Акты XV — начала XVI века

Изданием третьего тома «Актов социально-экономической истории Северо-Восточной Руси конца XIV — начала XVI в.» (АСЭИ) ¹ завершилась публикация большей части актовых источников за указанный период. Однако уже после выхода в свет тома были обнаружены не вошедшие в него грамоты XV — начала XVI века, в частности, три рязанских акта, на которые нам любезно указал П. Шиловский, проживающий в Париже ². В недавно изданной монографии С. М. Каштанова также имеются ссылки на целый ряд неопубликованных до сих пор грамот, относящихся к истории России конца XV — первой половины XVI века ³. Кроме того, в 1967 году А. Г. Кузьмин опубликовал изложение жалованной данной грамоты пронского князя Александра Михайловича в правой грамоте 1535 года ⁴.

Поскольку исследование проблем образования Русского централизованного государства требует постоянного ввода в научный оборот всех материалов, в данной публикации приводятся еще шестнадцать актов, не вошедших в изданные тома АСЭИ, в том числе и указанные выше три рязанские грамоты ⁵. Публикуемые акты вносят много нового в наше представление о социально-экономической и политической истории Русского государства. В целом публикация — ценное дополнение к названному трехтомному изданию, получившему высокую оценку как в СССР, так и за рубежом.

Акты № 1-8 найдены в архиве московского Богоявленского монастыря. В совокупности с монастырскими документами XVI века они позволяют показать рост его владений. Ранее был известен всего один акт, относящийся к этому монастырю ⁶. Судя по публикуемым грамотам (№ 1-4, 7) и жалованной грамоте Василия III, датированной 30 декабря 1511 года ⁷, основные его владения в XV веке находились в Московском и Дмитровском уездах, а также в Бежецком Верхе. В грамоте Василия III перечисляется ряд владений этого монастыря, о которых по актам XV века ничего неизвестно (с. Богдановское, Вельяминовское, Литвиновское в Московском у., с. Лозьево в Бежецком Верхе и т. д.). Это можно объяснить тем, что документация монастырского архива XV — начала XVI века дошла до нас неполностью. На этот же факт указывает и публикуемая меновная грамота (см. № 3).

Большой интерес для характеристики политической истории складывавшегося Русского централизованного государства в 40-х — начале 60-х годов XV века [75] представляет жалованная грамота дмитровского князя Юрия Васильевича Богоявленскому монастырю от 29 сентября 1455 года (см. № 2), подтверждающая сообщения других источников о выделении в середине 50-х годов XV века удела второму сыну московского великого князя Василия II.

Старинный московский монастырь, каким был Богоявленский, не мог не иметь прочных связей с высшим кругом придворных светских феодалов. Публикуемые акты вскрывают эту связь. Так, по приказу своего мужа, дмитровского князя Петра Дмитриевича, сына Дмитрия Донского, княгиня Ефросинья, сама происходившая из старинного боярского московского рода Вельяминовых, отдает монастырю с. Дятелинское. Показательна и данная Феодосии с сыном Иваном Ивановичем (см. № 7). В них надо видеть жену и сына известного политического деятеля 60-80-х годов XV века, окольничего Ивана Васильевича Ощеры-Сорокоумова, попавшего в опалу во второй половине 80-х годов XV века ⁸. Показателен акт № 6, фиксирующий проникновение сравнительно новой группы придворной знати в исконные районы московского великокняжеского домена. Князь Иван Васильевич Ромодановский, как и его брат, князь Василий Васильевич Ромодановский, занимали одно из первых мест в московской придворной иерархии конца XV — начала XVI века ⁹. Постоянная служба при московском дворе вынуждала придворную знать иметь близкие от столицы подмосковные владения, которые и приобретались различными способами (в данном случае — путем покупки). В этом же плане показательна и купчая И. А. Лобана Колычова, также известного деятеля конца XV — начала XVI века (см. № 8) ¹⁰. В данной грамоте интересно имя продавца: по родословной росписи и интерполированным актам И. Г. Протасьев жил и действовал в первой четверти XV зека ¹¹. Подтверждая данные росписи о действительном существовании И. Г. Протасьеза и его отца, Григория Григорьевича, упомянутый акт относит время жизни И. Г. Протасьева к последней четверти XV — начала XVI века (см. обоснование датировки грамоты).

