Глава I

ЯРЛЫК УЗБЕКА ВЕНЕЦИАНСКИМ КУПЦАМ АЗОВА

(Григорьев А. П., Григорьев В. П. Ярлык Узбека венецианским купцам Азова: Реконструкция содержания // Историография и источниковедение истории стран Азии и Африки / Отв. ред. Л. А. Березный. Л., 1990. Вып. 13. С. 74-107.)

Обращаясь к основательно забытому старому в исследованиях наших предшественников, мы нередко отмечаем в них ряд новых для себя моментов, которые проливают неожиданный свет на наши нынешние изыскания, благотворно способствуя их развитию и совершенствованию.

При выяснении этимологии и конкретно-исторического содержания золотоордынского налогового термина «тартанак» венгерский востоковед И. Вашари использовал синхронные переводы на латинский и итальянский языки ярлыков золотоордынских ханов XIV в., пожалованных итальянским купцам Таны (Азова) и Кафы (Феодосии) ¹. Там же он отметил, что «по значимости итальянские переводы можно сравнить только с ханскими ярлыками, данными русскому духовенству. Они достаточно изучены и тюркологами и. историками, тогда как вышеназванные остались вне поля зрения ученых» ².

Если первую часть цитированного утверждения можно принять в качестве рабочей гипотезы, то со второй его частью трудно безоговорочно согласиться. Один из авторов этих строк, в некотором отношении знакомый с проблемами изучения и степенью изученности ханских ярлыков русскому духовенству ³, полагает, что изучение этих документов с точки зрения реконструкции их первоначального содержания находится пока в самой начальной стадии. В [6] то же время не остались уж совсем вне поля зрения ученых, в том числе русских и советских, ханские ярлыки итальянскому купечеству причерноморских городов.

В капитальных, часто многотомных западных исследованиях конца XVIII — середины XIX в. по истории черноморской торговли в средние века тексты этих ярлыков цитировались и печатались полностью в качестве приложений. Особенно широко были известны труды итальянских историков К. Марина и М. да Канале ⁴. Австрийский востоковед И. фон Гаммер-Пургшталь опубликовал итальянские переводы ярлыков Джанибека и Бердибека ⁵. В 1868 г. французский ученый Л. де Мас Латри опубликовал 7 латинских и итальянских переводов жалованных грамот, выданных венецианцам ордынскими ханами и их наместниками в 1332-1358 гг. ⁶ В 1880-1899 гг. Г. Томас и Р. Пределли осуществили наиболее авторитетное двухтомное издание важнейших международных соглашений Венецианской республики ХIV-ХV вв. «Венециано-Левантийский ди-пломатарий», куда вошли все сохранившиеся договоры-ярлыки и множество других документов, имеющих к ним прямое или косвенное отношение ⁷.

Названные акты легли в основу капитального исследования по истории итальянской торговой экспансии в средние века, осуществленного австрийским ученым В.Гейдом ⁸.

Русские исследователи проблем истории Северного Причерноморья в средние века вначале так или иначе использовали названные работы М. да Канале, И. фон Гаммера, ранние исследования В.Гейда. В их трудах упоминались и ордынские «договоры» с венецианцами (Ф. К. Врун) ⁹, и даже производились попытки анализа ханских «договорных ярлыков» (В.Д.Смирнов) ¹⁰. В 1883 г. Т. Д. Флоринский опубликовал развернутую рецензию на первый том «Венециано-Левантийского дипломатария» ¹¹, что привлекло к этому редкому изданию (в продажу поступило только 100 экз.) внимание русских исследователей. В 1905 г. была напечатана обстоятельная работа М.М.Ковалевского о ранней истории Азова ¹². В ней автор особенно подробно остановился на подготовке венецианского посольства к Узбеку и на пунктах «договора» с ним, который по своей форме правильнее было бы назвать «указом». Там же приводились выдержки из ярлыков Джанибека. К. А. Иностранцев [7] почерпнул сведения о наличии латинских и итальянских переводов ярлыков Узбека, Джанибека и Бердибека, в которых упоминалась пайцза, из комментария к «Книге Марко Поло» английского синолога XIX в. Г. Юла ¹³.

Советские ученые, в трудах которых так или иначе затрагивались интересующие нас источники, фактически размежевались на «восточников» и «западников». Восточников интересовали исследования преимущественно их предшественников — востоковедов, западников —труды, в которых нашли отражение европейские проблемы. Наиболее крупным востоковедом прошлого, изучавшим историю Золотой Орды, был Й. фон Гаммер. Опубликованные им итальянские переводы ярлыков ханов Джанибека и Бердибека, выданных венецианским купцам Азова в 1347 и 1358 гг., и стали объектом исследования восточников. М. Г. Сафаргалиев привел в своей книге по истории Золотой Орды краткое содержание ярлыков Джанибека и Бердибека ¹⁴. Примеру М. Г. Сафаргалиева последовал Г. А. Федоров-Давыдов, который использовал те же документы для уточнения имен лиц, составлявших золотоордынскую знать в 60-70-е годы XIV в., а также места расположения ханской ставки в 1358 г. ¹⁵ А. П. Григорьеву тексты ярлыков Джанибека и Бердибека потребовались в качестве сопоставительного материала при реконструкции содержания статьи удостоверение в ярлыках XIV в., данных русскому духовенству ¹⁶.

При исследовании истории венецианской Таны Х1V-ХV вв. одним из главных источников советскому историку-романисту Е. Ч. Скржинской послужили документы «Венециано-Левантий-ского дипломатария» ¹⁷. В ее очерке были задействованы материалы договоров с венецианцами не только Джанибека и Бердибека, но также Узбека и ханских наместников Крыма и Азова. К сожалению, автор не имела востоковедной подготовки. Ее «восточные» комментарии в большинстве своем не являлись плодами самостоятельных изысканий, а были лишь не всегда удачно подобранными цитатами из русских летописей и трудов других ученых.

Итак, латинские и итальянские переводы ханских ярлыков получили некоторую известность в научном мире. Их содержание ограниченно использовалось в качестве исторических источников. Чего действительно не было, так это изучения названных актов с точки [8] зрения источниковедов-дипломатистов. Прежде ученые вели «открытую» разработку ярлыков, используя в своих исторических построениях те действительные или мнимые факты, которые лежали на поверхности, были видны глазу, не вооруженному знанием источниковедческого анализа.

Только И. Вашари, занятому неустанными поисками, публикацией и историкеолингвистическим осмыслением золотоордынских документов, удалось первому (и в этом его несомненная заслуга) увидеть, что «договоры» золотоордынских ханов с итальянским купечеством по своей форме точно соответствуют ярлыкам. Он пошел дальше и предложил сравнить итальянские переводы ханских ярлыков с актами широко известного сборника ханских ярлыков русскому духовенству. Мы, объединив усилия источниковеда-востоковеда и филолога-романиста, приступаем к реконструкции содержания старейшего из сохранившихся итальянских актов — ярлыка Узбека венецианским купцам Азова.

Только прежде хотелось бы уточнить еще одно высказывание И. Вашари. Говоря о значении ханских ярлыков итальянским купцам, т. е. венецианцам и генуэзцам Таны и Кафы, автор добавляет: «Нам удалось исследовать эти документы в собраниях Италии» ¹⁸. В примечаниях к статье он неоднократно ссылается на эти «собрания» ¹⁹. Оказывается, автор имел в виду Государственный архив Венеции. В указаниях на публикации архивных документов также речь идет только о венецианских актах. Конечно, золото-ордынские ханы выдавали свои ярлыки и представителям купечества Генуэзской республики, причем генуэзцам ярлыки выдавались раньше, чем венецианцам. Однако ни один из такого рода генуэзских актов вплоть до конца 70-х годов XIV в. до нас не дошел (или еще не обнаружен). В качестве подтверждения этих слов сошлемся на последние исследования советских историков С. П. Карпова и К. А. Жукова, которые широко привлекали архивные документы XIV в. Генуи и Венеции и все их новые публикации ²⁰. Выходит, что пока мы вынуждены ограничиться источниковедческим анализом ярлыков, выданных только венецианским купцам.

История итальянского торгового проникновения в Черное море детально разработана в сотнях исследований. Напомним ее самые крупные вехи. Нимфейский договор 1261 г. между [9] Византией и Генуей открыл перед последней ворота в Черное море. По византийско-венецианскому договору 1265 г. были восстановлены привилегии венецианцев ²¹. Весь последующий период —до времени выдачи ярлыка Узбека венецианским купцам Азова —проходит под знаком экономической экспансии и постоянного соперничества двух крупнейших морских республик средневековья —Венеции и Генуи.

В 1266-1270 гг. генуэзцы утверждаются на побережье Крыма в Кафе, в 1274 г. — в Солдайе (Судаке). К 1281г. относится воз-никновение генуэзского поселения в Трапезунде, а к 1292 г. генуэзцы уже прочно освоили караванную дорогу между Трапезундом и Тебризом ²². За 2-3 десятка лет смелые и предприимчивые генуэзские моряки, купцы и ремесленники создали разветвленную сеть поселений на всем побережье Черного моря. Венецианцам приходилось в острой, подчас принимавшей форму вооруженных столкновений конкурентной борьбе догонять своих соперников, теснить их по всем направлениям. Присутствие венецианцев в Трапезунде доказано с 1291 г. Постепенно там складывается их торговая фактория, Хрисовул трапезундского императора от 1319 г. явился первым документом, оформившим отношения между сложившимся венецианским поселением и императорской администрацией. К 1323 г. относится первое упоминание о главе венецианской администрации в Трапезунде —байло ²³.

