Наказания евнухов

Так же, как и другие жители Поднебесной, евнухи подвергались различным наказаниям вплоть до смертной казни. Например, в «Законах Великой династии Мин» говорилось, что «евнухи, самовольно вошедшие в двери дворца [или] палаты с воинским [396] оружием», караются «смертной казнью путем удушения», а если они «с воинским оружием» самовольно вошли только «в ворота Императорского города», они караются отправкой в солдаты на дальнюю границу. Таким же наказаниям подвергались привратник и офицер караульной службы, по недосмотру не обыскавшие вошедшего. «Евнухи, сопротивляющиеся обыску при выходе и входе в Императорский город», карались «службой в качестве солдат».

Императоры неоднократно издавали указы и декреты, запрещавшие евнухам вмешиваться в государственные дела и определявшие им за неповиновение самые суровые наказания. А император Канси (1662-1722) повелел, чтобы за преступления евнухов судили и наказывали более сурово, чем простых смертных. Однако усиление коррупции в последующие годы развязало руки скопцам. Император Даогуан (1821-1850) был вынужден издать специальный указ, в котором говорилось: «Евнухам, за исключением тех случаев, когда они осуществляют закупки, не разрешается праздно шататься за пределами императорского дворца. Им запрещается ходить в театры и винные лавки. К тем из них, кто нарушит эти указания, необходимо без промедления принимать соответствующие меры». [397] В период правления императора Сяньфэна (1851-1861), и в особенности вдовствующей императрицы Цыси евнухи столицы, чванливые и важные, чувствовали себя вольготно даже в находившемся на противоположной стороне от ворот Цяньмэнь районе Дашалара, известном тем, что там господствовали бандиты и дельцы с сомнительной репутацией. Мало кто осмеливался связываться со скопцами, зная их силу и влияние при дворе. Известно много случаев, когда своим поведением евнухи доставляли много беспокойства властям Пекина, иногда даже провоцируя кровопролитные стычки.

В Пекине конца XIX в. хорошо помнили случай, который произошел в местном театре. События разворачивались следующим образом.

В 1896 г., на 22-м году правления Гуансюя, евнухи Ли Чанцай из Павильона Высшей Гармонии, Чжан Шоушань из Павильона Сохраненной Гармонии и Янь Баовэй из Павильона Полной Гармонии покинули Запретный город в поисках развлечений. По дороге, недалеко от Храма Неба, они встретили еще одного евнуха по имени Фан Ляньюань. Обменявшись последними новостями, эти четверо двинулись к театру Цинхэ в Дашаларе. Войдя, они поднялись наверх, где нашли три свободные ложи, откуда был прекрасный вид на сцену. Когда они расселись, подошедший слуга сказал им, что эти места уже заказаны. Скопцы стали спорить со слугой, и в этот момент к ним подошел человек, заказавший три ложи. Он отказался уступать евнухам свои места, после чего Ли Чанцай, устроив скандал, стал всячески оскорблять этого человека. Владелец театра Хэй Юн подошел к спорившим и препроводил евнухов вниз, а затем пригласил их в свой кабинет, чтобы успокоить. Но этим дело не кончилось. Евнухи-скандалисты потребовали, чтобы владелец театра задержал того человека, пока они не сведут с ним счеты. На улице разъяренный Ли Чанцай решил преподнести тому китайцу урок, и трое его друзей с ним согласились. Ли, Янь и Чжан достали ножи, а Фань схватил толстую дубинку. Увидев еще трех евнухов, которые были их друзьями - Ван Лянкэ, Ли Лайси и У Дэе, а также простолюдина Би Вэньлу, скопцы попросили оказать им помощь. Около 4 часов дня восемь человек вошли в театр Цинхэ для осуществления плана мщения. Однако человек, которого искали евнухи, чтобы не накликать на себя беду, ушел, и тогда восемь воинственных мстителей направились в комнату владельца театра. [398] Демонстрируя свою силу, смутьяны разбили вдребезги все, что было внутри. Представление к тому времени уже закончилось, и зрители разошлись. Владелец театра, опасаясь беспорядков, также исчез. Слуги в театре умоляли смутьянов остановиться; они предложили евнухам перейти в соседнюю чайную.

