БАНЬ ГУ

ИСТОРИЯ РАННЕЙ ДИНАСТИИ ХАНЬ

ЦЯНЬ ХАНЬ ШУ

Проблема «Китай и соседи» в жизнеописаниях Фэн Тана и Янь Аня

Введение

Отношение к проблеме «Китай и окружающие его народы» на протяжении правления династии Хань изменялось в зависимости от наличия или отсутствия у Китая внутренних ресурсов для ведения активной внешней политики, от положения самих соседей Ханьской империи, а кроме того, всегда заметно варьировалось у представителей различных социальных групп и разных идеологических направлений. Это хорошо известно современной науке, понимали это и древние китайцы. Достаточно вспомнить знаменитое высказывание Бань Гу о конфуцианских ученых, выступавших за проведение политики умиротворения сюнну, и военных, настаивавших на действенном вооруженном отпоре кочевникам (см. [1, т. 11, с. 3830]). Хотя реальная ситуация несколько отличалась от описанной Бань Гу, тем не менее он совершенно точно отметил наличие двух основных установок относительно задач и методов внешней политики Китая и перечислил ведущих сторонников обеих точек зрения. Однако наряду с такими крупными государственными деятелями, как Лю Цзин, Цзя И, Чао Цо и Дун Чжуншу, свои взгляды на задачи внешней политики империи высказывали и менее известные лица, сведения о которых также содержатся в «Хань шу» и представляют определенный интерес. К таковым относятся, в частности, Фэн Тан и Янь Ань, жизнеописания которых находятся соответственно в главах 50 и 64Б «Хань шу».

Идеи, высказанные этими людьми, являют собой пример яркого контраста: Фэн Тан осуждает императора Вэнь-ди за неумение использовать талантливых полководцев и стеснение свободы их действий посредством бюрократического контроля, а Янь Ань резко критикует императора У-ди за проведение экспансионистской внешней политики, в которой видит угрозу безопасности и единству империи. Каковы же исторические причины столь противоположных воззрений и их идейно-философская мотивация? На этот вопрос и попытается ответить данная статья. [416]

Прежде всего, изложим высказанные Фэн Таном и Янь Анем мысли относительно задач внешней политики империи Хань.

*Фэн Тан ## был выходцем из царства Чжао^вб, а при Хань он уже в преклонном возрасте в награду за свои добродетели был назначен начальником ведомства дворцовой охраны (лан чжун шу чжан ####) и занимал эту должность и в период правления императора Вэнь-ди (179-157 гг. до н.э.). Однажды он оскорбил императора, высказав опасение, что тот не сумел бы правильно использовать талантливых полководцев на войне с сюнну. *Через некоторое время император, встревоженный продолжающимися набегами сюнну^вв, решил узнать причину резких высказываний Фэн Тана. Изложение беседы императора с Фэн Таном и составляет основное содержание жизнеописания. Фэн Тан, ссылаясь на исторические примеры (поведение правителей древности и одного из царей Чжао — [видимо Цзинминь-вана (242-235 гг. до н.э.)], утверждал, что успешное ведение боевых действий возможно только при максимальной автономии военачальника и самостоятельности его как в принятии любых решений, так и в распоряжении экономическими ресурсами районов ведения войны и расквартирования войск. Именно подобное отношение к генералу Ли Му приблизило царство Чжао к положению гегемона, тогда как казнь Ли Му и отход Цянь-вана (235-228 гг. до н.э.) от этой линии поведения привели к ослаблению Чжао и подчинению его царству Цинь. Он также приводит пример Вэй Шана, губернатора Юньчжуна, талантливого и честного полководца, сумевшего отлично организовать оборону своего *уезда^вг, но тем не менее сурово наказанного Вэнь-ди и смещенного с должности из-за ничтожных ошибок в ведении отчетности, обусловленной к тому же естественной неискушенностью военного в канцелярских тонкостях.

