№ 363.

1631 Октября 7. Письмо патриарха Филарета Царю Михаилу Феодоровичу, об отправлены к нему отписки Псковских воевод и Немецкого листа, присланного из Юрьева.

Божиею милостию благородному и христолюбивому, Богом избранному и Богом венчанному Великому Государю, Царю и Великому Князю Михаилу Федоровичю, всеа Русии Самодержцу, отец твой и богомолец, смиренный Филарет, святейший патриарх Московский и всеа РусииБога моля, благословляю и челом бью. Октября, Государь, в 7 день писали к тебе, Государю, Царю и Великому Князю Михаилу Федоровичю всеа Русии, изо Пскова твои Государевы воеводы князь Микита Мезецкой с товарыщи, что писал к нему, ко князю Ми ките, из Юрьева Ливонского державец Юган Шкут и прислал гонца Немчина Мартына Скока, прапорщика сама-друга, с листом, твоим Государевым великим делом, чтоб ему, князю Ми ките, тот лист послати к Москве со Псковским гонцом, или с ево Югановым гонцом, а на Москве тот лист велети отдати Свейскому агенту Ягану Меллеру: и они тоте лист за печатми у Юрьевского гонца у Мартына Скока взяли, а ево, Мартына, отпустили изо Пскова назад в Юрьев; а к Москве тот лист прислали со Псковским казаком с Федкою Осталцовым: и я, отец твой и богомолец, тое Псковскую отписку чол, и тое отписку и лист Немецкой послал к тебе, Государю, с жилцом с Федором Елизаровым, для того, кому ты, Государь, укажешь те листы перевесть. А во Псков, Государь, велел я, отец твой и богомолец, отписать к твоим Государевым воеводам и к диаком, чтоб они вперед такие листы посылали к Москве к Свейскому агенту к Ягану Меллеру с теми ж гонцы, хто их во Псков прявезет, потому, чтоб в том смута не была. А для переводу, будет, Государь, изволиш у себя, Государя, тот лист перевести, послал перевотчика Ивана Фомина. А милость Божия и пречистые Богородицы и великих Московских чюдотворцов Петра и Олексея и Ионы молитвы и благословенье, и нашего смирения молитвы и благословение да есть и будет с Вашим Царским Благородием ныне и во веки, аминь. [283]

Отпуск писан столбцом, на трех листках. Внизу третьего помета: 140, Октября в 7 день в первом часу ночи послана с жилцом с Федором Обраслановым сыном Елизаровым.

При этом письме приложены два особых листка, на которых следующие отметки, писанные рукою патриарха Филарета: Во Псков написать, а велеть листы вперед посылать к Ягану Меллеру, потому штоб в том смута не была, а Яган станет тебе оддавать, потому что Государь ныне в походе; а листы те нынешние послать к Государю, кому их Государь велит перевесть, да и отписку теперешнюю к Государю же послать.

В совершении грамоты написати: Московских чюдотворцов молитвы и благословение, а мои молитвы и благословение такожде.

За сим следует отметка, приписанная другою рукою: 140, Октября в 7 день, ко Государю, Царю и Великому Князю Михаилу Федоровичю всеа Русии писана государева святейшего патриарха грамота в Троецкой поход по Псковской отписке, что прислан Немецкой лист, а писан к Свейскому агенту Ягану Меллеру.

Приложение к № 363-му

Царская грамота псковским воеводам, о том, чтобы листы, получаемые из Шведских городов на имя Шведского агента Шеллера, пересылать в Москву с темиже гонцами, которые привезут их во Псков.

От Царя и Великого Князя Михаила Федоровича всеа Русии в нашу отчину во Псков воеводам нашим, князю Миките Михайловичю Мезетцкому да Пимину Матвеевичю Юшкову да диаком нашим, Остафью Кувшинову да Дорофею Пустынникову. В нынешнем во 140-м году, Октября в 7 день, писали есте к нам, что писал, к тебе, ко князю Миките, из Юрьева Ливонского державец Юган Шкут и прислал гонца Немчина Мартына Скока, прапорщика сама-друга, с листом нашим великим делом; и тебе б, князю Миките, тот лист послати к Москве со Псковским гонцом, или с ево Югановым гонцом с Мартыном Скоком, и велеть на Москве отдати Свейскому агенту Ягану Меллеру: и вы тот лист за печатми у Юрьивсково гонца у Мартына Скока взяли, а иво, Мартына, изо Пскова отпустили назад в Юрьив; а к нам к Москве тот лист прислали есте со Псковским казаком с Федкою Осталцовым, а велели отдать в Посолской Приказ. И как к вам ся наша грамота придет, а вперед будет из Юрьева, или из иных Свейских городов такие листы учнут к вам во Псков присылати с гонцы, а писано будет, а велено те листы отдать Свейскому агенту Ягану Меллеру: и вы б те листы присылали к Москве с темиж гонцы, хто их к вам во Псков привезет, и велели их отдавати на Москве Свейскому агенту Ягану Меллеру, чтоб в том смуты не было. Писан на Москве, лета 7140, Октября в 7 день.

