Глава IV

ЯРЛЫК БЕРДИБЕКА ВЕНЕЦИАНСКИМ КУПЦАМ АЗОВА

(Григорьев А.П., Григорьев В.П. Ярлык Бердибека венецианским купцам Азова от 1358 г.: Реконструкция содержания // Историография и источниковедение истории стран Азии и Африки / Отв. ред. Б. Н. Мельниченко, А.В.Попов. СПб., 1995. Вып. 16. С.24-66)

Продолжая исследование комплекса из 10 золотоордынских документов XIV в., сохранившихся только в синхронных переводах на латинский и итальянский языки ¹, мы подошли к реконструкции содержания ярлыка Бердибека от 1358 г. венецианским купцам Азова. Известно, что три предшествующие жалованные грамоты ордынских ханов венецианским купцам на городской квартал в Азове являлись лишь традиционным со стороны Орды оформлением взаимовыгодных венециано-ордынских торговых соглашений. В этом отношении не был исключением и ярлык Бердибека от 1358 г.

Торговые связи между Ордой и Венецией развивались на фоне острого соперничества Венеции с Генуей. После 1347 г. обе враждующие стороны прошли через пандемию чумы 1348-1349 гг. и открытое военное столкновение 1350-1355 гг., в результате которого победила Генуя. В мирном договоре 1355 г. стороны зафиксировали взаимное обязательство — три года не плавать в Азов. Так была закрыта единственная венецианская торговая фактория в Северном Причерноморье. Генуя сохранила за собой торговую резиденцию в Кафе (Феодосии) на юго-востоке Крымского полуострова. Для венецианского купечества в этом регионе сложилось совершенно нетерпимое положение. Частичный выход из него правительство дожа Джованни Градениго (1354-1356) нашло, испросив и получив в 1356 г. в Гюлистане ярлык Джанибека на корабельное пристанище на Южном берегу Крыма. Предоставленный Ордой для этой цели порт Провато при небольшой бухте к юго-западу от Кафы не очень устраивал венецианцев в военном и торговом [123] отношениях. Правительству Джанибека пришлось пойти на материальные уступки — снизить торговый налог с 5 (каким он был установлен для венецианских купцов в Азове в 1347 г.) до 3% ².

Не успел истечь положенный по мирному договору между Генуей и Венецией трехлетний срок обоюдного запрета плавания в Азов, как уже в марте 1358 г. правительство дожа Джованни Дольфина (1356-1361) предприняло энергичные меры к тому, чтобы снарядить и направить к новому ордынскому хану Бердибеку (1357-1359) венецианское посольство. В качестве послов были избраны Джованни Квирини и Франческо Бон, получившие наказ добиваться возобновления договора о территории венецианского квартала в Азове и прежних привилегиях для его купцов. В конце апреля 1358 г. послы отбыли в Азов, откуда обычно начинался путь в ханскую ставку. Видимо, посольство прибыло в Азов в конце мая 1358 г. Уточнив у азовского наместника перспективы предстоящих переговоров с ханом, венецианские послы, надо полагать, отправили подробный отчет об этом на родину, а затем выступили в дальний путь к берегам Волги. Венецианский сенат рассмотрел посольское донесение и уже 20 июля 1358 г. постановил направить в Азов первого после войны 1350-1355 гг. консула —Пьетро Каравелло, которому было поручено восстановить разрушенный венецианский квартал в Азове. Только на постройку консульского дома разрешалось истратить 80 сомов (14 кг 976 г серебра) ³.

Такой в общих чертах представляется история взаимоотношений между Венецией и Ордой, которая в сентябре 1358 г. привела к оформлению ярлыка Бердибека на венецианский квартал в Азове. В этих связях ордынская сторона преследовала собственные цели, решала свои проблемы. В подоплеке этих проблем лежало феодальное расслоение в верхах ордынского общества, которое, в частности, выражалось во все усиливавшейся взаимной борьбе родовых князей за влияние на ордынского хана, в подготовке дворцовых заговоров. На политическую арену рвались вожди племен, дотоле не стоявших у кормила правления.

В обстановке растущего напряжения внутри ордынского общества ханы-чингисиды видели единственную возможность пригасить политические страсти в активизации внешней политики — организации успешных завоевательных походов. Джанибек [124] обратил взор на Хулагуидский Иран, процесс распада в котором начался раньше, чем в Золотой Орде. Между 1335 и 1353 гг. некогда единая держава монгольских ильханов в Иране распалась на ряд враждующих между собой территорий ⁴. Уже со второй половины XIII в. между ордынскими джучидами и хулагуидами Ирана велась борьба за территорию Азербайджана. В середине XIV в. в Азербайджане со столицей в Тебризе утвердился сын чобанида Хасана Кючюка Мелик-Ашреф. Опираясь исключительно на монгольскую и тюркскую кочевую знать, Мелик-Ашреф в течение 13 лет проводил в своих владениях политику ничем не ограниченной эксплуатации местного населения. Он окончательно подорвал свою социальную базу тем, что притеснял и оседлую земледельческую знать, отнимая у нее земли. Дело кончилось тем, что представители местной оседлой знати обратились за помощью к Джанибеку ⁵. Естественно, они встретили полное понимание со стороны ордынского хана.

Поход Джанибека в Азербайджан в 1356 г. получил отражение во многих арабо- и персоязычных источниках XIV-XV вв. О нем писали арабские авторы Ибн Халдун, ал-Макризи, ал-Асади, ал-Айни ⁶ и персидские —Зайнаддин, Махмуд Кутуби, создатель «Истории Шейх-Увейса», Муинедцин Натанзи ⁷. Суммарно складывается такая картина подготовки и проведения похода. В Орду от притеснений Мелик-Ашрефа бежали богатеи Тебриза, Сераха, Ардебиля, Байлекана, Бердаа и Нахичевана. Они обратились к Джанибеку за помощью и выделили средства на организацию военного похода на Тебриз. Отдав приказ на подготовку к походу бекам левого крыла, Джанибек в марте 1356 г. получил дополнительную финансовую поддержку от итальянских торговых факторий, расположенных в Северном Причерноморье. Весной того же года хан лично возглавил армию и выступил на Тебриз вместе с сыном Бердибеком.

Основную массу ордынского войска в этом походе составляли отряды беков левого крыла, расселенные на восток и юго-восток от Волги. Местом общего сбора, по-видимому, стал Хаджитархан (Астрахань), лежавший в низовьях Волги, на правом ее берегу. Оттуда громада армии Джанибека через прикаспийские степи двинулась прямо на юг. По пути войска переправились через Терек, [125] прошли Дербенд и далее на юг —до Ширванской степи. Здесь Джанибек дал отдых коннице. Одновременно он направил Мелик-Ашрёфу ультиматум и дождался от него дерзкого ответа. После этого ордынское воинство переправилось через Куру, миновало Агдам, Берзенд, Бишкин (Мишкин) и, не встречая вооруженного сопротивления, двинулось по широкой дуге, обходя Тебриз с востока и юга, через Ардебиль и Серах (Сераб). Собравшись с силами, Мелик-Ашреф дал Джанибеку сражение под Уджаном, к югу от Тебриза. Результатом битвы явился полный разгром армии Мелик-Ашрефа. Сам предводитель пытался бежать, увозя несметные сокровища государственной казны, но был пойман, представлен Джанибеку и казнен по его приказу. Голову Мелик-Ашрефа отвезли в Тебриз и повесили на площади на воротах мечети.

О дальнейших событиях источники сообщают глухо и разноречиво. Определенно можно утверждать, что Джанибек не задержался в Тебризе. Захватив часть государственной казны Мелик-Ашрефа, его сына и дочь, хан вскоре вернулся в Орду тем же путем, каким пришел в Азербайджан. В Тебризе в качестве самодержавного государя, с частью ордынского войска и положенным управленческим аппаратом, был посажен Бердибек. Возможно, отец специально оставил там своего сынаа, устранив тем самым ближайшего родственника от придворных интриг и борьбы за ордынский престол. Бердибек, оставшись один в чужой, разоренной и бунтующей стране, быстро убедился в бесперспективности навязанной ему отцом миссии. Не прошло и полугода, как он оставил за себя в Тебризе местного правителя Ахиджука и вернулся в родные края.

Непосредственным поводом к отъезду Бердибека послужило известие о болезни отца. Но не сыновняя любовь была движущей силой его поспешного отбытия. В тайную связь с ханычем вступил Тоглубай, печально известный по русским источникам еще с 1339 г. Именно он 28 октября 1339 г. руководил казнью в Орде тверского князя Александра Михайловича и его сына Федора. Зимой того же года Узбек посылал Тоглубая во главе ордынско-русской рати войной на Смоленск ⁸. Тоглубай был вождем монгольского племени бахрин, состоявшего в родстве с могущественными племенами правого крыла Золотой Орды кунграт, найман, джелаир и ушин ⁹. При Джанибеке Тоглубай являлся «одним из столпов его державы» ¹⁰, [126] но стремился к большему. Потому он и сделал ставку на Бердибека.

Болезнь приключилась с Джанибеком еще на его пути из Тебри-за домой, видимо, осенью 1356 г. Зайнаддин даже причину отъезда хана из Тебриза видит в его нездоровье ¹¹. «История Шейх-Увейса» сообщает, что Джанибек захворал только после того, как прошел на обратном пути Дербенд ¹². Самое детальное изложение обстоятельств и существа болезни хана дает «Рогожский летописец»: «...Чанибек.. посади тоу на царьство сына своего Бердибека, а сам оуверноуся въсвояси и от некоего привидения на поути разболеся и възбесися» ¹³. Итак, болезнь Джанибека была вызвана нервным срывом. Нездоровье и даже кончину государя в Орде, как и везде в улусах чингисидов, никогда не афишировали и, насколько возможно, пытались скрыть от окружающих. Болезнь Джанибека моментально превратилась в государственную тайну, разглашение которой каралось смертью.

В то же время группировки князей правого крыла, племена которых расселялись на запад и юго-запад от Волги, стали лихорадочно готовить смену ордынского хана. Вековая традиция прочно перекрывала все пути для проникновения на этот пост нечингиси-да. Главным кандидатом на ханский престол считался первый наследник —калга-султан. Как правило, это был не сын, а следующий по старшинству за правящим государем его брат. В свое время на пути к престолу Джанибек умертвил братьев Тенибека и Хызрбе-ка ¹⁴. За 15 лет его правления подросли другие братья хана, старшим из которых считался, надо полагать, Кулпа. Он-то и состоял при Джанибеке калга-султаном. Поскольку, отправляясь в 1356 г. в дальний военный поход, Джанибек оставил страну на Кулпу, вероятно, он доверял своему брату больше, чем родному сыну. Кулпа это доверие оправдал. После того как Джанибек в 1357 г. вернулся в Орду недееспособным, Кулпа фактически остался полновластным правителем, но не особенно спешил с формальным воцарением.

Недуг Джанибека тщательно скрывался. Из официальных реляций, отправленных от имени Джанибека соседним и дальним государям по случаю завоевания Азербайджана, можно было заключить, что дела в Орде обстоят в высшей степени благополучно. Так, в русские летописи попало сообщение о том, что «царь Чанибек взя [127] Тивирижьское царство» ¹⁵. Арабские источники рассказывали, что летом 1357 г. через Дамаск в Каир прибыло из Орды посольство к мамлюкскому султану Насир ад-дину ал-Хасану (1354-1361). Ордынские послы представили султану богатые подарки и послание от имени Джанибека, в котором сообщалось о его победе и предлагались былая дружба и сотрудничество. Послы были отпущены с благожелательным ответом ¹⁶. Примерно в то же время посольство от имени Джанибека прибыло и в Южный Иран к эмиру Мубариз-эддину (1314-1358) с сообщением о взятии Тебриза ¹⁷.

Мать Джанибека Тайдула на протяжении многих лет выполняла при ханском дворе роль «христианской заступницы» ¹⁸. Не исключено, что по вероисповеданию она и сама являлась тайной христианкой. Когда попытки излечить сына не привели к успеху, Тайдула, в расчете на чудо, решила обратиться за помощью к главе русских христиан митрополиту Алексию (1354-1378), с которым она была лично знакома. Ханша направила к митрополиту посла от своего имени. Заранее раскрыть государственную тайну о недуге хана Тайдула не имела права. Поэтому посол передал Алексию её просьбу срочно прибыть в Орду «да посетить еа нездравие» ¹⁹. Митрополит собрался и выехал из Москвы в Орду 18 августа 1357 г. Его караван прибыл к месту назначения после смерти Джанибека, и потому Алексий «въборзе из Орды отпоущен бысть» ²⁰. Позднее возникла русская летописная легенда о том, как Алексий исцелил Тайдулу от слепоты.

Согласно рассказу Муинеддина Натанзи, трагедия в ханской ставке разворачивалась по такому сценарию. Бердибек ночью прибыл в ставку лишь с 10 спутниками и тайно расположился в доме Тоглубая. Один из доверенных людей Джанибека каким-то образом узнал о самом факте заговора Бердибека и лично доложил об этом больному хану, который к тому времени пришел в себя. Джанибек забеспокоился и вызвал к себе Тайдулу. Она как могла успокоила сына и постаралась представить слова доносчика ложными. Тогда хан потребовал для доклада Тоглубая, не догадываясь о его роли в заговоре. Тоглубай, пообещав все тщательно расследовать, вышел из ханского шатра и сразу вернулся со своими людьми, которые тут же на ковре и убили Джанибека. После этого Тоглубай привел в шатер Бердибека. Тотчас был совершен обряд поднятия нового [128] хана на ковре, где только что убили его отца. Люди Тоглубая убивали каждого, кто не поддерживал этого акта. Не теряя времени, Бердибек вызвал к себе на аудиенцию всех царевичей рода Бату и единовременно умертвил их. Тайдула на руках принесла к Бердибеку его 8-месячного брата, прося пощадить невинное дитя. Хан убил его, ударив об землю ²¹. По свидетельству русской летописи, «окаанным предстательством Товлубьевом», Бердибек избавился тогда от 12 своих кровных родственников ²². Если поверить данным персидского историка XVII в. Хайдера Рази, то убийство Джанибека произошло 3 шаабана 758 г. х.(22 июля 1357 г.) ²³.

