О ДАТИРОВКЕ ЖАЛОВАННОЙ ГРАМОТЫ КИЕВСКИМ МЕЩАНАМ

(ИЗ ЛИТОВСКОЙ МЕТРИКИ)

Первые пожалования украинским и белорусским городам магдебургского права — особой системы юридических прав и обязанностей мещан, в исторической перспективе сыгравшей заметную роль в развитии мещанского сословия, - относились к тому периоду, когда Украина и Белоруссия входили в состав Великого княжества Литовского. Среди мещан, получивших от властей магдебургское право, были и киевляне. Однако на вопрос, когда произошло это событие в Киеве, в исторической литературе до сего дня нет убедительного ответа. Дело в том, что ни в оригинале, ни в копиях не сохранилась грамота, которой было оформлено пожалование.

Единственным комплексом источников, позволяющих составить представление о приблизительной дате введения в Киеве новой юридической системы, историки давно признают другие, дошедшие до нас акты конца XV — начала XVI вв. Опираясь на их содержание, большинство исследователей утверждает, что магдебургское право пожаловано мещанам Киева великим князем литовским Александром Казимировичем. Основания для такого вывода находятся в ряде документов. Один из них — жалованная грамота Сигизмунда I, преемника Александра на великокняжеском престоле и польском королевском троне, данная киевским мещанам 29 марта 1514 г. и подтвердившая магдебургское право в Киеве. В ней сказано: «Били нам [126] чолом воит и мещане места Кыевского и поведили перед нами, што ж брат н(а)шь славное памяти Александр, корол(ь) и великии княз(ь), его м(и)л(о)сть, для полепшен(ь)я места Киевского з ласки своее дал им право немецкое, то ес(ть) маитборское…» ¹ (подчеркнуто мной. — Т. К.). В хронологических изысканиях историки отталкиваются также от содержания грамоты 14 мая 1499 г., в которой, обращаясь к «воиту места Киевского, бурмистром, и радцом, и всим мещаном», Александр, со слов воеводы Дмитрия Путятича, так характеризовал распределение доходов в Киеве: «…што ж которыи вряды и пошлины городскии первыи воеводы заведали, и тыи вряды роздаивали, и пошлины биривали на город, ино как есмо дали вам право немецкое, и вы деи тыи вси вряды и пошлины городскии за себе забрали…» ² (подчеркнуто мной. — Т. К.). Упоминание великого князя о его пожаловании киевлянам магдебургского права позволяет уверенно обозначить границы периода, в рамках которого имело место событие: не ранее 26 июля 1492 г., когда Александр, взойдя на престол, начал издавать жалованные грамоты от своего имени, и не позже 14 мая 1499 г.

В поисках более точной даты события историки обратились к терминологическому анализу грамот, полученных киевлянами с июля 1492 по май 1499 г. В новейшем «Каталоге документов по истории Киева XV — XIX вв. » за указанный период зарегистрировано всего три жалованные грамоты, или, по делопроизводственной терминологии Великого княжества Литовского, привилея: полный текст привилея мещанам 26 мая 1494 г., полный текст привилея Николаевскому доминиканскому монастырю 8 августа 1495 г. и упоминание о привилее 31 августа 1498 г., адресат которого неясен. ³ Судя по аналогичному перечню, составленному в 20-х гг. текущего столетия, исследователям XIX и начала XX вв. были известны тексты только двух грамот — 26 мая 1494 г. и 4 июня 1497 г., данных [127] мещанам в тот же временной отрезок ⁴. Приведенные цифры говорят о более чем скромных возможностях изучения вопроса о времени введения в Киеве магдебургского права на базе актового материала конца XV в. Несмотря на это, в историографии постепенно возникло множество версий о том, когда последовало пожалование: в 1492 г. ⁵, в 1494 г. ⁶, между 1494 и 1497 гг. ⁷, до 1499 г. ⁸, в 1499 г. ⁹, в 90-е гг. XV в. ¹⁰, в конце XV в. ¹¹ Такой разнобой мнений порожден [128] многими причинами: неполным охватом некоторыми историками сохранившегося актового материала, неодинаковым пониманием ими сущности магдебургского права, различными толкованиями терминов и т. д.

Не комментируя все перечисленные версии, проследим только, как возникла датировка, заслужившая признание многих авторов новейших исследований по истории Киева. Мы имеем в виду версию П. Г. Клепатского, согласно которой киевские мещане стали пользоваться нормами магдебургского права между 1494 и 1497 гг. Как и предшественники, П. Г. Клепатский в актах искал прежде всего термины, выражавшие понятия о сословных институтах, созданных в результате введения магдебургского права. Бесспорным показателем искомой юридической системы историк называл «коллегию бурмистров и радцев» ¹². Что же касается термина «войт», в котором многие исследователи безоговорочно усматривали отражение действующего магдебургского права, то его изолированное упоминание в тексте, не в сочетании с терминами «бурмистры» и «радцы», по мнению П. Г. Клепатского, еще не свидетельствовало о наличии в каком-либо городе новой юридической системы ¹³. Исходя из такой оценки терминов, П. Г. Клепатский не видел следов магдебургского права в грамоте 26 мая 1494 г., открывающей ряд известных историку грамот Александра, адресованных киевским мещанам, и дату этого документа он взял как рубеж, после которого состоялось пожалование. В то же время некоторые историки полагали, что как раз эта грамота несет информацию о применении в Киеве норм магдебургского права. В. И. Щербина, например, писал: «Магдебургское право в грамоте не упоминается, но частое упоминание войта (уточним: три раза в двух предложениях договорной статьи. — Т. К.) и ограничение прав воеводы позволяют считать эту грамоту первым дошедшим до нас документом на магдебургское право» ¹⁴. Само же пожалование отнесено В. И. Щербиной к началу XV в. ¹⁵ В хронологической схеме [129] П. Г. Клепатского важное место занял привилей киевским мещанам на «вечное» право безмытной торговли на территории Великого княжества Литовского, Руси и Жемайтии, пожалованный Александром 4 июня 1497 г. ¹⁶ Во временном ряду сохранившихся актов, полученных киевскими мещанами в конце XV в., этот документ занимает вторую позицию после грамоты 26 мая 1494 г. Поскольку в его описательной статье присутствуют искомые термины («Били нам чолом воит места Киевского, и бурмистры, и радцы, и вси мещане…»), постольку дата документа взята П. Г. Клепатским для обозначения рубежа, не позже которого в Киеве начало функционировать магдебургское право.

