ХУАН БАЙЦЗЯ

СПОСОБЫ СТРЕЛЬБЫ ИЗ ЛУКА ЧЖЭННАНЯ

ЧЖЭННАНЬ ШЭФА

Предисловие

До настоящего момента по ряду причин, как идеологических, так и методологических, в России не уделялось серьезного внимания военным трактатам средневекового Китая. За весь период существования СССР на русский язык были полностью переведены только классические трактаты “Сунь-цзы” и “У-цзы”, вошедшие в “Семикнижие военного канона” ¹. Причиной этого было определенное смещение акцентов в сторону исследования социально-экономических аспектов истории Китая, пристальное внимание к “примитивному материализму” философских трактатов даоской школы, куда, по ряду признаков, можно отнести и упомянутые сочинения, а также военно-политическое противостояние СССР и КНР, когда даже коллективные занятия ушу советские телекомментаторы называли “занятиями особой гимнастикой, воспитывающей злобу и жестокость”.

В результате огромное по объему и примечательное по глубине проработки каждой отдельно взятой темы китайское средневековое военное искусство оказалось незаслуженно забыто отечественными синологами. До недавнего времени в России не имелось, например, ни одного полного русскоязычного перевода “Уцзин цишу”. Положение относительно исправилось только в 1997 г., когда Санкт-Петербургское издательство “Евразия” опубликовало на русском языке книгу “Уцзин – семь военных канонов Древнего Китая”, включавшую в себя не только текст всех семи канонических трактатов, но и исследования и примечания к ним известного востоковеда Ральфа Д. Сойера (Ralf D. Sawyer). Тем не менее, большим недостатком этого издания является то, что перевод трактатов был осуществлен не высококвалифицированным синологом с вэньяня, а с английского языка переводчиком Р.В. Котенко, иногда неадекватно передающего реалии оригинального текста или же оставляющего без перевода устоявшиеся в зарубежной синологии эквиваленты традиционных китайских мер веса и длины и т.д., что в комментариях не приводятся иероглифические написания терминов и имен. В целом, следует признать, что эта книга, вполне заслуженно стяжавшая огромный успех у читателей, и переизданная в 2001 г., не соответствует тем высоким стандартам, которые сложились в СССР с 1965 г. по отношению к переводу и изданию подобного рода литературы в издательстве “Наука” в серии “Памятники письменности Востока”, и продолженных в России издательством “Восточная литература”.

Но, если ситуация с классическими сочинениями китайского военного канона все же в той или иной степени прояснилась, то огромное количество военных трактатов периодов Сун-Цин (960-1912), сыгравших важную роль в развитии китайского военного искусства, до сих пор остаются вне поля зрения серьезных синологов. Однако их практическая направленность (в отличие от абстрактно-философских и военно-политических выкладок канонических книг) позволяет воссоздать структуру, вооружение и тактику китайских вооруженных сил разных периодов, понять особенности их развития и боевой практики. Лакуна успешно заполняется всевозможными низкопробными изданиями, где цитируются расхожие легенды о китайских боевых искусствах, а многие военачальники, немало сделавшие для развития военного дела в Китае, предстают как основоположники тех или иных школ ушу, что ни в коей мере не соответствует действительности.

Единственной попыткой изменить ситуацию надо считать издание в 1980 г. книги ленинградского ученого С.А. Школяра “Китайская доогнестрельная артиллерия”. На основе сунского трактата “Уцзин цзунъяо”, составленного в 1043 г. Цзэн Гунляном (998-1078) и Дин Ду (990-1053), автор пытается проследить развитие метательной артиллерии в Китае с древнейших времен до периода Юань (1279-1368). Однако, поскольку развитая традиция исследования подобного рода трактатов в СССР практически отсутствовала, книга оказалась не лишена некоторых недостатков. Тем не менее, заложенный ее автором теоретический фундамент позволял быстро и качественно развить военно-исторические исследования в отечественной синологии. К сожалению, по ряду причин, это так и не произошло.