Сразу же после получения хрисовула 1319 г., обеспечившего им базу в Трапезунде, венецианцы предпринимают энергичные усилия для закрепления на караванном торговом пути Трапезунд — Тебриз. Присутствие их в Тебризе прослеживается в документах с 1264 г. ²⁴ В декабре 1320 г. их дож Джованни Соранцо (1312-1323) уполномочил посла Микеле Дольфино представить на рассмотрение хулагуидского ильхана Абу Саида (1320-1335) проект жалованной грамоты на итальянском языке, состоявший из 29 пунктов. Проект предусматривал для венецианцев свободное передвижение и беспрепятственную торговлю на всей территории Хулагуидского Ирана. В случае смерти венецианского купца в Иране его имущество и деньги возвращались старшему из венецианской администрации, которому поручалось и судопроизводство в пределах венецианской общины по законам и обычаям своей страны. Венецианцы [10] освобождались от всех налогов и поборов, взимаемых местными властями. Им разрешалось строить католические храмы в любом городе империи, свободно изготовлять вино для собственного потребления и т. п. ²⁵

Прошло более 10 лет, прежде чем специальное венецианское посольство, расходы на содержание которого в виде особого налога обязали оплатить самих венецианских купцов, торговавших в Иране, наконец заключило в конце 1331 —начале 1332 г. договор с правительством Абу Саида. Жалованная грамота ильхана определила условия взаимной торговли иранских и итальянских купцов в Тебризе и Трапезунде на паритетных началах и с взаимной гарантией безопасности ²⁶.

Закрепившись в Трапезунде и Тебризе, венецианцы направили свои усилия в сторону Северного Причерноморья. Противодействие Генуи помешало им основать торговую факторию на побережье Крыма. Они преуспели только на Азовском море, где в устье Дона (Танаиса) им удалось потеснить генуэзцев и устроить свой квартал в золотоордынском городе Азаке (Азове), который итальянцы называли Тана. Первое упоминание о венецианском консуле Таны относится к 1322 г. ²⁷, а первую жалованную грамоту ордынского хана венецианские купцы Азова получили спустя 10 лет. Видимо, прав С. П. Карпов, утверждая, что «возникновение фактории, имевшей определенный политический и правовой статус, не является этапом зарождения связей и не совпадает с началом колонизации (как предполагалось), а скорее есть уже итог определенных отношений, возникших в предшествующий период» ²⁸.

Ярлык Узбека (1313-1341) удалось получить венецианскому послу Андреа Дзено в правление дожа Франческо Дандоло (1328-1339). Синхронный перевод этой жалованной грамоты на латинский язык хранится в Государственном архиве Венеции в материалах Венецианских ассамблей среди документов из серии Com-memoriali, где регистрировались важнейшие международные соглашения. Значительная часть актов этой серии опубликована в «Венециано-Левантийском дипломатарии». Там же под названием Pactum Venetorum cum Husbecho imperatore Tartarorum. А.d. 1333 (Договор Венеции с императором татар Узбеком. Лета господня 1333) напечатан и интересующий нас ярлык ²⁹. Именно этот [11] печатный текст лег в основу предлагаемой здесь реконструкции содержания подлинного текста ярлыка Узбека.

Предварительная работа свелась к тому, что мы расчленили печатный текст латинского перевода ярлыка на разделы, соответствующие статьям уже разработанного формуляра золотоордын-ских жалованных грамот ³⁰. Ниже предлагается реконструкция содержания каждого из этих разделов.

In uirtute eterni Dei et sua magna pietate miserante Osbach uer-bum nostrum de pertinentia Cutluctemir ad Machmattoia principaliter et maioribus de Tana et ad comercarios et pedacarios et multis ho-

minibus et uniuersis. — «Силою вечного бога и его великой доброты милосердием, наше, Узбека, слово, относящимся к Кутлуг-Тимуру, особенно к Мухаммед-ходже и старшим Таны, и к сборщикам коммеркия, и сборщикам дорожных пошлин, и многим людям, и всем».

Раздел соответствует статье обращение формуляра золотоор-дынских жалованных грамот. Эта статья состоит из оборотов мотивированный указ и адресат. Содержание оборота мотивированный указ в ярлыках Узбека известно по монгольскому тексту дошедшей до нас серебряной пайцзы этого хана: «Предвечного бога силою, пламени великого благоденствия покровительством, наше, Узбека, повеление» ³¹. Рассмотрим указ латинского перевода ярлыка по элементам, сравнивая каждый из них с соответствующим элементом монгольского указа на пайцзе.

Первая половина мотивировки «силою вечного бога» по содержанию равнозначна элементу «предвечного бога силою». В реконструированном виде содержание этого элемента передаем словами русского перевода первого элемента на пайцзе Узбека, т. е. «предвечного бога силою».

Вторая половина мотивировки «и его великой доброты милосердием» не совмещается по смыслу с элементом «пламени великого благоденствия покровительством». В латинском переводе речь идет о милосердии «вечного бога», а в монгольском тексте сочетание слов «пламя великого благоденствия», предположительно, является обозначением обожествленного предка всех чингисидов — Чингис-хана, который оказывает покровительство одному из своих державных потомков ³². Известно, что латинский перевод ярлыка выполнялся с [12] куманского, т. е. половецкого языка (о чем мы еще будем говорить). В нашем распоряжении нет текста на половецком и вообще любом другом тюркском языке, где бы вторая половина вышеприведенной монгольской мотивировки передавалась по-тюркски. Как ее осмысливали и передавали средствами тюркского языка, мы просто не знаем. Остается принять реконструкцию содержания этого фрагмента, исходя из русского перевода монгольского текста «пламени великого благоденствия покровительством».

Собственно указ «наше, Узбека, слово» в латинском переводе разнится от монгольского текста концовкой «слово», которая по-монгольски передавалась через «повеление». Эта разница легко объяснима. В передаче на тюркский язык эта концовка и должна была превратиться в «слово», т. е. «указ». Такова была тюркская золотоордынская канцелярская традиция ³³. Другое дело, что притяжательное местоимение «наше» в латинском переводе ярлыка является своеобразной данью уважения переводчика к «императору» Узбеку. На самом деле та же канцелярская традиция предписывала оформлять слово «указ» в ханских ярлыках аффиксом принадлежности первого лица единственного числа. В реконструированном виде собственно указ читался «мой, Узбека, указ». В целом мотивированный указ как оборот выглядел таким образом: «Предвечного бога силою, пламени великого благоденствия покровительством, мой, Узбека, указ».

Границы элементов оборота адресат в русском переводе латинского текста четко обозначены запятыми: «относящимся к Кутлуг-Тимуру, особенно к Мухаммед-ходже и старшим Таны, и к сборщикам коммеркия, и сборщикам дорожных пошлин, и многим людям, и всем».

Элемент «относящимся к Кутлуг-Тимуру», при всей его краткости, далеко не прост. Если в ярлыке Менгу-Тимура, составленном на монгольском языке в 1267 г., адресат начинался сразу с перег числения различных групп ордынских должностных лиц без указания на их главных начальников ³⁴, то при написании по-тюркски адресата в ярлыке Узбека вступал в действие другой канцелярский штамп, форма которого сохранилась в копии ярлыка Тимур-Кутлука от 1398 г., созданной по-тюркски буквами уйгурского алфавита ³⁵. Форма начала адресата была такой: название государства [13] в родительном падеже + указание на ханских кровных родственников —«сыновей» («огланов»), а также князей тем (т.е. десятков тысяч), тысяч, сотен и десятков —в дательном падеже. После указания на князей тем («темников») писалось имя беглербека, или улугбека, т.е. главного князя, командующего войсками родовых князей. К имени улугбека прибавлялось слово «башлыг» («под началом с»).

Что-то в передаче именно такой формы начала адресата затруднило переводчика ярлыка Узбека на латинский язык. Возможно, он посчитал излишним перечислять в переводе ярлыка, предоставлявшего ряд привилегий венецианцам, все категории военачальников, подчиненных ордынскому улугбеку, и потому ограничился кратким обобщением — «относящиеся к Кутлуг-Тимуру».

Арабские историки XIV в. Ибн Дукмак и Ибн Халдун, а также персоязычные авторы, написавшие в Х1У-ХУ вв. «Историю Шейх-Увейса» и «Продолжение сборника летописей», солидарны в том, что Кутлуг-Тимур был улугбеком еще в правительстве сына Менгу-Тимура Токты (1290-1312). После смерти последнего Кутлуг-Тимур выступил инициатором возведения на престол племянника Токты, сына Тогрылчи, Узбека. Когда в конце января 1313 г. его план удался, Кутлуг-Тимур сохранил за собой пост улугбека и решающее влияние на все дела государства ³⁶. Арабский автор Ибн Баттута, лично знакомый с Кутлуг-Тимуром, сообщает, что тот был родственником Узбека по женской линии. Еще Ток-та отдал ему в жены свою сестру. Родившийся от этого брака сын Кутлуг-Тимура Харунбек впоследствии женился на дочери Узбека и Тайдулы ³⁷. В 1314 г. всесильный улугбек посоветовал, по словам Ибн Дукмака, Узбеку скрепить свой союз с мамлюкским султаном Египта браком последнего на родственнице хана. Это бракосочетание состоялось в 1320 г. ³⁸ В 1316 г., после кончины ильхана Улджай-ту, Узбек отклонил, опять по совету Кутлуг-Тимура, предложение монгольской родовой знати принять под свою руку Хулагуидское государство ³⁹.

