У-ЦЗЫ

ТРАКТАТ О ВОЕННОМ ИСКУССТВЕ

ОБ УПРАВЛЕНИИ АРМИЕЙ

Часть первая

1. Князь У-хоу спросил: — Что самое важное в руководстве армией?

2. У-цзы ответил: — Самое важное — это уяснить себе «четыре легкости», «две тяжести», «одну беспристрастность».

3. Князь сказал: — Что это такое?

4. У-цзы ответил: — Нужно делать так, чтобы для земли была легка лошадь, для лошади легка колесница, для колесницы легок человек, для человека легко сражение.

5. Если хорошо знать, что такое неровная и ровная поверхность, для земли будет легка лошадь.

6. Если сено и овес давать вовремя, для лошади будет легка повозка.

7. Если смазка для колес в избытке, для колесницы будет легок человек.

8. Если копья остры, а доспехи крепки, для человека будет легко сражение.

9. При наступлении надлежит раздавать щедрые награды; при отступлении надлежит налагать тяжелые наказания. Осуществлять то и другое надлежит с беспристрастием.

10. Кто сможет во всей полноте все это постигнуть, тот — хозяин победы.

Часть вторая

1. Князь У-хоу спросил: — Чем армия побеждает?

2. У-цзы ответил: — Она побеждает своей организованностью.

3. Князь снова спросил: — А разве не численностью?

4. У-цзы на это ответил: — Когда приказы и предписания непонятны, когда награды и наказания не беспристрастны, когда люди не останавливаются, хотя им и подают сигнал к отступлению, когда они не идут вперед, хотя им и подают сигнал к наступлению, пусть будет их и миллион, на что они пригодны?

5. А организованность армии это вот что такое: когда во время ее [325] пребывания на месте держится установленный порядок; когда во время ее движения чувствуется мощь; когда при наступлении никто не может устоять перед ней; когда во время отступления никто не осмеливается преследовать ее; когда продвижение вперед и движение назад делается по правилам, когда каждое движение направо и налево делается по команде; когда воины, даже будучи отрезаны, сохраняют строй, даже будучи рассеяны, держат свои ряды; когда полководец вместе с ними и в благополучии, вместе с ними и в опасности; когда все его войско можно легко соединить и нельзя разъединить; когда это войско можно пускать в дело и нельзя его при этом утомить; когда его бросают куда угодно и во всей Поднебесной нет никого, кто мог бы ему противостоять. Это и называется «армия отца и детей».

Часть третья

1. У-цзы сказал: — Когда ведешь армию, нужно не нарушать правил движения, не допускать упущений в распорядке пищи и питья, не истощать силы людей и коней. Эти три условия обеспечивают возможность для солдат выполнения приказов командования. Возможность же выполнять приказы командования и есть то, из чего рождается организованность.

2. Когда же в движении нет порядка, когда в еде и питье нет правильности, когда лошади устали и не расседланы, люди утомлены и располагаются на отдых, этим достигается то, что солдаты не в силах исполнять приказ командования. А когда приказы уже не действуют, то во время стоянки на месте появляется беспорядок, во время боя наступает поражение.

Часть четвертая

1. У-цзы сказал: — Поле битвы — место, где оставляют трупы. Когда считают смерть в бою неизбежной, остаются в живых; когда считают за счастье жизнь — умирают.

2. Хороший полководец как будто бы находится на тонущем корабле, в горящем здании. Этим он делает безрезультатными все хитросплетения мудрецов противника, делает бесплодной всю пылкость его храбрецов. Он может принять противника.

3. Самое вредное в руководстве армией — это чрезмерная осторожность обезьяны Ю и чрезмерная недоверчивость лисицы Гу.

Часть пятая

1. У-цзы сказал: — Люди обычно находят смерть в том, в чем они неискусны, терпят поражения в том, что они не умеют с пользой применять. Поэтому в ведении войны самое главное — обучение и наставление.

