ХУЭЙ ЦЗЯО

ЖИЗНЕОПИСАНИЕ ДОСТОЙНЫХ МОНАХОВ

ГАО СЭН ЧЖУАНЬ

В своеобразной табели о буддийских рангах - биографической серии "Жизнеописания достойных монахов" ("Сы чао гао сэн чжуань") представлены биографии 2 тыс. исторических деятелей, оставивших заметный (а некоторые и весьма значительный) след в китайской истории с I по XVII в. Эталоном высших достоинств в этом литературном ряду становится собрание Хуэй-цзяо (497-554) "Гао сэн чжуань" (далее - ГСЧ), вобравшее в себя сведения почти о 500 буддийских деятелях с 67 но 518 г. Строгий историзм и фактографическая насыщенность биографического собрания Хуэй-цзяо выдвигают его в первый ряд (если не на первое место) среди источников по ключевому и во многом определяющему периоду в истории китайского буддизма.

Китайская традиция связывает проникновение буддизма в Срединное (а в буддийском обиходе - Восточное) государство с прибытием ко двору ханьского императора Мин-дин (58-76) первых индийских миссионеров-переводчиков. (Биографии Кашьяпа Матанги и Дхармаратны открывают и собрание Хуэй-цзяо.) Однако это знаменательное событие осталось хотя и первым, но все же лишь кратким эпизодом в истории китайского буддизма. Проникновение и первые успехи буддийского вероучения в Восточном государстве обеспечивались усилиями относительно поздних поколений миссионеров-переводчиков, начиная с Ань Ши-гао (II в.) и Локакшемы (вторая половина II в.). а затем Кан Сэн-хуэя (ум. 280), Дхармаракши (236-313) и многих других. "Механизм" проникновения Закона Будды в Китай в этот наиболее романтический или миссионерский период в самом общем виде состоял в следующем. Преодолевая всевозможные трудности, иноземный подвижник морским или, чаще, пешим маршрутом прибывает в Китай с поклажей канонических текстов - сутр. (Некоторые подвижники, одаренные феноменальной памятью - традиционная культура мнемотехники в их среде была необычайна высока, - держат обширный канонический текст в голове, однако этот вариант менее предпочтителен для китайцев, обычно испытывающих пиетет к письменному слову.) При условии "социального заказа" и при материальной поддержке властей предержащих подвижник с оригинала (иногда по памяти) изустно воспроизводит канонический текст. Обширный штат переводчиков и писцов осуществляет собственно перевод и издание священного текста, который впоследствии обрастает многочисленными китайскими комментариями. Изданный [136] перевод становится базовым текстом для проповеди - основной формы пропаганды Закона в широкой социальной среде. Вокруг него складываются сообщества монахов и мирян, послужившие прообразом и ставшие прямыми предшественниками самостоятельных буддийских школ в Китае.

И в этот начальный период, и позднее среди иноземцев-миссионеров преобладали не уроженцы Индии: они составляли значительную долю, но не более одной трети от общего числа. Плацдармами для проникновения буддизма в Китай послужили Кушанское царство, Парфия, Средняя Азия, но в наибольшей степени Западный край. Географическое положение и историко-культурное значение этого региона в I тыс. х.э. наиболее полно отражает название Сериндия, введенное исследователями еще в начале XX в. (традиционное русское название - Восточный Туркестан; часть современного Синьцзян-Уйгурского автономного района Китая). Куча, Хотан и другие города-государства в оазисах Таримской впадины на маршруте Великого Шелкового пути периодически попадали в вассальную зависимость от китайских правителей, но неизменно являлись форпостами буддийского влияния.

В I-III вв. буддийское влияние в Китае ограничивалось в основном столицами государственных образований и крупными городами того времени, включая Лоян. Цзянье, Чанъань и Пэнчэн. Усилиями миссионеров-переводчиков здесь были преподаны азы буддийского вероучения, основы монашеской дисциплины и культовой практики. Пока еще немногие буддийские монастыри становятся оплотом веры в еще враждебном конфессиональном пространстве.

Последующий период IV-VI вв. в истории раннего китайского буддизма в современной буддологии обычно определяют термином "доместикация", т.е. "приручение" или "одомашнивание", под которым подразумевают интеграцию буддизма в культурный комплекс и государственную структуру Китая. Плеяда иноземных миссионеров пополнилась еще более славными именами, такими, как Кумараджива (344-?409), Дхармакшема (384-433), Бодхируча (конец V - середина VI в.). Парамартха (500-569) и другие, однако по степени влияния на сангху монахов и мирян с ними уже соперничают такие китайские мэтры, как Чжи-дунь (314-366), Дао-ань (312-385), Хуэй-юань (334-416), Дао-шэн (360-434) и Чжи-и (538-597).

В результате планомерной переводческой деятельности к концу этого периода сложился корпус переводов (в каталоге начала VI в. "Собрание сведений о переводах Трипитаки" приводятся названия 2162 сочинений), составивших основу свода буддийских сочинений, - Китайская Трипитака. Усилиями иноземных миссионеров и их китайских интерпретаторов было в значительной части освоено, адаптировано и переработано философское наследие буддизма, тем самым заложено доктринальное основание возникших впоследствии самостоятельных школ китайского буддизма. Был адаптирован к социокультурной среде монашеский устав - виная, и в период IV-VI вв. в общих чертах сложился облик китайской сангхи, обладавшей значительной степенью самостоятельности и политическим весом. (Аспект взаимоотношений с властями, конечно, остается наиболее драматическим на протяжении всей истории китайского буддизма.) Причем в период IV-VI вв. обозначились полюса таких взаимоотношений: буддизм как государственная религия при лянском У-ди (502-549) и жестокие гонения при вэйском Тай-у-ди (424-452).

Историческая ситуация, обусловленная противостоянием Севера и Юга, определяла существенные различия в развитии буддизма в основных регионах. Отвлекаясь от частных различий, отмечу основные черты своеобразия северного и южного буддизма. Северный буддизм поражает масштабами: число монастырей в благоприятные десятилетия достигает нескольких десятков тысяч, монахов - нескольких миллионов; возведены грандиозные храмовые комплексы Лунмэнь, Юньган и др. На Юге соответствующие величины гораздо ниже: несколько тысяч монастырей и сотен тысяч монашествующих. Однако к югу от Янцзы в значительной мере осуществлялся [137] процесс переработки философского наследия буддизма, который и определял главное содержание периода "доместикации".

При всех различиях северного и южного буддизма следует особо отметить не вполне признанную роль буддизма в китайской истории в период смут и потрясений. Буддизм, ставший для китайца прибежищем от тревог и сумятицы текущей жизни, вместе с тем явился едва ли не основной консолидирующей силой эпохи Южных и Северных династий. В рамках буддизма осуществлялись наиболее постоянные и тесные контакты Севера и Юга, была осознана всеобщность сангхи и вероучения в пределах всего Китая, испытывалась постоянная потребность в стабильной центральной власти. (Сказанное подтверждается и тем обстоятельством, что при династии Суй - 581-618 гг. и в первые десятилетия династии Тан - 618-907 гг., объединивших Китай, влияние буддизма по меньшей мере ослаблено.)

Еще один аспект буддийской деятельности, требующий упоминания, - это паломничество в буддийские страны и Индию. Общее число монахов, совершивших такое паломничество в III-VIII вв., составило около 200, причем одна треть из этого числа приходится на V в. (Фа-сянь, Таньуцзе, Чжи-янь, Бао-юнь и др.). Побудительными мотивами для осуществления этого сверхсложного и крайне опасного предприятия служили приобретение канонических текстов и возможность лицезреть "следы, оставленные Буддой в миру", а также неукротимая страсть к перемене мест, присущая буддийскому подвижнику. Путевые заметки Фа-сяня явились уникальным источником по буддизму и общей истории сопредельных с Китаем стран и Индии.

