Мобильная версия сайта |  RSS
 Обратная связь
DrevLit.Ru - ДревЛит - древние рукописи, манускрипты, документы и тексты
   
<<Вернуться назад

ФИЛОСОФЫ ИЗ ХУАЙНАНИ

ХУАЙНАНЬЦЗЫ

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

КРАТКОЕ ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Создатели этих трактатов в качестве главного взяли дао и дэ, в качестве основы и утка-людские дела. Наверху исследовали небо, внизу-землю, внутри-закон [внутреннего соответствия]. Хотя и не смогли извлечь самую сердцевину сокровенного, однако постарались обозреть начала и концы. Они обобщили главное, не оставили без внимания обычное. Но в словах трудно вскрыть первозданную чистоту и простоту, не упустить главного. Боясь, что люди по своему неразумению не смогут их понять, [авторы] много говорят, пространно изъясняются. А кроме того, еще опасались, что люди покинули корень и устремились к верхушкам, и потому если говорить о дао и не говорить о делах правления, то не сможешь идти в ногу с современностью; но если говорить о делах правления и не говорить о дао, тогда нет возможности следовать изменениям. Составили двадцать глав: «Об изначальном дао», «О начале сущего», «Небесный узор», «Земные формы», «Сезонные распоряжения», «Обозрение сокровенного», «О духе», «Коренная основа», «Искусство владычествовать», «Клубок суждений», «О единстве обычаев», «Отзвуки дао», «Общие суждения», «Толкование речей», «Военная тактика», «О горах», «О лесах», «О людях», «О долге службы», «Великое стяжение».

«Об изначальном дао». В ней говорится, что первоначальное дао обитает в шести пределах, содержит в себе в хаотическом единстве тьму вещей, является образом Великого Единого. Оно проникает в глубину глубочайшего мрака и парит в краю пустоты и небытия; опираясь на малое, обнимает великое, охраняя узкое, управляет обширным. Благодаря этой главе люди узнают о счастье и несчастье, проистекающих из положения впереди или позади; о пользе или вреде состояния действия или покоя. Тот, кто истинно познал ее смысл, приобретает широкий взгляд. Захочешь внять одной речи,-и станешь чтить природу (небо) и дорожить естественностью, захочешь вникнуть в другую,-и научишься презирать вещи и ценить себя; захочешь постигнуть третью речь,-и отрешишься от вещей и вернешься к своей природе. [239] Овладевший главным смыслом этой главы поддерживает гармонию пяти внутренних органов, сохраняет эластичность внешнего покрова, следует природным законам и хранит их всю жизнь. Он откликается на тьму превращений, проникает в сотни изменений и делает это так легко, как будто катает шарик на ладони. Всего этого достаточно ему для наслаждения.

«О начале сущего». В этой главе рассматриваются начала и концы изменений, выясняется самая суть бытия и небытия, разбираются превращения тьмы вещей, выясняется единство смерти и жизни-понимание этого заставляет людей оставить вещи и возвратиться к себе. В ней исследуется грань «милосердия» и «долга», постигаются законы тождества и различия, познаются всеобщность высшего блага, законы изменений и превращений. [Авторы] пытаются выразить в словах сердцевину сокровенной тонкости, постичь источник творимых изменений.

В главе «Небесный узор» говорится о гармонии эфира инь и ян, закономерностях смены солнца и луны, чередовании сезонов «открытия» и «закрытия» 1, смене на небосводе звезд и созвездий; о том, как познать последствия «следования» или «противодействия», избежать несчастий от нарушений табу, как откликаться на движение времен года, ориентироваться на постоянство пяти духов 2. Она побуждает людей следовать небу и не нарушать его постоянства.

С помощью главы «Земные формы» исчерпываем всю протяженность с севера на юг, охватываем всю ширь с востока на запад, определяем расположение гор и холмов, местоположение рек и горных потоков. Эта глава говорит о «хозяине» тьмы вещей, дает знание о множественности живого; исчисляя горы и пучины, перечисляя дальние и ближние пути, создает целостное представление о мире, дает людям власть над вещами, освобождая от страха перед необычайным.

