Мобильная версия сайта |  RSS
 Обратная связь
DrevLit.Ru - ДревЛит - древние рукописи, манускрипты, документы и тексты
   
<<Вернуться назад

Наставление «Правила подданных» («Чэнь гуй») танской императрицы У-хоу

Императрица У-хоу (У Чжао, У Цзэ-тянь, 624—705) относится к числу наиболее примечательных персонажей китайской истории. Решившаяся на беспрецедентные шаги в области политического управления и реформирование государственного ритуала, провозгласившая себя «императором» (хуанди) — основателем династии Чжоу, У-хоу многие годы правила Поднебесной сначала как императрица (хуанхоу, хуантяньхоу), при супруге Гао-цзуне (650-683), потом в качестве регентши при сыновьях Чжун-цзуне и Жуй-цзуне, а затем и самовластно в 690—704 гг. Источником долговременности ее царствования стали рациональные, отвечавшие потребностям момента преобразования в сфере экономики, налогообложения, военно-административного управления и культуры. Социальную же основу режима составили средние и низшие слои служилого сословия, которым экзаменационная система, приобретшая при У-хоу регулярный и гибкий характер, предоставила реальный доступ к высшим должностям в государстве.

Общеизвестно, что традиционная китайская историография У-хоу не жаловала, в особенности в период Сун (960-1279), когда родился обидный термин «пиньчао», где пинь обозначает самку животного. Но при этом У-хоу, будучи супругой Гао-цзуна, всегда рассматривалась как законная представительница танского правящего дома. Хотя и было ею объявлено о создании новой династии Чжоу в 690 г., это короткое правление не привело к разрыву эпохи Тан (618-907) на раннюю и позднюю, как это было при Хань (206 г. до н. э.-220 г. н. э.), когда Ван Ман узурпировал престол и провозгласил династию Синь (9-25 г. н. э.). У-хоу, принявшая при жизни императорский титул Цээ-тянь да шэн [128] хуанди, по смерти была канонизирована как Цзэ-тянь да шэн хуанхоу, хотя ее биографии были включены в обеих танских династийных историях в разделы «Анналы» («Бэнь цзи») после биографии Гао-цзуна перед Чжун-цзуном, а в «Новой истории династии Тан» («Синь Тан шу») также и в раздел биографий императриц.

Сохранению «законного» статуса У-хоу помогло и то, что неслыханные институциональные политические нововведения, связанные в первую очередь с «феминизацией» верховной власти и ритуала, она стремилась тщательно обосновывать теоретически, во-первых, с помощью включения в государственную доктрину буддийских и даосских положений и идей, и во-вторых, давая новую трактовку традиционным идеалам управления. В первую очередь, в связи с этим было предпринято переиздание ряда классических произведений и написание новых сочинений назидательного характера.

По свидетельству Сыма Гуана (1019-1086), весной 675 г. императрица повелела группе литераторов (так называемым «ученым, входившим во дворец через Северные ворота», Бэймэнь сюэши) во главе с начальником составительского бюро (чжуцзолан) Юань Вэнь-цином и старшим историографом (цзоши) Лю И-чжи начать работу над рядом морально-дидактических произведений общим объемом более тысячи глав (цзюань) [15, цз. 202, с. 6376]. В результате на свет появились «Правила подданных» («Чэньгуй»), «Жизнеописания образцовых женщин» («Ле нюй чжуань»), «Жизнеописания почтительных детей» («Сяо цзы чжуань»), «Главное о семейных устоях» («Нэй гуй яо люэ») и еще по крайней мере девять произведений, значительное большинство из которых не дошло до наших дней. Таким образом, авторство «Чэнь гуй», завершенного в 685 г., императрице У-хоу приписывается условно. По традиции считающиеся авторами литературных сочинений китайские просвещенные государи, как правило, вносили лишь редакторские поправки в заранее подготовленный текст и от своего имени писали предисловие. Так же, видимо, обстоит дело и с «Правилами подданных». Хотя по признанию современников, императрица отличалась склонностью к писательскому и поэтическому творчеству. Стихи У-хоу, в большинстве своем написанные в жанре фу (оды), составили ныне утраченные два сборника («Сборник произведений, написанных в годы правления Чуй-гун» («Чуй-гун цзи») из ста цзюаней и «Сборник произведений Государыни Цзиньлунь» («Цзинлунь цзи») из десяти цзюаней [8, с. 33]). Сохранившиеся до наших дней произведения У-хоу — 46 стихотворений, указы и предисловия к некоторым трудам, созданным по распоряжению императрицы, — представлены на страницах «Полного собрания сочинений династии Тан» («Цю-ань Тан вэнь») [19, цз. 95—98, с. 429—444]. [129]

«Чэнь гуй» был задуман У-хоу в подражание политическому завещанию танского Тай-цзуна (627-649) «Правила императоров» («Ди фань»), дарованному в 648 г. наследнику престола Цзинь-вану Ли Чжи, будущему Гао-цзуну, (иероглифы гуй и фань являются взаимозаменяемыми и означают одно и то же — «правила», «образцы»). В отличие от сочинения Тай-цзуна, представлявшего собой политическую программу, «Чэнь гуй» не содержал планов руководства страной, главный акцент был сделан У-хоу на способах морального преображения сановника, «подающего верноподданные советы» [16, сюй, с. 2]. Двенадцать принципов управления (так называемые «12 дел») были опубликованы ею ранее — в 665 г., когда Гао-цзун возвел ее в ранг Августейшей императрицы (Тянъхуанхоу). Десять глав «Чэнь гуй» имели по образцу «Ди фань» названия из двух иероглифов и в основном формулировали морально-назидательные принципы, которые должны были воплотить образцовые сановники.

С древнейших времен в Китае ценность сановника, в первую очередь, определялась не практической пользой, а личной нравственностью и умением влиять на государя, направляя его к добру. В своем сочинении У-хоу подчеркивала, что единосущность государя и сановника обусловлена высшей мудростью жизни, а преданное и бескорыстное служение подданного правителю столь же естественно и доверительно, что и служение родителям.

В период правления Гао-цзуна и У-хоу большой стиль императора Тай-цзуна, обсуждавшего при дворе дела управления со своими сановниками, был утрачен. У императрицы не было сподвижников, обладавших красноречием Вэй Чжэна (580-643) и Ма Чжоу (601-648), компетентностью Ду Жу-хуя (585-630) и Фан Сюань-лина (578—648), проницательностью Ван Гуя (578—665), искренностью и прямотой Юй Ши-наня (558-638). Немногие остававшиеся в живых при Гао-цзуне сановники Тай-цзуна были противниками возвышения У-хоу и были ею уничтожены или сосланы. «Правила подданных» с их трактовкой государственной роли сановников были, безусловно, реакцией императрицы на подспудное недовольство высшего чиновничества, отстраненного от принятия важнейших политических решений и от активной совещательной деятельности в эпоху ее царствования. Посему подробно рассматривая в «Чэнь гуй» качества, присущие образцовому сановнику, У-хоу главный акцент ставила не на его личных талантах и способностях, которые необходимо полностью исчерпать во благо государства, а на внутренней гармонии, скромности, осмотрительности, способности держаться в тени, жертвенности, умении маневрировать и убеждать, скрытности, бесконфликтности, искусстве намека, умении вложить свои мысли в уста правителя. В целом «Чэнь гуй» объективно служил насущной для У-хоу задаче [130] деперсонизации высших сановников. В сочинении к минимуму была сведена воспитательная роль сановников, а отношения между государем и подданными приобретали безличный характер.

Поставленные У-хоу в «Чэнь гуй» акценты отвечали характеру политического стиля управления императрицы и были подчинены задаче подтверждения ее политической нормативности. В целом же теория государственного управления в этот период обобщала и анализировала политическую практику с помощью этики, а первостепенным в социальной идеологии было осмысление социально-политического статуса, а не функции власти. Позже, при Южной Сун «Чэнь гуй» был утрачен и сохранился лишь в Японии, где предпринимались «парные» издания «Ди фань» и «Чэнь гуй», и был возвращен в Китай в XVIII в.

Специальных исследований о «Чэнь гуй» на европейских языках, также как и переводов произведения на русский или другие языки, обнаружить не удалось. Ниже приводим наш перевод, выполненный по изданию в серии «Цун шу цзи чэн» [16].


У-ХОУ

«ПРАВИЛА ПОДДАННЫХ»

Введение

Известно, что Небо являет [свои] светила, и все многообразие вещей одинаково озаряется [их светом], Земля таит в себе начала [сущего], и все множество жизней в равной мере взращивается [ею]. Я, Государыня, обладая скромными дарованиями, удостоилась занять положение Императрицы 1. [Я] думаю о гуманности, которая распространяется ровно и обильно, оказываю милость, которая изливается постоянно и повсеместно. И о внутренних, и о внешних землях стремлюсь заботиться в равной мере; и [своих] детей, и подданных одинаково люблю. Постоянно мечтаю, чтобы сановники — столпы трона исчерпали сокровенную искренность, а Я, Государыня, сохранила высочайшую ипостась. Посему [мне] требуется множество чиновников, дабы помогали в осуществлении преображения добром. [Я] смиренно ожидаю, что Небесный Владыка усилит [мою] прозорливость, и тогда, исполнившись мудрости, буду с настойчивостью повсюду изыскивать [одаренных] 2.

Головные украшения и платья воплощают [благосклон-ность] духов, [населяющих земные] протоки и холмы; яшмовые поясные подвески привлекают сияние,[131] [исходящее] от небесных светил 3. Великому числу незаурядных [людей] даны должности, между множеством высокомудрых поделены ведомства. [Таковых имеется] достаточно, чтобы распространить добрые нравы и всемерно укрепить императорский престол. Но материнская любовь к чадам глубока чрезмерно, и хотя верные и талантливые привлечены без счета, хочу ниспослать [им] более рекомендаций к проявлению благоусердия. Некогда [Ли] Вэнь-бо достиг высокого положения, но внял словам, разъясняющим, что есть ключевой пост [в государстве] 4. Мэн Кэ был мудрецом, и все же большую пользу оказало ему поучение, когда была срезана ткань [с ткацкого станка] 5. Талантливым [и Я] оказываю великую милость и окружаю заботой, всем сердцем желая помочь им.

К настоящему времени для наследников престола, которым [надлежит] стать правителями, созданы наставления как совершенствать себя 6, а для высокопоставленных людей, которым [предстоит] занять должности, не изложены поучения, как подавать верноподданные советы. Нынче в свободное время [Я] тешу свое сердце в [дворцовой] библиотеке и захотела благодатною кистью 7 записать досужие мысли. Посему, объединив и изложив прочитанное, придумала [Я] сочинение «Правила подданных». Памятуя о десяти талантливых [сановниках] династии Чжоу 8, написала десять глав, размышляя о двух [великих] вельможах Иньского дома 9, разделила [свой труд] на две части. В нем [Я] задаю направление словам и поступкам, устанавливаю нормы для внешнего поведения и мыслей; излагаю правила, как служить государю, привожу примеры, как вести себя сановнику. Для этого простираюсь мыслями в далекое прошлое, даю подлинную оценку древним мудрецам.

Всегда бывало, что если голова в почете, то руки и ноги трудятся изо всех сил 10. Используя прогоны и коньковые балки, [можно] построить высокий дворец; полагаясь на лодку и весла, [можно] переправиться через полноводные реки. Когда поют в два голоса, прислушиваются друг к другу; когда вместе стремятся к свершениям, проявляют единодушие. Посему государю и отцу надлежит выказывать верность и сыновнюю почтительность, и разве Путь-Дао, которого придерживаются, почитая государство и почитая семью, не один и тот же? Служа правителю и служа отцу, одинаково изъявляют уважение [к ним]. Но неужели возможны связи теснее, чем между подданным и правителем? И в радости, и в горе [они] поистине нераздельны. И как не дать [этому] должной оценки? Ведь прекрасный облик, хоть и прекрасен, все равно нуждается в зеркале, которое бы достойно отразило [его], а светлая добродетель, хоть и светла, в конце концов прибегает к посредству слов и благородных проступков. [132]

По сей причине пишу [Я] нынче, чтобы даровать [свое произведение] всем чиновникам повсеместно. И воистину не есть [оно] труд праздной кисти, а ценно [своей] пользой, содействующей управлению. Ведь прямые слова так важны, что даже сравнение с черным жемчугом не выразит [их] подлинного значения; а почтительные речи так прекрасны, что уподобление лазурной яшме не скажет [об их истинной] пользе. Посему понятно, что тот, кто жалует людей деньгами, доставляет [им] сиюминутную радость; а тот, кто напутствует людей словами, может даровать [им] пожизненное счастье. Если [мое сочинение] будут носить при себе для предостережения, подобно мягкой коже и тетиве 11, совершенствуя себя, неизменно искать в нем образцы, а в поступках каждый раз использовать как мерило, то, естественно, что почести с годами преумножатся, награды со временем возобновятся, семья и государство одновременно пребудут в мире, низшие и высшие вместе станут благоденствовать. Усердные чиновники должны трижды подумать об этом.

В надежде проявить свое радение и выразить почтение к высокой добродетели привожу нижеследующие главы.

Часть 1

Глава [1.1]. О единстве сути

Известно, что люди подчиняются государю, подобно тому, как конечности управляются головой, а глаза и уши руководятся сердцем. Необходимые друг другу, [они] составляют [будто одно] тело, полезные друг другу, находят [взаимное] применение. Поэтому подданный служит государю все равно, как сын служит отцу. И хотя между отцом и сыном существует ближайшее родство, [оно] не похоже на ту единосущность, что есть у государя и подданного 12. Об этом, согласно «Шу [цзин]», говорил Юй [Шунь]: «Подданные — мои руки и ноги, уши и глаза» 13.

