БАНЬ ГУ. ИСТОРИЯ РАННЕЙ ДИНАСТИИ ХАНЬ. ПРЕДИСЛОВИЕ. DrevLit.Ru

БАНЬ ГУ

ИСТОРИЯ РАННЕЙ ДИНАСТИИ ХАНЬ

ПРЕДИСЛОВИЕ

Во второй выпуск «Материалов по истории сюнну» включены переводы текстов из книги Бань Гу (32-92) «История Ранней династии. Ханы» («Хань-шу») и из «Истории Поздней династии Хань» («Хоухань-шу»), составленной Фань Е (398-445). Наряду с трудом Сыма Цяня «Исторические записки» («Ши-цзи») эти сочинения являются основными источниками по истории давно исчезнувшего кочевого народа сюнну.

Бань Гу в начале своего произведения дает почти дословный пересказ сочинения Сыма Цяня, и лишь в некоторых местах он вставляет небольшие новые абзацы, о которых было упомянуто в примечаниях к первому выпуску «Материалов по истории сюнну». Во избежание повторения в настоящем издании эти абзацы выпушены, а приведена лишь заключительная часть 110-й главы из книги Сыма Цяня. Как известно, труд великого китайского историка заканчивается описанием событий, имевших место в годы правления Тан-чу (104-101 гг. до н. э.), а сведения о более позднем времени добавлены в его труд другими авторами, которые при этом допустили много фактических неточностей. Эти ошибки в свое время были замечены и исправлены Бань Гу, поэтому перевод материалов из «Хань-шу» начинается с последующего периода, т. е. со 101 г. до н. э., когда на престол вступил шаньгой Цзюйди-хоу. Во втором выпуске «Материалов», по-видимому, нет смысла повторять комментарии к географическим, должностным и прочим терминам, уже встречавшимся в ранее опубликованной книге.

Труды Сыма Цяня, Бань Гу и Фань Е в своей совокупности не только дают возможность восстановить историю сюнну и их отношений с соседними странами, главным образом с Китаем, но и позволяют выяснить, что представляло собой сюннуское общество в смысле его внутренней структуры и политического устройства. Этот сам по себе важный вопрос приобретает еще большее значение, поскольку сюнну были первым кочевым народом, о котором содержатся сведения в китайских источниках. Пройденный сюнну путь развития так или иначе повторили другие, более поздние кочевые народы, поэтому общественный строй сюнну является как бы основой для установления общих закономерностей общественного развития кочевых народов разных стран в различные исторические эпохи. [4]

Советские историки неоднократно обращались к изучению политической организации сюнну. В последнее время этого вопроса в своих трудах касались Л. Н. Гумилев и С. И. Руденко ¹. Но при всех достоинствах упомянутых работ следует сказать, что они основаны на переводах Н. Я. Бичурина, в которых содержится ряд фактических ошибок. Соответственно и исследователи политического строя огромного государства сюнну допустили неверные положения, о которых речь пойдет ниже. Для изучения политического строя сюнну наибольшую ценность представляют «Исторические записки» Сыма Цяня. Эта самая ранняя по времени написания работа содержит главные сведения по организации сюннуского общества, а два других автора либо повторяют, либо дополняют картину отдельными деталями. Сыма Цянь начинает описание политического строя сюнну такими слонами: «Со времени Шунь-вэя до Тоуманя прошло более тысячи лет, в продолжение которых [сюнну] временами усиливались, временами слабели, распадались и делились, но это было так давно, что невозможно выяснить и последовательно изложить переходы власти от одного правителя к другому. При Маодуне сюнну небывало усилились, покорили всех северных варваров, и на юге образовали государство, равное до силе Срединному государству, поэтому переход власти от одного правителя к другому к названия государственных чинов [с этого времени] можно выяснить и изложить» ².

Судя по цитате, развитие сюннуского общества делится на два периода. Первый из них — от легендарного родоначальника сюнну Шунь-вэя до шаньюя Тоуманя (?-209 г. до н. э.). Излагая историю этого периода, Сыма Цянь лишь повторяет отдельные исторические эпизоды, имеющиеся в сочинениях «Шан-шу», «Го-юй» и летописи «Чунь-цю». Эти эпизоды даны в виде отрывков, разделенных обширными хронологическими промежутками, продолжительность которых в отдельных случаях более 300 лет. Сыма Цяню явно не удалось объединить и объяснить имевшиеся в его распоряжении отдельные факты и создать цельную, стройную картину. По-видимому, сознавая это, историк отметил, что за давностью лет «невозможно выяснить и последовательно изложить переходы власти от одного правителя к другому».