* * *

Настоящая публикация продолжает издание русского перевода ГСЧ. Раздел "Толкователи" - второй и наиболее крупный из десяти разделов памятника (составляющий приблизительно две пятых его общего объема) - включает биографии монахов, сфера деятельности которых - интерпретация, развитие и последующее изложение (письменное или изустное) комплекса идей, заключенных в буддийских канонических сочинениях, к тому времени существовавших во множестве китайских переводов. В контексте раннего китайского буддизма основное содержание деятельности толкователей сводится к восприятию, адаптации и внедрению инокультурных влияний в китайской среде, причем с акцентом на адаптацию этих влияний. Адаптация Учения в Китае связана с проблемой передачи набора буддийских понятий средствами китайского философского лексикона. Превосходное знание нативной философской традиции не ставилось в заслугу толкователю, но вменялось ему в обязанность. Отсюда и упоминания Конфуция, Лао-цзы, стань сюэ, появляющиеся в разделе "Толкователи" с нарочитым постоянством и составляющие основной типообразующий признак этой сферы буддийской деятельности.

В публикуемой подборке представлены биографии Чжу Ши-сина (? 240-? 320) и Ши Дао-аня (312-385). Биография Чжу Ши-сина открывает раздел "Толкователи", но при этом оставляет впечатление несоответствия основным типологическим признакам этой сферы деятельности. Казалось бы, биография Чжу Ши-сина должна быть отнесена к ряду биографий паломников Фа-сяня, Таньуцзе, Чжи-яня и Бао-юня, вошедших в предыдущий раздел "Переводчики". Судя по всему, единственным, но достаточным типообразующим признаком становится здесь указание на то, что еще до паломничества в Хотан Чжу Ши-син читал проповеди по сутре Дао син цзин, тем самым обозначив сферу своей деятельности в качестве толкователя. Что касается предыдущих паломников, то все они в той или иной степени участвовали в переводе доставленных ими же канонических текстов, что, вероятно, и послужило основанием для включения их биографий в соответствующий раздел.

Следующая биография посвящена наиболее видной фигуре в истории раннего китайского буддизма - Ши Дао-аню, который был выдающимся проповедником, [138] устроителем и первым общепризнанным патриархом китайской монашеской общины, одним из основоположников культовой практики китайского буддизма, теоретиком перевода буддийских сочинений.

Перевод биографий дается по изданию: Тайсё синею Дайдзокё (далее - ТСД). Токио. Т. 50, № 2059, с. 346б,в; 351в - 354а. В квадратных скобках приведены европейские соответствия китайским датам, а также краткие пояснения переводчиков.

Данная публикация осуществлена в рамках проекта № 94-06-19412 "Категории буддийской культуры", поддержанного Российским гуманитарным научным фондом. Исследование памятника, а также перевод первого из его разделов см.: Хуэй-цзяо. Жизнеописания достойных монахов (« Сы чао гао сэн чжуань»). Пер. с кит. исслед., коммент. и указатели М.Е . Ермакова. Т. 1. (Раздел 1: Переводчики), М., 1991.

Чжу Ши-син

Чжу Ши-син был уроженцем округа Инчуан ¹. Его воля была непреклонной, и радости жизни не могли поколебать его моральных устоев. С малолетства он лелеял мечту о глубоком прозрении, сторонился мирского и невежественного. Уйдя в монахи, он сосредоточился на Сутрапитаке.

Во времена династии Хань императора Лин-ди [168-189] Чжу Фо-шо перевел и издал сутру Дао син цзин [Ашта-сахасрика-праджня-парамита-сутра], которая и есть древний текст сутры Малое творение ². Фразы старого текста были излишне краткими, и смысл не был исчерпан. Чжу Ши-син читал проповеди по сутре Дао син цзин. Он осознавал, что смысл, сокровенная суть и природа перевода соответствуют оригиналу сутры не наилучшим образом. Он с горечью вздыхал: "В этой сутре - суть Махаяны. Однако перевод не выразил ее принципов". Чжу Ши-син дал обет отыскать в далеких краях полный текст оригинала.

В шестом году правления династии Вэй [220-265] под девизом Гань-лу [260] Чжу Ши-син отправился в путь. Проложив свой след через Юнчжоу ³ и на западе миновав Зыбучие пески ⁴, он прибыл в Хотан ⁵ Там он раздобыл индийский оригинал сутры в девяносто глав. Чжу Ши-син отправил своего ученика по имени Фужутань, что означает "Изобилие Дхармы", с индийским оригиналом обратно в Лоян. Но прежде, чем тот отправился в путь, ученая сангха Хотана, принадлежащая Хинаяне, обратилась к царю Бо-вану: "Шрамана земель Хань [Китай] домогается брахманских [индийских] писаний, вносит беспорядок в истинный канон. Царь является хозяином этой земли. Так почему же Ваше Величество не запретит ему это! Когда он посеет смуту в Великий Закон, нашлет глухоту и слепоту на земли Хань, то в том будет Ваша вина, владыка". Когда царь не разрешил отправить сутру, Чжу Ши-син в глубине души затаил боль. Он потребовал испытать сутру огнем, и царь на это согласился. И тогда перед царским дворцом сложили кучу хвороста, с тем чтобы сжечь сутру. Перед тем как занялось пламя, Чжу Ши-син дал обет: "Если Великий Закон следует распространить в земли Хань, то пусть сутра не сгорит! Если же она не стяжает покровительства, то что поделаешь - это судьба!" Сказав так, он бросил сутру в огонь, огонь тотчас стал гаснуть, не повредив ни одного иероглифа [т.е. графического знака]. Листы из выделанной кожи остались такими же, как и прежде. Вся сангха Хотана в испуге повиновалась Чжу Ши-сину, а некоторые величали его Боговдохновенным.

Обретя сутру, Чжу Ши-син отправил ее в монастырь Шуй-наньсы местности Цанъюань округа Чэнлю ⁶.

В это время в Хэнани ⁷ жил упасака [благочестивый мирянин] Чжу Шу-лань ⁸. Он был уроженцем Индии, но его отец бежал от смут и проживал в Хэнани. Чжу Шу-лань в молодые годы любил поохотиться, но потом прошел через временную смерть ⁹ и полностью узрел результаты своих деяний. Сразу по излечении он сосредоточился на очищении от грехов, глубоко уверовал в Истинный закон. Чжу Шу-лань всесторонне усвоил звучание сутр, преуспел в индийском и ханьском [китайском] языках. Еще был бхикшу [странствующий монах, просящий подаяний]. Улоча - праведник из западных краев. Он учился у древних и во многом им следовал. Улоча придерживался [139] оригинала, а Чжу Шу-лань переводил на цзиньский [китайский] язык. Перевод назвали "Фан гуан бо жо цзин". Листы выделанной кожи старого оригинала находятся ныне в Юйчжане ¹⁰. Во втором году под девизом правления Тай-ань [303] Чжи Сяо-лун записал сутру в пять разделов, считавшуюся утвержденным текстом. Тогда еще сутра не имела заглавия "Пинь" ["Творение"]. Старый текст состоял из четырнадцати ци [штук] шелковой ткани, а новый - из двадцати цзюаней [свитков].

Чжу Ши-син скончался в Хотане в возрасте восьмидесяти лет. Согласно западному погребальному обряду - джхапита, его тело обложили хворостом и предали огню. Когда огонь погас, труп все еще оставался невредимым. Сангха была чрезвычайно испугана и прочитала заговоры - дхарани: "Если он воистину обрел Путь, то дхармы должны разрушиться!" В ответ тело тотчас распалось. Сангха сразу же собрала кости и возвела на них ступу.

