ВКЛАДНАЯ ГРАМОТА ВАРЛААМА ХУТЫНСКОГО

Вкладная грамота Варлаама (часто называемая просто Варлаамовой грамотой) хранится ныне (под шифром КП 2194) в Новгородском объединенном музее-заповеднике, куда она в свое время поступила из ризницы Спасского Хутынского монастыря. Она неоднократно публиковалась. Ниже особо учтены следующие публикации, имеющие опорный характер (номера этих публикаций даны п соответствии с библиографическим списком в конце статьи):

С. — публикация И. И. Срезневского (№ 6 и 9);

С. пр. — прорись, приведенная И. И. Срезневским (№ 5, 7, 10);

М. — публикация Н. А. Маркса с фотовоспроизведением (№ 12);

Д. — публикация Н. Н. Дурново, сделанная на основании прориси И. И. Срезневского и фотографии Н. А. Маркса (№ 13);

ОБ. — публикация С. П. Обнорского и С. Г. Бархударова, сделанная, по-видимому, на основании тех же двух источников; прямых указаний на то, что публикаторы обращались также к подлиннику, в публикации нет (№ 16, 19).

Все публикаторы отмечают плохую сохранность ряда мест в грамоте. Конъектуры, предлагавшиеся разными исследователями, во многих случаях расходятся, а одно место — название реки в строках 6-7 — не было прочитано ни одним из них.

В настоящей статье дается новая публикация грамоты, основанная на изучении подлинника и на фотографиях, которые были выполнены в разных режимах Д. П. Эрастовым в ленинградской Лаборатории консервации и реставрации документов АН СССР. Наиболее полезной для нашей работы оказалась фотография, снятая в лучах собственной видимой люминисценции при возбуждении излучением 365 НМ ртутного спектра.

В квадратные скобки мы помещаем буквы, которые ныне частично стерлись и восстанавливаются на основании сохранившихся элементов неоднозначно.

Фотографию грамоты и воспроизведение ее текста см. на с. 8.

На левом поле грамоты (в верхней части) изображен восьмиконечный крест ¹. Над крестом надпись: ic хсъ. Слева от креста расположена другая надпись, ныне почти совсем изгладившаяся. Она состояла, по-видимому, из пяти строк (очень коротких); третья из этих строк попала на сгиб пергамена, поэтому о былом ее существовании можно догадываться, лишь исходя из расстояния между второй и четвертой строками. Буквы примерно вдвое мельче, чем в основном тексте грамоты; не исключено, однако, что почерк тот же. Первая строка предположительно читается: а с[ь] кр^т[ъ] (И. И. Срезневский читал: а се кръ). Конец четвертой строки и пятая строка: [сво]|[е]ю роукою. Остальную часть надписи прочесть не удается.

1. се въдлле варламе стмоу спсоу - землю и огородъ и ловиша рыбная и гоголиная

2. и пожии -а- рьль противу села за волховомъ -в- на волхевьци коле -г- корь -д-

3. лоза -е- волмина -ё- на острове и съ нивами - вхоу же тоу землю хоутим

4. скоую въдале стмоу спсоу - и съ уеладию и съ скотиною а се бр[а]т -

5. -а- отрокъ съ жеиою -в- вълосъ -г- девъка феврония съ двема сым[ъ]м -

6. -д- недауъ - а конь - шестеро - и корова - а се - другое село на слоудици за ро

7. биею въдале стмоу спсоу - и божница въ немь - стго георгиа - и ниви и по

8. жми и ловишаи еже въ немь - се же все далъ варламъ михалевъ снъ - стмоу

9. спсоу - aщe кто диавол[ъ]мъ п[о]-[ъ]уенъ и злыми улвкы, заваж[емъ] - [зa]хо

10. уеть waти w нивъ ли w пожьнь ли или w ловишь – а боуди емоу против[ън] -

11. стыи спсъ - и въ съ векъ и въ боудоущии.

Отметим все расхождения между нашим прочтением грамоты (точнее, ее основного текста) и предшествующими ее публикациями ². Начнем с наиболее существенного, а именно с расхождений в чтении букв и целых слов.

Строка 1:

землю — М. з дано курсивом (согласно пояснению Н. А. Маркса, курсив означает, что «буквы стерты или почти стерты»);

огород — М. первое о дано курсивом;

гоголина [А] — последняя буква едва видна, но сохранившиеся ее элементы исключают прочтение ее как ѣ; С., ОБ. гоголинѣ, М. гоголинаА (аа дано курсивом), Д. гоголина ѣ, но «последняя буква на снимке Н. Маркса не вышла».

Строка 2:

волховом — Д. «на конце буква неясна; так читает И. И. Срезневский».

Строка 3:

лоза — конечное а на фотографии видно вполне отчетливо; С. лозы (но С. пр. [8] скорее лозь), М. лозы (зы дано курсивом), Д. лозъ, но «последняя буква на снимке Н. Маркса неясна; может быть — ы», ОБ. лозы,

островѣ — М. второе о дано курсивом;

хоутинь — М. нь дано курсивом, Д. «буква ь на обоих снимках ³ (И. И. Срезневского и Н. Маркса) не вышла», ОБ. хоутин(ь).

Строка 4:

скоую — М. коу дано курсивом;

бр[а]т -- — после т могло быть и не

две, а три буквы: С. брат (ии? далъ?) (С. пр. только брат), М. братии (ни дано курсивом), Д. брат (...), ОБ. бра (...).

