ПИСЬМО ХАНА БОЛЬШОЙ ОРДЫ АХМЕДА СУЛТАНУ МЕХМЕДУ II ФАТИХУ (881 г. х.)

___________________________________

ОЧЕРК ЧЕТВЕРТЫЙ

КРЫМСКОЕ ХАНСТВО В 50-70-х гг. XV в.

Летом 1454 г. турецкий флот из 56 кораблей под командованием адмирала Демир-Кяхьи совершил рейд вдоль берегов Черного моря. По пути от берегов Кавказа эскадра остановилась в Керченском проливе возле генуэзской крепости Воспоро. Там произошла встреча с гонцом крымского хана, видимо, для подготовки встречи Демир-Кяхьи с Хаджи-Гиреем. 11 июля эскадра вошла в Кафинскую бухту. С суши силы османов поддерживал Хаджи-Гирей с 6000 войска. 14 числа происходит встреча Хаджи-Гирея с адмиралом. «Турецкий султан очень силен, и татарский хан расположен поддержать его в этом предприятии», — писали генуэзцы об опасности взятия Кафы турками. По сведениям консулов и нотаблей Кафы, хан заключил с адмиралом договор, по которому султан получал помощь татар при покорении Кафы и других генуэзских крепостей, контрибуцию и всех пленных генуэзцев, а хан — Кафу и все побережье Тавриды ¹. «Нет сомнения, что уже в 1454 году, то есть за 20 лет до окончательного разгрома генуэзских черноморских поселений, султан Магомет II занес в программу своей внешней политики общий суверенитет отоманской империи на Черном море. Однако нельзя допустить, чтобы подобные затеи турецкого монарха могли показаться вполне приемлемыми для дальновидного и честолюбивого Хаджи-Гирея, хотя можно полагать, что хану тем не менее улыбалось окончательное избавление себя от соседства чужестранцев... », — писал Л. П. Колли ². «Осада Кафы имела в значительной степени характер военной демонстрации и не привела к ее взятию. Важно отметить, что по некоторым данным, действия турецкого флота поддержал крымский хан Хаджи-Гирей» ³. В 1455 г. через Кафу проследовал турецкий посол, отправленный к хану в Солхат ⁴.

М. С. Грушевский сомневался в реальности турецко-татарского договора 1454 г., считая его вымыслом генуэзцев. Хаджи-Гирей задумал будто бы «только использовать турецкую манифестацию, чтобы нагнать большего холода генуэзцам» ⁵. М. Г. Сафаргалиев напротив считал договор 1454 г. началом зависимости Крымского ханства от Турции ⁶. [83] Политические контакты Хаджи-Гирея с представителями султана и действительности не означали признания им вассалитета ⁷. Ссылка Хаджи-Гирея при его отказе принимать участие в союзе против османов в 1465 г. на позицию Казимира показывает, что во внешней политике хана в то время большее значение придавалось отношениям с Польшей и Великим княжеством Литовским. Более того, еще в 60 гг. XV в. его позиция по отношению борьбе европейских сил с Турцией выглядела скорее нейтральной, или даже слегка антиосманской, нежели ориентированной на союз с османами против государств Восточной Европы.

Вскоре политическая ситуация в Крыму поменялась: в результате преворота летом 1456 г. к власти на полуострове пришел сын Хаджи-Гирея Айдар (Хайдар), но уже после ноября он бежит в Литву, а на престол возвращается его отец ⁸. Сведений о позиции Айдара по отношению к Османской империи мы не имеем.

После разгрома орды Сейид-Ахмеда его сыновья попали в руки воеводы Молдавии Стефана. Какое-то участие в их дальнейшей судьбе, помимо Литвы, Венгрии и Бессарабии, пытались принять Хаджи-Гирей, а также Османская империя, видимо, требовавшие их выдачи. В письме Стефана польскому королю Казимиру IV Ягеллончику от марта 1462 г., отправленном из Сучавы, господарь соглашался выдать их только самому Казимиру: «Седи-Ахматови сынове, что соуть нинече по Божии милости оу наших роуках и с другими темники и оуланы, а мы имаем их твердо и статочно держати оу твердой и оу верной роуце и николи на волю их не поустити ани выдати их на иноую ни на одну стороноу и ни оу одиноу роукоу ни до Литвы, ани до Бесараб, ани цареви Ажь Гериеви, ани до тоурков, ани до Оугор, лише коли нас о то наипервеи король его милость обышлеть, а любо теж напоменет, а мы абыхом их дали оу роуци паноу и господареви нашему наиаснейшему королеви его милости и паном его короуни полской, а на иноую жадноую стороноу их не выдати... » ⁹.

После смерти Кичи-Мухаммеда (1459 г.) его сыновья Ахмед и Махмуд начали между собой борьбу за власть; от двух братьев сохранились монеты без указания даты их чеканки, выбитые в Астрахани ¹⁰. Согласно М. Г. Сафаргалиеву, русские летописи, за исключением Типографической, неточно передают имя преемника Кичи-Мухаммеда — Махмуда, называя его то Ахмутом, то Ахматом (сообщая о нападении на Переяславль Рязанский, летописи называют хана Большой Орды по-разному: Типографическая — Махмутом; Воскресенская, VI Новгородская и Никоновская — Ахмутом Кичи-Ахматовым; Софийская, [84] Симеоновская — Ахматом Кичи-Ахматовичем); или же после смерти Кичи-Мухаммеда два его сына объявляют себя ханами Большой Орды одновременно. До 1465 г. русские летописи не упоминают об Ахмеде как о хане Большой Орды (за исключением 1460 г.), с другой стороны Махмуд последний раз в качестве хана Большой Орды упомянут в 1465 г., когда, идя походом на Русь, он был разбит Хаджи-Гиреем. Летопись как будто бы не оставляет сомнений, что битву крымскому хану проиграл именно Махмуд. «Поиде безбожный царь Махмуть на Рускую землю со всею ордою и бысть на Доноу. Божиею же милостию и пречистые матери прииде на него царь Азигирей и би его и Орду взя, и начаша воеватися промеж себе. И тако Богь избави Рускоую землю отъ поганыхъ» ¹¹. Как справедливо отмечает А. Горский, целью хана Махмуда было именно Московское княжество, а не, например, Рязанское, что было отмечено летописцем при походе Махмуда на Рязанскую землю в 1460 г. ¹².