Как показали дальнейшие события, убиты были не все возможные соперники Бердибека. Избежал гибели и калга-султан Кулпа, приходившийся хану-узурпатору родным дядей. Поскольку только русские источники сообщают некоторые подробности о Кулпе, надо полагать, что и укрылся он в русских землях. Видимо, в качестве залога благожелательного отношения будущего ордынского хана к русским князьям Кулпа тайно крестил своих сыновей, которые получили христианские имена Михаил и Иван ²⁴. Последнее обстоятельство, скорее всего, помогло Кулпе пережить на Руси непродолжительное время правления Бердибека и в начале осени 1359 г., после его смерти, воссесть на ордынский престол. Это же обстоятельство дало в руки родственнику Кулпы мусульманину Наврузу юридическое основание уже через 5 месяцев убить Кулпу и его сыновей и самому сделаться ханом ²⁵.

Летом 1357 г. Тоглубай и его сторонники передали трон в Орде Бердибеку. Вскоре, как мы увидим ниже, Тоглубай был отстранен от ханской ставки, переведен далеко на запад в устье Дона, где стал представлять интересы Бердибека при азовской таможне. Лишь через 4 года, в правление Кельдибека (1361-1362), честолюбивые замыслы Тоглубая и рода бахрин воплотил в жизнь его сын Яглыбай ²⁶. А в 1357 г. более мощный княжеский род, во главе которого находился Могулбуга, оттеснил род бахрин от кормила власти. Улугбеком в правительстве Бердибека стал Могулбуга, получивший возможность командовать всеми воинскими формированиями родовых князей ²⁷. Вторым сановником при Бердибеке, который распоряжался ордынской канцелярией и финансами и именовался везиром, остался Сарай-Тимур ²⁸. Последний был назначен [129] везиром Бердибека еще в Азербайджане, а теперь стал везиром всеордынским. И не нашлось силы, которая отрешила бы его от этой должности. Объяснялось это тем, что Сарай-Тимур принадлежал к могущественному роду кунграт. Из этого рода происходила жена самого Чингис-хана, жены Джучи и сына его Бату, а также многих других ордынских ханов ²⁹.

Получив трон и укомплектовав правительство путем далеко не праведным, Бердибек обязан был оплатить оказанную ему помощь соответствующей группировке родовых князей. Средства для этого предстояло еще добыть. Любой завоевательный поход в той ситуации явился бы авантюрой, на которую ни хан, ни его окружение не могли решиться, не имея за спиной сколько-нибудь прочного тыла. Стабильный доход давали ежегодные натуральные и денежные поступления дани — «выхода» из русских княжеств. Однако эти доходы, поступавшие весной и осенью, служили для покрытия традиционных статей расходов, без которых Ордынское государство не могло функционировать. Возникла острая потребность произвести чрезвычайные сборы. Эта крайне болезненная для Руси мера Бердибека нашла отражение в русских источниках, которые отмечали: «Того же лета прииде посол из Орды от царя именемъ Итъка-ра по запрос ко всем князем роусьским» ³⁰. Другим традиционным источником денежных поступлений было переутверждение документов на право владения —ханских ярлыков, которое неизменно производилось каждым новым ханом. Фактически все русские князья вновь и вновь выкупали эти «жалованные грамоты» на свои княжества, для чего лично приезжали в ханскую ставку. Такой исход русских князей из своих владений в Орду последовал и зимой 1357 г. ³¹ Несмотря на то, что ордынская администрация освобождала русское духовенство от ежегодных налогов и повинностей, русские митрополиты должны были регулярно ездить в Орду к очередному хану и выкупать свои ярлыки за непомерные «подарки». Так, в ноябре 1357 г. получил у Бердибека ярлык и митрополит Алексий ³².

К названным источникам пополнения государственной казны относилась и практика выдачи новыми ханами подтвердительных ярлыков на все заключенные прежде соглашения по торговле с зарубежными странами, а также подписание новых такого рода [130] договоренностей. Мало того, что хан обязательно получал при этом крупную сумму в виде одноразового подарка, зарубежные дипломаты должны были начинать всю процедуру оформления ярлыков заново. Они обращались к высшим государственным сановникам с просьбой изложить перед ханом очередное ходатайство. При этом нужно было платить каждому сановнику. Последние излагали государю прошение иноземцев. В случае положительного решения вопроса назначалась монаршая аудиенция, во время которой подарки вручались зарубежными послами не только лично хану, но и его матери, а также его женам и детям. Допустим, в итоге оформлялся ярлык, в котором перечислялись права и обязанности приезжих купцов. Параллельно от имени хана выправлялись документы, адресованные местным начальникам, которым предписывалось осуществлять надзор за исполнением пунктов торгового соглашения, зафиксированного в ярлыке, в данном регионе. Тут же писалось адресованное тем же купцам распоряжение от лица местного начальника, в котором практически повторялись условия ханского ярлыка. И за это опять-таки нужно было платить.

Во время своего пребывания в ставке Бердибека, осенью 1358 г., венецианские послы Джованни Квирини и Франческо Бон получили, т. е. выкупили, не только подтверждение на право проживания и торговли в Азове, оформленное в виде ханского ярлыка ³³. Они также оплатили переоформление документации на право поселения и торговли на крымском побережье в Провато (бухта Двуякорная), полученное еще при Джанибеке в 1356 г. Это право было дополнено разрешением заходить и торговать, на условиях выплаты 3%-ного торгового налога, в крымских портах Калитре, или Калиере (Коктебель), и Солдайе (Судак). Если на Провато генуэзцы не претендовали, то Коктебель и Судак давно уже использовались ими как торговые фактории. Так что венецианцам такое разрешение принесло лишние осложнения со своими извечными торговыми конкурентами, а ордынская сторона получила за это дополнение тройную плату. Перечисление условий торговли в названных крымских портах сохранилось в соответствующем послании к венецианским купцам, составленном в сентябре 1358 г. от лица нового правителя Крыма Кутлуг-Тимура ³⁴.

Приступаем к последовательной реконструкции содержания [131] статей ярлыка Бердибека от 1358 г., имея перед глазами текст его итальянского перевода и руководствуясь уже традиционной для нас методикой.

Статья обращение: La parola de Berdibech del pouolo deli Mogoli a signori de Chumani С X Baroni e tuti queli che se sotomesi a Molgabei e ali signori dele citade e a tuti li offitiali e tuti mesadegi ambaxadori che ua e che viem e ali comercleri e a queli del pedazo e a tuti queli che se offitiali delo imperio e a tuto lo pouolo e a tuti quanti ³⁵. — «Бердибека слово народа монголов к правителям тюменов, сотен, десятков баронам и всем тем, кто подчиняется Молгабею, и к правителям городов, и ко всем чиновникам, и всем послам-посланникам, которые странствуют и которые путешествуют, и к сборщикам коммеркия, и к тем, кто собирает дорожную пошлину, и ко всем тем, кто является чиновниками империи, и ко всему народу, и ко всем в целом».

Оборот указ — «Бердибека слово» — дает пищу для размышлений прежде всего своей краткостью. При указе полностью отсутствует элемент мотивировка. Причину этого мы усматриваем в том, что перевод ярлыка изначально осуществлялся не с монгольского языка. В противном случае любой язык-посредник в той или иной форме передал бы обязательную в монгольском оригинале мотивировку. Нашу уверенность в этом подкрепляют мотивировки при указах в ярлыках Узбека и Джанибека, переведенные на латынь через посредство тюркского языка ³⁶, и мотивировка при указе в ярлыке Джанибека, переведенная на итальянский через посредство персидского языка ³⁷.

На каком же языке был написан оригинал ярлыка Бердибека? Мы полагаем, что на тюркском, буквами уйгурского алфавита. Будь он начертан по-персидски или даже по-тюркски, но литерами арабского алфавита, тогда перед статьей обращение непременно находилась бы статья богословие. Известно, что Мухаммед Бердибек был правоверным мусульманином ³⁸. Формула прославления бога в начале официального документа была обязательной, но лишь в тех случаях, когда этот документ писался арабицей. Подтверждение тому мы видим в ярлыке Тимур-Кутлука от 1398 г., начертанном уйгурицей по-тюркски. Статьи богословие там нет, как нет и мотивировки при указе в статье обращение ³⁹. [132]

На первый взгляд несколько смущает отсутствие в итальянском переводе притяжательного местоимения при слове «слово». В переводах ярлыков Узбека и Джанибека с монгольского на латынь через посредство тюркского языка читалось «наше слово» ⁴⁰. Мы объясняем отсутствие притяжательного местоимения в переводе указа ярлыка Бердибека именно тем обстоятельством, что перевод осуществлялся напрямую с тюркского оригинала. В ордынских формулах XIV в., сразу писавшихся по-тюркски, монгольская формула «слово наше» передавалась как «слово мое» (soezuem), где притяжательное местоимение «мое» выражалось через аффикс принадлежности, писавшийся слитно со «словом» ⁴¹. Переводчик, впервые столкнувшийся с необходимостью дословной передачи этой формулы, счел возможным ограничиться в своем переводе одним «словом».

Реконструированное содержание первого оборота статьи обращение — «Мое, Бердибека, слово».

Содержание обширного второго оборота статьи — адресата — реконструируем по составляющим его элементам.

Элемент «народа монголов» впервые встретился в итальянском переводе адресата ярлыка Джанибека от 1347 г. в форме «к народу монголов». При реконструкции содержания ярлыков Узбека и Джанибека от 1342 г. наличие этих элементов мы просто домыслили. Руководствуясь оригинальными текстами позднейших ордынских и крымскоханских ярлыков, мы реконструировали этот элемент как официальное наименование Золотой Орды, поставленное в родительном падеже, — «Монгольского государства» ⁴². Сохраняем эту реконструкцию.

Элемент «к правителям тюменов, сотен, десятков баронам и всем тем, кто подчиняется Молгабею» практически повторяет таковой же в ярлыке Джанибека от 1347 г. ⁴³ В подстраничных примечаниях к публикации текста итальянского перевода ярлыка Бердибека приводятся многие разночтения из другого списка перевода этого ярлыка. Мы узнаем, в частности, что непонятное слово Chumani следует читать Tumane («тюменов»), вместо С X лучше читать Centenera et dexene («сотен и десятков»), для имени Molgabei предпочтительнее вариант Molgabogabei («Могулбуга-бей»). Итальянский перевод такого же элемента в ярлыке Джанибека дает [133] право утверждать, что в ярлыке Бердибека перед словами «сотен и десятков» явно пропущена конструкция de li miera («тысяч»). Отсутствие в адресате ярлыка Бердибека слов «возвещающее повеление» объясняется тем, что в тюркском формуляре ордынских ярлыков это сочетание вообще не употреблялось. Имя могущественного военачальника Могулбуги, пережившего нескольких ханов и в первые два года правления Бердибека состоявшего при нем удугбеком, достаточно хорошо известно. Реконструированное содержание элемента —«князьям тюменов, под началом с Могулбугой, тысяч, сотен и десятков».

Элемент «и к правителям городов» в той или иной форме присутствовал во всех предыдущих ярлыках, выданных венецианским купцам Азова. Руководствуясь монгольским формуляром чингисидских актов, мы реконструировали содержание элемента словами «даругам-князьям городов» ⁴⁴. Наша задача по уточнению содержания этого элемента в цитированных тюркских текстах ярлыков Токтамыша и Тимур-Кутлука осложняется рядом обстоятельств. Ярлык Токтамыша сохранился в подлиннике, но обращение в нем ограничено территорией одного Крымского тюмена. Потому элемент там сводится только к обозначению правителей городов — «даругам-князьям» (daruya beglaerina). В тексте дошедшей до нас дефектной копии ярлыка Тимур-Кутлука присутствуют слова «внутренних городов» (icki kaendlaerinin). Слова, обозначавшие правителей («даругам-князьям») в копии опущены, как исключены в ней и слова «Монгольского государства» в начале оборота. Реконструируем содержание элемента в ярлыке Бердибека —«даругам-князьям внутренних городов».

Что же это за «внутренние города»? Мы полагаем, что речь идет об ордынских населенных пунктах, расположенных внутри страны, а не на ее границах. В ярлыке Джанибека от 1347 г. мы уже встречались со специальным оборотом, в котором венецианцам предписывалось не причинять никакого ущерба «приморским селениям» Монгольского государства, которые там выступали в роли пограничных, т. е. «внешних городов» ⁴⁵. Очевидно, статус внешних и внутренних городов был различным. Например, турецкий путешественник Эвлия Челеби, посетивший Старый Крым в середине ХVП в., объяснял отсутствие в нем крепостного гарнизона тем, что [134] город располагался внутри Крымского полуострова, а не на его пограничной территории ⁴⁶.

Элемент «и ко всем чиновникам» в прежних ярлыках, выданных венецианским купцам Азова, или совсем не встречался, или, скорее всего, просто не нашел отражения в их латинских и итальянских переводах. Итальянское слово offitiale (ufficiale), которое обычно переводится на русский как «чиновник», может обозначать служащего какой-либо канцелярии. В обращении ярлыка Токтамыша за правителями городов следуют представители мусульманского суда и духовенства, которые в ярлыке, предназначенном для христиан, неуместны. За ними идет обозначение служащих государственной канцелярии — «битикчиям дивана» (divan bitigсilaerinae). В копии ярлыка Тимур-Кутлука мы наблюдаем ту же картину. Считаем, что последний элемент полностью соответствует нашим «всем чиновникам». Дело в том, что слово «диван» обозначало некую совокупность, например сборник стихов. Переводчик понял его буквально и передал по-итальянски словом tuti (tutto) «все». Однако словом «диван» обозначалась еще и государственная канцелярия, и отдельные ведомства, и суд (трибунал). Слово «битикчи» в монгольских и тюркских актах обозначало служащего государственной канцелярии, дословно — писца. Реконструкция содержания элемента — «служащим государственной канцелярии».

