ДВЕ КОРМЛЕННЫЕ ГРАМОТЫ ДЕНИСЬЕВЫХ

Во втором томе «Актов служилых землевладельцев» среди многих материалов, обнаруженных в столбцах Поместного приказа, нами было опубликовано изложение двух кормленных грамот Денисьевых ¹. В нашей практике пока это единственный случай находки документов такого рода в поместном делопроизводстве. Как известно, дошедший до нас массив кормленной документации происходит главным образом из материалов Разрядного приказа, а его образование в основном связано с деятельностью Палаты родословных дел. Теоретически можно было допустить, что те или иные земельные интересы (в частности, практика родового выкупа или наследования) вынуждали служилых людей прибегать к подобной документации, однако до примера Денисьевых подтверждений тому мы не находили. И вот, в 1670–1671 гг. в Поместном приказе разбиралось дело о приданых вотчинах умершей супруги боярина князя И. А. Хилкова княгини Домны, которые ей достались от деда по материнской линии – Михаила Матвеевича Булгакова Денисьева ² Наряду с супругом Домны претендентами на эти земли выступили и ее родичи по деду рязанцы Денисьевы. В доказательство своего ближайшего родства с дедом покойной один из челобитчиков Л. А. Денисьев представил в приказ поколенную роспись и упомянутые выше две кормленные грамоты, выданные на имя М. М. Булгакова Денисьева. Дело сохранилось не полностью, и поэтому в свое время мы были вынуждены опубликовать только имеющееся в нем изложение грамот. Но, к счастью, недавно в ходе просмотра столбцовой россыпи по Ряжску нашлось еще два листа из этого же дела с самими текстами кормленных грамот Денисьевых.

Михаил Матвеевич Булгаков Денисьев происходил из рода виднейших рязанских бояр Денисьевых (однородцев Измайловых), чьи представители составляли ближайшее окружение рязанских князей (чашник Юрий Константинович, бояре Федор, Назарий и Денисий Юрьевичи, Матвей Денисьевич) ³ Отец Михаила – Матвей Денисьевич Булгак был боярином рязанского третного князя [247] Федора Васильевича, а после его смерти в 1503 г., когда треть Рязанского княжества отошла к Москве, он перешел на службу к московскому великому князю и упоминается в разрядах в 1507–1521 гг. Сам Михаил вместе с братьями в 1550 г. был зачислен в выбор из Рязани, в 1550-х гг. служил дворовым по Москве, в 1556 г. был вторым воеводой в Михайлове, в 1557/58 г. был вторым воеводой в Пронске, зимой 1559 г. он был оставлен в только что занятом ливонском городе Апсале, в 1561/62 г. был вторым воеводой в Велиже, летом 1562 г. в качестве второго воеводы большого полка он выступает из Великих Лук в «литовскую землю» ⁴. После этого похода имя Михаила Денисьева уже не встречается в источниках, из чего можно заключить, что он либо погиб в ходе этой кампании, либо вскоре после нее был отставлен от службы по увечью. Факт зачисления его в тысячники свидетельствует о том, что он родился где-то в 20-х гг. XVI в., а следовательно, к 1562 г. ему было не более 40 лет. Мужского потомства он не оставил, но имел двух дочерей – Арину и Марию. Их воспитанием и обустройством, судя по всему, занималась уже его вдова Арина, которая значительно пережила супруга и скончалась в 1591 г. ⁵ Старшая дочь М. М. Булгакова Денисьева – Арина была замужем за Петром Васильевичем Годуновым (упоминается в 1581-1599 гг., умер 22 ноября 1599 г.), а младшая – Мария (умерла 11 августа 1631 г.) за Василием Степановичем Волынским (упоминается в 1586–1611 гг.). В качестве приданого они получили вотчины отца – сельца Дашково, Токарево и Нротасово с деревнями Рожок, Клинское и Киркино в Рязанском уезде ⁶.

