Глава II

ПЕРВЫЙ ЯРЛЫК ДЖАНИБЕКА ВЕНЕЦИАНСКИМ КУПЦАМ АЗОВА

(Григорьев А.П., Григорьев В.П. Ярлык Джанибека венецианским купцам Азова от 1342 г.: Реконструкция содержания // Историография и источниковедение истории стран Азии и Африки / Отв. ред. Г.Я.Смолин. СПб., 1992. Вып. 14. С. 33-86.)

Продолжая работу по реконструкции содержания ряда жалованных грамот — ярлыков золотоордынских ханов XIV в., выданных венецианцам и сохранившихся в переводах на латинский или итальянский языки ¹, обращаемся к содержанию ярлыка Джанибека (1342-1357) от 1342 г., текст которого дошел до нас в переводе на латинский язык ².

Эта первая жалованная грамота Джанибека венецианским купцам Азова была выдана в сложный период истории Золотой Орды. От того времени сохранилось довольно много разноязычных письменных источников, о нем часто рассказывали более поздние восточные авторы. Однако хронология тогдашних событий ордынской истории нуждается в пересмотре и уточнении.

За точку отсчета времени возьмем момент кончины отца Джанибека Узбека (1313-1341). Современные этому хану арабоязычные авторы не называли точную дату его смерти; аз-Захаби говорил лишь, что правление Узбека продолжалось (после его воцарения в январе 1313 г.) около 30 лет, Ибн Дукмак полагал, что хан умер в 743 г. хиджры (1342/43 г.) ³. Только в анонимной биографии мам-люкского султана Насреддина Мухаммеда называлось более или менее определенная дата смерти Узбека —шавваль 742 г.х. (10 марта — 7 апреля 1342 г.), повторенная затем автором XV в. ал-Асади. ⁴ Ибн Халдун и ал-Макризи высказывались более осторожно, указывая лишь год кончины —742 г.х. (17 июня 1341 — 5 июня 1342 г.) ⁵. Персоязычные авторы ХIV-ХV вв. не вносят в разрешение этого [35] вопроса никакой ясности: анонимная «История Шейх-Увейса» называла 743 г. х., Муинеддин Натанзи — 767 г. х. (1365/66 г.), анонимное «Родословие тюрков» — 750 г. х. (1349/50 г.) ⁶.

Обратимся еще к одному своеобразному историческому источнику — золотоордынскому монетному материалу. Нумизматические работы Г. А. Федорова-Давыдова раскрывают перед нами любопытную картину. В 740-742 гг. х. (9 июля 1389 — 5 июня 1342 г.) серебряные монеты с именем Узбека соседствовали с монетами Джанибека: в 740 г. х. (1339/40 г.) монеты Узбека чеканились в городах Азове, Сарае, Булгаре и Ургенче (Куня-Ургенч), а монеты Джанибека —в Новом Сарае и Ургенче; в 741 г. х. (1340/42 г.) монеты Узбека чеканились в Сарае, а монеты Джанибека —в Сарае и Новом Сарае; в 742 г. х. (1341/42 г.) монеты Узбека чеканились в Сарае, а монеты Джанибека —в Сарае, Новом Сарае, Булгаре и Ургенче ⁷.

О чем свидетельствуют приведенные данные нумизматики? О том, что Узбек умер не позднее 742 г. х. Следовательно, время его кончины, обозначенное некоторыми арабоязычными авторами шаввалем 742 г. х., могло иметь место. Обратимся с тем же вопросом к показаниям русских письменных источников.

Богатый фактический материал по интересующему нас периоду содержат русские летописи XV в. — Рогожский летописец и Симеоновская летопись ⁸. Они сохранили ряд точных дат, имеющих прямое отношение к правлению и кончине Узбека, к последующей истории Золотой Орды.

31 марта 1340 г. в Москве умер великий князь владимирский Иван Калита ⁹. Это событие имело место при жизни Узбека. 2 мая того же года старший сын Калиты Семен пошел в Орду просить у Узбека великое княжение. Осенью он благополучно вернулся и 1 октября 1340 г. торжественно воссел на престол во Владимире ¹⁰. Осенью 1341 г. летописи зафиксировали смерть Узбека ¹¹. Относительно его преемника Рогожский летописец сообщает: «...а на зиму Джанибе[к] оуби два брата Тинибека и Хыдырбека, а сам седе на царстве» ¹². Порядок расправы с братьями-соперниками был, видимо, обратным, ибо в других летописях после известия о смерти Узбека осенью 1341 г. читаем, что Джанибек вскоре убил только «брата своего меньшего Хадырьбека» ¹³, а «брата своего большаго Тиньбека» он умертвил, что повторно отмечено и в Рогожском летописце, [36] в начале 6850 г. «от сотворения мира», т.е. весной 1342 г., и только тогда «седе на царстве» ¹⁴. Утверждение на престоле нового хана влекло за собой необходимость поездки в Орду русских князей — за подтверждением прав на великое княжение. 2 мая 1342 г. в Орду пошел великий князь Семен, а князья суздальский, тверской, ростовский и ярославский «в Орду же пошли преже. Тогда же и Феогност митрополит поиде в Орду к новому царю Чанибеку» ¹⁵.

Итак, согласно показаниям русских летописей, Узбек умер осенью 1341 г. Еще в 740 г.х., о чем свидетельствует ордынский монетный материал, т. е. в промежутке между летом 1339 и летом 1340 г., отец объявил Джанибека ханом-соправителем и выделил ему в качестве резиденции город Новый Сарай. Золотоордынские власти, строго блюдя традиции рода чингисидов, никогда не спешили с объявлением о смерти правящего хана. Видимо, официальное сообщение о смерти Узбека последовало одновременно с извещением о восшествии на престол Джанибека, что случилось весной 1342 г. Так объясняется дата смерти Узбека, попавшая в исторические сочинения восточных авторов.

Борьба за власть между различными группировками золотоордынской знати, которая открыто развернулась сразу после смерти Узбека и лишь на время сменила свои формы после воцарения Джанибека, началась не вдруг. В ее первооснове находились зреющие силы феодальной децентрализации Золотой Орды. Эти силы ценой больших материальных и людских потерь пока еще сдерживались верховной властью. Полного разгула вакханалия феодальной междоусобицы достигнет только в 60-70-е годы XIV в ¹⁶. Однако даже Узбек, которого традиционно принято представлять в исторических трудах самодержавным владыкой Золотой Орды, на деле постоянно ощущал неустойчивость своего положения на троне. Анализ содержания трех писем папы Бенедикта ХП (1334-1342), составленных в Авиньоне 17 августа 1340 г., помогает приоткрыть завесу тайны над событиями последних лет правления Узбека и дает ключ к пониманию последующих происшествий ¹⁷.

Ордынское посольство к папе, возглавляемое послами Узбека — бывшим консулом Кафы (Феодосии) Петрано дель Орто и его товарищем Альберто, а также доверенным лицом Джанибека, францисканским монахом из Венгрии Элио, ответом на которое и явились [37] письма Бенедикта ХП, было снаряжено и отправлено не позднее весны 1340 г. Поскольку известно, что в XVI в. итальянские торговые корабли, нагруженные восточными товарами, ежегодно возвращались из Крыма в свои метрополии в два срока —в марте и сентябре ¹⁸, то можно обоснованно предположить, что ордынские послы выступили в марте 1340 г.

Сам факт выбора представителем Узбека бывшего генуэзского консула Кафы свидетельствует в пользу допущения, что путь ордынского посольства в Авиньон был проделан на корабле. Поскольку генуэзцы утвердились в Кафе еще во второй половине XIII в., торговые маршруты их плаваний из Кафы в Геную и обратно были к середине XIV в. хорошо известны и отработаны до мельчайших деталей. Так что нетрудно представить себе и маршрут ордынских послов к папе весной 1340 г. Посольство, окончательно укомплектованное, скорее всего, в Азове, было включено в состав морского торгового каравана. Путешественники переправились из Азова в Кафу, затем пересекли Черное море до Константинополя, а далее основными вехами их пути были Мраморное и Эгейское моря с их многочисленными островами-стоянками, за которыми следовали корабельные пристанища вдоль южного и западного берегов Пелопоннеса до острова Корфу, откуда, переплыв Адриатику до мыса Леука, путники плыли до Мессины, а потом Тирренским морем, вдоль Апеннинского полуострова, миновав Неаполь, Гаэту и Чивитавеккью, добрались до Лигурийского моря и Генуи. После всего этого посольству оставалось доплыть до Марселя и устья реки Роны, в низовьях которой располагался Авиньон.

Содержание писем Бенедикта XII еще послужит нам ориентиром в решении вопроса о Целях ордынского посольства в Авиньон. Только прежде попробуем разобраться в той сумме фактов и предположений, которой в настоящее время мы располагаем и из которой складывается представление о политическом окружении Золотой Орды конца 30-х —начала 40-х годов XIV в. Видимо, главным внешнеполитическим фактором для Орды были тогда взаимоотношения с Хулагуидским Ираном. Борьба между ордынскими ханами и хулагуидами в основном за территорию Азербайджана, часто перераставшая в кровопролитные сражения, велась непрерывно с 60-х годов XIII в. Правительство Узбека продолжало эту борьбу как [38] путем тайных сношений с представителями оппозиционно настроенной знати противной стороны, так и посредством прямых вооруженных вторжений на территорию Ирана. Хулагуидские правители платили ордынцам той же монетой.

30 ноября 1335 г., во время похода против Золотой Орды, умер ильхан Абу Саид (1317-1335). После его смерти в Иране уже не было ильхана, личность которого пользовалась бы авторитетом во всем государстве. Крупные феодальные группировки возводили на престол чингисидов, власть которых номинально признавалась только на захваченной ими территории. Между 1336 и 1353 гг. держава ильханов Ирана распалась.

В общих чертах картина политической жизни Западного Ирана в интересующий нас период складывалась так. Абу Саид не оставил после себя наследников. Группировка сторонников везира его правительства — Гияседдина Мухаммеда Рашиди, состоявшая главным образом из иранской гражданской бюрократии, провозгласила иль-ханом Арпу, который не принадлежал даже к роду Хулагу, а был потомком его брата Аригбуги, уже упоминавшегося нами прежде ¹⁹. Одновременно группировка кочевых князей во главе с вождем монгольского племени ойрат Али-падшахом выдвинула другого подставного ильхана из рода Хулагу-Мусу, являвшегося внуком ильхана Вайду (1295). В битве между противоборствующими блоками близ Марата 29 апреля 1336 г. группировка Рашиди была разгромлена. Он сам и Арпа подверглись казни. Возобладавший было Муса и его сторонники были разбиты и уничтожены в двух сражениях (на Алатаге в 1336 г. и при Марате в июне 1337 г.) группировкой военно-кочевой знати, возглавляемой Хасаном Бузургом, вождем монгольского племени джелаир, который также прикрывался именем хулагуида Мухаммеда Юл-Кутлука, внука Анбарчи.

Третья группировка военно-кочевой знати, над которой начальствовал внук Чобана Хасан Кючюк, вождь монгольского племени сулдуз, выступила против Хасана Бузурга и в 1338 г. в сражении под Нахчеваном разбила его и заставила отступить в Султание, Юл-Кутлук был убит в бою. Хасан Кючюк посадил на трон в Тебризе дочь ильхана Улджайту (1304 —1317) Сатибек-хатун и добился от Хасана Бузурга подчинения и покорности. Спустя год Хасан Кючюк сверг Сатибек-хатун с престола и поставил ильханом [39] хулагуида Сулеймана, внука Юшумута. Но тут восстал Хасан Бузург, который явился в Багдад, провозгласил ильханом внука ильхана Гейхату (1291-1295) Джихан-Тимура и выступил против Хасана Кючюка. В битве при Мараге в 1340 г. Хасан Бузург был разбит. Он возвратился в Багдад, сверг с престола Джихан-Тимура и в том же году провозгласил ханом себя, положив тем самым начало династии джелаиридов, утвердившейся в Ираке Арабском ²⁰.

Итак, в интересующий нас период прямых вооруженных конфликтов ордынцев с хулагуидами не было. Видимо, Узбека устраивала феодальная междоусобица в Иране, мешавшая его номинальным владыкам проводить активную внешнюю политику. Утверждение в пограничном с Ордой Западном Иране фактического правителя этой территории Хасана Кючюка также, надо полагать, не очень тревожило Узбека. Дело в том, что между Ордой и родом Хасана Кючюка существовали давние связи.

Арабоязычный историк Ибн Халдун сообщает, что, когда в 1317 г. умер ильхан Улджайту, его сыну и наследнику Абу Саиду было только 13 лет. Чобан, дед Хасана Кючюка, предложил Узбеку взять на себя управление Ираном. Ордынские князья посоветовали хану отказаться от этого шага, и Узбек не принял предложение Чобана ²¹. У персидского летописца Хамдаллаха Казвини в анонимных «Истории Шейх-Увейса» и «Продолжении сборника летописей» мы читаем о том, что, когда в конце 1327 г. Чобан погиб, его старший сын Хасан и внук Талыш нашли свое последнее убежище в Золотой Орде ²². Из «Истории Шейх-Увейса» узнаем, что осенью 1335 г., за месяц до смерти, Абу Саид приказал умертвить свою жену, дочь Чобана Багдад-хатун, обвинив ее в тайной переписке с Узбеком. В письмах она приглашала ордынского хана захватить хулагуидский трон ²³. Что касается Хасана Бузурга, который постоянно угрожал Хасану Кючюку с тыла, то с ним, согласно сведениям той же «Истории Шейх-Увейса», Узбек поддерживал родственные связи. В 731 г. х. (1330/31 г.) старший сын Узбека Тенибек взял в жены Ануширван-хатун, приходившуюся Хасану Бузургу родной племянницей ²⁴.

Связи Орды с Мамлюкским государством в Египте, начало которым было положено еще в 60-е годы XIII в., продолжались и в 30-е годы XIV в. ²⁵ Однако если прежде в их основе лежала [40] взаимная заинтересованность в активных действиях против хулагуидов в Иране, которые так или иначе угрожали обеим сторонам территориальными потерями, то теперь положение изменилось. Правительство Узбека на данном этапе воздерживалось от захватов за счет Ирана. Дипломатические контакты его с мамлюками во второй половине 30-х годов XIV в. свелись к выяснению отношений чисто семейного плана ²⁶.

