/571/ ИСТОРИЧЕСКИЕ ЗАПИСИ ТРЕХ ГОСУДАРСТВ

КНИГА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

ЛЕТОПИСИ КОГУРЁ. ЧАСТЬ 9

Ван Поджан. [Глава] первая

Вана звали Чан <иногда называют Поджан>. Ввиду утраты государства у него не было посмертного имени (си). Он был сыном вана Тэяна ¹ — младшего брата вана Конму (Ённю) ². В двадцать пятом году правления вана Конму Кэсомун убил вана, а на престол возвел Чана. [В этом году] Силла, готовясь к нападению на Пэкче, прислала Ким Чхунчху, чтобы просить военной [поддержки], но не было дано согласия ³.

Во втором году (643 г.)

Весной, в первом месяце, [ван] возвел [своего] отца в [звание] вана. [Тогда же] отправлен посол в [государство] Тан с поклоном и подношениями. В третьем месяце [Кэ]сомун обратился к вану со словами: «Три вероучения подобны треножнику, и, если не будет хватать одной [ноги], не сможет [устоять котел]. Сейчас процветают два учения — Конфуция и Будды, но не получило расцвета учение о дао, поэтому нельзя сказать, что мы располагаем искусством постижения всеобщего закона (дао). Нижайше /572/ прошу отправить посла в Тан[ское государство] за учением о дао, чтобы обучить людей [нашего] государства». Великий ван полностью согласился с этим и обратился к императору с посланием, изложив в нем [свою] просьбу. [Затем] Тай-цзун прислал восемь даосских проповедников — Шу Да и других, а также пожаловал в дар Дао дэ цзин Лао-цзы. Ван был очень доволен и предоставил в их распоряжение храм.

В повторном шестом месяце танский [император] Тай-цзун сказал [своим приближенным]: «Кэсомун убил своего государя и единовластно правит страной, и поистине это нельзя терпеть! [Хотя] сейчас нетрудно будет взять его [нашими] военными силами, но мы не хотим беспокоить [свой] народ, а посему я решил: пусть кидани и мохэсцы усмирят его. Что [вы думаете об этом]?» Чжансунь Уцзи ответил: «Кэсомун сам знает, какое тяжкое за ним преступление, и боится кары со стороны Великого государства (Китая), поэтому он серьезно подготовился к обороне. Вашему величеству пока следовало бы сокрыть [чувства] и терпеть его (Кэсомуна). А когда он почувствует себя спокойнее и станет надменным и ленивым, все глубже погрязая в своих злодеяниях, [тогда] будет самое время покарать его». Император сказал: «Хорошо» — и направил посла с верительной грамотой, чтобы совершить церемонии утверждения нового вана. Указ [императора] гласил: «Обычай заботиться о дальних [соседях] был добрым законом предшествующих государей, а принцип наследования [престола] является старинным установлением многих поколений. Когурёский ван Чан [обладает] прекрасными способностями и светлым умом, его познания о мире /573/ обширны и правильны, [он] рано постиг этикет и вероучения, [нам] [113] известно о его добродетелях и справедливости. Ранее, унаследовав обязанности окраинного [вассала], [он] прежде всего проявил искренность и добрую волю, поэтому должно возвысить его чином и назначением в соответствии с установившимися обычаями, [а посему] можно [жаловать титулом] главы государства, князя Ляодунского округа, вана Когурё».

Осенью, в девятом месяце, [ван] Силла отправил посла в [государство] Тан с жалобой: «Пэкче, напав [на нас], захватило более 40 наших крепостей ⁴, а теперь снова сговаривается с Когурё, чтобы объединить свои армии и отрезать [нам] дорогу ко двору [императора]» ⁵. [Он] просил помочь войсками.

В пятнадцатый день [этого месяца] ночь была светлая, но не было видно луны, а множество звезд падало на западе.

В третьем году (644 г.)

Весной, в первом месяце, отправили посла в [государство] Тан с поклоном и подношениями. Император повелел сынунчэну ⁶ Сянли Сюаньчжану отправиться с адресованным вану указом, гласившим: «Государство Силла служит [нам] преданно и исправно доставляет подношения (дань), [поэтому] вы вместе с Пэкче должны убрать свои войска. И если вы снова нападете на нее (Силла), то в будущем году отправлю войска, чтобы напасть на ваше государство». Когда Сюаньчжан достиг пределов [Когурё] ⁷, Кэсомун во главе армии уже напал на Силла и разрушил две крепости. Ван повелел вызвать Кэсомуна, и он вернулся [в столицу]. Когда Сюаньчжан стал отговаривать его от нападения на Силла, Кэсомун сказал ему: /574/ «У нас давняя вражда с Силла. Прежде, когда напали [на нас] суйские люди, Силла, воспользовавшись этим, захватила 500 ли нашей земли ⁸ и удерживает за собой все находившиеся там крепости и города (округа). И если она сама не вернет захваченных наших земель, то боюсь, что не будут прекращаться распри». Но Сюаньчжан ответил ему: «Разве можно все время говорить о событиях уже минувших? Нынешние крепости Ляодуна в прошлом составляли округа и уезды Срединного государства, но в Срединном государстве не говорят об этом, и почему только Когурё обязательно требует [возврата] прежних земель?» Макниджи [Кэсомун] до конца не соглашался с этими [доводами]. По возвращении Сюаньчжан доложил подробно о положении дел, и [император] Тай-цзун сказал: «Кэсомун убил своего государя, издевается над его подданными, жестоко тиранит народ, а теперь еще не подчиняется нашему императорскому повелению. За это следует непременно покарать его» ⁹.

Осенью, в седьмом месяце, император, собираясь послать войска, повелел трем областям (чжоу) — Хун[чжоу], Жао[чжоу] и Цзян[чжоу] — построить 400 кораблей для погрузки военного провианта, отправил инчжоуского дуду Чжан Цзяня и других во главе войск двух дуду — юй[чжоуского] и ин[чжоуского], а также киданей, си ¹⁰ и мохэсцев, чтобы напали сначала на Ляодун и выяснили положение там; далицзина Вэй Тина назначил куйшуши, /575/ чтобы области к северу от Хэбэя получали приказания от [Вэй] Тина, а [сам он] поступал по обстоятельствам, [не дожидаясь указаний свыше]. [Император] также приказал сяоцзину Сяо Жую переправить морским путем продовольствие из областей Хэнани.

