СКАЧКОВ К. А.

МОЙ ДНЕВНИК

ЧАСТЬ 1

[24]... Я спросил по сему случаю [Джуня], какие новости из Гуанси, он на это мне ответил (буквально): «Нина чжидао Сай дажэнь ши шэммо се? Бао майлай ла!» ⁶ — Я его проводил, да мимоходом забрел в Ц. Л. Что же узнал! — Сай Шан-га разжалован 4 чинами, теперь [он] байпинь ⁷, хотя и остался главнокомандующим. Цзэи одержали важную победу: взяли город, и это беда для наших китайцев. 3 генерала разжалованы, и один из них востребован сюда для личного объяснения с императором — что-то будет! Все это рассказывал Иван. Я спросил его: «Что, могут ли сюда пожаловать цзэи?» — «Нэнго» ⁸. — «Вы боитесь?» — «Нет, они только [40] колотят чиновников, а народ не трогают; солдаты же сотнями переходят на их сторону». — «Ну, а ежели сюда придут, то ведь вы не пустите их в Пекин, все ваши 12 знамен возьмутся за оружие». — «Хайпа ⁹, мы уйдем на шаньинь ¹⁰, а стрелять не будем. Хуаншан уедет в Гуаньдун, и все 12 знамен последуют за ним». Хорошо правительство, хороша энергия в воинах; беды, по-видимому, не миновать, и тогда, возможно, что мы будем мартиры ¹¹, хороша я мартира. Неужели нам придется ранее срока уехать в Россию? А китайский-то язык? А чтение-то мое книг? Работай, работай, приятель. Схвачусь — не будет [ли] поздно.

В Шаньдуне появились пираты. Это слухи чрез Таня; вероятно, их везде много. Они овладели одним судном, где было кантонского товара на 3 тысячи лан. Им нужны деньги, потому отпустили хозяина в Пекин с условием, чтобы чрез месяц он привез им 1,5 тысячи лан, тогда возвратили бы судно. Хозяин боялся возвратиться из Пекина и поехал поздно — пираты уехали...

7 октября.

[25]... Сяньшэн так рассказал начало гуансийского бунта. В прошлом году там был го[лод] и нищета от разлития рек. Император объявил о помощи, между тем сего не исполнилось, да и нечем было пом[огать]. Народ стал требовать у начальства, от[вета] не было. Тогда богач-китаец Ли Юань-ш[и] объявил целой губернии, что нуждающиеся найдут у него хлеб; к нему был сил[ьный] приток толпы. Правительство на это обра[тило] внимание, его заставляли передать свой провиант чиновникам. Он отказал, тогда его взяли и отправили в кандалах в Пекин в Синбу ¹², народ восстал; после неудач со стороны войска, возвратили Ли Юаня, но бунт был начат, ничто не могло его потушить, теперь вани цзэев ¹³ колотят чиновников, забирают казну. У них несколько предводителей, но все цзинганьжэн[и] ¹⁴. [41] И сяньшэн подтверждает о Сай Шан-ге. У него есть жена и дети здесь ¹⁵... у него нет лянь ¹⁶, богат ли он? Разумеется, при таких местах. Но общий голос — что он взятки не берет, за что и был послан главнокомандующим с величайшими, беспримерными уполномочиями...

15 октября.

[36]... Сяньшэна я спросил, видел ли он вчера далюсин ¹⁷. Кань бу гуань ¹⁸, но объяснил, что они знали, потому что в газетах объявлено о бунте в 4 городах Шаньдунской губернии. C’est un progree ¹⁹ цзай чжэли буюань и цянь лиди ²⁰; вечером я порасспросил Ивана и выходит, что, действительно, там плохо. А в народе толкуют, что [в] Гуанси войско умирает с голоду, хотя об этом в «Цзинбао» не пишут, и притом толкуют, что убавляют число, убитых цзамэньды цижэней ²¹, а цзэйды ²² убитых набавляют. Вэй шэммо хуаншан не посылает нали цзай увань цижэнь? Хэндо фэй цянь, а цянь мэйю. Хуаншан отправляет цяни в Гуаньдун... ²³ хуаншан Дацинчао ²⁴. Там дворец с несметною скалою серебра хранится. В укрепленном дворце — около него канал и ров — охранительного войска много. Дано право всем маньчжу цижэням ²⁵ в случае трудных обстоятельств житья в Китае объявить желание отправиться туда, его правительство снабжает пособием [в] 4 ляна, а в Гуаньдуне дает дом и землю. Устроено комфортабельно, но весьма неполитично. Народ толкует, что при отправке Сай Шан-ги в Гуанси были привезены из Гуаньдуна возы серебра, [37] потом император объявил в «Цзинбао», что он посылает свой правый глаз, а ежели не справится он, то [42] надеяться не на кого. При отправке войск в действующую армию дается им двойное жалованье, и то жалованье велико, и то расходы при войне огромны, а то еще эта привилегия, а результаты все-таки дрянь. Иначе и быть не могло бы при бестолковой дисциплине войска. Много ли из них изрядно владеют луком или ружьем, а храбрость — миф, по крайней мере в пекинских цижэнях. В Шаньдуне чиновник городничий повесился со страху, когда началось восстание, одного избили (белый шарик), вообще толкуют, будто плохо, и я думаю тоже, но никому не говорю ни слова. А дождемся!..

24 октября.

[49]... Новость: У Лянь-тай донес хуаншану ²⁶ о победе, за что и пожалован желтою магуацзы ²⁷, а о Сай Шан-га ни слуху. Что-то будет, но ни мне, ни единому действительному цижэню не верится в действительность победы ²⁸, так теперь благочестиво все расположены к воинскому китайскому духу. Цзэйжэни дерутся сытые и за дело, а цижэни голодные и без всякого убеждения в необходимости драться, многие из них перебегают к цзэям. Потому победы с их стороны весьма сомнительны, а подобные доносы для успокоения народа небезуместны. Чудится мне, что скоро быть беде...

14 декабря.

[69]... Носятся повсюду слухи, что Сай дажэнь ²⁹ неправильно делает донесения из Гуанси, скорее можно думать, что его подчиненные дажэни ему сахуань ³⁰. Говорят, что Сай дажэнь следующим образом управляет действием войны: ему, например, теперь доносят, что там-то собралось такое-то количество цзэев. Он делает по сему распоряжение отправить туда столько-то цижэней, а ни сам, ни командиры не знают ни местности, ни средств цзэев. Впрочем, не следует верить всем толкам. Сай дажэня не любят чиновники, ни купцы, потому могут городить по-всякому... [43]

1852 год

5 февраля.

[79]... Дела в Гуанси плохи. Войско передается толпами неприятелю, жертвуя своими косами, но в уверенности хорошего жалованья и каши, а для китайца тут вся честь. Хотя Сай Шан-га и весь его штаб повышен в прежние звания за благоприятное дело назад тому дней 8, но говорят в народе, что плохо. У неприятельского предводителя свое сильное войско, много денег и рису, убеждение в древнее право, да безопасное и хорошо знакомое горное убежище. В «Северной пчеле» гласят, что его правление названо трьяньтрьи — небесное благосостояние. Это — Тяньди приняло наперекор Сяньфэн — всеобщее благоденствие ³¹. Жестоко будет потрясение Азии при перемене династии, восстанут монголы, джунгары, киргизы, туркестанцы, тибетцы, корейцы, кохинхинцы, тонкинцы — везде бунты, а с нами будет что? Нельзя не работать: ежели придется ранее срока явиться домой, то грех явиться с пустыми руками, а нынешние дела очень к тому близки. И в Индии недалеко от общего восстания, Низам ³² в долгах и забран английскими кредиторами, [он] может своим влиянием [на] их рабов ³³ возбудить сопротивление, а с сопротивлением его восстанут в Пенджабе и других бывших царствах, ныне губерн[иях] Индии. Что-то ожидает Азию, перевороты, ежели будут, то кровавые...

10 февраля.

[83]... Многие семейства, по преимуществу курящие опиум, забыли все отрады нового года... Чжунь говорит, что можно полагать ныне на 100 человек, умирающих в Пекине, 5 человек умирающих от опиума. Ужасная пагуба, а искоренить какая возможность? Исполнять буквально слова закона — «рубить курящим голову» — беда, будет восстание, воспретить [84] в портах строжайше [45] доставку опиума трудно, не найдешь столько честных чиновников, притом же теперь разводят в Южном Китае мак во множестве и делают опиум. Есть постановление, чтобы жечь эти поля, но трудно нечестным чиновникам усмотреть, притом во многих губерниях сеют понемногу, но в каждом семействе в огородах — жги весь уезд! Чжунь говорит, что «плачевна будущность Китая, ежели эта зараза будет идти такими же мерными шагами, как в 1-е пятнадцатилетие ³⁴, на юге курители по преимуществу, и в средних губерн[иях] — множество, в Пекине чуть ли в пропорции уступает Югу. Курят и в Монголии и в Маньчжурии.