История второго периода начинается с правления шаньюя Маодуня, при котором сюнну настолько укрепились, что стали представлять государство, равное по силе Ханьской империи. Слово «государство» в тексте употреблено не случайно. Сыма Цянь постоянно оперирует им при списании периода после вступления Маодуня на престол. То, что сюнну в то время создали государственное образование, по-видимому, являлось общепризнанным среди китайцев. В подтверждение можно привести письмо императора Сяо-вэня, направленное в 162 г. до н. э. шаньюю Лаошану, в котором он писал: «Хань и сюнну — равные по силе соседние государства» ³. [5]

Основываясь на сведениях Сыма Цяня, можно с уверенностью сказать, что политическая система сюнну к эпохе Маодуня претерпела значительные изменения по сравнению с первым периодом их истории.

Последить путь развития сюннуского общества до того, как оно приняло форму государства, нет никакой возможности, поскольку в источнике об этом отсутствуют самые минимальные данные. Возможно лишь предположение, что оно находилось на стадии первобытнообщинного строя. Что касается политической структуры сюнну, сложившейся к эпохе Хань, то о ней в источниках имеются сведения, хотя и довольно краткие.

Как явствует из источников, в эпоху Маодуня, который на востоке разбил дунху, на севере покорил динлинов и предков современных киргизов, а на западе прогнал юэчжи, под власть сюнну подпала огромная территория. Границей сюннуских земель на западе стал современный Синьцзян, на востоке — р. Ляохэ, на юге — империя Хань, пограничная линия с которой проходила по Великой стене. На севере владения сюнну достигали Байкала. Имеются данные и о численности населения сюнну. Ханьский ученый Цзя И (200-168 гг. до н. э.) оставил в «Синь-шу» запись: «По моим подсчетам у сюнну приблизительно 60 тыс. всадников, натягивающих лук. Поскольку один латник приходится на пять человек, численность народа составляет 300 тыс., что меньше населения одного большого ханьского уезда, во главе которого стоит начальник, получающий натуральное довольствие о размере 1000 даней зерна и год» ⁴.

В цитате сказано об общей численности войск сюнну, соотношении количества населения и воинов и, наконец, о численности населения. Сопоставив каждую из этих цифр с данными других источников, можно проверить ее правильность. Прежде всего кажется сомнительным утверждение о том, что у сюнну было 60 тыс. воинов. По Сыма Цяню, в правление ханьского императора Вэнь-ди (173-156 гг. до н. э.) — тогда же жил и Цзя И — шаньюй Лаошан вторгся в пределы Китая во главе 140 тыс. всадников ⁵. Несколько раньше Маодунь окружил императора Гао-ди на горе Байдэн, имея, по свидетельству одного автора, 400 тыс. ⁶, а другого — 300 тыс. воинов ⁷. Сыма Цянь определяет количество всадников у Маодуня в 300 тыс. Он же пишет, что у сюнну было 24 военачальника, из них «сильные имели по 10 тыс., а слабые по нескольку тысяч всадников» ⁸. Следовательно, если все военачальники имели всего примерно 200 тыс. воинов, то вместе с войсками шаньюя они вполне могли составить 300 тыс. Таким образом, утверждение Цзя И, что у сюнну было приблизительно 60 тыс. всадников, противоречит многочисленным свидетельствам других источников и, вероятнее всего, ошибочно.

