Мобильная версия сайта |  RSS
 Обратная связь
DrevLit.Ru - ДревЛит - древние рукописи, манускрипты, документы и тексты
   
<<Вернуться назад

ХАНЬ ФЭЙ

ХАНЬ ФЭЙ-ЦЗЫ

Путь правителя

(глава V)

Путь — это начало всех вещей, мера истинного и ложного. Поэтому просветленный правитель оберегает Начало, чтобы знать происхождение всех вещей, и помнит о мере, чтобы знать причину успехов и неудач. Посему, будучи пуст и покоен, он пребывает в готовности, позволяя именам проявиться самим, а делам вершиться самим. Будучи пуст, он может постичь сущность наполненности. Будучи покоен, он может постичь существо движущегося. Тогда те, кому назначено судить, сами изрекут имена, а те, кому назначено действовать, сами осуществят деяния. Когда имена и деяния соответствуют друг другу, правителю нет нужды что-то делать, и истина воцаряется сама собой.

Поэтому я говорю: правитель не должен обнажать своих желаний. Если он обнажит свои желания, его советники наденут на себя угодную ему маску. Правитель не должен раскрывать своих намерений. Если он раскроет свои намерения, его советники будут ему льстить.

Я говорю:

Отбросьте пристрастие и отвращение,

и советники явят свой подлинный образ.

Отбросьте многознайство и суемудрие,

и советники будут прилежны.

А потому, если правитель умен, он ни о чем не думает, и тогда все вещи в мире занимают свое место. Если правитель благороден, он не обнаруживает свое достоинство, а наблюдает за тем, чем руководствуются в своих поступках его советники. Если правитель храбр, он не кичится своей храбростью, а позволяет своим подданным сполна показать свою отвагу.

Вот так, отбросив знание, обретаешь понимание; отбросив достоинство, обретаешь заслуги; отбросив храбрость, обретаешь силу. [130]

Когда все советники исполняют свои обязанности и все служилые люди находятся на своем посту, а правитель использует каждого сообразно его способностям, это называется «претворять постоянство» (Перевод этой главы см. в: Дао-Дэ цзин. Пер. В. В. Малявина. М., 2002). Посему сказано:

Так покоен! Как будто нигде не пребывает.

Так пуст! Невозможно понять, где он.

Просветленный правитель пребывает в недеянии вверху, а его чиновники трепещут от страха внизу.

Таков путь просветленного правителя: он побуждает знающих представить ему свои соображения, а сам принимает решения, поэтому его ум никогда не исчерпывается. Он побуждает достойных раскрыть свои способности, поэтому его достоинство никогда не истощается. За всякое достижение хвала воздается правителю. За всякую неудачу ответственность лежит на чиновниках. Поэтому слава правителя никогда не преходит. Вот так, не будучи сам достойным, правитель оказывается вождем достойных, а, не будучи сам мудр, — судией мудрых. Подданные пребывают в трудах, а правитель пожинает плоды: вот принцип мудрого государя.

Путь пребывает в незримом, а польза его пребывает в непостижимом. Будь пуст, покоен и бездеятелен, и тебе откроются недостатки других. Умей видеть сам, но не будь на виду у других. Умей знать, но не позволяй другим знать то, что ты знаешь. Постигнув смысл слов другого, не пытайся его исправить, но вникай и сопоставляй.

Если на любой должности будет один человек, и ты не позволишь им общаться между собой, каждый будет служить в полную силу. Сотри свои следы, спрячь свои намерения, чтобы подчиненные не могли понять причин твоих поступков. Отбрось свои знания, откажись от своего умения, чтобы подчиненные не могли понять твои цели. Не отходи от намеченных планов и сопоставляй с ними полученные результаты, крепко держи в своих руках рукояти власти. Устрани все надежды, разбей все чаяния, чтобы никто не имел собственных устремлений.

Если не быть бдительным, охраняя себя, и не запирать наглухо ворота, в дом может проникнуть тигр. Если не быть внимательным в делах и не скрывать своих истинных намерений, в царские покои может проникнуть изменник, который убьет государя, захватит его престол, и люди будут с ним заодно: вот почему таких называют тиграми. Они сидят рядом с государем и, лелея коварные замыслы, подсматривают за ним: вот почему их называют изменниками. Разгроми их клики, схвати приспешников, запри свои ворота, лиши их своей поддержки, и в государстве не будет тигров. Будь неизмеримо великим, непостижимо глубоким, [131] добейся, чтобы звания и заслуги соответствовали друг другу, приведи в порядок законы и правила, казни тех, кто допускает произвол, и в государстве не будет изменников.

Повелитель людей может столкнуться с пятью препятствиями: первое — когда советники закрывают доступ к государю; второе — когда советники завладевают казной и доходами государства; третье — когда советники самовольно издают указы. Четвертое препятствие — когда советники действуют ради собственной славы; пятое препятствие — когда советники создают собственные клики. Если советники закрывают доступ к государю, он становится неспособным управлять. Если советники завладевают казной и доходами государства, государь не может оказывать милость подданным. Если советники самовольно издают указы, государь не имеет возможности приказывать. Если советники действуют ради собственной славы, государь не может прослыть мудрым. Если советники создают собственные клики, государь теряет своих подданных. Все это является прерогативой государя и не должно принадлежать его советникам.

Путь правителя заключается в том, чтобы быть покойным и сдержанным. Не занимаясь сам делами, правитель должен различать способных и неспособных служащих. Не составляя планов, правитель знает, где его счастье и где несчастье. Поэтому он не говорит — а получает добрые отклики, не обещает — а добрые дела вокруг множатся. Получив отклики, он исследует их содержание. Когда совершены добрые дела, он оценивает их значение, и в зависимости от того, насколько то и другое соответствует должному, распределяет награды и наказания.

Так правитель дает подданным задания, исходя из их предложений, и оценивает их заслуги в соответствии с тем, как они справляются со своими заданиями. Если заслуги соответствуют заданию, а задание соответствует предложению, он награждает подданного, а если такого соответствия нет, он наказывает подданного. Так мудрый правитель может не позволить своим советникам высказывать предложения, которые невозможно выполнить.

По этой причине просветленный государь в жаловании наград благодатен, как своевременный дождь, проливающийся на всех. А в применении наказаний страшен, как гроза: даже божественные мудрецы не могут остановить его. Просвещенный государь никогда не бывает чрезмерно щедр в раздаче наград или слишком мягок в определении наказаний. Если его награды чрезмерно щедры, служилые люди станут распущенными. А если его наказания слишком мягки, коварные советники возымеют слишком много воли. Однако же, если кто-то имеет заслуги — даже если он занимает низкую должность и удален от двора, необходимо его наградить. А если кто-то совершил проступок — даже если он знатен к приближен к государю, его необходимо наказать. Если те, кто занимает низкую [132] должность и удален от двора, будут уверены, что не останутся без награды, а те, кто знатен и приближен к государю, будут знать наверное, что не избегнут наказания, первые будут служить ревностно, а вторые не впадут в гордыню.

Обладание мерой

(глава VI)

Государство не может быть вечно сильным или вечно слабым. Если те, кто исполняет законы, сильны, и государство сильно. А если исполняющие законы слабы, и государство слабо.

Правитель царства Чу Чжуан-ван (613-591 до н. э.) покорил двадцать три удела и расширил свои владения на три тысячи ли, но смерть оторвала его от алтарей государства, и Чу вскоре пришло в упадок.

Правитель Ци Хуан-гун (685-643 до н. э.) покорил тридцать уделов и расширил свои владения на три тысячи ли, но смерть оторвала его от алтарей государства, и Ци вскоре пришло в упадок.

Правитель Янь Чжао-ван (311-279 до н. э.) раздвинул рубежи царства до Желтой реки, учредил свою столицу в Цзи, воздвиг крепости Чжо и Фанчэн, победил Ци и завоевал Чжуншань, так что его союзники господствовали в мире, а противники склонились перед ними, но смерть оторвала его от алтарей государства, и Янь вскоре пришло в упадок.

Правитель Вэй Аньси (276-243 до н. э.) напал на Янь, спасая Чжао, завоевал земли к востоку от Желтой реки, подчинил себе области Тао и Вэй, выступил против Ци и захватил для себя город Панлу, напал на царство Хань, присвоил область Гуань и одержал победу на реке Цзи; войско Чу бежало от него у Суйяна и было разбито в сражениях в Цай и при Чжаолине, так что его войска заполонили весь мир, но после смерти Аньси царство Вэй быстро пришло в упадок.

Так, при правителях Чжуан-ване и Хуан-гуне царства Чу и Ци были могущественны, а при Чжао-ване и Аньси были сильны царства Янь и Вэй. Нынче эти царства гибнут, ибо их правители лишь порождают смуту и не думают об укреплении порядка. Хотя эти государства уже ослабели до предела, их правители не думают о законах, а в отношениях с другими царствами ищут только личной выгоды. Это все равно что, желая погасить огонь, подбрасывать в него хворост: смута и слабость станут только больше. [134]

В нынешние времена тот, кто сможет искоренить стремление к личной выгоде и заставить людей повиноваться общему закону, водворит в государстве спокойствие и порядок. Тот, кто сможет воздвигнуть преграду своевольным поступкам и осуществить общий закон, сделает свое войско сильным, а противника — слабым. А посему отыщите тех, кто понимает, в чем состоит благо государства и почитает законы, и поставьте их во главе чиновников. Тогда правителя не смогут сбить с толку лжецы и клеветники. Отыщите тех, кто понимает, в чем состоит благо государства и умеет разумно судить о государственных делах, и поручите им ведать внешними сношениями царства. Тогда правитель всегда будет иметь правильное знание о том, что происходит в мире.

