СЛУЖИЛОЕ КАЗАЧЕСТВО В РУССКО-НОГАЙСКИХ ОТНОШЕНИЯХ

По материалам Посольского приказа.

1534-1548 гг.

Сохраняющийся в течение многих лет устойчивый интерес к вопросам взаимоотношений России с восточными кочевыми цивилизациями способствует введению в научный оборот значительного числа документов, отражающих различные стороны сложного процесса формирования и осуществления восточной политики России в XVI в. Достоянием исследователей уже стало немало источников и целых документальных комплексов по данной теме, среди которых особое место занимают материалы архива Посольского приказа. Вместе с тем, следует признать, что документы Посольского приказа, в частности, Ногайские дела, хранящиеся в Российском государственном архиве древних актов (РГАДА), изучены все еще фрагментарно и не дают достаточно полного представления о характере взаимоотношений Русского государства с Ногайской Ордой ¹. Прежде всего это касается механизма принятия решений, связанного с попытками Москвы закрепить союзнические отношения с ногайцами. Весьма существенную роль в этом процессе играло служилое казачество, посредством которого русское правительство оказывало воздействие на ногайских князей и мурз, сопротивлявшихся усилиям русских дипломатов.

Вопрос о русско-ногайских отношениях и роли в них казачества в литературе специально не изучался. Пристальное внимание историков привлекали главным образом вопросы дипломатических отношений между Россией и Ногайской Ордой, Россией и казаками, происхождения казаков, их участия в защите границ от набегов степняков ². Однако проблема казацко-ногайских отношений оставалась на периферии исследовательских интересов. [190]

Ногайская Орда берет свои истоки от Мангытского юрта, кочевавшего в конце XIV в. к востоку от Яика. Слово «мангыт» часто использовалось на Востоке в XV-XVII вв. как синоним ногайцев, поскольку правящий клан Ногайской Орды происходил из племени мангытов ³. Во главе мангытов стоял бий Едигей, к эпохе которого, как русские, так и ногайские источники относят первые контакты мангытов-ногайцев и русских князей. Но есть основания предполагать, вслед за большинством исследователей XIX-XX вв., что попытки заключения дружеских соглашений с ногайцами со стороны Московского государства относятся еще к 80-м гг. XV в. ⁴ По мнению В. В. Трепавлова, этнополитическая общность ногайцев сформировалась не ранее второй половины XV в., и контакты отдельных мангытских аристократов с русскими князьями не могут считаться русско-ногайскими отношениями. Только с момента отправления ногайскими мурзами Мусой и Ямгурчеем послов в Москву осенью 1489 г. между двумя державами начался полноценный дипломатический диалог ⁵.

Действительно, окончательное оформление Ногайской Орды происходило в 1470-80-х гг., в течение которых мангытские племена боролись за свою независимость с Сибирским ханством. В этот период ими было заселено междуречье Волги и Яика, а г. Сарайчик в низовьях Яика стал столицей Орды. Из документальных источников видно, что возглавлял ногайские улусы хан Аббас, но признанным лидером в Орде стал мурза Муса - правнук Едигея ⁶. К этому времени Ногайская Орда обрела самостоятельность; тем не менее, номинальный ранг подвластных Мусе территорий был неизмеримо ниже даже самых слабых и ничтожных владений, во главе которых стояли Чингизиды. По сути дела, эта Орда расценивалась другими татарскими ханствами как объединение, не вписывавшееся в традиционную схему организации государственной власти, а значит, не имевшее право претендовать на золотоордынское наследие. Все это заставляло Мусу, как и Ивана III, искать поддержки у соседних государств для борьбы с более могущественными противниками - Большой Ордой и Крымом.

