Мобильная версия сайта |  RSS
 Обратная связь
DrevLit.Ru - ДревЛит - древние рукописи, манускрипты, документы и тексты
   
<<Вернуться назад

№ 26

1619 г. позднее мая 16 (Датируется по времени приезда И. Петлина с товарищами в Томск на троицу, т. е. 16 мая (см. док. № 28).). — Роспись Китайского государства и монгольских земель, составленная томским казаком И. Петлиным

I.

1-й вариант «Росписи», оформленный в Тобольске между 16 мая и 6 июля

/л. 5/ Роспись Китайскому государству, и Лобинскому, и иным государствам, жилым и кочевным, и улусам, и великой Оби, и рекам, и дорогам 1.

Ехали они ис Томи до Киргиз 10 дён (Строка заклеена при склейке листов в столбец в Посольском приказе.).

От Киргиз до реки Абакана 6 дён езду; а от Обакана до реки до Кимчика 9 дён езду; а от Кимчика до большого озера 2, где Иван Петров сказывал, в коем озере самоцвет камень, 3 дни езду; а кругом тово озера 12 дён езду конем. Да в то ж озеро 4 реки впали: река со востуку, река с полуднь, река з западу, река с сивера 3, а все 4 реки с Миюс-реку (Можно прочесть: с Мисю.), текут в озеро, а в озере воды не прибывает, ни убывает. Да в то ж озеро река впала промежу встоку и сивера, а имя той реке Кесь 4; а ходу по той реке от озера до вершины, где царя Алтына сошли с кочевьем, 15 дён, а дорога всё итти по каменю 5. /л. 6/

А от царя Алтына итти до улуса 5 дён, улус зовут Алгунат 6, а князь в нем Тормошин. А от Тормошина улуса ехати до улуса 5 дён Чекуркушу, а князь в нем Каракула. А от Каракулина улуса ехати до улуса 5 дён, а [у]лус зов[у]т Сулдус, а в нем царь Часакты. А от царя Часакты ехати до улуса 5 дён, а [у]лус зов[у]т Бисут, а в нем князь Чичен. А от Чиченева ехати до улуса 5 дён, а [у]лус зов[у]т Илчигин, а в нем князь Тайчин-Черекту. А от Черектина улуса ехати до улуса 5 дён, а зовут Бешут, а в нем князь Чекур. А от Чекурова улуса ехати до улуса 4 дни без [во]ды, а [у]лус зовут Гирют, а в нем князь Чечен-ноян. А от Чеченева улуса ехати до улуса 4 дни, а [у]лус зовут Тулан-Тумет, а в нем князь Тайку-Катун. А от Тайкина улуса ехати 3 дни до улуса, а зовут Югурчин, а в нем царь Бушукту. А от царя Бушукты ехати до улуса 2 дня, до Желтых Мугалов, а [у]лус зовут Муголчин, а в нем княиня Манчикатут 7 да сын ее Ончун-тайчи 8, ане [вдв]оём живут. /л. 7/ А не доше[д] до Мугальской земли за 2 дни, итти щелью промеж камени: страсти изымут! А ис щили выедешь в Мугальскую землю, а на выезде ис щели 2 города мугальских каме[нны]х, имя городе[м] Байшин; а в одном городе воевода князь Тау-тайша, а в другом городе воевода князь Онбой-тайша.

А третей город в Мугальской земле лобинской, каменной же, а воеводит в нем женщина, имя ей княиня Манчикатут, да сын ее князь Ончин-тайчи. А та княиня Манчикатут указывает в Мугальской земли во всем, по всем городам; и в китайские городы будет от нее грамота, и печать ее хто привезет к рубежу, ино за рубеж и пустят в Китайскую землю, а грамоты от нее нет с печатью, ино от роду (Исправлено взамен первоначального: от нее.) за рубеж в Китайскую землю не пустят. [80]

А земля Мугальская велика, долга и широка: от Бухар и до моря. А городы в Мугальской земле деланы на 4 углы, по углам башни; а с-ысподе у города кладен камень серой, а к верху кладено кирпичем; а у ворот городовых своды так же, что у руских городов; а на воротех на баш/л. 8/не колокол медяной вестовой, пудов в 20, а башня крыта образцами кирпишными. А дворы в Мугальской земле кирпишны, деланы на 4 углы, ограда кругом двора высоко; а на дворех полаты кирпишные, а не высоки; а подволоки у полат выписано травами, красками розными; а украшены полаты розличными краски: не хочетца из полаты вон ити.

Да в той де Мугальской земле стоят 2 храма лобинские кирпишные, как делают храмы клитчатые; а стоят храмы дверьми промежу встоку и полдни; а на храмех крестов нет; стоят на храмех нивесть какие звери каменные. А во храмех неизреченное диво: как лизешь во храм, противо дверей седят 3 болвана великие женской пол, сажени по полутретье болван, вызолочены сусальным золотом з головы и до ног, а сед[я]т высоко, в сажень, на зверях на каменных, а звири всякими образы выкрашены красками. А в руках держат болваны по горшечку с кашею, а перед ними горит свеча неугасимая [с] салом з говяжьим. А на правой стороне во храму стоят 8 болванов муской пол, а на левой стороне стоят 8 же болванов, все девки, вызолочены з головы и до ног, а руки протянули, /л. 9/ что поклонитца хотят, как кланяютца мугальские люди лобам. А по сторонь трех болванов стоят 2 болвана нагих, как быть человек в теле: не розпознаешь издале, что тело или глина, как быть жив. А свечи тонки, что солом[а], а горят углем без огню. А поют в тех храмех 2 трубы великие, сажени по полуторе труба. Как затрубят в трубы, д[а] станут бить в бубенцы, да припадут на коленцы, да руками сплеснут, да розхватят руки, да ударятца о середу, да на середе л[е]жат с полчаса; а в те поры во храм лести, как поют, страх велик человека возьмет — неизреченно диво во храмех! А крыты те храмы образцами кирпишными.

А хлеб в Мугальской земле родитца всякой: просо, и пшеница, и овес, и ячмень, а [и]ных семян всяких много, а мы не знаем, а в колаче бело, что снег. А овощи в Мугальской земле всякие: сады яблонные, и дыни, и арбузы, и тыквы, и вишни, и лимоны, и огурцы, и лук, и чеснок. А люди муской пол в Мугальской земле не чист, а женской пол чист добре; а платье носят по своей вере хорошо: бархатное и камчатое, а ожерелье у кафтанов у мущин и у женщин большие по плечам. А вино курят в Мугальской земле ис хлеба изо всяково, а без хмелю. А каменья дорогово нет, а жемчюг недоброй в Мугальской земле есть; а золота нет, /л. 10/ а серебра много, а идет серебро ис Китаю. А сапоги носят своим образцом. А лошадей добрых в Мугальской земле нет, катырей и ишечишков много. А орют плугом, сохи, так же, что у тобольских татар; а бороны уски, а долги.

А кутуфта у них — то по нашему патриарх, а у них кутуфта. А только 2 кутуфты; один лет в 20, а другой кутуфта лет в 30; молоды оба, нет ни уса ни бороди. А во храму им зделано место; во храм придут да и сядут по местам; а по их вере цари кутуфтам поклоняются. А то солгано, что кутуфта умер, да в земле лежал 5 лет, да и опеть ожил, то враки Ивана Петрова: человек де умрет, да как де опеть оживет? А лоба по тому, что у нас старцы, а у них то лоба; а постригаютца маленьки, лет в 10, а плоду женсково не знают от матери. А бороды и усы бреют и щиплют, а ходят без штанов, а мясо едят по вся дни. А манатьи на них камчатые, камки розные цветы, а сборы у манатей, что у наших старцов, а клобуки у них желтые. А говорят так: ваша де [81] вера одна с нашею была, а старцы де ваши черны, а мы де старцы белые; да не ведаем, как наша вера от вашие отскоч[и]ла. /л. 11/

А за Мугальскою землею к Бухарам 3 государства: государство Ортуское, а царь в нем Юнекач 9, а город, сказывают, каменной, и царьство де богато; да государство Тангуцкое 10, а царь в нем Суланчин, а город, сказывают, каменной и царьство де богато всем; да государство город Шар 11, а царь в нем Темир, царьство де, сказывают, богато, а от Бухар де недалеко; а ис тово де государства от Железного царя идет в Китайское государство алмаз. А те государства три под полдень. /л.12/ А по другую сторону Черных мугалов 12 живут Желтые мугалы и до моря, городовые и кочевные.