Если теперь выдвигать людей, руководствуясь лишь их славой, чиновники не будут почитать правителя, а будут искать лишь расположения окружающих. Если назначения на должности окажутся в ведении отдельных клик, служилые люди будут искать только выгодных связей и не станут руководствоваться законами. В таком случае на государственные должности никогда не попадут способные люди, и в государстве начнется смута. Если раздавать награды только на основании льстивых донесений, а наказания назначать, основываясь на клеветнических доносах, те, кто стремится к наградам и боится наказаний, будут презирать нужды государства и думать только о собственной выгоде, объединяясь в клики и потакая друг другу. Если подданные отворачиваются от своего государя и вступают в сговор с другим царством ради выгоды своей клики, от подчиненных не будет никакой пользы вышестоящим. И если клика велика, а ее союзники многочисленны, и они есть как внутри царства, так и за его пределами, тогда, даже если ее вожаки совершат большое преступление, у них найдется достаточно способов, чтобы скрыть его. В таком случае преданным чиновникам, хотя бы они не совершили никаких проступков, будет постоянно грозить казнь или гибель, а честным служащим придется оставить службу, тогда как дурные чиновники, даже не имея никаких заслуг, будут благоденствовать, а продажные служащие возвысятся. Вот где корень погибели царства.

Если будет так, чиновники презреют закон и будут домогаться лишь личных связей, забыв о своем служебном долге. Они устремятся к домам могущественных особ, и никто не станет искать аудиенции у государя. Они составят сотни планов, которые угодны отдельным могущественным семьям, но не дадут правителю ни одного совета о том, как управлять государством. И тогда, пусть даже на службе будет состоять множество людей, никто из них не будет почитать государя. И пусть даже все должности будут заняты, ни на одной из них не окажется человека, которому можно было бы доверить дела управления. В таком случае, даже если [135] правитель будет называться властителем людей, он на самом деле будет целиком во власти могущественных семей.

Поэтому я говорю: при дворах гибнущих царств нет людей. Если я говорю «нет людей», это не значит, что людей там меньше, чем обычно. Я хочу сказать, что могущественные семьи думают только о себе, а не о государстве, сановники стремятся прославить только себя, а не государя, а служилые люди дорожат только своим жалованьем и связями, а не своими обязанностями. И все это получается от того, что правитель в своих действиях не руководствуется законом, а во всем доверяется своим приближенным.

Просветленный правитель, отбирая людей, полагается на закон и не дает воли личным пристрастиям. Он опирается на закон, оценивая их заслуги, и не дает воли личным чувствам. В таком случае истинно способные люди смогут раскрыть свои таланты, а люди бездарные не смогут скрыть своих промахов. Никто не сможет возвыситься лишь благодаря своей славе, и никто не будет изгнан со службы из-за клеветы. Тогда в отношениях между государем и его подданными воцарится полная ясность, и управлять будет легко. Однако достичь этого можно будет лишь в том случае, если правитель будет опираться на закон.

Когда государевым советником становится достойный муж, он встает лицом к северу и простирается ниц, не имея в сердце задних мыслей. Служа при дворе, он не смеет отказаться от поручения, сославшись на то, что занимает низкую должность. Командуя войском, он не осмеливается уклоняться от опасности. Он идет за своими начальниками и подчиняется приказам государя. Со спокойным сердцем ожидает он приказаний и не судит о том, правильны они или нет. У него есть уста, но с них не сходит просьб о том, чтобы ему оказали личную услугу. У него есть глаза, но они не выискивают личной выгоды для себя. Он всегда и во всем подчиняется начальникам. Советник правителя подобен руке, которая может помочь голове вверху или ногам внизу. Ее роль состоит в том, чтобы оградить тело от жары или холода, а если этому телу угрожает меч, рука без колебаний наносит удар сама.

Что касается правителя, то он не должен использовать мудрых советников или способных служилых людей в своих корыстных целях. Поэтому люди не стремятся покинуть свою округу, чтобы обзавестись нужным знакомством, и не беспокоятся о том, что происходит за сотни ли от их родных мест. Знатные и презренные не сталкиваются друг с другом, глупые и мудрые занимают подобающие им места. Таково совершенство государственного правления.

Тех, кто не дорожит чинами и жалованьем, с готовностью оставляет службу и покидает родное царство в поисках другого повелителя, нельзя назвать честными. Тех, кто проповедует вздорные учения и не уважает закон, не чтит государя и не [136] повинуется ему, нельзя назвать преданными. Тех, кто оказывает милости и одаривает деньгами ради личной славы, нельзя назвать добрыми. Тех, кто уходит от мира и живет в уединении, не признавая власть имущих, нельзя назвать почитающими долг. Тех, кто водит дружбу с знатными людьми в других царствах, истощая собственное государство и кто в момент опасности для царства говорит правителю: «Только через меня можно установить дружеские отношения с такими-то и только через меня можно рассеять гнев такого-то», так что правитель начинает доверять им и вручает бразды правления, кто не оказывает должного почтения государю, чтобы возвеличить себя и кто разоряет государственную казну ради обогащения собственного семейства, — нельзя назвать разумными.

Подобные поступки широко распространены в наши времена, но они запрещались правителями древности. Законы древних царей гласят: «Чиновники не должны держать бразды правления и оказывать милости, но должны выполнять приказы государя, отвращаться от зла и быть опорой пути государя». В благословенные времена древности люди почитали общие законы и презирали частную выгоду, стремились к одной общей цели, делали одно общее дело и все как один выполняли свои обязанности.

Если повелитель попытается лично заниматься всеми делами правления, для него день станет слишком короток, а его силы окажутся недостаточными. Более того: если правитель захочет видеть собственными глазами, советники покажут ему то, что ему будет угодно видеть; если он захочет слышать собственными ушами, советники предъявят ему то, что ему будет угодно слышать; если правитель захочет думать своим умом, они вскружат ему голову своими речами. Правители древности знали, что этих трех способностей недостаточно и поэтому отставляли их в сторону и опирались на законы и правила, следя за тем, чтобы награды и наказания были справедливы. Поскольку они твердо держались этой основы, их законы были просты, но исполнялись неукоснительно. Поэтому они могли осуществлять власть в пределах всех Четырех морей. Даже самые хитрые люди не могли найти в их правлении лазейки для нарушений, даже искуснейшие спорщики не могли найти желающих слушать их софизмы, так что для зла и обмана не было никакой почвы. Знатные сановники и служилые люди толпились в управах, добросовестно выполняя свои обязанности, и никто не превышал своих полномочий. Дела государства не были обременительны, и каждый имел время для отдыха. И все это было следствием разумного поведения государя.

Советники захватывают власть государя столь же неприметно, как меняются вокруг очертания местности. Мало-помалу они отнимают у него понимание того, что происходит, так что в конце концов для него восток и запад меняются [137] местами, а он и не догадывается об этой подмене. Вот почему правители древности устанавливали «указатели юга», чтобы знать местонахождение восхода и заката. Поэтому просветленный правитель устраивает так, что его советники в своих помыслах не выходят за пределы установленного законами и сами не смеют оказывать милости, даже если это законом разрешено. Они не предпринимают ничего такого, что запрещено законами.

Законы предназначены для того, чтобы предотвращать ошибки и подавлять корысть. Строгие наказания предназначены для того, чтобы наводить порядок и исправлять подчиненных. Власть не может разделяться, а управление не может быть совместным делом. Если власть и управление делить с другими, не будет конца злоупотреблениям. Если законы не внушают уважения, правителю грозит опасность. Если наказания не осуществляются, зло не исчезнет.

Даже если искусный плотник может провести прямую линию на глазок, он будет всегда иметь при себе угломер и отвес. Даже если человек большого ума способен решать дела по своему разумению, он всегда будет держаться законов древних правителей. Протяните отвес — и кривое дерево можно сделать прямым. Приставьте угломер — и выступы и вмятины можно убрать. Возьмите весы — и можно уравновесить тяжелое и легкое. Принесите меры — и можно восполнить недостающее. Точно так же государством следует управлять, полагаясь на законы.

Закон не должен делать исключения для знатных людей подобно тому, как отвес не изменяет своей прямизне из-за изгиба дерева. Когда закон оглашен, мудрые не могут его оспаривать, а смелые не могут против него восставать. Когда нужно покарать преступление, даже для знатнейшего из чиновников нельзя делать исключение. Когда же следует пожаловать награду, нельзя пренебречь даже презреннейшим из простолюдинов. Поэтому ничто не сравнится с законом там, где нужно исправить ошибки верхов, устранить своеволие низов, водворить порядок, раскрыть заблуждения, умерить излишества, искоренить зло и привести народ к единству. Ничто не сравнится с наказаниями там, где нужно устрашить служащих и запугать простых людей, смести распутство и безобразия, поставить заслон лжи и притворству. Если наказания тяжелы, никто не будет использовать высокое положение для того, чтобы притеснять нижестоящих. Если законы составлены четко, никто не будет покушаться на права вышестоящих. А если верхи будут почитать и на них не будут покушаться, правитель тоже будет силен и будет беречь основу. Вот почему древние правители ценили законы и передали их последующим поколениям. Если же властитель пренебрежет законами и будет руководствоваться своим личным мнением, исчезнет всякое различие между верхами и низами.