Зачем же Узбеку понадобилось снаряжать посольство к папе Бенедикту ХII? Из ответного письма папы мы узнаем, что посланцы ордынского хана превозносили величие и могущество Узбека, его чувства любви и уважения к Бенедикту XII и католической вере. В подтверждение своих слов послы приводили конкретные примеры. Хан «милостиво и ласково» принял проходившее через его владения посольство, которое несколько лет назад было отправлено Бенедиктом ХII к великому хану в Китай. Узбек снабдил папских легатов дорожными припасами до самого места назначения «не только не скудно, но даже с избытком и роскошно». Речь шла о посольстве, состоявшем из 32 монахов-францисканцев во главе с Джованни Мариньоли. Выступив из Авиньона в 1338 г., посланцы папы прошли через Крым, Поволжье, Среднюю Азию, Джунгарию, Южную Монголию и в 1342 г. дошли до Ханбалыка (Пекин), где были торжественно приняты последним монгольским великим ханом Тогон-Тимуром (1333-1368) ²⁷. В ответ на последующие призывы папы Узбек предоставил христианам-католикам, проживавшим в Золотой Орде, свободу по прежнему обычаю ремонтировать и строить церкви и другие церковные здания, а католическим епископам и духовенству более низкого ранга проповедовать «слово божие» и совершать церковные обряды.

Третий пример благосклонности Узбека к католикам нуждается в более подробном изложении. В папском ответе рассказывалось о происшествии, которое имело место в Сарае не более чем за год до отправления ордынского посольства в Авиньон, т. е. весной 1339 г. Группа заговорщиков замыслила и совершила покушение на жизнь Узбека. Однажды ночью они осадили его в ханском дворце, «подложив под него огонь». Узбеку удалось спастись. Злоумышленники были арестованы. Состоялось судебное разбирательство, в процессе которого заговорщики пытались свалить всю вину на местных [41] христиан. Однако хан не поверил злодеям. Большинство христиан было оправдано и отпущено на свободу. Вместе с заговорщиками казнили только трех католиков ²⁸.

Что дает приведенный рассказ исследователю? Прежде всего в нем содержится подтверждение нашего допущения о том, что жизнь Узбека, находившегося, казалось бы, в зените своего могущества, была далеко не безоблачной. Применительно к нашей узкой теме теперь можно обоснованно предположить, что не случайно средний сын Узбека Джанибек был в 1339 г. назначен первым наследником престола. Ордынские ханы-чингисиды свято чтили обычай старшинства. Узбек не мог назначить своим преемником младшего брата (родного или двоюродного), поскольку он был единственным сыном в семье отца и младшим в роду деда —Менгу-Тимура. Видимо, калгой — первым наследником хана — прежде считался его старший сын Тенибек. Но вот произошли только что описанные события, и Тенибек оказался каким-то образом связанным с покушением на жизнь отца. Может быть, это был просто оговор и участие Тенибека в заговоре затем не подтвердилось. Однако с поста наследника он был смещен.

Теперь мы можем как-то прокомментировать и рассказ арабского путешественника Ибн Баттуты, видевшего Тенибека еще в начале 30-х годов, а позднее что-то слышавшего о его судьбе. Ибн Баттута передал: «У каждого из обоих (Тенибека и Джанибека. — А. Г., В. Г.) отдельная ставка. Тинабек наружностью был одним из красивейших созданий Аллаха. Отец назначил его преемником царства, и он пользовался у него влиянием и почетом. Но Аллах не захотел этого. По смерти отца своего он правил короткое время, но потом был убит за постыдные дела, которые с ним приключились, и воцарился брат его Джанибек...» ²⁹.

Скорее всего, «постыдные дела» Тенибека были связаны именно с событиями 1339 г. Он был фактически сослан отцом куда-то в Среднюю Азию. Согласно позднейшей интерпретации, представленной в биографии мамлюкского султана Насреддина Мухаммеда, Узбек перед смертью «послал старшего сына своего Тинибека с большим войском в земли джагатайские (т. е. в Среднюю Азию. — А. Г.,В. Г.) для завоевания их и овладения ими» ³⁰. Из поэмы тюркского автора Кутба, завершенной в 1341 г. и посвященной Тенибеку [42] и его супруге, мы узнаем, что тогда он управлял в качестве царевича («шахзаде») какой-то территорией за пределами Золотой Орды ³¹ . Младший брат его Джанибек в 1339 г. получил от отца звание наследника-калги и ставку-резиденцию в Новом Сарае. Потому-то к нему и обратился в 1340 г. Бенедикт XII со специальным посланием ³².

В письме к Узбеку папа выдвинул со своей стороны три тезиса. Прежде всего он настоятельно просил хана подумать о принятии католической веры, что логически вытекало из той характеристики защитника христиан, которую дали Узбеку его послы. Затем папа увещевал хана, чтобы благосклонность его к католикам «всегда возрастала и увеличивалась». И наконец, Бенедикт XII предложил Узбеку прекратить нападения на земли венгерского и польского королей. Если же названные короли, каковыми были тогда Карл I Роберт (1301-1342) и Казимир III (1333-1370), нанесут хану или его подданным «незаслуженную обиду или оскорбление», папа посоветовал ему обратиться непосредственно в Авиньон. Уж он де постарается, чтобы Узбек получил со стороны королей «приличное удовлетворение» ³³.

Первый тезис папы был явно нереальным. Глава католической церкви вряд ли и сам серьезно думал о его практическом осуществлении. Его последний тезис свидетельствовал о существовании активного европейского направления внешней политики Орды в конце 30-х годов XIV в. Беспокойством Узбека за свои западные границы и было вызвано снаряжение ордынского посольства в Авиньон весной 1340 г.

Можно также предположить, что посольство Узбека к папе, отправленное по генуэзскому торговому пути, было каким-то образом связано и с генуэзско-ордынско-венецианскими взаимоотношениями. Острое торговое и политическое соперничество между Генуей и Венецией нашло в те времена свое отражение в международных связях и конфликтах. Известно, что в 1332 г. по инициативе Венеции и с благословения папы Иоанна XXII (1316 —1334) между Венецией, родосскими рыцарями-иоаннитами (госпитальерами) и Византией образовалась политическая уния, направленная против турок. В 1334 г. к этому союзу примкнул папа, подписавший в Авиньоне договор с Византией. За ним последовали французский и [43] неаполитанский дворы и Кипр. До крестового похода, назначенного на 1336 г., дело не дошло. Генуя, активно интриговавшая против союза византийского императора с Венецией, в 1336 г. открыла военные действия с Андроником Ш Палеологом (1328-1341), которые в итоге привели к временному поражению генуэзцев на Эгейском море. В 1338 г. Венеция дважды отклонила предложение Генуи о союзе и совместных действиях против турок ³⁴.

Узбек, непосредственные контакты которого с Генуей и Венецией общеизвестны, был напрямую связан и с Византией. Вспомним, что Золотая Орда установила дипломатические отношения с возрожденной Византийской империей еще в начале 60-х годов XIII в. ³⁵Причины, вызвавшие эти связи, сохранили свое значение и в XIV в. Больше того, благодаря Ибн Баттуте мы знаем, что одной из четырех жен Узбека была дочь византийского императора ³⁶, скорее всего Андроника III Палеолога.

Итак, нам в общих чертах удалось познакомиться с ситуацией, сложившейся в последние годы жизни Узбека в Золотой Орде и некоторых государственных образованиях, связанных с нею общими границами или только политическими интересами. Осенью 1341 г. при невыясненных обстоятельствах Узбек скончался. Последовала жестокая борьба за власть между его сыновьями, результатом которой явилось восшествие на престол Джанибека весной 1342 г. Сохранился ряд источников, в которых достаточно подробно изложены события этого года, случившиеся в интересующем нас регионе и имеющие прямое отношение к генуэзско-венецианско-ордынским контактам.

24 июня 1342 г. генуэзский дож Симоне Бокканигро (1339-1347, 1356-1362) отправил венецианскому дожу Бартолемео Градениго (1339-1342) письмо, из которого явствовало, что в Геную прибыл представитель Венеции с письмами от ее дожа. В тех посланиях сообщалось о недавних «бесчинствах», совершенных по отношению к венецианцам генуэзским консулом Таны (Азова) Анфреоном Пас-сием и его товарищами. Генуэзский дож поведал далее, что в присутствии венецианского посла в Генуе был торжественно избран новый консул для Азова, который только что отплыл к месту назначения на галерах с наказом «употреблять все меры в прекращении соблазнов и несогласий и к водворению братской любви» [44] между обеими сторонами. «И если кто из наших к этой земле пристанет, буде правитель, буде частная особа, того так наказывать, чтобы... страхом наказания воздерживать других от желания нарушать право» ³⁷.

Вскоре в Венецию было доставлено новое послание генуэзского дожа от 12 июля 1342 г. В нем последний подтверждал получение венецианских писем по поводу событий в Азове. Генуэзский дож дополнительно сообщал венецианскому, что нового генуэзского консула Азова зовут Бельтрамин Мерел, и советовал поручить новому венецианскому консулу «снестись с нашим консулом, как мы это и своему поручили, с данным при том повелением прекращать повод ко всяким обидам и разделению между вашими и нашими так, чтобы братство поддерживалось взаимными согласиями и услугами во славу божию и для выгод всех купцов» ³⁸.

В то время Венеция была крайне озабочена организацией широкого фронта европейских государств, обращенного против турок. Два ее посольства, направленные в 1340-1341 гг. к византийскому императору, увенчались 25 марта 1342 г. подписанием с Иоанном V Палеологом (1341-1391) мирного договора на 7 лет ³⁹. В расчеты венецианского правительства не входило обострение отношений с Генуей. Тем более, что как раз тогда венецианцы налаживали контакты с правительством нового хана на предмет подтверждения Джанибеком ярлыка Узбека и фиксации в новой жалованной грамоте дополнительных льгот венецианским купцам Азова. Не позднее лета 1342 г. венецианский дож Бартолемео Градениго направил своих полномочных послов Джованни Квирини и Пьетро Джустиниана в ставку Джанибека. Видимо, здесь повторилась ситуация, имевшая место в 1332 г., когда посольство в Орду отправилось из Венеции вместе с новым консулом для Азова ⁴⁰.

В сентябре 1342 г. ярлык Джанибека венецианским купцам Азова был подписан в ханской ставке и выдан представителям венецианского дожа, которые доставили его в метрополию. Там он стал предметом рассмотрения сената, после чего превратился в рабочий документ венецианского купечества в отношениях с Золотой Ордой. Конечно, в Венеции ярлык Джанибека рассматривался исключительно в его переводной —латинской форме. Однако, несомненно, Для ордынского правительства значение имели лишь изначальная [45] форма ярлыка и его подлинное содержание. Только реконструкция первоначального содержания этого акта может дать историку истинное понимание смыслового соотношения между его западным и восточным вариантами, ибо в наши дни это соотношение давно забыто.

Уже завершенная работа над воссозданием первоначального содержания ярлыка Узбека убедила ее авторов, что текст латинского перевода этого акта невозможно чисто филологически передать средствами современного русского языка, т. е. создать дословный перевод с перевода. В последнем случае получалась некая абракадабра, непонятная не только читателю, но зачастую и самому переводчику. Поэтому перевод латинского текста ярлыка Узбека осуществлялся совместными усилиями романиста-филолога и востоковеда-источниковеда, знакомого с формуляром такого рода документов. В результате у нас получился своеобразный перевод-интерпретация, который в свою очередь нуждался еще в дополнительном истолковании, приближавшем читателя к пониманию содержания несохранившегося восточного оригинала. Реконструкция содержания ярлыка Джанибека будет проходить такие же этапы.

Расчленив латинский текст перевода ярлыка Джанибека на разделы, соответствующие статьям формуляра золотоордынских жалованных грамот, приступаем к последовательной реконструкции содержания каждого раздела, называя его так, как мы условились именовать статьи индивидуального формуляра золотоордынских ярлыков ⁴¹.

Статья обращение: In uirtute eterni Dei et sua magna pietate miserante. Nos magnificus imperator generalis Zanibech Cinisсan Zanibech, uerbum nostrum. Megalboa et omnes alij ad ipsurn expec-tantes et pertinentes, Siecho principaliter domino atque uniuersis alijs magnatibus in terra Tane, comerclarijs et illis de Tantanaco, et gener-aliter omnibus alijs in terra Tane et per totum imperium comoran-tibus. — «Силою вечного бога и его великой доброты милосердием. Мы, великий всеобщий император Джанибек Чингисхан, наше, Джанибека, слово. Могулбуге и всем другим, ему подчиненным и к нему относящимся, особенно Зиху господину, а также всем вождям в городе Тана, сборщикам коммеркия, а также тартанака, и вообще всем остальным, в городе Тана и во всей империи пребывающим». [46]

Несколько осложненная, на первый взгляд, статья обращение в ярлыке Джанибека легко членится на два оборота — мотивированный указ и адресат.

Сравнение латинских текстов мотивированного указа в ярлыках Джанибека и Узбека ⁴² показывает почти дословное их совпадение. Это обстоятельство наводит на мысль о том, что и ярлык Джанибека переводился с тюркского оригинала. Лишней выглядит фраза: «Мы, великий всеобщий император Джанибек Чингис-хан (т.е. Джанибек из рода Чингис-хана)». Она вставлена переводчиком наперекор всем канонам и разрывает связный текст: «Силою вечного бога и его великой доброты милосердием, наше, Джанибека, слово». Руководствуясь положениями, изложенными при реконструкции содержания мотивированного указа в ярлыке Узбека, интерпретируем такой же указ в ярлыке Джанибека: «Предвечного бога силою, пламени великого благоденствия покровительством, мой, Джанибека, указ».

История создания формулы, которая в русской передаче звучала: «Предвечного бога силою, пламени великого благоденствия покровительством» — хорошо известна. В ее основе лежит монгольская формула, составлявшая двух строчную мотивировку при указе в формулярах ярлыков великих ханов:

Mongke tngri-yin kucun-duer

yeke suu jali-yin ibegen-duer ⁴³.