В то же время, по-видимому, он был прав, когда говорил, что один вони приходился на пять душ населения. В 90 г. н. э., когда численность южных сюнну составляла 237 300 человек, у них имелось 10 170 отборных [6] воинов ⁹. Соотношение один к пяти подтверждается также на примере других кочевых и полукочевых народов Западного края, на что обратил внимание японский учений Эгами Намио ¹⁰. Используя данные «Хань-шу», Эгами Намио выводит следующее соотношение воинов и населения в разных владениях: Шаньшань — 2912: 14 100 = 1:5; Юйми — 3540: 20 040 = 1:5,5; Большие Юэчжи — 100 000 : 400 000 = 1:4; Сочэ — 3049: 16 373 = 1:5; Шулэ — 2000: 18 647 = 1:9; владение усуней — 188 800 : 630 000 = 1:3.5; Гумо — 1500: 24 500 = 1:5,5; Вэньсу — 1500 : 8400 = 1:5,5: Гуйцы — 21 076 : 81 317 = 1:4: Вэйли — 2000 : 9600 = 1:5; Яньчи — 6200 : 32 100 = 1:5; Шаньго — 1000: 9000 = 1:5; Переднее Чеши — 1865: 6050 = 1:3,5. Приведенные цифры показывают, что на каждые пять жителей, как правило, приходился один воин. Отсюда если войско сюнну насчитывало 300 тыс. всадников, то общая численность населения должна была равняйся 1500 тыс.

Как косвенное подтверждение правильности этой цифры Сыма Цянь приводит высказывание ханьского евнуха Чжунхана Юэ, перешедшего на сторону сюнну. Предупреждая шаньюя Лаошана о распространении в степи китайских яств и предметов роскоши, Чжунхан Юэ говорил: «Численность сюнну не может сравниться с численностью населения одной ханьской области, но они сильны отличиями в одежде и пище, в которых не зависят от Хань» ¹¹. Конкретное указание по этому поводу содержится к китайском источнике «Яньтелунь»: «Ныне численность сюнну меньше численности населения большой ханьской области» ¹². Из «Хань-шу» видно, что в наиболее крупных областях, например в Инчуань, жили тогда 2210 973, а в Жунань — 2596 118 человек ¹³. Сопоставление различных данных показывает, что население сюнну достигало примерно 1,5 млн. Эту же цифру приводит и Л. Н. Гумилев, базируясь на обшей численности сюннуского войска, которую китайцы определяли в 300 тыс., и на том основании, что боеспособные мужчины обычно составляли 20% населения. Однако высчитанная таким образом цифра, по его мнению, завышена, поскольку получается, что всего на территории Монголии жили 1,5 млн. человек, т. е. больше, чем сейчас ¹⁴.

Все это население и огромная территория, от Ляохэ на востоке до Синьцзяна на западе, находились под властью шаньюя. Шаньюй — титул верховных правителей сюнну — появился в Китае не позднее периода Чжань-го (403-221 гг. до н. э.). Так, источники сообщают, что в середине III в. до н. э. Ли Му, военачальник царства Чжао, разбил войска шаньюя, которые вторглись в округ Яньмынь ¹⁵.

По объяснению Бань Гу, «шаньюй — означает «обширный» и показывает, что носитель этого титула обширен, подобно Небу» ¹⁶. Иными [7] словами, называя своего правителя шаньюем, сюнну хотели сказать, что под его властью, словно под Небом, находится вся земля. Уже сам титул свидетельствует об огромной власти, принадлежавшей верховным правителям сюнну. Важность занимаемого ими положения еще более подчеркивалась формой официальных документов, принятой в переписке с ханьским двором. Письма шаньюя обычно начинались высокомерными словами: «Небом и Землей рожденный, солнцем и луной поставленный» великий шаньюй сюнну почтительно спрашивает о здоровье ханьского императора» ¹⁷. Со своей стороны ханьский двор в письмах соответственно обращался к шаньюю: «Император почтительно спрашивает о здоровье великого шаньюя сюнну» ¹⁸.

Как и само название сюнну, термин «шаньюй» надолго пережил народ, в среде которого он зародился. После распада сюннуского государства этот титул употреблялся ухуанями ¹⁹, сяньбийцами ²⁰, дисцами ²¹ и др. В 402 г. вождь жоужуаней Шэлунь первый официально провозгласил себя каганом ²², и с этого времени верховные правители различных племен Центральной Азии перестают именовать себя шаньюями. Тем не менее термин «шаньюй» не исчез окончательно; он еще долгое время находил применение в Центральной Азии и в Китае, но уже не в качестве официального титула, а просто как почетное звание верховного вождя. Например, во главе владения уйгуров в период их зависимости от киданей стоило управление шаньюя ²³. Сунский посол Би Чжун-ю, посетивший в 1055 г. киданей, оставил стихотворение, в котором говорилось, что в день Нового года он был приглашен во дворец шаньюя (киданьского императора).

