Осада Ревеля (1570—1571 гг.) герцогом Магнусом, королем ливонским, голдовником царя Ивана Грозного

ПРИЛОЖЕНИЯ

(Подлинники грамот Магнуса, писанных на нижнегерманском наречии, издавна хранятся в Ревельском городском архиве. Вот образчик языка и правописания этих грамот: “Darauf wir erbotig alles was E. E. W. Dienst lieb und gefellich zu erhoben ehren und wolstandt immer begeret Sein wir mith radt und tadt und so viel in unserm Vermugen zubefurderen gantz willig geneigt und geflissen”.).

I.

Магнус, Божиею милостью епископ Эзельский и Викский, наследник Норостский, герцог Шлезвигский и Голштинский, Стармарнский и Дитмаршский, граф Ольденбургский и Дельменхарстский.

Наш милостивый привет. Честные, мудрые, особо-любезные! После того как наследственный враг всей земли нашей снова объявился в Харрии (уезд Эстл. губ.) и близ вашего города Ревеля убийствами, грабежом и пожарами, прибыли мы в эту страну при помощи Божией для блага и спасения ее, и решились завтрашний день с конницей и пехотой выступить в Xappию и стать станом в приходе Раппеле, дабы уберечь страну от дальнейшего разорения. А потому просим прислать в наш стан провианту, который вы имеете истребовать от ваших граждан и общества, а стоимость оного будет вам уплачена. А при доставке провианта для безопасности ваших граждан от наших воинских людей настоящая наша грамота может служить заместо охранного листа. И за все то, что от ваших будет взято, будет уплачено, а грабители будут строго наказаны. Мы уверены, что вы по доброй воле предоставите нам всякое продовольствие и тем поможете нам оказать врагу и его тиранству сопротивление. Ваша также польза в том, чтобы мы в походе были всем хорошо снабжены и вооружены. Таким образом вы поступите по справедливости и послужит это к вашей славе и тем вы заслужите нашу благодарность и милость. Datum во дворе нашем Лоде. Пятница 14 июня 1560 г. Magnus manu ppr. scr. (Печать) [40]

.... Мы довольно извещены о том, что ваш государь, Ливонский магистр, намерен передать королю Шведскому земли Харриенскую и Вирландскую с городом Ревелем, хотя мы и не можем этому поверить, так как по силе реверса (Договором в Стенби 1238 г.), данного немецким opденом в Лифляндии Датской короле, Его Милость (Ew. Liebden) и не могла сего учинить. Если же это так в действительности, то мы сумеем с Божьею помощью тому воспрепятствовать. Всем и каждому опытным и разумным (людям) предоставляем мы сим по совести взвесить и рассудить, как вы первоначально были подвластны достохвальной короне Датской и что они были истинным источником ваших привилегий, прав, свободы и всех милостей; то прилично ли вам и достойно ли вас, что вы противно реверсу, данному королевской короне и королю и вашему собственному, намереваетесь оставить вашего основателя (Полагают, что г. Ревель был основан Датским королем Вольдемаром в 1219 г.) и истинного наследственного государя и желаете подчиниться Шведскому королю или другому какому государю. Если же вы, пренебрегая нашими милостями и побуждаемые вашим государем, Ливонским магистром, вас покинувшим, или другим государем, намерены передаться Шведам, или другому потентату, забывая своего основателя и истинного, естественного наследственного государя, и, не размысливши, войдете в какие-либо сношения, то соделаетесь виновниками войны и бедствий в стране и г. Ревеле, повредите общественному благу, лишите себя не только пропитания и благоденствия, но и вслед за ним наш дружелюбный брат, Его Датское Величество, закроет вам воды Датского государства и, где только возможно, постоянно будет препятствовать (вашему) судоходству и можете быть уверены, что наш любезный брат Датский король Фридрих не оставит это дело без взыскания; мысли же Его королев. В—ва об этом предмете нам хорошо известны. А потому предупреждаем и увещеваем вас и излагаем все обстоятельства дела, дабы избавить вас от бед, разорения и будущих несчастий и желаем, чтобы вы над всеми этими обстоятельствами и их последствиями размыслили и все взвесили, дабы избавить себя от будущих опасностей и войн. Мы желаем насадить и снова [41] устроить мир, спокойствие и единодушие и положить конец внутренним раздорам и возмущениям, наследственному врагу же вашего города нанести посильный вред, дабы страна пришла в прежнее мирное положение. Примите по добру сие искренне-сердечное наше предостережете, напоминание и увещание, данные в добром намерении, и не бросайте на ветер, но сообразите (мы с уверенностью того от вас ожидаем) и обсудите, как следует, так как наши советы клонятся к вашему же добру; и мы всемилостивейше за это вам будем признательны. Дано в нашем замке Гапсале 1560 г. июня 25 дня. Magnus manu ppr. scrp. (Большая печать).

III.

Магнус, Божиею милостию кopoль Ливонский (Eiflands), государь Эстонской и Латышской земли, наследник Норвежский, герцог Шлезвиг-Голштинский, Стармарнский и Дитмаршский, граф Ольденбургский и Дельменгорстский.