А от Мугальской земли, от Манчикатутина города, до китайсково Крыму 13, до рубежа, езду конем 2 дни; а рубежная ст[оро]на пошла пот полдень, к Бухаром, 2 месеца до Обдоры-царя 14. А город у Обдоры-царя деревянной, а государство де велико и бог[а]то. А другой конец пошел на всток, до мор[я], 4 месеца. А стена ведена кирпишная, а мы сочли по рубежной стене башен со 100, по обоим концом, а к морю и к Бухаром башням, /л. 13/сказывают, и числа нет; а башня от башни стоит по стрельбищу. И мы у китайских людей роспрашивали: для чево та стена ведена от моря и до Бухар, а башни на стене стоят часто? И китайские люди нам сказали: та де стена ведена от моря и до Бухар потому, что де 2 земли — земля де Китайская, а другая де земля Мугальская, ино де промежу земель рубеж; а башни де потому часто стоят на стене — как де придут какие воинские люди под рубеж, и мы де на тех башнях зажигаем огни, чтобы де люди сходилися наши по местам, где чье место, по стене и по башням. А с приходу к рубежу живут об стену Черные мугалы, а за рубежом земля и городы китайские. А скрозь ту стену рубежа в китайской город в Широкалгу 15 пятеры ворота, ниски и уски, на коне наклоняся проедешь. А окроме тех ворот у рубежа на стене в Китайское государство ворот нет; изо всех государств ездят в те в одны ворота, в город в Широкалгу.

А за рубежом об стену стоит город китайской каменной, имя городу Широкалга, а воевода в нем князь Шубин 16, послан от царя Тайбуна на время. А город высок и хорош и мудрен делом, а башн[и] /л. 14/ так же, что московские, высоки, а в окнах пушки стоят, и по воротям пушки же, а пушки коротки, и мелково оружия много, и караулы по воротам и по башням и по стенам 17. А как солнышко за лес сядет, и караульщики ис трех пищалей выстрелят трежды зушно, да станут бить по литаврам, биют часа ночи три, да перестанут бить, да опять выстрилят трежды на утряной зоре, а города не отпирают часов до шти дни.

А в городе лавки каменные, выкрашены красками всякими и травами выписан[ы]. А товары в лавках всякие, кроме сукон, и каменья дорогово нет, а бархатов и камок, и дорогов, и тафт, и камок на золоте и с медью много всяких цветов, и всяких овощей, Сахаров розных, и гвоздики, и корицы, и анису, и яблоков, и арбузов, и дыней, и тыков, и огурцов, и чесноку, и луку, и ретьки, и моркови, и посторнаку, и репы, и капусты, и маку, и мушкату, и фялки, и мильдальных ядер, и ревень есть, а [и]ных овощей мы и не знаем какие. А ряды в городе со всякими товары, и лобазны с харчами, и кабаки; а на кабаках питья всякие розные, а ярыжных и поблядушок по кабакам много. А тюрьмы каменные, стоят по дорогам; а за татьбу у них вешают татей, а [за] разбой на кол сажают и головы секут, а за проп[и]сь /л. 15/ руки секут.

А от Ширгикалги до китайскаго же го[рода] до Широ 18 день езду. Город каменной, высок и велик: кругом, сказывают, езду день 19. А башен на нем 12, а на башнях по окнам пушки и по воротям, и мелково [82] оружия по воротам много, и караулы стоят по воротам и по башням день и ночь. А с приезду у тово города п[я]теры ворота в город, а ворота ш[и]роки и высоки, а затворы у воро[т] железные, часто гвоздием убито, и пушки [в] воротях стоят, и ядер пушешных каменных много. А от ворот до ворот через город половина дни ходу. А воевода в том городе князь Санчин 20, от Табуна же царя послан на время. А в том городе торги тово сильние, со всякими товары, и с овощи и с харчу,— по утру не продерешься промежу люд[ей]. А посольские дворы за городом, каменные. А колодези кладеные каменей серым, а на верху у колодезя кругом обито медью колокольною. А тот город тово краше и хорошие, украшен всякими узорочьи и мудростьми. А на воеводцком дворе караул с протазаны /л. 16/ и с калаберды; а набаты у них — что наши бочки. А куды воевода Санчин поедет, и над ним держат солнишник тафтяной, тафта желтая.

А от Широ-города до китайского же города до Яру 21 3 дни езду. Город каменной, велик и высок, а сказывают, кругом тово города езду полтора дни. А башен на том городе много; а с приезду у тово города четверты ворота. А по башням и по воро[там] пушки и мелкое оружие и карау[лы], что в первых городех, и ядра пушешные каменные, — ядро побольше головы челове[ка]. А ворота городовые широки и высоки, а затворы у ворот также железные, выбиты гвоздием часто. А ряды в городе тово сильние, со всякими товары, и с овощи, и с харчи; а в городе пустово места нет; все дворы и лавки каменные; и перекрестки также в редех. А воеводы в том городе князь Бимби да князь Фучан 22. А ямы у них так же, что у нас. А в ряд войдешь, ино манне уподоб[иш]ся.

А от Яру-города до Тайты-города 23 3 дни езду. А город каменной, велик и высок; а сказывают, кругом тово города 2 дни /л. 17/ езду. А с приезду у тово города пятеры ворота в город, а ворота широки и высоки, а затворы у ворот железные, гвоздием часто убито. А дворы и лавки в городе все каменные, а товару в лавках тех городов больше, и всяких овощей много; и кабаков с вином и с медом и заморскими питьями много. А по воротам тож и по башням пушки, и пушешные ядра, и караулы. А воеводы в том городе: князь Тойван, да князь Туе, да князь Зунья 24, а куды те воеводы поедут, и перед ними бежат батожников з 20, а над ними несут солнишники тафтяные желты. А людей в том городе тех городов сильние, и узорочья всяково и овощей всяких много, и пшена сорочинсково много.

А от Тайты-города до Белово-города 25 2 дни езду. А город каменной, бел, что снег, потому словет Бел-город; а город велик и высок; а сказывают, кругом тово город[а] 3 дни езду. А с приезду к тому город[у] в город трои ворота под одну башню, а ворота высоки и широки, а затвор[ы] у ворот железо луженое, а гвоздие черное, выбито часто; а пушки по башням и по воротям большие, и ядра пушешные, пуд[а] по два ядро.

А лавки в городе от ворот до ворот; /л. 18/ а промежу лавок улицы, кладены каме[нем] серым, а лавки и дворы все каменные; а перед лавками решетки деревянные, выкрашены всякими красками, а на лавках избы каменные. Крыты лавки и полаты образцами кирпишными, а подволоки в-ызбах и у полат всякими красками выкрашены и выписаны, и образы стоят по стенам выписаны на толстой бумаге, а подклеивают под образы камки и бархаты. А во храмех у них образы деланы глиняные да вызолочены з головы и до ног сусальным золотом, страсти от них возьмут!

А во храм смотрить пущают всяких людей. Да видели мы, как на [83] соружение храму збирают в Белом городе: ход[я]т 3 человека по рядом; 2 человека постукивают палочками в колоколец в деревяной, а третей человек образ носит за плечьми да также в колоколец постукивает; а образ велик и широк. А у образов подписи нет, а образы писаны мудрены. Да в том же городе видели попугаев и карл, и соколы сокольники носят. И тот Бел-город тех городов всякими товары и узорочьи и овощами и харчами насыпан. А воеводы в том городе князь Тойван да князь Сулан.

А воеводы пойдут ко храму или куды гулять, и перед ними идет человек з 20 с протазаны /л. 19/ и с колобарды, а батожников человек с 30, а над воеводами несут солнишники великие, камка желтая, а говорят так: «ок, ок!» Да в том же городе 4 кабака больших.

А от Белово города до Большево Китаю 26 ходу 2 дни, где сам царь Тайбун живет. Город велик добре, каменной, бел что снег, а стоит город на 4 углы, а кругом езду 4 дни. А по углам стоят великие и высокие башни, белы, что снег; а посередь стен стоят башни же велики и высоки и белы, что снег, с подзоры, с красными и с лазоревыми и с желтыми. А на башнях по окнам стоят пушки и по воротам пушки и ядра, и караулы по воротям человек по двадцати.

Да (Далее стерто одно слово, вероятно: сказывают.) в том же большем Китае Белом городе стоит Магнитовой-город 27, где сам царь Тайбун живет. А от стены, сказывают, итти от Большого Китаю от Белово города (В тексте: Белымво городам.) улицею каменною полднища. А по обоим сторонам улицы лавки каменные со всякими тов[а]ры до Магнитового города; а улица слана серым каменем, а на лавках избы кам[ен]ные, а перед лавками решетки деревянные, выкрашены всякими краскам[и]. /л. 20/ А город Магнитовой, где царь Тайбун живет, украшен де всякими узорочьи и мудроства[ми], а двор царский стоит середи города Магнитового, а у полат (Далее стерто, вероятно: де.) верхи вызолочены.