Строка 5:

вълос — С. вълос(ъ?) (С. пр. только вълос), Д., ОБ. Вълос(.);

сын [ъ]м — после н стоит, по-видимому, ъ (явно не о), далее следует вполне надежное м, последняя буква не читается; С. сыновьц(и?) (но С. пр. только сынов, после в лишь еле видные штрихи), М. сынома (ома дано курсивом), Д. сынов[ьц.], по «последние две буквы на снимках неясны; так читает И. И. Срезневский; на снимке Н. Маркса как будто в конце строки виднеется буква i», ОБ. сынов (...).

Строка 6:

а се. другое село — а вписано рукой самого писца перед се. чуть ниже середины строки (писец исправил свой пропуск); С., М., Д., ОБ слова а нет;

слоудици — С. своудици;

за ро — С., Д., ОБ. за (...), М. за.

Строка 7:

биею — С. бнею (хотя С. пр. содержит достаточно ясное биею, ср. Д. биею), М., ОБ. бнею -,

стм У — С. стмо У;

спсоу — С. споу (хотя С. пр. спсоу) — ,

ниви — конечное и читается достаточно надежно; М. нивы (но все слово дано курсивом), Д. нив[ы] («последняя буква неясна; И. И. Срезневский читает ниви»), ОБ. нив (и); [9]

и по — М. все три буквы даны курсивом.

Строка 8:

стмоу — М. моу дано курсивом, Д. стмо[у] («последняя буква неясна»), ОБ. стмо У.

Строка 9 (сохранилась хуже всех прочих, так как по ней проходит сгиб пергамена):

диАвол[ъ]мъ — буква перед м читается не совсем надежно, но наиболее вероятно чтение ъ; С., М., Д., ОБ. диАволъмь;

п[о]-[ъ]ченъ — по-видимому, это потъченъ (предполагаемое обычно наоученъ, судя по сохранившимся элементам букв, должно быть отвергнуто: буква перед ч — это заведомо не у); С. наоученъ (по С. пр. содержит фактически лишь -а---снъ), М. наоученъ (но наоуч дано курсивом), Д. [наоуч]енъ («в скобках — чтение И. И. Срезневского; на снимках неясно»), ОБ. на(оуч)енъ.

члвкы заваж[енъ] — [за]хо — в заваж[енъ] первая буква, вопреки чтению всех предшествующих публикаторов, есть з, а не н, буквы перед [за]хо прочесть не удается (не исключено, в частности, ци, по предполагаемое обычно для этих и двух следующих букв чтение цьто не соответствует сохранившимся

элементам букв); С. члвкы наваженъ цъто хо (в С. пр. в слове цъто буква ъ видна слабо; слабо видно и большинство букв в слове наваженъ), М., Д., ОБ.

члвкы наваженъ цьто хо, но при этом М. дает всё, кроме хо, курсивом, Д. помещает всё, кроме хо, в скобки (с пояснением: «в скобках — чтение И. И. Срезневского; на снимках трудно что-нибудь разобрать»).

Строка 10:

пожьнь — Д. «ь в середине слова неясно; может быть, надо читать пожень» (как показывает наша фотография, буква ь после ж надежна);

емоу — С,| Е моу (С. пр. смоу), Д. «И. И. Срезневский ошибочно читал | Е моу»;

против[ьн] — последняя буква не видна, буква после в, как показывает наша фотография, — не е (вопреки чтению всех предшествующих публикаторов); С., М. противенъ (С. пр. последняя буква видна слабо), Д. противе[нь] («последние буквы трудно разобрать; может быть: противенъ»), ОБ. противень.

Настоящая публикация отличается от предшествующих также в расстановке титл и разделительных точек. Как показывает наша фотография, Варлаамова грамота содержит титла во всех местах, где они требуются правилами (т. е. над всеми цифрами и сокращенно записанными словами); в прежних публикациях значительной части титл недоставало. Недоставало также многих разделительных точек между словами: невооруженным глазом они сейчас уже во многих местах не видны.

Недостающие в предшествующих публикациях титла. Строка 1: С. при стмоу (хотя в С. пр. титло есть). Строка 2: С.,

Д., ОБ. При цифрах а и в; С., ОБ. при цифре г; С., М., ОБ. при цифре д. Строка 3: С., М. при цифре е (но в С. пр. титло есть); С., ОБ. при цифре г. Строка 5: С., Д., ОБ. при цифре а; ОБ. при цифре г. Строка 6: С., М., Д., ОБ. при цифре д. Строка 9: при спсоу.

Недостающие в предшествующих публикациях разделительные точки. Строка

1: М., Д., ОБ. после спсоу. Строка 2: М., ОБ. после волхевьии. Строка 3: Д. перед цифрой е. Строка 4: М., Д., ОБ. после спсоу и после чел Адию. Строка 5: Д. перед цифрой о; Д., ОБ. перед цифрой г. Строка 6: С. после конь (но в С. пр. точка есть); С. пр., М., Д., ОБ. после шестеро и после корова (но в С. в обоих случаях точка есть); С., М. после се (но в С. пр. точка есть). Строка 7: С.,

М., Д., ОБ. после спсоу, Д. после немь. Строка 8: М. после нему С. после снъ.