Владелец театра в это время добежав до полицейского участка, сообщил о произошедшем. Офицер Чжао Юньци вместе с 20 солдатами был послан в театр для восстановления порядка. Когда Чжао узнал, что смутьяны направились в чайную, он с отрядом направился туда. Офицер приказал всем оставаться на улице, а сам в сопровождении четырех солдат вошел в здание. Евнухи оказали сопротивление, и он решил их арестовать. В результате драки Ли Чанцай дубинкой проломил череп одному из солдат, а евнух Фан нанес несколько ударов ножом другому, и тот, упав на землю, потерял сознание. Когда еще один солдат был ранен Янь Баовэем, Фан закричал, что то же самое он сделает с каждым, кто к нему приблизится. К этому времени двое солдат были серьезно ранены. Чжао Юньци бросился на евнухов, и один из них, Чжан, размахивая дубинкой, ударил его в лицо и по плечу. Он пытался схватить Чжана за длинную косу, и ему это удалось. Сопротивляясь, евнух пырнул офицера ножом, и Чжао упал, истекая кровью. Драка привлекла внимание посетителей и прохожих. Возмущенные жестокостью и грубостью евнухов, они плотно окружили скопцов, не давая им ускользнуть. В результате четыре евнуха и Би Вэньлу были арестованы. А троим удалось спастись бегством и вернуться в Запретный город.

На следующий день Чжао Юньци умер от ран. Эта новость вызвала в Пекине всеобщее возмущение действиями евнухов, многие из жителей отправились в морг, где должно было проходить дознание.

Дознание подтвердило, что смерть Чжао Юньци была следствием тяжелых ран. Ли Чанцай и другие евнухи, причастные к этому делу, подписали удостоверявший это событие документ.

В соответствии с цинскими законами евнухи, виновные в крупных проступках, должны были передаваться в Ведомство наказаний для судебного разбирательства. Так должны были поступить и с арестованными евнухами.

На основании тщательного расследования на имя императора Гуансюя была послана бумага, составленная официальными [399] лицами императорского Цензората. В ней выдвигалось требование, чтобы евнухи были привлечены к наказанию в соответствии с законами о нарушении общественного порядка и совершении убийства. В приложении к документу приводилось несколько примеров аналогичного рода, имевших место при императорах Канси и Даогуане. Император Гуансюй, который питал отвращение к политике подкупа и интриг и планировал проведение крупных реформ, ознакомясь с бумагой, был возмущен действиями евнухов. В декрете, изданном им по ознакомлении с делом, говорилось: «В отношении дворцовых евнухов, которые открыто не повиновались солдатам по охране общественного порядка и убили офицера Чжао Юньци, должно быть осуществлено суровое наказание. Пять евнухов: Ли Чанцай, Чжан Шоушань, Янь Баовэй, Фань Ля-ньюань, Чэнь Хэюй и их сообщник Би Вэньлу должны понести наказание в соответствии с законами Ведомства наказаний. В связи с тем, что данное преступление является весьма крупным, их безусловно следует привлечь в судебном порядке».

Судебное разбирательство дела евнухов проходило под председательством руководителя Ведомства наказаний Сюэ Юньшэна. Он потребовал от Департамента императорского двора, чтобы находящиеся на свободе евнухи Ли Лайси и двое других были переданы в Ведомство наказаний. Департамент на это требование ответил, что «евнухи скрылись и нет возможности осуществить их арест и доставку». Сюэ отлично понимал, что это всего лишь уловка, но ничего не мог поделать.

В судебном разбирательстве по делу евнухов Ведомство наказаний выступало совместно с Цензоратом и Палатой всеобщего контроля. Наконец все три ведомства представили на рассмотрение императору совместный документ, в котором утверждалось, что Ли Чанцай и Чжан Шоушань за свои преступления должны быть обезглавлены, Фань Ляньюань и Янь Баовэй «повешены не позднее осени», а Би Вэньлу и Чэнь Хэюй «сосланы за 2 тыс. км от столицы в приграничные районы империи, где и должны находиться в заключении в течение 10 лет».

