/457/ ИСТОРИЧЕСКИЕ ЗАПИСИ ТРЕХ ГОСУДАРСТВ

КНИГА ШЕСТНАДЦАТАЯ

ЛЕТОПИСИ КОГУРЁ. ЧАСТЬ 4

Ван Синдэ. Ван Когукчхон. Ван Сансан

Ван Синдэ (со 165 г.)

Звали его Пэкко <вместо ко некоторые пишут ку>, он был самым младшим братом ¹ великого вана Тхэджо. Он был красив и дороден, добр и снисходителен. Прежде Чхадэ, не следуя дао, [управлял страной], и не было понимания между чиновниками и народом. Он боялся, что вспыхнет смута и с ним произойдет несчастье. Поэтому он укрывался в горах. После убийства вана Чхадэ чвабо Оджирю посоветовался с князьями (министрами) и отправил людей, чтобы нашли и привезли его [в столицу].

Когда он прибыл, Оджирю, преклонив колени, преподнес ему яшмовую государственную печать и сказал: «Прежний ван, к несчастью, покинул свет. Остался [его] сын, но он недостоин управлять государством. Мысли всех людей устремились к самому гуманному. Почтительно кланяемся, бьем челом и просим вас занять почитаемое место (престол)». Однако с почтением и скромностью /458/ он трижды отказывался, но затем взошел-таки на престол. В то время ему было 77 лет.

Во втором году (166 г.)

Весной, в первом месяце, [ван] издал указ, который гласил: «Я, недостойный человек, по рождению принадлежу к семье вана, но никогда не обладал добродетелями, [достойными] государя. А в недавнем прошлом, когда братской любовью ² [вана Тхэджо] была передана власть [вану Чхадэ] вопреки установлениям о передаче ее в наследство ³, испытывая беспокойство и опасаясь беды, мы удалились от людей и скрывались вдалеке. Там мы получили недобрую весть [о смерти вана] и глубоко скорбели. Как оценить, что народ радостно принимал [нас], а князья уговаривали взойти [на престол]? [Осмелившись] в своем заблуждении взойти на высокое почитаемое место, недостойный и сирый человек не может не беспокоиться, как при переправе через бездонное море. Должно, чтобы [наше] благоволение дошло до самых дальних пределов. Поэтому предоставляем людям возможность самоусовершенствоваться — [провозглашаем] всеобщую амнистию в стране».

Народ страны, узнав об указе о снисхождении (амнистии), не удержался от приветственных восклицаний и радостных рукоплесканий со словами: «О, это великолепно! Все это благодеяния нового великого вана!»

Ранее, во время мятежа Мённим Даппу, наследник вана Чхадэ — Чхуан бежал и скрылся, но, прослышав об указе нового вана об амнистии, [он] явился к воротам ванского [дворца] и сказал: «Прежде, когда беда обрушилась на государство, я, [ваш] слуга, не смог умереть и скрывался в горных долинах. Теперь, [60] услышав о новом правлении, [я] осмелился явиться с повинной. Если великий /459/ ван определит [мою] вину согласно закону, то [я, ваш слуга], тотчас же подчинюсь приговору, даже если меня поведут казнить на рыночную площадь. Но если [ван] пощадит меня и сошлет в дальние края, то это будет благодеяние, дарующее жизнь умершему, плоть — скелету. Таково мое желание, на исполнение которого я и не осмеливаюсь надеяться». Ван тотчас же определил ему [во владение] две местности, Кусаннве и Рудуо, и возвел его [в звание] янгуккуна (государя уступленных земель).

[В том же году] Даппу был назначен министром государства (куксан) и еще получил звание пхэджа, чтобы управлять военными делами в столице и на местах, а также владеть поселениями Янмэка. Начиная с этого времени должности чвабо и убо называются называются куксан (министр государства).

В третьем году (167 г.)

Осенью, в девятом месяце, ван отправился в Чольбон и совершил жертвоприношения на алтаре храма Основателя. Зимой, в десятом месяце, ван приехал из Чольбона.

В четвертом году (168 г.)

Тайшоу ханьского округа Сюаньту Гэн Линь напал [с войском на Когурё] и убил несколько сот наших воинов. Ван лично изъявил покорность, просил присоединить [Когурё] к Сюаньту ⁴.

В пятом году (169 г.)

Ван отправил тэга Уго и чубу Ёнина с войсками, чтобы помочь сюаньтускому /460/ тайшоу Гунсунь Ду ⁵ подавить мятежников в Фушани ⁶.

В восьмом году (172 г.)