Мне хотелось бы, чтоб по правую и левую [руку от меня] были люди. Вы, [мои подданные], станьте [мне] опорой! Мне хотелось бы исчерпать [все силы] для достижения порядка повсеместно. Вы, [мои подданные], будьте [мне] помощниками! Посему помните, что подданные считают государя своим сердцем, а правитель подданных — [своим] телом. Когда сердце умиротворено, то и тело спокойно, когда государь безмятежен, то и подданные благоденствуют. Не бывает так, чтобы сердце изнемогало внутри, а тело довольствовалось вовне; чтобы государь печалился — вверху, а подданные веселились — внизу. Древние говорили, что [люди], единые в спокойствии и в опасности, имеют общие радости и беды. Разве это не [133]

так? Тому, кто хочет выстроить большой дворец, обязательно понадобится много леса. И хотя для колонн и балок, капителей и перекладин потребуются разные [бревна] — длинные и короткие, квадратные и круглые, — если не будет весь материал [внутренне] однороден, то и воздвигнуть здание невозможно. Об управлении государством [можно сказать] так же. Хотя дарования и врожденные способности у людей различны — кто-то гуманен, кто-то мудр, кто-то обладает талантом к военным делам, кто-то к гражданским, — при отсутствии единой сущности подданных [с правителем] процветание государства — несбыточно.

Так, в чжоуских книгах сообщается, что у иньского Чжоу 14 было несчетное множество подданных, но [все они] были разобщены духовно и морально, а посему он погиб. У чжоуского У-[вана] 15 было десять выдающихся сановников, и [все они придерживались] единых устремлений и нравственных устоев, а посему [он] усилился. В «Шу цзин» есть слова: «Зоркость [его] проницает четыре [стороны света]; слух [его] пронизывает четыре [направления пространства]» 16. Так сказано о Шуне, который находил мудрецов, чтобы [они] вместо него обнимали зрением и слухом [Поднебесную] в четырех направлениях. В древности Ту Куай 17 говорил также: «Вы — глаза государя и будете в ответе за его зоркость. Вы — уши государя и будете в ответе за его слух». В царствование Сюань-юаня было четыре сановника, чтобы надзирать каждой четвертью [страны], поэтому Ши-цзы назвал их: «В четыре [стороны глядящие] глаза Хуан-ди» 18.

Известно, что положение государя высокочтимо, императорский дворец — труднодосягаем. С многообразными делами невозможно справиться в одиночку, посему назначают чиновников, чтобы стали [они правителю] когтями и клыками, ушами и глазами. Если каждый [из этих чиновников] сделает все возможное, то Поднебесная сама собой преобразится. Значит, долг государя состоит в том, чтобы, надев головной убор с нитями-подвесками 19, спустив рукава и сложив руки, править недеянием [со своей] высоты, а обязанность подданного заключается в том, чтоб, радея о государстве и помогая народу, изо всех сил трудиться на своем месте. [Некий] прославленный ханьский сановник указывал в доношении: «Если тело испытывает боль, то руки не могут не врачевать [его]; если в сердце живет тревога, уста не могут молчать. Когда преданный сановник приносит в дар государю [свою] честность, [он] не желает затронуть [ту] чешую, [которая растет против ворса] 20, и вызвать высочайший гнев. На самом деле [это связано] с тем, что [подданный], имеющий с правителем единую сущность и общие тревоги, глубоко сопереживает и подлинно заботится о его спокойствии».

В «Дянь юй» Ау Цзина 21 сказано: «В государстве есть сановники и служат они государю не только потому, что хотят сохранять посты. Поднебесная столь [134]

обширна, многочисленные дела [в ней] столь сложны, что одному человеку не по силам управиться с ними. Вот и разделяют занятия и учреждают должности, чтобы каждый служил на своем месте. Занимающие должности непременно исполняют и определенные обязанности. Сановник с государем единосущны и благосоюзны. Правитель использует сановников на службе, подобно тому, как тело управляет руками. Сановники служат государю, подобно тому, как руки имеют опору в теле. Правитель и подданный единодушны в делах управления государством. Не дожидаясь повелений, [сановники] сами прилагают старание, не домогаясь благорасположения, сами выказывают сыновнюю любовь. В этом проявляется Путь-Дао [во взаимоотношениях] правителя и подданного».

 

Глава [1.2]. О подлинной преданности

Известно, что в древности преданные подданные служили своим государям, отдавая всю душу и силы; по таланту занимали должности, по способностям получали жалованье. [Они] не восхваляли в глаза [правителей], чтобы снискать [их] благорасположение, не услаждали [их] лестью, чтобы угодить [им]. Ради пользы государства [они] делали все, что могли: возвысившись, умели почитать правителя и сохранять мир в стране, а состоя в нижних [чинах], были способны [обеспечивать] принаращение богатства и рост народонаселения. При дворе [они] подправляли промахи правителя, за пределами [дворца] славили его достоинства. Не прибегали к лицемерию во вред истине, не преследовали собственной выгоды во вред общему благу. Встречая добродетельных [людей], продвигали их по службе, [полагая], что [сами] не могут [им] уподобиться; взирая на высокомудрых, рекомендовали их на должности, [считая], что [сами] не способны [с ними] сравниться 22. [Они] отдавали все силы, усердно трудились и не ждали воздаяния. [Они] множили заслуги, свершали деяния и не требовали наград. [Они] радели о процветании государства и о пользе людям.

Тот, кто служит государю, считает первоосновой преданность и честность; тот, кто предан и честен, полагает корнем милосердие и доброту. И если сановник не способен являть милосердие и доброту в отношении к людям, но говорит, что честен и предан своему правителю, то это подлинной преданностью не является. Посему столпы государства непременно преисполнены добродетелью вспомоществования народу и одержимы желанием опекать низших. Выгоды несоединимы, преданность безраздельна: если не поступишься малой выгодой, то и большую непременно упустишь; если сохранишь малозначащую преданность, то и [135] великой не сможешь соблюсти. Малая выгода ущемляет большую, малая преданность убивает большую 23.

Некогда Конфуций сказал: «Разве подданные не подобны земле? Когда ее засевают, то пять злаков произраждается на ней; когда ее перекапывают, то благодатные струи пробиваются из нее. Травы и деревья разрастаются на ней, птицы и звери вскармливаются ею. Многое творит она и хранит безмолвие» 24. Таков же Путь-Дао преданного подданного. Согласно «Шу [цзин]», Чэнь-ван говорил Цзюнь-чэню: «Если у тебя есть прекрасные способности и замыслы — приди и сообщи [о них] при дворе своего правителя, а затем, применяя их в государстве, говори, что эти способности и замыслы — лишь проявление добродетели-дэ нашего правителя. Если все подданные так [поступят], сколь замечательны и славны они будут!» 25. В «Ли цзи» сказано: «Когда свершают добрые дела, превозносят правителя; когда случаются неудачи — винят себя» 26.

Когда человек выказывает преданность и доброту, то благодарят [его] родителей, когда совершает проступок — винят его самого. Если человек проявляет сыновнюю почтительность, то во хвалу [ему] говорят, что он служит своим родителям, не покидает отца и мать, не отказывается [при этом даже] от дел, вызывающих [у него] утомление и стыд. Видя, что здоровье отца и матери неблагополучно, [он] не может заснуть. Видя, что отец и мать едят не досыта, [он] не может есть. Видя, что отец и мать допускают ошибки, плачет и увещает их. Если ревностно соблюдая это, служить своим родителям, разве возможно, чтобы им это было отвратительно? 27

Когда человек служит [своему] государю, то ни трудные, ни легкие поручения не вызывают [у него] боязни; ни тяжкий труд, ни отдохновение от дел не побуждают [его] быть уклончивым. Когда [государь] дает ему должность, то вне зависимости от расположения [государя он] еще более почитает [его]. Когда государь забывает [о нем], то, не смея огорчаться, [он] проявляет еще большее старание. В опасности и покое [он] не изменяет своим чувствам, в благополучии и смуте не отступает от своих устремлений. Узнав о всяком добром деле государя, изо всех сил, громогласно прославляет [его], тревожась лишь о том, что [в стране среди] четырех морей [его могут] не услышать. Заметив малейшую ошибку государя, не щадя сердца, [он] тайно увещевает [его], печалясь лишь о том, что высочайшая добродетель имеет изъян. Если ревностно соблюдая это, служить своим государям, разве возможно, чтобы им это было ненавистно?

Итак, когда служат родителям и не созидают [похвальную] молву о них, это не будет подлинной сыновней почтительностью; а когда служат государю и не множат славы его, это не будет подлинной преданностью. [136]

Древняя поговорка гласит: «На поиски преданного подданного отправляйтесь, побывав в доме у почтительного сына». Тот, кто не несет в себе глубокой почтительности к родителям, не сумеет проявить и великой преданности [государю]. А тот, кто обладает искренней сыновней почтительностью, способен с большим упорством совершенствовать себя и знает, в чем состоит источник свершений. Желая возвеличить родителей, прежде непременно возвеличивают правителя. Стремясь к спокойствию семьи, прежде добиваются мира в государстве. Посему в древности преданные сановники в первую очередь думали о правителе, а потом о родителях; сначала радели о государстве, а потом — о семье. Ведь правитель — это опора для родителей, родители без правителя не [могут] существовать; а государство — фундамент для семьи, семья без государства не устоит.

В старину чуский Гун-ван 28 призвал [к себе] первого советника (линъиня) и сказал ему: «Когда свитский (чанши) Гуань Су находится при мне, он обычно увещевает, толкуя [смысл] Пути-Дао, и подправляет, говоря о справедливости. Обретаясь в своих покоях, я пребываю в тревоге; не видя [его], не могу размышлять, хотя постиг [уже что есть Путь-Дао и справедливость]. Эта заслуга [Гуань Су] велика. Нужно увеличить ему жалованье». Вслед за тем Гуань Су был пожалован должностью старшего канцлера (шанцин). Вот о Гуань Су можно сказать, что [он обладал] истинной преданностью и подлинной прямотой, поскольку умел, толкуя Путь-Дао, приносить пользу своему государю.

 

Глава [1.3]. О верности Пути-Дао

Известно, что Дао заполняет Небо, покрывает Землю. Высоту [его] нельзя установить, глубину нельзя измерить; [оно] охватывает все многообразие сущего, наделяет качеством то, что не имеет формы 29. Развернуть его — охватит вселенную, свернуть — не заполнит и горсти. [Оно] малое, но способно быть великим, темное и вместе с тем светлое, слабое и сильное, мягкое и твердое.

Известно, что тот, кто постиг [суть] Дао, непременно овладевает и высшей истиной. Тот, кто познал истину, непременно уразумеет и что есть власть. Постигший [сущность] власти не обратит внешний мир против себя. [Я] имею в виду, что если [Вы] различаете покой и опасность, находите умиротворение в горе и в счастье, знаете, от чего следует отказаться, что принять, то никто не сможет причинить вам вред. Если [Вы], владея таким [знанием], уйдете со службы и поселитесь на покое, тогда [все] мужи, [живущие близ] рек, морей, гор и лесов, будут [Вам] повиноваться. Если обладая такой [мудростью], будете помогать [137] своему времени и благоувещать государя, то [Ваша] преданность прославится, имя возвысится, а самого [Вас] будут почитать. Если [Вы] выйдете в отставку, то найдете воплощение чаяниям Чао-[фу] 30; если выдвинетесь [при дворе], то сбудутся надежды И [Иня]. Ведь тех, кто воплощает Путь-Дао, почитают со-вершенномудрые. Лао-цзы говорил: «Дао — это и недеяние, и вседелание. Если бы управители могли соблюдать его, то все сущее преображалось бы само собой» 31. Когда, придерживаясь Пути-Дао, содействуют государю, то не прибегают к военной силе в Поднебесной, ведь острое оружие не есть благое средство. Посему те, кто овладел Путем-Дао, не находят [для себя] места в государстве. К тому же говорят, что высшие чины, узнав о Пути-Дао, отдают все силы, чтобы поступать в соответствии с ним; средние чины, узнав о Пути-Дао, либо придерживаются [его], либо отвергают; низшие чины, узнав о Пути-Дао, громко высмеивают его. А то, что не подверглось осмеянию, не может считаться Дао. Упомянутый у Чжуан-цзы [человек], воплощающий Путь-Дао 32, не вызывает недовольства Небес; не навлекает людского зла; не отягощен бренностью мира; не зависит от духов. Всем сердцем он спокоен и десять тысяч дел доступны ему.

У Вэнь-цзы сказано, что Дао — это недеяние и отсутствие формы 33. С помощью [Дао, обращенного] вовнутрь, совершенствуют себя, с помощью [Дао, направленного] вовне, управляют людьми. Поэтому государи и подданные, обладающие Дао, милостивы и преданны; отцы и сыновья, обладающие Дао, преисполнены родительской любви и сыновней почтительности. Служилые и простолюдины, обладающие Дао, ладят друг с другом. Посему те, кто обладает Дао, живут в согласии; не имеющие Дао — разобщены. Из этого видно, что нельзя не придерживаться Пути-Дао.