Иезуиты хлопотали ввести их учение, надобно было бы им посоветоваться с англичанами, эти сделались теперь необходимостью для всей Китайской империи своею торговлею, а учение иезуитов охладилось во многих губерниях, но как то, так и другое послужили и служат во вред народу нашему, — говорит Чжунь. — Отчуждение от семейств, бедность, неповиновение закону, небоязнь к императору, все смуты, грабежи, фаланга нищих — все это атрибуты иезуитов и англичан в физическом и нравственном смысле с той и другой стороны.

Курящий опиум всем готов пожертвовать, лишь бы затянуться еще раз, продаст свою жену в несчастный дом, продаст туда же дочерей. Бэй Кун отдал в заведение свою жену служанкою, а 13-летнего сына — в гнусное ремесло, с условием, чтобы они затягивались известное число раз опиумом, а он сам однажды каждый день [85] бесплатно. Но скоро и этого ему будет мало, он будет воровать, продаст последнее свое платье, готов голодать, мерзнуть, только давай этого зелья. Жестокое положение!» — Все это слова Чжуня — последствия в действительности, но он может и ошибаться, сравнивая учение иезуитов с опиумом. Об этом настрочу когда-нибудь...

24 февраля.

[92] 11 числа кит[айского календаря] — был у меня Чжунь. Он объяснил мне, что ежели Сай Шан-га и был [46] разжалован на несколько степеней, то это лишь вследствие их положения, а отнюдь не вследствие немилости к нему императора. Сай Шан-га, уезжая в Гуанси, взял с собою сына своего, уехал с намерением или окончить весь бунт, или же умереть там. 12 числа было объявление в «Цзинбао», что Сай Шан-га одержал знаменитую победу, взял множество в плен, в том числе и 2 тоуров ³⁵ — главный цзэев тоур, Син Хун ³⁶. 14 числа еще подобное же объявление. Сай Шан-га опять в прежних чинах и почестях. Теперь, говорят, надо надеяться на скорое окончание мятежа. В «Цзинбао» подробно объявлена смерть дажэня Па Цин-дэ ³⁷. Он заразился, яньди бучи дунси ³⁸ — помешался (все это вследствие потерянного сражения), когда еще он был на ногах, то часто махал саблею, грозя убить Хуна, а когда слег, то укрывал рукою чашку, уверяя, что он запер в плен Хуна. Он, по всей вероятности, отравился медленн[ым] ядом, таков конец всем дажэням, которым по службе встретится неудача, а при счастии цяни ³⁹ так и текут. Но Сай в этом без упрека по свидетельству весьма многих. За то его любит император. Были толки, что бунты в Шаньси, но, кажется, это оказалось пустяками. Чжунь говорит, что, хотя и закрыта печать ⁴⁰, но чиновники по временам обязаны являться на службу, начиная с 4 числа, а в Бинбу ⁴¹ даже немало работы — он теперь занят. По-видимому, он управляет и делами домашними Сай Шан-ги...

16 апреля.

[118]... Весьма важное известие от Чжуня, что его назначают в фудутуны ⁴², а он отказывается, говоря, что слабогруд и прочее. Он боится быть дажэнем в провинциях, где надо жить широко, а потому брать взятки, которых он враг. А его потому и назнач[ают], что он не [47] взяточник. Чжунь говорит, что едва ли в Пекине найдется 15 человек чиновников, которые живут одним жалованьем. Его на днях представят императору, и тогда, ежели он назначит его куда, то уже все отговорки в стороне: прекословить императору нельзя, а поговорить с императором за Чжуня теперь некому, даже Ван Э не может суйбянь шохуа ⁴³, один лишь Сай Шан-га пользуется этой привилегией, но он теперь далеко! Между прочим, о Сай Шан-ге Чжунь говорит, что он хотел доказать всем дажэням, как можно и надо жить по жалованью. У него 6 сыновей, но все ходят в холщевых башмаках, квартира его хорошая, но живет он скромно. Сай Шан-га, по словам Чжуня, очень любит русских, предан императору, хорошо обходится со своими чиновниками, не принимает от них подарков в цзеци и враг всех взяток. Скоро ли он воротится, неизвестно, вероятно, через 3—4 года не кончатся гуансийские хлопоты...

13 мая.

[144] Ш. ⁴⁴ сяньшэн рассказал мне из «Цзинбао», что в Аньнаньчжоу была сильная стычка между цзаньмэнь и цзэями. Я проверил это рассказами Чжуня, и, действительно, дело было горячее. Цзэи вышли из Аньнаньчжоу, где они были будто бы осаждены, но, собственно, там-то и был их имперский притон. В чжэцза ⁴⁵ сказано, что гуансийский генерал-губернатор вытеснил их оттуда, но по последствиям более натурально, что они сами оттуда вышли, потому что они напали врасплох на вдали окружающий их лагерь цзаньмэнь, перерезали без пощады к важности и неважным 27 военных чиновн[иков], в том числе 7 дажэней и цзунбинов и 3 тысячи цижэней, а [так как] об их числе убитых в «Цзинбао» не упоминается, то, очевидно, что они никакого урона не потерпели. Объявлено лишь, что они ⁴⁶ взяли в плен Да Хун тоура ⁴⁷, но здесь народ толкует, что этот тоур цзяды ⁴⁸. Аньнаньчжоу занят теперь цзаньмэнь гарнизоном, но там, по словам Чжуня, нечего и стеречь: [48] город вполне пуст, нет крупы, кет денег, нет скота, только собаки, да увечные старики старейшие.

Сай дажэнь и У Лянь-тай опять разжалованы и под судом...

1 июня.

[45]... Опять объявлено в «Цзинбао» об уроне цзаньмэнь. Множество убитых и убит У Лянь-тай, об убитых цзэях ни слова. Это поразительная новость, храбрый У Лянь-тай погиб, недолго держаться и Сай дажэню. Сай дажэнь просит в помощники себе гуандунского генерал-губернатора. Это — первый шаг сознания в бессилии своем. Цзэи направились в Гуандун и то же в Хунань. Император указом объявил, чтобы тело У Лянь-тая было привезено в место его родины со всеми военными почестями, а [так] как он бездетен, то, чтобы жена его избрала ребенка, за которым бы усыновилось столь славное имя У Лянь-тая. Жене его должны быть отдаваемы особые почести.

Плохо приходится императору, он объявил воззвание к народу, в котором просит дать совет, что ему делать. Один из дажэней написал ему чжэцзу ⁴⁹, где упрекает его в слабости преследования взяточников, в беспутном его поведении (пьешь вино), советует беспрестанно держать в голове своей тему: береги деньги, оставь роскошь, ограничь число своих жен, преследуй взятки и прочее. Император объявил, что он благодарит за такой совет, раскаивается в своих поступках и обещает слова его написать везде, где только он часто сидит, дабы беспрестанно ему напоминало...

[146]... Да Хун тоур привезен сюда в клетке. Это, говорят, красавец-мужчина. Он объявил в ямэне, что он — цзябао ⁵⁰, и что его не взяли, а он сам явился в лагерь. Увидим, что-то станется с ним. Не думаю я, чтобы его казнили, а к императору тоже, вероятно, он не будет являться, как не главный тоур...

14 июня.

[148] Да Хун тоур четвертован. Вчера утром подписан императором приговор, вчера же рано утром [49] последовала и казнь в южном городе, в одном из переулков. При сем стечения народа не было, потому что не было предварительно объявлено в «Цзинбао», а только те могли видеть, которые или подле живут, или застали это мимоходом. Но Тай сяньшэн не упустил сказать, что он видел, и при сем прибавил, что народ плакал. Это сказка. 11 июня при ⁵¹ проезде императора по городу из Юаньминьюаня ⁵² в дворец для экзаменов тоуигэ у ханьлинов ⁵³ к нему на улице думали было подойти с просьбою три китайца, но их задержали и отправили в Синбу. В народе толкуют, что цзэи следующим образом оценили головы тузов: Сян Жуна голова в 5 тысяч лан, У Лянь-тая — в 500 лан, Сай дажэня — в 50 лан и Сяньфэна — в 5 лан.