Работы Н.И Фоминой, исследовавшей борьбу китайских патриотов против цинской агрессии, отличает попытка “объять необъятное”, т.е. совместить в одном исследовании как описание основных вех политической истории Китая конца XVII века, так и сделать социальное исследование движущих сил антицинской борьбы, а также дополнить эту, саму по себе сложную и многоплановую задачу, попыткой анализа военно-тактических и организационных особенностей антицинских вооруженных сил. При этом автор не до конца понимает особенности ряда описываемых ею военных процессов, некритически относится к антицинским источникам и делает ряд грубых ошибок в определении ряда видов оружия и тактических приемов. Однако в ее работах содержится интереснейшее описание боевого порядка войск антицинской армии, а также приводится пример успешного полевого сражения китайских войск с маньчжурами. В целом, признавая актуальность поднятой проблемы и ее достаточно широкую разработку, следует признать, что именно военный аспект освещается автором неудовлетворительно, несмотря на активное использование небезынтересного источника по истории антицинского сопротивления “Мин цзи нань люэ”, приписываемого Цзи Люци. Однако это не снижает ценность проделанной Н.И. Фоминой работы и как бы призывает продолжить ее на более выскокм уровне освещения именно военных вопросов.

К совершенно курьезным попыткам пополнить корпус переведенных на русский язык средневековых военных трактатов следует отнести издание в 2002 г. издательством “Феникс” позднесредневекового корейского трактата “Муе тобо тхонъджи” (1790), выпущенного в свет под названием “Боевые искусства и оружие Древней Кореи”. Несмотря на упоминание редактора о том, что эта книга представляет собой “тщательный перевод оригинальной рукописи”, и что этот “подлинный первоисточник, содержащий принципы работы различными видами традиционного оружия и рукопашного боя в самом четком изложения” ², сам переводчик трактата на английский язык, американец корейского происхождения Санг Х. Ким написал в своих примечаниях, что “поскольку использование – а в некоторых случаях и значение – многих слов изменилось за двести с лишним лет, прошедших с тех пор, как издание оригинальной рукописи впервые увидело свет, я должен признать, что определенные фрагменты практически невозможно было перевести современными понятиями. Поэтому, если возникала такая необходимость, я прибегал к описательному переводу, основываясь на контекстном содержании и учитывая особенности социальной среды (?). В некоторых фрагментах буквальный перевод не давал возможности в точности передать тот смысл, который вкладывали авторы в то или иное понятие. Подобные фрагменты также переводились описательно с цель наиболее правильной передачи смысла без отклонения от оригинального контекста” ³. К тому же ни автор, ни переводчик, не имели ни малейшего представления ни о характере данного трактата, носящего сугубо компилятивный характер в своей описательной части, ни о реалиях китайской и корейской истории. Многочисленные ошибки и неточности, постоянно встречающиеся в тексте перевода на русский язык, позволяют смело утверждать, что никакой научной ценности это издание, к огромному сожалению, не несет. А сопоставление текста “Муе тобо тхонъджи”, изданного известным исследователем истории боевых искусств Лим Донгю в Сеуле в 1996 г. в переводе на современный корейский язык, с текстом “Боевых искусств и оружия Древней Кореи” дает возможность заметить, что как Санг Х. Ким, так и А. Курчаков, сделавший перевод на русский язык, во многом сократили трактат, опустив все, что выпадало за рамки их знаний по теме. Кроме того, следует отметить совершеннейшую безграмотность А. Курчакова, не знающего принципов передачи корейских и китайских слов латиницей. В результате мы имеем вместо средневекового названия Кореи Чосон некий “Чосун”, вместо выдающегося китайского полководца XVI века Ци Цзигуана – “Чук Кье-кванга”, вместо государя Чонъджо (1776-1800), по чьему приказу было осуществлено издание трактата, “короля Жунгжо” и т.д. и т.п. К сожалению, многие отечественные оружиеведы, не оставившие столь редкую по содержанию книгу, оказались в плену столь низкокачественного перевода.

Ряд отрывков источников, посвященных военно-прикладным аспектам истории Дальнего Востока, опубликованы в работах таких отечественных исследователей, как Е.И. Кычанов, В.С. Кузнецов и др. Однако даже такой заслуженный и авторитетный специалист, как Е.И. Кычанов признает, например, в “Императоре Великого Ся”, что “китайские описания этой системы (комплектации тангутских войск – прим. А.) неясны, до сих пор они трудно поддаются единообразному истолкованию” ⁴, что свидетельствует о больших проблемах, существующих в отечественном востоковедении в вопросах исследований по военной истории.

