников мира и в обеспечение того, что мы не будем употреблять людей, о которых просим, ни против кого из христианских государей, а (воспользуемся ими) лишь для украшения и охраны наших государств и во вред исконному врагу христианства. Этим молодым людям мы предоставляем проживать и содержать себя при дворе вашего величества или римского короля, или же в города N.

В прежние времена достославные кесари римские, германцы по рождению, искали на Востоке дружбы с греческими императорами чрез брачные союзы; например, император Оттон III (II?) саксонский был женат на Феофании, дочери блаженной памяти императора византийского Михаила; затем император (король?) Филипп швабский женился на Веронике (Ирине-Марии?), дочери греческого императора Исаака Комода, при чем отпраздновал свою свадьбу в (том самом) города Аугсбурге, из которого помечена грамота вашего величества. А до того и после того римские императоры соединялись браками с князьями московскими; например, император Фридрих, прадед вашего величества, был женат на Зимбурге (?), дочери князя Симонита (?) московского, исповедывавшей веру восточных или византийских императоров и московских князей, т.е. виру греческую, к которой принадлежим и мы в настоящее время. И если вашему величеству, королю римскому или курфюрстам и князьям империи угодно вступить в такие же отношения с нами и с нашими князьями, то и мы с удовольствием будем следовать их примеру, умножая брачными союзами дружбу, единение и доверие между нами и империею, а это послужит нам и нашим [317] (подданным) только (поощрением) к умиротворенно, восстановлению и спасению всего христианства, а врагам Христовым во вред и подавление.

Будучи христианами, мы должны бы поддерживать друг друга, но до настоящего времени беда заключалась именно в том, что (христианские) народы оказывали друг другу мало братской любви и верности. Ибо если рассмотреть основные причины, по которым христианство пришло в столь великие умаление и упадок, то окажется, что главною из них было разделение церквей, благодаря каковому возникли несогласия и раздоры между (различными) вероисповеданиями, и христиане стали относиться друг к другу крайне неблагосклонно и недружелюбно. (Со времени разделения церквей) христиане более не сплачивались и не оказывали друга другу помощи, вследствие чего неверные подавили их и (разгромили). Ярким примером тому служит Византийская империя с ее жалости достойным падением и гибелью, (и) пример (этот) мы не можем, из дружественных чувств, не привести Римской империи в спасительное напоминание и к достижению большего и лучшего (успеха).

И как между наречиями существуют три главных самостоятельных языка: Еврейский, Греческий и Латинский, от коих произошли и потекли прочие, как дети от матери или как ручьи из бьющего ключа, так и Христианская вера, долженствовавшая в сущности быть совершенно нераздельною наподобие несшитой ризы Христовой, распалась и разделилась — главным образом из-за несогласий относительно обрядов, разно соблюдаемых, по обстоятельствам, в азиатских, восточных и западных государствах — на столько же церквей:

на Еврейскую или Сирийскую, ставшую особою церковью в Азии; к ней принадлежат армяне, яковиты и грегориане;

на Греческую, ставшую особою церковью на Востоке; к ней принадлежит и Русская церковь, —

и на Латинскую, образовавшуюся в особую церковь на Западе, коей подчинены Римское государство Германской народности и другие страны.

От (разделения) этого и произошли все злоключения христианства, ибо, разъединенные и лишенные взаимной помощи, церкви стали обломками. Так Еврейская церковь утратила Святую землю, всю Сирию, Египет, Александрию и Антиохию, и остались у нее одни армяне с яковитами и грегорианами. А когда позднее турецкий султан пошел с большими силами на Греческую церковь и осадил с моря и суши императорскую резиденцию Константинополь, и последний византийский император, Константин Палеолог, искал и просил помощи у папы Евгения IV, равно как и у блаженной памяти деда вашего величества римского императора Фридриха III, папа, несмотря на то, что не имелось недостатка в верных средствах, чтоб вызволить и спасти Константина в крайнем его бедственном положении, (только) укорял его, ссылаясь на несогласие церквей, медлил какою бы то ни было помощью и (наконец) [318] отказал ему в ней, причем удержал императора Фридриха и других христианских государей от содействия ему и таким образом предоставил Константину окончательно погибнуть вместе с его империею, (после чего) от обширнейшей Греческой церкви остались только мы и наше Русское государство. Между тем такое (несогласие) церквей не только принесло умаление и погибель церквам, покинутым (остальными), но имело также последствием, что погибель (одних), подобно непотушенному вовремя, разрушительному пожару, распространяющемуся во все стороны, отразилась и на других церквах, причинив и им невозместимый ущерб, который в противном случай был бы отвращен и избегнут. Ибо если б (в свое время) Греческой церкви оказаны были помощь и содействие, турки не могли бы настолько усилиться, чтоб отбирать у Латинской церкви приверженные ей королевства и области, как они поступают в настоящее время и как сделали это со славною короной Венгерской и другими (государствами). Для восстановления же и усиления всего христианства не может быть лучшего и более действительного (средства), как единств церквей, а для успешного противоборства такому могущественному врагу, как турецкий султан, в виду бесчисленных его сил более всего необходимо, что бы рассеянные таким образом обломки и члены церкви единодушно сплотились, держались (вместе) и относились друг к другу с христианским терпением и снисхождением, до тех пор пока (стараниями) святого вселенского собора не произойдет надлежащего всеобщего преобразования. Ибо, положа руку на сердце, нельзя не признать, что в церквах происходить по всем статьям не мало злоупотреблений, каковых in primitiva ecclesia (в первоначальной церкви) не было, а потому следовало б их устранить.