«Сезонные распоряжения» говорят о том, как следовать небесным (природным) сезонам, исчерпывать силы земли; опираясь на меру, вершить необходимое; согласовать все это с человеческими установлениями. «Сезонные распоряжения» берут за основу двенадцать разделений 3, составляющих круг, который кончается и вновь начинается, вращаясь без конца. Следуя ему и опираясь на него, познают истоки счастья и несчастья. Держаться чего-либо или отказаться от него, начать или кончить-на все есть драконовы запреты 4. Для приказов и распоряжений также есть сезонные сроки. Все это сказано затем, чтобы те, кто управляет, знали, как приниматься за дело. [240]

«Обозрение сокровенного» говорит о том, как Совершенное цзин проходит до Девяти небес, Совершенная тонкость проскальзывает в бесформенное, Кристальная белизна вступает в пределы Совершенной чистоты. Светлое-светлое пронизывает темное-темное, и с этого начинается нащупывание вещей, извлечение родов их. [Авторы] исследуют и разбирают, обдумывают и сводят в роды, вещам находят мысленный образ и тогда преодолевают затруднения и преграды на пути познания. Человеческую мысль связывают с беспредельным и так постигают воздействие одних родов вещей на другие, отклик подобных друг другу эфиров, сочетание инь и ян, зачатки границ и форм-все это для того, чтобы люди могли дальше и глубже видеть.

«О духе»-благодаря этой главе открываем самые корни происхождения человека, осознаем, что есть его тело и девять отверстий. Это можно понять, взяв за его прообраз небо, уподобив его кровь и эфир грому и молнии, ветру и дождю, сравнив его гнев и радость с днем и ночью, зимой и летом. В этой главе исследуется, что есть смерть и жизнь, тождество и различие, движение и покой, с тем чтобы помочь каждому возвратить к основе свою природу и судьбу, чтобы побудить людей заботиться о воспитании своего духа, успокоении души, чтобы под влиянием вещей не изменять себе и крепко охранять дом, в котором живут пустота и небытие 5.

«Коренная основа»-благодаря этой главе узнаем о благих деяниях великих мудрецов, постигаем изначальный путь правления, восстанавливаем образ событий закатных времен и древности, чтобы воздать хвалу прежним поколениям и обличить ничтожество неправедного правления последних поколений. Все это для того, чтобы побудить людей отказаться от свидетельств слуха и зрения, успокоить мятущийся дух, остановить разбегающийся взор, восстановить необходимое для человеческой природы равновесие, распознать, что есть власть предков и царей, научиться различать большое и малое.

«Искусство владычествовать» говорит о делах правления, о том, как, определяя на должность и требуя исполнения, заставить всю массу слуг исчерпывать свои способности; показывает, как пользоваться властью, удерживать скипетр, чтобы управлять массой низших, как, называя именем, требовать соответствия сущности. Эта глава исследует запутанности, чтобы побудить властителей опираться на искусство, держаться необходимого, не давая воли ни удовольствию, ни гневу. Она учит, как упорядочить награды и исправить порок, отбросить своекорыстие и утвердить общее благо так, [241] чтобы сто чинов были рачительны и устремлены к одному, как спицы ко втулке. Если каждый исполняет свое, то успех дела обеспечен. Отсюда ясно, в чем состоит искусство владычествования.

«Клубок суждений». Эта глава раскладывает отдельные суждения о дао и дэ, разбирает по порядку, что есть «милосердие» и «справедливость», кратко говорит о людских занятиях, стремится все обобщить в [идее] блага божественного разума. Находит образы, выбирает подобия, чтобы объяснить одно через другое; расчленяет все на части, чтобы не оставить без внимания даже мелочь, и нет здесь недостатка во внимании к спорным речам и разноречивым суждениям.

«О единстве обычаев» говорит о единстве свойств-достоинств и недостатков-всей массы живого, о сходстве обычаев всех варварских народов, рассматривает древние учения, проникает в закон [внутреннего соответствия] тьмы вещей, оценивает пригодность обрядов и правил, очерчивает начала и концы человеческих деяний.