Достопочтенные и велемудрые. Вам легко припомнить и рассказать себе, каким образом Шведский король нисколько лет тому назад отнял у нас незаконно, насильственно, дерзко, богопротивно и против всякой справедливости землицы Эзель и Викскую, даже не объявляя войны, и несмотря на многие (наши) дружелюбные и соседственные просьбы расхитил, опустошил убийством и огнем, безжалостно вторгнулся в Викскую землю и по сие время ею владеет. Если он не раскается, то справедливый, всемогущий Бог не преминет наказать его за таковую его дерзость и беспокойствие. Но не смотря на то, что наш любезный брат и государь Е. К. Датское Величество сообща с Его Польским Величеством, нашим дружелюбным любезным зятем (Schwager) и соседом, предлагали Вашему Достоинству, прилагая королевские грамоты и договоры с приложенными к ним печатями, стоять единодушно против Шведов и не только обязались защищать нас и нашу землю и наших людей, но и отнятое у них возвратить и их водворить. Все это может быть удостоверено посланиями и грамотами, хранящимися в нашей канцелярии. Известно (вам), что после сего последовало. Когда противно заключенному союзу и многим обещаниям нам не было оказано помощи и не были мы восстановлены (в наших владениях), то с ведома и совета и по воле и мысли Его Кор. Датского Величества, нашего сказанного дружелюбного брата, мы, одушевляемые дружбой, просили помощи и утешения у Российского Царского В—ва, [42] нашего всемилостивейшего царя (Kayser) и государя, истинного служителя и содержителя слова Божия и общего блага (а не гонителя оных, каким крайне несправедливо кажется Его Царское Величество его недоброжелателям), и как вследствие дружелюбного приглашения Его Царского В—ва собственной персоной поехали в Москву искать помощи и покровительства для Ливонии, страны столь долгое время страдающей; и ходатайствовали за нее, желая ей всего лучшего и как затем Его Ц. В—во, принимая сердечное в ней участие и желая избавить страну от долголетней войны и водворить в ней мир, спокойствие и единение, не только всемилостивейше заверил нас и обещал возвратить от Швеции наши земли, отнятые против Бога, права и справедливости, но и по своему добросердечию и кровному родству всемилостивейше изволил пожаловать нас наследственно всей Ливонией; и то утверждено было грамотой, скрепленной золотой государственной печатью, данной нам собственноручно. Затем, Его Царское Величество целовал крест и крепко обещал добыть нам названную землю Ливонскую и особенно Ревель с его замком, буде необходимо мощью и силой и если нас добровольно не признают своим королем и наследственным государем, и передать нам их собственноручно; и как вслед за тем, по решению Его Ц. В—ва, к нашему немецкому войску было всемилостивейше присоединена огромная русская сила с нарядом и довольным количеством пороха и свинца и всего того, что необходимо для успеха дела. Вот почему мы сюда собственнолично явились и намерены, с помощью Божией, убедить ваш город и замок сдаться и решились не прекращать неприятельских действий прежде, чем не овладеем им и не подчиним нашей власти. Не забывайте, что город Ревель был основан Датской короной и ею же даны ему знатные привилегии и около100 лет назад ей принадлежал и что мы всегда были всемилостивейше расположены ко всем обывателям доброго города Ревеля и предоставляем вам подумать о вашем благоденствии и спасении, как временном, так и вечном, — рассудить и взвесить, что вы в продолжение нескольких лет имели от вашего правительства, какую пользу оно принесло для вашей торговли и вашего житья-бытья, наконец, какие продолжительные тяготы и неправды вы переносили и что еще вам предстоит претерпеть и что от всего этого вы можете быть освобождены и получите мир, спокойствие и единодушие и что ваши свобода, привилегии и права не только не будут умалены, но еще могли бы быть улучшены и укреплены, если бы состоялось между нами coглaсие. [43]

Но так как ваши недоброжелатели, на что имеются верные свидетельства, заботясь лишь о своей пользе, не только лишили вас и всех ваших благоденствия и успеха, но и намеревались оные искоренить и уничтожить, уверяя, что поход, предпринятый нами против Швеции и вас, имеет целью не нашу пользу, а Его Царского Величества, Русского государя. Также не скрываем от вас правду, что мы вам в свое время верными словами и золотой царской печатью (предлагая осмотреть оную), доказывали, что война эта ведется на пользу нашу, а не Его Царского Величества, и как уже мы упомянули г. Ревель и вся Ливонская земля, без исключения, наследственно пожалована нам; а когда эта, предпринятая ради нас, война окончится и мы отъидем без законного наследника, то будут нашим наследником Датская корона и честный дом и род Голштинский. У Его Царского Величества в рассуждении этого дела имеется такое намерение: когда эта несчастная страна и то, что от нее отошло, успокоится и в прежнее придет состояние, то Его Царское Величество, с помощью Божией, всемилостивейше располагает и решился в союзе с Римским императорским Величеством стоять как один человек против наследственного врага, турок. И мы отчасти уже положили этому делу начало в надежде, что Всемогущий благословит его, дабы оно могло придти к доброму концу и послужить на утешение всего христианства. Вследствие сего и дабы христианская невинная кровь долее не проливалась, что мы объявляем перед всем светом, надлежит вам подумать и озаботиться о собственном вашем спасении, о постоянных ваших и ваших правнуков жалобах и воплях, и ныне же признать нашу настоящую силу и власть. Мы требуем, чтобы вы все, без исключения, серьезно всеподданнейше по этому делу объяснились и дали на все ответ и решение. — Дано поспешно в нашем стане 23 августа, anno 70. Magnus manu ppr.

(На обороте: честным и велемудрым бургомистрам, ратманам и всему, без исключения, обществу города Ревеля. Подлинная грамота).

IV.

Мы Магнус, Божиею милостию король Лифляндский, государь Эстонской и Латышской земли, наследник Норвежский, герцог Шлезвиг-Голштинский, Стармарнский, граф Ольденбургский и Дельменгарстский, всем жителям города Ревеля, на пользу и прибыль всему христианству и ради блага, свободы и истинного благоденствия всей [44] утесненной и бедствующей Ливонии и не желая вашего и потомства вашего вечного несчастья, бедствия и конечной гибели, но, желая предотвратить пролитие христианской крови, объявляем:

I. Так как несчастная и разъединенная и разными народами раздираемая Ливония и ее бедные жители с воплем взывали к Всемогущему о даровании Немецкого христианского правительства, то мы с самого начала нашего правления также обращались к милости Божией, дабы обрасти средства и пути для поправления дела бедной страны. И в продолжение многих годов испытывали и принимали многие меры; но по Божественному Промыслу до тех пор не имели удачи,

II — пока, по неисповедимому Божиему произволению, царь, великий князь, государь всея России нынешним походом, закрепив грамотами и печатями и обычным крестным целованием, не решился всемилостивейше закрепить за нами Ливонское королевство и о том так гласно заявил:

III. Его Царское Величество силой или договором передаст нам всю Ливонию, а также намерен соединиться с свящ. Римской империей против турок и всех врагов христианства. Никто и никогда кроме нас и наших наследников, а при неимении оных кроме Датской короны или кого-либо из Голштинской страны, — не будет владеть Ливонией и государствовать в ней.