Почитание власти

(глава VIII)

У Неба есть великая судьба, и у человека есть великая судьба. Сладкие ароматы и изысканные запахи, густое вино и жирное мясо приятны на вкус, но отнимают здоровье. Прелестное личико и зубы, подобные жемчугу, волнуют кровь, но иссушают дух. А потому откажитесь от роскоши и излишеств — и вы сохраните свое здоровье.

Власть нельзя показывать, нужно быть безыскусным и следовать недеянию. Правление распространяется до всех краев света, но его источник находится в центре. Мудрец приникает к основе, и весь мир служит ему. Он одолевает все посредством пустоты, и все в мире свершается само по себе. Когда все в пределах Четырех морей упокоилось, он сидит в темноте, наблюдая свет. Когда все находящиеся и слева и справа обрели свои места, он отворяет ворота и являет себя. Он ничего не изменяет, ничего не преобразовывает, но действует двумя рукоятями власти (поощрениями и наказаниями. — В. М.). Поэтому деяния его неисчерпаемы. Вот что значит следовать истине.

Каждая вещь имеет подобающее ей место, всякая способность имеет подобающее ей применение. Когда все занимают подобающее каждому место, у верхов и низов нет необходимости что-либо предпринимать. Пусть петухи возвещают о наступлении рассвета, а коты ловят мышей. Когда каждый человек находит применение своим способностям, у правителя не будет забот. Если же правитель захочет всем руководить, дела придут в расстройство. Если он возьмется поощрять умелых, подчиненные погрязнут в обмане. Если он добр и жалеет людей, подчиненные будут пользоваться его добротой. Если же верхи и низы поменяются местами, государство будет ввергнуто в смуту.

Надо применять единый Путь и руководствоваться правильным именованием. Когда имена правильны, вещи находятся на своих местах. Когда же имена извращены, все приходит в расстройство. Вот почему мудрый, пребывая в покое, держится [139] единства. Он устраивает так, что имена проявляются сами, и все дела свершаются сами собой. Он не показывает себя — и его подчиненные честны и прямы. Он дает им задания сообразно их способностям и позволяет им действовать самим. Он раздает награды в соответствии с заслугами и дает им возможность сделать карьеру самим. Он устанавливает образцы и держится их, так что каждый занимает подобающее ему место. Он назначает на должности в соответствии с именами, а когда не знает, какое имя присвоить, испытывает человека в деле. Вникнув в то, как соотносятся между собой имя и заслуга, он распределяет награды и наказания. Когда награды и наказания назначаются с неизбежностью, служащие будут добросовестны.

Выполняйте эти наставления со всем тщанием, вверяйте судьбу Небу, не упускайте из виду главного и вы станете мудрым правителем. Отбросьте мудрствование и хитроумие, ибо, не сделав этого, трудно хранить постоянство. Когда люди полагаются на мудрствование и хитроумие, они навлекают на себя опасности, а когда так поступает правитель, он ведет свое царство к гибели. Следуйте Небесному Пути, вникайте в истину всех явлений, изучайте и сравнивайте, а, придя к концу, начинайте сначала. Будьте пусты и так достигайте покоя и уступчивости, никогда не ищите себе дела. Все беды правителя происходят оттого, что он хочет быть впереди других. Доверяйте другим, но не уподобляйтесь им, тогда все люди в мире пойдут за вами как один.

Путь необозримо-велик и не имеет формы. Совершенство (дэ) несет в себе всеобщий порядок и распространяется повсюду. Поскольку оно пронизывает все существа, каждое из них пользуется им сообразно своим возможностям. Но, хотя все сущее им наделено, оно не пребывает в вещах. Путь пронизывает все явления мира. Посему живи сообразно его велениям, рождаясь и умирая в установленное время, сопоставляй имена и различай явления, будь един с всепроницающим единством.

Вот почему говорится: «Путь не зависит от вещей, а совершенство не зависит от сил Инь и Ян, равновесие не зависит от величины разных весов, отвес не зависит от выступов и впадин, тон бамбуковой трубки не зависит от влажности или сухости (В древнем Китае эталоном музыкальных нот служили бамбуковые трубки разной длины, высота тона которых не изменялась вследствие изменений климата), а правитель не зависит от своих подданных. Все сущее исходит из Пути, Путь же не имеет ничего подобного себе. Поэтому и говорят, что он есть единство.

Вот почему правитель ценит в Пути то, что он несравненен. Пути правителя и подданного несходны. Подданные высказывают свои суждения, правитель же определяет для каждого имена, и подданные стараются соответствовать им своими достижениями. Когда имена и достижения совпадают, между верхами и низами воцаряется гармония.

Выслушивать речи советников следует вот каким образом: принять к сведению суждения и посмотреть, как они соотносятся с их поступками. Так можно [140] внимательно исследовать имена, дабы установить ранг каждого служащего и определить обязанности каждого, чтобы сделать явным его достоинство. Слушать речи других нужно так: будь отрешен, словно напившийся допьяна. Запечатай уста: не двигайся первым! Запечатай уста: будь еще глупее и неуклюжее! Позволь высказываться другим, а сам увеличивай свое знание.

Пусть вокруг звучат противоречивые суждения — правитель не должен принимать ту или иную сторону. Он должен быть пуст и покоен, претворять недеяние: вот подлинная природа Пути. Изучай и сопоставляй: так можно справиться со всеми делами. Изучать надо для того, чтобы уметь сопоставлять, а сопоставлять надо для того, чтобы соединиться с пустотой. Если корни понимания прочны, в поведении не будет ошибки. Так в деятельности и бездействии исправляй все посредством недеяния. Если ты выкажешь радость, твои хлопоты умножатся. Если проявишь гнев, породишь озлобленность. Поэтому отринь и радость, и гнев, будь пуст сердцем: так ты станешь вместилищем Пути.

Если правитель не трудится вместе с людьми, люди будут чтить его. Правитель не отдает распоряжений, но каждый действует сам по себе. Он наглухо запирает двери своих покоев и смотрит через окно во двор; он устанавливает должную длину, и все вещи обретают свое место. Заслуживающие награды получают награду, заслуживающие наказания принимают наказание. Награды и наказания следуют за поступком, каждый человек сам навлекает их на себя. И доброе, и худое обязательно имеют надлежащие последствия, кто же осмелится не признать их? Когда угломер и отвес определили один угол квадрата, остальные три угла проявятся сами собой.

Если правитель не будет подобен божеству, подданные найдут способ влиять на него. Если он не будет совершенно беспристрастен, подданные распознают его устремления. Пусть он будет как Небо и как Земля — и тяготы оставят его. Пусть он будет как Земля и как Небо — кто будет ему близок, кто будет от него далек? Того, кто сможет уподобиться Небу и Земле, называют совершенномудрым.

Если нужно заняться делами дворца, предоставьте кому-нибудь ведать ими и не вступайте ни с кем в доверительные отношения. Если нужно заняться делами царства, поручите их кому-нибудь, но не позволяйте никому творить произвол и превышать свои полномочия. Будьте настороже, если у ворот знатного сановника толпятся люди. Вершина мудрого правления — это когда нижестоящие не имеют никаких возможностей использовать вас. Добейтесь того, чтобы имена соответствовали заслугам, и тогда все чиновники будут служить исправно. Отринуть эти советы и искать иные способы управлять царством — это не что иное, как величайшая глупость. Тогда дурных людей будет становиться все больше, а лжецы и [141] обманщики займут все должности. Вот почему сказано: «Не возвышай человека настолько, чтобы он смог навредить тебе; никогда не жалуй человека до такой степени, чтобы он мог стать опасен; никогда не доверяйся целиком одному человеку, ибо так можно потерять царство».

Если икры становятся толще бедер, будет трудно ходить. Если правитель перестает быть подобным божеству, за ним по пятам будут ходить тигры. И если правитель не способен это заметить, тигры покажутся ему чуть ли не собаками (По общему мнению комментаторов, здесь имеется в виду, что сановники такого правителя будут с виду покорны и услужливы, как собаки, в то же время втайне вынашивая планы государственного переворота). Если правитель не сможет сдержать негодования, таких собак станет великое множество, они объединятся в стаю и убьют своего хозяина. Но разве правитель может управлять царством без помощников? Если правитель будет строго применять законы, даже самый свирепый тигр будет дрожать от страха. Если правитель будет неукоснительно применять наказания, и самый храбрый тигр станет послушным. Итак, если законы и наказания будут применяться правильно, тигры снова станут людьми и обретут свою истинную природу.

Тот, кто желает порядка в царстве, должен устранить всякие клики. Если не сделать этого, клики станут еще многочисленнее. Тот, кто желает сберечь свои владения, должен передать их в управление достойным людям. Если не сделать этого, властью завладеют коварные обманщики. Давать им то, чего они добиваются, — все равно что дарить боевой топор врагу. Делать этого нельзя, ибо так можно только навредить самому себе.

Желтый Владыка говорил так: «Правитель и подданные проводят сто сражений в день». Подданные скрывают свои намерения от правителя и пытаются понять, что они могут получить от него. Правитель использует свои меры и образцы для того, чтобы определить достоинства подданных. Поэтому меры и образцы суть подлинные сокровища государя, а клики и заговоры — сокровища подданных. Подданные не убивают государя только потому, что их клики недостаточно сильны. А потому, если правитель отступит на вершок, подданный продвинется вперед на сажень.