Строка 9: М. после спсоу, С., М., Д., ОБ. после -ченъ и после (н) аваженъ. Строка 10: М. после ловищь. Строка 11: Д. после спсъ.

Итак, проведенное нами новое изучение Варлаамовой грамоты позволило уточнить значительное число деталей и внести ряд исправлений в существующие публикации документа. Важнейшими из [10] таких исправленных чтений являются: лоза в строке 3 (вместо лозы, лозь, лозъ, предполагавшихся прежними публикаторами); сынъм — в строке 5 (заставляющее отвергнуть наиболее распространенное чтение сыновьи, — , идущее от Срезневского); а ее в строке 6 (вместо простого се, выступающего во всех публикациях); за робипо (название реки) в строках 6-7 (не прочитанное ранее вообще); п[о]-[ъ]ченъ и заваж[енъ] в строке 9 (вместо наоученъ и наваженъ); — [за]хочеть в строках 9-10 (вместо цьто хочеть, цъто хочеть). Существенно также надежное прочтение конечной буквы в слове ниви в строке 7 (при колебаниях прежних публикаторов между ниви и нивы).

Некоторые места грамоты в то время, когда ее изучали Срезневский и Маркс, возможно, были видны яснее, чем сейчас. Так, вероятно, была лучше видна буква а в бр[а]т — (в конце строки 4) и буква ъ или ь после н в против[ьн] — (в конце строки 10). В целом, однако, на нашей фотографии оказалось видимым большее число деталей, чем в свое время смогли различить И. И. Срезневский и Н. А. Маркс.

Учитывая контекст и данные прежних публикаций, можно предположить, что в конце строки 4 стояло братии, в конце строки 5 — сынъма, в конце строки 10 — противьнъ (менее вероятно противень). В середине строки 9 следует предполагать потъчен-, реконструкция двух нечитаемых букв перед [за]хочеть представляется пока что ненадежной.

Считаем целесообразным дать перевод грамоты (нарушая давнюю традицию, исходящую из того, что грамоты якобы в переводе не нуждаются):

«Настоящим Варлаам даровал монастырю святого Спаса землю и огород и рыбные и утиные ловли и пожни, а именно: 1) заливной луг за Волховом напротив села, 2) закол на Волховце, 3) выкорчеванный лес, 4) лозняк, 5) кустарник, 6) земли на острове вместе с нивами. Всю эту хутынскую землю он даровал монастырю святого Спаса вместе с челядью и со скотиной. А вот что предназначается братии: 1) слуга с женой, 2) Волос, 3) девка Феврония с двумя сыновьями, 4) Недач; кроме того, шесть коней и корова. А также он даровал святому Спасу и другое село — на Слудице за рекой Робьей, — вместе с церковью святого Георгия, находящейся в нем, и нивами и пожнями и ловлями и всем, что есть в этом селе. Всё это даровал Варлаам, Михалев сын, монастырю святого Спаса. Если же кто-нибудь, подтолкнутый дьяволом и завлеченный дурными людьми, захочет отнять что-либо от пив, пожень или ловель, пусть будет ему противником святой Спас и в сей жизни и в будущей».

Несколько слов требуют дополнительных комментариев.

корь (строка 2) — «выкорчеванный лес», «кустарник или молодой лес, выросший на месте выкорчеванного» ⁴; из *kърь (не связано с кора), ср. пол. kierz, чеш. kef «куст» ⁵.

лоза (строка 3) — здесь «лозняк», «ивовый кустарник» ⁶; фигурирующее в словарях слово лозь постулировалось только на основании неверного чтения данного места Варлаамовой грамоты.

волмина (строка 3) — как обычно предполагают, «ивовый кустарник» (т. е. нечто весьма близкое по значению к лоза), см. статью волмина в словаре М. Фасмера (дополнение О. Н. Трубачева) ⁷ и статью Ф. П. Филина ⁸.

Нодаль (строка 6) — по-видимому, имя собственное, образованное с помощью гипокористического суффикса -ч-ь от известного древнерусского имени Неданъ ⁹.

на Слоудици (строка 6) — ср. современное диалектное слудка «крутой берег реки, особенно бугристый» (Даль ¹⁰, с пометой «пермское»), древнерус. сл У ga «утес» (судя по контекстам — береговой) ¹¹, «крутой берег»; таким образом, село на слоудици первоначально означало просто «село на крутом берегу», но со временем, как п многие другие подобные названия, приобрело характер имени собственного.

за Робиею (строки 6-7) — название реки произведено от робъ, роба, т.е. означает «рабья», «холопья».