IV. Во всей стране Ливонской никто из Русских не может предъявлять каких-либо требований или издавать запрещения.

V. Лишь один царь и великий князь должен и желает именоваться сюзереном (покровитель, Schutzherr).

VI. На то покровительство целует он крест и отвечает всем своим царством и своей царской кровью.

VII. В замен сего должны мы ему, царю и великому князю, сделать незначительные и не стоящие разговора уступки, которые и закрепить грамотой и крестным целованием.

VIII. Для которой цели — дабы принять крестное целование - и для изгнания Шведского нeпpиятeля из Ливонии и прислал нас с войском царь и великий князь.

IX. С Польшей с истекшего дня Петра и Павла заключено трехлетнее перемирие, на которое она целовала крест.

X. Буде город Ревель, как о том магистрату и жителям письмом с нашей подписью объявлено, добровольно нам и наследникам нашим, а при неимении оных, Датской короне, или Голштинскому дому покорится, то ему не только будут сохранены все [45] его привилегии, но еще другими вечными полезными преимуществами на водах и суше всего царства и государства наделен будет.

XI. Буде же город, по своей воле, ради своего и детей своих спасения, намерен приступить к полюбовным переговорам и прислать уполномоченных, то мы готовы дать королевскую охрану или заложников.

XII. Но в случае Ревель в свой вечный вред и свою погибель и несчастие находит приятность в кровопролитии,

XIII — то да будет ему известно, что царь и великий князь воспользуется своей великой царской мочью, чтобы разорить, опустошить и взять город в вечное рабство и подчинение, лишив его всех привилегий.

XIV. Мы, перед Всемогущим, желаем только того, чтобы Ревельцы уразумели и приняли к сердцу Шведские коварства и зацепки (tuck mid muck), — рассудили, в чем их собственное cпaceние, счастье и несчастье; желаем, чтобы им возвращено было их старинное истое правительство, — чтобы зрело раздумав о том, каких огромных и превосходных вольностей на водах и суше они могут достигнуть и какой необдуманностью и своеволием с их стороны будет сопротивление царю и великому князю, который не только в летнее, но и зимнее время, без всякой со стороны Швеции препоны может воевать город и заставить их покориться.

XV. А какие намерения имеют относительно вторгнувшегося короля Шведского, то, если поможет Бог, он о них узнает не только здесь в Ливонии, но особенно в Финляндии и других местах.

XVI. Все то, что распространяется обманщиками, что будто бы эта война клонится в пользу великого князя, есть ложь и обман и мы, как христиане, Ревельцев против этого предостерегаем.

XVII. И скоро обманщики поплатятся за сие своей кровью.

XVIII. Буде же наше христианское предостережение ни к чему не послужит, то, перед Богом и всем христианством, слагаем мы с себя ответственность за всякое могущее вас постигнуть бедствие.

XIX. А что вы по сему делу рассудите, о том просим дать решительный ответ.

В том, что мы вышеписанные пункты всегда и крепко будем держать, подписуемся собственноручно и прилагаем нашу печать. Magnus manu pr. (Koпия без даты). [46]

V.

Король Магнус магистрату и Ревельскому гражданству. Из стана. Магнус, Божией милостию и пр. (титул тот же).

Достопочтенные, мудрые и предусмотрительные (осторожные?). Получили мы ваше решительное и настойчивое послание, пущенное от 16 сент., и подробно ознакомились с его содержанием. По многообдуманным, важным и побудительным причинам в ответ на него даем мы вам знать, что все что по христианскому чувству и особой королевской милости вам в наших грамотах писано, имело целью лишь ваше спасение и благо, дабы оказать вам помощь при предстоящем кровавом бедствии и злой гибели и оставить вас при ваших исконных вольностях, суде и привилегиях.

Ради нашего христианского, королевского доброго имени и молвы, мы ничего не упустили, употребили все справедливые христианские средства и меры, чтобы вы непокорные не имели повода жаловаться Богу и людям, что вас де застали врасплох и не представляли и не предлагали вам никаких возможных и справедливых средств к спасению. После всего того что позволяла (нам) наша королевская и государева честь и прилично было вам предложить, видим мы в вас явных наследственных врагов Ливонской земли, своевольно отпавшими от отечества и достохвальной провинции и решительно не желающих находиться в их составе.

Содержанием письма сего желаем мы оправдаться перед Богом, императором, королями, курфюрстами и правителями и перед всем светом в смерти неповинных, пролитии крови и безвозвратной гибели, которая вас и всех ваших может постигнуть. Что же касается того, что вы в ваших письмах и инде нас не только оскорбляли и позорили, а за то, что мы приняли сторону державного царя и великого князя и признали его нашим сюзереном, стали называть нас нехристианином, то пусть рассудят нас праведный Судья, всемогущий Бог и время. Но сими правдивыми словами заявляем, что все сие и подобное сему называется по-немецки не иначе, как явно измышленным и лживым.

Но бессовестное легкомыслие, невежество и ядовитые чувства, обнаруженные вами к вашей пагубе и несчастии, запечатлены таким клеймом, которое, по очевидности своей, не избавит вас от кары Божией и человеческой, о чем мы взываем к всемогуществу Бога и уповаем (на него), но не пожалеем и наших человеческих средств. В нашим стане 23 сентября 70 г. Magnus manu ppr. (На [47] обороте: достопочтенными, мудрым и предусмотрительным бургомистрам, ратманам и всему обществу граждан г. Pевеля, всем и каждому. Подлинное с королев. печатью, при нем копия).