Этимология термина «шаньюй» до сих пор окончательно не выяснена. Возможно, этот титул образовался путем соединения двух слов — «шань» и «юй». Такое мнение подтверждается двумя фактами. В 15 г. н. э. Ван Мая изменил титул шаньюя. Не имевший значения иероглиф «шань» был заменен одинаковым по звучанию знаком, означавшим «добрый» ²⁴. После замены титул приобрел смысл — «добрый юй». Второй факт связан с именем шаньюя Учжулю. Случилось так, что в его правление умерло несколько левых сянь-ванов. Полагая, что этот титул приносит несчастье, Учжулю изменил титул левый сянь-ван на хуюй ²⁵. В обоих случаях фигурирует один и тот же иероглиф «юй», что дает право рассматривать его как самостоятельное слово.

Власть шаньюя являлась наследственной. Вначале престол переходил к старшему сыну правящего шаньюя. Эта система сложилась очень давно и имела характер твердо усыновленного обычая. Например, когда [8] Тоумань — первый шаньюй, имя которого стало известным истории, захотел передать престол младшему сыну, ему пришлось прибегнуть к довольно сложной интриге. Он отправил своего старшего сына Маодуня заложником к племени юэчжи, а затем неожиданно напал на них, рассчитывая, что Маодунь будет убит ²⁶. Обычай наследования престола старшим сыном соблюдался очень строго. По словам Сыма Цяня, «старший сын шаньюя всегда ставится левым туци-ваном» ²⁷, который являлся наследником престола. Из восьми шаньюев, упоминаемых китайским историком, пять были старшими сыновьями правящего шаньюя. Случаи нарушения порядка престолонаследия обязательно фиксировались источниками. Так, о шаньюе Ичисе говорилось, что он захватил власть силой, разбив войска законного наследника престола Юйданя — старшего сына покойного шаньюя Цзюньчэня ²⁸. После смерти Эр шаньюя на престол возвели его дядю, так как сын был молод годами ²⁹.

Система передачи власти старшему сыну была изменена при шаньюе Хуханье, когда престол стали наследовать все сыновья шаньюя в порядке старшинства, а не только его старший сын ³⁰. Изменение системы престолонаследия обусловлено следующими обстоятельствами. У Хуханье было несколько жен, но особой благосклонностью пользовались две. От них родилось шесть сыновей, старшим был Дяотаомогао. Перед смертью Хуханье в нарушение установленного обычая хотел назначить шаньюем своего младшего сына Цэюймочэ. Это вызвало протест и опасения, что нарушение системы престолонаследия может привести к смутам среди сюнну. В результате спора пришли к решению, что шаньюем станет Дяотаомогао, но в дальнейшем престол перейдет не к его сыну, в к братьям в порядке старшинства.

О существовании двойной системы престолонаследия свидетельствуют факты из «Хоухань-шу». Правящий шаньюй Худуэрши хотел передать власть своему сыну, но ему мешал его младший брат Иту Чжияши, который по системе, введенной Хуханье, должен был стать шаньюем. Худуэрши убил законного наследника престола, но это вызвало недовольство Би — сына шаньюя Учжулю. Он возроптал: «Если говорить о братьях, то в порядке старшинства престол должен был занять правый лули-ван (титул Чжияши), а если говорить о сыновьях, то как старший сын покойного шаньюя [Учжулю] престол должен занять я» ³¹.

Данные источников говорят о существовании системы престолонаследия, принявшей уже ко времени Маодуня характер твердо установленного правила. Это не позволяет согласиться с утверждением Л. Н. Гумилева, что «престолонаследие стало обычаем очень поздно. Главной формой передачи власти было завещание, хотя чаще всего шаньюй передавал, престол сыну» ³². [9]

В отдельных случаях из-за придворных интриг и столкновений интересов различных группировок система престолонаследия нарушалась. Так, Бань Гу описывает борьбу сюннуской знати, закончившуюся в 85 г. до н. э. незаконным вступлением на престол шаньюя Хуяньти. У шаньюя Хулугу был младший брат, левый старший дувэй, которого народ почитал за его мудрость. Жена Хулугу, опасаясь, что после смерти ее мужа престол займет левый старший дувэй, тайно приказала убить его. Со своей сторону Хулугу, сын которого был слишком молод и не мог править страной, перед смертью завещал возвести на престол другого младшего брата, правого лули-вана. Но после смерти Хулугу его приближенные во главе с Вэй Люем, сославшись на приказ шаньюя. посадили на престол под именем Хуяньти одного из его сыновей, занимавшего пост левого лули-вана. Законный наследник — старший сын Хулугу и правый лули-ван, лишенные своих прав, собирались перейти на сторону Хань ³³.