Акты № 10-16 относятся к числу наименее сохранившихся в древнерусских архивах документов XIV-XVI вв. — фамильным коллекциям светских феодалов. Они показывают судьбы землевладения двух дворянских родов — Кулибакиных и Масловых.

Акты № 10 и № 11 характеризуют земельное и служебное положение служилых феодалов удела князя Бориса Васильевича: местные служилые вотчинники получали административно-управленческие назначения в пределах районов, где находились и их собственные владения. Правда, на основании грамоты № 11 трудно сказать определенно, имели ли Кулибакины эти владения и раньше, или же они были им вновь пожалованы. Последнее предположение более вероятно: тот факт, что в акте упоминаются, в основном, пустоши в «Кромиченских бортниках», скорее всего указывает на то, что Кулибакины получили упомянутые участки из состава черных или дворцовых земель. Но даже и в этом случае Кулибакины уже в начальный период существования Волоцко-Рузского удела князя Бориса стали землевладельцами в двух основных районах его княжества. Кромиченская волость располагалась в юго-восточной части Рузского уезда, недалеко от границ Звенигородского и Верейского уездов, а Замошье — в центре удела князя Бориса, видимо, на меже собственно Волоцкого и Рузского уездов ¹². Именно в последнем районе Никита Кулибакин – лицо, которому жаловались владения по грамоте № 11, — вместе с братом Данилой и получил в кормление на два года Вейну (Войну, Войничи).

Для характеристики земельной политики князя Бориса Васильевича весьма показательна его жалованная грамота Кулибакиным на тяглые бортные деревни в Вышгородском уезде (см. № 12). Право на владение Вышгородом Борис Васильевич получил от Ивана III только по договору от 13 февраля 1473 года ¹³. [76] Ранее этот район входил в удел князя Михаила Андреевича, которому он был пожалован еще Василием II. В первом докончании с князем Михаилом Иван III подтвердил пожалование отца ¹⁴, но уже в следующем докончании Иван III принимает «отступку» Верейского князя от Вышгорода, что и было подтверждено в третьем их соглашении ¹⁵.

К моменту передачи князю Борису Вышгород около семи-девяти лет находился под великокняжеской юрисдикцией, что отразилось на характере его землевладения. В договоре 1473 года специально оговаривается, что в отношении тех владений, которые Иван III «подавал монастырем и детем боярским», князь Борис имеет только право суда и сбора дани («...а на тех селех суд и дань твоя по земле...»), но они не входят в состав его вотчины и удела («...яз, князь великий, тобя пожаловал Вышегород с волостми, и с путми, и з селы, в вотчину и в вудел, ...опроч тех сил, которые есмь подавал монастырем и детем боярским...») ¹⁶. О том, что представляли собой вассалы великого князя, землевладельцы Вышгорода, можно судить хотя бы по владению князя Ивана Юрьевича Патрикеева, который к 1499 году имел там 3 сельца ¹⁷.

Понятно, что в подобных обстоятельствах князь Борис должен был стремиться к внедрению своих служилых людей в круг вотчинников Вышгорода, что и доказывается содержанием акта № 12.

Поразительна оперативность Бориса Васильевича: договор о передаче ему Вышгорода был заключен 13 февраля, а уже 20 марта он производит пожалование. Поскольку он не имел права распоряжаться владельческими землями, в раздачу пошли тяглые бортные деревни (видимо, дворцовые или же черные). Кулибакиным дается максимум привилегий: на 6 поселений в Рузском уезде, из которых пять были пустошами, они получили в 1466 году льготу на 10 лет (см. акт № 10). В Вышгороде на три «живущие» деревни (к ним, правда, тянули и пустоши) они по грамоте 1473 года имели полное и бессрочное освобождение от налогов и пошлин (полагаем, что слово «дань» в грамоте № 12 пропущено переписчиком конца XVII века). Князь Борис, как видим, на вновь пожалованной территории удела всячески стремился создать крепкое ядро своих вассалов-землевладельцев, которое противопоставлялось старым вотчинникам, служившим великому князю ¹⁸.

