ПЕВЦОВ М. В.

ОЧЕРКИ ПУТЕШЕСТВИЯ ПО МОНГОЛИИ

И СЕВЕРНЫМ ПРОВИНЦИЯМ ВНУТРЕННЕГО КИТАЯ

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

ОТ УРГИ ДО УЛЯСУТАЯ

Приготовления к обратному пути. — Следование по западной части горной страны Гентея. — Стоянка на оз. Угэй. — Переправа через р. Орхон и вступление в горную страну Хангая. — Долина р. Тамира и северовосточные отроги Хангая. — Общий обзор этой горной системы. — Заметки о климате.

Во второй половине апреля мы начали готовиться к возвращению в Западную Сибирь из Урги через Улясутай и долину реки Кунгуя по пути, еще не описанному никем из путешественников. Нужно было покупать верблюдов и лошадей, которые в Урге, точно так же как и бараны, стоят гораздо дороже, чем в Западной Монголии. За хорошего верблюда там надо заплатить не менее 35 лан, за лошадь — от 10 до 12, а за барана — 2 и 2 1/2. Мы купили на выбор у содержателя русской почты, богатого монгола по имени Норбо-церена, 10 верблюдов по 40 лан за каждого и 10 лошадей по 10 лан, приобрели две палатки — одну монгольскую, другую тибетскую, оказавшуюся непрактичною, и некоторые походные вещи. Кроме того, запаслись на весь путь мукой, крупой, сухарями и взяли еще с собой ящик монгольского кирпичного чая, на который в Монголии удобнее покупать все необходимое в пути. Приготовления были окончены к 20 апреля, но по случаю холодов пришлось отложить выступление. Только в последних числах этого месяца вскрылась Тола и появились перелетные птицы, а 1 мая показалась и зелень.

2 мая мы выступили из Урги и направились на запад по долине Толы. Верстах в четырех от Богдо-куреня поперек этой долины тянется невысокий земляной вал со рвом впереди, возведенный во время дунганского восстания. Нападение, однако, не состоялось благодаря присутствию русского отряда, высланного в то время в Ургу из Троицкосавска для обеспечения нашего консульства и купцов.

Долина Толы к западу от Урги имеет от 5 до 10 верст ширины и поблизости реки изрезана многими протоками, представляющими, вероятно, старые русла ее рукавов, на которые она и теперь местами разбивается в этой долине. В ней встречаются также небольшие озерки, то замкнутые, то сообщающиеся с рекой протоками.

В первый день нашего путешествия из Урги мы остановились на ночлег в долине Толы, верстах в двадцати пяти от города, на урочище [182] Сангин. Долина в этой местности прорезана многими протоками, берега которых покрыты небольшими, редкими рощами тополя, и весьма богата лугами. На Толе, протоках и озерках долины повсюду было множество плавающих и болотных птиц, приветствовавших наступившую весну разнообразными криками, которые не умолкали всю ночь. С этого урочища Тола поворачивает на юго-запад в узкой долине, описывая большую луку к югу. Хорда этой луки, по которой нам предстояло итти, имеет 100 верст, а стрелка около шестидесяти.

На следующий день, оставив долину Толы, мы вступили в невысокие горы, служащие восточной окраиною плоскогорья Долон-худугэй-кун-дуй и, пройдя по ним верст двенадцать, спустились на это плоскогорье. На севере оно окаймлено хребтом Салин-даба, отрогом гор Сельби-даба, что к северу от Урги, а на юге — хребтом Дзегиль, тянущимся с востока на запад почти параллельно первому и связанному с ними невысокими горами, через которые мы переваливали на это плоскогорье из долины Толы. На южном хребте Дзегиль видны были небольшие рощи лиственицы, покрывающие северные склоны его гор, но только в восточной части, а далее к западу хребет совершенно безлесен. На северном же хребте Салин-даба лесов не видно было вовсе, по крайней мере на склоне, обращенном к плоскогорью. Оба окрайные хребта отделяют от себя плоские отроги, придающие плоскогорью Долон-худугэй-кундуй волнообразную поверхность. Это плоскогорье бедно водой: родников на нем нет, а колодцев мало, да и те не обильны водой. Растительность, отличающаяся вполне степным характером, весьма однообразна.

Мы ночевали в восточной части плоскогорья у колодца с весьма посредственной водой, которой вдобавок было мало, и на следующий день прошли всего 12 верст до другого колодца на урочище Дулан, так как далее местность на пространстве 57 верст безводна. В 5 верстах к югу от колодца, на горах хребта Дзегиль, мы в последний раз видели небольшие перелески лиственицы.

С урочища Дулан дорога направляется по тому же плоскогорью Долон-худугэй-кундуй, пересеченному в западной части весьма незначительным поднятием; на пути от него нередко встречались обширные плоские впадины с солончаками. Ночевать пришлось без воды на урочище Аргалэй. В этой местности плоскогорье, стесняемое хребтом Дзегиль и отрогами северного хребта Салин-даба, становится уже и переходит в степную, каменистую долину. Проходя на другой день по этой долине, мы видели на ней множество сурков. Зверьки там и сям выскакивали из своих нор, садились на задние лапы и пристально посматривали на наш караван, а по приближении его испускали протяжные звуки, похожие на хрюканье, и быстро скрывались в свои логовища. Долина вывела нас в соседнюю обширную долину Цаган-цыгэин-тала около тридцати верст длины и верст в пятнадцать ширины. Эта междугорная долина ограничена с севера хребтом Улан-хада, продолжением гор Салин-даба, и его мощным отрогом Цобу, а с юга хребтом Дзегиль с его длинною ветвью Агуит. Почва долины поблизости окраинных гор твердая, каменистая, а посредине солонцеватая, покрытая местами злаком дэрису. На ночлег мы расположились у солоноватого озера Цаган-нор этой долины, имеющего около 300 сажен длины и до 70 ширины. На восточном его берегу есть родник с хорошей водой. Озеро буквально кишело утками и голенастыми. Стаи журавлей (Grus virga) постоянно прилетали к нему и, побродив у берегов, уносились опять в долину, на которой стада этих птиц виднелись повсюду. [183]

С озера Цаган-нор мы продолжали итти на запад по долине Цаган-цыгэин-тала, которая в этом месте суживается и верстах в восьми от него переходит в болотистое пространство, усеянное малыми озерками, известными под собирательным названием Цыгэин-нор. Вода в них пресная, но в конце лета, когда эти мелкие озерки обращаются в небольшие лужи, она становится негодной для пищи. Плавающих и болотных птиц на этих озерках в то время было великое множество.

Долина Цаган-цыгэин-тала, суживающаяся в западной части до четырех верст, упирается в широкую долину р. Толы, возвращающейся в этом месте, по описании своей луки, на север. На правом берегу этой реки мы остановились на дневку. Тола имеет в том месте от 15 до 20 саженей ширины, течет быстро и часто делится на рукава, образуя острова. Глубина значительна только в омутах, а в остальных местах река неглубока. В долине Толы много малых озер, частью замкнутых, частью сообщающихся с рекою протоками. Кроме того, низкие места долины были покрыты водою от весеннего разлива и представляли значительные водные пространства, а наиболее возвышенные заняты солончаками, поросшими большей частью злаком дэрису. Древесной растительности, исключая кустарников, в этой части долины Толы нет. Верстах в десяти ниже нашего лагеря Тола, стесняемая горами, изменяет свое меридиональное течение на юго-западное, описывая весьма крутую луку.

Переправившись через реку, мы прошли верст пять по ее долине, пересекли невысокий кряж, Голэй-хаирхан, тянущийся параллельно реке и огибаемый ею на севере, потом спустились на холмистое предгорье этого кряжа и снова очутились на Толе, текущей в этом месте с северо-востока и вскоре поворачивающей на северо-запад. На обоих берегах реки растут густые и высокие кусты тальника, в которых в то время было множество диких гусей, имевших там свои гнезда.

Оставив Толу, мы прошли верст двенадцать по сухой, слегка волнистой местности, поросшей редкими кустиками караганы, потом пересекли плоское поднятие и спустились на обширную равнину, обставленную со всех сторон горами. Восточная ее половина называется Хара-нидун, а западная Сучжи. На этой равнине мы встретили два соленых озера, из которых одно — Барокчин-цаган-нор имеет около 5 верст в окружности. Оно питается ручьем Барокчин-гол, вытекающим из песков верстах в двенадцати к юго-востоку от него и образующим на пути несколько малых озерок с топкими, болотистыми берегами, покрытыми большей частью высоким тростником. На этих озерках, как и на Цыгэин-нор, было множество плавающих и болотных птиц, в особенности уток, поднимавшихся с них стаями в несколько десятков штук.

На равнине воздымаются кое-где одинокие холмы и небольшие плоские высоты, а в западной части находятся обширные солончаки. Описываемая равнина ограничена с севера хребтом Бургут и его юго-восточным отрогом, с юга хребтом Яргай и его западным продолжением — Салта; с востока ее замыкают низкие горы Улан-шарт — ветви хребта Яргай; а с запада хребет Салта и предгорья хребта Бургут.

Дорога, по которой мы шли, принадлежит к числу второстепенных почтовых трактов. На ней выставлены пикеты, содержимые монголами аймаков Тушету-хана и Цецен-хана. Пикеты отстоят средним числом верст на двадцать семь один от другого. Число лошадей и верблюдов на них несравненно меньше, чем на почтовой дороге из Калгана в Улясутай. На пути по упомянутой равнине нам попался навстречу монгольский [184] князь, ехавший в Ургу. Его везли в китайской повозке, а свита следовала верхами. Впереди, с боков и позади скакали провожатые с ближайшего пикета, в числе которых было несколько девушек в нарядных костюмах. На этой же дороге нам часто попадались навстречу богомольцы, ехавшие в Ургу на поклонение хутухте. Бедные, не имеющие собственных верблюдов и лошадей, для путешествия в священный город пристраиваются к караванам или к состоятельным поклонникам в качестве погонщиков, за что получают от хозяев пищу и верблюда или лошадь на проезд. Некоторые предпринимают путешествие в Ургу пешком. Одного из таких бедных пилигримов, возвращавшегося с богомолья частью пешком, частью с попутчиками, мы взяли с собой и привезли в Улясутай. За небольшую плату он был все время добросовестным работником, и мы не без сожаления расстались с ним в Улясутае, откуда он отправился на родину в Южный Алтай.

На ручье Барокчин-гол по случаю ненастной погоды пришлось простоять почти двое суток. С этого ручья дорога идет версты три по солонцеватой местности, а потом по твердой, дресвяной. К северу от дороги: видны были обширные солончаки. На половине станции дорога пересекает ручей Сучжи, текущий с гор Салта и теряющийся в соседнем солончаке. Западная часть равнины, называемая Сучжи, орошается значительной речкой Хадасын-гол, выходящей на нее из теснины и пробивающейся тесниною же в р. Толу через отрог хребта Бургут. На правом берегу Хада-сын-гола, верстах в шести к северу от дороги, есть развалины. Местные монголы говорили нам, что там была в старину княжеская ставка. Мы видели их только издали.

С описываемой равнины ясно заметны на северо-востоке высокие горы; Тосын-замар, тянущиеся по правому берегу р. Толы. На востоке они сочленяются с хребтом Хушик-аргал, простирающимся к северу от помянутой луки Толы до гор Улан-хада, ограничивающих, как выше сказано, со своим мощным отрогом Цобу долину Цаган-цыгэин-тала с севера.

Дорога направляется вверх по речке Хадасын-гол и вступает в теснину, которая соединяет равнину Сучжи с соседнею междугорною же равниною Бурдугуй, орошаемой в восточной части этой рекою. Равнина Бурдугуй с северной стороны ограничена хребтом Аздага — западным продолжением хребта Бургут, а с юга хребтом Берхэ, отделенным от западной, оконечности хребта Салта тесниной, по которой стремится речка Хадасын-гол с юго-запада-юга. Она получает начало в горах, верстах в шестидесяти к юго-западу-югу от долины Бурдугуй. На большой китайской карте Монголии эта речка названа Харухой и ей придана там слишком большая длина.

Восточная часть долины Бурдугуй, орошаемая речкою Хадасын-гол, болотиста и покрыта была в то время многими временными озерками, образовавшимися от разлива. В летнее время в этой влажной местности должна расти хорошая трава. Центральная же и западная части долины состоят большею частью из солончаков.

На крайнем западе обширная междугорная долина Бурдугуй сообщается посредством весьма короткой теснины с соседней долиною Такилту, из которой течет в нее ручей того же названия и теряется в солончаке. Мы направились вверх по этому ручью, струящемуся по болотистой, кочковатой лощине. К западу от его истоков долина немного возвышается и переходит в сухую, каменистую степь. В этой части долины мы опять, видели множество сурков; наша монгольская собака, охотившаяся за [185] ними прежде неудачно, вступила тут с одним зверьком в бой и одержала, победу. Поднявшись на пологий перевал, мы увидели синие воды большого озера Угэй, к которому спускались постепенно верст пять и остановились на северном его берегу дневать.

Озеро Угэй имеет около 40 верст в окружности. Наибольшая его длина с запада на восток простирается до 12 верст, а наибольшая ширина — до 8 верст. Западный и юго-западный берега озера низменны и покрыты высоким тростником, северный берег большею частью пологий, а южный и юго-восточный довольно крутые. Островов на озере нет. В него вдаются два мыса — один с севера, другой с юга, расположенные друг против друга. На северном берегу есть извилистый залив, сообщающийся с озером весьма узким горлом, а на восточном лежит замкнутое озерко, имеющее около версты в окружности. Угэй-нор питается водами речки Нарын-гол, впадающей в юго-западную часть его, и соединяется протоком с рекою Орхоном, протекающим к западу от него. Этот проток, называемый монголами холой (т. е. горло), имеет около четырех верст длины, от 20 до 40 сажен ширины и порядочную глубину. Он течет тихо с небольшими извилинами по низменной, луговой равнине.

В Угэй-норе, имеющем воду пресную, живет множество рыб: окуней, язей, чебаков и ускучей. Других пород нам не удалось поймать, но, судя по найденным на берегу костям, в нем водятся также щуки и таймени. Неводком в 10 сажен длины мы вытащили в одну тоню около 30 пудов язей, окуней и чебаков. Большую часть рыбы побросали тотчас же обратно в воду. Язи и окуни были в 6—7 фунтов. Из моллюсков мы находили в этом озере только беззубика (Anodonta anatina), но других мягкотелых не попадалось ¹⁰⁸.

Суеверные монголы убеждены, что в Угэй-норе живет чудовище, пожирающее скот и даже людей, заходящих в его воды. Они неоднократно убеждали нас не входить в озеро. Сначала мы принимали эти предостережения за уловку для отвлечения нас от рыбной ловли, но потом убедились, что они высказывались без задней мысли. По уверению монголов, это чудовище имеет некоторое сходство с коровою, но гораздо больше ее и очень хищно ¹⁰⁹.

Глубина Угэй-нора в юго-восточной части, соседней невысоким горам, должна быть больше, чем в остальном пространстве. Но и близ северного берега, на котором мы дневали, она в расстоянии 50—80 саженей от береговой черты достигает уже 6—7 футов.

На озере Угэй, кроме множества плавающих и голенастых птиц, живущих преимущественно в юго-западной его части, около тростников, водятся еще орланы, находящие себе обильную пищу на этом необыкновенно рыбном озере.

К северу от озера горы отступают, образуя эспланаду версты в три шириной. На северной ее окраине, под горами, стоит монастырь Орумба-лама-хийт. В нем живут тибетские монахи. В монастыре красивый храм и много монашеских келий. Мы посетили тибетских монахов и пили у них чай. Большая часть их — люди молодые, высокого роста, с симпатичными лицами. Тибетский язык, на котором они объяснялись в нашем присутствии между собой, показался нам благозвучнее монгольского.

Горы на пространстве от Урги до р. Орхона представляют собою западное продолжение Гентейской системы. Узлом этой системы, от которого расходятся во все стороны мощные лучи, служат высокие альпы, отстоящие верстах в 150 к северо-востоку от Урги. Эти альпы имеют снежные [186] пятна и покрыты густыми хвойными лесами, в которых водятся медведи, маралы, косули и кабаны ¹¹⁰. Они дают начало многим значительным рекам, а именно: Онону, Ульдзе, Керулюну, Толе, Хара-голу, Шара-году и Иро. На северо-востоке Гентейские горы сочленяются с Яблоновым хребтом, а на запад и северо-запад отделяют длинные отроги, достигающие берегов Орхона; южные же и юго-восточные ветви этих гор коротки.