Позднее, в 1320 г., Кутлуг-Тимур в качестве главнокомандующего ордынским войском вел в Иране неудачные военные действия. Видимо, это послужило причиной замены его в 1321 г. на посту улугбека другим родовым князем — Исой. Кутлуг-Тимур стал [14] наместником Хорезма ⁴⁰. Ибн Халдун сообщает, что уже в 1324 г. Узбек вновь вернул опальному сановнику пост улугбека ⁴¹. Потому-то имя Кутлуг-Тимура и фигурирует на первом месте в адресате ярлыка Узбека. Побывавший в ставке Узбека в 1334 г. Ибн Баттута свидетельствует, что улугбеком в Сарае опять был Иса. Продолжив свое путешествие до Ургенча, арабский автор застает там в роли наместника Хорезма Кутлуг-Тимура ⁴². Персоязычный историк Хамдаллах Казвини сообщает, что поздней осенью 1335 г. из Хорезма в Иран пришло известие о смерти Кутлуг-Тимура ⁴³.

Вернемся к началу адресата в ярлыке Узбека. На первом месте в нем должно было фигурировать официальное название государства. Известно, что улус Джучи назывался в ордынских источниках Монгольским, или Великим государством ⁴⁴. Прежде мы полагали, что все (за исключением последнего) ханские ярлыки русскому духовенству писались вначале по-монгольски, а потом уже переводились на тюркский язык-посредник, традиционно знакомый переводчикам русских княжеских канцелярий. Сейчас, на примере ярлыка Узбека, мы воочию убеждаемся в существовании уже в первой половине XIV в. ханских жалованных грамот, изначально написанных по-тюркски. Следовательно, вполне возможно, что в те времена официальное название Золотой Орды и по-тюркски обозначалось как Монгольское государство. Тогда в начале адресата ярлыка Узбека стояли слова «Монгольского государства», а далее: «правого и левого крыла огланам, тем под началом с Кутлуг-Тимуром, тысяч, сотен и десятков князьям».

В словах адресата ярлыка Узбека «особенно к Мухаммед-ходже и старшим Таны» мы усматриваем элемент, который в адресате ярлыка Менгу-Тимура обозначался словами «даругам-князьям городов и селений» ⁴⁵. Тогда реконструкция содержания этого элемента в ярлыке Узбека выглядела бы следующим образом: «даругам-князьям Азова под началом с Мухаммед-ходжой». Известно, что золотоордынское название города Азова звучало как Азак, а итальянцы называли его Тана (как производное от древнегреческого названия реки Дон —Танаис). Имя Мухаммед-ходжи ал-Хорезми встречается в рассказе Ибн Баттуты, который посетил Азов в 1334 г. ⁴⁶Путешественник назвал его эмиром, т.е. правителем Азова. Мы полагаем, что Мухаммед-ходжа был главным даругой, или [15] баскаком, Азова и прилегающих земель, в функции которого входило управление городом и надзор за взиманием различных налогов и сборов ⁴⁷.

Элемент «и к сборщикам коммеркия» в адресате ярлыка Узбека по смыслу тесно связан с предыдущим. В нем говорится о чиновниках, взимавших различные торговые пошлины. Какие именно? Для понимания этого вспомним содержание латинского термина «коммеркий», исследованного С. П. Карповым применительно к хрисовулу трапезундского императора, выданному венецианцам в 1319 г. ⁴⁸ В тех конкретных условиях коммеркий складывался из ввозной пошлины, налога с оборота и таксы за взвешивание товара. Ввозная пошлина взималась в виде точно фиксированной суммы с любого тюка ввозимых товаров вне зависимости от их цены. Налог с оборота составлял 3% от стоимости данного товара, если сделка совершалась между венецианцем и невенецианцем. Такса при взвешивании товара на государственных весах составляла 1,5% от его стоимости. Причем таксу за взвешивание полагалось платить контрагентам даже в случае, если сделка совершалась между венецианцами.

Источники по истории Золотой Орды умалчивают о взимании на ее территории ввозной пошлины. Налог с оборота назывался «тамга». Собирать его полагалось «тамгачи», т. е. таможнику. Такса за взвешивание товаров именовалась «тартанак». Ее взыскивал «тартанакчи», т.е. весовщик ⁴⁹. Так что под «сборщиками коммеркия» в ярлыке Узбека переводчик подразумевал таможников и весовщиков. Реконструированное содержание элемента сводилось к словам: «таможникам и весовщикам».

Элемент «и сборщикам дорожных пошлин» в ярлыке Узбека продолжал перечисление чиновников фиска. Кто конкретно имелся в виду? Похоже на то, что на этот непростой вопрос ответили сами венецианцы, когда в декабре 1320 г. предложили на рассмотрение чингисида Абу Саида свой вариант жалованной грамоты на торговлю в Хулагуидском Иране. В одном из пунктов этого соглашения ильханским сборщикам дорожных пошлин предписывалось взимать с проезжих венецианцев только законную плату, воздерживаясь при этом от применения силы. Итальянский термин «сборщики дорожных пошлин» (pedageri del chamin) приравнивался там [16] к двум монголо-тюркским терминам «туткаулы» (tatauli) и «караулы» (charauli) ⁵⁰.

Словом «туткаул», переводившимся нами как «заставщик», обозначали чиновника, надзиравшего за работой государственных почтовых станций —«ямов» ⁵¹. Тюркское слово «караул» (др.-тюрк. qarayu) означало прежде всего «стражу, караул» ⁵², т.е. вооруженный отряд, несущий охрану дорог, а также его начальника, взимавшего с путников плату за безопасный проезд. Имея в виду именно эти категории сборщиков дорожных пошлин, содержание элемента можно реконструировать словами «заставщикам и караульщикам».

М.М. Ковалевский в свое время трактовал термин pedacarios (pedazarios) не так, как только что интерпретировали его мы. Он переводил его словами «лицам, заведующим публичными весами», т. е. весовщикам ⁵³. На это можно возразить следующее. Во-первых, теперь известно, что в XIV в. венецианцы называли своего весовщика ponderator ⁵⁴. Во-вторых, из итальянского проекта жалованной грамоты Абу Саида мы знаем, что дорожный сбор обозначался термином pedazo ⁵⁵, производным от которого и является спорное слово pedazarios.

В наши дни А. Г. Емановым был прояснен вопрос о монете, служившей для итальянских купцов ХIII-ХV вв. на территории Золотой Орды в качестве денежных знаков и выполнявшей функции мерила стоимости покупаемых товаров, средства платежа налогов и сборов и т. д. Оказывается, постоянно фигурирующий в итальянских письменных источниках денежный знак «аспр» представлял собой не реальную, а идеальную монету, т. е. означал определенное количество серебра определенной пробы. Возникнув в сфере итальянского кредита, аспр. как условная единица был призван гарантировать кредиторам не какое-то количество вызывающих недоверие местных золотоордынских денег, а весовое количество благородного металла установленной пробы. Параметры данной единицы, принятые среди итальянских купцов, устанавливались и контролировались банкирами Кафы в зависимости от состояния фонда обращаемого в Северном Причерноморье серебра и в зависимости от местных весовых норм.

Основным весовым эталоном, имевшим распространение в данном регионе, служил соммо. Так называли слиток серебра [17] ладьевидной формы. Соммо Кафы, по свидетельству современника, весил 8,5 генуэзских унций, т.е. составлял теоретически 224,365 г и имел высокую 975-ю пробу. Реальный соммо, судя по взвешиванию обнаруженных в результате археологических раскопок слитков, весил в среднем 198,4 г и имел 960-ю пробу.

Аспр мог найти свое количественное выражение только через отношение к соммо. При расчете в 1320 г. стоимость 1 соммо считалась эквивалентной стоимости 120 аспров, т. е. каждый аспр выражал 1,87 г серебра тождественной пробы. Это идеально обозначаемое количество серебра должно было быть постоянным, в отличие от золотоордынского дирхема, и обеспечивать устойчивые прибыли. Однако на деле идеальный аспр не мог не испытывать воздействия реальной денежной системы с присущим ей колебанием стоимости серебра.

На протяжении всего XIV в. наблюдается постоянное изменение достоинства аспра. В 1343 г. 1 соммо соответствовал 200 ас-прам, следовательно, 1 аспр составлял всего лишь 1,12 г. Наряду с этим использовалось новое количественное значение аспра, выражающее 4 г серебра, когда каждый соммо соответствовал 54,5 аспров «новых». В 1374-1375 гг. соммо приравнивался к 139,25 аспров по 1,61 г, в 1381-1382 гг. —к 142 аспрам по 1,58 г, в 1386-1387 гг., когда генуэзцы вели войну с наместником Солхата (Старого Крыма), отношение аспра к соммо понизилось со 145 до 160 аспров в соммо, при понижении веса аспра с 1,56 г до 1,40 г. В отдельные годы отношение аспра к соммо доходило до 172:1 при весе аспра в 1,30 г.

Со второй половины XIV в. система идеального аспра постепенно изживает себя и подготавливается переход к производству реального аспра как специфической, латинско-ордынской серебряной монеты. Первоначально эмиссия такого аспра, возможно, осуществлялась в Генуе, с 20-х годов XV в. аспр начинает чеканиться генуэзцами в Кафе ⁵⁶.