Отпуск писан столбцом, на одном листке. На обороте надпись: В нашу отчину во Псков, воеводам нашим, князю Миките Михайловичю Мезецкому да Пимину Матвеевичю Юшкову да диаком нашим Остафью Кувшинову да Дорофею Пустынникову. Слова: а велели отдать о Посолской Приказ, и ниже: а велено те листы отдать, приписаны рукою патриарха Филарета, первые на обороте, вторые на поле письма.

При этой грамоте приложен особый листок со следующими отметками: Такова Государева грамота послана во Псков со Псковитином с Овдеем Бешенцовым.

А отписка Псковская послана ко Государю в Троецкой объезд с жилцом с Федором Елизаровым, и лист Немецкой за [284] печатми Немецкими; а для переводу послан Немецкой перевотчик Иван Фомин.

А писано о том ко Государю подлинно в государеве в патреарше грамоте.

Комментарии

К № № 363-381. ХІХ-й отдел – переписка Царя Михаила Феодоровича с патриархом Филаретом, во время путешествия Государя на богомолье в Троицкий Сергиев монастырь в Октябре 1631 года. Вот несколько известий об этом походе:

«(7140) Октября в 5 день Государь, Царь и Великий Князь Михаил Феодорович всеа Русии указал быти в своем Государеве в Сергиевском походе в околничих дворяном князь Василью княж Романову сыну Борятинскому да Ивану Нелюбову сыну Огареву. И тогож числа князь Василий Борятинской и Иван Огарев отпущены, а с ними детей боярских Новые Чети 10 человек. Лошади под них даны с конюшни». (Портф. Миллера: Изв. из Розр. Арх., п. III, № 130).

«(7140) Октября в 6 день Государь, Царь и Великий Князь Михайло Федорович всеа Русии поволил идти к Троице в Сергиев монастырь, для празднества. А с ним с Государем бояре и околничие и думные люди и стол-ники и стряпчие и дворяне и дьяки и жильцы». (Оттуда же).

«Того ж (7140) году Октября в 6 день ходил Государь к Троице в Сергиев монастырь. Перед Государем околничей князь Василей княж Романов сын Борятинской да Иван Нелюбовь сын Агарев; рында у саадака Иван Михайлович Шеин. На Москве оставлен боярин Михайло Борисович Шеин да околничей Лев Иванович Долматов Карпов». (Розр. кн. № 170, л. 293 об.).

«(7140) Октября в 6 день пошол Государь к Троице в Сергиев монастырь. Перед Государем для станов были в околничево место дворяне князь Василий княж Романов сын Борятинской да Иван Нелюбов сын Огарев. Перед Государем рында у саадака столник Иван Михайлов Шеин». (Разряды, портф. XIV, № 155).

«(7140) Октября в 10 день в селе Воздвиженском был у Государя стол по столовой избе; а у стола были бояре Федор Иванович Шереметев, Семен Васильевич Головин да околничей Артемий Васильевич Измайлов. У стола стояли крайчей, князь Василий Яншеевич Сулешев да столник Лев Афонасьевич Плещеев. В столы смотрели столники, в болшой стол князь Алексей княж Иванов сын Воротынской, в кривой стол князь Федор княж Андреев Хилков. Вина наряжал князь Иван княж Никитин сын Хованской». (Там же).

«(7140) Октября в 11 день у Троицы в Сергиеве монастыре был у Государя стол за трапезою. А у стола были бояре князь Иван Борисович Черкаской, Федор Иванович Шереметев, князь Дмитрий Михайлович Пожарской да околничий Лукьян Степанович Стрешнев. У стола стояли крайчий, князь Василий Яншеевич Сулешев да толник Лев Афонасьевич сын Плещеев. А на погребе сидел столник князь Федор княж Федоров сын Волконской». (Там же).

