Из истории дворцового делопроизводства конца XV в. Опись приданого великой княжны Елены Ивановны 1495 г.

15 января 1495 г. из расположенного под Москвой с. Дорогомилова выехала торжественная процессия. Дочь Ивана III вел. кнж. Елена Ивановна, невеста вел. кн. литовского Александра Ягеллона, покидала родину. Ее сопровождали три боярина с женами — кн. Семен Иванович Ряполовский, Михаил Яковлевич Русалка Филимонов Морозов, Прокофий Зиновьевич Скурат, два окольничих и глава Дворца — дворецкий Дмитрий Семенович Пешков Сабуров, дьяк и казначей Василий Кулешин, четыре стольника, два конюших, два ясельничих, четыре постельничих. Три отряда детей боярских — княжны, Ряполовского и Русалки (соответственно 50, 10 и 9 человек) — составляли охрану. В обозе находились возы с приданым ¹.

Договоренность о браке была достигнута после двухлетнего обмена посольствами, начавшегося по инициативе полоцкого наместника и воеводы Троцкого Яна Юрьевича Заберезинского в июле 1492 г. В ответ Иван Юрьевич Патрикеев, «наивысший воевода государя», отправил виленскому воеводе Николаю Радзивилу гонца. К Патрикееву, рассчитывая на его поддержку, адресовался Заберезинский и 29 сентября 1492 г., поскольку во время посольств Заберезинского в 1488 г. и Войтеха (Войтко) Яновича Клочка в мае 1492 г. Патрикеев вспоминал времена Казимира и Василия II Темного — времена «любви» между главами крупнейших восточноевропейских государств ². Во время переговоров в январе — феврале 1494 г. с литовскими послами: Троцким воеводой Петром Яновичем Монтигирдовичем, жемойтским старостой Станиславом Яновичем Кезгайлой, В. Я. Клочко и писарем Федором Григорьевичем Янушковичем русские дипломаты И. Ю. Патрикеев, его сын Василий и С. И. Ряполовский, во имя восстановления добрососедких отношений (на что трудно было рассчитывать, ибо литовская сторона вела переговоры с позиции силы), уступили литовским послам. Вопреки инструкции, по которой им следовало сначала заключить договор, а затем вести переговоры о сватовстве, они одновременно согласовали тексты обоих документов: мирного договора и грамоты-обещания Александра Ягеллона о «непринуждении» будущей супруги к католичеству. Женитьба и заключение союза становились для Александра взаимосвязанными актами. Большое упущение совершили послы в Вильно в марте — апреле того же года. Ради получения грамоты о «непринуждении» В. И. Патрикеев, С. И. Ряполовский и дьяк Ф. Курицын согласились на такой текст мирного договора, где в титуле Ивана III отсутствовали слова «государь всея Руси» ³. [30]

Программа собирания русских земель, выраженная этими словами титула, из-за оплошности русских дипломатов не была закреплена в русско-литовском договоре. За эту ошибку пятью годами позднее С. И. Ряполовский поплатился жизнью, а Патрикеевы пострижены в монахи.

В начале же 1495 г. перспективы развития русско-литовских отношений представлялись благоприятными, и высокородная невеста отправлялась к своему жениху. Ее приданое формировалось либо после приезда в Москву в августе 1494 г. Яна Литавора Хребтовича, маршалка и наместника слонимского, либо с ноября того же года, когда писарь Адам Якубович привез утвержденную Александром грамоту о «непринуждении» и был установлен срок выезда княжны — рождество.

В Центральном государственном архиве древних актов (ЦГАДА) сохранился фрагмент описи приданого Елены Ивановны. Это — четыре узких листа (первый имеет лишь нижнюю половину) с перечнем предметов утвари, различных тканей, икон, драгоценностей княжны, подарков родителей и жениха, средств передвижения и др. На обороте описи писарской рукой занесены последние подарки родителей, переданные в Успенском соборе 13 января 1495 г. и в Дорогомилове 14 января. Опись легко членится на разделы по назначению предметов: пробелами (по 1-1,5 см) выделены списки различных сортов тканей, мехов, денег и т. д. Разделы и некоторые части внутри них написаны разными почерками, отличающимися друг от друга не только по манере написания букв, но и по орфографии. Судя по почеркам, в составлении описи принимало участие 10 человек.