Последующую историю Кулибакиных раскрывает документ № 13. В самом начале XVI века Никита Кулибакин с сыновьями оказывается уже новгородским помещиком в Шелонской пятине, получив часть земель бывшей вотчины знатного новгородского боярина и посадника Я. Федорова ¹⁹. Такое перемещение, по-видимому, надо связывать с судьбой Вышгорода. В период между 1490-1504 годами Вышгород вновь отошел к великому князю ²⁰, поэтому понятно испомещение Кулибакиных: в новгородские помещики попадали не только представители служилых родов московского великого князя, послужильцы княжеских и боярских дворов, но и недавние вассалы удельных князей. Вряд ли у московского государя было особое желание оставлять последних в их родовых вотчинах. [77]

К середине XVI века род Кулибакиных разделился на две ветви. Представители одной из них прочно осели в Новгороде. Еще в 1572 году внук Никиты Захарий Кузьмин Кулибакин получил (скорее всего, по старости) прожиточное поместье в Никольском погосте на Любоче Шелонской пятины, а его сын Кирилл — землю в этом и соседнем Ивановском погосте на Воле (тот самый, в котором был испомещен его прадед с сыновьями в нач. XVI в.) ²¹. Рядом находились владения и иных Кулибакиных ²². Другие Кулибакины — вотчинники и помещики — известны для 40-50-х годов XVI века в Рузском и Звенигородском уездах ²³. Такова история заурядной служилой семьи феодалов, скупо рассказанная немногочисленными документами, сохранившимися в их родовом архиве.

Акты № 14-16 рассказывают о судьбах другой семьи феодалов — Масловых, живших в Рязанском княжении. По данным Ю. В. Арсеньева, в России XVII века было три ветви Масловых: одна происходила от Александра Маслова, выехавшего из Литвы к великому рязанскому князю Олегу Ивановичу, другая — от Анцыфора Маслова, также литовского эмигранта, выехавшего к Василию III около 1519 года, наконец, третья — потомство К. Ф. Маслова, жившего в начале XVII века в Рославле. Ю. В. Арсеньев предполагает, что общий предок всех Масловых жил в Литве, но «в России эти три рода Масловых являются различными, и не имеющими между собою установленной связи» ²⁴.

В нашей публикации представлены лица первой линии. Отметим, что жалованные грамоты великого рязанского князя Ивана Федоровича Константину Маслову имеют некоторые оригинальные черты. Так, десятилетний срок льготы, указанный в грамоте № 14, встречается только в чрезвычайно интерполированном тексте пожалования князя Ивана Федоровича (включен в родословие Шиловских). Публикуемый нами акт удостоверяет применение такой льготы князем Иваном Рязанским ²⁵. Новым является упоминание в этом акте «неписменных людей» среди лиц, которых К. Маслов мог принимать и «осаживать» в своей вотчине. Во всех других аналогичных грамотах Ивана Федоровича упоминаются «люди с ыных сторон... из иного княжения», «люди из ыных княжений... люди пришлые», «новые люди с ыных сторон» ²⁶. Если это не описка писца конца XVII века, то мы можем считать себя свидетелями впервые встречающегося в рязанских иммунитетных актах употребления термина «неписменные люди», альтернативой которого является термин «писменные люди» ²⁷.

Любопытно упоминание в грамоте № 14 «пестуна» князя Ивана Федоровича — Глеба Ботурнича, неизвестного по другим актам. Вообще, пометы о лицах, по инициативе и в присутствии которых происходила выдача-оформление жалованных грамот, является специфической особенностью рязанских актов. Как правило, в числе таких лиц рязанские акты называют бояр, стольников, чашников, сокольничих. Указание в нашей грамоте на пестуна уникально.

Несколько слов о судьбах землевладения рязанских Масловых: по крайней мере в одном случае (см. акт № 15) зарождение их вотчин относится к более раннему времени, чем дата выдачи жалованной грамоты. Вполне возможно, что и земли по речке Осовец также принадлежали Масловым еще до выдачи грамоты князем Иваном Федоровичем. В этом смысле показательно название села — Старое. Тем самым косвенно подтверждается свидетельство родословной росписи Маслова о выезде Александра Маслова (деда К. Маслова) к рязанскому великому князю Олегу. Впоследствии Масловы, несмотря на все коллизии политической борьбы в XV-XVI вв., сохранили и, видимо, приумножили свои владения в Рязанском крае.

