НЕИЗВЕСТНЫЕ ДОКУМЕНТЫ XVI в.

Документов по истории Российского государства XVI в. сохранилось сравнительно немного. Даже такие важные материалы, как посольские дела, погибали прежде всего от небрежного хранения. Архивы правительственных учреждений сильно пострадали во время страшных московских пожаров 1547, 1571 («в приход крымского царя») и 1626 гг., а также в годы польской интервенции. Описи Царского архива 1570-х гг. и архива Посольского приказа 1614 г. упоминают о разнообразных документах, значительная часть которых известна нам только по названиям.

Особенно мало документов уцелело по истории социально-экономических отношений и внутренней политики. Их судьба по многом зависела от реорганизации местного управления, перемен в постановке делопроизводства (И. Л. Маяковский. Очерки по истории архивного дела в СССР. М., 1960, стр. 101). Нельзя не отметить, и того обстоятельства, что документы такого рода сравнительно быстро утрачивали ценность и зачастую использовались в качестве черновиков или просто уничтожались за ненадобностью. Это можно проследить, например, на судьбе документов Арзамасской приказной избы, где уже в 1615 г. чиновники воеводского управления употребляли для черновиков текущего делопроизводства чистые оборотные стороны листов ненужных им документов 1606 г. (В. И. Корецкий. К истории восстания И. И. Болотникова. «Исторический архив», 1956, № 2, стр. 126). Плохо сохранились и документы частных архивов светских лиц-на протяжении десятилетий, не говоря уже о столетиях, часто менялись владельцы земель и промыслов, прерывались родственные связи. Уничтожались документы и во время народных восстаний, участники которых старались стереть память о кабальных обязательствах и феодальных повинностях.

Наиболее сохранились и дошли до нас документы монастырских архивов, так как имущество монастырей было неотчуждаемо, а документы здесь, как привило, находились в каменных помещениях, уберегавших от пожара. Но и в этих архивах небрежное отношение к документам привело к исчезновению множества ценных материалов. Тем не менее, последовательное изучение остатков монастырских архивов вводит в научный оборот новые источники по истории Российского государства XVI в.

В частности документы такого рода сохранились в Государственном архиве Архангельской области. Полнее всего сохранились там документальные материалы Михаило-Архангельского монастыря (ф. 57), состоящие в настоящее время, как любезно сообщила Е. С. Полуянова, из 1184 ед. хр. за 1510-1918 гг., в том числе 90 ед. хр. XVI в.

Документы эти неравноценны по своему историческому значению. Большинство из них интересны в основном тем, что они конкретизируют наши представления о социально-экономических отношениях на севере Руси в XVI в., сообщая любопытные детали быта того времени. Но среди них имеется и такой первостепенной важности: источник по истории внутренней политики Российского государства, как публикуемая [150] ниже указная грамота Ивана Грозного на Двину от 19 ноября 1575 г. Ниже мы помещаем восемь документов из фонда Михаило-Архангельского монастыря. Древнейший из них — договор на равное владение землей 1523 г. Интересны формулировки, четко отражающие делопроизводственную практику: договор заключен на основании словесного опроса и по записям («в том деле промеж себя по пословице сложыли да книге») (см. док. № 1).

Раздельная между крестьянами — двоюродными братьями «статками» отцов 1528 г. (см. док. № 2) показывает, что дележу подлежали только дворы и движимое имущество, а земли и воды оставались в совместном владении («А землями есмя не делилися, ни водами. А земли и воды у нас вмести»).

Об имуществе местных жителей можно судить по духовным 1534 г. и 1571 г. (см. док. №№ 3,5).

Яркую картину взаимоотношений монастырей-владельцев соляных варниц на далеком Севере рисуют документы №№ 7 и 8. В Ненокском Усолье варницы четырех монастырей — Кириллова, Соловецкого, Михаило-Архангельского и Николо-Корельского — были в 1588 г. записаны в одну сошку и приказчики монастырей договаривались между собой о доле каждого монастыря в «государевых податях» и о выполнении государственных повинностей. Однако два богатейших и влиятельнейших монастыря — Кириллов и Соловецкий — уклонялись от государственных повинностей и во время войны со Швецией не дали ратных людей, оружие, оброки и дани, которые «доправили» поэтому с близлежащих Михаило-Архангельского и Николо-Корельского монастырей. Взаимоотношения церковных феодалов, подобно взаимоотношениям светских феодалов, характеризовались стремлением более богатых действовать за счет более бедных.