2. Когда научится сражаться один человек, он обучит десять других; когда искусству боя обучатся десять, они обучат сто; когда военному делу обучатся сто человек, они обучат тысячу; когда военному делу обучится тысяча человек, они обучат десять тысяч; когда военному делу обучатся десять тысяч человек, они обучат всю армию.

3. Противопоставляй далекому близкого; противопоставляй утомленному свежего; противопоставляй голодному сытого. [326]

4. Обучайте строиться в круг и в квадрат, садиться и вставать, маршировать и стоять на месте, делать повороты налево и направо, идти вперед и назад, разделяться и соединяться, собираться и рассеиваться. Когда они напрактикуются в каждом таком перемещении, дайте им оружие. Это — дело полководца.

Часть шестая

1. У-цзы сказал: — По учебному уставу, низкорослые вооружены пиками и рогатинами, высокорослые вооружены луками и арбалетами, сильные несут знамена, храбрые несут барабаны и гонги, слабые служат при конях и на кухне, сообразительные берутся в штабы.

2. Солдаты из одних и тех же уездов и деревень дружны друг с другом, солдаты каждого пятка и десятка защищают друг друга.

3. Один удар в барабан — подготовить оружие, два удара — произвести нужную перестановку, три удара — требование пищи, четыре удара — вооружиться для боя, пять ударов — строиться в ряды. Слушают окончание сигнала барабана и только после этого поднимают знамена.

Часть седьмая

1. Князь У-хоу спросил: — Есть ли какие-нибудь правила для движения армии?

2. У-цзы ответил: — Не следует производить движение в виду «Небесного котла», в виду «Драконовой головы». «Небесный котел» — вход в глубокое ущелье, «Драконова голова» — край высокой горы.

3. Надлежит всегда Синего дракона иметь слева, Белого тигра — справа, Красного сокола — впереди, Черную черепаху — позади, Средний дворец — над собой, самому же быть под ним.

4. Если собираетесь вступить в бой, надлежит внимательно определить направление ветра. Если ветер попутный, надо, издавая боевой клич, направиться на противника; если ветер противный, надо укрепиться на своей позиции и ждать противника.

Часть восьмая

1. Князь У-хоу спросил: — Есть ли какие-нибудь способы ухода за боевым конем?

2. У-цзы ответил: — Коня надо помещать в спокойное место, нужно давать своевременно корм и воду, умеренно кормить, зимою надлежит утеплять конюшню, летом устраивать прохладные навесы; надо подстригать хвост и гриву, тщательно обрезывать копыта, прикрывать глаза и уши, чтобы конь не пугался; нужно учить управлять конем и обучать обращению с ним. Когда человек и конь станут дружны, после этого можно конем пользоваться.

3. Необходимо, чтобы сбруя: седла, удила, уздечка, вожжи — все это было прочным. Вообще обычно с конем ничего не случается потом, а вначале обязательно что-нибудь делается; он не заболевает от голода, а от сытости обязательно заболевает. Если солнце уже заходит, а дорога еще далека, нужно не раз сойти с коня. Лучше пусть утомится человек, но остерегайтесь утомлять коня. Делайте так, чтобы у него всегда был избыток сил, чтобы он был всегда готов на случай нападения противника. Кто сумеет это хорошо понять, тот будет свободно действовать в Поднебесной.

Комментарии

Часть первая

Мудрецы и учителя периода Чуньцю (722-481 гг. до н. э.) и периода Чжаньго (403-221 гг. до н. э.) очень любили поражать своих слушателей и учеников каким-либо неожиданным и непонятным высказыванием. Так поступал, если верить Луньюю, сам «Совершенный» — Конфуций.

Однажды Цзы-чжан, обратившись к Конфуцию, спросил: «Как можно осуществить правильное управление государством?» Конфуций ответил: «Если чтить пять красот, удалять четыре зла, сможешь осуществлять правильное управление государством» (Луньюй, гл. XX, разд. 2). Огорошенному ученику ничего не оставалось, как задать вопрос: «А что такое пять красот и четыре зла?» И тогда учитель, насладившись произведенным эффектом, принимался за вразумление недогадливого ученика.

