ДВЕ НЕИЗДАННЫЕ НОВГОРОДСКИЕ ГРАМОТЫ XV ВЕКА

В 1911 г. Общество истории и древностей Прибалтийского края поднесло XV Археологическому съезду, собравшемуся в Новгороде, коллекцию слепков с древнейших русских печатей, сохранившихся при грамотах Рижского городского архива. Коллекция гальванопластических копий в крайне неудовлетворительном состоянии хранится в Государственном историческом музее, где с самого начала она не привлекла должного внимания исследователей и не была оценена по достоинству. Точно так же вне внимания историков остался и отпечатанный типографским путем список этих копий, который был роздан участникам XV Археологического съезда ¹. Между тем упомянутый список заслуживал лучшей участи, так как в нем приведены сведения о четырех восковых печатях XV в., сохраняющихся при грамотах, вовсе не известных в литературе. Под № 25 и 26 в нем отмечены печати посадника Александра Фоминича и тысяцкого Олисия Константиновича, а под № 28 и 29 — печати посадника Василия Никитича и тысяцкого Аврама Степановича.

Фотографии этих печатей, снятые, несомненно, не с подлинников, а с гальванопластических копий ГИМ, были воспроизведены Н. П. Лихачевым в подготовленном к печати, но так и не вышедшем в свет «Сфрагистическом альбоме» ². С самими грамотами Н. П. Лихачев не был знаком, поскольку сведения, приведенные в рукописном тексте «Альбома», лишь повторяют дословно соответствующие места «Списка», вовсе не освещая содержания документов и не сообщая каких-либо специальных соображений о точной дате печатей в связи с текстом их грамот.

Работа по сбору сведений о русских вислых печатях X-XV вв. заставила нас подробно ознакомиться с собранием древних актов, принадлежащим Рижскому государственному городскому архиву, где и были обнаружены две неопубликованные новгородские грамоты XV в., действительно имеющие упомянутые печати.

Оба документа относятся к числу памятников международных отношений Новгорода и трактуют о конфликтах, возникших в ходе новгородской торговли с Прибалтикой. По своему содержанию они примыкают, таким образом, к группе новгородских грамот конца XIV— первой четверти [334] XV в. ³ Пополняя эту группу, вновь публикуемые документы еще раз подкрепляют наши представления о значительной регламентации новгородской торговли с Прибалтикой в указанный период, об установлении специального порядка решения торговых конфликтов, о сложности торговой политики Новгорода. Вместе с тем вновь найденные грамоты являются важным источником и в хронологическом отношении.

Первая грамота, составленная от имени посадника Александра Фоминича и тысяцкого Олисея Константиновича, в «Списке» и в архивной описи датирована временем около 1400 г. Эта весьма приблизительная дата в действительности может быть значительно уточнена.

Александр Фоминич в летописи назван неоднократно. В 1404 г. он целовал крест «за весь Новгород» смоленскому князю Юрию Святославичу, получившему от Новгорода 13 городов ⁴. В 1411 г. он был воеводой в новгородских полках, ходивших на шведов ⁵. В 1421 г. Александр Фоминич умер в иноческом чину ⁶. По-видимому, дата, принятая в архивной описи, основана исключительно на первом упоминании посадника Александра в источниках.

Что касается тысяцкого Олисия Константиновича, то в тексте летописи и в актах он не упомянут ни разу, однако называется в летописном списке новгородских тысяцких ⁷. Последнее обстоятельство, как увидим далее и является решающим для датировки первого публикуемого документа.

Сочетание имени Олисия Константиновича с посадничьим именем Александра Фоминича прежде всего позволяет решительно возразить В. Н. Вернадскому, неверно отождествившему этого тысяцкого с деятелем XIV в. В. Н. Вернадский полагает, что Олисей Константинович, названный в списке тысяцких «князем копорейским», тождествен тысяцкому Олисию, известному по документам 1371-1373 гг. ⁸ Очевидна невозможность такого сопоставления. Тысяцкий Олисей 1371-1373 гг. отождествляется с названным в списке тысяцких прежде Олисея Константиновича — Олисеем Ананьичем.