Поскольку упомянутый документ был составлен в том же духе, что и эдикт императора Гуансюя, три ведомства были убеждены, что никаких затруднений по его одобрению не возникнет. Было объявлено, что в течение нескольких ближайших дней преступники подвергнутся смертной казни при стечении масс народа, и даже [400] назначено время, хотя на обвинительных документах еще не были поставлены личные подписи виновных. Однако в назначенное время казни не произошло. Начальник дворцовых евнухов Ли Ляньин, фаворит Цыси, считая, что казнь евнухов императорского двора может задеть его собственный престиж руководителя аппарата евнухов и дискредитирует его, обратился к одному из своих влиятельных друзей с ходатайством перед вдовствующей императрицей о смягчении наказания преступникам. Поскольку документ трону был подписан тремя ведомствами и основан на декрете, составленном самим императором, Цыси решила, что во избежание критики вину осужденных евнухов следует трактовать как «непреднамеренное убийство». В таком случае преступники могли рассчитывать на более легкое наказание.

Вмешательство вдовствующей императрицы поставило руководителя Ведомства наказаний Сюэ в затруднительное положение. Так же, как и другие чиновники трех ведомств, он негодовал по поводу произвола Цыси и ее евнуха Ли. Между тем всемогущий Ли Ляньин тайно попросил нескольких высокопоставленных чиновников придумать какие-нибудь тактические ходы, чтобы сделать Сюэ более уступчивым. Сюэ подготовил новый меморандум трону, опровергая точку зрения, что смутьяны-евнухи виновны лишь в непреднамеренном убийстве и уже раскаялись, подчеркивая при этом, что императорский эдикт, выпущенный ранее, проигнорирован. Императору он предлагал, несмотря на то, что «применяются неблаговидные и противозаконные действия по этому делу», «воздержаться от каких-либо других предложений, высказываемых ему», и держаться старой точки зрения. Подковерная возня, которая стала известной при дворе, резкие выпады Сюэ Юньшэна и дополнительная петиция осложнили положние императрицы Цыси. Она вынуждена была в конце концов одобрить казнь Чжан Шоушаня, убившего офицера Чжао Юньци, а в отношении Ли Чанцая предложить новое наказание, «заключение в тюрьму в ожидании обезглавливания поздней осенью». Она рассчитывала, что ко времени казни решение будет пересмотрено. Третий виновный евнух был приговорен только к ссылке. Но на этом дело не закончилось. Цыси и ее протеже Ли Ляньин отныне рассматривали Сюэ Юньшэна как личного врага и строили против него всяческие козни. Было все подстроено так, что Цензорат обвинил Сюэ в растратах финансовых средств, и он был [401] отправлен в Тяньцзинь. А его сын, который преподавал конфуцианскую классику в учебном заведении, также впутанный в это дело, был лишен жалования за 9 месяцев. В конце концов они добились того, что Сюэ Юньшэн в связи с «плохим здоровьем» был уволен со службы, после чего он выехал в родную деревню в провинции Шаньси. Так закончилось дело о «евнухах, устроивших беспорядки в театре».

Самым распространенным наказанием для евнухов было битье бамбуковыми палками. Вот как был наказан Сунь Яотин, когда разбил посуду. Пришли четверо евнухов с желтым мешком. Один евнух высыпал из мешка 6-7 бамбуковых палок и доску около метра длиной. Два евнуха повалили Сунь Яотина на пол и быстро стянули с него штаны.

- Сдвинь ноги! - крикнул один из них. Сунь Яотин подчинился и приподнял левую ягодицу. Так делали по дворцовым правилам во время наказания. Стоящие с двух сторон евнухи прижали его к земле, держа его разведенные в сторону руки. Еще один евнух держал ему ноги.

Он должен был получить 20 ударов.

- Пощадите меня! Смилуйтесь! - кричал Сунь Яотин. - Я больше не буду...

Быстрый и сильный удар палок пришелся ему между ягодицами. Судорога прошла по его губам, но он продолжал кричать: знал, что если замолчит, палачи решат, что он смирился, и наказание будет еще более жестоким.