То же говорят, что, когда император посетил кладбище Даогуана, то в проезде его там верхом лоцза ⁵⁴ споткнулась, и он свалился с нее, это, по их словам, — знак, что он свалится с престола. Говорят, что У Лянь-тай не был убит в сражении, а отравился, даже толкуют, что и Сай дажэнь отравился, но что о нем не публикуют, дабы не смутить народ. Давно уже в «Цзинбао» нет новостей из Гуанси, чудится мне, что там теперь такая каша, что даже не решаются об этом публиковать. Говорят, что Да Хун тоур сам явился в лагерь Сай дажэня с сотней цзэев для обольщений, но его схватили, побили цзэев, он бойко держал себя во всех показаниях в Синбу...

24 июня.

[162]... Сай дажэнь опять под судом: зачем он в столь короткое время выпустил из рук два [163] округа Цюаньчжоу и Сяньлучжоу, теперь цзэи на севере от штаба Сай дажэня, в 200 ли от Хунани. Из города [в] Хунани пришла чжэцза, что там повсюду формируются шайки, молодежь и безденежные самовольно, а опытных и богатых принуждают. Один из богатых поселян восстал [50] против сего, причем была междоусобная стычка и погибло 70 человек. Говорят, что перебежчиков к цзэям необыкновенно много...

20 августа.

[190]... В «Цзинбао» гласится, что береговые китайские пираты наголову разбиты, побито 3 тысячи, взято больших пушек — 175, да тоже баснословное количество пушек малых. Вероятно, это содействие европейских кораблей; сомнительно, чтобы китайский игрушечный флот сам совладел. Вчера последовало известие, что цзэи еще завладели сянем ⁵⁵в Хунани, а в Гуанси появились кроме сих цзэев еще другие цзэи...

19 октября.

[201]... Взят губернский город в Хунани, Сай дажэнь вызван в Пекин на суд. По законам ему предсказывают снятие головы, но может быть помилование от императора, он отставлен от всех должностей, так что тиду утвержден на своем месте, министерство его поступило... ⁵⁶. Жаль Сая, а что же будет с новым главнокомандующим, генерал-губернатором Гуандуна, который при 60 с лишком своих лет шарлатанит о победах, а в военном деле не смыслит ни шиша. В Ганьсу тоже восстание, но это бусуань ⁵⁷. Ци Шань опять возвращен из ссылки, 3-й раз. Су Чжун-тун прощен...

31 октября.

[208]... Чжунь говорит, что Сай скоро приедет в Пекин, но пойдет прямо в Синбу. Я же уверял его, что по ли ⁵⁸он хотя просидит в Синбу, но император возвратит вскоре все его почести, и тогда Чжунь возвратится в Пекин.

Чжунь сам на это весьма надеется. Но Сай не берет взятки. Конечно, это может быть известно императору, но окружающие его, морочащие молодого императора, устроили возвращение мошенника Ци Шаня, также могут устроить, что честный Сай лишится головы под топором… [51]

1853 год

1 января.

[223]... Долго не было известий о цзэях, зато мое 1 января ознаменовано важным по последствиям своим известием: цзэи уже в Хубэй. До сих пор с месяц не было о них слуха, в «Цзинбао» иногда публиковалось, что восстание подавлено то в Туркестане, то в Илийских провинциях, то в Ганьсу, то в Шаньдуне, Чжэцзяне, Кантоне, а о центральных цзэях с важностью недели две [назад] было сказано, что их выгнали из одного чжоу ⁵⁹ с значительными с их стороны потерями, [но] ни слова о потере цзамэнь. Но уже таились в моей педантской и подозрительной голове виды, что таятся страхи во дворце, потому что внезапно воротили из ссылки знаменитого умника и взяточника Ци Шаня и облекли его высокой властью в Пекине. Теперь этот же Ци Шань назначен генерал-губернатором в Хэнань, даны ему большие права, средства собирать цяни, назначено ему 10000 войска, в том числе из Ганьсу 3000 (а там беспрестанные волнения), из Шаньдуна и Чжили по 3 тысячи с лишком солдат! 3 января он едет на свой пост с убеждением, как слышно в народе, не допустить цзэев до Хэнани — это ключ к Пекину. Но сегодня же распространились слухи, что цзэи вошли и в Цзянсу и тем заградили Пекин от житниц рисовых его. Ежели Ци Шань будет действовать оборонительно, ограничиваясь отпором цзэев в Хэнани, то все же в Пекине можно ожидать волнения, по крайней мере к осени 1853 года, за истощением риса. Казенный рис цзэи ни за что, разумеется, не пропустят по Желтой реке, а ежели что повезется морем около берегов к Тяньцзиню, то и там могут тоже цзэи удержать, ежели успеют укрепиться по берегам Цзянсу, а легко укрепиться и по берегам Шаньдуна. Но что за надежды на Ци Шаня, он из всего будет жать для себя деньги, а тут добра для войска его немного. Как говорит Чан сяньшэн, Ци Шань не знает военных книг ⁶⁰, потому с ним будет подобная же участь, как и с Саем. О приезде Сая в Пекин нет толков. [52]

[224] В народе между цижэнями толкуют, что, пожалуй, придется им бежать в Жэхэ, а о вооружении они и не думают. Чан сяньшэн тоже цижэнь, он говорит, что их образование ограничивается изучением цзинов ⁶¹, а не военных книг, потому драться они не станут. Да и что здесь за стрелки! Плохо огражден Пекин, а дорого ему стоит содержание своего охранительного войска [курсив автора], которое — пародия всякого солдатства. Буду ожидать последующих событий, которые теперь должны следовать скоро одно за другим. Мы живем в Китае в хорошее время, но что будет с нами при бунтах в Пекине, наконец, при могущей быть перемене династии, неизвестно! Все наши лайэ ⁶² заняты этими вопросами. Полагаем, что вскоре придется нам убраться с императором в Жэхэ или в Россию бежать, или ехать с честью, или же остаться придется в Пекине при благоволении к нам новой династии. Все это X — неизвестное! Но все должны слушать прямого распоряжения Палладия, а очень плохого быть не может. Цзэи, по всей вероятности, сяньхао индили жэнь ⁶³, вероятно, пользуются и их деньгами и оружием; вероятно, в числе цзэев много и фэнцзяоды жэнь ⁶⁴, быть может, это служит важнейшею струною их успехов, потому мы не можем быть в особой опале. Пожалуй, просидим хао сэгэ жицзо ⁶⁵ в Синбу, приобретем там шицзы ⁶⁶ и тем кончится наша беда. Когда-то все это будет! Во най цзе, тамэнь яо чжэнды хуаншан, ханьды, буши вайдайды, чжэгэ фаньлуань шо, что тамэнь хайпа идяньэр ханьды ципи! Синьды чао дагай тоули цзохао миньшэнь, дагай кань гуаньжэнь бу таньцзань, гуйцзы и бай нянь до шихур, хай чжунго ю чжэнды хай фацайды ⁶⁷... [53]

7 января.

[227]... Вчера был манифест императора к народу, возбуждающий его своими силами восстать против цзэев. Манифест этот сильно доказывает, что во дворце время весьма ку ⁶⁸.

Уверяют м[еня], [228] что цзэи опасаются соседства Шанхая, я же убежден, что они рады соседству вольного порта для получения подкрепления в припасах и деньгах. Нельзя не предполагать, чтобы индили, а быть может и фулинси ⁶⁹, не содействовали этому междоусобию, выгоды явны и положительны для всех сторон, китайской и сиянды ⁷⁰. Цзэи по большой дороге скоро заградят своими толпами и Хуанхэ, уже носятся слухи, что они вступили в Хэнань. Ци Шань должен тут развернуть свою баньцзу ⁷¹, но добра для него не будет, а, вероятнее, он будет отступать до Тунчжоу, а в Пекине сдастся, для его корыстолюбивого кармана тут будет клад! Из Пекина на днях отводятся в Хэнань цижэни из каждых из 8 знамен, но числом всего 400 человек, они будут не в действии, а при штабе. Цижэни говорят, что их никогда не пустят драться вперед, они всегда назади, потому выгодно идти — жалованье двойное, а смерть не найдешь. На днях император приезжал в Юнхуагун, он вышел из носилок, опершийся на палку, будто бальное платье на нем было поношенное и, как уверяет Осип, находящийся в числе стражи у ворот монастыря, на халате была явна большая заплатка (?!), а вся свита в богатых костюмах. Лицо императора необыкновенно тощее, что тот же цижэнь приписывает не столько горю, сколько ваньирам ⁷² его с женами да цзю ⁷³, а есть слухи, что он курит и яньпянь ⁷⁴. Тот же болтает, что император весьма мало занят делами, занимаясь по преимуществу с женами, а взяточничество, начиная от чжунъюнов ⁷⁵ до последнего чиновника, все то же, за что и желает им свидания с цзэями. Так толкует весь [54] народ, да приплетают еще к тому старики, что великое несчастье затмение солнца и последовавшее затем через 15 дней затмение луны, теплота зимою и прочее. Повсюду ропот. Купцы мало беспокоятся. Они толкуют, что цзэи хватают чиновников, а они, купцы, свободно проезжают чрез их лагери, а на юге торговля стала Лучше, будучи под покровительством тех же цзэев. Что-то будет из всей этой каши. Теперь пока в Пекине смирно, не слышно и о городских ворах — тишина всегда пред бурею! Ежели до осени Хэнань и Хубэй не очистятся от цзэев, то плохо наполнятся крупою столичные магазины, а запасы их годовые существуют лишь на бумаге. Много я спорю с Л. М. о том, что не следует верить «Цзинбао», или же все это взвешивать вдесятеро ку ⁷⁶. Есть противники, твердящие, что официальные известия буцо ⁷⁷, а прочее все вздор. Обнаружится же когда-нибудь и мое предположение.