Так из платежных рязанских книг конца XVI века известно, что многочисленные Масловы имели поместья и родовые вотчины в двух станах Рязанского уезда: Кобыльском и Моржевском. В Кобыльском стане за Масловыми числились с-цо Зименки, с-цо Зимницы, с-цо Старово ²⁸. В Моржевском стане их вотчиной была пустошь [78] Осовец, «что было сельцо Федоровское, усадище Маслова, под Масловым кремъ» ²⁹. Эти владения находились в пограничных районах двух станов, и к концу XVI века состояли из дробных долей когда-то единой и крупной вотчины ³⁰. Помимо вотчин, Масловы в тех же станах имели и многочисленные поместья ³¹. К концу 20-х годов XVII века, сохранив родовые вотчины, они увеличили размер своих вотчинных земель за счет выслуженных. Немало у них было тогда и поместных земель ³². Родовые вотчины (Осовец и Зименки) были за Масловыми и в 1651 году ³³.

Возможность отыскания неизвестных актов до начала XVI века еще не исчерпана. Необходима, во-первых, полная разработка столбцов и дел фонда Поместного приказа ЦГАДА, где могли сохраниться отдельные неизвестные еще акты светских и церковных феодалов до начала XVI века, особенно в делах и столбцах валовых описаний XVII века. Во-вторых, нужно исчерпывающее обследование хранилищ областных архивов. В первую очередь местных монастырей, в которых могли осесть неизвестные еще копийные книги, описи XVII-XVIII вв. монастырской казны и документов, наконец, кормовые книги. Документация монастырей могла отложиться с XVIII века и в фондах духовных консисторий. Епархиальные копийные книги XVIII века, сосредоточенные ныне в ЦГИА СССР в собрании Синода и уже используемые исследователями, неполны по своему составу ³⁴. Наконец, третья группа фондов, в которых могли отложиться грамоты XIV — начала XVI века, это фонды губернских дворянских собраний и губернских предводителей дворянства. В их числе могут оказаться редкие и наиболее ценные акты светских лиц. Такие грамоты являлись документальным приложением к родословным росписям фамилий, составлявшимся в конце XVII века. Значительная часть этих материалов (сосредоточенных в центральных архивах) погибла в XIX веке, сохранившиеся были опубликованы А. Юшковым, а также в третьем томе АСЭИ. Однако копии с родословных росписей и других документов снимались и в XVIII-XIX веках. В частности, они представлялись в случаях оформления записей в губернские родословные книги дворянских фамилий. Помимо указанных фондов, такие копии сохранились в личных архивах дворянских семей. Многие из этих документов рассеяны по областным хранилищам. Именно такова судьба публикуемых грамот, выданных Масловым ³⁵.

Важное значение приобретает также систематизация всех упоминаний в позднейших документах тех или иных актов указанного периода. Вот, например, небольшой перечень такого рода указаний, а также публикаций грамот XIV — начала XVI века, случайно не попавших в изданные тома АСЭИ:

1) указная грамота кн. Андрея Васильевича наместникам в Звенигород и волостелям в Угожу, Андреевское и Тростну с запрещением взимать посошные корма с сел и деревень Савво-Сторожевского монастыря (датируется 1462-1491 гг., опубликована в ААЭ, т. 1. СПб., 1836, № 376, с подлинника);

2) данная 23 марта 1491 г. И. Н. Малютина архимандриту московского Новоспасского монастыря Елисею на свою вотчину — дер. Большую Кабылину с деревнями в Московском у. (см.: Н. М. Снегирев. Московский Новоспасский монастырь. М., 1843, стр. 115-116. Акт перепечатан еще дважды в последующих описаниях монастыря);