Политика Вэнь-ди в этом отношении представляется Фэн Тану полной противоположностью тому, какой она должна быть, и он оценивает ее таким образом: «Я, глупец, считаю, что законы Вашего Величества очень ясны: награды слишком малы, а наказания слишком тяжелы» [1, т. 8, с. 1314]. Бань Гу сообщает также, что Вэнь-ди не только внял совету Фэн Тана и освободил Вэй Шана, вновь вернув ему губернаторство, но и повысил Фэн Тана в должности. Высоко ценили [417] его и последующие монархи, вплоть до У-ди, в правление которого он уже не мог служить по возрасту, будучи глубоким стариком, и тогда назначение на должность получил его сын.

Резюмируя сказанное выше, отметим три основных пункта рассуждений Фэн Тана:

1) Для успешного отпора внешнему врагу необходимо предоставить полководцу максимум возможностей для проявления своей инициативы, предоставить ему всю полноту власти на фронте и освободить от опеки центрального правительства.

2) При Хань (конкретно при Вэнь-ди) этому правилу не следуют и сковывают руки полководцу бюрократическим контролем.

3) Фэн Тан выступает сторонником организации активного военного отпора сюнну, и хотя эта точка зрения четко не высказана, но тем не менее предполагается всем ходом его рассуждений.

Совершенно другая позиция у Янь Аня ##, подавшего свой доклад трону в период правления императора У-ди (140-87 гг. до н.э.), когда Китай переходит от оборонительной позиции относительно сюнну к наступательной, а потом и к экспансии не только в северном, но и в иных направлениях.

Начинает свой доклад Янь Ань со ссылки на высказывание знаменитого представителя натурфилософской школы (инь-ян цзя ###, у син цзя ###) Цзоу Яня, который утверждает, что принципы управления государством, основанные на гармоническом сочетании культуры (вэнь #) и природных качеств (чжи #), должны сообразовываться с историческим временем и меняться в соответствии со сложившейся ситуацией. Отсутствие подобной гибкости и жесткая фиксированность на чем-то одном приводят к отрицательным последствиям.

Безудержная погоня за материальными ценностями («второстепенное» — мо #) порождает рост беззакония, обостряет всевозможные противоречия и приводит к борьбе «между богатыми и бедными». Напротив, внутреннее спокойствие и самоуглубленность, проистекающие из стремления к самосовершенствованию («основное» — бэнь #), приносит плод гармонии) природы и общества в соответствии с традиционными представлениями об изоморфности космоса и социума и их непосредственной взаимосвязи. Раскрытие пути к такой гармонии и составляет прагматический аспект доклада Янь Аня. Таким образом, в преамбуле доклада выражены две методологические установки: 1) истинное правление сообразуется с изменениями и не привязано жестко к чему-то одному; 2) целью истинного правления является установление гармонии в природе и обществе (и между этими двумя аспектами единого космоса), к которой ведет путь самосовершенствования и отказ от установки на одну материальную выгоду. [418]

Далее, два выдвинутых положения иллюстрируются историческими примерами того, как отсутствие гибкости и алчность приводят к гибели государств и династий. Янь Ань противопоставляет период Чунь-цю эпохе Чжань-го, поскольку в первый период в государстве еще сохранялась гармония и пришедший в упадок чжоуский дом получал поддержку и помощь со стороны «пяти гегемонов» (у ба ##). В период Чжань-го, напротив, государь лишился верных слуг и остался в одиночестве, а страна погрузилась в хаос междоусобиц и соперничества. Эта ситуация сохранялась вплоть до создания империи Цинь, покончившей с самоуправством и произволом правителей и объединившей Поднебесную. Объединительная деятельность Цинь Ши хуана оценивается Янь Анем сугубо положительно. Однако Цинь не смягчила казни и наказания, не уменьшила подати и налоги, не сократила трудовые повинности, отвергла принципы «гуманности и справедливости», проявляла властолюбие и стремление к выгоде, возвысила льстецов и покарала честных и преданных людей. Кроме того, император приступил к завоевательным войнам на севере и на юге, ослабившим и обескровившим империю. Люди отвлекались от производительного труда, нищали и многие кончали жизнь самоубийством. Жестокость и алчность циньского режима привели к мятежам и восстаниям, низвергшим эту династию. Янь Ань подчеркивает спонтанность антициньских выступлений, продиктованных «самим временем». Следовательно, их породила сама объективная ситуация, определенная фаза непрекращающегося процесса перемен, а не чья-то субъективная воля. Следовательно, делает вывод Янь Ань, и династия Чжоу, и династия Цинь погибли оттого, что не учитывали изменений, не приспосабливались к переменам и не могли отказаться от проявления односторонней пристрастности к тому или иному: династия Чжоу погибла от своей слабости, а Цинь — из-за чрезмерной силы. Следовательно, губительной для государства может быть не только слабость, но и сила, равно как и любое другое качество, возведенное в абсолют и не соотнесенное с «временем», с ситуацией в целом.