При выявлении формуляров разноязычных чингисидских жалованных грамот нас в первую очередь интересовало в них сопоставимое общее. Все особенное, присущее исключительно данной этнической и культурной общности, отходило как бы на второй план. Исследование историка-монголиста Т. Д. Скрынниковой, вскрывшее глубинную сущность понятий, заложенных в вышеприведенной монгольской формуле, позволяет уточнить ее русский перевод. Термин tngri обозначал Небо — неперсонифицированное божество, обладавшее созидательной и мироустроительной функциями. Термин kuucuu (сила) являлся атрибутом Неба и необходимым свойством правителя. В нашем случае kuecue — активный творческий элемент, через который Небо проявляло свое расположение (ibegen/igegen) к правившему монарху. Чингис-хан был сыном Неба [47] и обладателем субстанции suu / suu jali. Последняя обеспечивала сохранность самого правителя и выполняла защитные функции по отношению к социуму, в котором он находился. После смерти правителя его suu продолжала выполнять охранительную и регулирующую функции. Так что наиболее правильной представляется передача на русский язык этого монгольского термина понятием «гений», «гений-хранитель» ⁴⁴.

Применительно к нашим задачам выявления сопоставимого формуляра для разноязычных чингисидских жалованных грамот сохраняем русский перевод первой строки монгольской формулы без изменения. Во второй ее строке термин suu jali передаем по-русски словами «гений-хранитель». В результате перевод этой строки вместо маловразумительного «пламени великого благоденствия покровительством» обретает чеканную форму «великого гения-хранителя покровительством». Это изменение необходимо внести и в нашу реконструкцию содержания ярлыка Узбека.

Католический монах Доминик, который перевел ярлык Узбека с подлинника на латинский язык, надо полагать, глубоко понимал содержание двухстрочной мотивировки перед именем хана. Он предельно точно переложил на латынь первую строку мотивировки, но, будучи христианином-единобожцем, просто не мог позволить себе передать «языческое» содержание второй ее строки. Тогда он поступил аналогично его современникам — русским православным монахам, перелагавшим на русский язык тот же текст в ярлыке Бердибека от 1357 г. ⁴⁵ Венецианский переводчик и во второй строке действующим лицом сделал того же «вечного бога», распространявшего на ордынского хана свое «милосердие». Примеру Доминика последовал и магистр Никола, перелагавший на латынь ярлык Джанибека.

Текст оборота адресат в ярлыке Джанибека не совпадает дословно с таковым в ярлыке Узбека ⁴⁶. Реконструируем содержание адресата по составляющим его элементам.

Элемент «Могулбуге и всем другим, ему подчиненным и к нему относящимся». Имя Могулбуги достаточно хорошо известно по сохранившимся источникам. Впервые упоминание о нем мы встречаем в биографии Насреддина Мухаммеда. Там сообщалось, что 2 октября 1337 г. в Каир прибыл посол от одного из старших эмиров [48] в правительстве Узбека Могулбуги ⁴⁷. В нашем ярлыке Могулбуга фигурирует в должности улугбека, возглавлявшего правительство Джанибека. В том же качестве он будет назван в ярлыке Джанибе-ка, выданном венецианским купцам Азова в 1347 г. ⁴⁸, в послании венецианского дожа Андреа Дандоло (1343-1354) лично Могулбу-ге от 1349 г. ⁴⁹ и в ярлыках Бердибека (1357-1359), пожалованных в 1357 г. русскому митрополиту Алексию и в 1358 г. венецианским купцам Азова ⁵⁰. Смутное время, начавшееся в Орде на рубеже 60-х годов XIV в., принесло гибель Могулбуге и князьям из его окружения. О смерти этого сановника весной 1360 г. поведали Рогожский летописец и Муинеддин Натанзи ⁵¹. Последний сообщил и о том, что в 1361-1364 гг., когда Ордой правил Мюрид, улугбеком при нем состоял сын Могулбуги Ильяс ⁵².

Кто были «все другие», Могулбуге «подчиненные и к нему относящиеся»? Видимо, те самые категории военачальников, которые полагалось перечислять в адресатах золотоордынских ярлыков, написанных по-тюркски. Аналогичную работу мы уже проделали при реконструкции содержания адресата в латинском переводе ярлыка Узбека. Она показывает, что в начале адресата ярлыка Джанибека переводчик пропустил название Ордынского государства и указание на ханских кровных родственников. В полном виде содержание начала адресата в ярлыке Джанибека сводилось к словам: «Монгольского государства правого и левого крыла огланам, тем, под началом с Могулбугой, тысяч, сотен и десятков князьям».

Содержание следующего элемента — «особенно Зиху господину, а также всем вождям в городе Тана» — реконструируем по аналогии с соответствующим элементом в ярлыке Узбека. Получаем такой текст: «даругам-князьям Азова под началом с Зихом господином».

Звучание обеих частей конструкции «Зих-господин» вызывает у историка-медиевиста определенные ассоциации. Личное имя Зих связывается с этнонимом «зих». Античный и раннесредневеко-вый термин «зихи» на протяжении более тысячелетия обозначал этническое имя адыгских народов Северного Кавказа. С XIII в. имя «зих» постепенно исчезает из источников и заменяется именем «черкес», возникшим в среде тюркоязычного населения для обозначения адыгов. Имя «Черкес» прочно вошло в последующую [49] литературу всех времен и народов ⁵³. С конца XIII в. среди подданных улусов Джучи (Золотая Орда) и Хулагу (Иран) было распространено личное имя Черкес. В правление Токты (1291-1312) предводителем ордынских войск левой руки был князь Черкес. Его имя зафиксировано арабским летописцем Рукнеддином Бейбарсом и персидским историком Рашидаддином ⁵⁴. Последний автор называл Черкесом и одного из эмиров Рума в правление ильхана Газана (1295-1304) ⁵⁵. В период смуты 60-70-х годов XIV в. в Золотой Орде князь Черкесбек чеканил даже собственную монету в Хаджи-тархане (Астрахань) ⁵⁶. Переводчик ярлыка Джанибека с тюркского языка на латинский видел перед собой имя Черкес, которое сразу ассоциировалось у него с одноименным названием территории Северного Кавказа —Черкесией. В то же время общепринятым обозначением этого региона служил термин Зихия. Таким образом и Черкес подлинного текста ярлыка превратился при его переводе в Зиха. Не исключено также, что здесь мы имеем дело не просто с механическим переводом слова, а с итальянской передачей имени Черкес в архаической форме Зих, традиционно закрепленной у них за этим именем. Так же, например, как золотоордынский город Азак (Азов) именовался в итальянских документах только Таной.

Вторая часть конструкции «Зих-господин» становится понятной, если обратиться к материалам латинско-персидско-половецкого словаря начала XIV в. «Кодекс куманикус». Оказывается, латинское слово dominus (господин) являлось эквивалентом сословного термина персидского происхождения «ходжа» (господин) ⁵⁷, который широко употреблялся на Востоке и просто как приставка к личному имени. Так что полное имя правителя Азова, названного в латинском тексте ярлыка Джанибека Зихом господином, было Чекрес-ходжа. Вспомним, что такого же типа имя (Мухаммед-ходжа) зафиксировано в ярлыке Узбека у предшествующего правителя Азова.

В следующем ярлыке Джанибека венецианским купцам Азова, выданном в 1347 г. и переведенном на итальянский язык, наблюдается своеобразная трансформация имен улугбека и правителя Азова. Вероятно, их перевод в первом ярлыке Джанибека послужил для нового переводчика не догмой, а творческим руководством. Могулбуга в его интерпретации превратился в Могулбея, а Зих — в [50] Зихабея. Второй компонент имени правителя Азова превратился в его свободное толкование signor della Tana, т. е. «владыка Азова» ⁵⁸. В личном послании венецианского дожа Андреа Дандоло этому сановнику, которое было составлено на латинском языке в 1349 г., мы видим то же новое осмысление имени Sicabey domino Tana, т. е. «Зихабей владыка Азова» ⁵⁹.

Окончательный вариант нашей реконструкции содержания элемента предстает в таком виде: «даругам-князьям Азова под началом с Черкес-ходжой».

Содержание элемента «сборщикам коммеркия, а также тартанака» легко реконструируется с помощью однозначного элемента в ярлыке Узбека. Сборщики коммеркия —таможники. Слово Tanta-nасо, как это убедительно показал И. Вашари, является искаженным написанием ордынского термина «тартанак» — таксы за взвешивание товара на государственных весах ⁶⁰. Так что весь элемент передается словами «таможникам и весовщикам».

Элемент, обозначавший в ярлыке Узбека сборщиков дорожных пошлин, в ярлыке Джанибека отсутствует. Потому и мы не сочли возможным включить его в реконструкцию содержания ярлыка. Концовка оборота — «и вообще всем остальным, в городе Тана и во всей империи пребывающим» — реконструируется, согласно ярлыку Узбека, словами «многим людям, идущим по какому-нибудь делу, всем».

В итоге оборот адресат статьи обращение ярлыка Джанибека реконструируется следующим образом: «Монгольского государства правого и левого крыла огланам, тем, под началом с Могулбугой, тысяч, сотен и десятков князьям, даругам-князьям Азова под началом с Черкес-ходжой, таможникам и весовщикам, многим людям, идущим по какому-нибудь делу, всем».

Второй статьей ярлыка Джанибека является объявление о пожаловании: Per presentes manifestamus, comune, populum et homines, ac etiam singulares personas comunis Veneciarum et ipsorum magnitudinem gratiam penes patrem meum consecutos fuisse habitan-di et habitationem construi faciendi in dicta terra Tane pro conserua-tione ipsorum et suarum mercationum, et preceptum et paysanum; modo presentibus ambaxatoribus coram nobis impetrantibus nomine dicti comunis, ad hoc ut sui mercatores cum eorum mercationibus possint [51] stare et habitare secure in dicta terra Tane, separatim a Ianuensibus Franchis, dando eidem domino imperatori auxilium et fauorem et sui comerclo, et legaliter eorum faciendo mercationes, soluendo tres pro centenario, graciam specialem concessimus terratici positi juxta balneum Badardini, a Cudencha subtus dirupum uersus montem et ipsum montem ad sufficientiam pro ipsorum habitatione, construenda ad ipso-rum omnimodam uoluntatem; dum tamen dicti mercatores Veneciarum teneantur, in quacunque terra nostri districtus peruenerint cum eorum mercationibus, si uendent, soluere nostro comerclo tres pro centenario, et si non uendent, nichil soluere teneantur; et non possint predicti im-pediri tam intrando, quam exeundo per aliquos nostre jurisdicioni sub-ditos, nec alio modo molestari. — «Настоящим сообщаем, что община, народ и люди, и даже отдельные лица общины венецианцев, и сам их великолепие у отца моего получили милость жить и равным образом строить в названном городе Тана жилища, для того чтобы сохранять самих себя и свои товары, и указ, и пайцзу. Ныне, в присутствии настоящих послов, испрашивающих у нас того, чтобы мы объявили названной общине, что их купцы могут находиться вместе со своими товарами и безопасно жить в названном городе Тана отдельно от генуэзских франков, равным образом оказывая господину императору помощь и покровительство и при совершении законной купли-продажи выплачивая ему коммеркий три за сотню, мы особой милостью предоставили им в аренду землю, расположенную возле бани Бадардина и от Куденка вниз ров к горе и саму гору, для того чтобы они, делая ее пригодной для своего проживания, осуществляли строительство в соответствии со всеми возможными намерениями; и до тех пор, пока названные венецианские купцы обладают [этим ярлыком], в какую бы подведомственную нам землю они не пришли со своими товарами, если продадут, они должны уплатить нам коммеркий три за сотню, а если не продадут, то ничего не должны платить; и пусть никто из облеченных нами властью не может препятствовать им под предлогом как въезда, так и выезда в каком-либо направлении или иным способом их беспокоить».

Объявление о пожаловании в подтвердительной жалованной грамоте, каковой и является ярлык Джанибека, состоит из двух оборотов — прецедента пожалования и собственно объявления о [52] пожаловании. Оборот прецедент пожалования легко вычленяется из текста латинского перевода ярлыка: «Настоящим сообщаем, что община, народ и люди, и даже отдельные лица общины венецианцев, и сам их великолепие у отца моего получили милость жить и равным образом строить в названном городе Тана жилища, для того чтобы сохранять самих себя и свои товары, и указ, и пайцзу».

Этого оборота не было в изначальном ярлыке Узбека. Содержание оборота в целом выясняется из текста его перевода. Требуется только уточнить некоторые термины и формулировки. Термины «народ и люди» и «община венецианцев» уже рассматривались применительно к ярлыку Узбека ⁶¹. В «народе и людях» мы видим парный синоним, означающий «государство». «Община венецианцев» — собственно «венецианский народ». «Их великолепие (magnitudo) — термин, служащий здесь в качестве титулатуры венецианского дожа и заменяющий собой его обозначение «старший государства и народа Венеции», принятое в переводе ярлыка Узбека. Надо полагать, что названный термин был введен итальянским переводчиком в качестве эквивалента ордынскому обозначению венецианского дожа.

«Мой отец» для ярлыка Джанибека — замена личного имени Узбека. В оригинале, конечно, находились слова «наш отец». Термин «милость» (gratia), как это видно из прецедента пожалования в тюркских текстах ярлыков Тимур-Кутлука от 1398 г. и Улуг-Мухаммеда от 1420 г., является латинским переводом термина «пожалование» (sujuryal) ⁶². Латинский термин «указ» (praeceptum) однозначен здесь термину «ярлык». Хотелось бы уточнить еще один момент. Латинское сочетание terra Tane, означающее «земля Тана», мы везде переводим «город Тана», имея в виду, что слово terra в сочетании с названием населенного пункта в средневековых итальянских источниках означало «город» ⁶³. Вспомним, что в латинском переводе ярлыка Узбека при наименовании Тана слова «город» не было.