Правитель, владеющий государством, не делает свою столицу слишком большой. Подданный, имеющий Путь, не дорожит своей семьей, а правитель, имеющий Путь, не дорожит своими подданными. Если он сделает их знатными и богатыми, они захотят восстать против него. Надо быть готовым к опасностям и знать, откуда исходит погибель, заранее назначать наследника престола, и тогда не случится никаких несчастий.

Искореняя зло внутри дворца и оберегая свою власть за его пределами, нужно твердо держаться установленных норм и мер. Надо отнимать от тех, кто имеет слишком много, и давать тем, кто имеет недостаточно, но делать это нужно, [142] соблюдая должную меру. Нельзя позволять подданным создавать клики и обманывать своего государя. Отнимай постепенно, как убывает луна на ущербе; давай понемногу, как теплеет воздух весной. Пусть законы будут просты, а наказания применяются осмотрительно, однако там, где требуется наказание, оно должно быть неукоснительным. Никогда не ослабляй своего натянутого лука, иначе в одном курятнике заведутся два петуха. А когда в курятнике два петуха, они дерутся друг с другом. Если в загон залезет волк, баранов не станет больше. Когда в доме два хозяина, он не станет богаче. Когда командуют и муж, и жена, дети не знают, кого слушаться.

Властитель должен время от времени обрезать деревья в своем дворе, иначе они разрастутся и заслонят собой ворота. Тогда получится так, что ворота отдельных подданных будут осаждать толпы просителей, а у ворот государя будет пусто. Нужно время от времени обрезать деревья, чтобы они не разрастались, ибо их большие ветви могут скрыть главное здание во дворе. Ветви дерева не должны становиться толще ствола, ибо такие ветви не выдержат весеннего ветра и повредят сердцевину дерева. Когда наследники престола слишком многочисленны, царскую семью ждут несчастья и скорби. Чтобы предотвратить их, нужно время от времени обрезать деревья и не позволять ветвям разрастаться слишком пышно. Когда деревья вовремя обрезают, клики при дворе исчезают. Если же у дерева поврежден корень, оно лишится божественной силы. Во дворе сооружают пруды, но не позволяют воде застаиваться в них. Постигай тайные помыслы людей и не давай им завладеть властью. Только правитель имеет власть, и в его руках она разит всех, как гром и молния.

Десять ошибок

(глава X)

(В переводе дается только начальный пассаж главы. Остальная ее часть состоит из исторических примеров, иллюстрирующих перечисленные здесь положения. Ряд современных исследователей считают эти иллюстрации позднейшими дополнениями)

Первая ошибка: храня верность маленькой преданности, предавать великую преданность.

Вторая ошибка: стремясь к маленькой выгоде, упускать великую выгоду.

Третья ошибка: вести себя дерзко и своекорыстно, унижать владетельных князей и так навлекать на себя погибель.

Четвертая ошибка: не заниматься делами государства, предаваться веселью и так навлекать на себя несчастья.

Пятая ошибка: быть алчным, жаждать выгоды и так способствовать разрушению царства и собственной смерти.

Шестая ошибка: увлекаться женщинами и музыкой, не обращая внимания на беспорядок в управлении, и так терять свое царство.

Седьмая ошибка: отправляться в далекие путешествия, пренебрегая мнением советников, и так подвергать себя опасности.

Восьмая ошибка: не исправлять свои ошибки, когда на них указывают верные советники, и упрямо следовать своим решениям, губя свою добрую славу и делаясь всеобщим посмешищем.

Девятая ошибка: не уметь оценить свою силу и полагаться только на своих союзников, подвергая свое царство опасности расчленения.

Десятая ошибка: вести себя дерзко, когда государство маленькое, и не извлекать уроков из наставлений своих советников, ведя к гибели собственное царство.

Трудности убеждения

(глава XII)

Вообще говоря, трудность убеждения заключается не в том, что недостает знания для того, чтобы говорить убедительно, и не в том, что не хватает смелости раскрыть свои способности до конца. Главная трудность убеждения состоит в том, чтобы знать сердце того, кого следует убедить, и выбрать для этого нужные слова.

Если тот, кого ты хочешь убедить, желает стяжать славу, а ты говоришь ему про большую выгоду, он сочтет тебя низким человеком, отнесется к тебе с пренебрежением и непременно отошлет подальше от себя.

Если тот, кого ты хочешь убедить, ищет большой выгоды, а ты говоришь ему про громкую славу, он сочтет тебя неумным и непрактичным и наверняка не примет твоих советов.

Если тот, кого ты хочешь убедить, втайне стремится к большой выгоде, а с виду желает только громкой славы, а ты будешь говорить ему о достоинствах славы, он сделает вид, что внимает твоим словам, а в действительности отвергнет их. Если же ты будешь говорить ему о выгоде, он втайне последует твоему совету, а с виду отвергнет его. В это нужно тщательно вникнуть.

Во всех делах добиваются успеха благодаря секретности, а терпят неудачу из-за чрезмерной откровенности. Если правитель еще не раскрыл своих намерений, а в разговоре ты вдруг коснешься его тайных планов, ты подвергнешь себя большой опасности. Если правитель по виду добивается одного, а в действительности желает сделать нечто совсем иное, а тебе внятны не только провозглашаемые им цели, но и истинные мотивы его поступков, ты также будешь в большой опасности. Если ты предложишь необыкновенный план и он получит одобрение, а кто-то еще разгадает его и предаст огласке, правитель сочтет, что ты сам раскрыл этот план, и ты будешь в опасности. Если ты еще не прославился, но твои суждения необычайно разумны, и действия, предпринятые в соответствии с ними, увенчиваются успехом, правитель забудет наградить тебя. А если на твои суждения не обратят [145] внимания и правителя постигнет неудача, он будет смотреть на тебя с подозрением, и ты будешь в опасности. Если знатный советник воспользуется чьим-то планом для того, чтобы умножить свои заслуги, а тебе будет известно, откуда он взял этот план, ты будешь в опасности. А если ты будешь изо всех сил убеждать человека сделать то, что он не может сделать или прекратить то, что он не может прекратить, ты будешь в опасности.

Если ты станешь расхваливать правителю достоинства некоего человека, он подумает, будто ты намекаешь на его собственные недостатки. Если будешь указывать ему на недостатки некоего человека, он решит, что ты хочешь привлечь на службу своих людей. Если будешь говорить с ним о том, что он любит, он подумает, что ты хочешь использовать его. Если будешь говорить с ним о том, что он ненавидит, он подумает, что ты хочешь испытать его терпение. Если ты говоришь слишком резко и прямо, он подумает, что ты неотесан и удалит тебя от себя. Если будешь говорить слишком красноречиво и подробно, он сочтет тебя гордецом и отвергнет. Если будешь говорить немногословно и невнятно, он сочтет тебя трусом, который боится сказать, что думает. Если будешь говорить слишком цветисто и выспренно, он сочтет тебя простаком, который хочет его обмануть. Таковы трудности убеждения, и не знать о них нельзя!

В искусстве убеждения важно знать, как возвеличить те черты собеседника, которыми он гордится, и как умалить те его черты, которых он стыдится. Так, если он страстно желает чего-то, ты должен показать ему, что достижение желанной им цели соответствует общему долгу и потому следует этого добиваться. Если у него есть какое-то низменное желание и он не может отказаться от него, нужно представить его в лучшем свете и преуменьшить значение того, что есть в нем недостойного. Если у него есть какая-то возвышенная цель, но нет возможности достичь ее, нужно представить ее дурной и недостойной и показать, что стремиться к ней не следует. Если правитель хочет иметь репутацию мудрого и способного человека и предлагает необыкновенные планы, которые сходны с твоими намерениями, можно незаметно внушать ему твои мысли, делая вид, когда он станет выдавать их за свои собственные, что ты этого не замечаешь и что ты полагаешься на его мудрость.

Если ты хочешь жить в мире во дворце, непременно облекай свои желания в красивые слова и в то же время дай правителю понять, что ему выгодно их исполнить. Если хочешь положить конец опасной и вредной политике, покажи правителю, что она вызывает всеобщее недовольство и упреки, но также дай ему понять, что это противоречит его собственным интересам.

Хвали тех, чьи заслуги подобны заслугам, которые имеет тот, к кому ты обращаешься. Ссылайся на действия, которые соответствуют планам, которые [146] осуществляет тот, к кому ты обращаешься. Если кто-то совершил те же ошибки, что и тот, к кому ты обращаешься, непременно приукрашивай их, показывая, что от них нет вреда. Если кто-то другой потерпел такую же неудачу, как и тот, к кому ты обращаешься, защищай его, показывая, что он, в сущности, ничего не потерял. Если он гордится своей силой, не настраивай его против себя напоминаниями о его прежних трудностях. Если он гордится своей храбростью, не пробуждай в нем ярость напоминаниями о его прежних трусливых поступках. Если он считает себя очень умным стратегом, не гневи его напоминаниями о его прежних ошибках. Если он считает себя великим стратегом, не укоряй его за прежние просчеты. Нужно сделать так, чтобы в твоих устремлениях не было ничего раздражающего, а в твоих словах не было ничего неприятного для него. Тогда можно сполна использовать свое искусство убеждения. Так можно завоевать расположение и доверие того, к кому ты обращаешься, и добиться того, что ты сможешь говорить обо всем начистоту, не вызывая в нем подозрений.

И Инь (И Инь — советник легендарного основателя династии Шан Чэн Тана) стал поваром, а Боли Си (Боли Си — раб правителя царства Цинь Му-гуна (659-621 до н. э.), прославившийся своей политической мудростью) стал пленником ради того, чтобы иметь возможность говорить с правителем. Эти люди были мудрецами, но и им пришлось пойти в обход ради того, чтобы прославить себя. Потому всегда надо быть готовым стать поваром или рабом для того, чтобы иметь возможность завоевать доверие правителя и спасти мир. Способному мужу не зазорно поступать таким образом.