Первому писцу присущи ярко выраженные черты западнорусского происхождения или образования: он употребляет твердый знак после шипящих — «на вершъку», пишет «е» в типичной для западнорусской графики традиции в виде перевернутого в обратную сторону «э» с длинным языком. Пятый писец пишет омегу в приставках и предлоге «под», в аналогичных случаях шестой ограничивается простым «о», однако в слове «золотник» и он во втором случае прибегает к омеге. У девятого в слове «золотом» стоит только «о», у второго — вместо третьего «о» — омега. Разнообразно и применение мягкого знака в слове «червец» и образованных от него прилагательных: девятый и десятый писцы пишут подобные слова без мягкого знака («червчата», «червцов»), второй, третий и пятый ставят в середине слова мягкий знак («на червьце», «червьчата») и т. д. Нет единообразия и в употреблении «е» или яти в окончании предложного падежа (десятый, а иногда третий писцы пишут здесь «е» — «на Дорогомилове», «на лазореве», второй, а иногда и третий в слове «лазореве» на конце «е» заменяют ятью). Различна графика юса малого. Четвертый писец строго придерживается классического уставного или полууставного начертания в виде треугольника с перекладиной в середине, у первого и пятого юс малый в отдельных случаях представляет соединение йота и буквы «а»: речь идет о словах «яндова», «серебряны» у первого писца и «япанечною», «эголов[ь]я» — у пятого. Отличается графика юса малого в слове «князь»: девятый писец употребляет уставной вариант, десятый йотированное «а». Различно применение юса малого или «а» в слове «червчата» — девятый писец не смягчает второе «ч», третий и пятый пишут это слово через юс малый.

Кто конкретно составлял опись, сказать трудно. Делопроизводство Казны и Дворца за конец XV в. не сохранилось ⁴. Крайне немногочисленны и подлинные документы великокняжеской канцелярии. Публикуемый фрагмент, пожалуй, один из наиболее ранних делопроизводственных документов дворцового ведомства. Сопоставление почерков и их числа с количеством представителей дворцового ведомства, находящихся в свите Елены Ивановны, заставляет предположить, что каждый из членов свиты отвечал за свой раздел приданого. Так, четверо постельничих ведали «мягкой рухлядью». В свиту княжны по посольским книгам входило двое конюших, а в описи приданого возок, лошади и иноходец занесены тремя разными руками. Вряд ли члены дворцового ведомства сами участвовали в составлении описи в качестве ее писцов. Против подобного допущения говорит отсутствие в описи руки дьяка и казначея Василия Кулешина, почерк которого известен по подписи на одной из грамот 70-х годов XV в. ⁵ Скорее, у каждого чина дворцового ведомства были помощники — писцы. Так, раздел, посвященный утвари, написан со следами западнорусской орфографии, а в числе стольников Елены Ивановны были только представители старомосковской знати — А. В. Сабуров, И. Г. Морозов, М. А. Плещеев, И. И. Ощерин. Писцом раздела об утвари не был ни один из них, равно как и другие главы свиты. [31]

По росписи дворцовых чинов XV — XVI вв. дворецким вплоть до 1491 г. был М. Я. Морозов. В посольской книге дворецким назван Дмитрий Семенович Пешков Сабуров, который никакими другими источниками в этом качестве не называется. Неясно, было ли причисление его к дворецким проявлением столь распространенного в XV — XVI вв. обычая, по терминологии В. Б. Кобрина, «придания чести» (послы, отправлявшиеся за пределы родины, именовались более высокими чинами, чем они были на самом деле) или Д. С. Пешков Сабуров действительно в 1495 г. был дворецким. Его дядя М. Ф. Сабуров был дворецким Василия Темного ⁶. Не исключено, что племянник дворецкого Василия II был дворецким одной только княжны, его внучки. На втором месте среди чинов посольская книга называет казначея и дьяка Василия Кулешина. Функции Казны, «сердцевины Дворца», по духовной Ивана III 1504 г. во многом совпадали: и там, и там хранились серебряные и золотые «суда» (посуда) и другие изделия из благородных металлов, «мягкая рухлядь» — ткани и меха. Даже выделение Постельной казны не привело к полному разграничению этих ведомств. В 1504 г. наряду c казначеем упоминается и печатник, при каждом из них находилось по дьяку ⁷. Совмещение в лице Кулешина должностей казначея и дьяка определялось сходством их функций: казначей отвечал за великокняжеский архив, над созданием которого работал и дьяк. Последний, обычно именуемый «великокняжеским», был правой рукой дворецкого и вел его делопроизводство.