Первая грамота фиксирует пожалование Михаилу Матвееву сыну Денисьевича в кормление некоего «Ангасаря» с городскими починками и правдой под Иваном Корсаковым Кобылиным. Несомненно, «Ангасарь» – это искаженное название известной вологодской волости Янгасарь, впервые упомянутой в жалованной грамоте великой княгини Софии Витовтовны Ферапонтову монастырю от 4 августа 1448 г. и затем не раз фигурирующей в духовных завещаниях представителей московского великокняжеского дома среди их владений в Вологде ⁷. Она располагалась в бассейне речки Янгасарь, а ее центром, судя по всему, было одноименное село, лежащее примерно в 35 километрах к юго-западу от Вологды ⁸. После смерти вологодского князя Андрея Васильевича Меньшого в 1481 г. его владения переходят к Ивану III и в дальнейшем поступают в кормленный оборот. Помимо вологодского наместничества среди местных объектов кормления за конец XV–первую половину XVI века источники фиксируют волости Авнега, Бохтюга, Брюхово, Воларево, Двиница, Корбана, Кубена, Обнора и Сяма, а также производные от них и имеющие чисто фискальный характер – великоденский мех и правду. Как видно по формуляру грамот на вологодские волости, содержащему санкциональные статьи, судебная компетенция местных [248] волостелей была ограничена, то есть, выражаясь языком того времени, кормления они держали «без боярского суда». Это означало, что решение дел о душегубстве, холопской зависимости и некоторых поземельных споров в этих волостях было прерогативой вологодских наместников. Таким судебно-административным статусом обладали земли, издавна вовлеченные в сферу влияния княжеской власти и традиционно тянувшие судом и данью к стольным городам.

Датировка этой грамоты обусловлена следующими факторами. Иван IV в ней фигурирует без царского титула, следовательно, она была выдана Михаилу Денисьеву между 3 декабря 1533 г. (дата смерти Василия III) и 16 января 1547 г. (дата коронации Ивана IV). Однако, использованная грамотой формулировка фискально-правовой ссылки («о всем по тому») позволяет сузить эту датировку. Предпринятый нами в свое время сравнительный анализ формуляров кормленных грамот показал, что в период регентства Елены Глинской оформление кормленных пожалований находилось в ведении дьяка Афанасия Курицына, чей исполнительный штат вместо названного выражения применял более краткое – «по тому». После смерти Глинской (3 апреля 1538 г.) он был удален от разрядных дел, а выдача кормленной документации была сосредоточена в руках дьяка Елизара Цыплятева, с возвращением которого в грамотах вновь появляется пространное выражение «о всем по тому» ⁹. Таким образом, эта грамота была выдана М. М. Денисьеву не ранее апреля 1538 г. С учетом приведенных выше биографических сведений о Денисьеве, можно уверенно полагать, что он получил ее только в середине 1540-х гг. Относительно предыдущего кормленщика что-либо определенное мы сказать не можем, поскольку источники тех лет знают нескольких представителей Кобылиных и Корсаковых с именем Иван (новгородцев, бежичей и переславцев).

Второй грамотой, выданной 28 марта 1553 г., Михаилу Матвеевичу Булгакову Денисьеву передается в кормление «Клинский Лес» под Андреем Щепотевым. Волость Лес Клинский (Лесоклинская) впервые упоминается в разъезжей на великокняжеские земли и вотчины Троице-Сергиева монастыря в Бежецком Верхе от 27 июля 1497 г. ¹⁰ Она располагалась по левобережью реки Могочи, а се центром было село Лесоклинье, лежащее примерно в 30 километрах к северу от Бежецка ¹¹. Краткий формуляр грамоты (без санкциональных статей) свидетельствует о былой принадлежности этой волости Новгородской республике, что и предопределило ее судебно-административный статус в дальнейшем. Бывшие новгородские владения не имели глубоких корней княжеской власти, поэтому даже после присоединения к Москве они сохранили определенную самостоятельность в судебной сфере. Объем юрисдикции местных великокняжеских управителейкормленщиков был существенно расширен, иначе говоря, все они были наделены правом «боярского суда». Судя по дате выдаче грамоты, М. М. Булгаков Денисьев вполне мог быть записан в так называемой Боярской книге 1556 г., однако в сохранившейся части книги его имени нет. Предыдущий лесоклинский волостель – А. Ф. Щепотев в 1550 г. был зачислен в выбор из Коломны, в 1550-х гг. служил дворовым по Кашире, а в январе 1558 г. он в числе других русских голов [249] был послан вместе с князем Д. И. Вишневецким в низовье Днепра для действий против крымских татар, после чего его имя исчезает из источников ¹².

Публикуемые ниже две грамоты Денисьевых в целом относятся к тому периоду времени, когда кормленная система находилась уже на стадии своего разложения. И тем не менее, они чрезвычайно ценны, поскольку проливают новый свет на историю местного управления в средневековой Руси.