А мы у царя Тайбуна не были и царя не видели, потому что итти ко царю не с чем... (По-видимому, пропуск в тексте.). «А у нас де в Китайском государстве чин таков: без поминков перед царя нашево Тайбуна не ходят. Хотя бы де с вами, с первыми послами, царь Белой послал нашему царю Тайбуну что невеликое; не то дорого, что поминки, то дорого, что Белой царь ко царю дары послал, ино бы де и наш царь и вашему царю [с] своими послами противо так же послал, да и вас бы де, послов, пожаловал да отпустил и на очи бы де свои пустил; полно де царь наш даст вам грамоту к вашему царю».

А город китайской, где царь Тайбун живет, стоит на ровном месте; а кругом его река, имя реке Юхо, в море в Черное впала 28.

А до моря от Большево Китаю, сказывают, 7 дён, а карабли де под Китай под Большей под стену не ходят за 7 дён, ходят де под Китай в малых судах, в шняках, с товары. И те товары царь Тайбун росылает по всем китайским /л. 21/ городам. А ис китайских городов тот товар пойдет за рубеж — в Мугальскую землю, и к Алтыну-царю, и в Черные калмаки, и в-ыные во многие государства и в улусы, к Железному царю, в Шар-город, под Бухары. А от рубежа с тем товаром ездят из Ортусково государства кутуфты и лобы, а ис Китайсково и из Желтых Мугалов от Манчикатуты китайские люди и Манчикатутины люди со всякими товары: з бархаты, и с отласы, и с камками, и серебром, и з барсы, и с-ырбизы, и с черными зенденьми. Да покупают на тот товар лошади, а лошади идут в Китайское государство, а ис [84] Китайсково идут за море в манцы 29, а по нашему — немцы. А серебро у них крицами: крица по 50 рублев и по 2 рубля и по 3; по нашему — «рубль», а по их — «лян».

А люди в Китайском муской пол и женской чист, а платье носят своим обрасцом: рукава широки, что у литника, а под-ысподом полукафтанье по нашему. А люди в Ки/л. 22/тайском государстве не воинские: большой их промысел торги сильные. А к бою т[ам] ропливы; сказывали им, что до них не [за] долго взяли у них мугальские люди 30, пришет оманом, два города.

Да им же в Китайском сказывали: есть де у нашего царя ирдени, ночью светит, что солнцо, [по] их «сара», а по нашему «самоцвет камень»; а другой де есть ирдени, от нево вода роступаетца.

Да нам же сказал в роспросе китайской подьячей бичечи 31: из-за моря де к нам прибегают манцы на караблех по всякой год с товары, а манцы де к нам прибегают с Чернове моря, со востоку и с полудни.

Да нам же в роспросе сказывал в Калге 32 брацкой тотарин Куштак 33 про Обь великую реку:

Есть де река Каратал 34 велика, а по той де Каратале кочуют улус Калга 35, а на вершину на ту реку на Каратал прикочевывает Алтын-царь своим улусом. А та де река Каратал впала... /л. 23/ в ту Обь великую 36, а у тое де мы у великие реки вершины и устья не веда[ем]: выпала де она из моря из Черново да и опять впала в море Чермное, промежу северу и встоку. А от Каратала де по той реке стоят два города каменные да деревни Брац[кие] земли жилыя 37, а на низ пошли улусы кочевные брацкие ж. А из-за той де велик[ие] реки приезжают к нам манцы со всяким товаром, меняют де с нами и с саяны 38 на оленьи кожы, и на лосины, и на соболи, и на бо[бры], а нам де дают противо камки, и бархаты, и тафты, и зендени черные, да и назад де за ту реку поедут. Да слышал де я у своих людей у брацких: бежало де судно велико снизу, а на том де судне высоко нивесть што бело, да набежало де на песок, так де ево и розбило 39, и мы те такова судна велика и хороша на той реке не видали и не слыхали, а тово де мы не ведаем, куды то судно шло — в Китай или в-ыную землю; а Китай де от нас по той реке блиско.

 

По склейкам и под текстом припись: Диак Иван Булыгин 40.

 

ЦГАДА, ф. Монгольские дела, оп. 1, 1618 г., д. №1, лл. 5—23. Подлинник.

Опубл.: Сибирский Вестник, 1818, кн. 8, отд. 111, стр. 211—236; Ф. И. Покровский, Путешествие в Монголию и Китай сибирского казака Ивана Петлина в 1618 г. — «Известия отделения русского языка и словесности имп. Академии наук 1913 г.», т. 18, кн. 4, СПб., 1914, стр. 287—295; Отдельное издание, СПб., 1914, стр. 31—39; J. F. Baddeley, Russia, Mongolia, China, vol. II, London, 1919, pp. 73—86; Чжан Син-лан, Чжун-Си цзяотун шиляо хуйбянь, Пекин, 1930, стр. 533—549 (на кит. яз.); «Материалы по истории русско-монгольских отношений. 1607—1636», М., 1959, № 34, стр. 81—86; Н. Ф. Демидова, В. С. Мясников, Первые русские дипломаты в Китае, М., 1966, стр. 41—55. Список с росписи, ошибочно приписанной В. Тюменцу, включен в рукописный сборник XVII в. —- ГПБ, РО, Погодинское собрание, № 1570, лл. 131 об.—147 об.

Частично опубл.: Описание церковно-славянских и русских рукописных сборников имп. Публичной библиотеки, составленное А. Ф. Бычковым, ч. I, СПб., 1882, стр. 43—45.

Списки: ГПБ, РО, Погодинское собрание, № 1448, IV, № 212; Толстовское собрание, от. I, № 64.

Опубл.: Сказания русского народа, собр. И. Сахаровым т. 2, кн. 8, 1849, стр. 183—186; Изборник славянских сочинений и статей, вошедших в хронографы русской редакции, сост. Поповым. М., 1869, стр. 430—437 (Списки с росписи включены в ряд хронографов XVII в. В легенде указываются только те из них, которые в том или ином виде были опубликованы.). [85]

II.

2-й вариант росписи, оформленный в Москве между 23 сентября и 10 ноября

/л. 364/Лета 7128 августа в... (Число в тексте пропущено.) день государь царь и великий князь Михайло Федорович всеа Русии велел сибирского Томского города казаку Ивану Петлину проведывати про Китайское государство и про Обь-реку великую и про иные государства. И божиею милостию, государя царя и великого князя Михаила Федоровича, всеа Русии самодержца, счастьем тот сибирской казак Иван Петлин ходил и про Китайское государство и про Обь-реку великую и про иные государства, жилые и кочевные улусы проведал и привез к государю царю и великому князю Михаилу Федоровичу всеа Русии к Москве чертеж и роспись про Китайскую область, а в росписи пишет.

От Томского города 12 дней до Киргиз-реки; а от Киргиз до реки Абакана 6 дней езду; а от Абакана до Кимчина 9 дней езду, а от Кимчина до большево озера, где Иван Петров сказывал самоцвет камень, 3 дни езду; а около его 12 дней ходу конем. Да в то же озеро 4 реки впали, река с востоку, река с полудни, река з западу, река с севера, а все те 4 реки с Мисью-реки текут в озеро, а в озере воды ни прибывает, ни убывает. Да в то же озеро река впала промеж востоку и северу, имя Накес; а ходу по той реке от озера до вершины, где царя Алтына сошлись с кочевьем, 15 дней, а дорога итти все по каменю.

А от царя Алтына итти до улусов 5 дней, а улус зовут Алгутабус, а князь в нем Тормошин. А от Тормошина /л. 364 об./ улуса езду до улуса до Чекуркуш 5 дней, а в нем князь Карамула. А от Карамулына улуса ехати до улуса 5 дней, а улус зовут Солдус, а в нем царь Часактый. А от царя Часакты ехати до улуса 5 дней, а улус зовут Бисут, а в нем князь Чичен. А от Чичикова улуса ехати до улуса 5 дней, а улус зовут Илчигин, а в нем князь Тазчин-Черехту. А от Черехтуна улуса ехати 5 дней до улуса, а улус зовут Бешут, а в нем князь Чекур. А от Чекурава улуса ехати до улуса без воды 4 дни, а улус зовут Гирюк, а в нем князь Чичин-ноян. А от Чичинова улуса ехати до улуса 4 дня, а улус зовут Тулатумет, а в нем князь Тайкудатун. А от Тайкана улуса ехати 3 дни до улуса, а зовут Юргучял, а в нем царь Бушуктуй. А от царя Бушуктый ехати до улуса 2 дни до Желтых мугал, а улус зовут Мулгочин, а в нем княиня Малчикатунь да сын ее Анчултату.

А недошед до Мугальские земли за 2 дня, итти щелью промеж камени: страсти человека изымут! А ис щели выйдешь в Мугальскую землю, а на выезде стоят 2 города мугальских каменных, имяна городам Байшин, а в одном городе воевода и князь Тала-тамша, а в другом городе воевода и князь Онба-тайша.