В описи приданого список вещей располагается в таком порядке: утварь, «мягкая рухлядь», средства передвижения, драгоценности — подарки жениха и родителей. В сохранившемся фрагменте сперва указаны вещи, подлежащие ведению стольника, потом — постельничих и в самом конце — конюших. Заключительная часть описи, вероятно, составлялась под наблюдением казначея и дьяка. Последовательность перечисления членов дворцового ведомства в свите княжны и в посольской книге почти такая же: стольники, конюшие, ясельничие, постельничие. Это не позволяет согласиться с мнением о ведущей роли конюших в управлении Дворцом в конце XV в. И в описи, и в посольском списке конюшим предшествуют стольники или вещи, подлежащие их ведению. Тот факт, что в описи за перечислением вещей, входящих в «мягкую рухлядь», следует характеристика средств передвижения — возка и лошадей, понятен: на первое место вынесено то, что составляло в приданом великой княжны основную часть. Но последовательность чинов в посольском списке (стольники, а потом конюшие) должна была соответствовать реальному значению этих чинов внутри государства.

Опись позволяет заглянуть внутрь дворцового ведомства с его уже вполне сложившейся иерархией чинов и разделением функций, несомненно, восходящими к более раннему времени, штатом — и весьма основательным — дьяков и подьячих. Она значительно дополняет наши представления об имуществе великих князей московских, известным и по красочным описаниям иностранцев, в XVI в. допускаемых к лицезрению богатств великокняжеской и царской казны, и по лаконичным упоминаниям икон, поясов, святынь и «серебряных судов» московского великокняжеского дома в завещаниях князей ⁸. Поражает изобилие шелковых тканей, в том числе и самых дорогих — бархата и камки, итальянских из Венеции и преимущественно восточного производства из городов Малой Азии (Бруссы, Амассы, возможно, Трапезунда, если определение «стравиньская» возводить к Трапезунду), Закавказья (Шемаха), Ирана (Иезд, Кара-иезд), Египта (откуда происходили «гирейский» атлас и камка) ⁹. Единственный раз названо «ипское» — ипрское сукно, самое дорогое изо всех, которые производились во Фландрии в XV в. Многочисленны предметы туалета и серебряной утвари. Впрочем, сама Елена Ивановна считала себя бесприданницей и укоряла отца примером «слуг», снабжавших дочерей обильной «казной» и ежемесячными подарками ¹⁰ .

Опись содержит новые сведения о новгородско-литовской и московско-среднеазиатской, а, возможно, и московско-индийской торговле второй половины XV в. [32] Запонки-булавки, подаренные Елене Ивановне Яном Литавором Хребтовичем 17 августа 1494 г., были украшены новгородским жемчугом ¹¹, самым дорогим в Великом княжестве Литовском. Родители же дарили дочери украшения с индийским жемчугом.

Опись содержит сведения и относительно каких-то изменений в области русской метрологии. Она упоминает «новые золотники», которыми измерялся лишь вес присланных Александром подарков. Изделия же, полученные княжной из Казны или Дворца Ивана III, измерялись старыми золотниками, вернее просто золотниками, без указания времени их введения. Это позволяет предположить, что «новые» золотники, во-первых, сравнительно недавно появились на Руси, и, во-вторых, они каким-то образом связаны с метрологической системой Великого княжества Литовского. Данные описи могут направить в несколько иное русло многовековую дискуссию о мерах веса на Руси и их эволюцию в XV-XVI вв. Укажем, что лишь Д. И. Прозоровский высказывал гипотезу о бытовании «тяжелых золотников» в XV в. Все последующие исследователи: Н. Д. Мец, В. Л. Янин, М. А. Львов практически отказались от этой идеи. Аналогию же русским весовым единицам исследователи, как правило, искали в Северной Германии ¹², с городами которой Русь и, в частности, Новгород поддерживали тесные отношения.

