от 10/23 августа 1913 г.

[...] Что касается политических событий в жизни Китая, то раскрытие заговора в Учане, о чем я доносил в своем донесении за июнь сего года, послужило сигналом к общему движению во всей долине реки Ян-Цзы. Опасаясь переворота в Учане и захвата революционерами южной части Пекин-Ханькоуской железнодорожной линии, что отрезало бы его от Пекина, вице-президент Ли-Юань-Хун стянул к Ханькоу большую часть имевшихся в его распоряжении северных (надежных) войск, распустив все сомнительные части хубейской армии. Эта предосторожность, вполне оправдавшаяся последующими событиями, имела однако одну слабую сторону. Отзывая часть северных войск из Киу-Кианга, Вусюэ и даже с границы Аньхуйской провинции, генерал Ли-Юань-Хун обнаруживал недостаток военных сил, верных правительству, вообще в бассейне реки Ян-Цзы и, ослабляя их еще более в Киу-Кианге, ускорил события.

Тон обращения торговой палаты в Киу-Кианге, рекомендовавшей от имени населения провинции Цзянь-Си удаление северных войск на другой берег реки, стал уже требовательным, и 27-го июля, за несколько дней до прихода миноносца в Киу-Кианг, этот порт уже сделался ареной вооруженной борьбы северных и южных войск. Первые столкновения южан под начальством Ли-Ле-Цзуна, характеристика личности которого мною уже дана в июньском донесении, были успешны. Сведения, будто действиями южан руководили японцы, можно думать, верны, так как для организации Цзянсийской армии генералом Ли-Ле-Цзуном в свое время были наняты японские инструкторы, продолжавшие свою инструкторскую деятельность в южных войсках и после начала движения.

Военные операции в провинции Цзянси сосредоточились в трех пунктах: I) Киу-Кианге, а за сим вдоль железной дороги Киу-Кианг — Нан-Чан (столица Цзянси), 2) у форта Матун, 3) у фортов в Фукоу, при входе в Поянское озеро. Сначала нерешительный успех, с назначением генерала Дуань-Цзи-Хуя начальником северной армии в Цзянси, перешел окончательно на сторону северян. К концу июля старого стиля форт Матун, Фукоу и все пункты по железной дороге до Нан-Чана включительно были заняты войсками Юань-Шикая, которые готовятся уже для движения в Хунан через Пин-Сян. Однако существует убеждение, что революционное движение снова здесь вспыхнет, как только часть войск уйдет из Цзянси. Во всяком случае, чтобы [285] удержать контроль над провинцией Цзянси, Юань-Шикаю придется прибегнуть к манчжурской системе: расквартированию повсюду отдельных гарнизонов северных войск, введению северных войск, введению сурового режима и полному разобщению между северными отрядами и местным населением, готовым во всякую минуту восстать против ненавистных угнетателей.

События вниз по Ян-Цзы шли с одинаковой скоростью. Тотчас по получении известий о начале революции в Киу-Кианге бывший фельдмаршал Хуан-Син, душа всего заговора, выехал из Нанкина. 2-го июля старого стиля он провозгласил независимость семи южных провинций Китая и объявил поход на север «для наказания Юань-Шикая».

Главнокомандующим и президентом Южно-китайской республики был избран Цзен-Чун-Сюань, незадолго перед этим командированный Юань Шикаем в Ханькоу для выяснения положения и «умиротворения юга». Цзен-Чунь-Сюань был раньше Сы-Чуанским и Юньанским вице-президентом, впоследствии строителем Кантон-Ханькоуской железной дороги и известен своею решительностью, даже жестокостью. Во время восстания в Сы-Чуане он, дабы показать свою преданность манчжурам, вырезал у пленных повстанцев печень и съедал ее сырой перед своим штабом. Он имеет крупные средства и как кантонец, враг всего северного и особенно Юань-Шикая. Хуан-Син предложил ему президентство, во-первых, дабы привлечь на свою сторону Кантон, во-вторых, дабы поставить во главе движения крупного китайского сановника, известного администратора, знакомого с закулисной стороной политики в Пекине. Сам Хуан-Син, по своему обычаю, оставлял за собой неофициальное руководство движением. Юань-Шикай правильно оценил его роль невидимой пружины и вдохновителя революции, обещав за голову Хуан-Сина самую высокую цену, какую знает китайская история — 200 000 лан. В указе о лишении Хуан-Сина фельдмаршальского жезла Юань-Шикай разражается по адресу Хуан-Сина отборными китайскими бранными выражениями, называя его «негодяем, разбойником и обманщиком, мясо которого не станут есть даже волки и тигры».