Впоследствии ученик Чжу Ши-сина по имени Фа-и пришел из той страны и лично поведал об этих событиях. Когда Сунь Чо ^10а в трактате "Чжен сян лунь" ["Рассуждения об истинном образе"] говорит: "Чжу Ши-син рассеял свою плоть в Хотане", то именно об этом.

Ши Дао-ань

Ши Дао-ань происходил из рода Вэй, был уроженцем уезда Фулю округа Чаншань ¹¹. В его семье из поколения в поколение были выдающиеся ученые-книжники. В раннем возрасте Дао-ань лишился родительской опеки и крова, воспитывался в семье дяди по материнской линии из рода Кун. Семи лет он уже читал книги, мог со второго раза повторить прочитанное. В окрестных деревнях отличали его необыкновенные таланты.

Двенадцати лет Дао-ань ушел в монахи. Он был одарен божественной мудростью и необычайно сметлив, но обличье имел весьма неприглядное. Потому наставник ценил его не высоко. Вынужденный три года работать в поле, исполняя повинности, и жить в крестьянской хижине, Дао-ань старался и не роптал. Чистосердечный от природы, он не имел пробелов в религиозном совершенствовании и исполнении обетов.

Через несколько лет Дао-ань стал просить у своего наставника сутру. Наставник дал ему Сутру установления значений (Бянь и цзин) ¹² в одну цзюань и приблизительно пять тысяч слов. Взяв с собою сутру, Дао-ань пошел в поле. Как только выдалось свободное время, он принялся ее читать. К закату он вернул сутру наставнику и попросил еще одну. "Ты за день не прочитал и одной сутры, а теперь просишь другую", - возразил учитель. "Я уже выучил ее", - ответил ученик. Учителю сие показалось странным, и он не поверил Дао-аню. На этот раз он дал ученику Сутру совершенного и истинного погружения в созерцание - самадхи [Чэн цзюй гуан мин цзин] ¹³ в одну цзюань и немногим менее десяти тысяч слов. Дао-ань вновь взял сутру с собой в поле, а к закату вернул учителю. Учитель взял сутру в руки и велел ему огласить ее. Дао-ань не упустил ни единого слова. Наставник несказанно подивился и восхитился Дао-анем. Он принял от него полные монашеские обеты и отпустил обучаться в странствиях.

Дао-ань прибыл в град Е ¹⁴ в монастырь Чжунсы и там повстречал Фо Ту-дэна ¹⁵. Когда Фо Ту-дэн увидел его, то воскликнул от удивления. Они проговорили целый день. Монашеская община увидела, что Дао-ань собой не вышел, и стала взирать на него свысока, как на урода. Фо Ту-дэн сказал им: "Этот человек своими познаниями оставил вас далеко позади!" Сразу же Дао-ань стал служить Фо Ту-дэну как наставнику. Когда Фо Ту-дэн читал проповеди, Дао-ань повторял и давал пояснения. Другие монахи были этим недовольны и говорили, что дождутся удобного случая и зададут такой трудный вопрос, который доконает Маленького Куньлуня ¹⁶. Дао-ань был вынужден истолковывать проповедь вновь и вновь, а возражения и трудные [140] вопросы сыпались со всех сторон. Он отражал удары и распутывал хитросплетения, прилагая все большие усилия. Современники говорили: "Этот лаково-черный праведник разметал своих соседей по четырем сторонам света".

Ученые-буддисты того времени по большей части основывались на том, что сами увидели или услышали [от своих учителей]. Дао-ань сказал, вздыхая: "Мастера-основоположники [предшествующие переводчики и толкователи] хотя и далеки от нас, но сокрытый смысл Закона должен быть исследован. Следует всемерно изучать тайное и отдаленное, проникать в таинственное и сокровенное! Так будут возвещены принципы не-рождения-нирваны до скончания времен, а заблудшие последователи Учения вернутся к своим истокам". Тогда он пустился в странствия, повсюду осведомляясь об Учении и расспрашивал о сутрах и виная.

Впоследствии, спасаясь от смут, Дао-ань уединился в Хоцзэ ¹⁷. Чжу Фа-цзи из Тайяна и Чжи Тань[-цзян] из Пинчжоу читали проповеди по сутре Инь чи жу цзин [Скандха-дхатваятана-сутра] ¹⁸. Дао-ань присоединился к ним и получил от них наставления.

Вскоре вместе со своим соучеником Чжу Фа-таем он уединился в горах Фэй-луншань ¹⁹. В тех горах уже жили шрамана [монахи] Сэн-гуан и Дао-ху. Они были рады встрече, раскрыли письмена и обратили к ним свои помыслы, пытаясь обнаружить заключенную в них божественную суть.

Затем в горах Хэншань местности Тайхан ²⁰ Дао-ань основал монастыри и ступы. Половина населения к северу от Хуанхэ сменила облачение и обратилась в веру. Наместник в округе Уи ²¹ Лу Синь прослышал о чистоте Дао-аня и его достоинствах. Он послал к Дао-аню шрамана Минь-цзяня с настоятельной просьбой прибыть к нему. Дао-ань отказывался, но безуспешно; наконец он принял приглашение прочитать проповедь. Поскольку слава и истинные достоинства Дао-аня подтвердились, монахи и миряне радостно внимали ему.

Когда ему исполнилось сорок пять лет, Дао-ань возвратился в Цзиду ²² и остановился в монастыре Шоудусы. У него было несколько сотен последователей, и он постоянно проповедовал обращение в Закон.

Когда Ши Ху умер, его сменил на троне Пэнчэнский ван Ши Цзун ²³. Ши Цзун направил к Дао-аню своего личного посланника Чжу Чан-пу с приглашением в парк Хуалиньюань ²⁴. Ши Цзун повсеместно возводил строения и обители для монахов, но род Ши тем временем клонился к упадку, а государство было в опасности. Дао-ань ушел в горы Цянькоушань ²⁵.

Когда пришло время восстания Жань Миня, люди были обездолены и покинуты. И тогда Дао-ань обратился к своим последователям: "Небесные бедствия, засуха, саранча, бандиты и разбойники - повсюду. Здесь мы не удержимся, но если разбредемся кто куда, то И тогда не выживем". И вот он повел всех своих единомышленников в горы Нюйлиньшань в Ванъу ²⁶.

Спустя немного времени Дао-ань еще раз переправился через Хуанхэ и нашел пристанище в Лухуань ²⁷. Обитая в горах, он употреблял в пищу плоды деревьев и продолжал свои занятия. Внезапно Мужун Цзюнь двинул войска на Лухунь. Тогда Дао-ань перебрался на юг в Санъян ²⁸. По дороге Дао-ань пришел в Синье ²⁹ и сказал своим последователям: "Мы встретились с вами в лихую годину. Мы не опираемся на волю правителя государства, и наши религиозные начинания трудноосуществимы. И все же дело обращения в Учение должно быть распространено повсеместно!" Последователи отвечали: "Мы следуем Вашим наставлениям, закононаставник!" Тогда Дао-ань отправил Фа-тая в Янчжоу ³⁰ и напутствовал его: "Там много благородных мужей, которые дружат с 'ветром и потоком'" ³¹. Фа-хэ отправился в Шу ³², где горы и реки способствуют уединению. Вместе со своим учеником Хуэй-юанем и четырьмястами последователями Дао-ань переправился через Хуанхэ ³³.