На этом Янь Ань заканчивает свои исторические примеры и с тех же позиций приступает к критическому рассмотрению внешней политики У-ди, которая, по его мнению, никак не способствует созданию гармонии в империи. Он осуждает завоевательные войны, заявляя, что советники, одобряющие политику императора, заботятся лишь о своей выгоде, а не о благе Поднебесной, т.е. уже сам мотив их поведения (сугубо отрицательно оцененный Янь Анем еще в преамбуле его доклада) ведет к смуте и беспорядкам. Ввергать страну, наконец-то обретшую долгожданный покой и достаточную силу, чтобы не бояться [419] вторжений кочевников, в завоевательные походы, побудительной причиной которых опять-таки являются алчность и стремление к выгоде, с точки зрения Янь Аня, аморально и недостойно истинного государя, заботящегося о своих подданных. Военные походы, отнюдь не вызванные необходимостью защиты границ, губят страну, ослабляя ее и создавая почву для восстаний и мятежей. Причем эта опасность представляется Янь Аню двоякой: с одной стороны, его страшат восстания утомленного нескончаемой войной и хорошо вооруженного народа, а с другой — сепаратистские амбиции удельных владетелей приграничья, могущих установить контроль над завоеванными территориями и противостоять таким образом центральному правительству империи. Следовательно, завоевания не выгодны и самому царствующему дому, поскольку они стимулируют центробежные тенденции в стране, только что укрепившей императорскую власть. Янь Ань вновь оперирует историческими прецедентами, указывая, с одной стороны, на чрезмерную власть военной администрации в пограничных округах, превосходящую могущество «шести сановников» (лю цин ##), погубивших царство Цзинь и положивших начало смутам в Чжань го, а с другой — на значительно лучшее вооружение солдат из простого народа по сравнению с повстанцами, свергшими династию Цинь, что делает их возможное восстание гораздо более грозным. Если царства Ци и Цзинь погибли из-за слабости центральной власти и могущества сановников, а империя Цинь — из-за жестокости ее законов и алчности, то империя Хань, по мнению Янь Аня, при данном положении дел сочетает оба эти недостатка и поэтому может оказаться на краю гибели. Отсюда — необходимость, сообразуясь с духом времени, осуществить преобразования в сфере политики, чтобы не «столкнуться» с этой наихудшей из всех возможных перемен.

После этого доклада Янь Ань был назначен старшим конюшим (ци малин ###). О дальнейшей его судьбе не сообщается.

Таково краткое содержание двух рассматриваемых жизнеописаний. О чем же они свидетельствуют?

Во-первых — это лежит на поверхности — об изменении характера и направления внешней политику Китая при императоре У-ди, когда окрепшая и упрочившая центральную власть империя Хань переходит от оборонительной политики к наступательной и экспансионистской. «Жизнеописание Фэн Тана» характеризует, хотя и косвенно, ситуацию первой половины II в. до н.э., когда Китай по существу занимал пассивную позицию по отношению к сюнну; «Жизнеописание Янь Аня» характеризует завоевательные походы У-ди.