Гуань-цзы говорил: «Если один человек поступает в соответствии с Дао — [я] не слышал, чтобы оно оказалось [для него] чересчур [огромно]; если [вся] Поднебесная руководствуется Дао — [я] не слышал, чтобы [его] оказалось недостаточно. Если к тому, что зовется Путь-Дао, [Вы] обращаетесь в малой мере, то обретаете малое благо, если в большой — то великое счастье» 34. С помощью Дао совершенствуют тело и очищают душу. Посему, когда человек придерживается Пути-Дао, то слова [его] отличаются почтительностью, поступки — честностью, служение государю — преданностью, служение отцу — сыновней почтительностью.

У Хуайнань-цзы сказано: «Великий Путь-Дао проявляет себя подобно Солнцу и Луне. Река [Янцзы] находится на юге, [Хуан]хэ — на севере, и невозможно изменить их месторасположение. Если промчаться во весь опор тысячу ли, [разделя-ющую их], то их [все равно] невозможно передвинуть. [Дао] [138] продвигается и отступает в житейском мире, и нет ничего, куда бы [оно] не проникло» 35. Поэтому, когда Жун Чэн обрел [Дао], [он] стал советником Хуан-ди. А Фу Юэ, обретя [Дао], стал иньским министром. Посему тот, кто хочет поймать рыбу, прежде [должен] расчистить реку; тот, кто хочет добыть птицу, прежде [должен] посадить дерево 36. А тот, кто хочет прославиться [своей] преданностью [государю], прежде [должен] познать Дао.

Также говорят, что те, кто в древности прославились [своей] добродетелью, находили радость в [познании] Дао и не думали о худородстве, а посему слава не трогала [их] сердца. [Они] находили радость в [познании] Дао и забывали о бедности, а посему выгода не смущала [их] устремлений. [Их] служебные дела были многочисленны, но сами [они] становились все более свободными; [их] должности были высоки, но занятий [у них] становилось все меньше. [Они] были кротки и не имели желаний; [они] были безмятежны и могли быть бездеятельными. Так [они] совершенствовали себя, и можно сказать, что [они] познали Путь-Дао.

Не постигшие Пути-Дао отказываются от того, что имеют, и устремляются к тому, чего еще не получили. [Они] растрачивают все силы на расчеты; [их] познания вносят суету в дела. Если [на них] снисходит счастье, [они] радуются; если наступает беда — печалятся. Когда же удача или горе только зарождаются, но не проявляются, они не [могут этого] узреть. Так происходит, поскольку [они] не постигли Дао.

В «Шо юань» сказано: «В выси гор зарождаются тучи и дожди; в глубинах рек заводятся драконы; благородный муж постигает Путь-Дао, и тогда успех и почет стекаются к нему. Десять тысяч вещей находят свой корень, и таким образом появляются на свет; сотни дел обретают свой Путь-Дао, и так осуществляются» 37.

 

Глава [1.4]. О всеобщей справедливости

Небо с беспристрастностью покрывает [сущее]; Земля с беспристрастностью [все] несет на себе; Солнце и Луна с беспристрастием озаряют [все своим светом]; четыре времени года с беспристрастием осуществляют [свое круговращение].

Когда обуздывают личную приверженность и поступают в соответствии с великой правотой, такое можно назвать справедливостью. Мудрый [человек], проявляющий пристрастность, хуже глупца, воплощающего справедливость. Если сановник является справедливым, то занимаясь служебными делами, [он] не действует в интересах своей семьи. Находясь в должностном заведении, [он] не говорит о барышах; исполняя всеобщие законы, не делает послаблений [139] родственникам; привлекая на службу для общего блага мудрых, не отвергает [своих личных] врагов. Государю [он] служит с преданностью, народу благоприятствует с гуманностью; выдвигая [прочих], полагается на Путь-Дао благоснисхождения; действуя [сам], не вступает в клики. Таковы были И [Инь] и Люй [Ван] 38, посему слава [о них] живет и поныне, и называют их справедливыми.

Путь-Дао управления людьми многоразличен, посему следуя ему, сосредоточиваются на одном. В чем же состоит [это] единственное? В справедливости — и только. Лишь со справедливым сердцем можно служить государству, лишь со справедливым сердцем можно управлять семьей. Если со справедливостью следовать Пути-Дао, то силы ума и души не исчерпаются, а коварство исчезнет само собой. Если с пристрастием следовать Пути-Дао, то наказания будут применяться во множестве, а криводушие не будет изжито. Посему, когда со справедливостью воплощают Путь-Дао, употребив мало слов, многого добиваются.

Известно, что сердце — господин души и ума, десять тысяч истин подчиняются ему; будучи растроганным, [оно] не [должно] утрачивать [своей] прямоты, но Небо и Землю и то можно взволновать, что же тогда говорить о людях? Поэтому в древности благородные мужи прежде всего упорядочивали свое сердце. Известно, что тот, кто ищет отражение не в темном золоте, а в чистом зеркале, может стать мудрым благодаря душевной ясности. Тот, кто ищет отражение не в бегущей волне, а в ровной воде, может стать безупречным благодаря умиротворенности. Зеркало и водная гладь обладают свойствами ясности и чистоты, посему [они] способны отражать [облик] людей, показывать их добродетели и пороки, и люди не могут гневаться [на них за это], ведь правдивая отразительность не знает пристрастности.

А если уж нелицеприятие зеркала и воды не заслуживает порицания, что же тогда говорить о [прямоте] людей? Конфуций говорил: «Когда выправите самого себя, то разве трудно заниматься делами [управления]? Когда не сможете выправить самого себя, как же можно усовершенствовать [других] людей?» 39 Также [у Конфуция] сказано: «Если выправите самого себя — дела пойдут и без приказаний, а если не выправите — [народ] не повинуется, несмотря на приказы» 40.

В «Шо юань» сказано: «В поступках подданных [могут] проявиться шесть достоинств и шесть пороков. Когда воплощают шесть достоинств, то добиваются славы, когда — шесть пороков, то наживают бесчестье. А ведь слава и бесчестье — это врата к счастью или беде. В чем же состоят [эти] шесть достоинств и шесть пороков?

Из шести достоинств первое проявляется в следующем: когда первые ростки еще не взошли, предзнаменования не проявились, но [подданный] с одного взгляда [140] ясно усматривает предвестия жизни и смерти, корень успехов и неудач, заранее предотвращает то, что еще не произошло, побуждает государя к обретению небывалой славы, и Поднебесная чтит [его] за проявление сыновней почтительности, то такой подданный — совершенномудрый.

[Из шести достоинств] второе проявляется в следующем: если [подданный] с открытой душой, чистыми помыслами рекомендует достойнейших, поддерживает тех, кто [постиг] Путь-Дао; если убеждает правителя с помощью ритуала и долга, дает ему разъяснения, предлагая дальновидные замыслы; если пестует его достоинства, исправляет недостатки; добиваясь свершений, поступая достойно, [все] относит к заслугам государя и не смеет присваивать славу себе, то такой подданный — великий.

[Из шести достоинств] третье проявляется в следующем: если [подданный] проявляет уступчивость, держится скромно, [трудится] с раннего утра до позднего вечера, усердно рекомендует способных; если вершит дела, сверяясь с древностью, и этим воодушевляет правителя; если находя множество благоприятных способов, содействует умиротворению государства, то такой подданный — преданный.

[Из шести достоинств] четвертое проявляется в следующем: если [подданный] тщательно следит за успехами и неудачами [своего государя]; своевременными предостережениями помогает ему, [в случае неудач] побуждает его к новым попыткам; преграждает истоки и искореняет начала [зла]; если делает так, чтобы беда оборачивалась счастьем и чтобы государь не узнал тревог до конца своих дней, то такой подданный — мудрый.

[Из шести достоинств] пятое проявляется в следующем: если [подданный] чтит традиции управления, строго соблюдает законы, исполняет служебные дела в соответствии со своей должностью; если отказывается от вознаграждений и отклоняет дары, не берет подношений; платье [носит] строгое и простое, пищу [употребляет] скромную и грубую, то такой подданный — надежный.

[Из шести достоинств] шестое проявляется в следующем: если в смутные времена [подданный] не произносит льстивых речей, но берет [на себя] смелость противоречить правителю с решительным видом, в лицо говорить ему о проступках и недостатках; если не уклоняется от наказаний, ценой собственной жизни добивается мира в стране, не усомнившись [в необходимости жертвы], то такой подданный — нелицеприятный.

Это было сказано о шести достоинствах.

Из шести же пороков первый проявляется в следующем: если [подданный], заполучив должность, страстно жаждет преуспеяния, если действует корыстно ради собственной семьи, не исполняет как подобает служебный долг, скрывает [141] свой ум, таит способности; если [знает, что потребность] государя в беседах [подобна] голоду, а в замыслах — жажде, и при этом не склонен исчерпать [свою] верность; если безразличен к союзникам и помощникам; [легко] переметывается от высших к низшим; среди приближенных [монарха] занимает выжидательную позицию, то такой подданный — бесполезный.

[Из шести пороков] второй проявляется в следующем: если [подданный] на все слова государя отвечает «хорошо», обо всех поступках государя говорит «ладно»; украдкой изыскивает то, что государь любит, и подносит ему для услаждения слуха и зрения; если угождает и заискивает, чтобы порадовать его, не считаясь с тем, что последствия [могут] быть вредоносны, то такой подданный — льстивый.

[Из шести пороков] третий проявляется в следующем: если [подданный] внутри прячет пристрастность и вероломство, вовне проявляет осмотрительность и почтение; если речи его красивы, внешность приятна, а в душе таится ненависть к мудрым; если, стремясь кого-то выдвинуть, [он] выпячивает достоинства, скрывает недостатки, а желая кого-то отстранить, выставляет напоказ проступки, умалчивает добронравие; если побуждает государя к опрометчивым шагам, ошибочным назначениям, незаслуженным наградам и наказаниям, к неверным указам, то такой подданный — коварный.

[Из шести пороков] четвертый проявляется в следующем: если [подданный] умен настолько, чтобы приукрасить ложь, красноречив настолько, чтобы дать [внятные] разъяснения; если [он] извращает истину, легко отбрасывает ее и искажает смысл; если в семье отдаляется от ближайших родственников, на службе — завидует талантливым придворным, то такой подданный — клеветник.

[Из шести пороков] пятый проявляется в следующем: если [подданный] узурпирует власть, захватывает могущество; прибирает к рукам государственные дела и решает [их]; если родственников превращает в сообщников, обогащая свою семью; если усиливает [собственное] влияние, самовольно искажает указы монарха, чтобы самому возвыситься, то такой подданный — изменник.

[Из шести пороков] шестой проявляется в следующем: если [подданный] внушает государю сомнения с помощью лицемерия, ввергает его в неблаговидные дела; создает клики и находит единомышленников, чтобы скрывать от государя истину; если придя [к государю], красноречиво говорит, прекрасно излагает, а выйдя от него, полностью меняет [смысл] своих слов на противоположный; если для него не существует различий между белым и черным, нет границ между истиной и ложью; если [он] насильственно привязывает причину к следствию, добивается того, что об ошибках правителя становится известно в стране и среди всех соседей, то такой поданный — погубитель государства. [142]

Это было сказано о шести пороках. Когда мудрый подданный придерживается Пути-Дао, [проявляющегося] в шести достоинствах, и не свойственны ему приемы, [присущие] шести порокам, то верхи пребудут в спокойствии, а низы воспользуются благами хорошего управления. Пока жив — радовать [людей], а по смерти — заставлять [их] помнить [о себе] — вот в чем состоит искусство сановника» 41.

 

Глава [1.5]. О прямых увещеваниях

Известно, что с помощью увещеваний наставляют государя к истине. В «И [цзин]» говорится: «Государеву подданному — препятствие за препятствием. И не из-за него самого» 42. Подданному бывает трудно из-за препятствий, но тот, кто увещевает своего правителя, не думает о себе, а хочет только исправить оплошности государя, устранить его недостатки. Если государь совершает оплошности, и никто не увещевает его — такого преданный подданный вынести не может 43. В летописи «Чунь цю» сказано: «Циский Цзинь-гун находился в Чу-аньтай. Лянцю Цзюй поторопился прибыть [к нему]. [Цзинь]-гун сказал: «Только [Лянцю] Цзюй — есть [доблестный] муж, соответствующий мне». Янь-цзы отметил: "Цзюй также и по сути [своей Вам] подходит, посему [он] и соответствует [Вам]". Гун спросил: "А есть различие между соответствующим и единосущным?" В ответ услышал: "Есть. Соответствие подобно похлебке. Вода, огонь, кислый соус, мясной сок, соль и сливы используются для [приготовления] рыбы и мяса. Повар смешивает [все] это и приправляет [одно другим] для [лучшего] вкуса. Добавляет то, чего недостает. Так и государь с подданным: если государь что-то называет приемлемым, но на самом деле [это] скрывает [в себе] негодное, то сановник [должен] показать таковое негодное, чтобы поддержать необходимое. Если государь [что-то] называет негодным, но в этом есть и приемлемое, то сановник [должен] показать это приемлемое, чтобы [государь] отказался от негодного. Посему дела управления приводятся в порядок, а в людях не возникает духа противления"». И в «Ши [цзин]» сказано: «Вкусом приятен мясной этот чистый отвар, Мы осторожно и мирно приносим свой дар». Нынче [Лянцю] Цзюй [поступает] не так. Если государь [что-то] называет возможным, то Цзюй также говорит, что [это] возможно. Если государь [что-то] называет негодным, то и Цзюй говорит, что [это] негодное. Когда, [готовя похлебку], к воде добавляют воду, кто может это есть? Соединять такое нельзя» 44.