Зимой, в одиннадцатом месяце, когда Хань выставила большую армию и она приблизилась к нам, ван спросил своих приближенных, как [лучше] поступить — выступить ли в поход [против Хань] или защищаться? Общее мнение было таково: «Ханьская армия слишком многочисленна, но [они] недооценивают наши силы. Если мы не выступим в поход, то они еще не раз будут приходить (нападать на нас), думая, что мы их боимся. В нашей стране горы неприступны, а дороги узки. Говорится же, что один человек на защите горного прохода стоит десяти тысяч. Хотя ханьская армия большая, но [они] ничего не смогут сделать с нами, поэтому нужно отправить войско и напасть на них».

Но [Мённим] Даппу сказал: «Не следует [делать этого]. Государство Хань большое, многолюдное. Нынче сильное [ханьское] войско далеко зашло с боями, их боевой пыл не сбить [сразу]. К тому же всегда было твердым правилом полководцев: когда армия большая, то наступать, а когда малочисленная — обороняться. Сейчас ханьцы переправляют свой провиант за тысячи ли, поэтому они не смогут продержаться долго. Если мы выроем глубокие рвы и возведем высокие валы и будем ждать их, опустошив все окружающие поля ⁷, то не пройдет декады или месяца, как, гонимые голодом, уйдут обратно [ханьские солдаты]. Тогда мы ударим им вслед сильным войском и достигнем своей цели». Ван последовал этому совету. Крепость Ёнсон упорно оборонялась. /461/ Ханьцы штурмовали ее, но не смогли одолеть [оборону]. Измученные голодом, офицеры и солдаты поплелись назад. Даппу пустил несколько тысяч всадников в погоню и в Чвавоне вступил в бой. Ханьская армия потерпела жестокое поражение, и вернулись [они домой] без единого коня. Ван возрадовался и передал Даппу в качестве кормовых округов (сигып) Чвавон и Чильсан. [61]

В двенадцатом году (176 г.)

Весной, в первом месяце, приближенные просили о назначении наследника. В третьем месяце сын государя — Намму — возведен наследником вана.

В четырнадцатом году (178 г.)

Зимой, в десятом месяце, в последний день пёнджа произошло солнечное затмение.

В пятнадцатом году (179 г.)

Осенью, в девятом месяце, умер министр государства Даппу в возрасте 113 лет. Ван лично оплакивал его, отменил на семь дней все приемы [по делам], и со [всеми] церемониями похоронил его в Чильсане, а для охраны могилы выделил 20 семей.

Зимой, в двенадцатом месяце, скончался ван. Его похоронили в Когуккоке («Холм древнего государства»). Нарекли его посмертным именем — ван Синдэ.

Ван Когукчхон <иногда называют ван Кугян ⁸>

Звали его Намму <иногда называют Иимо ⁹>. Он был вторым сыном ¹⁰ Пэкко, /462/ вана Синдэ. <Когда скончался Пэкко ¹¹, люди государства решили, что старший сын Пальги не обладает [соответствующими] достоинствами, и потому единодушно возвели ваном Иимо. В начале годов Цзянь-ань ¹² ханьского [императора] Сянь-ди Пальги, который был недоволен тем, что как старший он не стал ваном, вместе с соноским ¹³ га, каждый во главе более 30 тысяч человек из «низших дворов» (хахо), ушли к Гунсунь Кану ¹⁴ и покорились ему. По возвращении [Пальги] поселился на жительство у реки Пирюсу>.

Ван был ростом в девять чхок, имел величественный вид, а физически был так силен, что мог поднимать [большие] котлы. Когда брался за дела и принимал решения, он [всегда] соблюдал в меру великодушие и строгость.

Во втором году (180 г.)

Весной, во втором месяце, супругу [вана] госпожу У возвели в сан великой княгини (ванху). Она была дочерью У Со из Ченабу.

Осенью, в девятом месяце, ван направился в Чольбон, чтобы совершить жертвоприношения на алтаре храма Основателя.

В четвертом году (182 г.)

Весной, в третьем месяце, в ночь кабин, красное облако подобно змее обвилось вокруг созвездия Тхэми (Тайвэй). Осенью, в седьмом месяце, у этого созвездия появилась комета.

В шестом году (184 г.)

Ханьский тайшоу Ляодуна, подняв войско, напал на нас. Ван послал своего сына Кэсу отразить нападение. /463/ Но тот не смог одолеть, поэтому ван лично отправился во главе отборной конницы и, вступив в сражение с ханьским войском в Чвавоне, разгромил его. Высились горы из голов убитых [врагов].

В восьмом году (186 г.)

Летом, в четвертом месяце, в день ыльмё, [светило] Хёнхок (Марс) ограждало центральное созвездие (созвездие Сердца). В пятом месяце, в последний день имджин, произошло солнечное затмение. [62]

В двенадцатом году (190 г.)

Осенью, в девятом месяце, в столичном городе выпал снег глубиной в шесть чхок. Чунви тэбу, пхэджа Обирю и пхёнджа Чвагарё, будучи близкими родственниками великой княгини, захватили всю власть в стране. Пользуясь их влиятельностью, сыновья стали своевольничать: отбирали детей, землю и дома, поэтому люди возмутились. Ван, прознав об этом, хотел их казнить, но Чвагарё и другие вместе с [людьми общины] Ённа ^{15 16} замыслили заговор.