Западная часть Гентейской системы на пространстве от Урги до Орхона не отличается значительной высотой. Первостепенные кряжи тянутся с востока на запад, постепенно понижаясь в этом направлении. Так, западный отрог хребта Гунту под названиями: Салин-даба, Улан-хада, Хушик-аргал и Тосын-замар, представляет, сколько мы могли заметить, одно непрерывное поднятие, простирающееся с востока на запад до берегов Толы. К западу от этой реки тянется длинный хребет Бургут, восточная оконечность которого весьма близка к западной оконечности хребта Тосын-замар. Он простирается также в восточно-западном направлении и под названием Аздага достигает долины Орхона.

К югу от нашего пути мы могли проследить первостепенный кряж Дзегиль, начинающийся высотами Сангин на правом берегу Толы, верстах в тридцати к западу от Урги, и простирающийся оттуда сначала на запад, а потом на запад-юго-запад до берегов Толы. К западу от нее тянется первостепенный же кряж Яргай со своим продолжением Салта; далее в том же направлении кряж Берхэ, отделенный от первого узкою долиною речки Хадасын-гол и достигающий южного берега озера Угэй-нор. Первостепенные кряжи высылают невысокие отроги, бороздящие страну, но в ней все-таки остается много обширных плоскогорий, окруженных со всех сторон горами и сообщающихся между собой теснинами или неширокими долинами. В восточной части находится обширное плоскогорье Долон-худугэй-кундуй, сообщающееся с междугорной равнинной Цаган-цыгэин-тала нешироким долом, а эта последняя неширокою же долиною соединяется с равниною Толы. К западу от Толы лежат обширные соединенные равнины Хара-нидун и Сучжи, сообщающиеся посредством короткой теснины с междугорною равниною Бурдугуй, а эта последняя в свою очередь соединяется тоже короткой тесниной с долиною Такилту, из которой неширокие ворота ведут в обширную долину озера Угэй и р. Орхона.

Вообще, вся горная страна между Ургою и Орхоном, как показывают определенные нами в ней высоты, постепенно понижается в западном направлении, до соединенных равнин Хара-нидун и Сучжи, а от них в том же направлении постепенно возвышается до плоского перевала к озеру Угэй. Вместе с тем в ней заметно также общее склонение к северу, указываемое направлением течения рек Толы и ее левого притока Хадасын-гола.

К северу и югу от посещенных нами местностей описываемая страна отличается также горным характером, но на север горы простираются дальше, чем на юг. На южном берегу Толы, поблизости ее луки, находятся горы Долон-хара, сочленяющиеся с юго-западным продолжением Хан-улы — хребтом Гангын. Эти горы тянутся сначала на запад под названиями Яргай и Салта, потом уклоняются к юго-западу и примыкают к горам, дающим начало речкам Хадасын и Нарын. Но связи между теми горами и системою Хангая, судя по показаниям монголов, нет, а если и существует, то весьма слабая, подобная звену между Хангаем и Южным Алтаем.

Горы Гентейской системы к северу и северо-востоку от нашего пути простираются до р. Орхона и его многоводного правого притока Хара-гол. [187] Пространство между Толою и Орхоном занято хребтом, тянущимся под названием Бургут и Аздага, в восточно-западном направлении и высылающим длинные, хотя и невысокие отроги к северу и северо-западу. Общее название этому хребту с его разветвлениями — Куку-чолуту. Страна между Толою и Хара-голом также почти повсюду покрыта горами: северо-западным продолжением хребта Гунту — кряжем Гурбан-урту-нуру и западным отрогом того же хребта, простирающимся сначала под названием Салин-даба, потом Улан-хада, Хушик и Тосын-замар. Общее же название гор этого участка — Чжамур.

В горах Гентейской системы между Ургою и Орхоном преобладающую породу представляет глинистый сланец с жилами белого кварца. Пласты простираются на NWN. Изредка встречается и кремнистый сланец. В холмах, окаймляющих плоскогорье Долон-худугэй-кундуй с востока и связующих хребет Салин-дабас кряжем Дзегиль, найдены фельзитовый порфир, мелкозернистый гранит и порфирит, а у южного подножья хребта Аздага, в долине Бурдугуй, — фельзитовый туф.

Орошение описываемого пространства Гентейской горной системы далеко нельзя признать обильным: кроме Толы с ее притоком Хадасын-гол и трех ручьев, мы не встретили в ней ни одного источника. В восточной части, на плоскогорье Долон-худугэй-кундуй, не только источников, но и колодцев очень мало: между урочищем Дулан и родником на берегу озера Цаган-нор, что в долине Цаган-цыгэин-тала, воды вовсе нет на пространстве 57 верст. Западная часть орошена сравнительно лучше, но и там между Толою и ручьем Барокчин-гол местность безводна на протяжении 35 верст. Флора страны весьма однообразна и не только на сухих плоскогорьях, но и в невысоких горах отличается вполне степным характером. В долинах Толы и Хадасын-гола растительность несколько разнообразнее, но все-таки бедна видами. Леса мы видели только в восточной части хребта Дзегиль, а далее к западу их нигде нет, исключая небольших рощиц тополя и тала на берегах Толы, ниже ее северной луки.

Из крупных млекопитающих в этой стране живут: цзэрены, волки, лисицы и сурки. Цзэренов, впрочем, мало, но сурков множество. Из птиц, кроме плавающих и болотных, которые на речках и болотах водятся в огромном количестве, мы встречали еще удодов, несколько штук дроф, коршунов, орлов и орланов.

В западной части страна населена плотнее, чем в восточной, на маловодном плоскогорье Долон-худугэй-кундуй, где встречалось очень мало улусов.

С озера Угэй-нора мы направились к Орхону и остановились на правом его берегу на ночлег. Орхон имеет в этом месте от 20 до 30 саженей ширины, значительную глубину и течет весьма быстро в довольно крутых берегах. При высоком стоянии воды переправа через него вброд невозможна. Перед нашим приходом китайцы, ехавшие с товаром из Улясутая в Ургу на телегах, стояли на левом берегу Орхона несколько суток, ожидая спадения воды, но все-таки должны были переправить товар через реку на верблюдах, взятых у местных монголов, а телеги перетаскивать порожняком.

Орхон получает начало в главном хребте Хангая, из гор Ульдзуйту, и составляется главным образом из двух речек: Улютай и Баин-чжирухе. Он течет сначала на восток, потом поворачивает почти прямо к северу, проходит мимо большого монастыря Эрдени-цзе, ниже которого принимает слева речку Чжирматай, потом помянутый проток (Халой) из озера Угэй-нор. [188] В 5 верстах ниже этого последнего в него с левой стороны изливается большая река Тамир; верстах в шестидесяти от него Орхон поворачивает на северо-восток, а в 200 верстах принимает справа Толу. Последние 70 верст Орхон опять течет почти на север и в 45 верстах к юго-западу от Кяхты впадает с правой стороны в р. Селенгу, несущую свои воды, как известно, в озеро Байкал. При слиянии обеих рек масса воды в Селенге больше, чем в Орхоне, а потому первую и считают главной рекой. В среднем течении долина Орхона большею частью болотиста и покрыта множеством малых озерков. Долина нижнего Орхона богата тучными лугами, а в реке водится очень много рыбы, для ловли которой приезжают по временам русские из ближайших местностей Забайкальской области ¹¹¹.

Во время стоянки на правом берегу Орхона мы потеряли одну из лучших лошадей, упавшую в путах с крутого берега в эту реку и захлебнувшуюся прежде, чем ей подали помощь. Когда вытащили труп этой несчастной лошади, монголы стали просить, чтобы мы продали его. Отказавшись от платы, мы отдали им погибшую лошадь, с которой они сняли кожу и поделили между собой мясо. На следующий день эти монголы, не желая остаться в долгу, помогли нам переправиться через Орхон. Переправа продолжалась около часа и была хлопотлива. Вода доходила верблюдам до живота, чего они не любят, предпочитая в таком случае лечь набок и плыть, причем роняют, конечно, с себя вьюки. Но у нас, благодаря содействию монголов, все обошлось благополучно.

Переправившись на левый берег Орхона, мы стали пересекать его широкую, солонцеватую и болотистую долину. По сторонам дороги часто встречались небольшие временные озерки, образовавшиеся от разлива. На юге долина весьма широка на всем обозреваемом пространстве, но на севере постепенно суживается, не переходя, однако, в теснину. Дорога направляется параллельно р. Тамиру, впадающему, как было сказано, в Орхон слева, верстах в пяти ниже протока в эту реку из озера Угэй-нора. По берегам нижнего Тамира растет невысокий лесок из тополя и тала с тальником.

Из долины Орхона мы перешли в степную с твердым, хрящевато-дресвяным грунтом долину Тамира. Она окаймлена с севера и юга горными кряжами Сул-тологой и Билхэ. Оба они принадлежат к системе Хангая. Эта обширная горная страна начинается, следовательно, близ берегов Орхона и не имеет ничего общего ни в орографическом, ни в геогностическом отношении с горами к востоку от этой реки, принадлежащими к системе Гентея, по крайней мере в посещенном нами пространстве. Таким образом, средний Орхон служит рубежом этих горных стран.

Верстах в сорока выше своего устья Тамир принимает в себя с правой стороны многоводную реку Урту-Тамир (Южный Тамир), текущую с юго-запада из горной долины, между тем как главная река, получающая выше слияния название Хойту-Тамира (Северного Тамира), течет с востока на запад и только в верхней части имеет северо-восточное направление. По массе воды Хойту-Тамир следует считать главной рекой, но эта масса, по приблизительной оценке на глаз, весьма немногим превосходит массу Урту-Тамира.

Хойту-Тамир получает начало в главном хребте Хангая, из высоких гор Тэмэ-чолу, и, образовав в верховьях небольшое горное озеро, течет сначала на северо-восток в узкой и глубокой долине, потом, поворотив на восток, направляется по широкой луговой долине, переходящей далее к востоку в степную, и, наконец, выходит на долину Орхона. Урту-Тамир [189] вытекает также из высоких и лесистых гор Куку-даба — главного хребта Хангая и стремится сначала в ущелье, а потом в неширокой долине на северо-восток.

Междугорная долина нижнего Тамира представляет на пространстве первых 35 верст сухую, каменистую степь, оживляемую только рекой, в которую с окраинных гор не сбегает ни одного ручейка. Небольшой лиственный лесок, покрывающий берега низовьев Тамира, исчезает в этой степной долине. Переправившись через многоводный Урту-Тамир, разделяющийся при пересечении его дорогой на два длинных рукава, мы прошли верст пять по солонцеватой равнине и остановились на правом берегу Хойту-Тамира на ночлег. Тут находится небольшое, около версты в окружности, пресное озерко, не сообщающееся с рекой. Берега его покрыты высоким тростником, а на левом берегу Хойту-Тамира, верстах в десяти выше слияния с Урту-Тамиром, стоит небольшая кумирня Эрин-Годыс.

На следующий день мы через живописные горные ворота, образуемые отрогами окраинных гор долины Хойту-Тамира, вступили в западную часть этой долины, которая представляет уже не сухую, каменистую степь, а луговую, по преимуществу болотистую и местами кочковатую землю. На окраинных горах, окаймляющих эту часть долины, которая к западу становится все выше и выше, появляются сначала небольшие рощицы лиственицы, переходящие далее к западу в перелески. С этих гор ниспадают в Хойту-Тамир многоводные ручьи. Река имеет от 15 до 20 сажен ширины. В ней часто встречаются глубокие омуты, но довольно и бродов, хотя не совсем мелких. На реке, текущей очень быстро, много малых и длинных островов, покрытых тальником. В Хойту-Тамире мы ловили хариусов и ленков, а в заливах и прибрежных озерках — карасей, но других пород не удалось поймать.

Западная, луговая, часть долины Хойту-Тамира ограничена с севера весьма высоким хребтом Уха-чолунэй и его восточным отрогом Дэль, продолжение которого до долины Орхона называется Сул-тологой. С юга она окаймлена тоже весьма высоким хребтом Тайшир и его восточным продолжением Шиботу, отделенным от помянутого хребта Билхэ долиной Урту-Тамира.

В западной части долины дорога раздвояется: прямой вьючный путь оставляет р. Хойту-Тамир и идет через хребет Уха-чолунэй, а колесная дорога поворачивает на юго-запад, вверх по этой реке, пересекает главный хребет Хангая и выходит на почтовую Улясутайско-калганскую дорогу. Но колесное движение по этой дороге неудобно, а потому едущие из Урги в Улясутай на телегах предпочитают ей кружный путь, через станцию Саир-усу на упомянутой почтовой дороге. По прямой же дороге с Хойту-Тамира через хребет Уха-чолунэй движение на телегах невозможно, да и с вьюками не легко, по причине многих высоких перевалов.

С р. Хойту-Тамира мы повернули на северо-запад, к высокому хребту Уха-чолунэй, по равнине, орошенной несколькими многоводными ручьями, текущими с него в реку. Хребет Уха-чолунэй представляет весьма высокий северо-восточный отрог главного хребта, от которого отделяется и упомянутый выше кряж Тайшир, а между ними заключается глубокая теснина, и в ней стремится с юго-запада верхний Хойту-Тамир. По берегам его в этой теснине растет лиственный лес. На хребет Уха-чолунэй мы поднимались по перевалу Уха-чолунэй-даба около 3 часов. Сначала восходили постепенно по отлогому подъему, потом по весьма крутому, среди лесов лиственицы, [190] обдававших нас знакомым живительным ароматом лесной чащи Алтая. Хребет в этом месте едва лишь достигает высоты альпийской зоны и не только в ней, но и в лесах в то время (24 мая) было еще очень мало растений в цвету. Спустившись немного с гребня, мы остановились на ночлег в глубокой долине. В верхней части она представляет болотистую лощину, прорезанную ручьями, и примыкает к обширному перелеску. К вечеру в этой весьма высокой местности стало так холодно, что мы принуждены были развести большие костры и грелись около них до поздней ночи.

Утром следующего дня мы спускались еще верст пять по той же долине с хребта. В ней стремится маленькая речка, бурливо шумящая между камнями. Покинув горы, мы очутились на широкой долине речки Ханын-гол, названной на большой китайской карте Монголии Хануем. Она вытекает с юго-запада, из главного хребта системы, и впадает справа в р. Селенгу верстах в ста к северо-востоку от места нашей переправы через нее. Из ее долины ясно была видна верстах в девяноста часть главного кряжа системы Хангая с весьма высокими вершинами, еще не освободившимися от снега. Долина Ханын-гола, имеющая около 15 верст ширины, большей частью болотиста и в то время была покрыта многими весенними лужами. На северо-востоке она открыта, а на юго-западе замыкается главным хребтом; с юго-востока ее ограничивает хребет Уха-чолунэй, а с северо-запада кряж Тэллиин-цаган, тоже высокий и длинный северо-восточный отрог главного хребта Хангая.

Перейдя долину Ханын-гола, мы вошли в широкий поперечный дол впереди лежавшего хребта Тэллиин-цаган. В нем протекает маленькая речка Цзун-модунэй-гол, впадающая в Ханын-гол. Окраинные горы этой долины, в которой мы ночевали, покрыты местами лесом. К юго-западу от ночлежного места, в широкой и глубокой лощине, виден был обширный лес, верст слишком 30 в окружности. Такого большого леса мы нигде, кроме этой местности, не встречали на пути по горной стране Хангая. Перевал через хребет Тэллиин-цаган, называемый Цзун-модунэй-даба, отлог, но весьма длинен. На восточной стороне к высшей точке его ведет узкая болотистая долина, в которой в то время (26 мая) лежали еще кое-где вблизи гребня толщи обледенелого снега. Проходя по этой долине, мы видели партию монголов, охотившихся в соседнем лесу на зверей, несколько человек охотников сидело открыто в чаще, а навстречу им ехала потихоньку цепь загонщиков, слегка покрикивавших. Охота на этот раз была, должно быть, неудачна, потому что мы не слыхали ни одного выстрела.

С перевала спустились в неширокую степную долину маленькой речки Тэллиин-гол, текущей с его северо-западного склона. В долине ка правом берегу речки стоят две маленькие кумирни — Тэллиин-хурал, а верстах в шести ниже их, на левом берегу, находится группа небольших, но весьма глубоких озерков, лежащих в чашеобразных впадинах. Наибольшее из них — Цаган-нор — имеет около версты в окружности. В речке Тэллиин-гол мы наловили много крупных хариусов, попадались и ленки, которых всегда выбрасывали в воду, так как свежее мясо их довольно приторно.

Речка Тэллиин-гол впадает в значительную речку Чолунэй-гол, на которую мы вышли из долины. Чолунэй-гол получает начало в главном хребте из гор Эгэйн-даба и образуется из двух горных речек Хурум и Галуту, а изливается в Сумэйн-гол (приток Селенги) с правой стороны. [191]

Долина Чолунэй-гола, подобно долине Ханын-гола, направляется с юго-запада на северо-восток. На юго-западе она очень широка, но к северо-востоку суживается.