Однако сравнительно недавно появилось веское основание отказаться от датировки получения киевлянами магдебургского права между 1494 и 1497 гг. Неприемлемость версии П. Г. Клепатского проистекает из неверной даты привилея, «навечно» освобождавшего киевских мещан от уплаты мыта в Великом княжестве Литовском, Руси и Жемайтии. Хронологическая ошибка проникла в 1846 г. в первую публикацию текста, пользовавшуюся безоговорочным доверием историков Киевской земли. Среди них был и П. Г. Клепатский. Сомнение в общепринятой датировке высказали Г. В. Боряк и Н. Н. Яковенко, они же попытались передатировать документ ¹⁷. Отправным моментом для пересмотра даты послужили результаты сопоставления текста привилея по архивному списку и публикации. Сравнение неожиданно выявило, что в datum, казалось бы, идентичных текстов не совпадают индикты. Механизм возникновения разночтения Г. В. Боряк и Н. Н. Яковенко объяснили так: «Датировка этого привилея 1497 г., принятая в АЗР (Актах, относящихся к истории Западной России — Т. К.) и последующих публикациях, ошибочна, потому что публикаторы для обоснования сомнительного прочтения основной даты поставили 15-й индикт (1497 г.) вместо 8-го (1505 г.), как [130] действительно приведено в тексте документа» ¹⁸. Как видим, передатируя привилей 1505 годом, современные исследователи так же, как и публикаторы его текста в XIX в., опирались на хронологические элементы архивного списка документа, и их разногласия свелись только к оценке «исправности» этих элементов: издатели «Актов, относящихся к истории Западной России» признали правильным указанный в архивном списке год и подобрали соответствующий ему индикт, а Г. В. Боряк и Н. Н. Яковенко — индикт и под него «подыскали» год. Но на чем основан выбор индикта в качестве «исправного» элемента, к сожалению, не разъяснено. При неясности аргументов в заочно возникшем споре нет оснований поддержать ту или иную сторону. Более того, на начальном этапе анализа привилея, учитывая противоречия в его datum, допустимо предположить ошибочность каждого из двух хронологических элементов. Это предположение подкрепляется давно установленными фактами происхождения Книги записей № 6 Литовской метрики, где находится анализируемый документ. Книга представляет собой копию, выполненную в конце XVI в. ¹⁹, а при копировании, как известно, вероятность искажения информации возрастает. Нечеткий почерк в оригинале, плохая сохранность подлинника, малознакомая копиисту система летосчисления, невнимательность переписчика — эти и многие другие обстоятельства могли породить ошибки в прочтении даты или в ее написании, а возможно, на обеих стадиях процесса копирования. Поэтому в списке конца XVI в. в равной степени «неисправными» могут быть и год, и индикт, или то и другое. Иначе говоря, есть необходимость добыть широкий круг доказательств для обоснования новой даты привилея — 1505 год.

Г. В. Боряк и Н. Н. Яковенко ссылаются на положительный результат только одной проверки «вычисленной» ими даты. Они констатируют, что 1505 год «…подтверждается и присутствием при составлении документа ковенского наместника В. Яновича, который занял эту должность не ранее 1498 г. » ²⁰, и, добавим, оставался на ней до [131] 1512 или 1513 г. ²¹ Если ограничиваться служебными перемещениями только Войтеха Яновича, то новая дата грамоты действительно укладывается в период его наместничества в Ковно. Однако по каким-то причинам без внимания исследователей остался тот факт, что решение о предоставлении киевским мещанам торговых преимуществ принималось в присутствии не одного, а двух панов Рады — уже упомянутого Войтеха Яновича и Юрия Пацевича (см. Приложение). Имя Юрия Пацевича дает возможность проверить, согласуется ли уточненная в «Каталоге» дата со сроками его пребывания наместником в Полоцке.

В июне 1505 г., когда, по мнению Г. В. Боряка и Н. Н. Яковенко, возникла жалованная грамота, Юрий Пацевич исполнял обязанности державца, или наместника, мерецкого. На этом уряде он сменил князя Михаила Львовича Глинского в 1505 г. ²², а точнее, в феврале или начале марта. Узкая дата назначения определена нами по удостоверительным статьям грамоты 8 февраля 1505 г., где мерецким и утенским державцем назван М. Л. Глинский, и грамоты 7 марта 1505 г., из которой следует, что мерецким державцем уже стал Юрий Пацевич ²³. Что же касается должности полоцкого наместника, то ее Юрий Пацевич занимал с июня 1496 г. по 1501 г. ²⁴ В 1505 г. наместником в Полоцке был Станислав Глебович ²⁵. Итак, [132] хронологическая канва служебных перемещений Войтеха Яновича и Юрия Пацевича говорит о том, что только между 1498 и 1501 гг. один из них был ковенским, а другой полоцким державцами. Следовательно, и появление жалованной грамоты должно быть приурочено только к этому периоду.