В тринадцатом году (191 г.)

Летом, в четвертом месяце, собрав своих людей, [Чвагарё и другие] напали на столицу, но ван мобилизовал войско столичного района и подавил [мятежников]. Затем издал следующий указ: «В последнее время чины раздавали по лицеприятию (фаворитам), а на должности выдвигались [люди] без добродетелей, пагубное зло распространилось на народ, /464/ потрясает наш царский (ванский) дом. И все это проистекает от нашего невежества. Пусть в каждом из четырех ваших округов (бу) ¹⁷ выдвинут снизу мудрого и милосердного человека». Когда все четыре округа сообща выдвинули Анню из Восточного округа ¹⁸, ван пригласил его [к себе] и передавал ему управление страной. Но Анрю обратился к вану с такой речью: «Я, ваш низкоподданный слуга, по своей заурядности никак не подхожу для участия в великом деле государственного управления. В западной части [страны], в деревне Чвамульчхон долины Амноккок [проживает] Ыль Пхасо, внук Ыль Со, который был министром при ване Юри. У него твердый характер, [он] мудр и умен, не привлекался на [государственную] службу, а живет тем, что усердно обрабатывает землю. И если вану угодно [хорошо] управлять страной, то не обойтись без такого человека, как он».

Ван отправил гонца и пригласил [Ыль Пхасо к себе] в скромных выражениях и с достойным этикетом, назначил [его на должность] чунви тэбу со званием утхэ и сказал ему: «По чрезмерной щедрости я обязан продолжить [великие] дела прежнего [правления], поставлен над всеми чиновниками и народом. Из-за малых добродетелей и недостатка способностей не соответствую такому предназначению. Вы, учитель, скрывая свое дарование и просвещенность, так долго оставались в отдаленной деревенской глуши. Ныне вы не оставили нас и благосклонно прибыли сюда и доставили этим не только радость мне одному, но и счастье всему государству (саджик) и народу. /465/ С глубокой признательностью примем ваши советы, до конца будем следовать [вашим наставлениям]». Подумав, что, хотя [он] согласен послужить государству, но предложенная должность недостаточно [высока] для управления [государственными] делами, Пхасо сказал в ответ: «Я слаб [умом] и немощен [телом] и не осмеливаюсь следовать высочайшему повелению, но смею пожелать великому вану избрать мудрого достойнейшего, облечь его высоким званием, дабы мог [он] свершать великие дела». Ван понял его намек, возвел его в звание министра государства и вверил управление государством. В связи с этим сановники правительства и родственники государя (по женской линии) стали поговаривать о том, что новичок [Пха]со приближен [к государю] и притесняет старых подданных. [Тогда] ван издал указ, гласивший: «Всякий, независимо от знатности, не подчинившийся министру государства, будет [наказан] вместе с родственниками». А [Пха]со,| выйдя к людям, сказал: «Обычная [судьба] ученых — оставаться в тени, если не созрело время, служить, если настала пора. Ныне, когда государь оказал мне великие почести, могу ли я помышлять о возвращении к прежней безвестности?» После этого он честно служил государству, устанавливал ясные законы, справедливо награждал и наказывал, поэтому народ пребывал в благополучии, всей стране царило спокойствие. [63]

Зимой, в десятом месяце, ван, позвав Анню, сказал ему: «Если бы не ваше одно слово, я не смог бы найти Пхасо для общего управления. Ваша заслуга в
том, что теперь наладились все дела» — и возвел его в звание /466/ тэсаджа.

Рассуждение [историографа Ким Бусика]

Мудрые правители древности беспрепятственно ставили [на должность] выдающихся людей и без колебаний прибегали к их услугам, как это было у иньского Гао-цзуна с Фу Шо (Юэ), у прежнего государя Шу (Лю Бэя) с Кун Ми-ном (Чжугэ), циньского (цзиньского) Фу Цзиня с Ван Мэном ¹⁹. Только так мудрые и просвещенные люди могли оказаться на достойном месте и управлять, могли быть совершенными и ясными принципы правления, могла быть поддержана [безопасность] государства.

Если здесь ван (Когукчхон) решил единолично взять из приморского захолустья Пхасо и, не посчитавшись с мнением окружающих, поставить [его] выше всех чиновников, а затем наградил и человека (Анню), предложившего его, то можно полагать, что он следовал установлениям прежних правителей [древности].

В шестнадцатом году (194 г.)

Осенью, в седьмом месяце, выпал иней и погибли хлеба. Народ голодал, поэтому были открыты [казенные] склады для оказания помощи.