Из долины Чолунэй-гола дорога ведет опять в горы хребта Шивартай, ограничивающего эту долину с северо-запада. Кряж Шивартай — тоже отрог главного хребта, но не столь высокий, как предыдущие, и притом безлесный. Подъем на этот кряж с востока нетруден. В центральной части хребта находится каменистое плоскогорье, с которого мы спускались сначала по отлогому, потом по весьма крутому склону в узкую долину, выходящую к большой речке Будои-гичигин-гол. Эта речка получает начало в главном хребте Хангая и течет в неширокой долине почти прямо на север в реку Сумэйн-гол. На левом берегу Будон-гичигин-гола мы дневали поблизости маленькой кумирни Гун-ламан-куре. На берегах этой многоводней речки в то время (27 и 28 мая) лежали еще во многих местах большие толщи льда, набросанные высокой весенней водой. В долине Будон-гичигин-гола встречаются небольшие озерки, подобные виденным на Алтае между Укоком и Калгуты. Они лежат в чашеобразных котловинах, не сообщающихся с рекой, и отличаются, повидимому, весьма большой глубиной. В воде близ берегов торчат массивные камни, напоминающие базальт, но образцов мы не могли достать. На берегу одного из таких озер найден был кусок, лавового шлака. Эти озера напоминают маары и обязаны своим происхождением, подобно альпийским озерам между Укоком и урочищем Калгуты, по всей вероятности, провалам ¹¹².

С речки Будон-гичигин мы опять поднялись на хребет Гичигин и пересекли его по отлогому перевалу Гичигин-даба. Этот хребет, как и предыдущие, представляет отрог главного кряжа. Близ дороги он безлесен, но к юго-западу от нее в горах разбросаны кое-где небольшие лески лиственицы. С него мы спустились по узкой долине и вышли к большому пресному озеру Тэрхеин-цаган-нор. Оно имеет около 10 верст длины, верст шесть ширины, а по окружности простирается до 30 верст. В южной части озера вздымается высокий скалистый островок, живописно рисующийся на его светлоголубой поверхности, в полуверсте от берега. Озеро с трех сторон окружено горами, а с четвертой, юго-западной, к нему примыкает широкая и весьма длинная долина впадающей в него реки Тэрхей-гол. Глубина его при юго-западных плоских берегах возрастает медленно, но при прочих — нагорных — должна быть велика.

Озеро Тэрхеин-цаган-нор выпускает из себя реку Сумэйн-гол, пробивающуюся ущельем на северо-восток и впадающую в Селенгу с правой стороны. Сумэйн-гол принимает в себя верстах в шестнадцати ниже озера помянутую речку Будон-гичигин, а в 45 верстах Чолунэй-гол, — обе с правой стороны. Судя по массе воды в реке Тэрхей-гол, продолжением которой служит река Сумэйн-гол, эта последняя после Орхона — самый многоводный правый приток Селенги ¹¹³.

В озере Тэрхеин-цаган-нор живет изумительное множество рыб, принадлежащих к тем же видам, как и в Угэй-норе. Во время нашего пребывания на нем, перед закатом солнца, при совершенно тихой погоде на поверхности озера от игры несметного множества рыб поднялась крупная рябь, продолжавшаяся несколько часов; частые всплески, производимые рыбами, сливались в один звук, подобный глухому, отдаленному шуму. В реке Тэрхей-гол, впадающей в это озеро, водится также множество рыбы. Близ нашего лагеря, верстах в пяти выше устья, мы в одну тоню добыли около 100 порядочных щук. Вечером и в реке, несмотря на сильное [192] течение, можно было различать рябь, производимую рыбами, а около берегов, в траве, беспрестанно там и сям слышны были всплески их.

С озера Тэрхеин-цага-нор дорога направляется по долине р. Тэрхей-гол. Эта долина ограничена с севера и юга весьма длинными отрогами главного хребта. В нижнем течении реки она имеет от 10 до 15 верст ширины, большей частью болотиста и покрыта малыми озерками. Река же Тэрхей-гол при ширине около 15 сажен течет очень быстро и отличается значительной глубиной. Во время нашего пребывания 30 и 31 мая она была так полноводна, что даже в среднем течении мы не могли переправиться через нее вброд.

С хребта, ограничивающего долину Тэрхей-гола на севере, в эту реку течет много ручьев, а с правой стороны в нее впадают две значительные речки Тэрхеин-урту-гол в 17 верстах выше устья и Удзыгэй-гол в 54 верстах. Обе они получают начало в главном хребте. В верховьях речки Тэрхеин-урту-гол есть перевал через этот хребет, ведущий из долины Тэрхей-гола на Калганско-улясутайскую почтовую дорогу. В долине р. Тэрхей-гол, кроме многих малых озерков, мы встретили на правом берегу два порядочных пресных озера, сообщающихся с рекой. Одно из них, находящееся верстах в десяти выше устья, имеет около 3 верст в окружности, а другое — Онхотэй-нор, отстоящее в 20 верстах к западу от первого, — 2 версты.

На окраинных горах долины Тэрхей-гола видны небольшие перелески лиственицы, но только в нижнем течении реки; в среднем же течении они исчезают и флора гор принимает альпийский характер, а в верхней части и флора самой долины переходит постепенно к альпийским формам.

Близ устья речки Удзыгэй-гол пикетная дорога, по которой мы шли, переходит на левый берег реки и направляется в Улясутай через горы. Но так как брода через р. Тэрхей-гол еще не было, то мы направились по другой дороге в этот город, пролегающей по долине названной реки.

Верстах в трех выше устья Удзыгэй-гола на левом берегу реки стоит маленькая кумирня, от которой долина Тэрхей-гола значительно суживается и орошается многими ручьями, ниспадающими с окраинных гор. В 25 верстах выше этой кумирни на том же берегу реки Тэрхей-гол стоит другая кумирня — Убур-тэллиин-куре, близ которой мы дневали. От последней долина поворачивает к юго-западу и на пространстве около 12 верст значительно расширяется, но потом опять суживается. С окрестных гор попрежнему сбегают в реку, носящую в верховьях название Хойту-Тэрхей, многоводные ручьи. Долина по обоим берегам реки болотиста и камениста. Округлые камни во многих местах тянутся валами поперек долины с гор и напоминают древние морены, но рельеф окрестных высот таков, что заставляет сомневаться в существовании прежде в этой местности глетчеров.

Флора долины в верхней части реки отличается вполне альпийским характером. Древесной растительности нет и следа. В цвету мы нашли тут только два или три вида растений.

В последний раз мы ночевали в долине Тэрхей-гола в верховьях этой реки, близ восточного подножья главного кряжа, называемого в этом месте Бомботу, в весьма высокой местности. Тэрхей-гол составляется главным образом из трех речек: Ихты-гол, Хату-гол и Байцин-гол, из которых первые две получают начало в главном хребте, а последняя — в его отроге. [193]

На главный хребет мы поднимались сначала по отлогому, а потом по крутому, но короткому склону. Высшая точка этого перевала, называемого Бомботу-даба, по сделанному на ней барометрическому наблюдению, оказалась вместе с тем высшей точкой на всем нашем пути не только по Монголии, но и по Алтаю. Абсолютная ее высота (9 540 футов) превышает высоту перевала Улан-даба через пограничный хребет Сайлюгэм на 930 футов.

На гребне хребта и даже на его склонах в высокой области лежали еще местами большие толщи оледенелого снега, от которых стремились ручьи. Растительность (4 июня) нисколько не тронулась: кроме старой ветоши, мы не видели на гребне перевала ни одной свежей былинки. Спуск идет сначала по болотистой, топкой и каменистой долине, в которой нас застала снежная буря, а потом ниже мы шли под сильным дождем и спустились в узкую каменистую долину речки Бомботу, текущей с хребта на юго-запад. Дождь лил как из ведра, верблюды и лошади скользили, и мы преждевременно должны были остановиться на ночлег. Монголы говорили, что за 10 дней до нашего прибытия через хребет не было проезда: китайский чиновник, следовавший из Улясутая в Ургу, ожидал целую неделю, пока перевал не очистился от снега.

Узкая долина речки Бомботу в верховьях ограничена с северной стороны высокими, обнаженными скалами. На крутых склонах их лежат массы больших сиенитовых отторженцев, нависших местами над окраиной долины и невольно вызывающих чувство опасения у проходящего под ними путника.

На пути вниз по речке Бомботу мы завидели небольшое стадо диких козлов, пасшихся на горной площадке, близ подножья весьма высокой и крутой скалы. Двое из нас с винтовками отделились от каравана и направились кружным путем подкрадываться к стаду из-за холмов. Но козлы заметили этот маневр и по страшной крутизне быстро взобрались на вершину скалы, обернулись к нам лицом и, осмотрев внимательно окрестность, скрылись за скалой. Надеясь их разыскать, мы последовали за ними и взобрались на ту же скалу, но по другому, более отлогому склону, да и то после долгих усилий. Труд наш, однако, оказался напрасным: козлов не оказалось. Должно быть они успели в то время, пока мы взбирались на скалу, перебежать в соседние, тоже труднодоступные скалы, отстоящие от первой верстах в четырех. Зато с вершины скалы мы увидели высшую точку Хангая — снежную гору Богдо-ула, находившуюся от места наблюдения верстах в тридцати к северо-западу. На восточной стороне этой величественной горы, немного ниже снежной линии, заметна была наклонная к востоку площадь синеватого цвета, покрытая, по всей вероятности, льдом. Гора Богдо-ула заключается не в главном хребте Хангая, а в его широком и высоком отроге Халтыр, отделяющемся от него верстах в сорока к северо-западу от перевала Бомботу. Судя по высоте перевала через этот отрог верстах в двадцати к югу от г. Богдо-ула, определенной мною барометрически, абсолютная высота ее должна быть не менее 12 000 футов. Богдо-ула считается священной горой и известна не только хангайским монголам, но и обитателям окрестных стран. Кроме этого названия, она носит еще три другие: Богдо-хаирхан, Очир-вани и Отхон-тенгри. Последним ее именовали монголы среднего Дзап-хына, когда мы расспрашивали их об истоках этой реки ¹¹⁴.

С той же высокой скалы мы увидели на севере долину речки Буянту, получающей начало в горном узле Тарбагатай и текущей на юг-запад-юг. [194]

Мы вышли на эту речку по узкой каменистой долине ее левого притока Бомботу и остановились немного выше устья на дневку.

Многоводную и очень быструю речку Буянту монголы совершенно основательно считают верховьем р. Дзапхына. Буянту в верхней части собирает в себя множество малых притоков, пересекает почтовую Калганско-улясутайскую дорогу и, приняв ниже ее приток Шара-усу, получает название Дзапхына, продолжая течь по направлению на юг-запад-юг. Близ урочища Цакилдак Дзапхын круто поворачивает к западу и течет в этом направлении около 100 верст, потом уклоняется на северо-запад-север и принимает в себя справа самый многоводный приток — речку Улясутай, называемую в верховьях Богдо-голом; далее течет на северо-запад, принимает с левой стороны проток из оз. Хара-нор и изливается в оз. Айрик. Вся длина течения Дзапхына около 600 верст.

В Буянту живет много хариусов и ускучей, но других пород рыб, обитающих в открытой, океанической системе Селенги, ни в этой речке, ни в прочих, принадлежащих к внутренним бассейнам Монголии, нет, исключая разве гальянов (Nemachilus) ¹¹⁵.

Переправившись с трудом через Буянту, мы шли верст около пятнадцати по ее долине вниз, пересекли правый приток этой речки Чолуту-гол, ниже которого на левом ее берегу стоит кумирня Буянту, а потом повернули на запад, в горы Халтыр, по узкой поперечной долине, орошаемой речкой Халтырэй — правым же притоком Буянту. На пути нас застал проливной дождь, принудивший остановиться преждевременно. Топливо (аргал) сильно отсырело и мы долго оставались без огня, прозябнув, как в глубокую осень.

Не доходя до перевала, на правом берегу речки стоит маленькая кумирня Халтырэй, около которой растет небольшой лесок, но в окрестностях и в долине Буянту древесной растительности не видно было нигде. По берегам речки Халтырэй мы находили черепа и рога горных баранов, живущих в окрестных, малодоступных горах.

Утром мы начали подниматься на перевал Халтырэй-даба по короткому, но крутому склону. С высшей точки его увидели вторично снежную гору Богдо-ула, отстоящую от него не далее 20 верет. Потом по весьма крутому спуску сошли к маленькой речке Нарын-гол, получающей начало в болотистой лощине под перевалом и текущей в Буянту. За этой речкой мы стали подниматься по отлогому, но каменистому склону на второй перевал через тот же отрог — Нарынэй-даба, почти одинаковой высоты с первым, а с него спустились по крутому склону в ущелье речки Чолуту, получающей начало на западном склоне перевала и текущей сначала под этим названием, а потом под именем Шурук на юго-запад, в Богдо-гол. На горах к югу от этой речки виднелись небольшие перелески лиственицы.

Переночевав в верховьях этой речки, мы на другой день прошли вниз по ней около 12 верст по узкой долине, потом свернули к северо-востоку, в горы, и на протяжении 15 верст пересекли 7 перевалов, известных под собирательным названием Долон-даба. Из них только один, восточный, затруднителен, а остальные пологи и невысоки. Все эти перевалы ведут через юго-западные ветви мощного отрога главного хребта Халтыр, содержащего снежную гору Богдо-ула. После утомительного перехода по горам мы вышли, наконец, на речку Богдо-гол. Она получает начало на западном склоне г. Богдо-ула и течет на юго-запад. В верховьях ее есть горячие ключи, называемые Аршан ¹¹⁶, и небольшое озеро. Они отличаются целебными свойствами и посещаются больными. По свидетельству монголов, [195] в Хангае, кроме этих ключей, есть еще горячие источники в верховьях реки Таца и в горах Эльбихэ, дающих начало речке Шаргальчжид, — верстах в пятидесяти к северо-западу от станции Таца на Калганско-улясутайской почтовой дороге.

Речка Богдо-гол, показавшаяся нам многоводнее верхней Буянту, течет по узкой долине, покрытой тополем, талом и различными кустарниками, отличаясь весьма значительной быстротой. В ней водятся крупные хариусы и ускучи, но других пород, как и в Буянту, нет.

Спустившись вниз по левому берегу Богдо-гола верст восемь, мы переправились потом с трудом на правую сторону и следовали по ней до самого Улясутая. Верстах в пятнадцати не доходя города, узкая и каменистая долина Богдо-гола расширяется, а покрывающий ее лиственный лес исчезает. На горах же к югу от речки разбросаны кое-где небольшие лески лиственицы. Верстах в шести от Улясутая, у подножья гор, на правом берегу речки, стоит большая кумирня, а в трех верстах — цитадель. Богдо-гол в расширившейся каменистой долине очень часто делится на рукава. На речке в окрестностях города разбросаны жалкие юрты бедных монголов, живущих поденной работой и другими промыслами. Переправившись через речку Чжагистэй — правый приток Богдо-гола — по мосту, мы вошли в город 10 июня и поместились у соотечественников, принявших нас с таким же радушием, какое мы встретили в Кобдо, в Калгане и в Урге.

* * *

Теперь считаю не лишним сделать общий обзор горной страны Хангая. Эта система состоит из весьма длинного и высокого хребта со многими ветвями, тянущегося непрерывно с северо-запада на юго-восток от р. Хар-кира (юго-западный приток оз. Убса) до верховьев р. Онгиин, на пространстве слишком 900 верст. Наибольшей высоты главный хребет достигает у противоположных истоков рек Эдера и Буянту, в горном узле Тарбага-тай ¹¹⁷. К юго-востоку и северо-западу от этого узла он начинает постепенно понижаться. Об этом свидетельствуют высоты, определенные нашими путешественниками, пересекавшими главный хребет Хангая, и показания монголов, по словам которых перевалы через него к юго-востоку от истоков Байдарика освобождаются от снега гораздо раньше, чем к северо-западу от них до истоков речки Улакчин, несмотря на незначительную разность их широт (По определению Потанина и Рафаилова, пересекавших главный хребет Хангая, по перевалу Дурю-хангин, близ узла Тарбагатай, высота этого перевала 9 930 футов. Перевал Бомботу, отстоящий от помянутого узла верстах в сорока к юго-востоку, по моему определению, имеет 9 540 футов. По определению Падерина, перевал Убур-улак-чин через тот же хребет верстах в ста двадцати к северо-западу от узла Тарбагатай поднимается на 6 700 футов над морем, а местность Улан-чолу близ истоков р. Байдарика на северном склоне главного же хребта, поблизости гребня, возвышается на 6 800 футов).