8 января.

[229] Чан сяньшэн, пришедши ко мне, со страхом объявил мне, что цзэями взят Ханьчжоу, уверяя, что теперь мэйю фацза ⁷⁸ итти против них, а император не имеет фацза ⁷⁹ остаться в Пекине, когда они придут сюда. Из Ханьянфу начальство поразбежалось. Замечательно следующее обстоятельство: в Хубэй большое селение Ханькоучжэнь, простирающееся на 80 ли, все в рядах лавок, куда свозят отовсюду по преимуществу материи, [там] купцы заперли свои лавки и запрятали цяни, но не в ожидании цзэев, которых они не боятся, а из опасения, чтобы императорские войска не разграбили... 12 января.

[231]... Последовало объявление в «Цзинбао», что Учанфу ⁸⁰ окружен цзэями; меряя все на свой масштаб, я полагаю, что этот важный город уже взят, а известие в «Цзинбао» есть приготовительное только. Слышно, что цзэи принимают всякие усилия, дабы скорее быть в [55] Хэнани. Хотя губернии по Цзяну ⁸¹ — житницы рисом, так Хэнань — житница пшеницею. Это — самая богатая северная губерния, будучи одолжена тому отличному климату и почве, склонностям жителей к разного рода промыслам и мастерствам. Тем более еще двор дорожит защищением пределов в Хэнани, что за завладением ею последуют восстания в Шаньдуне — тоже важная губерния, — за сим последует беспокойство от пиратов, а после и восстание в Чжили. Странно, что курс на серебро уже давно неподвижен — 3840 чохов на 1 лану... 13 января.

...Известие, что в Шаньдуне успехи против тамошнего восстания. Пересчитывают, что цзэев 2тысячи человек. До сего о Шаньдунском восстании не было даже слухов, а теперь объявляется в «Цзинбао», вероятно, потому, что уже трудно скрыть это от столичников. Я сильно поспорил о так называемых мартирах с Палладием, всякие доказательства напрасны, я готов положить голову для чести отечества, но зачем ей пропадать по-пустому. Без сомнения, пря ожидаемом в Пекине восстании я не оставлю Пекин, дабы не посрамить русское имя, но буду ли я сам отвечать за всякую беду со мною... Этот вопрос слишком щекотлив и современен, потому не решаюсь писать здесь, он оставляет и без сего глубокое впечатление во мне!..

27 января.

[232]... О политике редки слухи. Было объявлено, что осажденные цзамэнь в Учанфу сделали вылазку и разогнали цзэев, но описано было столь кратко, что не стоит даже малого доверия...

31 января нового стиля.

20 января старого стиля.

[235]... Учанфу взят цзэями подкопом под него. Сян Жун под судом. Ци Шаню приказано идти в Хунань усиленным маршем. В народе толки, что цзэи пойдут в Наньцзин ⁸² и там будет всенародно объявлена новая [56] династия и новый император, а потом будут рассылаться войска в незавоеванные города, придет войско и в Пекин. Сай дажэнь живет не в Синбу, а за городом, в кумирне, под видом, что он болен. К нему была депутация чиновников, говорят до 2 т[ысяч] человек, он, принимая их, плакал...

17 февраля.

...Сюй Гуан-цзинь ⁸³ везется в Пекин в кандалах, за что, неизвестно. В газетах нет ничего о цзэях, а слухи носятся, что цзэи уже недалеко от Наньцзина. Тань, приехавший из Тяньцзиня, говорит, что и в Тяньцзине со страхом ожидают цзэев. Недавно в Хайдэн явилась кавалерия воров днем и ограбили многие лавки. Император, говорят, не решается ехать в Юаньминьюань, о нем же в народе толкуют, что он вполне растерялся: и все каждодневные доклады о цзэях складывает вместе, не отдавая их в печать. В одном из городов в Хубэй некто европейский миссионер Фу (?) воспротивился распоряжениям маньчжурского правительства в чем не знаю, а за то Сюй Гуан-цзинь приказал его повесить; чтобы и нам [236] не быть такими же жертвами. Но из этого известия можно заключить, что миссионер боялся не цзэев, а маньчжуров, что для христиан в нынешнем положении дел — дело большой важности. В Хубэй христиан необыкновенно много. Из Хэнани собираются в Пекин ограбленные или же голодные, дорогою, идя толпами, собирают милостыню и при крайности грабят. Здесь, в городе и за городом, селятся на чужую кашу. Рассказывают, что часто в этих толпах попадаются и сяньшэны с медными шариками. Гао ⁸⁴ сяньшэн говорит, что не было бы этих восстаний, ежели бы чиновники были почестнее...

19 февраля.

[237] Сян Жун ⁸⁵ доносит, что в день нового года он выгнал из Учанфу цзэев, которые бросились к своим суднам на Цзяне, и тут Сян Жун принимал меры [57] разделить их толпы и послал в разные концы по окрестностям свои отряды. Бой продолжался и 2 числа. Публикуется, что цзэев убито множество, а об императорском войске не сказано о числе потерь.

Преимущественно Сян Жун принимал меры не допустить к бегству цзэев к востоку (?). В Гуанси собираются новые шайки. Император в причине этих сборищ винит главных чиновников, не умеющих следить за заговорами...

27 февраля.

[238]... Так предсказания мои прошлого года мало-помалу исполняются: цзэи усиливаются с каждым днем, а сегодня объявлено уже в «Цзинбао», что они вошли в округ Цзяннинфу, прошли сухопутно Цзюцзян, теперь близки к Аньхой, а там уже и близ Цзяннина ⁸⁶. Цзунду ⁸⁷ сегодня доносит, что он виновен, допустив цзэев в свои владения, потому просит заслуженного наказания, имя этого цзунду Лу Цзин-ин. Император лишил его всех чинов, но с приказанием остаться на своем посту, в надежде, что Лу Цзин-ин заслужит все потерянное тою храбростью и распорядительностью, которая теперь так спешно необходима для отражения цзэев. При сем объявляет выговор Ци Шаню и разжаловал его на 2 степени за медленность его подхода в помощь Сян Жуну ⁸⁸. Он объявляет всем 3 главнокомандующим, чтобы они действовали единодушно, иначе не будет им императорской милости, они ответят непременно своими головами.

Юйши ⁸⁹предлагает императору объявить богатым-купцам, дабы они делали императору самовольные пожертвования деньгами.

Сай Шан-га был на допросе в Синбу и в слезах объявил на вопросы, что хотя император и даровал ему баоцзы ⁹⁰ [для] поражения неприятеля и держания в строгой дисциплине [п]одчиненных, но он этим не [58] пользовался по мягкосердечию [св]оему и по неспособности к военному делу...

Марта 1.

[239] Наконец известие о Сай Шан-га и вполне неожиданное. Император подписал приговор суда обезглавить честного старика в следующую осень, а 4 детей его отставить от должностей и вчислить их в число миньжэней ⁹¹. Необыкновенно жаль! Хотя это сделана в пример всем дажэням Поднебесной, здесь страх теперь необходим. Говорят, что Сай Шан-га будет прощен, но когда это! Впрочем и в состоянии ли будет исполниться приговор Сяньфэна ⁹², лучше ли тогда и он сам будет этого несчастного. В народе заметно горе по Сай дажэню. Известий из Цзюцзяна нет, а здесь толкуют за положительное, что в Пекине поселилось 800 человек из партии центральных цзэев с целью тайно возмущать народ и высматривать местность. Правительству об этом донесено из Хунани, потому-то теперь полиция сделалась весьма бдительнее, подозрительными людьми наполняют тюрьму, по ночам [полиция] посещает лавки и кумирни и по списку проверяет количество их ⁹³ жильцов. Тоже говорят, что ныне опять начинает волноваться древнее тайное общество ⁹⁴... будто бы полиция схватила торговца шаобинами ⁹⁵, у которого в корзине, под шаобинами спрятаны были ножи для раздачи своим сочленам. За Дисямэном был большой пожар, это явный поджог, в народе толкуют, что миньбянь ⁹⁶ так всегда начинается. За Аньдэнмэном стоит лагерь маньчжуров, 2 тысячи, пришедшие из Хэйлунцзяна, ожидают еще столько же, они назначены в Хунань же. Толкуют, что в лагере цзэев много европейцев, что император молод, одних лет с Сяньфэном, его зовут Тайпин хуанди ⁹⁷. Есть даже темные слухи в народе, претендующем на глубоких политиков, что Тайпин [59] хуанди — европеец. Уж не англичанин ли? Рассказывают, что при проходе императорского войска чрез одно богатое селение наложен был на земледельцев налог — взятка по 1 тысячи чохов с каждого му!