В «Цзя юй» сказано: «Ай-гун спросил Конфуция: "Если сын следует приказаниям отца, [такой сын] является ли почтительным? Если подданный [143] повинуется повелениям государя, [такой подданный] является ли преданным?" Конфуций не ответил. [Ай-гун] трижды задал свой вопрос и ни разу не получил ответа. [Конфуций] поспешно удалился, рассказал [об этом] Цзы-гуну и спросил [его]: "Гун задал [мне] такой вопрос, что ты думаешь об этом?" Цзы-гун произнес: "Если сын следует приказаниям отца, то [такой сын] является почтительным, а если подданный повинуется приказам государя, то [такой подданный] является преданным. В чем [Вы] сомневаетесь, Учитель?" Конфуций воскликнул: "Неразумный! Ты [ничего] не знаешь [об этом]! В древности правитель [княжества площадью] в десять тысяч шэн имел семерых нелицеприятных сановников, и тогда он не совершал ошибок. В княжестве в тысячу шэн было пятеро нелицеприятных сановников, и тогда алтарь духам Земли и Злаков был вне опасности. Во владении в сто шэн было три нелицеприятных сановника, и тогда доходы и титул [владетеля] не менялись к худшему. У отца был уветливый сын, и тогда [отец] не поступал против ритуала. У чиновника был друг-наставник, и тогда [этот чиновник] не допускал несправедливости. А если сын следует приказаниям отца, то разве [такой сын] является почтительным? Если подданный повинуется повелениям государя, то разве [такой подданный] является преданным?» 45 .

В «Синь сюй» сказано: «Когда государь жесток, а [подданный] не увещевает [его], то [такой] подданный не является преданным. А тот, кто, страшась смерти, молчит, не является мужественным человеком. Видя ошибки [государя], увещевать [его], невзирая на угрозу смерти, — вот в чем заключается подлинная преданность» 46.

[В «Синь сюй» также говорится]: «Цзиньский Пин-гун спросил у Шушана: "Какая беда является для государства самой большой?" [Шушан] ответил: "Когда вельможи получают большое жалованье и не исчерпываются в увещеваниях; когда царедворцы боятся наказаний и не осмеливаются говорить; когда чаяния низов не доводятся до сведения вышестоящих — это и является [для государства] наибольшей бедой". Гун сказал: "Согласен" — и издал [такой] указ: "Если из подданных кто-либо пожелает войти [к государю] с благими речами, а церемо-нимейстер (ечжэ) не пропустит [его], то за [такое] преступление [надлежит этого церемонимейстера] карать смертью" 47.

В «Шо юань» сказано: «Если повиновение [подданного] благотворно для государя, это называется послушанием; если повиновение [подданного] вредоносно для государя, это называется лестью. Если же непокорность [подданного] приносит пользу государю, это называется преданностью, а если непокорность [подданного] причиняет зло государю, это называется смутой. Когда правитель [144] допускает ошибки и просчеты, и [никто] не увещевает [его], то возникает опасность для государства, угроза для алтаря духам Земли и Злаков. Если некий [подданный] способен исчерпать перед государем [преданные] речи, и государь находит [им] применение, то [подданный] остается [на своей должности], если не находит, то покидает [ее]. Называют это [способностью] увещевать. Когда [правитель] использует [советы подданного], то [подданный] одобряет, если нет — умирает. Называют это [способностью] убеждать. Если некий [подданный] умеет привести своих подчиненных, чтобы увещевать правителя, то правитель не может не прислушаться и искореняет великие беды государства, устраняет его большие трудности, и если [этот подданный] способен неизменно почитать правителя и умиротворять государство, то такого [подданного] называют столпом трона. Если некий [подданный] умеет противоречить приказам государя, выступать против его дел и, думая об угрозе спокойствию государства и позоре изгнания монарха, добиваться великих побед в усмирении страны, то такого [подданного] называют опорой государства. Посему тех, кто увещевает и поддерживает [правителя], называют сановниками, ограждающими престол, и просвещенный государь высоко ценит их» 48 .

Также говорят: если [мастеровой] взбирается на высокие коньковые балки, ступает на крутые карнизы, и в глазах [его] при этом не темнеет, а в сердце не родится испуг, то такой мастеровой является бесстрашным. Если [рыбак] погружается в глубокие воды и, пронзив водяного дракона, добыв большую черепаху и крокодила, выходит обратно, то такой рыбак является бесстрашным. Если [охотник] отправляется высоко в горы и, убив хищного зверя, промыслив медведя, выходит обратно, такой охотник является бесстрашным. Если [воин] в бою поднимается первым и, изгубив [свои] кости, пролив кровь, не уклоняется [от битвы], такой воин является бесстрашным. Если [преданный подданный], находясь при императорском дворе, с достойным видом высказывается прямолинейно, навлекая суровое отношение государя; если вначале остается равнодушным к высшим почестям 49, а потом не боится погибнуть на плахе, такой преданный подданный является бесстрашным. Для благородного мужа из пяти [перечисленных видов храбрости] бесстрашие преданного подданного является [самым] ценным.

В «Дай яо лунь» 50 сказано: «Благосоветием наставляют государя на истинный путь, исправляют его недостатки, устраняют оплошности, удерживают от ошибок. Если государю, допускающему ошибки, не помогают, то дела [управления] приходят в упадок. А если нарушаются дела [управления], возникает смертельная опасность». Посему в «Лунь юй» говорится: «Если в опасности не помогают, при падении не поддерживают, то зачем назначать таких министров? 51 [145]

Поистине наилучшим способом помочь [государю] в опасности являются увещевания. Итак, [самым] ценным для государства, идущего к процветанию, является сановник, подающий советы; [самым] ценным для семьи, стремящейся к преуспеянию, является сын, подающий советы. Если у правителя или отца имеются недостатки, а подданный или сын не увещевают [их], то невозможно добиться ни благоденствия для государства, ни почестей для семьи.

Часть 2

Глава [2.1]. Об искренности и доверии

Среди людей нет таких, кто не платил бы благорасположением за проявленные [к ним] искренность и доверие. Если [человек] искренен и доверчив, то его душу легко постичь. Поэтому Конфуций говорил: «Высшим легко служить, низших легко понять» 52. Когда [подданные] не проявляют искренности и не заслуживают доверия, [им] нечем заслужить расположение государя. Когда государь не отличается искренностью и не вызывает доверия, то [ему] нечем заслужить любовь народа. Посему высшие и низшие, проявляющие взаимную искренность, всецело доверяют друг другу и не испытывают сомнений. Если же не полагаются они с искренностью друг на друга, то [даже] среди близких [людей] возникают опасения и подозрения. Конфуций говорил: «Когда среди людей нет доверия, то неизвестно, на что они способны. Если на больших и малых повозках нет хомутов с кольцами [для быков и лошадей], то как же ездить?» 53

В «Люй-ши Чунь цю» сказано: «Основываясь на доверии, добиваются великих свершений» 54. А еще там сказано: «Если бы были сомнения в регулярном круговращении Небес, то не могло бы происходить смены лет. Если бы было ненадежным движение Земли, то травы и деревья не [произрастали бы на ней] во множестве. Весенней благодатью является ветер, если ветра не [ожидать] с уверенностью, то не распустятся цветы. Летним благом является жара, если бы было сомнение [в ее приходе], то живые твари не множились бы. Осенним благом является дождь, если бы не было надежды на него, то злаки не созревали бы. Зимним благом является холод, если бы не было уверенности [в его наступлении], то почва не затвердевала бы. Даже на огромном [пространстве] Неба и Земли при круговращении четырех времен года без доверия невозможно взрастить сущее, что же тогда говорить о людях?» 55

Посему без [взаимного] доверия государя и сановника в управлении государством не будет порядка. Без [взаимного] доверия отца и сына в обычаях семьи не [146] будет привязанности. Без [взаимного] доверия братьев в их чувствах не будет родственной любви. Без [взаимного] доверия друзей в их дружбе не будет прочности. Лишь доверие позволяет хранить общность от начала до конца. Доверие и вновь доверие [должно] многократно окружать нас, и тогда можно с легкостью находить путь к духам света, сообщаться с [божествами] Неба и Земли 56.

«Некогда Ай-гун спросил у Конфуция: "Разрешите узнать, в чем состоит Путь-Дао выбора людей [на должности]?" Конфуций ответил: "Если лук отлажен, то в конце концов [можно] довести [его] до [нужной] натуги. Если лошадь покорна, то в конце концов [можно] добиться, чтобы [она] стала доброходной. Если чиновник подлинно предан и доверяет [своему государю], то в конце концов достижимо, чтобы [он] стал мудрым. Если же чиновник не обладает преданностью и не заслуживает доверия, но умен и одарен, [он] подобен шакалу или волку, и нельзя государю приближать [его]"» 57.

«Некогда Цзы-гун спросил [Конфуция] об управлении, и Учитель ответил: "[Нужно], чтобы было в достатке еды и оружия, а также чтобы люди доверяли [государю]". Цзы-гун сказал: "А если никак невозможно соблюсти [это] в полной мере, то из трех [названных Вами условий] от чего [надлежит] отказаться в первую очередь?" [Конфуций] ответил: "От оружия". Цзы-гун сказал: "А если полностью не удастся соблюсти [это], то из двух [оставшихся] чем [следует] пожертвовать прежде?" Ответ был: "Пищей. С древних времен все подвластно смерти, а без доверия народа [государю] не выстоять"» 58.

В «Ти лунь» 59 сказано, что для благородного мужа, который совершенствует себя, ничего нет лучше искренности и доверия. Ведь с искренностью и доверием он служит государю и заботится о народе. Небо безмолвно, но люди славят его высокость; Земля безмолвна, но люди почитают ее многообилие; четыре времени [года] безмолвны, но люди сообразуются с ними. Так происходит из-за того, что первоначалом является искренность и доверие, посему тех, кто упомянутыми качествами обладает, Небо и Земля оберегают, благородные мужи — высоко ценят.

Сведущие люди говорят, что слова исходят из уст, но связаны с сердцем. Держи [свое слово] и не изменяй [ему], и сможешь воплотить свое предназначение в жизни. На этом основывается доверие к благородному мужу. Ведь подданный, которому не доверяют, не в состоянии служить государю; сын, которому не доверяют, не в состоянии служить отцу. Если же подданный относится к государю с доверием и преданностью, то Пути-Дао государя и подданного все более сближаются; а если сын относится с доверием и сыновней почтительностью к отцу, то [взаимные] чувства отца и сына все более усиливаются [147]

Тот, кто гуманен, не поступает опрометчиво; тот, кто мудр, не действует бездумно. [Они] обнаруживают истину и ведут себя в соответствии с ней, [они] изыскивают справедливость и воплощают ее. Посему, когда [такие люди] служат, [их] подвиги несомненны, а по смерти [их] имя удостаивается славы. [Они] обладают гуманностью и мудростью, но главнейшим непременно полагают искренность и доверие.

Вот и получается, что благородным называют мужа, который основывается на искренности и доверии, а подлым считают человека, чья сущность — ложь и лицемерие. Если и погибает благородный муж, доброе имя его не меркнет; если и возвышается подлый человек, дурная слава его не избывает.

 

Глава [2.2]. Об осмотрительности и скрытности

Совершенствуя себя и поступая по справедливости, нельзя не быть осмотрительным. Размышляя о власти, нельзя не быть скрытным. Горе зарождается в беспечности, беда начинается с малости.

Сановник, который не проявляет осмотрительности и скрытности, за свою жизнь совершает множество ошибок. Тот, чьи слова становятся всем известны, навлекает несчастья; а тот, кто в делах не выказывает осмотрительности, встает на путь неудач. Умеющий видеть разглядит и бестелесное, умеющий слышать расслышит и беззвучное. Проницательный предусмотрит то, что еще не проявилось; осмотрительный заметит то, что еще не сложилось. Чтобы отклонить неприятности, [надлежит] заранее подумать; а чтобы избежать несчастья, [нужно] заранее поостеречься. Не произнося того, что не следует, [вы] предотвратите беду; не делая того, что не должно, избежите опасности.

Конфуций сказал: «С утра до вечера говорить и не навлечь на себя беду, с утра до вечера исполнять дела и не вызвать неблагополучия — только мудрый человек на такое способен. Посему с помощью осторожности и осмотрительности устраняют беды; с помощью почтительности и спокойствия — отдаляют трудности. Можно ли быть [столь] опрометчивым, чтобы всю жизнь творить добро и погубить его одним словом!» 60

Ведь уста [человека] — это жерло, язык — пусковой механизм, вылетит неосторожное слово — и на четверке лошадей не догонишь. Уста — это врата, язык — оружие; прозвучит небрежное слово — обернется против тебя же и ранит. Слова исходят от тебя самого, но нельзя остановить [их хождение] среди людей; поступки берут начало в тебе самом, но нельзя пресечь [их последствия] со стороны 61. Слова и поступки — главное для благородного мужа; их [148] изъявление — ключ к славе или позору. Посему благородный муж проявляет осмотрительность в отношении того, чего он [прежде] не видел, осторожность — в отношении того, о чем [раньше] не слышал. Когда ничто не обнаруживается в скрытом, не проявляется в тайном, то благородный муж остерегается, [даже] живя на покое. А если уж на покое [надлежит] остерегаться, то что же тогда говорить о служении государю, о жизни в миру?