В списке новгородских тысяцких, излагающем имена в точной хронологической последовательности, но не включающем тысяцких, ставших впоследствии посадниками, Олисей Константинович помещен после Аниньи Константиновича, Миши Есифовича и Дмитрия Ивановича. Последние. два тысяцких неизвестны в других источниках, однако предполагаемый отец Миши — воевода Есиф Филиппович был еще жив в 1411 г., и следовательно, Миша не мог стать тысяцким ранее этой даты. Что же касается Ананьи Константиновича, то, будучи впервые упомянут под 1398 г. ⁹, он еще раз выступает в качестве тысяцкого и автора грамоты как современник посадника Ивана Александровича ¹⁰, впервые пришедшего на посадничество около 1411 г. и умершего в 1417 г. ¹¹

Это само по себе ограничивает хронологические рамки составления первой публикуемой грамоты по крайней мере 1411-1421 гг. Однако возможна и еще большая точность. Само совместное авторство Александра Фоминича и Ананьи Константиновича могло состояться лишь в год занятия [335] тем и другим степени. Поэтому небезынтересно обратиться к спискам степенных посадников и тысяцких между 1411 и 1421 гг. Сведения о занятии степени за эти годы достаточно подробны.

Возможно, вопреки сообщению Жильбера де Ланноа о ежегодном обновлении высших государственных чиновников Новгорода ²², такое обновление совершалось не один раз, а дважды в год. Так, в январе 1421 г. степенным посадником был Василий Никитич, в апреле уже Михаил Иванович, а спустя только пять месяцев таковым оказался Тимофей Васильевич. Кроме того, отдельные чиновники могли возобновляться на степени в ходе переизбраний.

Нам известно, что предшественниками Олисея Константиновича были тысяцкие Ананья Константинович, Миша Есифович и Дмитрий Иванович и что первый из них занимал степень тысяцкого тогда, когда степенным посадником был Иван Александрович. Даже в том случае, если деятельность Ананьи относится к августу 1411 — февралю 1412 г., следующие два периода по меньшей мере должны приходиться на посадничество Миши Есифовича и Дмитрия Ивановича. Возможность для занятия степени Олисеем Константиновичем появляется никак не ранее февраля 1413 г. С другой стороны, он не мог быть степенным тысяцким и после августа 1420 г. Поэтому мы решаемся датировать первую публикуемую грамоту 1413-1420 гг.

Вторая грамота в «Списке оттискам» и в архивной описи датирована временем около 1409 г. Нам неизвестны и непонятны основания такой датировки. Написанная от имени посадника Василия Никитича и тысяцкого Аврама Степановича, она вообще не могла быть составлена ранее 1420 г., в котором впервые появляется в источниках посадник Василий Никитич. Можно думать, что вторая публикуемая грамота испытала судьбу известной грамоты сиротам Терпилова погоста, исходящей от тех же посадника [336] и тысяцкого. Последняя долгое время датировалась 1411 г. по упоминанию в ней тысяцкого, названного впервые под 1411 г. Имя посадника и то, что под 1411 г. Аврам еще не носил титула тысяцкого, в расчет не принимались.

Наша вторая грамота может быть датирована с предельной точностью. Посадник Василий Никитич и тысяцкий Аврам Степанович названы в новгородском договоре с Ганзой, составленном 8 февраля 1423 г. ²³ Дата договора свидетельствует, что Василий и Аврам были степенными с августа 1422 по февраль 1423 г. К той же дате следует относить и грамоту сиротам Терпилова погоста, которую И. М. Людин датировал 1423 г. ²⁴

Грамота Василия Никитича и Аврама Степановича исключительно интересна по содержанию. Повествуя об участии новгородского гостя в дипломатических и торговых сношениях Риги с Колыванью, упоминая «пословицу», сообщая о порядке официального поручительства и практике государственной оплаты некоторых торговых поездок новгородцев, в данном случае не примененной, она кажется документом значительного исторического содержания.

Не предполагая заниматься здесь подробным анализом этого документа, мы все же отметим две интересные детали, с ним связанные.