В девятом месяце макниджи преподнес [двору] Тан белое золото (платину). [Тогда] Чу Суйлян сказал: «Макниджи убил своего государя, и этого не простят ему девять варварских племен. И если сейчас, уготовив ему кару, мы примем это золото, то оно будет подобно котлу из княжества Гао (гаотин) ¹¹, поэтому я полагаю, что нельзя принимать [дар]». Император согласился с ним. [Когурёский] посол сказал еще: «Макниджи направляет 50 чиновников для пребывания при дворе (в качестве заложников)». Однако возмущенный император сказал послу: «Вы все служили Ко Му (когурёскому Конму), имели от него почести (чины и звания), а когда макниджи убил его, никто из вас не смог [114] отомстить за него. А теперь вы посмели еще прибыть [к нам], чтобы говорить от его имени и вводить в заблуждение Великое государство. Можно ли найти еще большее преступление?» И всех [посланцев Когурё] передал в ведение Дали ¹².

Зимой, в десятом месяце, в Пхёнъяне выпал снег красного (кровавого) цвета. [Танский] император, который хотел лично повести войска на усмирение его (Кэсомуна), собрал чанъаньских старцев и выразил признательность [за их беспокойство по поводу похода]: «Ляодун — исконная земля Срединного государства. Злодей макниджи убил своего повелителя, поэтому я решил сам поехать и разобраться с ним. /576/ Тех из старцев, кто отдаст своих сыновей и внуков, чтобы следовали за мной в поход, я могу утешить и [не оставлю] без помощи». Тут же [он] щедро одарил их шелком и зерном. Все сановники отговаривали императора от похода, но император сказал: «Я, конечно, знаю, что не сулят добра три действия: уходить от основы (ствола) ради достижения концов (ветвей), покидать высокое ради получения низкого, оставлять близкое и отправляться за дальним. Именно таков поход на Когурё. Но Кэсомун убил [своего] государя, истребил его министров и своевольничает, [поэтому] люди целого государства, с нетерпением (вытянув шеи), ожидают помощи. Те, кто возражает, не понимают именно этого».

Итак, на севере провиант свозился в Инчжоу, а на востоке делались запасы зерна в крепости Гудажэнь(чэн).

В одиннадцатом месяце, когда император прибыл в Лоян, бывший ичжоуский цыши Чжэн Тяньшоу уже был в отставке, но, ввиду того что раньше вместе с суйским Ян-ди он участвовал в походе против Когурё, император вызвал его к себе и стал расспрашивать. Тот отвечал [императору]: «Дорога в Ляодун очень дальняя, что весьма затрудняет отправку продовольствия. [К тому же] восточные варвары искусно обороняют крепости, [вот] почему нельзя [ожидать] немедленной капитуляции». [На это] император сказал: «Сегодняшний день нельзя сравнивать с суйскими [временами], и вы только послушайте. Управляющий ведомством наказаний (синбу шаншу) Чжан Лян назначен командующим (дацунгуань) Пхёнъ/577/янской полевой армией и поставлен во главе 40-тысячного войска [из районов] Цзян (Янцзы), Хуай, Лин (Гуандун, Гуанси) и Шань (Шэньси), трех тысяч воинов, набранных в Чанъани и Лояне, и 500 военных кораблей. [Они должны] из Лайчжоу плыть морем и достичь Пхёнъяна. Наследник (тайцзы) чжаньши цзовэйшуай Ли Шицзи назначен командующим Ляодунской полевой армией и во главе 60-тысячного пешего и конного войска, а также варваров покорившихся [нам] двух областей — Ланьчжоу и Хэчжоу — должен достигнуть Ляодуна. Обе армии должны объединить свои силы, встретившись в Юйчжоу. Синцзюнь цунгуань Цзян Синбэнь и шаоцзян Цю Синянь отправлены ранее на гору Аньлошань, чтобы присматривать за солдатами, которые делают лестницы и боевые колесницы. Несть числа храбрецам из дальних и ближних мест, откликнувшихся на призыв о мобилизации, а также лицам, которые отдавали [правительству] различные орудия и приспособления для осады крепостей».

Император лично определял, что отклонить или принять, брал же [только] то, что было наиболее подходящим из них (орудий). И собственноручно написал указ для [разглашения] в Поднебесной: «Терпимо ли [такое] положение, [что] когурёский Кэсомун, убивший своего государя, притесняет свой народ? Ныне я хочу побывать в Юй[чжоу] и Цзи[чжоу], совершить правосудие (наказать виновных) в Ляо[дуне] и Цзе[ши], поэтому в городах и в местах остановок по пути проезда не следует утруждать [себя] заботами и тратами [на оказание почестей]». И далее сказано: «Прежде суйский [император] Ян-ди был жесток и беспощаден /578/ к своим подданным, а когурёский ван был гуманным, любил свой] народ. [Ян-ди] не смог добиться успехов, потому что [пытался] с армией, в которой назревал бунт, нападать на войска, в которых царили спокойствие и [115] согласие. Если сказать кратко, то сейчас [наша] победа неизбежна по следующим пяти причинам: первая — большими [силами] бьем меньшие, вторая — верность карает измену, третья — порядок [служит] для обуздания беспорядка (мятежа), четвертая — свежие войска выступают против изможденных, пятая — охотно повинующиеся [войска] противостоят обиженным. И какие могут быть сомнения в нашей победе? Объявите всему народу, чтобы никто не сомневался и не боялся [разгрома]!» После этого более чем наполовину сократили количество разных предметов, [поставляемых для] снабжения и снаряжения казарм и солдат. Император издал указ, чтобы все [танские] войска, а также [армии] Силла, Пэкче, си и киданей, разделившись на [разные] направления, напали на Когурё.

В четвертом году (645 г.)