Для изучения истории государственных учреждений и делопроизводства середины XVI в. небезынтересна грамота Ивана IV земским судьям 1558 г. (см. док. № 4), живо запечатлевшая типичные черты делопроизводства той эпохи в центре и на местах с его «волокитой», взяточничеством и злоупотреблениями.

Указная грамота Ивана IV (см. док. № 6) относится к числу тех немногих документов, которые дошли до нас от того времени, когда Иван Грозный, посадив на русский трон Симеона Бекбулатовича, именовал себя «князем московским». Она представляет собой столбец из четырех составов с дьячими пометами па обороте. Бумага иностранная, разрезанная пополам вдоль листов. Водяной знак — кувшинчик с одной ручкой и короной с розеткой наверху. Буквы на кувшинчике трудно разобрать, так-как они приходятся на место разреза листа. Это — самая ранняя из известных грамот периода «великого княжения» Симеона Бекбулатовича (В. И. Корецкий. Земский собор 1575 г. и поставление Симеона Бекбулатовича «великим князем всеа Руси». «Исторический архив», 1959, № 2, стр. 150).

Грамота на Двину 1575 г. — единственный документ с полным удельным титулом Ивана IV: «князь московский, псковский и ростовский». Ее содержание и приведенный в ней титул существенно обогащают наши знания о так называемом «политическом маскараде» 1575-1576 гг. Факты удельного управления территориями, названными в титуле, подтверждаются и другими источниками, хотя титул и не полностью отражает масштабы удельных владений Ивана IV (См. С. М. Каштанов. О внутренней политике Ивана Грозного в период «великого княжения» Симеона Бекбулатовича (конец 1575-1576 гг.). В кн. «Труды Московского гос. историко-арх. ин-та», т. 16. М., 1961). Грамота помогает также примерно определить территорию, оставленную Иваном IV себе в «удел».

Титул Ивана Грозното в указной грамоте облегчает и поиски ответа на вопрос о политической направленности акта временной передачи Симеону Бекбулатовичу великокняжеского титула. Нельзя не обратить внимания и на то, что в удельнокняжеском титуле Ивана IV сохраняется последовательность полного царского титула.

Титул «князя московского» вобрал в себя титулатуру всех других удельных князей, «тянувших» прежде к московскому великокняжескому столу (верейских, дмитровских, старицких, углицких и др.). Несвойственный удельной практике титул [151] «князя псковского» также должен был подчеркнуть политическую самостоятельность Ивана IV, выделив его из среды всех других удельных князей, ранее бывших на Руси. Тем самым ущемлялся и Великий Новгород, не утративший еще памяти о своей политической независимости.

Это отвечало настойчивому стремлению Ивана Грозного унизить Новгород, отсечь всякую возможность рассчитывать на его поддержку в осуществлении сепаратистских замыслов противников московского «самодержавства».

Титул «князя ростовского» в полном царском титуле писался первым среди титулов государей других северо-восточных земель, в частности, впереди титула «князя ярославского», которым так кичился за рубежом А. М. Курбский. Ивана Грозного, находившегося еще в плену удельных представлений, очень коробило то, что Курбский, горделиво подчеркивавший, что и его род «влеком от великого Владимира», именовал себя князем ярославским. В ответном послании Курбскому — и в пространном тексте, предназначенном для зарубежной публики, и в кратком, рассчитанном на русского читателя, — Грозный ядовито упрекает Курбского в том, что он «восхотел своим изменным обычаем» быть ярославским владыкой (Послание Ивана Грозного. Под ред. В. П. Адриановой-Перетц. М.-Л., 1950, стр. 10. 126). Родовые гнезда многих княжат, не забывших еще годы относительной удельной самостоятельности, как раз находились на территории Ярославо-белозерско-ростовской епархии с архиерейской резиденцией в Ростове, где к этому времени уже возвращались земли княжатам, уцелевшим в пору опричного террора. Присвоение титула князя ростовского должно было также ущемить и Новгород, напоминая о том, что многие северные земли некогда принадлежали ростовским князьям (вассалам великих князей московских), возрождая более древнюю, более удобную для московского государя традицию XIV в.

Наконец, легко установить, что в «удел» Ивана IV были взяты территории, менее разоренные сравнительно с землями, пострадавшими от опричного террора (Тверская и Новгородская) и от крымского нашествия (южные земли). Очевидно, и это имело значение для осуществления военно-финансовых задач реформы. Грамота много дает для понимания жестокой практики выбивания налогов с населения.

