В Чжочжоу он собирает ватагу

(глава первая)

Рассказывают, что в годы Тяньци - Небесного Начинания нынешней Великой династии Мин ¹⁸ жил некий тайцзянь-дворцовый смотритель. Этот человек вертел по своему усмотрению державной властью, но все было ему мало. Он вынашивал мятежные планы заговора. За спиной государя, пренебрегая всякими законами, он постепенно расшатывал устои страны. Уничтожив верных трону достойных людей, всесильный евнух раздавал своим наперсникам титулы и должности, источая тем самым свой яд [61] в пределах всех Четырех Морей. Разными неправедными способами собирал он свои богатства и в конце концов обогатился неимоверно, чем вызвал презрение и гнев у тысяч и тысяч людей. Нашему государю, светоясному Сыну Неба потоком направлялись жалобы на злодея. Чиновники крупные и мелкие, а также простолюдины слали монарху петиции и прошения, которые в конце концов вызвали у государя гнев к злодею. Государь издал суровый указ о лишении вельможи «железного знака» ¹⁹ благоволения и забрал в казну все его богатства. Усадьба тайцзяня, а также все угодья были объявлены для распродажи, а самого его подвергли «медленному умерщвлению» путем отделения головы от туловища и отсечения всех конечностей. Это так называемый «Сон светлый», то есть тот, который случился на самом деле в нашей жизни. Кто же был тот дворцовый смотритель - тайцзянь? Послушайте наш рассказ о нем.

Его фамилия Вэй, имя Цзиньчжун, что означает «Продвинутая Верность». Он уроженец Сунинского уезда области Хэцзянь, и вышел он из разорившейся обедневшей семьи, которая долгое время скиталась по белу свету. Человек, напрочь лишенный чести и порядочности, Вэй к тому же был большим мастером премерзких и недостойных проделок, чем, увы, прельстил юных отпрысков из весьма уважаемых семей. С малых лет Вэй не занимался ничем путным, но зато весьма поднаторел в некоторых занятиях, которые помогали ему в беспутной жизни. Так, скажем, он достиг изрядных успехов в игре на музыкальных инструментах, а также в пении и танцах. Кроме того, Вэй считался неплохим наездником и стрелком из лука, он умел также недурно бить по мячу, играть в шашки и шахматы. Что касается книг и словесности, то в этом он был полным невеждой. Кажется, жители этих мест проявляли к нему немалое расположение за его шутки и большое умение позабавить людей. Нередко группа подобных юнцов из Чжочжоу отправлялась вместе с ним погулять и повеселиться в какой-нибудь храм на горе Тайшань ²⁰. Эти шалопаи и бездельники (а некоторые из них просто люди без роду и племени) устраивали здесь гульбища и непотребные оргии. Надо заметить, что духи Тайшаня обладают высочайшим божественным даром прозорливости, поэтому не случайно сюда часто приходит множество паломников, дабы возжечь перед кумиром свечу или испросить у богов благоволения. Кое-кто просил о долголетии родителям, другой - о чаде, третий [62] молил богов избавить от бед и несчастий, а четвертый просил хотя бы ниспослать ему благовещий сон. Словом, во все четыре времени года поток паломников никогда не иссякал, а потому к ватаге молодых лоботрясов каждый день добавлялось все больше и больше таких же шалопаев и беспутников, из коих одни предавались беспробудному пьянству, а другие разврату.

Среди этой братии был и некий Ли Чжэнь, имевший ученую степень сюцая ²¹, великий распутник и любитель азартных игр. Он целые дни проводил в своих мерзких забавах с обольстительными певичками. Пользуясь тем, что он носил «темное платье» ученого мужа, он всячески морочил голову простакам, пытаясь у дуралеев выколотить побольше денег. В конце концов недоброжелатели Лю Чжэня на него пожаловались начальству, и его изгнали из Училища, а потом и лишили ученых регалий, то есть халата и шапки. Сейчас он был вынужден сидеть дома, пребывая в большом унынии, не решаясь показаться на глаза родственникам и друзьям. Скрываясь от любопытных, он решил удалиться в горы Тайшань, где и поселился в одной из местных кумирен - святилищ. Вэй познакомился с сюцаем, и они крепко подружились. С этих пор Вэй Цзиньчжун не гнушался пользоваться деньгами ученого, когда они устраивали дружеские застолья. Вот так они как-то бражничали в одном питейном заведении. Во время трапезы Вэй предложил:

- Почтенный Ли, не желаете ли вы послушать одну чувствительную песню? Я могу спеть ее хоть сейчас. Я подношу вместе с песней вам эту чарку с вином!