Опись открывает новые перспективы в изучении русского средневекового быта, государственных учреждений (в частности, Казны и Дворца), метрологии и нумизматики и, наконец, международных отношений. «Бесприданица», каковой себя считала литовская княгиня, не пользовавшаяся благоволением и «жалованием» отца, выпрашивавшая у него материальных знаков любви, тем не менее в Великом княжестве Литовском строго проводила политику в пользу Русского государства. Отцовские подарки должны были поднять ее престиж в Королевстве Польском и Великом княжестве Литовском. «Служебница и девка», по ее выражению, просила отца о содействии в получении ею наследства королевы-матери, ее свекрови, которая «уж стара» (1503 г.), что позднее дало повод Василию III претендовать на ряд западнорусских земель, воссоединение которых с Русским государством стояло на повестке дня во втором и третьем десятилетиях XVI в. ¹³

Текст описи был обнаружен и скопирован А. А. Зиминым в 1970 г., сверка ее произведена А. Л. Хорошкевич. В публикации по техническим причинам «ять» передается в виде курсивного «е», «омега» — таким же «о», йотированный юс малый — таким же «я». Выносные буквы вставлены в строку и выделены курсивом. Вставленные по смыслу дополнительные буквы заключены в квадратные скобки, в круглые скобки — номера почерков, листы рукописи указаны между наклонными линиями, выделяющими границы листов.

Публикацию подготовила А. Л. Хорошкезич, доктор исторических наук. [32]

/л. 1/. (1) ... комое и в лохане 16 гривенокъ без 4-х золотник; да серебряник на стаенце с рукоят[ь]ю и с носком и с вершком, а на вершъку и по узором писано, а весу в нем пол-5 гривенки и 6 золотник. Да лоханя, изнутри по узором и по краем чеканена и золочена, а весу в неи 4 гривенки и 6 золотник. Да яндова, покрышка у нее три круги по венцу писаны, а весу в неи 4 гривенки и 14 золотник. Да 2 таза, а у них по три круги писаны, а весу в них 8 гривенок и 8 золотник. Да 3 шандамы ¹⁴ серебряны, а весу в них 5 гривенок без 3-х золотник.

/л. 2/. (2) А шолковые рухляди: десят[ь] бархатов: бархат венедицкои на червьце с золотом 15 локот[ь], да бархат венедицкои на черне с золотом 11 локот[ь], да бархат венедицкои на лазореве с золотом 15 локот[ь], да бархат венедицкои на зелене с золотом 15 локот[ь], да бархат бурскои ¹⁵ на лазореве, чернъ с золотом 11 локотъ, да пол-2 четверти да два бархата венедицкие, лазорев да чернъ по 15 локот[ь], да бархат венедицкои зеленъ 15 локот[ь], да два бархата бурские, одинъ на лазореве чернъ, а другой на червьце чернъ по 11 локот[ь] да по полу-2 четверти.

(3) Да сорок камок: 10 камок ездинских ¹⁶ — две на лазореве рудожолтъ, трет[ь]я на червьце зелен да рудожолтъ да голубъ, четвертая на черне бел, пятая на сине рудожолтъ, шестая на червьце зелен, семая рудожолта, осмая празеленна, девятая светлозелена, десятая зелена; да семь камок гиреиских ¹⁷ — одна голуба, другая на сине рудожолта, трет[ь]я на голубе алъ; четвертая на зелене рудожолта, пятая на але жолта, шестая ала, семая жолта. Да три камки шамарханьские ¹⁸: одна червьчята, другая светлозелена, трет[ь]я голуба. [33] Да десят[ь] камок шамахеиских: одна червьчята, другая жолта, трет[ь]я на зелене рудожолта, четвертая на лазореве рудожолта, пятая на багряне зеленъ, шестая полосата, а две на червьце зеленъ, а две на але жолтъ.

Да десят[ь] камок розных: две шамские ¹⁹ — одна ²⁰ на черне бел да червьчят, а другая на черне бел, трет[ь]я бурская червьчята, четвертая амасьская ²¹ червьчята, пятая амаская, на червьце лазорев, шестая кафиньская ²² червьчята.

Да четыре камки стра/л. 3/виньские ²³: одна на зелене розные шолки, а две на але розные шолки, а четвертая на лазореве розные шолки. Да караездинская ²⁴ полосата с золотом.