А третей город в Мугальской земле Лабинской, каменной же, а воеводит в нем княиня Малчикатунь, а указывает в Мугальской земле по всем городом. А хто приедет к ней, да от нея пойдет в Китайскую землю, и она даст грамоту за своею печатью в городы, в которые хто поедет. Да поедешь как к рубежу и покажешь /л. 365/ стражем грамоту и печать, ино пропустят за рубеж в Китайскую землю, а будет нет от нея грамоты с печатью, ино никакова в Китайскую землю не пропустят за рубеж.

А земля Мугальская велика, долга и широка: от Бухар и до моря. [86] А городы в Мугальской земле деланы на 4 угла, по углам башни великие с роскаты; а с-ысподе у городов кладен камень серой, а к верху кирпич; а у ворот у городовых испод тако ж, что в русских городех, а на воротех на городовых на башне колокол пудов в 20, а башни крыты образцами кирпичными. А дворы в Мугальской земле кирпичные, деланы на 4 углы, а ограды круг дворов высоки; а на дворех полаты не высоки кирпичные; а у полат подволоки выписаны травами, разными красками зело урядно: не хочется из полат и выйти.

Да в той же в Мугальской земле стоят 2 храма лобинские кирпичные, по коих мест сделают храмы клинчатые; а стоят храмы дверьми промеж востоком и полуднем; а на храмех крестов нет: стоят на них звери каменные, неведомо какие. А как влести во храмы, а во храмех неизреченное чудо: против дверей седят 3 болвана великий женской пол, сажени по полутретьи, вызолочены сусальным золотом з головы и до ног, а седят на зверех каменных в сажень высоко, а двери всякими образцы выкрашены разными красками.

А в руках болванов тех держат по горшечку с кашею, а пе/л. 365 об./ред ними горят свещи негасимые с салом говяжьим. А на правой стороне во храму стоят 8 болванов, мужской пол, а на левой стороне стоят 8 же болванов, все девки, а вызолочены с головы и до ног, а руки протянули, что поклонитися хотят, как кланяютца мугальские люди болваном. А по стороне тех болванов стоят 2 болвана нагих, как бы человек в теле жив: не узнаешь издали, что тело человеческое или глина, как быть человек. А перед ними стоят свечи тонки, что солома, а горят без огня углем. А поют в тех храмех в 2 трубы великие, сажени по полуторе. И как затрубят в трубы, да станут бить в бубны, да припадут на колено, да руками сплескнут, да опять розмахнут, да падутца о среду, да на среде лежат с полчаса; а в те поры, как поют, итти во храм, так велик страх человека изымет и неизреченное диво во храмех. А крыты те храмы образцами кирпичными.

А хлеб в Мугальской земли родится всякой: проса, пшеница, рожь, и ярица, и ячмень, и овес и иных семен всяких много, только мы не знаем, а колачи белы добре. А овощи в Мугальской земле и сады всякие есть: яблоки, дыни, арбузы, тыквы, вишни, лимоны, огурцы, лук, чеснок и иные всякие овощи. А люди в Мугальской земле мужской пол нечисты, женской пол добре чист; а платье носят по своей вере бархатное и камчатое, а ожерелье у кафтанов у мущин /л. 366/ и у женщин большие по плечам. А вино курят в Мугальской земле из хлеба без хмелю. Каменья дорогово и жемчюгу и золота нет, а сребра много, а идет сребро ис Китая.

А сапоги носят своим образцом, а лошадей добрых нет, а катырей, ишечишков много. А орют плугом и сохами так же, что у тобольских татар; а бороны уски, а долги. А котухты у них, а по нашему патриарх. А только в Мугальской земле 2 котухты, один в 20 лет, а другой в 30 лет, нет ни уса ни бороды. А во храмех у них зделаны места: как придут во храм да сядут по местом. А по их вере тем их кутухтам и цари поклоняются. А то солгано, что кутухта умер да в земле лежал 5 лет, да опять ожил, и то враки Ивана Петрова: человек де умрет и как де опять оживет? Да по их языку лобы, то у них старцы; а постригаются лет в 10, а блуда женскаго не знают от матери, а бороды и усы щиплют и бриют, а ходят без штанов, а мясо едят по вся дни; а манатьи у них камчатые разные цветы, а боры у мантей, что у наших старцов, а клобуки у них желтые. А говорят так: ваша де вера одна с нашею была, а ваши де старцы черные, а наши де белые; а того де мы не ведаем, как наша вера от вашие отскочила. [87]

А за Мугальскою землею к Бухаром есть 3 государства: /л. 366 об./ первое государство Ортурское, а царь в нем Юнакан, а город, сказывают, каменной и царство богато; второе царство Тангуцкое, а царь в нем Суланчин, а город, сказывают, каменной и царство богато же всем; третие царство, словет Железное, а город Шар, а в нем царь Темир, а царство, сказывают, богато, а от Бухар недалече; и ис того государства от Железного царя идет в Китайское государство камень алмаз. А те 3 государства под полднем стоят.

А по другую сторону Черных мугал живут Желтые мугалы, и до моря, городовые и кочевные.

А от Мугальской земли, от Малчикатуна города, до Китайского криму, до рубежа, езду конем 2 дня; а рубежная стена пошла под полдень к Бухаром, 2 месяца ходу до Обдоры-царя. А город у Обдоры-царя деревянной, а царство, сказывают, велико и богато. А другой конец того царства пошел на восток, до моря, 4 месяца ходу. А стена ведена кирпишная, а мы сочли по рубежной стене по обоим концам башен со 100, а к морю и к Бухаром, сказывают, башен многое множество; а башня от башни стоит по стрельбищу. И мы у китайских людей роспрашивали: для чего та стена делана от моря и до Бухар и башни стоят на стене часто? И китайские люди нам сказывали: та де стена ведена от моря и до Бухар потому, что 2 земли /л. 367/ — одна земля Мугальская, а другая Китайская, и то промеж землями рубеж, а башни де потому часто стоят на стене — как де придут какие воинские люди под рубеж, и мы де на тех башнях зажигаем огонь, чтоб люди наши сходилися по местом, чье где место по стене и по башням. А с приходу к рубежу живут об стену Черные мугалы, а за рубежом земля и городы китайские. А скрозь ту стену рубежа в китайской город в Широкалгу пятеры ворота под одну башню. А в той башне седит дьяк от царя китайского Тайбуна, а послан досматривать грамот и печатей от княгини Малчикатуни. А ворота проезные ниски и уски, на коне наклонясь проедешь. А кроме тех ворот у рубежа на стене иных нет; а изо всех государств ездят в те в одне ворота в город в Широкалгу.

А за рубежей стоит о стену город китайской каменной, а имя городу Широкалга, а воевода в нем князь Шубин, послан от царя Тайбуна на время. А город высок и хорош и мудр делом, а башни также, что московские, высоки, а в окнах пушки и по воротам; а пушки коротки, и мелкого оружья много, и караулы по воротам и по башням и по стенам стоят. А как солнце за лес закатится, и караульщики ис трех пищалей выстрелят трижды, а города не отпирают поутру до шестаго часа дня.

А в городе ряды многие со всякими товары, а в рядех лавки каменные, выкрашены всякими красками и разными травами выписаны. А товары в лавках всякие, кроме сукон, /л. 367 об./ бархатов и камок на золоте и шелковых много всяких цветов, а каменья дорогова нет (Слова а каменья дорогова нет приписаны на полях.), и овощей всяких, сахаров разных, и гвоздики, корицы, анису, яблоков, дыней, арбузов, огурцов, луку, чесноку, редьки, моркови, постарнаку, капусты, маку, репы, мушкату, фиялку, миндальные ядра, инберь, ревень и иных овощей много, которых мы и не знаем, какие они есть. И харчевни и кабаки; а на кабаках питья всякие разные, а ярыжек и женок блядок много; а тюрьмы каменные стоят по рядом; а за татьбу у них вешают, а за разбой на кол сажают и головы секут, а за прописку руки секут.

А от Ширгикалги до китайского ж города до Широ день езду. Город каменной высок, кругом его, сказывают, день езду. А башен на [88] нем 12, а на башнех и по воротам ружья всякого много и караулы стоят так же, как и в прежнем городе. А ворота у того города пятеры высоки и широки, а затворы железные, гвоздьем железным убито часто, и пушки в воротех стоят, и ядер пушечных много каменных. А от ворот до ворот через город идти половина дня. А воевода в том городе князь Санчин, от Тайбуна-царя послан на время. А в том городе торги прежнево города сильнее, и овощи и харчи, а по утру промеж людьми одна мочно пройти.

А посольские дворы за городом каменные. А кладези кладены каменьем серым, а по верху кладезя обито медью кругом урядно. И тот город первого города краше и хорошее /л. 368/, украшен всякими узорами урядно добре. А на воеводцком дворе караульщики стоят с протазаны и с алебарды; а набаты у них что руские бочки. А куды воевода поедет Санчак, и над ним держат солничник, тафта желтая.