Военный союз двух государств - Российского и Ногайского - просуществовал вплоть до начала XVI в. После разгрома в 1502 г. Большой Орды бывшие союзники вступили на путь конфронтации для укрепления своего политического влияния в Поволжье. Москва прилагала немало усилий по сохранению дружественных отношений с Ногайской Ордой. Русские дипломаты искусно разжигали ногайско-крымские противоречия, отправляли в Орду богатые подарки (поминки) [191] для ногайской знати, приглашали на государственную службу ногайских мурз. В урегулировании русско-ногайских отношений московским правительством широко использовалось служилое казачество.

Первые достоверные сведения о казаках появляются в 40-х гг. XV в. Никоновская летопись под 1444 г. сообщает о казаках рязанских, оказавших своему городу услугу в столкновении с татарами, возглавляемыми царевичем Мустафой ⁷. Начиная с 1468 г. летописи упоминают о московских казаках, с 1492 г. - ордынских (Большой Орды) казаках, с 1499 г. - азовских казаках ⁸. Известно также, что казаки были и в Крыму (сведения о них имеются с 1474 г. ), а в Астраханском ханстве казаки упоминаются с 1502 г. ⁹ В связи с этим можно предположить, что все государства, образовавшиеся на обломках Золотой Орды, имели у себя на службе казаков. Необходимо отметить, что все это были татарские казаки, ранее свободно «гулявшие» (после распада Золотой Орды) в Диком поле, а затем перешедшие на службу к тем или иным государям.

На Руси охотно принимали и «испомещали» на земле беглых татарских царевичей с их людьми. В самом использовании на московской великокняжеской службе выходцев из Орды не было ничего нового; отдельные татарские мурзы уже с конца XIV в. переходили на московскую службу. Так, при Дмитрии Донском из Орды выехали Алабуга и Серкиз, у Василия II служил царевич Бердедат, а после убийства в Казанском ханстве Улу-Мухаммеда в 1446 г. в русских землях появляются два его сына, Касим и Якуб ¹⁰. По данным, приведенным В. В. Трепавловым, сыновья Едигея Гази, Науруз и Мансур также нашли убежище на Руси после смерти своего отца ¹¹.

В правление Василия II служилых татар широко использовали в войсках великого князя для несения пограничной службы. По-видимому, первоначально Касиму и Якубу был предоставлен город Звенигород. На это косвенно указывает выступление в 1449 г. Касима из Звенигорода против татар Сеид-Ахмета. Звенигород и впоследствии передавался в кормление татарским царевичам. В. Вельяминов-Зернов в исследовании, посвященном касимовским царям и царевичам, пришел к заключению, что около 1452 г. Касим получил Мещерский городок на Оке, впоследствии ставший известным под его именем ¹². Предоставление именно этих городов ордынским царевичам объясняется нуждами обороны южных границ, защитным рубежом которых служила р. Ока, а центрами обороны выступали города Калуга, Таруса, Серпухов, Кашира, Коломна, Мещерский городок и расположенный на правом берегу Оки Алексин ¹³. [192]

Русско-татарские контакты приводили к формированию новых социальных групп, несвойственных ранее русскому обществу, в частности, казаков. Институт служилых казаков - явление уникальное. Служилый татарин - ордынский царевич или представитель знати - должен был являться на войну со всеми своими «уланами, мурзами и всеми казаками». Это придавало им особый вес в качестве заметной военной силы. Служилые казаки - не национальная и не этническая, а именно служебная категория. Сюда записывали не только татар, но принимаемых на службу тюрков и угрофинов, особенно много было черемисов (удмуртов) и чувашей, а также мордвы и марийцев.

Роль Городка, или Касимова, в конце XV - первой половине XVI в. в развитии русско-ногайских отношений достаточно велика. Касимов в это время был одним из главных центров служилого казачества. Создание Касимовского «царства» преследовало определенную цель - служить противовесом Орде и новым ханствам, быть источником постоянной угрозы для восточных и южных противников России. Касимовцы не только ходили «сторожить» на Волгу, но подчас вторгались на территорию татарских ханств.