Ли Чжэнь охотно принял столь любезное предложение. Вэй тронул струны циня и запел. Звуки песни улетали ввысь, уносясь куда-то далеко-далеко вверх. Вокруг собралась толпа слушателей. Один верзила, восхищенный прекрасным исполнением, несколько раз крикнул:

- Превосходно! Просто великолепно! - и опустился рядом с певцом на сиденье. - Почтеннейшие братья, должен сказать вам, что вы просто замечательные люди. Позвольте мне присоединиться к вашей компании и от своего имени предложить вам выпить! Но прежде я с удовольствием послушал бы еще одну подобную песнь. Она доставит не только мне, но и всем присутствующим преогромную радость! Вы не возражаете? Что вы на это скажете, почтеннейшие? [63]

- Ах, увольте, у нас нет никаких особенных талантов! - воскликнул Ли. - Но мы весьма приветствуем новые добрые знакомства! Возвышенные чувства, которые выразил брат, заставляют нас выпить не одну чарку, а сразу три! Однако угощать буду я! Как говорится, я буду «хозяином Востока»! ²²

Все трое подняли чарки с вином, а через некоторое время напились допьяна. Вэй Цзиньчжун спустился вниз к стойке, чтобы расплатиться. Вместе с ним к стойке хозяина подошел и новый знакомец. Он тоже потянулся к своему кошелю, но подошедший в это время Ли Чжэнь его остановил. Ли распахнул свой кошель и вынул из него брусок серебра весом около шести или семи цяней ²³.

- Эй, любезный! - обратился он к трактирщику. - Оставь себе это серебро, а завтра мы придем снова и рассчитаемся с тобой сполна!

- Я тоже желаю оставить свою долю! - воскликнул новый знакомец. - Завтра я приду вместе с вами и заплачу за выпивку полностью!

Приятели попрощались и разошлись, причем Ли и Вэй даже не удосужились [64] не поинтересовались они и местом, где их новый приятель живет. Они вернулись в свой дом, который снимали у одного даоса, а на следующий день отправились в храм Горного Владыки - Юэмяо ²⁴, собираясь поглазеть на богомолок. Многие женщины, одетые в платья ярко-красных и зеленых тонов, приехали в храм верхом на мулах. Некоторые пытались скрыть свои лица под «наглазником», но разве желали они схоронить свои маленькие ножки, обутые в пурпурные туфельки, коими касались стремян? Оба приятеля находили большое удовольствие в бесцеремонном разглядывании приехавших на богомолье дам. Скоро пришел и их новый знакомец, с которым они намедни бражничали в трактире. Как говорится, «загоняли рыбу карпа в сеть, а он заплыл туда сам!»

- Прошу прощения за беспокойство, которое я вам доставил накануне! - извинился он, почтительно сложив руки перед собой на груди. - Честно говоря, захмелел я изрядно! Уважаемые господа, позвольте мне нынче быть за хозяина!

Приятели, полюбовавшись еще некоторое время богомолками, покинули храм и, взявшись рука за руку, переполненные друг к другу симпатиями, направились в питейное заведение, где бражничали в прошлый вечер. [65]

Когда они заняли свои места, Ли Чжэнь, повернувшись к новому другу, спросил:

- Позвольте узнать, почтенный брат, как вас зовут: какова ваша достойнейшая фамилия и возвышенное прозвание? Вчера мы как-то упустили это из виду. Простите великодушно за вчерашнюю промашку!

- О, и я, ваш младший брат, как-то запамятовал совсем - забыл спросить ваши фамилии и имена! Ночью проснулся, пришел немного в себя от выпитого вина и вдруг вспомнил. Какая досада, что не узнал вас вовремя. Извольте назваться первыми, господа! Я покуда назвать себя не решаюсь!

Приятели церемонно уступали друг другу право назвать себя первыми. Наконец Ли Чжэнь сказал:

- Моя ничтожная фамилия Ли, а имя Чжэнь, второе мое имя Цзыцзянь.

- Позвольте спросить теперь вас, сударь, - обратился знакомец к Вэю.

- Ничтожного зовут Вэй Цзиньчжун, что до прозвания, то такого я не имею. Позвольте узнать, а как все-таки величают вас?