Марта 3.

Император приказал привести в порядок оставленный в полном разорении город Цзюцзян, созвать его жителей, назначить вновь виновников взамен убежавших. Императору главнокомандующие из Хунани посулили, что ежели он не пришлет в течение 2-й луны ⁹⁸ денег, то армии с 3-й луны нечего [будет] есть. За неимением денег в Пекине император приказал быстро доставить в армию деньги из Кантона и из других таможен. Ци Шань пришел к Цзюцзяну, но неприятели уже удалились на восток (!), он доносит императору, что один из чиновников его корпуса просится в отставку за старостью его матери, за что чиновник этот разжалован с оставлением при корпусе. Жалуется на другого чиновника за самовольные поборы лишних подвод или же за подводы берет деньгами, чиновник оставлен при корпусе с лишением всякого права на какие-либо начальнические распоряжения...

Марта 11.

[240]... Аньхой взят цзэями, тамошний цзунбин убит, Ци Шань не успел в помощь, да, по-видимому, и не торопился, представив императору доклад, что поход его замедляется необыкновенным недостатком подвод. Сян Жун все в тылу, про него говорят, что он сяньхао ⁹⁹ с цзэями. В одном докладе объявлено, что по Цзяну в Аньхой пришло 3 тысячи с лишком неприятельских суден, но что 3 судна посадили на мель. Начальство повсюду бежит или же просится в отставку. Говорят, что цзэи, приступая к городу, обыкновенно переговариваются с тиду или цзунбином, ежели сговорятся в цене, то цзунбин бежит из города и цзэи за плату без хлопот занимают город, при несговорчивости — цзэи осаждают город, а цзунбина и всех попавшихся чиновников убивают... [60]

Марта 14.

[241]... Император, помимо Синбу, приказал тиду ¹⁰⁰ и одному из князей оконфисковать все имение Сай Шан-га, Сюй Гуан-цзиня и бывшего в Цзянси цзунбина Чжан Лина. Это сделано вследствие предложения юйши. Что найдено — неизвестно. Сыновей [Сюй] Гуан-цзиня и Чжан Лина разжаловал император. Император приказал делать строгие обходы около Пекина с предписанием полиции брать под стражу всех мяньшэн кэи ¹⁰¹. Тиду получил отпуск на 3 месяца за болезнью (?). Из Цзяннина нуцай ¹⁰² докладывают императору, что еще19 числа 1 луны к стенам города подъезжало судно цзэев, народ вполне сполошился, несмотря на увещания городского начальства. Город худо вооружен, и они просят, чтобы император приказал Сян Жуну и Ци Шаню поспешить окружить город для будущего сопротивления цзэям, которых ожидают со страхом. Цзяннин в окружности 90 ли.

Интересно объявление из Хубу ¹⁰³ о количестве пожертвований, бывших из разных губерний с 2 луны прошлого года по 1 луну сего года, не включая вклады пекинских князей, чиновников и прочих, которые и не могут быть значительны. От чиновников из разных губерний итог 1 290 513 лан серебра, а от купцов, ученых и простого народа (миньжэнь) 3 457 447 лан да 86 000 чохов. С того времени еще поступили пожертвования от купцов, ученых и минь из Шаньси, Шэньси и Сычуани: Шаньси — 1 599 300 лан с лишком, Шэньси — 930 000 с лишком лан, Сычуань — 787 500 с лишком лан. Между чиновниками по всем губерниям теперь множество отставок по неспособности, нерадению или взяточничеству. [242] Наложен налог на лавки, неизвестно, на один ли Пекин или же повсюду. Об этом налоге объявления в газетах пока нет, с каждого цзяна ¹⁰⁴ по 3 цяни серебра. Для купцов это необременительно, только бы принять строгие меры, дабы полиция не брала с них чрезмерных взяток.

В народе толки, что главной силой цзэев — [61] христиане, что при входе в город после разорения ямэней разоряют кумирни. Ци Шань беспрестанно докладывает о трудности пути за недостатком подвод, а доклады Сян Жуна не публикуются. В народе толкуют, что он передался цзэям. Говорят, что при первых слухах о подступлениях к Чжили цзэев будут выдвинуты монголы из Чахара. Поступило в обсуждение [предложение] обезопасить места около Тяньцзиня пекинскими цижэнями. Есть предложение о доставке из Кантона хлеба морем к Тяньцзиню. Но допустят ли до этого цзэи?..

Марта 17.

...Носятся слухи, что Сай дажэнь скончался. Тоже толкуют, что чиновники мутят купцов к бунту за невыдачу им жалованья...

Марта 23.

[243]... Из Цзянси все еще нет новостей. В газетах ни слова ни о Сян Жуне ни о Ци Шане. Носятся слухи, будто взят тоур, но, разумеется, это вздор, в газетах не преминули бы поспешить этой новостью.

Теперь изыскивают способы рождения денег в казне. Юйши докладывает, что, озабочиваясь в будущем для выдачи цяньлян ¹⁰³ цижэням, он предлагает объявить в Пекине, дабы в каждом квартале обязать жителей вносить в полицию все медные вещи, за исключением самой необходимой посуды, с обязательством от полиции платить вносящему за каждый гин меди 7 цяней серебра. При сем напоминает, что в противоположность прошлогоднему указу императора не делать медных вещей тяжестью свыше 5 гинов, теперь часты в продаже луцзы ¹⁰⁶ и прочее в 30 гинов и более.

Другой юйши предлагает сделать народную перепись по всем уездам Тянься ¹⁰⁷ с обозначением в графах, по показаниям старшины каждого селения, кто из жителей богат, достаточен и беден, и наложить налог каждомесячный на богатых по 300 чохов, на достаточных — 200 чохов, а на бедных не надо налога. Он рассчитывает, что при этом маловажном сборе и в [62] основании своем не тяжелом, с Чжилийской губернии в месяц можно средним числом собрать 150 000 лан серебра. Со всей Тянься итог огромный, но он плохой политэконом: сбор с каждого дома невелик, но огромный итог суммы, скопляясь в казну для траты его в Пекине и на жалованье и содержание войска, скопившегося в одном месте, [дает то, что] во всей Тянься этой суммой будет серебра меньше, соразмерно с тем итог жителей обедняет и цены на ¹⁰⁸ произвед[ения труда] повысятся, из этого выйдет каша, а потом общий миньбянь ¹⁰⁹! Как-то решит это Сяньфэн, а пока слышно, что сбор с лавок, прежде наложенный по 3 цяня серебра с каждого цзяна [как] единовременный, будто бы изменен на каждомесячный побор с цзяна по 300 чохов. От этого тоже соразмерно все вздорожает, и это падет на тот же народ...

24 марта.

[244]... В газетах, при докладе, что цзунбин в Цзяннине скончался, объявлена резолюция, что кончина его последовала от трусости. Да, толкуют, что и у нас скоро миньбянь, это многозначащее слово так и пахнет обухом. Говорят, что на Сыпайлу толпы людей мяньшэн кэи ¹¹⁰. Меняльные лавки наполнены требованиями на ассигнации цяней, где дают за 1000 чохов 400, где — 600, кто капризится, тому предлагают пожаловать завтра, а завтра лавка запрется. Чайные торговцы теперь лэйды ку ¹¹¹, чай не приходит, а суммы их цяней пропадают в цяньпу ¹¹², как и многих других торговцев. В данпу ¹¹³ давка: все без жалованья, спешат для каши заложить свои вещи, но за все дают в 3—4 [раза] дешевле прежнего. Мэйю фацза! ¹¹⁴...

26 марта.

[245]... «Цзинбао». Юйши докладывает еще о средствах добыть цяни: 1) предложить богачам, бывшим [63] чжунтанам ¹¹⁵ Му, Ци Ину и еще 2-м дать правительству деньги впредь до возврата, когда будет Тянься тайпин ¹¹⁶. Он полагает, что от них не трудно сделать заем от 2 000 000—3 000 000 лан; 2) не выдавать ванам ¹¹⁷ и гунам ¹¹⁸ их магазинной крупы до более благоприятных дней. На этих двух вспомогательных величинах он обещает, что скоро цзэи обессилят при цзиншэнь цзамэнь! ¹¹⁹.