Примеру Конфуция следовал и У-цзы, беседуя со своим слушателем — князем У-хоу. На вопрос князя о том, что самое важное в руководстве армией, У-цзы ответил: «Самое важное — это уяснить себе “четыре легкости", ,,две тяжести", “одну беспристрастность"». .

Ответ У-цзы очень важен для уяснения его военной доктрины. Из этого ответа мы узнаем, что полководцы того времени придавали большое значение подвижности армии, быстроте ее передвижения.

Уже в предшествующих главах У-цзы два раза, не боясь повторяться, указал, что в отборные части следует набирать в числе прочих «легких на ноги», могущих быстро и неутомимо ходить. Таким образом, мы вправе заключить, что в китайских армиях того времени была легкая пехота, способная на быстрые передвижения.

Из ответа У-цзы мы можем вывести и другое заключение: в известных случаях пехотинцев (вероятно, тяжеловооруженных) сажали на колесницы.

Сунь-цзы во второй главе своего трактата, говоря о составе армии, начинает с колесниц. У него упоминается два вида колесниц: легкие и тяжелые. Одни из них употреблялись для боя: на таких колесницах врывались в расположение противника. Другие употреблялись для перевозки боеприпасов и для укрытия при обороне. Они же служили и средством передвижения: на них сажалась пехота. Это усматривается из слов У-цзы о необходимости «делать людей легкими для колесниц». Вероятно, не только тяжелая, но и легкая, т. е. боевая, колесница также могла вместить двух-трех человек: в нее были впряжены четыре коня, а постоянную команду ее составляли трое: один правил лошадьми, двое других вели бой.

Из рассуждения о «трех легкостях» видно, какое значение У-цзы придавал подвижности армии. Чтобы обеспечить быстрое передвижение армии, нужно добиться трех «легкостей»: выбрать ровную, удобную дорогу, своевременно накормить коней и хорошо смазать колеса колесниц. Четвертая «легкость» — легкость боя для воинов: острые копья и крепкие доспехи должны облегчить воинам ведение боя. [362]

Под «двумя тяжестями» У-цзы подразумевает «тяжелые», т. е. щедрые, награды и «тяжелые», т. е. суровые, наказания.

Политике наград и наказаний в китайской военной доктрине всегда придавалось особое значение. Сунь-цзы в первой же главе своего трактата, перечисляя, на что следует обращать внимание при оценке шансов сторон в подготовляемой войне, говорит, что необходимо установить, «у кого правильно награждают и наказывают» (Сунь-цзы, гл. I, разд. 4, стр. 26). О первостепенной важности наград и наказаний подробно говорит Вэй Ляо-цзы: «У прежних правителей было пять правил, непосредственно касающихся войны: если запасы провианта невелики, воины не идут; если жалованья и награды не щедры, люди не стараются; если воины не отборные, армия не сильна; если оружие не заготовлено в достаточном количестве, сила недостаточна; если награды и наказания несправедливы, народ не боится» (Вэй Ляо-цзы, гл. IV, стр. 14).

Из того же трактата видно, как представляли себе древние стратеги эту политику наказаний и поощрений. По уставу пять человек составляют «пятерку»; солдаты пятерки отвечают друг за друга. Десять человек составляют «десяток»; солдаты десятка отвечают друг за друга. Пятьдесят человек составляют «полусотню»; солдаты полусотни отвечают друг за друга. Сто человек составляют «сотню»; солдаты сотни отвечают друг за друга. Когда в пятерке кто-либо нарушит приказ или преступит запрет, то, если его выдадут, прочие освобождаются от наказания; если же знают и не выдают, вся пятерка подлежит смертной казни. Когда в десятке кто-либо нарушит приказ или преступит запрет, то прочие освобождаются от наказания, если они его выдадут; если же знают и не выдают, весь десяток предается казни, и т. д. (Вэй Ляо-цзы, гл. XIV, стр. 42).

