ВНОВЬ ОТКРЫТЫЕ НОВГОРОДСКИЕ И ПСКОВСКИЕ ГРАМОТЫ XIV–XV вв.

Вновь открытые грамоты извлечены, как и ранее опубликованные нами ¹, из столбцов Поместного приказа и Новгородской приказной избы. Они сохранились в списках в поземельных делах XVII в.

На первое место надо поставить грамоты из архива Мишиничей-Онцифоровичей – одного из наиболее знаменитых новгородских посаднических родов, к которому привлечено пристальное внимание исследователей. Их немного – всего две, но они имеют важное значение: сделанные в последнее время архивные находки впервые пересеклись с миром берестяных грамот.

В 1685 г. возникло дело ² по челобитью игумена Колмова монастыря Феодосия «з братьею» о выдаче выписи из писцовых книг на монастырские земли на том основании, что на них «жаловалные государьские [грамоты] и выписи и всякие монастырские крепости не[мецкие] [л]юди пограбили, а иные крепости в пожары згорели. А по писцовым книгам и по жаловалным грамотам и по духовной посадницы Орины того Колмова монастыря вотчины и всякие угодья в Новгородцком уезде в Обонежской и в Вотцкой и в Шелонской пятинах в разных местех. А ныне по вашему великих государей указу велено быть в Новгородцком уезде писцом, а выписи нам, богомольцам, на те монастырские вотчинные земли и на угодья ис писцовых книг в монастырь не дано». Монастырские власти просили «великих государей» – Ивана Алексеевича и Петра Алексеевича – велеть «ис писцовых книг и ис приправочных и из дозорных и ис отказных книг и из жаловалных грамот и со всяких монастырских крепостей на вотчины и на всякие угодья дать нам, богомольцам, в монастырь выпись, по чему нам теми вотчинами и угодьями впредь владеть» (л. 1).

Далее в деле помещены на лл. 2–5 выпись из писцовой книги Обонежской пятины Юрья Константиновича Сабурова 1425–1496 гг. на монастырские вотчины; на лл. 5–9 – выпись из писцовой книги Обонежской пятины Андрея Лихачева да подьячего Ляпуна Добрынина 1563–1564 гг.; лл. 9–10 занимает выпись из писцовых книг Обонежской пятины Нагорной половины Андрея Плещеева да подьячего Семейки Кузьмина 1582–1583 гг., а лл. 10–15 – выпись из писцовой книги Обонежской пятины Заонежской половины 1582–1583 гг. тех же писцов; лл. 15–18 – выпись [276] из писцовых книг Вотской пятины Корельской половины письма и дозору Елизарья Григорьевича Старого да подьячего Семейки Киселева 1581–1582 гг. Далее находятся списки с грамот из архива Мишиничей-Онцифоровичей: на л. 18 – с духовной Орины – последней представительницы этого рода; на лл. 18–19 – с ободной Луки Варфоломеевича – одного из ранних представителей рода, закладывавших основы его почти двухсотлетнего могущества; на л. 19 дополнительно дан сокращенный пересказ ободной Луки. На лл. 19–21 приведен список с жалованной грамоты царя Михаила Федоровича Колмову монастырю от 17 ноября 1627 г.; на лл. 21–23 – список с жалованной грамоты Колмову монастырю царя Алексея Михайловича (без конца) ³.

Ободная Луки Варфоломеевича (см. грамоту № 1) представляет собой один из ранних образцов древнерусского частного акта вообще и, пожалуй, самый ранний, относящийся к Обонежью ⁴. Она запечатлела дальнейший процесс освоения крупным светским вотчинником крестьянской волостной земли. Мануйла и Алексей, скорее всего, первые новгородские феодалы-пришельцы, внедрившиеся в крестьянский мир. Интересно отметить, что некий Олекса Колбинец, давший поруку в кунах, упомянут в берестяной грамоте, направленной от Луки Варфоломеевича к Марфе (№ 389), а Мануйла фигурирует в письме Онцифора Лукинича своей матери, очевидно той же Марфе, которой должен был передать 20 бел (№ 358). «Посадник Мануйла», упоминавшийся в берестяной грамоте, не обязательно «казенный курьер» ⁵, а мог быть и посадничьим сыном.

Староста Родион и «вся братья» – Пиккуй, Юрий, Жадислав и другие – представляют собой те родственные группы, из которых состояла крестьянская волость. С подобным положением сталкиваемся мы и в известной мировой старосты Азика и «его братьи» с Василием Матвеевым по спорному делу о владениях в Шенкурском погосте на Ваге 1315–1322 гг. ⁶

Мануйла, Алексей и представители крестьянской волости владели Тайбольской землей, очевидно, на правах сябреничества, или складничества. Институт этот использовался феодалами для проникновения в крестьянскую волость ⁷. Тайбольская земля покупается Лукой Варфоломеевичем «одерень себе и своим детем, куды староста со всею своею братиею ногою постоял». Упоминание в ободной «страдомой» земли, полей, заполок, хмельников, которые наряду с другими угодьями покупаются Лукой «все одерень», свидетельствует о значительном хозяйственном освоении Тайболы к моменту покупки. Об этом же говорит и подробное описание земельных границ, а также указания на «Никифорову межу», «Симкинскую межу» и «Григорьеву ниву», сделанные в ободной. Слова же о том, что «в том ободе нету Луки сябра», могут быть расценены как показатель ликвидации первоначального института сябреничества, бытовавшего в Тайбольской земле. Такой крупный феодал, как Лука Варфоломеевич не нуждался в нем для закрепления за собой новой вотчины. Он полагается на собственную силу и могущество.

Лука Варфоломеевич – фигура заметная в Новгородской истории. Он сын известного Варфоломея Юрьевича и отец знаменитого посадника Онцифора Лукинича. В отличие от отца и сына, посадником Лука [277]Варфоломеевич не был, хотя и выполнял важные поручения Новгородской республики. Так, в 1333 г. он совместно с другими послами отправляется из Новгорода в Торжок к Ивану Калите, пришедшему туда «со всеми князи низовскими» ⁸. В новгородской истории он более всего известен как организатор самовольного похода на Двину, куда он отправился, «не послушав Новаграда, митрополица благословениа и владычня, скопив с собою холопов збоев». Тогда же его сын Онцифор двинулся на Вагу ⁹. В 1342 г. во время этого похода взяв «землю Заволочную... на щит» и поставив на Двине городок Орлец, Лука Варфоломеевич и погиб. Следовательно, ободную надо отнести ко времени до 1342 г.

Ободная на дальную Тайболу неожиданно вводит нас в самую гущу новгородских событий. Составлялась она в Великом Новгороде, писал ее «Василей, дьяк святого Дмитрея». Церковь св. Дмитрия расположена в Неревском конце на Донслани улице в Кожевниках, невдалеке от Волхова. Поблизости находилась и усадьба Мишиничей, связанных с Неревским концом. Церковь св. Дмитрия служила складом для товаров; вокруг нее, по-видимому, группировались торговцы и ремесленники. Летописец, сообщая об ее гибели во время пожара 1390 г., добавил: «и товара много множество изгоре» ¹⁰. Любопытно присмотреться к составу послухов, присутствовавших при составлении ободной. Прежде всего надо отметить их незначительность, отсутствие упоминаний о них в летописях. Относительно двоих из них нет никаких сомнений, что они ремесленники. Это Артемий Корнильев – котельник и Тимофей – серебряник. Известия о ремесленниках-новгородцах для первой половины XIV в. настолько редки, что представляют самостоятельный интерес, но в данном случае они приобретают еще и особое значение в связи с тем восстанием, которое подняли черные люди в Новгороде, узнав о гибели Луки Варфоломеевича.

Исторические отождествления, да еще для такого раннего времени, как первая половина XIV в., очень затруднительны и проблематичны. Но все-таки на некоторые совпадения я хотел бы обратить внимание. 17 мая 1338 г. был заключен договор с немецкими купцами, в котором говорилось о новгородском купце «Волосе, который был убит, и об его товарищах, побитых на том же корабле, и о товаре Волоса» ¹¹. Необычность имени и близость по времени заставляют вспомнить об упоминании в ободной Луки Варфоломеевича среди послухов Волоса. Если в обоих случаях речь идет об одном и том же лице – купце Волосе, как-то связанном с церковью св. Дмитрия на Донслани улице, то составление ободной можно было бы отнести к более раннему времени. Среди послухов упомянут Фешко Федоров. А. В. Арциховский отметил редкость прозвища Фешки среди древнерусских имен и прозвищ, встреченное им лишь в одной из берестяных грамот XIV в., обнаруженной недалеко от мостовой Великой улицы и повествующей о торговле солью ¹².