Мы имеем также намерение, лишь только вступим в единение веры с империею, милостивыми и строгими увещеваниями побудить и привести армян с их приверженцами, имеющих в наших государствах крупные промышленные и торговые предприятия и живущих в России в значительном числе, к единению с Латинскою церковью, — в милостивой надежде, что они послушаются нашего доброго напоминания и, следуя нашему похвальному примеру, тоже вступят в (общее) христианское соглашение. Однако мы хотим и до созвания вольного вселенского или народного собора быть, согласно (предложениям нашим), милостивым государем и верным помощником Германскому народу, а равно во всем держать себя в отношении его на основаниях достохвального решения, принятого в прошлом 55 году в Аугсбурге последователями в империи обеих религий, Католической и Аугсбурского исповедания, (а именно) чтоб до тех пор, пока Бог не пошлет единодушного соглашения, каждая сторона оказывала другой, несмотря на (различие) вероисповеданий, всяческую дружбу, любовь, помощь, верность и доброжелательство. При этом милостиво ожидаем, что и (Германский народ) будет взаимно отвечать нам [319] тем же. И если бы еще издавна, во времена наших предков, христиане пришли к решению, чтоб (: несмотря на различие вероисповеданий:) в той же степени поддерживать между собою единение, в какой теперь между ними существует рознь и отщепление, то несомненно христианство находилось бы в настоящее время в лучшем положении. Но так как прошедшего не вернуть и лучше помочь делу поздно, чем никогда, то следовало бы двум могущественным государствам — Германии (: которая до ныне проявляла в отношении всех народов великую свою мощь и рыцарскую силу :) и России соединиться с должным рвением, решимостью и верностью, и мы твердо уверены, что в таком случай, в виду многочисленности наших подданных и стран (: над коими мы всевластный государь и неограниченный самодержец:), непримиримый враг христианства, жестокий кровопийца турецкий султан, был бы в немногие годы приведен к послушанию, обессилен и принижен. (Могущество) его росло и прибывало (только) благодаря несогласиям и попустительству наших предков, христианских государей, ибо мы уже стояли твердою ногою в Азии, когда он первоначально (вторгнулся) в Европу. (Но теперь) в нас (горит) великое желание поразить его, с вашею помощью и содействием (: производя впрочем военные издержки на наш счет :) в самом Константинополе. Дотуда от нас недалеко, и благодарение Богу мы имеем татя силы, что можем вторгнуться к нему со столькими (же) сотнями тысяч, сколько он имеет возможность вести против нас (противоставить нам?), (при чем) надеемся снова обрести отнятую у христианства (Византийскую) империю вместе с принадлежавшими ей королевствами и государствами.

Как объяснено выше, все это мы милостиво и в лучших намерениях обсудили и решили сделать для благоденствия и восстановления Германской империи и всего христианства. Заверяем и обещаем также нашим царским званием, по слову истины и по крестному целованию, что всегда крепко и нерушимо будем исполнять (обещанное) и не допустим, чтобы было сделано каким-либо путем что-нибудь противное (этому). Посылаем равным образом к вашему величеству двоих из наших (бояр), а именно высокородных N. из N. и N. из N., имеющих помочь вышеназванному нашему посланнику привести в исполнение (предначертанное). Мы вручили им нашу царскую печать, дабы согласно (нашим) указаниям, они скрепили и утвердили ею от нашего имени все объясненное выше.

Посылаем также к вашему величеству с этими нашими (боярами) несколько царственных птиц и особых белых орлов, лошадей из Черкас (: христианской же страны (как и наша), расположенной за нашим государством :), несколько сороков соболей и другие (поминки). Все это будет представлено (вашему величеству) в дружеской надежде, что вы отнесетесь к нам с равною благосклонностью (и) приятельским расположением. [320]

В заключение заметим, что если настоящее письмо написано быть может более пространно, чем то требовал ответ вашему величеству, любезному вашему брату римскому королю и чинам империи, то причиною этому — наше дружественное и милостивое благорасположение к вам, которое мы не сумели от вас скрыть. Если же грамота эта написана не столь изящным слогом, каким принято писать в империи, то объясняется это тем, что у нас до сих пор не устроено еще, при вашем содействии, хорошей немецкой канцелярии, и что мы испытываем недостаток в высокоученых людях.

За сим поручаем себя всяческой любви и дружбе вашего величества, как нашего наилюбезнейшего большого брата.

Писана в нашем и проч.

(пер. Ю. Н. Щербачева)
Текст воспроизведен по изданию: Копенгагенские акты, относящиеся к русской истории. Первый выпуск 1326-1569 гг. // Чтения в императорском обществе истории и древностей Российских. № 4. М. 1915