Зимой, в десятом месяце, ван охотился к югу от [горы] Чильсан. На дороге [он] встретил человека, который сидел и плакал, и спросил [у него]: «Почему [ты] плачешь?» И тот ответил: «Я очень беден, поэтому обычно нанимался в работники, чтобы прокормить свою мать. Но нынче год выдался неурожайный, не к кому пойти внаем. Вот, /467/ не могу раздобыть ни единой мерки (сын, ду) [зерна на] пропитание, оттого и плачу!» Ван [с горечью] воскликнул: «Увы! Это моя вина, что, будучи отцом народа, я довел его до такой крайности». [Он] выдал [тому человеку] одежду и пищу в утешение ему. Затем [ван] повелел соответствующим учреждениям (со) подробно разузнать и оказать помощь одиноким, вдовым, сиротам, бездетным старикам, больным, бедным и нищим, которые не могут [сами] поддержать свое существование; еще приказал чиновникам [учреждений] каждый год с третьего весеннего месяца и до седьмого осеннего месяца выдавать казенное зерно взаймы (чиндэ) ²⁰ народу по числу едоков в семье, а зимой, в десятом месяце, возвращать [выданное весной и летом]. Это должно было стать постоянным правилом, поэтому повсюду [люди] ликовали.

В девятнадцатом году (197 г.)

Произошла большая смута в Срединном государстве. Очень много ханьцев бежали от смуты, явились и вступили [под покровительство Когурё]. Это был второй год Цзянь-ань ханьского императора Сянь-ди.

Летом, в пятом месяце, скончался ван. Его похоронили в долине [реки] Когукчхон. Нарекли его [храмовым] именем ван Когукчхон.

Ван Сансан

Звали его Ёнъу <некоторые называют Вигун ²¹>. Он был младшим братом вана Когукчхона. В Вэй шу ²² рассказывается: /468/ «Один из потомков Чумона, Гун, родился с открытыми глазами и [сразу] мог видеть. Это был Тхэджо. Теперешний ван, который приходится правнуком Тхэджо, тоже сразу после рождения видел людей и был похож на своего прадеда Гуна. Из-за этого сходства (ей) ²³ в Когурё нарекли его именем Вигун (”Похожий на Гуна”)». У вана Когукчхона не было сына, поэтому на его место взошел Ёнъ[у].

Как только скончался ван Когукчхон, великая княгиня госпожа У скрыла [это], не объявила о трауре, а направилась ночью в дом его младшего брата [64] Палый ²⁴ и сказала: «У вана нет потомков, и вы должны наследовать ему». Пальги не знал о кончине вана и ответил: «Судьбе, предначертанной Небом, надо подчиняться, и этим нельзя пренебрегать. И можно ли считать благопристойным, когда [замужняя] дама бродит посреди ночи?» Пристыженная княгиня тотчас направилась в дом [его меньшего брата] Ёнъу. Ёнъу поднялся, одел встретил ее у ворот, а затем ввел в дом и угощал едой и напитками. Вели; княгиня говорила: «Великий ван скончался, а сына у него нет, поэтому место должен унаследовать, как старший, Пальги, но, когда я обратилась к нему], он подумал, что у супруги [вана] какие-то другие намерения, глубоко оскорбил [меня] надменностью, поэтому обращаюсь к вам, другому брату». Ёнъу оказал ей почести со всеми приличиями. [Он] взял в свои руки нож и сам нарезал мясо [для угощения], но случайно поранил свой палец. Княгиня /469/ оторвала [материю от] пояса своей юбки и перевязала пораненный палец. Прежде чем вернуться [к себе], она сказала Ёнъу: «Ночь очень темная, я боюсь, как чего-нибудь не произошло. Вы бы проводили меня до дворца». Ёнъу последовал за ней, и княгиня вошла во дворец под руку с ним. На следующий день на рассвете, изменив завещание прежнего вана, [княгиня] повелела сановникам возвести Ёнъу на престол. Узнав об этом, сильно разгневался Пальги. С помощью своего войска он окружил дворец вана и стал угрожать: «Когда умирает старший брат, по обычаю, должен взойти следующий, а ты, нарушив порядок, захватил [власть], это большое преступление. Выйди поскорее, иначе [я] убью твою жену и детей». Запершись во дворце, Ёнъу [не выходил] три дня, и никто в стране не поддержал сторонников Пальги. Убедившись в трудности [осуществления своего замысла], Пальги со своим семейством бежал в Ляодун. Встретившись с тайшоу Гунсунь Ду ²⁵, он сказал: «Я — единоутробный брат когурёского вана Намму. Намму умер, не оставив сына, а мой меньший брат Ёнъу, сговорившись с вдовой старшего брата госпожой У, сам взошел [на престол], нарушая великие предначертания принципов Неба. Я крайне возмущен этим и, прибыв в Высочайшее государство, нижайше хочу просить 30-тысячное войско, чтобы разбить его, усмирить бунт». Гунсунь Ду дал согласие.