Не настаивая на проведенных сопоставлениях, отвергнуть или принять их – дело будущих разысканий, я хотел бы указать на несомненные связи Мишиничей – Онцифоровичей с ремесленниками и торговцами Неревского конца (они приглашают их послушествовать при составлении земельных актов, привлекают для составления ободной дьякона церкви св. Дмитрия, [278] служащей складом для товаров, обращаются к ним за услугами и в некоторых других случаях, например, при покупке коня). Очевидно, они не только давали ремесленникам работу, вооружая ватаги, наподобие той, во главе которой Лука и Онцифор отправились в 1342 г. на Двину и Вагу, не только доставляли пропитание части новгородской голытьбы, привлекая ее для участия в своих походах, но и реализовывали награбленную добычу и доходы со своих огромных вотчин посредством знакомых купцов, получая деньги на новые военные предприятия. Становится понятной бурная реакция черных людей, поднявших в 1342 г. восстание в Новгороде при вести о гибели Луки Варфоломеевича на Двине ¹³.

Приведенные выше соображения заставляют по-новому подойти к смелой гипотезе Б. А. Рыбакова о новгородском архиепископе Василии Калике как выразителе интересов новгородских ремесленников, черных людей ¹⁴. В. Л. Янин, напротив, указывает на связи Василия Калики со знатными фамилиями Неревского конца и настаивает на аристократическом характере его деятельности ¹⁵. Теперь мы видим, что такие видные представителя боярства Неревского конца, как Мишиничи, в свою очередь, были в достаточно тесных отношениях с местными ремесленниками и в какой-то мере должны были учитывать интересы последних и при замещении архиепископской кафедры. Василий Калика, безусловно, представлял более широкие слои новгородского населения, чем архиепископ Моисей, ориентировавшийся на узкий боярский круг. Бывший поп Козмодемьянской церкви на Холопьей улице, населенной в основном ремесленниками ¹⁶, «муж добр, кроток и смирен», по характеристике летописи ¹⁷, Василий Калика устраивал на какое-то время и черных людей и такие боярские роды, тесно связанные с ремесленниками, как Мишиничи, усадьба которых находилась поблизости.

Приблизительное указание на местонахождение Тайбольской земли, купленной Лукой Варфоломеевичем, содержится в кратком пересказе ободной (см. грамоту № 2), сделанном в XVI или XVII вв., где старинные названия в ряде случаев заменены были на более современные. Здесь сказано, что по соседству с Тайбольской землей находился «стан за губою и мхи возле губы с Трестьяные воды и в Бегрую». Последнее указание можно сравнить со ссылкой, помещенной в деле, на писцовую книгу Обонежской пятины 1495–1496 гг.: «Да в той же писцовой книге написано – рыбные ловли на Пашской губе в Ергуеве стане, Колмова монастыря весь котечная ловля» (л. 5). Поиски Тайбольской земли как будто ведут к Пашской губе, в южное Обонежье, где протекает река Паша.

Для уточнения местонахождения Тайбольской земли обратимся к Экономическим примечаниям второй половины XVIII в. и Генеральному плану Новоладожского уезда Петербургской губернии, составленному тогда же. И действительно, здесь находим оз. Сар окружностью в три версты, из которого вытекает речка Вяница («Вянида-река» ободной), впадающая в Ладожское озеро. Речка Салма («Салмакса-река» ободной) – приток Вяницы ¹⁸. «Пажская губа» ободной – это Пашская губа, в которую, по выражению составителей Экономических примечаний, «устьем впадает» река Паша ¹⁹. «Колголемскому бродищу» ободной соответствуют деревня [279] Колголема и погост того же названия на реке Паше ²⁰. Итак, Тайбольская земля локализуется в низовьях реки Паши, близ Пашской губы.

Духовная Орины (см. грамоту № 3) ценна тем, что в ней указаны земельные владения Мишиничей-Онцифоровичей, сохранившиеся к моменту передачи этих земель в Колмов монастырь, «где», по выражению Орины, «живет отец мой и мати моя и род мой». Мишиничи-Онцифоровичи издавна благотворили Колмову монастырю, расположенному в окрестностях Неревского конца, где высился их каменный терем. В синодике Клопского монастыря, к которому в XVIII в. был приписал Колмов, помещены имена создателей последнего: «Варфоломея, Луки, Максима, Аньсифора, Георгия, Григория» ²¹. Это, за исключением Григория,– несомненные представители рода Мишиничей. Но, обращаясь к синодику, необходимо учитывать, что он переписывался довольно поздно и в нем обнаруживается перестановка. Имя Максима Онцифоровича поставлено прежде имени его отца Онцифора Лукинича, хотя тот умер в 1356 г., а Максим Онцифорович здравствовал и и в 1376 г., когда ездил с посольством в Москву. Упоминание имени Григория в одном ряду с именами Варфоломея, Луки, Максима, Онцифора, Георгия (Юрия) требует своего объяснения, тем более, что в берестяных грамотах, найденных на территории усадьбы Мишиничей-Онцифоровичей, оно встречается. Можно высказать предположение, что Григорий синодика – один из сыновей Онцифора, который проживал на усадьбе Мишиничей, расположенной по другую сторону Великой улицы, отдавал хозяйственные распоряжения некой Домне. В. Л. Янин на основании его хозяйственных распоряжений понижает его до ранга слуги ²². Но, если рассуждать таким образом, то и в самом Онцифоре, пекущемся о пшенке, трудно признать знатного господина.

Мы не знаем, как «устраивали» Колмов монастырь Варфоломей, Лука и Онцифор. Но о Юрии Онцифоровиче, которого Орина называет в духовной своим прадедом, известно, что он воздвиг в 1392 г. в Колмове монастыре Троицкую церковь ²³. Дед Орины Михаил Юрьевич поставил там в 1419 г. церковь в честь своего патрона св. Михаила ²⁴. А бабка Орины Настасья в 1423 г. вскоре после смерти мужа завершила в Колмове монастыре строительство церкви Рождества богородицы ²⁵.

Послухом при составлении духовной Орины был ее духовник «поп Сава святых чюдотворец Козьмы и Домьяна». Очевидно, здесь имеется в виду церковь Козьмы и Дамьяна на Козмодемьянской улице, на которой была расположена усадьба Мишиничей. С этой церковью они были связаны издавна. Сохранился пергаменный Пролог с припиской, сделанной в 1400 г. писцом Фомой, который связывал его написание с прадедом Орины Юрием Онцифоровичем, поставленном при перечислении бояр Козмодемьянской улицы на первое место: «В лето 6908, индикт (а) 9 лет (а), написаны быша книгы сия, глаголемый Пролог, ко святома чюдотворцома и безмездникома Козмы и Дамьяну на Кузмодемьяну улицю, при князи великом Васильи Дмитровиче, при архиепископе новгородьстем владыце Иване, а повелением рабов божиих боголюбивых бояр Юрья Онсифоровича, Дмитрия Микитинича, Василия Кузминича, Ивана Даниловича и всих бояр и всей улици Кузмодемьяне» ²⁶.

В. Л. Янин, знакомый с духовной Орины, лишь по краткому упоминанию о ней у Макария, вслед за ним датировал ее XVI веком ²⁷. Однако [280] датировать духовную Орины XVI веком нельзя, ибо земли, предназначенные Ориной для передачи в Колмов монастырь, записаны за ним уже в писцовой книге Обонежской пятины 1495–1496 гг., выпись из которой имеется в деле, откуда извлечены ободная Луки и духовная Орины (лл. 2–3). Не попали они и в число конфискованных Иваном III в Новгороде боярских земель. Если некоторые из владений Мишиничей-Онцифоровичей и указаны в писцовых книгах конца XV– начала XVI в. «за великим князем», то со знаменательной оговоркой – «бывали Колмова монастыря». Отсюда можно заключить, что Орина передала свои родовые вотчины еще до конфискаций, предпринятых Иваном III с середины 70-х годов XV в. ²⁸, и отнести духовную Орины к третьей четверти XV в.