Очевидно, Вэй Ляо-цзы предлагает ввести круговую поруку. О значении ее он говорит в таких выражениях: «Когда все члены пятерки или десятка связаны друг с другом, когда высшие и низшие соединены друг с другом, не может быть злодея, которого не нашли бы; не может быть преступника, которого не выдали бы. Отец — и тот не сможет укрыть сына, старший брат — и тот не сможет укрыть младшего брата; тем более люди из разных областей, случайно собранные в одной части, случайно едящие одну пищу,— как же они смогут укрывать тех, кто нарушил приказ?» (Вэй Ляо-цзы, гл. XIV, стр. 42).

Таковы наказания за нарушение военных приказов. Еще более строги наказания за проступки в боевых действиях. «Если командир отряда в тысячу человек и больше обратится во время боя в бегство, обороняя что-либо, сдастся, покинет то место, которое оборонял, убежит от всего войска — такой командир будет государственным преступником. Его самого предают смертной казни, его дом разрушают, его имя вычеркивают из списков общины; если он успеет умереть, его могилу разрывают и его труп выбрасывают на рыночную площадь; мужчин и женщин из его семьи отдают в государственное рабство. Если командир отряда в сто человек и больше во время боя обратится в бегство, обороняя что-либо, сдастся, покинет то место, которое оборонял, и убежит от своего войска — такой командир будет военным преступником. Его самого предают смертной казни, его дом разрушают, мужчин и женщин из его семьи отдают в государственное рабство» (Вэй Ляо-цзы, гл. XIII, стр. 41). Эти и подобные высказывания стратегов древности [363] свидетельствуют, что У-цзы имел в виду действительно тяжелые наказания.

Все же он предупреждает своего слушателя: для того чтобы политика щедрых наград и тяжких наказаний достигала своей цели, необходимо, чтобы она проводилась с полным беспристрастием. У-цзы считает это настолько важным, что положение об «одной беспристрастности» выделяет особо.

Таким образом, за малопонятными на первый взгляд выражениями «четыре легкости», «две тяжести», «одна беспристрастность» скрываются мысли об обеспечении подвижности армии, о необходимости вооружения ее наилучшим оружием, об установлении мер для развития в ней наступательного духа и стойкости. С этого и нужно начинать полководцу. «Кто сможет во всей полноте все это постигнуть, тот — хозяин победы» — так заканчивает У-цзы эту часть своего рассуждения.

Часть вторая

Сунь-цзы очень большое значение придает численному превосходству армии. В третьей главе своего трактата он указывает, что в бой можно вступать либо при перевесе в силах, либо при равных возможностях. Правда, в других местах трактата вносятся некоторые поправки в это положение. Так, например, в трактате есть и такие слова: «Дело не в том, чтобы все более и более увеличивать число солдат. Нельзя идти вперед с одной только воинской силой. Достаточно иметь ее столько, сколько нужно для того, чтобы справиться с противником путем сосредоточения своих сил и правильной оценки противника» (Сунь-цзы, гл. IX, разд. 18, стр. 37). Сунь-цзы понимает и другое: если много войска, это еще не значит много сил. «Мало сил у того, кто должен быть всюду наготове; много сил у того, кто вынуждает другого быть всюду наготове» (Сунь-цзы, гл. VI, разд. 8, стр. 32). Но несмотря на все эти оговорки, все же несомненно, что Сунь-цзы, как правило, признает необходимость численного превосходства или по крайней мере равенства сил.

В трактате У-цзы высказывается прямо противоположная точка зрения. «Чем армия побеждает?» — спрашивает князь. «Своей организованностью»,— отвечает У-цзы. «А разве не численностью?» — возражает князь, высказывая, видимо, очень распространенное тогда мнение. У-цзы решительно не согласен с этим мнением. Он считает самым важным организованность.