потъченъ (строка 9) — причастие от потъкнУти, здесь «подтолкнуть», «заставить споткнуться, оступиться», «заставить ошибиться», «ввести в грех»; ср. потъкнУтисА а в значениях «споткнуться, оступиться», «ошибиться», «впасть в грех» ¹², а также производное от причастия потъченъ существительное потъчени |Е «преткновение» ¹³. Глагол [11] потъкнУтu в значении «ввести в грех», «подстрекнуть», изображающий, как и в Варлаамовой грамоте, именно действие дьявола, представлен в следующем отрывке из Академического списка Новгородской 1 летописи (в записи под 1071 г.; у И. И. Срезневского этот пример не отмечен): Бѣси бо потокше на зло вводить, по семь же насмиються ¹⁴. В Комиссионном списке той же летописи (а также в ряде других летописей, в частности в Лаврентьевской, Новгородской 4) в этом отрывке вместо потокше (от потъкнУти) использовано под(ъ)-токше (от глагола подътъкнУти, имеющего практически то же самое значение; см. статьи подътъкнУти и подътыкати в словаре И. И. Срезневского). Еще один пример, показывающий, что глагол потъкн У ти и его несовершенный вид потыкати легко ассоциировался в древней Руси с кознями дьявола, содержится в гл. 4 «Измарагда» (пример любезно указан А. А. Гиппиусом): «Миози бо суть козни лукаваго дьявола, имиже уловляет человѣки: ового бо гнѣвом надымает, а иного завистию устр ѣлясть, иного же на татбу и обидѣти учят, а иных на позоры и на игры, и на плясание потычют, а иного на пьянство и на блуд ласкаютъ, а иныя на гордость острят и скупости учят, а иного на кощуны и на плескание и на пѣсни, и на гусли поучаютъ, а иных лѣностию окрадают, да къ церкви быша не приходили» ¹⁵.

заваженъ (строка 9) — причастие от завадити, здесь «заманить», «завлечь», «ввести в соблазн»; ср. у Даля завйдить, заваживать «приваживать, повадить ходить, летать куда», «заманивать, заводить» (и пример в статье вадить: Заводил, привадил тетеревей и накрыл шатром, т.е. сетью) ¹⁶.

Хутынский (Варлаамиев) Спас-Преображенский монастырь находится на правом (восточном) берегу Волхова, в 10 км к северо-востоку от центра Новгорода, при впадении в Волхов его протоки- реки Малый Волхов (Волховец). В 1,75 км ниже устья Волховца справа же в Волхов впадает речка Робейка, которая в древности называлась Робьею, о чем свидетельствуют вкладная и духовная грамоты новгородского посадника Ивана Лукинича 3-й четверти XV в.: «и пожню на Робьи реке, что Робья течет в Волхов, под Николою святым у Холопья городка» ¹⁷; «и пожню на Робьи реке у Холопья городка» ¹⁸.

Археологически известное поселение Холопий городок расположено на правом берегу Волхова, в 850 м ниже впадения в него Волховца, у озера Холопьего. В этом месте Робейка, текущая с северо-востока на юго-запад, делает крутой поворот на север, оставляя между своим нижним течением и берегом Волхова полуостров (включающий и озеро Холопье, и урочище Холопий городок), перешеек которого почти на всю его ширину пересечен затонами Робейки. На протяжении всей весны, части лета и осенью весь этот участок превращается фактически в остров, что и дало название локализуемому в Холопьем городке Николо-Островскому монастырю.

Холопий городок фигурирует в договоре Новгорода с Любеком и Готландом 1268 г. как место последней остановки на Волхове перед Новгородом; он назван в латинском тексте документа Drellenborch ¹⁹, что является калькой с русского наименования этого пункта (ср. также практическое совпадение первоначального смысла названия Робья и названий Холопье озеро, Холопий городок).

Каменная церковь св. Николая (собор Николо-Островского монастыря) была построена в Холопьем городке в 1417 г. ²⁰ Она вместе с каменной же трапезной церковью Покрова упомянута как еще существующая в Описи Новгорода 1617 г., в сметном списке Новгорода на 1620/21 г. и в Росписи новгородских церквей и монастырей того же времени (в последнем случае, правда, трапезная ошибочно названа Троицкой) ²¹. По-видимому, позднее монастырь был перенесен на иное место: на плане 1815 г. упраздненный Николаевский монастырь показан на левом берегу Вншеры примерно в 1,5 км от се впадения в Волховец и в 7 км южнее своего первоначального места ²². В 2 км ниже устья Робейки на правом берегу Волхова находится деревня Слудка (Слутка); в настоящее время она, разросшись на юг, достигла устья Робейки, правый берег Волхова в древней части села действительно крутой, что оправдывает название деревни — ср. выше. В 2 км восточнее Хутыни, ближе к монастырю нежели русло [12] Волховца, расположено протяженное озеро Волнидкое, соединенное протокой с Волховом.

Изложенная топографическая ситуация дает возможность привязать к местности топонимы Варлаамовой грамоты. Рьль противУ села за Волховомъ — прибрежный заливной луг на левом берегу Волхова, против монастыря. В дальнейшем здесь, в Ивановском Переездском погосте, сложились заметные владения Хутынского монастыря общей доходностью в 28 обеж. ²³ С территорией самого монастыря идентифицируется термин «село». На Волхевьци коле — рыбный закол в низовьях Волховца. Если корь и лоза — поросшие деревьями и кустарником места, то их, судя по ландшафтной ситуации, следует искать на возвышенном пространстве между монастырем и Волницким озером (сейчас там расположена деревня Зарелье). Волмина — по-видимому, этимологически родственна топониму Волницкое озеро. На островѣ — надо полагать, участок в той местности, где позднее возник Николо-Островский монастырь. ДpУ гое село на Слоудици за Робиею — деревня Слудка, где во времена Варлаама существовала церковь св. Георгия, нигде больше не упоминаемая. В 1557 г. на Слудке была заложена деревянная церковь Рождества Богородицы; ее снова освящали в 1566 г. ²⁴. Связанная с Варлаамовой грамотой топографическая ситуация представлена на схеме.