А. В. Арциховский в своих комментариях к берестяным грамотам отмечал, что владения Мишиничей были велики и расположены в разных местах ²⁹. Однако представить их сколько-нибудь конкретно до сих пор не удавалось. Встречающиеся в берестяных грамотах наименования волостей и селений могли быть отнесены к различным концам Новгородской земли.

Духовная Орины дает возможность восстановить, по крайней мере, ядро владений Мишиничей. Первыми в ней указаны земли «на Лопи, на Сыроли, и на Каньели, и на Сосари лешие сельца». Мы их встречаем в писцовой книге Вотской пятины 1500 г. Здесь при описании погоста Егорьевского Лопьского названы: «Волость Нила, что бывала Колмова монастыря», «великого князя д. Сосари, что бывала Колмова монастыря». В числе других упомянуты «д. Конец, в Сироле», «д. Лехкола, в Сироле» и т. д. ³⁰ Эти вотчины Колмова монастыря, полученные от Орины, расположены близ Ладожского озера в районе Орешка. Они были отписаны у монастыря «на великого князя» во время конфискаций, произведенных Иваном III в Новгороде в 70–90-х годах XV в.

Следующими в духовной Орины названы волость на Паше и земля на Тайболе. Река Паша – приток Свири – берет начало в маленьком Пашозере. Это юг Обонежья. В выписи из писцовой книги Обонежской пятины 1495–1496 гг., помещенной в деле, указана и эта волость Мишиничей: «Да в Рождественском погосте на Паше волостка Троицкого Колмовского монастыря...» (л. 3). Далее в выписи дан Воронежский погост (л. 4). Здесь же по соседству с Рождественским погостом на Паше находилась и Тайбольская земля, название которой в конце XV в. уже не употреблялось.

Далее в духовной Орины при переписке в XVII в. был допущен пропуск. Такое заключение можно сделать, сравнив текст духовной с ее изложением (см. грамоту № 4), включенном в правую грамоту 1538–1539 гг., которая приведена в жалованной грамоте царя Михаила Федоровича от 17 ноября 1627 г. (л. 16). Пропущенными в духовной оказались слова «и поволховские сельца у Петра святаго на другой стороне Волхова, в Сийне и на Пидьбе, сельца и воды и пожни», которые должны следовать, очевидно, после слов «на Паше и на Тайбале землю и воды и ловища и пожни». Эти владения Мишиничей находились частью в Обонежской, частью в Вотской пятинах. В неоднократно упоминавшейся выписи из писцовых книг Обонежской пятины 1495–1496 гг. написано: «В Обонежской пятине в Петровском погосте на Волхове в вопчей деревне в Сити Еофимьева монастыря на Колмовского монастыря участке...» (л. 2). Земли же, переданные Ориной Колмову монастырю в Вотской пятине, были конфискованы Иваном III. В писцовой книге Вотской пятины 1500 г. при описании Петровского погоста на Волхове среди деревень, в прошлом монастырских, а теперь великокняжеских оброчных, отданных помещикам Дуровым, указаны «деревни, что были Троицкого Колмова монастыря»: «д. Глиница, [281] д. Проскурницыно, д. Хвостец, д. Каменка островок, д. Крутец на Пидбе, д. Хороброво в верховье речки Пидбы (курсив мой.– В. К.)» ³¹.

Отписывая от Колмова монастыря земли, Иван III делал монастырю и частичные возмещения. Так, в выписи из писцовых книг Обонежской пятины 1495–1496 гг. относительно деревень Колмова монастыря в Спасском Шугозерском погосте сказано: «а дал им те деревни князь великий – Зиновьевская Данилова деревня на Шугозерке... Тимофеевская Бородцкого деревня в Каргиничах» (л. 2). В Ильинском Венницком погосте той же пятины Иваном III были пожалованы монастырю деревни, принадлежавшие Федору Остафьевичу Глухову (л. 4).

Следующая группа земель, переданных Ориной Колмову монастырю, на Веряже и Любоеже относится к Шелонской пятине. Земли в Шелонской пятине были отобраны Иваном III у монастыря лишь частично. В писцовой книге Шелонской пятины 1499 г. в районе реки Веряжи перечислены «деревни, что были Колмова монастыря. Д. Масково.., д. Кренево вопче [с] своеземцом с Прокошем с Мяколовым за великим князем на монастырском участке и на Родионовском Норова...» ³² В Коретцком погосте Шелонской пятины значится «деревня на усть Любоежи на Веряже (курсив мой.– В. К.) ... и с Колмовским монастырем участок. А та деревня вопче с с Троецким монастырем с Клопцким, а монастырские дворы и обжи писаны у монастырских деревень» ³³.

Последнее из указанных в духовной Орины земельных владений Мишиничей расположено в Обонежской пятине на самой границе с Деревской. В выписи из писцовой книги Обонежской пятины 1495–1496 гг. сказано: «Да в Пречистенском Боженском погосте Колмовского монастыря деревня на Бронниче против перевоза...» (л. 2). В писцовой книге Обонежской пятины Нагорной половины 1582–1583 гг. читаем: «Погост Пречистенской Боженской на реке на Мсте, а церковь за рекою за Мстою в Деревской пятине» ³⁴.

Итак, земельные владения Мишиничей-Онцифоровичей, как они вырисовываются из духовной Орины, составленной в третьей четверти XV в., находились в трех новгородских пятинах – Вотской, Обонежской и Шелонской – в районах рек Лопи, Волхова, Паши и Веряжи. Земли эти Орина передавала в Колмов монастырь «на память роду моему и мне по владенью прадеда моего Юрья Анцыферовича и по деда моего владенью и отца моего и по моему владенью». Очевидно, одновременно Орина передала в монастырь и соответствующую документацию, из которой сохранились только ободная Луки Варфоломеевича и сама духовная. Остальные грамоты, по словам монастырских властей, «не[мецкие] [л]юди пограбили, а иные крепости в пожары згорели» (л. 1). Из ссылки Орины на владенье прадеда Юрья Онцифоровича можно лишь заключить, что означенные в духовной земли уже принадлежали ему. Но роду Мишиничей они могли достаться и раньше. Ведь ободная Луки на Тайболу, как показано, составлялась до 1342 г. В пользу высказанного соображения говорят и берестяные грамоты. От XIV в. до нас дошла берестяная грамота (№ 279) от старосты Михаила и «от всех пашазерчевъ» к сотским – Максиму Онцифоровичу и др. ³⁵ Село Пашозеро (на современных картах в восточной части Ленинградской области) существует и поныне на маленьком Пашозере, откуда вытекает река Паша. Но владения на реке Паше указаны и в духовной Орины. Здесь впервые показания публикуемых грамот уже не предположительно, а точно совпадают с показаниями берестяных грамот. Следовательно, и волостка на Паше и Тайбольская земля были [282] приобретены Мишиничами в XIV в. еще до того, как Юрий Онцифорович вступил во владение их родовыми вотчинами. Эти земли в Обонежье могли служить как бы плацдармом для броска Луки и Онцифора в Заволочье в 1342 г. Обнаружение же земельных владений Мишиничей в районе Орешка заставляет вспомнить «карельских данников Григория и Дмитра» (№ 286), отправившихся собирать дань после заключения договора со шведами зимой 1338/39 г. за три года до экспедиции Луки и Онцифора ³⁶.

Но исчерпывались ли земельные владения Мишиничей в XIV в. лишь перечисленными в духовной Орины? На этот вопрос надо ответить отрицательно. Берестяные грамоты, относящиеся к XIV в., называют целый ряд селений и местностей, локализовать которые еще предстоит. Так, имения Мишиничей находились в районе Торжка, куда Онцифор Лукинич направил берестяную грамоту (№ 358) с хозяйственными распоряжениями ³⁷. В ней приказчику рекомендовалось, в частности, стоять на гумне, «коли молотят»,– свидетельство заведенного здесь барского хозяйства.

Итак, владения Мишиничей в XIV в. были выдвинуты не только далеко на север и северо-запад, но и на юго-восток. Центральное положение занимали вотчины в Шелонской пятине к югу от Ильменя, по-видимому, значительно более массивные, чем перечисленные в духовной Орины. Рубеж XIV–XV вв., когда жил и действовал Юрий Онцифорович,– время наивысшего расцвета землевладения Мишиничей. Но тогда же прозвучал и первый тревожный сигнал. Сохранилась пергаменная грамота о продаже Юрием Онцифоровичем села Медны с деревнями в Новоторжском уезде ³⁸. На протяжении XV в. земельные владения Мишиничей сокращаются. Еще Андрей Михайлович и Никита Михайлович, из которых кто-то был отцом Орины, владели Избоищем, Горотней, Парфой на Ловоте, расположенных в Шелонской пятине (№ 307) ³⁹. В духовной Орины об этих землях нет ни слова.