Некогда Гуань Инь сказал, обращаясь к Ле-цзы: «Доброе слово отзывается добром, злое — злом. У высокорослого [человека] тень длинная, у маленького — короткая. Слово вызывает отклик, тело [человека] — отбрасывает тень. И если будете тщательно подбирать слова, с вами согласятся; будете неуклонно соблюдать себя, за вами последуют» 62. Прежде состоявшие на службе мудрые сановники, приходя к [своим] государям, говорили окольные речи, а уходя, отвечали хитросплетениями слов. Рекомендуя людей на должности, они опасались, что люди [об этом] узнают: не хотели, чтобы [те] из благодарности становились их приверженцами. Обдумывая служебные дела, они непременно старались разъяснить [все] государю: не желали, чтобы успехи приписывали [только] им. [Они] не стремились к могуществу, ненавидели славу. [Они] не выставляли напоказ мудрость, замалчивали [свои] имена. [Они] не считали, что дела [всецело] зависят от них, не гонялись за личной известностью.

Когда люди замыкают свои уста, Я запираю свое сердце; когда люди утаивают свои поступки, Я скрываю свои мысли. Тот, кто не думая об осторожности, действует осторожно; а не думая о почтительности, ведет себя почтительно, является подлинно осмотрительным человеком. Посему у такого человека сердце ведает, но не хочет, чтоб знали уста. А у того, кто менее осмотрителен, уста знают, но не хотят, чтоб услышали люди. Посему у наиболее осмотрительного человека заперто сердце; у того, кто менее осмотрителен, закрыты уста; а у того, кто обладает еще меньшей осмотрительностью, затворены двери [дома].

В старину [жил] Кун Гуан 63, который по натуре был вдумчивым и обстоятельным. Суть каждого классического трактата [он] постигал в течение десяти с лишним лет, и когда знал, что сказать, непременно уничтожал черновики [для сохранения тайны]. В часы отдыха беседуя с домочадцами, никогда не касался дел управления, обсуждавшихся при дворе. Некто спросил у него: «Какие деревья растут в оранжерее императорского дворца?» [Кун] Гуан хранил молчание и [даже на такой вопрос] не ответил, что же тогда говорить о других? Вот Кун Гуана можно назвать предельно осмотрительным. Посему [он] за всю свою жизнь сумел не допустить ошибки и обрел славу и преуспеяние. [149]

 

Глава [2.3]. О бескорыстии и безупречности

Если безмятежно и искренне воплощать [принцип] недеяния, то Небо поддержит это своим постоянством. Если добросовестно и бескорыстно оберегать добродетельность, то Земля укрепит это своим многообилием. Когда благородный муж богат и знатен, [он] не станет, потребляя [сверх меры], вредить [своему] здоровью. Когда благородный муж беден и худороден, [он] не станет стяжанием нарушать [свой] скромный уклад. Тот, кто знает, каким надлежит быть чиновнику, строго соблюдает закон и приносит пользу народу; тот, кто не знает, — извращает законы и притесняет народ. В управлении чиновными людьми наилучшее — беспристрастность; в обращении с мирскими богатствами наилучшее — нестяжание. Добродетель-дэ, заключающаяся в бескорыстии и справедливости, это [подлинное] сокровище, которым может обладать служилый человек. Если идешь не по своей стезе, то даже снискав славу, не достигнешь [цели]; если требуешь то, что [тебе] не принадлежит, то даже будучи могущественным, не обретешь [этого]. Мудрый [человек] не станет заниматься не своим делом, честный — не станет домогаться того, что лежит вне его собственности. Так избегают несчастий и прославляют свое имя.

Посему благородный муж проявляет бескорыстие и сохраняет совесть чистой; [он] ведет себя безупречно и соблюдает личность безукоризненной. Справедливость [для него] несопоставимо ценнее богатства, а добродетель — высокой должности.

Когда Цзи Вэнь-цзы 64 служил министром в [княжестве] Лу, его супруга не носила шелков, а кони не питались зерном. Чжунсунь То увещевал его: «Вы занимаете должность первого канцлера (шанцин) в Лу, а Ваша супруга не одевается в шелка, и кони не едят зерна. Люди сочтут Вас скупым, и [Вы] не прославитесь в [своем] княжестве!» [Цзи] Вэнь-цзы ответил: «Да, это так. Но я взираю на отцов и матерей жителей княжества: [они] носят грубую одежду и питаются овощами. Поэтому я не осмеливаюсь [предаваться расточительной жизни]. Еще я слышал, что благородный муж соделывает [себе] имя в государстве с помощью добродетели, а не с помощью супруг или лошадей. Ведь добродетель приносит благо и мне, и другим, посему нужно воплощать ее. Если же ты лично имеешь пристрастие к роскоши, любишь внешний блеск, то это не [соответствует] добродетели. И можно ли тогда служить министром в княжестве?» Чжунсунь [То] устыдился и ушел.

Когда Хань Сюань-цзы 65 горевал из-за [своей] бедности, а Шушан поздравил его, [Хань] Сюань-цзы спросил о причине, и [Шушан] сказал: «В древности Луань У-цзы был знатен, но умел жить в бедности, поэтому [его] [150] добродетель распространилась на потомков. Нынче Вы, мой господин, бедны, а в этом заключалась добродетель [Луань] У-цзы. Тот, кто умеет быть бескорыстным и безмятежным, идет к [своему] счастью. С этим я [Вас] и поздравил». [Хань] Сюань-цзы дважды поклонился, приняв такое наставление.

Некто из жителей [княжества] Сун приобрел яшму и [решил] поднести [ее] управляющему работами (сычэн) Цзы-ханю. Цзы-хань не принял [подарка]. Даритель сказал: «[Я] показывал [яшму] ювелиру, и он подтвердил, что [она] драгоценная. Посему [я] и осмелился поднести ее [Вам]». Цзы-хань сказал: «Я считаю драгоценностью нестяжание, Вы считаете драгоценностью яшму. Если [Вы] подарите [ее] мне, оба [мы] лишимся [своих] драгоценностей. Пусть лучше при каждом останутся свои ценности».

Гунъи Сю 66 служил министром в [княжестве] Лу. [Он] распорядился, чтобы [чины], получавшие жалованье из казны, не требовали подношений от нижестоящих и чтобы те, кто имел многое, не смели захватывать малое. Один из гостей-клевретов [как-то] послал министру в подарок рыбу. Министр [ее] не принял, и гость сказал: «Я слышал, что Вы любите рыбу, и послал Вам ее в подарок. Почему же [Вы] не приняли [ее]?» Гуни Сю ответил: «Люблю рыбу, вот потому и не принял. Нынче [я] министр, и сам могу снабдить себя рыбой. А сегодня приму Ваш подарок, и лишусь должности. Кто-нибудь тогда даст мне рыбы? Вот потому-то я и не принял [Ваше подношение]».

 

Глава [2.4]. Об искусных военачальниках

На военачальников полагаются государи, на воинов надеются полководцы. Посему государь, стремящийся к подвигам, непременно раскрывает [свои] намерения военачальнику, а генерал, жаждущий победы, прежде всего распространяет милость на воинов. Когда [генерал] любит [своих] солдат, [он] стремится доставить им радость и обогащение, не использует их труд на личные [нужды], не присваивает [их] имущество ради собственной наживы. В душе [такой генерал] хранит бескорыстие и беспристрастность, в отношении к людям проявляет сострадание и сочувствие.

Некогда был генерал Доу Ин 67, который хранил золото на галереях [своего дворца] и позволял солдатам брать его. Если [он] раздавал даже собственное золото, то разве [могли] найтись такие, кто [захотел] бы его ограбить? Был [также] генерал У Ци 68. Когда некоторые из [его] воинов заболели и покрылись язвами, он лично высосал [их] нарывы. Если он так любил людей, то разве [151] [мог ли] найтись такие, кто [захотел] бы причинить ему страдания? Ведь военачальник — это сердце, армия — тело. Если сердце не сосредоточено [на главном], то тело — беспокойно. Если генерал не проявляет искренности и не пользуется доверием, то [его] воины не обладают мужеством.

В древности хороший военачальник всегда сражался в первых рядах. В жару [он] не натягивал [над собой] полога, в стужу не кутался в шубу. И пока армия не доходила до колодца, генерал не говорил о жажде; пока армия не разворачивала палаток, генерал не говорил об усталости. Во время битвы [он] неизменно оказывался в гуще стрел и камней. Так [он] делил [со своим войском] труд и отдых, покой и опасность.

Жизнь вселяет в людей радость, смерть вызывает у них ненависть. Когда стрелы и камни [извергаются], подобно дождю, а обнаженные клинки скрещиваются и мелькают, то сражающийся в гуще боя вовсе не забывает о смерти и не услаждается ранами. Когда генерал относится к воинам, как к [своим] детям, то воины служат генералу, как отцу; когда генерал взирает на воинов, как на младших братьев, они служат ему, как старшему брату.

Древняя поговорка гласит: «Войска, в которых [вместе служат] отцы, сыновья, старшие и младшие братья, невозможно осилить, поскольку они [сплочены] единодушием и взаимной родственной любовью». В связи с этим в древности военачальники превыше всего ценили расположение народа. Если в отношении [к людям] руководствоваться родственной любовью, то [даже самые бесчувственные, как] дерево и камень, будут охвачены чувством признательности, и если с любовью относиться к подчиненным, разве не отплатят они вечной преданностью?

У Сунь-цзы в «Бин фа» сказано: «Форма войска подобна воде. Течение воды обходит возвышенности и устремляется вниз. Перемещение армии избегает полноты и ударяет по пустоте. Посему течение реки видоизменяется в соответствии с [рельефом] местности, а победа одерживается армией с учетом [слабостей] врага. Армия не имеет постоянного направления, вода не имеет неизменной формы. Тот, чья армия может одерживать победы, основываясь на изменениях [свойств] противника, и называется искусным военачальником» 69. То, что называется «пустотой», — это разлад между высшими и низшими, взаимное недоверие между военными и гражданскими чинами. То, что зовется «полнотой», — это единодушие среди высших и низших, твердость духа у тех и других. Хороший военачальник умеет повысить [боевой] дух армии и избежать «пустоты» в [отношениях] между людьми. Плохой военачальник убавляет доблесть армии и вредит «полноте» в [отношениях] между людьми. Нельзя не учитывать, каков [боевой] дух [войска] — «полный» или «пустой». [152] В древности вэйский У-хоу спросил у У Ци: «Благодаря чему армии одерживают победы?» У-цзы ответил: «Благодаря организованности». У-хоу сказал [тогда]: «А разве не благодаря численности?» [У-цзы] ответил: «Если [в армии] законы и распоряжения непонятны, а награды и наказания несправедливы, то [такая армия] не остановится, несмотря на сигнал к отступлению, и не станет наступать, даже если ей подадут сигнал к наступлению. Пусть [в ней] будут миллионы людей, какая от них польза? Организованностью называется соблюдение ритуала в обыденной жизни, сохранение грозности в боевом походе. Когда [такая армия] наступает, нельзя против [нее] устоять, когда отступает — невозможно настичь. Продвижение [ее] вперед или назад, влево или вправо [строго] подчинено командам» 70. И того, кто и в мирное, и в смутное время умеет обходиться со своими солдатами, не отдаляясь [от них], кто может использовать [их], не изнуряя, называют военачальником, соблюдающим ритуал. [Однажды] перед началом войны приближенные поднесли У Ци меч. У-цзы сказал: «Военачальник — это тот, кто держит в руках барабан и ударом дает сигнал [к началу боя], кто в минуту опасности разрешает сомнения. Тот же, кто действует только мечом, — не является военачальником».

Военачальник обладает пятью талантами и четырьмя принципами. [Пять талантов состоят в следующем]: мудрость, не допускающая паники; ясность мысли, не допускающая смятения; доверие, не допускающее обмана; бескорыстие, не допускающее стяжания; честность, не допускающая криводушия. Таковы пять талантов. [Четыре принципа заключаются в следующем:] в день, когда [генерал] получает приказ, [он] забывает о [своей] семье; в день, когда генерал покидает дом, [он] забывает о [своей] родне; когда армия начинает сражение или останавливается на ночлег, [генерал] забывает о государе; когда [генерал] берет в руки барабанные палочки, [чтобы дать сигнал] к бою, [он] забывает о себе. Таковы четыре принципа. В пяти талантах и четырех принципах заключается способность военачальника к одержанию многих побед.

Способы наступления и обороны зависят не от того, [напали или] не напали на меня, а от того, что есть в моем распоряжении для отпора; зависят не от того, [атаковали или] не атаковали меня, а от того, что я не сумел атаковать. Если генерал способен обдумывать дела, прежде чем приступать к ним; способен изыскивать меры, прежде чем принимать их, то оборону [его] невозможно одолеть, его атаке — противостоять. Если же [генерал] заносчив, корыстолюбив и недооценивает противника, то неизбежно будет захвачен в плен.