Прежде всего грамота позволяет исправить ошибку, допущенную при толковании одной новгородской берестяной грамоты. При публикации грамоты № 94 («Биют целом крестьяне господину Юрию Онцифоравичу о клюцнике Зандо. Господине, не можем ницим ему оудобритися...») А. В. Арциховский посчитал слово «зандо» именем ключника, ²⁵ тогда как это слово в действительности оказывается союзом, иной формой союза «зане» ²⁶ и надо читать: «зан(ь)до, господине; не может ницим ему оудобритися».

Второе важное обстоятельство сообщается в тексте посадничьей печати грамоты. Василий Никитич на ней, вопреки формуле самой грамоты, назван не новгородским, а русским посадником. В связи с этим уместно напомнить летописное сообщение 1442 г.: «В то же время был посадник новгорочький Иван Васильевич, держал руское посадниство». ²⁷ Отчество Ивана Васильевича как будто указывает на его прямое происхождение от Василия Никитича, а если это так, мы имеем право предполагать наследственность посадничества в Старой Русе в одном из новгородских боярских родов.

Интересным и важным кажется нам и то, что печати обеих грамот восковые, а не свинцовые. Нам уже приходилось писать о существовании в Новгороде около 1418-1421 гг. кратковременного периода исключительного пользования воском вместо свинца при оттискивании печатей. ²⁸ Это явление, связанное с временными трудностями доставки свинца в Новгород, возникло сразу в самом конце 1410-х годов и также сразу прекратилось в начале 1420-х годов. По-видимому, материал печатей в данном случае позволяет в пределах предложенной датировки первой публикуемой [337] грамоты 1413-1420 гг. говорит о предпочтительности внутри этого периода возможно поздней даты (1418-1420 гг.).

Пользуясь тем, что публикация сопровождается фотомеханическим воспроизведением грамот, мы издаем их в упрощенной транскрипции, с внесением выносных букв в строку, раскрытием титл, без славянских букв и с расстановкой знаков препинания.

Две восковые печати на нитяных шнурках.

1) На одной стороне, в линейном кругу: печа||ть Оле||ксандра ||Фомини||ча, ²⁹ на другой, также в линейном кругу: пос||адника|| Новгор||оць||кого 2) На одной стороне: печать ³⁰ Олисега|| Константи||[новича], на другой: тыс Ачкого Но||вгорочь||кого. Печати в неудовлетворительном состоянии: первая распалась на несколько кусков, вторая фрагментирована.

От посадника новгороцкого Олександра Фоминица и от тысяцкого Олисия Костянтиновица, от всего Великого Новагорода к риским посадникам и ратманом и всим добрым людем. Послали есмя к вам Бориса Кижанинова про его обиду, и вы есте обыскали ³¹ с местерем по кр(е)с(т)ному целованью.

Рижский государственный городской архив, ф. 2, ящ. 18, № 87. Подлинник на пергамене. [338]

Две восковые печати на нитяных шнурках.

1) На одной стороне: печать ||Василь||ю Микти||нича, на другой изображение светского воина в полный рост, с копьем и щитом, вокруг надпись: руског[о] посадника. 2) На одной стороне: печать ||Оврама|| Степано||вича; на другой: тыс Ачкого Н||овгоро||чкого. Печати в отличном состоянии.

От посадника новгорочкого Василья Микитинича, от тысячкого новгорочького Оврама Степановича, от всего Великого Новагород(а) ³² к посадникам к риским и к ратманом к риским. Здесе нам бьеть челом наш брат Данила Ондреев, что ему взяти на Иване на Лютке без рубля тридцать рублев и дватцат золотник на товаре. И како был здесе от вас в Новегороде послом Олексеи, и посадник и тысячкыи и купце говориле вашему послу о Даниле, что посылале есте Данилу с местеревою грамотою на Колывань с местерем, с одинои пословице, к посадьникам и к ратманам, и Данила грамоту отвезле от колываньскых посадников и от ратманов к местерю и к вам, что Данила оу Ивана оу Лютке товара не взял. И вашь посол Олексеи повествовал посаднику и тысячному и купчам и всему Великому Новугороду: пошлите Данилу на Ригу, тамо ему исправа будет ³³ а товара Люткина половина оу местеря, а половина оу нас. И ны(не)ца послале есме ³⁴ [339] своего брат(а) ³⁵ Данилу к вам на Ригу, и вы нынеча Даниле исправу дайте и товарець ему отдайте по кр(е)стьному ³⁶ челованью, а по городам его не шлите црес сю исправу, зан(ь)до брату нашему Даниле в тых ездех оубытка много, а Даниле Велики(и) Новъгород не мечеть.