Содержание грамоты убеждает в том, что в Двинской земле полностью сохранялись прерогативы прежней власти государя, представители которой, как и раньше, выполняли все свои административные и финансовые функции.

Дальнейшее изучение грамоты в сравнении с другими современными ей источниками, несомненно, углубят наши представления о времени «великого княжения» Симеона Бекбулатовича, о причинах, поводах и характерных чертах этой, до сих пор еще недостаточно исследованной, реформы Ивана Грозного.

Представляют интерес для исследователя и документы XVI в. из этого фонда, не включенные в настоящую публикацию. В частности, они содержат любопытные данные об организации делопроизводства. Так, в архиве Михаило-Архангельского монастыря хранилось два экземпляра «дельной» от 6 мая 1546 г. (Алексея Туминова Пятутина и Терентья Александрова Дудырева на Ермолинскую деревню Чевакина), написанных на одинаковой бумаге одним и тем же почерком (д. 51). Уцелел и большой «столп», состоящий из копий шести «грамот» («отступных», «купчих», «данных»), составленных в 1525-1698 гг. Переписчик отметил и существовавшие на подлиннике пометы и подписи: «а на другой стороне пишет Федька: пожню продал и руку приложил». Текст продолжается и на другой стороне сстава; причем для того, чтобы прочесть его, столп надо перевернуть, так как строки расположены там снизу вверх сравнительно с основной стороной столпа (д. 9).

Небезынтересны и другие грамоты XVI, а также XVII вв., хранящиеся в фонде Михаило-Архангельского монастыря. Древние акты хранятся, безусловно, и в других областных архивах, хотя они до сих пор малоизвестны и поэтому малодоступны исследователям. Выявить и создать условия для их использования — важная задача советских архивистов.

С. О. Шмидт [152]

№ 1

Договорная запись на пользование землей

22 сентября 1523 г.

Се яз, Олферей Павлов сын, да яз, Нестер Софронов сын, что есмя давали на паруки в земле Степана Карзина и Назара и его братия сына Еську, и мы в том деле промеж собя по пословице сложыли да книге, как будет написана та земля в книге, и нам ровнятца теми землями по книге и худою и доброю, и лесом к тем землям ровнятца. А, выслушав великого князя книгу, а которой не учнет ровнятца теми землями и лесом, ино на том наместником великого князя два рубля, а истцу три рубли.

А на то послуси: Тимофей Григорьев сын Шейн да Яков Чюпреянов сын.

А запись писал Гридя Аристов сын лета 7 000 тритцать втораго сентября в 22 день.

На обороте: Яз Тимофей послух и руку свою приложил.

Государственный архив Архангельской области, ф. 57, оп. 2, д. 7. — Подлинник.

(В дальнейшем легенды приводятся в сокращенном виде)

№ 2

Раздельная запись двоюродных братьев об имуществе их отцов

25 мая 1528 г.

Се яз, Ермола, да яз, Леонтей, да яз, Архип, Остафьевы дети Вороньих Глаз розделилися есмя с своею братьею, з дядиныма детьми с Ываном да с Кирилом, да с Осипом со Авраамовыма детьми Федорова отцов своих статками: долгом и слободою, и хлебом, и платьем, и скотом, и всеми животами. Что ни было животов у отцев наших, ино все есмя розделили равно по любве и в добрые воли. А землями есмя не делилися, ни водами. А земли и воды у нас вмести. А дворами есмя делилися. Ино по ся мест нет нам делу: Ермоле и Леонтью, и Архипу Остафьевым детям до братьи до своей до дядиных детей до Ивана и до Кирила, и до Осипа; и ни им делу с нами нет съ Ермолою да с Леонтьем, да с Архипом с Остафьевыма детми. А на то послуси. Карп Исаков сын Тойватовьской да Василей Тимофеев сын Ушак, да Онфим Езекейлеев сын Туйко.

А дельную писал архангельской дьячишко Степанко Ондреев сынишко лета 7030 шостаго месяца маия в 25 день.

На обороте: А к сей делне яз Архип и руку свою приложил меншей брат.

Д. 11. — Подлинник.

№ 3

Духовная грамота инокини Палладии Степановой

5 мая 1534 г.