Да 10 отласов: два шамарханьские — один червьчят, а другой зеленъ, да 3 отласы гиреиские — одинъ голуб, другой белоголуб, третей чернъ, да два отласа ездиньские — один дымчят, а другои синь, да отласъ ездиньскои рудожолтъ, да два отласа кишенские ²⁵ — один полосат, а другой голубъ.

(4) Да десят[ь] косяков тафты: одинъ дик 114 локот[ь], другои зелен 119 локот[ь], третеи тауси 110 локот[ь] , да пол косяка тафты полосатые 60 локот[ь] и пол-2 локти да пол косяка алые 88 локот, пятои рудожолтъ 122 локти, шестой тмозеленъ 126 локот[ь], семой голуб 130 локти и пол-3 локти, осмои червьчят 103 локти, девятои темносинь 103 локти, десятой багрян 100 и пол-4 локти. И всее тафты 1200 и пол-18 лохти.

Да 50 литръ шолку: десят[ь] литръ червьчятог[о] шолку да десят[ь] черног[о] шолку, а тритцат[ь] литръ цветног[о] шолку.

Да 20 сороков соболей да 20 000 белки да 2000 горнастаев да 300 коп грошеи да 20 рублев денег.

/л. 4/ (5) Да тапкана поволочена сукном ипским ²⁶ черленым, а под сукном подложена соболми, а по сукну подернуто полъстью белою, япанечною бурскою. А в тапкану два зголов[ь]я: одно — камка ²⁷ венедицкая на зелене жолтъ, а другое — камка червьчята венедицкая, да три ковры, да постелка хвосты собольи да бархат червьчят гладкои бурской, по чему княжне великой выйти ис тапканы против великог[о] кн[я]зя, (6) Да в тапкану пол-30 лошадей да под постелю 3 коней да под попоны лошад[ь].

(7) Да конь простои, буръ, лыс, иноход, в седле, а седло луки серебряны, позолочено, а пуслища и ²⁸ подпруги и узда шолкова, а оковы и пряжы серебряны. (8) А покровець бархат венедицкои зелен, с золотом, а по краем оставлен бархатом червьчятым с золотом. Да коверъ.

(9) Да икона резана на сердолике, обложена золотом с олмазы и с лалы и с жемчюги. Да чепь золота. А весу в ыконе и в чепи полгривенки без золотника. Да жиковина золота с яхонтьцом с червчатым да с олмазцом да с камышком с зеленым, а весу в неи 4 плотники. Да запанка золота с яхонтом и с лалы и с зерны с новогородскими, а весу в ней гривенка без ²⁹ 4-хъ золотниковъ ³⁰ новых. А то трое прислал княз[ь] велики Олександръ великои княжне Олене.

Да запанка золота съ яхонтом и с олмазом и с лалцкии с зерны с новогородскими. А весу в ней 17 золотник. А ту запанку подал великои княжнъ Олене Лютаваро ³¹ /л. 4 об./.

(10) А из церкви из Пр[е]ч[и]стые из [со]борные, отпуская ³², бл[аго]с[ло]вил княз[ь] велики дочерь свою великую кн[я]жну Олену икона образ Пр[е]ч[и]стые со младенцом, резан на сизу, обложена золотом, а в ней 8 червцов, да 8 зерен гурмыских ³³. А весу в ней пол-10 золотника.

А великая кн[я]г[и]ни Соф[ь]а, отпуская из ц[е]ркви, бл[а]г[о]с[ло]вила дочерь свою великую кн[я]жну Олену икона резан образ Сп[а]сов на лале, а в ней 4 лалы да 2 яхонта да 8 зерен гурмызских. А весу в ней 17 золотник. А ген[варя] 15 д[е]нь был княз[ь] велики и великая кн[я]г[и]ни Соф[ь]я у дочери у своей у великие кн[я]жны у Олены на Дорогомилове и, отпущая еа з Дорогомилова, дал княз[ь] велики дочери своей великой кн[я]жне Олене рог из новых рогов, окован серебром, позолочен, да горшок серебрян, венец у нег[о] писан и золочен, а весу в нем 4 гривенки без чет[и]. А великая кн[я]г[и]ни Софьа дала дочери своеи великои кн[я]жне Олене жиковину золоту, а в ней яхонтъ да сем[ь] зерен жемчугу гурмызского, а весу в неи... ³⁴

ЦГАДА, Древлехранилище, отд. IV, р. 11, № 1.