В Хэнани, Аньхой, Хубэе восстали инородцы фань ¹²⁰; это — восстание дикарей, для которых нет ничего святого, буцзянли ¹²¹, обещает горькие следствия...

27 марта.

...«Цзинбао». Объявлен длинный манифест, в котором император объясняет, что по содержанию войска на юге для поправки берегов Хуанхэ издержаны большие суммы, потому теперь он, затрудняясь в запасной небольшой сумме, приказал Хубу представить ему соображения о приобретении денег, на это поступало к нему много проектов, но ни один не удовлетворяет настоящему затруднительному положению. Он дни и ночи неспокоен, зная, что и в Пекине народ стеснен недостатком серебра, дурными платежами по ассигнациям в цяньпу, которые с каждым днем банкротятся, что много стесняет торговцев, а цена на все возвышается. Теперь, желая помочь сему, но не решаясь пока выпустить ассигнации свои, о которых по сие время еще неудовлетворительно составлен проект в Хубу, он желает, чтобы ассигнации были не для одного Пекина, но для всей Тянься. Приказывает выпустить из собственной его казны Юаньминьюаня 500 000 лан для раздачи полугодового жалованья гражданским чиновникам от 4 класса и ниже, военным чиновникам от 3 класса и ниже, будучи уверен, что ваны, гуны и дажэни могут пока обойтись без жалованья. Этим выпуском серебра он надеется, что цяньпу опять откроют [246] [64] платежи по своим ассигнациям, и торговля и благосостояние пекинцев восстановятся. Вместе с тем приказывается строго преследовать буянов, всякое чжаньнао ¹²² в цяньпу, преследовать делателей фальшивых ассигн[аций] и купцов, не платящих по своим ассигнациям. Затем успокаивает пекинцев в будущем о предполагаемом будто недостатке крупы, обещает, что с будущим привозом из Тунчжоу не будет впредь туйми ¹²³, а примет меры, чтобы лабазники не возвышали цены на нее ¹²⁴.

Когда придет крупа из Тунчжоу, не сказано ни слова, молчание это значит ли, что на предстоящую осень надежда плоха. О тоуми ¹²⁵ говорят, что у того чжунтана огромная даньцза ¹²⁶, который решился донести об этом вековом злоупотреблении. Выдаче 500 000 лан побудила лишь крайность, при совершенной бу цзиншэнь ¹²⁷ мелких торговцев, а богачи Дунцзэ ¹²⁸, по преимуществу шаньсийцы, уехали со своим серебром по домам, хотя и дома ожидает их убыток как от рук чиновников, так и вынуждаемые предложения пожертвовать хао се га вань ¹²⁹ императору. Этот же манифест, вообще радостно принятый как чиновниками, так и их кредиторами-купцами и рабочим народом, имеет целью вселить во всех классах доверие к императору, которое до сего было весьма подозрительно, и тем приготовить их к принятию императорских ассигнаций, о которых в манифесте сказано мимоходом, упомянуто, впрочем, что ассигнации существовали и при прежних династиях и что они должны цениться такой же драгоценностью, как и серебро. Надо надеяться, что завтра или, быть может, и сегодня курс на серебро повысится сильно. Слухи, что корейцы обещали пожертвовать императору тысячи ваней, оказываются ложными. [65]

28 марта.

«Цзинбао». Объявлено, по слухам от правителя Цзянов ¹³⁰, что 11 числа 2 луны Цзяннин взят инсургентами — новость большой важности! Сказано, что инсургенты, подступив к стене этого обширного города, пробили пушками стену, пробили ворота и там часть их вошла в город. С других же сторон стены инсургенты влезли, как по лестнице, на стены после данного сигнала из города ракетами людьми дурными, Сяньфэн изъявляет сильное горе его и, вместе с тем, опрашивает, что же делали при этом действии инсургентов военные и гражданские маньчжуры и китайцы чиновники, внутреннее войско и народ??? Скоро должен последовать об этом подробный доклад, откуда известно будет, где и что делают Сян Жун и Ци Шань.

Указом императора объявлено, чтобы с сего времени вес знаменные начальники строго осматривали бы в кладовых орудия цижэней, также лошадей, принадлежащих коннице, и при осмотре не надеялись бы старший на младшего чиновника и не доверяли бы чжанам ¹³¹, а действительно ревизовали бы все в натуре. Тоже подтверждает, дабы цижэней часто упражнять в стрельбе и прочее...

29 марта.

[247]... «Цзинбао». Назначения цзунбина, тиду и других старш[их чинов]ников в Цзяннин. Что сделалось с прежними чиновниками и тем более в самом Цзяннине. Где инсургенты, где Сян Жун и Ци Шань со своими корпусами, пока ничего неизвестно. Доклад юйши о проекте его доставки хлеба с юга, с берегов Фуцзяна, Кантона, с острова Формоза и прочее. Не поздно ли это, когда инсургенты держат в руках Цзяннин?

В докладе он излагает длинной речью, что хлеб для столицы дороже серебра, что 1 день без хлеба столица прожить не может. Ныне в магазинах имеется запас лаоми ¹³² 1 200 000 даней, соцзы ¹³³ 930 000 мешков. [66] Раздается каждый месяц ванам, чиновникам, цижэням и китайским солдатам и служителям 300 000 мешков (по 160 гинов в мешке), потому достанет до 7—8 луны. В обыкновенное время, когда сообщение по рекам возможно, безопасно привозится с юга (из Хубэй и Хунани) 4 000 000 даней, а прочего зерна 2 450 000 даней. Раздается пайков: 7/10 лаоми и 3/10... ¹³⁴ и другим зерном. В ближайших губерниях недостаточно зерна, чтобы прокормить даже короткое время столицу. Он полагает, что зажиточные земледельцы и купцы будут готовы наделить столицу зерном с обещанием им платы по усмирении всех беспорядков в государстве, а за содействие в этом тамошнего начальства посулить им приличные награды. От Фуцзяна судна к Тяньцзиню могут при попутном ветре приплыть в дней десять, а за 1 дань плата по перевозке на купеческих суднах обойдется не более 8 чохов, тогда как при обыкновенной перевозке и частых перегрузках по речному сообщению обходилось... ¹³⁵. Притом предлагает выдавать крупы несколько в меньшей пропорции, доплачивая серебром.

Этот расчет, что запасной крупы достанет до 8 луны, может существовать только в Хубу на бумаге, а в магазинах вследствие всегда существовавшей туйми и 1/2 нет того. Жители острова Формозы слишком известны своим нерасположением к правительству, чтобы можно было надеяться на их содействие.

Толкуют, что славный потомок Кунцзы ¹³⁶ небогат, и пожертвовал всего лишь 30 000 лан, а знаменитый взяточник Му Чжан-га пожертвовал 300 000 лан, кроме прежде пожертвованных, сколько неизвестно. Хубу шаншу ¹³⁷Си Дуань-чжэн, награбивший в правление свое в Шаньдуне 30 миллионов лан, вследствие предложения юйши о пожертвованиях богачей дал императору какой-то грубый доклад, содержание которого не объявлено, но император указом объявил ему выговор, говоря, что он никого не вынуждает на пожертвования, а обо всех чиновниках иначе и думать [248] не может, как только то, что они честны и преданы императору, [67] впрочем, за доклад его приказал Либу ¹³⁸ разобрать по законам, а сам он занят 10 000 важных дел, потому резолюции не дает теперь. Вследствие вчерашнего доклада о строгом надзоре за чиновниками в Гундянь и смотре их пайцэ ¹³⁹ говорят, что на днях был схвачен там [человек], принадлежащий к проживающей в Пекине [численностью] в 800 человек партии инсургентов. Этот смельчак в платье чиновника будто бы поселился недалеко от внутренних флигелей дворца. Толкуют, что Сян Жун и Ци Шань со своими корпусами совершенно насмерть истреблены, другие же говорят, что между их корпусами сделалась междоусобная драка по ошибке ¹⁴⁰. При сем приводят в пример, что в Гуанси, при ночном неожиданном нападении инсургентов. Па Цзин-дэ выступил с войском, инсургенты были с фонарями, а цзамэнь без. При пушечной пальбе другой отряд цзамэнь выступил на помощь, с фонарями. Инсургенты, увидев это издали, казались приближающимися в сторону к фонарным, потушили один за одним фонари и прилегли наземь. Цзамэнь безфонарные увидели фонарных цзамэнь же позади, почли их за тех же инсургентов и наголову истребили их. Увы! Не знают, что от сего через 20 дней инсургенты придут в Пекин; все единогласно толкуют, что ежели они без особых усилий взяли Цзяннин, который в окружности 45 ли, и где готовы были к отражению их, то пустяков стоит взять Пекин, где цижэни [без] всяких бэньши ¹⁴¹. Торговец сингоды ¹⁴² говорит, что торговля теперь самая жалкая, купец рад продать свой товар, хотя без бэнцяни ¹⁴³ на него. Гао сяньшэн уверяет, что китайская внешняя стража около Пекина слишком лаоши ¹⁴⁴ и восстания напрасно ожидать, впрочем, прибавил он, при малейших слухах о том обязательно скажет мне. Пять чжир ¹⁴⁵ его служат в этой страже, а гэгэ ¹⁴⁶ его — один из младших начальников. [68]

30 марта.