Ёнъу ²⁶ /470/ послал своего [младшего] брата Кэсу во главе войска отражать их [нападение]. Ханьское войско было разбито. Лично возглавляя авангард, Кэсу преследовал отступающих. [Настигнутый] Пальги стал умолять Кэсу: «Неужели ты посмеешь сейчас убить своего престарелого брата?» Кэсу не смог преодолеть родственные чувства и не осмелился тронуть своего брата, но сказал: «Хотя и несправедливо, что Ёнъу не уступил [тебе] престол, но как уразуметь то, что из-за минутной обиды ты хочешь погубить государство своих предков? С какими глазами ты встретишься с ними после своей смерти?»

Услыхавший такие слова Пальги был подавлен стыдом и раскаянием. Он направился к [реке] Пэчхон и перерезал себе горло. Горько оплакивал его Кэсу, а затем подобрал прах и совершил первичное погребение. Закончив это, [он] вернулся [домой].

Опечаленный и [то же время] довольный, ван пригласил Кэсу во дворец на пир, устроив все согласно ритуалу почестей, воздаваемых людям [царствующего] дома. Ван сказал: «Не может быть большего преступления, чем то, которое совершил Пальги, — привел чужеземные войска и напал на свое государство! Вы ныне одержали над ним победу, а затем отпустили и не убили! Но когда он покончил с собой, [вы] очень горько оплакивали его. И не означает ли это, что вы считаете меня недобродетельным?» Опечаленный, с трудом глотая слезы, Кэсу ответил: «Я сейчас прошу только [позволить произнести] одно слово, /471/ а затем могу умереть». — «Какое же?» — спросил ван. Кэсу ответил: «Хотя великая княгиня возвела великого вана согласно завещанию предшествующего вана, но великий ван не отказывался [от трона] со всеми [полагающимися] церемониями. Потому уже нарушен связывающий братьев [65] [священный] долг покровительства [старшего] и почтительности младшего. Я лишь хотел увеличить добродетели великого вана, поэтому подобрал прах [Пальги] и похоронил его. И мог ли я подумать, что таким действием навлеку на себя гнев великого вана? Если бы на причиненное [Пальги] зло великий ван ответил милосердием и похоронил своего старшего брата со всеми приличествующими церемониями, кто бы мог назвать великого вана несправедливым? Вот и все, что хотел сказать [я]. [Теперь] даже смерть для меня равносильна жизни, поэтому велите казнить».

Услышав такую речь, ван сел перед ним и с благожелательным выражением лица стал утешать его: «Из-за недостатка добродетелей я не смог не совершить ошибку, но теперь, услышав ваши слова, я осознал свои заблуждения и [покорно] прошу вас не упрекать [меня]». Сын вана ²⁷ поклонился ему, а также и сам ван поклонился. Затем [все] долго веселились и разошлись.

Осенью, в девятом месяце, [ван] повелел чиновникам (юса) [временно погребенный] прах Пальги похоронить с царскими почестями в Пэрёне (на перевале Пэ). Ван, взошедший [на престол] благодаря госпоже У, не мог повторно жениться и сделал госпожу У своей супругой.

/472/ Во втором году (198 г.)

Весной, во втором месяце, построили крепость Хвандо ²⁸.

Летом, в четвертом месяце, по всей стране помилованы все [преступники], за исключением [тех, кто заслуживал] двух видов [смертной казни, т.е. через повешение и отсечение головы].

В третьем году (199 г.)

Осенью, в девятом месяце, ван охотился на южной стороне [горы] Чильсан.

В седьмом году (203 г.)

Весной, в третьем месяце, ван совершил жертвоприношения (духам) гор и рек, так как у него не было сына. И в том же месяце, ночью 15-го числа, ван во сне услышал голос Неба: «Я повелел твоей младшей жене родить сына, не тревожься». Пробудившись, ван рассказал своим приближенным: «Во сне Небо разговаривало со мной и настойчиво повторяло такие слова, но как быть, если у меня нет младшей жены?» Пхасо ответил: «[Мы] не можем угадать волю Неба, поэтому вану следует подождать».

Осенью, в восьмом месяце, умер министр государства Ыль Пхасо ²⁹, и люди страны горько оплакивали его. Министром государства ван назначил Ко Уру.

В двенадцатом году (208 г.)

Зимой, в одиннадцатом месяце, сбежала свинья, предназначенная для жертвоприношения. Сторож гнался за ней до деревни Чутхон, но там замешкался и не мог схватить ее. [В это время откуда-то] появилась женщина лет двадцати, восхитительно красивая. /473/ Со смехом она опередила его и схватила [свинью]. Тогда преследователь и взял [свинью]. Прослышав об этом, ван крайне удивился и захотел увидеть эту женщину. Ночью в простой одежде [он] направился в дом женщины и велел [своему] слуге доложить о себе. Узнав о прибытии вана, в этом доме не посмели отказать [в приеме]. Ван вошел в покои, позвал эту женщину. Когда он хотел ею обладать, женщина сказала [ему]: «Не осмелюсь перечить повелению великого вана, но, если случится так, что родится сын, прошу вас не оставлять его без внимания». Ван пообещал ей. К третьей страже ван поднялся и вернулся во дворец. [66]

В тринадцатом году (209 г.)