- Моя презренная фамилия Лю, а имя Юй, второе мое имя Эрцзюнь.

Итак, трое друзей, узнав имена друг друга, находились в самом радостном расположении духа и, как говорится, в полной гармонии чувств. Они поднимали чарку за чаркой, заливаясь веселым смехом и оглашая воздух громкими криками, а потом принялись играть в пальцы ²⁵ и заниматься другими столь же приятными застольными забавами. Все трое успели изрядно захмелеть, когда Лю внезапно сказал:

- Хотя мы из разных мест, однако нынче приросли друг к другу, как мясо к костям. Почему бы нам троим не заключить «Персиковый союз» ²⁶?

- Чтобы стать настоящими побратимами, мы еще мало знакомы! - возразил Ли. - Мы, как говорится, «встретились будто ряска на воде» ²⁷ - можно сказать, шапочное знакомство!

- Должен заметить, когда я служил в армии, я однажды повздорил с начальством и меня отстранили от службы. Сейчас я еду в столицу, где постараюсь получить какую-нибудь работенку. Эй, почему бы нам не отправиться вместе? Вы оба парни ладные, [66] крепкие, не какая-нибудь шантрапа или голь перекатная. Ну, как? Согласны?

- Что до меня, то я вам неровня, - промолвил Вэй. - Я простой бедняк, и за душой у меня ничего ровным счетом нет.

- Между прочим, я как раз тоже собирался в столицу, надеюсь там сделать карьеру, - воскликнул Ли. - Брат Вэй, может, все-таки поедешь с нами? Все расходы в пути я беру на себя!

- Эй, не будем считаться, - воскликнул Лю Юй. - Кто первый выбьется в люди, тот и возьмет заботу о других. Словом, жить будем вместе... А сейчас, уважаемые, нам следует приготовить к церемонии Трех священных животных ²⁸ и в ближайший благополучный день скрепить наш братский союз - наш договор «золота и орхидеи», вечный союз Лэй Чэня! ²⁹. Это уже не шапочное знакомство! Мы до конца своих дней останемся верными своему слову, никогда не забудем данную друг другу клятву!

Ли Чжэнь позвал трактирщика и велел принести численник.

- Вот так удача! - воскликнул он. - День Желтого Пути ³⁰ вполне благополучный для жертвоприношений, ибо за нашей церемонией будут наблюдать духи. Все желания человека в этот день вполне совпадают с волею небес. Я уверен, нас троих ждет большая удача. Итак, до завтра!

Трое друзей скрепили свой договор чарками вина «Единение сердец».

- Пожалуй, нынче пить хватит, ибо завтра нас ожидают важные дела! - сказал Лю Юй. - Вечером надо еще совершить благовонное омовение и дать клятву перед богами!

С этими словами он встал со своего места и прошествовал вниз, где расплатился с хозяином за выпивку. Ли Чжэнь велел Вэю сделать то же самое. Рассчитавшись с трактирщиком, они покинули питейное заведение.

Поутру, переполненные чувством некоей благостности, они снова сошлись вместе. Каждый держал в руке связку благовонных палочек. Ли Чжэнь велел Вэй Цзиньчжуну приготовить Трех священных животных для свершения жертвенного обряда в храме Гуань-ди ³¹. Дары богам они принесли с собой: вино и фрукты, а также благовонные свечи и бумажные изображения серебряных слитков ³². Приятели преклонили колена перед кумиром и совершили низкий поклон, держа в руке благовонные палочки. Затем каждый назвал свою фамилию и произнес слова клятвы: «Мы [67] трое желаем скрепить наш союз жизнью и смертью. Мы все как один собираемся разделить почет и бедность, победу и поражение. Мы клянемся никогда не проявлять двоедушия. Тот, кто нарушит сей договор, пусть примет смерть от всемогущих духов!» Тут же на алтарном столике побратимы поставили свои подписи под словами клятвы, и каждый взял себе лист с договором. Обряд побратимства они завершили окроплением кровью петуха, которого только что закололи. После этого все трое совершили восьмикратный поклон и, собрав освященные дары, вернулись в свое жилище. В этот день они пили вино с чувством особой радости. Теперь осталось лишь назначить день отъезда, что и было сделано. Вот уж поистине:

(Далее говорится, как Вэй попадает в веселое заведение певичек-гетер).