Передатировку грамоты 1505 годом не подтверждает также титул Александра, приведенный в ее интитуляции (см. Приложение). Из государственной канцелярии любая жалованная грамота с таким развернутым великокняжеским титулом выходила только до избрания Александра королем польским. Великий князь литовский получил трон после смерти брата, польского короля Яна I Ольбрахта. 28 июня 1501 г. Александр принес присягу, а 12 декабря того же года был коронован. Эти события естественно повлекли за собой расширение субъектной и объектной частей титула. В материалах Литовской метрики отмечено несколько вариантов нового титула: «Алекъсандр, Бож(ь)ю м(и)л(о)стью, корол(ь)» ²⁶, «Александр, Бож(ь)ю м(и)л(о)стью, корол(ь) пол(ь)скии, великии княз(ь) литовскии» ²⁷, «Сам Александр, Бож(ь)ю м(и)л(о)ст(ь)ю, корол(ь) пол(ь)скии, великии княз(ь) литовскии, рускии княжа пруское, жомоитскии и иных» ²⁸. В структуре этих формул титула, содержащих субъектную часть, общим является то, что в них на первое место выносилось новое иерархическое положение великого князя, как более высокое. Что же касается титула, читаемого в передатированной грамоте, то он подтверждает уже намеченную верхнюю границу составления грамоты, т. е. 1501 год.

Наконец, предлагаемая Г. В. Боряком и Н. Н. Яковенко дата не может быть принята и потому, что 4 июня 1505 г. король польский и великий князь литовский Александр находился в Радоме ²⁹, а не [133] Вильне, где был написан привилей.

Итак, «исправность» года или «исправность» индикта — эти ориентиры, избранные в поисках истинной даты документа его публикаторами в «Актах, относящиеся к истории Западной России» и его современными исследователями, не позволили ни тем, ни другим достичь поставленной цели. Содержащиеся в тексте привилея косвенные указания, с помощью которых была проверена передатировка, идущая от Г. В. Боряка и Н. Н. Яковенко, убеждают в правильности нашего предположения о неверном написании при копировании грамоты в конце XVI в. и года, и индикта. На констатации этого вывода, пожалуй, следовало бы и прекратить поиски точной даты привилея, поскольку сам документ больше не дает для этого возможностей, если бы мы не располагали привилеем, с помощью которого окончательно решается вопрос о дате жалованной грамоты на «вечное» право безмытной торговли киевских мещан на территории Великого княжества Литовского, Руси и Жемайтии. В Литовской метрике, к счастью, сохранился привилей киевским мещанам с аналогичными преимуществами. В его datum нет несогласованностей, поэтому на основе хронологических элементов привилей безусловно датируется 4 июня 1500 г. ³⁰

Текстологический анализ обеих грамот и сопоставление их формуляров (см. Приложение) дали такую картину.

Текстам предпосланы краткие заголовки, по-разному раскрывающие суть документов. О времени появления этих заголовков что-либо определенное сказать невозможно: они могли быть составлены и писарями государственной канцелярии при Александре, и копиистами Литовской метрики в конце XVI в. ³¹ [134]

Грамоты начинаются статьей, тождественной интитуляции, но титул Александра в текстах имеет разные формы. Если в грамоте, пока датируемой 1497 г., приведен полный титул великого князя, то в грамоте 1500 г. — самый краткий, часто употреблявшийся в копиях документов, выданных как до вступления великого князя на польский королевский трон, так и после. Далее идут уведомительная, описательная, договорная и удостоверительная статьи. В обеих грамотах последовательность этих статей и изложение содержания в них одинаковы. Заключительной статьей в грамотах является datum, где обнаружены значительные несовпадения: во-первых, указаны разные номера индиктов; во-вторых, в передатируемой грамоте в цифири, обозначающей год, не расшифровывается один знак. Допустимы две оценки непонятного знака: либо это буква, а значит и цифра, либо это зачеркнутая буква, которую следует исключать при чтении года. На практике последняя оценка реализована в 1846 г. публикаторами привилея, и она оказалась, как доказали Г. В. Боряк и Н. Н. Яковенко, ошибочной. Следовательно, под нечитаемым ныне знаком копиист имел в виду букву, передающую какую-то цифру.

Отмечая идентичность содержания и построения документов, нельзя не упомянуть и о их расхождении в написании отдельных слов, что отражает различие в орфографических нормах и произношении тех лиц, кто записывал грамоты в Литовскую метрику. Кроме того, тексты имеют небольшие стилистические несоответствия, которые, впрочем, не вносят в содержание явных противоречий.

Текстуальное совпадение грамот, за исключением их дат, замечено еще в XIX в. Считая излишним воспроизводить два одинаковых документа, издатели материалов Литовской метрики в «Актах, относящиеся к истории Западной России» сделали примечание к опубликованному под 1497 г. привилею: «В заглавии грамоты отмечено: Вольность мещанам киевским от даванья мыта, вечностью. Вторично записана в Сенатской метрике, в Кн[иге] VI, л. 102, под 1500 годом» ³².