Несмотря на то, что Касимов являлся татарским уделом, он служил одним из «перевалочных» пунктов для остановки послов, как из Москвы, так и из Ногайской Орды ¹⁴. Ногайцы приходили в Касимов и торговать. В Касимове существовала одна из первых русских таможен. Служилые татары и казаки должны были пересматривать весь товар, привозимый ногайскими купцами для торговли в Русском государстве, и выявлять «заповедный», который не разрешалось ввозить в государство. Кроме товара в Касимове проверялся людской полон. Если находили русских полонянников, то их изымали у ногайцев ¹⁵. Поэтому не случайно, что именно Касимов вызывал такое раздражение у ногайской знати.

Наравне с военными предприятиями касимовцы выполняли и мирные поручения. Их «наряжали» вожаками к послам, а иногда и одних посылали в Орды с грамотами для переговоров. О службе казаков в качестве проводников и гонцов впервые известно из посольских дел 1486 г. К Семену Борисовичу Брюхо-Морозову, послу в Крыму, были прикомандированы уланы Курчбулат и Кыскач во главе небольших отрядов мещерских казаков, которые должны были извещать великого князя о ходе переговоров ¹⁶.

В правление Василия III, наряду с охраной русских границ, казаки проводили глубокую разведку в Диком поле. Так, в 1518 г. служилые казаки догнали на Волге казанского хана Шигалея (Шах Али) и привезли его в Москву. В следующем году казаки великого князя несли службу в степи и разгромили отряд крымских татар ¹⁷. Далее сведения о казаках обрываются до начала 30-х гг. XVI в., когда состоялся поход городецких татар против крымцев в Путивль.

Попытки русской дипломатии привлечь на свою сторону наиболее влиятельных ногайских мурз отнюдь не всегда были успешными, что заставляло Василия III искать другие пути урегулирования русско-ногайских отношений. Для этой цели им использовалось служилое казачество, расселенное в Мещерском крае - касимовцы, или городецкие татары («мещеряне»). До 1527-1528 гг., пока ногайцы не нарушали договоренности с Московским государством, Василий III «унимал» мещерских казаков. Как только ногайцы выступили против России, Василий III [193] активизировал деятельность мещерских казаков. Ногайские дела за этот период утрачены, летописи молчат. Только в более поздних документах - времени правления Ивана Грозного - можно найти указания на сложный характер взаимоотношений мещерских казаков с ногайцами. Материалы Ногайских дел за 1533-1538 гг. наполнены жалобами ногайских мурз и князей на «порушение роты» Василием III ¹⁸. Такое сочетание дипломатического и силового давления на Ногайскую Орду имело свои результаты: источники не сообщают о сколько-нибудь крупных нападениях ногайцев на Московское государство за период 1530-1532 гг. Становится очевидным возрастающее значение служилого казачества в восточной политике России.

В правление Ивана Грозного сохранялась преемственность в решении внешнеполитических задач. Это видно из жалоб в ногайских грамотах за 1548 г. Активизация мещерских казаков по отношению к Ногайской Орде произошла не случайно. Это было напрямую связано с приказом из Москвы о нанесении превентивных ударов по ногайским улусам. Цель военных операций служилого казачества против ногайцев была такая же, как и у русских дипломатов - добиться присяги от ногайских мурз. Именно таким путем русское правительство пыталось склонить Ногайскую Орду к сотрудничеству. Только при условии принятия присяги ногайцами русское правительство обязывалось «унять» казаков.

Публикуемые документы представляют собой грамоты ногайских биев (князей) и мурз к московским государям. В первоначальном виде они были написаны по-тюркски, но в Посольском приказе, благодаря значительному штату переводчиков и толмачей, переведены на русский язык и занесены в посольские книги. Эти документы раскрывают содержание русско-ногайских и казацко-ногайских отношений в исследуемый период.