Главный хребет Хангая высылает к северо-востоку весьма длинные, и высокие отроги, большую часть которых мы пересекли на пути от Орхона до озера Тэрхеин-цаган-нор. Посредством этих отрогов, отделяемых к западу от р. Эдера, он, как показывают исследования той местности Потанина, сочленяется в окрестностях оз. Сангин-далай с юго-восточными отраслями хребта Танну-ола, а следовательно, и с Алтаем. Южные же отроги хребта плоски и не достигают Южного Алтая, с которым Хан-гай, как уже было замечено, не имеет прочной орографической связи. [196] Кроме того, есть некоторые основания предполагать, что система Хангая опускается к югу небольшой террасой ¹¹⁸.

В северо-западной части, между реками Тесом и Мухур-кунгуем система Хангая значительно суживается и переходит в неширокий хребет Хан-хухэй, отделяющий лишь незначительные отроги и оканчивающийся вилообразно двумя ветвями Морито и Тохтугэнь невдалеке от южного берега оз. Убса.

Обширных замкнутых плоскогорий мы не видали в системе Хангая, но небольшие и притом плоские горные котловины по южную сторону главного хребта встречались нередко ¹¹⁹.

Пересеченные нами на пути от Орхона до оз. Тэрхеин-цаган-нор северо-восточные отроги главного хребта оканчиваются на правом берегу р. Селенги, текущей в верхней и средней части на восток-север-восток. К северу от этой реки страна, по свидетельству хангайских монголов, повсюду отличается горным характером. Между реками Селенгой и Эгин-голом простирается хребет Хангай со своими отрогами: Эрцит, Халцзан и Найман-ула. Пространство между Селенгой и нижним Орхоном также покрыто горами, называемыми на западе Бургутай, а на востоке Барун-ула. Горы же между р. Урту-Тамиром и речкою Чжирматай носят название Сайхан-ула.

Во всей системе Хангая, кроме горы Богдо-ула, заключающейся в отроге главного хребта — Халтыр, — нет ни одной снежной вершины. Несмотря на то, Хангай дает начало многим рекам. На северо-восточном склоне главного хребта берет начало р. Селенга, под названием Эдера,— величайшая река Монголии. В соседстве с ее вершинами, на противоположном склоне хребта, находятся истоки весьма значительной р. Дзап-хына, называемого в верховьях Буянту. С Богдо-ула течет Богдо-гол — самый многоводный приток Дзапхына. С юго-западного склона Хангая на юг в долину больших замкнутых озер изливаются: Байдарик с правыми притоками Цзаком и Цаган-голом и левым — речкой Утою; Ологой, называемый в нижней части Нарын-гол; Туин-гол с левым притоком Шаргаль-чжид; Таца-гол с левым притоком Шаргаин-гол; Горида-гол с левым же притоком Шабарту-гол, по слиянии с которым называется Аргуин-гол, и, наконец, Онгиин-гол, получающий начало в юго-восточной оконечности главного хребта. С северо-восточного склона того же хребта в Селенгу текут: Тэрхей-гол с своим нижним продолжением Сумэйн-голом, принимающим справа Будон-гичигин-гол и Чолунэй-гол, далее Ханын-гол и Орхон со своими левыми притоками Чжирматаем и Тамиром.

Больших озер, кроме Тэрхей-цаган-нора, в горной стране Хангая нет, но малые нередки. Из этих последних мы встретили одно в долине Хойту-Тамира, несколько незначительных в долинах рек Будон-гичигин-гола и Тэллин-гола и два в долине Тэрхей-гола. Кроме того, по расспросным сведениям реки Хойту-Тамир, Байдарик, Цзак и Ологой, получающие начало в главном хребте, образуют в своих верховьях небольшие озера, а в горной стране к югу от этого хребта встречаются местами небольшие замкнутые озера, частью пресные, частью соленые, питающиеся водами родников, ручьев или маленьких речек. На пути по той стране мы видели малые озера: соленое Гашунь-нор и пресные Ульдзуйту-нор и Гун-нор. К северу от нашего пути, поблизости главного хребта, как говорили монголы, их больше.

Горы Хангая слагаются преимущественно из гранита, сиенита и фельзитового порфира, причем две первые породы развиты преимущественно [197] в западной половине его, а фельзитовый порфир преобладает в восточной. Из осадочных пород можно указать только на глинистый сланец в южной части по берегам р. Нарын-гола. Но и в северной половине системы между Орхоном и Улясутаем сохранились признаки прежнего обширного там распространения глинистых сланцев, разрушенных и смытых атмосферными деятелями. Эти свидетельства заключаются в присутствии на высоких кристаллических массивах сланцевых плиток и крошек, а также в окрашении их местами в темносиний цвет, очевидно, хлоритом распавшихся сланцев. Кроме того, обозревая наносы горных щелей и долин, мы в числе прочих сборных камней, погребенных в этих наносах, находили сланцевые обломки: плитки, крошки, голыши и гальки. Наконец, во многих обо, т. е. в грудах камней, воздвигаемых на высших местах перевалов и имеющих у монголов религиозное значение, мы точно также усматривали эти обломки, хотя стланей названной осадочной породы по северную сторону главного хребта не встречали нигде.

Все эти признаки, несомненно, убеждают в прежнем широком распространении глинистых сланцев в северной половине системы, прорванных кристаллическими породами, сиенитом и гранитом, а потом окончательно смытых атмосферными деятелями, исключая участка по правому берегу р. Нарын-гола, где сохранились еще до сего времени пласты этой осадочной породы. Таким образом, кристаллические массивы Хангая, по крайней мере северной части, сравнительно с осадочными породами, — образования позднейшего.

В посещенных нами местностях северной половины Хангая можно указать, в частности, как это было сделано для южной, месторождения следующих пород: в хребте Уха-чолунэй — самом высоком из северовосточных отрогов главного кряжа — развит фельзитовый порфир с обнажениями на гребне мелкозернистого гранита. В хребте Тэллиин-цаган повсеместно около дороги распространен фельзитовый же порфир. В отроге главного же хребта Гичигин склоны из фельзитового порфира, а гребень из сиенита. В главном хребте, на перевале Бомботу, преобладает сменит, которого роговая обманка близ поверхности перешла в биотит; к подчиненным породам относятся на северо-восточном склоне гранитит, на юго-западном порфировидный гранит, а в центральной части обыкновенный известняк. В горах Хангая между г. Улясутаем и верховьями р. Кунгуя повсюду преобладает гранит и лишь изредка встречаются обнажения фельзитового туфа.

Главный хребет Хангая, исключая наиболее высокой части, принадлежащей к альпийской области, и его северо-восточные отроги покрыты местами лиственицей. Других хвойных пород мы не встречали, но Антропов видел в горах к северу и северо-западу от озера Тэрхеин-цаган-нор небольшие кедровые леса. Хангайские леса редки, лишены густых зарослей кустарников и не отличаются большими размерами. Сплошных лесов, тянущихся на несколько десятков верст, как, например, в Алтае, на верхней Бухтарме и Чуе, в Хангае нет. Самые обширные из виденных нами в этой горной стране лесов имели от 25 до 30 верст в окружности. Точно так же, как и в Алтае, в описываемой горной стране лес растет только на северных склонах гор, а южные их покатости безлесны. На этих последних лишь кое-где встречаются малорослые кущи и одинокие, чахлые деревца лиственицы. Обширные леса распределены преимущественно по широким и глубоким лощинам, обращенным к северу в виде амфитеатров. Небольшие лиственные лески из тополя и тала мы видели [198] только на нижнем Тамире, верхнем Хойту-Тамире и в долине верхнего Богдо-гола.

В лесах Хангая водятся маралы, косули и кабаны, но медведей в них нет. Из мелких млекопитающих в этих лесах живут бурундуки и темные белки. На скалистых, малодоступных горах, преимущественно вблизи главного хребта, пасутся горные бараны и козлы, но в ограниченном количестве, а в долинах и предгорьях — цзэрены, которых тоже мало. Зато сурков в этой горной стране множество. Зайцев (Lepus tolai) мы в Хангае не видели вовсе. Из птиц в хангайских лесах встречали кукушку и пестрого дятла. В высоких областях главного хребта живут улары (Megaloperdix). Каменных же куропаток (Cacabius chukar), весьма обыкновенных в Северозападной Монголии, в Хангае мы нигде не видели. Плавающих и голенастых птиц на реках водится множество ¹²⁰.

Травянистая растительность Хангая не отличается разнообразием. Правда, в ту раннюю пору, когда мы проходили по этой горной стране, было еще мало растений в цвету, но и по количеству собранных видов цветковых можно судить об однообразии флоры Хангая. Сравнительно с роскошной растительностью нашего Алтая хангайская флора представляется бедной как по количеству видов, так и пышности самих растений. Но среди прочих маловодных и пустынных стран Монголии Хангай со своими лесами и обильно орошенными долинами может бесспорно считаться обширным оазисом этой вообще бедной по своей природе земли. Поэтому и население в Хангае плотнее, чем в остальных местах: на пути по этой горной стране монгольские улусы встречались чаще, чем в других местностях Монголии. Климат Хангая, благодаря весьма высокому положению этой страны над уровнем моря, очень суровый: весна начинается не ранее первых чисел мая, реки освобождаются от льда между 1 и 10 числами этого месяца; к тому же времени прибывают и перелетные птицы, но случается, что воды вторично покрываются на некоторое время льдом, и тогда масса плавающих и болотных птиц погибает от холода и голода. Во второй половине сентября по ночам уже бывают порядочные морозы, а в начале октября реки и озера покрываются льдом. Хангайские монголы жаловались на глубокие снега в их стране, присовокупляя, что в прежнее время, на памяти стариков, зима в Хангае была мягче и малоснежнее, тогда как ныне редкий год проходит, чтобы у них не было падежа скота, в особенности баранов, от бескормицы ¹²¹.

Считаю не лишним сделать некоторые замечания о климате Монголии вообще. Полных метеорологических наблюдений наша экспедиция не делала, так как при постоянной перемене географической широты, долготы и абсолютной высоты мест, эти наблюдения, по моему мнению, не могли дать удовлетворительных результатов даже для поверхностных выводов о распределении атмосферного давления и в особенности теплоты в посещенной нами стране. Поэтому мы ограничились только наблюдениями ветров и направления облаков, пополняя эти наблюдения расспросными сведениями от местных жителей. Такие же наблюдения делались мною в 1876 г. в Джунгарии и Зайсаиском крае в течение семи месяцев (с 1 марта по 1 сентября).

По нашим личным наблюдениям, пополненным расспросными сведениями, в Джунгарии весной и летом преобладают западные и юго-западные ветры, осенью и в начале зимы дуют преимущественно северо-западные, а зимой северные, северо-восточные, реже восточные и еще реже южные ветры. Облака весной и летом приходят с юго-запада и запада, а осенью с запада и северо-запада; зимой с северо-запада и реже с севера. С остальных [199] стран света облака во все времена года приходят очень редко. Нам самим только однажды случилось наблюдать облака, шедшие с востока. В Монголии на пути из г. Кобдо в г. Гуй-хуа-чен в сентябре были большей частью тихие и ясные дни, а в октябре и ноябре дули преимущественно западные ветры, редко северо-восточные и северные, и еще реже юго-восточные и южные. Январь и февраль мы провели в г. Калгане, расположенном в глубоком ущелье, в котором наблюдения над ветрами невозможны без флюгера, выставленного на одной из окрестных горных вершин. Март мы употребили на переезд из Калгана в Ургу. Погода в этом месяце стояла большей частью тихая, изредка только дули слабые западные ветры, но в конце марта несколько дней сряду дул северо-восточный ветер. В апреле, во время пребывания в Урге, дули преимущественно северо-восточные ветры, реже северные и восточные. На обратном пути из Урги чрез Улясутай к границе Западной Сибири с 1 мая по 20 июля мы наблюдали преимущественно западные и северо-западные ветры, реже северные и очень редко с прочих стран. В Центральной Монголии, по свидетельству жителей, в декабре, январе, феврале и в марте преобладают северо-восточные ветры, после них северные и восточные, а прочие редки. В апреле, мае, июне и июле дуют преимущественно западные и северо-западные ветры. В августе и сентябре дни бывают большей частью тихие и ясные. Эти два месяца считаются лучшим временем в Монголии. В течение их только изредка дуют слабые западные и северо-западные ветры. Облака в Монголии, как и в Джунгарии, приходят преимущественно с запада и северо-запада, даже в юго-восточную часть этой страны. Производя во время путешествия астрономические наблюдения для географического определения мест, я следил за облаками не только днем, но очень часто и ночью, выжидая удобное время для наблюдений, и почти всегда замечал движение их с юго-запада, запада или северо-запада. Только в Урге и раза два в Хангае пришлось видеть облака, направлявшиеся с севера и северо-востока. Показания монголов о направлении в их стране облаков подтверждают то же самое.

В заключение позволю себе указать на одно обстоятельство, которое, за неимением в тех странах метеорологических наблюдений, может дать некоторое представление о направлении влажных ветров в них, именно на неодинаковую степень выветривания граней у однородных гольцов, венчающих высокие и открытые со всех сторон горные вершины. Наблюдения таких гольцов в Джунгарии и в Западной Монголии показывают, что западные и северо-западные грани их, сравнительно с прочими, наиболее подвержены разрушению. Россыпи, отторженцы и вообще продукты выветривания у подножий этих граней обильнее, чем у остальных; то же самое можно сказать о трещинах и выемках на самих гранях. Это явление невозможно, мне кажется, объяснить ничем иным, кроме течения в те страны наиболее влажного воздуха с запада и северо-запада и относительной сухостью прочих ветров. При этом нужно, однако, заметить, что после западных и северо-западных граней гольцов наиболее подвержены разрушению южные, но отнюдь не от присутствия влажных полуденных ветров, которых там нет, а от попеременного действия на них то весьма значительной солнечной теплоты, то сильного холода. Действительно, в теплопрозрачной атмосфере тех стран южные грани гольцов должны в безоблачные летние дни сильно нагреваться солнечными лучами, а по ночам, вследствие свободного лучеиспускания, — претерпевать холод, что, само собой разумеется, должно способствовать их выветриванию. [200]

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

ОТ УЛЯСУТАЯ ДО ГРАНИЦЫ

Г. Улясутай. — Путь из него по западным отрогам Хангая. — Вступление в степь в верховьях речки Кунгуй и следование вниз по этой речке. — Песчаное пространство к северу от нее и степной кряж Урдур-унигытэ к югу. — Озеро Айрик-нор. — Процесс вымирания живущих в нем рыб. — Озеро Киргиз-нор и окрестная страна. — Признаки осыхания этой страны. — Переправа через нижний Дзапхын и следование по пустынной местности. — Начало горной страны Алтая близ источников Шину-усу. — Наш путь по ней мимо озер: Хара-нор, Шацгай-нор и Ачит-нор. — Переход через пограничный хребет Сайлюгэм и прибытие в Кош-Агач.

Город Улясутай расположен в глубокой и довольно широкой горной долине, ограниченной с востока и запада длинными отрогами Хангая. На северных склонах этих гор рассеяны кое-где небольшие рощи лиственицы. Среди долины стремится быстрый Богдо-гол, разбивающийся часто на рукава и принимающий справа речку Чжагистэй, на правом берегу которой, немного выше устья, и раскинут самый город. В нем не более ста домов. Дворы обнесены тыном, улицы узки и грязны. Вообще Улясутай имеет печальный вид. Жителей в нем в то время было около 1 000 человек. Главную массу их составляют торгующие китайцы, потом китайские ремесленники. Последние занимаются преимущественно приготовлением деревянных частей — юрт для монголов, деревянной посуды и таганов для них же. Железо на таганы покупается частью у китайцев, частью у русских купцов, торгующих в этом городе. Торговля в Улясутае весьма незначительна. Китайские купцы имеют в этом городе, однако, изрядные склады товаров, большая часть которых развозится их приказчиками по кочевьям. Кирпичный чай и бумажные ткани составляют первостепенные статьи сбыта. Товар привозится преимущественно из Гуй-хуа-чена, а отчасти из Калгана и Урги.

Наши бийские купцы, торгующие в Улясутае, поселились на одном обширном дворе, на котором находятся и лавочки их. В 1879 г. всех русских лавочек в Улясутае было 9. Торговля собственно в городе и у русских купцов очень незначительна. Поэтому главные торговцы наши в Улясутае отправляют, подобно китайцам, по временам товар с приказчиками по хошунам. [201]

В двух верстах к северу от города находится крепость, в которой живет цзянь-цзюнь, два его помощника (хэбей-амбани), чиновники и помещается гарнизон, состоявший в 1879 г. из 500 солдат, а в версте к югу — небольшая колония китайских земледельцев. Она имеет около десятка домиков, разбросанных среди прекрасно возделанных пашен. На пашни проведены из речки оросительные канавы, а земля тщательно удобряется нечистотами, привозимыми колонистами из города. Несмотря на весьма значительную высоту Улясутая (Абсолютная высота Улясутая, по определению Эляйсса, 5 736 футов, по моему — 5 810 футов), ячмень, овес и овощи родятся удовлетворительно, а пшеница плохо. Для продовольствия городских жителей большая часть муки, а также рис и просо привозятся из Гуй-хуа-чена. С 1878 г., т. е. со времени прекращения дунганского восстания в Джунгарии, в Кобдо и Улясутай стали привозить хлеб из Хами, Баркуля и Гучена. Он с того времени значительно подешевел в Западной Монголии. Из Гуй-хуа-чена, кроме хлеба, в Улясутай привозят еще зимой, преимущественно к новому году: яйца, свинину, поросят и другие съестные припасы, которых невозможно достать на месте.