В древности Цзы-фа служил генералом в [княжестве] Чу. Во время [его] похода на Цинь войскам прекратили поставлять продовольствие. [Цзы-фа] [153] направил человека к князю с просьбой [возобновить поставки], а на обратном пути [велел ему] зайти справиться о здоровье матушки. Матушка [Цзы-фа] спросила у посланца: «Все ли благополучно у [простых] воинов?» Посланец отвечал: «Воины [один раз в день] — на рассвете получают горох и зерно и едят их». Потом [матушка Цзы-фа] спросила: «А все ли благополучно у генерала?» Ответ был: «У генерала с утра до вечера мясо и просо». После, когда Цзы-фа нанес поражение циньской [армии] и вернулся домой, матушка заперла ворота и не пустила [его]. [Она] послала человека с таким порицанием [в адрес сына]: «Разве ты не слышал, как Юэ-ван Гоу-цзянь 71 воевал против [княжества] У? Один из клевретов поднес [ему] сосуд с прекраснейшим вином. [Юэ]-ван велел вылить [вино] в реку вверху по течению и послал воинов, чтобы [те] пили [воду из реки] ниже. Вкус [вина] не мог удовольствовать [всех], но воины будто захмелели и, памятуя о такой милости, сражались — каждый за пятерых. На другой день кто-то поднес Гоу-цзяню мешок сушеного вареного риса, и ван опять решил пожаловать его воинам. Воины разделили и съели рис. Вкус [риса] не мог [всех] насытить, но воины будто бы наелись вволю и, помня о таком благодеянии, сражались — каждый за десятерых. Сегодня ты, [мой сын], служишь генералом. [Твои] воины на рассвете получают горох и зерно и едят их, а у тебя одного с утра до вечера мясо и просо. Почему так происходит? Ведь тот, кто посылает людей на гибель, а сам вкушает радости жизни, пользуясь высоким положением, если и одерживает победы, то не потому, что [он] искусный [военачальник]. Ты — не мой сын! И не входи в мой дом!» Цзы-фа повинился, и только после этого ему позволили войти. А позже, вновь будучи назначенным командующим [похода], он стал делить со [своими] солдатами все радости и лишения. Люди, помня о [его] милостях, сражались, не щадя жизни, и посему подвиги и слава [Цзы-фа] преумножались день ото дня. Значит, можно считать, что матушка Цзы-фа знала, в чем состоит Путь-Дао полководца.

В древности во времена чжаоского Сяо-чэн-вана 72 [княжество] Чжао подверглось нападению циньской [армии]. Чжаоский ван повелел Чжао Гуа сменить Лянь По на посту военачальника. Матушка [Чжао] Гуа подала вану письмо, в котором сообщила: «Нельзя назначать Гуа генералом. В прежние времена [я] была супругой его отца, который служил генералом. И [он] содержал, обеспечивая пищей, десятки человек, добрые отношения сохранял с сотнями людей; ценности, которые жаловал [ему] Великий ван, без остатка раздавал армейским чинам; в день, когда получал приказ [о выступлении], забывал о делах семьи. Нынче, если Гуа станет генералом, он изменит [Вам], среди военных чинов никто не сможет уважать его. Все ценности, которые Вы пожалуете ему, [он] заберет и [154] припрячет, и к тому же, гонясь за [большей] выгодой, сумеет вложить их в земли и угодья. Отец и сын — не одинаковы, различаются по [нравственным] свойствам. [Я] прошу Вас, ван, не посылайте [Чжао Гуа для замены Лянь По]». Ван ответил: «Мое решение бесповоротно». Тогда матушка [Чжао] Гуа сказала: «Если вы все-таки назначите его, и он окажется этого недостоин, то смогу ли я избежать наказания?» Ван ответил: «Да». После [Чжао] Гуа отправился в путь, сменил Лянь По на посту командующего, а спустя сорок с лишним дней его войско потерпело сокрушительное поражение. [Сам Чжао] Гуа погиб, а армия была разгромлена. Ван, памятуя слова матушки [Чжао] Гуа, не стал наказывать ее. Значит, можно считать, что матушка Чжао Гуа знала, в чем заключается причина побед и поражений.

Глава [2.5].

О благосостоянии людей

Небо истинно любит простой народ, и поскольку он не умеет сам собой руководить, [оно] ставит государя для управления им. Государь не может в одиночку преображать народ и [он] назначает сановников себе в помощь. И если сановник получает от государя высокую должность и простирает [на народ] глубокую милость Небес, может ли он, не будучи умиротворенным, заботиться [о народе], не будучи сытым, помогать ему! Посему благородный муж, получая должность, думает о благосостоянии людей, служа государю, стремится к благоучреждению обычаев; когда [он] занимает высокое положение, низшие не тяготятся; когда находит место прежде других, позади [идущие] не обижаются.

Известно, что одежда и пища — главное для народа; народ - снова государства. Люди нуждаются в одежде и пище так же, как рыба — в воде. Государство имеет опору в людях, как люди имеют опору в ногах. Рыба без воды не сможет выжить, человек без ног не сможет передвигаться. В связи с этим Ся Юй говорил: «Когда люди не имеют пищи, я не могу повелевать [ими]. Совершая подвиги, но не заботясь о благосостоянии людей, я не могу наставлять [их]». Вот и получается, что преданному сановнику прежде всего [надлежит] подумать о благосостоянии народа.

У Гуань-цзы сказано: «Воплощая Путь-Дао вспомоществования государству, прежде всего надлежит обогатить людей. Когда народ богат, то легко преображать его. Посему у государей семидесяти девяти царствований законы и установления были не одинаковы, но у всех, кто правил Поднебесной, непременно государство было богатым, а хлеба имелось в изобилии. Хлеб родится от [155] земледелия, поэтому прежние монархи более всего ценили [земледелие]. Когда есть насущная потребность поощрять земледелие, прежде всего [следует] запретить второстепенные занятия. Если второстепенные занятия под запретом, то среди народа не будет тунеядцев. А когда нет тунеядцев, то люди усиленно занимаются земледелием. Когда [все] посвящают себя земледелию, то пашни возделаны; когда пашни возделаны — хлеба изобильны; когда хлеба изобильны — люди богаты» 73. Вот почему те, кто в древние времена запрещал неосновные занятия, приносили этим пользу земледельческому труду.

Что же касается парчовых вышитых тканей с кистями и шнурами, а также филигранных резных вещиц, то иногда их уничтожали, превращая золото в пыль; иногда обменивали, чтобы пережить трудные [времена]. Но при этом никогда не становились [они] долговечными и нетленными ценностями, а служили лишь для того, чтобы [наружным] блеском ублажать прихотливые взоры. И в этом смысле вред, ими наносимый, был значителен и глубок. Посему тот, кто предпочитает подвизаться в земледелии, хоть и не обретает выгоду немедленно, в конце концов становится богатым; а тот, кто отдается второстепенным занятиям, хоть и наживается быстро, в конце концов оказывается бедным. Но заурядные люди редко склоняются к далеко идущим замыслам; они пренебрегают главным и устремляются к второстепенному. Из десяти семейств — девять таковы. Ведь во время наводнений и засух [они] всякий раз лишаются всех запасов, поэтому так [себя и ведут].

Отсюда следует, что благоревностный сановник прежде всего [должен] побуждать государя искоренять вредное и насаждать полезное. Вред, подлежащий искоренению, — это побочные занятия; польза, подлежащая поощрению, — это праведный труд земледельца. Ведь когда [у человека] мерзнут ноги, то и сердце болит, а когда утомляется народ, то и государство страдает. Это естественный закон. Тот, кто бережет [свое] сердце, не станет держать ноги в холоде; тот, кто печется о государстве, не будет утомлять народ.

Когда сановники помогают государю, [они все] вместе [должны] сокращать повинности и облегчать подати, чтобы преумножать богатство людей, не отнимать у народа время, дабы он смог удовлетворить [собственные] надобности. Ведь народ связан с государем так же, как ребенок связан с отцом и матерью. Не бывает так, чтобы сын был беден, а родители богаты, или сын богат, а родители бедны. Поэтому, когда народ зажиточен, то достаток распространяется и на государство; когда народ беден, то от нужды страдает и государство. В связи с этим в «Лунь юй» сказано: «Если народу не хватает средств, может ли государь наслаждаться достатком?» 74 Посему тот, кто поддерживает государя и жалеет [156] народ, дальновиден в [своей] верноподданной преданности; а тот, кто притесняет народ, чтобы обогатить государя, — ограниченный вельможа.

В трактате «Цзы-цзы» 75 сказано, что династии глубочайшей древности усердно поощряли земледелие, и из урожаев трех лет оставляли [зерно, полученное в течение] одного года, про запас. Из урожаев девяти лет хранили [зерно] трех урожаев. Из урожаев тридцати лет сохраняли для народа [зерно] десяти урожаев. Поэтому, когда при [императоре] Яо в течение девяти лет [подряд] случались наводнения, а при [Чэн] Тане семь лет стояла засуха, среди народа не было голодающих, хоть и не было всходов на полях. Воистину бывало так благодаря сим упредительным мерам!

Значит, основа созидания государства — это земледелие. Преданный подданный, радеющий о благосостоянии людей, главные усилия обращает на увещевания [своего государя]. И когда достатка семьи хватает на каждого, то государство само по себе пребывает в спокойствии. Говорят, что Путь-Дао [взаимоотношений] государя и подданного, обоюдная помощь высших и низших подобны лодке, плывущей по реке, и крыльям, рассекающим воздух. Поэтому, когда [государь и поддан-ный] глубоко связаны духовно, то светила знамениями возвещают [об этом] с Небес. Когда содержание [их] сокровенных мыслей совпадает, то [благие приметы в виде] ветра и облаков появляются везде и повсюду. Они проявляют единосущность, и в сравнении с ней взаимодействие [обеих] рук, ног, ушей и глаз не столь тесно. Они приносят пользу управлению, и в сравнении с ней [использование] дрожжей, соли и слив как приправ [к пище] и не столь существенно. Благодаря этому сияют незыблемые и безыскусные обычаи. Это удостоверяет, что и семья, и государство односущны, что и в государе, и в родителях [неизменно можно] обрести пристанище. Проявляя себя, прославляя [свое] имя, [надлежит] думать лишь о преданности [подданного] и о сыновней почтительности.

Каждый раз проводя в дворцовых покоях часы досуга, [Я] черпала познания из прекраснейших книг. Когда [Я] думала о мудрецах прошлого, [сии книги] помогали [мне] привести [мысли] в гармонию; когда обращалась к словам о будущем, [они были для меня словно] щит черепахи [при гадании] и зеркало. Постоянно во время работы за письменным столом [Я] с замиранием сердца перебирала свитки, разворачивая и сворачивая [их]. Все мудрые [сановники], которым [Я] приказывала помогать мне, добродетелями превосходили Куя и Луна 76.

Почему же было уделено [мною] столь большое внимание назидательному сочинительству? Потому что слава и позор не приходят [сами по себе], только люди творят их. И если направлять сердце на истинный Путь; чувства обращать к высочайшей преданности; с усердием оберегать беспристрастность и спокойствие; [157]

высоко ценить искренность и доверие; в поступках придерживаться бескорыстия и безупречности; при самосовершенствовании сохранять осмотрительность и скрытность; помогая государю, помнить примеры искренних увещеваний; заботясь о народе, думать о методах увеличения его благосостояния, и тогда, естественно, имя и дело [человека] будут процветать; жалование и чин повышаться.

Когда не ищут славы, [она] сама приходит; когда смиряются с позором, [он] сам покидает. И значит, преданность и честность — главное для достижения счастья, осторожность и осмотрительность — источник для обретения наград. Это как тень, сопровождающая человека, и эхо, отзывающееся на звук.

Многие сотни даровитых мужей могут ли не приложить [к этому] усилий?

Написано в первый год [правления под девизом] Чуй-гун (685) 77.

Комментарии

1. В значении «Императрица» в данном случае использовано сочетание кунь-юань ***, обозначающее первородное начало Земли. Кунь «Исполнение» — название символизирующей женское начало, Землю, луну, императрицу, супругу триграммы «Книги перемен» («И цзин»).

2. «Повсеместно разыскивать [одаренных]» *** пан цю [цзюнь янь] — скрытая цитата из «Книги документов» («Шу цзин») [23, цз. 4.5, с. 9а].

3. Смысл данного предложения состоит в том, что высокое положение занимают действительно достойные люди.

Головные украшения и платья *** цзань цзюй, а также яшмовые поясные подвески *** хэнпэй — внешние отличительные признаки знатного человека, высокопоставленного лица.

4. Ли Вэнь-бо *** - сановник в княжестве Лу в чжоускую эпоху. В произведении «Биографии образцовых женщин» («Ленюй чжуань») содержится глава, посвященная его матери Цзин-цзян, где рассказано, какое большое влияние она оказала на сына. Там, в частности, говорится: «Когда [Аи] Вэнь-бо стал министром в Лу, Цзин-цзян обратилась к нему со словами: "Я скажу тебе, что главное в управлении государством — это высочайшая стойкость. <...> Тот, кто честен и тверд, [может] занимать ключевую должность. [В государстве] ключевым можно считать пост министра"» [6, цз. 1, с. 7а — 7б].

5. Здесь имеется в виду хрестоматийный эпизод, связанный с детскими годами Мэн-цзы (Мэн Кэ, 372 — 289 гг. до н. э,), когда матушка дала ему наставление, срезав ткань с ткацкого станка. В «Ленюй чжуань» сказано: «В детстве Мэн-цзы ходил в школу, но [однажды] вернулся [домой]. Его матушка как раз ткала, [она] спросила, чего достиг [он] в учении. Мэн-цзы ответил, что бросил [учебу]. Тогда мать взяла нож и обрезала свое тканье. Мэн-цзы испугался и спросил, почему [она это сделала]. Мать ответила: "А разве, бросив учебу, ты не сделал то же самое?"» [6, цз. 1, с. 10б].

6. Здесь имеется в виду политическое завещание танского Тай-цзуна «Правила императоров» («Ди фань») из 4 частей (цзюань), 12 глав (пянь). «В нем сказано о том, как совершенствовать себя и управлять государством», — сказал Тай-цзун, вручая «Ди фань» наследнику престола [15, цз. 198, с. 6251].