VI.

Магнус, Божией милостию (титул тот же).

Достопочтенные, особо-любезные. Нет надобности распространяться о том, что мы вам пред сим писали, - чтобы вы помыслили о спасении и благоденствии и о вреде и погибели всей Ливонии, подумали как о себе, так и ваших женах и детях; убеждали вас родственно и доброжелательно сдать город на христианских основаниях избранному королю Ливонскому, дабы мы не были вынуждены, при помощи большой силы могущественного царя и вел. кн. московского, завладеть им и по вашей вине причинить вам вечное бедствие и погибель. Все это вам хорошо известно и распространяться об этом нет надобности. Могли бы (вы) все это предвидеть, приметив наше продолжительное стояние перед городом, и понять, что, не разорив его и не овладев им, равно замком и Вышгородом, мы не отступим, как мы вас о том нарочито повещали. Следовало бы вам более позаботиться о себе и благоденствии и животе ваших жен и детей, и — согласиться сдаться и подчиниться нам, дабы тем продлить собственную и ваших жен и детей жизнь, и спасти и сохранить добро и имущество ваше. Но так как вы, сверх нашего ожидания и доброжелательного, родственного и милостивого увещания, не сделали того, что должно было послужить к вашему благу и добру, но еще презрительно отвергли, то мы предоставляем все судьбе и поручаем дело Богу, верховному Судье и Сердцевидцу. А нам вышепомянутым Русским Царским В—вом обещана большая мочь, которую с великим плачем узрите перед вашим городом через несколько дней к вашей вечной погибели. По многочисленным огням и пожарам легко вам было убедиться, что мочь эту сопровождали великий ущерб и пагуба для страны и людей, расхищение, убийства и поджоги, единственной причиной которых — ваше упрямство и своеволие. А за всю пролитую христианскую кровь дадите вы ответ на страшном суде и ожидайте строгого Божеского приговора. Довольно вам было говорено и обещано не писать более об этом и остановиться на нашем последнем объявлении, но по нашему королевскому-родственному к вам расположению решились еще лишний раз увещевать вас и представить вам те бедствия, [48] убийства, истребление и кровопролитие, которые вас ожидают и висят над вашими головами. Когда явится великая царская сила и мочь и мы приступом возьмем город, замок и Вышгород, что мы с Божией помощью сумеем исполнить, то вы все с женами и детьми, с имуществом и добром вашими разоритесь и погибнете, так что камень на камне не останется. Заявляя о сем, мы перед Богом и всем светом объявляем, что довольно вас предостерегали о ваших потерях и конечной гибели и королевскими словом и честью всемилостивейше желали вашего блага.

Сим отечески еще лишний раз вразумляем и увещеваем вас, подумайте о благополучии своем, жен и детей ваших и сдайте город на условиях прежних наших грамот и не отвергайте предлагаемую милость, пока не подойдет к городу громадная сила, находящаяся от вас не более как на одну милю пути; подумайте о сроке для милости и о ваших бедствиях. Когда же вы нас послушаете и сдадите замок, Вышгород и город, то будет вам помилование и мы заверяем нашим королевским правдивым словом и доброй христианской честью и верностью, что вы не будете знать иного государя, а будете под нашим королевским управлением и покровительством Русского Царского В—ва, и никому из народа русского, исключая восьми или десяти знатнейших начальствующих лиц, не будет дозволено войти в (ваш) город. Если вы раздумаете о ваших действиях и согласитесь, то следует вам поспешить всеподданнейше заявить о том, ибо мы не намерены долее медлить, но воспользуемся царской силой и будем действовать насильственными мирами. Не желаем мы от вас (все это) скрыть, дабы вы поспешили устроить себя сообразно с тем. Дано в нашем королевском стане 15 октября LXX. Magnus manu ppr. scp. (Собственноручная подпись с приложением большой королевской печати. На обороте: честным нашим особеннолюбезным бургомистрам, большой и малой гильдии и всем жителям города Ревеля).

VII.

(Так как в следующих грамотах своих герцог Магнус убеждает Ревельский магистрат, приводя постоянно одни и те же доводы, то мы решились поместить следующие его письма лишь в извлечении.)

(После титула)... Нам лучше, чем вы полагаете, пишет Maгнус, известно, как обстоит дело с госпитальным имуществом, и что не бедные и больные, а богатые и здоровые им пользуются и [49] наслаждаются, они не по божески берут себе и пожирают то, что назначено для бедных.... В госпитале скрывались злонамеренные люди и воры, которые по ночам с вестями перебегали в город, и потому некоторых из них вынуждены мы были предать смерти... Мы не приказывали бить и грабить бедных больных, но готовы нарядить следствие по этому делу. Впрочем, в том что произошло нельзя видеть что-либо необыкновенное: так как вы доселе еще не испытали всех бедствий войны, когда не только госпитальные дома, но также церкви и монастыри, которые служат препятствием и на пользу неприятеля, сжигаются и уничтожаются до основания.... Спорить о праве и справедливости в настоящее время ни к чему не послужит, напротив за удар следует отвечать также ударом. И будем мы вам отвечать порохом и свинцом, и если вы заблаговременно не покоритесь, то вас еще иначе угостят и мы с Божией помощью напустим на вас немецкое и русское войско, так что вам будет не до споров, издеваний и насмешек в ваших письмах и вы забудете смеяться и потешаться. Со своей стороны мы не препятствуем, вам переселить к себе в город всех госпитальных и бедных оспенных со всеми их французами и болезнями, пока Ревель еще ваш, если только не желаете, чтобы они были побиты Русскими, чего мы не желаем. Признаемся, что мы ожидали от вас, желающих казаться искренними и рассудительными, более вежливости, чем оказали вы, упрекая бессовестно и необдуманно немецких военных людей в том, будто они поступили бесчеловечно и подобно христианским мучителям (тиранам) с несчастными бедными, Богом обиженными и жестоко наказанными. А сами-то вы, считающие себя такими степенными христианами, вместе со шведами, как поступали вы с нашими бедными в гошпиталях Гапсаля и Пернова? Вы похитили против Божьей заповеди, народного права и старых воинских добрых обычаев не только постели, белье и ветошь и все что на них было, но бесчеловечно варварски несчастных больных топили в Перновских реках. Вспомните-ка об этом, и не заслужили ли вы гнева Божия более, чем наши воинские люди, которые щадили жизнь больных и не причиняли им телесного вреда. Мы были в праве ожидать от вас, что вы избавите нас от подобных непотребных, касающихся нашей чести писаний. Мы, слава Богу, и без ваших насмешек и напоминаний хорошо знаем, как по чести и справедливости следует поступать христианскому правительству и королю... Дано в нашем королевском стане, у Верхней мельницы, под Ревелем, 18 ноября 70 года. [50]