Однажды ночью в дождь и грозу они шли под вспышками молний. Впереди они увидели дом, а в воротах - два столба для привязи лошадей. Между столбами стояла [141] корзина с кормом для лошадей этак в один ху [1 ху - 103,5 л.]. Дао-ань крикнул: "Линь Бо-шэн!" Внезапно появился хозяин, и его фамильное имя действительно было Линь, а звали его Бо-шэн. Он назвал Дао-аня божественным человеком, приветливо встретил и прислуживал им. Потом ученики спросили, откуда Дао-ань знает имя хозяина. "Два дерева означают "роща" [линь], - отвечал Дао-ань, - а корзина вмещает сто [бай] шэнов [1 шэн - 1,04 л.]". Они добрались до Синъяна и вновь возвестили Закон Будды.

Переводы сутр издавались уже долгое время. Однако старые переводы были полны ошибок и не передавали глубинного смысла оригинала. Всякий раз чтение проповедей сводилось к изложению основного смысла и "вращению сутр" ³⁴, и не более того. Дао-ань подробнейше обозрел Сутрапитаку, почерпнув глубинный смысл и достигнув далеких пределов понимания канона. В комментариях к таким сутрам, как Бо жо дао син цзин [Ашта-сахасрика-праджняпарамита-сутра] ³⁵, Ми цзи цзин ³⁶ и Ань бань цзин ³⁷, он фраза за фразой исследовал тексты переводов. Полностью выявив значения терминов, Дао-ань составил "Си и" ["Анализ спорных мест"] и "Чжэнь цзе" ["Исследование и толкование"], которые в общей сложности составили двадцать две цзюани. Способ изложения в его сочинениях отличался глубиной и богатством стиля; он таинственным образом исчерпал сокровенный смысл писаний. Изложение шло в строгом порядке, а основные положения были взаимно увязаны друг с другом. Таким образом, начиная с Дао-аня стали отчетливо ясны идеи, заложенные в сутрах.

С династий Хань [206 г. до х.э. - 220 г.х.э.] и Вэй [220-265] вплоть до династии Цзинь [265-420] постепенно увеличивалось количество прибывающих (в Китай) сутр, однако имена людей, которые передавали сутры, не были оглашены. Когда потомки занялись разысканиями, то им не удалось установить саму дату перевода. Дао-ань собрал и свел воедино заглавия сочинений, определил дату и имена переводчиков. Он дал прочное основание для разделения старых и новых переводов и составил "Цзин лу" ["Каталог сутр"] ³⁸. Воистину заслуга Дао-аня в том, что все сутры приобрели твердую опору. Ученые мужи с четырех сторон света наперебой приходили к Дао-аню принять наставления.

В это время командующий западной карательной экспедицией Хуань Лан-цзы водворил порядок в Цзянлине ³⁹. Он пригласил к себе на время Дао-аня. Когда Чжу Сюй предпринял западный карательный поход, он пригласил Дао-аня вернуться в Сянъян. Чжу Сюй принял Дао-аня с полным радушием и часто восклицал: "Закононаставник Дао-ань - это брод или мост для изучающих Учение, это сосуд или пристанище для стремящихся к очищению".

Поскольку монастырь Баймасы стал тесен, Дао-ань основал монастырь под названием Таньсисы. Прежде это была обитель Чжан Иня из Цинхэ. Все, кто обладал! большим богатством и высоким положением, оказали Дао-аню поддержку. Они соору дили ступу в пять ступеней и возвели кельи числом четыре сотни.

Наместник в Лянчжоу ⁴⁰ Ян Хун-чун предоставил десять тысяч цзиней [1 цзинь - 0,6 кг] меди для отливки "чаши для сброса росы" (двойной круг в основании ступы) Однако Дао-ань сказал: "Я уже препоручил досточтимому Чжу Фа-таю возвести чашу и хотел бы употребить Вашу медь для отливки статуи, если Вы не против". Ян Хун-чун обрадовался и выразил почтительное согласие. Тогда сангха приняла участие в возведении статуи Будды. Эта лучезарная статуя была высотой в один чжан и шесть чи [ок. 5,3 м; стандартный размер буддийской статуи в три человеческих роста], и исходившая от нее божественная благодать была светла. Каждую ночь она испускала сияние, которое ясным светом освещало помещение позади нее. К тому же статуя сама уходила в горы Ваньшань. Все жители города отправлялись за ней на поклон, и тогда статуя возвращалась в монастырь. Великое желание Дао-аня было исполнено, и он говаривал так: "Я готов умереть хотя бы и этим вечером".

Фу Цзянь ⁴¹ направил в Дао-аню посланника со следующими дарами: иноземная [142] полулежащая статуя из золота длиною в семь чи [1 чи - 0,33 м], золотая сидящая статуя, образ Майтреи, составленный из жемчужин, и одно изображение, вышитое золотыми нитями, а другое - сотканное. Всякий раз, читая проповеди в собрании, Дао-ань ставил в ряд эти чтимые образы, вывешивал хоругви и стяги. Жемчуг и нефритовые подвески на поясе излучали сияние, пробивающееся сквозь туманную дымку воскуренных благовоний. Всякий, кто поднимался по лестнице и входил в двери, испытывал почтение и проникался благоговением.

Была одна иноземная бронзовая статуя редкого вида и необычайно древняя. Монашеская община не считала ее большой ценностью. Дао-ань сказал: "Форма и признаки - лакшана этой статуи превосходны. Однако форма черепной кости - ушниша им не соответствует". И он приказал ученикам расплавить черепную кость - ушниша. В одно мгновение воссиял луч ослепительного света и осветил всю залу. Внимательно осмотрели внутренности черепной кости и обнаружили в ней мощи - шарира. Община пришла в замешательство, а затем преисполнилась благоговения, а Дао-ань молвил: "Поскольку эта статуя столь необыкновенна, не пытайтесь ее исправить". На том все и порешили. Знающие люди говорили, что Дао-аню было известно, что внутри черепной кости - ушниша есть мощи - шарира. Он для того все это и затеял, чтобы показать их общине.

Си Цзо-чи ⁴² из Сянъяна, которому небом было даровано острое красноречие, непревзойденное по тем временам, давно прознал о великой славе Дао-аня и отправил ему послание с изъявлением дружеских чувств: "Я следую тому, что поступь Воистину праведного - архата поистине верна, что в нем сочетаются проницательность и непорочность. Его милосердие и послушание озарены единым светом, а праведники и миряне находят в нем покровительство. С того времени, когда Великое учение распространилось на Восток, прошло более четырехсот лет. Среди варваров-правителей и мирян были его поклонники, однако Чжэндань [Китай] ⁴³ остался в стороне и идет путем предшествующих поколений. Учение здесь со временем претерпело изменения, а простой люд просвещен не полностью. И вот появились Вы, которому нет равных на поприще возвеличивания Учения. Как раз это и означают слова: "Когда появляется принц Лунного света - Прабхачандра, опускается чудесная чаша - патра". Вы, закононаставники, возложили на себя "обширные планы" и на ниве обращения в веру достигли таинственных глубин. Все праведники здешних мест обратили на Вас свои упования. Вы как благовестное облако на Востоке, как Драгоценность [Мани] ⁴⁴, испускающая на нас свое сияние. Когда Вы восходите на трон о Семи драгоценностях ⁴⁵ и предстаете в образе светоча мудрости, тотчас освежающая влага орошает сочные травы и прорастают сандаловые древеса на бреге Янцзы. Учение Так пришедшего - Татхагаты торжествует в наши дни, и бушующие гребни таинственных волн докатываются до нас".

Послание Си Цзо-чи было слишком обширным, чтобы приводить его полностью.