В соответствии со своей поправкой даты привилея 1497 г. Г. В. Боряк и Н. Н. Яковенко определяют его как «повторный» по отношению к грамоте 4 июня 1500г. ³³ Однако затруднительно что-либо [135] сказать о целесообразности создания «повторного» привилея с титулом великого князя, принятым, по крайней мере, до середины 1501 г., и с datum, соответствующим 1505 г. Жалованная грамота, в которой не учитывались также перемещения в государственном аппарате, заведомо не имела юридической силы ни для киевлян, ни для тех лиц, которым она предъявлялась на многочисленных в Великом княжестве Литовском мытных дворах. Если же предположить, что «повторный» привилей возник в 1505 г. только как копия с грамоты 1500 г. для административных нужд, то в его тексте должен стоять год оформления оригинала, т. е. 1500 г.

Сходство и различие двух грамот, на наш взгляд, непротиворечиво может быть объяснено в рамках иной гипотезы о их соотношении: привилей, который принято датировать 1497 г., и привилей 1500 г. являются списками грамоты 4 июня 1500 г.

В пользу выдвигаемой гипотезы говорит прежде всего совпадение в обеих грамотах описательной и удостоверительной статей, которые обычно несли индивидуальную информацию о каждом пожаловании. В описательной статье указывались события, предшествовавшие выдаче жалованной грамоты, излагались мотивы, побудившие отдельное лицо или корпорацию обратиться к верховной власти с той или иной просьбой, давалось обоснование принятого верховной властью решения. Если две грамоты с одной и той же привилегией получены киевскими мещанами с небольшим промежутком во времени, но, напомним, обязательно в пределах с 1498 по 1501 гг., то в описательной статье повторной грамоты должны быть освещены те новые обстоятельства, которые привели к вторичной выдаче грамоты. Но ни в одном из списков нет каких-либо дополнительных сведений о пожаловании. В формулярах привилеев конца XV — начала XVI вв. удостоверительная статья, в той ее части, где назывались имена панов Рады, в присутствии которых великий князь принимал решение, была весьма изменчивой, что отражало непостоянный персональный и количественный состав великокняжеского совета. Поэтому для двух разновременных грамот неправдоподобной выглядит идентичность удостоверительных статей, и крайне мала вероятность того, что те же самые паны Рады, при которых принималось решение, спустя некоторое время окажутся вместе при вторичном рассмотрении аналогичного пожалования тем же самым людям. [136]

Различные варианты титула великого князя, орфографические и стилистические разночтения также не противоречат нашей гипотезе, они свидетельствуют лишь о двукратной записи текста в Литовской метрике. Последовательность оформления и выдачи грамоты мещанам раскрывается по данным самих списков. Так, после положительного ответа великого князя на просьбу киевлян текст грамоты был составлен вчерне и включен в Книгу данин и судовых справ. В datum черновика о привилее сказано: «Писан у Вил(ь)ни…» (этот дошедший до нас список обозначим литерой А). Вторично в Литовскую метрику текст грамоты внесен при выдаче ее мещанам, но к этому моменту он был уже отредактирован (список Б, см. его разночтения с черновиком в Приложении). О переработке текста в первую очередь свидетельствуют стилистические несовпадения его двух списков. В списке Б расширено начало datum: «Писан и дан у Вил(ь)ни…», устранены шероховатости чернового текста, например, внесены некоторые предлоги, частицы и союзы, в том числе необходимый для соединения главного и придаточного предложений, подчинительный союз («Били нам чолом … о том, што ж…»). Но самой значительной правке подверглось предложение договорной статьи о повышении платежей киевских мещан в казну. Здесь, по сути, раскрывалось обязательство, возлагавшееся на киевлян за предоставленное им «вечное» право на безмытную торговлю на территории Великого княжества Литовского, Руси и Жемайтии. В окончательном варианте грамоты это короткое предложение имело принципиальные уточнения. Одна смысловая правка состояла в замене глагола несовершенного вида глаголом совершенного вида (вместо «мают … повышати» — «мают … повышыти»). Подобная замена снимала для мещан первоначальную неопределенность их обязательств, которая заключалась в возможной многократной повторяемости действия, выраженного глаголом. Совершенный вид глагола воспроизводил иную связь событий, т. е. предполагалось, что когда мещане Киева наладят свою хозяйственную деятельность, пришедшую в упадок из-за набегов татар, им только единожды будет поднята величина «плата». Смысл другой поправки — в усилении оттенка условности обязательства за счет расширения тех обстоятельств, с учетом которых будет определен размер разового повышения платежей. Добавляя слова «…а им бы нешкодно», верховная власть обязывалась в будущем [137] учесть, кроме собственных интересов, как предполагалось вначале, и интересы мещан.

Эти уступки, как, впрочем, и само пожалование, диктовались не только экономическими, но и политическими соображениями. Летом 1500 г. обстановка в Литовском княжестве была не простой. Начавшаяся весной того же года русско-литовская война разворачивалась для Александра неудачно ³⁴. На сторону великого князя московского Ивана III перешли пограничные с Россией города Радогощ, Гомель, Новгород-Северский. На службу к русскому государю «отъехали» князья Трубецкие и Мосальские. Симпатии к великому князю московскому грозили охватить население и многих других городов. Основания для таких опасений были весьма реальными, поскольку одной из своих задач в войне Иван III провозгласил защиту православных в Великом княжестве Литовском, где с избранием в 1498 г. на киевскую митрополичью кафедру Иосифа Болгариновича усилилась деятельность по внедрению в общество унии православия с католичеством. Стремясь ослабить авторитет московского князя и его влияние на православное население в княжестве, в частности на киевлян, Александр воспользовался экономическими рычагами и удовлетворил просьбу мещан Киева о торговой привилегии с поправками первоначального условия пожалования ³⁵.