Хуан-Син оставался и по общей уверенности останется самым опасным противником Юань-Шикая; до сих пор он избег до десяти покушений наемных убийц. Имея в Нанкине Хуан-Сина, в Шанхае Сун-Ят-Сена и в Кантоне Цзен-Чун-Сюаня, революция морально была поставлена на крепкое основание. Материально же она располагала суммами всего около 10 000 000 долларов. Судьба ее поэтому оказалась недолговечной, к концу июля старого стиля некоторые части южной армии, например, Вузунгский гарнизон, не получая жалованья, сдавались и переходили на сторону северян. В середине июля борьба между армией Юань-Шикая под начальством Чжан-Сюна, Фын-Го-Чжана и [286] Дуань-Цзи-Хуя и под общим руководством вице-президента Ли-Юань-Хуна шла одновременно в Шанхае за обладание арсеналом и Вузунгскими фортами, господствующими над входом в Ян-Цзы; на Пекин-Пукоуской дороге — за обладание подходами к Нанкину; в провинции Аньхой; в провинции Цзянси, во многих местностях провинции Хунан, причем революционные хунанские войска, отличающиеся в Китае храбростью, перешли даже границу Хубейской провинции и угрожали Учану и Ханькоу.

По соглашению с Ли-Юань-Хуном и ввиду протестов русского и английского консулов обе армии обязались не переходить границы между Хубейской и Хунанской провинциями, так как военные операции в этой пограничной местности (под названием уезда Пу-Ци) нанесли бы огромные убытки русским чайным факториям, изготовляющим материал для кирпичного чая «Хуасен». Кроме этого вооруженные столкновения были также в Фучжоу и Кантоне, последний послал около 15 000 подкрепления своим собратьям по оружию в Нанкине и в провинцию Цзянси. Исход борьбы, как уже сказано, за недостатком материальных средств нетрудно уже теперь предсказать. Из всех стратегических пунктов остается в руках революционеров лишь один Нанкин и местности в юго-западной части Цзянси. Вожаки восстания Хуан-Син, Сун-Ят-Сен и Цзен-Чунь-Сюань скрылись за границу. Лишь один Ли-Ле-Цзун до последнего времени оставался в Цзянсине и руководил операциями против северных войск. Но материальные жертвы, понесенные правительством Юань-Шикая при усмирении территорий, объятых революционным движением, природные и эксплуатируемые богатства их, ярая ненависть к северным войскам и, наконец, недостаточность последних, дают полное основание думать, что вторая революция Китая еще не кончилась, а если и кончилась победой Юань-Шикая, то его ждет в недалеком будущем третья революция с теми же деятелями во главе, но может быть с новыми (не исключая возможности иностранных) средствами, более упорная и кровопролитная. Военные операции в Шанхае сосредоточились сначала у арсенала, который осаждали революционеры, а затем у фортов Вузунга, который брали с участием флота правительственные войска. Во время происходивших сражений снарядами были повреждены многие здания европейской концессии. С внушительной по количеству судов международной эскадры были высажены десанты для охраны границ концессий и заняты некоторые местности вне границ европейского города; это обстоятельство вызвало протест китайских властей и сильное возбуждение китайского общественного мнения. Последняя мера, оккупация Чапея, лежащего к северу от Шанхая, была принята по инициативе Шанхайского муниципального совета, но вызвала протест консулов и посланников в Пекине, отрицавших за последним право [287] действия международного характера. Вследствие этого занятая территория вскоре была очищена (удалены волонтеры г. Шанхая), а затем и снят отряд международного десанта. Возбуждение Китая против муниципальных властей за захват было настолько сильно, что вызвало несколько столкновений китайской толпы с муниципальной полицией, а китайская печать угрожала повторением боксерского движения против европейцев. Ввиду беспорядочной стрельбы обеих армий, вредившей более городу, чем неприятелю, командующим международными десантами, японским вице-адмиралом Nawa был сделан протест обеим сторонам, но китайцы, по-видимому, не обратили на него внимания, ограничившись в своем ответе общими фразами и указанием на свое право как суверенного государства принимать для поддержания государственного порядка все те меры, которые они признают нужными.

Вообще же нельзя не согласиться, что за исключением японцев ни одна из иностранных держав, ни даже из иностранных концессий, пока не использовала ослабление китайской правительственной власти; напротив, положение европейских концессий не только не укрепилось, но даже скорее пошатнулось, вследствие абсолютного нежелания китайцев считаться с привилегированным положением иностранцев в Шанхае и Ханькоу.

О вышеизложенном доношу вашему высокопревосходительству. Капитан 2-го ранга Ковалевский.