Аргумент его очень прост. Что может сделать большая, но плохо организованная армия? К чему она пригодна, если «приказы и предписания непонятны, награды и наказания не беспристрастны, люди не останавливаются, хотя им и подают сигнал к отступлению, не идут вперед, хотя им и подают сигнал к наступлению, пусть будет их и миллион, на что они пригодны?» Так думает У-цзы; так считает и Вэй Ляо-цзы: «Лучше десять тысяч сражающихся, чем миллион не исполняющих приказы; лучше сотня энергично борющихся, чем десять тысяч просто сражающихся» (Вэй Ляо-цзы, гл. XXIII, стр. 62).

В чем проявляется организованность армии? Мысли У-цзы на этот счет сводятся к трем положениям: в хорошо налаженной системе управления, в обученности солдат, в моральном единстве.

Правильная система управления, по мысли У-цзы, во-первых, обеспечивает надлежащий строй армии, поддерживает установленный в [364] ней порядок, воинскую дисциплину; во-вторых, обусловливает высокую боеспособность.

Хорошая обученность солдат обеспечивает точное исполнение команд: «каждое движение направо и налево делается по команде». Хорошо обученные солдаты, «даже будучи отрезаны, сохраняют строй; даже будучи рассеяны, держат свои ряды». Третий признак организованности армии — ее моральное единство. Оно проявляется, по мысли У-цзы, во внутренней сплоченности армейской массы и в единении армии со своим полководцем. Признаком внутренней сплоченности служит то, что армию «можно легко соединить и нельзя разъединить»; единение армии с полководцем находит свое выражение в том, что «полководец вместе с ними (своими солдатами.— Н. К.) и в благополучии, вместе с ними и в опасности».

Эту же тему более подробно развивает трактат Лю тао: «Полководец должен делить вместе со своими солдатами холод и жару, труд и страдания, голод и сытость. Поэтому солдаты, когда слышат бой барабанов (т. е. сигнал к наступлению.— Н. К.), радуются; когда слышат звук гонгов (т. е. сигнал к отступлению.— Н. К.), гневаются. Пусть стены будут высоки, рвы глубоки, пусть летят градом стрелы и камни — солдаты наперебой друг перед другом полезут на стены. Когда дойдет до рукопашного боя, солдаты ринутся наперебой друг перед другом. Это не значит, что солдаты жаждут смерти и радуются ранам; они так поступают потому, что их полководец хорошо знает, что такое жара и холод, сытость и голод, хорошо видит труды и усталость» (Лю тао, Лун тао, гл. XXIII, стр. 13). У-цзы определяет армию, в которой установлены такие отношения между полководцем и солдатами, кратко: это «армия отца и детей».

Сравнение взаимоотношений полководца и солдат с отношениями отца и детей побуждает Лю Иня сделать некоторое разъяснение. «Армия отца и детей...— пишет он,— это единодушие высших и низших. Если полководец и солдаты не будут связаны друг с другом добрым отношением полководца к солдатам, с одной стороны, и доверием солдат к полководцу — с другой; если полководец не будет действовать на солдат своей гуманностью и справедливостью, может ли получиться такая армия (т. е. армия отца и детей.— Н. К.)?»

Лю Инь заканчивает свой комментарий к этой части третьей главы такими словами: «Сунь-цзы сказал: “Путь" — это когда достигают того, что мысли народа одинаковы с мыслями правителя, .когда народ готов вместе с ним умереть, готов вместе с ним жить, когда он не знает ни страха, ни сомнений». Именно эта мысль тут (т. е. в данных словах У-цзы.— Н. К.) и заложена».

Часть третья

В третьей части этой главы У-цзы продолжает развивать мысль об организованности армии. На этот раз он останавливается на том признаке организованности, который выражается в неукоснительном и точном исполнении солдатами приказов командования.

У-цзы, как очень опытный полководец, знает, что мало уметь отдавать приказы, нужно еще обеспечить возможность их выполнения; мало приказывать солдатам наступать, нужно еще сделать так, чтобы они были в силах наступать: соблюдать строгий порядок переходов; своевременно делать привалы; следить, чтобы пищи и питья было [365] достаточно; не переобременять и людей и коней. Только такие условия «обеспечивают возможность для солдат выполнения приказа командования». Исполнению же приказов У-цзы придает настолько большое значение, что говорит: «(Это) и есть то, из чего рождается организованность».