В XIV в. Мишиничи выступают как бы провозвестниками новгородской экспансии. Они делают упор не столько на развитие хозяйства в своих вотчинах, сколько на сбор дани в покоренных областях и далекие грабительские походы на север. Эти бояре-конкистадоры связаны как с новгородскими ремесленниками и купцами (первые вооружают их отряды, вторые реализуют добычу), так и с новгородской голытьбой, собирающейся под их стяги. С приостановкой новгородской экспансии проходит пора Мишиничей. Экономическое и политическое значение рода к середине XV в. падает. Их уже не выбирают посадниками, их имена исчезают из летописей. На авансцену новгородской истории выдвигаются новые боярские роды, связывающие себя все более и более с землей.

Следующая группа новгородских грамот обнаружена в спорном деле 1679 г. властей Вяжицкого монастыря с помещиком Я. О. Глебовътм по поводу монастырской пустоши Липично ⁴⁰. Дело это возникло еще в 60-х годах XVII в. В ходе его монастырские власти предъявили грамоты XV в., удостоверяющие их права на спорную землю: купчую Малафея Максимова (л. 35) (см. грамоту № 5); раздельную Евдокии – дочери Малафея Максимова (лл. 35–36) (см. грамоту № 6) и данную ее сына Остафья Михайловича (л. 36) (см. грамоту № 7). Более или менее точно из них датируется лишь данная по упоминанию в ней игумена Вяжицкого [283] монастыря Варлаама (1465 –1478 гг.) ⁴¹. Соответственно раздельную можно отнести ко второй половине XV в. (до 1478 г.), а купчую – предположительно к середине XV в. Указанные в этих грамотах земли находились в Деревской пятине ⁴².

Упоминание о данной посадника Исака Андреевича Борецкого (около 1428 г.– 60-е годы XV в.) ⁴³ и о духовной новгородского архиепископа Ионы (1459–1469 гг.) ⁴⁴ сохранились в грамоте царя Федора Ивановича Отенскому монастырю от 9 июля 1592 г. (отрывок из нее публикуется ниже под № 8). Эта грамота оказалась включенной в дело второй половины XVII в. ⁴⁵ При пересказе другой грамоты царя Федора Ивановича 1594 г. тому же монастырю «Исак Марьин» назван «посадником» (л. 9). Интересно указание на гибель «всяких крепостей и духовных грамот», среди которых были и грамоты XV в., в Отенском монастыре во время опричного погрома 1570 г. Очевидно, такая же участь постигла тогда и архивы многих других новгородских монастырей.

Последняя из публикуемых грамот (№ 9), хотя и извлечена из столбцов по Новгороду, относится к числу псковских грамот периода независимости Пскова. Это раздельная Якима, княжего зятя, Ивана Пучка, старост Старо-Вознесенского монастыря Микулы и Матвея, Оксентия и Кузьмы Милечкиих и Карпа Мишатинича на землю в Залавьи. Список с раздельной обнаружен в спорном деле 1670 г. псковского помещика Н. П. Караулова со Старо-Вознесенским монастырем и др. ⁴⁶ В ходе судебного разбирательства игуменья Старо-Вознесенского монастыря Анисья предъявила пергаменную раздельную, с которой был снят список. Далее помечено, что «подлинная харатейная данная (так!– В. К.) отдана игуменьи Анисьи» (л. 25).

До сего времени было известно краткое изложение раздельной с ошибками в географическом наименовании (Залавда вместо Залавье), написаниях отдельных слов, опубликованное Л. М. Марасиновой по списку 1671 г. ⁴⁷В своей публикации Л. М. Марасинова дает слово «Перемузга» как географическое название, хотя в археографическом комментарии допускает и чтение «перемузга» ⁴⁸. Однако не случайно, что Л. М. Марасиновой не удалось сопоставить слово «Перемузга», понимаемое ею как географическое наименование, с показаниями других источников ⁴⁹. Я отдаю предпочтение чтению «перемузга» ⁵⁰, ибо в раздельной речь идет о «первой перемузге», «другой перемузге», следовательно, могла быть и третья, четвертая перемузга так же, как и первый, второй и т. д. «жеребьи». То же самое надо сказать и о слове «могчило» или «мочигло». Это, скорее всего, мочило для замачивания льна и конопли. По-видимому, мы здесь имеем дело с местными псковскими диалектизмами.

В. Л. Янин на основании упоминания в изложении раздельной «Якима, княжего зятя» мастерски датировал ее 1417–1434 гг. ⁵¹ Упоминание в публикуемом полном тексте раздельной среди послухов Иллариона Дойниковича, хорошо известного псковским летописям ⁵² (в кратком [284] изложении раздельной имена послухов отсутствуют), дает возможность не только подтвердить, но и несколько уточнить эту датировку. Последний раз Илларион Дойникович упоминается в летописи в 1417 г. Следовательно, и раздельная была составлена где-то около 1417 г. Указанные в раздельной земли расположены близ Изборска ⁵³.

В приложении публикуются новгородские грамоты первой поры после присоединения Новгорода к Москве, характеризующие земельную политику Ивана III в этом районе. Представляют они интерес и содержащимися в них данными о землевладении в период новгородской республики. Раздельная докладная игумена Вяжицкого монастыря Ефросина, игумена Понедельского монастыря Ефросина, Михаила Юрьева и Семена Давыдова на Брусенскую землю (см. грамоту № 1 в приложении) примыкает к группе грамот XV в. из архива Вяжицкого монастыря (см. грамоты 5–7) и помещена непосредственно перед ними (лл. 9, 35). Ее можно датировать временем около 1489–1501 гг. по упоминанию в ней великокняжеского наместника Юрия Захарьевича Кошкина ⁵⁴ и игумена Вяжицкого монастыря Ефросина ⁵⁵.

Правая грамота 1501–1505 гг. (или 1510 г.) находится в деле о борьбе крестьян Кондушской волости Обонежской пятины с Александрово-Свирским монастырем начала XVII в. ⁵⁶ В составе правой грамоты, дошедшей до нас в списке конца XVI в. (лл. 77–81) (см. грамоту № 2 в приложении) , находится список того же времени с купчей времени новгородской республики (лл. 78–79), составленной во второй половине XV в. Правая грамота 1501–1505 гг. (или 1510 г.) интересна также тем, что характеризует отношение московского правительства к земецкому землевладению в районе Новгорода. Датируется она на основании совместного наместничества в Новгороде в 1501–1505 гг. (другой раз в 1510 г.) кн. Данила Васильевича Щенятева и кн. Василия Васильевича Шуйского ⁵⁷.

Жалованная грамота великого князя Ивана III и его сына великого князя Василия Ивановича церкви Федора Стратилата в Новгороде от 20 февраля 1505 г. сохранилась в деле 1594–1595 гг. ⁵⁸ (лл. 16–17) (см. грамоту № 3 в приложении). Б. Д. Греков указал на список с этой же грамоты 1697 г. с несколько отличной датой (22 февраля 1505 г.) ⁵⁹. [285]

Грамоты публикуются на основании правил издания документов XVІ–XVІІ вв.

№ 1

Ок. 1333–1342 гг.– Ободная Луки Варфоломеевича на Тайбольскую землю, купленную у Мануйлы, Алексея, старосты Родиона «и у всей братии»

А с ободные грамоты пишет:

Се купи Лука у Малуйла ⁶⁰ и у Олексия и у старосты и ⁶⁰ у Родиона и у всей братии и Пиккуя и у Юрья и у Жадислава и у Андрея и у Сердилия и у Андрея Тайбольскую землю одерень себе и своим детем, куди ⁶⁰ староста со всею своею братиею ногою постоял, страдомую землю и пожни и тонища и ловища и хмельники и поля и заполки и страдомую землю и гонебный лес, мхи и болота и воды – тое Луки все одерень. А завод тое земли по старым межам по Звею реку на Великий камень, от Великого камени на Долгий мох, на островок, а от островка на Ольховой ручей, по Ольховому ручью на глажевник, от глажевника по ручью по Вяду реку прямо в Великий порог, по Вяниды реке вверх до Никифоровы межи, от Никифоровы межи чрез Соколей мох в Сар-озеро, из Сар-озера на Долгий остров в Долгий мох на Глубокий ручей по Симкинскую межу в Салмаксу реку, по Салмаксы реке вверх до бродища до Колголемского, от бродища по Григорьеву ниву, по Головской мох чрез Пажской мох прямо к черному лесу, возле черного лесу до Зыбучего мху по Гажье озерко, от озерка на Великий мох вкруг Пажской губе на Кобылью гору, от Кобыльей горы возле озера до Птицына ⁶¹ каменья прямо на озерка, от озерок на Перзуев ручей до Великого озера, подле Великого озера до Звеи реке. А в том ободе нету Луки сябра никого же. А на то послуси: Козьма Никифоров, Артемей Корнильев котельник, Есип Гаврилов, Тимофей серебряник, Волос, Юрьи Соболев, Фешко Федоров, Назарей Савин. А писал Василей, дьяк святого Дмитрея.