Реконструируем содержание оборота прецедент пожалования таким образом: «Государство и народ Венеции во главе с их дожем в свое время получили от нашего отца в качестве пожалования землю в Азове, чтобы жить на ней и строить жилища для сбережения себя и своих товаров, на что им были выданы ярлык и пайцза». [53]

В качестве материала для реконструкции содержания второго оборота — объявление о пожаловании —остается следующий текст: «Ныне, в присутствии настоящих послов, испрашивающих у нас того, чтобы мы объявили названной общине, что их купцы могут находиться вместе со своими товарами и безопасно жить в названном городе Тана отдельно от генуэзских франков, равным образом оказывая господину императору помощь и покровительство и при совершении законной купли-продажи выплачивая ему коммеркий три за сотню, мы особой милостью предоставили им в аренду землю, расположенную возле бани Бадардина и от Куденка вниз ров к горе и саму гору, для того чтобы они, делая ее пригодной для своего проживания, осуществляли строительство в соответствии со всеми возможными намерениями; и до тех пор, пока названные венецианские купцы обладают [этим ярлыком], в какую бы подведомственную нам землю они ни пришли со своими товарами, если продадут, они должны уплатить нам коммеркий три за сотню, а если не продадут, то ничего не должны платить; и пусть никто из облеченных нами властью не может препятствовать им, под предлогом как въезда, так и выезда в каком-либо направлении, или иным способом их беспокоить».

При рассмотрении этого текста привлекаем для сопоставления соответствующие разделы в ярлыке Узбека ⁶⁴ и тюркских текстах ярлыков Токтамыша от 1381 г., Тимур-Кутлука и Улуг-Мухаммеда ⁶⁵. В результате приходим к выводу, что объем информации, заключенный в этом фрагменте из ярлыка Джанибека, намного перекрывает размеры, необходимые для оборота объявление о пожаловании. Часть анализируемого текста по своему содержанию явно принадлежит к предыдущему обороту, часть — выходит за его нижние рамки. Дополняем оборот прецедент пожалования за счет нового материала. При этом следует иметь в виду, что сочетание «генуэзские франки» является общим для средневековых тюркских текстов обозначением генуэзцев. Например, турецкий путешественник XVII в. Эвлия Челеби при описании крымских земель постоянно называет генуэзцев генуэзскими франками (дженевиз ференги) ⁶⁶. Так что обозначение это попало в латинский перевод ярлыка Джанибека из оригинального текста ярлыка. Нет сомнения в том, что «венецианская община» латинского [54] перевода —это те же «венецианские франки» оригинала. Фраза в латинском переводе об оказании венецианцами «господину императору помощи и покровительства» звучит в данном контексте совершенно неуместно. В оригинальном тексте пожалования ярлыка Ток-тамыша встречаются те же «покровительство и помощь» (himajaet 'inajaet), но оказывает их жалователь ярлыка грамотчику, а не наоборот ⁶⁷. Видимо, и в нашем случае нужно внести в перевод ярлыка соответствующие коррективы.

В окончательной редакции оборот прецедент пожалования выглядит так: «Этим ярлыком обладающие венецианские послы, говоря от имени своего дожа, что государство и народ Венеции во главе с их дожем в свое время получили от хана, отца нашего, в качестве пожалования землю в Азове, чтобы жить на ней и строить жилища для сбережения себя и своих товаров; и, показывая на то ярлык и пайцзу, они обратились к нам с прошением о пожаловании от нас их купцам разрешения безопасно жить в названном городе Азове, находясь там вместе со своими товарами отдельно от генуэзцев, получая от нас помощь и покровительство и при совершении законной купли-продажи выплачивая нам 3%-й торговый налог».

Теперь уже можно приступить к реконструкции содержания собственно оборота объявление о пожаловании. Вспомним, что правительство Венеции усилило дипломатический нажим на Золотую Орду и добилось получения подтвержденного ярлыка Джанибека на определенную часть Азова после того, как весной 1342 г. на этой земле активно хозяйничали генуэзцы во главе с их азовским консулом. Венецианские представители добивались для своих купцов в Азове четкого территориального размежевания с генуэзцами. Для этого, надо полагать, необходимо было уточнить границы венецианского квартала и получить разрешение на строительство пограничных заслонов, чтобы не допускать свободного доступа генуэзцев в венецианский квартал.

Конкретизирование рубежей венецианского поселения в Азове получило отражение в ярлыке Джанибека. Сделано это было в расчете на современников, хорошо знакомых с топографией города. Попытаемся уточнить эти рубежи. Средневековый Азов располагался на южном рукаве дельты Дона, на левом его берегу ⁶⁸. Так что в ярлыке Узбека место венецианского квартала [55] определялось с юга на север —от церкви госпитальеров на горе до берега Дона ⁶⁹.

Поскольку от бесчинств генуэзцев пострадали прежде всего венецианские речные пристани вдоль левого берега реки, то именно с этого берега начиналась локализация границ венецианского поселения в ярлыке Джанибека. Естественно, отсчет производился от устья Дона вверх по течению, т.е. с запада на восток. На западе крайней точкой называлась баня Бадардина. По звучанию имя строителя бани определяется как арабское личное имя Бадр ад-дин, произносившееся по-тюркски Бедреддин ⁷⁰. На востоке крайний предел венецианского квартала определялся названием Куденка (Cudencha). М. М. Ковалевский читал его как Джудека (Zudecha) ⁷¹. Видимо, он был прав, ибо в средние века так именовался еврейский квартал в Венеции (итальянск. Giudecca) ⁷². Восточный край венецианских владений в Азове отделялся от еврейского квартала рвом, который тянулся вниз до горы. Гора включалась в территорию венецианского квартала и составляла его южный рубеж.

Имея в виду такую привязку к местности венецианских владений в Азове, производим реконструкцию содержания оборота объявление о пожаловании ярлыка Джанибека: «Выслушав их прошение и признав его исполнимым, мы в соответствии с условиями покойного хана, отца нашего, объявляем нашим пожалованием им участок земли в Азове, лежащий вдоль берега Дона от бани Бедред-дина до начала еврейского квартала, оттуда вниз по рву до горы, включая саму гору, чтобы они благоустраивали его, производя там любое необходимое им строительство».

Далее в золотоордынских жалованных грамотах находилась обширная статья условия пожалования, состоящая из оборотов, в которых детализировались привилегии, вытекавшие из основного пожалования.

Первый оборот ее, обычно начинавшийся словами «отныне и впредь», касался самого животрепещущего для венецианских купцов Азова вопроса —налога с торгового оборота, называвшегося в ордынских документах «тамга». Он собирался ханскими таможниками и традиционно составлял для иностранных купцов 3% от стоимости продаваемого или покупаемого товара. Воссоздаем [56] содержание оборота в таком виде: «Отныне и впредь венецианские купцы, приезжающие торговать в Азов или любую другую подведомственную нам землю, в случае совершения ими купли-продажи обязаны платить нам 3%-й торговый налог, а в случае, если купля-продажа не производится, не должны платить ничего».

Если первый оборот в общем повторял положения, содержавшиеся в предыдущем ярлыке ⁷³, то второго оборота в ярлыке Узбека не было. Из не очень четкого по смыслу текста латинского перевода ярлыка Джанибека можно понять, что во втором обороте говорится о невозможности для ханских чиновников любого ранга препятствовать передвижению венецианских купцов по территории Золотой Орды. Из соответствующего раздела в ярлыке Тимур-Кутлука следовало, что лица, имевшие право свободного передвижения по стране, в пути следования, а также при въезде куда-либо или выезде откуда-либо не должны были платить ни путевого сбора, ни дозорного ⁷⁴. Путевым обеспечением, охраной дорог и сбором соответствующих дорожных пошлин ведали в Орде заставщики (туткаулы) и караульщики (караулы), отмеченные в адресате ярлыка Узбека термином «сборщики дорожных пошлин». В латинском переводе адресата ярлыка Джанибека этот термин отсутствовал. Полагаем, что теперь у нас появилось формальное основание для включения заставщиков и караульщиков в реконструируемое содержание адресата ярлыка Джанибека.

Поскольку о праве беспошлинного проезда венецианцев в латинском переводе ярлыка нет ни слова, мы также обходим это право, реконструируя содержание второго оборота статьи условия пожалования: «Никто из облеченных нами властью не должен чинить им препятствий в пути следования, при въезде куда-либо или выезде откуда-либо; вообще пусть не досаждают им никоим образом».

Исчерпав материал латинского текста, заключенного его переводчиком в комплекс одной статьи объявление о пожаловании, замечаем, что далее в латинском переводе следуют отдельные обороты, продолжающие статью условия пожалования нашей реконструкции.

Третий по счёту оборот статьи условия пожалованиия: De auro uero uel argento siue de auro filato, ab antiquo comerclum non solu-entes, modo minime soluere feneantur. — «А с золота, либо серебра, [57] или золотой канители они исстари не платили коммеркия; и ныне нисколько не должны платить».

Этот оборот присутствовал в ярлыке Узбека. Однако там он начинался с указания на драгоценные камни и жемчуг ⁷⁵. В ярлыке Джанибека мы почему-то не находим слов о необлагаемости торговым налогом названных драгоценностей. Возможно, тогда в интересах пополнения государственной казны торговля ими стала облагаться трехпроцентной тамгой. Что касается золота и серебра, то речь прежде всего шла о ввозе европейцами в Орду золотой и серебряной монеты. А это, по представлениям ордынских сановников и хана, вело только к росту их благосостояния.

Реконструируем содержание оборота так: «Они исстари не платили торгового налога с золота, серебра и золотой канители; и ныне нисколько не должны платить».

Четвертый оборот статьи условия пожалования также знаком нам по ярлыку Узбека ⁷⁶: Item, si erunt aliqua mercimonia, que ponderari debeant, haberi ex parte comerclarij unus, et ex parte consulis unus alius, ut predicta juste ponderentur. — «Также, если будут иметь место какие-либо товары, которые надлежит взвешивать, то следует иметь со стороны сборщика коммеркия одного и со стороны консула также одного с тем, чтобы вышеназванное взвешивалось по справедливости».

Содержание оборота достаточно прозрачно. Уполномоченные обеих сторон следят за правильностью взвешивания товаров весовщиками (тартанакчи): «Также, если продаваемые или покупаемые товары нуждаются во взвешивании, то за правильностью их взвешивания надлежит следить уполномоченным, назначаемым по одному как от нашего таможника, так и от их консула».

Пятый оборот статьи: Item, si accideret aliquas fieri uenditiones super aliquibus mercationibus datis uel acceptis caparis per sensales, mercatum sit firmum, et nullo modo dissolui possit. —«Также, если

окажется, что, помимо какой-либо проданной вещи, во время торговой операции будут отмечены выдача или принятие торговым посредником задатка, сделка является скрепленной и даже никак расторгнута быть не может».

Подобный оборот присутствует и в ярлыке Узбека ⁷⁷. В данном случае мы перевели текст оборота более точно. Реконструируем его [58] содержание следующим образом: «Также, если какая-нибудь торговая операция сопровождается выдачей или получением торговым посредником задатка, такая сделка считается скрепленной и никоим образом не может быть расторгнута».

Шестой оборот статьи: Item, si contingeret, quod Deus auertat, aliquos nostros Venetos habere lites, iniurias, offensas uel questiones aliquas cum aliquibus hominibus contrate, tunc dominus consul una cum domino terre, simul sedentes, examinent, difiniant et terminent omnes supradictas questiones, uniurias uel offensas, ut pater pro filio, et filius pro patre damnum non consequantur. — «Также, если случится, да отвратит то бог, что какой-либо наш венецианец затеет ссору, нанесет обиду, оскорбление, или, напротив, [с венецианской стороны] поступят какие-либо жалобы на каких-либо людей, тогда господин консул с правителем города, заседая совместно, пусть тщательно разберутся, установят и решат все вышеозначенные жалобы, обиды или оскорбления с тем, чтобы отец за сына, или сын за отца, не понес убытка».

И этот оборот о совместном суде ордынского даруги-князя и венецианского консула был зафиксирован в ярлыке Узбека ⁷⁸. В ярлыке Джанибека оборот имеет любопытную особенность. У внимательного читателя создается впечатление, что переводчик имел перед глазами не восточный текст акта, который он скрупулезно, слово за слово, переводил, а свободно читаемый им перевод ярлыка на итальянский язык, который он вольно перелагал на официальную латынь. Действительно, в документе, исходившем от лица ордынского хана, нелепо выглядит текст, где «венецианские франки» вдруг именуются «нашими», а венецианский консул Азова выступает в роли главного по отношению к ордынскому правителю Азова, ибо вынесен на первое место. Вспомним, что в переводе ярлыка Узбека этот оборот полностью соответствовал контексту акта в целом. Оговорку «да отвратит то бог», или «не приведи господи» также относим к творчеству переводчика.

В связи с нашим предположением о том, что ярлык Джанибека переводился не с подлинника, а с его итальянского переложения, уместно припомнить и характерное для переводного текста этого ярлыка слово «земля» = «город», которого не было в переводе ярлыка Узбека. [59]

Содержание оборота воссоздаем в таком виде: «Также, если случится, что кто-либо из наших подданных затеет ссору с венецианцем, нанесет ему обиду или оскорбление, или же, напротив, поступят какие-либо жалобы на венецианцев от наших людей, пусть тогда правитель Азова и венецианский консул на совместном заседании установят, внимательно взвесят и разрешат все вышеозначенные жалобы, обиды и оскорбления с тем, чтобы не был нанесен ущерб ни отцу за сына, ни сыну за отца».

Седьмой оборот статьи: Item, de nauigijs a duabus gabijs et una gabia, debeant soluere secundum priorem consuetudinem. — «Также, что касается кораблей с двумя габиями и одной габией, следует платить согласно прежнему обычаю».

Оборот присутствовал в ярлыке Узбека в более развернутом виде. Там подчеркивалось, что речь идет о прибывающих и отбывающих венецианских судах ⁷⁹. Следует еще уточнить, что и там, и в ярлыке Джанибека размеры кораблей, облагаемых пошлиной, определялись количеством габий (gabia). Так назывались специальные клети, или кабины, закреплявшиеся на марсах корабельных мачт. Они использовались в качестве наблюдательных вышек. Габии находились не на всех мачтах итальянских кораблей —даже на 3-мачтовых судах их было не более двух. Уточнение о габиях в переводном тексте оборота, существенное для венецианцев, вряд ли имело значение для ордынской стороны. Для последней важно было повысить сумму пошлины на определенную обычаем величину только за вторую мачту. Этот момент и отражаем в реконструкции содержания оборота: «Также, с прибывающих и отбывающих кораблей с одной и двумя мачтами надлежит взимать пошлину согласно прежнему обычаю».