VIII.

Магнус, Божиею милостью, король Ливонский и проч. и проч. Достопочтенные, особенно-любезные. Вы, без сомнения, не забыли, как мы вам неоднократно писали о вашем благоденствии и преуспеянии. Но несмотря на нашу уверенность, что вы наши христианские послания истолкуете по-христиански, как гласит буква, стало нам известно, что вы не только в городе, но также в Германии, противно Богу, праву и справедливости, распространяете о нас и нашем высоком роде измышленные, оскорбительные для нашей чести, писания: будто бы мы не что иное, как предводительствующий бусурманами и что мы здесь, около Ревеля, дьявольским способом вырезываем детей из материнской утробы и пригвазживаем их к головам родителей. Таким образом считаете вы нас злейшим тираном чем турок и все то вы распространяете в Германии, сверх нашего ожидания, вопреки истины и справедливости, посредством ваших писаний, находящихся в наших руках. Мы отдаем эти оскорбительные для нашей чести пасквили, которые мы читали с болью в сердце, на суд Божий. Никогда же не ожидали от вас, чтобы вы так низко судили о нас и нашим высоком роде, приравнивая к туркам, так как мы во все дни нашей жизни были, и при Божьей помощи всегда останемся чуждыми всяких нехристианских действий и врагами проклятому тиранству. Касательно же того что мы против нашего врага, Шведов, пользуемся воинскими людьми вел. князя, царя и самодержца всея Русии, то сознаем, слава Богу, что можем принять на себя ответственность в этом деле. Мы вам всемилостивейше объявили о том, как вы будете всегда находиться под властью нашей и наших наследников, Датской короны и Голштинского дома, и что Русские вами управлять не будут, а возьмем мы с собой в город не более как 8—9 Русских; все это толкуете вы не по-христиански. А пишут ваши в Рошток и Лембгау (Lembgaw, Lemgau в графстве Липце, близ города Миндена.) и другие места, что будто бы под добрым предлогом мы вас желаем отдать под власть не христиан. Мы не останавливаемся теперь на том, как вы наши христианские письма рвали и злонамеренно и ложно их толковали, равно и на других пунктах; но, если вы не желаете подвергнуться нашей немилости, требуем, чтобы вы установили строгий надзор над виновными: Германом Тимерманом и Марком Бретхольтом и их нам впоследствии выдали. Если же сего [51] не учините, то таковую великую обиду мы взыщем на ваших женах и детях, так что всем будет ведомо, как мы отмстили за обиду, нанесенную нашей персоне и нашим родичам. Что царские воинские люди ограбили и убили несколько бедных людей, мы того не отрицаем; но пред всем светом и Богом, по чистой совести, можем заверить, что мы всегда, по возможности, от того удерживали и удерживаем. Если же страна прийдет в разорение и будет пролита кровь, то вы на страшном суде в том дадите ответ. Мы же надеемся оправдаться пред Богом чистосердечными людьми в том, что предстоит, буде вы не согласитесь на предложенные вам христианские условия, вашим детям и сей, полной раздора и печали, стране. И не помышляйте о том, что мы уйдем отсюда, не взяв вашего города, если бы даже пришлось не оставить в нем камня на камне, что вы, буде Богу угодно, в скором времени изведаете.

Что мы вам сказали о клеветниках, то о том просим вас известить нас на письме. Буде же вы того не исполните, то мы примем против сего подлежащие меры. Дано в нашим стане под Ревелем, 10 декабря 70 г., Magnus manu ppr. scrips. (Большая королевская печать).

(На обороте: достопочтенным нашим особо-любезным бургомистрам, ратманам и всему без исключения обществу города Ревеля).

IX.

Божиею милостию, Магнус, король Ливонский и проч. проч.