Во имя отца и сына и святаго духа. Се яз, раба божья Поладья инока Степанова дочи, пишу сию духовную при своем животе своим целым умом и разумом: кому ми что дати и у кого ми что взяти. Дати ми зятю своему Григорью Фомину два алтына. А что у меня статков кивота моего: однорядка бывала колтыр (Колтыр — сорт сукна) — вишним цветом держана, ино та однорядка дочери моей Федотьи, а цена той однорядки пять алтын, да котелик с пятки живота моего, а цена котлу две гривны, а тот котел от меня дочере моей Окулине; а меньшей котлик в два алтын, ино тот котлик дочере ж моей Федотьи.

А что государь мой муж Иван, отходя сего света, отписал архангилу Михаилу вътчину свою землицу на Ондреянове берегу в дом, а владети тою землицею велел мне до моей смерти, а празги давати по гривне с тое землице в дом архангилу. И яз [153] ту землю давала делати после мужа своего зятю своему Григорью Фомину себе на прокорм, а дань и службу, и всякие попоги (Так в тексте), и розметы земские платил с тое земли и празгу в дом архангилу зять мой Григорей своими денгами. Де ведет ми бе смерть, ино та земля по приказу мужа моего и по моему та земля в дом архангилу и в века без отъимки.

А иных статков живота моего не осталось ничего, ни мужних, ни моих.

А приказ приказываю и духовную свою господину своему зятю Григорью Фомину и дати и взяти, и душе помянути. А за тем не виновата, есми, никому ничем, разве богу душею.

А у сей духовной седел отець мой духовной архангельскай игумен Феодосей.

А на то сведители Омельян Перхурьев сын Ушак да Елисей Зеновьев сын, да Семен Нефедьев сын Глухого.

А духовную писал дьяк Онтонец Никитин сын лета 7000 четыредесят втораго маия в 5 день.

Д. 12. — Подлинник.

№ 4

Грамота царя Ивана IV земским судьям Нижней половины Двинской земли о суде над бывшими судьями в волоките, проестях и других злоупотреблениях

25 апреля 1558 г.

От царя и великого князя Ивана Васильевича всеа Русии на Двину Нижные половины выборным судьям земским Макарику Григорьеву с товарыщи.

Били нам челом з Двины Архангельского монастыря слуга Васька Нефедов да Никольского монастыря слуга Тараска Никитин сын, да Якушко Дмитреев сын сотцкого на прежних выборных судей Нижные половины, на Степанка на Окулова да на Поздячка на Негодяева с товарыщи.

А сказывают: искал де Васка Нефедов в 60 шестом году, в сентябре, перед теми выборными судьями, перед Степанком с товарыщи, на Юшке на Омельянове сыне Савина тоньского насильства да пятнатцати рублев убытка, а Тараско Никитин искал в шездесят шестом году, в сентябре, на островцех на Пантелейке на Иванове сыне Афонасьева, да на Мишке на Семенове сыне Прощолыкина, да на Левке на Савастьянове, да Гридке на Малафееви, да на Гришке на Рычкове тоньского ж насильства да убытков в насильстве на два году тридцати рублев.

А Якуш де сотцкой искал перед теми ж судьями, перед Степанком с товарыщи и шездесят пятом году, в декабре, на Ваське на Голыше да на Онашке на Орлове, да на Олексейке на Онтомонове с товарыщи по кабале сорока трех рублен с четвертию. И те де заимщики, Васюк с товарыщи, на суде кабалы не лживили и в деньгах ся повинили. Да Якушко ж сотцкой искал в шездесят в шестом году, в ыюне, на Степанидке на Онтонове жене диякова по кабале и по записи штинадцати рублев без четверти соляных денег.

И срочили де те судьи, Степанко с товарыщи, в тех делех обоим [и]стцом за судными списки перед нас к Москве; срок учинили стати на Москве в тои ж день по зборе лета 7060-шестаго. И обои де истци, ищей и ответчики, на срок на зборное воскресение к Москве в тех делех за судными списки стали, да судьи де Поздячко Негодяев с судными описки на тот срок на Москве стал же, да, норовя де Поздячко ответчиком: списков перед нами не положил, да и Москвы с ответчики збежал. А они де, Васька с товарыщи, после сроку и по ся места на Москве за теми делы жили и проедалися, и в волоките они одолжали и промыслу они отстали.

И будет так, как нам Васька Нефедов бил. И как к вам ся наша грамота придет, и вы б старых судей, Степанка Окулова с товарыщи, и тех судей, с кем их те судьи в тех делех, про которые в сей грамоте писаны, судили: Юшко Санина с товарыщи велели поставити перед собою с Васьком с Нефедовым и сь его товарыщи с [154] очей на очи. Да с прежними бы есте их судьями в волоките и с проести судили и в прежние их дела, про которые в сей грамоте писаны, сыскали да, и управу меж ими сыскав, горазно в том учинили.