Элементы «и многим людям, и всем» были детально рассмотрены нами при реконструкции содержания адресата ярлыка Бердибе-ка, выданного русскому митрополиту Алексию в 1357 г. Их содержание выражалось в словах «многим людям, идущим по какому-нибудь делу, всем» ⁵⁷. [18]

Итак, содержание оборота адресат статьи обращение ярлыка Узбека реконструируется следующим образом: «Монгольского государства правого и левого крыла огланам, тем под началом с Кутлуг-Тимуром, тысяч, сотен и десятков князьям, даругам-князьям Азова под началом с Мухаммед-ходжой, таможникам и весовщикам, заставщикам и караульщикам, многим людям, идущим по какому-нибудь делу, всем».

Второй статьей ярлыка Узбека является объявление о пожаловании. Поскольку перед нами изначальная жалованная грамота, то статья эта должна состоять из одного оборота, включающего следующий текст: Maior populi Venetorum et comune cupientes, ut eorum mercatores uenientes in Tanam, habitarent et domos hedificarent ad faciendum mercationes suas, si de gratia daretur eis terra, mercatores aduenientes, ut comercium jmperiale juste pefsoluant, mandauerunt postulantes; quorum peticionem exaudiuimus, et dedimus eis in Tanam retro hospitalis ecclesiam usque ad littus Tenis fluuij locum lutosum, ut habitantes domos hedificent, aplicantesque naues suas in Tanam, in quibuscunque ciuitatibus contingat eos facere mercationes suas, tres de centum comercium jmperiale juste debeant dare; si non facient mercationes, non petatis comercium. — «Старшие народа венецианцев и общины, пожелавшие, чтобы их купцы, приезжающие в Тану, проживали там и возводили дома, а при совершении купли-продажи, если по [нашей] милости им будет дана та земля, чтобы приезжающие купцы выплачивали [нам] по закону императорский коммеркий, подали [нам] прошения; посему их просьбы были [нами] выслушаны и передано им в Тане, позади церкви госпитальеров, на берегу реки Танаис болотистое место, чтобы его обитатели возводили там дома, а их корабли, пристающие к берегу в Тане, совершавшие куплю-продажу там или в каком бы то ни было другом городе, по закону должны давать [нам] императорский коммеркий три с сотни; если не совершается купля-продажа, пусть не домогаются у них коммеркия».

В целом статья объявление о пожаловании в ярлыке Узбека в ее латинской интерпретации, на наш взгляд, перегружена информацией и имеет следы позднейшей редакторской правки. Схема построения этой статьи на основании трех золотоордынских ярлыков 1381-1420 гг., сохранившихся на языке оригинала, может быть [19] представлена в таком виде: «Так как обладающие этим ярлыком... (имена грамотчиков) обратились к нам с прошением, говоря, что... (существо просьбы), мы, выслушав их прошение и признав его исполнимым, объявляем... (такую-то недвижимость) отданной нами в их пользование с тем, чтобы... (самая суть условий пользования)» ⁵⁸.

Следуя этой схеме, уточняем вначале обозначение грамотчиков. В латинском переводе их личные имена отсутствуют. Не исключено, что в ранних золотоордынских ярлыках личные имена грамотчиков-иноземцев вообще не фиксировались. Вспомним отсутствие имени митрополита Кирилла в ярлыке Менгу-Тимура ⁵⁹. Как понимать обозначение «старшие народа венецианцев и общины»? «Старшие», или главные, это, конечно, «стоящие во главе», «руководители». В слове «народ», или «люди» (в ханских ярлыках русским митрополитам), мы усматриваем перевод монголо-татарского термина «улус». Перевод в общем правильный. Однако в случае, когда речь идет о названии страны, это слово точнее переводить как «государство» ⁶⁰. Нам представляется, что под «общиной» составители ярлыка понимали не венецианскую городскую «коммуну», т.е. общность административно-территориальную, а религиозную общину, т. е. в данном случае общность этническую — собственно венецианский «народ». В итоге все обозначение следует понимать так: «Руководители государства и народа Венеции», т.е. венецианские дожи. Надо полагать, что здесь говорится не о ряде дожей, а только об одном грамотчике — Франческо Дандоло, в правление которого был получен этот ярлык.

Ордынский город Азак в подлинном ярлыке, естественно, так и назывался. При реконструкции его содержания мы заменяем итальянское переводное наименование Тана на сегодняшнее —Азов, ибо последнее является лишь фонетическим вариантом названия Азак. Название реки Танаис по-тюркски звучало Тен, т. е. практически равнозначно тогдашнему Дон, которое и оставляем в нашей реконструкции.

Полагаем, что итальянский термин «императорский коммеркий» замещал термин подлинного текста ярлыка «ханская тамга» («хан тамгасы»), т.е. «ханский торговый налог». «Три с сотни» — это, разумеется, 3%. [20]

Содержание статьи объявление о пожаловании реконструируем следующим образом: «Так как обладающий этим ярлыком руководитель государства и народа Венеции обратился к нам с прошением, говоря, что он желает, чтобы его купцы приезжали в Азов, проживали там и возводили дома, а при совершении торговых сделок платили в нашу казну по закону ханский торговый налог, мы, выслушав его прошение и признав его исполненным, объявляем болотистое место в Азове, что позади церкви госпитальеров, на берегу реки Дон, отданным в его пользование с тем, чтобы его приезжающие купцы проживали там и возводили дома, а при совершении торговых сделок платили бы в нашу казну по закону ханский торговый налог».

Остальную информацию, которая содержится в латинском переводе статьи, предлагаем перенести в следующую статью ярлыка, которая называлась условия пожалования и всегда начиналась словами: «Отныне и впредь...» ⁶¹. Эти слова обычно открывали целый комплекс оборотов, каждый из которых уточнял привилегии, в самом общем виде названные в статье объявление о пожаловании.

Первый оборот статьи условия пожалования представляется нам таким: «Отныне и впредь венецианские купцы, приезжающие к нам на кораблях и совершающие торговые сделки в городе Азове и других городах, пусть платят в нашу казну торговый налог в размере трех процентов; если купля-продажа ими не производится, пусть никто не требует с них торгового налога».

Под «другими городами» в ярлыке Узбека подразумевались прежде всего золотоордынские города и генуэзские торговые фактории на берегах Керченского пролива: Матрега (Тамань), Ло Копа (Славянск-на-Кубани), Воспоро (Керчь); на юго-востоке Крымского полуострова: Кафа, Солдайя и перевалочная база между ними —Крым (Солхат, Старый Крым), являвшийся административным центром золотоордынского тюмена. В правление Узбека в Азове и Крыму чеканилась ордынская монета.

Следующий оборот статьи четко отграничен в латинском переводе: Item, de lapidibus preciosis, de margaritis, de auro, de argento, de auro filato commercium non accipiebatur ab antiquo, nec modo debetis accipere comercium. — «Также, с [торговли] драгоценными камнями, [21] жемчугом, золотом, серебром, золотой канителью коммеркий не получали исстари; и ныне не должны получать коммеркий».

Этот и все обороты статьи латинского перевода ярлыка начинаются словом «также». В подлинных тюркских текстах золотоордынских ярлыков (как и в монгольских текстах жалованных грамот других чингисидов) в таких случаях употреблялось однозначное монголо-тюркское слово «баса» ⁶². Что касается содержания оборота —освобождение от торгового налога сделок, имевших своими объектами драгоценные камни и металлы, — то здесь проявляется общая для всех причерноморских средневековых государств заинтересованность их господствующих классов в притоке ценных товаров ⁶³.

Словарь XIV в. «Кодекс куманикус» содержит раздел «Драгоценные камни», в который включены названия: яхонт, рубин, сапфир, изумруд, алмаз, гранат, топаз, бирюза, яшма, агат, сердолик, аметист, лал, хрусталь, жемчуг, стекло ⁶⁴. Относительно золотой канители, необходимой для производства златотканых материй, весьма ценимых на Востоке, можно уточнить следующую деталь. Золото из-за недостаточной тягучести не подходило для изготовления тончайшей нити, пригодной для тканья. Поэтому венецианские ремесленники тянули в нить не золото, а золоченое серебро высшей пробы ⁶⁵.

Реконструируем оборот в таком виде: «Также, у нас исстари не брали торговый налог с торговли драгоценными камнями, жемчугом, золотом, серебром, золотой канителью; и ныне пусть его не берут».

Следующий оборот: Item, si erunt aliqua, que debeant uendi ad pondus, ex parte comercarij erit unus socius, ez parte consulis similiter unus socius, stantes simul et equaliter ponderantes, justum soluant comercium. — «Также, если имеется что-либо, что должно быть продано на вес, то со стороны сборщика коммеркия пусть будет один помощник, со стороны консула соответственно —один помощник; они стоят вместе и одинаково взвешивают; [продавец и покупатель] уплачивают [в казну] причитающийся по закону коммеркий».

При совершении торговой сделки венецианцы платили сборщику налога —таможнику объявленный выше трехпроцентный торговый налог с оборота. Кроме того, и продавец и покупатель обязаны [22] были уплатить весовщику таксу за взвешивание на казенных весах. Вряд ли мы ошибемся, если предположим, что сумма весового сбора составляла половину от таможенного, как, например, это было зафиксировано в трапезундском хрисовуле 1319 г. ⁶⁶

В обороте названа должность консула. Тем самым правительство Золотой Орды официально признавало консула главой венецианской администрации в Азове. «Кодекс куманикус» позволяет определить место консула в золотоордынской «табели о рангах». Его пост приравнивался к должности кадия —религиозного судьи в мусульманской общине ⁶⁷. Кадий принимал решения как по вопросам религии, так и по вопросам семейного, наследственного и частично уголовного права, следил за соблюдением мусульманами религиозных обязанностей, основываясь на установлениях шариата.