В долине Богдо-гола, под городом, рассеяно много юрт и жалких, дырявых шалашей из войлока, принадлежащих бедным монголам. Эти последние питаются поденной работой в городе, подачками за различные услуги китайцам и вообще ведут жалкую жизнь. Часть монголов находится постоянно в услужении у китайцев. Немногие из них занимаются и ремеслами, преимущественно в качестве рабочих у китайских ремесленников.

После пятидневного отдыха в Улясутае, мы 15 июня направились из этого города к границе. Дорога верст пять идет вниз по долине Богдо-гола, потом поворачивает в горы и пересекает по перевалу Олин-даба невысокий отрог. Затем она спускается в сухую, каменистую долину речки Иро — правого притока Богдо-гола. На окрестных горах разбросаны небольшие лески лиственицы, которых мы потом уже не встречали до верхней Чуи. Переночевав на речке Иро, мы на следующий день пересекли по перевалу Ошик-даба другой хребет, с которого спустились в широкую, открытую с юго-востока долину. По ней направляется в эту сторону сухое русло временного потока, по берегам которого паслись цзэрены. Из этой долины мы опять поднялись на хребет Цаган-чолу, ночевали на восточном склоне перевала через него — Сагдын-даба — и утром спустились в долину ручья Джулин-булук, текущую с севера на юг. Тут 17 июня видели огромную толщу обледенелого снега, оставшуюся, должно быть, от целого снежного холма — продукта зимних метелей. От таяния этой снежной массы образовалась немного ниже ее обширная и довольно глубокая лужа, которую мы издали приняли за постоянное озеро.

Пройдя верст восемь вниз по ручью Джулин-булук, иссякающему далее в сухой долине, мы повернули на запад в горы и по перевалу Цакирин-дырылдже пересекли последнюю ветвь Хангая—Дулан-хара, с которой спустились в долину к родникам Хобэин. Все эти невысокие хребты, пересеченные нами на пути из Улясутая, суть слабые ветви Хангая, простирающиеся почти с севера на юг. Преобладающая их порода — серый гранит. Перевалы через эти ветви незначительны.

От ключей Хобэин дорога направляется по широкой междугорной долине, ограниченной с севера последним отрогом Хангая, а с юга и юго-запада [202] — невысокими насажденными горами, весьма слабое ним связанными. В плоских углублениях долины растет весьма порядочный кипец, но за отсутствием поблизости источников и колодцев она в летнее время необитаема. Мы прошли по ней около 20 верст, потом пересекли незначительную южную ветвь отрога Хангая, ограничивающую долину с севера. Эта ветвь, называемая Ер-хаирхан, сочленяется на юге от дороги с невысокими насажденными горами, лежащими от нее к западу, на севере отделена от них открытой долиной. Перейдя эту долину и холмы к западу от нее, мы спустились к колодцу Ярен-худук. Тут, в 80 верстах от Улясутая по нашему пути, оканчивается обширная горная страна Хангая. К западу от названного колодца местность отличается совершенно степным характером. Она покрыта насажденными хребтами, сочленяющимися весьма слабо, низкими увалами, в восточной части с последними отпрысками Хангая. В геогностическом смысле эти горы не имеют ничего общего с Хангаем.

От Ярен-худука к западу страна значительно понижается. Раньше, проходя по весьма высоким местностям, мы не испытывали почти вовсе жаров, а тут они стали для нас очень чувствительны: приходилось вставать с рассветом, чтобы к 10 часам утра окончить дневной переход верст двадцать—двадцать пять не более.

Дорога от колодца направляется по широкой степной долине, ограниченной на юге весьма плоской грядой, посредством которой система насажденных степных гор сочленяется с последними отрогами Хангая, а на севере речкой Кунгуем. Пройдя около 25 верст по степи, мы вышли на эту речку и остановились на ее левом берегу дневать.

Речка Кунгуй получает начало верстах в двадцати пяти к северо-востоку от Ярен-худука и образуется из многих родников, бьющих из песка. В верховьях она известна под названием Нарын-гола, а в средней и нижней части называется Кунгуем. Речка имеет от 10 до 15 сажен ширины и часто разбивается на рукава. Она очень мелка, и только в немногих местах, у возвышенных берегов, глубина ее достигает 3—4 футов. Температура воды около 3 часов пополудни достигла почти 20° по Реомюру, так что купанье в ней нисколько не освежало. Дно, состоящее из мелкого песка и ила, местами очень топко. В верхней части речки часто встречались очень маленькие прибрежные озерки, или, правильнее, глубокие ямы, сообщающиеся с рекой узкими протоками. В этих ямах и омутах самой речки мы ловили маленьких ускучей и гальянов, а также находили раковины живущих в них озерников (Limnaeus stagnalis). Плавающих и голенастых птиц, исключая улитов, чаек и чеграв, было немного. Появлялись изредка и степные курочки, прилетавшие на речку пить.

К северу от Кунгуя тянется широкая и длинная полоса зыбучих песков, сопровождающая течение этой речки на пространстве около 100 верст и имеющая от 25 до 30 верст ширины. Полоса представляет плоскую гряду, постепенно понижающуюся к западу. Гребень ее подымается приблизительно на 700 футов над уровнем речки. Эта гряда состоит из песчаных барханов, покрытых редкими кустиками, должно быть, караганы. На гребне и склонах торчат местами голые скалы, повидимому, красного гранита, выдающиеся из этого песчаного моря в виде высоких островов и называемые монголами шиер ¹²³. Сообщение через пески затруднительно, в особенности летом, но зимой и осенью монголы, несмотря на их безводье, часто перегоняют через них стада. В верхней части Кунгуя пески переходят отчасти и на левый берег речки, образуя на нем кое-где сугробы. [203]

На севере от песчаной полосы, в тридцати с небольшим верстах от Кунгуя, находится большое соленое озеро Хара-нор, имеющее около 35 верст в окружности. В него впадает с восточной стороны речка Мухур-Кунгуй, получающая начало тоже из песков, верстах в восемнадцати к северу от истоков Кунгуя ¹²⁴. Монголы говорили, что с гор Ихы-бэрхэ (отрог Хангая), отделяющих истоки этих речек, стекают в соседние пески ручьи, струящиеся в них скрытно, и потом выходят на поверхность, образуя ключи, дающие начало обеим речкам. По северную сторону озера Хара-нор тянется длинный северо-западный отрог Хангая, называемый в этом месте Аргаланту, а далее к западу Хан-хухэй. С Кунгуя видны были только вершины этого отрога, простирающегося, по словам монголов, непрерывно от высоких гор Хангая с востока на запад.

В долине Кунгуя во время нашего пребывания стояло много монголов. Эта долина за отсутствием в стране высоких гор служит в летнее время наиболее удобной местностью для стойбищ. По берегам речки тянутся хорошие луга, но трава в то время была значительно потравлена пасшимся на них повсюду скотом.

К югу от Кунгуя, в расстоянии около 20 верст, тянется с востока на запад, почти параллельно речке, весьма длинный, но невысокий степной кряж Урдур-унигытэ. На востоке этот кряж слабо сочленен с последним отрогом Хангая, а на север, к речке, высылает несколько низких отрогов, между которыми залегают весьма широкие и открытые к Кунгую долины с песчано-каменистой почвой, поросшей во многих местах караганой. В этих долинах, поблизости речки, встречаются и солончаки, покрытые злаком дэрису, а на самих берегах весьма хорошие луговые пространства.

На второй день пути по долине Кунгуя мы ночевали на урочище Нуга, представляющем обширный мокрый луг, обильно орошенный многими ключами, образующими малые озерки. На этом урочище мы, между прочим, видели несколько берез, которых не встречали на всем пути от Урги. С урочища Бага-булум, отстоящего в одной станции от Нуги, дорога пролегает по равнинной местности. Короткие и низкие отроги степного кряжа Урдур-унигытэ, простирающегося к югу от Кунгуя, уже не достигают в этой местности берегов речки. Каменисто-песчаная степь покрыта почти повсюду караганой. На этой степи вздымается в виде колоссального конуса гранитная скала Улан-хаирхан. Против нее, на правом берегу Кунгуя, на южной окраине песков возвышается такая же скала Сабун-хаирхан, к северо-западу от последней — Шьер-хаирхан, а к северу от урочища Нуга из песков подымается целый кряж, тянущийся с востока на запад верст на десять. Песчаная гряда, из которой они вздымаются, имеет волнообразную поверхность, и ее можно было бы уподобить морю, застывшему во время волнения, если бы она была совершенно плоская. Эта гряда представляет много любопытного для геолога и тщательнее изучение ее, вероятно, пролило бы некоторый свет на теорию образования больших песчаных пространств.

На меридиане урочища Цацеин-булук оканчиваются зыбучие пески, тянущиеся по правому берегу Кунгуя. Песчаная полоса, впрочем, не имеет резкой границы на западе, а переходит постепенно в каменисто-песчаную степь, покрытую караганой и чингилем. С этого урочища отделяется на северо-запад дорога в ставку дурбетского вана ¹²⁵⁾ — Уланком, что на речке Харкора — притоке оз. Убса. Около дороги, в 25 верстах от Кунгуя, находится небольшое, но весьма глубокое пресное озеро Гун-нор, [204] лежащее в котловине. Оно питается ключами, и рыбы в нем монголы не замечали.

К западу от урочища Цаган-булум речка Кунгуй вступает в теснину с крутыми, высокими берегами и течет в ней около 25 верст. В этой теснине рос когда-то березовый лес, от которого остались кое-где пни. Да и не одна эта теснина, но вообще вся долина нижнего Кунгуя была прежде покрыта таким лесом, на что, кроме пней, указывают самые названия некоторых ее урочищ. Лес, как говорили монголы, был истреблен пожарами и с тех пор перестал расти ¹²⁶.

Близ западной оконечности помянутой теснины дорога оставляет Кунгуй, поворачивающий к северо-западу, и направляется степью к р. Дзапхыну, но мы решили продолжать путь по Кунгую до его устья. Нам хотелось проверить показания монголов, кочевавших на берегах Кунгуя, о том, что эта речка впадает не в р. Дзапхын, как значится на большой китайской карте Монголии, а в оз. Айрик-нор, в которое, по их же показаниям, изливается и Дзапхын. Это озеро не нанесено на китайскую карту, а р. Дзапхын показана на ней изливающейся в оз. Киргиз-нор. Желая лично удостовериться в существовании оз. Айрик, мы свернули с дороги и направились по правому берегу Кунгуя на северо-запад. Поднявшись на увал, увидели на севере цепь холмов Цзун-сэрил, служащую предгорьем синевшемуся вдали высокому хребту Хан-хухэй, а на юго-западе тянулась пологая гряда, которой оканчивается между низовьями Дзапхына и Кунгуя степной кряж Урдур-унигытэ, с отдельными в конце высотами. На ночлег мы спустились к речке на урочище Шара-модутэй-нурмак, на котором заметно было много березовых пней. Утром с увала открылась перед нами вдали сероватая поверхность оз. Айрик. Подойдя к нему, мы были поистине поражены присутствием великого множества водяных и болотных птиц на этом озере: пеликаны, цапли, утки, лебеди, гуси, чайки, авдотки и многие другие птицы буквально покрывали берега, заливы и всю прибрежную полосу воды в несколько десятков сажен ширины. Мы остановились на устье Кунгуя и пробыли на озере почти двое суток. На наше счастье, в оба дня дул свежий ветер с северо-востока, препятствовавший комарам, которых в это время там была тьма, тревожить нас и наших животных.

Оз. Айрик имеет около 17 верст длины и 8 ширины, а в окружности простирается до 45 верст. Южный берег его низменный и большей частью топкий, северный немного повыше, но тоже плоский. Кроме Кунгуя озеро принимает в себя р. Дзапхын, устье которой находится в 3 верстах к западу от первого ^12?. Обе эти реки приносят в Айрик-нор массу мельчайших нерастворимых частиц, окрашивающих его воды в светлоржавчинный цвет. Глубина озера от южного берега возрастает крайне медленно: в расстоянии 100 сажен от береговой черты она не более 2—3 футов, да и посредине, судя по рельефу окрестностей, должна быть очень незначительна. Дно Айрик-нора до того топко, что по нему не только неудобно, но и опасно ходить. Тростники на берегу заметны только близ устья Дзапхына, против которого находятся отмели, а быть может, и низменные островки, покрытые ими; в остальных местах южный берег преимущественно открытый.

Вода в озере пресная, но мутная и не совсем приятная на вкус. В нем живет два вида рыб: гальяны (Nemachilus) и ускучи (Leuciscus). Последние достигают весьма больших размеров. На устье Кунгуя мы нашли голову ускуча, выброшенного волнами и съеденного орлами. Она принадлежала [205] рыбе, имевшей, вероятно, не менее пуда веса. Монголы, которым мы ее показывали, уверяли, что им случалось видеть в озере более крупные экземпляры, не уступающие по весу жеребенку ¹²⁸). Моллюсков в Айрик-норе мы не нашли.

Плавающих и болотных птиц на этом озере было несметное множество. По утрам и вечерам стаи и одиночные птицы беспрерывно в течение двух, трех часов проносились вдоль берега. На Айрик-норе живет много орланов, питающихся его рыбами. Во время бури волны выбрасывают на берега ускучей, и орланы, как только ветер начнет крепчать и на поверхности озера поднимутся большие волны, собираются в стаи и летают вдоль берегов, высматривая добычу. Завидев выброшенную рыбу, стая испускает крики и усаживается на пирушку. Голодные монгольские собаки соседних улусов точно так же во время волнения на озере спешат к нему со всех сторон, бегают вдоль берега, ища выброшенных волнами рыб, и иногда вступают в ожесточенную драку с орланами из-за добычи.

Замечательно, что выброшенные на берег рыбы большей частью свежие, не подвергнувшиеся разложению. Поэтому следует полагать, что волнение этого мелкого озера, имеющего топкое иловатое дно, касается самого дна, поднимает сильную муть, от которой рыбы, застигнутые в мелких местах, теряют сознание и, повинуясь волнам, появляются в бесчувственном состоянии на берегах, где, конечно, и умирают вскоре. Во время нашего пребывания на Айрик-норе, 28 июня после полудня, северо-восточный ветер развел сильное волнение; волны яростно ударялись о берега и цвет поверхности озера изменился, перейдя из светлоржавчинного в темноржавчинный или коричневый, по всей вероятности от сильной мути, поднятой волнением. На другой день утром, при тихой погоде, цвет поверхности воды казался несравненно светлее, чем накануне, во время бури.

Оз. Айрик в северной части соединяется протоком с весьма большим соленым озером Киргиз-нор. Это последнее простирается до 100 верст в окружности. Берега его плоски и пустынны. На них местами растет высокий тростник. Проток, соединяющий озера, имеет около 5 верст длины, течет очень тихо и так глубок, что его, по словам монголов, нигде нельзя переехать вброд. Рыбы в Киргиз-норе нет, но в протоке, соединяющем его с Айрик-нором, живет множество крупных ускучей. Монголы рассказывали нам, что большие ускучи, играя в этом канале, высовываются иногда из воды и пугают коней у проезжающих по берегам всадников. Несмотря на соленость воды, в Киргиз-норе должна быть все-таки животная жизнь, так как на нем, по уверению монголов, водятся плавающие и голенастые птицы. Оба озера отделены весьма плоской грядой, на которой к западу от прорезающего ее протока подымается отдельная высота. По случаю появления множества оводов и комаров на вторые сутки пребывания на Айрик-норе нам самим не удалось посетить Киргиз-нор, и мы должны были ограничиться описанием его монголами, стоявшими поблизости Айрик-нора.

К северу от Киргиз-нора тянется в восточно-западном направлении весьма высокий хребет Хан-хухэй, опускающийся крутым склоном к равнине соединенных озер. Этот кряж представляет, как было замечено, непосредственное продолжение Хангая и оканчивается невысоким хребтом Тохтугэнь-нуру на правом берегу речки Харкира.