«Отзвуки дао»-эта глава идет по следам прошедших деяний, пристально изучает черты глубокой древности, исследует возвраты счастья и несчастья, пользы и вреда; поверяет их искусством Лаоцзы и Чжуанцзы, с тем чтобы постигнуть законы приобретений и утрат.

«Общие суждения»-с помощью этой главы, как иглой протыкаем тончайший шелк, попадаем в малейшую щель. Она учит продолжать путь древних, выпрямлять кривое, чтобы открыть дорогу первоначальной простоте и уметь предвидеть смену приобретений и утрат, повороты пользы и вреда. Все это для того, чтобы люди не отдавались безрассудно во власть выгоды, не поддавались обстоятельствам, жили, идя за солнцем, ориентируясь на времена года и следуя общему ходу изменений.

«Толкование речей». В этой главе с помощью примеров вскрываем смысл человеческих деяний, описательно разъясняем существо порядка и смуты, извлекаем тончайшую суть глубоких речей, показываем внешние черты внутренних законов вещей, латаем прорехи упущений.

«Военная тактика»-из этой главы становится ясно искусство побеждать и наступать, значение условий местности, возможность обмана противника, умение пользоваться искусством «следования», владение тактикой «держаться позади». Из этой главы мы узнаем, что без дао нельзя расстроить боевые порядки, без дэ нельзя подготовить наступление и укрепить оборону. Уяснив смысл сказанного, можно избегнуть ошибок при наступлении и отступлении, в передвижениях вправо, влево. Уменье [242] извлекать для себя выгоду из нападения на находящегося в опасности противника, использовать удобные условия, брать за основу чистоту и покой, пренебрегать полным и стремиться к пустоте-все это позволяет загонять противника, как стадо баранов. Вот что говорится о военном искусстве.

Главы «О горах», «О лесах» говорят о том, как проникать в глубину затруднений, встречающихся в делах, проходить через препятствия, проистекающие от тьмы вещей. Сравнения и образы, различные уподобления и многообразные средства вносят стройность в мысли, распутывают неясности, развязывают узлы сомнений. Все это затем, чтобы яснее обозначить границы дел.

«О людях»-эта глава наблюдает за сменой счастья и несчастья, вглядывается в чередование пользы и вреда, нащупывает следы приобретений и утрат, вскрывает для всеобщего обозрения начала и концы, разбирает тонкости сотен дел, вскрывает пружину существования и гибели для того, чтобы люди знали, что несчастье может обернуться счастьем, потеря- обретением, успех-поражением, польза-вредом. С помощью примеров, разъясняющих совершенную мысль, эта глава учит смотреть со стороны на обычаи своего поколения и не быть отравленным ядом клеветы.

«О долге службы». Эта глава учит не тонуть в глубинах дао, не теряться среди обилия теорий, их изощренность поверять критерием чистоты и покоя, бесстрастия и беззаботности. Те же, кто ленится разбираться в учениях, потворствуют своим желаниям, угождают чувствам, предаются праздности,-такие при встрече с великим дао упираются в него как в преграду. Безумный не знает печали, и мудрый тоже не знает печали. Мудрый потому не знает печали, что благодаря благу пребывает в гармонии. Безумный же потому беспечален, что не знает разницы между счастьем и несчастьем. Отсюда видно, что недеяние вследствие проницательности и недеяние вследствие непонимания подобны друг другу. Их объединяет недеяние. Причины же бездеятельности различны. Ради разъяснения этого изливаю потоки слов, разливаю речи, чтобы быть услышанным и чтобы побудить тех, кто учится, с еще большим усердием стремиться к совершенствованию.

«Великое стяжение» обнимает собой восемь пределов, простирается до высоких вершин, дает свет трем светилам, приводит в гармонию воду и землю, связывает учение древности и современности, определяет последовательность человеческих принципов и естественных законов вещей, объединяет в одно всю тьму превращений и [243] возвращает все к одному корню. Все это, чтобы описать путь правления, определить дела вана, затем проследить истоки искусства познания, выявить законы человеческой природы и чувств, навести порядок в душе-обители чистоты и покоя, очистить от мути частицы цзин божественного разума, чтобы слиться в одно с небесной гармонией.