Реконструированное содержание оборота будет таким: «Также, если какой-либо товар продается на вес, то от ханского таможника и консула выделяются соответственно по одному уполномоченному, которые стоят вместе, следят за точностью взвешивания и уплаты продавцом и покупателем в казну по закону торгового налога и весового сбора».

Следующий оборот: Item, facientibus ipsis emptionem uel uen-ditionem, dantibus censarijs capparum uel accipientibus inter ipsos, datum capparum sit firmum, et non disoluatur. — «Также, совершающие между собой куплю или продажу дают посреднику задаток или принимают его один от другого; данный задаток считается действительным и не подлежит возмещению».

Перед нами специфическое условие совершения торговой сделки, суть которого состоит в том, что задаток не возвращается, а входит в стоимость покупки.

Названный в обороте термин censarius помогает интерпретировать все тот же «Кодекс куманикус». Оказывается, так именовали торгового посредника, маклера. По-тюркски его должность звучала в то время «миянчи» ⁶⁸. Слово capparum «задаток» имело в Золотой Орде соответствие, производное от арабского однозначного термина «бай'ат». Его тюркское звучание передавалось составителями словаря латинскими буквами —benet ⁶⁹.

Реконструируем содержание оборота в таком виде: «Также, [23] стороны, совершающие между собой куплю или продажу, дают посреднику или принимают одна от другой задаток; такой задаток считается действительным и входит в стоимость покупки».

Следующий оборот: Item, si cum hominibus istius contrate Veneti habeant uerba uel questiones, cum dominis terre consul, similiter sedentes examinet, et diffiniant, nee capiant unum pro alio. — «Также,

если этот [наш] человек и венецианец скажут один против другого слово или подадут жалобу, то пусть правитель края и консул соответственно тщательно расследуют [конфликт] и определят [меру Ответственности каждого]; и не хватают одного вместо другого».

Обозначение должностного лица ордынской администрации dominus terre истолковывается нами как «правитель края», ибо термин dominus имел в ту пору четкое тюркское соответствие — «бек» ⁷⁰, т.е. «правитель, князь». Иными словами, венецианский консул в Азове имел в качестве коллеги по совместному суду с ордынской стороны самого даругу-князя Мухаммед-ходжу.

Оборот содержит важное положение, которое формально здесь не зафиксировано, но логически вытекает из него. При возникновении конфликтных ситуаций между ханскими подданными и венецианцами предполагалось совместное судебное разбирательство представителя хана и венецианского консула. Само по себе это условие было несомненным завоеванием венецианской дипломатии. Но из него следовало и другое: все спорные дела, возникавшие в Азове между венецианцами, решались консулом самостоятельно.

В конце оборота говорилось об условии, жизненно важном для венецианской общины Азова. Человек, совершивший наказуемый проступок, должен был нести за него ответственность лично. Запрещалось арестовывать вместо него родственника или просто рядом живущего венецианца.

Реконструируем содержание оборота: «Также, если поссорится наш человек с венецианцем и один на другого подаст жалобу, то пусть наш правитель края и соответственно венецианский консул тщательно расследуют конфликт и определят меру ответственности каждого; и пусть не хватают невиновного взамен виновного».

Следующий оборот: Item, de naui de duabus cabijs, et de naui de una cabia, secundum priorem consuetudinem debeant dare, diximus, ut uenientes et euntes ad ipsum teneant. — «Также, с кораблей с двумя [24] мачтами и с кораблей с одной мачтой по прежнему обычаю должны платить, мы повелели; прибывающие и отбывающие суда обязаны соблюдать это в полной мере».

Этот последний оборот статьи условия пожалования отражал обычай взимать плату с приходящего в ордынский порт и отплывающего из него торгового судна, руководствуясь при этом числом его мачт, т.е. размером судна. Этот сбор, видимо, заменял собой ввозную и вывозную пошлины с находившихся на корабле товаров.

Сумма сбора была, скорее всего, традиционно фиксированной, ибо в ХIII-ХV вв. не только венецианский торговый флот, но и все Средиземноморье знали только два типа кораблей: галеру (галею) (низкие борта, узкая вытянутая форма, одна мачта с треугольным «латинским» парусом, незначительная вместимость, сравнительная быстроходность) и «круглый корабль», или неф (наву) (высокие борта, округлая форма, повышенная вместимость трюмов, две или три мачты с квадратными парусами, сравнительная тихоходность) ⁷¹.

После реконструкции содержание оборота гласит: «Также, мы повелели, чтобы венецианцы платили с двухмачтовых и одномачтовых кораблей по прежнему обычаю; все их прибывающие и отбывающие суда обязаны в полной мере соблюдать это».

На этом статья условия пожалования заканчивается. Начинается четвертая, последняя, статья ярлыка Узбека, называемая удостоверение: Dedimus baisa et priuilegium cum bullis rubeis in anno simie octaue lune, die quarto exeunte, justa fluuium Coban, apud ripam rubeam existentes, scripsimus. — «Дали байсу и привилегию с красной печатью; в год обезьяны восьмого месяца в четвертый [день] убывающей [Луны], у реки Кобан на Красном берегу, когда [мы] находились, написали».

По форме латинский перевод статьи очень похож на русский перевод той же статьи в ярлыке Бердибека, выданном в 1357 г. митрополиту Алексию ⁷². При реконструкции содержания тот и другой переводы можно скорректировать соответствующими статьями в монгольской грамоте Абу Саида, выданной в 1320 г., и тюркской грамоте тимурида Шахруха, начертанной буквами уйгурского алфавита в 1422 г. ⁷³

Нетрудно заметить, что статья состоит из двух оборотов. [25] Первый оборот: «Дали байсу и привилегию с красной печатью». Байса —тюркское звучание, одинаково точно переданное в латинском и русском переводах, китайского термина «пайцза», обозначавшего у чингисидов всех регионов своеобразное металлическое (золотое, серебряное и др.) удостоверение, которое выдавалось грамотчику одновременно с жалованной грамотой — ярлыком. Примечательно, что уже само по себе наличие термина байса («пайцза») в переводе ярлыка служит указанием на то, что он переводился с тюркского языка, ибо монгольское обозначение того же термина — «гереге» ⁷⁴.

Слово «привилегия» в ярлыке Узбека —латинский перевод-толкование ордынского «ярлык». Слова «с красной печатью» присутствуют в оригинальных текстах ярлыков Токтамыша, Тимур-Кутлука и Улуг-Мухаммеда ⁷⁵. Сочетание «ал тамгалык» точнее было бы перевести «алотамговый», так как на ярлыке, как правило, оттискивалась не одна печать (алая квадратная тамга —знак собственности, заменявший хану государственную печать), а несколько.

Первыми словами этого оборота статьи удостоверение во всех тюркских текстах золотоордынских ярлыков было словосочетание «тута тургугак», которое в ханских ярлыках русским митрополитам переводилось «на утвержение», а нами трактуется «для постоянного хранения».

Реконструированное содержание оборота может быть выражено в словах: «Выданы для постоянного хранения пайцза и алотамговый ярлык».

Второй оборот статьи: «в год обезьяны восьмого месяца в четвертый [день] убывающей [Луны], у реки Кобан на Красном берегу когда [мы] находились, написали», —по форме и содержанию соответствует таковому же в ярлыке Бердибека и жалованных грамотах Тайдулы, выданных русскому духовенству ⁷⁶.

Обозначение времени написания документа в ярлыке Узбека отличается от того, каким оно было в ярлыке Менгу-Тимура ⁷⁷и во всех других жалованных грамотах чингисидов, написанных по-монгольски ⁷⁸. Подлинные тексты ярлыков XIV в., начертанных уйгурицей по-тюркски, не сохранились. Обозначение месяца написания жалованной грамоты, сохранившееся в чингисидских [26] актах китайского письма, совпадает с тем, которое мы видим в ярлыке Узбека ⁷⁹. Объяснение этого явления заключается в том, что и тюрки-уйгуры, и китайцы издревле пользовались лунно-солнечно-юпитерным календарем 12-летнего животного цикла, который основывался на трех естественных показателях: месячном обращении Луны вокруг Земли, годичном обращении Земли вокруг Солнца и периоде обращении Юпитера вокруг Солнца ⁸⁰.

Год обезьяны в правление Узбека приходился по лунно-солнечному календарю не на 1333 г., как до сих пор ошибочно считает И. Вашари ⁸¹, а на 1332 г. Это выяснил В. Гейд еще в 1886 г. ⁸²М. М. Ковалевский присоединился к такой датировке в начале XX в. ⁸³ Пользуясь современным справочником В. В. Цыбульского, легко уточняем дату выдачи ярлыка Узбека с точностью до дня. Четвертый день убывающей Луны восьмого месяца года обезьяны приходился на 9 сентября 1332 г. ⁸⁴

Уточняем место выдачи ярлыка. Если предположить, что река Кобан латинского перевода ярлыка —это Кубань, то Красный берег у нее находился где-то в районе старого устья Кубани, некогда впадавшей основным руслом в Кызылташский лиман Черного моря. Сочетание двух тюркских слов «кызыл таш» значит «красный камень». Турецкий путешественник XVII в. Эвлия Челеби отмечал кроме Кызылташа в том же районе топоним Адахун, т. е. Кровавый остров ⁸⁵. Иными словами, красный цвет почвы, характерный для тех мест, мог дать название «Красный» какому-то участку берега Кубани, если речь в ярлыке шла о береге этой реки, а не о побережье Кызылташского лимана поблизости от устья Кубани. При всем том ставка Узбека могла располагаться и где-то в непосредственной близости от Азова. Вспомним, что 6 сентября 1318 г. тверской князь Михаил Ярославич нашел «орду» Узбека «оу моря Сурожьскаго, идеже вътече Дон река», т.е. под Азовом ⁸⁶.