Основание Хутынского монастыря относится к 1192 г.: «постави цьрковь вънизу на Хутине Варлам цьрнець, а мирьскым именьмь Алекса Михалевиць въ имя святого Спаса Преображения; и святи ю владыка Гаврила на праздьник ²⁵, и нарече манастырь» ²⁶.

Дата смерти Варлаама в древнейших летописных памятниках Новгорода (Новгородская I летопись, летопись Авраамки) не зафиксирована; впервые она обозначена под 1193 г. в Новгородской 4 летописи, где она помещена в конце годового рассказа 6701 г.: «Преставися игумен Варлам святаго Спаса на Хуты-ни ноября 6» ²⁷. Эта версия повторяется в своде 1518 г., в Софийской 1, Воскресенской, Новгородской 5, Никоновской, Владимирской, Пискаревской и Устюжской летописях ²⁸. Иную дату называет Лаптевский список Никоновской летописи, относя кончину Варлаама к 1243 г.: «О преподобном Варлааме, Хутыньском чюдотворце. Того же лета преставися преподобный и многодобродетелный великий чюдотворець Варълам, игумен Хутыньскый, иже мирским именем зовом бе Алекса Михаиловичь, свято житие препроводив» ²⁹. Эта версия повторена в Новгородских 2 и 3 летописях и в Мазуринском летописце ³⁰. Однако здесь совершенно очевидна путаница с другим лицом: «В лето 6751. Преставися раб божии Варлам, а мирьскы Вячеслав Прокшиничь, на Хутине у святого Спаса, месяца майя в 4» ³¹.

Сложнее вопрос о возникновении летописной даты кончины Варлаама в 1193 г. Эта дата появляется в сводах не ранее 2-й половины XV в., и механизм ее формирования обнаруживается при сравнении первоначального текста рассказа 6700 г. в Новгородской 1 летописи и в Новгородской 4 летописи по списку Никольского: [13]

НОВГОРОДСКАЯ 1 ЛЕТОПИСЬ

Постави цьрковь вънизу на Хутине Варлам цьрнець, а мирьскым именьмь Алекса Михалевиць, въ имя святого Преображения; и святи ю владыка Гаврила на праздьник, и нарече манастырь ³²,

СПИСОК НИКОЛЬСКОГО

Постави Варлам игумен святаго Спаса церковь на Хутыне. Того же лета преставися преподобный Варлам и положен бысть в церкве, юже сам създа. И освятиша святаго Спаса на праздник владыка Гаврила ³³.

Фраза о смерти и погребении Варлаама в списке Никольского носит явно вставной характер, чем изобличается ее позднее внедрение в летописный рассказ.

Между тем о том, что Варлаам был жив даже в 1207 г., свидетельствует сообщение Новгородской 1 летописи под указанной датой: «В то же лето преставися раб божии Парфурии, а мирьскы Прокша Малышевиць, постригъся у святого Спаса на Хутине, при игумене Варламе» ³⁴. То, что отсылка «при игумене Варламе» указывает не на время пострижения, а на время кончины Прокши (пострижение, впрочем, могло быть и предсмертным), подтверждается обращением к рассказу той же летописи под предыдущим, 1206 г.: «Преставися раб божии Митрофан, а мирьскы Михалько, постригъся у святей Богородици в Аркажи манастыри, майя в 18, посадник новгородьскыи» ³⁵, где при той же конструкции фразы имеется в виду несомненная дневная дата кончины, а не пострижения.

Известно также, что еще в 1199 г. (т. е. спустя шесть лет после «летописной кончины» Варлаама) Порфирий-Прокша был несомненным мирянином, поскольку в указанном году он выступает в летописном рассказе под своим мирским именем: «В то же лето заложища церковь камену святых мученик 40 с Прокшею с Малышевицем» ³⁶. Следовательно, и принять пострижение он мог не ранее 1199 г. Агиографическая версия называет Порфирия наставником Варлаама в начале подвижничества будущего хутынского игумена, однако она явно ориентируется на летописный рассказ о смерти и погребении Порфирия-Прокши в Хутынском монастыре.

Изложенное наблюдение подкрепляется сведениями жития Варлаама Хутынского, которое относит кончину Варлаама ко времени возвращения из Царь-града Добрыни Ядрейковича — будущего архиепископа Антония; ему, согласно житию, Варлаам, умирая, завещал игуменство в Хутынском монастыре ³⁷. Заметим, что самые ранние списки проложного жития Варлаама (1-й редакции) датируются временем до 1323 г. ³⁸, т.е. они почти на двести лет раньше, нежели внедрение в летописание сообщения о том, что Варлаам умер якобы в 1193 г.

Новгородская 1 летопись относит приезд Добрыни из Царьграда к 6719 г. и действительно ставит его в некую связь с Хутынью: «Тъгда же бяше пришьл, преже изгнания Митрофаня архиепископа, Добрыня Ядреиковиць из Цесаря-града и привезе с собою гроб господень, а сам пострижеся на Хутине у святого Спаса; и волею божиего възлюби и князь Мьстислав и вси новгорольци, и послаша и в Русь ставиться; и приде поставлен архиепископ Антонии» ³⁹. Это событие относится к 1210 г. ⁴⁰ На прочную связь владыки Антония с Хутынским монастырем указывает выбор им места последнего, предсмертного подвижничества: в 1228 г. «поиде Антонии, архиепископ новгородьскыи, на Хутино к святому Спасу по своей воли» ⁴¹.