3) в указной грамоте царя Михаила Федоровича от 28 июля 1619 года во Владимир подтверждается действие жалованной грамоты царя Федора Ивановича властям Рождественского Боголюбова монастыря на перевоз на р. Нерли, бывший за монастырем «исстари». Право на перевоз было предоставлено монастырю «по душе... великого князя Ондрея Георгиевича Боголюбского» «на темьян да на ладан», однако лицо, произведшее вклад, в грамоте не указано (ЦГАДА, ф. ГКЭ, № 1897);

4) в жалованной грамоте Ивана IV 1547 г. Николо-Песношскому монастырю [79] упомянуто «данье» кн. Петра Дмитриевича Дмитровского — с. Рогачево (см.: К. Ф. Калайдович. Историческое и топографическое описание монастыря св. чудотворца Николая, что на Пешноше. М., 1837, стр. 110-116; см. также жалованную грамоту Михаила Федоровича 1628 г. — ЦГАДА, ф. ГКЭ, № 3903);

5) обрывок грамоты вел. кн. Василия Ивановича ³⁶ (видимо, выданной одному из Хохловых. См.: Вл. А. Плетнев. О фамильном архиве тверских дворян Милюковых. Тверь, 1889);

6) в указной грамоте В. И. Шуйского в Соль Галицкую от 13 мая 1608 г. относительно владений Воскресенского солигаличского монастыря отмечено, что с. Балыново и поч. Бракотин были даны монастырю вел. кн. Дмитрием Ивановичем Донским (ААЭ, т. II, № 85);

7) о возможных жалованных грамотах первой половины XV века трем галицким монастырям (Авраамьеву Великопустынскому, Авраамьеву Верхнепустынскому и Чухломскому Авраамьеву Покровскому) как основе последующих сохранившихся актов XVI — начала XVII века. (См.: В. Д. Назаров. Жалованная грамота Лжедимитрия I галицкому Великопустынскому Авраамьеву монастырю. «Археографический ежегодник за 1965 г.» М., 1966, стр. 354-368);

8) упоминание в перечне актов различных церковных организаций в числе документов Алексеевской Ярославской пустыни «крепости на село Борханово да на шесть деревень 7009 году, писана на полулисте» ³⁷. Архив ЛОИИ, колл. 115, № 466, л. 513);

9) в жалованных грамотах царя Михаила Федоровича Романова ростовской и ярославской кафедре 1615 и 1622 гг. пересказана жалованная грамота Ивана IV от 5 января 1555 г., в тексте которой указаны старые «жалованные и даные грамоты» великих князей Василия Дмитриевича, Василия II Васильевича, Ивана III, Василия III (ЦГАДА, ф. ГКЭ, № 10580, 10588);

10) полный текст жалованной тарханно-оброчной и несудимой грамоты Ивана III властям Спасского Ярославского монастыря от 20 января 1467 г. опубликован в кн. «Исторические акты Ярославского Спасского монастыря», изданы И. А. Вахромеевым, т. I. М., 1896 г., № XXXVIII, стр. 48-49 (с подтверждениями — Василия III и Ивана IV — дважды; в издании И. А. Вахромеева в заголовке акт ошибочно приписан Ивану IV). Текст этой жалованной грамоты в АСЭИ, т. III, № 204, стр. 214-215 дан неполностью, по извлечению из грамоты Ивана IV от 14 августа 1562 года.

Публикуемые нами документы Богоявленского монастыря извлечены из копийной книги последней четверти XVII века, хранящейся ныне в фонде Синода Центрального государственного исторического архива СССР (Ленинград) ³⁸. В XIX веке книга хранилась в монастырском архиве, и по словам Никодима, автора печатного описания монастыря, с нее в 1843 году была снята копия ³⁹. Затем копийная книга попала в библиотеку Государственного совета, о чем свидетельствует штамп на л. 1а рукописи. После Октября 1917 года книга была передана в книгохранилище исторического архива (Ленинград) (его штамп находится на том же листе книги), а в послевоенное время — в фонд Синода. Рукопись в 4°, на 228 листах (первые два листа имеют нумерацию 1а, 1б). Пагинация копийной книги двойная: а) современная написанию книги (на нижних полях — потетрадная (28 тетрадей по 8 листов и две тетради неполного состава: 29-ая — 7 листов, а 30-ая — 5 листов), номера тетрадей проставлены на их первых листах (за исключением № 29, который проставлен на последнем листе; последняя тетрадь не пронумерована); 6) постраничная пагинация (в верхнем правом углу страниц) относится к XVIII-XIX векам. Рукопись писана скорописью трех почерков: двумя основными и одним дополнительным, которым написаны немногие листы книги. Все они датируются последней третью XVII века. Бумага рукописи имеет две филиграни. Основной знак — голова шута (лл. 1-200), сравнительно близкая аналогия ему № 1376 альбома А. А. Гераклитова (1680 г.) ⁴⁰.