Политические и социальные столкновения были яркой чертой внутренней жизни Российского государства в 30-40-х гг. XVI в. Неустойчивость политического курса оказывала влияние и на международные позиции России. Отсутствие сильного правителя на российском троне (в связи с малолетством Ивана Грозного) связывалось татарскими ханами со слабостью государства. Крым и Казань активизировали свои выступления против России, Ногайская Орда занимала нейтральную позицию, дожидаясь удобного момента. К этому времени князем в Орде стал Шийдяк (Сайд-Ахмед), которого с Россией связывали давние отношения ¹⁹.

Сразу же после смерти Василия III в Ногайскую Орду в декабре 1533 г. был отправлен гонец Акиш Бахметев с вестью о вступлении на престол государя Ивана IV. С ним были грамоты к ногайским князьям и мурзам, в которых предлагалось возобновить прежние союзнические отношения. Чтобы подчеркнуть серьезность намерений, русское правительство объявило ногайским послам о возвращении ранее награбленного служилыми казаками в ногайских улусах имущества: «А которые были убытки твоим людям (Шийдяки) при отце нашем от наших людей, и отец наш, обыскав лихих людей, велел показнити. А чего могли отыскати. И он то к вам . . . послал» ²⁰.

В Никоновской летописи сведений об отправке гонца в Орду нет. В мае 1534 г. летописец сообщает, что от ногайских князей и мурз не было никаких посольств, так как они захотели быть «ратны» с великим князем ²¹. Большое посольство из Ногайской Орды прибыло в Москву несколько позднее, в августе. Его [194] возглавлял посол князя Шийдяка Кудояр. Ногайцы поздравили Ивана IV с вступлением на престол и подтвердили свое желание возобновить прерванную «дружбу». Вместе с тем они поставили государю ряд условий, одним из которых являлось требование об отдаче пограбленных мещерскими казаками товаров и пленных татар ²².

Постановка вопроса о мещерских казаках в дипломатической переписке двух государств показывает, насколько эффективными были их действия по обороне российских границ. Новое московское правительство, желая продемонстрировать ногайским послам свою лояльность, предоставило возможность самим мещерякам ответить на жалобы ногайцев. На «государевом дворе» была устроена встреча представителей служилых казаков и ногайских послов. Диалог между ними был зафиксирован в Ногайских делах. В ходе встречи было выяснено, что служилые казаки преследовали и уничтожали тех ногайцев, которые, вопреки договоренностям, нападали и грабили русские земли ²³.

Из этого документа следует, что московское правительство было хорошо осведомлено о делах, происходивших на русских рубежах. Проявляя добрую волю, русский государь мог приказать казакам вернуть ногайцам часть их имущества: по его указу сыскивались пропавшие лошади и, если они находились, то отдавались ногайцам. Если же пропажа не отыскивалась, то с «лихих» казаков взимались деньги для покрытия стоимости лошадей. Но это было скорее исключение из правил - обычно правительство не занималось подобным сыском.

Грамота, присланная князем Шийдякой в мае 1535 г., хорошо иллюстрирует истинные взаимоотношения Ногайской Орды и Московского государства. Ногайская Орда, обладавшая огромными внутренними ресурсами, не растерявшая военной мощи, в 30-х гг. XVI в. могла диктовать свои условия Москве. Например, чтобы великий князь называл ногайских князей в грамотах братьями и государями, как ханов, не уступавших в достоинстве крымскому хану; посылал бы к ним для переговоров только бояр и боярских детей. Кроме того, как это сделал Шийдяк, в благоприятных для Ногайской Орды условиях, ногайские князья могли потребовать для себя и урочные поминки так, как их платили ханам Золотой Орды. И если официально московское правительство отказывалось выплачивать «взимок», или дань в Ногайскую Орду, и никогда это не признавало, то неофициально поминки, в виде жалования или подарков, регулярно поступали в Орду. За это ногайцы обязывались извещать Москву обо всех передвижениях крымцев, не впускать их в русские пределы и не совершать набегов на русское порубежье ²⁴.

Часть ногайских мурз, чьи кочевья располагались в непосредственной близости к границам Русского государства, были более лояльны к Москве. Об этом свидетельствуют грамоты, присланные в июле 1535 г. от Келмагомед мурзы.