«(7140) Октября в 16 день в селе Танинском был у Государя стол по передней избе. А у стола были бояре Федор Иванович Шереметев, Семен Васильевич Головин да околничий Артемий Васильевич Измайлов. У стола стояли крайчий, князь Василий Яншеевич Сулешев да столник Лев Афонасьев сын Плещеев. В столы смотрели столники, в болшой стол князь Алексей княж Иванов сын Воротынской, в кривой стол Богдан Михайлов сын Нагово. Вина наряжал князь Иван княж Никитин сын Хованской». (Там же).

К № 363. Яган Меллер, о котором упоминается в этом письме и в приложенной к нему граммате, был прислан в 1631-м году от Шведского Короля для пребывания в Москве в звании агента. Он прибыл в Новгород 26-го Мая, а в Москву 6-го Июня. С ним присланы грамоты от Шведского Короля. В первой, верящей грамоте он назван гонцом и агентом, присланным для помощи Антону Мониру, которому была поручена закупка и отправление из России хлеба для Шведского войска; кроме того, он должен был оставаться в России для разных дел. Во второй грамоте, поданной 11-го Июня, Король просит, чтобы Царь пожаловал по достоинству полковника Александра Леслия, нанятого в русскую службу, либо отпустил его в Швецию. Третья грамота не была подана, потому что она касалась до закупки хлеба в России, а эти дела были окончены Мониром.

14-го июня Меллер прислал в Посольский Приказ письмо для уведомления о данных ему поручениях. Мы прилагаем здесь это письмо вполне, в переводе, находящемся при статейном списке о пребывании Меллера в России:

«Божиею милостию тому Великому Государю, Царю и Великому Князю Михаилу Федоровичю, всея Руси Самодержцу, Володимерскому, Московскому, Ноугородцскому, Царю Казанскому, Царю Астороханскому, Царю Сибирскому, Государю Псковскому и Великому Князю Смоленскому, Тверскому, Югорскому, Пермскому, Вятцскому, Болгарскому и иных, Государю и Великому Князю Нижнова Новагорода Нижовскии земли, Черниговскому, Резанскому, Ростовскому, Ереславскому, Белозерскому, Удорскому, Обдорскому, Кондинскому, и всея Северныи страны повелителю, и Государю Иверскии земли, Карталинских, Грузинских Царей, Кабардинскии земли, Черказских и Горских князеи, иных многих Государств Государю и Обладателю.

«Вашему Царскому Величеству я добре служебно и дружно задержати не могу, как я прошлего году отселе поехал и к его к Королевскому Величеству в Немецкую землю приехал и ему изоустно известил каким обычиям то деялося, что Его Величества грамота Царскому Величеству не отдана, и говорил я с вежъством, что в нашей земле было великое поветрие, того для мена не пропустили с Его Величеством грамотою, из Тесова назад послали, и я не чаел тово, что мне велят сказати, что мне в Архангелской город ехати, послал я Его Величество грамоту с гонцом назад. Да яже Его Величеству сказал, что Его Царскому Величеству про то неведому было, что мена назад послали; а как Его Царскому Величеству про то ведомо учинилося, и приказ пришел к Ноугороцкому воеводе, чтоб он мне сказати велел, чтоб я ехал к Арханхелскому городу, и я то его Королевской приказной и учинил. И то гораздо добро, что я туда поехал, потому что я в добрую пору туда приехал. А толко б я к Архангельскому городу не поехал, ино б моему милостивому Королю и Государю от тово не малаи инкода учинилося. И Его Царского Величества у Свейского Величества оправдал, и сказал, что ему, Царскому Величеству, про то неведомо было, что мена назад послали; и Царского Велячества в земле всякое мне добро и радение учинено – то Его Величеству добре приятно было. Да яже Его Величеству объявил, что Его Царское Величество думным диаком Федором Лихачевым мне велел сказати, что Его Царское Величество своему соседу и брату жалает всякого добра и в том будет Его Величеству любовь свою оказати может, и того не отставить. Так же б был надежен Его Царское Величество от Его Королевского Величества всякого добра и любви. Да яже говорил, что Его Царское Величество подвижность и радение ис тово знатно, потому что Его Царское Величество язпулся велети на свои денти своим торговым людям хлеб купити, а Королевскому Величеству велети за тот хлеб платити, как хлеб отдадут, болшими яфимками или реяли, то ест кртъвы ефимки без пошлены, по той цене» как куплено на Москве или инде где и во что стало: и то Его Величеству добре приятно было слышети, и говорил, что он окроме того ничто не видит, разве доброе подвижность и дружбу, что Его Царское Величество к Его Величеству имеет; а против тово Его Царское Величество подлено б верил и надежеи б был, что болшего друга в Иропие нету, как он; и иныи розговори были. На другой день Его Величество велели мне опять перед собою быти, и на то подлено положил и приговорил, и добро ему кажется агента учинити, потому что от многих послов, что он Царскому Величеству посылает, не малие протори ставятся, а Царскому Величеству тем трудов чинит, и того отставити иными мерами не умет, разве агентом. И для того мена гонцом с полным наказом отпустил, что все тайное и явние дела мошно делати, и тайныи дела, котории писмом не елже делатии не выразумет и долго делается, потому то луце изоуст по делати. И никому болши тово ведомо не будет, разве Его Царскому Величеству, да великому государю светейшему патреярху, Его Царского Величества государю отцу, да тем кому Царское Величество поверит.