Восьмой оборот статьи: Item, si adueniret, aliquos Venetos facere uel emere aliqua coria cruda, soluere teneantur nostra comerclo maiori quinquaginta pro centenario et quadraginta minori comerclo, ut faci-unt Ianuenses. — «Также, если окажется, что какой-либо венецианец

присвоит или купит невыделанную шкуру, ему надлежит уплатить нам коммеркий: больший — пятьдесят за сотню и меньший коммеркий —сорок, как делают генуэзцы».

М. М. Ковалевский понимал этот оборот не совсем верно. Он полагал, что различные ставки ордынской тамги зависели от [60] величины шкур, т.е. большие шкуры облагались большим торговым налогом, малые —меньшим ⁸⁰. Латинский текст оборота не дает основания для такого толкования. В нем фиксируются лишь верхняя и нижняя рамки тамги — от 50 до 40% с продажной цены шкуры. Так что величина ставки торгового налога зависела, скорее всего, не от размеров, а от ценности меха. Другое дело, что объявленные в обороте ставки тамги были в 13-17 раз выше общепринятой, равной 3%. Чем это объяснялось? Возможно, стремлением ордынских властей не допустить массовой скупки иностранными купцами именно невыделанных, т. е. дешевых шкур. М. М. Ковалевский считал, что речь шла о каракулевых шкурках ⁸¹. Примечательна в этом обороте оговорка «как делают генуэзцы». Она указывает на то, что генуэзцы вновь опередили венецианцев в получении от нового хана ярлыка в пользу своего купечества.

Реконструированное содержание оборота можно выразить так: «Также, если окажется, что какой-либо венецианец присвоит или купит невыделанную шкуру, то ему надлежит, как это делают генуэзцы, уплатить нам торговый налог, максимальный размер которого 50%, а минимальный —40%».

Девятый оборот статьи: Item, liceat ipsis Veaetis circa eorum cus-todiam ad eorum omnimodam uoluntatem prouidere, dum tamen Ianu-enses de eorum custodia nullatenus se intromittant. — «Также, разрешается самим венецианцам о собственной охране всеми возможными средствами позаботиться и предусмотреть, чтобы генуэзцы через их охранение никоим образом не могли проникнуть».

Оборот не записан в ярлыке Узбека. Он служит логическим продолжением помещенного нами в реконструкции статьи объявление о пожаловании ярлыка Джанибека разрешения на всякого рода строительство в отведенном для венецианцев квартале Азова. Ведь само разрешение было ответом на прошение венецианских купцов дать им возможность оградить себя от посягательств со стороны генуэзцев. Девятый оборот статьи условия пожалования представлял венецианцам право, равносильное заповедному иммунитету для места их поселения. Однако это право они могли применять лишь по отношению к генуэзцам.

Наша реконструкция содержания оборота: «Также, чтобы оградить себя от посягательств со стороны генуэзцев, венецианцам [61] разрешается самим организовать любую, на их полное усмотрение, охрану места своего проживания».

Десятый, последний, оборот статьи условия пожалования: Item, si accideret, quod Deus auertat, aliquod nauigium infringi, liceat ipsis Venetis eorum mercationes, ubicunque inuenerint, que in ipsis nauigijs fuissent, a quocunque uendicare et recuperare sine contradicione aliquo-rum. — «Также, если случится, да отвратит то бог, что какой-либо их корабль будет разбит, разрешается самим венецианцам их товары, из тех, которые на их кораблях находились, где бы они их не нашли и от кого бы их не потребовали, получить их обратно без какого-либо возражения».

Оборот также не был отражен в ярлыке Узбека. Фиксация его в ярлыке Джанибека являлась очередным достижением венецианской дипломатии, ибо оборот передавал в руки венецианских купцов Азова феодальное «береговое право». Суть его заключалась в том, что владелец части берега, возле которого происходило кораблекрушение, имел право присвоить себе любые вещи, выброшенные волнами на берег. Теперь ханским распоряжением он этого права лишался в пользу венецианцев. Ко времени получения ярлыка Джанибека венецианские купцы уже обладали береговым правом, полученным от королей Киликийской Армении ⁸².

Реконструкция содержания оборота: «Также, если случится, что какой-нибудь венецианский корабль потерпит в наших владениях крушение, то все товары, которые на нем находились, где и у кого бы они ни были обнаружены, венецианцам разрешается самим требовать и без всякого возражения со стороны их новых владельцев получать обратно».

За статьей условия пожалования следует четвертая, последняя, статья, которую мы именуем удостоверение. Она состоит из трех оборотов: удостоверителъные знаки, время и место написания, представление.

Оборот удостоверителъные знаки в золотоордынских жалованных грамотах, написанных по-тюркски, был грамматически связан со статьей условия пожалования, составляя с нею единое предложение. В латинском переводе ярлыка Джанибека оборот выделен в самостоятельное предложение: Eisdem ambaxatoribus pro eorum comuni et forcia recipientibus gratiam fecimus adimpletam, eisdem dando [62] baissinum de auro et nostrum preceptum, cum bullis tribus rubeis bullatum. — «Этим послам, в пользу их общины и в подтверждение получения ими оказанной нами милости, выданы им байса из золота и наш указ, украшенный тремя красными печатями».

Если в ярлыке Узбека латинский перевод аналогичного оборота был выполнен предельно сжато и почти точно ⁸³, то здесь наблюдается другое явление: латинский перевод оборота в ярлыке Джанибека осуществлен в форме распространенного толкования. Мало того, его первая половина принадлежит вообще не ему, а заимствована из статьи объявление о пожаловании, которая, как мы помним, в основном тексте перевода специально не была выделена. Создается впечатление, что перевод выполнял человек, настолько хорошо знакомый с содержанием акта в целом, что он имел возможность. Для достижения большей ясности перевода свободно менять местами составные части формуляра. Иными словами, подтверждается сделанное выше допущение, что перевод на латинский язык этого ярлыка осуществлялся не с текста оригинала, а с его итальянского переложения, выполненного слово за слово еще в ханской ставке.

Первую половину латинского перевода оборота «Этим послам, в пользу их общины и в подтверждение получения ими оказанной нами милости... » перемещаем на положенное ей место в реконструкции содержания статьи объявление о пожаловании. Собственно, оно там, с нашей помощью, уже присутствует. Однако перемещению подлежит не весь этот текст. Слово forcia (от fortis «твердый, прочный, укрепляющий») мы по контексту передаем в названном фрагменте русским словом «подтверждение». Оно вызывает ассоциацию со словом «утвержение» («утверждение»), которое содержится в обороте удостоверителъные знаки старинного русского перевода ярлыка Бердибека митрополиту Алексию, выданного в 1357 г.: «баису да ярлык с алою тамгою дали на утвержение вам» ⁸⁴. Дело в том, что и в русском переводе слово «утвержение» являлось не точной передачей текста оригинала, а лишь его толкованием. Тюркское соответствие формулы «на утвержение вам» было определено еще в 1917 г. Н. И. Веселовским ⁸⁵. Формула читалась tuta tururya и переводилась А. П. Григорьевым «для постоянного хранения» ⁸⁶. Скорее всего, именно она послужила и для переводчика ярлыка Джанибека на латинский язык той зацепкой, с помощью которой он свел [63] воедино два фрагмента из статей, далеко отстоявших друг от друга в оригинале.

Вторая половина латинского перевода оборота: «... выданы им байса из золота и наш указ, украшенный тремя красными печатями» — по смыслу является копией оборота удостоверителъные знаки в латинском переводе ярлыка Узбека. Только здесь термины, обозначающие эти знаки, снабжены определениями.

Байса, т. е. пайцза, определена как золотая. Между тем только в жалованной грамоте хулагуида Абу Саида от 1320 г., написанной уйгурицей по-монгольски, мы встречаем определение к пайцзе — «золотая» ⁸⁷. Ни в одном чингисидском ярлыке, написанном по-тюркски, пайцза не имела определения. Это мы уже видели на примере русского перевода ярлыка Бердибека митрополиту Алексию. Значит, определение «из золота» внес в латинский перевод ярлыка Джанибека сам переводчик, видевший пайцзу собственными глазами. Уникальное описание очевидцем ордынской пайцзы приближает нас к раскрытию загадки, занимавшей многие поколения отечественных ученых. Из какого металла изготавливались пайцзы, выдававшиеся золотоордынскими ханами в качестве металлического удостоверения к их жалованным грамотам? Латинский переводчик назвал пайцзу золотой, но ведь все известные, сохранившиеся до наших дней ханские пайцзы были, как известно, серебряными.

Теперь позволим себе небольшой экскурс в историю визуального знакомства с пайцзами русских ученых. А. М. Позднеев рассказывал, что в 90-х годах XIX в. любитель истории Тянков приобрел в Саратове у серебряника Жукова пайцзу Токты. Она была найдена где-то в Астраханском крае, т. е. в районе расположения старой ордынской столицы Сарая, и продана Жукову «как вещь, продаваемая в лом». «Литая из серебра пайцза эта была густо позолочена и в этом виде висела в мастерской Жукова несколько лет. Впоследствии, при крайности и неимении работы, г. Жуков сначала соскоблил с дощечки позолоту, потом содрал ободок, на котором обыкновенно писался номер пайцзы, и, наконец, по нужде, начал резать и самую дощечку. Таким образом оказалась утраченной уже целая треть дощечки в ту пору, когда приобрел ее г. Тянков» ⁸⁸. Иными словами, когда пайцза висела в мастерской Жукова, она выглядела золотой. Только тогда, когда серебряник «при крайности» [64] соскоблил с нее позолоту, она стала для всех серебряной. Можно предположить, что такая судьба выпала на долю и остальных известных науке трех ордынских пайцз, которые в разное время были найдены случайными людьми, понятия не имевшими о научной ценности своих находок. Пайцза Узбека была приобретена П. И. Щукиным в первые годы XX в. на Нижегородской ярмарке. К тому времени она смотрелась как серебряная. Позолота сохранилась лишь на орнаментальном рисунке и выпуклых буквах надписи. Длина пайцзы составляла 29,4 см, ширина —9,8 см, вес —1 фунт 14 золотников, т.е. 469,236 г ⁸⁹. Выходит, ордынские «золотые» пайцзы изготовлялись из позолоченного серебра.

Что касается выражения «указ, украшенный тремя красными печатями», то в нем мы усматриваем пространное толкование формулы, которая для ярлыка Узбека реконструирована нами в двух словах: «алотамговый ярлык». Действительно, соответствие слова «указ» термину «ярлык» не вызывает сомнений. Для всех, не только джучидских, но и вообще чингисидских актов было правилом не называть число печатей — «алых тамг» в статье удостоверение. Мы имеем возможность убедиться в том, что на единственной из сохранившихся в оригинале жалованной грамоте будущего монгольского великого хана Хайсана сына Дармабалы, написанной буквами квадратного алфавита по-монгольски в 1305 г. (т. е. там, где в тексте об удостоверительных знаках ни слова не сказано), красуются три оттиска квадратной печати ⁹⁰. На дошедшем до нас в оригинале золотоордынском ярлыке Токтамыша, написанном арабицей по-тюркски, оттиснуты две алые тамги: первый оттиск находится справа в середине документа, второй —слева в конце ⁹¹. В копии написанного так же ярлыка Улуг-Мухаммеда обозначена одна тамга —в середине справа ⁹². В оригинале такого же ярлыка крымского хана Саадет-Гирея от 1524 г. присутствуют три оттиска алой тамги (принадлежавшей Хаджи-Гирею), располагаясь вверху справа, в середине слева и в конце справа ⁹³.

Наличный актовый материал, в котором нет ни одной жалованной грамоты, составленной по-тюркски уйгурицей( в копии ярлыка Тимур-Кутлука тамги не обозначены), т.е. подобной ярлыкам Узбека и Джанибека, не позволяет уверенно судить о том, сколько раз полагалось оттискивать алую тамгу на золотоордыском ярлыке [65] анализируемого нами вида. На основании того, что ярлыки Токтамыша и Улуг-Мухаммеда были обращены только к сановникам Крымского тюмена, можно предположить, что таких оттисков на ханских ярлыках «общеимперского звучания» было всегда три. Несомненно, что располагались они на листе документа сверху вниз и справа налево.

Наша реконструкция содержания оборота удостоверительные знаки: «Выданы для постоянного хранения пайцза и алотамговый ярлык».

Оборот время и место написания: Exibitum autem et traditum ас registratum fuit predictum preceptum in anno equi, tempore lune noue, transactis octo mensibus, in casali Babasara. — «Изложен же и приведен к регистрации был данный указ в год лошади, период новой луны, по истечении восьми месяцев, в селении Бабасара».

Уже на первый взгляд специалисту заметны отклонения от общепринятого изложения содержания оборота, какое, например, мы видели в ярлыке Узбека ⁹⁴. Рассмотрим составляющие оборот элементы в порядке, представленном в нашем переводе.

Элемент «изложен же и приведен к регистрации был данный указ» является пространным толкованием глагольной формы bitildi «написано было», общепринятой для золотоордынских актов. В слово «изложен» переводчик, видимо, вкладывал значение «составлен по-тюркски и переведен на итальянский язык». «Данный указ» — слова, заимствованные из оборота удостоверительные знаки.

Интересно выражение «приведен к регистрации» (т. е. «внесен в книгу») которое, насколько нам известно, никогда и нигде в подлинных текстах и переводах чингисидских документов больше не встречается. Нам представляется, что венецианский переводчик ярлыка Джанибека на латинский язык просто домыслил последующую регистрацию ярлыка в специальной книге и сделал эту приписку, исходя из европейской делопроизводственной практики. Но не было ли подобной практики и у чингисидов?