В 1541 г. князем в Ногайской Орде становится Шейх-Мамай. В ноябре 1542 г. Иван IV отправил к нему гонца Рязана Баимава с поздравлением о вступлении его на престол ²⁵.

Последующее пятилетие (1543-1547 гг. ) не нашло отражения в Ногайских делах. Имеются только косвенные данные о состоянии русско-ногайских отношений, почерпнутые из источников, связанных с историей Казанского ханства ²⁶. [195] Известно, что в это время происходит обострение отношений России с Казанью ²⁷. В 1545 г. московские рати дошли до Казани и нанесли поражение противнику. Но решительной победы не было достигнуто. В 1546 г. казанский хан Сафа-Гирей был низложен с престола и бежал в Ногайскую Орду. Здесь он получил поддержку мурзы Юсуфа и при его помощи вернул себе Казанское ханство. Поддержка ногайцами Казани показала, насколько призрачными были договоренности между Москвой и Ногайской Ордой.

Занимая выжидательную позицию, Орда, использовала стремление русских к союзу в своих целях, добиваясь увеличения количества «поминок» и поддержки русских войск в астраханском вопросе. Утвердившись в Астрахани, ногайцы попытались захватить и Казань, стремясь к возрождению былого могущества Орды. Это коренным образом изменило соотношение сил в степи. Главной задачей русской дипломатии стало укрепление русско-ногайских отношений. В связи с этим необходимо отметить важную роль казачества в достижении этой цели. Мещерское и вольное казачество все чаще переходило от оборонительных действий к наступательным, чем заставляло ногайцев смягчать свои позиции по отношению к Москве. Это хорошо видно из текста грамоты, присланной Шейх-Мамаем Ивану Грозному в 1548 г.

Публикуемые документы имеют большое значение для исследования истории не только русско-ногайских отношений, но и казацко-ногайских отношений в XVI в. Дальнейшее комплексное изучение материалов Ногайских дел Посольского приказа позволит воссоздать реальную картину взаимоотношений двух государств на протяжении более ста лет, а также роль казачества в этом сложном и противоречивом процессе.

Публикацию подготовила кандидат исторических наук Е. В. КУСАИНОВА.

Комментарии

1. В РГАДА находятся Ногайские дела, относящиеся к концу XV – середине XVII вв., с лакунами за 1509-1532, 1539-1547, 1550-1552, 1557-1580, 1588-1600, 1605-1607, 1610, 1612 гг. Опубликованы только столбцы, освещающие русско-ногайские отношения в период Смуты в начале XVII в. (Акты времени Лжедмитрия I (1603-1606) / Под ред. Н. В. Рождественского // ЧОИДР. М, 1918. Кн. 1; Акты времени царствования царя Василия Шуйского. М., 1914; Акты времени междуцарствования 1610-1613 гг. / Под ред. С. К. Богоявленского и Н. С. Рябинина. М., 1915). Ногайские книги охватывают период с 1489 г. до 1582 г., с лакунами за 1509-1532, 1539-1547, 1567-1571 гг. Полностью изданы только Ногайские книги за 1489-1508 гг. (Памятники дипломатических сношений Московского государства с Крымскою и Ногайскими ордами и Турцией // Сборник Русского исторического общества. СПб., Т. 41, 95. 1884, 1895), а также некоторые фрагменты из Ногайских книг за 1532-1550 гг. (Продолжение Древней Российской Вивлиофики. Ч. 7-11. СПб., 1801).