Л. 1-4. На л. 4 фрагмент водяного знака, напоминающий петлю готического «р».

Л. 1-13,5 (внизу 13,8) х 15 см.: л. 2 — 13,5 х 37,1 см; л. 3 — 13,5 (внизу 13,8) х 36,5 см.; л. 4 — 13,7 х 34,6 см. Документ заключен в обложку.

На первом листе обложки наверху слева надпись: Церем.; справа — № 1.

Наверху посредине дата: 7003/1495 генв.15

Далее следует заголовок, который гласит:

Отпуск из Москвы в Литву великой княжны Елены Ивановны, выданной ³⁵ в замужество за великого князя литовского Александра с показанием, что чего отпущено приданого.

По-видимому эти надписи на обложке принадлежат Н. Н. Бантышу-Каменскому.

Уже в 1626 г. опись находилась в очень плачевном состоянии: «Столпик ветх, роспался и подран, как отпустил князь великий Иван Васильевич всеа Русии дочерь свою, великую княжну Елену, за королевича, за великого князя Александра литовского, лета 7003-го и что послано к великому князю Александру на свадьбу» (Опись архива Посольского приказа 1626 г., ч. 1. М., 1977, с. 255).

В связи с тем, что опись архива Посольского приказа 1626 г. называет этот документ «столпиком», можно думать, что разделение на листы было сделано позднее. Следы склейки наверху и внизу листов заметны до сих пор.

В XVI в., судя по записям в разрядных книгах, считалось, что опись была составлена [34] на Казенном дворе. Так, в разрядной П. Ф. Лихачева читаем: «...а что даров отпущено от великого князя к великому князю Александру Литовскому и что великой княжны казны и платья и даров, и то записано на Казенном дворе» (Древняя Российская вивлиофика, т. XIV в. СПб., 1792, с. 5).

Комментарии

1. Сборник Русского исторического общества (далее — Сб. РИО), т. 35, СПб., 1884, № 31, с. 163-164; Полное собрание русских летописей, т. 28. М-Л., 1963, с. 160, 326.

2. Сб. РИО, т. 35, № 17, с. 68-72.

3. Зимин А. А. Россия на рубеже XV-XVI столетий. М., 1982, с. 99-102; Сб. РИО, т. 35, № 18, с. 75; №24, с. 112-137; № 25, с. 143; Хорошкевич А. Л. Об одном из эпизодов династической борьбы в России в конце XV века. — История СССР, 1974, № 5, с. 129-139.

4. См.: Зимин А. А. О составе дворцовых учреждений в Русском государстве конца XV и XVI вв. — Исторические записки, т. 65, М., 1958, с. 180-205; Он же. Россия на пороге нового времени. Очерки политической истории России первой трети XVI в. М., 1972, с. 407-408; Он же. Реформы Ивана Грозного. Очерки социально-экономической и политической истории России середины XVI в. М., 1960, с. 172-174. Ср.: Сергиевич В. И. Древности русского права. 3-е изд., т. 1. СПБ., 1909, с. 466 и далее. В середине XVI в. делопроизводство Казны отсутствовало в Царском архиве Ср.: Государственный архив России XVI столетия. Опыт реконструкции. Составитель А. А. Зимин. М, 1978, с. 48, 79, 88, 90, 425-486.

5. ЦГАДА, ГКЭ, Ростов 3/10540. И. А. Голубцов обратил внимание на то, что припись не принадлежит Василию Кулешину. (См.: Акты социально-экономической истории Северо-Восточной Руси XIV — начала XVI в., т. 1. М., 1958, № 349, с. 256). Ср.: ЦГАДА, ф. 135, отд. 1, p. IV, № 11, 12, 14, 1486 г., 1504 г. О Кулешине см.: Зимин А. А. Дьяческий аппарат в России в конце XV-XVI вв. — Исторические записки, т. 87, М., 1971, с. 244-245.

