Разнообразие их трудов и обязанностей

Обязанности евнухов были чрезвычайно разнообразны. Они должны были присутствовать во время сна и при пробуждении Сына Неба и его домочадцев. К примеру, когда Цыси удалялась на покой, двери ее спальни с внешней стороны охраняли шесть евнухов, которые бодрствовали всю ночь. В самой спальне находились два евнуха, которые также должны были не смыкать глаз. Евнухи принимали участие в трапезе императора и его домочадцев, везде и всюду сопровождали императора и его свиту, несли зонты и другие императорские атрибуты. В их обязанности входило: распространять высочайшие указы, провожать чиновников, зарубежных [406] гостей и дипломатов на аудиенцию к императору и принимать прошения, знакомить различные отделы Департамента двора с документами и бумагами; получать деньги и зерно от казначеев вне двора, обеспечивать противопожарную охрану жилых помещений во дворце. Евнухам поручалось следить за хранением книг в библиотеках, антикварных изделий, картин, одежды, оружия (ружей и луков), древних бронзовых сосудов, домашней утвари, желтых лент для отличившихся чинов; хранить свежие и сухие фрукты; евнухи сопровождали императорских врачей и обеспечивали материалами строителей дворца. Они возжигали ароматные свечи перед духами предков императоров, следили за дисциплиной чиновников всех рангов, регистрировали деяния монарха, хранили императорские драгоценности, наказывали плетью провинившихся дворцовых служанок и евнухов, убирали дворцовые палаты, сады, парки, стригли императора, готовили лекарства, играли в дворцовом театре, читали молитвы и зажигали свечи в городском храме, как это делают даосские монахи, читали вместо императора молитвы во дворце Юнхэгун и т.д. Евнухи часто исполняли и обязанности жрецов. Место жреца, ламы было очень выгодным, так как хорошо оплачивалось, кроме того, оно давало возможность реально влиять на дела, активно участвовать в дворцовых интригах и получать большие доходы. Известно, что на рубеже XX в. во дворце было 18 евнухов, которые являлись своего рода духовниками придворных дам.

Придворный ритуал представляет особый интерес. Обратим свое внимание на роль евнухов в процедуре поздравления 65-летней императрицы Цыси при праздновании ее дня рождения в 1899 г., описанной русским врачом В. Корсаковым.

День рождения императрицы приходился на 30 октября, празднество продолжалось три дня и было обставлено церемониалом согласно установленным обрядам. Приготовления к торжествам начались с утра, а самый порядок поздравления происходил следующим образом: представители императорского дома и все высшие сановники, одетые в парадную узорчатую одежду, были расставлены по обеим наружным сторонам ворот Цзинюнмэнь. Здесь были места только самых близких родственников и мандаринов, имевших самые высокие титулы; дальние родичи и мандарины низших титулов стояли по обеим сторонам ворот Сицинмэнь, снаружи. Наименее знатные участники церемонии, гражданские и военные, располагались по обеим внешним сторонам за третьими воротами, [407] Умэнь. Перед ступенями восточных ворот Ниншоумэнь, к которым должен был прибыть император, чины министерства обрядов и приказа церемоний установили стол, покрытый желтым атласом, для поздравительного адреса. Стол был ориентирован на юг. Перед столом на землю была положена подушка, на которую император должен был преклонить колени. Когда приготовления были окончены, вице-канцлеры великого секретариата вынесли поздравительный адрес императора в жестком футляре, и в сопровождении чиновников великого секретариата и статс-секретарей адрес был перенесен к воротам Сицинмэнь, где его передали статс-секретарям. Приняв адрес императора, статс-секретари во главе с чиновниками министерства обрядов направились к воротам Ниншоумэнь. Здесь адрес был торжественно возложен на предназначенный для него стол. В это время появились дворцовые евнухи, которые перенесли стол с адресом императора через ворота и внесли его в зал Хуанциньдянь, где находился трон императрицы. Здесь стол с адресом поставили на восточную сторону от трона, оборотив на запад. После того, как был вынесен адрес императора, чиновники министерства обрядов стали выносить и раскладывать адреса членов императорской семьи и высших военных и гражданских чинов. Когда все было готово, чиновники из астрономического приказа, находившиеся за воротами Цяньциньмэнь, возвестили о наступлении благоприятного момента для поздравлений. Министр церемоний обратился к императору с докладом, прося проследовать в зал Хуанциньдянь и совершить обряд поздравления. Император в парадном одеянии сел в носилки и проследовал из своего дворца мимо ворот Цзиньюньмэнь. Перед воротами Сициньмэнь император вышел из носилок. Титулованные лица сопровождали императора до [408] ворот Ниншоумэнь, где они должны были остановиться, и лишь немногие последовали за императором до ворот Хуанцзимэнь. Министры обрядов подвели его к воротам Ниншоумэнь, и все сановники заняли надлежащие места. В это время евнухи пригласили императрицу в зал Хуанцзидянь. Императрица в парадном одеянии села на носилки. Вся церемония сопровождалась музыкой, которая смолкла лишь тогда, когда император взошел на трон. Затем церемониймейстер провозгласил: «Станьте на колени». Император и его сановники встали на колени. Затем церемониймейстер снова провозгласил: «Поднимитесь после поклона», и так все присутствующие троекратно совершили коленопреклонение с 9 поклонами. После этого евнухи, обратившись к императрице, попросили ее вернуться во дворец, и шествие под музыку, в том же порядке направилось обратно.