Если ты можешь на протяжении многих лет успешно служить правителю, завоевать его расположение и доверие, предлагать ему далеко идущие планы, не вызывая подозрений, и, когда нужно, возражать, не навлекая на себя обвинений, ты будешь иметь редкую возможность разъяснять, что ему полезно и что вредно, и стяжать славу своими суждениями о том, что истинно и что ложно. Когда у правителя и советника складываются подобные отношения, это можно назвать вершиной искусства убеждать людей.

В старину правитель царства Чжэн У-гун хотел напасть на соседний удел Ху и поэтому первым делом отдал свою дочь замуж за правителя Ху, чтобы ум его заполнили мысли об удовольствиях. Затем он спросил своих советников: «Я хочу использовать свое войско. На кого можно напасть?» Советник по имени Гуань Цисы сказал: «Можно напасть на Ху». Тут У-гун пришел в ярость и приказал казнить его со словами: «Ху — наш братский удел! Как ты смеешь предлагать мне напасть на него!» Услышав об этом, правитель Ху поверил, что правитель Чжэн настроен к нему дружественно, и перестал заботиться об обороне от чжэнских войск. Вскоре чжэнцы совершили внезапный набег на Ху и захватили его.

Некогда в царстве Сун жил один богач. Однажды после сильного дождя глиняная стена вокруг его дома рухнула, и его сын сказал: «Если стены не построить [147] снова, в дом наверняка залезут воры». Один старик, живший по соседству, сказал то же самое. Ночью в дом действительно забрались воры и вынесли из него много добра. Семья богача похвалила сына за его предусмотрительность, но стала смотреть с подозрением на старика-соседа.

Оба эти человека — Гуань Цисы и сосед — говорили правду, но по этой причине один из них был казнен, а другой попал под подозрение. Приобрести знание нетрудно. Трудно знать, как применить свое знание. Вот почему Жао Чао, говорившего правду, в царстве Цзинь считали мудрецом, а в царстве Цинь казнили как преступника (Жао Чао (конец VII в. до н. э.) упоминается в древних летописях как советник правителя Цинь, разгадавший стратегический план правителя Цзинь, однако о его казни сведений не сохранилось). Это следует тщательно обдумать.

В древности Ми Цзыся снискал расположение правителя царства Вэй (Ми Цзыся — советник правителя Вэй Лин-гуна (534-493 до н. э.)). По законам Вэй, всякий, кто самовольно воспользовался экипажем правителя царства, карался отсечением ступни. Однажды мать Ми Цзыся поразил недуг, и кто-то ночью пришел во дворец и доложил ему об этом. Ми Цзыся тотчас подделал царский указ, взошел на царскую колесницу и помчался к больной матери. Когда же государь узнал об этом, он только похвалил его, сказав: «Замечательно! Ради своей матушки он даже не побоялся наказания!» В другой раз Ми Цзыся, прогуливаясь с государем в саду, надкусил персик и, увидев, что он необычайно вкусен, дал правителю недоеденную половину плода. А правитель сказал только: «Вы любите меня до такой степени, что забываете о собственном удовольствии, чтобы угодить мне, единственному!» Однако позднее, когда слава Ми Цзыся померкла и правитель к нему охладел, его обвинили в непочтительном отношении к государю. Правитель сказал тогда: «Однажды он даже украл мою колесницу, а в другой раз угостил меня недоеденным персиком!» А ведь в поведении Ми Цзыся ничего не изменилось. Если за одни и те же поступки его сначала хвалили, а потом порицали, так получилось оттого, что милость государя обратилась в ненависть.

Если ты завоюешь расположение государя, твою мудрость оценят по достоинству и тебе уготованы щедрые награды. Но если правитель настроен против тебя, твоей мудрости никто заметит, а тебя объявят преступником и с позором прогонят. Вот почему те, кто хочет судить и рядить при дворе, должны сначала уяснить, что нравится и что не нравится правителю, а уж потом говорить.

Дракон — такое существо, что его можно укротить и подчинить себе настолько, что он даже позволит ездить на себе верхом. Однако у основания его шеи есть одна чешуйка размером в вершок, которая торчит в обратную сторону, и тот, кто случайно дотронется до нее, непременно умрет. У повелителя людей тоже есть свои смертельные чешуйки. Только если советник умеет не касаться их, он может надеяться на успех. [148]

Власть во дворце

(глава XVII)

Беды повелителя людей проистекают из его доверчивости, ибо доверять людям — значит находиться в их власти. Советники не имеют кровных уз, связывающих их с государем: они служат ему, лишь повинуясь силе обстоятельств. Поэтому советники ни на мгновение не перестают подглядывать за своим господином, и тем не менее повелитель людей сидит над ними, погруженный в беспечность и благодушие. Вот почему в мире свергают и убивают государей.

Если правитель чрезмерно доверяет своему сыну, коварные советники найдут способ использовать сына для того, чтобы достигнуть своих корыстных целей. Вот так Ли Дуй, советник правителя Чжао, уморил голодом Отца Властителя (Имеется в виду правитель царства Чжао Улин-гун (начало III в. до н. э.), который отрекся от престола в пользу своего сына. Впоследствии его советник Ли Дуй подверг Улин-гуна домашнему аресту, и тот умер голодной смертью). Если же правитель чрезмерно доверяет своей супруге, его советники найдут способ использовать государыню для того, чтобы достигнуть своих корыстных целей. Так шут Ши помог госпоже Ли погубить Шэньшэна и возвести на престол Сыци (Госпожа Ли была наложницей правителя Цзинь Сянь-гуна (середина VII в. до н. э.). С помощью дворцового шута Ши она добилась того, что наследника престола Шэньшэна заподозрили в заговоре, и тот был вынужден покончить с собой, после чего наследником был назначен ее сын Сыци). Если даже собственный сын или супруга правителя не заслуживают доверия, остальным тем более нельзя доверять.

Независимо от того, владеет ли государь десятью тысячами боевых колесниц или только тысячей, вполне вероятно, что его супруга, наложницы или сын, которого он назначил наследником, желают его ранней смерти. Откуда известно, что это так? Жена не связана с мужем кровными узами. Если он любит ее, она прилепляется к нему, а если он холоден к ней, она от него отдаляется. Как гласит поговорка, «Если мать пользуется расположением, то и сына будут любить». Мужчина и в пятьдесят лет не теряет интереса к женщинам, а женщина в тридцать лет уже теряет привлекательность. Если женщина, утратившая привлекательность, добивается расположения мужчины, который еще не потерял интереса к женщинам, она лишится милостей и будет отвергнута, а ее сын едва ли может надеяться на то, что станет наследником престола. Вот почему супруга и наложницы государя желают его ранней смерти. [150]

Если жена правителя станет вдовствующей государыней, а ее сын взойдет на престол, любое ее приказание будет неукоснительно исполняться, а любой запрет будет строго соблюдаться. Она может предаваться любовным утехам не меньше, чем при жизни покойного мужа, и управлять царством в десять тысяч колесниц так, как ей заблагорассудится, не возбуждая никаких подозрений. Вот почему во дворцах могут тайно отравить, задушить или зарезать правителя. В летописи «Весна и осень Тао Цзо» (Сведений об этой книге не сохранилось. Комментатор Юй Юэ предполагает, что речь идет о хронике царства Чу) сказано: «Меньше половины правителей умирают от болезней». Если государь не понимает этого, он сам сеет вокруг семена смуты. Поэтому я говорю: когда вокруг государя много тех, кто может извлечь выгоду из его смерти, он подвергает себя смертельной опасности.

Возничий Ван Лян был добр к своим лошадям, а правитель царства Юэ Гоу-цзянь был добр к своим людям, так что лошади Ван Ляна охотно везли его, а люди Гоуцзяня охотно сражались за него. Лекарь может высосать грязную кровь из раны и держать ее во рту не потому, что он связан с раненым кровными узами, а потому что для него в этом есть выгода. Тот, кто делает колесницы, желает, чтобы люди были богаты и знатны. Тот, кто делает гробы, желает, чтобы люди рано умирали. Нельзя сказать, что мастер по изготовлению колесниц хочет людям добра, а гробовщик хочет людям зла. Все дело в том, что, если не будет богатых и знатных, некому будет продавать колесницы, а если люди не будут умирать, некому будет продавать гробы. Гробовщик отнюдь не ненавидит людей, просто он зарабатывает на жизнь продажей гробов. То же относится к супругам, наложницам и наследникам государя, которые составляют заговоры и желают смерти правителя, ибо при его жизни не могут чувствовать себя в безопасности. Они не питают ненависти к самому правителю, просто его смерть им выгодна. Поэтому государь должен внимательно следить за теми, кому выгодна его смерть.

Хотя луна и солнце окружены гало, их погибель таится внутри (Вероятно, Хань Фэй-цзы имеет в виду легенды о жабе, обитающей на луне, и вороне, обитающем на солнце, которые могли вызывать лунные и солнечные затмения. Эти легенды служат здесь доказательством того, что главная опасность для правителя исходит «изнутри», то есть от его ближайших родственников). Можно сколь угодно хорошо защитить себя от тех, кто тебя ненавидит, но настоящая беда придет от тех, кого ты любишь.