В латинском переводе ярлыка отсутствует слово «ставка» («орда»), столь характерное именно для тюркских текстов золотоордынских ярлыков ⁸⁷. В соответствующем месте монгольского текста ярлыка Менгу-Тимура слова «ставка» также не было ⁸⁸. Отсутствие его в ярлыке Узбека можно объяснить или небрежностью переводчика, или, что представляется нам более вероятным, тем, что тогда еще не сложилась ордынская канцелярская традиция вводить слово [27] «ставка» в оборот место выдачи ярлыка. Потому мы воздерживаемся от включения этого слова в реконструкцию оборота.

Итак, реконструируем содержание второго оборота следующим образом: «Написан в год обезьяны восьмого месяца в четвертый день убывающей Луны [9 сентября 1332 г.], когда мы находились на Красном берегу у реки Кубань».

Собственно на этом и заканчивается латинский перевод тюркского текста ярлыка Узбека. Так что мы с полным основанием можем суммировать наши усилия по реконструкции содержания ярлыка в целом:

«Предвечного бога силою, пламени великого благоденствия покровительством, мой, Узбека, указ Монгольского государства правого и левого крыла огланам, тем под началом с Кутлуг-Тимуром, тысяч, сотен, и десятков князьям, даругам-князьям Азова под началом с Мухаммед-ходжой, таможникам и весовщикам, заставщикам и караульщикам, многим людям, идущим по какому-нибудь делу, всем.

Так как обладающий этим ярлыком руководитель государства и народа Венеции обратился к нам с прошением, говоря, что он желает, чтобы его купцы приезжали в Азов, проживали там и возводили дома, а при совершении торговых сделок платили в нашу казну по закону ханский торговый налог, мы, выслушав его прошение и признав его исполнимым, объявляем болотистое место в Азове, что позади церкви госпитальеров, на берегу реки Дон, отданным нами в его пользование с тем, чтобы его приезжающие купцы проживали там и возводили дома, а при совершении торговых сделок платили бы в нашу казну по закону ханский налог.

Отныне и впредь венецианские купцы, приезжающие к нам на кораблях и совершающие торговые сделки в городе Азове и других городах, пусть платят в нашу казну торговый налог в размере трех процентов; если купля-продажа ими не производится, пусть никто не требует с них торгового налога. Также, у нас исстари не брали торговый налог с торговли драгоценными камнями, жемчугом, золотом, серебром, золотой канителью; и ныне пусть не берут. Также, если какой-либо товар продается на вес, то от ханского таможника и консула выделяются соответственно по одному уполномоченному, которые стоят вместе, следят за точностью взвешивания и [28] уплаты продавцом и покупателем в казну по закону торгового налога и весового сбора. Также, стороны, совершающие между собой куплю или продажу, дают посреднику или принимают одна от другой задаток; такой задаток считается действительным и входит в стоимость покупки. Также, если поссорится наш человек с венецианцем и один на другого подаст жалобу, то пусть наш правитель края и соответственно венецианский консул тщательно расследуют конфликт и определят меру ответственности каждого; и пусть не хватают невинного взамен виновного. Также, мы повелели, чтобы венецианцы платили с двухмачтовых и одномачтовых кораблей по прежнему обычаю; все их прибывающие и отбывающие суда обязаны в полной мере соблюдать это.

Выданы для постоянного хранения пайцза и алотамговый ярлык. Написан в год обезьяны восьмого месяца в четвертый день убывающей Луны [9 сентября 1332 г.], когда мы находились на Красном берегу у реки Кубань».

За латинским переводом ярлыком следует приписка его перевочика: Et ego frater Dominicus Polonus, ordinis fratrum predicatorum, rogatustranstuli de uerbo ad uerbum omnia supradicta de Cumanico in Latinum, anno Domini MCCCXXXIII, die septimo jntrante Augusto. — «И я, брат Доминик, поляк, [монах] ордена братьев проповедников, по просьбе перевел от слова до слова все вышеизложенное с куманского языка на латинский, лета господня 1333, дня седьмого, текущего [месяца] августа».

Приписка знакомит читателей с именем и «профессиональной принадлежностью» переводчика, указывает точное время переложения тюркского текста ярлыка Узбека на латинский язык. Что это дает исследователю? Прежде всего это самостоятельный письменный источник, который не только предоставляет нам уникальные конкретные знания (например, только из него нам становится известным язык оригинального текста ярлыка), но и позволяет поста-, вить по отношению к основному изучаемому документу —ярлыку — новые вопросы. Первый вопрос —где ярлык Узбека переводился на латинский язык? Обращает на себя внимание значительный срок, разделяющий время выдачи документа (9 сентября 1332 г.) и время его перевода (7 августа 1333 г.) —целых 11 месяцев.

Проследим, насколько это в наших силах, хронологию истории [29] получения ярлыка и его путь до Государственного архива Венеции. В протоколе венецианского сената от 19 марта 1332 г. содержится решение о выделении личному представителю дожа Венеции, послу к Узбеку, Андреа Дзено определенной суммы денег в качестве жалованья и ассигнований на посольские издержки. 9 июля того же года были подготовлены письменные инструкции относительно снаряжения двух торговых галей, на которых посольство должно было отплыть в Азов. В ведении переговоров с ордынским ханом послу должен был помогать уже действовавший азовский консул Николо Джустиниано, которому предписывалось вернуться на родину в составе посольской миссии по истечении 2-летнего срока службы ⁸⁹.

Ровно через два месяца, 9 сентября 1332 г., А. Дзено и Н. Джустиниано добились в ханской ставке решения Узбека о выдаче ярлыка. В каких условиях проходили переговоры? Конечно, как мы это видели на примере получения венецианцами ярлыка ильхана Абу Саида, венецианская сторона имела свой проект пожалования, каждый пункт которого она всеми силами старалась отразить в содержании ярлыка Узбека. Переговоры такого рода были бы просто немыслимы без длительного личного контакта с ордынской стороной. Этот контакт мог осуществляться только через переводчиков —толмачей. В результате переговоров сложился компромиссный вариант текста ярлыка Узбека, содержание которого мы попытались реконструировать выше. Не подлежит сомнению то, что венецианское посольство еще в ханской ставке в деталях знало это содержание. Тогда уже имелся и письменный перевод ярлыка, осуществленный, скорее всего, на венецианский диалект итальянского языка —обиходный письменный язык венецианцев.

Получив ярлык, венецианское посольство вернулось в Азов. Была осень (скорее всего, поздняя) 1332 г. Срок консульских полномочий Н. Джустиниано истекал, надо думать, летом 1333 г. Почему летом? Начало срока, видимо, определялось отъездом консула из Венеции. Лучшее время отплытия —лето. Вспомним готовность посольства А. Дзено к отправлению в Азов 9 июля. Перезимовав в Азове, А. Дзено помог Н. Джустиниано с выборами временного заместителя консула из числа наиболее влиятельных венецианских купцов ⁹⁰.

Зачем вообще понадобились эти выборы в Азове? Не проще ли [30] было в Венеции своевременно подобрать подходящего человека и сразу направить его полномочным консулом на очередной срок, что обычно и делалось? Мы видим причину промежуточных полномочий заместителя консула в резкой смене условий проживания венецианцев в Азове. Предстоял переезд венецианской общины на новое место жительство, отмеченное в ярлыке Узбека. В связи с этим необходимо было разработать для администрации и граждан другую тактику поведения и обеспечить ее иной материальной базой. А пока все это будет сделано, оставшимся в Азове венецианцам нужно было просто ждать новых инструкций из центра.

Летом 1333 г. посольство А. Дзено и бывший консул Н. Джустиниано отбыли на родину. Плавание от Азова до Венеции занимало примерно месяц времени. Полагаем, что в последних числах июля путники были уже дома. Теперь нужно было представить ярлык Узбека на рассмотрение сената. Вот тогда и потребовался перевод его оригинального текста на официальный, государственный язык, каковым в католической Европе повсеместно был латинский язык. Знатоками половецкого, т.е. тюркского, языка, на котором тогда говорили и писали в Золотой Орде, являлись католические монахи-миссионеры. Посол обратился за помощью к брату Доминику, поляку по происхождению, монаху ордена братьев проповедников, или доминиканского ордена, называвшегося так по имени его основателя Доминика, тезки переводчика ярлыка Узбека.

Нищенствующий орден проповедников был утвержден папой Гонорием III в 1216 г. Сподвижником основателя ордена был поляк Яцек Одровонж, много сделавший для проповеди католичества в польских и русских землях. Известно, что уже в 1221 г. доминиканские монахи активно действовали в Половецкой степи, а в 1228 г. основали там свое епископство ⁹¹. Непосредственный контакт с местным тюркоязычным населением предполагал для монахов-миссионеров знание тюркского языка. Католическими монахами-миссионерами был составлен в Золотой Орде ныне знаменитый и неоднократно нами цитированный «Кодекс куманикус» — латинско-персидско-половецкий словарь, датированный 1303 годом и обнаруженный позднее в Венеции. Словарь мог служить сборником лексики и даже своеобразным разговорником для итальянских купцов на торговом пути Кафа —Азов —Трапезунд —Тебриз. [31]

Конечно, доминиканских монахов, хорошо знающих тюркский язык и письмо, можно было найти и не так далеко от Азова. В Керчи, например, находился центр католической епископии. В 1323 г. архиепископом туда был назначен доминиканец Франческо да Камерино, отличившийся до того в деле пропаганды католицизма в Крыму и сопредельных землях ⁹². Однако, видимо, сенату нужны были свои проверенные люди в Венеции. Не исключено, что в Орде венецианцы опасались и козней их извечных врагов — генуэзцев. Во всяком случае, 7 августа 1333 г. брат Доминик выполнил латинский перевод ярлыка Узбека, а уже 26 августа того же года постановлением венецианского сената была назначена комиссия из 5 «мудрых» для внимательного рассмотрения текста ярлыка и составления предложений, которые легли в основу окончательного решения сената по вопросу о венецианском квартале в Азове. В число «мудрых» был включен и посол к Узбеку А. Дзено. Для работы комиссии предоставлялся 2-месячный срок —до дня св. Михаила (8 ноября) ⁹³.