Много рядовых евнухов пострадало от жестокости вдовствующей императрицы Цыси. Она часто говорила: «Кто мне хоть раз испортит настроение, тому я его испорчу на всю жизнь». Ее жестокость в сочетании с беспредельной властью вызывали у многих панический страх. Близ нее всегда был желтый мешок с бамбуковыми палками для наказания евнухов. Куда бы она ни отправлялась, мешок всюду таскали за ней. Какой бы проступок евнух ни совершал, его ожидало наказание. За попытку к бегству избивали палками. При повторной попытке к бегству на шею евнуха вешали кангу, и он носил ее, не снимая, в течение двух месяцев. При последующей попытке к бегству провинившегося ссылали в Фэнтянь - древнюю столицу маньчжуров. Если евнуха уличали в воровстве, его немедленно обезглавливали. [402]

Однажды евнух, составивший императрице Цыси партию в шахматы, сказал во время игры: «Раб бьет коня почтенного предка», на что она в гневе воскликнула: «А я бью твою семью!» Евнуха выволокли из комнаты и избили до смерти.

Рассказывали, что вдовствующая императрица очень берегла свои волосы. Евнух, который причесывал ее, обнаружил на гребне несколько волосков. Он растерялся и хотел было спрятать их, но Цыси в зеркало заметила это, и евнуха избили палками. Императрица тщательно скрывала свои годы и старалась заставить приближенных забыть о них. Когда один из евнухов задержал свой взгляд на ее лице, она резко спросила: «Чего уставился?» Тот не нашелся, что ответить, и тут же получил несколько десятков ударов палками.

Как-то Цыси спросила евнуха: «Какая на улице погода?» Евнух, у которого сохранился еще деревенский выговор, ответил: «Погодка сегодня холодная-прехолодная», - и был наказан.

Цыси не брезговала применять и более сильные средства. С помощью яда она травила неугодных и провинившихся евнухов. Так, жертвой яда стал евнух по имени Лю, влияние которого на Цыси некоторое время было сильнее, чем влияние главного евнуха двора Ли Ляньина. Ли Ляньин ненавидел Лю и делал все, чтобы очернить его в глазах повелительницы. И как Лю ни отбивался от клеветнических наветов, в конце концов он впал в немилость и стал жертвой.

Цыси вызвала Лю в свои покои и дала волю своей ярости.

- За твою непочтительность ты заслуживаешь обезглавливания!

Лю понял, что судьба его решена. Он встал на колени и сказал: [403]

- Ваш раб заслужил смерть, но я умоляю Старую Будду вспомнить, что я служил ей, как собака или лошадь, в течение тридцати лет. Поэтому прошу позволить мне умереть с целой головой.

- Иди и жди моего приказа, - ответила Цыси, повелев служанкам отвести обреченного в отдельную комнату и закрыть ее на замок. Затем, разразившись смехом, Цыси вызвала других евнухов и служанок и сказала:

- Сегодня у меня для вас новая забава.

Одной служанке было велено принести небольшой ларец из спальни. Цыси открыла его с помощью крохотного ключика, висевшего у нее на поясе. В ларце оказалось около 20 пузырьков. Выбрав один из них, она вылила содержимое в рюмку, добавила туда воды и приказала служанке отнести рюмку свой жертве.

- Пусть он выпьет и спокойно ложится на кровать, - сделала она последнее распоряжение.

Вскоре служанка вернулась и доложила, что сделала все так, как велела Старая Будда.

Через несколько минут Цыси сказала собравшимся:

- Теперь вы можете удостовериться в том, какую славную шутку я вам обещала. Откройте дверь комнаты Лю и посмотрите, что там.

Все направились в комнату: там лежал бездыханным евнух Лю - он был мертв.

По некоторым данным, при Цыси, не выдержав пыток и истязаний, погибло свыше 30 евнухов. Из истории страны известны случаи, когда погибали более 100 евнухов одновременно. Почти каждый месяц в правительственной газете появлялись сообщения о том, что тот или иной евнух приговорен к обезглавливанию либо ссылке.

Евнухи должны были сносить всяческие причуды вдовствующей императрицы. Поскольку у нее была бессонница, она устраивала аудиенции для сановников с четырех часов утра, и евнухи должны были с того времени находиться при ней. Для укрепления своего здоровья Цыси каждое утро выпивала чашку грудного женского молока. Будучи крепкого здоровья, она заставляла свою многочисленную челядь, включая евнухов, гулять под дождем без зонтов. Оставляла подчиненных в холодном, словно морозильный погреб, зимнем дворце, запрещая топить каны и разрешая пользоваться только жаровнями. Сама она зимой носила шелковый халат [404] на вате или на меху, сверху набрасывая лишь меховую накидку с длинным ворсом.