При искреннем и благосклонном к вам расположении, мы к вам неоднократно писали, давали срок на размышление и предостерегали о будущей неминуемой конечной гибели вашей и ваших жен и детей. Несмотря на то, вы все еще пребываете в упорстве и твердо и намеренно стоите на том, чтобы не сдавать Ревель и замок Русскому Цар. Величеству и под нашу власть; и вы сим самовольно жертвуете вашей и ваших жен и детей жизнью... (Следует повторение уже приведенных выше угроз). Нас оправдает Бог и весь свет; вы же пеняйте на ваше ослепленное упорство и на ваши пустые надежды, идущие к вам из близких мест и городов, как на прим., из Нарвы, откуда вам пишут, что будто бы Русское Царское Величество обещал нам не более 4 мортир и двух картаун, как между прочим о том разгласил Вальтер фон-Колен, (убеждая), дабы вы ничего не опасались, ибо нам более [52] помощи не пришлют. Но в непродолжительном времени вы с великим горем и жалобой увидите противное сему. И подобные надежды подают вам, под видом желания добра, тогда как точно также, когда поляки овладели Перновом, давались Дерпту Хейнрихом Клаусеном (Clawsen), с тою целью, чтобы посредством хитрых и подпольных происков причинить лишь одно кровопролитие. [Далее говорится в защиту некоего Роткера Беймана (Бойсмана), будто бы передававшего Магнусу, чтобы он не снимал осады Ревеля, так как жители его терпят недостаток в воде и в городе: ласт солоду стоит 200 марок; уверяет, что не Бейман, а другие из жителей Ревеля убеждали его не уходить из-под Ревеля).... Видим ваше притворство и хитрые “шведские штуки” и мы можем назвать их виновников; это — Конрад Теллинкгаусен, Фридрих Сандштеде, Хейнрих Руте (Ruthe) и Дирих Кавер. Они на Везенбергском совещании предлагали нам и обещали, как наследнику этой страны, в случае Его Царское Величество согласится отдать ее под управление немецкого христианского государя и быть ее покровителем, сдать нам Ревель с замком и со всей землей. Вследствие сего мы и отравились в Москву и по нашему прошению были пожалованы Его Ц. Величеством всей Ливонией и другими землями. При этом Его Ц. В—ство всемилостивейше приказал увеличить наше немецкое войско значительным числом своего воинства, дабы мы могли покорить нашей власти эту страну, а также предложил нам орудия, пороху и свинцу. (Далее Магнус заявляет что, основываясь на словах известных лиц, переданных ему Иоанном Таубе и Эйлертом Краузе, он не позаботился об орудиях, хотя они были недалеки, и жалуется на то, что эти лица изменили своей клятве). “А так как вы тому не поверили, прибавляет он, то гг. Таубе и Краузе, освобожденные Его Царским Величеством, доставят вам и всему обществу отчет о переговорах и копии с веденных (на съезде) протоколов, дабы вы могли убедиться в силу чего мы с нашей и вел. князя силой сюда прибыли и насколько честно вы относились к вашим печатям и грамотам и как вы себя продали”. “Что же касается вашего письма к воеводам, в котором вы пишете, что поймали нашего мальца (Iungen) Ханса Бильдена и нашли на нем некоторые наши письма противные Русскому Царскому В—ву, то на это дело, узнав, как дурно обращались вы с оным Бильденом, мы мало обращаем внимания, точно также, как и на ваших (людей), попавших к нам в плен и у которых найдены ваши поручения, адресованные [53] к царю. В ваших письмах приводится, что будто бы мы писали на остров Эзель о том, чтобы к нам выслали прибывших туда 40 пиратов и снарядили суда. Слава Богу! Нам хорошо известно, кем измышлена эта мошенническая проделка, а также ложь, изложенная в грамотах из “Замка” к воеводам. Для нас это не новость, как вы из-за мошеннических видов подделывали печати и грамоты вашего короля. Сверх того, вы нарушили присягу вашему государю, королю Эрику и пристали к герцогу Хансу Финляндскому... Но как мы последнего королем не признаем, а вы, несмотря на то, не отдаете чести нашему королевскому титулу, данному нам Богом и Русским Царским Величеством, то да будет вам известно, что такое герцог Ханс. Мы считаем себя несколькими степенями (Secunden) выше того, который был бесславно носим во чреве своей матери под видом сына короля и который хитрыми происками, обманув нашего кузена, сам себя провозгласил королем. Надеемся, каким образом герцог Ханс возвысился, таким же будет унижен и что Эрик опять сделается королем. Но так как мы с Божьей помощью намерены быть и оставаться королем, то это будет довольно редким у Ливонцев случаем, если вы с помощью того герцога Ханса подчинитесь власти и сохраните присягу вашему прежнему государю. Более не желаем об этом распространяться, но мы знали бы, как по закону, будь у нас подобные молодчики, следовало с ними распорядиться. Удивляемся, что управление городов Ревеля и Вейсенштейна вверяется таким дурным людям. И потому не обращаем внимания на ваши подпольные бесчестные действия и шведские глупости. Мы, слава Богу, ведаем, что благодаря Богом дарованному Русскому Царскому В—ву высокому разуму, оно размыслило об этих происках гораздо основательнее, чем думает их виновник, что оно понимает их и не верит им без справедливого и основательного исследования дела. А так как вы предполагаете послать нам на Новый год два печеных яблока, то мы и пишем вам последний раз о том, что мы относительно вас намерены предпринять, и намерены мы вам послать к Новому году грамоту с неиспеченными яблоками, от которых вам не поздоровится и желаем вам в Новый год эти яблоки испечь. Дано у Верхней мельницы в нашем стане под Ревелем, 22 декабря 70 г. Magnus manu ppr. scrips. Большая королевская печать. (На обороте: бургомистрам, магистрату и всему обществу города Ревеля). [54]

X.