В целом, знакомство отечественного исследователя с различными аспектами военного дела средневекового Дальнего Востока крайне неудовлетворительное, источников переведено крайне мало и в своих исследованиях ученые (особенно не владеющие восточными языками) вынуждены использовать все тот же, уже порядком истощившийся набор цитат, которые каждый раз пытаются интерпретировать по новому, в зависимости от угла зрения того или иного исследователя, а также от целей его исследования. Потребность расширить количество публикаций переводов первоисточников по военной истории, еще не вводившихся в научный оборот на русском языке, давно назрела. Однако, по причине жестокого финансового кризиса, давно являющегося бичом отечественного востоковедения, эта работа никак не может выйти на новые, определяемые кругом современных исследований по ориенталистике, рубежи.

Тем временем, зарубежная синология сделала большие успехи в исследовании китайских военно-прикладных трактатов. В ряде случаев, эти трактаты были успешно переведены на английский язык, что сделало их доступными широкому кругу читателей за пределами Китая. Теоретическое значение этой работы состоит в том, что была создана терминологическая база, позволяющая более четко понимать и точнее переводить различные нюансы, связанные с событиями военной истории стран дальневосточного региона. К сожалению, эта незаметная, на первый взгляд, работа совершенно не велась отечественными синологами. Даже изданный в 1983 г. “Большой китайско-русский словарь” в 4 томах зачастую не отражал тех или иных военно-исторических реалий, либо давал им неправильную трактовку. В частности, слабая разработанность военной терминологии в отечественном востоковедении делает трудноосуществимой не только перевод специальных военных трактатов, но даже памятников законодательства. Так, например, автор данных строк столкнулся с большой проблемой при переводе ряда специфических терминов в корейском своде законов “Тэджон хветхонъ” (1865), относящихся к проведению военных экзаменов. Даже подробные консультации с авторитетными коллегами не позволили решить проблему такого, например, термина, как хэнцзоу, применительно к описанию техник стрельбы с коня или нанесения всадником копейного удара во время военных экзаменов.

Однако обращение за помощью к работам зарубежных исследователей на удивление быстро решило проблему – наличие в их трудах не только подробно разработанных и снабженных обширными комментариями текстов, но и большого количества иллюстраций и схем позволило определить, что бессмысленное, на первый взгляд, выражение “бежать перпендикулярно” (кит. хэнцзоу) отражает схему перемещения всадника на ристалище от мишени к мишени. Список подобных примеров можно продолжать до бесконечности. Сюда войдут и многократные упоминания отечественными исследователями “охотничьих ружей” и “русских дробовиков”, которыми вооружались уйгуры и монголы ⁵, и абсурдное предположение, что из катапульт можно метать снаряды, снаряженные расплавленным металлом ⁶, и упоминание о колесницах в войсках маньчжурского хана Нурхаци ⁷ и т.д. и т.п.

Публикация в сети Интернет предлагаемого вниманию читателей небольшого по объему, но достаточно интересного позднесредневекового трактата Хуан Байцзя (1634-1704) “Чжэннань шэфа” (Способы стрельбы из лука Чжэннаня), посвященного искусству стрельбы из лука по маньчжурскому способу, призвана частично решить проблему нехватки переведенных на русский язык источников по военной истории Дальнего Востока. На русский язык трактат переводится впервые. Для перевода использован китайский текст трактата и его перевод на английский язык, опубликованный в сети.  Перевод текста первоисточника произведен с языка оригинала 15-18 июня 2005 г. Английский перевод источника использовался в качестве сравнительного материала. По нашему мнению, русский перевод более адекватно передает как лексику, так и специфику текста оригинала и может быть использован всеми, интересующимися военной историей Дальнего Востока, как для чтения, так и использования в дальнейших исследованиях.

СПОСОБЫ СТРЕЛЬБЫ ИЗ ЛУКА ЧЖЭННАНЯ

Учитель Ван Чжэннань ⁸ обладал выдающимся искусством, называемым “мастерство стрельбы из лука”. Услышав имя Учителя, я взял с собой немного еды ⁹ и направился к Драгоценной Хоругви ¹⁰, упорно стремясь к знаниям. Учитель очень любил и берег это искусство, передать [его было] очень трудно [для] этого человека, однако [он] с радостью принял меня, [чтобы] передать [его].