При императоре Сяньфэне 300 евнухов служили артистами. Их учили театральному искусству, а если у них обнаруживались способности, к ним приглашали наставников. Выучившись, евнухи получали право играть на дворцовой сцене; их спектакли назывались «собственными»: они давали представления для самого императора и его жен.

Один из евнухов, Чэнь Дэ, учился у знаменитого Тань Синьцэя и высокие ноты брал не хуже его. Другой евнух, Чэнь Фу, исполняя роли служанок, мастерски пел хриплым голосом. Третий, Сяо Фу, отлично играл в пьесе «На лошади», где молодым героем выступал Чжан Дэ, который впоследствии стал главным управляющим императрицы Цыси.

Евнухи должны были проверять пригодность тех или иных лекарств, предназначенных для императора и императрицы. Известно, что в эпоху Мин врачи и фармацевты из Императорской медицинской академии при необходимости должны были советоваться с евнухами из Аптекарского подразделения. В эпоху Цин, когда Цыси отбирала для себя лекарство и повелела приготовить его, дозу готового лекарства пробовали в ее присутствии врач и двое евнухов, и только после этого она решалась принять его сама. Иногда евнухи сами готовили лекарство из трав. Варить лекарственные травы - процесс довольно сложный. По рассказам Сунь Яотина, они (начальник евнухов, он и еще один евнух) готовили лекарство для жены Пу И. Сам император следил, чтобы евнухи ставили готовое лекарство в специальный ящик и запирали на замок. [409]

Вань Жун, супруга Пу И, принимала лекарства только перед сном. Сунь Яотин, стоя на коленях и держа в руках готовое лекарство, просил: «Хозяйка, испейте, пожалуйста, лекарство». После чего служанка, опустив голову, подносила его Вань Жун. По дворцовым правилам, императрица всегда должна была видеть, как открывают замок и вынимают из ящика лекарственный отвар. После приема лекарства придворная служанка подносила императрице воду для полоскания рта. Затем взмахом руки служанку отпускали.

Иногда евнухи вынуждены были выступать во дворце клоунами или шутами, хотя при этом они рисковали своим положением и даже жизнью.