Элемент «и всем послам-посланникам, которые странствуют и которые путешествуют» отсутствует в ярлыке Токтамыша, а в копии ярлыка Тимур-Кутлука находится малопонятное словосочетание, в свое время реконструированное нами в форме «странствующим и путешествующим послам-посланникам» (jorur esueir elci jolavcilarya) ⁴⁷. Очевидно, что наша реконструкция дословно повторяет элемент, представленный в итальянском переводе ярлыка Бердибека. Форма парного синонима «послы-посланники» — еще одно свидетельство в пользу нашего утверждения о том, что ярлык Бердибека был изначально начертан по-тюркски. Синонимичная пара «странствующие и путешествующие» для краткости заменяется словом «проезжие», которое, на наш взгляд, представляет собой адекватную замену, подчеркивающую, что конечной целью «послов», т.е. государственных служащих, направленных центральным аппаратом для выполнения определенной миссии, не является [135]

место проживания данных грамотчиков — держателей ярлыка. Переводчик с тюркского подлинника на русский язык ярлыка Бер-дибека от 1357 г. нашел еще одно, очень удачное, заменяющее слово — «мимохожие» ⁴⁸. Слова «всем» в начале итальянского перевода элемента, конечно, не было в подлиннике. Переводчик повторил его по инерции вслед за «всеми» чиновниками. Реконструкция содержания элемента — «проезжим послам».

Элемент «и сборщикам коммеркия» имеет место в ярлыках и Токтамыша и Тимур-Кутлука в стабильной форме «таможникам и весовщикам» (tamyaci tartanaqcilarina). Этот элемент присутствовал и во всех предыдущих ярлыках, выданных венецианским купцам Азова ⁴⁹. Сохраняем прежнюю форму реконструкции содержания элемента — «таможникам и весовщикам».

Элемент «и к тем, кто собирает дорожную пошлину», был четко зафиксирован только в латинском переводе ярлыка Узбека ⁵⁰. В тюркских текстах ярлыков Токтамыша и Тимур-Кутлука он нашел отражение в форме парного термина, который мы переводим в целом так же, как и в ярлыке Узбека, словами «караульщикам и заставщикам» (boekauel tutqaullarina). Термин «туткаул» ранее уже анализировался ⁵¹, а рассмотрению слова «бёкэуль» мы рассчитываем посвятить специальное место при реконструкции содержания русского перевода ярлыка Бердибека от 1357 г. Вообще представляется, что слова, составляющие парный термин, более сложные по содержанию, чем их утилитарная итальянская передача — «сборщики дорожной пошлины». Предварительная реконструкция содержания элемента — «караульщикам и заставщикам».

Элемент «и ко всем тем, кто является чиновниками империи», надо полагать, соответствует по содержанию элементу в ярлыке Токтамыша «всякого рода служб начальникам» (nekim hirfaet ayalarina). Сочетание hirfaet ayasi в смысле «ремесленный мастер» ⁵² в отдельных случаях возможно. Однако в нашем примере речь идет о должностных лицах именно разного рода служб. Например, в ярлыке Тимур-Кутлука называются «ямщики и заготовители продовольствия» (jamci susuncilar), «сокольники и звериные ловцы» (qusci barscilar), «лодочники и мостовщики» (kemaeci koprueikcueilar). Пожалуй, только последняя пара чиновников имела отношение к ремеслу, да и то косвенное, ибо в основную задачу начальников [136] лодочников и мостовщиков входило обеспечение бесперебойной службы переправ через водные преграды и труднопроходимые места на суше. Для осуществления этой цели они занимались не столько созданием переправочных средств, сколько реквизицией уже готовых судов, плотов, мостов и гатей у окружающего местного населения. Оставляем в качестве реконструкции содержания элемента слова «всякого рода служб начальникам».

Элемент «и ко всему народу» является неудачным итальянским переводом известного по предыдущим монгольским ярлыкам Узбека и Джанибека элемента «многим людям». В ярлыке Токтамыша он не представлен. В ярлыке Тимур-Кутлука концовка обращения выпала из текста копии. В более поздних тюркоязычных золотоордынских и крымскоханских ярлыках этот элемент представлен в форме «многим людям» (kop kisi) ⁵³. Сохраняем эту форму в качестве реконструкции содержания элемента.

Элемент «и ко всем в целом» широко известен по монгольским и тюркским текстам чингисидских ярлыков. В ярлыке Токтамыша он представлен тюркским словом «всем» (barcaya).

На этом заканчивается рассмотрение отдельных элементов, составляющих оборот адресат статьи обращение. Прежде, дойдя до этой фазы исследования, мы переписывали подряд все элементы адресата, объединяли их с оборотом указ и получали реконструированное содержание статьи обращение в целом. Теперь, когда свежа еще в памяти новая реконструкция содержания оборота указ, осуществленная применительно к предполагаемому монгольскому оригиналу ярлыка Джанибека от 1347 г. ⁵⁴, изменилось и наше отношение к интерпретации содержания оборота адресат той же статьи. Оборот указ в монгольских текстах ярлыков как бы охватывал оборот адресат сверху и снизу. Структурно «наше слово» определенного хана предназначалось целому ряду представителей адресата, а в самом конце статьи оказывалось, что это «слово» является «возвещающим ярлык». При русской передаче содержания оборота мы соединили элемент «наше слово» с элементом «возвещающее ярлык». В оригинальных тюркских текстах ордынских ярлыков элемент «возвещающее ярлык», заключавший статью, отсутствовал. Элементы же, составлявшие оборот адресат в той же статье, по составу и месту их расположения были одинаковыми и в монгольских, [137] и в тюркских текстах ярлыков.

Теперь мы видим, что оборот адресат в монгольских и тюркских текстах ярлыков, как и первый оборот статьи обращение, имел необычную, «охватывающую» структуру. Перечисляемые в обороте представители адресата подразделялись на два разряда. Первый (главный) разряд включал в себя перечень стабильных, «номенклатурных» должностных лиц Ордынского государства сверху донизу. Этот перечень начинался после слов «Монгольского государства» и заканчивался перед словами «странствующим и путешествующим». При этом последнее, «всеохватное» слово первого разряда — «всем» — находилось в самом конце оборота в монгольских текстах ярлыков. Для тюркских текстов слово «всем» являлось к тому же и последним словом данной статьи.

Второй разряд представителей адресата включал в себя перечень предполагаемых чиновников, имевших право проезда через территорию, на которую распространялись льготы для данного держателя ярлыка. Этот перечень начинался словами «странствующим и путешествующим» и, как правило, заканчивался словами «многим людям». Следует иметь в виду, что должностные лица второго разряда в тюркских текстах ярлыков почти всегда группировались в пары, формально объединяемые в конце пары общим показателем множественного числа и дательного падежа.

Поскольку изменился наш взгляд на концепцию статьи обращение в целом, то при реконструкции ее содержания в данном случае это обстоятельство должно найти свое формальное воплощение. Наша реконструкция содержания статьи обращение принимает теперь следующий вид: «Мое, Бердибека, слово Монгольского государства всем князьям тюменов, под началом с.Могулбугой, тысяч, сотен и десятков, даругам-князьям внутренних городов, служащим государственной канцелярии, а также многим странствующим и путешествующим людям, всякого рода служб начальникам, послам и посланникам, таможникам и весовщикам, караульщикам и заставщикам». Следует внести соответствующие коррективы и в нашу прежнюю реконструкцию содержания одноименной статьи в ярлыках Узбека и Джанибека, выданных венецианским купцам Азова.

Статья объявление о пожаловании: Li Veniciani franchi delo Doxe de Venexia a mandado domandando, sporse la peticion, e dise: lo [138] Imperador Vsbech in lo so tempo sporzando la peticion ali nostri franchi* in la Tana desparte dali Zenoesi, che nuy debiemo habitar e far la nostra marcadantia, digando alo imperador chen de debia dar luogo desparte dali Zenoesi, che nuy debiemo habitar e far la nostra marcadantia fazando cossi la nostra marcadantia deuemo pagar III per C. sporzando la nostra peticion, pagando III per C: la gratia fo fata; e si a' dado comandamento e paysam. E in lo tempo de Zanibech, cosi auemo sporta la nostra peticion, segondo l'oltro comandamento fo confermada la gratia. Dapuo dada questa gratia, un homo insido dentro da nuy, lo qual a fato mal, e per lo mal che aueua fato questo homo, lo imperador Zanibech si se coroza, e per lo corozar delo imperador plusor ani li marcadanti romase de uegnir; e quelo rio homo che a fato lo mal si lo auemo spauentado. Ancora lo imperador Zanibech a fato la gratia ali nostri franchi Veniciani in la Tana segondo li comandamenti primeri, dagandoli teritorio; algum no li faza ali nostri franchi Veniciani forzo ni violentia; se li fara marcado, che li debia pagar V. per С. е per lo canter delo pexo segondo li tempi pasadi. Su lo mar la che va la nostra parola ali Saraxini marcadanti e pelegrini deli nostri nauilij, naue e galie, se li fara dano, e in la riua de lo mar, e alo pouolo de li Mogolli e ali casali dali Ueniciani franchi, se li fara danno, colui che fara questo dano, segondo lo nostro poder lo debiemo atrouar, e darlo; e se nuy no lo troueremo, faremolo a sauer suso. Cosi a mio pare lo imperador Zanibech a plaxuda la peticion che lo pare per lo fio, ni lo fio per lo pare, ni lo frar menor debia auer pena per lo mazor, ni lo mazor per lo menor; e cosi fo fata la gratia ali Veniciani franchi, che debia habitar in la Tana, dalo bagno se Safadin inuer leuante per longeza passa cento, e per largeza defina ala riua delaqua passa LXX; che li signori dela Tana debia consegnar questo teren, e cossi auemo dado lo comandamento. E nuy, Berdibech, segondo lo comandamento primier fazemo gratia ali franchi Veniciani in la Tana, li confermemo lo dito terem, che li debia habitar e far la soa marcadantia ⁵⁵. —

«Венецианские франки, направленные с запросом от дожа Венеции, изложили [нам] прошение, говоря: "Императору Узбеку в его время было изложено прошение наших франков в Тане, что мы должны жить и производить нашу торговлю отдельно от генуэзцев; говоря, что императору должно даровать место отдельно от генуэзцев, в котором нам надлежит жить и производить нашу торговлю; производя же нашу торговлю, мы должны [139] выплачивать 3 с 100. По изложении нашего прошения, с условием выплаты трех с сотни, пожалование было дано и выданы повеление и пайцза. И во время Джанибека также было изложено наше прошение и, сообразно прежнему повелению, было подтверждено пожалование. После того, как было дано пожалование, некий коварный человек из нашей среды содеял некое зло; и на зло, которое было содеяно этим человеком, император Джанибек разгневался; и вследствие гнева императора несколько лет торговцам было запрещено приезжать; и тот злодей, который содеял зло, был устрашен. Еще раз императором Джанибеком было дано пожалование нашим венецианским франкам в Тане, в соответствии с первым повелением, дан участок земли; никто не должен применять по отношению к нашим венецианским франкам ни силу, ни принуждение; если они будут торговать, то должны выплачивать пять с сотни, а за взвешивание кантаром — сообразно прошлому времени. Тем нашим, которые путешествуют по морю, слово: Если будет причинен ущерб сарацинским торговцам и паломникам на наших кораблях, навах и галеях, или будет причинен ущерб на морском побережье и народу монголов, и поселениям венецианских франков, то того, кто причинил этот ущерб, в соответствии с нашими возможностями, мы должны схватить и выдать [императору], а если мы не сможем его отыскать, то должны сообщить о нем [императору]". Также и моим отцом, императором Джанибеком, было найдено приемлемым прошение, по которому ни отец за сына, ни сын за отца, ни младший брат не должен нести наказание за старшего, ни старший —за младшего; и им было дано пожалование венецианским франкам, которым надлежало проживать в Тане от бани Сафадина на восток в длину сто шагов и в ширину, определяемую от берега [реки], 70 шагов; каковой участок земли должен был передать правитель Таны; и также было выдано повеление. И мы, Бердибек, согласно первому повелению, даем пожалование венецианским франкам в Тане, утверждаем за ними названный участок земли, где они должны жить и производить свою торговлю».

Вторая статья ярлыка Бердибека состоит из довольно громоздкого оборота прецедент пожалования, который нужно рассматривать по составляющим его элементам, и компактного оборота объявление о пожаловании. [140]

Элемент — «Венецианские франки, направленные с запросом от дожа Венеции, изложили [нам] прошение, говоря» — открывает целый набор элементов, составляющих историческую справку о прежних пожалованиях и ярлыках, выданных венецианским купцам Азова. Деепричастие «говоря» (tep), очень характерное для, тюркских текстов, заменяет здесь двоеточие, после которого следует прямая речь венецианских послов. Смысловой стержень подобного элемента в тюркском тексте ярлыка Тимур-Кутлука заключен в формуле «так как он обратился [к нам] с прошением» (oetuendue ersae). Реконструированное содержание элемента: «Так как послы венецианского дожа обратились к нам с прошением».

Элемент — «Императору Узбеку в его время было изложено прошение наших франков в Тане, что мы должны жить и производить нашу торговлю отдельно от генуэзцев; говоря, что императору должно даровать место отдельно от генуэзцев, в котором нам, надлежит жить и производить нашу торговлю; производя же нашу торговлю, мы должны выплачивать три с сотни. По изложении нашего прошения, с условием выплаты трех с сотни, пожалование было дано и выданы повеление и пайцза» — передает содержание ярлыка Узбека от 9 октября 1332 г. ⁵⁶ Реконструированное содержание элемента: «В правление хана Узбека наши купцы просили у него разрешения на проживание и торговлю в Азове отдельно от генуэзцев и с условием выплаты 3%-ного торгового налога, хан пожаловал их и выдал ярлык с пайцзой».

Элемент — «И во время Джанибека также было изложено наше прошение и, сообразно прежнему повелению, было подтверждено пожалование» — передает содержание ярлыка Джанибека от 30 сентября 1342 г. ⁵⁷ Реконструированное содержание элемента: «В правление хана Джанибека они повторили свое прошение, и пожалование им было подтверждено сообразно с условиями первого ярлыка».