С помощью этой главы обозреваем деяния Пяти предков и Трех царей, объемлем небесный (природный) эфир, обнимаем небесный (природный) разум, держимся середины, храним гармонию. Тот, у кого благо формируется внутри, обвивает собою небо и землю, пробуждает инь и ян, устанавливает чередование времен года, исправляет все четыре стороны света; будучи в покое, он покоен, побуждаемый – движется. И таким образом выплавляется вся тьма вещей, преобразуется вся тьма живого. В этом хоре царит согласие, в движении главное-следование. В пределах четырех морей все живет одним сердцем и имеет общий конец. Тогда становится видна Звезда Тени 6, приходят благодатные дожди, спускается с небес Желтый Дракон, феникс гнездится в рощах, следы линя появляются в предместьях. Когда же благо не обретает формы внутри, то пускаются в ход законы и установления, произвольно используются уставы и параграфы, небесные и земные духи не откликаются, благовещие знамения не являются, пространство меж четырех морей остается непокоренным, народ-непросвещен. Отсюда видно, что великая основа управления состоит в формировании внутреннего блага.

Вот о чем говорит глава «Великое стяжение» книги «Великая мудрость» 7.

Таким образом, все трактаты направлены к тому, чтобы освободить путь, устранить препятствия и помочь последующим поколениям познать то, что способствует всякой деятельности. Вовне с вещами соприкасаться, но не ослепляться ими; внутри правильно определять место разума, пестовать свой эфир и тем покоить совершенную гармонию. В себе самом находить наслаждение и быть восприемником неба и земли (Вселенной).

Толковать о дао, не понимая начал и концов,-значит не ведать, что служит нам опорой. Толковать о началах и концах, не принимая во внимание неба и земли и четырех времен года,-значит не понимать, чего следует избегать. Толковать о небе и земле и четырех временах года и не искать аналогий, не прибегать к подобиям-значит не постигать смысла явлений. Толковать о Совершенном цзин, не применяя этого к человеческому духу и эфиру,-значит не понимать пружины жизни как [244] таковой. Докапываться до истоков человеческих чувств и не говорить о добродетели великих мудрецов- значит не разбираться в пяти правилах поведения 8. Говорить о пути божественных предков и не говорить о делах современных правителей-значит ничего не знать о том, как приходили в упадок малое и великое. Говорить о делах правления и не использовать примеры-значит не знать, в каких случаях полезнее действие, в каких-покой. Если говорить, приводя примеры, но не упоминать о разных обычаях, то не узнаешь сути единства. Если говорить о разных обычаях и не говорить о прошлых делах, не будешь знать об отзвуках дао и дэ. Зная дао и дэ и не зная современного тебе мира, нельзя надеяться постигнуть всю тьму различных преобразований. Знать общие рассуждения и не уметь их толковать-значит не использовать их на практике. Постигнуть содержание всех писаний и не знать военных приказов-значит не уметь обращаться с воинами. Знать великую стратегию и не знать примеров ее применения-значит не иметь средств осуществить дело. Знать, что есть общее благо, и не знать людей- значит быть беспомощным перед лицом несчастья. Знать людей и не знать ничего о долге службы-значит не иметь средств побудить ученых напрягать свои силы.

Как ни старались экономить слова, обозреть только самое главное, но без окольных речей, сторонних путей не исчерпать смысла дао и дэ. Поэтому составили книгу в двадцать глав, из которой постигаем естественный закон неба и земли, соприкасаемся с делами людей, узнаем о совершенстве пути предков и царей. Среди речей есть и незначительные и великие, тонкие и грубые, собирающие все вместе и разбирающие по отдельности -всему находятся слова. Ныне много рассуждающих о дао, однако только мудрецы способны были постигать корень и знать о верхушках. Теперешние ученые не обладают талантами мудрецов, и потому если не растолковать все подробным образом, то всю жизнь будем кувыркаться во мгле хаоса и так и не постигнем искусства пробуждения в ярком свете истины. Двух триграмм «Книги Перемен»-цянь и кунь 9-достаточно для исчерпания дао, постижения смысла, с помощью восьми триграмм можно распознавать счастливое и злое предзнаменование, знать о несчастье и счастье. Однако Фуси изобрел шестьдесят четыре варианта их. В Чжоу к ним добавили шесть яо 10. Благодаря этому сполна измерили чистоту и прозрачность дао, выявили основу тьмы вещей.