Отредактированному тексту пожалования должен был соответствовать и текст грамоты, которую получили киевские мещане из государственной канцелярии (этот несохранившийся список обозначим литерой В). Итоги сопоставления текстов грамоты 4 июня 1500 г. [138] подведем, представив графически соотношение ее трех списков и их протографов:

За длительную историю изучения Литовской метрики накопилось немало ценных наблюдений как над всем этим комплексом материалов, так и над его частями. Некоторые замечания кодикологического характера, сделанные Н. Г. Бережковым в ходе реконструкции Книги данин и судовых справ времени княжения Александра (1492 — 1506 гг.), допускают нашу датировку привилея об освобождении киевских мещан «навечно» от уплаты мыта. Историк установил, что в настоящее время Книга данин и судовых справ 1492-1506 гг. представлена в нескольких переписанных в конце XVI в. крупных фрагментах, вкрапленных в три архивные единицы — Книги записей № 3, 5, и 6 ³⁶. Неправильный вариант жалованной грамоты 4 июня 1500 г. (известен Н. Г. Бережкову как привилей 4 июня 1497 г.) помещен перед фрагментом, занимающим в Книге записей № 6 листы 43об. -163 современной пагинации, среди трех судебных документов, из которых один не датирован, другой датирован 1 апреля 1503 г., третий — 22 мая 1501 г. «Возможно, что они (четыре документа — Т. К.) принадлежали к составу той же книги и находились на листах, выделившихся ко времени переписки вследствие изношенности книги», - писал Н. Г. Бережков ³⁷.

Следы изношенности подлинной Книги данин и судовых справ частично исчезли в ее фрагментах-копиях. Как правило, не прослеживается зависимость, с одной стороны, состояния оригинала Книги, а с другой — первоначального и последующего расположения листов, выпавших из блока тетрадей, составлявших кодекс. Документы, [139] написанные на таких листах, могут быть включены в первоначальную систему записей только на основании своих датировок. При сохранении ошибочной даты привилея киевским мещанам на «вечное» право безмытной торговли это замечание распространяется и на него. Но в случае признания привилея одним из списков грамоты 4 июня 1500 г. его изначальное место среди других документов и причина, вызвавшая позднее перемещение, становятся более очевидными. Чтобы их увидеть, следует восстановить нарушенную последовательность текстов на лл. 43об. -163, где Н. Г. Бережков выделил следующие пласты: лл. 43об. -154об. — документы с июня 1494 г. по ноябрь 1499 г.; лл. 155-160 — документы сентября и ноября 1500 г., февраля и марта 1501 г.; лл. 160-163 — документы с ноября 1499 г. по май 1500 г. ³⁸ Сбой хронологии последовал, как осторожно предположил историк, из-за расчленения этого фрагмента подлинной Книги данин и судовых справ еще на три разнообъемных части и их перестановки, закрепленной позже в копии. Заметим, что вероятность утраты листов на месте разлома блока тетрадей в любом кодексе весьма велика. При устранении указанной Н. Г. Бережковым непоследовательности слоев действительно обнаруживается пробел. Если поместить лл. 155-160 после л. 163, то на их стыке выявляется пропуск документов за июнь-август 1500 г., и в этой лакуне, возможно, находился список А привилея киевским мещанам на «вечное» право безмытной торговли в Великом княжестве Литовском, Руси и Жемайтии, ранее датируемого 4 июня 1497 г.

Принцип хронологически последовательного включения писарями документов в Книгу данин и судовых справ, из которого исходил Н. Г. Бережков, изучая материалы Литовской метрики, в последние годы оспаривается. Э. Баненис развивает идею сводного характера Книги данин и судовых справ ³⁹. Механизм ее происхождения по новой гипотезе выглядит в общих чертах так: несколько писарей одновременно вели реестры копий актов, подготовленных каждым из них по распоряжению великого князя. Время от времени «персональные» реестры сводились в тетради. По мере накопления тетради [140] соединялись и составляли, по определению Э. Банениса, «воображаемую» Книгу данин и судовых справ, или Книгу листов судовых и данины. За период с 1492 г. по 1499 г. двумя писарями были созданы две Книги с хронологически параллельными документами. Однако с 1499 г. от установившихся приемов работы в канцелярии Великого княжества Литовского стали отказываться, и Э. Баненис допускает, что в 1501-1506 гг. «даже переписки реестров в «тетради» уже не было, просто собирались сами писарские реестры» ⁴⁰. Сложная картина поэтапного создания Книги данин и судовых справ, развернутая исследователем, не разрушает нашу версию о месторасположении списка А грамоты 4 июня 1500 г. в подлинной Книге. Более того, особенности списков грамоты укладываются в предложенную схему. Во-первых, оба варианта текста дошли до нас в составе реестров, а не тетрадей. В противном случае, несомненно, была бы установлена дублировка: неправильный текст был бы изъят и сохранен окончательно оформленный. Во-вторых, первоначальный и отредактированный тесты находились в реестрах разных писарей. Об этом говорят орфографические разночтения списков. Писарь, внесший в свой реестр окончательный вариант грамоты, по всей видимости, продолжал регистрировать копии жалованных грамот, сопровождая Александра во время летней поездки по восточным районам княжества, куда великий князь отправился между 4 и 13 июня ⁴¹ в связи с военными действиями. Возможно, как раз в его реестре оказались грамоты 8 августа 1500 г., «писанные» в Обольцах: одна — об освобождении на 15 лет «от даван(ь)я мыт» смоленских мещан, вторая — на два сельца в Смоленском повете Василию Семеновичу Сопежичу ⁴². Составитель же грамоты возобновил записи в своем реестре, скорее всего, по возвращении великого князя в Вильно.