Элемент — «После того как было дано пожалование, некий коварный человек из нашей среды содеял некое зло; и на зло, которое было содеяно этим человеком, император Джанибек разгневался; и вследствие гнева императора несколько лет торговцам было запрещено приезжать; и тот злодей, который содеял зло, был устрашен. Еще раз императором Джанибеком было дано пожалование нашим венецианским франкам в Тане, в соответствии с первым [141] повелением, дан участок земли; никто не должен применять по отношению к нашим венецианским франкам ни силу, ни принуждение; если они будут торговать, то должны выплачивать пять с сотни, а за взвешиванием кантаром — сообразно прошлому времени» — передает содержание ярлыка Джанибека от 26 декабря 1347 г. ⁵⁸ Реконструированное содержание элемента: «Впоследствии один из наших людей совершил злодеяние, вызвавшее гнев хана Джанибека, который запретил нашим торговцам несколько лет приезжать в Азов. Когда мы устрашили злодея, Джанибек еще раз пожаловал наших торговцев и в соответствии с первым ярлыком дал им участок земли в Азове и запретил применять по отношению к ним силу. В случае, если они будут торговать, им надлежало платить 5%-ный налог, размер весового сбора определялся тогда в соответствии с прежним обычаем».

В этом отрывке обращает на себя внимание появление термина «кантар» («весы»), бытование которого в ярлыке Джанибека от 1347 г. мы относили за счет того, что монгольский оригинал ярлыка перелагался тогда на итальянский через посредство персидского языка ⁵⁹. Если быть последовательными, то остается допустить, что и ярлык Вердибека переводился с оригинала на итальянский через посредство персидского языка. Но оригинал ярлыка Вердибека создавался сразу по-тюркски буквами уйгурского алфавита. Это мы определили путем анализа первой статьи ярлыка. Зачем же было венецианцам проделывать двойную работу (тюркский текст переводить на персидский язык, а уж с него —на итальянский), если первые два ярлыка венецианским купцам Азова они переводили с монгольского оригинала через посредство тюркского языка?

Вспомним имена переводчиков с тюркского на латынь; первых двух ярлыков. Ярлык Узбека переводил монах доминиканского ордена брат Доминик ⁶⁰, а переводчиком первого ярлыка Джанибека был венецианец магистр Никола ⁶¹ .Иными словами, перевод первых двух известных нам ордынских актов с монгольских оригиналов на тюркский язык осуществлялся для венецианцев в ханской канцелярии. Тюркские тексты тех ярлыков перелагались на официальную латынь уже европейцами за пределами ханской канцелярии. Получалось, что ордынская канцелярия не справлялась тогда полностью с задачей оформления актов, которые были бы одинаково [142] понятными для обоих контрагентов. Ярлык Джанибека от 1347 г. с монгольского оригинала перевел на персидский язык Иман Юсуф-катиб ⁶². Видимо, он же письменно переложил свой перевод и на разговорный итальянский язык, одинаково доступный ордынским толмачам и венецианским дипломатам. Следующие два письма, дошедшие до нас и адресованные венецианцам, были составлены в канцелярии Джанибека от имени правителя Крыма Рамадана 4 марта 1356 г. Они были переведены с изначального текста на персидский, а с него переложены на венецианский диалект итальянского языка. Пометы относительно писца или переводчика в этих документах отсутствовали ⁶³. Ярлык Бердибека от 1358 г. был изначально составлен по-тюркски, с которого переведен на разговорный итальянский через посредство персидского языка. Персидский и итальянские переводы выполнял Сабахаддин-катиб. Прежде мы полагали, что изначальным языком писем Рамадана от 1356 г. был монгольский ⁶⁴. Теперь же склоняемся к мысли, что эти послания переводились прямо с тюркского на итальянский через посредство персидского языка и опять-таки переводчиком-персом.

Сказанное дает основание для следующих двух допущений. Во-первых, в правление Джанибека в отделе ордынской канцелярии, ведавшем перепиской с Венецией и ее подданными на территории Орды, произошел переход с тюркского языка-посредника на персидский. Этот переход случился в промежутке времени между 1342 и 1347 гг. На практике он привел к качественному сдвигу в деле ордынско-итальянского взаимопонимания на уровне дипломатических связей. Во-вторых, в правление того же хана совершилось формальное слияние языка этнической общности, сложившейся на территории Золотой Орды, т.е. тюркского языка, с языком государственной канцелярии. Иными словами, прежний официальный язык документов ордынской канцелярии — монгольский — уступил место тюркскому. Это произошло между 1347 и 1356 гг.

Объяснение первому явлению мы видим прежде всего в коренных переменах в жизни Хулагуидского Ирана. Ильхан Абусаид (1317-1335) был последним монгольским государем, личность которого пользовалась авторитетом во всем государстве. После его смерти, между 1336 и 1353 гг., держава ильханов Ирана не жила, а только агонизировала накануне своего полного распада, [143] разорванная на отдельные территории, управлявшиеся чингисидами — марионетками в руках различных феодальных группировок ⁶⁵. Многочисленный и разветвленный аппарат управления Хулагуидской державы, укомплектованный преимущественно персами, оказался практически не у дел. Значительная часть чиновников-персов переселилась в Золотую Орду и предложила свои услуги ордынскому хану. Тогда же в Орду хлынули представители персидского торгового и ростовщического капитала. В надежде на обретение у себя на родине стабильной монаршей власти все вместе они подготовили к концу правления Джанибека захват ордынцами Западного Ирана. В самой же Орде канцелярские чиновники-персы оттеснили на второй план тюркоязычных чиновников-уйгуров, пришедших на территорию улуса Джучи вместе с войсками Бату. Персидские канцеляристы и купцы имели многолетний опыт прямого общения со странами Запада. Очень скоро они и стали лидерами в области ордынской дипломатии и торговли.

Что касается становления тюркского языка в качестве официального языка ордынской канцелярии, то этот процесс был значительно более сложным и длительным. Он прогрессировал прямо пропорционально процессу ослабления верховной власти хана в Орде, являясь одновременно конечным этапом процесса ассимиляции языка правящей элиты (монгольского) языком подавляющего большинства населения Золотой Орды (тюркским).

Смущавшее нас прежде в итальянском переводе первой статьи ярлыка Бердибека отсутствие при слове «слово» притяжательного местоимения теперь легко и просто объясняется тем, что перевод изначального тюркского текста ярлыка через персидский язык на итальянский выполнял переводчик-перс.

Элемент — «Тем нашим, которые путешествуют по морю, слово: Если будет причинен ущерб сарацинским торговцам и паломникам на наших кораблях, навах и галеях, или будет причинен ущерб на морском побережье и народу монголов, и поселениям венецианских франков, то того, кто причинил этот ущерб, в соответствии с нашими возможностями мы должны схватить и выдать [императору], а если мы не сможем его отыскать, то должны сообщить о нем [императору]» — представляет собой подробный пересказ выдержки из того же ярлыка Джанибека от 1347 г. ⁶⁶, которая в ярлыке [144] Бердибека завершает прямую речь венецианских послов —их просьбу о новом пожаловании. Элемент по существу является отдельным указом Джанибека, механически вставленным в текст его жалованной грамоты. Судя по его содержанию в ярлыке Джанибека от 1347г., перевод указа на итальянский язык в ярлыке Бердибека выполнен в ряде мест неточно и неполно.

В дополнение к комментарию по этому поводу, высказанному прежде, данный перевод дает основание к новому толкованию-уточнению. Приведенное «слово» — указ Джанибека —ограждает от возможного ущерба на море и на суше со стороны венецианцев не просто «сарацинских» (мусульманских) купцов и паломников, а именно персидских торговцев и паломников, которые в первую очередь контактировали с венецианцами и на море —в венецианских торговых судах, и на его побережье —в венецианских поселениях на территории Золотой Орды. Видимо, специальный указ Джанибека был выдан в ответ на обращение к нему не коренных жителей Орды, а купцов и паломников — выходцев из Ирана. Добавим к тому же, что этот указ впервые появился в виде интерполяции в первом персидском переводе монгольского текста ярлыка Джанибека и был повторен в персидском же переводе тюркского текста ярлыка Бердибека. Оба перевода выполнялись персидскими писцами-катибами.

Реконструированное содержание элемента: «Ханский указ относительно тех из наших людей, кто занимается морскими перевозками, предписывал им не причинять ущерба персидским торговцам и паломникам как на море, на наших навах и галеях, так и в венецианских поселениях, располагавшихся на морском побережье в пределах Монгольского государства. Венецианца, причинившего им ущерб, нам самим следовало схватить и выдать хану. В случае, если бы нам не удалось его схватить, нам надлежало сообщить хану имя преступника, чтобы сын не понес наказание за отца, отец —за сына, младший брат —за старшего, старший брат - за младшего». Естественно, теперь следует уточнить нашу прежнюю реконструкцию содержания этого указа, помещенную в ярлыке Джанибека от 1347 г.

Элемент —«Также и моим отцом, императором Джанибеком, было найдено приемлемым прошение, по которому ни отец за [145] сына, ни сын за отца, ни младший брат не должен нести наказание за старшего, ни старший —за младшего, и им было дано пожалование венецианским франкам, которым надлежало проживать в Тане от бани Сафадина на восток в длину сто шагов и в ширину, определяемую от берега [реки], 70 шагов; каковой участок земли должен был передать правитель Таны; и также было выдано повеление» — завершает собой группу элементов, составляющих оборот прецедент пожалования второй статьи ярлыка Бердибека. Следует отметить, что слова в этом элементе — «ни отец за сына, ни сын За отца, ни младший брат не должен нести наказание за старшего, ни старший — за младшего» — целиком относятся к окончанию указа Джанибека, защищавшего персидских купцов и паломников от посягательств на море и на суше. Выше мы уже включили их в реконструированное содержание указа.

Элемент выполняет роль главного аргумента в пользу выдачи Бердибеком ярлыка венецианским купцам именно на тот участок земли в Азове, границы которого были четко обозначены во втором ярлыке Джанибека ⁶⁷. Реконструированное содержание элемента: «И так как в свое время отец наш, хан Джанибек, признав прошение венецианцев исполнимым, дал им пожалование, по которому им надлежало проживать в Азове на участке земли, расположенном на восток от бани Сафа ад-дина в длину 100 шагов и в ширину, считая от берега реки, 70 шагов; и вышеозначенный участок должен был предоставить им правитель Азова; и выдан на то ярлык».

Отметим здесь два существенных момента. Замечание о конкретных лицах, ответственных за передачу в пользование венецианцам квартала в Азове, которое прежде было принято нами за дополнение переводчика, оказывается было представлено и в изначальном монгольском тексте ярлыка Джанибека от 1347 г. ⁶⁸ Следовательно, имена этих сановников — правителя Азовского тюмена даруги-князя Черкес-ходжи и начальника азовской таможни Акходжи —должны быть внесены в реконструированное содержание ярлыка Джанибека. И наконец, документально подтверждается наше допущение о том, что вторичная выдача Джанибеком ярлыка в 1347 г. одному и тому же грамотчику не сопровождалась второй золотой пайцзой. Достаточно было иметь одну на весь период правления данного хана ⁶⁹ . [146]

Элемент — «И мы, Бердибек, согласно первому повелению, даем пожалование венецианским франкам в Тане, утверждаем за ними названный участок земли, где они должны жить и производить свою торговлю» — заключает в себе оборот объявление о пожаловании и завершает вторую статью ярлыка Бердибека.

Реконструируем содержание второго оборота статьи объявление о пожаловании: «Также и мы, рассмотрев их прошение и признав его исполнимым, повелели: Пусть эти венецианцы, наше пожалование получившие, живут в Азове на указанном участке земли и производят свою торговлю в соответствии с правилами предыдущего ярлыка!» При реконструкции содержания этого элемента мы воспользовались лексикой соответствующего оборота в ярлыке Тимур-Кутлука, где присутствуют такие составляющие, как «мы повелели» (tedimiz), «прошение» (uetuel), «признав исполнимым» (joep koeruep), «наше пожалование получивший» (bizin sujuryal bulup), «в соответствии с правилами» (josunica).

В результате реконструкции содержания статья объявление о пожаловании в полном объеме будет выглядеть следующим образом: «Так как послы венецианского дожа обратились к нам с прошением: "В правление хана Узбека наши купцы просили у него разрешение на проживание и торговлю в Азове отдельно от генуэзцев и с условием выплаты 3%-ного торгового налога, хан пожаловал их и выдал ярлык с пайцзой. В правление хана Джанибека они повторили свое прошение, и пожалование им было подтверждено сообразно с условиями первого ярлыка. Впоследствии один из наших людей совершил злодеяние, вызвавшее гнев хана Джанибека, который запретил нашим торговцам несколько лет приезжать в Азов. Когда мы устрашили злодея, Джанибек еще раз пожаловал наших торговцев и в соответствии с первым ярлыком дал им участок земли в Азове и запретил применять по отношению к ним силу. В случае, если они будут торговать, им надлежало платить 5%-ный торговый налог, размер весового сбора определялся тогда в соответствии с прежним обычаем. Ханский указ относительно тех из наших людей, кто занимается морскими перевозками, предписывал им не причинять ущерба персидским торговцам и паломникам как на море, на наших навах и галеях, так и в венецианских поселениях, располагавшихся на морском побережье в пределах Монгольского государства. [147] Венецианца, причинившего им ущерб, нам самим следовало схватить и выдать хану. В случае, если бы нам не удалось его схватить, нам надлежало сообщить хану имя преступника, чтобы сын не понес наказание за отца, отец —за сына, младший брат —за старшего, старший брат —за младшего". И так как в свое время отец наш, хан Джанибек, признав прошение венецианцев исполнимым, дал им пожалование, по которому им надлежало проживать в Азове на участке земли, расположенном на восток от бани Сафа ад-дина в длину 100 шагов и в ширину, считая от берега реки, 70 шагов; и вышеозначенный участок должен был предоставить им правитель Азова; и выдан на то ярлык. Также и мы, рассмотрев их прошение и признав его исполнимым, повелели: Пусть эти венецианцы, наше пожалование получившие, живут в Азове на указанном участке земли и производят свою торговлю в соответствии с правилами предыдущего ярлыка!»