Число пяти тонов не превышает гун, шан, цзюэ, чжэн, юй. Однако на пятиструнном цине еще не заиграешь-[245] нужно настроить инструмент, а уж потом можно играть. Или вот рисуют голову дракона. Кто смотрит, не знает, что это за зверь. Когда же видят всего его, то никто не сомневается, что это дракон. Ныне о дао говорят много, о вещах-мало; об искусстве рассуждают пространно, о делах-скупо. То, что не может быть выражено словами, пытаемся донести до внимающих учению без слов. Учение дао очень глубоко, и потому трачу много слов, чтобы выразить его суть; тьма вещей многообразна, и потому пространно говорю, чтобы разъяснить их смысл. Слова, свиваются ли в кольцо, льются ли чередой, перепутываются или разливаются вширь,-благодаря им напитывается влагой и очищается совершенная мысль, они мешают ей застыть и осесть на дно, заставляют держаться на ладони и не рассыпаться. Так, реки, большие и малые, полны всякой падали, однако же воду берут из них даже для жертвоприношений- потому что они велики; если в стакан вина попадет муха, то и простолюдин не станет пить-потому что пространство мало.

Постигший учение всех двадцати глав и овладевший их сутью способен покрывать девять полей, проходить через десять врат 11, отрываться от неба и земли, преодолевать горы и реки. Он странствует в необозримом пространстве человеческого мира, где непрерывной чередой текут многообразные формы вещей, творимые Великим Мастером. Такие, как он, помогают солнцу и луне светом и не утрачивают блеска, питают влагой тьму вещей и не истощаются. Широкое, распростертое пространство это необозримо; необъятное, безбрежное, без конца и края-в нем можно странствовать.

Во времена царя Просвещенного Сыном Неба был Чжоу 12. Налоги при нем собирались без меры; убивали и казнили беспрестанно. Неумеренные наслаждения и пьянство были его занятием, во дворце народ толпился, словно на площади. Чжоу Синь изобрел пытку у раскаленного столба, вспарывал внутренности подававшим советы, вскрывал чрево беременных женщин. Вся Поднебесная жестоко от него страдала.

Четыре поколения царя Просвещенного 13 известны своей доблестью, он совершенствовал добродетель, жил согласно долгу. Поселился меж Ци и Чжоу 14, все место не занимало и ста ли, а пол-Поднебесной пошло за ним. Царь Просвещенный хотел с помощью презренных и слабых справиться с сильными и жестокими, чтобы в Поднебесной не стало несчастий, были искоренены разбойники и восторжествовал «путь царей». Так родился план Великого гуна. Царь Просвещенный начал дело, но не завершил. Царь Воинственный, став его преемником, [246] реализовал план Великого гуна, созвал воинов со всей земли, сам надел латы и шлем, чтобы покарать утративших путь, наказать забывших о долге, на равнине Муе он обратился к войскам с речью, оправдывающей попрание им трона Сына Неба 15. Поднебесная еще не успокоилась, меж четырех морей еще не настал мир, а царь Воинственный захотел прославить высокую добродетель царя Просвещенного и повелел племенам и и ди нести дары в дань. Так как живущие слишком далеко не могли успеть, то установили трехлетний траур, гроб с телом царя Просвещенного был помещен между двумя колоннами до прибытия посланцев из далеких стран.