Когда Си Цзо-чи узнал, что Дао-ань прибыл и намеревается остановиться в Сянъ-яне, он немедленно направился к нему с визитом. Как только они сели, Си Цзо-чи представился: "Си Цзо-чи [из земель между] Четырех морей ⁴⁶". "Заполняющий собой Небо Ши Дао-ань", - ответил его собеседник. Этот ответ был знаменит среди людей того времени. Потом Си Цзо-чи поднес Дао-аню десять груш. В это время сангха как раз трапезничала. Дао-ань тут же разрезал груши и разделил на всех. В итоге груши были поделены так, что никто не остался без своей доли.

Сио Чао из Гаопина отправил к Дао-аню гонцов с тысячью ху риса и написал послание на нескольких листах, выражая свое искреннее уважение. В ответном послании Дао-ань говорит так: "Пожертвовав тысячу ху риса, Вы наполнили меня сознанием, что мои упования приносят беспокойство другим".

Си Цзо-чи написал письмо Се Аню, в котором говорится: "Прибыв сюда, я увидел Ши Дао-аня. Он, несомненно, лучший из лучших и не простой праведник. С ним [143] несколько сотен наставников и учеников. Они неустанны в соблюдении обетов и чтении проповедей. Они не прибегают к искусству превращений, которое способно поразить уши и глаза обычного человека. Они не обладают сверхвлиянием и великим могуществом, с помощью которых могли бы привести в смятение ничтожный мелкий люд. При этом учителя и их ученики приличны и пристойны, взаимно уважительны и почтительны друг к другу. Спокойствие и благолепие проистекают от них такие, каких я не встречал прежде. В чем этот человек [Дао-ань] особенно преуспел, так это в упорядочении своей внутренней сути и соблюдении собственных чувств. Внутренние [буддийские] и внешние [иных учений] книги почти все им прочитаны. Он превосходно разбирается в учении об инь и ян, а также в математике. Что касается сокровенных идей буддийских сутр, то здесь он орудует, как искусный мастер лезвием ножа ⁴⁷. Когда он истолковывает значения, то походит на Чжу Фаланя [Дхармаратну] ⁴⁸ и Фа-дао. Я сожалею о том, что Вы не могли сопровождать меня в эти дни и лицезреть его. Он также говорил несколько раз, что страстно желает побеседовать с Вами".

Таково было уважение, которое Дао-ань вызывал у мудрецов своего времени.

Дао-ань пребывал в землях Фаньчэн и Маньян (т.е. Сянъян) пятнадцать лет. Он по два раза в году читал проповеди по сутре Фан гуан бо жо цзин [Панчавимшати-сахасрика-праджняпарамита-сутра], не пропустив ни единой. Династии Цзинь августейший император Сяо-у-хуан-ди [373-389], испытавший благотворное влияние Дао-аня, подтвердил его добродетели и определил посланников с изъявлением почтения и высочайшим указом, который гласил: "Закононаставник Дао-ань обладает всесторонними способностями и познаниями. Его литературный талант ярок и неподражаем. Пребывая на Пути, он наставляет непосвященных, а его великолепный образ поведения восприемлют монахи и миряне. Он не только служит мерилом спасения в наши дни, но будет оказывать влияние и на будущие поколения. Мы назначаем ему содержание равное с ванами и гунами [первые ранги знатности], которое будет предоставляться ему, где бы он ни находился".

К этому времени Фу Цзянь давно уже ведал о славе Дао-аня и часто говаривал: "В Сянъяне есть Ши Дао-ань. Это божественный талант. Ныне Мы желаем, чтобы его доставили сюда и он оказывал содействие Нашей императорской особе". Затем он послал Фу Пи ⁴⁹ на юг, чтобы захватить Сянъян. Дао-ань и Чжу Сюй были захвачены Фу Цзянем. Фу Цзянь сказал своему министру Цюань И: "Стотысячным войском мы взяли Сянъян и получили лишь полтора человека". Цюань И спросил: "Кого же?" Фу Цзянь ответил: "Досточтимый Дао-ань - один человек. Си Цзо-чи -полчеловека". По прибытии в Чанъань Дао-ань остановился в монастыре Учунсы. Сангха насчитывала несколько тысяч монахов, и Дао-ань широко содействовал обращению в Закон.

Прежде шрамана династий Вэй и Цзинь следовали своим наставникам, избирая собственные монашеские фамильные имена. Поэтому фамильные имена в каждом случае были различными. Дао-ань считал, что изначально среди великих учителей никто не был почитаем так, как господин Шакья. Тогда он использовал знак Ши [Шакья] для обозначения монашеского родового имени. Впоследствии, когда Дао-ань обрел сутру Цзэн и а хань цзин [Экотта-рагама-сутра], то там действительно утверждалось: "Когда четыре реки впадают в море, они уже не называются реками. Когда четыре фамилии [родовые имена или касты] становятся шрамана, все они называются 'Семенем Шакья'". Поскольку предположение Дао-аня соответствовало сказанному в сутре, то постепенно оно стало непреложным правилом.

Дао-ань, кроме того, углубился в изучение небуддийской литературы и преуспел в сочинительстве. Знатные отпрыски Чанъани, сочинявшие стихи-ши и оды-фу, дабы достичь известности, полагались на авторитет Дао-аня.

В это время в уезде Ланьтянь был обнаружен большой треножник вместимостью двадцать семь ху, по бокам которого имелась надпись печатными иероглифами. Никто [144] не мог раскрыть ее значение. Тогда показали ее Дао-аню, и тот сказал: "Отлит Сян-гуном княжества Лу" ⁵⁰. Затем он переписал надпись уставным почерком.

Еще один человек принес для продажи на рынок бронзовую меру - ху. По форме она была совершенно круглая. Нижняя сторона была с доу [1 доу - прибл. 10 л], верхняя поперечина - на уровне шэна и нижняя - гэ [1 гэ - 1/10 шэна]. На конце поперечины был юэ, который равняется хуанчжуну или половине гэ. По его сторонам была надпись печатными иероглифами. Фу Цзянь осведомился о ней у Дао-аня, и тот прочитал: "Сим Ван Ман лично подтверждает свое происхождение от Шуня [легендарный правитель древности]. Августейший дракон [т.е. Ван Ман] в день моу-чэнь (10 января 9 г.х.э.) установил верное время новолуния [т.е. изменил календарь в связи со сменой династии] и взошел на престол истинным Сыном Неба. Он принял те же законы и меры [т.е. по образцу династии Ранняя Хань] и распространил их в четырех сторонах света. Он повелевает, чтобы мера меньших или больших сосудов в Поднебесной была единообразной". Столь велика была ученость и широки познания Дао-аня. Фу Цзянь издал указ о том, что если во внутренних [буддийских] и внешних [небуддийских] книгах обнаружатся сомнительные места, то ученые мужи должны обратиться за наставлениями к Дао-аню. Поэтому в столице сложили прибаутку:

Учась без наставлений Дао-аня,
Со сложными значеньями тебе не совладать.