Статья условия пожалования: Zustamente pagando V. per С. Е del canter debia pagar segondo lo tempo pasado. E se li no uendera, lo comercler non li debia domandar comerclo; e intrando e insiando, algum no li debia cerchar, e de le so chare debia pagar lo tartana, segondo li tempi pasadi. Oro e oro filado e argento, no se pagaua comerclo, ni no se debia pager. Le cose che se pexa cum canter, lo comercler e lo consolo debia meter vn compagnon per zascum, che debia pexar zustamente, pagando V. per C, e de lo peso segondo li tempi usadi che debia pagar. Quando li sanseri fara marcado, se li da caparo, quelo marcado no se debia desfar. Lo nauilio de lo chebe, e naue de una cheba, debia dar lancorazo segondo lo tempo pasado. E per le arme Tolobey per zascum nauilio domanda gratia, che per zascum nauilio deuese tuor tre sumi, e foli dado comandamento, per lo fato de li nauilij, lo signor grando, zoe Taydelucaton de lo so comerclo stete a dar questi tre sumi per nauilio, digando lo imperador Berdibech, chel mio signor ala Tana li suo comer-cleri e li suo mesi, che tien lo auer deli nauilij, che vignera in la Tana, li mesi dela dona debia pagar ali mesi de Tolobey li tre sumi per nauilio. A questi franchi, uoia Tolobei uoia suo mesi, negum li debia tuor niente. E fazando chuori freschi in la Tana, che li debia pagar al comerclo grando aspri L. et a lo comerclo pizolo aspri XL. Cum li homeni de la Tana, se briga se fara cum li Veniciani, che lo signor de la tera e lo consolo imsembre debia spartir, azo chel no se pia vn per loltro. Se nauilij de [148] Veniciani se rompese in lo terem de li Mogoli, che li baroni ni offitiali no li debia robar, ni tochar; le uarde deli Ueniciani, che li la debia far a sii medeximi, e li franchi Zenoesi noli debia impazar. ⁷⁰ —«[Венецианцы должны торговать] честно, выплачивая пять с сотни. И за весы они должны платить сообразно прошлому времени. И если они не торгуют, то сборщики коммеркия не должны взыскивать коммеркий. И въезду, и выезду их никто не должен препятствовать; и со своих повозок они должны платить тартанак сообразно прошлому времени. Золото, золотая канитель и серебро [в прошлом] не облагались коммеркием, и [ныне] не должно его платить. При товаре, который взвешивается посредством кантара, сборщик коммеркия и консул должны поставить одного помощника для каждого, которые должны взвешивать честно, взимая плату пять с сотни; и за весы должно платить сообразно прошлому времени. Когда в торговой сделке принимает участие торговый посредник, то, если он выдал, задаток, такая торговая сделка не должна расторгаться. С корабля с двумя мачтами и судна с одной мачты должно платить "якорное" сообразно с прошлым временем. И на оружие Толобей с каждого корабля просил пожалование, по которому с каждого корабля [ему] надлежит запрашивать три сома; и [нами] было дано повеление относительно их кораблей; великая государыня, т.е. Тайделюкатон, со своего коммеркия должна дать эти три сома с корабля, говоря: "Император Бердибек, который мой господин в Тане, его сборщики коммеркия и его ставленники, которые сохраняют добро с кораблей, которые приезжают в Тану; ставленники государыни должны выплачивать ставленникам Толобея три сома с корабля". У этих [венецианских] франков волею Толобея, волею его ставленников, никто не должен запрашивать ничего. И, заготавливая невыделанные шкуры в Тане, [венецианцам] надлежит выплачивать большой коммеркий 50 аспров [с сотни] и малый коммеркий 40 аспров [с сотни]. Если случится ссора людей Таны с венецианцами, то правитель города и консул должны разрешить ее вместе. Так, чтобы один не пострадал за другого. Если корабли венецианцев разобьются на земле монголов, ни баронам, ни чиновникам не должно их ни грабить, ни трогать. Охрану венецианцам надлежит наладить себе самим, и тому генуэзские франки не должны препятствовать». При первом же взгляде на эту внушительную по объему статью [149] обращает на себя внимание отсутствие у нее оформленного начала. Если объединить второй оборот статьи объявление о пожаловании с анализируемой статьей, то все встает на свои места. Иными словами, в итальянском переводе ярлыка Бердибека оборот объявление о пожаловании нераздельно слит со статьей условия пожалования. Вспомним, что при реконструкции содержания ярлыка Узбека и обоих ярлыков Джанибека мы встречались с той же картиной ⁷¹.

Оригинальные тексты рассмотренных нами ярлыков Узбека и Джанибека были написаны по-монгольски. Однако убедились мы в этом только после завершения анализа итальянского перевода ярлыка Джанибека. Поскольку прежде мы думали, что в основе названных ярлыков лежали тюркские оригиналы, то и реконструкцию их содержания осуществляли, сообразуясь с тюркской формой статей, известной из позднейших тюркских текстов ярлыков Токтамыша и Тимур-Кутлука. Статья условия пожалования в них стабильно начиналась словами «отныне и впредь» (bu kuendin ilgaeri). Эти слова мы аккуратно воспроизводили при реконструкции содержания соответствующих статей в ярлыках Узбека и Джанибека ⁷².

На самом же деле в монгольских текстах чингисидских ярлыков статья объявление о пожаловании составляла с пунктами условий пожалования единый блок и формально не разделялась ⁷³. Когда в канцелярии Бердибека создавался ярльпс на тюркском языке, его составители имели перед глазами только монгольские оригиналы ярлыков предшествовавших ханов и руководствовались их формулярами. В конце единого блока —пожалования они естественно поставили тюркскую глагольную форму «мы повелели» (tedimiz), которая напрямую относилась к началу оборота объявление о пожаловании. При реконструкции содержания названного оборота мы уже воспроизвели эту формулу по-русски, так что в заключении условно отделенной нами статьи условия пожалования концовка «мы повелели» уже не нужна. Конечно, теперь следует исключить из реконструированного содержания ярлыков Узбека и Джанибека слова «отныне и впредь».

Начинаем выделять обороты — пункты, составляющие статью условия пожалования, и реконструировать их содержание.

Первый оборот: «[Венецианцы должны торговать] честно, выплачивая пять с сотни. И за весы они должны платить сообразно [150] прошлому времени. И если они не торгуют, то сборщики коммеркия не должны взыскивать с них коммеркий». По содержанию он такой же, как и в ярлыке Джанибека от 1347 г. ⁷⁴ Реконструкция его содержания: «Венецианские купцы должны торговать честно, платя при этом 5%-ный торговый налог. Уплата ими весового сбора производится согласно прежнему обычаю. Если торговля ими не совершается, то таможники ничего не должны с них взыскивать».

Второй оборот: «И въезду и выезду их никто не должен препятствовать; и со своих повозок они должны платить тартанак сообразно прошлому бремени» — опять повторяет таковой же во втором ярлыке Джанибека ⁷⁵. Реконструкция его содержания: «Не должно препятствовать въезду и выезду их повозок с товарами в город и из него. При этом с каждой повозки они обязаны платить весовой сбор согласно прежнему обычаю». Этот оборот, появившийся в первом ярлыке Джанибека в качестве гарантии свободного, т. е. необлагаемого дорожными пошлинами, въезда венецианских купцов в свою факторию в Азове и выезда из нее в любом направлении ⁷⁶, по существу превратился затем в дополнительное обязательство для венецианцев платить весовой сбор за каждую свою груженную товаром повозку.

Третий оборот: «Золото, золотая канитель и серебро [в прошлом] не облагались коммеркием, и [ныне] не должно его платить». Реконструкция его содержания: «Прежде они не платили торговый налог за золото, золотую канитель и серебро. И ныне они не должны его платить». Оборот был представлен во всех предыдущих ярлыках венецианским купцам ⁷⁷. Вспомним, что в ярлыке Узбека оборот начинался с освобождения от торгового налога —тамги —еще и торговли драгоценными камнями и жемчугом.

Четвертый оборот: «При товаре, который взвешивается посредством кантара, сборщик коммеркия и консул должны поставить одного помощника для каждого, которые должны взвешивать честно, взимая плату пять с сотни; и за весы должно платить сообразно прошлому времени». Оборот присутствовал во всех прошлых ярлыках ⁷⁸. Реконструкция его содержания: «С их товаров, которые взвешиваются на весах, должны взиматься 5%-ный торговый налог и весовой сбор сообразно прежнему обычаю. Для присмотра за правильностью взвешивания и взимания налога и сбора [151] начальник таможни и венецианский консул назначают каждый по одному доверенному человеку».

Пятый оборот: «Когда в торговой сделке принимает участие торговый посредник, то, если он выдал задаток, такая торговая сделка не должна расторгаться» — имел место во всех прошлых ярлыках ⁷⁹. Реконструкция его содержания: «Если в торговой сделке участвует торговый посредник, то после выдачи им задатка такая сделка уже не может быть расторгнута». Посредническая торговля осуществлялась при помощи маклеров, которых по-итальянски называли «сансерами», а по-тюркски — «миянчи». При этом взимался налог на торговые сделки, именуемый по-итальянски «мессетерия», или «сансерия», большая часть которого шла государству, меньшая — посреднику. Налог взимался с продавца и покупателя обычно в равных размерах. В первой половине XV в. в Трапезунде размер мессетерии составлял 1% от суммы сделки ⁸⁰.

Шестой оборот: «С корабля с двумя мачтами и судна с одной мачтой должно платить "якорное" сообразно с прошлым временем» — был таким же распространенным условием пожалования, как и три предыдущих оборота ⁸¹. Здесь следует особо отметить итальянское название пошлины — «якорное» (lancorazo), производимое от слова «якорь» (аnсоrа). Дело в том, что во втором ярлыке Джанибека приводилось другое название той же пошлины (по нашей небрежности опущенное в русском переводе) — «мачтовое» (arbo-razo), производившееся от слова «мачта» (arbore). Получается, что одна и та же пошлина называлась двояко — «мачтовое» и «якорное». Из ярлыка Узбека мы знаем, что взималась эта пошлина как с прибывающих, так и с убывающих судов. Значения «мачтовое» и «якорное», одно из которых указывало на мощь воздушной тяги корабля, а другое —на возможность удержания его в статичном положении, можно объединить только при условии стоянки судна в данном пункте. Тогда в расчет бралась только величина судна, определявшаяся числом его мачт. Указание на необходимость взимания пошлины и с прибывающих и с убывающих кораблей свидетельствует о том, что данной платой облагались только суда, груженные товаром.

С.П. Карпов называет эту пошлину применительно к венецианцам, имевшим торговую факторию в Трапезунде, ввозной, или [152] транзитной. Она фиксировалась в денежных единицах и составляла 20 аспров с любого тюка товаров, привозимого морем, и 12 аспров — с каждого тюка из внутренних областей. От суммы этой пошлины шли определенные отчисления также в пользу итальянского консула ⁸².

Оказывается, текст шестого оборота — условия пожалования в ярлыке Бердибека —еще не закончился. Он завершается словами: «И на оружие Толобей с каждого корабля просил пожалование, по которому с каждого корабля [ему] надлежит запрашивать три сома; и [нами] было дано повеление относительно их кораблей; великая государыня, т. е. Тайделюкатон, со своего коммерция должна дать эти три сома с корабля, говоря: "Император Бердибек, который мой господин в Тане, его сборщики коммеркия и его ставленники, которые сохраняют добро с кораблей, которые приезжают в Тану; ставленники государыни должны выплачивать ставленникам Толобея три сома с корабля". У этих [венецианских] франков волею Толобея, волею его ставленников никто не должен запрашивать ничего».

Фрагмент представляет интерес в ряде планов. Прежде всего в нем совмещаются два термина: «сборщики коммеркия» и «ставленники». Судя по контексту фрагмента, «ставленники» занимают подчиненное по отношению к «сборщикам коммеркия» положение. Термин «ставленник» [meso] образован от итальянского глагола mettere «класть, ставить». Он мог обозначать «уполномоченного» или «доверенное лицо» кого-либо из власть имущих в Золотой Орде. Именно в таких значениях в средневековых тюркских текстах широко употребляется арабский термин «эмин» ⁸³.

В этом фрагменте говорится о Толобее и о подчиненных ему ставленниках, т. е. доверенных лицах. Толобей, уже знакомый нам Тоглубай, выступает здесь в роли начальника азовской таможни. Вспомним заключительную фразу оборота объявление о пожаловании в ярлыке Джанибека от 1347 г., где называются сановники, ответственные за наделение венецианских купцов земельным участком в Азове. Это были начальник таможни Ак-ходжа и даруга Азова Зихибей, т.е. Черкес-ходжа ⁸⁴. В исторической справке, где цитируется эта фраза ярлыка Джанибека, помещенной в ярлыке его сына, упоминается только азовский даруга. На наш взгляд, это изъятие в ярлыке Бердибека не было случайным. Видимо, после [153] насильственного захвата власти Бердибеком в 1357 г. начальник азовской таможни Ак-ходжа был смещен со своего поста. На его место хан назначил Тоглубая. Потому и упоминание о бывшем начальнике таможни было исключено из текста исторической справки в ярлыке нового хана. Упоминание о бывшем даруге Азова Черкес-ходже, являвшемся одновременно правителем всего Азовского тюмена, сохранилось. Почему? Потому, видимо, что Черкес-ходжа сохранил свой пост и после смерти Джанибека. Это подтверждает содержание ханского послания к новому правителю Крыма Кутлуг-Тимуру, которое было написано в ставке одновременно с составлением анализируемого нами текста ярлыка Бердибека ⁸⁵.

Наибольший интерес представляют, на наш взгляд, заключенные в том же фрагменте сведения о Тайделюкатон, т.е. Тайдуле-хатун. Эта известная «христианская заступница» была старшей женой Узбека, а Бердибеку приходилась бабкой. Теперь выясняется, что патронирование над христианами, каким-то образом связавшими свою судьбу с Золотой Ордой, имело для Тайдулы солидную материальную подоплеку. В Азове, одном из крупнейших зо-лотоордынских центров торговых связей с европейскими странами, ввозная пошлина с христианских кораблей была отписана на имя Тайдулы, которая для сбора пошлины имела собственный штат таможников. Ханша получила эту привилегию, скорее всего, еще до того, как в 1332 г. венецианцы получили ярлык Узбека на квартал в Азове. Позднее Джанибек и Бердибек последовательно подтвердили привилегию своей матери и бабки. После того как начальником азовской таможни стал Тоглубай, которому потребовались дополнительные средства «на оружие», они были предоставлены ему Бердибеком не за счет ханской казны, а выкроены из доли ввозной пошлины Тайдулы. Последняя была вынуждена личным указом продублировать ханское пожалование Тоглубаю, который стал получать от ввозной пошлины с каждого венецианского корабля 3 сома (561,6 г серебра). Ярлык Бердибека умалчивает о том, какая часть от этой пошлины осталась за Тайдулой.