В хронике Длугоша отмечено, что 10 сентября 1465 г. послы папы Павла II, прибывшие ко двору Хаджи-Гирея, узнали, что несколько дней тому назад Хаджи-Гирей разбил другого хана, имевшего государство за Волгой. М. С. Грушевский считал, что этим ханом был Кичи-Мухаммед ¹³. Однако, это не так. По С. Лэн-Пулю, Кичи-Мухаммед умер около 864 г. х. (1459-1460 гг.) ¹⁴, а, значит, Хаджи-Гирей воевал тогда с одним из его сыновей, скорее всего, с Махмудом. Неудача Махмуда, видимо, позволила Ахмеду перехватить инициативу и овладеть властью в Большой Орде. Махмуд же удалился в Астрахань и, по мнению М. Г. Сафаргалиева, положил начало самостоятельности нового политического объединения — Астраханского ханства ¹⁵. Именно к этому времени относится письмо Махмуда султану Мухаммеду II от 10 апреля 1466 г. ¹⁶ с упоминанием «важных дел», помешавших Махмуду прислать своих людей султану ранее ¹⁷. Возможно, что местонахождение ставки, т. е. «Большой Орды», в междуречье нижнего течения Волги и Яика зафиксировано в искаженном виде на карте венецианца Фра Мауро, которую он закончил в 1459 г. На его карте в нижнем течении Яика на его правой стороне обозначен город Suburzam ¹⁸. Вероятно, Suburzam — испорченное Orduy-u-Muazzam (т. е. Большая Орда).

Б. Шпулер относил битву на Дону к середине июля или концу августа 1465 г. и считал, что разбили на Дону Ахмеда ¹⁹. Также Ахмеда считал руководителем похода 1465 г. на Русь и И. Б. Греков. А. П. Григорьев предлагает иную реконструкцию событий: он также считает, что в конце августа — конце сентября 1465 г. Хаджи-Гирей разбил не Махмуда, а Ахмеда. Летом 1465 г. Ахмед где-то на Дону готовил вторжение [85] и русские земли. Именно здесь он и подвергся нападению Хаджи-Гирея. «Возможно, крымский хан действовал в союзе с турецким султаном. Во всяком случае, письмо ... Махмуда .. Мехмеду II от 10 апреля 1466 г. воспринимается как ответ на предложение дружбы с турецкой стороны. Наверное, после поражения Ахмеда от крымцев Махмуду удалось в очередной раз свергнуть брата с престола и на какое-то время овладеть главной ставкой, о чем неопровержимо свидетельствуют и выходные данные его письма... » ²⁰. Предположение А. П. Григорьева о союзе Хаджи-Гирея с султаном Мехмедом Фатихом против Ахмеда представляется не бесспорным. По сообщению Длугоша, за несколько дней до этого посланец римского папы францисканец Людвиг Болонский (титулар-) патриарх из Антиохии просил у Хаджи-Гирея помощи против турок ²¹. Римские папы в это время пытаются создать антиосманскую коалицию, включавшую, помимо папы, Ак-Коюнлу и Трапезундскую империю. В 1458 г. к этому союзу присоединились грузинские князья. «Все государства и правительства ... от Кавказа и берегов Евфрата до Франции и Бургундского княжества» были против османов ²². Тот же Людвиг Болонский в 1460 г., выполнив дипломатическое турне и посетив Трапезунд, Грузию, Аккоюнлу и Караманское бекство, возвращался в Рим во главе группы послов, «представляющих восточные страны» ²³. Есть основания предполагать, что крымский хан мог присоединиться к этой коалиции.

Косвенным образом о крымско-османских противоречиях свидетельствует Константин из Островицы. В 1459 г. он принимал участие в походе Мехмеда II на Трапезундскую империю и в 31 главе своих записок оставил описание этого похода: «Трапезунд, как и Синоп, лежит по эту сторону Черного моря, Трапезундская земля гориста и обширна, со всех сторон она окружена погаными, все татары, такие, как Великий Хан и Узунхасан, Джанибек Гирей; эти татарские властители предпочитали иметь соседом трапезундского императора, нежели турецкого султана, хотя он и был их поганой веры» ²⁴. Комментаторы записок Константина справедливо отмечают, что в указанное автором время (1459 г.) в Крыму правил не Джанибек, а Хаджи-Гирей ²⁵. Вопрос о том, к какому крымскому хану в действительности относил свои слова Константин, остается, тем не менее, открытым. «Записки янычыра» были написаны между 1497 и 1501 гг. ²⁶, когда время правления Хаджи-Гирея и Джанибека было уже в прошлом, а личности этих ханов могли быть совмещены в сознании Константина из Островицы. Возможно, отношения крымского хана с Мехмедом II в то время как-то осложнились, на что как будто бы намекает сообщение Длугоша. «Умный [86] старик-татарин ответил уклончиво: раз польско-литовский государь ²⁷ не воюет, то и ему, хану, не следует вмешиваться в войну с султаном. Современный ему Длугош не сомневался, однако, что стоило бы польско-литовскому государю пригласить Хаджи-Гирея к участию в замышлявшемся крестовом походе — и хан послушался бы» ²⁸. Вполне возможно, что имя Джанибека возникло в этом сочинении не случайно: у Джанибека, утвердившегося в Крыму при помощи своего дяди — хана Большой Орды Ахмеда, видимо, в конце 1476 г. и пробывшего на престоле вероятно до осени следующего — 1477 г. ²⁹, также были причины отрицательно относиться к османскому присутствию на берегах Черного моря.