Сторона к востоку и западу от озера Киргиз-нор представляет совершенную пустыню, богатую солончаками. К западу от этого озера лежит [206] небольшое соленое озерко Бага-нор, а в пустыне к востоку от Киргиз-нора водятся джигетаи (Equus hemionus). Незадолго до нашего прибытия на Айрик-нор стоявшие в окрестностях его монголы охотились на них в той пустыне и убили несколько штук. Охотники рассказывали, что в сильные жары около полудня табуны джигетаев стоят на месте и подпускают к себе гораздо ближе, чем в прохладное время. Но для такой охоты нужны очень хорошие, выносливые кони, так как приходится долго ездить по безводным местам и притом в жару. Подъехав к табуну, монголы стреляют джигетаев из своих фитильных ружей с сошками.

Джигетаи ныне редко встречаются в Монголии: мы на всем пути не видели ни одного экземпляра, но достоверно известно, что они живут в большом количестве в Северо-Восточной Монголии, отчасти в долине больших озер между Хаигаем и Южным Алтаем и в окрестностях Киргиз-нора ¹²⁹.

С оз. Айрик мы направились к юго-западу, на прежнюю дорогу. Первые 5 верст шли по солонцеватой равнине, покрытой местами зарослями дэрису, а потом вступили в песчаные барханы. Тут в песке и на поверхности лежало множество раковин озерника (Limnaeus stagnalis). Пески находятся на высоте по крайней мере 200 футов над теперешним уровнем Айрик-нора. Следовательно, прежде вся окрестная соединенным озерам страна была, без сомнения, покрыта водой и представляла огромное пресное водохранилище, сливавшееся, вероятно, с оз. Хара-усу и затоплявшее даже всю долину Дзерге, в которой найдены были те же раковины. Присутствие множества солончаков во всех значительных углублениях страны также служит тому свидетельством ¹³⁰.

Среди песчаных барханов мы встретили весьма значительную впадину с солонцеватой почвой и несколькими малыми озерками, поросшими тростником. Перейдя ее поперек, снова вступили в барханы, покрытые низкорослым саксаулом. Песчаная площадь имеет эллиптическую форму и простирается с лишком на 30 верст в окружности, но самые барханы невысоки. Из барханов мы поднялись на пологую гряду с отдельной высотой, представляющую северо-западную оконечность хребта Урдур-уин-гытэ, а с нее спустились на р. Дзапхын, текущую в широкой солонцеватой долине.

В этом месте Дзапхын разбивается на два очень длинные рукава, образующие обширный остров. Ширина восточного рукава около 20 сажен, а западного — до 15. Глубина реки вообще незначительна, но при крутых берегах встречаются омуты в 6—7 футов. Песчано-иловатое дно Дзап-хына очень топко, и потому переправа через реку даже на верблюдах, имеющих, как известно, большие ступни, затруднительна, а в половодье опасна. В самом низу реки, близ устья, дно еще топче и переправа в том месте через Дзапхын возможна только с опытным, из местных монголов, проводником. В одном из омутов реки мы закидывали неводок и поймали несколько штук ускучей того же самого вида, что и в Айрик-норе. Хариусов в нижнем Дзапхыне не попалось, да и не должно быть, потому что эти рыбы живут только в весьма быстрых и каменистых горных речках. В средней же части Дзапхына, ниже монастыря Нарбаньчжи, отличающейся почти горным характером, их водится много.

Нижний Дзапхын на протяжении от урочища Аргаланты до устья служит западной границей аймака Цзасакту-хана. Улясутайская дорога по пересечении этой реки направляется до самой государственной границы по земле дурбетов, юго-восточная часть которой, примыкающая [207] к низовьям Дзапхына и соединенным озерам, представляет солонцеватую пустыню с явственными признаками покрывавшего ее водного пространства. От монголов, стоявших на Дзапхыне, мы получили подтверждение прежних сведений о сообщении озера Хара-усу с этой рекой. Из Хара-усу выходит глубокий проток Чонх-харих, впадающий в оз. Xара-нор, которое принимает в себя с юга другой проток из оз. Дурганора и выпускает, в свою очередь, из себя проток Тахтэ-тэмен в р. Дзапхын. Устье этого последнего находится на расстоянии одного дня пути от переправы через. Дзапхын на Улясутайской дороге, или приблизительно верстах в семидесяти пяти выше устья Дзапхына. Проток приносит большую массу воды в реку, которая в нижнем течении несравненно многоводнее, чем в среднем, в окрестностях монастыря Нарбаньчжи, так как кроме протока принимает еще с правой стороны многоводную речку Улясутай.

Переправа через восточный рукав Дзапхына сопряжена была с хлопотами: лошади вязли, да и некоторые из верблюдов тоже проваливались. Кое-как выбрались мы на большой остров, образуемый рукавами реки, и остановились на ночлег. Утром пришлось переправляться через другой рукав; этот последний уже и глубже, но не топок. Долина Дзапхына имеет более 5 верст ширины, местами прорезана старицами и покрыта малыми озерками. В ней встречаются обширные луга и заросли дэрису, на которых стояло много монголов. Из долины мы поднялись на увал и, пройдя верст 5 по сухому, каменистому плоскогорью, спустились в обширную котловину, центральная часть которой занята соленым озером Цзэрен-нор, имеющим около 8 верст в окружности. Южный берег его покрыт высоким тростником, и на нем находится несколько малых озер с солоноватой водой; на этих озерках было множество водяных и болотных птиц, в особенности шилоклювок. Близ юго-западной оконечности озера есть родники, на которых останавливаются проходящие караваны. Мы по случаю сильного жара тоже остановились на этих родниках часа на четыре. Стаи степных курочек, томимые жаждой, очень часто прилетали на родники пить, несмотря на наше присутствие. По берегам Цзэрен-нора растет много солончаковых растений, — осенью ботаник тут мог бы обогатить свой гербарий солянками. В этом озере осаждается соль; на западном берегу лежат пласты чистой самосадочной соли, которой мы взяли с собой около пуда.

Местность к западу и, в особенности, к северо-западу от Цзэрен-нора представляет пустынную, слегка волнообразную равнину. Ночевать пришлось среди безводной станции в 46 верст. Утром мы шли по волнистой местности, на которой пересекли весьма длинное русло временного потока. По сторонам и впереди видны были повсюду горы. На север от дороги тянулась плоская гряда, а на юг кряж Анхалэ — крайние отроги Алтая, в который мы в тот же день вступили, достигнув низких и пустынных гор Аргаланту, пересекаемых дорогой. Вдали на северо-западе белели снежные вершины гор Харкира. Эти вершины мы увидели в первый раз с низовьев Кунгуя и приняли их сначала за облака, но потом уже признали в них снежные горы. На юге тоже вдали виден был массив Хобо — западной части хребта Цзун-хаирхан — соседней оз. Хара-усу.

С гор Аргаланту спустились в глубокую и обширную котловину и остановились на родниках Шину-усу на дневку. Котловина в южной части сообщается с обширной равниной, прилегающей к северному подножью кряжа Анхалэ, и в ней там и сям разбросаны были малые улусы дурбетов. Этот народ, отличающийся кроме языка и внутреннего быта [208] еще несколько и наружностью от халхасцев, казался нам не столь общительным, как монголы Халхи. Последние, бывало, как только мы остановимся, стекались со всех сторон в наш лагерь. Дурбеты же держались иначе: редкий из них заходил к нам, да и сведения о своей стране они сообщали не так охотно, как халхасцы.

Из котловины дорога вступает в невысокие горы и следует по ним около 10 верст, потом выходит на обширную междугорную долину с большим солоноватым озером Xара-усу. Долина со всех сторон обставлена горами и только в юго-восточной части соединяется узким горлом с соседней равниной, прилежащей к подошве хребта Анхалэ. Окраинные горы ее суть юго-восточные отроги снежных альп Харкира. Один из них под названиями Холбо и Шилюстын огибает оз. Хара-усу с севера и, отделив на юг две ветви, образующие помянутую котловину Шину-усу, тянется потом пологой грядой на восток и оканчивается в пустынной равнине, верстах в тридцати к северо-западу от Цзэрен-нора. Другой очень широкий отрог отделяется от тех же альп на юг, потом поворачивает на юго-восток, замыкая долину оз. Хара-усу с полуденной стороны, и оканчивается высотами Куку-ингир на левом берегу нижней Кобдо. Озеро Хара-усу имеет около 35 верст в окружности и питается водами весьма значительной речки Намир, впадающей в него с запада ¹³¹. В восточной части в озеро вдаются две весьма длинные косы, расположенные одна против другой, между которыми остается лишь неширокий пролив, соединяющий меньшую часть озера с большей, а к северо-западной части его подходят горы, образующие скалистые береговые утесы. На южном берегу в начале косы возвышается небольшая каменная сопка. Остальные берега плоски, и глубина озера должна быть значительна только в северозападной части, у скалистых высоких берегов. Вода в озере солоноватая, рыб и моллюсков в нем мы не видели, но плавающих и болотных птиц было довольно много, в особенности турпанов (Casarca rutila).

Миновав озеро, мы остановились близ устья впадающей в него речки Намир на ночлег. Речка имеет около 10 сажен ширины и была в то время очень глубока и быстра. Вода в ней отличалась странным буро-желтым цветом от размываемой на пути глины, которой она и припахивала. Издали, с возвышенного места, речка казалась темножелтой лентой, изгибавшейся по зеленому полю обширных сплошных лугов. Несколько раз мы закидывали в нее свой маленький неводок, но не вытащили ни одной рыбки. Впрочем, трудно допустить, чтобы рыбы могли жить в столь мутной воде, похожей на какую-то болтушку. Намир получает начало в снежных горах Харкира и течет сначала на юг-восток-юг, потом круто, почти под прямым углом, поворачивает на восток-север-восток и впадает в западную часть оз. Хара-усу. Вся длина течения этой реки не должна превышать 60 верст. В нижних частях долина Намира большей частью болотиста, а в средней и верхней частях речки она представляет обширное, сплошное болото. В этом болоте находится множество родников, из которых составляются то ручейки, струящиеся непосредственно в речку, то небольшие озерки, образуемые источниками и сообщающиеся также с Намиром протоками. Поэтому неудивительно, что речка при такой незначительной длине собирает в себя порядочную массу воды, получая ее в изобилии из множества соседних источников.

От ночлежного пункта близ устья Намира мы прошли верст двенадцать вверх по этой речке до ее крутого изгиба, потом оставили ее вправо и направились по холмам к северо-западу. На пути, у подножья холмов, [209] встретили небольшое озерко, сообщающееся с речкой протоком, далее в лощине между холмами — другое, выпускающее также в Намир ручей. С холмов в ближайшей части долины этой речки видны были тоже небольшие озерки, рассеянные кое-где по болотистой местности. Пройдя около трех верст по холмам из глинистого сланца, мы вышли к ручью Носан-булук, текущему из разрушенных гранитовых масс в Намир, и остановились на ночлег. С этого ручья дорога вступает в горы, пересекая в этом месте южный отрог альп Харкира, поворачивающий потом к юго-востоку и окаймляющий долину оз. Xара-усу с юга. На юг, к берегам протекающей в соседстве р. Кобдо, этот отрог отделяет высокие ветви. В упомянутом отроге находится глубокая междугорная котловина, занятая оз. Шацгай (Название Шацгай-нор (т. е. сорочье озеро) это озеро получило от множества сорок, водящихся в окрестных горах, в которых мы действительно часто встречали их). Оно имеет около 10 верст в окружности и питается водами ручья Котюль-булук, текущего в него с севера из гор Харкира. Вода в оз. Шацгай до такой степени солона, что в нем не только нет рыбы, но и вообще никакой животной жизни не должно существовать, на что, между прочим, указывает и отсутствие на нем водяных птиц. Исключая нескольких пар турпанов, мы не видели на нем вовсе этих (водяных) птиц. Глубина озера, в особенности в западной части, должна быть весьма значительна: там дно от берега падает так круто, что в расстоянии трех или четырех сажен от береговой черты его уже совсем не видно и глазу наблюдателя представляется мрачная пучина. К западу от Шацгай-нора мы пересекли такой же невысокий и каменистый перевал, как и к востоку, подходя к нему, а потом спустились на весьма каменистое плато, почти сплошь усеянное сборным булыжником и галькой — продуктами разрушения окрестных северных гор. Эти обломки лежат местами правильными, почти параллельными рядами, тянущимися с севера на юг, от гор до р. Кобдо. Еще спускаясь с перевала от оз. Шацгай, мы увидели на юго-востоке широкую зеленую ленту лиственного леса, покрывающего берега р. Кобдо и придающего издали, в особенности с высоты, живописный вид ее долине. На севере, верстах в тридцати, искрились снежные вершины гор Харкира, а на юге, верстах в семидесяти, виден был белок Алтан-цицик. Так называют дурбеты снежные горы Гурбан-цасату, виденные нами в 1878 г. на пути от р. Кобдо к городу того же имени, близ урочища Алтан-чечей. Пересекши на каменистой равнине три ручья, текущие с севера в р. Кобдо, мы вышли на речку Шивыртай на ночлег. Она получает начало в горах Харкира и впадает в р. Кобдо слева. По берегам речки растет тополь, тал, тальник и другие кустарники. Речка часто делится на рукава и течет очень быстро по каменистому ложу. В ней мы ловили много крупных хариусов. Стоянка на этой речке, несмотря на прекрасную воду и отличный подножный корм, в то время была несносна по причине множества оводов, комаров и мошки. Поэтому на другой день ранним утром мы поспешили оставить Шивыртай. Дорога шла сначала по каменистой равнине, потом пересекла пологую гряду и снова вышла на равнину, ниспадающую на юг, к долине р. Кобдо, крутым и высоким обрывом. Затем мы вступили в пологие холмы из глинистого сланца со многими глубокими и узкими лощинами, направляющимися к р. Кобдо. Среди этих холмов вздымаются кое-где высокие массивы из фельзитового порфира, проникающие через глинистый сланец, развитый повсеместно у их подножий. Тут к северу от дороги возвышается большая гора из названной [210] породы — Улан-лонхо; близ самой дороги на левом берегу р. Кобдо поднимаются также массивные высоты из той же породы (В этой местности обнажаются также в невысоких скалах кварцит и филлит). Обогнув эти последние с севера, мы спустились к протоку из оз. Ачит в р. Кобдо и остановились на нем дневать.

Проток, соединяющий оз. Ачит с р. Кобдо и называемый Усун-холой (водяное горло), имеет около 5 верст длины, от 20 до 30 сажен ширины и довольно быстрое течение. Он стремится с севера на юг в узкой долине, ограниченной невысокими берегами, и имеет довольно значительную глубину, а при устье даже очень большую. Вода в нем пресная, но от присутствия тростника, покрывающего повсюду его берега, не совсем приятного вкуса. В протоке живет очень много ускучей, но других пород нет.

Р. Кобдо при устье протока имеет около 60 сажен ширины и течет очень быстро. По берегам ее на всем виденном нами прсстранстве растет тополь, тал и различные кустарники. В этих зарослях поблизости протока живут фазаны (Phasianus torquatus). Река описывает в этом месте весьма значительную луку к северу. Зимой на берегах Кобдо располагаются многие улусы, но в летнее время она по причине множества комаров, оводов и мошек остается в средней и нижней частях необитаемой. В течение более полутора суток, проведенных нами на устье протока, эти насекомые до такой степени искусали наших лошадей, что у них сильно вздулись груди, а на теле, в особенности на спине, образовалось множество небольших ран. Две бывшие с нами собаки тоже не находили места от оводов и комаров: терзаемые этими несносными насекомыми, они по временам начинали бегать от них и потом бросались в воду. Нелегко было и людям в это время, но желание определить географическое положение устья протока удержало нас тут почти на двое суток. К несчастью, в оба вечера небо было облачно, и мы напрасно промучили себя и животных в этом злополучном месте.

К югу от устья протока, верстах в шестидесяти, возвышается снежная группа Гурбан-цасату, или Алтан-цицик по-дурбетски. Она заключается в весьма высоком горном хребте, тянущемся на север-восток-север. Мы пересекали этот хребет по перевалу Хонур-улен в 1878 г. на пути в г. Кобдо. В нем, верстах в тридцати и сорока к юго-западу-югу от группы Алтан-цицик, видны были вершины, покрытые снежными пятнами.

С устья протока мы направились вверх по нему к Ачит-нору и, пройдя верст пять, достигли малого озера, из которого он вытекает. Это озеро имеет около 5 верст в окружности, покрыто по берегам тростником и сообщается с Ачит-нором проливом. Перешеек между соединенными озерами представляет низменную землю, поросшую тоже тростником. Вскоре перед нами открылась обширная синеватая поверхность Ачит-нора, по западному берегу которого пролегает дорога.