Реконструкция содержания шестого оборота: «Корабль с двумя мачтами и судно с одной мачтой облагаются ввозной пошлиной в соответствии с давним обычаем. Запрошенное Тоглубаем ханское пожалование "на оружие" в размере 3 сомов с каждого корабля [154] венецианцев было получено. В личном указе Тайдулы-хатун подтверждается, что 3 сома с каждого венецианского корабля, прибывающего в Азов, выплачиваются Тоглубаю ее доверенными лицами не от имуществ ханской таможни, а из доли Тайдулы от всей суммы ввозной пошлины. У венецианских купцов ни Тоглубай, ни его доверенные лица на указанную цель ничего не должны запрашивать».

Седьмой оборот: «И, заготавливая невыделанные шкуры в Тане, [венецианцам] надлежит выплачивать большой коммеркий 50 ас-пров [с сотни] и малый коммеркий 40 аспров [с сотни]». Оборот уже встречался в обоих ярлыках Джанибека ⁸⁶. Сейчас мы склоняемся к мнению, что его русский перевод был нами выполнен точнее применительно к содержанию первого ярлыка Джанибека. Реконструкция содержания оборота: «Заготовка венецианцами в Азове невыделанных шкур облагается торговым налогом, величина которого в аспрах должна составлять не более 50 и не менее 40% за каждую купленную ими шкуру».

Восьмой оборот: «Если случится ссора людей Таны с венецианцами, то правитель города и консул должны разрешить ее вместе. Так, чтобы один не пострадал за другого» — имел место во всех прежних ярлыках ⁸⁷. Редакции этого условия пожалования в разных ярлыках несколько разнились, но общий их смысл был везде один — этнически смешанные ссоры полагалось разрешать на совместном ордыно-венецианском суде, а наказание обидчик-венецианец должен был нести лично, а не по принципу кровного родства. Реконструкция содержания оборота: «Ссоры между азовскими жителями и венецианцами надлежит разрешать вместе правителю города и его венецианскому консулу. За виновного не должен отвечать его родственник».

Девятый оборот: «Если корабли венецианцев разобьются на земле монголов, ни баронам, ни чиновникам не должно их ни грабить, ни трогать». Защита венецианских товаров от так называемого феодального «берегового права» была зафиксирована также в двух ярлыках Джанибека ⁸⁸. Прежде эта привилегия действовала лишь в акватории, ограниченной азовским морским портом. Бердибек распространил ее на все приморские территории Золотой Орды, имея в виду прежде всего Южный берег Крыма. Реконструкция [155] содержания оборота: «В случае, если венецианские корабли потерпят крушение на территории Монгольского государства, то ни его князья, ни государственные служащие не должны не только похищать с них товары, но даже притрагиваться к ним».

Десятый оборот: «Охрану венецианцам надлежит наладить самим себе, и тому генуэзские франки не должны препятствовать». При Джанибеке венецианцы дважды добивались письменной поддержки хана в деле защиты границ своего квартала в Азове от посягательств со стороны генуэзцев ⁸⁹. Реконструкция содержания оборота: «Венецианцам надлежит собственными силами организовать у себя в квартале караульную службу. Генуэзцы не должны тому препятствовать».

Закончив рассмотрение комплекса из десяти условий пожалования, мы убедились в том, что все эти пункты в той же последовательности были зафиксированы и в ярлыке Джанибека от 1347 г. Полный текст реконструированного содержания этого искусственно выделенного нами из предыдущей статьи фрагмента будет компактно представлен в конце работы.

Подошла очередь четвертой статьи, которая примерно в таком же объеме имела место и во втором ярлыке Джанибека: Е cosi dix-emo; e se algum andera contra questo comandamento, debia auer paura, sia chi se uoia. E a li Ueniciani franchi auemo fato gratia. E in le letere de li Mogoli e in lo pouolo no debia far forzo, ni uiolentia, e se li fara forzo ni uiolentia, no auera paura ⁹⁰. — «И так повелеваем: и если кто-то поступит наперекор этому повелению —должен испытать страх! Себе кто [подобного] разве захочет? И венецианские франки, которым было сделано пожалование, и в городе монголов, и в их народе не должны применять силу или принуждение; и если ими применяется сила или принуждение, разве [они] не испытают страх?»

Мы назвали эту статью предостережение, реконструировали ее содержание и дали краткий очерк истории появления статьи в формуляре золотоордынских жалованных грамот ⁹¹. Сегодня прежняя трактовка нас уже не устраивает. Расширим и уточним сведения об эволюции формы статьи предостережение в ярлыках как монгольских великих, так и ордынских ханов.

Статья предостережение несомненно присутствовала в формуляре ранних ярлыков монгольских великих ханов, написанных [156] по-монгольски уйгурицей в промежуток времени от 1227 до 1269 г., т. е. до момента введения в действие квадратной письменности. Тексты таких ярлыков, созданные по-монгольски уйгурицей, не сохранились. Предположительно наиболее древнюю форму статьи предостережение отражают старинные русские переводы ярлыков ордынских ханов, выданных русскому духовенству. Объясняется это пространственной удаленностью Золотой Орды от резиденции великих ханов и, как следствие этого, довольно ранним фактическим отпадением Орды и от общемонгольского центра. Отсюда проистекает консервация в формулярах официальных ордынских документов отдельных статей и формул, от которых в канцелярии великих ханов давно отказались.

В ярлыке Менгу-Тимура от 1267 г. читаем: «Сию грамоту видяще и слышаще от попов и от черньцов ни дани ни иного чего ни хотять ни възмуть баскаци княжи писци поплужники таможници. а возмуть ине по велицеи язе извиняться и умруть» ⁹². Реконструкция содержания ярлыка Менгу-Тимура уже произведена ⁹³. Однако с позиций сегодняшнего опыта прежняя реконструкция названного акта во многом уже не может нас удовлетворить. В частности, статья предостережение в то время вообще была принята за инородную вставку и исключена из текста реконструкции. Не вдаваясь здесь в детальную отработку реконструкции полного текста содержания интересующей нас статьи, отметим, что ее общий смысл заключался в формуле устрашения представителей адресата, которые, зная о содержании запретительных пунктов условий пожалования данного ярлыка, посмели бы поступить наперекор им. Тогда ослушники — «по велицеи язе извиняться и умруть», т. е. «да будут обвинены на основании положений Великой ясы и умрут!» «Великой ясой», или просто Ясой, назывался свод законов, созданный и обнародованный Чингис-ханом и дополненный его преемниками. В основе Ясы лежало обычное право монголов ⁹⁴.

О том, что названная запретительная формула действительно имела место в обиходе первых монгольских великих ханов, свидетельствуют тексты надписей на более поздних по времени пайцзах —своеобразных металлических удостоверениях о наличии у грамотчика ханского ярлыка. На них квадратным письмом по-монгольски была начертана запретительная формула: «...да будут [157] обвинены и умрут!» ⁹⁵. В текстах пайцз квадратного письма упоминания о Великой ясе, на основании положений которой предписывалось обвинять и казнить ослушников, уже не было. На сохранившихся ордынских пайцзах Токты (1290-1312), Узбека (1313-1341) и Абдуллы (1361-1370) запретительная формула, начертанная по-монгольски уйгурицей, по содержанию была такой же, как у великих ханов ⁹⁶.

Довольно рано, еще в середине XIII в., упомянутая формула в документах канцелярии великих ханов подверглась сокращению. Запретительная формула в написанной по-монгольски уйгурицей жалованной грамоте жены Угедея Торегене от 1240 г. сохранила ссылку на Великую ясу, но лишилась второго компонента устрашения и звучала теперь: «... да будут обвинены!» ⁹⁷. Такую же формулу мы находим и на безымянной пайцзе монгольского великого хана, которая была выполнена квадратным письмом ⁹⁸.

В ордынских ярлыках XIV в. запретительная формула лишилась ссылки на Великую ясу, но сохранила оба компонента устрашения: «...да будут обвинены и умрут!» Так устрашались за возможное ослушание представители адресата в ярлыках русскому духовенству, выданных Бердибеком в 1357 г. и Мухаммедом Бюлеком (1370-1380) в 1379 г. ⁹⁹ Кроме того, статья предостережение дополнилась в упомянутых ярлыках вторым оборотом, названным нами предостережение грамотчику. О нем речь еще впереди. Здесь важно подчеркнуть, что запретительная формула в первом обороте статьи предостережение формуляра ордынских ярлыков XIV в. сохранила два компонента устрашения, по крайней мере, до 1380 г. Этот вывод подтверждают уже цитированные тексты на ордынских пайцзах XIV в. В дополнение к сказанному вспомним, что в ярлыках из канцелярии ильханов Хулагуидского Ирана формула устрашения, начертанная по-монгольски уйгурицей, во всяком случае до 1320 г., была такой же, какой она была в ордынских ярлыках ¹⁰⁰.

Итак, вплоть до 1380 г. прослеживается отставание в эволюции формы отдельных статей формуляра ярлыков ордынской канцелярии от того же процесса в прототипах этих актов — ярлыках канцелярии монгольских великих ханов. Это отставание особенно усилилось после 1269 г. — времени перехода канцелярии великих ханов к использованию квадратного письма. В сохранившемся китайском [158] переводе монгольского текста ярлыка Хубилая от 1280 г. формула устрашения в первом обороте статьи предостережение читалась: «...да будет обвинен!», а во втором ее обороте — «... разве они не убоятся что будут обвинены?» ¹⁰¹ Видимо, индивидуальный формуляр этого ярлыка отражал форму статьи предостережение более раннего времени, когда она в ярлыках великих ханов состояла еще из двух оборотов. В промежутке времени между 1276 и 1351 гг. наблюдается полное исчезновение в интересующей нас статье первого оборота. Формула устрашения во втором обороте свелась к словам: «... разве они не убоятся?» ¹⁰²

Что же мы видим в ордынских ярлыках Джанибека от 1347 г. и Бердибека от 1358 г.? В формулярах обоих ярлыков статья предостережение состоит из двух оборотов. Итальянский перевод первого оборота статьи в ярлыке Джанибека содержит убеждение хана в том, что ослушник из числа представителей адресата обязательно «испытает страх» ¹⁰³. Перевод аналогичного оборота в ярлыке Бердибека выражает как будто бы ту же мысль —«должен испытать страх!» Однако это убеждение дополняется словами: «Себе кто [подобного] разве захочет?» В целом же оказывается, что за счет названного дополнения переводчик более точно передает смысл, заложенный в соответствующих статьях ярлыков монгольских великих ханов: «...разве они не убоятся [что будут обвинены на основании положений Великой ясы и умрут]?»

Перевод второго оборота статьи в ярлыке Джанибека содержит обращение к грамотчикам — венецианским купцам Азова. Предлагаем более точный, чем прежде, русский перевод-толкование оборота: «В Монгольском государстве и городе [Азове] вы не должны совершать поступки недостойные». Формула устрашения отсутствует. В ярлыке Бердибека смысл второго оборота такой же, только здесь конкретизируется содержание «недостойных поступков». Выясняется, что речь идет о применении грамотчиками на ордынской территории «силы или принуждения». Оборот дополняется формулой устрашения для ослушников: «...разве [они] не испытают страх?» Иными словами, дословно повторяется формула устрашения, известная по ярлыкам монгольских великих ханов: «... разве они не убоятся?»

В завершение изысканий о статье предостережение в [159] формуляре ордынских ярлыков отметим, что в конце XIV —начале XV в., когда уже все акты писались только по-тюркски, интересующая нас статья присутствовала в составе двух оборотов. Формула устрашения в первом из них выражалась словами «...непременно убоятся!» (qorharlar erna), а во втором —«...хорошо не будет!» (edguesi bolmayaj), или «...что хорошего будет?» (ne jasisi bolyaj). Так значилось в ярлыках Токтамыша от 1381 г. и Улуг-Мухаммеда от 1420 г. ¹⁰⁴ Эти примеры являются свидетельством эволюции формулы устрашения на тюркском языковом материале, в основе которого лежат все-таки монгольские формулы.

Откуда в ярлыках Джанибека и Бердибека появились формулы, которые не были характерными для ордынских ярлыков XIV в. и в то же время являлись обычными для ярлыков монгольских великих ханов? Должно быть, нововведения были привнесены персидскими писцами и переводчиками, принятыми на ордынскую службу из канцелярии ильханов Хулагуидского Ирана во второй половине XIV в. Получается, что в ордынском делопроизводстве какое-то время сосуществовали две разновидности формуляров деловых бумаг. Один из них продолжал письменную традицию уйгурских писцов-тюрков, а другой —иранских писцов-персов.

В формуляре ярлыка ордынского хана Тимур-Кутлука от 1398 г. мы видим пример полного растворения статьи предостережение в предыдущей статье. Формулы устрашения в первом и втором оборотах исследуемой статьи этого акта полностью исчезли ¹⁰⁵, что и привело к обратному процессу возвращения оборотов в их изначальную статью — условия пожалования.

Реконструкция содержания статьи предостережение в ярлыке Бердибека венецианским купцам Азова: «Так мы возвещаем ярлык. Всякий, кто поступит наперекор этому ярлыку, разве не убоится? Также и венецианские торговцы, получившие это пожалование, не должны применять силу или принуждение в Монгольском государстве и городе Азове. Применившие силу или принуждение разве не убоятся?» На примере итальянского перевода этой статьи во втором ярлыке Джанибека становится совершенно ясно, что переводчик на итальянский язык ярлыка Бердибека перепутал местами слова «государство» и «город», что мы исправили при реконструкции содержания статьи. [160]

Теперь общий вопрос, который можно отнести к формулярам второго ярлыка Джанибека и ярлыка Бердибека: почему только в этих актах появилась статья предостережение, имевшая место в других ордынских ярлыках уже в XIII в.? Надо полагать, причина в том, что только в названных ярлыках из серии венецианских актов в конце статьи условия пожалования были помещены два подряд пункта, относившиеся по форме к разряду запретительных. Пункты условий пожалования, которыми завершалась статья условия пожалования в выданных венецианцам ярлыке Узбека и первом ярлыке Джанибека, к запретительным не относились ¹⁰⁶. Значит, формально после них не требовалось включения статьи предостережение.