Поэтому просветленный правитель ничего не предпринимает, не обдумав прежде дело со всей тщательностью, и не ест кушаний, ему незнакомых. Он внимает сообщениям, поступающим издалека, и внимательно изучает тех, кто ему близок, для того чтобы определить проступки тех, кто находится и во дворце, и вне него. Он примечает суждения своих советников для того чтобы определить, какие клики создаются вокруг него. Он сравнивает предложения и результаты для того чтобы знать, подкрепляются ли слова делами. Он требует, чтобы последующее соответствовало предыдущему, управляет подданными согласно законам и вникает в скрытые намерения всех людей. Если он может добиться того, что никто не [151] получает незаслуженных наград и не предпринимает самочинных действий, что смертные приговоры выносятся справедливо и ни одно преступление не остается безнаказанным, никакие злоумышленники не смогут разрушить его планов.

Если людей чересчур обременять принудительными работами, они сочтут, что их притесняют, и тогда повсюду появятся могущественные клики. А когда появятся эти клики, они станут освобождать людей от принудительных работ, их вожаки приобретут огромные состояния благодаря взяткам. Притеснять народ и в результате обогащать местных могущественных людей, способствовать появлению могущественных клик и тем самым терять власть над царством — негожий способ облагодетельствовать мир на долгие времена. Поэтому я говорю: если принудительные работы необременительны, народ будет спокоен, а если народ спокоен, у чиновников на местах не будет возможности присваивать себе власть, и могущественные клики исчезнут сами собой. Если же могущественные клики исчезнут, право карать и жаловать будет иметь только правитель.

Для всех очевидно, что вода победит огонь. Но если между ними поставить котел, вода в котле закипит и испарится, а огонь под котлом будет гореть по-прежнему. Так вода лишится присущей ей способности подавлять огонь. Для всех ясно, что правитель должен подавлять зло подобно тому, как вода подавляет огонь. Но если чиновники, обязанные исполнять закон, станут вести себя подобно котлу на огне, законы будут существовать только в голове (В оригинале букв. «в груди», поскольку центром мыслительной деятельности в человеке, по китайским понятиям, является сердце) правителя, и он лишится возможности искоренять зло в своем царстве.

Судя по преданию, идущему от глубокой древности, и записям в летописи «Весны и осени», злодеи, которые нарушали законы, поднимали бунты и творили всяческие непотребства, обязательно пользовались поддержкой какого-нибудь знатного царедворца. Однако же законы и наказания применяются только в отношении людей низкого и презренного звания, так что простой люд ропщет, но не может никому сообщить о своих тяготах. Тем временем знатные сановники создают клики и действуют сообща для того, чтобы правитель не мог видеть истинного положения дел в царстве. Желая показать, что они не состоят в сговоре между собой, на людях они держатся враждебно, а втайне дружат и доносят друг другу о поведении государя. Государь же, не имея возможности видеть ясно, что происходит в.царстве, не может иметь правильного представления о государственных делах. Вот так получается, что у государя остается только его титул, но не подлинная власть, тогда как его советники применяют законы по собственному усмотрению. Такая участь постигла династию Чжоу.

Если правитель уступит хотя бы частицу своей власти другим, начальники и подчиненные поменяются местами. Вот почему я говорю: ни одному советнику не должно быть позволено присваивать себе власть. [152]

Обратившись лицом на юг

(Правитель в Китае традиционно восседал на троне лицом к югу)

(глава XVIII)

Повелитель совершает ошибку, когда полагается на советников. Ибо эти люди обязательно привлекут на службу своих доверенных людей и так ограничат власть государя. Стараясь оправдать свои действия, они утверждают, что их люди смогут хорошо ладить с теми, кого назначил правитель, но в действительности правитель оказывается во власти тех, кого он на должности не назначал. Ибо те, кого он пытается держать под своей властью, — это те, кого прежде использовали государевы советники, чтобы держать под своей властью других.

Если правитель не может сделать ясными законы и ограничить власть советников, он не сможет завоевать доверие простых людей. Если повелитель людей пренебрегает законами, а взамен пытается использовать одних чиновников для того, чтобы иметь власть над другими, те, кто дружит между собой, составят клику и будут друг друга восхвалять. А те, кто друг друга ненавидит, составят клики, чтобы хулить друг друга. Если же хвала и хула будут служить корыстным интересам отдельных людей, правитель будет пребывать в смущении и растерянности.

Те, кто являются подданными государя, полагают, что, если они не приобретут доброй славы или не убедят кого-то рекомендовать их правителю, они никогда не получат должность. А если они не отвернутся от закона и не получат власть в свое распоряжение, они никогда не будут могущественными. И если не будут притворяться преданными и внушающими доверие, они никогда не смогут обойти запреты. Но такое поведение подданных лишь смущает правителя и нарушает законы. Поэтому повелитель людей должен сделать так, что его советники, как бы умны и талантливы они ни были, были лишены возможности пренебрегать законами и сосредотачивать власть в своих руках; как бы ни были благородны их поступки, они должны быть лишены возможности извлекать из них выгоду и отнимать награды, причитающиеся другим; и какими бы преданными и внушающими доверие они ни [154] казались, у них не должна появиться возможность обходить законы и запреты. Вот что означает «сделать ясными законы».

Повелитель людей порой пребывает в заблуждении относительно деяний и пребывает в слепоте относительно слов. И то, и другое следует тщательно осмыслить.

Советники иногда уверенно предлагают какой-либо план, и, поскольку его осуществление не требует больших средств, правитель впадает в заблуждение относительно этого плана. Не понимая его истинного смысла, он не вникает в него должным образом, а только преисполнен восхищения теми, кто его предложил. Таким образом, советники могут использовать свои предложения как способ подчинить правителя своей власти. Вот что означает «быть в заблуждении относительно деяний». У того, кто заблуждается таким образом, будут большие неприятности.

Если советник, излагая свой план, просил мало, а после того как план был приведен в действие, средств понадобилось очень много, то, даже если предприятие увенчалось успехом, сановник, предложивший его, поступил нечестно. Тот, кто, обращаясь к правителю, не честен до конца, виновен перед ним и, даже если затеянное им дело увешалось успехом, не должен получить награду (Согласно предложению китайских комментаторов знак «обязательно» заменяется на глагольное отрицание). Если это правило будет строго соблюдаться, советники не посмеют приукрашивать свои слова, чтобы ввести в заблуждение правителя.

Путь правителя состоит в том, чтобы строго блюсти правило: если то, что советник говорил прежде, не соответствует тому, что он говорит впоследствии, или то, что он говорит впоследствии, не соответствует тому, что он говорил прежде, — даже если советник превосходно выполняет свои обязанности, он заслуживает наказания. Вот что означает «возложить ответственность на своих подданных».

Если советник замыслил какое-то дело, но не предлагает его правителю из опасения, что его план отвергнут, он непременно в самом начале станет говорить: «Всякий, кто подвергает сомнению мой план, делает это из зависти». Прослышав эти слова, правитель не станет слушать мнения других советников, а те из опасения впасть в немилость не станут отзываться плохо об этом плане. Если вокруг правителя будет такая обстановка, истинно преданные советники не смогут привлечь внимание государя, а делами государства будут заниматься лишь те, кто снискал громкую славу. Вот что называется «пребывать в ослеплении относительно слов». Тот, кто пребывает в таком ослеплении, не будет иметь власти над своими советниками.

Путь правителя состоит в том, чтобы советники непременно были за то, что говорят, но также и за то, о чем умалчивают. Если начало и конец их речей не сходятся, если их доводы не имеют оснований, они должны быть в ответе за то, что сказали. Если они пытаются уклониться от ответственности, храня молчание, [155] даже если при этом они занимают высокие посты, они должны быть в ответе за то, что ничего не сказали.

Повелитель людей должен добиваться того, чтобы начало и конец речей советников были ему понятны и чтобы эти речи соответствовали действительности. А когда советники не говорят, он должен вникать в причины их молчания и строго судить их. Если он будет поступать так, его советники не посмеют говорить безответственно или уклоняться от обсуждений, ибо они будут знать, что им придется отвечать в равной мере и за свои слова, и за свое молчание.

Допустим, правитель желает что-то предпринять. Если он не приобретет ясного понимания всех относящихся к этому делу обстоятельств, а просто объявит о своем намерении, его затея не только не будет иметь успех, но, напротив, принесет одни несчастья. Тот, кто это понимает, должен полагаться на принцип и отринуть свои желания.

Для всякого начинания существует правильный Путь. Если вы сочтете, что какое-то дело принесет много пользы и мало вреда, можно приступать к его осуществлению. Однако правитель, введенный в заблуждение, не может сделать правильный расчет. Он оценивает пользу, но не думает о вреде, и хотя вред может вдвое превышать пользу, он не понимает, что это — вред. Тогда он извлекает пользу для себя только по названию, а в действительности терпит урон. Пользу он получает небольшую, а урон терпит великий. Успешным же предприятие можно назвать только тогда, когда польза от него велика, а вред мал. Но если подданные безнаказанно тратят большие средства и притом имеют заслуги за маленькие приобретения, советники будут тратить много, а успехи иметь малые. А если приобретения правителя малы, его потери велики.

Те, кто не смыслит в управлении, говорят: «Не изменяйте старинных порядков, не отходите от принятых обычаев». Однако мудрый не беспокоится о переменах или отсутствии перемен, а думает только о том, как правильно управлять. Изменять или не изменять старинные порядки, отходить или не отходить от принятых обычаев зависит только от того, насколько велика польза этих порядков и обычаев.