Титул кaк выше — наш всемилостивейший поклон. Достопочтенные, благомудрые, особо - любезные. Как на прошлых днях были опустошены и разорены местности Вика и Харриена (Узды Эстляндии.) и Перновские и некоторые в Верхнедвинском княжестве (Часть Лифляндии), о том вы, без сомнения, известились и убедились, что и на вашу долю пришлось не мало ущерба и несчастья. И как затем некоторые (лица) из тайной ненависти и ради своей личной пользы вмешались в наши дела с Викскими дворянами, а также как самые эти дворяне, задержавшие нас своими коварными и хитрыми происками, вели непозволительные и предательские переговоры, бросили на ветер с презрением наши предостережения; во всем этом трудно им будет отдать отчет Богу, праведному Судье. Вспомните, что наши много раз вам и дворянам посланные грамоты предостерегали вас от настоящих событий.... Но мы казались вам и им слишком незначительными пророками.... Ныне к сожалению следует опасаться, что настоящее вторжение служит лишь началом будущих несчастий не только для страны, но и для вашего доброго города. И если это несчастие по вашему молению на сей раз может еще быть отвращено от вас, то за будущее время не ручаемся. Между тем для отвращения предстоящего несчастья, можно было бы найти подходящие христианские средства, если бы вы, следуя совету, отправили к нам некоторых (лиц) для выслушания нашего мнения, озабоченного восстановлением мира и единодушия, а также мыслью о средствах спасения и оживления страны и вашего доброго города. Ожидаем их прибытия в воскресенье, день Юдики, 20 марта, сюда к нашему двору в Обер-Палене. А коль скоро вы их отправите, мы вышлем для них от 10 до 12 подвод и, если желаете, верную христианскую охрану сюда и обратно ad evitandos quascunque eventuum casus, в той употребительной форме, как это делается. Или же, основываясь на этом сообщении, клонящемся к вашей пользе, дали бы вы ответа лично нам или нашим советникам. Если же, сверх ожидания сие наше королевское доброе слово и увещание, как было до сих пор, опять будет тщетно и с пренебрежением отвергнуто, то через сие будем (мы) оправданы перед Богом всемогущим, св. Римской империей и [55] христианством. За сим, всемилостивейше объявляя вам о том, ожидаем вашего ответа и решения. Дано в нашем замки Обер-Палене 25 февраля 75 г. Magnus manu ppr. scrips. (Получено Anno 75 марта 2 дня. Адресовано как выше).

XI.

Титул как выше. Наш милостивый вам поклон честные, мудрые, особо любезные. Несмотря на то, что мы приняли решения в продолжении войны не ссылаться с вами и другими местами, состоящими во вражде с царем, вел. князем, так как на все наши христианские истинные предостережения не обращали ни малейшего внимания... — мы, как немецкий государь, желали бы высказать вам наши искренние мысли, чтобы, оказывая вам пользу и впоследствии после того, как мы вас освободим, приобрести славу. Но так как вы не хотите по вашей укоренившейся привычки повиноваться, а намеренно желаете вечно угнетать ваших бедных людей, то, надеясь найти оправдание перед Богом на небесах и всем христианством, заявляем вам о следующем. Начать с того, что вам должно быть известным, как после отнятия у нас шведом Викской земли и ее людей, мы вели себя в 70 г., при помощи могущественнейшего и непобедимого царя и вел. князя самодержца всея Руси и под его, нашего любезного соседа, покровительством. Ведя войну в Шведских владениях, мы многократно вам всемилостивейше предлагали признать покровительство царя и вел. князя, а нас — наследственным вашим государем, причем вы и ваши потомки могли бы быть уверены в защите против всех вашей веры и что будете оставаться при истинном аугсбургском вероисповедании и вашем богослужении, ибо царь и вел. князь ни у кого веры не отнимает, но еще предоставил бы большие вольности ведущим торг в его Царского В—ва земле; затем, когда угодно будет Богу отозвать нас без (прямого) наследника, то могли бы вы ожидать для себя немецкого государя и быть освобождены от всех тягостей войны. А так как вы колебались согласиться на эти христианские условия, то кроме вечной погибели, угнетения и падения вы ничего не ожидайте. Вас насыщали обманом с другой стороны и вы должны были убедиться, что это не послужило ко благу вашей страны. Таким же образом отвергнуты были наши предложения со стороны Викских и Перновских (властей), презревших [56] могущество царя, вел. князя. Что последовало за тем, о том должно более сожалеть, чем удивляться. Благодарим однако ж, что по милости Бога некоторые соседние Ливонские города Хельмст, Apнус, Руен, Пуркуль (Пуркель) и обыватели их поняли наши христианские чувства и признали царя и вел. князя своим покровителем, а нас - наследственным государем и тем оберегли себя от русского управления и нашествия и остались при всех своих правах и своей вере, и кроме того по смерти нашей будут осчастливлены получить государя из Голштинского дома т. е. от нашего семени (рода). Не заботились вы о своем благе и поименованных выгодах и будете вы в ответе перед Богом и правоведами (Rechtsverstaendigen), за то, что, оставленные без защиты в тщетном ожидании помощи, довели вашу землю до того, что она превратилась почти в пустыню; вы по своей воле обрекли на бедствия не только себя самих и ваших жен и детей, но и других бедных людей. Надеемся, что Бог на небесах, Римское Императ. Величество и все христианские курфирсты и государи с радостью узнают, что все названные местности избавились от разорения. Мы уверены, что многие другие укрепленные места для действия общими силами также, не задумываясь, сдадутся нам, дабы отвратить будущие бедствия и основать счастье как свое, так и бедной страны. Подумайте о том, что случилось с Перновскими, не устоявшими против царя и вел. князя, как их земля была опустошена за то, что они не хотели добровольно сдать крепость нам, немецкому государю: они ввергли в несчастие и себя и многие тысячи народа и дадут в том ответ своему потомству. Следовательно, не сомневайтесь, что ваш заклятый враг, могущественный государь, которому ни вы, ни какой другой из соседственных потентатов не только не могут противостоять, но и не в состоянии причинить вред; что Его Царское Всемогущество, христианский государь, всемилостивейше пожаловал нас всеми Ливонскими городами и замками, которые нам добровольно сдадутся и будут принадлежать нам и наследникам нашим, и определил, что эти места не только не будут отягощены Русскими, но еще будут осчастливлены могущественным покровительством и многими вольностями такими, как в тех городах, которыми мы под царским покровительством (уже) владеем. Тем же городам, которым он угрожает и которые покорит с помощью военной силы и орудий, городам, отрезанным от германской помощи, мы, в качестве немецкого государя свящ. Римской империи, признавая над собой царя и вел. князя и почитая и уважая его, — желали бы мы прекращения [57] ужасного кровопролития в этой несчастной стране и чтобы для славы Божией и блага дорогого христианства немецкие порядки (Regiment) в них не совершенно исчезли. А потому мы не переставали предлагать этой стране кроткое помилование царя и вел. князя и нашу королевскую милость. И еще последний раз предлагаем мы вам, магистрату, обществу, и всем вашим (обывателям) бедным и богатым, старым и молодым, дворянам и недворянам, крестьянам и гражданам нашу государеву милость, и чтобы вы нас в наикратчайший срок заблаговременно признали своим наследственным государем, а великого князя своим покровителем, подобно тому как это учинили прочие Ливонские места. Буде же вам нежелателен государь немецкий и вам приятнее быть завоеванным наступившим на вас царем, вел. князем, то, в таком случае, от меня помощи не ожидайте. И, находясь в нужде, как бы тогда ни были готовы и просили, просьбы ваши уважены не будут. Точно также как согласие Перновских, по взятии их крепости, признать нас наследственным государем, а царя, вел. князя своим покровителем, не могло быть уважено. Это вам, ослепленным, должно служить примером и научить вас уму — разуму. Нам известно также, что вас не охранит ваше войско, — не довольно вы сильны, чтобы сопротивляться царской, великокняжеской силе и отстоять свою крепость: что сделано человеческими руками, то такими же руками может быть и разрушено. Уже не говорим о том, как велика ваша ответственность перед Богом и христианством и о том, как вы отдадите в руки татар ваших жен, детей, женщин и девиц, и как ваша несчастная земля превратится в татарскую пустыню, чего мы при всем нашем желании предотвратить не можем. Выбирайте же — желаете вы находиться близ смерти, ибо не хотите быть нами избавлены, или подпасть под власть Московскую, и что для вашего потомства будет более сносным, мы вас обо всем этом чистосердечно предупреждаем. Буде вы по этому крайне важному делу пожелаете послать для переговоров кого-либо из ваших, то известите нас о том и в каком числе, они прибудут, дабы мы могли выслать на границу наших людей для охраны их от русских ратных людей и препроводить их обратно. С предъявителем сего ожидаем вашего ответа. Дано в Обер-Палене 26 августа LXXV. Magnus manu ppra scp. (На обороте 1575 г. 31 августа получено от Магнуса и проч. Большая королев. печать. Адрес тот же). [58]

