Сон темный

Праведник-даос блуждает во сне

(глава первая)

Рассказывают, что известный нам праведник-даос, умея распознавать свойства разных явлений, стал предсказателем судеб. Он долго скитался по «рекам и озерам», пока не оказался как-то раз в столице, где ему удалось вызволить из беды евнуха Вэя. Однако сянши сумел разглядеть отблеск злой звезды на челе скопца, и тогда он решил сделать из евнуха добронравного мужа. Он подарил Вэй Чжунсяню сто серебряных лянов, дабы тот излечился от ядовитых нарывов и струпьев. Словом, праведник поддержал Вэя, полагая, что тот займется своим исправлением. Сам же он, уйдя в Южные горы Чжуннаньшань, полных тридцать лет совершенствовал себя, дабы познать Дао-Путь и обрести искусство бессмертных сяней. Праведник никак не думал, что злодей Чжунсянь, человек поганый и ничтожный, почуяв полную свободу, превратится в алчного тигра или волка, которой станет пожирать мужей верных и достойных. И тогда даос отправился к [95] Вэю, чтобы усовестить его и сказать, что ему пора отрезветь. Тот же, убоявшись, что праведник, разоблачив его, тем самым погубит, задумал даоса убить. Однако предсказатель в присутствии трех сановников-гунов и девяти министров двора, а также восьми глав ведомств и чинов двух дворцовых ямыней обрушил на злодея свои укоры и брань, после чего, охваченный гневом, взмахнул рукавами халата и вознесся в небесные дали. Через какое-то время даос узнал, что злодей наложил на себя руки. Однако при дворе решили учинить над телом скопца жестокую казнь. Вот тогда даос вновь появился в уезде Фуцю, дабы самому присутствовать при расчленении плоти. Впрочем, мы рассказывать об этом подробно не будем. Итак, злодей Вэй Чжунсянь и его ученик Цуй (он же его названный сын) наложили на себя руки, то бишь повесились. Согласно закону, оставлять тела злодеев в цельном виде не полагалось, а потому последовал верховный указ, повелевающий девяти министрам, служащим из трех судебных управ и двух дворцовых ямыней совместно составить документ, в коем поминались имена Вэй Лянцина и других мужей, которые должны дать показания о всех деяниях, которые произошли не так давно. Затем последовал указ, в коем говорилось: если некий чиновник творит непотребные действия, он достоин казни. Кроме ножа и пилы - другого наказания нет! Вэй Чжунсянь, пользуясь благоволением усопшего владыки, сковал своею силой не только двор, но и все, что находится за его пределами. Злодей вступил в сговор с наложницей Кэ и лукавым глазом смотрел на то, что делается во внутренних покоях. Однако главным его прегрешением было то, что он обрушился на славного Чжан Гоцзи и, надев на сановника кангу, тем самым погубил множество человеческих жизней. Собрав вокруг себя стаю псов и коршунов, он попытался поколебать жизнь внутри дворца. Питая неприязнь к двум фавориткам государя, Чэн-фэй и Юй-фэй, он, подделав государев указ, лишил их титулов и званий, а потом, жестоко опозорив, подверг смерти. Знал ли об этом там наверху наш [96] государь-владыка и что же думал он о своих подданных? Так получилось, что людей, способных что-то сказать, забили батогами, а крупные вельможи погибли в узилище. Что до «чинов охранных» то бишь чжухоу, то они нашли свою смерть на городских площадях и торжищах. И вот тогда повсюду появились стражи в красных одеяниях, которые пугали людей на всех дорогах, распространяя тайные указы, от коих ноги у людей тяжелели. В пределах всех морей стали воздвигать кумирни в честь Вэя, а храмы Чистого владыки Куна ⁶⁴ наполовину сократились. Казенные дела украсились песнопением льстивых словес, как будто весь наш мир пророс густою дикою травою... Этот человек вознес до небес себя назвав верховным гуном. За какие подвиги и славные деяния ему дарили землю и знаки славы - связки тростника?! ⁶⁵ Он приблизил к себе бесстыдных грязных хоу, повышая их в званиях и чинах. Он продвигал своих людей, близких его сердцу и нутру дабы они повсюду смогли проявить свои власть и силу. Он ходил свободно чрез Запретные ворота, а охраняли его отряды воинов В его личных поместьях стояли боевые кони и находились смертники-солдаты. Люди на всех дорогах знали, что где-то здесь витает дух злодея Сыма Чжао ⁶⁶. Он постоянно строил козни и чинил обман ничуть не менее того, когда оленя называют иноходцем ⁶⁷. А потому Небо повелело его казнить, да побыстрее, а тело расчленить на множество кусочков!