Письмо Махмуда султану Мехмеду И действительно выглядит как попытка наладить союз с Турцией против какой-то третьей силы. Для Махмуда наиболее актуальной тогда была борьба именно с Крымом. В. Д. Смирнов считал идею антиосманского союза абсолютно неприемлемой для Хаджи-Гирея: «Умный татарин, понимавший всю нелепость подобного предложения, сослался однако же в своем отказе на то, что он в своей политике сообразовался с намерениями друга своего, короля польского, а этот последний состоял тогда в дружественных отношениях с завоевателем Константинополя» ³⁰.

Письмо Махмуда, вероятно, попало Мехмеду II не сразу: в 1466 г. султан, возвращаясь из очередного военного похода в Албанию, получил известие о страшной эпидемии чумы в Стамбуле, незадолго до этого ставшего столицей (зимой 1457/58 гг.), и предпочел переждать страшную болезнь, от которой в городе ежедневно умирало 600 человек, в македонских горах ³¹.

Кого бы не разбил Хаджи-Гирей на Дону в конце лета-начале осени 1465 г. — Ахмеда или Махмуда, — ясно, что победа крымского хана принесла ему какие-то преимущества (пусть и временные) в борьбе за гегемонию в Дешт-и-Кипчаке. Возможно, слова анонимного автора истории крымских ханов о том, что Хаджи-Гирей «умел привлекать сердца, потому во время правления его значительное число народа переселилось с Волги в Крым» ³², относятся именно к событиям 1465 г.

В европейской дипломатической переписке последней четверти XV в., а также в публицистике той поры активно продолжала высказываться идея привлечения «татар» к союзу против Турции ³³. Инициатором такой евроазиатской антиосманской лиги была Венеция, искавшая союзников в своей войне с османами (1463-1479 гг.). Необходимость и желательность участия «татар» в этом союзе некоторыми другими заинтересованными сторонами подвергалась сомнению. Официальная [87] Польша считала, например, возможность участия татар в коалиции нереальной из-за боевой непригодности их войск, огромных расстояний, малому количеству войска и трудности переправ ³⁴.

К началу 70-х гт. XV в. относятся сведения об участии крымских татар в осуществлении османской политики по отношению к Молдавии и Валахии. Молдавский господарь Стефан III, начав борьбу с Турцией, прежде всего, пытался нейтрализовать соседнюю Валахию, где правил вассал османов Раду Красивый. В 1470 г. молдавские войска разорили и сожгли ряд пограничных валашских крепостей. Раду, не имея сил для ответного наступления, жалобами султану вызывает нападение на Молдавию татар. В конце лета 1470 г. они переходят Днестр и начинают разорять Молдавию. Однако 20 августа Стефан в дубраве Липницы, недалеко от Днестра, наголову разбил татарский отряд ³⁵, захватив большое число татар в плен (в том числе и сына хана). Ханыч, несмотря на просьбы отца (ханом в Крыму был тогда Менгли-Гирей), вернуть его, был четвертован, остальные пленники также казнены ³⁶. Весной 1471 г. крымцы опять совершили нападение на территорию Молдавии. Таким образом, участие крымских татар в турецких военных операциях в Молдавии имело место еще до завоевания Кафы, установления протектората и походов 1476 г., о которых мы знаем по письмам Эминека ³⁷. А значит выводы А. П. Григорьева о том, что «дружба» Менгли-Гирея с турецким султаном «не складывалась» ³⁸, сделанные только на основании письма Менгли-Гирея в Стамбул от 25 октября 1469 г. ³⁹, нуждаются в корректировке. Видимо, уже в конце 1469 г. хан изменил политику в сторону большего сближения с османами. Участие крымских войск в молдавских событиях доказывает, что Менгли-Гирей был тогда в натянутых отношениях со Стефаном и хороших с султаном. «Мехмеда II не устраивали ближайшие союзники крымского хана — греческое Мангупское княжество и генуэзские колонии в Северном Причерноморье... Через Мангуп и через Польшу Менгли-Гирей мог общаться с решительным противником турок, молдавским господарем... » ⁴⁰. И хотя связь антиосмански настроенного мангупского князя с молдавским господарем ⁴¹ (видимо, именно в Сучаве нашли приют мангупские беженцы ⁴²) не вызывает сомнения, события 1470 г. в Молдавии противоречат выводам о возможности мирных контактов хана с воеводой в это время.