В «Сборнике летописей» персидского историка и государственного деятеля XIV в. Рашидаддина есть специальная глава «О соблюдении строгого порядка в деле выдачи людям ярлыков и пайцз» ⁹⁵. Из нее следует, что схема прохождения ярлыка от его [66] замысла до выдачи была такой. Проситель обращался с прошением о выдаче ярлыка к высшим сановникам государства. Те составляли черновик ярлыка совместно с секретарями-писцами. Затем содержание ярлыка прочитывалось государю, после чего давалось разрешение на переписку указа набело. Наконец, на лицевой стороне документа оттискивалась тамга, а на его обороте фиксировались имена сановников-ходатаев. Последними звеньями в этой цепи являлись регистрация ярлыка в особой книге и вручение его грамотчику.

«[Государь] назначил битикчия (писца. — Л. Г., В. Г.), чтобы он слово в слово списывал в книгу каждый ярлык, на который налагают печать, и упоминал, в какой день проставили тамгу, кто его написал и кто докладывал. По [прошествии] полного года начинал бы снова другую книгу с нового года, так чтобы на каждый год была отдельная книга. Цель заключалась в том, чтобы не произошла какая-нибудь путаница и никто не смог бы отрицать, что он докладывал, писал и ставил тамгу, а также в том, что если ярлык дали одному лицу, а придет другое и захочет получить фирман (ярлык. — А. Г., В. Г.), противоречащий смыслу [того ярлыка], то при обращении к ней [книге] обстоятельство становилось бы известным и прошения вразрез с ней не происходило» ⁹⁶. Делопроизводство в соседних улусах Монгольской империи в основных чертах было единообразным. Особенно много общего, как отмечали арабоязычные авторы ХIV-ХV вв. ал-Мухибби и ал-Калкашанди, наблюдалось при оформлении документов в канцеляриях улусов Джучи и Хулагу ⁹⁷. Можно предположить, что и регистрация ярлыков в золотоордынской канцелярии происходила наподобие вышеописанной.

Элемент «в год лошади», обозначающий год выдачи ярлыка, легко переводится на наше летосчисление —1342 г. ⁹⁸ Сочетание «период новой луны по истечении восьми месяцев» является не совсем обычной передачей месяца и дня выдачи ярлыка по лунно-солнечному календарю. Мы и здесь усматриваем вольность перевода. Правильнее было бы сказать «девятого месяца в первый [день] прибывающей [Луны]», ибо именно с новолуния должно начинаться первое число любого месяца лунно-солнечного календаря ⁹⁹. В пересчете на наше летосчисление ярлык был написан 30 сентября 1342 г. ¹⁰⁰[67]

Сочетание «в селении Бабасара» является обозначением места написания и выдачи ярлыка. Итальянское слово casale «селение» вызывает недоумение, ибо известно, что в золотоордынских ярлыках специальным словом отмечались только топографические термины типа «река» или «степь», а названия населенных пунктов не сопровождались дополнительными указаниями «деревня» или «город». Мы склонны думать, что слово «селение» приведено в качестве пояснения переводчиком ярлыка. Зачем понадобилось ему делать такое пояснение?

Если «золотую» пайцзу Джанибека видел сам переводчик или, во всяком случае, слышал о ней как о большом куске золота еще со времени доставки в Венецию ярлыка и пайцзы Узбека, то значение слова, стоявшего перед названием Бабасара, он вряд ли знал. Из итальянского перевода соответствующего фрагмента ярлыка Бердибека от 1358 г. мы узнаем, что непосредственно перед обозначением места выдачи ярлыка стояло слово «орда» — ханская ставка. Там же то же слово мы видим и в русских переводах ярлыков Бердибека от 1357 г. и Бюлека от 1379 г. ¹⁰¹ Конечно, европейцы, проживавшие в Золотой Орде, знали, что означал термин «орда». «Кодекс куманикус» давал и его латинский перевод —curia ¹⁰². Венецианский переводчик с итальянского на латынь, возможно, не ведал об этом и по своему разумению перевел незнакомое слово как «селение».

В ярлыке Узбека местом его выдачи был назван пункт, расположенный у корабельной стоянки не очень далеко от Азова ¹⁰³. Ближе к Азову находилась другая корабельная стоянка, которая на средневековых итальянских картах именовалась Паластра, Палестра (греч. «гимнастическая площадка») и Балестра (итал. «арбалет»). Ф.К. Брун уже в XIX в. привел убедительные аргументы в пользу привязки местоположения Паластры к Белосарайской песчаной косе, которая находится на северном побережье Азовского моря (к югу от Мариуполя) ¹⁰⁴. В XV в. Паластра упоминалась в записях Иосафата Барбаро ¹⁰⁵. По-тюркски название Баластра ~ Балестра произносилось как Балысыра. В середине XVII в. Балысыра служила корабельной пристанью Азова, ибо суда с низкой осадкой из-за мелководья не могли проходить до самой крепости. В Балысыра торговые корабли разгружались, и товары с них везли до Азова на телегах ¹⁰⁶. Скорее всего, и в XIV в. Балысыра использовалась [68] в тех же целях. Позднее русская народная этимология перекроила стоянку Балысыра в Белый Сарай, а песчаную косу, где она находилась, — в Белосарайскую. Итальянские и греческие моряки до конца XIX в. называли эту стоянку Болестра ¹⁰⁷.

В названии селения Babasara, приведенном в латинском переводе ярлыка Джанибека, мы усматриваем ошибку переписчика, где латинская буква b поставлена вместо l. Именно «Баласара» записал переводчик по-латыни, т. е. тюркское наименование корабельной пристани Азова, где, по-видимому, и произошла встреча венецианских послов с ордынским ханом. Там был оформлен и переведен на итальянский язык ярлык Джанибека.

Наша реконструкция содержания оборота время и место написания: "Написано было в год лошади девятого месяца в первый день прибывающей Луны [30 сентября 1342 г.], когда ставка находилась в Балысыра».

Статью удостоверение в ярлыке Джанибека в целом венчает оборот представление, которого мы не видели в латинском переводе ярлыка Узбека. Эта фраза традиционно фиксировалась на оборотной стороне документа, и переводчик ярлыка Узбека, наверное, не счел нужным перелагать ее на латынь. Переводчик ярлыка Джанибека, имея дело с полным итальянским текстом документа, передал оборот представление по-латыни целиком: Nomina autem illorum baronum, qui pro nobis gratiam impetrauerunt, sunt hec: Nagadain. Aly. Mogolboa. Acomat. Bechelamis. Corcobasi. Cotole-mur. Aytamur. Serix capud dominarum (Magister Nicolaus). — «Имена же тех баронов, которые для нас милость испрашивали, суть следующие: Нагадаин, Али, Моголбоа, Акомат, Бекелямис, Коркобасы, Котолемур, Айтамур. Серикс главных господ. (Магистр Никола)».

Оборот состоял из двух элементов — собственно представление и помета писца. В первом элементе назывались ходатаи за грамотчика, в данном случае — за Венецию. Это были влиятельные сановники Золотой Орды, которые представляли Джанибеку прошение венецианской стороны о пожаловании. Все, что мы знаем о личности каждого из ходатаев, скажем ниже, а пока воссоздадим форму элемента в целом.

В первом предложении элемента называются «бароны», [69] которые ходатайствовали за венецианских купцов. Известно, что европейскому термину «барон» в то время точно соответствовал ордынский термин «бек» («князь») ¹⁰⁸. Во втором предложении: «Серикс главных господ» — первое слово не читается ни по-латыни, ни по-итальянски, ни по-тюркски, ни по-монгольски.

Вспомним, что латинский перевод ярлыка Джанибека, как и все остальные латинские и итальянские переводы ордынских жалованных грамот венецианцам, сохранился в Венеции в двух списках. Один из них находился в библиотеке св. Марка (Liber Pacto-rum), другой —в архиве Фрари (Liber Albus) ¹⁰⁹. Отдельные слова в названных документах в разных списках воспринимались по-разному. Все ярлыки по списку библиотеки св. Марка были изданы Л. де Маc Латри ¹¹⁰. Г. Томас и Р. Пределли при публикации критического текста тех же ярлыков в «Венециано-Левантийском дипломатарии» привлекли в качестве основного список из архива Фрари. Это обстоятельство дает возможность интерпретатору текста сравнивать различные написания непонятных слов, выбирая из них наиболее приемлемый вариант.

В списке библиотеки св. Марка слово serix имело форму seris ¹¹¹. Последний вариант, а также контекст фразы приводят нас к выводу, что непонятное переписчикам ярлыка слово было искажено в обоих списках. Правильнее было передать его в форме secis, ибо здесь речь идет о тюркском числительном sekiz «восемь». Ведь как раз столько имен князей-ходатаев и было перечислено выше. Интересно, что в соответствующем элементе русского перевода жалованной грамоты Тайдулы митрополиту Феогносту от 1351 г. названы имена троих ходатаев, а затем приведено точное написание этого числительного русскими буквами по-тюркски: «учюгуи» (uecuegue) «трое» ¹¹². Значит, подтверждается наше допущение, что оригиналы того и другого актов были написаны по-тюркски. Сочетание «главные господа» в таком же элементе ярлыка Бердибека митрополиту Алексию передается по-русски как «головные князи» ¹¹³. Прежде уже отмечалось, что этому сочетанию в тюркском оригинале соответствовала формула basliy beglaer «князья во главе с ...» ¹¹⁴. По-русски мы теперь передали бы первую часть тюркской формулы словами «а именно».

В целом форма элемента представление в его латинской [70] передаче отражала взгляд переводчика на восьмерых ордынских сановников-ходатаев с точки зрения венецианцев. В подлинном тексте ярлыка, несомненно, говорилось, что эти сановники «прошение [хану] представили» (uetuel tiguedilaer) ¹¹⁵, а не «для нас милость испрашивали». Что касается личности каждого из названных в элементе князей, то ниже мы попытаемся сказать о них все, что смогли узнать. Только прежде следует расшифровать латинскую транслитерацию их имен.

В буквосочетании Nagadain узнается монгольское по происхождению имя Нангудай. В источниках, созданных на основе арабской графики, оно часто искажалось и принимало формы: Нангудай, Мангудай, Намгудай, Бангудай и Янгудай. Впервые имя Нангудая в форме Нагатай встречается в воспоминаниях Ибн Баттуты. Арабский путешественник лично встречался с этим князем — зятем Узбека. Дочь Нангудая Кабак-хатун имела ранг второй из четырех жен хана ¹¹⁶. Первое место в списке ордынских сановников-ходатаев указывает на высокое положение Нангудая и при дворе Джанибека в первый год его правления. Затем имя Нангудая исчезает из ярлыков, пожалованных ордынскими ханами итальянским купцам. Возможно, это обстоятельство указывает на попытки Нангудая проводить независимую политику и, как следствие, ханскую опалу. Из трудов персоязычных историков Муинеддина Натанзи и Низамад-дина Шами выясняется, что Нангудай был главой рода кунграт, правителем Хорезма. Еще при Узбеке он женил своего старшего сына Ак-Суфи на ханской дочери, сестре Джанибека, Шакарбек. Нангудай славился громадным ростом. Он пережил правление пятерых ханов и погиб одновременно с Могулбугой в начале смуты 60-х годов. В 70-е годы XIV в. в Хорезме с центром в г.Ургенч последовательно правили сыновья Нангудая Хусейн и Юсуф, основавшие независимую кунгрантскую династию Суфи ¹¹⁷.

Транслитерация А1у однозначно воспроизводит арабское по происхождению имя Али, широко распространенное среди мусульман. В русской адаптации имя Алий ~ Алей дало фамилию Алеев, известную с конца XVI в. ¹¹⁸ Что касается ордынского сановника с таким именем, то, возможно, речь здесь идет о том князе Али, сыне Арзака, которого под 1334 г. упоминал Ибн Баттута. Он был женат на сестре Ордучи, бывшей четвертой женой Узбека ¹¹⁹. В [71] позднейших ордынских документах по сношениям с Венецией имя Али не встречается.

Буквосочетание Mogolboa дает имя князя Могулбуги, о котором мы писали выше.

В транслитерации Acomat узнаем арабское по происхождению имя Ахмат (Ахмад, Ахмед). От имени Ахмат в конце XVI в. была образована русская фамилия Ахматов ¹²⁰. В 1349 г. венецианский дож отправил Ахмату отдельное послание. Погиб этот князь одновременно с Могулбугой и Нангудаем ¹²¹.

В буквосочетании Bechelamis просматривается тюркское имя Беклемиш. С середины XV в. появляется русская фамилия Беклемишев ¹²². Об ордынском князе с таким именем известные нам источники умалчивают.

Имя, которое скрывается в транслитерации Corcobasi, расшифровывается только благодаря тому, что оно встречается еще в послании венецианского дожа, отправленном этому сановнику в 1349 г. Там оно зафиксировано в форме Churtchabatsi, т. е. Куртка-бахши ¹²³. Мужское имя Куртка (от древнетюркск. qurtya «старуха») довольно часто встречается в источниках по истории Золотой Орды ¹²⁴. Вторая часть в сложном имени Куртка-бахши также употреблялась как самостоятельное имя Бахши ¹²⁵. В качестве приложения к личному имени это китайское по происхождению слово значило «учитель, наставник». Секретари-битикчии в золо-тоордынских канцеляриях всегда писали свои имена с приставкой «бахши» ¹²⁶. Собственно термин «битикчи», этимологически точно переводимый как «писец», обозначал в ордынской канцелярии должностное лицо, которое в западноевропейских документах называлось «доктор, магистр» ¹²⁷, а в русских —«дьяк» ¹²⁸.

Буквосочетание Cotolemur удовлетворительно читается лишь после привлечения итальянских переводов трех ордынских документов, датируемых 1358 г., т.е. временем правления Бердибека. В них приводится то же имя в формах: Cotelletomur, Cotelletemur, Chotelletemur ¹²⁹, т.е. Кутлуг-Тимур ¹³⁰. Он фигурирует в качестве правителя (даруги-князя) города Крым (Старый Крым). Не исключено, что Кутлуг-Тимур из ярлыка Джанибека —то же лицо. В 1334 г. Ибн Буттута встречался с правителем Крыма Тюлек-Тимуром, у которого был сын Кутлуг-Тимур ¹³¹. [72]

Транслитерация Aytamur дает вполне возможное тюркское сложное имя Ай-Тимур. Неизвестно, кто скрывался под этим именем. Можно лишь констатировать, что оно завершало список имен ордынских сановников-ходатаев за венецианских купцов перед Джанибеком.