Ачит-нор простирается в длину с северо-запада на юго-восток 20 с лишком верст. Наибольшая ширина озера в средней части — около 16 верст. В этом месте находятся две губы, лежащие одна против другой. Островов на озере нет, но скалистые массы встречаются на юго-западном и северо-восточном берегах. Глубина от юго-западного берега возрастает довольно быстро, а при крутых скалистых мысах, имеющих, впрочем, береговые откосы, дно падает круто. Вообще глубина этого озера должна быть весьма значительна ¹³². [211]

Вода в Ачит-норе пресная, но из рыб в нем живут только одни ускучи, достигающие, судя по найденным на берегу остаткам, таких же больших размеров, как и в Айрик-норе, и принадлежащие тому, же самому виду. Моллюсков же мы не находили в этом озере. На Ачит-норе живут также орланы, а плавающие и болотные птицы держатся преимущественно в северо-западной и юго-восточной частях озера, около тростников.

Ачит-нор принимает в себя в северной части три речки: Беконь-бере, называемую в нижних частях Беко-морин-гол, Уласты, или Ендерты, и Цаган-норэй-холой. Речка Беконь-бере — самая многоводная, вытекает из горного озера Кендыкты-куль, отстоящего верстах в ста к северо-западу от Ачит-нора. Речка Ендерты получает начало в соседних горах Ямат к северо-востоку от озера, а речка Цаган-норэй-холой, под названием Куку-кутель, вытекает из отрогов пограничного хребта Сайлюгэма и, образовав на пути несколько малых озер, прорезает горный хребет и изливается в северо-западную часть Ачит-нора.

Долина речки Беконь-бере, текущей с северо-запада на юго-восток, ограничена с северо-восточной стороны высоким кряжем, отделяющимся от пограничного хребта Сайлюгэма в окрестностях горного озера Джувлу-куль. От этого же узла отходит на восток и хребет Танну-ола. Означенный кряж тянется с северо-запада на юго-восток под названиями Цаган-шиботу и Ямат с вершинами, имеющими снежные пятна; далее к юго-востоку высота его возрастает, и он получает название Харкира, достигая снежной линии. Эти снежные горы отделяют на юго-восток невысокие ветви, простирающиеся до меридиана Цзэрен-нора и нижней части р. Кобдо. С юго-западной стороны долина Беконь-бере окаймлена тоже отрогом пограничного хребта Сайлюгэма, отходящим от высокого узла с снежными пятнами, Кара-магнай, и тянущимся также с северо-запада на юго-восток до берегов р. Кобдо. Названная долина отличается степным характером, на ней кое-где вздымаются невысокие сопки, а близ устья речки Беконь-бере она переходит в болотистую землю, покрытую высоким тростником и прорезаемую низовьями этой речки и Цаган-норэй-холой. Тут в летнее время бывает множество комаров и оводов, так что в июне и июле эта местность необитаема.

По выходе на Ачит-нор мы следовали близ юго-западного берега его, по волнообразной местности, покрытой низкими обнаженными грядами из фельзитового порфира. Они представляют отроги соседних юго-западных гор и упираются в озеро, образуя скалистые береговые утесы. Между грядами простираются довольно глубокие, но узкие и извилистые лощины. Вечером мы вышли на речку Цаган-норэй-холой и ночевали на ней верстах в трех выше устья. На наше счастье ночь была прохладная и комары не тревожили нас.

На следующий день мы с большим трудом перебрались через топкую и каменистую лощину, орошаемую ручьями, текущими с правой стороны в речку Цаган-норэй-холой; потом вышли на каменистую равнину и направились по ней вверх по этой речке. На равнине, поблизости речки, встречались местами явственные следы прежних пашен, именно прямолинейные оросительные канавы, а в одном месте встретились и нынешние пашенки дурбетов, орошаемые арыками. Около них стоит маленький глиняный домик, в котором летом живут дурбеты-пахари.

Верстах в тридцати выше своего устья речка Цаган-норэй-холой протекает ущельем около 20 верст, покрытым в восточной части небольшим леском тала с тальником. Ущелье очень глубоко и ограничено с обеих сторон [212] весьма крутыми горными склонами. В иных местах эти склоны так сближаются, что кроме них да неширокой полосы глубокого безоблачного неба не видно было ничего. Ущелье и орошающая его речка Цаган-норэй-холой пересекают поперек высокий отрог помянутого горного узла Кара-магнай, простирающийся на юг до р. Кобдо. К западу от этого отрога лежит высокое волнистое плоскогорье, на котором мы встретили озеро Цаган-нор, около 4 верст в окружности, выпускающее речку Цаган-норэй-холой. В двух верстах к западу от этого озера находится другое, носящее такое же название и соединенное с первым протоком, в который с левой стороны, с севера, впадает маленькая речка. Второе озеро имеет около 8 верст в окружности и содержит, подобно первому, пресную воду, но рыбы ни в том, ни в другом, равно как и в речке Цаган-норэй-холой, мы не замечали. С восточной стороны в озеро вдаются две острые и длинные косы, оканчивающиеся скалистыми сопками, живописно отражающимися в спокойной, зеркальной его поверхности. С запада в это озеро изливается маленькая речка Куку-кутель, образующая на пути ряд весьма незначительных озёрок.

Страна, орошаемая речкой Куку-кутель и ее притоками, представ ляет высокое плоскогорье, покрытое юго-восточными отраслями пограничного хребта Сайлюгэма и замкнутое на востоке мощным отрогом этого хребта, направляющимся, как выше замечено, от узла Кара-магнай к югу до берегов р. Кобдо. Судя по весьма значительной быстроте течения речки Цаган-норэй-холой, в особенности в ущелье, описываемое плоскогорье должно быть высоко приподнято над уровнем Ачит-нора. Между покрывающими его горными отрогами лежат долины то совершенно сухие, то орошенные ручейками, нередко иссякающими в песчано-каменистой почве. Древесной растительности в этой стране вовсе нет, да и травянистая весьма однообразна.

От озера мы шли по долине речки Куку-кутель. В эту неширокую долину с севера и юга сходится много побочных долин, большей частью сухих. Окрестные горы невысоки и покрыты довольно скудной растительностью. Речка Куку-кутель то скрывается в песчано-каменистой почве долины, то снова появляется на поверхности и образует несколько малых озерок. Она получает начало верстах в пятнадцати к югу от государственной границы и несет свою незначительную дань Ачит-нору, отдающему избыток воды р. Кобдо, впадающей в оз. Хара-усу, а это последнее, как известно, сообщается с р. Дзапхыном и, следовательно, с соединенными озерами Айрик и Киргиз-нор. Таким образом, в Северо-Западной Монголии существует непрерывная гидрографическая сеть, посредством которой воды с высочайших гор Алтая достигают пустынного водоема Киргиз-нора, отлагая в нем растворенные на пути соли.

Перевалив из долины речки Куку-кутель через невысокий отрог, мы спустились в котловину небольшого озера Хак, на котором в то время стоял один из бийских торговцев, продававший кое-что туземцам-дурбетам. Это озеро лежит близ южного подножья пограничного хребта Сайлюгэма. К северу от озера в Сайлюгэме находится перевал, называемый Хак, или Топту-дабага. Подобно перевалу Улан-даба, лежащему верстах в девяноста западнее, проход Хак тоже плоский и, по моему определению, на 390 футов ниже первого. Приближаясь к пограничному кряжу со стороны Монголии, путешественник замечает значительное изменение во флоре страны: у южного подножья и, в особенности, на южном отлогом склоне хребта он, по мере движения к северу, будет постоянно встречать [213] все новые и новые виды растений и, достигнув гребня хребта, очутится в растительной области, резко отличающейся по богатству видов от соседней части Монголии, имеющей весьма однообразную растительность.

Поднявшись без затруднения по отлогому склону на гребень пограничного хребта Сайлюгэма, мы остановились у пограничного знака и прежде всего с радостным чувством приветствовали родную землю, так давно покинутую. Потом, установив барометр, я определил высоту перевала, оказавшуюся в 8 220 футах над уровнем моря. Окончив наблюдение, мы обернулись назад и простились мысленно с Монголией, быть может навсегда. Спуск с пограничного хребта на север, подобно подъему со стороны Монголии, отлогий; растительность, по мере приближения к северу, становится все более и более разнообразной. С хребта мы сошли на высокое плоскогорье, известное под названием Чуйской степи. Хотя сравнительно с другими местностями Внутреннего Алтая оно и считается мало плодородным, но нам после бедных, монотонных монгольских степей и неприветных горных стран Монголии оно казалось привлекательным.

Перейдя на этот раз пограничный хребет Сайлюгэм в другом месте, именно на 90 верст восточнее, мы имели снова случай убедиться в том, что он действительно служит резкой физической границей двух весьма различных по своей флоре областей: Внутреннего Алтая и соседнего северо-западного угла Монголии, далеко уступающего первому, несмотря на свой разнообразный рельеф, как по богатству флоры, так и по разнообразию животной жизни. Причина такой разницы, как это было замечено ранее, заключается в недостатке влаги в Северо-Западной Монголии, поглощаемой высокими горами Внутреннего и Южного Алтая ¹³³.

Пройдя по Чуйской степи около 45 верст, мы достигли урочища Кош-агач на верхней Чуе, где находится несколько домиков с товарными складами, принадлежащих торгующим в Монголии бийским купцам, и построена маленькая деревянная церковь. В Кош-агаче производится перегрузка товаров, доставляемых из Бийска в Монголию, и ведется небольшая торговля с окрестными жителями — теленгутами ¹³⁴. Тут мы окончили наше годичное странствование по Китайской империи.

Комментарии

108. Э. М. Мурзаев приводит значительно меньшие размеры озера Угей-нор. Наибольшую длину его он указывает равной 7 км, ширину — 4 км. Подобные же размеры дают и другие современные географические источники.

Известный советский ботаник Н. В. Павлов, посетивший Угей-нор, описывает любопытное явление, которое ему довелось наблюдать в этом озере: «Вечером, близ стоянки, мы наблюдали крайне оригинальное явление — общественную охоту окуней. Собравшись обширным правильным полукругом, крупные пестрые окуни гнали перед собой молодых язей. Когда концы полукруга смыкались с берегом, загон расстраивался и окуни бросались на добычу так, что вода положительно кипела от всплеска рыбы». (По Монголии, стр. 169).

Река Нарын-гол, питающая своими водами Угей-нор и впадающая в него с запада, в верхнем течении именуется Хугшин-гол. Иногда это название относят ко всей реке.

Нарицательное монгольское слово «холай» — горло ныне вошло в географическую литературу как название протока, соединяющего озеро Угей-нор с рекой Орхон.

«Котловина Угей-нора,— пишет Н. В. Павлов в уже упомянутой нами книге,— лежит ниже р. Орхон. Весной и в дождливое время вода реки поднимается выше уровня озера. Зимой озеро замерзает, но уровень воды подо льдом продолжает колебаться, поэтому лед часто трескается, выпучивается или западает. Происходит это с таким треском, словно стреляют из орудий» (Цит. соч., стр. 169).

В настоящее время рыбные богатства Монгольской Народной Республики используются и существует ряд постоянных промыслов, особенно на таких крупных водоемах, как оз. Буир-нур и оз. Косогол (Хубсугул). Существуют промыслы и на небольших водоемах, в том числе и на описываемом Певцовым озере Угэй-нур. На этом озере добывают главным образом щуку, окуня и язей.

109. Весьма вероятно, что поводом для легенды о чудовище, будто бы обитающем в озере Угей-нор, послужили те же причины, что и для соответствующей легенды о чудовище в озере Улюнгур (см. комментарий 11).

110. Горная группа, которую М. В. Певцов называет «высокими альпами». принадлежит хребту Бага-Хэнтэй. Действительно, в этой горной группе хребет Хэнтэй достигает своих наибольших высот — 2 200—2 400 м. Голец Асаральту поднимается до 2 751 м.

Хэнтэй имеет типичную таежную фауну. К перечню, приводимому Певцовым, можно добавить таких типичных таежных животных, как лося, кабаргу, росомаху, соболя, глухаря, рябчика, кедровку и т. д. Вечноснежного покрова Хэнтэй не имеет, но в холодные и дождливые летние сезоны снежные пятна зачастую держатся на наиболее высоких гольцах этой горной группы.

111. Река Орхон — крупнейший приток Селенги в пределах Монголии и одна из крупнейших рек этой страны. Длина Орхона превышает 1 120 км. Начинаясь в высоких горах Хангая — в Субурга-Хайрхане, Орхон собирает воды и с Хэнтейской горной системы. С последней в Орхон текут правые притоки: реки Тола, Хара, Иро и другие, менее значительные. Крупнейшим левым притоком Орхона является река Тамир, начинающаяся двумя истоками (Урду-тамир и Хуйту-тамир) в Хангайском хребте.

У монголов река Орхон была одной из наиболее почитаемых рек. Еще во времена путешествия М. В. Певцова ежегодно около старинного монастыря Эрдени-цзу совершался обряд, во время которого в Орхон опускались деньги.

112. Здесь М. В. Певцов приводит чрезвычайно интересное описание чашеобразных озерных котловин, характерных для некоторых районов Центрального Хангая. Со свойственной ему наблюдательностью Певцов подметил особенности формы озерных ванн и распространенность вокруг них вулканических пород и базальтов.

Однако М. В. Певцов делает неверное предположение о происхождении этих озер и о их сходстве с маарами — воронкообразные или, что реже, цилиндрические углубления, образовавшиеся в результате вулканического взрыва, без излияния магмы. Чашеобразные водоемы в Центральном Хангае образовались в результате подпруживания лавовыми потоками рек, а не в результате провалов, как то предполагает М. В. Певцов.

113. Озеро Тэрхин-цаган образовалось в результате запруживания горной долины базальтовыми потоками. Реки Тэрхэин-гол (впадающая) и Сумэин-гол (вытекающая) составляют начало и продолжение подпруженного некогда водного потока.

114. Богдо-ула — высочайшая вершина Хангая. Она поднимается выше, чем это определил М. В. Певцов, и достигает 4 031 м над уровнем моря.

Это — единственная в Хангае вершина, несущая вечноснеговой покров и небольшой ледник. Более распространенное ее название Откон-тенгри, что значит по-монгольски «младший сын неба», употребляется и в географической литературе.

115. Для внутренних бассейнов Западной Монголии, озер Убса-нур, Хиргиз-нур, Хара-усу-нур и других характерно присутствие хариусов, которых нет в других провинциях нагорноазиатской подобласти. Здесь обитает 3—4 вида османов рода Oreoleuciscus и один вид из рода близкого к Oreoleuciscus, рода Aconthorutilus и, наконец, один вид из рода Nemachilus. Фауна рыб этого района весьма своеобразна и существенно отличается от соседних провинций нагорноазиатской подобласти. На основании этого, бассейн упомянутых озер выделяется в особую западномонгольскую провинцию (Берг Л. С. Рыбы пресных вод СССР и сопредельных стран, т. III, 1949).

116. Аршанами в Монголии называются минеральные (горячие и холодные) источники. М. В. Певцов в данном случае, очевидно, придал слово «аршан», как имя собственное, источникам в верховьях Богдоин-гола (у Певцова — Богдо-гол).

117. Это не верно. Наибольших высот Хангай достигает в вершине Отхон-тенгри (см. комм. 115), расположенной на восток от Улясутая.

Тарбагатай — северный отрог Хангая, отходящий от магистрального хребта в узле Дулан-хара. Высоты Тарбагатая достигают в горах Содбун 3 238 м, в Дзага-стуин-ула — 3 161 м.

118. О Южно-Хангайской террасе (плато) см. комментарий 65.

119. У Э. М. Мурзаева мы читаем: «Гребень Хангая лежит в среднем на уровне 3 000 м и представляет сохранившийся участок плато, широкий и плоский. На его поверхности часты болота, холмы, выделяющиеся отдельные вершины и даже небольшие озера. Ледников сейчас на Хангае почти нет; вечный снег и небольшой фирновый ледничок лежат только на Отхон-тэнгри, летом снегопад на склонах и вершинах Хангая — явление частое, но снег быстро тает под лучами солнца. Некогда Хангай также был покрыт мощными ледниками. У перевала Эгин-даба видны ледниковые долины и четкие цирки под обрывистой стеной хребта, где когда-то помещалась голова ледника. Следы ледниковой деятельности очень наглядны и часты и в других местах по главному Хангайскому хребту». (Монгольская Народная Республика, Географгиз, 1948, стр. 225).

120. Сведения, приводимые здесь М. В. Певцовым о фауне Хангая, были для того времени наиболее полными и точными. При этом Певцов справедливо отметил отсутствие в Хангае медведя и ряда других таежных животных, но обилие там степных видов. Хангай, фаунистически, относится к горной лесостепи, его фауна весьма богата и разнообразна.