Весной, в первом месяце, армия Ли Шицзи прибыла в Юйчжоу. В третьем месяце в Динчжоу прибыл император. Обращаясь к приближенным, он сказал: «Ляодун — искони земля Срединного государства. Династия Суй четырежды посылала войска, но не смогла его взять. Сейчас, в этом походе на восток, я хочу ради Срединного государства отомстить за [убитых] своих сыновей и братьев, а в Когурё смыть позор за [погубленного] государя-отца ¹³. Во всех краях [Поднебесной] царит спокойствие, и только в этой [стране] нет мира, и, пока я /579/ еще не состарился, использую без остатка все силы военных и гражданских чинов и возьму [Когурё]». Император покинул Динчжоу, вооружился луком и стрелами и собственноручно привязал дождевик позади седла. Армия Ли Шицзи, выйдя из [города] Лючэн, сильно растянулась в своем продвижении и, казалось, направлялась к [крепости] Хуайюаньчжэнь, но тайно изменила направление на север, двинулась по дороге через ущелья и вышла к нам совершенно внезапно.

Летом, в четвертом месяце, [Ли] Шицзи из Тундина переправился [с войском] через реку Ляо и прибыл в Сюаньту. В наших крепостях и городах поднялся переполох. Все они, закрыв [крепостные] ворота, стали обороняться. Когда заместитель командующего (фудацунгуань) цзянсяский ван Дао-цзун во главе нескольких тысяч воинов прибыл к крепости Синсон, чжэчун дувэй Цао Саньлян направил более десяти тысяч всадников прямо на ворота, в крепости испугались и растерялись, и никто не осмелился на вылазку.

Инчжоуский дуду Чжан Цзянь, который вел в авангарде войско варваров, переправился через реку Ляо и у крепости Конан(сон) разбил нашу армию. Было убито несколько тысяч человек. Ли Шицзи и цзянсяский ван Дао-цзун напали на крепость Кэмо и заняли ее, захватили десять тысяч человек [в плен], сто тысяч сок продовольствия. На этой территории образовали [область] Кайчжоу. Морские силы во главе с Чжан Ляном из Дунлая /580/ переправились морем и напали на крепость Писа. Крепость с четырех сторон была окружена крутым рвом, и к ней можно было пробраться только со стороны западных ворот. Чэн Минчжэнь подошел с войсками ночью, а заместитель командующего (фуцунгуань) Ван Даду первым взобрался [на крепостные стены]. В пятом месяце крепость пала, и погибло восемь тысяч мужчин и женщин. Ли Шицзи двинулся дальше и достиг стен крепости Ляодун (Ёдон). Когда император направлялся к озеру Ляо, на протяжении 200 ли путь [ему] преграждали грязи и топи, через которые не могли пройти ни люди, ни лошади. Но цзянцзо дацзян ¹⁴ Янь Лидэ засыпал их землей, соорудил мосты, и войска прошли без задержки, переправившись [через болота] к востоку от озера. Ван [Когурё] направил 40 тысяч пеших и конных воинов из [крепостей] Синсон и Кукнэсон на помощь Ляодуну. Против них [решил] выступить с четырьмя тысячами всадников цзянсяский ван Дао-цзун, но в его войске все стали говорить о разнице в соотношении сил и предложили вырыть поглубже рвы, насыпать повыше валы и ждать прибытия императорской коляски. Дао-цзун сказал: [116] «Противник полагается на свое численное превосходство, явно недооценивает нас. Но [его солдаты] прибыли издалека и устали, поэтому если ударим, то обязательно разобьем [их]. И надобно также освободить путь, ожидая прибытия [императорской] коляски. Неужели вместо этого вы хотите столкнуть с врагом [нашего] отца-государя?» [Тогда] дувэй Ма Вэньцзюй сказал: «Без встречи с сильным врагом как можно выявить богатыря?» Ударив коня кнутом, /581/ [он] устремился в бой и, куда бы ни направлялся, там бил [врага]. Это воодушевило упавших духом воинов. Но когда завязалось сражение, командующий полевой армией синцзюнь цунгуань Чжан Цзюньи отступил и сбежал [с поля боя], и танское войско стало проигрывать сражение. Дао-цзун собрал разбежавшихся солдат, взобрался на высокое место и стал вести наблюдение. Когда он заметил беспорядок в нашем лагере, внезапно напал с несколькими тысячами быстрых всадников. Ему на помощь прибыл и Ли Шицзи с войсками, [в результате] наша армия была разгромлена — [только] убитых было более тысячи человек.

Император, переправившись через Ляо, [повелел] убрать мосты, чтобы укрепить решимость своих воинов. [Затем] разбили лагерь на горе Масусан. Он отблагодарил и выдал [награду] цзянсяскому вану Дао-цзуну, вне очереди произвел Ма Вэньцзюя в звание чжунланцзяна, а также отрубил голову Чжан Цзюньи, [Затем] император лично во главе нескольких сот всадников прибыл под стены крепости Ляодун. Увидев, что воины носят на себе землю и засыпают ров, император взвалил наиболее тяжелую ношу на своего коня и повез. Тогда сопровождавшие его чины, соревнуясь друг с другом, взвалили на свои плечи [коромысла] с землей и доставили ее под крепостные стены.

Ли Шицзи штурмовал Ляодун[скую крепость] беспрерывно в течение двенадцати дней и ночей. Император присоединился к нему со своими отборными войсками и окружил ее несколькими сотнями рядов [солдат]. Звуки барабанов и возгласы сотрясали небо и землю. В крепости был храм, [посвященный] Чумону, а в храме — железная кольчуга и острая секира, /582/о которых молва твердила, что они были ниспосланы Небом в прежние времена [царства] Янь. Когда [ситуация стала] критической для осажденных, одну красивую девушку обрядили как богиню-покровительницу (страны), а шаман восклицал: «Чумон радуется, значит, крепость выстоит».

[Ли Ши]цзи поставил рядами катапульты (пхочха), которые стреляли большими камнями на расстояние 300 шагов, и там, где они падали, рушилось все. Наши люди складывали бревна и возводили башни, плели из канатов сети, но не могли отразить [этих ударов]. С помощью тарана (башни на колесах) [танские солдаты] ударили по замковой башне и разбили ее.