В самом конце оборота представление мы поместили в круглых скобках слова: Magister Nicolaus. Эти два слова вписаны над последней строкой латинского перевода ярлыка Джанибека в его список, хранящийся в библиотеке св. Марка. Они были помещены над словом Serix и, похоже, воспринимались издателем перевода Г. Томасом как расшифровка этого никому непонятного слова ¹³². Теперь мы знаем, что то была транслитерация тюркского числительного «восемь». Так что слова «Магистр Никола» обозначали, скорее всего, венецианского переводчика ярлыка Джанибека на латинский язык. Помета писца как элемент оборота представление обычно имела форму: «Я, [личное имя]-бахши, написал».

Реконструкция содержания оборота представление: «Прошение представили восемь князей, а именно: Нангудай, Али, Могулбуга, Ахмат, Беклемиш, Куртка-бахши, Кутлуг-Тимур, Ай-Тимур. Написал я, [?]-бахши».

В итоге полная реконструкция содержания ярлыка Джанибека от 1342 г. венецианским купцом Азова представляется нам в следующем виде:

«Предвечного бога силою, великого гения-хранителя покровительством, мой, Джанибека, указ Монгольского государства правого и левого крыла огланам, тем, под началом с Могулбугой, тысяч, сотен и десятков князьям, даругам-князьям Азова под началом с Черкес-ходжой, таможникам и весовщикам, заставщикам и караульщикам, многим людям, идущим по какому-нибудь делу, всем.

Этим ярлыком обладающие венецианские послы, говоря от имени своего дожа, что государство и народ Венеции во главе с их дожем в свое время получили от хана, отца нашего, в качестве пожалования землю в Азове, чтобы жить на ней и строить жилища для сбережения себя и своих товаров, и, показывая на то ярлык и пайцзу, они обратились к нам с прошением о пожаловании от нас их купцам разрешения безопасно жить в названном городе Азове, находясь там вместе со своими товарами отдельно от генуэзцев, [73] получая от нас помощь и покровительство и при совершении законной купли-продажи выплачивая нам 3%-й торговый налог. Выслушав их прошение и признав его исполнимым, мы в соответствии с условиями пожалования покойного хана, отца нашего, объявляем нашим пожалованием им участок земли в Азове, лежащий вдоль берега Дона от бани Бедреддина до начала еврейского квартала, оттуда вниз по рву до горы, включая саму гору, чтобы они благоустраивали его, производя там любое необходимое им строительство.

Отныне и впредь венецианские купцы, приезжающие торговать в Азов или любую другую подведомственную нам землю, в случае совершения ими купли-продажи обязаны платить нам 3%-й торговый налог, а в случае, если купля-продажа не производится, не должны платить ничего. Никто из облеченных нами властью не должен чинить им препятствий в пути следования, при въезде куда-либо или выезде откуда-либо; вообще пусть не досаждают им никоим образом. Они исстари не платили торгового налога с золота, серебра и золотой канители; и ныне нисколько не должны платить. Также, если продаваемые или покупаемые товары нуждаются во взвешивании, то за правильностью их взвешивания надлежит следить уполномоченным, назначаемым по одному как от нашего таможника, так и от их консула. Также, если какая-нибудь торговая операция сопровождается выдачей или получением торговым посредником задатка, такая сделка считается скрепленной и никоим образом не может быть расторгнута. Также, если случится, что кто-либо из наших подданных затеет ссору с венецианцем, нанесет ему обиду или оскорбление, или же, напротив, поступят какие-либо жалобы на венецианцев от наших людей, пусть тогда правитель Азова и венецианский консул на совместном заседании установят, внимательно взвесят и разрешат все вышеизложенные жалобы, обиды и оскорбления с тем, чтобы не был нанесен ущерб ни отцу за сына, ни сыну за отца. Также с прибывающих и отбывающих кораблей с одной и двумя мачтами надлежит взимать пошлину согласно прежнему обычаю. Также, если окажется, что какой-либо венецианец присвоит или купит невыделанную шкуру, то ему надлежит, как это делают генуэзцы, уплатить нам торговый налог, максимальный размер которого 50%, а минимальный —40%. [74]

Также, чтобы оградить себя от посягательств со стороны генуэзцев, венецианцам разрешается самим организовать любую, на их полное усмотрение, охрану места своего проживания. Также, если случится, что какой-нибудь венецианский корабль потерпит в наших владениях крушение, то все товары, которые на нем находились, где и у кого бы они не были обнаружены, венецианцам разрешается самим требовать и без всякого возражения со стороны их новых владельцев получать обратно.

Выданы для постоянного хранения пайцза и алотамговый ярлык. Написано было в год лошади девятого месяца в первый день прибывающей Луны [30 сентября 1342 г.], когда ставка находилась в Балысыра.

Прошение представили восемь князей, а именно: Нангудай, Али, Могулбуга, Ахмат, Беклемиш, Куртка-бахши, Кутлуг-Тимур, Ай-Тимур. Написал я, [?]-бахши».

Таким нам представляется первоначальное содержание ярлыка Джанибека. Что в итоге можно сказать о языке, на котором был написан его оригинальный текст? Во-первых, язык этот был, бесспорно, тюркским; во-вторых, начертан был акт буквами уйгурского алфавита. Последнее утверждение с несомненностью вытекает из того факта, что в формуляре ярлыка отсутствовала первая статья — богословие, характерная только для соответствующих документов, написанных арабицей ¹³³. Анализ текста латинского перевода показал, что перевод этот производился в Венеции не с подлинного текста ярлыка, а с его дословного итальянского переложения. Видимо, только оригинал ярлыка Узбека возился за тридевять земель в метрополию. Дальнейшая практика общения с Ордой показала венецианцам, что подлинник ханской жалованной грамоты всегда может понадобиться на месте, т. е. в Азове, при разрешении всякого рода спорных вопросов. Так что все последующие подлинные тексты документов, касающихся венецианско-ордынских взаимоотношений, постоянно хранились в канцелярии азовских консулов Венеции. После того, как в 1395 г. Тимур подверг венецианский квартал Азова полному разгрому ¹³⁴, протоколы сената от 1396 г. отмечали, что тогда в огне пожаров погибли все письменные документы, в том числе ярлыки, выданные в пользу венецианцев ордынскими ханами ¹³⁵. [75]

Ярлык Джанибека венецианским купцам Азова был получен посланцами венецианского дожа Джованни Квирини и Пьетро Джустинианом в первых числах октября 1342 г. Надо полагать, что не позднее конца ноября того же года дословный итальянский перевод этого документа был доставлен в метрополию. Там его перевели трудами магистра Никола с итальянского языка на официальную латынь и ознакомили с содержанием акта специальную сенатскую комиссию. К началу 1343 г. новый ярлык оброс венецианскими официальными разъяснениями и инструкциями и превратился в практическое руководство по экономическим и политическим связям Венеции с Золотой Ордой. По сравнению с ярлыком Узбека ярлык Джанибека явился для венецианской стороны бесспорным завоеванием, шагом вперед по направлению овладения купеческим капиталом Венеции рынков сбыта и источников сырья в Северном Причерноморье и вытеснения из этого региона торгового соперника —Генуи. Так было в теории, а жизнь неожиданно преподнесла венецианской фактории в Азове очень неприятный сюрприз.

В то время как на бумаге все случаи возможной конфронтации между венецианцами и подданными золотоордынского хана были вроде бы учтены и на каждый из них предусмотрена контрмера, на практике венецианские купцы постоянно конфликтовали с местными торговцами и представителями ордынской администрации. Особенно много столкновений происходило по причине неисправного платежа венецианцами торгового налога —тамги. Тревожные известия по этому поводу доставили в метрополию от азовского консула летом 1343 г. Постановлением от 23 июля 1343 г. сенат распорядился принять срочные меры для пресечения случаев неуплаты венецианцами торгового налога. Консулу в Азове предписывалось потребовать от купцов присяги на то, что они будут полностью выплачивать местным властям причитающуюся с них тамгу. Нарушитель подлежал уплате двойной пошлины, из которой половина шла в ханскую казну, а остаток делился на три части: обвинителю (купцу), консулу и в венецианскую казну ¹³⁶.

Однако эти меры уже запоздали. Взаимоотношения между противостоящими сторонами достигли взрывоопасного накала. По сообщениям ряда европейских авторов, в частности Джорджи Дольфина Лаурентио из Монако и Марино Сануто, искрой, вызвавшей [76] взрыв, послужила ссора между ордынцем Ходжой Омером и венецианцем Андреоло Чиврано. Происшествие имело место, видимо, в конце лета или начале осени 1343 г. В ответ на пощечину Ходжи Омера венецианец выхватил меч и насмерть поразил обидчика. Результатом кровавого акта была мгновенная реакция населения всей ордынской части Азова. Толпы людей с оружием в руках бросились на штурм поселений западных колонистов — венецианцев, генуэзцев и флорентийцев. Многие итальянцы были убиты, имущество их разграблено, лавки сожжены, около 60 человек захвачено в плен. Остатки пришельцев с боями отступили к своим кораблям и покинули город. Три галеры под командой капитана Марко Морозини отплыли в метрополию с сообщением о случившемся ¹³⁷.

Для анализа катастрофы и наказания ее виновников венецианский сенат постановлением от 10 ноября 1343-г. назначил особую следственную комиссию, членам которой было предоставлено право добиваться истины при помощи пыток. Андреоло Чиврано и двое его друзей были арестованы ¹³⁸.

Одновременно предпринимались экстренные меры для умиротворения ордынского хана и восстановления венецианской фактории в Азове. По поручению правительства 3 ноября 1343 г. был заключен письменный договор с гражданами Венеции Николетто Райнерио и Дзанакки Барбафеллой. Названные лица должны были как можно скорее, «с одним только слугою и на собственном иждивении», отправиться сухим путем, т. е. через Венгрию, Польшу и Великое княжество Литовское, в Азов. Там им надлежало лично представить ордынскому правителю города грамоты от венецианского дожа Андреа Дандоло (1343-1354) и выполнить ряд других поручений. Затем они должны были срочно ехать в ставку к Джанибеку, вручить ему верительные грамоты и «употребить все возможные старания для точнейшего исполнения возложенных на них от дожева правительства поручений». В число последних входило ходатайство у хана о выдаче охранной грамоты для послов, которых правительство намеревалось к нему отправить. В случае получения грамоты один из посланцев должен был немедленно вернуться с сообщением об этом в Венецию, а другой — отправиться в Азов и, сохраняя при себе ханскую грамоту, ожидать там или прибытия послов, или иного распоряжения правительства ¹³⁹. [77]

Результат этого предприятия известен. На экземпляре договора, заключенного венецианским правительством с Райнерио и Барбафеллой, стоит официальная помета от 30 апреля 1344 г., из которой явствует, что оба посланца «счастливо совершили путь свой». Однако затянувшиеся переговоры между Венецией и Ордой благополучно завершились только в декабре 1347 г.

Комментарии

1. Гл. I. С. 5-33.

2. Diplomatarium Veneto-Levantinum, sive Acta et Diplomata res Venetas, Graecas atque Levantis illustrantia. A. 1300-1350 / Ed. by G.M.Thomas. Venetiis, 1880. Pars 1. P. 261-263, N 135.

3. Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. Т. 1: Извлечения из сочинений арабских. СПб., 1884. С. 205, 329.

4. Там же. С. 268, 447.

5. Там же. С. 388, 441.

6. Там же. Т. 2: Извлечения из персидских сочинений / Обработка А.А. Ромаскевича и С.Л. Волина. М.; Л., 1941. С. 101, 128, 207.

7. Федоров-Давыдов Г.А. Топография кладов с джучидскими монетами // Нумизматика и эпиграфика. М., 1960. Т. 1. С. 131-192; 1963. Т. 4. С. 185-221; 1965. Т. 5. С. 215-219.

8. Полное собрание русских летописей. Пг., 1922. Т. 15. Вып. 1; СПб., 1913. Т. 18 (далее —ПСРЛ).

9. Там же. Т. 15. Вып. 1. Стб. 52; Т. 18. С. 93.

10. Там же. Т. 15. Вып. 1. Стб. 53; Т. 18. С. 93.

11. Там же. Т. 15. Вып. 1. Стб. 54; Т. 18. С. 94.

12. Там же. Т. 15. Вып. 1. Стб. 54.

13. Приселков М.Д. Троицкая летопись: Реконструкция текста. М.; Л., 1950. С. 365; ПСРЛ. Т. 18. С. 94.

14. ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. Стб. 54; Т. 18. С. 94.

15. Там же.

16. Григорьев А.П. Золотоордынские ханы 60-70-х годов XIV в.: Хронология правлений // Историография и источниковедение истории стран Азии и Африки / Отв. ред. Г.Я.Смолин. Л., 1983. Вып.7. С.9-54.

17. Юргевич В.Н. Рассказ римско-католического миссионера доминиканца Юлиана о путешествии в страну приволжских венгерцев, совершенном перед 1235 годом, и письма папы Венедикта XII к хану Узбеку, его жене Тайдолю и сыну Джанибеку, в 1340 году // Записки Одесского общества истории и древностей. Одесса, 1863. Т. 5. С. 1002-1006.

18. Ковалевский М.М. К ранней истории Азова// Труды XII археологического съезда в Харькове. 1902: В 2 т. М., 1905. Т. 2. С. 150.

19. Григорьев А.П. Ярлык Менгу-Тимура: Реконструкция содержания // Историография и источниковедение истории стран Азии и Африки / Отв. ред. А. Д. Желтяков. Л., 1990. Вып. 12. С. 59-60, 67.

20. Петрушевский И.П., Пигулевская Н.В., Якубовский А.Ю. и др. История Ирана с древнейших времен до конца XVIII века. Л., 1985. С. 217; Histoire des mogols et des tatares par Aboul-Ghazi Behadour khan // Publiee, traduite et annotee par le baron Desmaisons. St. Petersbourg, 1871. T. 1. P. 166-168.