Тот же титул. После поклона и приветствия. К чему писать о вторжении в Викскую землю, занятии городов и мопастыря Падиса и даже разорениях на Эзеле: многие годы не поправят того, что теперь сделано. Всеобщие жалобы на все это вам хорошо известны. Не раз мы вас обо всем этом предостерегали, еще до настоящего похода уговаривали, чтобы вы нам, как истинному нашему государю, сдались ва основании соглашения с королевским датским, величеством. Но все было напрасно: пророчество наше казалось вам ничего незначущим. Не обращая внимания на заявления эзельских военноначальников и соседнего королевского датского величества, вы задорно и неприятельски действовали против царя, вел. князя и нашего войска в стане и в Фикельских местах, утверждая, что Юрген Укскуль никогда не был подчинен датской короне, нежданно напали и побили. За все эти действия страдают невинное крестьянство и угнетенная страна. Всего этого можно было-бы избегнуть, еслибы города от его кор. датского в—ва и нас не были отторгнуты и, внимая нашим братским увещаниям, нам подчинились. Так как следует опасаться, что царь вел. князь не отвратит от вас своего гнева, но будет продолжать и доберется и до вас, то мы еще раз предлагаем вам, буде желаете предотвратить свое падение и несчастие, войти с нами немедля в соглашение о подчинении, и в случае согласия выслушать наши благие предложения, могли прислать охрану. В противном же случае оповестить нас, дабы мы могли оправдаться перед св. империей и всем светом в том бедствии, которое постигло Эзель и Викскую землю. Сим всемилостивейше хотели вас предупредить и ожидаем ответа с вручителем сей граматы. Дано в нашем городе Обер-Палене 20 марта 76 г. Magnus manu ppr. scp. (На обороте: получено 1576 г. 6-го апреля. Королевская печать).

XII.

Титул и приветствие, как выше.

Ответ ваш и охранный лист мы получили. Не можем всемилостивейше умолчать от вас, что с помощыо одного и того же охранного листа пересылаться нам с вами и вам с нами считаем опасным. Но, озабочиваясь об избавлении от опасности вашего доброго города, ваших жен, детей, друзей и родственников, как уже мы вам о том неоднократно писали, пожелали мы еще [59] раз снестись с вами, увещевая вас, буде вы желаете пощады для вашего города и всех ваших, согласиться признать нас своим государем, а царя вел. князя покровителем. Вам не только будут оставлены все существующие привилегии, вольности, суд и расправа, по можем вас уверить, что оные будут значительно улучшены и умножены. Объявите верно и в решительных словах, согласны выи ли нет, потому что мы единственный на свете человек, способный улучшить ваше настояшее положение. Тогда, смотря по вашему объявлению, дадим, мы вам верную и христианскую охрану, еслн в ней будет предстоять надобность, против русского воинства и всех русских людей и татар. Мы всемилостивейше соизволяем и будем ожидать, чтобы и вы, пока время милости не миновало, могли обсудить те христианские средства избавления вашего города, которые мы вам предлагали. Предлагаем же мы вам то, что может послужить к вашей славе и возможно и полезно будет; когда же прийдет (военная) сила и насилие, то тогда уже поздно будет, соглашаться на) наши условия и не будут в состоянии шведские военноначальники оказать вам какую-либо помощь..... Обсудите хорошенько все это и дайте нам ваш окончательный ответ. Дано в нашем городе Обер-Палене 17 мая 76 г. Маgnus manu scp. (На обороте: получено 1576 г. мая 23 дня от герцога Магнуса. При королев. печати).

Текст воспроизведен по изданию: Осада Ревеля (1570—1571 гг.) герцогом Магнусом, королем ливонским, голдовником царя Ивана Грозного // Чтения в императорском обществе истории и древностей российских, Книга 2. 1891