Часть четвертая

Основная мысль этой части выражена У-цзы словами: «когда считают смерть в бою неизбежной, остаются в живых; когда считают за счастье жизнь, умирают».

Эта мысль характерна почти для всех военных стратегов древнего Китая. Ее высказывает Сунь-цзы в XI главе своего трактата: «Если они (солдаты.— Н. К.) будут готовы идти на смерть, как же не добиться победы?» (Сунь-цзы, гл. XI, разд. 9, стр. 40).

Сунь-цзы развивает целое учение о том, что он называет «местом смерти». Он полагает, что лучше всего солдаты сражаются тогда, когда они знают, что спасения у них нет, что им ничего не остается, как идти в бой и умереть. В таких случаях как раз и достигается победа, и притом в самом, казалось бы, безнадежном положении, в самом «месте смерти», как выражается Сунь-цзы. Та же мысль заложена и в словах У-цзы: «Когда считают смерть в бою неизбежной, остаются в живых». Оба знаменитых стратега древнего Китая в этом пункте полностью согласны друг с другом.

Однако готовность идти на смерть у солдат не может возникнуть сама по себе. У-цзы считает, что ее должен вызвать полководец.

Какими же средствами он может этого достичь? Сунь-цзы, развивая свою теорию о «месте смерти», советует полководцу нарочно ставить своих солдат в такие условия, из которых как будто нет никакого выхода, когда остается только одно — умереть. У-цзы становится на другой путь. Он рекомендует полководцу самому постоянно демонстрировать перед солдатами свою готовность идти на смерть. По образному выражению У-цзы, «хороший полководец как будто бы находится на тонущем корабле, в горящем здании». Лю Инь говорит: «У полководца всегда должна быть мысль о неизбежности смерти, и он должен это всюду показывать командирам и солдатам». Когда полководец именно так ведет себя, он «делает безрезультатными все хитросплетения мудрецов противника, делает бесплодной всю пылкость его храбрецов».

Древние китайцы различали одну породу обезьян, которую они называли Ю. По объяснению Лю Иня, эти обезьяны чрезвычайно подозрительны; стоит им только услышать человеческий голос, как они сейчас же вскакивают на деревья, слезая только тогда, когда убедятся, что вокруг никого нет. Но проходит немного времени — и они опять на дереве. И так — непрерывно. Поэтому еще в далекой древности стали говорить про человека чрезвычайно осторожного: «он осторожен, как обезьяна Ю».

Лисица Гу — зверек, сходный по нраву с обезьяной Ю. Она очень недоверчива. Когда ей нужно пройти по льду, она сначала внимательно прислушается, не журчит ли подо льдом вода, и только тогда, когда никаких звуков она не уловит, она решится ступить на лед. Поэтому еще в древности про человека, чрезмерно недоверчивого, стали говорить: «он недоверчив, как лисица Гу».

Этих животных и вспоминает У-цзы в последних, ставших [366] знаменитыми словах этой части III главы: «Самое вредное в руководстве армией — это чрезмерная осторожность обезьяны Ю и чрезмерная недоверчивость лисицы Гу».

Часть пятая

Развивая далее свою науку об управлении армией, У-цзы переходит к вопросу воинского обучения. Желая при этом с самого же начала внушить своему слушателю сознание важности этого вопроса, он указывает, что неподготовленность людей к делу, за которое они берутся, ведет к гибельным последствиям: «люди обычно находят смерть в том, в чем они неискусны». Если таковы последствия неподготовленности в обычной обстановке, тем более они неизбежны в условиях войны. «Поэтому в ведении войны самое главное — обучение и наставление».

Это место трактата У-цзы дает некоторое представление о строевом учении в древнем Китае. Солдат обучали «строиться в круг и квадрат, садиться и вставать, маршировать и стоять на месте, делать повороты направо и налево, идти вперед и назад, разделяться и соединяться, собираться и рассеиваться». Только после того как они усвоят все это, им можно дать оружие, указывает У-цзы.