А от того города Широ до китайского ж города до Яру 3 дня езду. А город каменной велик и высок, а сказывают, что кругом тово города езду полтора дня. А башен на том городе много; а с приезду у того города четверы ворота. А ворота городовые высоки и широки, и затворы також де железные. А по башням и по воротам караулы и пушки и пищали, и всякого мелкого ружья много ж гораздо. А ряды в городе прежних больше, со всякими ж разными товары и с овощами и с харчем; а в городе пустых мест нет; все дворы и лавки каменные и в рядех улицы частые. А воевода в том городе князь Бимбли, а другой князь Фучак. А ямы у них по дороги, что в Руси. А в ряды пойдешь, ино манною пахнет!

А от того Яра-города до Таймы-города 3 дня езду. А город каменной велик и высок; а сказывают, кругом его ехати 2 дня. А с приезду у того города пятеры ворота, а ворота широки и высоки и затворы железные. А дворы и лавки все каменные, и товаров в лавках прежних городов и овощей больше; всего множество; и кабаков с вином и с медом и з заморскими питьями много. А по во/л. 368 об./ротам и по башням пушки и всякое ружье и караулы так же, как и в прежних городех. А воеводы в том городе князь Тойивань, да князь Теуда, да князь Зунья, а куды те воеводы поедут, и перед ними бежат батожники человек 20, а над ними несут солнычники тафтяные желтые. А людей в том городе прежних городов больши, и узорочных товаров и овощей всяких и пшена сорочинского много.

А от Таймы-города до Белово-города 2 дня езду. А тот город каменной бел, что снег, потому и словет Белой, а город велик и высок; а сказывают, кругом де того города ехати 3 дни. А с приезду у того города трои ворота высоки и широки, а те ворота под одну башню, и затворы железные, луженые, гвоздьем убиты черным; а пушки по башням и по воротам великие, и ядра пушечные по 2 пуда, и иного всякого ружья много, и караулы против прежних городов.

А лавки в том городе от ворот до ворот, а на лавках избы и полаты каменные; промеж тех лавок улицы кладены каменей серым, а лавки и дворы все каменные, а перед лавками решетки деревянные, выкрашены всякими красками. А лавки и полаты крыты образцами кирпичными, а подволоки у изб и у полат и у лавок выписаны всякими разными красками, а по стенам стоят обрасцы писаны на толстой бумаги, /л. 369/ а под те образцы подклеивают камки и бархаты. А во храмех у них образцы или болваны деланы глиняные и вызолочены з головы и до ног сусальным золотом, как и в Мугальской земле; страх от них изымет!

А во храмы смотрить пускают всяких людей. Да у них же мы [89] видели в Белом городе, как на соруженье храма збирают: ходят 3 человеки по рядом, 2 человека постукивают палочками в колоколец деревянной, а третей человек образ носит за плечьми да тако ж стукает в колоколец, а образ велик и широк. А у образов подписи нет, а писаны образы мудрено. Да в том же городе видели попугаев и павы, и соколов носят сокольники и карлы. И тот город тех городов всякими товары и узорочьи и овощьми и харчами полнее. А воеводы в, нем князь Тойвань да князь Сулан.

И те воеводы как поедут ко храму или куды-нибудь гулять, и перед ними идут человек по 20 с поротазанами и с алебарды, а батожников человек по 30, а говорят так: «ок, ок», а по руски то: «беги, беги», а над воеводами несут солничники великие, камчатые желтые. Да в том же городе 4 кабаки большие.

А от Белого города ходу 2 дня до Большево Китая, где сам царь Тайбун. Город велик и высок каменной, бел, что снег, а стоит на четыре углы, а круг его езду 4 дни. А по углам стоят башни /л. 369 об./ и посреде стены великие и высокие, а белы, что снег, с подзоры разных красок. А на башнех по окнам и по воротам стоят пушки великие, и караулы по воротам стоят по 20 человек.

Да в том же Большом Китае в Белом городе стоит Магнитовой город, где сам царь Тайбун живет, а от стены, сказывают, Большево Китая от Белова города улицею каменною полднища, а по обеим сторонам улицы и лавки каменные со всякими товары до Магнитова города, а улицы усланы серым каменей, а на лавках избы каменные, а перед лавками решетки деревянные, выкрашены всякими красками. А город Магнитовой, где сам царь Тайбун живет, украшен всякими узорочьи мудрыми, а двор царской стоит середи города Магнитова, а у полат верхи золочены.

А мы у царя Тайбуна не были и царя не видали потому, что идти к царю не с чем. И мне посольской дьяк сказал: у нас де чин таков держит — без поминков де перед царя нашего Тайбуна не ходят. Хоти бы де с вами, с первыми послами, ваш царь Белой послал нашему царю Тайбуну невеликие дары, и вас бы де, послов, с поминками наш царь пустил к собе, и послал бы к нему свои дары; не то дорого, что наш царь пустил к себе, но то дорого, что Белой царь к нашему царю послал бы дары, да и вас бы, послов, пожаловал да отпустил, полно де царь наш /л. 370/ даст вам грамоту к вашему царю.

А город китайской стоит на ровном месте, а кругом его река, имя ей Юхо, а течет в море Чермное. А до моря от Большево Китая, сказывают, 7 дней ходу, а карабли де под Большей Китай под стену не ходят с товары, а ходят в малых судех, в шняках. А те товары царь Тайбун розсылает по всем своим городом Китайского государства. А ис Китайского государства из городов те товары идут за рубеж в Мугальскую землю, и к Алтыну-царю, и в Черные калмаки, и в-ыные во многие земли и государства и в улусы, и к Железному царю в Шар-город под Бухары. А от рубежа с теми товары ездят из Ортулского государства кутухты и лабы, а ис Китайского государства, из Желтых мугал и от Малчикату китаеские люди и Манчины и кутухтины люди со всякими товары: з бархаты, и с отласы, и с камками, и з серебром, и з барсы, и с-ырбизы, с черными зенденьми по всем государствам за рубеж. И на те товары меняют и покупают лошади, и те лошади идут в Китайское государство, а ис Китайского государства идут за море в манцы, а по нашему в немцы. А серебро у них крицами: крицы по 50 рублев, и по 5, и по 3, и по 2 рубли, и в гривну; а по нашему «рубль», а по их «лян». [90]

А люди в Китайском государстве мужской пол и женской чисты, а платье носят свои образцом: рукава широки, что у летников, а под-ысподом полукафтанье по русскому. А людей в Китайском государстве торговых /л. 370 об./ и воинских множество. А бой у них огнянной. А люди китайские к воинскому делу робливы; а воюются они с мугалы з желтыми, а у мугал бой лучной.

А послов де царь наш к вашему царю не посылает для того, что де у вашего царя вещи есть всякие, а у нашего тако же есть. Есть де у нашего царя камень, день и нощь светит, что солнце, по их «сэра», а по-руски «самоцвет», а другой камень ирденият, и как де покинем в воду, и от него вода розступается.

Да роспрашивали мы у посольского дьяка про великую реку Обь, и он нам сказал:

Оби де мы большие реки не слыхали и не знаем; а из-за моря де к нам прибегают манцы на кораблех по всякой год, как свет стал, со всякими товары, а того де я не знаю, устья ли они Обского ищут или с торгом приезжают. А про разбойной карабль ино у нас в Китайском государстве не слыхали, у манцов где бы на море карабль розбили. А манцы к нам приезжают с Черного моря с востоку и с полудня. А тово я не слыхал и не ведаю, куды немцы ездят дороги проведывать.

Да нам же в роспросе сказал в Калге братской мужик тотарин Куштук про Обь-реку великую:

Есть де река великая, имя ей Каратал, /л. 371/ а по той де реке Каратале кочуют улусы Калга, а на вершине де на той реке Каратали кочует Алтын-царь с своими людьми. А та река Каратал в ту Обь великую реку впала, у тое де мы великие реки вершины не ведаем, ни устья не знаем; выпала де она из моря Чермнаго, да опять пала в то ж море Чермное промеж сивером и востоком. А от Куротала де на той реке стоят два города каменных да улусы брацкие земля жилая, а на низ пошли улусы кочевные брацкие же. А из-за тое великой реки приезжают к нам манцы со всякими товары, и меняют с нами и з саяны и на оленьи кожи, и на лосины, и на соболи, и на бобры, и нам дают камки, тафты, бархаты и зендени черные, да опять за ту ж реку и пойдут. Да тот же мужик сказал: да слышил де я у своих людей брацких: бежало де великое судно с низу, а на том судне высоко ни весть что бело, да набежало на песок, да и розбило; и мы де такова судна велика и хороша на той реке не видали и не слыхали, а тово мы не ведаем, куды то судно шло — в Китай или в иную землю; а Китай де у нас по той реке блиско.

ГПБ, РО, F —XVII —15, Сборник собрания Фролова, лл. 364—371. Опубл.: Н. Ф. Демидова, В. С. Мясников, Первые русские дипломаты в Китае, М., 1966, стр. 41—55.