21. Тизенгаузен В.Г. Указ. соч. Т. 1. С. 387-388.

22. Там же. Т. 2. С. 92, 101, 143.

23. Там же. С. 101.

24. Там же.

25. Закиров С. Дипломатические отношения Золотой Орды с Египтом (XIII-XIV вв.). М., 1966.

26. Тизенгаузен В.Г. Указ. соч. Т. 1. С. 199, 262-263, 267, 269 (прим. 2), 441, 527-528.

27. Гольман М.И. Изучение истории Монголии на Западе. XII — середина XX в. М., 1988. С. 32.

28. Юргевич В.Н. Указ. соч. С. 1003.

29. Тизенгаузен В.Г. Указ. соч. Т. 1. С. 296.

30. Там же. С. 263.

31. Наджип Э.Н. Введение // Историко-сравнительный словарь тюркских языков XIV века: На материале «Хосрау и Ширин» Кутба: В 4 кн. М., 1979. Кн. 1. С. 31-48.

32. Юргевич В.Н. Указ. соч. С. 1004-1005.

33. Там же. С. 1004.

34. История Византии: В З т. / Отв. ред. С.Д. Сказкин. М., 1967. Т.З. С. 133; Жуков К. А. Эгейские эмираты в XIV-XV вв. М., 1988. С. 32-35.

35. Григорьев А.П. Ярлык Менгу-Тимура: Реконструкция содержания. С. 59-62.

36. Тизенгаузен В.Г. Указ. соч. Т. 1. С. 294-295.

37. Diplomatarium Veneto-Levantinum. P. 259-260, N133; Волков М. А. О соперничестве Венеции с Генуею в XIV веке // Записки Одесского общества истории и древностей. Одесса, 1860. Т. 4. Отд. 2 и 3. С. 183-185, №1.

38. Diplomatarium Veneto-Levantinum. P. 260-261, N 134; Волков М. А. Указ. соч. С. 217-218. N 8.

39. Diplomatarium Veneto-Levantinum. P. 253, 257-259, N 129, 132.

40. Гл.I. С. 29-31.

41. Григорьев А.П. Формуляр золотоордынских жалованных грамот // Туркологика 1986: К 80-летию акад. А.Н. Кононова / Отв. ред. С. Г. Кляшторный, Ю. А. Петросян, Э.Р. Тенишев, Л., 1986. С. 76-84.

42. Гл.I. С. 11.

43. Григорьев А.П. Монгольская дипломатика XIII-XV вв.: Чигизидские жалованные грамоты. Л., 1978. С. 20-21.

44. Скрынникова Т.Д. Монгольские термины сакральности правителя (XIII в.) // Международный конгресс монголоведов: Доклады советской делегации / Пред. редколлегии В.М. Солнцев. М., 1987. 4.1. С. 126-132.

45. Ярлыки татарских ханов московским митрополитам (краткое собрание) // Памятники русского права / Под ред. Л. В. Черепнина. М., 1955. Вып. 3. С. 469.

46. Гл. I. C. 12.

47. Тизенгаузен В.Г. Указ. соч. Т. 1. С. 269.

48. Diplomatarium Veneto-Levantinum. P. 311-313, N167.

49. Волков М.А. Указ. соч. С. 216-217, №7.

50. Ярлыки татарских ханов московским митрополитам. С. 469-470; Diplomatarium Veneto-Levantinum, sive Acta et Diplomata res Venetas, Graecas atque Levantis illustrantia. A. 1351-1454 / Ed. by R. Predelli. Venetiis, 1899. Pars 2. P. 47-51. N24.

51. ПСРЛ. T. 15. Вып. 1. Стб. 69; Тизенгаузен В.Г. Указ. соч. Т.2. С. 129.

52. Тизенгаузен В.Г. Указ. соч. С. 130.

53. Волков Н.Г. Этнонимы и племенные названия Северного Кавказа. М., 1972. С. 18-26.

54. Тизенгаузен В.Г. Указ. соч. С. 11З; Рашид-ад-дин. Сборник летописей: В Зт. / Пер. с персидск. О.И. Смирновой. М.; Л., 1952. Т. 1. Кн. 2. С. 274.

55. Рашид-ад-дин . Указ. соч. / Пер. с персидск. А.К. Арендса. М.; Л., 1946. Т. 3. С. 181.

56. Григорьев А.П. Шибаниды на золотоордынском престоле // Востоковедение / Отв. ред. В.Б. Кассевич, Ю.М. Осипов. Л., 1985. Вып. II. С. 166-168.

57. Codex Cumanicus / Ed. by G. Kuun. With the prolegomena to the Codex Cumanicus by Louis Ligeti. Budapest, 1981. P. 105.

68 Diplomatarium Veneto-Levantinum

. Pars 1. P.312, N167.

59. Волков М.А. Указ. соч. С. 217, №7.

60. Вашари И. Заметки о термине tartanaq в Золотой Орде // Советская тюркология. 1987. № 4. С. 97-103.

61. Гл. I. С. 18-19.

62. Григорьев А.П. 1) Пожалование в ярлыке Тимур-Кутлука // Востоковедение / Отв. ред. А.Н. Болдырев, В.Г. Гузев. М., 1984. Вып. 9. С. 125; Пожалование в ярлыке Улуг-Мухаммеда // Востоковедение / Отв. ред. Е.А. Серебряков, С.Е. Яхонтов. М., 1984. Вып. 10. С. 125.

63. Барбаро и Контарини о России: К истории итало-русских связей в XV в. / Вступительные статьи, подготовка текста, перевод и комментарий Е.Ч.Скржинской. Л., 1971. С. 184, прим. 144.

64. Гл. I. С. 18-20.

65. Григорьев А.П. 1) Пожалование в ярлыке Токтамыша // Востоковедение / Отв. ред. С. Н. Иванов, Ю. М. Осипов. Л., 1981. Вып. 8. С. 127; 2) Пожалование в ярлыке Тимур-Кутлука. С. 124-125; 3) Пожалование в ярлыке Улуг-Мухаммеда. С. 124-125.

66. Evliya Celebi. Evliya Celebi seyahatnamesi. Istanbul, 1928. С. 7. S.500-698.

67. Григорьев А.П. Пожалование в ярлыке Токтамыша. С. 128.

68. Барбаро и Контарини о России. С. 171, прим. 56.

69. Гл. I. С. 18.

70. Гафуров А.Г. Имя и история: Об именах арабов, персов, таджиков и тюрков. Словарь. М., 1987. С. 130.

71. Ковалевский М.М. Указ. соч. С 121.

72. Барбаро и Контарини о России. С. 166, прим. 30.

73. Гл. I. С. 20.

74. Григорьев А.П. Пожалование в ярлыке Тимур-Кутлука. С. 126.

75. Гл. I. С. 21.

76. Там же. С. 22.

77. Там же. С. 23.

78. Там же. С. 23-24.

79. Там же. С. 24.

80. Ковалевский М. М. Указ. соч. С. 133.

81. Там же. С. 126.

82. Соколов Н.П. Торговые взаимоотношения Венеции и Киликийской Армении в XII-XIV вв. // Страны Средиземноморья в эпоху феодализма / Отв. ред. В.Т.Илларионов. Горький. 1973. Вып. 1. С. 5-24.

83. Гл. I. С. 25-26.

84. Ярлыки татарских ханов московским митрополитам. С. 470.

85. Веселовский Н.И. Рец. на кн.: Приселков М.Д. Ханские ярлыки русским митрополитам. Пг., 1916 // Журнал Министерства народного просвещения. 1917. Новая серия. Ч.68. №3-4. С. 122-123.

86. Григорьев А.П. К реконструкции текстов золотоордынских ярлыков XIII-XIV вв. // Историография и источниковедение истории стран Азии и Африки / Отв. ред. А. Д. Желтяков. Л., 1980. Вып. 5. С. 23-24.

87. Григорьев А.П. Монгольская дипломатика XIII-XV вв. С. 67.

88. Позднеев A.M. Лекции по истории монгольской литературы: В З т. СПб., 1897. Т. 2. С. 152.

89. Спицын А. А. Татарские байсы // Известия имп. Археологической комиссии. СПб., 1909. Вып. 29. С. 135-136.

90. Pelliot P. Un rescrit mongol en ecriture «'Phags-pa» // Tucci G. Tibetan painted scrolls. Roma, 1949. Vol.2. Pt 4. P. 622.

91. Рукописное хранилище Ленинградского отделения Института востоковедения АН СССР. Шифр Д222, №1.

92. Отдел рукописей и редких книг Государственной публичной библиотеки им. М. Е. Салтыкова-Щедрина в С.-Петербурге. Тюркские документы. Ф. 1240. Ед. хр. O-ll, №1.

93. Рукописное хранилище Ленинградского отделения Института востоковедения АН СССР. Шифр Д. 222, № 2.

94. Гл. I. С. 26-28.

95. Рашид-ад-дин . Указ. соч. Т. З. С. 275-278.

96. Там же. С. 276.

97. Тизенгаузен В.Г.Указ. соч. Т. 1. С. 340-350, 404-416.

98. Цыбульский В.В. Лунно-солнечный календарь стран Восточной Азии с переводом на даты европейского календаря (с 1 по 2019 г. н.э.). М., 1987. С. 266.

99. Там же. С. 14.

100. Там же. С. 266.

Григорьев А.П. К реконструкции текстов золотоордынских ярлыков XIII-XIV вв. С. 25, 32, 35.

102. Codex Cumanicus. P. 105.

103. Гл.I. С. 27-28.

104. Врун Ф.К. 1) Следы древнего речного пути из Днепра в Азовское море // Черноморье: Сборник исследований по исторической географии Южной России Ф. Вруна (1852-1877). Одесса, 1879. Ч. 1. С. 129; 2) Обмеление Азовского моря // Там же. С. 134-140.

105. Барбаро и Контарини о России. С. 118, 141.

106. Эвлия Челеби. Книга путешествия: Извлечения из сочинений турецкого путешественника XVII века. М., 1979. Вып. 2. С. 28, 36.

107. Брун Ф.К. Обмеление Азовского моря. С. 136.

108. Codex Cumanicus.P. 105.

109. Ковалевский М.М. Указ. соч. С. 110.

110. Mas Latrie L. de. Priviledes commerciaux accordes a la Republique de Venise par les princes de Crimee et les empereurs Mongols du Kiptchak // Bibliotheque de I'Ecole des chartes. 6 ^e serie. Paris, 1868. T. 4. P. 580-585. N1-7.

111. Ibid. P. 586.

112. Ярлыки татарских ханов московским митрополитам. С. 469; Древнетюркский словарь. Л., 1969. С. 622.

113. Ярлыки татарских ханов московским митрополитам. С. 470.

114. Григорьев А. П. К реконструкции текстов золотоордынских ярлыков XIII-XIV вв. С. 28.

115. Там же.

116. Тизенгаузен В.Г. Указ. соч. Т. 1. С. 294, 296.

117. Там же. Т. 2. С. 129, 133, 155; Материалы по истории туркмен и Туркмении: В 2т. / Под ред. С.Л. Волина, А.А. Ромаскевича, А.Ю. Якубовского. М.; Л., 1939. Т. 1. С. 514-519.

118. Гафуров А.Г. Имя и история. С. 128; Баскаков Н.А. Русские фамилии тюркского происхождения. М., 1979. С. 158.

119. Тизенгаузен В.Г. Указ. соч. Т. 1. С. 295.

120. Гафуров А.Г. Указ. соч. С. 129; Баскаков Н.А. Указ. соч. С. 176.

121. Волков М.А. Указ. соч. С. 216-217, № 7; Тизенгаузен В.Г. Указ. соч. Т. 2. С. 129.

122. Гафуров А.Г. Указ. соч. С. 134; Баскаков Н.А. Указ. соч.С. 147; Памятники дипломатических сношений Московского государства с Крымскою и Нагайскою ордами и с Турцией. Т. 1: с 1474 по 1505 год / Под ред. Г.Ф.Карпова // Сборник имп. Русского исторического общества. СПб., 1884. Т. 41. С. 4-6, №1.

123. Волков М.А. Указ. соч. С.216-217, №7.

124. Древнетюркский словарь. С.469; Тизенгаузен В.Г. Указ. соч. Т. 2. С. 47, 48, 53-56, 59, 61, 62, 121, 180.

125. Древнетюркский словарь. С.82; Гафуров А.Г. Указ. соч. С. 133.

126. Григорьев А. П. К реконструкции текстов золотоордынских ярлыков XIII-XIV вв. С. 26-29, 32, 33.

127. Codex Cumanicus. P.91.

128. Акты социально-экономической истории Северо-Восточной Руси конца XIV-начала XVI в.: В 3 т. М., 1964. Т. 3. С. 138.

129. Diplomatarium Veneto-Levantinum. Pars 2. P. 51-53, N25-27.

130. Древнетюркский словарь. С. 473; Гафуров А.Г. Указ. соч. С. 159.

131. Тизенгаузен В.Г. Указ. соч. Т. 1. С. 282.

132. Diplomatarium Veneto-Levantinum. Pars 1. Р. 263, n. 1.

133. Григорьев А.П. Формуляр золотоордынских жалованных грамот. С. 77-78.

134. Тизенгаузен В.Г. Указ. соч. Т. 2. С. 121-122, 180.

135. Ковалевский М.М. Указ. соч. С. 143.

136. Там же. С. 127-128.

137. Diplomatarium Veneto-Levantinum. Pars l. P. 267-268; Скржинская Е. Ч. Петрарка о генуэзцах на Леванте // Византийский временник. М.; Л., 1949. Т. 2 (27). С. 248-249.

138. Ковалевский М.М. Указ. соч. С. 143.

139. Волков М.А. Указ. соч. С. 185-188, № 2; Diplomatarium Veneto-Levantinum. Pars l. P. 266-267, N 139.

140. Волков M.А. Указ. соч. С. 188.

141. Diplomatarium Veneto-Levantinum. Pars l. P. 311-313, N167.

Текст воспроизведен по изданию: Коллекция золотоордынских документов XIV века из Венеции. СПб. СПБГУ. 2002