В 1455 г. венецианец Джан Баттиста делла Вольпе (Иван Фрязин русских источников) отправился искать счастья «сначала среди татар, а потом среди русских» ⁴³. В 1469 г. он живет в Москве, является монетчиком Ивана III и его доверенным лицом. В том же году он был послан [88] великим князем в Италию с поручением вести переговоры о браке Ивана III с дочерью морейского деспота Фомы — Софией. Его племянник Антонио Джисларди, некоторое время проживший с дядей в Москве, в ноябре или декабре 1470 г. выступает перед венецианским сенатом с проектом своего родственника. По словам Джисларди, его дядя, огорченный потерей Венецией Негропонта в войне с Турцией, задумал заключить союз Венеции с Золотой Ордой, направленный против Османской империи. Хан Магомед (Accomet, т. е. Ахмет русских источников) поклялся двинуть против турков 200 000 всадников. В подтверждение своих слов Джисларди предъявил сенату инструкции Вольпе и послание татарского хана ⁴⁴. Через 4 месяца, отчаявшись в получении ответа сенаторов, Джисларди предлагает отправить специальную миссию в Орду для проверки его сообщения. 2 февраля 1471 г. огромным большинством голосов сенат принимает решение о посылке в Орду секретаря Джан Батгисту Тревизана ⁴⁵. Сеньория послала бы настоящего посла, если бы не громадность расстояния. Тревизан должен был представить эти затруднения хану, извиниться перед ним, осыпать похвалами его воинственный пыл и подарить 16 локтей сукна ценою в 89 дукатов ⁴⁶. Тревизан отправился из Венеции в апреле 1471 г., но, надолго задержанный в России ⁴⁷, смог выехать в Орду из Москвы только 19 июля 1474 г. (приехал в Москву 10 сентября 1471 г) ⁴⁸. 2 июня 1472 г. Вольпе, прибывший в Рим с посольством Ивана, на аудиенции хвастается своими близкими торговыми отношениями с татарским ханом, который, по его словам, был готов собрать страшное войско против турок и напасть на них со стороны Венгрии, при условии, чтобы ему платили с начала военных действий 10 000 дукатов ежемесячно и подарков на 6000 дукатов единовременно. Из-за громадности сумм и рискованности предприятия Вольпе было отказано ⁴⁹. По мнению П. Пирлинга союз с татарами «был только призрак, вызываемый по их (т. е. Вольпе и Джисларди — И. З.) желанию для того, чтобы воспользоваться щедростью Рима или Венеции» ⁵⁰. При всей авантюристичности и корыстности замыслов Вольпе, реальную политическую подоплеку союза все же нельзя сбрасывать со счетов. Венецианцы, вероятно, хотели сыграть на противоречиях между Ахмедом и Турцией в вопросе о Крыме. На полуострове в тот момент шла настоящая гражданская война: Менгли-Гирей был после декабря 1475 г. вывезен в Турцию, официально правили его братья Нурдевлет и Айдар, а в оппозиции к ним находился Джанибек, поддерживаемый Ахмедом (Джанибек, вероятно, был его племянником, т. е. сыном Махмуда). Крымские события после смерти Хаджи-Гирея и обстоятельства утверждения [89] Менгли-Гирея крымским ханом изложены с османской точки зрения Кемалем Паша-заде ⁵¹. Вероятно, в конце 1476 г. Джанибек подавил сопротивление соперников и захватил власть в ханстве. Ахмед, видимо, пошел на превентивное сближение с Венецией, имея в виду перспективу заключения союза, может быть, направленного против Османской империи, скорее всего, отрицательно оценивавшей победу крымского ставленника Ахмеда Джанибека. В 1476 г., 28 апреля Тревизан вернулся в Венецию, сопровождаемый двумя татарскими послами — Темиром, отправленным самим Ахмедом, и Брунахо Батырем, посланного военачальником Ахмеда Темиром. Послы были встречены с большим почетом. Они предложили Венеции быть друзьями ее друзей и врагами ее врагов, обещали немедленно выступить против турок и требовали подарков драгоценными камнями, платьем и деньгами. Послы обещали будто бы 200 тысяч войска и выразили именем своего государя готовность выступить против турков вдоль Черного моря через Дунай. Предложения хана были встречены с радостью. 10 мая 1476 г. для удовлетворения их просьб была выделена сумма около 2000 дукатов, а к хану послан гонец с предупреждением, что его послы привезут благоприятный ответ ⁵². В середине того же года Тревизан вновь был направлен, на этот раз уже с послами Ахмеда через Польшу и Литву, где оно должен был решить, что предпринимать далее ⁵³. Попыткой сближения хана с Венецией оказался недоволен Казимир. Он посылает в Венецию Филиппа Бонаккорси (Каллимаха) с предложением отказаться от союза, угрожавшего польским и литовским границам. Сенат решил, быть может вследствие уговоров Казимира, отложить решение дела и отозвал 18 марта 1477 г. Тревизана из Польши ⁵⁴.

Московское правительство, по свидетельству А. Контарини, догадывалось о задачах миссии Тревизана во враждебном Москве Польско-Литовском государстве. Ивану было, безусловно, не выгодно нарушать дружбы с Турцией, поскольку это привело бы к расторжению союза с Крымом, направленного против общего врага — Ахмеда. Между прочим, вероятно опасаясь конфронтации с османами, московские великие князья не торопились предъявлять права на византийское наследство. Скорее всего, даже идея о преемстве тогда даже не формулировалась. «Мысль о возможных правах московского великого князя на наследие закончившей свое существование империи формулируется на Западе, что обусловлено намерением привлечь Россию к участию в антитурецких коалициях. Так, венецианский сенат в 1473 г. писал Ивану III о его правах, якобы возникших на основе брака с представительницей императорского дома Палеологов, племянницей последнего [90] императора: «Восточная империя, захваченная Оттоманом, должна, за прекращением императорского рода в мужском колене, принадлежать вашей сиятельной власти в силу вашего благополучного брака». Однако в русских источниках подобная точка зрения не отразилась. Сам Иван III не ссылался на этот брак. Его весьма сдержанное и трезвое отношение к «наследию» империи проявляется и в отсутствии в известных русских источниках какой-либо информации о переговорах в Москве с братом Софьи Андреем Палеологом по поводу этого наследия, право на которое он пытался продать различным европейским правителям» ⁵⁵. Иван, помимо выгод торговли с османами, «уже предвидел в султане опасного врага для поляков; в виду этого соглашение с падишахом представлялось в благоприятном свете» ⁵⁶. Скорый конец Джанибека и позорный для венецианцев мир 1479 г. снял актуальность венецианско-ордынских контактов, направленных против Турции.

Амброджо Контарини, возвращавшийся из посольства в Персию, прибыл в Астрахань 30 апреля 1476 г., где был задержан татарами, которые объявили его рабом их правителя, « потому что франки [т. е. венецианцы] его враги». Контарини даже хотели продать на базаре, однако он избежал этой участи и был вскоре отпущен ⁵⁷. Реакция астраханского правителя (Контарини называет его Касимом; это был племянник Ахмеда, сын его брата Махмуда) становится понятной, если предположить, что татары выступали в союзе с турками, менее чем за год до этого захватившими генуэзскую Кафу и находившимися в состоянии войны с Венецией (1463-1479 гг.).

Реальную позицию Ахмеда в турецком вопросе помогает раскрыть его письмо Мухаммеду II от 877 г. х. (1476/1477 гг.), открытое в хранилище Топкапы в 1938 г. ⁵⁸. Письмо практически не привлекалось для реконструкции ордыно-османских отношений в 70-е гг. XV в. Приводим его текст.