С помощью трех ближайших евнухов - Ань Дэхая, Ли Ляньина и старого Ван Чанъюя, отмечал американский историк Хасси, Цыси создала, пожалуй, лучшую из шпионских систем, когда-либо существовавших при дворе. От преданных евнухов она знала обо всем, что делалось во дворце днем и ночью, включая и то, как, с кем, когда и сколько раз спал император.

Большинство евнухов было людьми, глубоко верующими в разных духов: духа солнца, луны и звезд, духов змей, лис, хорьков и ежей, духов коня и шелковичного червя. Для того чтобы не столкнуться во дворце с каким-либо зловредным духом, особенно в вечернее и ночное время, перед тем как войти в пустой дворцовый зал евнух громко кричал: «Открываем зал!» - и только тогда открывал двери. В надежде на то, что духи дворцовых палат защитят их от побоев и всяческих бед, на Новый год по лунному календарю евнухи подносили духам куриные яйца, сухие соевые лепешки, вино и сладости.

Дворцовые евнухи поклонялись духу Сяодянь, покровителю евнухов и придворных. Когда выдавался удачный день, говорили: «Пора идти класть ему земные поклоны!» Жертвоприношения евнухи совершали 2 и 16 числа каждого месяца по лунному календарю. Восточнее ворот Хуаймэнь есть холмик из камней. Евнухи называли его «Дуйсю». Туда они приходили в дни жертвоприношений, там клали земные поклоны своему духу, возжигали ладан и приносили жертвы.

Жертвоприношения, конечно, совершали не только евнухи, но и сами императоры Китая. Особое значение придавалось ритуалу жертвоприношения Небу. Священным правом на проведение этой торжественной ежегодной церемонии обладали только императоры, «Сыновья Неба». Поэтому, отстраивая свои столицы, правители с особым рвением возводили алтари для поклонений.

Вообще говоря, в районе Пекина алтари появились примерно в XII в. Цзиньский император Ваньлян соорудил в южном пригороде Пекина (тогда он назывался Чжунду) алтарь жертвоприношений Небу и духам Земли. Юаньский император Хубилай в 3,5 км к юго-востоку от ворот Личжэнмэнь построил алтарь принесения жертвы Небу, а к западу от императорского дворца - алтарь принесения жертвы божествам земли и злаков. Минский император [405] Юнлэ к юго-востоку от ворот Чжэнъянмэнь (ныне Цяньмэнь - Передние ворота) возвел зал Дасыдянь, который впоследствии был перестроен в Зал жатвенных молитв, а к западу от императорского дворца - алтарь Шэцзитань. Большинство пекинских алтарей появилось в XVI веке, во время правления минского императора Цзяцзина. В южном районе столицы был построен алтарь Неба (Тяньтань), в северном - алтарь Земли (Дитань), на востоке - алтарь Солнца (Житань), а на западе - алтарь Луны (Юэтань). Их архитектурные формы говорили о представлении древних китайцев, считавших, что «Земля квадратная, а небесный свод круглый». Так, главные сооружения в храме Неба, к примеру, Хуаньцю (алтарь Неба), павильоны Циняньдянь (Храм молений об урожайном годе, занимал центральное место) и Хуанцюнъюй (Зал небесного свода), имеют круглую форму, а постройки в Дитане (алтаре Земли) - квадратную. Павильон Циняньдянь в проекции имеет круглую форму, диаметр основания 30 м; высота павильона 38 м, наверху его венчает трехъярусная круглая крыша, сложенная из темно-синей глазурованной черепицы, в центре которой имеется позолоченная шишка. Павильон поддерживается 28 гигантскими, окрашенными в темно-красный цвет деревянными колоннами, изготовленными из цельных древесных стволов. Четыре средние колонны символизируют 4 времени года, двенадцать колонн в среднем ряду - 12 месяцев, а 12 колонн наружного ряда - 12 времен суток. Помимо прочего, эти 28 деревянных колонн еще и символизируют 28 небесных созвездий. Соединение деревянных балок выполнено без единого гвоздя.