ГЛИНКА Ф. Н.

Отрывок из писем Русского Офицера

На сих днях выходит в свет и шестая Часть всеми с любопытством читаемых Писем Русского Офицера. Сочинитель их, Федор Николаевичь Глинка, путешествовал по России и по чужим государствам не от скуки и не из любопытства, но по делам службы; от того-то и в письмах своих он по большей части говорит о деле. Г. Глинка не искал приключений, и ездил не для того единственно, чтобы затейливым пером описывать всякую всячину; нет, он был невольным зрителем великих исторических происшествий и писал о том, что видел, что слышал, что непритворно чувствовал. Вот почему Письма военного нашего путешественника имеют отличнейшее достоинство перед всеми другими сего рода. Слог его свободной, плавной и чистой. Многие страницы действуют над читателем силою истинного красноречия: радуют, утешают, возносят, погружают в размышление, исторгают слезы. От всего сердца желаем, чтобы почтенный и любезный Сочинитель доставил новое удовольствие публике, если не теперь, то со временем: чтобы из Писем своих сделал книгу, книгу в [127] прямом смысле - вещь, изобилием коих мы еще не можем похвалиться. К тому нужны были бы немногие поправки, выпуски, перемена в расположении и соединение разбросанных материй одного рода. Предлагая здесь отрывок о Костюшке любопытной из шестой Части, назовем его: Первым подвигом Костюшки по прибытии его в Польшу из Америки.

"Отечество свое застал он (Костюшко) растленным роскошью, слабодушием и развратом вельмож. Все состояния роптали. Богатство было в явной ссоре с бедностью. Напрасно философ Женевский Руссо подавал вопрошавшей его Польше благие советы; напрасно один из вельмож ее, Граф Велегурский, вопиял против растления нравов, расслабления законов и духа лжи, коварства и себялюбия, возобладавшего сердцами!... Польша, буйством и гордостию упоенная Польша, шаталась на краю бездны своей! - Известные Лафает, Рошамбо и прочие, бывшие в одно время с Костюшкою в Америке, почти в таком же состоянии застали отечество свое - Францию! - Семяна разрушения уже давно посеяны были в обществах людей, называющих себя просвещенными. Все приближалось к великому перелому, и прозорливой [128] наблюдатель сквозь обманчивую тишину предвидел страшные бури. -Пожары домашних раздоров пылали внутри Польши, темные тучи ходили в небесах ее: война со всеми гибельными перунами грозно наступала извне. Екатерина Великая наводила гром свой на чело буйной Варшавы; великий Суворов извлекал мечь. Польша волновалась, как море, и высокое древо вольности ее трепетало от дуновения Северного вихря. Но подобно как нежной сын, возвратясь на родину и застав дом родительской в пламени, не смотря на то, что огонь уже проник в самую внутренность здания, что милые сердцу его погибли невозвратно, что буря разливает повсюду пламя и опасность, забыв все рассуждения, и следуя только слепому влечению сердца, бросается в пламень, хочет быть спасителем - и погибает: так сделал Костюшко, смело бросясь в пожары своего отечества. - Кто не знает его имени? кому неизвестны подвиги и несчастия его? О том и другом скажем здесь только по нескольку слов.

Костюшко, возвратясь в отечество, спешит пробудить дух того состояния людей, которое под защитою гор и лесов своих спаслось и уцелело еще от [129] заразительного дыхания разврата. Так некогда знаменитый изгнанник Густав Ваза вывел спасителей отечества из оледенелых лесов Далекарлийсних! Костюшко бросился в горы Краковские. Его присутствие оживотворило унылый народ; его разум неистощим был в изобретении средств и способов. Дух его, устами проповедников, гремел во храмах Божиих; сей самый дух пылал в распущенных в народе объявлениях и дышал в песнях и стихотворениях того времени.

Вскоре горные Мазуры, оставя имущества жен и детей, собрались вокруг нового вождя своего. Без пушек, без огнестрельного оружия, с дрекольями, палицами и косами пошли они на бой. С сею кияпщею гневом толпою Костюшко ринулся с гор, как весенний поток. Неприятельское войско, состоявшее из пяти тысячь лучших солдат, с двадцатью пушками, беспечно стояло в тех местах, не опасаясь простых мужиков; во узнав однакож о приближении их, устроилось в боевой порядок. - Костюшко выпустил вперед людей, вооруженных косами, на длинных шестах навязанными. Ими машучи, подвигались они вперед. С противной стороны загремели пушки; но [130] вскоре бой сделался рукопашным. Костюшко обхватил толпами своими оба крыла неприятельских войск и сделал на средину жестокой удар. Отчаянные Мазуры, подстрекаемые примером и гласом вождя своего, бросались, как слепые, на пушки и штыки. Сотни падали от пуль и картечь; другие смеялись над смертию и теснились вперед. Сражение было непродолжительно; победа увенчала Костюшку; пушки схвачены и войска рассеяны! - Сей первый успех озарил блеском своим Польшу и поднял народ. Везде загремело оружие; отвсюду двинулись воины."