«А толко Царское Величество производит боярина, кому Его Царское Величество свое и моего милостиваго Короля и Государя тайность верит, мне б сказати велел, и я б к нему шед на ево двор или инде, где велит быти и Царского Величества переводчиком, о деле говорил на то, как Царское Величество производит и кажет.

«Да не могу Его Царьскому Величеству покорно и служебно задержати, что я недели с три по вся дни в Его Величество комнату ходил, и Его Величество о сем Царстве и о своем тайности с особним радением наказывал и отпустил. А Его Королевское Величество мышлит что мне, Его Величества агенту, здесе время побыти и всякую добрую печаль имети и всякии дела во времени доносити. Да у мена же есть особное изустное дело Великому Государю и пресветейшему патреярху изустно известити, да и иныи дела, что здешному Царству годно. А Его Королевское Величество станет все грамоти ко мне присылати; а что в том будет мне вскоре к Его Королевскому Величеству отписати, а то писмо, толко мне вскоре велят быти, к королю в чатыре недели посреет. А господина Мопира езди протяжливо будет; а я после ево от Королевскаго Величества приехал, и господину Мовиру о всех делах говорити не уметь было. Бью челом, как и преж сево бил челом о скором указе.

«Мошно было мне за шесть недель здесе быти, толко б меня на рубеже не задержали: о Велика дни я приехал на рубеж. Покладиваю на Царское милостивое изволение: бю челом служебно о скором указе. А Его Величество особно наказали гонца вскоре прислати, а что скоря, то и луце. Бью челом ешо служебно, потому что мескати не елзе, чтоб мне вскоре указ был. Желаю Его Царскому Величеству многолетное здравие, счасливое владение и всякое добро со всею верностию.

«Его Королевскаго Величества Свейскаго верной слуга и агента Яган Молляр от Лидиен-Аген».

Вследствие этого письма, на следующий день, 15-го июня, Меллер имел свидание с боярином кн. Иваном Борисовичем Черкасским, на Казенном Дворе. На этом совещании Меллер говорил о намерении некоторых держав возбудить Польшу против России, для чего стараться о заключении мира со Швецией; он убеждал также, чтобы Царь в этом же году начал войну с Польшей, для чего Король хотел «поступиться своих ратных людей два регимента с добрими началники», с тем чтоб было «такое уирепление меж обеих великих государей, что ни один без другова с Полским не мирилься». Кроме того, Меллер просил о пропуске его жены в Москву и о позволении ему свободно «гулять и Руских салдатов посмотреть, как их учят, да и у Голанского посла побывать».

На другой день (16 Июня) кн. Черкасский сообщил ответ Царя на предложения и прошения Меллера – ответ был во всем удовлетворителен для Швеции и для Меллера, который оставался в России, делал разные предложения, но более занимался отправлением в Швецию хлеба, закупленного в России. Впрочем, он часто отправлял гонцов к Королю.

Вообще, в 1631 году у нас были беспрерывные сношения с Швецией, и в Москву беспрестанно приезжали Шведские гонцы и послы – в январе прибыл гонец Ялан Фон Стенберг для переговоров о покупке хлеба, в феврале приехал полномочный посол Яков Руссель с предложением союза, в марте прислан посол Антон Moнир, которому было поручено отправление хлеба в Швецию, в июне прибыл гонец и агент Яган Меллер, во время пребывания которого в России, в том же 1631 году, приезжали гонцы Христиан Вассерманн (в августе), Мартин Беер (в октябре) и Мартин Скок.