Построение в круг и квадрат Лю Инь объясняет как два построения армии, принимаемые в зависимости от позиции. В «Диалогах» Ли Вэй-гуна круговое построение объясняется так: посредине располагался центральный корпус армии, вокруг него строились шесть других корпусов; получалась форма, напоминающая круг или, вернее, цветок с шестью лепестками, причем центральный корпус являлся как бы сердцевиной цветка (Ли Вэй-гун вэньдуй, гл. II, стр. 34-35).

Обучение «разделению и соединению» вызывалось представлением, что всякая боевая операция слагается из двух моментов: первый момент — занятие позиции для боя, второй — сам бой. Занятие позиции состояло в овладении всеми важнейшими стратегическими пунктами. Для того чтобы эти пункты занять, армия производила «разделение», т. е. разделялась на несколько групп, каждая из которых и занимала — с боем или без боя, в зависимости от обстановки — тот или иной пункт. После этого все группы, расположившиеся в занятых пунктах, производили «соединение», т. е. начинали общие, согласованные действия против неприятеля. Эти действия имели целью нанести удар, который должен был решить его судьбу (Ли Вэй-гун вэньдуй, гл. II, стр. 43).

У-цзы указывает, каким способом производится обучение солдат: «Когда научится сражаться один человек, он обучит десять других; когда искусству боя обучатся десять, они обучат сто» и т. д.

Эти слова следует понимать двояко. С одной стороны, У-цзы своим перечислением «один — десять — сто» и т. д. указывает на то, какое значение для армии имеет наличие в ней некоторого количества хорошо обученных, опытных солдат; с другой стороны, он указывает, что обучение должно вестись по соединениям в десять человек.

В трактате Лю тао мы находим описание подобного обучения. «При обучении командиров обучают бою одного; когда он обучится, формируют вместе с ним соединение в десять человек. Эти десять человек обучаются бою. Когда они будут обучены, формируют вместе с ними соединение в сто человек. Эти сто человек обучаются бою. Когда они [367] будут обучены, формируют вместе с ними соединение в тысячу человек. Тысяча человек обучается бою. Когда они будут обучены, формируют вместе с ними соединение в десять тысяч человек. Эти десять тысяч человек обучаются бою. Когда они будут обучены, формируют вместе с ними армию. Когда правила большого боя будут армией изучены, формируют вместе с ней миллионное войско» (Лю тао, Цюань тао, гл. LIV, стр. 17).

У-цзы этим пока и ограничивается в своих рассуждениях об обучении солдат. Следующие его слова касаются уже наказа полководцу.

Этот наказ в точности повторяет слова Сунь-цзы: «Находясь близко, ждут далеких; пребывая в полной силе, ждут утомленных; будучи сытыми, ждут голодных» (Сунь-цзы, гл. VII, разд. 15, стр. 34). В ближайшем смысле это означает: противопоставлять противнику, приходящему к месту боя издалека, свои силы, уже расположившиеся близко к этому месту; противопоставлять утомленному противнику свои свежие силы; противопоставлять противнику, испытывающему недостаток в провианте, своих сытых солдат. Но за этими простыми указаниями скрываются более общие положения. Так, указание на важность занять боевое расположение раньше противника соединяется с высказанным ранее требованием высокой подвижности армии, с ее способностью выдерживать большие переходы; указание на важность противопоставлять утомленному противнику свои свежие силы соединяется с требованием выносливости; указание на важность противопоставлять своего сытого солдата голодному солдату противника связывается с требованием высокой физической крепости солдат.