Царь Воинственный царствовал три года. Когда он почил, Чэн-ван по малолетству еще не мог править. Его дядья Цай и Гуань побуждали Луфу, старшего сына Чжоу 16, поднять мятеж. Тогда Чжоу-гун 17 продолжил дело царя Просвещенного, принял бразды правления Сына Неба, с тем чтобы быть полезным чжоускому дому, поддержать Чэн-вана. Опасаясь, что оспаривавшие дао не успокоятся и что низшие слуги пойдут на высших, он отпустил коней на волю на Цветущей горе, отправил быков пастись в Персиковую рощу, проколол барабан, сломал барабанные палочки, заткнул за пояс дощечку для письма 18 и явился ко двору, чтобы принести мир в царский дом, умиротворить чжухоу. Когда Чэн-ван вырос и мог взяться за дела правления, гун Чжоу принял в удел Лу и им правил, меняя обычаи, изменяя нравы.

Кунцзы обобщил путь Чэна и Кана 19, изложил наставления Чжоу-гуна, обучая семьдесят своих учеников, велел надевать им те же одежды и шапки, совершенствовать дошедшие до них записи. Так родилось конфуцианское учение. Моцзы, освоив конфуцианское учение, воспринял искусство Конфуция, однако считал, что его обряды слишком обременительны и трудны для исполнения, что пышные похороны требуют больших средств и доводят народ до бедности, траур опасен для здоровья и вредит делам. Поэтому он пошел против Чжоу и выступил за правление Ся. Во времена Юя, когда на Поднебесную обрушился потоп, Юй сам носил корзины с землей, потому что ставил народ прежде себя, отвел воды рек и проложил им путь через девять гор, развел воды реки Цзян по девяти потокам, наполнил пять озер и успокоил тем самым воды Восточного моря. В те времена жара не выветривали от нечего делать, влагу не высушивали. Умерших на холмах хоронили на холмах, умерших на болотах хоронили на болотах. Отсюда и родилось учение об экономии имущества, о скромных похоронах, о законах одежды 20. [247]

При циском Хуань-гуне власть Сына Неба ослабла, чжухоу восстали друг на друга. На севере племена и, на юге племена ди то и дело нападали на срединные царства, и они висели на волоске. Царство Ци на востоке примыкает к морю, а с севера защищено рекой [Хуан]Хэ. Территория небольшая, обрабатываемых земель мало, но народ хитер и изворотлив. Хуань-гуна печалили несчастья срединных царств, беспокоили беспорядки, чинимые и и ди. Он хотел учением о существовании и гибели, преемственности и ее прерывности возвысить трон Сына Неба, расширить дело царя Просвещенного и царя Воинственного. Так появилась книга «Гуаньцзы» 21.

Циский Цзин-гун во дворце проводил время с танцовщицами, вне дворца пропадал на охоте, упиваясь скачками и травлей, жил в безудержном разгуле. Построил башню с приемными покоями, отлил огромный колокол-когда в него ударяли во дворце, в пригороде откликались фазаны. Каждый прием стоил по три тысячи чжун 22. Лянцю Цзюй и Цзыцзя Гуай были в свите и подавали советы. Так появились «Советы Яньцзы» 23.

В поздние времена чжухоу шести царств разделили ущелья, поделили русла рек, перегородили реки, отделились горами, и каждый стал управлять внутри своих границ, охранять свою часть земли, держать в руках каждый свой собственный жезл власти, рассылать свои приказы. Не стало наместников 24, не стало Сына Неба. Право на власть решалось силой, победитель становился правым, сами мирились с дружественными царствами, заключали важные союзы, ломали верительные бирки, прибегали к помощи дальних стран, чтобы сохранить свою страну, спасти алтари Земли и Проса. Тогда-то и родились рассуждения цзун и хэн, о достоинствах и недостатках 25.

Шэньцзы 26 был помощником ханьского Чжао Ли. Хань было частью царства Цзинь 27. Земли бесплодны, народ недобр, и расположено оно между большими царствами. Еще не исчезли старые обычаи Цзинь, как Хань ввело новые законы. Еще не исполнены были распоряжения старого правителя, как уже спущены приказы нового. Новое и старое противоречили друг другу, прежнее и последующее взаимно перепутывались. Сто чинов пришли в смятение, не зная, каким приказам следовать. Так появилась книга о наказаниях и именах 28.