Весной, в третьем месяце, великая княгиня прослышала о том, что ван любил женщину из деревни Чутхон(чхон), и стала ревновать к ней. [Она] тайно отправила солдат, чтобы убить ее. Та женщина узнала это, переоделась в мужское платье и сбежала. Когда преследователи настигли и хотели ее убить, эта женщина спросила: «По чьему повелению вы пришли сейчас убивать меня? Приказал ли это ван или велела княгиня? Сейчас в моем чреве находится ребенок — плоть вана. Вы можете убить меня, [наложницу], но осмелитесь ли также убить и дитя вана?» Солдаты не осмелились и по возвращении доложили то, что сказала эта женщина. Княгиня пришла в ярость /474/ и хотела во что бы то ни стало убить [женщину], но ничего не могла поделать. Ван услышал это [известие] и снова направился в дом той женщины, спросил: «Ты сейчас беременна. Чей это ребенок?» Она ответила: «Я, [ваша наложница], обычно не бываю рядом даже со своими братьями. Как смогла бы я приблизить к себе мужчину другой фамилии? Ребенок, которого я ношу в [своем] чреве, — плоть самого великого вана». Ван обласкал и щедро одарил ее. По возвращении ван рассказал все княгине, и она уже не посмела убить [ту женщину].

Осенью, в девятом месяце, женщина из Чутхона родила сына. Счастливый ван сказал: «Это Небо ниспослало мне наследника!» Ранее случай с жертвенной свиньей помог найти его мать, и поэтому ван решил назвать сына Кёчхе («Жертвенный поросенок»), а его мать возвел в [сан] младшей супруги (соху) вана. Прежде, когда еще мать младшей супруги была на сносях и не могла разродиться, шаман сказал: «Истинно вы родите княгиню (ванху)!» Мать обрадовалась и разрешилась от бремени. Девочку назвали Хунё («Княгиня»).

Зимой, в десятом месяце, ван перевел столицу в Хвандо ³⁰.

В семнадцатом году (213 г.)

Весной, в первом месяце, Кёчхе возведен наследником.

/475/ В двадцать первом году (217 г.)

Осенью, в восьмом месяце, из ханьского Пинчжоу ³¹ явился человек [по имени] Ся Яо с тысячей семей и вступил под власть [Когурё]. Ван принял их и с удобствами поселил в крепости Чхэксон.

Зимой, в десятом месяце, гремел гром, произошло землетрясение. На северо-восточной стороне [неба показалась] комета.

В двадцать третьем году (219 г.)

Весной, во втором месяце, в последний день имджа, было солнечное затмение.

В двадцать четвертом году (220 г.)

Летом, в четвертом месяце, странные птицы собирались во дворе ванского дворца.

В двадцать восьмом году (224 г.)

Родился внук вана Ёнбуль.

В тридцать первом году (227 г.)

Летом, в пятом месяце, скончался ван. Его похоронили на [холме] Сансаннын ³². Нарекли его [храмовым] именем Сансан.

/476/ Исторические записи трех государств

Книга шестнадцатая. [Конец]

Комментарии

1. В Саньго чжи (Вэйчжи, Дунъи чжуань) сказано: «Когда умер Гун, взошел его сын Пэкко». Таким образом, в этом источнике выпадает правление вана Чхадэ (Сусона), а ван Синдэ (Пэкко) представлен сыном вана Тхэджо (Гуна). Согласно Хоу Хань шу (Дунъи чжуань), «когда умер Сусон, взошел его сын Пэкко», т.е. здесь зафиксировано имя вана Чхадэ, при этом ван Синдэ представлен как его сын.

2. Это выражение о «дружбе» или «любви» братьев взято из Шу цзина (Цзюнь Чэнь пянь), где говорится, что «только сыновней почтительностью и дружбой между братьями достигается [истинное] правление».

3. Употреблено выражение *** («передать в наследство») из Ши цзина (Да я, Бэнь-ван), означавшее в контексте «передать свои замыслы по наследству детям и внукам, тем самым выражая заботу о потомстве».

4. Основано на записях в Саньго чжи и Хоу Хань шу (из разделов Дунъи чжуань). В Саньго чжи (Вэй чжи) сказано: «Пэкко (ван Синдэ) сдался и причислил свое владение к Ляодуну. Затем в годы Цзянь-нин (168—172) Пэкко стал просить о присоединении к округу Сюаньту».