Статья удостоверение: A queli che a questo comandamento li auemo dado comandamento cum le bolle rosse e paysam. Dato in Lor-do in Accuba a li VIII di de la luna, in lo mese de Siual, corando lo ano del Can, ani, VII ^c LVIIII. Asambey, Megalbey, Sarabey, Jagaltay, Tolobey, Cotulubuga, tuti canni signori a sporta la peticion, Sabadin Catip scriuan scripse ¹⁰⁷. — «Сим последним, которые этим повелением обладают, дано повеление с красной печатью и пайцзой. Дата: в ставке на Аккубе, в 8-й день луны, в месяц шавваль, текущего года собаки, год 759. Асамбей, Мегалбей, Сарабей, Ягалтай, Толобей, Котулубуга, все вельможные господа, подали прошение. Сабадин Катип, писец, написал».

Эта заключающая ярлык статья состоит из трех оборотов: удостоверительные знаки, время и место написания, представление.

Оборот удостоверительные знаки: «Сим последним, которые этим повелением обладают, дано повеление с красной печатью и пайцзой». Начало оборота является еще одним свидетельством в пользу нашего предложения о том, что ярлык изначально писался по-тюркски, ибо в сохранившихся тюркских текстах ордынских ярлыков конца XIV в. именно так начинался весь раздел пожалование ¹⁰⁸. Скорее всего, по-тюркски этот фрагмент звучал: Bu jarliqni tutup turyan bunlara... («Сим последним, этим ярлыком обладающим...»). Формула tutup turyan («обладающим», точнее «держащим») имела однозначный вариант tuta turyan.

Концовка оборота хорошо знакома ¹⁰⁹. По-тюркски она может быть представлена: ... pajzalik al tamyali'y jarli'y berildi («... выдан [161] алотамговый ярлык с пайцзой»). Именно «выдан», а не «выданы», ибо золотая, точнее серебряная с позолотой, пайцза не выдавалась отдельно, а служила лишь металлическим удостоверением, прилагавшимся к ордынскому ярлыку. Как известно, грамотчик мог получить в разное время от данного хана несколько ярлыков, но только одну пайцзу ¹¹⁰. Вспомним, что в тюркских текстах ярлыков концовка оборота начиналась с формулы tuta turyuyay (или tuta tururya), что однозначно понимается «для постоянного хранения». В итальянском переводе ярлыка Бердибека эта формула не приводится. Может быть, ее и не было в данном обороте при наличии вышеприведенной, похожей по написанию формулы tutup turyan (или tuta turyan) в начале оборота, и она появилась позднее, когда начало и конец оборота были разделены. Начало оборота перенесено совсем в другой оборот, открывавший весь раздел пожалование.

Можно предположить, что конечная формула в обороте нашего ярлыка присутствовала, но переводчик-перс просто не смог адекватно передать ее по-итальянски. В таком случае реконструированное содержание оборота удостоверительные знаки будет: «Сим последним, этим ярлыком обладающим, выдан для постоянного хранения алотамговый ярлык с пайцзой».

Оборот время и место написания: «Дата: в ставке на Аккубе, в 8-й день луны, в месяц шавваль, текущего года собаки, год 759». Содержание оборота уже интерпретировалось ¹¹¹. Сегодня прежняя реконструкция нас уже не устраивает.

При реконструкции содержания аналогичного оборота во втором ярлыке Джанибека мы выяснили, что переводчик на итальянский язык имел тогда дело с изначальным монгольским текстом. Последовательность при начертании времени и места написания ярлыка по-монгольски была такой: год по животному циклу, порядковый номер одного из трех месяцев сезона, день, который отсчитывался от 1-го до 15-го числа «прибывающей» или «убывающей» Луны, место написания, глагол «написан». Переводчик, а им являлся перс мусульманин Иман Юсуф-катиб, начинал свой перевод в обратной последовательности. Глагол «написан» он передал по-итальянски словом «дано», затем транскрибировал латинскими буквами обозначение места написания. День, месяц и год написания, в отличие от прежних писцов уйгуров, которые следовали [162] тюркской традиции, Иман Юсуф изобразил согласно мусульманской хиджре, а затем уже точно перевел на итальянский язык животный символ года ¹¹².

В нашем случае персидский переводчик ярлыка Бердибека перелагал оборот время и место написания не с монгольского, а с тюркского оригинала. В соответствии с уйгурской письменной традицией время и место полагалось обозначать по жесткой схеме, проверяемой на материале как русских переводов тюркских текстов ордынских ярлыков XIV в., так и оригинальных текстов ярлыков конца XIV —начала XV в.: год по животному циклу, уйгурское название месяца, день «прибывающей» или «убывающей» Луны, слово «орда», обозначавшее ханскую ставку, название места, слово «кочевала», точнее «когда находилась», глагол «написано» ¹¹³.

Время и место написания в ярлыке Бердибека передано персидским переводчиком не так, как предписывала уйгурская схема. По форме изложение материала в этом обороте повторяло таковое же в итальянском переводе второго ярлыка Джанибека. Однако оборот в ярлыке Бердибека был иным по своему содержанию. Начинался он словом data (ошибочно написано dato), которое и значило «дата». Так совершенно точно передавался изначальный смысл арабского слова «тарих», которое, будучи поставлено перед обозначениями года, месяца и дня определенного события, свидетельствовало о том, что время в этом случае исчислялось по мусульманскому летосчислению — хиджре. И действительно, ниже в обороте мы находим число года по хиджре (759) и название лунного месяца «шавваль» (Siual). 8-й день шавваля 759 г. х. соответствовал 13 сентября 1358 г. ¹¹⁴ Обозначение года по хиджре сопровождалось его обозначением по животному циклу. Год собаки также соответствовал 1358 г. европейского летосчисления. 13 сентября 1358 г. приходилось на 10-й день 8-го месяца года собаки ¹¹⁵. Возможно, что в тюркском оригинале ярлыка Бердибека порядковый номер дня традиционно сопровождался указанием на первую («новую») или вторую («старую») половины месяца, что мы видим, например, в русском переводе ярлыка Мухаммеда Бюлека от 1379 г. ¹¹⁶

Обозначение места выдачи ярлыка Бердибека даже в итальянском переводе сохранило особенность, характерную для тюркских текстов только ордынских (и никаких других) актов. Название [163] места здесь сопровождается словом «орда» (Lordo), означающим ханскую ставку.

Реконструкция содержания оборота время и место написания: «Написано года собаки, хиджры 759-го, месяца шавваля в 8-й день [13 сентября 1358 г.], когда ставка находилась на берегу Ахтубы». Известно, что на левом берегу Ахтубы был расположен и город Сарай ¹¹⁷. К реконструкции содержания оборота прилагаем реконструкцию его тюркской формы: It jil tarix jedi juez elig toquzda sawal ajinin sekiz janida ordu Aqquba kaenaridae eruerda bitildi. Такая же форма наблюдается в соответствующем обороте не только ярлыка Бюлека от 1379 г., но и ярлыка Улуг-Мухаммеда от 1420 г. ¹¹⁸Иными словами, именно такая форма оборота становится традиционной для ордынских ярлыков конца XIV —начала XV в.

Оборот представление: «Асамбей, Мегалбей, Сарабей, Ягалтай, Толобей, Котулубуга, все вельможные господа, подали прошение. Сабадин Катип, писец, написал».

Реконструкция формы оборота, в основу которой были положены тюркские тексты крымскохалских ярлыков конца XV — начала XVI в., уже предпринималась ¹¹⁹. Ничего нового по этому поводу в настоящее время мы сказать не можем. Текст оборота в нашем ярлыке распадается на два элемента. В первом элементе названы имена самых влиятельных сановников из окружения Бердибека, которые выступали перед ним ходатаями за венецианских купцов в Азове. Первые четыре имени —Асамбей, Мегалбей, Сарабей, Ягалтай — достаточно хорошо известны. Так переданы имена сына Нангудая Хусейна-Суфи, улугбека в правительстве Джанибека и Бердибека Могулбуги, везира в правительстве Бердибека Сарай-Тимура и сановника, одно время бывшего везиром в правительстве Джанибека, Ягалтая ¹²⁰. Пятое и шестое имена, обозначенные как Толобей и Котулубуга, —это отец Яглыбая Тоглубай, выше определенный нами как начальник таможни Азова, и Кутлугбуга, называвшийся последним князем —ходатаем за венецианских купцов Азова во втором ярлыке Джанибека ¹²¹.

Окончание итальянского перевода первого элемента — «все вельможные господа подали прошение» — может быть реконструировано: «в совокупности князья прошение представили» (basliy beglar eutuel tigiuedilaer). Второй элемент оборота —«Сабадин Катип, писец, [164] написал» — реконструируется: «Я, писарь Сабахаддин-катиб, написал».

Реконструкция содержания оборота представление: «Представили совместное прошение князья Хусейн-Суфи, Могулбуга, Сарай-Тимур, Ягалтай, Тоглубай, Кутлугбуга. Написал я, писарь Сабахаддин-катиб».

Постатейная реконструкция содержания ярлыка Бердибека венецианским купцам Азова может быть представлена в следующем виде:

«Мое, Бердибека, слово Монгольского государства всем князьям тюменов, под началом с Могулбугой, тысяч, сотен и десятков, даругам-князьям внутренних городов, служащим государственной канцелярии, а также многим странствующим, и путешествующим людям, всякого рода служб начальникам, послам и посланникам, таможникам и весовщикам, караульщикам и заставщикам.

Так как послы венецианского дожа обратились к нам с прошением: "В правление хана Узбека наши купцы просили у него разрешение на проживание и торговлю в Азове отдельно от генуэзцев и с условием выплаты 3%-ного торгового налога, хан пожаловал их и выдал ярлык с пайцзой. В правление хана Джанибека они повторили свое прошение, и пожалование им было подтверждено сообразно с условиями первого ярлыка. Впоследствии один из наших людей совершил злодеяние, вызвавшее гнев хана Джанибека, который запретил нашим торговцам несколько лет приезжать в Азов. Когда мы устрашили злодея, Джанибек еще раз пожаловал наших торговцев и в соответствии с первым ярлыком дал им участок земли в Азове и запретил применять по отношению к ним силу. В случае, если они будут торговать, им надлежало платить 5%-ный торговый налог, размер весового сбора определялся тогда в соответствии с прежним обычаем. Ханский указ относительно тех из наших людей, кто занимается морскими перевозками, предписывал им не причинять ущерба персидским торговцам и паломникам как на море, на наших навах и галеях, так и в венецианских поселениях, располагавшихся на морском побережье в пределах Монгольского государства. Венецианца, причинившего им ущерб, нам самим следовало схватить и выдать хану. В случае, если бы нам не удалось его схватить, нам надлежало сообщить хану имя [165] преступника, чтобы сын не понес наказание за отца, отец — за сына, младший брат — за старшего, старший брат —за младшего".

И так как в свое время отец наш, хан Джанибек, признав прошение венецианцев исполнимым, дал им пожалование, по которому им надлежало проживать в Азове на участке земли, расположенном на восток от бани Сафа ад-дина в длину 100 шагов и в ширину, считая от берега реки, 70 шагов; и вышеозначенный участок должен был предоставить им правитель Азова; и выдан на то ярлык. Также и мы, рассмотрев их прошение и признав его исполнимым, повелели: Пусть эти венецианцы, наше пожалование получившие, живут в Азове на указанном участке земли и производят свою торговлю в соответствии с правилами предыдущего ярлыка!

Венецианские купцы должны торговать честно, платя при этом 5%-ный торговый налог. Уплата ими весового сбора производится согласно прежнему обычаю. Если торговля ими не совершается, то таможники ничего не должны с них взыскивать. Не должно препятствовать въезду и выезду их повозок с товарами в город и из него. При этом с каждой повозки они обязаны платить весовой сбор согласно прежнему обычаю. Прежде они не платили торговый налог на золото, золотую канитель и серебро. И ныне они не должны его платить. С их товаров, которые взвешиваются на весах, должны взиматься 5%-ный торговый налог и весовой сбор, сообразно прежнему обычаю. Для присмотра за правильностью взвешивания и взимания налога и сбора начальник таможни и венецианский консул назначают каждый по одному доверенному человеку. Если в торговой сделке участвует торговый посредник, то после выдачи им задатка такая сделка уже не может быть расторгнута. Корабль с двумя мачтами и судно с одной мачтой облагаются ввозной пошлиной в соответствии с давним обычаем. Запрошенное Тоглубаем ханское пожалование "на оружие" в размере 3 сомов с каждого корабля венецианцев было получено. В личном указе Тайдулы-хатун подтверждается, что 3 сома с каждого венецианского корабля, прибывающего в Азов, выплачиваются Тоглубаю ее доверенными лицами не от имуществ ханской таможни, а из доли Тайдулы от всей суммы ввозной пошлины. У венецианских купцов ни Тоглубай, ни его доверенные лица на указанную цель ничего не должны запрашивать. Заготовка венецианцами в Азове невыделанных шкур облагается [166] торговым налогом, величина которого в аспрах должна составлять не более 50 и не менее 40% за каждую купленную ими шкуру. Ссоры между азовскими жителями и венецианскими надлежит разрешать вместе правителю города и его венецианскому консулу. За виновного не должен отвечать его родственник. В случае если венецианские корабли потерпят крушение на территории Монгольского государства, то ни его князья, ни государственные служащие не должны не только похищать с них товары, но даже притрагиваться к ним. Венецианцам надлежит собственными силами организовывать у себя в квартале караульную службу. Генуэзцы не должны тому препятствовать.

Так мы возвещаем ярлык. Всякий, кто поступит наперекор этому ярлыку, разве не убоится? Также и венецианские торговцы, получившие это пожалование, не должны применять силу или принуждение в Монгольском государстве и городе Азове. Применившие силу или принуждение разве не убоятся?

Сим последним, этим ярлыком обладающим, выдан для постоянного хранения алотамговый ярлык с пайцзой. Написано года собаки, хиджры 759-го, месяца шавваля в 8-й день [13 сентября 1358 г.], когда ставка находилась на берегу Ахтубы.

Представили совместное прошение князья Хусейн-Суфи, Мо-гулбуга, Сарай-Тимур, Ягалтай, Кутлугбуга. Написал я, писарь Сабахаддин-катиб».