Объем информации и степень рефлексии относительно нее в двух рассмотренных текстах неодинаковы. Совершенно очевидно, что доклад [420] Янь Аня, построенный на основе сознательно используемой методологии — историософии Цзоу Яня, покоящейся на принципе неизбежности перемен и необходимости для правителя сообразовываться с ними (желательно предвидя их заранее), — более рефлективен и содержателен для исследователя традиционной исторической мысли, чем дидактика Фэн Тана.

Переходя к содержательной характеристике рассматриваемых текстов, можно отметить и еще одно разительное расхождение между ними: Фэн Тан укоряет императора за излишнюю концентрацию власти в руках императорской бюрократии, тогда как Янь Ань высказывает опасение, что экспансионизм У-ди приведет к усилению только что преодоленных сепаратистских тенденций и к ослаблению власти императора за счет *возвышения удельных правителей, прежде всего пограничных^вд, в худшем же случае — к смуте и падению династии.

Было бы заманчиво отнести Фэн Тана и Янь Аня к двум противоборствующим группировкам, выделенным Бань Гу, — воинам, призывающим к борьбе с сюнну, и конфуцианцам-миротворцам, — однако для такого вывода материала, содержащегося в текстах, недостаточно. Что же касается принципа ответственности и определяющей самостоятельной ценности полководца при ведении войны с сюнну, то его одобряли и такие горячие сторонники усиления центральной власти, как Чао Цо. Следовательно, можно высказать предположение о принципиальной установке престарелого Фэн Тана на слабую централизацию и административную автономию пограничных земель, о чем свидетельствует и его апелляция к опыту царства Чжао конца периода Чжань-го. Думается, что первична именно она, тогда как [скрытая, но] имплицитно наличная установка на активный отпор внешнему врагу вторична и является лишь своеобразной импликацией первой. Действительно, весь пафос речи Фэн Тана заключен в призыве к необходимости автономии в принятии решений и осуществления тех или иных акций на местах без постоянной опеки из центра, тогда как конкретный повод для экспликации, [ясного выражения] данной установки (здесь — неспособность Вэнь-ди правильно использовать талантливых полководцев) мог бы быть и иным. Вместе с тем нельзя забывать и о том, что при Хань и сторонники централизации не стремились к уничтожению удельных царств, ограничиваясь ослаблением их влияния и сепаратистских устремлений. Кроме того, пример Цинь, единовластно управлявшей страной, всеми рассматривался в качестве сугубо отрицательного. Но в целом Фэн Тан все же, видимо, не принадлежал к сторонникам усиления центральной власти. [421]

Другое дело — Янь Ань. Для него внешняя политика империи — уже непосредственный предмет рассмотрения. Эта политика представляется ему крайне неудовлетворительной и в конечном счете невыгодной для империи, хотя сам Янь Ань в конфуцианском духе предпочитает ссылаться на этические нормы, противопоставляя следование им установке на получение выгоды. Внешняя политика Хань неудовлетворительна по двум причинам (каждая из которых, взятая в отдельности, подчеркивает Янь Ань, уже погубила династии Чжоу и Цинь): с одной стороны, создаются условия для усиления сепаратизма чжу хоу (в свое время приведшего к падению Чжоу), а с другой — чрезмерное, без насущной необходимости, утяжеление жизни народа, порождает почву для недовольства и восстаний, аналогичных народному движению, положившему конец власти Цинь, но лучше подготовленных. Излишняя слабость, равно как и излишняя сила, одинаково пагубны для государства. Цель Янь Аня — продемонстрировать возможные «перемены», вытекающие из проведения подобной политики, и предостеречь императора, указав на опасность упорного проведения жесткого курса, необходимость считаться с «переменами» и проявлять нужную гибкость.