В этой связи представляется неверным мнение Л. А. Дмитриева о легендарности житийной версии кончины Варлаама: «Автор 1-й редакции не знал точной даты и не пользовался летописными данными при составлении своей редакции жития. Особенно ярко противоречия жития историческим фактам обнаруживаются в рассказе жития о смерти Варлаама» ⁴². Напротив, автор этой старейшей редакции не мог почерпнуть нужных ему сведений из современного ему летописания, а позднейшая летописная версия, несомненно, опирается на житийный рассказ, привязав календарную дату смерти Варлаама (6 ноября, по Прологу) к сообщению о создании Хутынского монастыря.

Хронологические рамки вкладной Варлаама, таким образом, замыкаются между 1192 и 1210 гг. Логично было бы в пределах этого периода отдавать предпочтение наиболее ранней дате, связывая выдачу грамоты с моментом [14] основания монастыря. Однако существует документ, показывающий, что такое совмещение не было обязательным: аналогичная Варлаамовой грамоте по своему смыслу духовная Антония Римлянина ⁴³ была составлена тогда, когда завещатель находился отнюдь не в начале своего настоятельства.

Варлаамова грамота представляет собой чрезвычайную ценность для историков русского языка — прежде всего потому, что это второй по старшинству (после Мстиславовой грамоты) подлинный древнерусский акт, сохранившийся до нашего времени, и самый старый из пергаменных актов, отразивших новгородские диалектные черты.

Графическая система, использованная в Варлаамовой грамоте, в основном такая же, как в подавляющем большинстве книг данной эпохи. Имеются, однако, некоторые частные графические черты, сближающие этот документ с берестяными грамотами того же времени. Таково прежде всего последовательное использование букв А и е (а не (а не |-а и Е) в начале слова и после гласной, а также отсутствие надстрочных знаков (кроме титла). Имеется также один пример замены о на ъ: Вълосъ вместо Волосъ ⁴⁴. Правда, этот пример, по-видимому, не следует отождествлять со случаями безразличного употребления ъ и о, характерными для большинства берестяных грамот. Написание ъло, ъро вместо оло, оро, вероятно, могло использоваться как средство своего рода «орфографической маскировки» русского полногласия. Так, например, в берестяной грамоте № 503 (серед. XII в.) ъ и о в принципе не смешиваются и лишь вместо волости написано вълости; ср. также встречающееся в целом ряде берестяных грамот XII в. характерное написание сърочьке «сорочок». Свободное варьирование буквы У и диграфа оу представленное в Варлаамовой грамоте, встречается как в берестяных грамотах, так и в книгах данного периода.

В вопросе о редуцированных гласных Варлаамова грамота в целом отражает позднедревнерусское состояние, т.е. такое, когда слабые редуцированные уже исчезли, а сильные «прояснились». Неконечный слабый ъ отсутствует в съ двѣма, кто, злыми (также Варламе, Варламъ, ФеврониА) и сохранен в следующих случаях: а) после в — въдале (3 раза), дѣвъка; б) в сложном сочетании согласных — [по] (т) [ъ]ченъ; в) сверх этого только в сын[ъ]м(а). Неконечный слабый ь отсутствует в пожни (2 раза), божницА, вхоу, все (также ГеоргиА) и сохранен в рыбьнаА, Волхевьци, хоутиньскоую (где он выступает уже как знак мягкости). Длительное сохранение на письме буквы ъ после в хорошо засвидетельствовано как пергаменными, так и берестяными документами; очевидно, написание въ (в берестяных грамотах также во) могло восприниматься как способ передачи полугласного [w]. Долго сохраняется ъ также в сложных сочетаниях согласных. Интересно отметить, что после м и н в берестяных грамотах XII — начала XIII в. ъ (или заменяющее его о) тоже сохраняется на письме дольше, чем после других букв.

О «прояснении» сильных редуцированных говорят написания Волховомъ (с ол и ом), Волхевьци, волмина, корь. Сохранение ъ в диАволъмъ, ь в роль, ^Т со пожьнь и против[ьн] — скорее всего дань традиционному написанию.

Исключительно интересной лингвистической особенностью Варлаамовой грамоты является то, что она отчетливо распадается на две части, различающиеся по форме языка. Первая часть (основная) написана на почти чистом древненовгородском диалекте. Вторая часть (начиная со слов се же все далъ) написана на «стандартном» древнерусском языке, характерном для официальных документов (в частности, для Мстиславовой грамоты и для пергаменных грамот XIII в.), с вкраплением некоторых церковнославянских элементов (аще, боудоущии).