Комментарии

1. При склейке столбца в Посольском приказе была заклеена первая строка тобольского варианта «Росписи», сообщающая о переезде путешественников от Томска до кочевий енисейских киргизов. О ее существовании свидетельствует аналогичная фраза в московской редакции «Росписи». Кроме того, начальный абзац отчета имеется в грамоте, посланной И. С. Куракину из Москвы с наказом организовать поиски драгоценных камней. Отправляя по этому поводу отписку томскому воеводе Ф. В. Боборыкину, И. С. Куракин повторил содержание упомянутой грамоты: «Ехали они ис Томи до Киргиз 10 ден, а от Киргиз до реки Абакана 6 ден, езду...» («Материалы о русско-монгольских отношениях. 1607—1636», М., 1959, № 30, стр. 87).

2. Несомненно, что это озеро Убсу-нур, сведения о котором мы находим и в статейном списке В. Тюменца и И. Петрова.

3. С юга в озеро Убсу-нур впадает пересыхающая река Цициргана-гол, а несколько восточнее ее — Хурмусун-гол. Неизвестно, какую из них имел в виду Петлин, говоря о реке «с полуден». С востока в озеро течет Нарин-гол, с запада — Хархира-гол, с севера — Тогалыг.

4. Имеется в виду река Тес-Хем.

5. Здесь маршрут Петлина шел по хребту Танну-ула.

6. Наиболее подробный анализ названий улусов и имен князей, указанных в «Росписи» Петлина, дан в диссертации Н. П. Шастиной «Первые сношения Московского государства с Алтын-ханами Западной Монголии» (М., 1950).

7. Княгиня Манчикатута, т. е. Манчи-хатун, известна в истории династии Мин под именем Саньнянцзы. «Княгиня эта, — писал Д. Покотилов, — отличалась недюжинным умом и несла на себе почти все тяготы правления, она заведывала всеми войсками и усиленно заботилась о соблюдении порядка в пограничных местностях империи, зорко следя за тем, чтобы монгольские военачальники не производили никаких грабежей. Все ее боялись и слушались. В благодарность китайцы пожаловали энергичной ханше титул «чжуншунь фужэнь» (Д. Покотилов, История восточных монголов в период династии Мин, 1368—1644, СПб., 1893, стр. 206).

8. По указанию П. Кафарова, опиравшегося на китайские и монгольские источники, Саньнянцзы «жила в Байшин хотоне со своим внуком (а не сыном) Бошокту, в других двух городках жили другие два внука ее Соном и Маоминган» (П. Кафаров, Заметки архимандрита Палладия о путешествии в Китай казака Петлина, — ЗВОРАО, т. VI, СПб., 1892, стр. 307).

9. Ортуское государство обычно отождествляют с Ордосом. Что же касается имени царя Юнокач, то Бэддли считает, что это может быть князь Бушукту Джинон (см. J. F. Baddeley, Russia, Mongolia, China, vol. II, p. 78).

10. По мнению Г. Е. Катанаева, Тангуцкое государство — «это теперешняя провинция Кукунор и прославленная покойным Пржевальским страна тангутов». Однако, как правило, под термином «тангутцкий» в русских документах XVII в. подразумевается «тибетский». Вероятнее всего и в данном случае речь идет о Тибете, (см. Г. Е. Катанаев, Западно-сибирское служилое казачество и его роль в обследовании и занятии русскими Сибири и Средней Азии, вып. 1, СПб., 1908, стр. 110).

11. Вполне вероятно, что Шар — это государство, существовавшее на территории современной Кашгарии (Алтышар) (см. Г. Е. Катанаев, Западно-сибирское служилое казачество и его роль в обследовании и занятии русскими Сибири и Средней Азии, СПб., 1908, стр. 110).

12. Трудно определить, кого Петлин называет «черными монголами». Возможно, это были монголо-китайцы или какой-нибудь из элютских родов, или переселившиеся к тому времени в эти районы некоторые халхасские роды. Может быть, речь идет о малоизвестном племени гэту, появившемся у Великой стены в XVI в. (см. П. Кафаров, Заметки архимандрита Палладия о путешествии в Китай казака Петлина,— «ЗВОРАО», т. VI, СПб., 1892, стр. 307).

13. Так И. Петлин называл Великую китайскую стену, Крым — искаженное от монгольского слова хэрэм, что означает «кремль», «стена».

14. Петлин, очевидно, говорит о протяженности Великой стены до города Цзяюйгуань, где заканчивались владения Минов. Под именем Обдоры-царя здесь скорее всего выступает знаменитый правитель Бухары Абдулла-хан (1557—1598 гг.), проводивший широкую завоевательную политику в Средней Азии. Память о нем, вероятно, еще сохранилась во время поездки Петлина. Под Бухарами Петлин подразумевает Восточный Туркестан (см. П. Кафаров, Заметки архимандрита Палладия о путешествии в Китай казака Петлина. — «ЗВОРАО», т. VI, СПб., 1892, стр. 307; «История Узбекской ССР», т. I, кн. 1, Ташкент, 1955, стр. 405—407).

15. Широкалга — современный город Чжанцзякоу (Калган). Название городов Петлин сообщает в монгольской транскрипции. Очевидно так их называли сопровождавшие Петлина монгольские ламы Тархан и Биликту.

16. Это слово Кафаров расшифровывает как шоу-бэй — комендант крепости (см. П. Кафаров, Заметки архимандрита Палладия о путешествии в Китай казака Петлина, — «ЗВОРАО», т. VI, СПб., 1892, стр. 307—308).

17. В Чжанцзякоу имеется две крепости: верхняя и нижняя, обе они построены при Минской династии. Нижняя, называемая Чжанцзякоу, возведена при императоре Сюаньцзуне в 1429 г., верхняя Лайюанбао — при императоре Шэньцзуне в 1613 г.

18. Широ — (по-монгольски — желтый) — современный город Сюаньхуа, находящийся близ Чжанцзякоу на главном пути к Пекину. При монгольской династии он служил летней резиденцией императоров. С того времени в нем сохранились массивные крепостные арки и сады. В период Минской династии он играл важную роль в обороне северных границ Китая, отсюда крупные воинские силы могли быстро перебрасываться к Великой стене. При Минах же он стал областным центром и назывался Сюаньфучжэнь.

19. Крепостная стена в г. Сюаньхуа имела в длину около 23 км (см. 3. Матусовский, Географическое обозрение Китайской империи, СПб., 1883, стр. 76).

20. «Санчин», как и «шубин», вряд ли являются именами собственными, скорее это искаженная передача китайского слова «сяньчэнь» — сановник, или «цянчэнь» — могущественный сановник.

21. И. Петлин и его спутники, очевидно, следовали по известному торговому тракту от Чжанцзякоу к Пекину. По нему неоднократно проезжали в Пекин в XVIII и XIX вв. русские посольства и члены Русской духовной миссии, оставившие описания своих поездок. По свидетельству Е. Тимковского и Е. Ковалевского, в трех днях пути от Сюаньхуа находится г. Хуайлай. В период Минской династии он назывался Хуайлайвэй. Вполне вероятно, что Петлин со слов монголов называет его Яром (см. Е. Тимковский, Путешествие в Китай через Монголию в 1820—1821 гг., ч. 1, СПб., 1824, стр. 357—368; Е. Ковалевский, Путешествие в Китай, ч. 1, СПб., 1853, стр. 192—194).

22. «Бимби», вероятно, соответствует китайскому «бинбай» — военный инспектор в окружном городе, а «фучан» — китайскому «фуцзян» — полковник.

23. Это, очевидно, крепость и город Нанькоу, расположенные около южного выхода из ущелья Гуаньгоу. У Е. Тимковского и Е. Ковалевского переход от Хуайлая до Нанькоу также занял примерно три дня (см. Е. Тимковский, Путешествие в Китай через Монголию в 1820—1821 гг., ч. 1, СПб., 1824, стр. 373—378; Е. Ковалевский, Путешествие в Китай, ч. 1, СПб., 1853, стр. 132—133).

24. И здесь Петлин принял названия чинов и титулы за имена собственные. «Тойван» — скорее всего искаженное «давай» — князь.

25. Единственным крупным городом, лежащим на полпути от Нанькоу к Пекину, является Чанпин. Очевидно, его и называли наши путешественники Белым городом. При династии Мин Чанпин был окружным городом, здесь находилась последняя почтовая станция на пути от Чжанцзякоу к Пекину.

26. Так Петлин и его товарищи именуют Пекин.

27. Имеется в виду Цзыцзиньчэн — Красный или Запретный город, где жил император. Русские землепроходцы называли его Магнитовым, так как стены его выложены каменными плитами, содержащими магнетит. В расспросе, произведенном в Москве, И. Петлин прямо говорит: «А осереди в городе город же кремль зделан в камени в магните» (стр. 94 настоящего издания).