Комментарии

1. «Список оттискам с древнейших русских печатей Рижского городского архива» (без года и места издания). Данные этого списка не были использованы даже в известной сводке А. С. Орлова «Материалы для библиографии русских печатей XI-ХV вв., до 1425 г.», изд. 2, в книге: А. С. Орлов. Библиография русских надписей XI-XV вв. М.- Л., 1952.

2. Н. П. Лихачев. Сфрагистический альбом, XXXIV, 2, 3 и 5, 6; В. Л. Янин. Вислые печати из новгородских раскопок 1961-1954 гг. МИА, № 55, М., 1956, стр. 143, прим. 7.

3. В первую очередь к грамотам № 44, 45, 47, 49, 51, 53, 56, 57, 58 по изданию «Грамоты Великого Новгорода и Пскова». М.-Л., 1949.

4. ПCPЛ, т. IV, стр. 107, 145.

5. Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. М.-Л., 1950, стр. 102; ПСРЛ, т. III, стр. 104; т. IV, стр. 13; т. V, стр. 258.

6. Новгородская первая летопись, стр. 413; ПСРЛ, т. III, стр. 109, 140; т. IV, стр. 120.

7. Новгородская первая летопись, стр. 473.

8. В. Н. Вернадский. Новгород и Новгородская земля в XV веке. УЗ ЛГПИ им. Герцена, т. 138, Л., 1958. стр. 148; Грамоты Великого Новгорода и Пскова, стр 31, 79.

9. Новгородская первая летопись, стр. 393.

10. Грамоты Великого Новгорода и Пскова, стр. 94, № 56.

11. Там же, стр. 88, № 50; Новгородская Первая летопись, стр. 408.

12. Новгородская первая летопись, стр. 402.

13. Грамоты Великого Новгорода и Пскова, стр. 88, № 50.

14. Новгородская первая летопись, стр. 405.

15. Там же, стр. 406.

16. Грамоты Великого Новгорода и Пскова, стр. 93, № 55.

17. Новгородская первая летопись, стр. 408.

18. Грамоты Великого Новгорода и Пскова, стр. 96 сл., № 50.

19. Там же, стр. 98 сл.. № 60.

20. Там же, стр. 100, № 61.

21. Новгородская первая летопись, стр. 414.

22. Памятники истории Великого Новгорода и Пскове. Л., 1933, стр 69. сл.

23. Грамоты Великого Новгорода и Пскова, стр. 102 сл., № 62.

24. И. М. Людин. Грамота о сиротах Терпилова погоста как источник по истории московско-новгородских отношений XIV-XV вв. «Проблемы источниковедения», вып. V, М., 1956, стр. 286.

25. А. В. Арциховский и В. И. Борковский. Новгородские грамоты на бересте (из раскопок 1953-1954 года). М., 1958, стр. 20-22.

26. Так же употреблено это слово и в псковской грамоте 1418-1419 гг.: «...А имите вероу сеи нашей грамоте и печати, зандоже тыи люди... томоу Никоноу племеньники». С. Н. Валк. Новые грамоты о новгородо-псковских отношениях с Прибалтикой в XV в. «Исторический архив», 1956, № 1, стр. 234.

27. Новгородская первая летопись, стр. 422.

28. В. Л. Янин. Печати из новгородских раскопок 1951 г. «Советская археология», т. XVIII, М., 1953, стр. 376.

29. В слове Фоминича буквы М, И, Н, И связаны в единую лигатуру.

30. Т над строкой.

31. а над строкой.

32. д над строкой.

33. т над строкой.

34. Первая е над строкой.

35. т над стройкой, под титлом.

36. В тексте в крстьному с над строкой, под титлом.

Текст воспроизведен по изданию: Две неизданные новгородские грамоты XV века // Археографический ежегодник за 1959 год. М. 1960