«Цзинбао». Донесение от хубэйского губернатора, что отряд Сян Жуна из кантонских наборных в числе 7 тысяч, оставленный позади в разных пунктах для надзора за тишиною в городах, повсюду бунтует и грабит добрых земледельцев и даже при надобности не щадит их жизни. О Сян Жуне нет новостей, а это известие может повести ко многим серьезным догадкам о состоянии его корпуса.

Донесение из Шаньдуна, что проходящие отряды по 250 человек грабят и бесчинствуют в селениях, везде требуют подвод и лошадей, уступают в запросах излишних подвод в телегах, требуя за то за каждую телегу 10 тысяч чохов, кроме сего в каждой станции по селениям каждый требует для себя в сутки 400 чохов и каши, а для своей лошади корм и [249] кормовых 300 чохов. Этот доклад по донесению городничего из Цинжоу. Он говорит, что ежели не унять эти поборы вначале, то с каждым отрядом [в] 250 человек поборы будут увеличиваться, что будет причиной серьезных беспокойств в народе...

2 апреля.

[250]... 3 дня вполне без интереса в «Цзинбао». Был напечатан доклад о принятии строгих полицейских мер в столице и в окрестностях ее против подозрительных лиц и отправке на свою родину людей без дела, указ по которому был уже объявлен назад тому недели две...

...Толкуют: сегодня дан секретный приказ вооружить хуанчэн ¹⁴⁷, в каждых воротах поставить по 400 цижэней со всеми орудиями, как-то: луки, ножи, ружья, сабли. Это вооружение денно и нощно назначено на 3 суток. Ворота внешние дворца теперь не растворены настежь и только отворены так, что может в них пролезть 1 человек. За воротами, внутри, стоит часовой и чиновники, следящие за физиономиями проходящих. Подозрительных берут, несмотря ни на какие доказательства его невиновности. Синбу наполнено виновными и невиновными. Народ деловой боится ходить по городу [69] с пустыми руками, дабы не приняли их за подозрительных, потому считает за полезное тащить с собой ношу: корзину, узел и прочее, дабы казаться купцом…

3 апреля.

[251]... «Цзинбао». Весь номер наполнен докладами — 1-е число 2-й луны — об обеспечении народа в столице, обеспокоенной денежным приказом, вследствие которого толпы народа с раннего утра до поздней ночи толпятся в меняльных лавках. При этом неминуемый шум, плутовство в подаче размена фальшивых ассигнаций, усмотреть коих при хлопотливом положении лавочников часто нет возможности. В докладах ясно выражается, что ежели не принять меры вначале против закрытия сотни меняльных лавок, недоверия других торговцев к ассигнациям и застоя ходячей монеты и от следствия сильного упадка серебра, то с малых беспорядков могут скоро произойти большие драки, кровавые, побои и т. д. Вследствие этих-то докладов и последовал бывший манифест, в котором обещана была и выдача жалованья чиновникам, но по сие время выдано лишь жалованье чиновникам от 5 класса и ниже, а прочие остаются в ожидании...

4 апреля.

[252] «Цзинбао». Весь номер наполнен докладами юйши, вследствие которых был манифест назад тому, несколько дней. Тот же больной старик юйши Вэнь Жуй в сильных выражениях к императору обвиняет Хубу, что оно не озаботилось заранее приготовлением жалованья для чиновников. Это произвело недоверие к правительству во всем населении Пекина, спокойствием которого надо дорожить. Ошибка эта, говорит он, произвела то, что сотни меняльных лавок закрылись, тоже неблагодатна торговля в закладных лавках и съестных припасами. Теперь в народе ходят толки, опасения, местами шум и драки, так что мирные жители, ожидая утром, не ручаются, что постигнет их вечером, не опасаются инсургентов, которые еще далеко от столицы, а опасаются миньбянь ¹⁴⁸! [70]

Предлагает: немедленно выдать жалованье чиновникам, суммою 300 000 лан.

Другой юйши говорит почти в тех же выражениях, но мягче, начав свой доклад цитатой из «Ицзина». «Император собирает с народа подати, это ему награда за его трудный пост, народ дает подати, за это требует спокойствия и попечения императора». Он просит немедленно объявить народу успокоительный манифест, говоря, что настоящее положение столицы ненатурально, [что нужно] уничтожить все толки и подозрения на правительство, принудить столичные власти энергически следить за требованиями ее нужд, уверить народ, что предполагаемые ассигнации есть устная мера ¹⁴⁹ правительства, раздать чиновникам жалованье, уничтожить толки в народе, что цижэням вместо зерна будут платить за каждый день по 4 тысячи с лишком чохов, что наложена будет вновь подать на каждое му пахотной земли, не брать налога с цзяна лавок и проч. 3-й юйши тоже обещает миньбянь, ежели не предупредить сильными мерами правительства, прибавляя, что нужде в хлебе нужно помочь доставкою из Тяньцзиня хранящегося там хлеба с лишком 40 000 000 даней. Да говорит, ежели выпустить ассигнации, то ограничиться тем, что при выдаче жалованья 8/10 давать серебром, а 2/10 ассигнациями.

Замечателен указ Сяньфэня, по которому 3 главнокомандующих: Ци Шань, Сян Жун и Чжэн Цзин уполномочены властью наказывать и награждать в своем штабе чиновников, начиная с нижних классов и выше всех, кроме тиду и их помощников. Доклад же состоял в доносе, что двое чиновников ослушались приказания Сян Жуна следить на суднах за неприятелями. Чиновники эти в уважение, что они оказали военные услуги в Гуанси, на сей раз избавляются от чжэнфа ¹⁵⁰ (следующее наказание по закону) и только разжалованы, оставаясь при тех же должностях...

5 апреля.

[253]... «Цзинбао». В докладах те же вопли от юйши о неопределенном положении в столице, причем, [71] между прочим, объясняется, что скрытность правительства, не объявляющего подробно о военных действиях, вредит правительству, ибо это пугает народ, полагающий, что дела там весьма дурны, и толкам этим нет конца. Просит императора безотлагательно объявить манифест к народу, где бы пояснить и об ассигнациях императорских, фальшивые вести о коих — зло банкротства, [способствующего] понижению серебра, закрытию меняльных лавок, а это ведет за собою редкость в обращении монеты и дороговизну припасов, цены на кои скачками меняются в несколько часов, то же о промене серебра...

6 апреля.

[254]. «Цзинбао». Ю Ми-нэн представил императору свой проект об ассигнациях, которые будут называться гуаньпяо ¹⁵¹, выдаваться жалованье будет наполовину ассигнациями. Пока, до привычки к ассигнациям столичных жителей, не выдавать ¹⁵² их за пекинские пределы. А говорят, что в таможенных воротах и в Лугоцяо осматривают выезжающих купцов — у кого окажется серебра более 40 лан, то отбирают излишек, выдавая ему за то ассигнации. Это — цель, чтобы серебро из Пекина не уходило. Я ¹⁵³ ехал по Сисыпайлу, лавок запертых много, и не одних меняльных, да и в существующих-то лавках купцы невеселы и невнимательны к уличной публике — кто играет в шахматы, кто, пригорюнившись, отдыхает. Купцов, выезжающих за город, я встретил немало.

7 апреля.

«Цзинбао». Указом объявлено чиновникам в Хуанчэне, что, несмотря на недавний указ императора о строжайшем надзоре за входящими и выходящими недолжностными лицами во дворце, император получил донос от тиду, что внутри дворца живет некто, называющий себя чиновником и прочее. Этот человек схвачен.

Судна, принадлежащие жителям Тайваня, Кантона и Фуцзяна, отбили несколько суден инсургентов. [72]

Поступил доклад, чтобы окончившим экзамен на магистров и академиков, ежели нет еще вакансии на должность, не выдавать гунли ¹⁵⁴денег, а отправлять их на родину. Этою мерою сохранится в год 60—70 ваней лан ¹⁵⁵ серебра и 6—7 ваней даней ¹⁵⁶ крупы...