28. В этой фразе географические названия довольно легко отождествляются с современными: город Китайский — это Пекин, река Юхо — Юйхэ, ров, вырытый вокруг городской стены Пекина, заполненный водой и связанный с системой городских каналов и озер. Юйхэ соединяется также с рекой Байхэ, протекающей в 24 км к востоку от Пекина. Байхэ соединяется у Тяньцзиня с рекой Вэйхэ и под названием Хайхэ впадает в Бохайский залив Желтого моря. Информация Петлина в данном случае достаточно точна.

29. Еще Н. Витсен считал, что манцы — это японцы, Г. Спасский предположил, что манцы — это европейцы. Такого же мнения придерживаются и некоторые современные историки. Бэддли под манцами подразумевает маньчжуров.

Приводя данные о монгольско-китайской торговле И. Петлин в «Росписи» указал, что китайские купцы выменивают у монголов лошадей, отдавая им бархат, атлас, камки, серебро и другие товары, «а лошади идут в Китайское государство, а ис Китайского идут за море в манцы, а по нашему — немцы» (см. стр. 83—84 настоящего издания).

Писарь департамента по приему иностранных гостей Министерства церемоний, беседовавший с Петлиным в Пекине, также информировал его о «манцах»: «Из-за моря де к нам прибегают манцы на кораблях по всякой год с товары, а манцы де к нам прибегают с Черново моря, с востоку и с полудни» (стр. 84 настоящего издания). В тексте московской редакции «Росписи» эта информация изложена значительно шире: «А из-за моря де к нам прибегают манцы на кораблях по всякой год, как свет стал со всякими товары, а того де я не знаю, устья ли они Обского ищут или с торгом приезжают. А про разбойный корабль ино у нас в Китайском государстве не слыхали, у манцев где бы на море корабль разбило. А манцы к нам приезжают с Черного моря с востока и с полудня, а тово я не слыхал и не ведаю куды немцы ездят дороги проведывать» (стр. 90 настоящего издания).

Приведенные отрывки характеризуют «манцев» прежде всего как торговый народ. Причем сфера их торговли весьма обширна и связана с морскими перевозками по путям, идущим с востока и юга. Морскую торговлю Китай вел издавна с Кореей, Японией, странами Юго-Восточной Азии и в новое время с европейцами.

Версия о «манцах», как о европейцах, маловероятна, потому что, во-первых, в рассматриваемый период европейцы не вели регулярной торговли в Китае (а «манцы» приезжают каждый год); во-вторых, европейцы не вывозили из Китая лошадей (а лошади «идут за море в манцы»), и, наконец, в-третьих, европейцы в то время ничего не знали о Приамурье (а «манцы» вели там торговлю).

Ошибочно отождествлять «манцев» и маньчжуров (китайская транскрипция маньчжу — маньцзу), ибо во время поездки Петлина маньчжуры именовались чжурчженями.

Вместе с тем слово «манцы» не вызывает ассоциаций ни с одним из китайских названий для народов соседних стран — Японии и Кореи. К тому же японо-китайская торговля в рассматриваемый период также не была регулярной.

Обратимся теперь к названию самого Китая, вспомним, как именовали его первые европейцы, побывавшие там. Как известно, европейцы — Иоанн де Плано Карпини (1246) и Вильгельм Рубрук (1253), первыми проникшие в Монголию и Центральную Азию, применили для обозначения граничившей с монголами великой соседней империи не китайское название Katay, Cathay или Cathai.

Однако более поздние европейские авторы, побывавшие на Востоке, Марко Поло, Одорик, а также мусульманские писатели Рашид-ад-дин, Ибн-Батута относили этот термин только к Северному Китаю, а Южный они называли Manzu или Mangi.

Академик В. М. Алексеев считал наименование «Manzi» происходящим от китайского «наньцзя» — южные дома, т. е. владения династии Южная Сун (1127—1279) (см. Л. С. Берг, Открытие Камчатки и экспедиции Беринга 1725—1742, М.—Л., 1946, стр. 16). Академик В. В. Бартольд также полагал, что название «Manzi» применялось Марко Поло к владениям династии Сун, завоеванным монголами при Хубилае, но производил его от китайского слова «маньцзы» (так называлось население Южного Китая). (См. В. В. Бартольд, «История изучения Востока в Европе и России», изд. 2, Л., 1925, стр. 89).

Точка зрения В. В. Бартольда предпочтительнее, хотя иероглиф «мань» и применялся для обозначения только некитайского населения южных районов страны. Именно эти «мани» известны в китайской истории как искусные мореходы. Еще в разделе «Географическое описание» книги «Ханьшу» имеется указание на то, что сообщение с южными заморскими странами «осуществлялось на торговых судах варваров-маней» (Чжан Сюань, Мореходство в древнем Китае, М., 1960, стр. 22, 29).

Связав термин «манцы» с Южным Китаем, мы получаем весьма реальную картину торговли манцев, сухопутным, а чаще всего морским путем добиравшихся до Северного Китая, а иногда, очевидно, рисковавших проникать и еще далее на северо-восток.

В «Роспись» Петлина название «манцы» попало непосредственно со слов тех, с кем он общался во время пребывания в Китае. Либо он перенял его у монгольских лам Тархана и Биликты, либо записал по слуху с китайского языка. «Манцы» Петлина могли образоваться и не от сочетания «маньцзы», а от первого иероглифа этого слова и русского суффикса «цы», по аналогии Китай — китайцы.

30. Здесь речь идет не о монголах, а о маньчжурах, которые в 1618 г. заняли китайские города Фушунь и Кайюань (см. Д. Покотилов, История восточных монголов в период династии Мин, СПб., 1893, стр. 214).

31. От монгольского слова «бичечи» — «писарь» заимствовано и китайское слово «битеши» — также означающее «писарь».

32. Т. е. в Калгане (Чжанцзякоу).

33. Национальность Куштака установить трудно. Хотя Петлин и называет его «брацким татарином», т. е. бурятом, однако, такого или близкого имени, а также родового названия в бурятском языке нет. В московской редакции «Росписи» собеседник Петлина назван «брацкий мужик, татарин Куштук». С этим именем ассоциируется куктугир (куктыгир) — название эвенков, живших в XVII в. по рекам Мае, Охоте, Мотыхлее.

34. В переводе с бурятского, а также некоторых диалектов эвенкийского языка «Кара» — означает «черный», «тала» — по-маньчжурски «равнина», по-бурятски «степь», «долина», и в то же время название реки. Оба компонента передают понятие «Реки Черной долины», но на основе какого именно языка Куштук воспроизводит наименование Каратал, решить трудно.

Г. Н. Спасский, предположив, что под этим наименованием подразумевается Енисей, сам усомнился в вероятности этой версии (см. «Сибирский вестник», 1818, ч. 2, стр. 275—276).

Река с таким названием существовала на некоторых старых картах Сибири и Западной Монголии. Г. Н. Потанину удалось установить в результате путешествия 1876—1877 гг., что так назывался Тэльгир-морин, один из крупнейших притоков Селенги (см. Г. Н. Потанин, Очерки Северо-Западной Монголии, СПб., 1881, стр. 259). Но уже Бэддли был вынужден признать, что этот Каратал не имеет ничего общего с Караталом «Росписи» Петлина. Вот ход его рассуждений: «Селенга течет в Байкал, а Ангара, вытекая из последнего с противоположной стороны, впадает в Енисей, а не в Обь. Сведения бурята относятся, очевидно, сначала к Селенге, а затем к Амуру (Хэйлунцзяну) — реке Черного (Кара) дракона». Причем Бэддли постарался сразу же дать оценку этому сообщению. «Если этот весьма туманный отрывок действительно датируется 1620 годом и относится к Амуру, это самое первое определенное упоминание на русском языке об этой реке» (J. F. Baddeley, Russia, Mongolia, China, vol. II, pp. 81, 84).

Многое свидетельствует о том, что в данном случае речь идет именно об Амуре. Амур — единственная великая река Сибири и Дальнего Востока, название которой на языках разных народов включает понятие Черной реки. Хэйлунцзян («Река Черного дракона») она называется по-китайски, Сахалянь-ула — по-маньчжурски, Хар морон — по-монгольски (в обоих случаях «Черная река»). Так что Куштак, говоря о «Реке Черной долины», вполне мог иметь в виду Амур.