Второй филиграни — неясный герб (или щит?) — отыскать соответствующей аналогии не удалось. Датировка рукописи (70-80 годы XVII века) подтверждается скрепами. По нижнему полю листов 10-15 идет скрепа архимандрита Амвросия (бывшего настоятеля монастыря в 1675-1685 гг.): «К сему списку Богоявленского монастыря архимандрит Амвросий руку приложил». Начиная с л. 16 и далее его же скрепа: «К сему списку Богоявленского монастыря, что за Ветошным рядом, архимандрит Амвросий руку приложил», — причем конечный слог записи «жил» написан сразу за последним словом текста книги на л. 227 об. ⁴¹. На боковом поле рукописи [80] имеется скрепа дьяка Григория Близнякова, являвшегося дьяком Поместного приказа в ноябре 1680 - марте 1681 года ⁴². Таким образом, время создания сохранившейся копийной книги относится к концу 70-х — началу 80-х годов XVII столетия. Несомненно, что эта рукопись была списана с более ранней монастырской копийной книги. Лист 16. начинается с фразы: «Список з домовые книги Богоявленского монастыря». Из записи на л. 227об. мы узнаем, что один из писцов рукописи Васка Андреев «справливал» ее «с подлинной книги». Этот факт подтверждает и состав копийного сборника: самым поздним ее актом является жалованная грамота Б. Годунова от 1 февраля 1604 года на огородное место в Москве (лл. 225об.-226об.). Началом XVII века и следует датировать возникновение первой копийной книги монастыря, послужившей протографом для нашей рукописи. Ее создание, видимо, следует поставить в связь с мероприятиями правительства Б. Годунова по ревизии монастырских владений.

Помимо указанной рукописи Богоявленского монастыря, существуют копии с нее, сделанные в 20-30-х годах XX века. Одна машинописная копия находится у С. Н. Валка, машинописная и рукописная (снятая уже с машинописи) копии хранятся в архиве С. Б. Веселовского ⁴³. Поскольку они не имеют самостоятельного значения, то ошибки этих машинописных копий (искажения отдельных букв, пропуски слов и т. п.) не учитывались.

Коллекция актов Кулибакиных публикуется по спискам конца XVII века, сохранившимся в собрании Н. П. Лихачева. Когда и при каких условиях они оказались в этом собрании — неизвестно. Возможно, что в конце XIX века они составляли часть семейного архива новгородских Кулибакиных, находившегося в руках Гр. Яковцевского. Правда, в последнем собрании наиболее ранний документ относится только к 1652 году ⁴⁴. Несомненно одно — публикуемые акты в конце XVII века служили документальным приложением к родословной росписи Кулибакиных, на что указывает и время составления дошедших до нас списков.

Грамоты Масловых — как утверждает Ю. В. Арсеньев — были извлечены им из архива московского дворянского собрания, а ранее находились в фамильной коллекции документов Андрея Ивановича Маслова (умер в нач. XIX в.) ⁴⁵. Судя по времени его смерти, списки были скопированы не позднее конца XVIII века.

Документы издаются в соответствии с правилами публикации, принятыми для издания АСЭИ. В квадратные скобки заключено вставленное по смыслу.

Публикацию подготовили доктор исторических наук И. А. Голубцов и В. Д. Назаров.

Комментарии

1. Акты социально-экономической истории Северо-Восточной Руси конца XIV - начала XVI в., т. III. М, «Наука», 1964.

2. Письма П. Шиловского хранятся в личном архиве И. А. Голубцова, одного из авторов данной публикации.