№ 2

Ок. 1333–1342 гг.– Краткое изложение ободной Луки Варфоломеевича, сделанное в XVI–XVII вв.

А в другом списку пишет с ободные:

А се купи Лука у Мануйла и у Алексея и у старосты у Родиона и у всей братии у Пикуя и у Юрья и у Жадислава и у Андрея и у Сердилия и у Андрея Тайбольскую землю одерень себе и своим детям. Да купи Лука стан за губою и мхи возле губы с трестьяные воды и в Бегрую. А тем мхам вниз до Кобылии горы возле губы тем мхам межа, а вверх до Лебединого озерка возле губы тем мхам межа. И на то послуси: Козьма Никифоров, Ортемей Корнильев котельник, Есип Гаврилов, Тимофей серебряник, Волос, Юрьи Соболев, Фешко Федоров, Назарей Савин. А подлиную духовную писал Василей, дьяк святаго Дмитрея.

№ 3

Вторая половина XV в.– Духовная Орины на земли, завещанные Колмову монастырю

Список с подлинной духовной слово в слово.

Во имя отца и сына и святаго духа се яз, раба божия Орина, списа сие рукописание при своем животе. А приказываю в дом святей Троицы и святей Богородицы на Колмово, где живет отец мой и мати моя и род мой. А даю землю на Лопи, на Сыроли, и на Каньели, и на Сосари лешие сельца, а тех сел землю и воду и ловища и пожни все без вывета. А другую землю волость даю на Паше и на Та(й)бале землю и воды и ловища и пожни тех сел (и) лесы и на Веряжи, и на островке, и на Любоеже, и на Броннице. А тех сел всех землю и воды и пожни и ловища и лишие земли без вывета даю в дом святей Троицы и святей Богородицы на память роду моему и мне по владенью прадеда моего Юрья Анцыфоровича и по деда моего владенью и отца моего и по моему владенью даю сю землю и в веки. А на то послух отец мой духовной поп Сава святых чюдотворец Козьмы и Домьяна. А хто се рукописание мое преступит, и яз сужуся с ним пред богом в день страшнаго суда божия.

№ 4

Вторая половина XV в.– Краткое изложение духовной Орины в правой грамоте 1538–1539 гг., включенной в жалованную грамоту царя Михаила Федоровича Колмову монастырю от 17 ноября 1627 г.

В прошлом во 132-м году по нашему указу положили они перед нами правую грамоту 47-го году за рукою и за печатью Семена Иванова сына Щелепина. А в той правой грамоте написано по духовной вдовы Орины, что она дала в дом пречистые Богородицы, что на Колмове, землю на Лопи, на Сыроле, и на Каньеле, и на Сосаре и лешие сельца и тех сел землю и воду, ловища и пожни все без вывета. Да она ж дала другую землю и воды и ловища и пожни на Паше и на Тайбале и поволховские сельца у Петра святаго и на другой стороне Волхова, в Сийне и на Пидьбе, сельца и воды и пожни тех сел и лесы и на Веряжи, и на островке, и на Любоежи, и на Бронниче.[287]

№ 5

XV в.– Купчая Малафея Максимова сына у Стефана, Якова и Максима, детей Александровых, на землю на Понедельи

Се купи Малафей Максимов сын у Стефана да у Якова да у Максима у Александровых детей землю на Понедельи на Микулинской стороны в Дмитриеве селе и в Руднякове и в Онисимкове и на Брусной. И в пожнях и в котчищах, и в перевесищах, и в старом лесу во всей той земли Малафею в шестой части участок трех братов. И даете Малафей на той земли 9 рублев собе и своим детем и в веки.

А у той записи послухов 3 чоловеки.

№ 6

XV в.– Раздельная Овдокии, Малафеевой дочери, своих детей Тимофея и Остафия на земли и дворы

Се розделиша Овдокея, Малафеева дочь, детей своих, Тимофея и Остафья, землю ⁶³ и воду, отчину свою. И достанется Тимофею Лукинское село Верхнее Липично, где Тимофеев двор. А куды соха и сокира ходила того села, туды володити сыну ее Тимофею. А что двор отца ее Малафеев на Нутной улицы в поле ⁶⁴, и тот достанется сыну ее, Тимофею, в отдел по жеребью. А Остафью, сыну ее, достанется Нижнее село Липично, большой двор Малафеев, и Понедельское село ⁶⁵ и Рудниковское село ⁶⁵ и Лющичкая земля до Колобова пути и Деревская Ракошинская земля, опричь Михайлове прикупле. А сей им дел крепок и в веки, и детям. А брату под братом хитрости не деять, а стояти им за ту землю без хитрости содного по крестному целованью. А что кому бог сведет, ино брату мимо брату земли не отпущать, а на то люди добрые с обе половины требуя.

№ 7

1465–1478 гг.– Духовная Остафия Михайловича на земли, завещанные Вяжицкому монастырю

Милости божия и пречистей его богоматери и святаго Николы чюдотворца. Се дас(ть) Остафей Михайловичь в дом святаго Николы на Вежища игумену Варламу и всем старцом Вежицкого монастыря отца своего прикуплю Михайлову в Деревах, в Ракошинах. А что на По[не]делье большей двор деда моего Малафея и Рудняковское село и в Ракошинах, в Деревах, дедина евво ⁶⁶, то ⁶⁷ брату ево Тимофею до его живота. А по животе брата его Тимофея, ино в дом святаго Николы на Вежища. А на По[не]дельной большей двор деда ево Малафея и Рудняковское село и в Ракошинах, в Деревах, дедина ево, что досталось от брата ево от Тимофея по дельной матери ево Овдокеи грамоты. А осподину ево, игумену Варламу, или иной хто будет игумен в монастыре святаго Николы на Вежищах, и всем старцам вежицким держати поминка у святаго Андрея на Ситецки по ево деде и по батьке и по матке и по нем. А та земля брату ево Тимофею чиста. А как бог отведет брата ево Тимофея, ино тая земля по грамотам па Малафеевым в дом святаго Николы ⁶⁸ на Вежища чиста и в веки.

№ 8

XV в.– Упоминания о данной посадника Исака Андреевича Борецкого и духовной новгородского архиепископа Ионы в грамоте царя Федора Ивановича Отенскому монастырю от 9 июля 1592 г.

В 100-м году бил челом Отня монастыря игумен Корнилей з братьею: в Шелонской пятине в Сутоцком погосте монастырьская Отни пустыни у старой владычни мельницы пожня Турцова, а дал де им тое пожню в дом Исак Марьин. А на той де у них пожне поставлена для сенокосу деревенька Новинка межь писцов и дозорщиков, и в духовной де грамоте архиепископа Ионы чюдотворца та деревня Новинка написана была за Отенским монастырем. И в 78-м году, как отец государев, блаженное памяти великой государь царь и великий князь Иван Васильевич всеа Русии был в Великом Новгороде, и тогды де у них в монастыре всякие крепости и духовные грамоты утерялись.

№ 9

Ок. 1417 г.– Раздельная милечских сябров Якима, княжего зятя, Ивана Пучка, старост Старо-Вознесвнского монастыря Микулы и Матфея с Оксентием и Кузьмой Милечкими и Карпом Мишатиничем на землю в Залавьи

Список с харатейной даной слово в слово.