Фаворитку государя Кэ можно уподобить жабе, что вознамерилась пожрать луну. Эта крылатая тигрица породила поветрия дурные. Конечно, возле «колесницы государя» давно ходили слухи о злых деяниях, им пытались ставить преграды и препоны. Государева мать от злодеяний испытывала гнев и беспокойство, а у обеих жен владыки они порождали чувства горечи и обиды. В то утро, когда владыка возлежал на смертном одре, распространился лживый слух о наследнике престола. К сему добавим, что кто-то во дворце украл и спрятал казенные вещицы. Бесценные сокровища дворца оказались в руках сановника-шанфана. То было преступление, способное разверзнуть небеса. Когда отчизну грабят терпеть такое никак не можно!

Что до Цуй Чэнсю, ученика Чжунсяня, то он похож на хищную сову, а своей природой подобен псу и кабану. Ответьте, кто, потеряв родную мать или дитя, не поспешит домой на погребенье, даже если он облачен в пурпурную одежду, украшенную золотом [97] и яшмой, расшитую рисунком змеедраконов-манов? Кто, родителя имея, возьмет себе в отцы скопца и, преклонив пред ним колени, проявит рабью душу? Держа в руках бразды верховной власти, Цуй продвигал родного брата на пост губернатора-цзунжэня, а все его семейство взяло власть над армией страны. Занимая пост сыма - военного министра, а потом главы Ланьтая (Дома Орхидей), то есть прокурора, он пытался своей мощью преградить дорогу Слову. Понятно, что чувство неприязни у людей рано или поздно выльется наружу и расплата грянет, и все же пламя силы и богатства злодеев день ото дня все пуще полыхало, и даже сам цзунсянь, главный прокурор страны, имевший давнюю вражду со злодеем, погиб и обратился в нежить, что пребывает в пучине вод, а цюаньлан (придворный чин) был так напуган, что повесился на балке дома. Между тем отступники уничтожали, как скот, чиновных мужей и, презрев законы, вынашивали планы, как им занять «шатер» сановников двора - приближенных государя. С этой целью, отобрав певичек и гетер, они устраивали пиршества и танцы от восхода солнца до глубокой ночи. Они вели торговлю чиновными постами, за что имели золота поболе, чем вмещает Северный Ковш. Но, как известно, ложные громады гор в один миг могут, как лед, растаять, а те души, что бродят у эфемерного котла, исчезнут во мгновенье. Известно и то, что в Темном Царстве демоны казнят злодеев, однако в нашем Светлом Мире должен торжествовать Закон. Такова была дворцовая бумага.

В первый год эры Возвышенного Благолепия - Чунчжэнь двадцать шестого дня первой - истинной - луны ⁶⁸ последовал монарший указ. В нем говорилось: «Мы, просмотрев доклады, обдумав их и взвесив, постановляем выполнить решения властей всех изначальных мест, а это значит, что в области Хэцзянь подвергнуть расчленению тело Вэй Чжунсяня! Что до Цуй Чэнсю, то оному преступнику отсечь главу в Цзичжоу. Тело фаворитки Кэ следует извлечь и пред толпою отсечь ей голову».

Наш праведник-даос, добравшись до Фуцю, заметил множество государевых солдат, которые извлекали тело злодея Вэй Чжунсяня. В этот день одиннадцатой луны стоял леденящий холод. Когда достали тело, завернутое в тростниковую рогожу, то обнаружили, что оно будто схоронено совсем недавно. А вот плоть Ли Чаоциня, напротив, сгнила, остались одни лишь кости. Кто увидел это, очень удивился. [98]

- Воистину, он подлинный злодей! - говорили люди. - Прошло три месяца, а плоть его ничуть не изменилась! Он все такой же зловещий, как и прежде!

Праведник, стоявший рядом, заметил:

- Прегрешения тайцзяня Вэя преогромны! Небо и Земля никак не могут оставить тело целым. Духи, что стерегут его сейчас, ожидают, когда исполнится приказ двора. Что до тайцзяня Ли, то его вина не слишком велика, поэтому плоть его исчезла.