ПИСЬМО ХАНА БОЛЬШОЙ ОРДЫ АХМЕДА СУЛТАНУ МЕХМЕДУ II ФАТИХУ (881 г. х.)

«Он ⁵⁹

От Ахмеда

После сказанного привета господину другу слово таково: исстари с вашими, брата султана Мехмеда, отцами и дедами и нашими отцами и дедами длилась дружба, до этого года посол не убывал [в смысле: не прекращались посольства], их тяжелые приветы и легкие поминки [91] много раз, отправляясь, прибывали. Согласно тому обычаю в этом году к нам пришел Сайид Мухаммед — благословение Господа да будет с ним. Мы также нашему брату султану Мехмеду послали нашего посла с тяжелым приветом и легким поминком, и при этом Вам я сам лично моего молельщика, по имени Исхак, моего молельщика, с тяжелым приветом и легким поминком послал. Потому что у нас для нашего брата султана Мехмеда имеется просьба. Не делая это наставлением [т. е. не требуя — И. З.], пусть, как только эти сведения достигнут ушей моего брата, он, провозгласив «Дружбу между нами твори!» написал бы нам ярлык с нишаном» ⁶⁰.

Как видно из текста письма, Ахмед признавал турецкого султана более высоким по рангу правителем, чем он сам: об этом свидетельствует как общий — весьма корректный — тон послания, а также употребление термина «ярлык» — непременный атрибут переписки вассала с сюзереном, и способ датировки документа (не подробное указание на число и месяц года по хиджре и года по животному циклу, а только указание года по хиджре). Возможно, что согласие Ахмеда принять участие в антиосманской авантюре было лишь тонким тактическим ходом.

Видимо, через некоторое время, не обязательно в ответ на это послание, Мухаммед шлет Ахмеду свое письмо, написаное на персидском языке не ранее июля 1475 г. (в нем говорится о завоевании Кафы («мемлекет-и Кефе») и походе на Молдавию) и не позднее мая 1477 г., когда было написано письмо Ахмеда Мехмеду Фатиху (см. ниже). Как полагает А. Н. Курат, этот документ мог быть написан по личной просьбе Менгли-Гирея для того, чтобы предупредить возможные враждебные действия Ахмеда против Менгли, который незадолго до этого принял покровительство султана ⁶¹. Это предположение строиться на основе анализа содержания письма Мухаммеда II, написанного, видимо, специально для того, чтобы оповестить Ахмеда об изменениях, произошедших в расстановке сил в Причерноморье (взятии Кафы, подавлении мятежа молдавского господаря и принятии Менгли-Гиреем турецкого протектората). Вскоре Ахмед шлет султану ответ по тону уже более свободный. В этом письме он называет себя потомком Чингисхана, а Мухаммеда — Великим государем (Hudavendigar) и Его величеством (hakim) ⁶². Однако, уничижительного термина ярлык уже не употребляет. Видимо, возросшие амбиции Ахмеда позволили ему использовать другой тон при контактах с султаном. «Впредь милостью Бога между Вами и нами [установившаяся] дружба этим путем пусть умножится, так что, если угодно будет Богу Всевышнему, в последующие времена среди друзей [и] врагов имя ее пусть останется. Далее, [92] в какую сторону Вы направитесь и походом пойдете, мы также с этой стороны готовы усилить Вас» ⁶³. Речь идет о какой-то совместной военной операции хана и султана в Причерноморье. Такой операцией мог быть поход на Молдавию.

Все три письма (два послания Ахмеда Мехмеду II 881 г. х. (1476/77), 882 г. х. (в половине сафара, т. е. от мая-июня 1477 года) и недатированный в оригинале текст Мехмеда — между июлем 1475 и апрелем 1477; (впрочем, как и послание Махмуда Мехмеду от 10 апреля 1466 г.) — видимо, осколок более обширного комплекса документов, посвященных отношениям Османской империи с ханами Большой Орды. Вероятно, три сохранившихся документа переписки Ахмеда с Мехмедом не составляют строгой последовательности: письмо Ахмеда от мая-июня 1477 г., в котором упомянут посол Карадж Бахадур, привезший Ахмеду сведения о городах, завоеванных Мехмедом, быть может, является ответом на послание Мехмеда, в котором сказано об этих военных успехах турецкого султана. Но послание Ахмеда от 881 г. х. видимо, вообще, — первое в переписке хана с султаном и непосредственно не предшествовало посланию Мехмеда. Об этом свидетельствует то, что в нем упомянут османский посол в Орду Сайид Мухаммад, привезший послание султана, ответом на которое явилось письмо Ахмеда от 881 г. х., и ордынский посол в Османскую империю, который должен был доставить это письмо султану. Исходя из этих данных, можно частично реконструировать последовательность османо-ордынских посольств во второй половине 70-х гг. XV в. В 881 г. х. Мехмед посылает Ахмеду посла Сайид Мухаммеда. В ответ на это в том же 881 г. х. Ахмед посылает в Стамбул своего «слугу, прозванного Исхаком» с письмом (текст которого сохранился в Топкапы под № 5513). В письме содержалась просьба отпустить Исхака назад, что, вероятно, и было сделано. По мнению А. П. Григорьева, в самом начале 1477 г. Ахмед отправляет Мехмеду своего посла Карадж Бахадура, который был благосклонно принят султаном и незамедлительно возвращен обратно с турецким послом Девлетьяром Мубаразетдином Девлетханом ⁶⁴. Послы везли Ахмеду ответ (сохранившееся послание Мехмеда на персидском). После переговоров в орде турецкий посол был отпущен в сопровождении ордынского дипломата Азиза Ходжи. Текст ответного письма Ахмеда сохранился (Топкапы Е. 6464).

