Списки пленных (преимущественно детей боярских, а также их слуг, купцов, пищальников и простых «мужиков»), оказавшихся в литовской неволе в ходе военных кампаний первой трети XVI века, являются ценнейшим источником по военной истории, генеалогии и ономастике России того времени. В первую очередь они важны для истории русского служилого сословия: в общей сложности в них фигурируют 335 имен детей боярских, из которых подавляющее большинство принадлежит к провинциальному городовому дворянству. Среди источников отечественного происхождения до середины XVI в. перечни служилых людей такого объема не известны. Поэтому списки пленных 1518, 1519, 1525 и 1538 г. занимают важное место в ряду памятников истории русского служилого сословия.

Самый ранний и самый большой «пласт» имен, содержащихся в списках, относится к неудачной для московских воевод битве под Оршей 8 сентября 1514 г. (в публикуемых источниках она именуется обычно «великой битвой»): там было пленено, судя по этим реестрам, 173 служилых человека ¹. В отношении другой группы пленных сказано, что они пленены под Опочкой и Великими Луками: это указывает на следующий [150] эпизод той же русско-литовской войны — поход гетмана князя К. И. Ост-рожского на Псковскую землю в сентябре-октябре 1517 г. ² Сопоставление даты каждого списка пленных с упомянутыми в нем местами пленения тех или иных лиц позволяет определить в ряде случаев и время пленения. Так, упомянутое в списке 1525 г. местечко Радошковичи оказалось в зоне боевых действий в августе 1519 г., во время похода русской рати вглубь Литвы ³, а указанные в списке 1538 г. северские города Стародуб, Радогощ, Почеп, Брянск подверглись нападению литовских войск в 1534 и 1535 г. (Стародуб был взят штурмом 29 августа 1535 г.) ⁴. Упоминание в списке 1519 г. о пленении нескольких детей боярских под Смоленском является, вероятно, отсылкой к событиям осени 1514 г., когда гетман К. И. Острожский предпринял безуспешную попытку отвоевать этот бывший литовский форпост на Днепре ⁵. А вот аналогичная помета в списке пленных 1538 г. служит указанием на сентябрьский эпизод 1534 г.: именно тогда под Смоленском снова шли бои в ходе очередной русско-литовской войны ⁶. Наконец, последним по времени военным эпизодом, отразившимся в публикуемых нами документах, оказался неудачный поход на Кричев летом 1536 г. воевод князя М. Ю. Оболенского и Г. Г. Колычева ⁷ ; оба они попали в плен и, согласно перечню 1538 г., содержались — первый в Мельницком замке, а второй в Тракайском (Троках). Все даты пленения, которые удалось установить, приведены в аннотированном именном указателе, приложенном к настоящей публикации.

Списки («реестры») русских пленных («вязьней»), находившихся в замках Великого княжества Литовского, дошли до нас в составе книг Литовской метрики (РГАДА. Ф.389. Оп.1. Кн. 7, 11, 221). Наиболее [151] ранний из них содержит только имена пленников, заключенных в Слониме; он сохранился в составе так называемой 1-й «книги судных дел» (Кн. 221. Л. 214 об., 215), в которой скопированы документы за 1510-1518 гг.; список пленных помещен в конце книги и выполнен почерком, отличным от того, которым переписаны предшествующие документы. Книга 221 является одной из немногих книг Литовской метрики, практически современных скопированным в них документам. Судя по водяным знакам на бумаге, в том числе и на листах с текстом нашего списка, она была составлена не позднее 1520 г. ⁸ Дата составления самого списка в нем не указана, но его хронологические рамки можно определить довольно точно: перечень псковичей и новгородцев, захваченных в плен, когда «...ский (вероятно, Острожский — Авт.) был з войски лито[вскими]...», полностью совпадает с именами тех слонимских «сидельцев», кто, согласно списку 1519 г., «под Опочкою пойманы» (Л. 69). Как уже говорилось выше, поход гетмана К. И. Острожского под Опочку имел место в сентябре-октябре 1517 г. Стало быть, слонимский список составлен после этой даты. Другим важным датирующим признаком служит упоминание о смерти одного из пленников, А. Г. Соловцова, «индикта 7», что соответствует времени с сентября 1518 по август 1519 г. Интересно сопоставить слонимский список с соответствующей рубрикой переписи всех пленных в Великом княжестве, проведенной в мае 1519 г.: перечень имен в обоих списках почти полностью совпадает, с той лишь разницей, что в реестре 1519 г. прибавляется еще имя купца Гридки Кудряшова. Кроме того, отдельный слонимский список из книги 221 группирует пленных по времени их перевода в Слоним из других замков; в соответствующем же разделе переписи 1519 г. дается общий перечень пленных, без учета времени их перевода туда. Можно с уверенностью предположить, что отдельный слонимский список появился чуть раньше, чем майский реестр 1519 г. В таком случае его следует датировать концом 1518 — началом 1519 г.