Солдаты, извлекшие тело евнуха, отнесли его останки в Хэц-зяньскую управу. Даос направился за ними, дабы взглянуть на казнь. В управе уже приготовили три судебные залы. В центральной сидели судьи из столицы. В Восточной зале восседали военные чины, а в Западной заняли места чиновники управ из уезда и области Хэцзянь. На всех чиновниках были пурпурные одежды. С четырех сторон стояли пешие солдаты и всадники на конях, а на площадке, в самом ее центре, лежали тела злодеев. С левой стороны находилась плетеная корзина и деревянная бадья, а справа - блюдо с угольями и раскаленное железо. По существующим законам при рассечении тела полагалось нанести ему три тысячи шестьсот ударов тесаком. Как только палач взмахнет своим орудием, тюремный чин считает количество ударов. Злодей Чжунсянь, хотя и умер, однако закон был безжалостен к нему. При каждом ударе тесака это место прижигали железом, чтоб не сочилась кровь. С каждым взмахом инструмента казни плоть евнуха все более сокращалась, после чего палач приступил к дроблению костей. Останки евнуха свалили в корзину, отнесли на пустошь и бросили на съедение свиньям и диким псам. Что до головы злодея, то ее отправили в деревянную бадью. На городских воротах был вывешен указ: голова евнуха пока не сгнила, ждет небесной кары. Вот таков был конец злодея, таково и торжество закона. Даос отправился на пустошь, где заметил, что даже псы не пожирают плоть злодея. Как видно, его останки сгниют в земле или их растопчут ноги тысяч людей. Словом, от них уж более не останется следов! Поистине:

Добро вознаграждается добром,
А зло имеет злое воздаяние.
И если воздаяние не пришло,
Значит, еще не наступило время! [99]

Даос, увидев все это, вернулся в горы Чжуннаньшань, где в тростниковой хижине предался созерцанию. Погрузившись в сон, он отправился в Обитель Тьмы.

В главе второй (она называется «Верная душа дает ответы») говорится, что за праведником приходят два гонца из мира Темноты, которые передают ему приказ явиться к сановнику двора Яну, когда-то казненному по приказу Вэй Чжунсяня. Сейчас Ян занимает пост судьи в загробном царстве. Даос отправляется в Обитель Тьмы, следуя за двумя гонцами. «Кругом темно и мрачно, пустынно и безлюдно. Прошли пять или шесть ли, и вдруг он видит город. Приблизившись к его стенам, даос заметил, что дома и люди - все как в обычном мире, нет никаких различий. Они прошли еще немного, и перед ними выросли массивные ворота ямыня-управы, окруженного красною стеною. На обеих створках ворот- бронзовые кольца с изображением зверей. Врата закрыты, а сверху над ними золотая надпись - три огромных знака: «Палата Управления небесами», у ворот два стража, облаченных в латы и шлем, в руках у них секира и топор цвета золотистой тыквы. С двух сторон, с восточной и западной, две пары чинов военных, а рядом стоят гражданские чины, готовые открыть ворота сей управы». Даоса вводят в главный зал, где его встречает сам Ян Лянь, погибший, как мы помним, от рук злодея. По велению Верховного Владыки он обязан, прежде чем решать судьбу Чжунсяня и его подручных, учинить допрос даосу, после чего всех отправить к Янь-вану, князю Ада. Как известно, в свое время даос помог скопцу избавиться от бед. Праведник клянется, что не собирался покрывать злодея, напротив, он хотел направить его на истинный путь. «Ничтожный гадатель не совершал постыдных дел. Я целых тридцать лет провел в горах Чжуннаньшань, где занимался своим совершенствованием. На мне была одна дерюга, а пищей служила грубая кора (я не ел ни мяса, ни рыбной пищи), с утра до сумерек вечерних я «плавил киноварь», то бишь искал бессмертия лекарство. Не знался я с людьми. Так в чем же моя вина?» - говорил даос. Загробный судья ему объяснил, что судьба злодея была предрешена, а струпьями он покрылся оттого, что его душу должны были отправить в жерло адского котла. Но поскольку даос ему помог, злодей еще много лет бесчинствовал на этом белом свете. [100]

Сейчас даосу предстоит увидеть, что происходит во всех восемнадцати отделах Ада, где должен оказаться Вэй и где уже находятся другие евнухи, такие же злодеи: как-то известный минский евнух Лю Цзинь и прочие.