В целом же, однако, и для Янь Аня внешняя политика интересна прежде всего в ее соотнесенности с внутренним положением в стране и задачей достижения высшей гармонии. Благополучие внутри — критерий правильности действий вовне. Характеризуя же историософские основания доклада Янь Аня, можно указать, что признание объективности и неотвратимости самого процесса перемен совмещается у него с признанием возможности в определенной степени контролировать направление этого процесса и его содержание, т.е. для него перемены лишены жестко детерминирующих функций, несмотря на то что они универсальны, [повсеместны]. Короче говоря, Янь Ань признает неизбежность изменений, однако считает, что их конкретное осуществление, по крайней мере в социальной сфере, во многом зависит от выбора той или иной политической стратегии правителем. Этот подход близок даосскому и является еще одним (пусть частным и косвенным) свидетельством близости философии Цзоу Яня, последователем которого был Янь Ань, различным протодаосским представлениям. Можно предположить, что в мировоззрении Янь Аня в духе ханьского синкретизма сочетались конфуцианские и натурфилософские идеи (что, в частности, чрезвычайно характерно и для такого столпа ханьского конфуцианства, как Дун Чжуншу).

Материалы обоих текстов еще раз наглядно показывают, как в двух разных политических ситуациях определяется совершенно различный круг обсуждаемых проблем (несмотря на общность предмета [422] обсуждения) и предлагаемых решений: действительно, трудно представить себе доклад Янь Аня, перенесенный во времена Вэнь-ди, когда империя была вынуждена защищаться от сюнну, а рассуждения Фэн Тана — в период успешных в целом завоевательных походов У-ди.

Ниже приводятся переводы этих фрагментов из «Хань шу». Следует отметить, что данные жизнеописания без каких-либо значительных расхождений присутствуют и в «Исторических записках» Сыма Цяня (главы 102 и 112), откуда, видимо, и были взяты Бань Гу. Единственным значительным расхождением между текстами Сыма Цяня и Бань Гу является отсутствие у первого философской преамбулы в докладе Янь Аня, начинающегося прямо с исторических примеров, что делает редакцию Бань Гу более полной и интересной. *Тексты Сыма Цяня переводились на английский язык Б. Уотсоном [7, т. 1, с. 539-542; т. 2, с. 231-234]^ве, соответствующие тексты «Хань шу» переводятся на европейский язык впервые.

Разночтения

*^вб Оттуда были родом его дед, служивший сотником(?), и, видимо, отец, но тот переселился в Дай (должно быть, при царе Цзя, т.е. в период 227-222 гг. до н.э.), где стал первым министром, а при Хань переселился в уезд Аньлин (##). Фэн Тан родился во второй половине 30-х — начале 20-х годов III в. до н.э. Лишь если допустить, что ему было за 90 уже в 141 г. до н.э., когда У-ди только начал искать «достойных и хороших» людей, то он мог родиться в Чжао, откуда его в таком случае увезли мальчиком.

*^вв Это было после самого большого набега сюнну в 166 г. до н.э.

*^вг Юньчжун — название циньского и ханьского округа (а не уезда) на территории Автономного района Внутренняя Монголия, см. ниже, примеч. 11.

*^вд Трудно увязать это с переводами в прим. отв. ред.: *да, *дб.

*^ве Перевод «Жизнеописания Фэн Тана» из «Хань шу» был выполнен Е. А. Торчиновым в 1980-х или самом начале 1990-х годов; это первый перевод биографии Фэн Тана на русский язык. Несколько позже, в 1993-1994 гг. Р. В. Вяткин выполнил свой первый вариант русского перевода этой биографии по тексту «Ши цзи»; этот перевод, доработанный А. М. Карапетьянцем, был опубликован в конце 2002 г. [6, с. 225-227, 413-414]. Е. А. Торчинов едва ли видел перевод Р. В. Вяткина – А. М. Карапетьянца, даже если знал о нем; во всяком случае, он не успел учесть его в своей работе, так как умер летом 2003 г. — Ю.К.

Текст воспроизведен по изданию: Проблема «Китай и соседи» в жизнеописаниях Фэн Тана и Янь Аня // Страны и народы Востока, Вып. XXXII. М. Восточная литература. 2005