И последнее замечание. В рамках предложенной нами гипотезы о соотношении двух привилеев с одинаковой торговой привилегией, пожалованной киевским мещанам, без труда восстанавливается правильное чтение даты в списке А: на месте непонятного знака в цифири, обозначающей год, следует читать букву-цифру *И* (=8), а [141] на месте индикта — *Г* (=3). Ошибки в datum первоначального текста грамоты порождены, по нашему мнению, невнимательностью переписчика. При начертании года, который в оригинале выглядел, скорее всего, следующим образом: *ЗИ*е (7008-е), копиист пропустил букву-цифру *И*. Он заметил пропуск до того, как завершил копирование datum, сразу вернулся к цифири, исправил последнюю букву в окончании числительного «восьмо-е» на *И*, рядом дописал «е». Так среди цифр, передающих год, возник не поддающийся ныне расшифровке знак. Однако тотчас замеченная и исправленная ошибка повлекла за собой еще одну. Сосредоточившись на исправленной цифре, писец и в тот момент, когда вносил в копию номер индикта, воспроизвел *И* (=8).

Итак, жалованная грамота о «вечном» праве киевских мещан на безмытную торговлю в Великом княжестве Литовском, Руси и Жемайтии, сохранившаяся в Книге записей № 6 Литовской метрики, не может быть датирована ни 1497 годом, как предполагали ее первые публикаторы, ни 1505 годом, как сравнительно недавно предложили Г. В. Боряк и Н. Н. Яковенко. Обе датировки опровергаются системой косвенных данных, извлеченных из текста документа. Грамматически-дипломатический анализ этой грамоты, а также привилея 4 июня 1500 г., убедительно свидетельствует о том, что она является первоначальным вариантом привилея 4 июня 1500 г. Результаты исследования имеют несколько важных следствий. Новая дата привилея, к сожалению, уменьшает и без того малый фонд жалованных грамот, выданных киевским мещанам великим князем литовским Александром в конце XV в., требует уточнений в справочных изданиях типа итинерариев, перечней документов и т. д., пересмотра выводов по ряду конкретно-исторических проблем, решавшихся с привлечением передатированной грамоты. Например, выявилась несостоятельность версии, имеющей много сторонников среди историков, о получении киевскими мещанами магдебургского права между 1494 г. и 1497 г. Из числа других хронологических схем, построенных на анализе терминов в традиционно привлекаемых актах, самой правдоподобной следует признать схему Н. В. Закревского о начале функционирования магдебургского права в Киеве между 1494 г. и 1499 г. Но и в обозначенном Н. В. Закревским промежутке времени может и должен быть продолжен поиск более точной даты столь [142] примечательного в истории Киева события — возможности для этого еще далеко не исчерпаны.

Приложение

Жалованная грамота великого князя литовского Александра киевским мещанам на «вечное» право безмытной торговли на территории Великого княжества Литовского, Руси и Жемайтии [4 июня 1500 г. ].

Публикуется по списку А: РГАДА. Ф. 389 Оп. 1 Кн. 6. Л. 43; разночтения даны по списку Б: РГАДА. Ф. 389. Оп. 1. Кн. 5. Л. 117.

*Вол(ь)ность мещаном киевъским от даванья мыта вечност(ь)ю. (отпущен(ь)е мещаном киевским мыта у Великом князстве Лит(о)вском вечне).

*Алекъсандр (сам Алексанъдр), Бож(ь)ю м(и)л(о)стью, ^*великии княз(ь) литовскии, рускии, жомоитскии и иных (Нет).

Чиним знаменито сим нашим (нашым) листом, хто на него посмотрит (посмотрыт), або чтучи его услышит, кому будеть потреб (потреба) того ведати.

Били нам чолом воит места Киевского (Киевъского), и [143] бурмистры, и радцы, ^*и (Нет) вси мещане о том (Доп.: што ж), з Бож(ь)его допущенья месту их от паганства (поганъства) татар впад великии каждого году и не мают чим (чым) поживити (пожывити) ся (се) и въспомочи (вспомочи), и били нам чолом, абыхмо им отпустили мыто нашо по всеи отчине (отчыне) нашои.

Ино мы для такового их впаду отпустили им мыто нашо вечно (Доп.: на) веки веком по всему нашому панству (панъству по) Великому князству (княжъству) Литовскому (Литвъскому), и Рускому, и Жомоитскому сухим путем и водою.

Ино в которых мещан киевъских з ратуша (ратушы) киевского (киевъское) будет ^а лист под их печат(ь)ю местъскою, тым мещаном не надобе мыта давати нигде по нашым мытом (Доп.: и), по кн(я)зским, и по панским (паньским), и по боярским, и по духовным, и по светским, и везде сухим путем и водою.

А коли даст Бог, место их успоможется, и они мают нам плату нашого повышати (повышыти) так, как (Доп.: бы) нам [144] вжиточно (вжыточно, а им бы нешкодно).

А при (пры) том были наместник (наместъник) полоцкии пан Юреи (Юр(ь)и) Пацович а маршалок (маръшалок) наш, охъмистр (охмистр) нашое великое кн(я)гини, наместник ковенскии (ковенъскии) пан Воитех Янович.

А на твердость того и печат(ь) нашу казали есмо привесити (прывесити) к сему нашому листу.