В это время император, облаченный в доспехи золотистого цвета (кымхюгэ) ¹⁵, которые преподнесли пэкчесцы, сопровождаемый воинами, одетыми в черные металлические доспехи с узорами, встретился с [Ли Ши]цзи. Доспехи императора ярко сверкали на солнце. Когда усилился южный ветер, император послал одного ловкого солдата взобраться на верхушку башни осадной машины, и [тот] поджег северо-западную [оборонительную] башню крепости. Огонь перекинулся вовнутрь крепости, и тогда [император] повел военачальников и солдат на штурм крепостных стен. Наши воины отчаянно бились, но не смогли устоять, погибло более 10 тысяч человек. Победители захватили в плен более 10 тысяч солдат, 40 тысяч [гражданских] лиц обоего пола и 500 тысяч сок продовольствия, а крепость [переименовали] в Ляочжоу.

[Затем] Ли Шицзи двинулся в наступление на крепость Пэкам с юго-запада, а император прибыл на северо-запад этой крепости. Начальник крепости (сончжу) Сон Дэым тайно прислал доверенного человека с просьбой принять капитуляцию, причем появление на стене человека с ножом и топором в руках /583/ будет сигналом [сдаваться]. Он сообщал: «[Ваш] раб желает сдаться, но в крепости есть люди, которые не согласны с этим». Император вручил этому [117] посланцу танский флаг и сказал: «Если действительно хотите сдаться, то поднимите этот флаг над стенами крепости». Когда [Сон] Дэым поднял флаг, то все люди в крепости последовали за ним, думая, что танские войска уже взобрались на стены.

Когда император овладел крепостью Ляодун (Ёдон), крепость Пэкам запросила капитуляции, но спустя некоторое время переменила решение. Император, возмущенный таким вероломством, издал по армии приказ, что, «как только будет взята крепость, все воины получат награду [пленными] людьми и имуществом». Увидев, что император готов принять капитуляцию этой крепости, Ли Шицзи во главе нескольких десятков человек в латах [явился к императору] и, попросив [слова], сказал: «Сейчас, под градом стрел и камней, солдаты сражаются, пренебрегая смертью, из жажды захвата пленных и добычи. Крепость вот-вот падет, но, приняв ее капитуляцию, посмеете ли вы обмануть надежды воинов?» Спешившись с коня, император поблагодарил его: «Ваши слова совершенно справедливы, но единственно, чего не могу позволить, — это распустить солдат (дать им волю) для убийства людей и для захвата жен и детей. Тех, кто из наших подчиненных имеет заслуги, я награжу за счет казны, и это будет вам выкупом за один этот город». [Ли] Шицзи ушел. Затем в крепости он захватил /584/ более 10 тысяч мужчин и женщин, и возле реки, где развернул шатер, состоялся смотр пленных. Тут же он раздал пленным (продукты) питания, причем людям старше 80 лет еще и шелк, с соответствующими различиями. Воинам других городов, очутившимся в Пэкаме, оказал милости, выдавая продовольствие и оружие, и предоставил полную свободу [уйти куда хотят]. Перед этим в Ляодуне был убит своим слугой военачальник (чанса). Находившийся там один служащий (сонса) взял его семью (жену и детей) и бежал в Пэкам. Император в знак признания его преданности выдал пять кусков (штук) шелка, сделал для чанса катафалк, чтобы отправить покойного в Пхёнъян. Из крепости Пэкам [он] образовал округ Яньчжоу (Амджу), а Сон Дэыма назначил управителем (цыши).

Семьсот человек из крепости Каси, которых раньше макниджи отправил для обороны крепости Кэмо, были взяты в плен Ли Шицзи. Когда эти люди обратились с просьбой дать им возможность проявить себя в армии [императора], император сказал: «Все ваши семьи находятся в Каси, и если вы будете сражаться за меня, то макниджи непременно убьет ваших жен и детей. Я не могу допустить, чтобы я получил [в свою армию боевую] силу одного человека, а в результате была бы уничтожена целая семья». Наделил [их] зерном и отправил [домой], а крепость Кэмо переименовал в Кайчжоу.

Когда император достиг крепости Анси и двинул войска в атаку, на помощь Анси прибыли ёксаль Северной области (бу) /585/ Ко Ёнсу и ёксаль Южной области Ко Хечжин во главе нашей армии, а также 150-тысячное мальгальское (мохэское) войско. Император созвал своих приближенных и сказал: «Сейчас для [Ко] Ёнсу [возможны] три варианта действий. Первый состоит в том, чтобы повести войска прямо, соединиться с [силами] крепости Анси и возвести валы. [Его войска] будут скрываться за неприступными высокими горами и питаться [запасами] хлеба, имеющимися в крепости, а мохэсцев [они] натравят на расхищение наших коров и лошадей. [При таком варианте], если даже нападем на них, то [все равно] не сможем заставить их сдаться; а если [мы] решили отступить, то путь нам будут преграждать грязи и топи, поэтому лучше всего нашим войскам оставаться на месте вопреки всем трудностям. Второй вариант состоит в том, чтобы вызволить находящиеся в крепости войска, [спасаясь] бегством под покровом ночи. [И наконец], последний вариант состоит в том, чтобы, вопреки рассудку и возможностям, явиться и вступить в бой с нами. И вы увидите, что он обязательно склонится к последнему варианту, и моя задача будет состоять в том, чтобы поймать [его на этом]». [118]

В это время тэро Ко Чоный, преклонного возраста, опытный в делах, сказал [Ко] Ёнсу: «Циньский ван (т.е. танский император Тай-цзун) внутри страны истребил много [своих] соперников (храбрецов), а за пределами ее покорил варваров, чтобы стать императором. Это поистине прирожденный талант. Сейчас он наступает, возглавляя войска всей страны, поэтому мы не сможем противостоять ему. По-моему, наша задача состоит в том, чтобы привести в порядок войска, и не вступать в сражение, а растянуть время /586/ на много дней и посылать только небольшие подвижные подразделения и препятствовать [подвозу] продовольствия [танским войскам]. А когда истощатся [запасы] провианта, [противник] даже при желании не сможет сражаться, если же захочет отступить, то не будет ему дороги [назад], [и тогда-то мы] сможем победить [его]». Ёнсу не послушался [его], а двинул войска прямо вперед, [оказавшись] на расстоянии 40 ли от крепости Анси.