Итак, расклад времени привел нас к выводу о том, что официальный латинский перевод ярлыка Узбека мог быть выполнен только в Венеции. Окончательное решение сената о правах и обязанностях консула в венецианском квартале Азова последовало 9 февраля 1334 г. ⁹⁴ Консул в Тану направлялся сроком на два года, с жалованьем в размере 300 золотых дукатов в год. Он должен был иметь при себе священника-нотария (делопроизводителя), четырех слуг, переводчика, двух глашатаев. В его распоряжение давались четыре лошади. Консулу предстояло немедленно отстроить себе дом. В помощь ему как главе колонии надлежало избрать двух советников из числа приехавших в Тану знатных венецианцев.

На первых порах консулу было разрешено заниматься торговлей. Основной его обязанностью была застройка предоставленной венецианцам земли на берегу Дона. Так как вся эта площадь была низменная и болотистая, надо было ее подсыпать, поднимать ее уровень и только тогда ставить на ней каменные дома. Для начала было предложено отделить половину всего участка и, подняв его уровень, обнести тыном, а затем приступить к постройке домов. Денежные средства для этого предписывалось брать из взносов приезжавших в Тану купцов. Землю запрещалось продавать, [32] дарить, сдавать в наем невенецианцам, так как в конечном счете вся она возвращалась венецианской коммуне. Вначале на расходы по устройству будущей колонии предлагалось брать ссуду из ведомства хлебных заготовок в Венеции, а в дальнейшем эти суммы должны были поступить от платы за дома, отдаваемые консулом в аренду. Если бы для застройки и заселения колонии консулу не хватило коренных венецианцев, он мог предоставить права венецианцев любым другим латинянам, «сделать венецианцев». Число их не должно было превышать 50, и пользоваться правами венецианцев им разрешалось лишь в пределах земель, подчиненных Узбеку ⁹⁵.

Была разработана также подробная инструкция, предусматривавшая условия доставки венецианских товаров в Азов и восточных товаров —в Венецию ⁹⁶. Такая детальная регламентация деятельности венецианской администрации и купечества в Азове подтверждает наши предположения и неопровержимо свидетельствует о том, что место, предоставленное венецианцам на основании ярлыка Узбека, было для них совсем новым, отдельным от генуэзцев. По всей вероятности, до того венецианцам приходилось проживать в Азове вместе со своими торговыми соперниками.

Ярлык Узбека венецианским купцам Азова был первым в ряду жалованных грамот, полученных в XIV в. гражданами Венецианской республики от правителей Золотой Орды. Их содержание еще предстоит реконструировать. Это не значит, что предлагаемая реконструкция содержания ярлыка Узбека безупречна. Мы надеемся, что содержание последующих золотоордыских ярлыков венецианцев еще не однажды прольет свет на содержание ярлыка Узбека.

Что нового дает нам содержание ярлыка Узбека, что меняет оно в наших прежних представлениях о золотоордынских актах? Прежде всего, вводя ярлык Узбека в научный оборот, мы получаем практически новый исторический источник, освещающий стороны жизни Золотой Орды, до того историками не затронутые. Что же касается собственно золотоордынской дипломатики, то здесь сразу хочется указать на изменение наших прежних представлений об официальном языке, на котором составлялись документы ханской канцелярии в XIV в. Мы точно знаем, что при ханской ставке продолжали говорить и писать по-монгольски, по крайне мере до конца 60-х годов XIV в. (т. е. времени, от которого до нас дошли [33] серебряные ханские пайцзы с монгольскими легендами) ⁹⁷. До встречи с ярлыком Узбека мы полагали, что почти все ханские ярлыки русскому духовенству были первоначально написаны по-монгольски. Теперь мы думаем, что монгольским был только ярлык Менгу-Тимура от 1267 г., а все остальные акты сборника сразу писались по-тюркски. Это подтверждает и ряд формальных показателей в русских переводах ярлыков, которые мы собираемся специально отметить при последующей реконструкции содержания этих актов.

Комментарии

1. Вашари И. Заметки о термине tartanaq в Золотой Орде // Советская тюркология. 1987. №4. С. 97-103.

2. Там же. С. 100.

3. Григорьев А. П. 1) «Вышняя троица» в ярлыке золотоордынского хана Монгке-Темюра // Востоковедение / Отв. ред. И.Н. Винников. Л., 1974. Вып. 1. С. 188-200; 2) Эволюция формы адресанта в золотоордынских ярлыках XIII-XV вв. // Востоковедение / Отв. ред. С.Н. Иванов, Е.А. Серебряков. Л., 1977. Вып. 3. С. 132-156; 3) К реконструкции текстов золотоордынских ярлыков XIII-XIV вв. // Историография и источниковедение истории стран Азии и Африки / Отв. ред. А. Д. Желтяков. Л., 1980. Вып. 5. С. 15-38; 4) Обращение в золотоордынских ярлыках XIII-XIV вв. // Востоковедение / Отв. ред. Л.А. Березный, Е.А. Серебряков, С.Е. Яхонтов. Л., 1980. Вып. 7. С. 155-180; 5) Официальный язык Золотой Орды XIII-XIV вв. // Тюркологический сборник. 1977 / Отв. ред. А.Н. Кононов. М., 1981. С. 81-89; 6) Дополнение к «Монгольской дипломатике XIII-XIV вв.» // Историография и источниковедение истории стран Азии и Африки / Отв. ред. Л. А. Березный. Л., 1982. Вып. 6. С. 44-52; 7) Время составления краткой коллекции ханских ярлыков русским митрополитам // Историография и источниковедение истории стран Азии и Африки / Отв. ред. Г.Я. Смолин. Л., 1985. Вып. 8. С. 93-134; 8) Проблемы реконструкции содержания сборника ханских ярлыков // Востоковедение / Отв. ред. А.А. Долинина, В.Г. Гузев. Л., 1986. Вып. 12. С. 151-155; 9) Формуляр золотоордынских жалованных грамот // Туркологика 1986; К 80-летию акад. А.Н. Кононова / Отв. ред. С.Г. Кляшторный, Ю. А. Петросян, Э.Р. Тенишев. Л., 1986. С. 76-84; 10) Ярлык Менгу-Тимура: Реконструкция содержания // Историография и источниковедение истории стран Азии и Африки / Отв. ред. А.Д. Желтяков. Л., 1989. Вып. 12. С. 53-102.

4. Marin С. A. Storia civile e politica del commercio de Veneziani. In Vinegia, 1798-1800. Vol. 1-6; С an a 1 e M. d a. Delia Crimea, del suo commercio e del suoi dominatori dalle origini fino ai di nostri. Genova, 1855-1856. Vol. 1-3.

5. Hammer-Purgstall J.von. Geschichte der Goldenen Horde in Kiptschak, das ist: der Mongolen in Russland. Pesth, 1840. S. 517-521.

6. Mas Latrie L . de. Privileges commerciaux accordes a la Republique de Venise par les princes de Crimee et les empereurs Mongols du Kiptchak // Bibliotheque de l'Ecole des chartes, 6 ^e serie. Paris, 1868. T. 4. P. 580-595.

7. Diplomatarium Veneto-Levantinum, sive Acta et Diplomata res Venetas, Graecas atque Levantis illustrantia. Parsl, a. 1300-1350 / Ed. By G.M.Thomas. Pars 2, a. 1351-1454 / Ed. by R. Predelli. Venetiis, 1880-1899.

8. Heyd W. Histoire du commerce du Levant au moyen-age. Leipzig, 1885-1886. Vol. 1-2.

9. Брун Ф.К. О поселениях итальянских в Газарии: Топографические и исторические заметки // Черноморье: Сборник исследований по исторической географии Южной России Ф. Вруна (1852-1877). Одесса, 1879. Ч. 1. С. 189-240.

10. Смирнов В.Д. Крымское ханство под верховенством Отоманской Порты до начала XVIII века. СПб., 1887. С. 126-128.

11. Флоринский Т.Д. Политическая и культурная борьба на Греческом Востоке в первой половине XIV века // Университетские известия. Киев, 1883. (№2. С. 31-44; №3. С. 63-87; №9. С.318-342).

12. Ковалевский М.М. К ранней истории Азова: Венецианская и генуэзская колонии в Тане в XIV веке // Труды XII археологического съезда в Харькове. 1902. М., 1905. Т. 2. С. 109-174.

13. Иностранцев К.А. К вопросу о «басме» // Записки Восточного отделения имп. Русского археологического общества. СПб., 1908. Т. 18. С. 172-179.

14. Сафаргалиев М.Г. Распад Золотой Орды. Саранск, 1960. С. 104-105, 110-111.

15. Федоров-Давыдов Г.А. Общественный строй Золотой Орды. М., 1973. С. 146, 148.

16. Григорьев А.П. К реконструкции текстов золотоордынских ярлыков XIII-XIV вв. С. 29-34.