На этом мы завершаем работу по реконструкции содержания четырех золотоордынских ярлыков, выданных венецианским купцам на один из городских кварталов Азова в сравнительно небольшой промежуток времени от 1332 до 1358 г. В процессе работы была сделана попытка раскрыть историческую обстановку, сложившуюся в Золотой Орде и ордыно-венецианские отношения к моменту выдачи каждого из актов, рассказать о политических деятелях Орды, причастных к событиям той эпохи, высказать свое понимание стратегических замыслов каждой из сторон и их практическое воплощение после того, как каждый из четырех документов был подготовлен в Орде и принят в Венеции. Реконструкция содержания ярлыков привела нас к однозначному выводу о том, что их внешнее оформление под акты одностороннего дарения со стороны очередного хана не скрывало внутренней сути этих документов, [167] созданных в результате напряженной двухсторонней деятельности, направленной на максимальное удовлетворение собственных экономических и политических притязаний. Конечно, наша задача в этом плане ограничивалась возможно более плотной привязкой к каждому конкретному акту. Развернутые исторические построения на основе выявленного содержания наших ярлыков еще ждут своих исследователей.

Реконструируя содержание актов, мы не могли отвлечься от их формы, как языковой, так и формулярной. Разобраться и в том и в другом с первого же приступа было очень непросто. Неизменно возвращаясь к этим проблемам при многостороннем исследовании каждого последующего документа, мы смогли приблизиться к их решению только на четвертый раз. Теперь уже можно утверждать, что оригиналы первых трех ярлыков создавались на монгольском языке буквами уйгурского алфавита и по формулярной схеме актов монгольских великих ханов XIII-XIV вв. с некоторыми местными ордынскими особенностями. Первые два ярлыка уже в ханской канцелярии дублировались на тюркском языке по традиционной уйгурской схеме, через которую «проглядывал» монгольский формуляр. Оба ярлыка переводились с тюркского языка на официальную латынь переводчиками-европейцами. Третий ярлык в ханской канцелярии был переведен на персидский язык переводчиком-персом. Там же и тем же переводчиком он был переложен на разговорный итальянский язык. Оригинал четвертого ярлыка писался буквами уйгурского алфавита по-тюркски, а потом тот же писарь-перс перевел его на персидский язык и переложил персидский текст на разговорный итальянский язык. Вопрос об официальном языке золотоордынской канцелярии и ордынском формуляре ханских ярлыков XIII-XIV вв. нуждается в более детальном исследовании. Возможно, он будет специально рассмотрен в недалеком будущем в отдельной работе.

Комментарии

1. Гл.I-III. С. 5-121.

2. Гл. V. С. 168-179.

3. Скржинская Е.Ч. Венецианский посол в Золотой Орде: По надгробию Якопо Корнаро, 1362 г. // Византийский временник / Отв. ред. 3. В. Удальцова. М., 1973. Т. 35. С. 107-108; Мухамадиев А.Г. Булгаро-татарская монетная система XII-XV вв. М., 1983. С. 70-72, 83

4. Гл. II. С. 38-39.

5. Петрушевский И.П., Пигулевская Н.В., Якубовский А.Ю. и др. История Ирана с древнейших времен до конца XVIII в. М., 1958. С. 220.

6. Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. Т. 1: Извлечения из сочинений арабских. СПб., 1884. С. 388-389, 441, 447-448, 530.

7. Там же. Т. 2: Извлечения из персидских сочинений / Обработка А.А. Ромаскевича и С.Л. Волина. М.; Л., 1941. С. 94-97, 98,101-103, 128-129.

8. Полное собрание русских летописей. Пг., 1922. Т. 15. Вып. 1. Стб. 49-52; СПб., 1913. Т. 18. С. 92-93; СПб., 1910. Т. 23. С. 105 (далее - ПСРЛ).

9. Тизенгаузен В.Г. Указ. соч. Т.2.С.208.

10. Там же. С. 128.

11. Там же. С. 96.

12. Там же. С. 103.

13. ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. Стб. 66.

14. Гл. II. С. 35-36.

15. ПСРЛ. Т. 23. С. 112.

16. Тизенгаузен В.Г. Указ. Соч. Т. 1. С. 441, 447-448, 530.

17. Там же. Т. 2. С. 98.

18. Григорьев А.П. Обращение к ордынскому хану и его сановникам в посланиях венецианского дожа // Вестн. С.-Петербург, ун-та. 1992. Сер. 2. Вып. 4. С. 8-9.

19. ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. Стб. 66.

20. Там же. Т. 15. Вып. 1. Стб. 66; Т. 18. С. 100.

21. Тизенгаузен В.Г. Указ. соч. Т. 2. С. 128-129.

22. ПСРЛ. Т. 23. С. 112.

23. Тизенгаузен В.Г. Указ. соч. Т. 2. С. 214.

24. ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. Стб. 68; Т. 18. С. 100.

25. Григорьев А.П. Золотоордынские ханы 60-70-х годов XIV в.: Хронология правлений // Историография и источниковедение истории стран Азии и Африки / Отв. ред. Г. Я. Смолин. Л., 1983. Вып. 7. С. 23-27.

26. Григорьев А.П. Золотоордынский город Янгишехр // Вестн. С.-Петербург, ун-та. 1994. Сер. 2. Вып. 2. С. 28-36.

27. Григорьев А.П. Обращение к ордынскому хану и его сановникам в посланиях венецианского дожа XIV в. С. 11.

28. Там же. С. 9.

29. Рашид-ад-дин. Сборник летописей. Т. 2 / Пер. с персидского Ю.П. Верховского. М.; Л., 1960. С. 64-65, 71.

30. ПСРЛ. Т. 15.Вып. 1. Стб. 66; Т. 18. С. 100.

31. Там же.

32. Ярлыки татарских ханов московским митрополитам (краткое собрание) // Памятники русского права / Под ред. Л.В. Черепнина. М., 1955. Вып. 3. С. 469-470.

33. Diplomatarium Veneto-Levantinum, sive Acta et Diplomata res Venetas, Graecas atque Levantis illustrantia. A. 1351-1454 / Ed. by R. Predelli. Venetiis, 1899. Pars 2. P. 47-51, N24.

34. Ibid. P. 51-52, N25.

35. Ibid. P. 48.

36. Гл. I. C. 11-12; Гл. II. С. 45-47.

37. Гл. III. С. 86-89.

38. Григорьев А.П. Золотоордынские ханы 60-70-х годов XIV в. С. 22.

39. Радлов В.В. Ярлыки Токтамыша и Темир-Кутлуга // Записки Восточного отделения имп. Русского археологического общества. СПб., 1889. Т. 3. Табл. 1.

40. Гл.I. С. 11; Гл. II. С. 45.

41. Ярлык Токтамыша от 1381 г. // Рукописное хранилище СПб ФИВРАН. Шифр Д222. №1; Радлов В.В. Указ. соч. Табл. 1.

42. Гл. I. С. 14; Гл. П. С. 48; Гл. III. С. 89-90.

43. Гл. III. С. 89-95.

44. Гл. I. С. 14; Гл. П. С. 48; Гл. III. С. 93.

45. Гл. III. С. 99.

46. Evliya Celebi. Evliya Celebi seyahatnamesi. Istanbul, 1928. С 7. S. 659.

47. Григорьев А.П. Обращение в золотоордынских ярлыках XIII-XIV вв. // Востоковедение / Отв. ред. Л.А. Березный, Е.А. Серебряков, С.Е. Яхонтов. Л., 1980. Вып. 7. С. 162.

48. Ярлыки татарских ханов московским митрополитам. С. 469.

49. Гл. I. С. 15; Гл. И. С. 50; Гл. III. С. 94.

50. Гл. I. С. 15-16.

51. Григорьев А. П. Дополнение к «Монгольской дипломатике XIII-XV вв.> // Историография и источниковедение истории стран Азии и Африки / Отв. ред. Л. А. Березный. Л., 1982. Вып. 6. С. 45.

52. Будагов Л.З. Сравнительный словарь турецко-татарских наречий. СПб., 1869. Т.1. С. 514.

53. Григорьев А.П. Обращение в золотоордынских ярлыках XIII —XIV вв. С. 165, 171.

54. Гл. III. С. 87-89.

55. Diplomatarium Veneto-Levantinum. P. 48-49.

56. Гл. I. С. 5-33.

57. Гл. II. С. 34-77.

58. Гл. III. С. 78-121.

59. Там же. С. 104-105.

60. Гл.I. С. 28-31.

61. Гл. II. С. 72.

62. Гл. III. С. 118.

63. Гл. V. С. 168-179; Гл. VI. С. 180-184.

64. Гл.V. С. 178.

65. Гл. П. С. 38-39.

66. Гл. III. С. 98-100.

67. Там же. С. 100-102.

68. Там же. С. 102.

69. Там же. С. 113.

70. Diplomatarium Veneto-Levantinum. P. 49-50.

71. Гл. I. С. 18-20; Гл. II. С. 50-56: Гл. III. С. 100-103.

72. Гл. I. С. 20; Гл. П. С. 55; Гл. III. С. 103.

73. Григорьев А.П. Монгольская дипломатика XIII-XV вв.: Чингизидские жалованные грамоты. Д., 1978. С. 83, 86.

74. Гл. III. С. 102-103.

75. Там же. С. 103.

76. Гл. II. С. 51, 56.

77. Гл.Ш. С. 20-21: Гл. II. С. 56-57; Гл. III. С. 103-104.

78. Гл. I. С. 21-22; Гл. П. С. 57; Гл. III. С. 104-105.

79. Гл.Ш. С. 22-23; Гл. II. С. 57-58; Гл. III. С. 105-106.

80. Карпов С.П. Трапезундская империя и западноевропейские государства в ХШ-XV вв. М., 1981. С. 52.

81. Гл. I. С. 23-24; Гл. II. С. 59; Гл. III. С. 106.

82. Карпов С.П. Указ. соч. С.48-49.

83. Будагов Л.3. Указ. соч. С.96.

84. Гл. III. С. 102.

85. Гл. VII. С. 185-191.

86. Гл. II. С. 59-60; Гл. III. С. 106-107.

87. Гл. I. С. 23; Гл. II. С. 58-59: Гл. III. С. 107.

88. Гл. II. С. 61; Гл. III. С. 107-108.

89. Гл. II. С. 60-61; Гл. III. С 108-109.

90. Diplomatarium Veneto-Levantinum. P. 50-51.

91. Гл. III. С. 109-112.

92. Ярлыки татарских ханов московским митрополитам. С. 468.

93. Григорьев А.П. Ярлык Менгу-Тимура: Реконструкция содержания // Историография и источниковедение истории стран Азии и Африки / Отв. ред. А.Д. Желтяков. Л., 1990. Вып. 12. С. 53-102.

94. Вернадский Г.В. О составе Великой Ясы Чингис-хана. Брюссель, 1939; Гумилев Л.Н. Древняя Русь и Великая степь. М., 1992. С. 432-464.

95. Ligeti L. Monuments en ecriture 'phags-pa. Budapest, 1972. P. 110, 112.

96. Ligeti L. Monuments preclassiques. 1. XIII ^е et XIV ^е siecles. Budapest, 1972. P. 284, 286, 287.

97. Ibid. P. 19.

98. Ligeti L. Monuments en ecriture 'phags-pa. P. 114.

99. Ярлыки татарских ханов московским митрополитам. С. 466, 470.

100. Ligeti L. Monuments preclassiques. P. 257, 262.

101. Зограф И.Т. Монгольско-китайская интерференция: Язык монгольской канцелярии в Китае. М., 1984. С. 94.

102. Ligeti L. Monuments en ecriture 'phags-pa. P. 23, 37, 42, 47, 53, 66, 71, 82.

103. Гл. III. С 109-110.

104. Григорьев А.П. 1) Пожалование в ярлыке Токтамыша // Востоковедение / Отв. ред. С.Н.Иванов, Ю.М.Осипов. Л., 1981. Вып. 8. С. 128-129; 2) Пожалование в ярлыке Улуг-Мухаммеда // Востоковедение / Отв. ред. Е.А. Серебряков, С.Е. Яхонтов. Л., 1984. Вып. 10. С. 127.

105. Григорьев А. П. Пожалование в ярлыке Тимур-Кутлука // Востоковедение / Отв. ред. А.Н.Болдырев, В.Г. Гузев, Л., 1984. Вып.9. С. 125-127.

106. Гл.I. С. 24; Гл. II. С. 61.

107. Diplomatarium Veneto-Levantinum. P. 51.

108. Григорьев А.П. 1) Пожалование в ярлыке Токтамыша. С. 127; 2) Пожалование в ярлыке Тимур-Кутлука. С 124.

109. Григорьев А.П. 1) Пожалование в ярлыке Токтамыша. С. 129; 2) Пожалование в ярлыке Тимур-Кутлука. С. 127.

110. Гл. III. C.113.

111. Григорьев А. П. К реконструкции текстов золотоордынских ярлыков XIII-XIV вв. // Историография и источниковедение истории стран Азии и Африки / Отв. ред. А. Д. Желтяков. Л., 1980. Вып. 5. С. 32-33.

112. Гл. III. С. 114-115.

113. Григорьев А. П. К реконструкции текстов золотоордынских ярлыков XIII-XIV вв. С. 15-32.

114. Цыбульский В.В. Современные календари стран Ближнего и Среднего Востока: Синхронистические таблицы и пояснения. М., 1964. С. 70-71.

115. Цыбульский В.В. Лунно-солнечный календарь стран Восточной Азии с переводом на даты европейского календаря (с 1 по 2019 г. н.э.). М., 1987. С. 268.

116. Григорьев А.П. К реконструкции текстов золотоордынских ярлыков XIII-XIV вв. С. 35-38.

117. Егоров В. Л. Историческая география Золотой Орды в XIII-XIV вв. М., 1985. С. 114-117.

118. Березин И.Н. Ярлыки крымских ханов Менгли-Гирея и Мухаммед-Гирея // Записки Одесского общества истории и древностей. Одесса, 1872. Т. 8. С, 18.

119. Григорьев А.П. К реконструкции текстов золотоордынских ярлыков XIII-XIV вв. С. 26-29.

120. Григорьев А.П. Обращение к ордынскому хану и его сановникам в посланиях венецианского дожа XIV в. С. 9-11.

121. Гл. III. С. 117.

Текст воспроизведен по изданию: Коллекция золотоордынских документов XIV века из Венеции. СПб. СПБГУ. 2002