Император боялся, как бы он не заколебался и не [раздумал] идти, поэтому повелел старшему полководцу Эшина Дуэру с тысячью торкских всадников заманить его. Сначала они завязали [сражение с армией Ко Ёнсу], а затем обратились в мнимое бегство. Ёнсу воскликнул: «Не так уж трудно будет [сладить]!» И стремительно двинулся вперед в погоню за ними. Достигнув юго-восточного предместья крепости Анси, в восьми ли [от крепости], его армия заняла боевые позиции (расположилась лагерем) на склоне горы. Затем император созвал всех военачальников, чтобы выработать план дальнейших [боевых] действий. [На совете] Чжансунь Уцзи сказал: «Я слышал, что, прежде чем вступить в сражение с врагом, нужно выяснить настроение своих воинов. Именно сейчас я, проходя через расположение наших войск, видел, как воины, узнав о приближении [войск] Когурё, извлекали [из ножен] мечи и поднимали знамена, и воодушевление, написанное на [их] лицах, говорит, что [наша] армия — победоносная. Ваше величество, с непокрытой головой вы лично участвуете в походе, и все наши замечательные победы [одержаны] благодаря тому, что сверху исходят гениальные планы, которыми и руководствуются в [боевых] действиях [наши] полководцы. И в сегодняшнем деле мы нижайше просим ваше величество возглавить преследование». /587/ Император улыбнулся: «Вы, как я вижу, уступаете мне это [дело], чтобы я подумал за вас». В сопровождении нескольких сот всадников во главе с Уцзи император поднялся на возвышение, откуда наблюдал и рассматривал расположение рек и гор, где можно будет спрятать в засаде войско, а также выйти и войти [в укрытие]. Наша (когурёская) армия вместе с мальгальскими войсками занимала боевую позицию протяженностью в 40 ли. Когда император увидел это, он слегка побледнел [почувствовав] опасность. Тут цзянсяский ван Дао-цзун сказал: «[Все силы государства Когурё брошены на то, чтобы противостоять войскам императора поэтому оборона Пхёнъяна наверняка сейчас слабая. Дайте мне пять тысяч лучших солдат, и, если мы уничтожим их корень (столицу), тогда и сотни тысяч солдат не смогут воевать с нами и сдадутся».

Но император не внял [этой просьбе]. Он отправил гонца [к Ко Ёнсу], который передал ему ложное послание: «Могущественный сановник вашего государства убил своего государя, и я прибыл расследовать преступление. Война с вами не входила в наши намерения, но, когда мы вступили в пределы вашего [государства], не давали [нам] ни фуража [для коней], ни продовольствия [для людей], поэтому взяли несколько ваших городов. Когда же ваша страна станет исполнять вассальные обязательства, то [ваши] потери непременно будут восстановлены». [Ко] Ёнсу поверил этому и больше не стал делать [военных] приготовлений.

Император созвал ночью гражданские и военные [чины] на совет, на котором приказал Ли Шицзи с /588/ 15 тысячами пеших и конных воинов занять боевую позицию у западного перевала, Чжансунь Уцзи и Ню Цзиньда с ударным [119] отрядом, состоящим из 11 тысяч лучших воинов, выйти в узкую долину с северной стороны горы, чтобы ударить противнику в тыл. Сам император возглавил четыре тысячи пеших и конных воинов, под звуки рогов и дробь барабанов, убрав знамена, стал подниматься на гору. [Прежде] император отдал приказ по армии о том, чтобы при звуках барабанов и рогов все начинали атаку, а [своему] чиновнику по поручениям повелел возле императорской молельни соорудить шатер для приема капитуляции.

В ту ночь над лагерем [Ко] Ёнсу [наблюдался] звездопад. Однако утром [Ко] Ёнсу и другие увидели лишь малочисленное войско Ли Шицзи, двинули [свои] войска и вступили в бой. Заметив, как поднимается пыль от движения войск Уцзи, император приказал ударить в барабаны, дуть в рога и поднять знамена. С грохотом барабанов и с громкими криками воины ринулись вперед. [Ко] Ёнсу и [его подданные] испугались и решили разделить войска, чтобы отразить противника [с двух сторон], но в их боевом порядке началась неразбериха. Как раз в это время грянул гром и сверкнула молния, и луньмэньский выходец Сюэ Жэньгуй, облачившись в странную одежду, с оглушительным воплем устремился в [наши] боевые ряды и всюду, куда он направлялся, не встречал сопротивления, и [в страхе] разбегались наши воины. Основные силы [противника] воспользовались этим. Наша армия потерпела тяжелое поражение, число убитых превысило 30 тысяч. Император, наблюдавший за Жэньгуем, произвел его в звание партизанского полководца (юцзи /589/ цзянцзюнь). [Ко] Ёнсу и другие с остатками своего войска укрепились на горе и стали защищаться. Император приказал [своим] солдатам окружить их. Чжансунь Уцзи разрушил все мосты, чтобы отрезать им путь к отступлению. [Тогда Ко] Ёнсу и [Ко] Хеджин привели 36 800 своих солдат сдаваться в плен. Подойдя к воротам [танского] лагеря, они кланялись до земли и умоляли пощадить их жизни. Император отобрал 3500 военачальников в звании ёксаль и ниже и отправил их в империю, а всех остальных отпустил на свободу, предложив вернуться в Пхёнъян. Всех схваченных 3300 мальгальцев он [приказал] закопать в землю [живыми] ¹⁶. Захвачено было по 50 тысяч лошадей и крупного рогатого скота, 10 тысяч комплектов новеньких боевых доспехов и такое же количество другого вооружения. Гора, на которой побывал император, была переименована в Чжубишань («Гора остановки»). Ко Ёнсу был произведен в звание хунлюйцина, а Ко Хечжин — сынунцина ¹⁷.