Часть шестая

В этой части продолжаются рассуждения об организации армии. На этот раз У-цзы указывает полководцу, что в деле организации армии и в боевом построении он должен учитывать физические, умственные и моральные особенности каждого солдата. Так, например, большое значение имеет рост. Низких ростом следует ставить впереди и вооружать их пиками и рогатинами. Пики того времени были двух видов: в два чжана четыре чи, т. е. около трех метров длиною, и в два чжана, т. е. около двух метров. Рогатины, т. е. те же пики, но с раздвоенным острием, были тоже длиною около трех метров. Таким образом, низкорослым давалось оружие колющее и притом длинное. За ними размещали солдат высокого роста и вооружали их стрелковым оружием — луками и самострелами. Поскольку они были, выше ростом, стоящие впереди не заслоняли им видимость и не мешали при стрельбе.

Знамена, по словам У-цзы, следует давать обладающим большой физической силой. Барабаны и гонги надлежит давать только особо мужественным и хорошо владеющим собою. Лю Инь напоминает в своем комментарии к этому месту трактата, что все движения солдат в строю определяются сигналами. Поэтому от сигнальщиков требуется мужество и самообладание.

Умных и сообразительных У-цзы советует брать в штаб. «Они умеют оценивать противника; поэтому им и нужно поручать разработку планов»,— поясняет Лю Инь.

Большое значение имеет замечание У-цзы о том, что «солдаты из [368] одних и тех же уездов и деревень дружны друг с другом». По объяснению Лю Иня, уездом и округом (***) в те времена считалась территория с населением в среднем 12 500 дворов; группа в 25 дворов считалась деревней (***). Надо полагать, что У-цзы указывает здесь на особый принцип формирования частей: каждую отдельную часть, по-видимому, стремились составлять из земляков, уроженцев одной и той же деревни или по крайней мере одного и того же уезда; это обеспечивало сплоченность состава частей, а тем самым и более высокую боеспособность.

Часть седьмая

Князь У-хоу опросил: «Есть ли какие-нибудь правила для движения армии?» В ответе У-цзы содержатся три различных указания: каков должен быть походный порядок; в какой местности ни в коем случае нельзя задерживаться; в каких метеорологических условиях можно вести наступление, в каких — нельзя.

Походный порядок большой армии обрисован посредством описания расположения знамен. На знаменах изображались различные животные и птицы, служившие обозначением тех или иных звезд. Ориентиром служила южная сторона. Знамя с изображением «Синего дракона» находилось по левую сторону походного порядка армии, т. е. на восточном ее крыле; знамя «Белого тигра» — по правую сторону, т. е. на западном крыле армии; знамя «Черной черепахи» — сзади, т. е. на северном крыле. В центре находился стяг главнокомандующего — знамя «Среднего дворца», т. е. с эмблемой звезды «бэта» в созвездии Пастуха. Под этим знаменем располагался штаб.

У-цзы советует не задерживаться у «Небесного котла», т. е. у входа в долину, и у «Драконовой головы», т. е. по краю горы. Лю Инь так поясняет это: «Если расположиться лагерем у входа в долину, можно подвергнуться удару со стороны противника, может угрожать и затопление. Если расположиться лагерем по краю горы, можно быть охваченным противником, может получиться неблагоприятное положение с водой и травой».

Последнее указание У-цзы касается связи боевых действий с метеорологическими условиями. Он говорит только о ветре, но это означает, что ветру тогда придавали особое значение. У-цзы рекомендует предпринимать нападение на противника, когда ветер дует в его сторону. Объясняется это двумя Соображениями: ветер, дующий в спину, способствует лучшему наблюдению и прицеливанию, а также лучшему полету стрел. При ветре, дующем в лицо, песок и пыль мешают солдатам смотреть, стесняют их движения и плохо действуют на их моральное состояние.

Часть восьмая

Последняя часть третьей главы отведена рассуждениям о коне. Конь в китайской армии времен У-цзы применялся для езды верхом и для боевых колесниц, тяжелые, т. е. обозные, колесницы тянули волы.

Из слов У-цзы видно, что коням в китайской армии придавали исключительно большое значение. Это понятно, если вспомнить, какую роль играли в армии древнего Китая боевые колесницы — главная ударная сила армии, какое значение имела конница — эти «глаза и уши армии», как тогда выражались.