Первая половина 70-х годов XV в. знаменуется оформлением русско-крымского союза, основанного на неприязненных отношениях двух сторон с Большой Ордой и Польско-Литовским государством ⁶⁵. Большая Орда и Казимир также заключают договор о военном [93] сотрудничестве. Отныне долгое время политическая ситуация в европейском пространстве Джучиева улуса будет определяться противостоянием двух противоборствующих блоков.

В договоре (шерт-наме) между общиной Кырк-йера (мусульманами, караимами и армянами) и Менгли-Гиреем, составленном между январем и концом марта 1479 г. ⁶⁶, специально было оговорено условие, по которому община обязывалась не давать убежище (дословно «не впускать в крепость») сына Хаджи-Гирея или Сейид-Ахмеда ⁶⁷. И. Вашари совершенно справедливо предполагал в первом Нурдевлета, а во втором Джанибека ⁶⁸.

В 1478 г., по Длугошу, в Польшу с посольством к Казимиру прибыл посол от крымского царя Нурдевлета (Нурдулаба), следовательно, какое-то время именно брат Менгли занимал крымский трон ⁶⁹.

Неудача Ахмеда на Угре (1480 г.) и его скорая гибель вывели на арену его сыновей. В 1486 г. Иван III в грамоте русскому послу в Крыму, писал, что по сведениям русских гонцов, сопровождавших посольство в Крым и перехваченных ордынцами, «Муртоза и Седехмат цари и Темир князь хотят идти на Менли-Гирея на царя, толко не будет у него турского помочи; а будут деи турки у него, и им деи на него не идти, турков деи блюдутся добре ... » ⁷⁰.

В Турции интересовались положением дел в Большой Орде. Летом 1486 г. Менгли-Гирей в письме Баязиду писал: «Что же касается Престольного (Владения), то известно, что положение их весьма тяжелое. (Нами) получено (их) письмо. К тому же (к ним) прибыл (наш) посол. Он все еще находится в Престольном Владении (Taht eli). Как только получим достоверные сведения, мы (сразу же) пошлем сообщение к Вратам Благоденствия» ⁷¹. Можно предположить, что в это время Османская империя непосредственно не поддерживала политические контакты с Большой Ордой, видимо, вследствие внутренних неурядиц в Престольном владении. Сыновья Ахмеда, верные политической ориентации отца, продолжали поддерживать союзнические отношения с Польско-Литовским государством против Москвы и Крыма. Однако в самой Большой Орде не прекращались неурядицы и междоусобия ⁷².

Во внешней политике Турции связи с единой некогда Ордой окончательно уступили место отношениям с самостоятельными государствами, образовавшимися в результате ее распада: Крымским, Казанским, Астраханским ханствами, Ногайским объединением и Московским государством. Османская империя, внимательно следившая за развитием событий в регионе, скорее всего, признавала за [94] Московским государством права на часть золотоордынского наследства. В послании Баязида Ивану III от 1500 г. султан так обращался к великому князю: «А ты Божием велением Русской и Восточной и Дешской стороны колка городов государь еси, великий князь Иван» ⁷³. Под «Детскими» городами подразумевалась, очевидно, какая-то часть владений Золотой Орды.

В конце XV в. в Османской империи, видимо, впервые обсуждаются планы возможного военного проникновения вглубь Восточной Европы. В опубликованной 3. Абрахамовичем турецкой карте Украины с планом взрыва днепровских порогов показана атака османского флота на Киев (Man-Kerman). 3. Абрахамович датировал карту 1497 г. — временем противостояния Порты с польским королем Яном Ольбрахтом, пытавшимся отвоевать у османов Белгород и Килию ⁷⁴. Однако, этот источник сам по себе не может являться доказательством того, что Порта была готова на подобную военную авантюру. Карта является своего рода разведывательным донесением, а не планом реального похода. Вероятно, возникновение идеи такого предприятия было спровоцировано Крымом. Именно в этот момент планы Османской империи по отношению к Польше совпадали с притязаниями Крымского ханства на Киев — главную цель нападения флота согласно карте. Источник географической номенклатуры карты — татарский (крымский). Карта морейца Ильяса свидетельствует о том, что «османские» агрессивные замыслы в отношении Восточной Европы являлись скорее не османскими, а крымскими по происхождению, т. е. Крым, используя удобный момент, пытался втянуть Порту в осуществление своих планов в регионе. План похода турецкого флота на Украину так и остался планом. Порта, видимо, не желала столь дорогой ценой платить за амбиции своего вассала.

Победа над Большой Ордой в 1502 г. резко усилила амбиции Менгли-Гирея. Крымский хан, расправившись со своим основным соперником, начинает на правах наследника Орды претендовать на главенство над русскими землями В 1507 г. Менгли-Гирей выдает ярлык литовскому князю Сигизмунду I на берега Днепра до его устья и на города Киев, Владимир-Волынский, Луцк, Каменец и Смоленск (находившиеся де факто в составе BKЛ), а также на города, которые к тому времени входили в состав Московского великого княжества ⁷⁵. По словам С. Ф. Орешковой, этот документ для начала XVI в. являлся явным анахронизмом, однако претензии Менгли-Гирея были тогда подкреплены впервые совершенным крымскими татарами в том же 1507 г. набегом на русские земли ⁷⁶. В 1514 г. Менгли-Гирей [95] требовал у Василия III восемь русских городов, якобы являющихся законным владением крымского хана; еще 35 городов хан «оставлял» великому князю в обмен на выплату дани. Помимо этого Менгли-Гирей, ссылаясь на ярлык 1507 г., запрещал Василию без собственного разрешения занимать в ходе войны с Литвой Смоленск, «пожалованный» крымским ханом Сигизмунду ⁷⁷. Ультиматум 1514 г. был подкреплен вторжением крымских войск в пределы Московского великого княжества.

Комментарии

1. Колли Л. П. Хаджи-Гирей и его политика (по генуэзским источникам). Взгляд на политические сношения Каффы с татарами в XV в. // ИТУАК, № 50. Симферополь, 1913. С. 126,128; Волков М. Четыре года города Кафы (1453,1454, 1455 и 1456) // ЗООИД. Т. VIII. Одесса, 1872. С. 113-114.