1. Сначала надо использовать оружие самым выгодным образом – лук должен соответствовать стреле. Лук непременно должен соответствовать силам [стрелка]. Стрела должна соответствовать луку.

Лучше руке быть сильнее лука, [а] не луку быть сильнее руки. Обладая 4-5 ли ¹¹, лучше натягивать лук в 3-4 ли ¹². В древности использовали дань ¹³ чтобы измерить [силу натяжения] лука, теперь используют ли. 1 ли весит 9 цзинь ¹⁴ и 4 лян ¹⁵. У лука в 3-4 ли длина стрелы 10 ба ¹⁶, вес 4 цянь 5 фэнь ¹⁷. У лука в 5-6 ли длина стрелы 9 с половиной ба ¹⁸, вес 5 цянь 5 фэнь ¹⁹. В большинстве своем те, кто стреляет из лука по мишени, высоко ценят узкий лук ²⁰ и легкие стрелы. Тем, кто отражает врага, лучше иметь широкий лук и тяжелые стрелы ²¹.

2. Затем [надо] овладеть способами прицеливания ²². Мишень ставят и далеко, и близко. [Поэтому], желая определить место, в которое попадет стрела, надо целиться, поднимая или опуская ту руку, которая держит лук ²³.

Когда не знают, куда попадет стрела, то это называют “дикая стрела” ²⁴. Если хотите знать место падения стрелы, то надо менять дистанцию, поднимая-опуская руку, в которой держите лук. Например, мишень [отстоит] в 80 бу ²⁵. Лук надо держать на уровне плеча. На 100 бу ²⁶ – на уровне глаза. На 130-140 бу ²⁷ – на уровне бровей. На самой большой дистанции в 170-180 бу ²⁸ – на уровне шарика на шапке ²⁹. ³⁰

3. В третьих, [необходимо] правильное положение бедер ³¹. Ибо для тела есть способ правильно расположить тело, для рук – правильно расположить руки, для ног – правильно установить ноги, для глаз – способ правильного использования глаз.

Хотя стрельба из лука зависит от рук, реальная основа [ее кроется] в теле. Избегайте выпячивать грудь, изгибая позвоночник. Непременно [делайте все] как в цюаньфа ³²: подогнув в коленях ноги, [словно] станьте меньше [ростом], соизмеряя [положение] членов тела с движениями. Тогда тело станет неподвижным, зад не [будет] проявлен ³³. Плечи, локти, поясница и ноги сконцентрируют силу в одном месте.

При тренировке рук крайне важна ровность и прямота. Левый кулак непременно, как и левое предплечье, левое плечо соответствует по положению правому плечу и предплечью, сустав в сустав. Во время натяжения тетивы и спуска стрелы левая рука не сознает [этого], мастерство и сила должны быть полностью использованы ³⁴. Правая рука и носок левой ноги, пятка правой ноги должны взаимно соответствовать положению плеча и руки над [ними]. Нельзя смотреть только на мишень. Если глаза [словно] живут в мишени, то тогда рука, наоборот, не сохранит свое положение относительно [мишени] ³⁵. Только встав правильно, протянув носок левой ноги по направлению к глиняной мишени, сердце ³⁶, тело, бедра принимают правильное положение, и тогда руки и ноги сами станут в правильную позицию ³⁷. Полностью натянув лук, правым глазом посмотрите на левую руку – в этом не может быть ошибки!

Но досконально узнать это можно только после тщательного обучения ³⁸. И те, кто ранее обучались у мастеров их тайнам, возможно, кое-что об этом слышали ³⁹. Только это является предметом особой заботы Учителя, превосходящего умения обычных [людей]. Поэтому, натягивая тетиву в пределах экзаменационного стрельбища, ясно видишь, где вылетает стрела, и где она падает; выпусти хоть 100 стрел ⁴⁰ - промаха не будет!

Следует сделать мишень из скатанной постели ⁴¹ и, положив ее на скамью, поставить [скамью] на стол, убедившись, [что постель] лежит горизонтально.