В китайской исторической литературе сохранились сведения о некоем евнухе Ачоу, жившем в эпоху Мин. Этот евнух был умен и находчив и часто выходил невредимым из довольно трудных и пикантных ситуаций, в которых оказывался. Ачоу (буквально переводится как «Веселый, милый шут», настоящее его имя неизвестно) был евнухом-шутом при дворе императора Сяньцзуна (1465-1487). Однажды он вместе с другими слугами развлекал императора, изображая пьяного. Неожиданно кто-то крикнул: «Канцлер идет!» - предостерегая Ачоу, чтобы тот вел себя подобающим образом в присутствии всемогущего министра. Шут не обратил на предупреждение внимания и продолжал свое «представление». «Канцлер идет!», - повторил слуга, но снова без последствий. «Евнух Ван Чжи здесь», - было сказано в третий раз. Сразу протрезвев, Ачоу поставил чашку и начал приводить свою одежду в порядок, готовясь приветствовать евнуха Ван Чжи. «Почему ты так боишься Ван Чжи, но при этом не обращаешь внимания на канцлера?» - спросил его слуга. «Знаешь, - ответил шут, - евнух Ван слишком могущественен, чтобы его игнорировать». Ван Чжи, глава секретной службы при минском дворе, часто злоупотреблял данной ему властью и подвергал гонениям должностных лиц и простых людей за то, что «купцы, путешественники, солдаты и остальные простолюдины, занимаются торговлей в свободное от работы время». Первый министр Шан Лу и другие чиновники двора подали однажды петицию императору, в которой потребовали уничтожить ведомство Ван Чжи. Император, однако, не только отказался выслушать их, но задал встречный вопрос: «Почему бы двору не использовать Ван Чжи для борьбы с врагами?» Евнух попытался наказать тех, кто осмелился выступить против него. Ачоу, чье [410] скромное положение не позволяло ему прямо увещевать императора, притворился пьяным, чтобы намекнуть своему господину, что Ван Чжи боятся все, даже мертвецки пьяный человек. Ачоу хорошо понимал, что Ван Чжи может узурпировать верховную власть, он опирался на двух императорских цензоров Ван Юэ и Чэнь Юэ. С их помощью, а также при поддержке некоторых лиц из своего ведомства главный евнух заметно укрепил свою позицию как при дворе, так и за его пределами. Чтобы разоблачить преступления могущественной клики евнуха, Ачоу однажды изобразил генерала, который с важным видом шел по улице с алебардами (по-китайски алебарда произносится юэ) в руках. Когда кто-то спросил его, что он намеревается делать этими двумя алебардами, он ответил: «Они мое самое могущественное оружие против врага. У каждого из них есть имя: одну зовут Ван Юэ, а другую - Чэнь Юэ». К счастью, император оказался достаточно умен, чтобы понять, на что намекает его младший евнух. Подобные протесты Ачоу и советы некоторых министров Сына Неба, а также кое-какие неблаговидные поступки главного евнуха, ставшие известными императору, вынудили его отослать Ван Чжи подальше из столицы. Хорошо известен следующий исторический эпизод: в последние годы III века до н. э. Сян Юй, правитель княжества Чу, возглавил 8-тысячное войско в битве против своего соперника Лю Бана, ставшего затем основателем и первым правителем династии Хань (205 г. до н. э. - 220 г. н. э.). Войска Сян Юя предали его, после того как Лю Бан применил хитрость, чтобы их деморализовать. Когда Ачоу, рассказавший эту историю императору Сяньц-зуну, стал настаивать, что у правителя княжества Чу было на самом деле шеститысячное войско, его спросили, зачем он перевирает исторический факт, шут ответил: «Разве вы не знаете, что остальные две тысячи ушли строить дворец для Чжу Юна, правителя Баого?» Известно, что Чжу Юн был генералом Минской династии, командовавшим столичным гарнизоном. Используя свое высокое положение, он заставил солдат построить для себя роскошную резиденцию. «Спектакль», устроенный Ачоу, показал императору неприглядную роль Чжу Юна, который вскоре оказался под следствием. Поскольку император заикался, ему было тяжело обсуждать государственные дела со своими министрами или устно отвечать на их петиции. Поэтому Ши Чунь, глава ведомства по церемониям, предложил императору во всех делах действовать [411] согласно общепринятым правилам. Благодарный император назначил Ши Чуня главой министерства ритуалов. Ачоу, возмущенный нелепыми причинами, по которым император назначил своих подчиненных на те или иные должности, однажды разыграл перед императором спектакль, в котором глупый министр назначал на должности подчиненных. Играя главную роль в этой сатирической пародии, Ачоу спросил одного из своих «подчиненных», как его зовут. «Я Гун Лунь (буквально «общественное мнение»). «О, ты никуда не годишься, - сказал Ачоу. - Кого волнует, Гун Лунь ты или нет (Кого волнует общественное мнение?)» Когда другой «подчиненный» сказал, что его зовут Гун Дао («беспристрастие»), Ачоу заметил: «Это тоже устарело». Третий представился, как Ху Ту (Бестолковый). «Ты здесь самый желанный гость», - сказал Ачоу громко, радуясь, что у него есть хороший кандидат, которого он так долго искал.