5. Согласно Саньго чжи (Дунъи чжуань, Гаоцзюйли), «когда Гунсунь Ду устанавливал господство в Восточном Приморье (Хайдун, кор. Хэдон), Пэкко прислал тэга Уго и чубо Ёнъина с войсками на помощь [Гунсунь] Ду и разгромил мятежников в Фушани». Однако попытка Гунсунь Ду стать независимым от Хань правителем относится к начальному году эры Чжун-пин императора Сянь-ди (т.е. к 184 г., или к 6-му году правления когурёского вана Когукчхона), поэтому дата Саньго чжи не согласуется с приводимой в данной летописи (160 г.). Здесь Гунсунь Ду назван тайшоу округа Сюаньту, хотя сведения о занятии им этой должности не приводятся. Возможно, этот эпизод в «Летописях Когурё» относится к тому времени, когда Гунсунь Ду был мелким чиновником в Сюаньту, тогда как в Саньго чжи речь идет о том времени, когда он хотел установить свое господство в Восточном Приморье.

6. Название Фушань встречается и в надписи на стеле вана Квангэтхо, но местонахождение не установлено.

7. Имеются в виду переселение в крепости крестьян и складирование продовольствия, чтобы его не смогли захватить вражеские войска.

8. Ли Бёндо указывает, что до перенесения столицы Когурё в Пхёнъян его именовали ваном Куганом, после перенесения — Когукчхоном, добавив знак ко ***. По его мнению, произношение *** кугян и *** кукчхон в древности совпадало: иероглифом *** чхон передавалось местное слово нэ/на «река» с тем же значением, т.е. по звучанию близкое к ян. Ли Бёндо приводит имена и других ванов — Тончхон (Тонян), Чунчхон (Чунян), Сочхон (Соян), в которых компонент чхон приравнивается к ян [Ли Бёндо, с. 253].

9. Здесь изложено по Саньго чжи: «После смерти Пэкко остались его сыновья — старший Пальги и младший Иимо». Однако из дальнейшего рассказа об Иимо в том же источнике видно, что речь идет о следующем ване Сансане по имени Ёнъу, а не о Намму (ване Когукчхоне).

10. И здесь вслед за Саньго чжи допущена ошибка. Намму в действительности был старшим сыном Пэкко (вана Синда), имя его не встречается в Саньго чжи.

11. Начиная с этой фразы, текст, заключенный в угловые скобки, Ли Бёндо предлагает рассматривать как примечание, в котором приводится цитата из Саньго чжи. Этот текст попал в Самгук саги из-за ошибки Ким Бусика, считавшего Иимо одним из имен Намму, вана Когукчхона [Ли Бёндо, с.253].

12. Эра Цзянь-ань соответствует 196—219 гг.

13. Соноский — по Хоу Хань шу, а в Саньго чжи он именуется ённоским.

14. Гунсунь Кан — китайский администратор (тайшоу) в Ляодуне, военачальник, руководивший походом против Когурё.

15. Ли Бёндо предлагает читать как Ённабу по той причине, что *** че представляет ошибочное написание знака *** ён. Ённабу, как он считает, отождествляется с родом Чольлобу, который, по Саньго чжи, «все время связан брачными узами с ваном». Например, указывает Ли Бёндо, госпожа У становится затем супругой вана Сансана, госпожа Ён становится государыней (ванху) в начальном году правления вана Чунчхона, а в 9-м году его правления Мённим Хольто из Ённабу становится супругом дочери вана (конджу).

16. Очевидно, это были четыре влиятельных семейства в роду Ённабу.

17. Имеются в виду четыре рода (бу) Когурё, за исключением Керубу (Центрального), к которому принадлежал ван.

18. Это был упоминаемый в Саньго чжи и Хоу Хань шу округ (или род) Суннобу. В примечании к повествованию о Когурё в Хоу Хань шу сказано: «Третьим считается Восточный округ (бу), называемый иногда Левым округом (чвабу). Это и есть Суннобу».

19. Фу Шо, Чжугэ Лян (Кун Мин), Ван Мэн — прославленные китайские государственные деятели различных династий, главные министры, которые, будучи вначале безвестными, благодаря таланту и мудрости стали знаменитыми.

20. Это первое сообщение о раздаче населению государственной ссуды зерном. В более позднюю эпоху феодализма она приобрела название системы хвангок (возвратного зерна), по которой весной государство выдавало ссуду зерном, чтобы осенью вернуть ее с лихвой. Операция с государственной зерновой ссудой превратилась постепенно в целую систему государственного ростовщичества и в мощный рычаг эксплуатации народных масс.

21. Как уже отмечалось, одно из имен вана Сансана — Ёнъу (Иимо), но не Вигун. В Саньго чжи (Вэй чжи, Дунъи чжуань, Муцюцзянь чжуань) Вигун — это ван Тончхон. Автор «Летописей Когурё» ошибочно именем Иимо назвал вана Когукчхона (Намму), поэтому следующего за ним вана Сансана назвал Вигуном (именем следующего вана Тончхона).