Затем встаньте напротив центра мишени из скатанной постели со стрелой на расстоянии 1 чи ⁴², и, приняв правильное положение, натяните лук до отказа и выстрелите. Стрела войдет в мишень – посмотрите, отклонилась ли она вправо или влево, и тут же постарайтесь исправить [ошибку. Если стрела отклонится] вверх или вниз – проделайте то же самое. Делайте это непременно [до тех пор, пока] стрела [не] пройдет [через] отверстие [в центре] мишени без звука. Затем выйдите ⁴³ и стреляйте, направляя стрелу туда, куда указывает носок левой ноги. Рука следует [ноге] и выстрел [происходит] естественно. Промаха не будет!

Это – плод долгое время пестуемой мудрости Учителя, которой он открыл [свое] сердце, создав уникальное мастерство.

Послесловие

Как сообщает переводчик трактата на английский язык, автор трактата Хуан Байцзя (возможен фонетический вариант Боцзя) являлся учеником Ван Чжэннаня, известного наставника Внутреннего направления (кит. нэйцзя) традиционных китайских боевых искусств, широко распространившихся в Китае на восток от провинции Шаньси к концу XVIII века. Согласно тем же данным, Хуан Байцзя жил в 1634-1704 годах – во время завоевания Китая маньчжурами и утверждения на престоле маньчжурской династии Цин (1636-1912). Имея столь скудную информацию об авторе, очень трудно сказать что-то определенное о нем самом. На основании текста можно только лишь предположить, что он был этническим ханьцем, являлся приверженцем буддизма, служил в маньчжурских Восьмизнаменных или же Зеленознаменных войсках и стремился распространить искусство стрельбы из лука по маньчжурскому способу, несколько отличавшемуся от принятой в Китае техники стрельбы ⁴⁴. Мотивы его поступка неясны – мы не можем даже предполагать, хотел ли он распространить более передовое, по его мнению, искусство стрельбы из лука, среди этнических ханьцев, чтобы облегчить победу антиманьчжурского восстания, или же наоборот – распространить знания об этом искусстве среди тех солдат бывшей армии империи Мин, которые перешли на службу к маньчжурам и еще не освоили новые приемы обращения с оружием. На это обстоятельство может указывать следующее выражение Хуан Байцзя: “те, кто ранее обучались у мастеров их тайнам, возможно, кое-что об этом слышали”, т.е. то, чему учили солдат армии бывшей империи Мин давало азы какой-то первоначальной техники, но она не являлась передовой по мнению Хуан Байцзя ⁴⁵.

Это частично можно объяснить тем, что маньчжурские луки существенно отличались по конструкции от луков китайского производства. По описанию Н.Я. Бичурина “лучный остов делается из ильма и обстроганного бамбука, длиною в 3 7/10 фута ⁴⁶; внутри выклеивается воловьим рогом, на лицевой стороне жилами, а сверху берестою. Степени упругости в луке называются силами (кит. ли – прим. А.), зависят от количества жил с клеем. На лук от одной до трех сил ⁴⁷ употребляется 8 лан жил ⁴⁸ и 5 лан клея ⁴⁹; на лук от 16 до 18 сил ⁵⁰ употребляется 58 лан ⁵¹ жил и 14 лан ⁵² клея. Стрелы делаются из березового или ивового дерева длиною в 3 фута ⁵³" ⁵⁴.

Насколько важным для цинской армии было поголовное обучение солдат стрельбе из лука, мы можем судить из свидетельств Н.Я. Бичурина о том, что “каждый солдат обучается владеть оружием, свойственным его назначению, но стрелянию из лука все без исключения обязаны обучаться” ⁵⁵, а также о том, что “в губернии Чжэ-цзян каждая тысяча сухопутных солдат делится на 20 равных частей, из коих … шесть частей стрельцов (зд. лучников – прим. А.) … в губернии Фу-цзянь каждая тысяча сухопутных солдат делится на 20 равных частей, из коих четыре части конных стрельцов, две части пеших стрельцов…” ⁵⁶.

Рис. 5. Маньчжурский гвардеец. Фото конца XIX - начала ХХ веков.

В том, что Хуан Байцзя описывал именно прикладное, армейское, а не боевое искусство ⁵⁷, мы убеждаемся, когда сравниваем описание “гражданской стрельбы из лука” (кит. вэньшэ) из цинского трактата “Шэцзи тушо” (Иллюстрированное руководство по стрельбе из лука), принадлежавшего Лю Ци (1722), с текстом его трактата: “его (вэньшэ – прим. А.) роль заключается не только в том, чтобы тренировать руки и способы движения телом, но и в том, чтобы упражнять ци, благодаря чему можно уяснить утонченную [сущность выстрела], которая начинается с упражнения ци, и лишь затем проникает в руки” ⁵⁸.