Следующий перечень пленных содержит точную дату — 24 мая 1519 г.; он дошел до нас в двух списках — Кн. 7. С. 1277—1287 (нумерация постраничная) и Кн. 11. Л. 66 об.—73 об. Первая копия по сравнению со второй допускает сокращение текста и в целом сделана небрежнее, поэтому в основу настоящей публикации положена копия из книги 11. Списки 1525 и 1538 г. (также точно датированные) известны только в одной копии — Кн. 7. С. 1264-1274 и 1233-1245 (соответственно). [152] В конце той же 7-й книги помещена запись (составленная между 1519 и 1525 г.) о переводе некоторых пленников из Вильны в Троки (С. 1297). Имеющийся в книге 11 заголовок (Л. 15) сообщает, что книга содержит копии документов 1518—1522 гг. и была переписана в 1597 г. Подобный заголовок из книги 7 (Л. XXXVIII) дату переписывания кодекса не называет, указывая лишь, что там помещены копии документов 1506-1513 гг. В обеих книгах списки пленных находятся на бумаге, использовавшейся в Литве в 1588—1600 гг., а наиболее близкая к нашей — в 1593—1594 гг. ⁹ Таким образом, дошедшие до нас копии списков 1519, 1525 и 1538 г. были выполнены в 90-х гг. XVI в.

Несмотря на исключительную важность этих источников для изучения персонального состава русского служилого сословия, списки пленных первой половины XVI в. до сих пор не изданы на должном научном уровне. Три из пяти реестров (слонимский 1518-1519, 1525 и 1538 г.) были опубликованы И. Григоровичем еще в 1848 г. ¹⁰ но при этом он сократил около половины текста источников, а в остальной части допустил ряд серьезных искажений, что в целом сделало эту публикацию совершенно непригодной для научной работы. Затем в 1903 г. был повторно опубликован самый ранний — слонимский список в составе первой книги «судных дел» ¹¹ . Список 1519 г. (впервые) и списки 1525 и 1538 г. (целиком) были изданы одним из соавторов данной публикации в 1994 г. в польском научном журнале ¹² К сожалению, при подготовке текста к печати не удалось провести сверку с архивными рукописями; в результате в опубликованном тогда тексте имеется ряд ошибок и пропусков. К тому же, к спискам не был приложен выверенный именной указатель, что весьма затрудняет работу исследователей с ними. Наконец, совсем недавно список 1519 г. был вновь переиздан в составе 11-й книги Литовской метрики, подготовленной к печати сотрудником Института истории Литвы А. Дубонисом ¹³. Однако, есть основания полагать, что большинству отечественных историков и генеалогов последние две публикации в Польше и Литве остались неизвестными или недоступными. Поэтому новое издание в российской печати всего комплекса сохранившихся подобных [153] реестров первой половины XVI в., снабженное выверенным именным указателем, представляется не просто полезным, но и насущно необходимым.