Фу Цзянь наследовал раздоры от рода Ши, но теперь народ процветал, и четыре стороны света более или менее были приведены к порядку. На востоке империя простиралась до моря, а на западе включала Куча ⁵¹; на юге она охватывала Сянъян, а на севере заканчивалась пустыней. Лишь одни окраинные земли - Цзянье - Фу Цзянь еще не был в состоянии привести в повиновение. Когда бы Фу Цзянь ни беседовал со своими приближенными, всякий раз выражал желание усмирить и присоединить земли Цзянцзо ⁵², сделать императора династии Цзинь своим министром, а Се Аня - своим прислужником. Младший брат Фу Цзяня Цинъянский гун Жун и придворные Ши Юэ, Юань Шао постоянно увещевали императора, но как ни пытались, все же не сумели его переубедить. Многие знали, что Фу Цзянь доверяет и чтит Дао-аня, и обратились к наставнику с просьбой: "Его Величество, государь, намеревается заняться юго-востоком. Досточтимый, почему бы Вам не замолвить слово ради народа?!" Однажды, когда Фу Цзянь совершал выезд из Восточного парка, Дао-аню было приказано подняться в императорскую колесницу и быть при нем. Военный министр Цюань И увещевал государя: "Я, Ваш подданный, слышал, что Сына Неба сопровождает в экипаже только церемониймейстер. Дао-ань изуродовал свою внешность ⁵³. Как же может он сопровождать Вас, Ваше Величество?!" Фу Цзянь тотчас изменился в лице и воскликнул: "Досточтимый Дао-ань чтим за свои добродетели. Мы не поменяем его на всю Поднебесную. Честь восхождения на наш императорский экипаж не столь высока, как его добродетели!" Он немедленно приказал своему министру поддержать Дао-аня, когда тот поднимался в императорский экипаж. Тотчас Фу Цзянь обратил свой взор на Дао-аня и молвил: "Мы с вами, досточтимый, проследуем на юг, в У и Юэ ⁵⁴. Мы подготовим шесть армий императорского войска и совершим инспекционный объезд земель вассалов. Мы прошествуем в Гуйцзи ⁵⁵ и увидим океан. Разве это не приятно?!" Дао-ань отвечал: "Ваше Величество, Вы по велению Неба правите миром, и Ваше богатство проистекает от восьми областей. Вы обретаетесь в Срединных землях и правите повсюду среди Четырех морей. Надлежит Вам внутренне сосредоточиться на не-деянии, сравнявшись в величии с Яо и Шунем [легендарные правители древности]. Ныне же Вы, Ваше Величество, с миллионной армией желаете захватить худшие из наихудших земель ⁵⁶. И земли в юго-восточных пределах плохи, и воздух вреден! Прежде Шунь и Юй путешествовали и тех краях и не вернулись. Циньский ван [Цинь Ши-хуан-ди] отправился туда и не возвратился. [145] Я, бедный праведник, усматриваю в этом несоответствие с моими ничтожными намерениями. Ваш славный родственник, Пинъянский гун, и высокопоставленный сановник Ши Юэ - оба говорят, что это недопустимо. Если даже их доводы были отвергнуты, то мои, бедного праведника, ничтожные и пошлые речения тем более неуместны. Поскольку я пользуюсь Вашим великодушным попечением, то обязан быть до конца искренним". Фу Цзянь отвечал: "Суть не в том, что Наши земли не столь обширны, а народ недостаточно управляем. Должно Нам исполнить Веление Неба и уяснить, в чем состоит Высшее предопределение. 'Следовать [течению] времен года и объезжать с инспекционными целями земли вассалов' - так ясно сказано в канонических книгах. Если бы было так, как Вы говорите, то не было бы записей о нравах тех земель". Дао-ань сказал: "Если императорский экипаж должен непременно двигаться вперед, то не облаготельствовать ли Вам прежде Лоян? Так Вы поддержите свое грозное величие и преумножите воинственность, а затем пошлете ультиматум на юг от Янцзы. Если они не подчинятся, напасть никогда не поздно". Фу Цзянь не последовал совету Дао-аня, отправил в качестве авангарда двести пятьдесят тысяч ударных войск во главе с Пинъянским гуном Жуном и другими военачальниками, а сам повел пехоту и кавалерию числом шестьсот тысяч.

Тем временем династия Цзинь направила Полководца, карающего варваров, Се Ань-ши и наместника в Сюйчжоу Се Сюаня дать им отпор. Передовые войска Фу Цзяня были полностью разбиты в горах Багуншань ⁵⁷. Войска династии Восточная Цзинь [317-420] ⁵⁸ гнали их на север тридцать и более ли; мертвые тела громоздились одно на другом. Лошадь Жуна перевернулась, и он сломал себе шею. Один Фу Цзянь спасся бегством на лошади. Произошло то, от чего предостерегал Дао-ань.

Дао-ань опасался, что в своих комментариях к сутрам он не вполне согласуется с буддийскими основоположениями. Тогда он дал обет - пранидхана: "Если то, как я толкую, не слишком далеко от истины, то пусть мне будет явлено благое знамение!" И тогда во сне он увидел индуса-праведника с седыми волосами и длинными бровями. Тот сказал Дао-аню так: "Ваши комментарии к сутрам, господин, полностью соответствуют основным положениям учения. Я не стал уходить в нирвану и живу в западных краях. Я поспособствую Вам в распространении Учения. Время от времени Вы можете делать мне подношения пищей". Впоследствии, когда прибыл текст виная Ши сун Люй [Сарвастивада-виная], досточтимый Хуэй-юань обнаружил, что тот, кого видел во сне его хэшан-упадхьяя [духовный наставник], был Пиндола ⁵⁹. Тогда установили седалище Пиндолы и совершили подношение пищей. Это стало повсеместным правилом.

Добродетель Дао-аня была чтима людьми. Его ученость объяла Три хранилища - Трипитаку. Введенные им правила и образцы поведения для монахов и монахинь и установления буддийского Закона были распределены по трем разделам: первое - правила воскурения благовоний, распределение мест, восхождение на возвышение для чтения сутр и проповедей; второе - правила шести частей суток [начало, середина, конец дня и ночи], ритуальное хожение, принятие пития и пищи, установление времени песнопений; третье - правила успокоения - упавасатха [пребывание в покое для духовного совершенствования], исполнение поручений, покаяние в грехах и т.д. Монастыри и обители - вихара всей Поднебесной приняли эти правила в качестве образца и следовали им.

Дао-ань много раз с Фа-юем и другими учениками перед образом Майтреи приносил обет - пранидхана переродиться на небе Тушита. Позднее, в двадцать седьмой день первого месяца двадцать первого года правления династии Цзинь под девизом Цзянь-юань [22 февраля 385 г.], неожиданно появился странный монах совсем заурядного и безобразного вида. Он пришел в монастырь и попросил временного пристанища. Поскольку кельи монастыря были тесными, его поместили в зале для проповедей. В это время вэйна-кармадана [помощник настоятеля, ведавший бытом монастыря] дежурил [146] в зале и ночью увидел, как этот монах выходит и входит через щель в окне. Вэйна-кармадана немедля сообщил об этом Дао-аню. Дао-ань изумился, поднялся и приветствовал странного монаха, осведомившись о цели его прибытия. Тот ответил: "Я пришел ради Вас". "Я и сам задумывался о том, что мои грехи тяжелы. Так могу ли я надеяться на освобождение от бремени суетного существования?", - вопрошал Дао-ань. Монах ответил: "Вы можете спастись! Однако немедля совершите омовение святого монаха, и Вы почувствуете, что Ваши желания непременно сбудутся". И он во всех подробностях показал Дао-аню обряд омовения. Дао-ань позволил себе осведомиться о месте своего будущего рождения, и монах ткнул рукой в небо в сторону северо-запада. Тотчас они увидели край облака, воочию узрели чудесное и превосходное воздаяние - небо Тушита. Тем вечером многие люди числом несколько десятков видели то же самое. Когда Дао-ань подготовил принадлежности для омовения, он увидел толпу из нескольких десятков необычных мальчиков. Они вошли в монастырь, принялись играть, а затем приступили к омовению. Воистину это и был священный отклик.

Восьмого дня второго месяца то же года [5 марта 385 г.] Дао-ань вдруг объявил сангхе: "Я должен уйти". В тот же день по завершении поста он скончался, хотя и не был болен. Захоронили его в городе, в монастыре Уцзисы. Это был десятый год правления династии Цинь [351-394] под девизом Тай-юань [385]. Дао-аню было семдесят два года.