А в чем будет рам меж ими управы учинити не мощно, и вы бы с суда своего и обыску список и обоих истцов за поруками прислали к нам к Москве на тот срок, как з Двины поедут с оброком, и мы им в том указ учиним здесь на Москве.

Писана на Москве лета 7066-то, апреля 25 дня.

Д. 24. — Список XVI в.

№ 5

Духовная грамота Павла Созонтьева

18 апреля 1571 г.

[Се яз] (Текст испорчен. Восстановлено по смыслу), Павел Созонтьев сын, пишу сию духовную грамоту при своем животе, своим целым умом и разумом: кому ми что дати и у кого что взяти. Дати ми Павлу Песту на Прилуке три деньги да Онтуфью Ермолину сыну кожевнику дать три деньги, да Барса Олтупиеву сыну дать (Текст испорчен)... Вершинина четыре алтына да без навгородки без кабальной, а в дом отписываю [святому] (Текст испорчен. Восстановлено по смыслу) Михаилу архангилу участок земли на наволоке, двор и дворище, орамые земли отца своего статки, что от братьи з делу досталось, свою треть и пожни, да и Пештерех пожни того же земли опричь... вькой (Текст испорчен) земли и о поскотиною.

Свой участок прикупной отписываю брату своему Нечаю Созонтиеву сыну; да на Мяндине моя доля треть земли Вознесенью Христову в дом на поминанье. И того земли и в Попколине участок да в Суме пожни на Усть-Сумы тоня, мой участок, братьи моей Нечаю да Ивану да двое лошадей, да шесть овец, да нетел на третьем году, да быченко, да юнды, да сети частые. И то братьи моей все тот живот. Да жене моей Зеновьи две коровы: корова комола, а другая черна да два теляти: теля годовое, а другое новаски³ да жерновы, да котлишко и две сковороды (В тексте: «стовороды»), да белое платье. То все ей, да серебряное душах (Так в тексте) и на вороте, да кафтан заечинной, две шубы бораньи да сукно, да сермяга, да кавтан белов. И все жировное и судовое, и платяное. И то все жене моей. И жито, и мука, да дрова в Ненексе, в лесе за Гавриловым озером — то братьи моей. Да вознесенским священикам два сорокоустья по матке по моей да по мне — две коровы: черьная, другая чернопестра; да гривна денег к тем же коровам. Да на воск и на темьян на мед — гривна. Да сестре моей Фетиньи корова бела с пестринами да плуго и с колесы и плужник, и почюг. Брату моему Ивану да брату моему Нечаю взяти у Петры четыре алтына без навгоротки. А поминати у пречистой у архангела, у Вознесенья Христова отца моего Созонтия да матушку мою Настасью скимнецу, да меня, Павла.

А приказываю сю духовную грамоту братьи моей Нечаю да Ивану, у кого что взяти и кому что дати и по души поправ.

А затем, есми не виноват ни кому ничем, разве богу душею.

А у духовной грамоте седел отець мой духовной Макарья Иванов сын да мужи седели люди добрые: Сава Микитин сын да Иван Григорьев сын Елцин, да Патрак Фалалеев сын.

А духовную грамоту писал Ивашко Юрьев сын Верещага лета 7079 апреля, в 18 день.

На обороте: Снимок з духовной грамоте слово в слово. А большая матица у меня, у Нечая, и понадобитца матица и вынуть и мне, Нечаю, класти безденежно.

Д. 30. — Подлинник. [155]

№ 6

Указная грамота царя Ивана IV населению обеих половин Двинской земли о посылке сына боярского Сутормы Хренова для сбора налогов

19 ноября 1575 г.

От государя князя Ивана Васильевича московского и псковского, и ростовского на Двину в обе половины старостам и целовальником (В тексте «целовальникои») и всем посадцким людем лутчим и середним, и молотчим, и в Двинской уезд в станы и в полости старостам и целовальником, и всем черным людем.