Нравы жителей царства Цинь отличаются алчностью, циньцы склонны к насилию, там мало заботятся о долге, а гонятся за выгодой. Их нужно устрашать наказаниями и нельзя изменить добром; можно воздействовать наградами, но не привлечь славой. Царство окружено опасными горами и опоясано реками, четыре заставы крепки, земля [248] плодородна, рельеф удобен, запасы обильны. Сяо-гун 29 задумал тигриной и волчьей силой поглотить чжухоу. Поэтому и появились законы Шан Яна 30.

Книга же рода Лю 31 обозревает образ Вселенной, постигает суть прошлых событий, оценивает дела и устанавливает в них должный порядок, соразмеряется с формой и выбирает ей соответствующее; сердцевину первоначального дао согласует с обычаями Трех царей, с тем чтобы управлять обширным; сердцевину священно-сокровенной тонкости подвергает тщательному рассмотрению, отбрасывает все мутное, выцеживая прозрачное и чистое, чтобы объять всю Поднебесную, объединить одним законом тьму вещей, уметь откликаться на изменения, постигать разнородность видов; не следовать однажды проложенной колее, не держаться однажды избранного угла зрения, не быть во власти вещей и не идти слепо за своим поколением. Тогда и помещенный на нескольких футах-не заполнишь их до отказа, распространенный на всю Поднебесную-не исчезнешь в ее глубине 32.

Комментарии

1. Под сезонами «открытия» и «закрытия» имеются в виду весна и лето, когда все оживает и растет, и осень и зима, когда все отцветает и умирает.

2. Т. е. на пять ближайших к нам планет.

3. Т.е двенадцать лун, или месяцев.

4. Драконовыми запретами, согласно комментатору, северные и южные некитайские народности называли дни, неблагоприятные для начала какого-либо предприятия и потому запретные.

5. …дом, в котором живут пустота и небытие,-это тело, пять внутренних органов.

6. Звезда Тени, согласно комментарию к гл. «Трактат о небесных явлениях» «Исторических записок» Сыма Цяня, появляется в ночь перед новолунием и похожа на половину луны, она как бы «помогает» потухшей луне своим светом. Появление этой звезды на небосклоне считается знаком добродетельного правления (см. Сыма Цянь. Исторические записки, т. 4, с. 143).

7. «Великая мудрость» («Хун ле») -название «Хуайнаньцзы». Гао Ю в своем предисловии к книге разъясняет: «..назвали «Хун ле»: «Хун» значит «Великая», «ле»-«мудрость»». См. Гао Ю. Предисловие к «Хуайнаньцзы» // Чжуцзы цзичэн. Т. 7 Пекин, 1956. С. 2.

8. Имеются в виду пять основных конфуцианских норм.

9. Цянь и кунь-названия первых двух (из восьми) триграмм «Книги перемен», обозначавшие соответственно «небо» и «землю». Считается, что восемь триграмм-это древнейший слой «Книги перемен».

10. Словом яо называются черты в гексаграммах «Книги перемен», они делятся на сплошные черты и прерывистые. Первые связываются с «небом» и числом 9, вторые- с «землей» и числом 6.

11. Девять полей-см. прим. 41 к гл. 1; десять врат-восемь сторон и полусторон света, зенит и надир.

12. Имеется в виду последний иньский правитель Чжоу Синь. Царь Просвещенный при нем владел областью Юнчжоу.

13. Четыре поколения царя Просвещенного-это правители Тай-ван, Ван Цзи, сам царь Просвещенный, царь Воинственный.

14. Ци-название горы, Чжоу -название царства, основанного у ее подножия.

15. Царь Воинственный, так же как царь Просвещенный, был подданным Сына Неба Чжоу, и потому выступление его против своего господина было посягательством на «законную» власть. Жестокость и неправедность Чжоу лишь частично оправдывали такое преступление. Поэтому со времен по крайней мере Конфуция при упоминании о царе Воинственном не забывали прибавить, что он поступил как неверный подданный.

16. Речь идет о низвергнутом царем Воинственным иньском правителе Чжоу Сине.

17. Чжоу-гун приходился младшим братом царю Воинственному.