2. Колли Л. П. Указ. соч. С. 124.

3. Некрасов А. М. Международные отношения и народы Западного Кавказа. Последняя четверть XV — первая половина XVI в. М., 1990. С. 37.

4. Волков М. Указ. соч. С. 126-127.

5. Грушевський М. С. Iсторiя Украiни-Руси. Т. IV. Кию, 1993 (репринтное воспроизведение издания — Киiв-Львiв, 1907). С. 310, 311.

6. Сафаргалиев М. Г. Распад Золотой Орды // На стыке континентов и цивилизаций ... Из опыта образования и распада империй X-XVI вв. М., 1996. С. 510.

7. См. также: Ozurk Y. Osmanli Hakimiyetinde Kefe (1475-1600). Ankara, 2000. S. 485.

8. Колли Л . П. Указ. соч. С. 132.

9. [Уляницкий В. А.] Материалы для истории взаимных отношений России, Польши, Молдавии, Валахии и Турции в XIV-XVI вв. М., 1887. С. 102.

10. Савельев П. С. Монеты ханов джучидския, джагатаиския, джелаиридския и другая, обращавшияся в Золотой Орде в эпоху Токгамыша // Записки Императорского археологического общества. T. XII. СПб., 1858. С. 325; Марков А. К. Инвентарный каталог мусульманских монет имп. Эрмитажа. СПб., 1896. С. 51.

11. ПСРЛ. Т. XXIV. С. 186.

12. Горский А. А. О времени и обстоятельствах освобождения Москвы от власти Орды // Вопросы истории. 1997. № 5. С. 31.

13. Грушевський М. С. Iсторiя Украiни-Руси. Т. IV. Киiв, 1993. С. 310.

14. Лэн-Пуль С. Мусульманские династии. Хронологические и генеалогические таблицы с историческими сведениями. Пер. с англ. с примечаниями и дополнениями В. Баргольд. СПб., 1899. С. 193.

15. Сафаргалиев М. Г. Распад Золотой Орды... С. 511-513.

16. Kurat A. N. Topkapi Sarayi Miizesi Arsivindeki Altm Ordu, Kinm ve Tuerkistan Hanlanna Ait Yarlik ve Bitikler. Istanbul, 1940. S. 37-45.

17. Ibid. S. 38-39; Султанов Т. И. Письма золотоордынских ханов // Тюркологический сборник. 1975. М., 1978. С. 240-241.

18. Чекалин Ф. Ф. Нижнее Поволжье по карте космографа XV века Фра-Мауро // Труды Саратовской ученой архивной комиссии. Т. II, вып. 2. Саратов, 1890. С. 250.

19. Spuler В. Die Golden Horde. Die Mongolen in Russland (1223-1502). Leipzig, 1943. S. 173-174.

20. Григорьев А. П. Время написания «ярлыка» Ахмата // Историография и источниковедение истории стран Азии и Африки. Вып. 10. Л., 1987. С. 72. С. 53.

21. [Starowolski Sz.] Muhammad II. Wielkiego Turka listy. Przez Szymona Starowolskiego... z lacinskiego iezyka na polski przelozone. Krakow, 1618. S. 68; Spuler B. Die Goldene Horde. S. 175.

22. Gologlu M. Trabzon Tarihi: Fetihden Kurtulusa kadar. Ankara, 1975. S. 6.

23. Махмудов Я. М. Взаимоотношения государств Аккоюнлу и Сефевидов с западноевропейскими странами (2 половина XV — начало XVII века). Баку, 1991. С. 71.

24. Записки янычара. М., 1978. С. 82.

25. Там же. С. 130, прим. 3 к гл. 31.

26. Там же. С. 22.

27. Казимир IV Ягайлович.

28. Крымский А. Е. История Турции и ее литературы. М., 1916. С. 177.

29. Григорьев А. П. Время написания «ярлыка» Ахмата. С. 71-75.

30. Смирнов В. Д. Крымское ханство под верховенством Отоманской Порты до начала XVIII века. СПб., 1887. С. 244.

31. Петросян Ю. А. Древний город на берегах Босфора. М., 1986. С. 137.

32. Негри А. Ф. Извлечения из турецкой рукописи общества, содержащей историю крымских ханов // ЗООИД. Т. 1. Одесса, 1844_v С. 381.

33. См. напр.: Записки янычара. М., 1978. С. 20-21.

34. Garbacik J. Kallimach jako dyplomata i polityk. Krakow, 1948. S. 56.

35. Славяно-молдавские летописи XV-XVI вв. M., 1975. С. 64, 70.

36. Cronicele slavo-romine din sec. XV-XVI. Bucuresti, 1959 (Cronicile Medievale Ale Rominiei II). P. 8,45,56; Семенова Л. E. Некоторые аспекты международного положения Молдавского княжества во второй половине XV в. // Юго-Восточная Европа в средние века. Вып. I. Кишинев, 1972. С. 212.

37. Le Khanat de Crimee dans les archives du Musee du palais de Topkapi. Paris, 1978. P. 59-65.

38. Григорьев А. П. Указ. соч. C. 57.

39. Le Khanat... P. 41-44.

40. Григорьев А. П. Указ. соч. C. 57.

41. Стефан с 1472 г. (или даже с 1471 г.) был женат на мангупской княжне Марии (ее в источниках называют одновременно и «черкешенкой»). Умерла она в 1477 г. См. Славяно-молдавские летописи XV-XVI вв. М., 1975. С. 27, 29, 39, 49, 64, 70, 71, 108.

42. Nasturel P. S. Din legeturile dintre Moldova si Crimeea in secolul al XV-lea. Pe marginea unei inscriptii grecesti // Omagiu lui P. Constantinescu-Jasi cu prilejul implirii a 70 de ani. Bucuresti, 1965. P. 261-265.

43. Пирлинг П. Россия и Восток. СПб., 1892. С. 31.