121. В первом издании в этом месте М. В. Певцов приводит результаты систематических измерений температуры воздуха в городе Улясутае, которые проводились Е. Г. Антроповым (см. комментарий 100). В январе 1879 г. Антропов получил от русского астронома и геодезиста Фритше (см. комментарий 97) термометр Реомюра, устроил для него в Улясутае будку на высоте 3,9 м от земли и аккуратно в течение целого года три раза в день — в 8 часов, 14 часов и 20 часов — записывал температуру воздуха. Незадолго до своей смерти Антропов прислал эти наблюдения М. В. Певцову. По измерениям Антропова, средние месячные температуры (по Реомюру) в Улясутае были следующие:

Средняя же годичная температура = —0,16.

Наибольшую температуру +26,5 Антропов наблюдал 24 июня в 2 часа пополудни, а наименьшую —38,0 — 12 января в 8 часов вечера. В эти дни средние суточные температуры были: 24 июня +21,1, а 12 января —32,6.

123. Как отмечает Э. М. Мурзаев, одной из характерных черт рельефа песков озерной котловины, протянувшихся вдоль больших рек, является малая мощность песчаных отложений, под которыми залегают материнские породы или четвертичные непесчаные отложения.

К этому типу рельефа озерной котловины принадлежит и плоская гряда, которая описывается М. В. Певцовым; она носит название песков Боро-хара.

На значительные выходы коренных пород в этой гряде указывает и Г. Е. Грумм-Гржимайло, у которого мы читаем: «В обе стороны от реки (Дзапхана. — Я. М.) долина довольно заметно поднимается, изобилуя на востоке выходами коренных горных пород, которые или образуют здесь мелкосопочник или выступают в виде гряд широтного простирания. Наиболее значительная из этих последних сопровождает с севера реку Кунгуй на протяжении почти 150 верст и, пересекая ее русло ниже урочища Цаган-булук, сливается с хребтом Унигэту, служащим южной гранью описываемой долины. Гряда эта, имеющая в среднем около 700 фут. относительной высоты, занесена песком до самого гребня, и о существовании ее говорят нам лишь скалы гранита, выступающие из этого песчаного моря, подобно высоким островам, которым туземцы дают название «шиер». (Западная Монголия и Урянхайский край. Т. I, СПб., 1914, стр. 183).

Название «шиер» происходит, видимо, от монгольского шивэ (шибэ), что, в переводе, значит — горы с острыми зубчатыми вершинами; основное значение: изгородь, частокол.

124. Хара-нур (у М. В. Певцова — Хара-нор) — в некотором отношении замечательное озеро. Расположенное в районе с сухим пустынным климатом, где количество выпадающих за год осадков колеблется в пределах 120—150 мм, а испарение при летних температурах, достигающих 30—35° в тени, чрезвычайно большое, — это озеро имеет не соленую, как пишет М. В. Певцов, а совершенно пресную воду.

На эту парадоксальную особенность Хара-нура обратил внимание Э. М. Мурзаев, исследовавший озеро в августе 1944 г. В специальной статье, посвященной результатам этих исследований, он раскрывает загадку Хара-нура.

«Разработанность долин, — пишет Э. М. Мурзаев, — хорошо выраженные речные террасы Западного Хангая и многочисленные доказательства в виде следов большого горного оледенения Хангая и Алтая, высокого стояния вод в озерах и их значительно большей площади и т. д., ясно говорят о том, что в прошлом Западная Монголия обладала гораздо более влажным климатом». (Озеро Хара-нур Хунгуйский. Вопросы географии, сборник 3, Географгиз, 1947, стр. 109).

Далее Э. М. Мурзаев указывает, что озеро Хара-нур — образование геологически молодое. В свое время река Мухур-хунгуй впадала справа в реку Хунгуй, протекая по ныне мертвой долине, лежащей к югу от озера Хара-нур. Восточная часть Хара-нура, по мнению Э. М. Мурзаева, представляет не что иное, как затопленную долину Мухур-хунгуя.

Молодость же Хара-нура, как замкнутого озера, подтверждается его пресноводностью и отсутствием по берегам каких-либо следов более высокого уровня воды в период влажного климата.

Большое количество песков, накопившихся в котловинах Больших озер, запрудило долину древнего Мухур-кунгуя. В результате запруживания древней долины и заполнения ее выше запруды первоначально образовалось небольшое озеро, представляющее ныне восточную мелководную часть Хара-нура. В дальнейшем это озерко нашло выход в районе пролива, ныне соединяющего восточную и западную часть Хара-нура. При углублении этого выхода образовался современный узкий, но глубокий пролив, что, в свою очередь, привело к затоплению одной из межгорных котловин и созданию современного Хара-нура.

Э. М. Мурзаев приводит факт, говорящий в пользу этих соображений. Он сообщает о находке эндемичной монгольской рыбы, свойственной озерам Западной Монголии, относящимся к бессточным бассейнам Центральной Азии. Эта находка свидетельствует о том, что система Мухур-кунгуя гидрографически была связана с другими водоемами котловины Больших озер.

Причину пресноводности Хара-нура в течение его истории в современных сухих климатических условиях с громадным испарением Э. М. Мурзаев объясняет следующим: «Возможно, что в недалеком прошлом был сток из Хара-нура, на самом его западном конце, где пески снижаются. Об этом можно говорить проблематично, так как здесь западный берег сейчас занесен песками. Но если даже такой момент в палеогеографии Хара-нура и не имел места, то несомненно, что подземный сток был в прошлом и существует в настоящее время». (Цит. соч., стр. 110).

Подтверждением факта существования в настоящее время подземного стока из Хара-нура является то, что река Хунгуй, не принимая в среднем и нижнем течении ни одного притока и протекая по опустыненным ландшафтам, к юго-западу от Хара-нура делается многоводной, а ее долина с севера — заболоченной. Ясно, что здесь выклиниваются воды озера Хара-нур, прошедшие подземный путь в песках.

125. Ван — феодальный титул в дореволюционной Монголии, соответствующий князю.

О дюрбетах (дюрбётах) см. комментарий 61.

126. Г. Е. Грумм-Гржимайло видел в истории березовых рощ долины Хунгуя подтверждение теории прогрессивного усыхания климата Центральной Азии в исторический период. Приводя, по Певцову, описание долины Хунгуя (у Грумм-Гржимайло так же, как и у Певцова — Кунгуя), он замечает: «Рассказ этот (о том, что березовый лес сгорел. — Я. М.), конечно, не может относиться ко всей долине Кун-гуй, а потому в данном случае мы должны видеть скорее результат общего для всей Средней Азии изменения климата в сторону его большей сухости» (Монголия и Урянхайский край, т. I, стр. 185).

Теория прогрессивного усыхания Центральной Азии в исторический период высказывалась рядом ученых начала XX в. В самое последнее время была опубликована статья В. М. Синицына «Геотектонический фактор в изменении климата Центральной Азии», которую автор заканчивает следующим заключением:

«Усыхание Центральной Азии развивалось на протяжении всего четвертичного периода и продолжается в настоящее время. Причина его заключается в молодых орогонических движениях, воздвигнувших хребты Куэнь-луня, Гималаев, Цинь-линь-шаня, Люлианя и Большого Хингаиа, которые явились препятствием для проникновения в Центральную Азию влажных муссонов и вместе с тем послужили преградой, остановившей антициклональные потоки сухого воздуха в их стремлении к югу и направившей эти потоки в Таримскую, Алашанскую и Ордосскую впадины, где возникли пустыни». (Бюллетень Московского общества испытателей природы, новая серия, 1949, отдел геологический, т. XXIV, вып. 5).

Однако большинство советских ученых не склонно разделять эту теорию. Д. С. Берг в своей монографической работе «Климат и жизнь», Географгиз, 1947, утверждает следующее:

«1. Если сравнивать современную эпоху с ледниковой, то мы можем усмотреть почти во всем свете уменьшение материковых вод и атмосферных осадков.

2. Непрерывного усыхания со времени окончания ледниковой эпохи не было: современной эпохе, предшествовала эпоха с еще более сухим и более теплым климатом.

3. За историческую эпоху нигде не замечается изменения климата в сторону прогрессивного увеличения средней годовой температуры воздуха или уменьшения атмосферных осадков. Климат (не говоря о колебаниях, имеющих период всего в несколько десятков лет, так называемых брикнеровых периодов) остается или постоянным, или даже замечается некоторая тенденция к изменению в сторону большей влажности.

4. Следовательно, ни о беспрерывном усыхании Земли со времени окончания ледниковой эпохи, ни о беспрерывном усыхании в течение исторического времени ре может быть и речи». (Цит. соч., стр. 87).

Подобный же взгляд на изменение климата Центральной Азии высказывает и Э. М. Мурзаев, длительно изучавший центральноазиатскую природу в Монгольской Цародной Республике. Он пишет по этому поводу, что есть факты, мимо которых нельзя пройти исследователю и которые говорят о противоположном процессе: «На севере Монголии, в Чойбалсановском, Хэнтэйском и Селенгинском аймаках, где лес находится на южной границе своего распространения, видно хорошее и быстрое возобновление лесов: лиственицы на востоке и сосны. Более того, замечается дружное наступание молодого леса на степь. Это явление особенно ярко бросается в глаза в Норболин-сомоне Хэнтэйского аймака, где господствует лиственица, в Баян-ула-сомоне Чойбалсановского аймака, где преобладают сосняки. В гобийских пустынных условиях, по наблюдениям последних лет, идет возобновление и подрост разнолистного тополя и пустынного гобийского ильма. В песках Восточной Монголии энергично идут почвообразовательные процессы и пышно развивается растительность...

На примере Монгольской Народной Республики подтверждается точка зрения тех русских и зарубежных авторов, которые возражают против универсальной теории усыхания Средней и Центральной Азии за исторический период» (Монгольская Народная Республика, Географгиз, 1948, стр. 105—106).

127. Выше М. В. Певцов писал, что озеро Айрик не нанесено на китайскую карту и река Дзапхын показана на ней впадающей в озеро Хиргиз-нур (у Певцова — Киргиз-нор). Это еще раз подтверждает тот ныне совершенно установленный факт, что озера Айрик и Хиргиз в самом недавнем прошлом были единым водоемом.

Сейчас эти озера соединяет протока — Холай (по-монгольски — горло). Ширина этого пролива достигает 300 м при длине не более 5 км. Глубина его настолько значительна, как указывает, со слов монголов, Певцов, что протоку нигде нельзя проехать вброд. Холай медленно несет свои воды в крутых, но песчаных берегах. На большой китайской карте Монголии, которой пользовался (в переводе топографа Падерина) и на которую ссылается М. В. Певцов, река Хунгуй показана впадающей в реку Дзапхан, а не в озеро Айрик.

Правильные современные гидрографические отношения этих рек и озера Айрик были впервые установлены М. В. Певцовым.

128. В реке Хунгуй, озерах Хара-нур и Айрик-нур действительно обитают очень крупные рыбы рода Oreoleuciscus, но размеры, о которых сообщили Певцову местные жители, преувеличены. В озере Хара-нур хунгуйском добывались экземпляры до 694 мм длиной; на берегу обнаруживались скелеты и более крупных рыб.

129. В настоящее время кулан (см. комм. 23) в районе озера Хиргиз-нур не водится, однако из интересных данных, приводимых Певцовым, следует, что область распространения кулана в прошлом веке была более значительной и кулан проникал на северо-запад страны вплоть до котловины упомянутого озера. (См. А. Г. Банников. Зоологич. журнал, т. 27, No 1, 1948).

130. Правильность этого предположения М. В. Певцова была доказана новейшими исследованиями. См. комментарии 52, 53.

131. Озеро Хара-усу имеет в длину 15 км, в ширину — 6 км. Э. М. Мурзаев указывает, что, судя по следам на берегах, это озеро при уровне, превышавшем современный только на 2 м, сообщалось с озером Улэгей, лежащем в 15 км к югу, и имело через него сток к центру котловины Больших озер (см. Э. М. Мурзаев. Монгольская Народная Республика. Географгиз, 1948, стр. 219).

132. В озере Ачиту обнаружены глубины до 10 м, но в южной его части есть наверное и более значительные.

Ачиту относится к группе проточных алтайских озер, таких, как Кобдоские (Верхнее и Нижнее), Толбо, Цаган, Даян, Талнур и т. д. С севера в Ачиту впадает несколько рек (М. В. Певцов перечисляет их ниже); крупнейшие из них Бухэй-мурен-гол (у Певцова — Беко-морин-гол). При впадении в озеро она образует громадную дельту, заболоченную и заросшую тростником, лугами, древесной и кустарниковой урёмой. Из Ачиту воды северных рек попадают в реку Кобдо через проток Усун-холай, длина которого почти вдвое превышает указанную Певцовым и равняется 12—13 км. Приблизительно в 4 км от Ачиту этот проток образует небольшое озеро с заболоченными и поросшими камышом берегами. Это озеро когда-то представляло собой продолжение Ачиту.

133. М. В. Певцов первым из путешественников обратил внимание на резкую разницу в общем облике ландшафтов и, в частности, в богатстве растительного и животного мира Русского и Монгольского Алтая.

Напомним, что еще на стр. 78, описывая свой путь из России в Монголию, Певцов дал противопоставление этих двух ландшафтов и совершенно верное объяснение причин резкого различия между ними: «Причину такого поразительного контраста во флоре этих смежных растительных областей нужно искать, без сомнения, в недостатке влаги, приносимой в северо-западный угол Монголии. С севера и запада эта страна защищена высокими горами Внутреннего Алтая, пограничного хребта Сайлюгема и Южного Алтая, а потому водяные пары, гонимые в нее почти исключительно западными и северо-западными ветрами, задерживаются помянутыми горами; в северо-западный же угол Монголии достигает лишь незначительное количество осадков, расходуемых воздушными течениями, большей частью, на пути через высочайшие горные области Алтая. Вследствие того флора этой страны, несмотря на ее значительную абсолютную высоту, разнообразный рельеф и присутствие в ней местами весьма высоких гор, далеко не отличается таким богатством, как во Внутреннем Алтае».

134. Теленгеты (у Певцова — теленгуты) — ветвь алтая-саянских тюркских народов, живущих в Горноалтайской автономной области по рекам Чулышману, Баш-каусу, Чуе и их притокам.

135. Помимо перечня встреченных видов и общих кратких очерков фаун в основном тексте, М. В. Певцов в «Приложениях» к Джунгарскому путешествию поместил особый раздел «Материалы для зоогеографии Чжунгарии». Это приложение — как бы краткая сводка наблюдений путешественника над птицами и млекопитающими Джунгарии. «Список птиц, собранных во время путешествия» дан был в приложениях к монгольскому путешествию 1878—1879 гг. Млекопитающие и другие группы животных не были еще определены и обработаны к моменту первого издания этого последнего труда М. В. Певцова и потому не вошли в «Приложения». Однако в основном тексте монгольского путешествия мы встречаем очень много заметок о фауне и перечни наиболее характерных видов для того или иного района страны.

Значение зоологических сборов и наблюдений М. В. Певцова очень велико. По существу, впервые после опубликования этих работ удалось составить представление о фауне пустынь между Тянь-шанем и Байтак-богдо и фауне своеобразных лесов на южных склонах Монгольского Алтая. Те немногие путешественники, которые посетили эти районы после М. В. Певцова, лишь подтвердили или уточнили, некоторые данные. Более того, ряд зоологических материалов Певцова по фауне позвоночных животных названных районов и поныне представляет единственный источник наших знаний. Представление о своеобразной фауне Хангая, особенно его южных районов, и о фауне «Долины Гобийских озер» удалось составить только после работ М. В. Певцова. По существу, Певцов открыл нам фауну этих стран.

Просматривая сейчас «Очерки» М. В. Певцова, особенно ясно видишь, что его характеристики фауны Хангая наиболее точные, по сравнению со всеми другими, даже теми, которые были даны 30—40 лет спустя. Наконец, в этих «Очерках», как и в отчете о Джунгарском путешествии, мы находим материалы, не утерявшие своего научного интереса и по сей день. К числу таких относится сообщение о гнездовьях пеликанов на Больших Западных озерах, материалы по распространению цветной дрофы и т. д. Большой интерес представляют зоологические материалы М. В. Певцова еще и потому, что они позволяют судить об изменениях в фауне во времени. Это касается, например, заметки Певцова о былом обитании кулана в районе озера Хиргиз-нур и восточной Монголии, заметки о распространении бобра и т. д.

Коллекционные материалы М. В. Певцова не были полностью обработаны до самого последнего времени: Частично сборы Певцова использовали В. Бианки и К. Сатунин в своих специальных работах по фауне Центральной Азии. Позже эти коллекции частично обрабатывались и другими учеными: Н. Бобринским, П. Сушкиным и др.

Текст воспроизведен по изданию: М. В. Певцов. Путешествия по Китаю и Монголии. М. Государственное издательство географической литературы. 1951