В тексте трактата мы не находим ни одного упоминания об упражнениях по регулировке ци и глубинном осознании процесса ⁵⁹ – это, по всей видимости, не входило в задачи Хуан Байцзя. Заставить солдата упорно тренироваться, поверив, что рефлекторность действий и меткость в стрельбе являются плодом правильной систематической тренировки – вот в чем, по нашему мнению, заключается задача автора трактата.

На наш взгляд, такая задача действительно была актуальной для цинских офицеров – согласно свидетельству Н.Я. Бичурина, для упражнений в стрельбе из лука столичных войск отводилось всего 6 дней в месяц ⁶⁰. Кроме того, военное обучение начиналось с 20 числа первого месяца каждого года и продолжалось до 15 чисел четвертого месяца. Затем наступал перерыв на лето, и обучение возобновлялось лишь с 16 числа седьмого месяца, продолжаясь до 20 числа двенадцатого месяца. Таким образом, в первой половине года цинские солдаты упражнялись в стрельбе всего лишь 16-17 дней ⁶¹, а во второй половине – 31 день. Естественно, что вырванные из привычной природной среды обитания маньчжуры и монголы, а также знаменные китайцы ⁶² быстро утрачивали свои навыки в стрельбе из лука. Трактат Хуан Байцзя призывает солдат и офицеров заниматься стрельбой из лука, не выходя за пределы комнаты – имеющегося пространства вполне хватит для выработки автоматизма действий и развития физической силы. А дни, отведенные на обучение на стрельбище по плану, можно использовать для практического закрепления наработанных в ходе ежедневных тренировок навыков путем стрельбы по удаленной мишени ⁶³.

Если сравнить данные Н.Я. Бичурина, относящиеся к периоду Даогуан (1820-1850), с данными трактата Хуан Байцзя, то мы сможем найти подтверждение нашему предположению о неуклонном снижении мастерства цинских лучников: “для пешего стреляния из лука ставят холщевую мишень вышиною в 5,5, шириною 2,5 фута ⁶⁴. Перестрел полагается во 175 футов ⁶⁵. Испытываемые становятся по 10-ти человек в ряд; каждый из них должен пустить шесть стрел, из коих двумя попасть в цель считается достаточным. Для конного стреляния берут лук в три силы (самый слабый) ⁶⁶, а для пешего в пять сил ⁶⁷. В пешем стрелянии требуется попасть в самый центр мишени; кто обвысит или обнизит, считается промахом” ⁶⁸. Регресс мастерства очевиден. Дальнейшее совершенствование огнестрельного оружия и снижение выучки цинских лучников привело к тому, что в последние десятилетия XIX века их практически полностью заменили стрелки из огнестрельного оружия ⁶⁹, а в 1902 г. полностью разложившуюся Восьмизнаменную армию было решено упразднить после сокрушительного поражения Китая в войне с западными державами в ходе т.н. Боксерского восстания (1899-1901). Искусство боевой стрельбы из лука в Китае, казалось, безвозвратно ушло в прошлое. Однако еще в годы Синьхайской революции (1911-1912) лук активно применялся на национальных окраинах империи – в Тибете и Монголии, где вспыхнули восстания против владычества династии Цин. И даже в 1921 г. монголы и китайцы пользовались луками во время штурма Урги бароном Р. Унгерном фон Штернбергом.

* * *

Ценность этого небольшого трактата для изучения военной истории Дальнего Востока состоит, на наш взгляд, в том, что здесь достаточно подробно рассказывается, на какие дистанции совершались выстрелы из лука, в чем состояла разница между оружием, используемым на войне от оружия, используемого на испытаниях, как производилось прицеливание и т.д. Этот материал важен для реконструкции действий цинской армии в реальном бою, т.к. до сих пор приходится сталкиваться с совершенно разноречивыми оценками дальности прицельного выстрела из лука, силе его натяжения и весе стрел. К сожалению, Хуан Байцзя не приводит данных о способности стрел разных типов пробить доспехи ⁷⁰ на той или иной дистанции, однако военно-методическая направленность его трактата не ставила перед ним этой задачи.