№ 1

1538-47 гг. – Жалованная кормленная грамота в. кн. Ивана Васильевича Михаилу Матвееву сыну Денисьевича на вол. Янгасарь Вологодского у. с правдой под Иваном Корсаковым Кобылиным.

Списак з грамоты слова в слова.

Се аз, князь великий Иван Васильевич всеа Руси, пожаловал есми Михаила Мотвеева сына Денисьевича Ангасарем и горацкими починки под Иваном Корсаковым Кобылиным в кормление с правдою. И вы, все люди тое волости, чтитя его и слушайтя, а он вас ведает и судит и ходит у вас о всем по тому, как была преж сего. А хто по кого вьзведет моего, великого князя, пристава, а будут оба исца тое волости, и пристав мой тех обоих исцав ставит перед Михаилом или перед ево тиуном; а не поставит пристав мой тех обоих исцав перед Михаилом или перед ево тиуном, и он езду лишен. А которой тех обоих исцав перед Михаилом или перед ево тиуном не учнет искати или отвечати, и яз, князь великий, велел того обвинити и грамоту правую на того дати.

А у подлиннай грамоты назади пишет:

Князь великий Иван Васильевич всеа Русии.

Публ. (изложения): АСЗ. М., 1998. Т. 2. № 123.

№ 2

1553 г. марта 28. – Жалованная кормленная грамота ц. Ивана Васильевича Михаилу Матвеевичу Булгакову Денисьеву на вол. Лес Клинский в Бежецком Верхе под Андреем Федоровым сыном Щепотева.

Список з грамоты слова в слова.

Се аз, царь и великий князь Иван Васильевич всеа Руси, пожаловал есми Михаила Мотвеевича Булгакова Денисьева Клинским Лесом под Андреем под Щепотевым в кормление со всем с тем, как была за Андреем. [250]

Писана лета 7061-го, марта в 28 день.

А у подлиннай грамоты назади пишет:

Царь и великий князь Иван Васильевич всеа Русии ¹³.

Комментарии

1. АСЗ. М., 1998. Т. 2. № 123, 124.

2. РГАДА. Ф. 1209. Столбцы по Рязани, № 1607/41752. Л. 113-150 (без конца).

3. Зимин А. А. Формирование боярской аристократии в России во второй половине XV– первой трети XVI в. М., 1988. С. 267, 268; Сметанина С. И. Рязанские феодалы и присоединение Рязанского княжества к Русскому государству // Архив русской истории. М., 1995. Вып. 6. С. 54, 55.

4. ТКДТ. М.-Л., 1950. С. 72, 127; РК 1475-1598. М., 1966. С. 159, 161, 166, 178, 196, 197.

5. В октябре этот года Троице-Сергиева монастырь получил от ее зятя П. В. Годунова 50 рублей на помин ее души (см.: Вкладная книга Троице-Сергиева монастыря. М., 1987. С. 108).

6. РГАДА. Ф. 1209. Столбцы по Рязани, № 1607/41752. Л. 113, 121, 123.

7. АСЭИ. М., 1958. Т. 2. № 323; ДДГ. М.-Л., 1950. № 57. С. 176; № 61. С. 195; № 68. С. 222; № 74. С. 276.

8. Вологодская область. Топографическая карта. М., 1998. С. 93, 94. В двух километрах к северу от населенного пункта Янгасарь находим деревню Карповскую, которую к 1448 г. София Витовтовна отдала Ферапонтову монастырю (см.: АСЭИ. М., 1958. Т. 2. № 323).

9. Антонов А. В. Из истории великокняжеской канцелярии: кормленные грамоты XV–середины XVI века // РД. М., 1998. Вып. 3. С. 122-125, 129 (формуляр 12).

10. АСЭИ. М., 1952. Т. 1. № 613.

11. Тверская область. Топографическая карга. М., 1992. С. 17.

12. ТКДТ. М.-Л., 1950. С. 72, 161, 162; РК 1475-1598 гг. М., 1966. С. 166.

13. В ркп. на обороте: К сем спискам Лаврентей Денисьев руку приложил, а подлинныя грамоты к собе взял.

Текст воспроизведен по изданию: Две кормленные грамоты Денисьевых // Русский дипломатарий, Вып. 7. М. Древлехранилище. 2001