Которые станы и волости четвертными доходы 83-м году были в четвертях у наших дияков у Ивана у Собакина да у Офонасья у Демьянова, нынечи Двина обе половины, весь Двинской уезд — станы и волости и всякие денежные свои доходы пометили есмя к собе в удел. А на 84 год з Двины с посаду с обеих половин и со всего Двинского уезда со всех станов и с волостей пометили есмя всяких наших денежных доходов четыре тысячи восемьсот тритцать девять рублев и тритцать адин алтын и четыре деньги. А велели есмя вам с теми со всеми своими деньгами быти к Москве на Николин день осенней 84-го году, потому ж как естя з Двины, с обеих половин и со всего Двинского уезда, всякие наши подати заплатили на Москве в нашу казну на тот же срок, на Николин день осенней в 83-м году. А тем есмя вас в 83-м году пожаловали, приставов к вам на подводах и с прогонов не посылали.

А нынеча послали есмя к вам на Двину в обе половины и (В тексте «и» повторено дважды) во весь Двинской уезд в станы и в волости по деньги своего сына боярского Суторъму Хренова. Да и наказ есмя ему о даньских доходех дали. А, приехав на Двину на посад в обе половины, велели есмя дати вам о двинских всяких доходех сю свою грамоту. А велели есмя вам говорити, чтоб вы по сей нашей грамоте з Двины с обеих половин с посаду и со всего Двинского уезда наши всякие подати на 84 год собрали тотчас. А, собрав все деньги по окладу по сей нашей грамоте сполна, велели есмя вам з деньгами ехати к Москве с сыном боярским с Сутормою с Хреновым. А деньги велели есмя вам вести за вашими печатьми. А срок вам в деньгах велели есмя Суторомы дати на неделю. А как будет учнете нашеми устюжскими всякими доходы промышляти оплошно или не учьнете наших денег збирати и на срок к нам з деньгами со всеми сполна не приедете, и мы велели те деньги по окладу на вас правити Сутороме. А велели есмя вас Казарину бити на правежи нещадно от утра и до вечера за ваше ослушание.

И как к вам ся наша грамота приидет и сын боярской нашь Суторома Хренов с сею нашею грамотою приедет, а у вас будет з Двины с посаду с обеих половин и со всего Двинского уезда станов и с волостей нашеи всякии подати по окладу на 84-й год собраны все сполна без недобору, и, что у вас в зборе наших податей прибыло ис пуста в жило на 84 год, и вы бы с теми со всеми нашими двинскими денежными доходы ехали к нам к Москве с нашим с сыном боярским с Суторомою с Хреновым.

А будет у вас денег в зборе половина окладу или большии или меньшии, и вы однолично деньги на Двине на посаде в обиих половинах и в Двинских уездех во всех станех и в волостех добирали, чтоб однолично у вас деньги были все сполна в зборе. А собрав деньги, ехали б естя к нам в Москве наспех. А были бы у нас на Москве з деньгами однолично на срок на Николин день осенней нынешней 84 году. А не будете с нами з двинскими со всякими денежными доходы на срок на Николин день осенней, и вам лутчим людем посадцким и волостным быти казненым торговою казнью — битым по торгом посадским людем на посаде, а волостным людем по волостем, где хто живет. [156]

А прочекли (Так в тексте) бы естя сю нашу грамоту и списав с ней, наш указ розсылали в Двинской уезд во все станы и в волости к старостам и к целовальником, и ко всем черъным людем. А велели те грамоты писати земским диячком да х тем грамотам прикладывали руки свои и печати, и велели им (В тексте «велелим») из станов и из полостей ехати з деньгами к себе на Двину.

А которых станов и волостей в Двинском уезде старосты и [це]ловальники (В тексте описка: «ловальники») учнут ослушатись, а з деньгами к вам на Двину не поедут, и вы б тем станом и волостем урочищь и тех волостей и станов старостам и целовальникам (В тексте описка: «целевальником») имена давати сыну боярскому нашему Сутороме Хренову за своими руками. А мы по наказу (В тексте описка: «по назу») Сутороме велели на тех людех деньги с тех станов и волостей правити. А давали бы естя памяти в станы и в волости на старост и целовальников в наших деньгах не по дружбе в правду по нашему крестному целованью, и убытков бы есте и продаж христьянству для своей недружбы не чинили никоторыми делы.

А не учнете на Двине и на посаде в обеих половинах и во всем Двинском уезде на християн наши всякие (В тексте описка: «всвякие») подати класти не по животам и не по промыслым, дружа своему племяни и заговору, или учнете с собя наши всякие подати складывати, а учнете класти на середних и на молотчих людей не по их животам и не по промыслом, а опосле, то сыщетца и будут на вас челобитчики (В тексте описка: «челобитчки»), и то ваше воровство доведут на вас до прама, и вам за то быти кажненым смертию.