Черты древнегородского диалекта (хорошо известные нам теперь по берестяным грамотам) в первой части Варлаамовой грамоты таковы. В корне местоимения «весь» выступает х (без эффекта третьей палатализации): вхоу. В именительном падеже ед. числа твердого о-склонения представлено окончание -е: Варламе, коле (наряду с -ъ в отрокъ, Вълосъ;, заметим, впрочем, что эти словоформы входят в перечисление, т.е. стоят в синтаксической позиции, где [15] часто наблюдается смешение именительного и винительного падежей; это обстоятельство могло повлиять на выбор окончания -ъ для словоформы отрокъ). В мужском роде ед. числа перфекта выступает только -ле: въдале (3 раза). В именительно-винительном падеже мн. числа твердого а-склонения находим окончание -и: ниви (ср. словоформы нивами, нивъ, свидетельствующие о том, что перед нами именно твердая основа). Как показывают берестяные грамоты, в древненовгородском диалекте XII в. в этой морфологической позиции обычно представлено окончание -ѣ ⁴⁵. Начиная с рубежа XII и XIII вв. на месте -ѣ (в этой форме или совпадающих с ней) может выступать также –и; впервые такое -и отмечено в берестяных грамотах № 219 и 223 (обе со стратиграфической датой «конец XII — 1-я четверть XIII в.»). Словоформа ниви в Варлаамовой грамоте оказывается, таким образом, одним из самых ранних примеров окончания - и в данной грамматической форме, хорошо известного по новгородским документам XIII-XV вв. (вопроса о том, возникло ли это - и из -ѣ чисто фонетическим путем или при участии морфологических факторов, мы здесь можем не касаться). Наконец, диалектной чертой, по-видимому, можно считать хе (вместо хо) В волхевьци: ср. хедыле вместо ходиле в берестяной грамоте № 131 (конца XIV в.).

Отметим, что слово се «вот» (се въдале, а се др У гое село) не должно рассматриваться в данной грамоте как книжный элемент: в XII в. оно еще вполне обычно в берестяных грамотах бытового содержания (например, № 227, 657). Оттенок книжности оно приобрело лишь в более позднее время, когда разговорный язык это слово уже утратил. Менее ясно, употреблялось ли в диалектной речи слово еже: возможно, что оно сосуществовало с оже (находясь с ним в некотором распределении, пока еще недостаточно изученном); во всяком случае, берестяным грамотам слово еже в XII в. не чуждо (оно встретилось в грамотах № 9 и 682).

Во второй части Варлаамовой грамоты новгородских диалектных черт нет. Чрезвычайно показательна первая фраза второй части, резюмирующая основное содержание грамоты: в ней произведен прямой «перевод» слов и выражений, употребленных в первой части, с диалекта на «стандартный» древнерусский язык. Вместо въдале Варламе мы находим здесь далъ Варламъ, вместо вхоу (с х) — все (с с). Даже замена глагола въдати на дати здесь не случайна: судя по берестяным грамотам, в древненовгородском диалекте XI-XIII вв. в значении, связанном с передачей денег или имущества, почти всегда употреблялось въдати (а не простое дати). Между тем в книжном языке, напротив, дати употреблялось заметно чаще, чем въдати.

Подобное «двуязычие» в рамках одного короткого документа составляет едва ли не уникальный пример для древнерусской письменности XI-XIV вв. Оно свидетельствует о том, что в древнем Новгороде пишущие осознавали отличия своего диалекта от «стандартного» древнерусского языка и расценивали этот последний как более официальную форму языка. Очевидно, первая часть Варлаамовой грамоты воспринималась ее составителем как чисто деловая (для которой вполне пригоден местный диалект), тогда как вторая часть содержит более сжатую и в то же время более формальную декларацию об акте вклада и заклятие против его возможных нарушителей; отсюда обращение к более официальной форме языка.

Авторы выражают сердечную признательность Д. П. Эрастову за осуществление специального фотографирования документа, В. И. Поветкину и Е. А. Рыбиной за неоценимую помощь в его прочтении.

Комментарии

1. Поднятый С. Н. Валком вопрос о форме креста как о датирующем элементе вкладной (см. Валк С. Н. Начальная история древнерусского частного акта// Вспомогательные исторические дисциплины. Сб. статей. М.: Л., 1937. С. 305) обстоятельно рассмотрен М. Н. Тихомировым (см.: Древняя Русь. М., 1975. С. 243). Если крест был подрисован и превращен из четырехконечного в восьмиконечный, как считал Валк, это свидетельствует о несомненной древности его первоначальной формы, вполне характерной для XII-XIII ее. Если же он с самого начала был восьмиконечным (специальное фотографирование не позволило решить этого вопроса), такая форма, вопреки мнению Валка, отнюдь не анахронистична: восьмиконечный крест изображен на антиминсе 1148 г., в алтарной арке Нередицкой церкви 1199 г., на одной из печатей XII в. См.; Морозов Ф. Антиминс 1149 (6657) г. Пг., 1915; Фрески Спас-Нередицы. Л., 1925. Табл. XX.2; Янин В. Л. Актовые печати Древней Руси. М., 1970. Т. 1. № 337.

2. С. пр. отмечается особо только в случае расхождения с С. Отвлекаемся от явных опечаток у М.: г вместо г а в строке 3, съ съ челАдию в строке 4, чете вместо четь в строке 10.

3. Напомним, что в начале века словом «снимок» обозначались как фотографии, так и копии, сделанные от руки (т. е. прориси).

4. Ср.: Словарь русского языка XI-XVII вв. М, 1980. Вып. 7. С. 364.

5. См. также: Этимологический словарь славянских языков. М., 1987. Вып. 13. С. 242 (статья *kъrь).

6. Ср.: Словарь русского языка XI-XVII вв М, 1981. Вып. 8. С. 276.

7. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. М., 1986. Т. I. С. 339.