Незадолго до кончины Дао-аня пришел его навестить муж, предающийся отшельничеству, Ван Цзя. Дао-ань сказал: "События в миру таковы, что людям не избежать напастей. Не уйти ли нам вместе?" Ван Цзя отвечал: "Истинно ли то, что Вы говорите? Вы, наставник, идете впереди, а я, ваш слуга, имею небольшой долг и не готов уйти вдвоем с Вами". Когда Яо Чан завладел столицей Чанъань ⁶⁰, Ван Цзя был в городе. Яо Чан, долгое время враждовавший с Фу Дэном, спросил Ван Цзя: "Схватим мы Фу Дэна или нет?" Ван Цзя отвечал: "Немного [люэ] схватите". Яо Чан разгневался: "Схватить - это и есть схватить! Как же можно заполучить его немного?!" И он тут же казнил Ван Цзя. Это и был долг, о котором говорил Ван Цзя. После смерти Яо Чана его сын Син убил Фу Дэна. У Сина было прозвище Цзылюэ. Его и подразумевал Ван Цзя, говоря: "Немного [люэ] схватите".

Ван Цзя, по прозвищу Цзынянь, был уроженцем Лояна. Внешности он был грубой и простоватой, как будто у него чего-то не хватает. Шутник от природы, он очень любил поговорить и посмеяться. Однако он не вкушал Пяти хлебов, был чист и непорочен, упражнял дыхание ⁶¹. Люди чтили Ван Цзя и служили ему. Они приходили осведомиться о доброй и злой участи, и Ван Цзя отвечал без колебаний. Его слова могли вызвать смех, а вид при этом был таким, как будто он шутил или забавлялся. Его фразы казались похожими на предсказания, которые никогда не исполнятся. Однако когда события происходили, то в большинстве случаев все сбывалось.

Прежде Ван Цзя взращивал своих последователей в ущелье Цзямэйгу. Фу Цзянь направил главного распорядителя - дахунлу [чин, ведающий приемом иностранных посольств и гостей] призвать Ван Цзя ко двору, но тот не согласился. Перед карательным походом на юг Фу Цзянь направил посланника к Ван Цзя расспросить об успехе или неудаче этого предприятия. Ван Цзя ничего не ответил. Он сел на коня посланника, проскакал на восток несколько сотен бу [1 бу ок. 2 м]. При этом у него слетели головной убор и обувь, а одежда растрепалась и сползла. Проскакав на лошади во весь опор, он вернулся назад. Так Ван Цзя представил поражение Фу Цзяня при Шоучуне. Таково было его предвидение.

В день, когда Яо Чан казнил Ван Цзя, один человек в Лунси ⁶² видел его, и [?Дао-ань] отправил послание Яо Чану. Тайные отношения Дао-аня с божествами и людьми всегда были такого рода.

Прежде Дао-ань слышал, что Кумараджива находится в западных государствах. Он [147] надеялся обсудить и разобрать вместе с ним трудные места в сочинениях и уговаривал Фу Цзяня взять Кумарадживу к себе. Кумараджива в дальних краях также прослышал о Дао-ане и сказал: "Это святой Востока". Находясь вдали от Дао-аня, он поклонялся ему.

У Дао-аня от рождения на левой руке был кусок кожи с цунь [1 цунь - ок. 3,2 см] шириной. Он был прикреплен к руке; его можно было передвигать вверх-вниз, но только не снимать с руки. А еще у него у локтя был квадратный кусок кожи, сплошь покрытый узором [татуировка?]. Современники прозвали его "бодхисаттва с опечатанной рукой".

Через шестнадцать лет после кончины Дао-аня прибыл Кумараджива. Он сожалел, что они не смогли увидеться. Его печали и горю не было предела.

Дао-ань был искренне привержен канону сутр, устремлял себя на распространение Закона. Приглашенные им иноземные шрамана Сангхадева, Дхарманандин и Сангхабхадра издали переводы сутр в более чем миллион слов. Совместо с монахом Фа-хэ он истолковал и утвердил произношение [транслитерацию] терминов, подробно разъяснил содержание текстов. Вследствие этого новые издания переводов сутр приобрели точность. Сунь Чо в своих "Рассуждениях о знаменитых и добродетельных шрамана" ("Мин дэ шамэнь лунь") говорит: "Ши Дао-ань обладал обширным знанием вещей; он постиг имена и основоположения сутр". А еще он сложил о Дао-ане славословие:

Мир вещей обширен и полон;
Среди людей от веку много власть имущих.
Спокойный и глубокий Дао-ань
Сумел постичь тот и другой миры.

Молва о нем царит над землями Цянь-Лун ⁶³.
И слава мчится над рекой Хуай и морем.
Хотя увяла плоть его, подобно травам,
Воистину он все еще средь нас!

Существует другая запись о Дао-ане, которая гласит: "В землях Хэбэй [к северу от Хуанхэ] был другой Чжу Дао-ань, который в славе сравнялся с Ши Дао-анем. Говорят, что Си Цзо-чи посылал письма Чжу Дао-аню". Изначально Дао-ань принял от учителя фамилию Чжу. Затем сменил ее на Ши. Когда люди видят эти две различные фамилии, то говорят, что было два человека, а это ошибочно.

Комментарии

1. Инчуань - округ на территории совр. пров. Хэнань; см.: Хуэй-цзяо. Жизнеописания достойных монахов. Т.1. с. 106; коммент., с. 201, сн. 26.

2. Малое творение - краткая версия Праджняпарамита-сутры, известная под названием Дао син цзин (Аштасахасрика-праджняпарамитасутра); указанный перевод осуществлен Локакшемой при содействии Чжу Фо-шо; см.: Хуэй-цзяо. Указ. соч. Т. I, с. 107: отдельный перечень, с. 219, № 13; коммент., с. 201, сн. 28.

3. Юнчжоу - область на части территории современной пров. Шэнси, Ганьсу, Цинхай.

4. Зыбучие пески - образное географическое название с довольно точным значением: западная часть пустыни Гоби.

5. Хотан - один из городов-государств в Западном крае или Восточном Туркестане (часть территории Синьцзян-Уйгурского автономного района) по маршруту Великого Шелкового пути.

6. Чэнлю - округ на территории совр. пров. Хэнань.

7. Хэнань - округ на территории современной провинции с тем же названием.

8. Чжу Шу-лань - о нем см.: Хуэй-цзяо. Указ. соч. Т. 1, с. 196.

9. ... прошел через временную смерть - т.е. вышел из коматозного состояния, пребывая в котором побывал в загробном суде, где узрел меру своих прегрешений; излюбленный сюжет буддийских коротких рассказов - сяошо.

10. Юйчжан - совр. город Наньчан в пров. Цзянси.

10а. Сунь Чо (320-377) - один из ближайших сподвижников Чжи Дуня, известный поэт и литератор, обосновавший сходство ряда положений буддизма и конфуцианства.

11. Чаншань - округ на территории совр. пров. Хэбэй.

12. Сутра установления значений (Бянь и цзин) - санскр.: Пратибханамати-париприччха-сутра; см.: ТСД. Т. 14, № 544.

13. Сутра совершенного и истинного погружения в созерцание - самадхи (Чэн цзюй гуан мин цзин) -переведена в конце II в. Чжи Яо; см.: Хуэй-цзяо. Указ. соч. Т. 1, с. 108; отдельный перечень, с. 228, № 142; см.: ТСД. Т. 15, № 630.

14. Град Е - столица династий Поздняя Чжао (319-350) и Восточная Вэй (534-550); на территории совр. пров. Хэнань.