17. Скржинская Б.Ч. История Таны (XIV-XV вв.) // Барбаро и Контарини о России: К истории итало-русских связей в XV в. / Вступит. статья, подг. текста, пер. и коммент. Е. Ч. Скржинской. Л., 1971. С. 29-64.

18. Вашари И. Указ. соч. С. 100.

19. Там же. С. 103, прим.41-44.

20. Карпов С.П. Трапезундская империя и западноевропейские государства в ХШ-XV вв. М., 1981; Жуков К.А. Эгейские эмираты в XIV-XV вв. М., 1988.

21. История Византии: В З т. / Отв. ред. С.Д. Сказкин. М., 1967. Т. 3. С. 69-70, 76-77.

22. Карпов С.П. Указ. соч. С. 90-91.

23. Там же. С. 21-51.

24. Там же. С. 21.

25. Diplomatarium Veneto-Levantinum. Pars 1. P. 173-176, N85.

26. Карпов С.П. Указ. соч. С.51.

27. Ковалевский М.М. Указ. соч. С. 120.

28. Карпов С.П. Указ. соч. С.44.

29. Diplomatarium Veneto-Levantinum. Р. 243-244. N 125..

30. Григорьев А.П. Формуляр золотоордынских жалованных грамот. С.76-84.

31. Спицын А.А. Татарские байсы // Известия имп. Археологической комиссии. СПб., 1909. Вып. 29. С. 135-136.

32. Григорьев А.П. Монгольская дипломатика XIII-XV вв.: Чингизидские жалованные грамоты. Л., 1978. С. 20-21.

33. Григорьев А.П. Дополнение к «Монгольской дипломатике XIII- XV вв.» С. 41.

34. Григорьев А.П. Ярлык Менгу-Тимура: Реконструкция содержания. С. 74-84.

35. Радлов В.В. Ярлыки Токтамыша и Тимур-Кутлуга // Записки Восточного отделения имп. Русского археологического общества. СПб., 1889. Т. 3. Табл.1.

36. Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. Т. 1: Извлечения из сочинений арабских. СПб., 1884. С. 323, 384; Т. 2: Извлечения из персидских сочинений / Обработка А. А. Ромаскевича и С.Л. Волина. М.; Л., 1941. С. 100, 141.

37. Там же. Т. 1. С. 310-311.

38. Там же. С. 324, 326-327.

39. Там же. С. 324-325.

40. Там же. С. 328.

41. Там же. С. 388.

42. Там же. С. 295, 308-309.

43. Там же. Т. 2. С. 93.

44. Григорьев А.П. Время написания «ярлыка» Ахмата // Историография и источниковедение истории стран Азии и Африки / Отв. ред. Л. А. Березный. Л., 1987. Вып. 10. С. 40-45.

45. Григорьев А.П. Ярлык Менгу-Тимура: Реконструкция содержания. С. 74-76.

46. Тизенгаузен В.Г. Указ. соч. Т. 1. С. 284-287.

47. Григорьев А.П. Обращение в золотоордынских ярлыках XIII-XIV вв. С. 156-161.

48. Карпов С.П. Указ. соч. С. 48-49.

49. Вашари И. Указ. соч. С. 97-103.

50. Diplomatarium Veneto-Levantinum. P. 174. N 85.

51. Григорьев А.П. Дополнение к «Монгольской дипломатике XIII-XV вв.» С. 45.

52. Будагов Л. 3. Сравнительный словарь турецко-татарских наречий. СПб., 1871. Т. 2. С. 48; Древнетюркский словарь. Л., 1969. С. 424.

53. Ковалевский М.М. Указ. соч. С. 121.

54. Карпов С.П. Указ. соч. С. 61.

55. Diplomatarium Veneto-Levantinum. P. 175. N 85.

56. Еманов А.Г. Проблема аспра в итальянской торговле в Северном Причерноморье в XIII-XV вв. // Проблемы социальной истории и культуры средних веков / Отв. ред. Г.Л. Курбатов. Л., 1986. С. 158-166.

57. Григорьев А.П. Дополнение к «Монгольской дипломатике XIII-XV вв.» С. 46-9.

58. Григорьев А.П. 1) Пожалование в ярлыке Токтамыша // Востоковедение / Отв. ред. С.Н. Иванов, Ю.М. Осипов. Л., 1981. Вып. 8. С 126-136; 2) Пожалование в ярлыке Тимур-Кутлука // Востоковедение / Отв. ред. А.Н. Болдырев, В.Г. Гузев. Л., 1984. Вып. 9. С. 124-143; 3) Пожалование в ярлыке Улуг-Мухаммеда // Востоковедение / Отв. ред. Е.А. Серебряков, С.Е. Яхонтов. Л., 1984. Вып. 10. С. 122-142.

59. Григорьев А.П. Ярлык Менгу-Тимура: Реконструкция содержания. С. 98.

60. Григорьев А.П. Время написания «ярлыка» Ахмата. С. 42-45.

61. Григорьев А.П. 1) Пожалование в ярлыке Токтамыша. С. 127; 2) Пожалование в ярлыке Тимур-Кутлука. С. 125; 3) Пожалование в ярлыке Улуг-Мухаммеда. С. 125.

62. Поппе Н. Н. Квадратная письменность. М.; Л., 1941. С. 60, 64, 68; Григорьев А.П. 1) Пожалование в ярлыке Токтамыша. С. 129; 2) Пожалование в ярлыке Тимур-Кутлука. С. 125; 3) Пожалование в ярлыке Улуг-Мухаммеда. С 126.

63. Карпов С.П. Указ. соч. С. 49.

64. Codex Cumanicus / Ed. by G. Kuun. With the prolegomena to the Codex Cumanicus by Louis Ligeti. Budapest, 1981. P. 108-109.

65. Фионова Н. А. Текстильное производство в Венеции XIII-XV вв. (1) // Страны Средиземноморья в античную и средневековую эпохи: Проблемы социально-политической истории / Отв. ред. В. М. Строгецкий. Горький, 1985. С 154. прим. 21.

66. Карпов С.П. Указ. соч. С. 48-49.

67. Codex Cumanicus. P. 105.

68. Ibid. P. 106.

69. Ibid.

70. Ibid.

71. Фионова Н.А. Венецианское кораблестроение в XIII-XV вв. // Из истории социально-экономического и политического развития стран Западной Европы в XI-XVII вв. / Отв. ред. Н.П. Соколов. Горький, 1970. С.28-44; Фрейденберг М.М. На каких кораблях плавали далматинцы? (К истории средневекового судоходства у южных славян) // Страны Средиземноморья в эпоху феодализма / Отв. ред. В.Т. Илларионов. Горький, 1973. Вып. 1. С. 94-110.

72. Григорьев А.П. К реконструкции текстов золотоордынских ярлыков XIII-XIV вв. С. 23-25.

73. Григорьев А.П. Монгольская дипломатика XIII-XV вв. С. 63, 67.

74. Там же. С. 67-69.

75. Григорьев А. П. 1) Пожалование в ярлыке Токтамыша. С. 129; 2) Пожалование в ярлыке Тимур-Кутлука. С. 127; 3) Пожалование в ярлыке Улуг-Мухаммеда. С. 127.

76. Ярлыки татарских ханов московским митрополитам (краткое собрание) // Памятники русского права / Под ред. Л. В. Черепнина. М., 1955. Вып. 3. С. 463-491.

77. Григорьев А.П. Ярлык Менгу-Тимура: Реконструкция содержания С. 101-102.

78. Григорьев А.П. Монгольская дипломатика XIII-XV вв. С. 55-57, 62, 66, 67.

79. Там же. С. 59, 61, 62.

80. Цыбульский В.В. Лунно-солнечный календарь стран Восточной Азии с переводом на даты европейского календаря (с 1 по 2019 г. н.э.). М., 1987. С. 16-32.

81. Вашари И. Указ. соч. С. 100.

82. Heyd W. Op.cit. Vol.2. P.181.

83. Ковалевский М.М. Указ. соч. С. 118.

84. Цыбульский В.В. Указ. соч. С.264.

85. Эвлия Челеби. Книга путешествия: Извлечения из сочинения турецкого путешественника XVII века. Перевод и комментарии. Вып. 2; Земли Северного Кавказа, Поволжья и Подонья. М., 1979. С. 48-49.

86. Рогожский летописец // Полное собрание русских летописей. М., 1965. Т. 15. Вып. 1. Стб.38.

87. Григорьев А.П. Дополнение к «Монгольской дипломатике XIII-XV вв.» С. 50.

88. Григорьев А.П. Ярлык Менгу-Тимура: Реконструкция содержания. С. 101.

89. Ковалевский М.М. Указ. соч. С. 120-121.

90. Heyd W. Op.cit. Р. 182. n. 4.

91. Щавелева Н.И. Киевская миссия польских доминиканцев // Древнейшие государства на территории СССР: Материалы и исследования. 1982 год / Ред. Я. Н. Щапов. М., 1984. С. 139-154.

92. Врун Ф.К. Указ. соч. С. 204.

93. Ковалевский М.М. Указ. соч. С. 123.

94. Diplomatarium Veneto-Levantinum. P. 249-253, N128.

95. Скржинская Е.Ч. Указ. соч. С. 32-33.

96. Ковалевский М.М. Указ. соч. С. 123-125.

97. Григорьев А.П. Официальный язык Золотой Орды XIII-XIV вв. С. 81-89.

Текст воспроизведен по изданию: Коллекция золотоордынских документов XIV века из Венеции. СПб. СПБГУ. 2002