После взятия [крепости] Пэкам император позвал Ли Шицзи и сказал: «Я слышал, что крепость Анси ¹⁸ неприступна, воины там отборные, а военачальник ее талантлив и смел. Во время смуты, поднятой макниджи, крепость оборонялась и не сдавалась. Макниджи пытался штурмовать ее, но безуспешно, поэтому был вынужден оставить ее [в ведение ее начальника]. В [крепости] Конан ¹⁹ /590/ войско слабее и [запасов] продовольствия меньше. Если внезапно напасть на нее, то наверняка можно одолеть [сопротивление]. Поэтому вы, [князь], можете сначала ударить по Конану, а как только падет Конан, тогда проглотим и Анси. В военной науке это называется ”крепостью, которую не надо брать штурмом”». [На это Ли Шицзи] ответил: «Конан находится на юге, Анси — на севере, а весь наш армейский провиант — в Ляодуне. Что мы будем делать, если сейчас пойдем на Конан в обход Анси, а [когу]рёсцы [тем временем] блокируют пути, по которым [подвозим] провиант? Лучше сначала атаковать Анси, а когда сдастся Анси, то с барабанным боем пойдем и возьмем Конан». Император сказал ему: «Вы (князь) — мой военачальник, и потому не могу не согласиться с вашими расчетами, но только не ошибитесь в наших делах!»

Затем [Ли] Шицзи начал штурм Анси. Ансиские люди, заметив императорские знамена и шатер, сразу же поднялись на [крепостные] стены, ударили в барабаны и громко выкрикивали [ругательства]. Император пришел в ярость. [Ли] Шицзи просил изволения похоронить (т.е. уничтожить) всех мужчин [120] [крепости], как только будет взята крепость. Жители Анси, услышав об этом, стали обороняться с еще большим упорством [и не сдавались], несмотря на длительный штурм. [Тогда] Ко Ёнсу и Ко Хеджин обратились к императору со следующей просьбой: «(Мы), [ваши] рабы, доверив свои жизни Великому государству, не можем не проявить свою преданность. Поэтому хотим /591/ сначала добиться огромных успехов [перед] императором, чтобы заслужить возможность встретиться со своими женами и детьми. Ансиские люди защищают свой дом, и каждый стал бойцом. Нелегко будет сразу взять [эту крепость]. Но после того как [мы, ваши] рабы, имея более чем стотысячное когурёское войско, были повержены в прах при одном появлении [императорских] знамен, дух [наших] соотечественников надломился. [Между тем] в крепости Оголь начальник (ёксаль) настолько старый и немощный, что не способен на упорную оборону. И если перенести боевой удар на нее (эту крепость), то не пройдет и дня, как одолеете ее. Что касается остальных маленьких крепостей по пути, то они будут рассеяны или разрушены одним порывом ветра. И если затем, собрав все их вооружение и провиант, выступить вперед под барабанную дробь, Пхёнъян уж точно не устоит [перед вашей армией]». Все сановники также говорили [императору]: «Войска Чжан Ляна находятся в Шачэне (Писасоне). Вызовем их, и вскоре они прибудут. [И тогда], воспользовавшись смятением и тревогой в Когурё, можно будет объединенными (с войсками Чжан Ляна) силами взять крепость Оголь, перейти реку Амнок и сразу захватить Пхёнъян. Вот что нам сейчас нужно делать. Император собрался последовать этому [совету], однако Чжансунь Уцзи возразил: «Сын Неба лично участвует в [нашем] походе, в отличие от других полководцев [он] не может рисковать [собою] в поисках удачи. Сейчас в Конане и Синсоне против нас почти 100 тысяч. Если же мы повернем на Оголь, они могут ударить нам в тыл, поэтому лучше сначала разрушить Ан/592/си и взять Конан, а затем, развернув боевые порядки, двигаться вперед. И это будет самым надежным планом».

И император тотчас же оставил свои [намерения], а все военачальники срочно начали штурм [крепости] Анси. Когда император услышал, что в крепости кудахчут куры и вопят свиньи, он позвал [Ли] Шицзи и сказал: «С начала осады прошло много времени, и с каждым днем в крепости становится все меньше дыма над очагами. Но сегодня очень сильно вопят куры и свиньи, и должно быть, там кормят воинов, готовя их к ночной вылазке против нас. Надо чтобы их тут поджидали [самые] сильные солдаты». В ту ночь несколько сот наших воинов по веревкам спустились с [крепостных] стен, и, когда узнал этом император, сам прибыл под стены и поднял [своих] солдат в стремительную атаку. Несколько десятков наших солдат было убито, а остальные отступили и бежали ²⁰.

Войско цзянсяского вана Дао-цзуна построило земляную насыпь у юго-восточного края крепости и стало оттуда наступать на крепость. Но изнутри крепости также надстроили стены, чтобы отражать врагов, а офицеры и солдаты непрерывно сменялись [в охранении] и в течение дня вступали в бой по шесть-семь раз. Осадные колесницы (тараны) и камни катапульт разрушали крепостные башни и бойницы, но осажденные тотчас же воздвигали деревянные частоколы и заделывали пробоины в стене. Когда Дао-цзун поранил ногу, сам император вводил ему иглу. Гору ²¹ насыпали беспрерывно днем и ночью в течение шести декад, и в деле было занято 500 тысяч работников. /593/ Вершина горы (насыпи) поднималась над [стенами] крепости на несколько чжанов, поэтому можно было оттуда видеть, что [делается] внутри крепости. Дао-цзун велел гои Фу Фуаю взять солдат и, поднявшись на самый верх [насыпи], охранять ее от противника. Когда гора рухнула на стены и стены [крепости] обвалились Фуай самовольно покинул охраняемое место. Несколько сот наших воинов [121] вышли через пробоину в крепостной стене и с боем завладели земляной насыпью, где они закрепились в окопе и стали защищаться ²².

Император разгневался и отрубил голову Фуаю, чтобы выставить на обозрение. Затем [он] повелел всем полководцам штурмовать эту [крепость]. Бились три дня, но не смогли одолеть.

Когда Дао-цзун, босой, направился к [императорскому] знамени и стал просить [пощады] за вину, император сказал: «За свое преступление ты достоин смерти, но, принимая во внимание, что циньский Му-[гун], взявший [на службу] Мэн Мина, [поступил] лучше, чем циньский [император] У-ди, казнивший Ван Хуэя ²³, а также учитывая [твои] заслуги во взятии крепостей Кэмо (Гайму) и Ляодун, я прощаю тебя особой милостью». Ввиду того что в Ляодуне (левобережье Ляо) рано наступают холода, засыхают травы и замерзают реки и поэтому трудно будет долго держать [здесь] солдат и коней, а продовольствие скоро иссякнет, император приказал повернуть войска [назад]. Прежде всего подняли (сняли с насиженных мест) население двух областей — Ляочжоу и Кайчжоу — и переправили через реку Ляо. Затем устроили смотр войск и вывели их из-под стен Анси. Из крепости следили [за происходящим], затаив дыхание, но не выходили. Начальник крепости (сонджу) поднялся на стену и поклонился [императору] в знак прощания, а император за стойкую оборону передал /594/ 100 кусков шелка, поощряя его за [верное] служение своему государю. [Император] приказал [Ли] Шицзи и Дао-цзуну из 40 тысяч пеших и конных воинов [составить] арьергард.