7. Буквально *** хуй гуань означает «прекрасная (или виртуозная, или летящая) кисть»; наш перевод «благодатная кисть» несколько условен, но представляется наиболее уместным, поскольку в данном случае первостепенное значение для автора имеют радость творчества, удовольствие от сочинительства.

8. В подстрочном комментарии к «Чэнь гуй» указано, что здесь имеются в виду десять талантливых сановников основателя чжоуской династии У-вана (1027-1025): Вэнь-му, Чжоу-гун, Чжао-гун, Тай-гун, Би-гун, Жун-гун, Тай-дянь, Хун-яо, Сань И-шэн, Нань Гун-ко [16, сюй, с. 3].

9. Два великих иньских вельможи — это И Инь{***(А-хэн), прославленный советник Чэн Тана и Фу *** министр У-дина (1238-1178 гг. до н. э.).

10. Данная фраза «Чэнь гуй» навеяна образами «Шу цзин», где правитель именуется «головой» *** юаньшоу [23, цз. 2.5, с. 13а; 32, с. 89], подданные его — «руками и ногами» *** (гу гун) [23, цз. 2.5, с. 10а; 32, с. 79]. О тесном взаимном сотрудничестве государя и сановников в «Шу цзин», главе «И Цзи» говорится: «До чего ясна голова! До чего надежны руки и ноги! И все дела свершаются благополучно!» [23, цз. 2.5, с. 13а; 32, с. 89].

11. Согласно древнему поверью, сановникам надлежало носить при себе тетиву и выделанную кожу *** сянь вэй. Тетива напоминала о необходимости быть решительным, кожа — о необходимости смягчать гнев.

12. Заслуживает внимания подстрочный комментарий к этой фразе «Чэнь гуй», где сказано: «Издревле бывали отцы, не имевшие сыновей, и семьи, лишившиеся отцов; но не бывало еще государей, не имевших подданных, и государств, не имевших правителей» [16, цз. 1.1, с. 1, комм.].

13. См.: «Шу цзин», главу «И Цзи» [23, цз. 2.5, с. 10а; 32, с. 79].

14. Чжоу — последний царь династии Инь, тиран Ди Синь (1060-1027 гг. до н. э.).

15. У-ван (1027—1024 гг. до н. э.) — государь-основатель династии Чжоу; о десяти мудрых сановниках см. прим. № 8.

16. Цитата из «Шу цзин», главы «Уложения Шуня» («Шунь дянь») [23, цз. 1.2, с. 9а; 32, с. 41-42], см. также: «Шо юань» [22, цз. 1.1, с. 3а].

17 .Ту Куай — мудрец древности, служил при дворе цзиньского Пин-гуна (557-532 гг. до н. э.).

18. Сюань-юань — имя императора Хуан-ди, данное ему по месту рождения на горе Сюаньюань.

Фраза «В четыре [стороны глядящие] глаза Хуан-ди *** Хуан-ди сы му [16, цз. 1.1, с. 4] или *** Хуан-ди сымянь [21, цз. 2, с. 17] принадлежит Ши Цзяо или Ши-цзы, современнику и последователю Шан Яна (390-338 гг. до н. э.). Ши-цзы происходил из княжества Лу, служил в Чу. Его взгляды изложены в трактате «Ши-цзы», состоящем из двух цзюаней, где, в частности, приведен такой разговор Конфуция с Цзы-гуном: «Цзы-гун спросил у Конфуция: "Как в древности Хуан-ди добивался доверия всей [Поднебесной]?" Конфуций ответил: "Хуан-ди находил четырех человек, подходящих ему. И во всей Поднебесной воцарялось спокойствие, хотя [они] и не совещались; сохранялся порядок, хотя [они] и не сговаривались. Их называли в четыре стороны [глядящие глаза Хуан-ди]"» [21, цз. 2, с. 17].

19. Парадный головной убор императора *** мяньлю с двенадцатью нитями-подвесками («нефритовыми струями»), свисавшими спереди и сзади, символизировал сосредоточенность правителя на главном, оберегал его взоры от суетности внешнего мира.

20. Чешуя, растущая против ворса, (*** линь или *** ни линь, означает слабое, уязвимое место. По древнему поверью, такая чешуя якобы есть под горлом у дракона, и не стоит ее касаться, чтобы не разозлить его.

21. К сожалению, упомянутое здесь сочинение «Установления и суждения» («Дянь юй») Лу Цзина, государственного деятеля и военачальника княжества У эпохи Троецарствия (220—280), оказалось для нас недоступно. В связи с этим границы цитаты не установлены, почему и не выделены кавычками.

22. В тексте «Чэнь гуй» сказано*** цзянь шань син чжи жу бу цзи; цзянь сянь цзюй чжи жу бу дай [16, цз.1.2, с.7], а в подстрочном комментарии приведена исходная фраза из «Лунь юй»: «[Есть люди, которые] взирают на добродетельных так, словно [никогда] не смогут [им] уподобиться (цзянь шань жу бу цзи)» [10, цз. 8.16, с. 17а].

23. Скрытая цитата из «Шо юань» [22, цз.2, с.10а; цз. 16, с. 5а-6б].

24. См.: «Шо юань» [22, цз. 2, с. 10а]. В «Чэнь гуй» после слов «птицы и звери вскармливаются ею» пропущено предложение, присутствующее в «Шо юань»: «При жизни человек ступает по ней, после смерти — уходит в нее» [22, цз. 2, с. 10а]. Пять злаков *** у гу: рис, просо, ячмень, пшеница, бобы — пять основных продовольственных злаков Китая.

25. См.: «Шу цзин», главу «Цзюнь Чэнь» [23, цз. 11.23, с. 5а-5б; 32, с. 540].

26. См.: «Ли цзи» [9, цз. 14.24, с. 17а-17б].

27. Текст данного абзаца «Чэнь гуй» написан явно под влиянием «Ли цзи», где есть такие слова: «Если родители что-то любят, [почтительный сын] одобряет и помнит [об этом]. Если родители что-то ненавидят, [почтительный сын] опасается и не порицает. Если отец с матерью допускают ошибки, [он] увещает и не противоречит. После смерти родителей непременно стремится обрести благоволение [их душ] и приносит зерно им в жертву. Это называется полным соблюдением ритуала» [9, цз. 14.24, с. 14б].

28. Чуский Гун-ван правил в 590-560 гг. до н. э.

29. Скрытая цитата из трактата «Вэнь-цзы» [1, цз. 1.1, с. 1а].

30. Чао-фу *** (Старец Гнездо) — мудрец-отшельник времени правления императора Яо. Живя безвыходно в горах, он устраивался на ночлег в гнездах на деревьях, за что и получил свое прозвище.

31. См.: «Дао дэ цзин» [5, цз. 1.37, с. 21а].

32. В трактате «Чжуан-цзы» «тот, кто воплотил Путь-Дао», упомянут дважды в главе 22 «Странствие знания на север» [20, цз. 7.22, с. 27б; 28, с. 273]. Приводимый далее в «Чэнь гуй» текст цитатой из «Чжуан-цзы» [20] не является.

33. См.: «Вэнь-цзы» [1, цз. 1.1, с. 1а; 20, цз. 3.6, с.5б].

34. См.: «Гуань-цзы» [2, цз. 13.38, с. 9б].

35. Цитата из «Хуайнань-цзы» приведена в «Чэнь гуй» с некоторыми изменениями; в источнике сказано: «Когда рассуждают о добродетели (даодэ), уподобляют [ее] Солнцу и Луне. Река [Янцзы] находится на юге, [Хуан]хэ — на севере, и невозможно изменить их очертания. Если промчаться во весь опор тысячу ли, [разделяющую их], то их [все равно] невозможно передвинуть. [Добродетель] продвигается и отступает в житейском мире, как в своем обиталище» [18, цз. 11, с. 13б-14а].

36. Скрытая цитата из трактата «Вэнь-цзы» [1, цз. 1., с. 36б].

37. Текст, источником которого здесь назван «Шо юань», полностью нами в данном сочинении не обнаружен [22]. Цитатой из «Шо юань» являются лишь слова: «Десять тысяч вещей находят свой корень, и таким образом появляются на свет; сотни дел обретают свой Путь-Дао, и так осуществляются» [22, цз. 16, с. 2б].

38. Люй-ван (Тай-гун, Люй-шан) — прославленный сподвижник и советник чжо-уского Вэнь-вана.

39. См.: «Лунь юй» [10, цз. 7.13, с. 5а].

40. См.: «Лунь юй» [10, цз. 7.13. с. Зб]

41 .Очень пространная цитата из «Шо юань» воспроизведена в «Чэнь гуй» практически без изменений, за исключением нескольких нижеследующих разночтений: (1) вместо*** да чэнь «великий подданный» («Чэнь гуй», [16, цз. 1.4, с. 24]) в «Шо юань» употреблено *** лян чэнь «усердный подданный» [22, цз. 2, с. 1а]; (2) вместо «[подданный] прилежно следит за успехами и неудачами [своего государя]» («Чэнь гуй», [16, цз. 1.4, с. 24]) сказано: «[подданный] тщательно и неуклонно следит за успехами и неудачами [своего государя]» [22, цз. 2, с. 1б]; (3) вместо «когда в смутные времена [подданный] не допускает льстивых речей» («Чэнь гуй», [16, цз. 1.4, с. 25]) сказано: «не увещевает [государя]» («Шо юань», [22, цз. 2, с. 1б]; (4) в «Чэнь гуй» говорится: «Когда [подданный] внутри прячет пристрастность и вероломство» [16, цз. 1.4, с. 27], в «Шо юань» отсутствует слово «вероломство» [22, цз. 2,1б].

42. См. текст «И цзин» к 39-й гексаграмме Цзянь («Препятствие») [3, цз. 2, с. 63; 31, с. 267].

43. Текст, следующий за первой фразой данной главы, включая цитату из «И цзин», позаимствован из «Шо юань» [22, цз. 9, с. 1а].

44. Выделенный кавычками текст является цитатой из «Летописи "Весны и осени" господина Яня» («Янь-цзы Чуньцю»), приведенной в «Чэнь гуй» с некоторыми изменениями и сокращениями. В источнике сказано: «Цзин-гун (Циский Цзин-гун Чу-цзю правил в 547—490 гг. до н. э.) отправился на охоту. Янь-цзы состоял при нем в Чуаньтай (Чуаньтай (или Таньтай) — название императорского дворца с террасой в нынешней провинции Шаньдун). Лянцю Цзюй прибыл туда. [Цзин]-гун сказал: "Только [Лянцю] Цзюй есть [доблестный] муж, соответствующий мне". Янь-цзы сказал на это: "Цзюй также и по сути [своей Вам] подходит, посему [он] и соответствует [Вам]". Гун спросил: "А есть различие между соответствующим и единосущным?" В ответ услышал: "Есть. Соответствие подобно похлебке. Вода, огонь, кислый соус, мясной сок, соль и сливы используются для [приготовления] рыбы и мяса. Стряпая похлебку на огне, повар смешивает [все] это и приправляет [одно другим] для [лучшего] вкуса. Добавляет то, чего недостает, сливает то, что в избытке. Благородный муж вкушает ее и успокаивает сердце. Так и государь с подданным: если государь что-то называет приемлемым, но на самом деле [это] скрывает [в себе] негодное, то сановник [должен] показать таковое негодное, чтобы поддержать [подлинно] возможное. Если государь [что-то] называет негодным, но в этом есть и приемлемое, то сановник [должен] показать это приемлемое, чтобы [государь] отказался от негодного. Посему дела управления приводятся в порядок, а в людях не возникает духа противления". И в «[Ши] цзин» сказано: "Вкусом приятен мясной этот чистый отвар, Мы осторожно и мирно приносим свой дар. К жертве явись: мы безмолвны, молчанье храним. Споров не [162] будет перед приходом твоим" (См.: «Ши цзин» [12, цз. 20.30, с. 10а] «Гимн царю Чэн-тану» в переводе А. А. Штукина [29, с. 460]). Государи прежних эпох ввели пять приправ и пять ступеней музыкальной гаммы, чтобы утешать свое сердце и содействовать управлению. Звуки подобны вкусовым ощущениям. [Когда рождается звук, то] первое — дух, второе — тело, третье — подобие, четвертое — особенность, пятое — мелодика, шестое — ритм, седьмое — голос, восьмое — ветер, девятое — песня, — [все эти составляющие] взаимно дополняют друг друга. Чистое и мутное, малое и большое, короткое и длинное, быстрое и медленное, скорбное и радостное, твердое и мягкое, несрочное и скорое, высокое и низкое, исходящее и входящее, текущее и стоячее взаимно уравновешивают друг друга. Благородный муж слушает и успокаивает сердце. Когда сердце спокойно, то добродетель неизбывна. Посему в «Ши [цзин]» сказано: "Доброе имя не знает изъяна" (См.: «Ши цзин» [12, цз. 2.3, с. 9б; 29, с. 46]). Нынче Цзюй поступает не так...» [24, цз. 7, с. 6б—7а], дальнейший текст совпадает с текстом цитаты в «Чэнь туй» [16, цз.1.5, с. 30-31].