Писан (Доп.: и дан) у Вил(ь)ни, в лето З ^б[?]^ве (Год 7008-й записан так: *З И* е), м(е)с(я)ца июня (июн(ь)) Д день, индикт (индик) И (Г).

Комментарии

а. Слово вписано в верхнее междустрочье другим почерком.

б. Цифра 7000 не имеет титла.

в. На этом месте начертан сложный по конфигурации знак, над ним и следующей буквой «е» стоит титло.

Комментарии

1. РГАДА. Ф. 389. Оп. 1. Кн. 9. Л. 118. Грамота опубликована, см.: Акты, относящиеся к истории Южной и Западной России. Т. 2. СПб., 1865. № 103. С. 126-127.

2. РГАДА. Ф. 389. Оп. 1. Кн. 6. Л. 128об. Грамота опубликована, см.: Акты, относящиеся к истории Западной России. Т. 1. СПб., 1846. № 170. С. 194-195.

3. Каталог документiв з iсторїї Києва XV — XIX ст. / Упорядники Г. В. Боряк i Н. М. Яковенко. Київ, 1982. С. 33. № 4-6 (далее в тексте и сносках: Каталог).

4. Щербина В. Документи до iсторїї Києва 1494-1835 рр. / Український археографiчний збiрник. Т. 1. Київ. 1926. С. 3. № 1-2.

5. Леонтович Ф. И. Источники русско-литовского права // Варшавские университетские известия. Варшава, 1894. № 1. С. 61. Здесь историк писал о том, что пожалования великих князей литовских Витовта (1392-1430 гг.) и Казимира Ягеллончика (1440-1492 гг.) киевским мещанам «…несомненно основывались на началах местного «киевского права», по какому жили киевляне вплоть до конца XV ст. (до 1492 г.), когда в Киеве было введено магдебургское право». Следовательно, перевод киевских мещан на магдебургское право, по Ф. И. Леонтовичу, произошел в самом начале правления Александра, после 26 июля 1492 г. до 1 января 1493 г.

6. Iсторiя мiст i сiл Української РСР: Київ. Київ, 1968. С. 41.

7. Клепатский П. Г. Очерки по истории Киевской земли. Т. 1. Литовский период. Одесса, 1912. С. 321; История Киева в двух томах. Т. 1. Киев, 1963. С. 111; Радянська енциклопедiя iсторїї України. Т. 3. Київ. 1971. С. 64; История городов и сел Украинской ССР: Киев. Киев, 1979. С. 43; Iсторiя Української РСР. У восьми томах десяти книгах. Т. 1. Київ, 1979. С. 42; История Киева: В трех томах четырех книгах. Т. 1. Книга друга. Київ, 1982. С. 205, 228; Котляр Н. Ф., Кульчицкий С. В. Киев древний и современный. Киев, 1982. С. 59; Bardach Juliusz. Miasta na prawie magdeburskim w Wielkim ksiestwie Litewskim od schylku XIV do polowy XVII stulecia // Kwartalnik historyczny. Rocznik LXXXVII. 1980. U 1. Warszawa, 1980. S. 30.

8. Описание Киева. Сочинение Николая Закревского. Т. 1. М., 1868. С. 35. В ранней работе, посвященной истории Киева, Н. В. Закревский датировал пожалование 1516 годом. См.: Закревский Н. Летопись и описание города Киева. Часть 1. Летопись. М., 1858. С. 26.

9. Антонович В. Киев, его судьба и значение с XIV по XVI столетие (1362-1569) // Киевская старина. 1882. № 1. С. 35. В опубликованном несколькими годами позже «Исследовании о городах Юго-Западного края» Антонович отнес предоставление киевским мещанам магдебургского права к середине XV в. См.: Антонович В. Б. Монографии по истории Западной и Юго-западной России. Т. 1. Киев, 1885. С. 164.

10. Мишко Д. I. Київ: Короткий iсторичний нарис. Київ, 1954. С. 28.

11. Тарановский Ф. В. Обзор памятников магдебургского права западно-русских городов литовской эпохи. Историко-юридическое исследование. Варшава, 1897. С. 18; Грушевський М. Iсторiя України-Руси. Т. 5. Львiв, 1905. С. 230; Хронологiя iсторїї України. Вип. 1 (докапiталiстичний перiод). Київ, 1939. С. 28; Гуслистий К. Нариси з iсторїї України. Вип. 2. Україна пiд лiтовським пануванням i захоплення її Польщею (з XIV ст. по 1569 р.). Київ, 1939. С. 53, 188.

12. Клепатский П. Г. Указ. соч. С. 320-321, 505-507.

13. Там же. С. 320-321, 505-506.

14. Щербина В. Боротьба Києва за автономiю // Київ та його околиця в iсторїї i пам’ятках. Київ, 1926. С. 170.

15. Там же. С. 170; Щербина В. Документи до iсторїї Києва 1494-1835 рр. С. 1-2.

16. РГАДА. Ф. 389. Оп. 1. Кн. 6. Л. 43. Этот список привилея опубликован (см.: Акты, относящиеся к истории Западной России. Т. 1. № 149), но публикация не обеспечивает точности, необходимой для дальнейшего исследования, поэтому в Приложении к статье помещен текст списка, переданный в основном по новейшим правилам издания документов Литовской метрики (см.: Методические рекомендации по изданию и описанию материалов Литовской метрики / Сост. А. Л. Хорошкевич и С. М. Каштанов. М.; Вильнюс, 1985. С. 45-54).

17. Каталог. С. 35. № 11 и сноска.

18. Каталог. С. 35. Прим. к грамоте № 11.