По прибытии в крепость Ляодун стали переправляться через реку Ляо, но берега Ляо были такими топкими, что не могли пройти ни повозки, ни лошади. [Император] повелел Уцзи взять 10 тысяч человек, чтобы резали траву и застилали дорогу, а там, где было глубоко, возводили мосты из [затопленных] телег. Сам император, чтобы помочь делу, связывал [снопы] из прутьев с помощью кнутовищ.

Зимой, в десятом месяце, прибыли в Пхогу. Император остановил коня и руководил засыпкой дороги. Когда все войска переправились через реку Пальчха (Боцо), разыгралась снежная буря, воины промокли и замерзли, многие умирали. Тогда [император] повелел разжечь огни вдоль дорог, чтобы осветить их.

Всего [в этой войне] было разрушено 10 [наших] крепостей — Хёнтхо, Хвэнсан, Кэмо, Мами, Ёдон (Ляодун), Пэкам, Писа, Хёпкок, Ынсан, Хухван, а из населения Ляочжоу (Ёджу), Кайчжоу (Кэджу) и Яньчжоу (Амджу) переселено в Срединное государство 70 тысяч человек. С тех пор как Ко Ёнсу сдался в плен, он постоянно испытывал чувство [бессильной] злобы и тоски и однажды так сильно [занемог], что умер. [Ко] Хеджин в конце концов поехал в Чанъань. В трех крупных сражениях — при Синсоне, Конане и Чупхильсане (Чжуби) — и наша армия, и танские войска понесли огромные потери убитыми ²⁴. Император глубоко раскаивался /595/ в том, что предпринял этот безуспешный поход, и восклицал: «Если бы был [жив] Вэй Чжэн, он не дал бы мне пойти [в этот поход]!»

Рассуждение [историографа Ким Бусика]

Танский Тай-цзун по мудрости и просвещенности не имел себе равных среди государей. По [умению] устранять смуты [его] можно сравнить [только] с [шанским Чэн] Таном и [чжоуским основателем] У-ваном, по силе проникновения — разве с [чжоуским] Чэн-[ваном] и Кан-[ваном], а в управлении войсками ему не было равных в тактической хитрости. Куда он ни направлялся, там исчезали (уничтожались) враги. И лишь при умиротворении восточных [пределов он] потерпел неудачу у Анси, поэтому начальника этой крепости можно назвать непревзойденным героем. Однако история утратила его фамилию [122] и имя ²⁵, так же как, согласно Ян-цзы ²⁶, «история не сохранила имен цинских и луских министров», о чем можно крайне сожалеть.

В пятом году (646 г.)

Весной, во втором месяце, Тай-цзун возвратился в свою столицу и, пригласив Ли Цзина, спросил: «Чем объяснить, что я, располагая огромной армией Поднебесной, не смог сладить с [этой] маленькой варварской страной?» [Ли] Цзин ответил: «Это может объяснить Дао-цзун». Император обратился [к нему], задав [ему этот] вопрос, и тогда Дао-цзун стал подробно рассказывать о том, как он когда находился на горе Чжуби (Чупхильсан), предлагал воспользоваться слабой обороной и взять Пхёнъян. Но император с досадой промолвил: «Тогдашние [дела] запутанные, и я что-то не помню [такого]».

Летом, в пятом месяце, ван и макниджи Кэ/596/гым отправили посла [в Танское государство], чтобы принести извинения и одновременно доставить двух красивых девушек, но император вернул их и сказал послу: «Женская красота — это то, что ценят люди, но из жалости к сердечным мукам девушек, оторванных от своих родных и близких, я не могу принять [их]». Глиняное изображение матери вана Тонмёна в течение трех дней плакало кровавыми слезами.

Раньше, готовясь к возвращению из похода, император послал Кэсомуну в дар лук и одеяние, но тот получил их и даже не поблагодарил, а стал еще более заносчивым и надменным. Хотя он и отправил гонца и послание [к императору], но слова [в послании] были сплошь лживые и хвастливые. И танского посла [у своих границ] он встретил надменно и все время высматривал, нет ли где слабого места на [танской] границе. Несмотря на неоднократные императорские приказы не нападать на Силла, он не прекращал своих набегов. [Вот почему] Тай-цзун издал указ о том, чтобы не принимали от него преподносимых даров и стал советоваться [с сановниками] о его наказании, [выступив в поход против него].

Исторические записи трех государств

Книга двадцать первая. [Конец]

Комментарии

1. Тэяну присвоен титул вана во 2-м году правления его сына (вана Поджана).

2. Ван Конму (Ённю) был убит, поэтому не имел храмового (посмертного) имени, которое было, вероятно, создано искусственно по названию места захоронения — горе Ённюсан в 20 ли от Согёна (Пхёнъяна), т.е. в районе горы Тэсонсан (см.: «Летописи Силла», 8-й г. правления вана Мунму).

3. Подробно см.: «Летописи Силла» (11-й г. правления вана Сондок), а также «Жизнеописание Ким Юсина (ч.1)» в Самгук саги.

4. Описанный факт относится к предшествующему году. В «Летописях Пэкче» (2-й г. правления вана Ыйджа) сказано: «Более 40 крепостей — Миху и другие».

5. Это событие также относится к предшествующему году. Согласно Синь Тан шу (Боцзи чжуань) и «Летописям Силла» (11-й г. правления вана Сондок), сообщение Силла с Танской империей проходило через порт Танхан (современная волость Намян в уезде Хвансон провинции Кёнгидо).

6. Сынун — одна из девяти государственных канцелярий танского двора, ведавшая запасами продовольствия. Сынунчэн — чиновник этого ведомства.

7. По Цзычжи тунцзянь (Танцзи, 13), Сюаньчжан прибыл в Пхёнъян.