2. См.: Татищев В. Н. История Российская. М. - Л., 1962. Т. 2; Карамзин Н. М. История государства Российского. Кн. II. Т. VIII. М., 1989; Соловьев С. М. Сочинения. Кн. III-IV. T. 5-8. М., 1989; Ключевский В. О. Курс русской истории. Соч. в 9-ти т. М., 1992. Т. 2; Новосельский А. А. Борьба Московского государства с татарами в XVII веке. М. - Л., 1948; Кочекаев Б. -А. Б. Ногайско-русские отношения в XV- VIII вв. Алма-Ата, 1988; Скрынников Р. Г. Сибирская экспедиция Ермака. Новосибирск, 1986; Мининков Н. А. Донское казачество на заре своей истории. Ростов н/Д., 1992; Его же. Донское казачество в эпоху позднего средневековья (до 1671 г. ). Ростов н/Д., 1998; История казачества азиатской России: В 3 т. Екатеринбург, 1995; Трепавлов В. В. История Ногайской Орды. М., 2002 и др.

3. Трепавлов В. В. Указ. соч. С. 51.

4. См., например: Карамзин Н. М. Указ. соч. Кн. II. М., 1989. Т. VIII. С. 154; Ключевский В. О. Указ. соч. М., 1988. С. 196; Кобеко Д. Ф. О шертной грамоте Ногайского князя Измаила. СПб., Б/г; Вернадский Г. В. Русская история. М., 1997. С. 95; Кочекаев Б. -А. Б. Указ. соч. С. 6; Алексеев Ю. Г. Освобождение Руси от Ордынского ига. Л., 1989. С. 135.

5. См.: Трепавлов В. В. Указ. соч. С. 609.

6. См.: Посольская книга по связям России с Ногайской Ордой: 1489-1508 гг. М., 1984. С. 18, 19.

7. Никоновская летопись // Полное собрание русских летописей. СПб., Т. 12. 1901. С. 61.

8. Там же. С. 119, 233, 250.

9. Историческое описание земли Войска Донского. Новочеркасск, 1903. С. 3; Памятники дипломатических сношений// Сб. РИО. СПб., 1884. Т. 41. С. 92.

10. Базилевич К. В. Внешняя политика русского централизованного государства. Вторая половина XV в. М, 1952. С. 58.

11. Трепавлов В. В. Указ. соч. С. 92.

12. Вельяминов-Зернов В. Исследование о касимовских царях и царевичах. СПб., 1863. С. 33.

13. Беляев Д. И. О сторожевой, станичной и полевой службе на польской Украине Московского государства до царя Алексея Михайловича // ЧОИДР. 1846. № 4. С. 5-60; Павлов-Сильванский Н. П. Государевы служилые люди. СПб., 1909.

14. РГАДА. Ф. 127. Оп. 1. Кн. 3. Д. 2. Л. 6; Д. 4. Л. 63; Д. 6. Л. 133об.

15. Там же. Кн. 6. Д. 10. Л. 247; Кн. 9. Д. 4. Л. 83об.

16. См.: Хорошкевич А. Л. Русь и Крым: От союза к противостоянию (конец XV - начало XVI вв. ). М., 2001. С. 310.

17. См.: Тихомиров М. Н. Русское летописание. М., 1979. С. 160.

18. РГАДА. Ф. 127. Оп. 1. Кн. 2. Д. 2. Л. 9.

19. См.: Карамзин Н. М. Указ. соч. Кн. II. Т. 8. С. 14.

20. РГАДА. Ф. 127. Оп. 1. Кн. 2. Д. 1. Л. 2об., 4.

21. Никоновская летопись // ПСРЛ. СПб., 1904. Т. 13. С. 81.

22. РГАДА. Ф. 127. Оп. 1. Кн. 2. Д. 1. Л. 11.

23. Там же. Л. 23-24.

24. Там же. Д. 2. Л. 19об.

25. Никоновская летопись // ПСРЛ. СПб., 1904. Т. 13. С. 131.

26. Продолжение Древней Российской Вивлиофики. Ч. 7-11. СПб., 1801. С. 269-274.

27. Худяков М. Очерки по истории Казанского ханства. М., 1991. С. 102-103.

Текст воспроизведен по изданию: Астраханское ханство по документам ногайской посольской книги за 1551-1556 гг. // Исторический архив, № 3. 2006