3. С. М. Каштанов. Социально-политическая история России конца XV-первой половины XVI века. М., «Наука», 1967, стр. 12, 13, 20, 23, 24, 25 и т. д. (Эти грамоты подготовлены С. М. Каштановым к печати).

4. «Советские архивы», 1967, № 1, стр. 112. Краткий пересказ этой грамоты был напечатан в III томе АСЭИ (№ 311).

5. П. А. Голубцовым были подготовлены к печати акты Богоявленского монастыря по машинописной копии С. Н. Валка (№ 1-7), акты № 9-12, установлена их датировка. Преждевременная кончина прервала его труд. Работа по публикации указанных грамот была завершена соавтором. Археографическая часть введения (о путях дальнейших поисков неизвестных актов XIV — начала XVI в.) написана в соответствии с мыслями И. А. Голубцова, неоднократно им высказывавшимися в личных беседах. - В. Н.

6. АСЭИ, т. II. М, 1958, № 384.

7. Архив АН СССР, ф. 620 (С. Б. Веселовского), oп. 1, № 159, стр. 10-12.

8. На этот факт обратил наши внимание Б. Н. Флоря, которому мы приносим глубокую благодарность

9. О службах кн. П. В. Ромодановского см.: Разрядная книга 1475-1598 гг. М., 1966, стр. 20, 21, 25, 53; о посольских службах боярина кн. В. В. Ромодановского см. Сборник Русского исторического общества, т. 35. СПб., 1882, стр. 170, 172, 198, 210, 249-258. По данным Шереметьевского списка кн. П. В. Ромодановский был боярином с 1514/15 г. См.: А. А. Зимин. Состав Боярской думы в XV-XVI вв. «Археографический ежегодник за 1957». М., 1958, стр. 50-51, прим.115.

10. О службах И. А. Колычева см.: Разрядная книга 1475-1598 гг.. стр. 24, 31, 39, 48, 52, 54, 55, 56, 61, 64; по данным Шереметьевского списка И. А. Колычов - окольничий с 1511/12 г. См.: А. А. 3имин. Указ. соч., стр. 50, прим. 112.

11. Отрывок из родословной росписи Протасьевых см.: АСЭИ., т. III, М., 1964. стр. 503, прим. к акту № 283; кормленые грамоты Григ. Протасьеву и его сыну Ивану 1425 и 1426 гг. см. там же акты № 108, 283.

12. См. географический комментарий к актам № 10, 11.

13. Духовные и договорные грамоты великих и удельных князeй XIV-XVI вв. М.-Л., 1950, № 69, стр.226. (Далее: Д и ДГ).

14. Там же, № 64, стр. 208.

15. Там же, № 65, стр. 213; № 67, стр. 218. В этих докончаниях имеется в виду Вышгород верейский, а не дмитровский (как то указано в географическом указателе издания). Об этом см.: В. Б. Кобрин. Две жалованные грамоты Чудову монастырю. «Записки отдела рукописей» Государственной библиотеки СССР им. В. И. Ленина, в. 25. М., 1962, стр. 304-305.

16. Д и ДГ, № 69, стр. 226, 228.

17. Д и ДГ, № 86, стр. 345. Когда кн. И. Ю. Патрикеев обзавелся землями в Вышгороде, остается неизвестным.

18. Надо полагать, что, проводя такую политику, кн. Борис не был оригинален. Отсюда становятся понятными надежды дворцовых и черных крестьян, которые после перехода уделов в великокняжеский домен, искали защиты у великого князя от светских и церковных феодалов, захватывавших их земли.

Главная причина сохранения самостоятельных и полусамостоятельных уделов вплоть до третьей четверти XVI в. (за исключением вновь образованных уделов для знатных эмигрантов из Литвы или же из татарских ханств) заключалась прежде всего в их прочной связи с местным духовным и светским феодальным землевладением. Уделы — в силу неравномерности развития различных областей страны — до определенного момента способствовали развитию зрелого частного феодального землевладения за счет поглощения черносошных и дворцовых земель. Именно это составляло, прежде всего, объективную основу, казалось бы столь удивительной их живучести.

19. О нем см.: В. Л. Янин. Новгородские посадники. М, 1962. стр. 298-300, 315, 316, 318, 346, 347.

20. В. Б. Кобрин. Указ. соч., стр. 305.