8. В тексте допущена неточность — Силла захватила 500 ли когурёских земель (10 уездов к северу от перевала Чуннён) раньше — в 7-м году вана Янвона (в 12-м году силлаского вана Чинпхёна).

9. Танский император Тай-цзун отправил посла Цзян Яня уговорить Кэсомуна, но тот заключил посла в подземелье, что, несомненно, ускорило вторжение танских войск во главе с императором. См.: Синь Тан шу (Цзян Янь чжуань).

10. Си — племена, которые вначале принадлежали к группе дунху (восточных варваров). Согласно Цзю Тан шу (цз.199), «си — отдельная ветвь сюнну. Живут к северу от реки Хунгуй (Шара-мурэн), также на бывших сяньбийских землях. Их владение находится в 5 тыс. ли к северо-востоку от столицы [Чанъань]. На востоке соприкасается с мохэ, на западе доходит до туцзюэ, на юге — до киданей, а на севере граничит с [владением] улохань... Обычаи в общем сходны с киданьскими» (цит. по: Материалы по истории древних кочевых народов группы дунху. Введ., пер. и коммент. В.С.Таскина. М., 1984, с.367).

11. Гаотин (*** — «треножник из Гао») — синоним взятки. В эпоху Чунь-цю сунский министр Ду, убив своего правителя Шан-гуна, возвел на престол Фэиа (Чжуан-гуна), но, боясь осуждения соседних царств, сначала отправил лускому Хуань-гуну в качестве взятки треножник, отлитый в Гао.

12. Дали — одна из 9 правительственных канцелярий в периоды Суй и Тан. См. примеч. 24 к кн. 20.

13. Имеется в виду убийство Кэсомуном вана Ённю.

14. Цзянцзо дацзян — чиновник, ведавший инженерно-строительными работами.

15. Кымхюгэ («доспехи золотистого цвета») — очевидно, то же, что и «сверкающие доспехи» когурёсцев, которые упоминаются в Синь Тан шу (Гаоли чжуань). Сверкающий золотистый цвет придавался специальным лаком. Именно об этом сообщается в китайском историческом сочинении Тун дянь (Дунъи, Боцзи): «На юго-западе государства [Пэкче] находятся три острова, откуда вывозят дерево для желтого лака... В шестом месяце берут соки и окрашивают предметы подобно желтому золоту, и их блеск ослепителен для глаз». Хан Чхиюн (XVIII в.) в своем труде Хэдон ёкса комментировал так это сообщение: «Лаковое желтое золото производится на острове Карипхо [уезда]Танджин, который в древности назывался островом Вандо; этот остров — единственное место в нашей стране, где производится желтый лак» [Ли Бёндо, с.329].

16. Такая казнь была уготована за то, что в этом сражении мохэские войска осмелились атаковать лагерь самого танского императора.

17. В Синь Тан шу (Гаоли чжуань) сказано, что разгром войск Когурё вызвал смятение в стране крепости Хвансон, Ынсон и другие были брошены, на протяжении сотен ли не курился дым над очагами.

18. Согласно Синь Тан шу (Гаоли чжуань), «в крепости Анси сто тысяч человек», но Ли Бёндо считает, что цифра преувеличена примерно вдвое [Ли Бёндо, с.331].

19. Крепость Конан (кит. Цзяньань) находилась на месте современной Шичэншань к северо-востоку от Кайпина (провинция Ляонин) в Северо-Восточном Китае.

20. Согласно Цзычжи тунцзянь (Танцзи, 19-й г. эры Чжэнь-гуань императора Тай-цзуна), не удалась и попытка Ён Кэсомуна выяснить положение в осажденной танскими войсками Анси. Его лазутчик Ко Джунни попал в плен к танским солдатам, но танский император в знак великодушия отпустил его домой.

21. В Цэфу юаньгу (кн.369) имеется описание этой искусственной горы: «Ветви деревьев укладывали вперемешку с землей, тем самым укрепляя насыпь. С пяти сторон на гору тянули бревна и так поднимали насыпь до самого верха».

22. Как свидетельствует Цзю Тан шу (Гаоли чжуань): «[Они] окопались и усилили свою круговую оборону тем, что развели огни (костры)».

23. В правление ханьского императора У-ди полководец Ван Хуэй вопреки воле императора стал преследовать вождя гуннов и был разбит, поэтому его привлекли к ответственности и принудили к самоубийству. А в период Цинь полководец из царства Ранняя Цинь Мэн Мин в войне против Цзинь потерпел поражение и попал в плен, но по возвращении его из плена правитель Му-гун снова взял Мэн Мина на службу. Мэн Мин совершил впоследствии большие подвиги.

24. В Цзычжи тунцзянь (Танцзи, 19-й г. эры Чжэнь-гуань императора Тай-цзуна) явно приуменьшены цифры танских потерь: со стороны Когуре потери составили 40 тысяч человек, а со стороны Тан — 2 тысячи человек, хотя добавлено, что «пали семь-восемь лошадей из каждых десяти».

25. Имя начальника крепости Анси не сохранилось в официальных историях, а в частных историях его называют Ян Манчхуном. В собрании сочинений Сон Джунгиля (XVIII в.) Тончхундан сонсэн пёльчип (кн.6) содержатся записи бесед между ваном Инджо и автором в 1789 г.: «Вопрос государя: ”Как звали начальника крепости Анси?” Ответ [Сон] Джунгиля: ”[Это] был Ян Манчхун, который смог отразить войска [танского императора] Тай-цзуна; его можно считать лучшим из защитников крепостей”. Вопрос государя: ”Где это можно видеть (прочесть)?” Ответ [Сон] Джунгила: ”Покойный князь (пувонгун) Юн Гынсу (1537—1616) слышал об этом в Срединном государстве и записал”». В «Жэхэйском дневнике» Пак Чивона (Ёрха ильги Тоганнок) отмечается, что, по преданию, начальник крепости Ян Манчхун поразил танского императора стрелою в глаз, а тот, покидая район Анси, послал Ян Манчхуну сто кусков шелка в награду за упорную оборону крепости.

26. Ян-цзы, или Ян Чжу, — древнекитайский философ V—IV вв. до н.э. (о нем см.: Древнекитайская философия. Т.1. М., 1972, с.212—213).