15. Фо Ту-дэн (ум. 349) - индийский миссионер, способствовавший внедрению буддизма в пределах государства династии Поздняя Чжао (319-350), основанной племенами цзе на территории Северного Китая; его деятельность была отмечена приверженностью к магической, прогностической и иной чудодейственной практике; см.: ТСД. Т. 50, с. 3836 - 387а.

16. Маленький Кунлунь - уничижительное прозвище Дао-аня происходит от названия гор Куньлунь (на территории Синьцзян-Уйгурского авт. района), которые в древнекитайской космологии служат обителью Матушки-правительницы Запада - Сиванму, а также замещают горы Сумеру в значении мировой оси. В последнем значении присутствует такой постоянный признак, как черный цвет, который, судя по всему, здесь подразумевается; см. далее текст биографии.

17. Хоцзэ - на территории совр. пров. Шаньси.

18. Сутра Инь чи жу цзин (Скандха-дхатваятана-сутра) - перевод осуществлен Ань Ши-гао (II в.); см.: Т. 1, с. 102; отдельный перечень, с. 221, № 43.

19. Фэйлуншань - горы на территории совр. пров. Хубэй.

20. Тайхан - часть территории совр. пров. Шаньси.

21. Уи - округ с тем же названием на территории совр. пров. Хэбэй.

22. Цзиду - столичный округ династии Поздняя Чжао (319-350); город Е и прилегающие к нему территории.

23. Ши Цзун - последний из правящего рода Ши племени цзе, основавшего династию Поздняя Чжао (319-350) в Северном Китае.

24. Парк Хуалиньюань - дворцовый парк в столице г. Е.

25. Цянькоушань - горы на территории совр. пров. Цзянси.

26. Ванъу - близ Хоцзе; см. сн. 7.

27. Лухунь - местность к югу от Лояна.

28. Сянъян - город с тем же названием на территории совр. пров. Хубэй.

29. Синье - к югу от округа с тем же названием на территории совр. пров. Хубэй.

30. Янчжоу - область на части территории совр. пров. Цзянсу, Аньхой, Чжэцзян и Фуцзян.

31. Ветер и поток - метафора, обозначающая преобладающий модус в интеллектуальной жизни Китая III-IV вв., отмеченной господством "темного (или сокровенного) учения" (сюань сюэ) и "чистых бесед" (цзинь тан); символ духовной культуры той эпохи.

32. Шу - обширная область на территории совр. пров. Сычуань.

33. ...переправился через Хуанхэ - маршрут Дао-аня ни в коем случае не предполагает переправы через р. Хуанхэ; в оригинале - неверно.

34. Вращение сутры - ритуал, заключающийся в многократном повторении отдельных фрагментов сутры, в этом качестве наделяемой магическим (тантрическим) смыслом.

35. Бо жо дао син цзин (Аштасахасрика-праджняпарамита-сутра) - полное название краткой версии Праджняпарамита-сутры; краткое название - Дао син цзин, или Малое творение; см. ранее биографию Чжу Ши-сина, примеч., сн. 2.

36. Ми цзи цзин - полное название: Фо жу не пань ми цзи цзинь ган ли ши ай лянь цзин; см.: ТСД. Т. 12. № 394.

37. Ань бань цзин - полное название: Ань бань шоу и цзин (Маханапанасмритхи-сутра); перевод осуществлен Ань Ши-гао (II в.); см.: ТСД. Т. 15, № 602.

38. Каталог сутр (Цзин лу) - наиболее авторитетный среди первых каталогов переводов буддийских сочинений; давно утерян, однако во многом использован составителем "Собрания сведений о переводах Трипитаки" ("Чу Саньцзан цзи цзи") Сэн-ю (444-518); см.: ТСД. Т. 55, № 2145.

39. Цзянлин - часть территории совр. пров. Хубэй на левобережье Янцзы.

40. Лянчжоу - область на территории совр. пров. Шэньси и Сычуань.

41. Фу Цзянь - вождь племени ди, основавший в 351 г. в излучине Хуанхэ династию Ранняя Цинь, распавшуюся вскоре после его смерти в 383 г.

42. Си Цзо-чи (ум. 384) - известный литератор своего времени, автор исторического труда "Вёсны и осени династий Хань и Цзинь" ("Хань Цзинь чунь цю"), ныне утерянного.

43. Чжэндань - одна из китайских транскрипций индийского названия Китая; здесь - Южный Китай.

44. Драгоценность [Мани] - драгоценный камень, исполняющий желания своего владельца.

45. Трон о Семи драгоценностях - в буддийском обиходе под семью драгоценностями обычно подразумеваются: золото, серебро, глазурь, раковины тридакны, агат, жемчуг, кораллы; трон или седалище на возвышении (платформе), предназначенный для чтения проповедей.

46. [Земли между] Четырех морей - согласно китайским архаическим представлениям, Поднебесная (Китай) омывается Четырьмя морями.

47. ...орудовать, как искусный мастер лезвием ножа - букв.: орудовать ножом. Заимствование из Чжуан-цзы, где повествуется об искусном поваре, который играючи разделывает тушу быка, не зная препятствий и узких мест для своего ножа.

48. Чжу Фалань [Дхармаратна] - индийский миссионер, прибывший в Китай во второй половине I в.; биографию см.: Хуэй-цзяо. Указ. соч. Т. 1, с 101-102.

49. Фу Пи (ум. 384) - сын наложницы Фу Цзяня; после смерти Фу Цзяня в 383 г. наследовал трон, но уже в следующем году был свергнут и убит предводителем племен сяньби Суюн Чуем.

50. Сян-гун княжества Лу - исторический деятель, упомянутый в "Вёснах и осенях", гл. IV.

51. Куча - одно из городов-государств Западного края (см. примеч. к биографии Чжу Ши-сина, сн. 5).

52. Земли Цзянцзо - левобережье Янцзы в нижнем течении; часть территории совр. пров. Цзянсу.

53. ...изуродовать свою внешность - постоянный мотив в критике буддизма китайскими оппонентами; принятие монашеского пострига, несовместимого с конфуцианским установлением "сыновняя почтительность", предписывающим "вверять свое тело, кожу и волосы предкам".

54. У и Юэ - территория совр. пров. Чжэцзян и Аньхой.

55. Гуйцзи - округ на территории совр. пров. Чжэцзян.

56. ...худшие из наихудших земель - букв, "низкие из низших", т.е. земли наиболее низменные и потому непригодные для проживания и хозяйственной деятельности; с китайской древности существовало предубеждение, что под эту категорию подпадают отдельные районы либо весь регион к югу от Янцзы.

57. Багушань - горы на территории совр. пров. Аньхой.

58. Династия Восточная Цзинь (317-420) - в оригинале допущена ошибка: Западная Цзинь (265-316).

59. Пиндола - архат, причисляемый к главным ученикам Будды Шакьямуни; "хранитель Закона", во исполнение своей миссии способный перемещаться в пространстве и времени: реальный персонаж многих буддийских сочинений, описывающих события в Китае первых веков нашей эры.

60. ...Яо Чан завладел столицей Чанъань - тем самым основав цянскую династию Поздняя Цинь (385-417).

61. ...не вкушал Пяти хлебов, был чист и непорочен, упражнял дыхание - в буддийском обиходе под понятием "Пять хлебов" обычно подразумеваются следующие культуры: рис, пшеница, просо, фасоль, конопля; практика ограничений на злаки, полового воздержания и упражнения дыхания в равной мере существовали в буддизме и даосизме.

62. Лунси - округ с тем же названием на территории совр. пров. Ганьсу.

63. Земли Цянь-Лун - часть территории совр. пров. Шэнси и Ганьсу.

(пер. М. Е. Ермакова)
Текст воспроизведен по изданию: Хуэй Цзяо. Жизнеописания достойных монахов. Раздел II. Толкователи // Восток, № 1. 1997