19. Пташицкий С. Л. Указ. соч. С. 8-9, 82; Бережков Н. Г. Литовская метрика как исторический источник. Ч. 1. О первоначальном составе книг Литовской метрики по 1522 год. М.; Л., 1946. С. 29, 96-97 и работы других авторов.

20. Каталог. С. 35. Прим. к грамоте № 11. В исторической литературе указывался также 1499 г., когда Войтех Янович начал исполнять обязанности ковенского наместника. См., напимер: Любавский М. К. Литовско-русский сейм. Опыт по истории учреждения в связи с внутренним строем и внешней жизнью государства. М., 1900. С. 337, прим. 88; Малиновский И. Рада Великого княжества Литовского в связи с Боярской думой Древней России. Ч. 2. Вып. 2. Томск, 1912. С. 414. Расхождения в датах одних и тех же событий объясняются двумя главными причинами: во-первых, для восстановления служебной карьеры одного и того же лица историки обращались к разным источникам; во-вторых, используя одни и те же источники для извлечения одних и тех же фактов, историки не всегда соблюдали правила перевода дат из одной системы летосчисления в другую.

21. М. К. Любавский относил окончание наместничества Войтеха Яновича в Ковно к 1512 г. (см.: Указ. соч. С. 337, прим. 88); а И. А. Малиновский — к 1513 г. (Указ. соч. С. 414).

22. См. Малиновский И. Указ. соч. С. 405, 420.

23. См. Леонтович Ф. И. Акты Литовской метрики. Т. 1. Вып. 2. Варшава, 1897. № 703, 708.

24. См. Любавский М. К. Указ. соч. С. 333, прим. 76; Малиновский И. Указ. соч. С. 420, 433.

25. См. Любавский М. К. Указ. соч. С. 333, прим. 76 и с. 336, прим. 88; Малиновский И. Указ. соч. С. 406, 433; Полоцкие грамоты XIII — начала XVI вв. Вып. 4. М., 1982. С. 157-158.

26. РГАДА. Ф. 389. Оп. 1. Кн. 6. Л. 201об. (5 января 1502 г.); л. 202 (6 января 1502 г.); л. 204об. (22 января 1502 г.); л. 206 (16 марта 1502 г.); л. 209об. — 210 (9 августа 1502 г.) и т. д.

27. Там же. Л. 202об. -203 (12 января 1502 г.); л. 204 (22 января 1502 г.); л. 210об. (18 августа 1502 г.) и т. д.

28. Там же. Л. 206-206об. (16 марта 1502 г.); л. 217об. -218об. (4 января 1503 г.) и т. д.

29. Neuman Maciej. Itinerarium Aleksandra Jagiellonczyka wielkiego ksiecia litewskiego, krola polskiego (czerwiec 1492 — sierpien 1506) // Zeszyty naukowe Uniwersytetu im. Adama Mickiewicza w Poznaniu. U 74. Historia. Zeszyt 11. Poznan, 1971. S. 149.

30. РГАДА. Ф. 389. Оп. 1. Кн. 5. Л. 117. Этот архивный список конца XVI в. опубликован, см.: РИБ. Т. 27. Стлб. 797-798. № 232. Исследователи иногда пользуются еще одной публикацией привилея по так называемому Варшавскому списку последней четверти XVIII в., снятому с копии конца XVI в., но литерированному латиницей, см.: Леонтович Ф. И. Акты Литовской метрики. Т. 1. Вып. 2. С. 56-57. № 536. Однако в последней публикации грамота ошибочно датирована 4 июля 1500 г.

31. Хорошкевич А. Л. Жалованные грамоты Литовской метрики конца XV века и их классификация // Источниковедческие проблемы истории народов Прибалтики. Рига, 1970. С. 51.

32. Акты, относящиеся к истории Западной России. Т. 1. С. 173.

33. Каталог. С. 35. № 11. 33.

34. О ходе войны в 1500 г. см.: Каштанов С. М. Социально-политическая история России конца XV — первой половины XVI в. М., 1967. С. 155-166; Зимин А. А. Россия на рубеже XV — XVI столетий (Очерки социально-политической истории). М., 1982. С. 183-188.

35. В глазах Александра подобного рода экономические пожалования обладали большой политической силой. Не случайно два месяца спустя после пожалования киевским мещанам, 8 августа 1500 г., пятнадцатилетняя льгота на безмытную торговлю в Великом княжестве Литовском была дана и мещанам Смоленска, игравшего ключевую роль в военно-стратегических планах великого князя литовского против Русского государства. (Текст привилея см.: РГАДА. Ф. 389. Оп. I. Кн. 5. Л. 118об. -119; РИБ. Т. 27. Стлб. 803-804). Этот шаг, несомненно, преследовал политические цели, одна из которых — удержать смолян от перехода под руку великого князя «всея Руси» Ивана III. Особенно актуальной эта задача стала после поражения литовского войска 14 июля 1500 г. при Ведроши.

36. Бережков Н. Г. Указ. соч. С. 117, 119-124.

37. Там же. С. 99.

38. Бережков Н. Г. Указ. соч. С. 123.

39. Баненис Э. «Книги листов судовых и данины» 1492-1506 гг. // Литовская метрика. Тезисы докладов межреспубликанской конференции. Апрель 1988 г. Вильнюс, 1988. С. 33-36.

40. Баненис Э. «Книги листов судовых и данины»… С. 35.

41. Neuman Maciej. Op. cit. S. 128.

42. РГАДА. Ф. 389. Оп. 1. Кн. 5. Л. 118об. -119, 119-119об.