8. Филин Ф. П. О древнерусском слове «волмина»// ТОДРЛ. 1958. XIV. С. 590-594.

9. Ср.: Янин В. Л., Зализняк А. А. Новгородские грамоты на бересте (из раскопок 1977-1983 гг.). М., 1986. С. 149-150,

10. Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. М., 1955. Т. IV (Статья слуда).

11. См.: Срезневский И. И. Материалы для словаря древнерусского языка. СПб., 1903. Т. III. Стб. 425.

12. Там же. СПб., 1895. Т. И. Стб. 1302.

13. Там же. Стб. 1303 (статья потъчени |E ).

14. Новгородская Первая летопись старшего и младшего изводов. М.; Л., 1950. С. 192, сн. 6-9.

15. Памятники литературы древней Руси. Середина XVI века. М., 1985. С. 54.

16. Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. М., 1955. Т. I. (Статьи засаживать и вадить).

17. Грамоты Великого Новгорода и Пскова/ Под ред. С. Н. Валка. М.; Л., 1949. С. 173, № 114.

18. Там же. С. 177, № 120.

19. Памятники Великого Новгорода/ Под ред. С. В. Бахрушина. М., 1909. С. 66; Носов Е. Н. Новгород и Новгородская округа IX-X вв. в свете новейших археологических данных// Новгородский исторический сборник. 2(12). Л., 1984. С. 23.

20. Новгородская Первая летопись... С. 407.

21. Опись Новгорода 1617 г. М., 1984. Ч. 1. С. 103; Ч. 2. С. 299, 328.

22. Сумароков П. И. Новгородская история. М., 1890. Вклейка между с. 16 и 17. В писцовой книге Шелонской пятины конца XV в. монастырь носит наименование «Никольского с Островка с усть Вишеры» (Новгородские писцовые книги. Спб., 1886. Т. 4. Стб. 208; СПб., 1905. Т. 5. Стб. 41, 45, 172, 183) — свидетельство того, что в это время Волховец воспринимался как приток Вишеры, а не наоборот.

23. Новгородские писцовые книги. СПб., 1868. Т. 3. Стб. 492_493.

24. Новгородские летописи. СПб., 1879. С. 127,95.

25. Т. е. 6 авг., на праздник Преображения.

26. Новгородская Первая летопись... С. 40, 231.

27. ПСРЛ. 2-е изд. Пг., 1915. Т. 4, ч. 1, вып. 1. С. 176.

28. ПСРЛ. М.; Л., 1963. Т. 28. С. 198 (под 1194 г.); СПб., 1851. Т. 5. С. 169; СПб., 1856. Т. 7. С. 102; Пг., 1917, 2-е изд. Т. 4, ч. 2 вып. 1. С. 177; СПб., 1885. Т. 10. С. 22; М., 1965. Т. 30. С. 78; М., 1978. Т. 34. С. 80; Л 1982. Т. 37. С. 68.

29. ПСРЛ. Т. 10. С. 128.

30. Новгородские летописи. С. 204; ПСРЛ. Т 30 С. 167; М., 1968. Т. 31. С. 72.

31. Новгородская Первая летопись... С. 79, 297.

32. Там же. С. 40.

33. ПСРЛ. 2-е изд. Л., 1929. Т. 4, ч. 1, вып. 3. С. 591.

34. Новгородская Первая летопись... С. 50, 247.

35. Там же. С. 50, 246.

36. Там же. С. 238.

37. См., напр.: ПСРЛ. СПб., 1853. Т. 6. С. 135; Анисимов А. Икона Варлаама Хутынского в Новгородском епархиальном древлехранилище// Труды Новгородского церковно-археологического общества. Новгород, 1914. Т. 1. С. 159.

38. Дмитриев Л. А. Житийные повести Русского Севера как памятник литературы XIII-XVII вв. Л., 1973. С. 14, 271.

39. Новгородская Первая летопись... С. 52, 250.

40. См.: Янин В. Л. К хронологии новгородского летописания первой трети XIII в.// Новгородский исторический сборник. 2(12). С. 93.

41. Новгородская Первая летопись... С. 65, 270. Мнение о кончине Варлаама около 1210 г. высказывает также Р. Д. Бослей. См.: Bosley R. The Saints of Novgorod: a propos of A. S. Chorosev’s Book on the Church in Mediaeval Novgorod// Jahrbucher fur Geschichte Osteuropas. 32 (1984). Hf. 1. S. 4-5.

42. Дмитриев Л. А. Указ. соч. С. 15. В позднейших редакциях жития Варлаама, принявших версию о его смерти в 1193 г., вместо владыки Антония появляется Антоний Дымский, родившийся, согласно его житию, в 1206 г. (!) См.: Ключевский В. Древнерусские жития святых как исторический источник. М., 1871. С. 144-145, 319.

43. Грамоты Великого Новгорода и Пскова. С. 160, № 103.

44. Колебания типа диА волъмъ (с ъ перед м) — за Волховомъ (с о перед м) сюда не относятся; здесь мы имеем дело с конкуренцией традиционного и фонетического написаний.

45. См.: Янин В. Л., Зализняк А. А. Указ. соч. С. 137.

Текст воспроизведен по изданию: Вкладная грамота Варлаама Хутынского // Памятники культуры: новые открытия. Письменность, искусство, археология. Ежегодник, 1990. М. Круг. 1992