№ 7. 28 марта. Соображения Т. Тутолмина П. Зубову о настроениях в присоединенных к империи территориях.

Сиятельный граф, милостивый государь.

Невозможно прекословить, милостивый государь, чтоб вчинание сие не было сумазбродно, но и предмет умышляемого возмущения не есть следствие здравого разсудка. Внушения якобинцов имеют тут собственные виды, а легкомыслие поляков поспособствовало им обрести подражателей, кои подлинно, как того требует пагубное нынешних французов учение, слепо им последуют, не размышляя о конце, но прямо видя, что предприемлется сие не с ложною надеждою на сильную подпору.

Самые спокойные из них тоже думают, почти все без изъятия, ожидают удачного события, и сообщники в заговоре попустившие привесть себя в раздражение и противу самого человечества суть повсеместно. Без сумнения находятся они и в новых областях, где вельможам, приобыкшим к господствованию, самовластию и независимости, настоящее их положение несносно и в котором мелкое шляхетство не знает другого щастия, окроме благоволения сильных, ни другой обязанности, окроме последования их воле. Место сонмищ главных в заговоре не понапрасну избрано на половине между Кракова и наших границ, а что в Литве дух возмущения свой коренится, сие доказывает и многолюдный сверх обычая съезд наших и заграничных дворян в Новогородке под предлогом срочного времени для контрактов и бывших там произшествий.

Наверное почти утверждать можно, что общее возмущение после всех там явно произнесенных разглашений не приняло [25] тогда начала единственно во ожидании назначения дня к открытию онаго одновременно во всех местах, что получив сведения о поступке Мадалинскаго, уповали они вскоре иметь и ожидаемого дня назначение. А на сей конец и собрались туда в толиком многолюдстве и что, не предприняв ничего важного, оттоль удалилися по другим причинам: раз, дабы безвременным начатием не разстроить действительнаго плана и 2-е, чтоб усыпить обращающих примечание на их поступки. А впрочем и уверен, что ежели возникнет сие возмущение с намерением разпространить его в пределы империи, то в Короне первее всего последует оно на Волыни, отколь большию частию и прежде выходили заговоры, а в Литве в воеводстве Новогородском и в повете Ошмянском, ныне границею разрезанных, но доселе составлявших одно общество и сильную партию князя Радзивила, всегда противившагося нашим пользам, впечатление ненависти укоренившейся последованием в течение многих лет, его видел приметно и ныне в поведении дворян сих мест.

Открытые действия возмутителей, буде бы и справедливы были, передаваемые сюда новости из Варшавы, сколько судить о том возможно по положению, объясненному в милостивом письме Вашего сиятельства от 19-га марта, не могут, кажется, возыметь последствий и особливо когда, как и уповать того должно, не допуская усилится, разсыпать их скопищи прежде, нежели ожидать они могут содействия других отвлечением военных наших сил. Но сокрытый сих извергов умысел, конечно, опасен, по крайней мере, в виде развращения нового подданства и сие тем паче, что здесь с большею ещё осторожностию хранить они станут тайну. Видя из писем ими получаемых, как о сем уже я честь доносил Вам, милостивый государь, нечто сокровенное, примечал я на их ответы, но никогда ничего в них не находил, употребил было весьма надежного человека войти в их сообщество, но и в том не успел.

Произведенное в Варшаве изыскание соделалось тотчас известным и с того времени никого ни под каким видом более в сообщество свое они не приемлют. Сие, окроме употребленнаго здесь, подтвердил и посланной от меня в Новогородок. Не упущу я и впредь стараться о том по всей человеческой возможности, но между тем долженствую удерживать спокойствие деятельностию полиции, привлечением черни и страхом военнаго на поступки надзора. Все касающееся до обязанности [26] полиции распорядил я с подробным замечанием всяких случаев, показал жителям сих губерний прилагаемое о них попечение правительства, а мелкую шляхту облегчил в повинностях, отличая их и во всем прочем от черного народа. Но что принадлежит до военнаго надзора, то при многочисленности войск в Короне и в других полуденных губерниях, в Литве почти вовсе их не находится, а Минская губерния и внутри и по границе остается во всем обнаженною, о чем Ваше сиятельство видеть уже изволите из отношения моего по сему предмету к господину генералу поручику Дерфельдену и к генералу майору Ланскому, с которым осмелился я на усмотрение Ваше, милостивый государь, представить от 25-го сего месяца точные копии. Князь Иосиф Любомирский в прошедшем феврале месяце писал мне с прозьбою представить ея императорскому величеству нынешнее его бесчиновное у нас состояние, на что тогда ж я ответствовал, что всемилостивейшая государыня всем своим подданым всевысочайше дозволять изволит свободный к престолу доступ с полным надеянием на монаршую её благость. При ответе на сей мой отзыв прислал он под открытою печатью всеподданнейшее на имя ея императорскаго величества прошение, которое обще и с оригинальным письмом его засим приемлю смелость при сем поднести. Милостивого Вашего сиятельства в пользу князя Любомирского предстательство и изъявленная в тех совокупно протекция Ваша, милостивый государь, графу Викентию Потоцкому и Эразму Старжинскому в получении чинов, о коих осмеливаюсь я возобновить прежнее всепокорнейшее мое представление и возбудить в их новые к монаршим милостям признание и приверженность к высочайшей ея особе, удержит от вчинаний подданической обязанности несовместных, а буде бы Викентий Потоцкий, о котором сумневаться можно единственно по излишней его живости и по жалобе, каковую приносит он на свою участь и был уже с сообщниками заговора в сношении, то сие их отчуждит и заставит его опасаться.

РГАДА, ф. 16, ч. 1, л. 303-306об