Се розделишь сябри Милечкии Яким, княжей зять, и Еване Пучкя и старосте святаго Вознесенья старого Микула и Матьфей и сябри их Оксентей и Кузьма Милечкеи и Карпи Мишатинич и Хопылевая земля в Залавьи заходьскую. И [288] досташася Кузьме Милечкому и Карпу и Хопылевой ⁶⁹, первей жеребей, от Тешевич по первую перемузгу по кроеве; а другий жеребей, середней, досташася Якиму, княжому зятю, и Евану Пучку по ту ж перемузгу по кроеве, а я другой стороне от Вознесенской земли и от Оксентееве по другую перемузгу по кроеве же; а святому Вознесенью и Оксентею досташася ⁷⁰ третей жеребей от Милец по мост, а из моста в мочигло, а от мочигла кроими до последняго мыса и до ⁷⁰ оромине до ⁷⁰ Милечкого мха. А всем тем трем жеребьям межа от Тешевич по старии кроеве по Тешевичкии, от Тешевичких кроев в старии кроеве в Микулине, из старых кроев из Микулиных в роскладную межу в Микулину, из Микулине межи мостом ⁷¹ да в мочигло, а от мочигла кроими до последняго мыса да орамине да по Милечкый мох, по оромину, от Милечкого мха до Винковых кроев, до ⁷²Тешевичкых; а путь коленней ко осадним жеребьем от конец моста стариком, а над ложишю к первому жеребью от Тешевич к Кузьмину и к сябром его пожню у Выгалова моста и другую пожню от Козяева двора на селищи по кроеве, а над другий жеребей над Якимом и над Еванов на ложишю пожню за озером и другую пожню на селищи Туровскую по кроеве по рокытье; а к третьему жеребьеви к Вознесенскому и ко Оксентееву на ложишю пожню на броде. А то им роздел водерень. А на то послуси Ларион Дойникович да Яким Кусавскей да Филип Лахнович. А чо Карпове земли оприще и в Залавской в Вознесенском жеребью две полосе, а третья в Якимове жеребьи и в Еванове, а то ходить Карпу, а сябром в том ненадобе.

А у подлинной харатейной даной печать свинцовая вислая, а на ней вылита подпись.

ПРИЛОЖЕНИЕ

№ 1

Ок. 1489–1501 гг.– Раздельная докладная игумена Вяжицкого монастыря Ефросина, игумена Понедельского монастыря Ефросина, Михаила Юрьева и Семена Давыдова на Брусенскую землю

Доложа великих князей наместника новгородцкого Юрья Захарьича. Се разделища игумен Ефросим святаго Николы Вежицкого монастыря и все старцы вежицкие с ыгуменом Ефросином святаго Николы Понедельского монастыря и со всеми старцы понедельскими и с Михаилом с Юрьевым и с Семеном з Давыдовым землю Брусенскую дворную и полевую и лешую и пожни и борти и заполоки, ино в дву полях во всем достанется в дом святому Николы на Вяжища пятая часть, а в третьем поле той земли Брусенской у понедильских старцов семена с их половины достанется в дом святаго Николы на Вяжища пятая часть. А черной им лес Брусенской земли, где ни будет, то им вопчи. А кто почнет наступаться на ту землю Брусенскую, ино им стояти содного. А сесь им дел крепок и во веки. А на то люди добрые с обе половины: Ондрей Костянтинов сын, Семен Михайлов, Прокофей Костянтинов, Стефан Михеев.

№ 2

1501–1505 (или 1510) гг.– Правая грамота, данная новгородскими наместниками кн. Даниилом Васильевичем Щенятевым и кн. Василием Васильевичем Шуйским своеземцам Антону и «его братьи» Гриде, Климу, Игнату и Мине, на землю между реками Мандрегой и Сарой, бывшую в споре с Ширяем Заволишиным

Список з грамоты, которую положил перед дияком перед Семейкой Емельяновым Александрова монастыря Свирского игумен Деонисей з братьею. А в грамоте пишет:

Сий суд судили Василей Ермолин сын ⁷³ Харламова да Иван Брюхов сын Резанова, став на спорной земли промеж Мандреги реки и Сары, Ширяй Завалишин да Онтон, да Гридя, да Климко Васильевы дети, своеземцы, да Игнатко да Мина Михайловы дети, своеземцы ж. Так рек Ширяй Завалишин: жалоба мне, господине, на Онтона, на Гридю, на Клима, на Игната, на Миню, пашют у меня, господине, землю сильно, да пожни косят промеж Мандреги и Сары и на Великом острове пожню косят Кондушьскую Настасьинской волости, а ставитца на тех пожнях с[о]рок воз сена, запустили, господине, у меня три деревни Кондуские тое деле земли и пожен, а доспелось, господине, убытка в тех деревнях, денежного доходу на дватцать рублев новгородцкую, а тому, господине, три годы на четвертой. И судьи спросили Онтона и его братьи: отвечайте своему исцу? И Онтон з братьею тако ркли: нам, господине, в той земли половина и в пожнях промеж Мандреги реки и Сары, а на Великом, господине, острове пожня вся наша, а Ширяю в ней участка нет. И судьи спросили Ширяя: почему ты называешь ту землю и пожни, и на Великом острове пожню своею? И [289] Ширяй так рек: то, господине, Кондуская земля и пожни промеж Мандреги реки и Сары и на Великом острове пожня Настасьинские волости, пожаловал меня государь, князь великий, со всем по старине, как были Кондуши за Настасьею. А се во ⁷⁴, господине, у меня грамота жаловальная да шлюсь, господине, на книги, что яз пожалован Кондушами со всем по старине, что к ней ни потягло. И судьи спросили Ширяя: ость ли у тобя знахори старожильцы, что то земля твоя и пожни? И Ширяй так рек: есть у меня на то знахори и старожильцы, люди добрые Костя Ларев, да Гритька Овсеев, да Иванко Фларев, да Левошка Парфеев, тем то, господине, ведомо, что то земля и пожни и на Великом острове пожня моя Кондуская Настасьиньские волости. И судьи спросили Ширяевых старожильцов Кости Ларева и его товарышев: скажите, брате, в божью правду, чья то земля, гди мы стоим? И Костя [и] его товарыщи тако ркли: скажем, господине, по крестному целованью, что то земля Настасьинская Ивановы жоны Григорьева Кондушская; а я, господине, Костя и мои товарыщи ту землю нашем да и пожни косим промеж Ма[н]дреги реки и Сары и на Великом острове. А яз, господине, Костя, да Гришка, помним по штидесят лет, Иванко яз, господине, помшо пятьдесят лет, и Левко яз, господине, помню тритцать лет. А наехали, господине, деды наши и отцы наши, да и мы, ту землю до сех мест пашем. А учястника, господине, в той земле и в пожнях и до сех мест не было. А при Щиряи, господине, семьнатцать лет землю пашем и пожни косим промеж Мандрегн реки и Сары и на Великом острове пожню косим, а участника ж мы в той земли не видали ⁷⁵ и в пожнях и до сех мест. И судьи спросили Онтона и его братьи: почему называете вы в той земли себе половину и в пожнях, гди мы стоим, промеж Мандреги реки и Сары и на Великом острове пожню зовете своею? И Онтон з братьею тако рек: нам, господине, в той земли половина и в пожнях промеж Мандреги реки и Сары, а гди вы стоите ⁷⁶, то господине ⁷⁶, перестрада наша, а на Великом острове пожня вся наша, а участка в ней Ширяю нет. А во се, господине, грамота купчая на ту землю деда нашего Михайла и отца нашего Василья. И судьи возрили в грамоту, и в грамоте пишет:

Се купили Михайло Васильев сын и сын его Василей у Савелья у Богданова землю в Пиркиничях в Чимкинском селцы, четвертую часть, и в Колупове, четвертую часть, и в Лахти в Сидорове селе, четьвертью часть, и у святого Ильи полосной земли, четверть, и на ручью в Лукине сиденьи, осмая часть. А тех сел полевая земля и лешая, и пожни и полишой лес, и ловища, и в большом колу в Пиркиничях тритцать сажень участка, а в приколках в Лахтинских, что ловил Сидор Глухгов, ино во всем том, четверть, и на ручью по Лукиным ловищам и в колах и в озерах, осмая часть, а на Осиновом острове, четверть ужища, а на Каноме реки страдомая земля и пожни, на Клемцове наволоке страдомая земля и пожни, а на Яндебы реки по обе стороны страдомая земля и пожни и полешой лес, у Яндебского порога приколки, ино во всем том четверть, а по Мандреги реки страдомая земля и пожни, и по Саре рекп страдомая земля и на Тениньской наволоки пожни и на Негимжьмы реки по обе стороны страдомая земля и лешая, а в тое села и страдомая земля и пожни, осмая часть, а в Шамельничах, в Лявкоринской земли, осмая часть, а на Пачине селищи, осмая часть. А с тех сел ходила секира, соха и коса, и ловища, и тонища, и лучевая вода поездная и во всей Богданове части половина без вывета. Дал Михайло Васильев сын и сын его Василей Савелью Богданову на тех землях пол-третьятцать рублев да конь в два рубли. Купил ⁷⁷ себе и своим детем в веки. А куды владел Богдан и сын его Савелий [и] туды владети Михаилу и сыну его Василью и его детем в веки. А на то послуси: Максим Ларивонов, Павел Тимофеев, Иван Федоров. Игнатей Васильев, Иван Онтонов.