А будет у вас на Двине и на посаде, и в Двинском уезде в станех и в волостех прибыло колько вытей ис пуста в жило или который вышли изо льготы, и вы б те прибылые выти и с тех прибылых вытей всякие наши доходы писали в книги порознь.

А учнете на Устюге на посаде и в Устюжском уезде в станех и в волостех жило писати в пусто или не учнете тех вытей писати в жило, которые выти вышли ис пуста изо льготы, а учнете на посаде з дворов, а в станех и в волостех с вытей всякие наши подати имати себе, или учнете с тех людей, которые на тех вытех живут посулы и поминки имати и дружка и подружке в наших податех учнете покрывати, и вам за то (В тексте «то» повторено дважды) быти кажненым. А тем людем на посаде и в уезде, которые люди с своих  (В тексте описка: «с соих») дворов и с вытей для своей лести учнут вам посулы и поминки давати, [быть] кажненым торгового казнию: битым кнутом — посацких людей на посаде, а волостным людем в станах и в волостях, где хто живет. Да на них же велели есмя имати свои всякие подати, счестчи на прошлые годы.

А которово дни и числа к вам на Двину сын боярской наш Суторома Хренов приедет и колько у вас на Двине наших всяких денежьных доходов в зборе и с посаду и с уезду [с] станов и с волостей заедет, и которого дни и числа вы с нашими денежными доходы к нам к Москве с сыном боярским с Сутормою с Хреновым, и вы бы всему тому за своими приписьми и за земских людей руками (В тексте описка: «руми») письмо привезли к нам с нашими денежными доходы вместе, что бы то было нам ведомо.

А сыну боярскому бы естя нашему Сутороме Хренову посулов и поминок не давали ничево ни от чего никоторыми делы. А что сыну боярскому Сутороме Хренову дадите, а сыщетца то опосле и нам на вас на себя велети взяти тоже число, что напишите нам во своих челобитных на нашего сына боярского на Суторму; да вам же от нас быти в великой опале. А что естя ему дали, то у вас пропало.

Писана на Москве лета 7084-го ноября в 19 день.

Снимок з грамоты слово в слово (В тексте описка: «сово»). [157]

А припись у грамоты дияков Улана Айгустова (В тексте описка: «Айгустови») да Ивана Собакина. На обороте по склейкам: Данной список. Яким Романов.

Д. 36 — Список XVI в.

№ 7

Полюбовная запись приказчиков Кириллова, Соловецкого, Николо-Корельского и Михаило-Архангельского монастырей об уплате налога с варниц Ненокотского Усолья

26 февраля 1588 г.

Лета 7090 шестаго февраля в 26 день, Кирилова монастыря старец Павел да Соловецкого монастыря старец Гурей, да Никола Корельского монастыря старец Варсонофей, да Архангильского монастыря старец Еуфимей — приказщики Ненокоцкого Усолья монастырских промыслов — приговорили меж себя полюбовно. Платити нам Ненокоцкого Усолья с монастырских промыслов с сошки по письму князя Василья Андреевича Звенигородцкого с товарищи: плати[ть] нам дань и оброк, и всякие государевы подати. На нынешной лета 7090-шестой год: Кирилова монастыря мне, старцу Павлу, да Соловецкого монастыря мне, старцу Гурью, да Никола Корельского монастыря мне, старцу Варсонофью. И нам, приказщиком трех монастырей старцем, в один поклад давати по рублю. А Архангельского монастыря мне, старцу Еуфимью, перед ними давати вполы в один поклад по полтине. И в ыные поклады згибати нам [по] тому же.

А си есмя приговорные памяти написали меж себя по противнем слово в слово и розняли себе по памяти.

А письмо дьяка одного.

А приговорные памяти писал церковной дьячек Бурнаш Алексеев сын Офутина.

На обороте: К сей приговорной полюбовной пам[я]ти Климесовской черной поп... (Далее текст испорчен)

...Орлов в дети своих духовных и руку приложил (Внизу оборотной стороны листа надписи: «ни года, ни числа» (чернилами, почерк конца XVIII — нач. XIX вв.), «ты, брат, еще глуповат» (карандашом)).

Д. 52. — Подлинник.

№ 8

Грамота царя Федора Ивановича о порядке уплаты налогов с монастырских варниц Ненокотского Усолья с подтверждениями Бориса Годунова и Василия Шуйского

8 июня 1592 г.