Сообщение Саньго чжи (Гаоцзюйли чжуань) о том, что у Иимо не было сына и он вступил в связь с женщиной из рода Кваннобу, от которой родился сын по имени Вигун («подобный Гуну»), вполне согласуется с последующими в «Летописях Когурё» (см. 7-й и 12-й годы правления вана Сансана) записями, из которых явствует, что Иимо и есть ван Сансан, а его сын Вигун — ван Тончхон.

22. Имеется в виду сочинение Хоу Вэй шу (Гаоцзюйли чжуань) Вэй Шоу — историка из царства Северная Ци. Эти сведения были записаны уже в Саньго чжи (Гаоцзюйли чжуань). Но поскольку Вигун — имя вана Тончхона (Увиго), то и эту запись следовало бы отнести к вану Тончхону.

23. По мнению Ли Бёндо, иероглиф *** ви, равно как и первый иероглиф с таким же звучанием в имени пуёского вана Вигутхэ, по его употреблению и значению может быть сопоставлен с японской морфемой *** ни. Продолжая свои изыскания, он пишет, что и *** кын («близкий») в имени пэкческого вана Кынчхого был китайским переводом слова ви («похожий, близкий»), которое часто встречается в именах пуёского происхождения [Ли Бёндо, с.257].

24. Здесь Пальги (***) соответствует Пальги (***) в Саньго чжи (Дунъи чжуань, Гаоцзюйли чжуань).

25. В Саньго чжи вместо Гунсунь Ду назван его сын Гунсунь Кан. Поэтому трудно определить, о ком идет речь в действительности. Во всяком случае, смерть Гунсунь Ду и наследование его престола Гунсунь Каном произошли в 9-м году эры Цзянь-ань (204 г.), что соответствует 8-му году правления когурёского вана Сансана. Если Пальги перебежал к ханьцам действительно в начальном году правления вана Сансана (197 г.), то ляодунским тайшоу в это время был Гунсунь Ду.

26. В отличие от «Летописей Когурё» в Саньго чжи приводится совершенно иная версия инцидента, связанная с бегством Пальги: «В годы Цзянь-ань (196—219) Гунсунь Кан напал на него (Иимо, или Ёнъу, по «Самгук саги», брата Пальги) и разгромил его государство, предав огню города и селения. Пальги, недовольный тем, что, будучи старшим, не стал ваном, выступил вместе с вождем (главой) — га [рода] Ённобу. Взяв каждый по 30 с лишним тысяч человек из хахо, они прибыли к [Гунсунь] Кану, чтобы заявить о покорности. По возвращении [к себе] Пальги поселился у реки Пирюсу. Против Иимо восстали также покорившиеся ему [ранее беглые] ху, поэтому он основал новое царство (?), которое и существует теперь. Тогда Пальги ушел в Ляодун, но его сын остался в стране [Ко]гурё, и теперь это кочхуга Кёвиго». Здесь вызывает сомнение не только имя Гунсунь Кана, но и сообщение о разгроме государства Когурё и основании нового царства.

27. Из последующего изложения событий 7-го года правления вана Сансана мы узнаем, что у вана не было сына, поэтому он совершал жертвоприношения духам гор и рек, прося о ниспослании сына. Следовательно, сообщение о сыне не соответствует действительности. Весь рассказ о похоронах Пальги, выдержанный в нравоучительном духе конфуцианской традиции, возможно, является более поздним творением. Из Саньго чжи также известно (см. примеч. 26 к кн. 16), что Пальги не погиб, а ушел в Ляодун.

28. Название Хвандо упоминалось выше (см. примеч. 30 к кн. 15). Речь идет, возможно, не о возведении, а о реконструкции столицы после возможных разрушений.

29. Приведенные здесь написания Пхасо и Ыль Пхасо дают основание считать, что в Когурё существовала фамилия Ыль. Поэтому вместо распространенного написания, например, имени известного полководца Когурё Ыльчи Мундок, может быть, правильнее было бы писать Ыль Чимундок.

30. Ли Бёндо считает, что речь идет о перенесении столицы (т.е. резиденции вана) из горной крепости Винаам в Кукнэ в город Хвандо [Ли Бёндо, с.259]. Под сообщением Саньго чжи об основании ваном Иимо нового царства, возможно, имеется в виду это событие.

31. Пинчжоу — название при династии Цзинь города Юйчжоу, административного центра династии Хань на северо-востоке. И здесь в тексте должно быть Юйчжоу.

32. С этим холмом японский историк Икэути Хироси отождествляет сохранившийся до нашего времени курган «Гробница полководца» (Чангунчхон) в северо-восточной части Тунгоу (уезд Цзиань). См.: Икэути Хироси. Соги-но тохо кэйряку. — Мансэн тири рэкиси кэнкю хококу. Т.12. 1930.