45. В «Речах домов» («Цзя юй») этот эпизод изложен так: «Цзы-гун спросил у Конфуция: "Если сын следует приказаниям отца, [такой сын] является почтительным; если подданный следует повелениям государя, [такой подданный] является надежным. Вы сомневаетесь в этом, Учитель?" Конфуций воскликнул: "Неразумный! Ты [ничего] не знаешь [об этом]! В древности просвещенный правитель княжества [площадью] в десять тысяч шэн имел семерых нелицеприятных сановников, и тогда он не совершал ошибок. В княжестве в тысячу шэн было пять нелицеприятных сановников, и тогда алтарь духам Земли и Злаков был вне опасности. Во владении в сто шэн было три нелицеприятных сановника, тогда доходы и титул [владетеля] не менялись к худшему. У отца был уветливый сын, и тогда [отец] не поступал против ритуала. У чиновника был друг-наставник, и тогда [этот чиновник] не допускал несправедливости. А если сын следует приказаниям отца, разве [такой сын] является почтительным? Если подданный повинуется приказаниям государя, то разве [такой подданный] является надежным? Когда [человек] умеет различать то, чему надлежит следовать, [а чему нет], его называют почтительным [сыном], называют и верным [подданным]"» [4, цз. 2, с. 7а-7б].

Шэн *** — участок земли в 10 цзин или 10 кв. ли.

46. См.: «Синь сюй» [13, цз. 7, с. 102].

47. См.: «Синь сюй» [13, цз. 5, с. 82].

Шушан ***— прославленный советник цзиньского Пин-гуна (557-532 гг. до н. э.), настоящее имя его — Яншэ Си; по названию родной местности Ян (в нынешней Шаньси) он звался также Ян Си.

48. В данном случае приведен с незначительными пропусками ответ Чии Цзы-пи, сановника Юэ-вана Гоу-цзяня (496-465 гг. до н. э.), на вопрос Чэнь Чэн-цзы, советника циского Пин-гуна (480-475 гг. до н. э.). Согласно тексту «Шо юань», «Чэнь Чэн-цзы спросил у Чии Цзы-пи: "Что [Вы] называете [соблюдением] норм поведения (*** чан)?" Ответ был: "Когда государь умирает, а я остаюсь жив; когда государь погибает, а я остаюсь цел". Чэнь Чэн-цзы сказал: "И это Вы считаете нормой?" [Чии Цзы-пи] ответил: "Зачем погибать тому, кто не умер, поскольку устранил смерть, и не погиб, поскольку отвел гибель?"» [22, цз. 2, с. 9а]. Дальнейший текст ответа воспроизведен в «Чэнь гуй» [16, цз. 1.5, с. 33-34] со следующими небольшими отличиями: (1) В «Чэнь гуй» сказано: «Когда [государь] использует [то, о чем ему сказали], то [подданный] одобряет, если нет — умирает [16, цз. 1.5, с. 33]; текст «Шо юань»: «Когда [государь] использует [то, о чем ему сказали], то [подданный] считает возможным сохранить [себе] жизнь, если не [использует], то — умирает» [22, цз. 2, с. 9а]; (2) В «Чэнь гуй» говорится: «Если некий [подданный] сумеет привести [своих] подчиненных, чтобы увещевать правителя, то правитель не может не прислушаться» [16, цз. 1.5, с. 33]; текст «Шо юань»: «Если некий [подданный] сумеет сплотить и привести [своих] подчиненных, чтобы вместе убедить государя, то государь, пусть и не лишится тревог, не сможет не прислушаться» [22, цз. 2, с. 9а]; (3) Согласно «Чэнь гуй»: «Если некий [подданный] способен противоречить приказам государя, выступать против его дел, и если, думая об угрозе спокойствию государства и позоре изгнания монарха, [он] добивается великих побед в усмирении страны, то такого [подданного] называют опорой государства» [16, цз. 1.5, с. 34]; Согласно «Шо юань», «Если некий [подданный] способен противоречить приказам государя, выступать против его дел, пользоваться властью от его [имени] и если, думая об угрозе спокойствию государства и позоре изгнания монарха, [он] может с помощью военной силы добиться великих побед в усмирении страны, то такого подданного называют опорой государства» [22, цз. 2, с. 9а-9б]; (4) Ответ Чии Цзы-пи в «Шо юань» завершают следующие слова, не воспроизведенные в «Чэнь гуй»: «Неспособный [к управлению] государь видит [в таких подданных] угрозу своей гибели. Поэтому тех, кого просвещенный государь ценит, неспособный государь убивает. Просвещенный государь любит задавать вопросы, неспособный государь любит одиночество. Просвещенный государь возвышает мудрых, выдвигает способных и довольствуется их деяниями; бездарный правитель опасается мудрых, завидует способным и искореняет соделанное ими. Наказывает их за верность, награждает за злодейства. Вот поэтому и погибли неспособнейшие Цзе и Чжоу» [22, цз. 2, с. 9б].

49. Предлагаемый перевод: «остается равнодушным к высшим почестям» полностью соответствует смыслу фразы в «Чэнь гуй», которая в дословном переводе звучит: «получив в награду экипаж, жалуемый высшим сановникам, не ездит в нем» [16, цз. 1.5, с. 34].

50. Произведение «Дай яо лунь» обнаружить не удалось.

51. См.: «Лунь юй» [10, цз. 8.16, с. 2б].

52. Источник данной цитаты, к сожалению, не обнаружен. В часто цитируемых в «Чэнь гуй» произведениях «Лунь юй» и «Шо юань» эти слова Конфуция отсутствуют.

53. См. примечание 52.

54. См. «Люй-ши Чунь цю» [11, цз. 19.6, с. 14а].

55. Приведенный в «Чэнь гуй» текст из «Люй-ши Чунь цю» имеет некоторые пропуски по сравнению с оригиналом, где сказано: «Если бы были сомнения в регулярном круговращении Небес, то не могло бы происходить смены лет. Если бы было ненадежным движение Земли, то травы и деревья не [произрастали бы на ней] во множестве. Весенней благодатью является ветер, если ветра не [ожидать] с уверенностью, то не распустятся цветы; а если не будет цветов, то и плоды не уродятся. Летним благом является жара; если будет сомнение [в ее приходе], то земля не будет обильной; если земля не будет плодоносной, то [растения] на ней не принесут семян. Осенним благом является дождь, если не будет надежды на него, то злаки не созреют; если не созреют злаки, то не приумножится [запас] зерна. Зимним благом является холод, если не будет уверенности [в его наступлении], то почва не затвердеет; если не затвердеет почва, то лед не удержится [на ней]. Даже на огромном [пространстве] Неба и Земли при круговращении четырех времен года без доверия невозможно взрастить сущее, что же тогда говорить о людях?» [11, цз. 19.6, с. 14б].

56 .Текст данного абзаца «Чэнь гуй» [16, цз. 2.1, с. 38-39] написан явно под влиянием текста «Люй-ши Чунь цю», который следует в оригинале непосредственно за выше процитированным. В «Люй-ши Чунь цю» сказано: «Не чувствуя [взаимного] доверия государя и сановников, народ будет осуждать [их], а в стране не станет порядка. Без доверия в служилом [сословии] младшие не будут уважать старших, а знатные и худородные станут презирать друг друга. Без доверия к наградам и наказаниям народ с легкостью будет нарушать законы и не сможет повиноваться приказам. Без [взаимного] доверия друзей постигнет разобщенность и недовольство, и [они] не смогут поддерживать близкие отношения. Без доверия [друг к другу] люди, занятые ремеслами, с помощью [своих] инструментов [будут] создавать небрежные поделки, а окрашивать киноварью и покрывать лаком не так, как [это] требуется. Лишь доверие позволяет хранить общность от начала до конца; позволяет пребывать в единстве и почитаемым, и обездоленным. Доверие и вновь доверие должно многократно окружать нас, и тогда можно сообщаться с Небесами, использовать [доверие] для управления народом, и [ожидать, что] обильные дожди и благодатные росы снизойдут [на нас], а холод, жара и четыре времени прибудут [в надлежащий срок]» [11, цз. 19.6, с. 14б-15а].

57. См.: примечание 52.

58. См.: «Лунь юй» [10, цз. 6.12, с. 15а—15б]; Цзы-гун — ученик Конфуция.

59. Произведение «Ти лунь», к сожалению, не удалось обнаружить.

60. См. «Шо юань» [22, цз. 17. с. 11б-12а].

61. Скрытая цитата из «Хуайнань-цзы» [18, цз. 18, с. 1а].

62. Гуань Инь *** (Гуань Лин, Инь Си, Страж границы) — ученик Лао-цзы, неоднократно упоминаемый на страницах трактата «Ле-цзы».

Цитата из «Ле-цзы» приведена в «Чэнь гуй» с незначительными отличиями от оригинала [16, цз. 2.2, с. 45]. В источнике сказано: «Гуань Инь сказал, обратившись к Ле-цзы: "Доброе слово отзывается добром, злое — злом. У высокорослого [человека] тень длинная, у маленького — короткая. Имя [вызывает] отклик, тело [отбрасывает] тень. Поэтому говорят: тщательно подбирайте слова, и с Вами согласятся; неуклонно соблюдайте себя, и за Вами последуют"» [7, цз. 8, с. 1а-1б; 28, с. 103].

63. Кун Гуан *** — ханьский ученый, живший в царствование императора Чэн-ди (32-7 гг. до н. э.).

64. Цзи Вэнь-цзы *** (Цзисунь Син-фу) — сановник в княжестве Лу при государях Сюань-гуне (608-591 гг. до н.э.), Чэн-гуне (590-573 гг. до н. э.), Сян-гуне (572-542 гг. до н. э.).

65 .Хань Сюань-цзы *** (Хань Ци) служил канцлером (*** цин) в княжестве Цзинь при Дао-гуне (572-558 гг. до н. э.).

66. Гунъи *** — сановник луского Му-гуна (407-376 гг. до н. э.), прославившийся скрупулезным соблюдением законов.

67 .Доу Ин *** — прославленный военачальник раннеханьской эпохи, жил при императоре Цзин-ди (156-139 гг. до н. э.).

68. У Ци (У-цзы) — прославленный военачальник древности, служивший в княжествах Лу и Вэй, в частности, вэйскому У-хоу, который правил в 396-371 гг. до н. э. Основные воззрения У Ци по военному искусству изложены в трактате «У-цзы».

69. См.: «Трактат о военном искусстве» («Бин фа») Сунь-цзы (VI—V вв. до н. э.) [14, цз. 6, с. 25а-26а; 26, с. 42]. Цитата в «Чэнь гуй» по сравнению с оригиналом имеет два различия: (1) в «Чэнь гуй» сказано: «Армия не имеет постоянного направления (*** дао), вода не имеет неизменной формы [16, цз. 2.4, с. 52]; в «Бин фа»: «Армия не имеет постоянной мощи (*** ши), вода не имеет постоянной формы» [14, цз. 6, 25б]; (2) в «Чэнь гуй» сказано: «Тот, чья армия может одерживать победы, основываясь на изменениях [свойств] противника, называется искусным военачальником» [16, цз. 2.4, с. 52]; в «Бин фа» же говорится: «Того, кто основываясь на изменениях [свойств] противника, одерживает победы, называют божеством (*** шэнь) [14, цз. 6, с. 26а].

70 .См.: «У-цзы» [16, цз. 2.4, с. 52; 17, цз. 1.3, с. 9б; 27, с. 34-35].

71 .Юэ-ван Гоу-цзянь правил в 496—465 гг. до н. э.

72. Сяо-чэн-ван (265—245 гг. до н.э.) — правитель княжества Чжао. Во время его царствования талантливый военачальник Лянь По, проведший успешную военную кампанию против Цинь, тем не менее был смещен, а вместо него назначен Чжао Гуа, сын генерала Чжао Шэ. Чжао Гуа не сумел дать отпора циньцам, погубил свою армию и погиб от рук циньского генерала Бай Ци. После этого Лянь По вновь был назначен командующим, сражался с войсками княжества Янь и за свои победы был удостоен титула Синьпин-цзюнь.

73. Здесь с некоторыми сокращениями приведено начало 48-й главы «Об управлении государством» («Чжи го») трактата «Гуань-цзы» [2, цз. 15.48, с. 14а-14б]. Перевод главы на русский язык включен в приложение книги В. М. Штейна [30, с. 263-267]. Начальная фраза главы в «Гуань-цзы»: «Воплощая Путь-Дао управления государством, прежде всего надлежит обогатить людей. Когда народ богат, легко руководить им» [2, цз. 15.48, с. 14а] — в «Чэнь гуй» записана с некоторыми изменениями (см. начальную фразу цитаты [16, цз. 2.5, с. 59]).

74. См.: «Лунь юй» [10, цз. 6.12, с. 16а-16б].

75. Трактат «Цзы-цзы», написанный ханьским сановником Цзя И, к сожалению, оказался для нас недоступным.

76. Куй и Лун *** — прославленные сановники-мудрецы, служившие императору Шуню. Куй имел должность капельмейстера (*** дяньюэ), Лун — советника (*** наянь).

77. По мнению цинских библиографов, эта дата не соответствует подлинной и была приписана в период бытования «Чэнь гуй» в Японии [32, цз. 2., с. 34].

Текст воспроизведен по изданию: Наставление «Правила подданных» («Чэнь гуй») танской императрицы У-хоу // Российское востоковедение в память о М. С. Капице: очерки, исследования, разработки. М. Муравей. 2001

Еще больше интересных материалов на нашем телеграм-канале ⏳Вперед в прошлое | Документы и факты⏳

Главная страница  | Обратная связь
COPYRIGHT © 2008-2024  All Rights Reserved.