И ищея ⁷⁸ Ширяй так рек: то, господине, судьи, у них грамота лживая, а шлюсь, господине, на великого князя книги. И судьи спросили Ширяя: почему ты сказываешь Онтонову грамоту и его братьи лживой? И Ширяй так рек: владеет, господине, по той грамоте в Чимкиничах, а инде, господине, не владеет: да ти, господине, земли у них в книгах не написаны, да и пожни, что у него в грамоте написано. И судьи спросили Онтона и его братьи: есть ли у вас на то знахори и старожильцы, что вам в той земли и в пожнях половина промеж Мандреги реки и Сары, и на которой стоим, и на Великом острове пожня ваша? И Онтон з братьею так ркли: е, господине, у нас на то знахори и старожильцы люди добрые Гаврило Иванов да Павел Остафьев да Гриша Павлов. И судьи спросили Онтоновых старожильцов и его братьи Гаврила Иванова и его товарыщов: скажите [в] божью правду, чья то земля, где мы стоим? И Гаврило и его товарыщи так ркли: скажем, господине, по крестному целованью, что и той земли и в пожнях промеж Мандреги реки и Сары, гди вы стоите, Онтону и его братьи половина, а на Великом острове пожня вся Онтонова и его братьи, та земля и пожни деда их Михайла и отца их Василья да их до сих мест. А купил ту землю дед их Михайло и отец их Василей у Савелья у Богданова у [290] Кавского. Палка помнит девяносто лет, Гаврилко и Грихко помним по осьмидесят лет, и Гриша помнит сорок лет, кое то земля и пожни из старины деда их да и отца их и до сех мест. И судьи спросили Гаврилка и его товарыщов: знает ли межю отвести Онтонову от Ширяева земли? И Гаврилко и его товарыщи тако ркли: меж, господине, не знаем, то земля у них вопчая, а межа в ней не бывала и[с] старины, а на том, господине, и крест животворящей целуем, что то земля вопчая.

И о сем судьи рклись доложити наместников навгородцких князя Данила Васильевича и князя Василья Васильевичи.

Перед наместники навгородцкими, перед князем Данилом Васильевичем, перед князем Васильем Васильевичем, став, судьи Василей Ермолин сын Харламова да Иван Брюхов сын Резанова список суда своего положили и обоих исцов, ищею Ширяя Завалишина и ответчика Онтона Васильева сына и в братьи его место в Гридино д[а] в Климово Васильевых детей и в товарыщов его место в Ыгнатово да в Минино Михайловых детей, поставили. И князь Данило Васильевич и князь Василей Васильевич ⁷⁹, выслушав судной список, спросили обоих исцов, ищею Ширяя и ответчика Онтона и в братьи его место ⁸⁰ в Гридино да в Климово и в товарыщев его место в Ыгнатово да в Минино: был ли вам таков суд, как в сем списке написано? И обои исцы сказали, что нам таков суд был, как в сем списке написано. И по тому князь Данило Васильевич и князь Василей Васильевич велели судьям Василью Харламову да Ивану Резанову обоим исцом, ищеи Ширяю Завалишину и ответчику Онтону и в братьи его место в Гридино да в Климово и в товарыщов его место в Ыгнатово да в Минино присудити жеребей, чей ся жеребей вымет,– того старожильцам крест целовав и землю отвести. И судьи, став на земли, Василей Ермолин сын Харламова да Иван Резанов сын Брюхова, обоих исцов, ищею Ширяя Завалишина и ответчика Онтона и его братью Гридю и Клима Васильевых детей, да Игната да Миню Михайловых детей, своеземцов, поставили, и обоих исцов старожильцы стали ж. И судьи жеребей кинули и вынялсе жеребей Онтоновым старожильцам и крест целовати, и Онтоновы старожильцы Гаврило Иванов да Павел Остафьев, да Гриша Есинов, да Гриша Павлов и крест поцеловали и межю отвели. И судьи Василей Харламов да Иван Резанов по княжь Данилову слову Васильевича и по княжь Васильеву слову Васильевичя ищею Ширяя Завалишина обвинили, а Онтона и его братью Гридю и Клима и Игната и Миню оправили, потому что их жеребей вынялсе старожильцов. И став на землю, крест поцеловали и межю отвели по рецы по Саре вверх да [в] Алгев мох, да в Перетной мох, да в Острячей мох, да в Крестной мох, да в Водливой мох, да в Ольховое озеро ⁸¹...

№ 3

1505 г. февраля 20.– Жалованная грамота вел. кн. Ивана Васильевича и его сына вел. кн. Василия Ивановича священникам церкви Федора Стратилата в Новгороде на бывшие владычные земли в Сытинском погосте Деревской пятины взамен отобранных у них земель во Влажинском погосте той же пятины

И Федоровские попы принесли з государевы з жаловалные грамоты список. И в списку пишет:

Лета 7013-го февраля в 20 день пожаловал князь великий Иван Васильевич всеа Русии и сын его князь великий Василей Иванович всеа Русии в своей отчине в Великом Новегороде священником Феодора святого, что Федор святый на Федорове улицы, что были за ними деревни Феодора святого в Деревской пятине во Влажинском погосте, а бывали Васильевские Пянтелеева Деревяжскина. И великие князи у нех те деревни взяли, а пожаловали теми деревнями конюшего своего Великого Новагорода Ивана Ондреевича Колычева, а священников Федора святого в тех место деревень дали им великие князи в Деревской же пятине в Сытинском погосте в волости в Сытине, что была владычня, д. Глотова Веретея, д. Климова, д. Середняя Веретен, д. Веретея ж, д. Заолежье, д. Крайная Веретея, д. Сельцо Замленье, д. Выглядово, д. Боровичи, д. Поддубье, д. Горка, д. Симоново, д. Языково, д. Власово, д. Борисово, д. Павлово, д. Болажево, д. Словытино, д. Лубяницы, д. Коробово, д. Бесково, д. Шипово, д. Китово, д. Спорница, да Козицыно, д. Бораново, д. Ручей, д. Костелево. И всех деревень 28, а дворов в них 63, а людей в них 73 человеки, а обеж 60. А доходу с них деньгами пол-четверта рубли навгородцкая и две гривны и полторы деньги, а [и]з хлеба пятина. И священником с тех обеж тот доход весь имати соби, оприч великих князей обежные дани. А что из тех обеж священницы возьмут соби на пашню обеж, и им с тех обеж на крестьянех своих доходов не имати. А что на крестьяне[х] прибавят своих доходов и оне в том вольны, только бы было не пусто, чтобы великих князей дань и посошная служба не залегла. А доспиют пусто, и священником платити великих князей дань и посошная служба самим, а от великих князей в том быти им в опале. А подписал дияк Данило Кипреянов.

Комментарии

1. В. И. Корецкий. Новый список грамоты великого князя Изяслава Мстиславича Новгородскому Пантелеймонову монастырю,– «Исторический архив», 1955, № 5; он же. Новгородские грамоты XV века из архива Палеостровского монастыря.– «Археографический ежегодник за 1957 год». М., 1958.

2. ЦГАДА, ф. Поместного приказа, г. Новгород, стб. 43651, ч. II, д. 18.

3. На этом дело обрывается.

4. Подлинность вкладной посадника Словенского конца Ивана Фомина 1181–1182 гг. Муромскому монастырю заподозрена С. Н. Валком: С. Н. Валк. Начальная история древнерусского акта.– «Вспомогательные исторические дисциплины». Сборник. М.–Л., 1937, стр. 301–303.

5. А. В. Арциховский. Новгородские грамоты на бересте. Из раскопок 1958–1961 гг. М., 1963, стр. 90, 52.