Если бы И Инь не изменил порядков Инь, а Тай-гун не изменил порядков Чжоу, Тан и У не стали бы царями. Если бы Гуань Чжун не отошел от обычаев Ци, а Го Янь не отошел от обычаев Цзинь, Хуань-гун и Вэнь-гун не стали бы гегемонами (И Инь — мудрый советник легендарного основателя династии Инь Чэн Тана, Тай-гун — советник основателя династии Чжоу У-вана. Гуань Чжун (VII в. до н. э.) был советником правителя царства Ци Хуань-гуна, а его младший современник Го Янь оказывал такие же услуги правителю царства Цзинь Вэнь-гуну. Хуань-гун и Вэнь-гун добились положения так называемых «гегемонов» (бо),то есть самых могущественных правителей в древнем Китае).

Обычно те, кто выступает против изменения старых порядков, не желают менять то, к чему люди привыкли. Но те, кто не хочет изменять старинные порядки, на самом деле только продлевают смуту, а те, кто хочет угодить людям, в действительности имеют свои коварные планы. Если люди настолько темны, что не замечают разразившейся смуты, а верхи настолько робки, что ничего не предпринимают, порядка в государстве не будет. [156]

Повелитель людей должен быть просветлен настолько, чтобы разбираться в делах управления, и строг настолько, чтобы претворить свое понимание в дела. Даже если ему придется идти наперекор желаниям людей, он установит должное правление. В подтверждение сказанному сошлюсь на пример правителя Шан (Имеется в виду Шан Ян, знаменитый реформатор в царстве Цинь): когда к правителю являлись на аудиенцию, его окружали воины с железными копьями и тяжелыми щитами, чтобы предотвратить покушение. И еще: когда Го Янь взялся за государственные дела, Вэнь-гун стал ходить в сопровождении телохранителей, а когда Гуань Чжун взялся за государственные дела, Хуань-гун стал ездить на боевой колеснице. Все это были меры защиты от нападения недовольных. Ибо люди по своей темноте и нерадивости горюют о малых затратах, но не замечают большой выгоды (В переводе опущен малопонятный и малозначительный заключительный пассаж, насчитывающий 34 знака).

Великая целостность

(глава XXIX)

Те, кто в древности был предан великой целостности, взирали на Небо и Землю, созерцали реки и моря, сообразовывались с горами и долинами, излучали свет, подобно солнцу и луне, действовали, подобно четырем временам года, расстилались, словно облака, мчались, словно ветер. Они не обременяли свое сердце многознайством, не обременяли себя личными пристрастиями, к порядку и к смуте прилагали законы и меры, истину и ложь оценивали наградами и наказаниями, важное и несущественное взвешивали на весах власти.

Они не шли наперекор Небесной истине, не причиняли ущерба человеческой природе, копаясь в хитросплетениях людских дел, не вычищали грязные канавы, стараясь найти скрытые пороки, не старались натянуть отвес дальше положенного и не допытывались, как отвес натянут, не беспокоились о том, что лежит за рамками законов, и не относились небрежно к тому, что находится в рамках законов. Они блюли неизменную истину, следовали тому, что само собою таково.

Беда и счастье проистекают из законов Пути, а не из личной любви и ненависти. Путь к славе и позору заключен в нас самих, а не в других людях. Поэтому во времена великого спокойствия законы для людей — что утренняя роса. Когда люди хранят свою первозданную безыскусность, сердце не знает волнений и тревог. Когда уста не изрекают гневных речей, коляскам служилых людей нет нужды устремляться в далекие края. Когда военные знамена не развеваются беспорядочно над великими болотами, тысячи людей не умирают понапрасну от рук вражеских воинов, а удальцы не гибнут преждевременно на поле боя. В такие времена записи о могущественных родах не держат в книжных хранилищах царств, деяния великих героев не увековечивают на стенках сосудов, а дощечки с летописями царства остаются чистыми. Поэтому говорится: «Нет ничего выгоднее простоты. Нет большего счастья, чем покой».

Если бы Мастер Ши (Мастер Ши — легендарный каменотес древности) жил тысячу лет и все это время занимался бы тем, что своими крюками, угломерами и отвесами выправлял гору Тайшань, а Мэн Бэню и Ся [158] Юю (Мэн Бэнь и Ся Юй — знаменитые богатыри эпохи Борющихся Царств) дали волшебные мечи Гань Цзяна (Имеется в виду меч, который, по преданию, изготовил мастер по имени Гань Цзян из царства У) и послали наводить порядок в народе, как бы они ни старались и ни напрягали свои силы, ни гора Тайшань не была бы выправлена, ни в народе не был бы наведен порядок. Вот почему говорится: «Те, кто в древности повелевал миром, не позволяли Мастеру Ши своим искусством разрушить гору Тайшань и не позволяли богатырям Мэн Бэню и Ся Юю своей силой навредить народу».

Когда следуют Пути и сохраняют в целости законы, благородный муж этому радуется, а бесчинства прекращаются сами собой. Храните первозданную чистоту духа, будьте безмятежны и покойны, следуйте Небесной судьбе, держитесь Великой целостности, тогда у людей не будет желания преступать законы, как у рыб нет желания выпрыгивать из воды. Если достичь такого состояния, в мире не останется никаких трудностей.

Если правитель не уподобится Небу, его подчиненные не смогут укрыть собою народ. Если сердце не уподобится Земле, нельзя будет нести на себе вещи. Гора Тайшань не знает любви и ненависти и поэтому может подняться так высоко над миром. Реки и моря не отвергают маленьких ручейков и потому разливаются так широко. Вот и великий человек уподобляется обликом Небу и Земле и потому может вместить в себя всю тьму вещей. Его сердце уподобляется горам и морям, и оттого государство обладает всеми сокровищами мира. Верхи не впадают в ярость и поэтому никому не причиняют вреда. Низы не таят обиды и злобы, и поэтому в мире не случается несчастий. Верхи и низы живут в согласии и твердо держатся Пути. А потому накапливается неисчерпаемая выгода и появляются великие достижения; слава бежит впереди, и совершенство влечется за ним следом. Вот вершина правления!

Споры о могуществе власти

(глава XL)

(Слову «споры» в оригинале соответствует знак нань (букв. «трудность»), который в древней китайской литературе часто имеет также значение «возражать», «обсуждать»)

Шэнь-цзы (Шэнь-цзы — философ Шэнь Дао, живший в IV в. до н.э. Приводимый здесь пассаж — один из немногих сохранившихся фрагментов его сочинений) говорил: «Летящий дракон скрывается в облаках, ползущая змея прячется в тумане. Стоит облакам рассеяться, а туману испариться, как дракон и змея уподобятся обыкновенному червяку или крылатому муравью, ибо они лишатся того, на что опираются. Потому и страдают достойные мужи от наветов ничтожных людей, что власти у них мало, а положение их недостаточно высоко. А если ничтожные люди повелевают достойными мужами, это происходит оттого, что власти у них много, а положение их высоко. Когда Яо (Яо — легендарный мудрый правитель древности) был простолюдином, он не мог справиться даже с тремя человеками. А когда Цзе (Цзе — последний правитель легендарной династии Ся, которому традиция приписывает множество злодеяний) был Сыном Неба, он смог ввергнуть в смуту весь мир. Отсюда мы можем знать, что все решает стратегически сильное положение, а на способности и знания нельзя полагаться. Поистине, если лук натянут слабо, а пущенная из него стрела взлетает высоко, это значит, что ее подхватил ветер. Если ни к чему не способный человек повелевает людьми способными и умелыми, он может это делать благодаря поддержке множества людей. Когда Яо поучал людей, будучи простолюдином, его не желали слушать. Когда же он стал царем и весь мир оказался в его власти, все стали беспрекословно повиноваться ему. Так становится очевидным, что способности и знания не дают власти над людьми, а вот положение, дающее власть, способно привести к покорности даже самых достойных мужей».

Отвечая Шэнь-цзы, говорят (Ниже приводятся возражения на приведенное выше высказывание Шэнь Дао. Судя по всему, они принадлежат конфуцианскому ученому, возможно — Сюнь-цзы, который был учителем Хань Фэя): когда мы утверждаем, что «летящий дракон скрывается в облаках, ползущая змея прячется в тумане», мы не можем не признать, что дракон и змея должны полагаться на преимущества, создаваемые для них облаками и туманом. Но если правитель прогонит от себя достойных мужей и будет управлять в одиночку, разве сможет он справиться с делами управления? Я такого еще не видел.

Если дракон и змея успешно передвигаются, используя облака и туман, это возможно благодаря их собственным способностям. Даже если облака будут [160] плотными, червяк не сможет полететь по воздуху. Даже если туман будет густым, муравей не сможет нестись в нем стремглав. То, что червяк или муравей не могут успешно передвигаться даже в плотных облаках и густом тумане, объясняется тем, что для этого их способностей недостаточно. Если сейчас посадить на трон Чжоу и Цзе и сделать их правителями мира, уподобив положение Сына Неба облакам и туману, в мире все равно воцарится смута, и причиной ее будет то, что у них недостаточно способностей для царского звания. А этот человек (Имеется в виду Шэнь Дао) утверждал, что власть Яо, посредством которой он устанавливал благой порядок в мире, ничем не отличалась от власти Цзе, из-за которой в мире разразилась смута.