18. …отпустил коней на волю на Цветущей горе, отправил быков пастись в Персиковую рощу-в «Книге преданий» эти действия отнесены к царю Воинственному, который хотел таким образом продемонстрировать окончание военных действий (Книга преданий, разд. «Книга Чжоу», гл. «У и Чэн»). Проколол барабан, сломал барабанные палочки также в знак мира. Дощечка для письма была принадлежностью чиновника, носившего ее заткнутой за широкий пояс; таким образом гун выказал готовность служить царскому двору.

19. Чэн и Кан -чжоуские правители (XII-XI вв. до н. э.).

20. Авторы имеют в виду учение Мо Ди (V в до н. э ) и его последователей, дошедшее до нас в памятнике III-II вв. до н. э. «Моцзы» (см. Титаренко М.Л. Древнекитайский философ Мо Ди, его школа и учение. М, 1985).

21. Под этим названием известен памятник, записанный в IV-III вв. до н. э., но восходящий, как показывает название, к цискому министру Гуань Чжуну (VIII-VII вв. до н. э.), прославившемуся в истории древнего Китая своими реформами в царстве Ци во время правления Хуань-гуна.

22. Чжун-мера сыпучих веществ, согласно комментарию, равен десяти ху (совр 51,7 л).

23. Речь идет, по-видимому, о сочинении «Весны и осени Янь-цзы» (Яньцзы чуньцю), главным действующим лицом в котором является Янь Ин (VI в до н.э ), министр циского царя Цзин-гуна. Остается неясным смысл упоминания Лянцю Цзюя и Цзыцзя Гуая. Здесь это читается так, как будто они и были авторами «Яньцзы чуньцю»-книга действительно написана в форме советов Цзин-гуну, подаваемых в основном Яньцзы. Но авторство ее остается неизвестным.

24. При династии Чжоу наместники (фанбо) были представителями власти Сына Неба в окраинных землях.

25. Речь идет о развитии софистики в период Сражающихся царств (V-III вв. до н. э.), отразившемся в деятельности и речах представителей школы «цзун хэн» (вертикаль и горизонталь), которые с помощью ораторских и логических приемов успешно защищали интересы то одной, то другой группировки. Подробнее см.: Васильев K. B. Планы Сражающихся царств (Исследование и переводы). М., 1968. С. 52.

26. Шэньцзы (или Шэнь Бухай, 385-337 до н.э.) был сторонником учения об «имени и сущности». В 351 г. стал первым советником ханьского Чжао-хоу (который в тексте назван Чжао Ли) и попытался осуществить принципы этого учения на практике. Он считал, что речи и поступки чиновников должны соответствовать занимаемому ими месту, и в зависимости от того, соблюдает или не соблюдает чиновник это соответствие, он награждается или наказывается.

27. С 402 г. до н. э. царство Цзинь перестало существовать, распавшись на три независимых владения: Вэй, Чжао, Хань.

28. Авторство книги приписывается Шэньцзы.

29. Сяо-гун-циньский правитель (361-338 до н. э.).

30. Шан Ян (Гунсунь Ян, 390-338 до н. э.)-политический деятель, сторонник главенства закона, был советником Сяо-гуна. Под законами Шан Яна-это название встречается еще у Хань Фэйцзы (III в. до н. э),-по-видимому, подразумевается трактат «Книга правителя области Шан».

31. Книга рода Лю-другое название «Хуайнаньцзы», поскольку хуайнаньский ван принадлежал к роду основателей ханьской династии Лю.

32. Образное выражение, смысл которого в том, что мудрец, обретя дао, становится гибок и эластичен, может «обживать» как самое малое пространство, так и всю Вселенную, самое малое ему не тесно, самое большое-не слишком просторно. Ср характеристику дао: «Растянутое-покрывает шесть сторон, свернутое-не заполнит и ладони» (наст изд., с. 21).

 

Текст воспроизведен по изданию: Философы из Хуайнани. Хуайнаньцзы. М. Мысль. 2004

Еще больше интересных материалов на нашем телеграм-канале ⏳Вперед в прошлое | Документы и факты⏳

Главная страница  | Обратная связь
COPYRIGHT © 2008-2024  All Rights Reserved.