44. Там же. С. 36; Пирлинг П. О. Россия и папский престол. Кн. 1. Русские и Флорентийский собор. М., 1912. С. 175-177.

45. Пирлинг П. Россия и Восток. С. 37-39.

46. Там же. С. 39.

47. Судя по ответу сеньории Ивану III, Тревизан в Москве был обвинен в тайных сношениях с татарами, что при сложившихся враждебных отношениях Москвы и Ахмеда, явно не устраивало великого князя.

48. Cornet Е. Le Guerre dei Veneti nell'Asia 1470-1474. Wien, 1856. P. 98,112; Хорошкевич A. Л. Русское государство в системе международных отношений конца XV-начала XVI в. М., 1980. С. 179-187.

49. Пирлинг П. Россия и Восток. С. 64-65.

50. Там же. С. 66.

51. Ibn Kemal Tevarih-i Al-i Osman. VII. Defter (Tenkidli transkripsiyon). Ankara, 1991. S. 389-391.

52. Jorga N. Geschichte des Osmanischen Reiches. Bd. 2 (bis 1538). Gotha, 1909. S. 168; GarbacikJ. Ibid. S. 49-50; Пирлинг П. Россия и Восток. С. 106-107.

53. Пирлинг П. Россия и Восток. С. 108.

54. Там же. С. 108-110.

55. Синицина Н. В. Третий Рим. Истоки и эволюция русской средневековой концепции (XV-XVI вв.). М., 1998. C. 116.

56. Пирлинг П. Россия и Восток. С. 152-153.

57. Барбаро и Контарини о России. К истории итало-русских связей в XV в. Л., 1971. С. 219.

58. Halasi Кип Т. Monumentes de la langue tatare de Kazan // Analecta Orientalia memoriae Alexandri Csoma de Koros dicata (Bibliotheca Orientalis Hungarica V). Vol. 1. Budapestini, 1942; Halasi Кип Т. Philologica III. Kazan Turkcesine ait Dil Yadigarlan // Ankara Universitesi Dil ve Tarih-Cografya Fakultesi Dergisi VII. 4. 1949.

59. Т. е. Бог.

60. Перевод по указанным изданиям Т. Halasi Кun 1942 и 1949 гг.

61. Kurat A. N. Topkapi Sarayi Mtizesi Arsivindeki Alton Ordu, Kmm ve Turkistan Hanlanna Ait Yarlik ve Bitikler. Istanbul, 1940. S. 57.

62. Ibid. S. 48-50.

63. Ibid. S. 50; Султанов Т. Указ. соч. C. 244.

64. Григорьев А. П. Указ. соч. С. 72-73.

65. Сборник Русского исторического общества. Т. 41. Памятники дипломатических сношений Древней России с державами иностранными. Памятники дипломатических сношений Московского государства с Крымскою и Нагайскою Ордами и с Турцией. T. I. СПб., 1884. С. 1-13. (далее РИО 1884).

66. Это гипотетическое время вычисляется так: документ датирован 883 г. х., который закончился 24 марта 1479 г. В апреле того же года Менгли уже принимал гонцов московского великого князя, причем известно, что до этого он уже посылал в Москву. Срок, необходимый для двух посольств (из Крыма в Москву и назад) — примерно 3 месяца. Следовательно, Менгли-Гирей снова занял престол незадолго до января 1479 г. У И. Вашари, вероятно, опечатка на с. 299 (указан период между апрелем 1478 и январем 1479 г.).

67. Vasary I. A Contract of the Crimean Khan Mangli Giray and the Inhabitants of Qirq-yer from 1478/79 // Central Asiatic Journal. Vol. 26. № 3-4. (1982). P. 294 (строки 18-19, факсимиле).

68. Ibid. P. 298-299. Сама форма документа (он сохранился в поздней копии, или даже своего рода черновике) свидетельствует о том, что Кырк-йер обладал автономией внутри ханства, по крайней мере, в то время. Дело в том, что шерт-наме обычно заключались между независимыми контрагентами — т. е. между государями. Это единственный случай шерти, заключенной ханом со своим формальным подданным — общиной Кырк-йера.

69. Ibid. P. 298. Dlugosii Historia Polonica. Vol. V. // Opera omnia. XIV. P. 670; Между прочим, его посол прибыл с османским дипломатом. Едва ли это случайное совпадение. См. Kronika Marcina Kromera. Sanok, 1857. S. 1283.

70. РИО 1884. C. 53.

71. Kurat A. N. Ibid. S. 92; Le Khanat.. P. 81-82; Григорьев А. П. Время написания... C. l 29.

72. Hamm J. Altpolnisches aus kroatischen Archiven // Wiener slavistisches Jahrbuch. Bd. II. Wien, 1952. S. 175; Materialy do dziejow Dipfomacji Polskiej z tat 1486-1516 (Kodeks Zagrebski). Wroclaw-Warszawa-Krakow, 1966. S. 97-99, № 33.

73. РИО 1884. C. 289.

74. Абрагамович З. Старая турецкая карта Украины с планом взрыва днепровских порогов и атаки турецкого флота на Киев // Восточные источники по истории народов Юго-Восточной и Центральной Европы. Т. II. М., 1969. С. 76-85.

75. Акты относящиеся к истории Западной России. Т . II (1506-1544). СПб., 1848. С. 4-5.

76. Орешкова С. Ф., Ульченко Н. Ю. Россия и Турция. Проблемы формирования границ. М., 1999. С. 14.

77. Сборник Русского исторического общества. Т. 95. Памятники дипломатических сношений Древней России с державами иностранными. Памятники дипломатических сношений Московского государства с Крымскою и Нагайскою Ордами и с Турцией. Т. II. СПб., 1895. С. 153, 154; Орешкова С. Ф., Ульченко Н. Ю. Указ. соч. С. 14.

Текст воспроизведен по изданию: Между Москвой и Стамбулом. Джучидские государства, Москва и Османская империя (нач. XV - пер. пол. XVI вв.). Очерки. М. Рудомино. 2004