6. Сб. РИО, т. 35, с. 163-164. О них см.: Веселовский С. Б. Исследования по истории класса служилых землевладельцев. М., 1969, с. 171-172, 189, 200-201, 254, 326-329; Зимин А. А. О составе... Приложение. Роспись дворцовых чинов XV-XVII вв., с. 203; В. И. Сергиевич полагал, что М. Я. Русалка был дворецким до 1501 г. (Сергиевич В. И. Указ. соч., с. 474). Однако в 1498 г. дворецким стал Шестунов (Зимин А. А. О составе..., с. 182, прим. 13).

7. Водов В. Н. Московская канцелярия в XV в. (1425-1505). Доклад на V Международном конгрессе по дипломатике. Париж, 1977, с. 3; Он же. Зарождение канцелярии московских великих князей (середина XIV в.-1425 г). — Исторические записки, т. 103, 1979, с. 342 — 343; Зимин А. А. О составе..., с. 180-185; Леонтьев А. К. Государственный строй, право и суд. — В кн.: Очерки русской культуры XVI в., ч. II. М., 1977, с. 11; Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV-XVI вв. (далее — ДДГ). М., 1950, № 89, с. 333-334.

8. ДДГ, № 89, с. 333-334. Казна по завещанию находилась в ведении Дм. Владимирова и П. В. Шестунова Великого (Зимин А. А. О составе.., с. 192). П. В. Шестунов Великий был дворецким с мая 1498 по декабрь 1499 г., в 1489/90 г. он упоминается в связи с Дворцом, а Дмитрий Владимирович Овца был казначеем с осени 1491 по сентябрь 1509 г. Вероятно, Василий Кулешин был только казначеем великой княжны.

9. Сыроечковский В. Е. Гости-сурожане. М., 1935, с. 50-51; Фехнер М. В. Торговля Русского государства со странами Востока в XVI в. М., 1956, с. 81, 95.

10. ДДГ, № 89, с. 349-351; Сб. РИО, т. 35, № 75, с. 369; Базилевич К. В. Имущество московских князей в XIV-XVI вв. — Труды ГИМ. Раздел общий исторический, вып. 3. М., 1926, с. 3-51; Ключевский В. О. Сказания иностранцев о Московском государстве. Пг., 1918, с. 60-71; Лурье Я. С. Елена Ивановна, королева польская и великая княгиня литовская, как писатель-публицист. — Canadian-American Slavic Studies. 1979. v. 13. p. 118.

11. Сб. РИО, т. 35, № 30, с. 158; Забелин И. Е. Домашний быт русского народа. Т. II. Домашний быт русских цариц XVI-XVII вв. М., 1869, с. 613; Седова М. В. Ювелирные изделия древнего Новогорода (X-XV вв.). М., 1981.

12. В частности, М. А. Львов (см.: Львов М. А. К вопросу о методике метрологического исследования русских монет XV в. — Нумизматический сборник. ГИМ, т. 3. М., 1974, с. 137 — 139).

13. Сб. РИО, т. 35, № 76, с. 422; Лурье Я. С. Указ. соч., с. 115.

14. Шандалы — подсвечники (тат.).

15. Бурской — из г. Бруссы в Малой Азии.

16. Ездински — из г. Иезда в Иране.

17. Гирейский — египетский.

18. Шамарханьский — из г. Самарканда.

19. Шамский — сирийский, из провинции Дамаск.

20. «Одна» — вписано над строкой более светлыми чернилами.

21. Амасьский — из г. Амаси в Малой Азии.

22. Кафиньская — из г. Каффы в Крыму.

23. Стравиньский — трапезундский (?).

24. Караездинский — из г. Иезда (?).

25. Кишенский — не поддается идентификации.

26. Ипское — из г. Ипра во Фландрии.

27. Буква «к» в начале слова исправлена из «м».

28. «Пуслища и» — вписано над строкой.

29. «Без» — вписано над строкой.

30. Окончание «овь» исправлено из «а».

31. Ян Литавор Хребтович — посол Великого княжества Литовского в Русском государстве в августе 1494 г.

32. Буква «к» исправлена из «т», окончание также исправлено, над строкой вписано «л».

33. Гурмузский — из г. Ормузда в Индии.

34. Фраза не дописана.

35. «Выданный» — вписано над строкой.

Текст воспроизведен по изданию: Из истории дворцового делопроизводства конца XV в. Опись приданого великой княжны Елены Ивановны 1495 г. // Советские архивы, № 5. 1984