35. Улус Калга, т. е. Халха, состоял до середины XVII в. из семи княжеств, находившихся в основном в пределах современной Монгольской Народной Республики. Восточные границы Халхи весьма близки к верховьям Аргуни. На ее же территории протекает и одна из составляющих р. Шилку — река Онон. Таким образом, истоки рек, образующие Амур, были местом кочевий халхаских ханов. Восточные границы владений Алтын-хана Шолой Убаши-хунтайджи, который по словам Куштака «прикочевывает» к вершине Каратала, проходили в районе озера Сангин-Далай и реки Дэлгэр-Мурэн, к югу от озера Хубсугул (Косогол). Здесь его кочевья охватывали территории в верховьях реки Селенги. Вероятно, не имея достаточно четкого представления об истоках Амура, Куштак относит к ним и Селенгу, текущую в значительной части в том же, что и Амур, направлении с запада на восток, т. е. он отождествляет несколько рек данного района, берущих начало на западной его окраине и стремящихся далее к востоку, и, вероятно, считает их продолжением одна другой: Селенга — Онон — Шилка — Амур.

36. Поскольку здесь речь идет о том, что Каратал впал в «великую реку», у которой местные жители «не ведают вершины и устья», которая «выпала» из одного моря и «впала» в другое море, то, очевидно, данный отрывок передает нам описание не реки в нашем понимании, а иного гидрографического объекта — пролива, соединяющего какие-то моря.

«Роспись» называет одно из этих морей «Черным», а другое «Чермным». Чермный цвет означал в старом русском языке багровый, темно-красный и даже рыжий. Чжан Син-лань переводит название «Чермное море» как Хуанхай, т. е. Желтое море (Чжан Син-лань, Чжун си цзяотун шикэ хуйбянь (Сборник материалов о связях Китая с Западом, т. I, Пекин, 1930, стр. 546). Описывая Пекин, глава русской экспедиции указал: «А город китайской, где царь Тайбун живет, стоит на ровном месте, а кругом его река, имя ей Юхо, в море в Черное впала» (см. стр. 83 настоящего издания), причем в подлиннике слова «в Черное» написаны над строкой, другими чернилами. В московской редакции этот отрывок передан следующим образом: «А город Китайской стоит на ровном месте, а кругом его река имя ей Юхо, а течет в море Чермное» (см. стр. 89 настоящего издания). Таким образом, вставка неизвестного редактора является ошибкой. Петлин имел в виду именно Чермное — Желтое море, как это совершенно точно и воспроизведено в московском варианте «Росписи».

Правильно передать названия этих морей, которые в русском языке различаются лишь одной буквой, безусловно, весьма трудно, особенно для текста, датированного началом XVII в. Ошибки вкрадывались не только в документы и хронографы трехсотлетней давности, но и в современные издания (см., например: Чжан Син-лань, Чжун си цзяотун шикэ хуйбянь, стр. 549).

Итак, упоминаемые в «Росписи» Черное и Чермное моря следует, очевидно, искать у восточного побережья Азии к северу от Бохайского залива, так как южная граница района поиска весьма точно определена вышеприведенным указанием Петлина на «реку Юхо», впадающую в одно из этих морей.

Северо-восточная часть побережья Азии омывается тремя морями: Желтым, Японским и Охотским, соединяющимися между собой Корейским и Татарским проливами.

Предположение о том, что искомыми являются Желтое и Японское моря, приходится оставить сразу же, так как в Корейский пролив вообще не впадает никакой реки. А ведь нам известно, что петлинская «Обь» принимает в себя «великую реку» и соединяет два моря. Остается предположить, что под названием «Чермного» моря в документах Петлина выступают совокупно и Желтое и Японское моря. Тогда «Черным» морем должно быть названо Охотское море. Могло ли оно носить такое название?

Первые русские землепроходцы, появившиеся в 1639 и 1641 гг. на побережье Охотского моря, И. Москвитин и В. Д. Поярков называют его в своих отчетах «Лама». Это название происходит от эвенкийского слова «лам-ламу» — «море». Первые русские карты Сибири и Дальнего Востока дают нам названия Ламское, Камчатское или Пенжинское море, последнее взято от имени реки Пенжины (см. Л. С. Берг, Открытие Камчатки и экспедиции Беринга 1725—1742 гг., М.—Л., 1946, стр. 120, 152; К А. Салищев, Основы картоведения, М., 1948, стр. 151). Одна из карт конца XVII в., а именно карта Н. Г. Спафария, дает Охотскому морю название Амурского (см. А. И. Андреев, Очерки по источниковедению Сибири, вып. 1, XVII в., изд. 2-е, М.— Л., 1960, стр. 56). Это достойно внимания. В самом деле, если маньчжурское название Амура — Сахаляньула дало имя расположенному против его устья острову Сахалину, который стал таким образом «Черным» островом, то Амурское, т. е. Сахаляньуласское море также следует понимать по-русски как Черное или море Черной реки. О том, что такое представление существовало, свидетельствует и китайская карта восточного полушария из атласа «Дацин итун юйту», где по Охотскому морю выведена надпись «Сахалянь». Амур на этой карте назван Хэйлунцзян.

Допустив, что Чермное море — это вместе Желтое и Японское моря, мы с большей уверенностью можем говорить об Охотском море, как о «Черном». В таком случае под Обью в «Росписи» подразумевается не что иное, как Татарский пролив. Этот вывод совпадает и с теми сведениями о реке Каратал, которые анализировались ранее. Действительно, если Каратал — это Амур, то он должен впадать только в Татарский пролив (Обь), если Обь — Татарский пролив, то единственная великая река, впадающая в него, — Амур («Каратал»).

37. Очевидно, «брацкими» деревнями Куштак называет поселения либо эвенков, либо кого-то еще из народов Приамурья. О существовании на Амуре даурских городков известно из отчетов экспедиции В. Пояркова и Е. П. Хабарова (см. С. В. Бахрушин, Казаки на Амуре, Л., 1925; П. Т. Яковлева, Первый русско-китайский договор 1689 г., М., 1958, стр. 20—30).

38. Очевидно, речь идет не о населении Саян, ибо каким образом манцы могли доплыть от побережья Тихого океана до Бурятии и Саян? На наш взгляд, закономернее предположить, что здесь говорится об эпизодическом товарообмене китайских купцов с эвенками, населявшими побережье Охотского моря и кочевавшими в нижнем течении Амура. Если Куштак (Куштук) означает принадлежность к эвенкам куктугир, то приведенный отрывок следует читать «с нами (куктугирами) и с аяны» — т.е. эвенками, говорящими на аянском диалекте и живущими также по рекам Мае, Охоте и побережью Охотского моря.

39. 60 лет спустя эти сведения «Росписи» Петлина были блестяще подтверждены трудами другого русского посла в Китай, Н. Г. Спафария, ничего не знавшего о своем предшественнике.

В «Описании Азии» Н. Г. Спафарий прямо указал: «Другой путь морской в Китай (в отличие от южного. — В. М.) хотя еще не знатный, однако ж подлинно есть, потому что на устии реки Амура, где падает в Океанское восточное море, лес есть — великой и всякой, из которого мочно суды какие-нибудь делати и морем ходити в Китай, и от того бо места недалеко и до Китай...» Русские же казаки, которых Спафарий расспрашивал об Амуре, были живыми свидетелями, подтвердившими рассказ Куштака о крушении в устье Амура неизвестного судна. «Тут же, недалеко от устья Амуры, нашли наши казаки разбитой великой корабль немецкой, какие ходят к Архангельскому городу», — пишет Н. Г. Спафарий и делает вывод, — «и тот знак есть, что неподалеку и Китай и Аппония, понеже ходят беспрестанно с торгом португанцы в Апонию» (Н. Г. Спафарий, Описание первые части вселенных, именуемой Азии, в ней же состоит Китайское государство с прочими его городы и провинции, Казань, 1910, стр. 12—13).

Бэддли указывает, что совершенно независимое подтверждение этой истории дает также Витсен: «Татарин из страны монголов рассказал представителю Голландской Вест-Индской компании в Пекине, что в страну нивхов (niuche) на какой-то большой реке однажды приплыл очень большой корабль с высоко поднятым белым парусом; однако, благодаря несчастной случайности, он налетел на песчаную отмель и потерпел крушение. Никогда ни до, ни после этого случая в тех местах не видали такого огромного и прекрасного корабля. Но откуда пришел корабль — из Китая или из какой-либо другой страны — он не мог сказать». Витсен высказывает предположение, что река, о которой идет речь, — это Амур, а корабль — испанский или голландский, увлеченный к северу непогодой (см. J. F. Baddeley, Russia, Mongolia, China, vol. II, p. 224).

40. Ф. И. Покровский ошибочно прочел припись по склейкам и под текстом «диак Иван Булычев», тогда как следует читать «диак Иван Булыгин». Поэтому отпадает его предположение, что фамилия Булычев могла быть принята за Ялычев и отсюда путешествие Петлина было приписано Бурнашу Ялычеву (см. Ф. И. Покровский, Путешествие в Монголию и Китай сибирского казака Ивана Петлина в 1618 г., СПб., 1914, стр. 39—40).

Еще больше интересных материалов на нашем телеграм-канале ⏳Вперед в прошлое | Документы и факты⏳

Главная страница  | Обратная связь
COPYRIGHT © 2008-2024  All Rights Reserved.