Природа власти такова, что ни достойный человек не может использовать ее в своих частных интересах, ни человек ничтожный не может использовать ее в своих частных интересах. Когда достойный человек употребляет ее, в мире торжествует порядок. Когда же ничтожный человек употребляет ее, в мире воцаряется смута. От природы достойных людей мало, а ничтожных много. Вот и в мире употребление власти так часто порождает смуту и так редко приводит к порядку потому, что у власти оказываются неспособные. Поистине, власть может водворить в мире порядок и может ввергнуть мир в смуту.

В «Писаниях Чжоу» («Писания Чжоу» (Чжоу шу) — собрание государственных уложений династии Чжоу, известное в позднейшей традиции под названием «Отдельный свод чжоуских писаний» (И чжоу шу). Цитируемая фраза имеется и в современном тексте книги) сказано: «Не надо приставлять к тигру крылья. Если у него будут крылья, он прилетит в город и пожрет людей». Это означает, что, если ничтожные люди возымеют власть — это будет все равно что дать тигру крылья. Чжоу и Цзе строили высокие башни и рыли глубокие озера, истощая силы людей. Они вводили жестокую казнь посредством поджаривания на углях, причиняя великие страдания людям. Чжоу и Цзе могли творить свои жестокости потому, что обладали царской властью. Если бы Чжоу и Цзе были обыкновенными простолюдинами, не успели бы они сотворить свое первое злое дело, как тут же подверглись бы наказанию. Величайшее бедствие в мире заключается в том, что власть может дать волю «сердцу тигра и волка» и произвести большую смуту.

Власть сама по себе не создает ни порядка, ни смуты. Утверждать, что власть сама по себе способна водворить в мире порядок, — значит плохо понимать ее природу. Если доброго коня, запряженного в прочную колесницу, будет погонять жалкий раб, люди станут над этим смеяться. Если же возничим будет Ван Лян (Ван Лян — знаменитый возница древности, живший в царстве Цзинь), он сможет за день проехать на ней тысячу ли, а конь даже не утомится. Если один сможет за день проехать тысячу ли, а над другим станут смеяться, дело тут в том, что мастерство и разумение этих людей неодинаково. Государство — это та же колесница, а власть — та же лошадь. Приказы и распоряжения правителя подобны сбруе на лошади, а наказания подобны плетке, которой лошадь погоняют. Если возницей будут Яо или Шунь, в мире воцарится благоденствие. А если возницей [161] будут Цзе или Чжоу, в мире разразится великая смута. Получается же так оттого, что их разумение и способности неодинаковы.

Тот, кто хочет уехать далеко, пусть берет себе возницей Ван Ляна. А тот, кто, желая иметь для себя выгоду и искоренить все вредное, не берет себе в помощники достойных и умелых мужей, не понимает, откуда берутся все беды в управлении государством. В этом секрет того, почему Яо и Шунь так успешно правили миром.

Теперь отвечу и на слова тех, которые оспаривают утверждение о том, что силы власти достаточно для поддержания порядка (Ниже излагаются взгляды самого Хань Фэя на природу «силы власти»). Некто (В тексте букв. «гость», то есть оппонент. Имеется в виду неизвестный оппонент Шэнь Дао, принадлежавший к школе конфуцианцев или моистов) сказал: «Нужно управлять с помощью достойных мужей». Это суждение не соответствует истине. Когда говорят «могущество власти», то произносят одно слово, содержание же его может быть очень разным. Если сводить могущество власти к тому, что «таково само по себе», тогда и говорить о нем невозможно. Я могу говорить лишь о такой силе власти, которая создается людьми. Ныне говорят: «Яо и Шунь, имея власть, водворили в мире порядок, а Цзе и Чжоу, имея власть, ввергли мир в смуту». Я не отрицаю справедливость этих слов. Однако то, почему Яо и Шунь получили власть, не относится к области того, что создается самими людьми. Яо и Шунь получили власть по жизни, и пусть появились бы хоть десять чжоу и цзе, они все равно не смогли бы ввергнуть мир в смуту: таков порядок, проистекающий из силы обстоятельств. Чжоу и Цзе тоже по жизни получили власть, и пусть даже появились бы десять яо и шуней, они не смогли бы водворить в мире порядок: такова смута, проистекающая из силы обстоятельств. Поэтому говорится: «Порядок, проистекающий из силы обстоятельств, нельзя превратить в смуту, а смуту, проистекающую из силы обстоятельств, нельзя превратить в порядок». Вот что такое сила обстоятельств, проистекающая из того, что таково само по себе, и не созидаемая людьми. Я же говорю лишь о могуществе власти, которая творится людьми.

Связано ли это могущество с человеческим разумением? Можно ли определить эту связь? Один мой собеседник рассказал мне такую историю. Некто продавал одновременно щиты и стрелы. И все расхваливал свои щиты, говоря, что они необыкновенно прочны и защитят от любой стрелы. А потом, расхваливая свои стрелы, сказал: «Мои стрелы так остры, что от них ничто не спасет!» Тогда кто-то заметил ему: «Ну а если твоя стрела ударится о твой щит, что будет?» И тот человек не нашелся, что ответить, ибо непробиваемый щит и стрела, пронзающая любой предмет, — вещи несовместные.

Так вот, нельзя думать, что разумение, ставшее могуществом власти, невозможно сдержать, а могущество власти, ставшее праведным путем, нельзя не сдерживать. Ибо разумение, которое нельзя сдержать, и могущество власти, которое нельзя не сдержать, — это тоже два несовместимых понятия. Итак, совершенно очевидно, что [162] разумение и могущество власти не сливаются в одно. К тому же такие люди, как Яо и Шунь или Цзе и Чжоу рождаются крайне редко, а обыкновенных людей за тысячу веков перебывало в мире великое множество. Среди тех, кто властвует в мире, не переводятся люди средних способностей, и именно таких я имею в виду, когда говорю о могуществе власти. Такие люди добродетелями своими не сравнятся с Яо и Шунем, но и пороками своими не сравнятся с Цзе и Чжоу. Если они добиваются исполнения законов и обладают могуществом власти, в мире воцаряется порядок. А если они отворачиваются от законов и теряют могущество власти, в мире воцаряется смута. Можно и сейчас отринуть могущество власти, отвергнуть законы и ждать, когда придут Яо и Шунь. Когда появятся Яо и Шунь, в мире настанет порядок. Вот что означает: «На тысячу веков смуты один век порядка». А если блюсти законы, сохранять могущество власти и ожидать прихода Цзе и Чжоу, когда Цзе и Чжоу появятся, в мире настанет смута. Но это будет «один век смуты на тысячу веков порядка».

Пребывать в этих двух состояниях: «тысячу веков — порядок, а один век — смута» и «тысяча веков — смута, а один век — порядок» — все равно что мчаться на резвых скакунах в разные стороны: так можно разойтись очень далеко. Если отказаться от прессов, сгибающих дерево, и плотницких аршинов, пусть даже за изготовление повозки возьмется сам Сичжун (Сичжун — легендарный возничий царя Юя, которому приписывалось изобретение повозок), у него ничего не получится. Если поощрять наградами и не запугивать наказаниями, пренебрегать могуществом власти и трактовать законы вкривь и вкось, люди станут перечить даже Яо и Шуню, и невозможно будет навести порядок даже в трех семьях. Так можно уразуметь значение могущества власти.

Говорить: «Нужно дождаться достойных мужей» — тоже никуда не годится. Это все равно что не есть сто дней в надежде полакомиться лучшим куском мяса: не зная нужды, умрешь с голоду. Нынче ожидать появления мужей, которые своими достоинствами будут сравнимы с Яо и Шунем и учредят благое правление,— все равно что уповать на спасение от голодной смерти, дожидаясь самого лакомого кусочка.

Один человек сказал: «Когда добрым конем и прочной колесницей управляет неспособный слуга, люди будут над этим смеяться. Когда же конем и колесницей будет управлять Ван Лян, он сможет за один день умчаться за тысячу ли». Я полагаю, что это суждение тоже неверно. Нелепо ждать, когда искусный пловец из царства У прибежит спасать тонущего жителя Срединной равнины (У — царство, располагавшееся в районе нижнего течения Янцзы, где было много водных путей, тогда как на Срединной равнине (район Северо-Китайской равнины) водоемы и реки относительно редки). И пусть даже жители У — превосходные пловцы, житель Севера утонет, не дождавшись их. Так что дожидаться, пока возница, чье искусство не уступает мастерству Ван Ляна, возьмется управлять конем и колесницей, — все равно что утопающему дожидаться, когда какой-нибудь житель У придет спасать его. Это очевидная истина. К тому же, даже управляя добрым конем и прочной колесницей, нужно каждые пятьдесят ли останавливаться на отдых. В противном случае обычный возница в столь [163] долгом пути может загнать лошадей и утомиться сам. А если есть возможность самому проделать за один день путь в тысячу ли, к чему дожидаться возницы, который своим мастерством сравнится с самим Ван Ляном?

Иные полагают, что, если колесницей управляет не Ван Лян, возничим непременно окажется какой-нибудь неспособный слуга, а если миром управляют не Яо или Шунь, правителем непременно будет Цзе или Чжоу. Это все равно что утверждать, будто вкус может быть только сладким или горьким. Такие суждения годятся разве что для спора, но совсем не соответствуют действительному положению вещей. Оба эти крайние суждения не могут опровергнуть истину, и суждения моего собеседника не могут сравниться с моим разумением.


Текст воспроизведен по изданию: Искусство управления. М. Аст. 2003

Еще больше интересных материалов на нашем телеграм-канале ⏳Вперед в прошлое | Документы и факты⏳

Главная страница  | Обратная связь
COPYRIGHT © 2008-2024  All Rights Reserved.