6. «Грамоты Великого Новгорода и Пскова» (далее – ГВН и П) под ред. С. Н. Валка. М.– Л., 1949, стр. 279–280.

7. Л. В. Данилова. Очерки по истории землевладения и хозяйства в Новгородской земле XIV–XV вв. М., 1955, стр. 263.

8. «Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов» под ред. А. Н. Насонова. М.– Л., 1950 (далее – НПЛ), стр. 345.

9. А. Л. Шурыгина отметила на р. Кокшенге, недалеко от Шенкурска, до наших дней сохранившееся поселение «Анциферовское», как возможный след похода Онцифора (А. Л. Шурыгина. Новгородская боярская колонизация.– «Ученые записки Ленинградского гос. пед. ин-та им. А. И. Герцена», т. 78. Кафедра истории СССР. Л., 1948, стр. 42).

10. НПЛ, стр. 384.

11. ГВН и П, стр. 71.

12. А. В. Арциховский. Новгородские грамоты на бересте. Из раскопок 1952 г. М., 1954, стр. 35.

13. НПЛ, стр. 356.

14. Б. А. Рыбаков. Ремесло Древней Руси. М.– Л., 1948, стр. 767–774.

15. В. Л. Янин. Новгородские посадники. М., 1962, стр. 334–336.

16. А. А. Строков. Раскопки Холопьей улицы древнего Новгорода.– «Новгородский исторический сборник», вып. 1. Л., 1936, стр. 44.

17. НПЛ, стр. 342.

18. ЦГАДА, ф. 1154. Петербургская губерния, Экономические примечания Новоладожского уезда, лл. 286. об.– 288 об.; ф. 1155. Генеральный план Новоладожского уезда, ч. 8.

19. ЦГАДА, ф. 1154. Петербургская губерния. Экономические примечания Новоладожского уезда, л. 285.

20. ЦГАДА, ф. 1155. Генеральный план Новоладожского уезда, ч. 7.

21. Макарий. Археологическое описание церковных древностей в Новгороде и его окрестностях, ч. I. М., 1860, стр. 588, прим. 398.

22. В. Л. Янин. Я послал тебе бересту. М., 1965, стр. 143–146.

23. НПЛ, стр. 385.

24. Там же, стр. 412.

25. В. Л. Янин. Я послал тебе бересту, стр. 101.

26. ГИМ, Синод., № 240, л. 186 об.

27. В. Л. Янин. Новгородские посадники, стр. 235, прим. 5.

28. В. Н. Бернадский. Новгород и Новгородская земля в XV веке. М.– Л, 1961. стр. 315 и др.

29. А. В. Арциховский и В. И. Борковский. Новгородские грамоты на бересте. Из раскопок 1955 г. М., 1958, стр. 53.

30. «Временник МОИДР», кн. 11. М., 1851, стр. 257, 268, 271.

31. Новгородские писцовые книги (далее – НПК), т. III. СПб., 1868, стб. 478–479.

32. НПК, т. V. СПб., 1895, стб. 299.

33. Там же, стб. 292.

34. «Временник ОИДР», кн. 6. М., 1850, стр. 118.

35. А. В. Арциховский и В. И. Борковский. Новгородские грамоты на бересте. Из раскопок 1956–1957 гг. М., 1963.

36. А. В. Арциховский и В. И. Борковский. Новгородские грамоты на бересте из раскопок 1956–1957 гг. М., 1963.

37. А. В. Арциховский. Новгородские грамоты на бересте. Из раскопок 1958–1961 гг., стр. 52.

38. «Акты социально-экономической истории Северо-Восточной Руси конца XV – начала XVI вв.», т. 1. М., 1952, стр. 26–27.

39. А. В. Арциховский и В. И. Борковский. Новгородские грамоты на бересте. Из раскопок 1956–1957 гг.

40. ЦГАДА, ф. Поместного приказа, г. Новгород, стб. 43494, ч. II, д. 11/2.

41. ГВНиП, стр. 302–306.

42. НПК, т. II, стб. 469.

43. В. Л. Янин. Новгородские посадники, стр. 380.

44. ГВНиП, стр. 127, 157, 174.

45. ЦГАДА, ф. Поместного приказа, г. Новгород, стб. 43481, ч. II. д. 20, лл. 4–5.

46. Там же, стб. 43160, ч. II, д. 20, лл. 26–27.

47. Л. М. Марасинова. Новые псковские грамоты XIV–XV веков. М., 1966, стр. 55.

48. Там же, стр. 56.

49. Там же, стр. 109.

50. У Срезневского: «музгъ» – «тина» (И. И. Срезневский. Материалы для словаря древнерусского языка, т. II. СПб., 1895, стр. 193).

51. В. Л. Янин. Сфрагистический комментарий к псковским частным актам.– В кн. Л. М. Марасинова. Новые псковские грамоты XIV–XV веков, стр. 176–177.

52. «Псковские летописи» под ред. А. Н. Насонова, вып. 1, стр. 28; вып. 2, стр. 32, 35, 37, 112, 120.

53. Л. М. Марасинова. Указ. соч., стр. 107–109.

54. «Архив исторических сведений, относящихся до России». М., 1855, кн. 2, ч. 1. отд. 2, стр. 34.

55. П. Строев. Списки иерархов и настоятелей монастырей Российской церкви. СПб., 1877, стб. 65.

56. ЦГАДА, ф. Поместного приказа, г. Новгород, стб. 42765, д. 2, лл. 1–89. Дело это частично использовано нами в статье «Борьба крестьян с монастырями в России XVI – начале XVII вв.» – «Вопросы истории религии и атеизма», вып. 6. М., 1958, стр. 179–180. Купчая XV в. опубликована нами в «Советских архивах», № 1 за 1967 г., стр. 110. Всю правую грамоту в составе дела опубликовал Г. Н. Анпилогов в сб. «Новые документы о России конца XVI – начала XVII в.» (М., 1967, стр. 485–490). К сожалению, в издании имеются ошибки. Так, «доспело» вм. «доспелось», «со всеми» вм. «со всем», «Иванка» вм. «Иванко», «жены» вм. «жоны», «Мадреги» вм. «Ма[н]дреги», «участника» вм. «учястника», «Большом колу» вм. «большом колу», «Приколках» вм. «приколках», «Сидор Глухов» вм. «Сидор Глухгов», «ввеки» вм. «в веки», «знахори старожильцы» вм. «знахори и старожильцы», «истарины» вм.и[с] старины», «Васильевича» вм. «Васильевичя», «и братьи его место» вм. «и в братьи его место», «Гриша Еспов» вм. «Гриша Есипов», «кресть» вм. «крест» и др. Некоторые места остались издателем непрочитанными или прочитаны неверно. Так, «Илевко» вм. «и Левко», «и по Лишойле» вм. «и полешой лес», «и по лешой лес» вм. «и полешой лес», «полевая земля и леша» вм. «полевая земля и лешая», «нас таков суд был» вм. «нам таков суд был», «[да в ...пивой] мох» вм. «да в Водливой мох».

57. П. Н. Милюков. Древнейшая разрядная книга, стр. 30–32; «Памятники дипломатических сношений», т. I. СПб., 1851, стб. 123–125; А. А. Зимин. Список наместников Русского государства первой половины XVI в.– «Археографический ежегодник за 1960 г.» М., 1962, стр. 33–34.

58. ЦГАДА, ф. Поместного приказа, г. Новгород, стб. 42757, ч. IV, д. 40.

59. Б. Д. Греков. Описание актовых книг, хранящихся в архиве имп. Археографической комиссии. Пг., 1916, стр. 133.

60. Так в рукописи.

61. В рукописи пцына.

63. Слово написано над строкой.

64. Слово вписано в текст на левой свободной стороне столбца.

65-65. Написано над строкой.

66. Вторая буква в написана по какой-то другой букве.

67. В рукописи по.

68. Слово написано над строкой.

69. Буква п исправлена из в.

70. Буква д исправлена из в.

71. Второе о исправлено.

72. В тексте ошибочно во.

73. Слово пропущено.

74. В рукописи всево.

75. В слове видали и написано вместо счищенного е.

76-76. Написано над строкой.

77. Выносное л написано позднее.

78. Слово написано над строкой.

79. Слово написано над строкой.

80. В рукописи весто.

81. На этом правая грамота обрывается.

Текст воспроизведен по изданию: Вновь открытые новгородские и псковские грамоты XIV—XV вв. // Археографический ежегодник за 1967 год. М. 1969