Структура всех публикуемых реестров (за исключением короткой записи о переводе пленников из Вильны в Троки) примерно одинакова. Переписчики (в 1519 г. им был Ю. И. Ванкевич, в 1525 г. — Г. Волович, в 1538 г. — И. М. Песлякович), приехав в тот или иной замок, отмечали всех живых и умерших к тому времени пленников, как правило, указывая место их пленения и условия содержания. Итоги переписи по каждому замку составляют особые разделы, порядок которых в списках разнится. Следует отметить, что в ряде случаев имеют место пропуски. Так, в список 1525 г. не внесены имена пленников, содержавшихся в Вильне и Троках, что было специально оговорено переписчиком, поскольку он «в том науки не мел». В списке 1538 г. без всякой оговорки не указано большинство пленных из Городно (Гродно), Неменчина и всех без исключения — из Вельска. Вместе с тем, в том же списке отмечены лица, захваченные еще в битве под Оршей в 1514 г., но почему-то не фигурирующие среди пленных ранее (см., например, разделы по Дрогичину, Пенянам и Берестью). Отмеченные особенности позволяют сделать вывод о том, что переписи 1519, 1525 и 1538 г. охватывают не все места содержания русских пленных на территории Великого княжества Литовского. Следовательно, какие-либо подсчеты на основании данных списков будут заведомо неполными.

Характерной особенностью публикуемых ниже списков является массовое искажение русских имен. Нередко также в них один и тот же служилый человек записан по-разному: то по имени и фамильному прозвищу, то просто по имени и отчеству. Для переписчиков, не искушенных в ономастике и генеалогии русского служилого сословия, едва ли имело значение, как записать пленника — «Микулин Пунъка» или князь Иван Андреевич Пунка Микулинский, «Коловин» или Головин, «Грыгорий Борысов сын» или Григорий Борисов сын Товаркова и т. п., не говоря уже об именах рядового провинциального дворянства. Правильное звучание фамилий и отождествление того или иного лица возможно только при сопоставлении соответствующих разделов всех списков. Такая работа была проведена авторами и отражена в именном указателе, завершающем настоящую публикацию.

Документы подготовлены к печати по общепринятым правилам издания рукописных текстов XVI-XVII вв.¹⁴

Комментарии

1. Приводимая в свое время А. А. Зиминым цифра — 380 пленных детей боярских — основана, вероятно, на частично опубликованных И. Григоровичем списках 1525 и 1538 г. (точной ссылки на источник автор не дал), является завышенной. Очевидно, в это число попали не только служилые люди, но и их слуги, а также другие пленники, томившиеся в литовских замках как со времени Оршинской битвы 1514 г., так и последующих военных столкновений.

2. Об этих событиях см. подробнее: Зимин А. А. Россия на пороге нового времени. М., 1972. С. 183-184.

3. Там же. С. 200.

4. См. подробнее: Кром М. М. Стародубская война (1534-1537 гг.) // ОФР. М., 1999. Вып. 3. С. 107-115,132-138.

5. Зимин А. А. Россия на пороге нового времени... С. 167.

6. Кром М. М. Стародубская война... С. 115, 116.

7. Там же. С. 143, 144. В фонде Радзивиллов Архива древних актов в Варшаве сохранился своего рода «трофей» — инструкция («память») воеводе князю М. Ю. Оболенскому, в которой ему предписывалось вместе с Г. Г. Колычевым идти в поход на Кричев (публикацию документа см.: Литва и Русь в 1534-1536 гг. Новые документы / Подготовили И. Траля и Ю. М. Эскин // Вестник Московского университета. Серия 8. История. 1999. № 4. С. 75, 76).

8. Лауцявичюс Э. Бумага в Литве в XV-XVIII вв. Атлас. Вильнюс, 1967. № 1595 (1516,1520 г.).

9. Ладирвичюс Э. Бумага в Литве... № 1857-1867.

10. АЗР. СПб., 1848. Т. 2. № 91,137. С. 116, 163-166.

11. Русская историческая библиотека. СПб., 1903. Т. 20. № 384. Стб. 519, 520.

12. Krom M. Rejestry jeccyw moskiewskich na Litwie w pierwszej polowie XVI wieku // Przeglad Wschodni. T. III. Z.3(11). 1994. S.451-470

13. Lietuvos Metrika. Knyga Nr.11 (1518-1523) / Parengа A. Dubonis. Vilnius, 1997. Nr.74. P.87-92.

14. Имеющиеся в рукописи подчеркивания, киноварные буквы и другие приемы выделения текста в публикации не отражены.