21. Потомки двух сыновей Кирилла — Гаврилы и Игнатия — были новгородскими помещиками на протяжении всего 17 в. См.: Летопись занятий Археографической комиссии, в 12. СПб., 1901, стр. 135-140.

22. Д. Я. Самоквасов. Архивный материал. Новооткрытые документы поместно-вотчинных учреждений Московского царства, т. II. М., 1909, стр. 164-167.

23. ЦГАДА, ф. 1199, oп. 1, № 150, лл. 34об.-35об.; Писцовые книги Московского государства XVI в., под ред. Н. В. Калачова, ч. 1, отд. 1. СПб., 1872, стр. 660, 694, 700, 701, 706.

24. Ю. В. Арсеньев. Новые данные о роде Масловых. «Летопись историко-родословного общества в Москве», вып. 2(30). М., 1912, стр. 44. В приложении к его статье, помимо переиздаваемых нами актов, помещена и родословная первой линии Масловых (стр. 48-51).

25. АСЭИ, т. II, № 352.

26. Там же, № 328, № 352, № 354 и № 15 данной публикации.

27. Этот термин впервые встречается в грамоте Ивана Васильевича от 15 авг. 1497 г. (АСЭИ, т. III, № 360).

28. Писцовые книги Рязанского края, под ред. В. Н. Сторожева, т. I, вып. I. Рязань, 1898, стр. 225-227. Ср. последнее название села с его обозначением в актах № 14 и № 16.

29. Писцовые книги Рязанского края, под ред. В. Н. Сторожева, т. I, вып. I. Рязань. 1898, стр. 212. Судя по именам, это были уже правнуки и праправнуки Константина Маслова.

30. По писцовым книгам 20-х гг. XVII в. в Моржевском стане за Масловым было в Осовце пашни и перелогу 469 четей без полуосмины; в Кобыльском стане по весьма приблизительным подсчетам (его описание не опубликовано) более 400 четей.

31. Там же, т. 1, вып. 1, стр. 198, 200, 203, 204, 209, 210, 213, 214, 215, 220. Один Маслов имел поместье в Ростиславском стане — стр. 192.

32. Там же, т. 1, вып. 3, стр. 764-765, 790-791, 797-798, 823, 824, 842-843, 847, 854, 857, 883, 884, 885.

33. Ю. В. Арсеньев. Указ. соч., стр. 59.

34. О фактах передачи монастырских архивов в губернские консистории см.: Архивы во Владимирской губернии, т. I. Владимир, 1916, стр. 14, 50, 51 и т. д.

35. То же можно сказать и о двух грамотах, выданных Кожиным (текст одной из них интерполирован, если она вообще полностью не фальсифицирована). Опубликованы в АСЭИ, т. III, № 178а, 1786.

36. Даем это упоминание, т. к. Василий III выдавал грамоты и до 1505 г.

37. Дата в рукописи написана по подчищенному месту.

38. ЦГИА СССР, ф. 834, оп. 4, № 1517. За указание места нахождения копийной книги авторы приносят глубокую благодарность С. Н. Валку.

39. Никодим. Описание московского Богоявленского монастыря. ЧОИДР, М., 1876, кн. IV. стр. 144, прим. 3.

40. А. А. Гераклитов. Филиграни XVII в. на бумаге рукописных и печатных документов русского происхождения. М., 1963, стр. 204.

41. П. М. Строев. Списки иерархов и настоятелей монастырей российской церкви. СПб., 1877, стлб. 176.

42. С. К. Богоявленский. Приказные судьи XVII века. М.-Л., 1946, стр. 125.

43. Архив АН СССР, ф. 620 (С. Б. Веселовского), oп. 1, № 159, № 160. Рукописная копия (№ 160) была сделана самим С. Б. Веселовским в 1938 г. (см. л. 78) с изменением порядка расположения актов и добавлением монастырских документов из печатных изданий.

44. Летопись занятий Археографической комиссии, в. 12. СПб., 1901, стр. 135.

45. Ю. В. Арсеньев. Указ. соч., стр. 44.

Текст воспроизведен по изданию: Акты XV — начала XVI века // Советские архивы, № 5. 1970