8 апреля.

...«Цзинбао». Интересен доклад от шаншу Хубу, с предложением проекта, дабы пожертвованный лаоми из Тайваня и с берегов Фуцзяна и Кантона перевозился на купеческих суднах не за плату, а с дачею за то привилегии — привозить на тех же суднах и товар в пропорции, в сравнении с лажею лаоми 8/10 : 2/10 беспошлинно. Кроме этой казенной крупы, предоставить тоже право купцам, ежели они будут доставлять крупу для продажи в Тяньцзинь...

9 апреля.

[255]... «Цзинбао». Шанъюй ¹⁵⁷вследствие докладов от Хой Цин-вана, Дин Цзюнь-вана и от брата императора об усилении войска как около инсургентов, так и в столице гласит, что войско у трех военачальников набрано в достаточном количестве, ежели есть в нем энергия, то оно может противостоять возмущенным злым духам. Впрочем, в случае надобности, военачальники вольны собирать подкрепления в гарнизонах уездных городов около мест штаба их. К тому же вскоре к 3 тысячам цзилиньского войска присоединится еще столько же, идущих теперь из Маньчжурии, а к столице в случае надобности подступит монгольская кавалерии из Чахара.

Между лабазниками, по преимуществу из Шаньдуна, носятся сегодня слухи, что вчера приехал курьер — 800 ли в сутки — с доносом, что взят инсургентами Дэнчжоуфу. Ежели это правда, то надо скоро ожидать известий о взятии Тяньцзиня, а затем Тунчжоу и Пекина, и монголы не успеют помочь. Быстрота необыкновенная. Ежели это правда, то понятен и сегодняшний шанъюй, в котором видно усилие успокоить [73] столичников. Здесь на монголов надежды мало, да немало и съедят они цижэньских порций. Говорят, что при английской кампании ¹⁵⁸ было вызвано 3 тысячи монголов, в несколько месяцев 2/3 их умерло от жары...

10 апреля.

...«Цзинбао». Вместо слухов о Дэнчжоуфу объявлено о взятии инсургентами Янчжоуфу, который отсюда в расстоянии 2275 ли. Какой путь длинный они прошли в короткое время! Сяньфэн сильно горюет, как видно из его указа, Чжэн Цзин-шоу разжалован с оставлением, разумеется, при той же должности, а Ци Шаню, говорит он, не находит средств как наказать его, ибо он и то недавно понижен в степени за медленный его поход, обещает строгого ему наказания, ежели он не поторопится к Янчжоуфу для энергического действия против инсургентов. Ни тот, ни другой военачальник не посмел отстаивать этот важный пункт, а про Сян Жуна нет [ни] слова в «Цзинбао». Говорят, что в Шаньдуне теперь общая смута по случаю нашествия инсургентов. Это частью подтверждается распоряжением Сяньфэна послать туда войско из Шаньси 3 тысячи и из Шэньси и Ганьсу 6 тысяч, причем прибавлено, чтобы войско и начальники были избраны храбрые...

11 апреля.

[256] Шанъюй и политического интереса докладов нет, ежели не считать тот глупый доклад, составленный будто для мороченья публики, будто все нынешние инсургенты составились из шайки бродяг с места Туншань. Местность его, находясь на рубеже губерний Фуцзян-Цзянов, заключает в себе горы с непроходимыми лесами, с неудобною для посева землею, оврагами и прочее. В докладе говорится, что при сильном надзоре за этой местностью, властями пограничных губерний грабежи будут подавлены в своем основании, и тем вскоре восстановится всеобщее в Тянься спокойствие; забывая, что инсургенты недавно пришли к тем местам, пройдя весь южный Китай, из Гуанси и что теперь отряды их уже слишком серьезны в северной половине [74] Китая, чтобы так шутить мнением публики, в массе своей всегда умной. Теперь положительно все говорят, что мэйю фацза ¹⁵⁹, и втихомолку рассуждают, куда денется последний хуаншан дацингоды ¹⁶⁰. Уверявшие до сего, что миньбянь быть не может в Пекине, отказываются слегка от своих убеждений говоря: «Буча шэмма нэнго» ¹⁶¹...

15 апреля.

[257]... Толкуют, что китайское правительство просит помощи англичан (???)...

16 апреля.

[258] «Цзинбао». Замечательно смелый доклад Вэнь Жуя. Он объявляет, что, несмотря на все пожертвования народа деньгами, инсургенты не только не подавлены, но даже с жестокостью более усилились. Горю помочь нечем, но безрассудно было бы делать воззвание к народу о новых пожертвованиях, что уменьшает довольство в народе, да и убежден он, что император не решится на подобную меру. Настоящее положение дел не обещает ничего даже посредственного — угрожает миньбянь, а быть может, «ши готи» (эту фразу можно понять двояко: «государство потеряет свою важность» или же «государство падет». Игра этой фразой помещена им не без намерения). Он, Вэнь Жуй, знает, что император горит в горе, потому восклицает: «Неужели верные чиновники его, из ничего вставшие на высокие степени власти, богатства, довольства и почестей, неужели эти избранные чиновники-богачи не войдут в положение своего отечества и не внесут в Хубу свои капиталы, для усиления военных средств. Без этой необходимой помощи и им может быть плохо, и их может постигнуть общая участь, что тогда будет с их капиталами и почестями и прочим». Он уверен, что император, приняв их капиталы, будет им верен в своем слове возвратом капитала впоследствии, когда все усмирится. Этим только возможно надеяться на скорую тишину, этим лишь будет восстановлено спокойствие в [75] озабоченном ныне народе. Потом Вэнь Жуй поименно называет всех богачей, поставив, разумеется, 1-ым Му Чжан-га, а 3-им — Суй Жуй-чжэна и т. д. Скончавшихся богачей-чиновников он называет их наследников. Поименовав избранных, он высказывает, на каких должностях они состояли и тем могли приобрести себе огромное состояние, не упоминая об их взяточничествах, а только перечитывая законные пошлинные и другие сборы, а о Суй Жуй-чжэне прибавляет, что недавно этот сознался ему, что он владеет 70 000 лан серебра, и полагает, что у него несравненно более, потому нет сомнения, что и он тоже уделит несколько ваней, зная, что после будет выплачено...

17 апреля.

...«Цзинбао». Пустота новостей. Хуа Шан-на представил доклад о пойманном кэижэнь ¹⁶², у которого найдена и переписка с инсургентами из Цзяннина. Этот человек до сего был слугою у внешних чиновников. В чем заключаются письма и что последует с ним — неизвестно...

18 апреля.

[259] «Цзинбао». Шанъюй, из которого видно, что 21 числа 2 луны инсургентами взят Хукоу, который открыл им путь к взятию Чжэнцзянфу. Опять те же неопределенные речи Сяньфэна с рыданиями на бумаге, опять то же удивление его в слабом сопротивлении его войска, не принадлежащего, впрочем, ни к одному из 3 корпусов, которые покоятся в других пунктах, здесь же действовал цзунбин Цзянси, взял около 10 суден, — ежели это только доносится верно (?). За слабые его действия он разжалован с оставлением в том же звании, и с самым неопытным языком дается наставление, чтобы он отнял Чжэнц[зян]фу. Приказ привести в известность количество каньцзеды ¹⁶³ в Пекине и с назначением на имеющиеся быть вакансии бездолжностных лиц, назначаемых по званию своего состояния быть полицейскими. Кажется, в это звание поступают те потомки преступников, которые не поступили в разряд рабов [76] к ванам или в служители ямэнь. Толкуют, что ныне только 1/3 будочников состоит на жалованьи, а 2/3 живут взятками, жалованье же их идет в карман старших чиновников, притом большая часть будочников, получающих жалованье, по преимуществу из миньжэней, заплативших акциз за приобретение этих должностей.

Содержание доклада, который вчера составил Гао для Цин дажэня, состоит в принятии мер для противодействия инсургентам перейти Желтую реку. Он предлагает Дин Цзюнь-вана главнокомандующим всех 3 корпусов, для единодушного действия войска вызвать монголов, кавалерию, усилить китайское войско с назначением новых военных чиновников...

...Этот же дажэнь говорил Гао, что последний доклад Вэнь Жуя о пожертвованиях богачами возымел силу: в один день. 9 числа, внесено в Хубу 130 000 лан, в том числе наследниками умершего Чэн (?) чжунтана 40 000 лан серебра, Му Чжан-га сам приехал в Хубу, но дал только 4000 лан, объявив, что это последние крошки...

Комментарии

Текст воспроизведен по изданию: Пекин в дни тайпинского восстания. М. Издательство восточной литературы. 1958