Список з государевы грамоты.

От царя и великого князя Феодора Ивановича всея Русии на Двину данному старосте Юрьто Иванову с товарьпци или хто по вас на Двине иные данные старосты вперед будут.

Били нам челом з Двины, от Студеного моря, Корельского монастыря игумен Варлам да Архангильского монастыря игумен Федор. А и сказали: в Двинском де уезде в Некотцком (Так в тексте) Усолье у них, у двух монастырей, варничной промысль. А тяглом де написал ихь писець, нашь князь Василей Звенигородцкой с товарыщи, в [158] одну сошку четыре монастыри: ихь, Корельской, да Архангельской, да Кириловской, да Соловецкой монастыри. И они де по князя Васильеву письму Звенигородцкого с товарыщи все четыре монастыри в нашей дани и в оброки, и в службе, и во всяких податех верстались меж себя сами по промыслом повытно. А тянули де они четырех монастырей с тех промыслов в нашу казну дани и оброки, и в службу по 100-й годь.

И в нынешнем де в 100-м году те Соловетцкого и Кириловского монастыря старци в нашу службу на каянские немци с тое сошки с своих промыслов ратных людей и лошадей, и всякого оружья по розчету не дали. И за то де за Соловетцкой и за Кириловской монастыри в нашу службу на каянские немцы ратных людей и лошадей, и всякое оружье наши посланники доправили на тех двух монастырех, на Никольском да на Архангильском, сильно. И те де Соловетцкого монастыря старцы от их монастырей, от Никольского монастыря да от Архангельского, своею долею обжею без осьмой доли отписались прочь. А им де с ними потому же в кладстве быти немочно, для того, что им от нихь обида чинитца великая.

И будет так, как нам Корельского монастыря игумен Варлам да Архангельского монастыря игумен Федор били челом. И как к вам ся наша грамота придет, и вы бы сь ихь Корельского и Архангильского монастыря промыслов нашу дань и оброки имали по писцовым книгам с обжи с осьмою долею на них, на дву монастырех. А за Соловецкой и за Кириловской монастырь сь их промыслов и с сошного письма по писцовым книгам князя Василья Звенигородцкого с товарыщи на Никольском да на Архангильском монастыре нашие дани и оброки и в службу служилых людей и лошадей не имали, а имали бы есте по писцовым книгам нашу дань и оброки, и служилых людей, и лошадей с тех Ненокоцкихь угодей и с Кириловского и с Соловецкого монастыря.

А прочет бы есте сю нашу грамоту и списав с ней себе противень слово в слово, отдали Корельского монастыря игумену Варламу да Архангильского монастыря игумену Федору, и они ее у себя держат вперед для иных данных старост и целовальников и денежных зборщиков.

Писана на Москве лета 7100-го июня в 8 день.

На заде грамоте: царь и великий князь всея Русии; подписал Андреи Щелкалов.

А печать: на черном воску орел двоеглавой.

Лета 7107-го, генваря вь 25 день государь царь и великий князь Борис Федорович всея Русии сее жаловальные грамоты слушал, а выслушев сю грамоту Двинсково уезда Николы Корельсково монастыря игумена Варламея з братьею да Архангильсково монастыря игумена Федора з братьею или хто по них в тех монастырях иные игумены будут, пожаловал: велел имь сю грамоту подписати на свое государево царево и великого князя Бориса Федоровича всея Русии имя. И сее у них грамоты рушати и рудити не велел никому ничемь, а велел у них ходити о всем по тому, как у них в сей грамоте писано. Подписал государевь царевь и великово князя Бориса Федоровича всея Русии диак Иван Нарматцкой.

Лета 7115-го февраля вь 18 день государь царь и великий князь Василой Иванович всея Русии сею жаловальные грамоты слушал, а выслушав Николы Корельского монастыря игумена Калистрата з братьею да Архангильского монастыри игумена Варсунофья з братьею пожаловал: велель им сю грамоту подписать на свое государево царево и великого князя Василья Ивановича всея Русии имя, и сее у них грамоты рушати и рудити не велел никому ничем, а велел у них ходити всем по тому, как у них в сей грамоте писано. Подписал государевь царевъ и великого князя Василья Ивановича всея Русии дияк Григорей Елизаров.

Д. 55. — Список XVII в.

Текст воспроизведен по изданию: Новые документы XVI века // Исторический архив, № 4. 1961