Другой случай произошел в 60 г. до н. э. После сперта Хуяньти власть перешла к его младшему брагу Сюйлюйцюаньцзюй. Новый шаньюй сразу же отстранил любимую жену Хуяньти, носившую титул чжуаньцзюй яньчжи. Отвергнутая жена, вступив в сговор с правым сянь-ваном Тучитаном, стала ждать удобного момента, чтобы отомстить ему. Восемь лет спустя, перед смертью Сюйлюйцюаньцзюя, состоялось обычное собрание сюннуской знати в Лунчэне, на котором присутствовал и Тучитан. Когда Тучитан собирался вернуться в свои земля, чжуаньцзюй яньчжи предупредила его, чтобы он не уезжал, так как шаньюй опасно болен. Через несколько дней шаньюй умер. Пока Синвэйян, доверенное лицо покойного шаньюя, рассылал гонцов, чтобы собрать князей, яньчжи вместе со своим братом Дулунци возвела на престол Тучитана под именем шаньюя Уяньцзюйди ³⁴. Эти примеры говорят о том, что существовавшая система престолонаследия нарушалась, но такие случаи были исключением, а не правилом.

Как верховный правитель шаньюй представлял сюнну в отношениях с другими государствами и народами. Эта функция шаньюя особенно ярко проявилась в отношениях с империей Хань. Ханьские императоры вели переговоры, заключали договоры, обменивались дипломатическими письмами и т. д. не с отдельными знатными лицами, а только с шаньюем.

Одним из первых договоров являлся так называемый договор о мире, основанный на родстве, который был заключен ханьским императором Гао-ди по совету сановника Лю Цзина. Лю Цзин предложил отдать в жены шаньюю дочь императора, считая, что родившийся от нее сын — внук императора не станет нападать на своего деда и таким образом в будущем удастся не только достигнуть мира, но и подчинить сюнну ³⁵. Характерно, что такая политика основывалась на браке дочери императора с шаньюем, признанным главой всех сюнну.

Власть шаньюя и его право представлять страну были признаны всеми. Сыма Цянь приводит текст письма императора Сао-вэня, в котором [10] говорится: «Согласно высочайшему указу покойного императора, расположенные к северу от Великой степы владения «.натягивающих луки» повинуются приказам шаньюя; расположенные к югу от Великой стены дома, в которых живут «носящие шапки и пояса чиновников», равным образом управляются мною» ³⁶. Свое право представительства шаньюи охраняли очень ревностно. Так, после смерти Увэя ханьский двор, чтобы посеять раздоры, направил двух послов — одного выразить соболезнование новому шаньюю, другого — правому сянь-вану. Разгневанный посягательством династии Хань на его права, шаньюй задержал послов у себя ³⁷.

Шаньюй выполнял также обязанности верховного военачальника. Войны, набеги, грабежи, как и во всяких кочевом обществе, играли важную роль в жизни сюнну. Для успешного ведения войн требовалось единое руководство, которое и осуществляли шаньюи. Как правило, они лично предводительствовали войсками во время крупных набегов на Хань. Маодунь, например, окружил императора Гао-ди на горе Байдэн ³⁸; в 166 г. до н. э. шаньюй Лаошан вторгся в глубь ханьских земель во главе 140 тыс. всадников ³⁹; шаньюй Цзюньчэнь пытался захватить г. Маи ⁴⁰ и т. д. Иногда сами шаньюи не участвовали в походах, но тогда они осуществляли общее руководство. В 11 г. н. э. шаньюй Учжулю во время обострения отношений с Ван Маном «объявил всем дувэям правых и левых земель и всем пограничным князьям, чтобы они совершали грабительские набеги за пограничную линию, причем крупные шайки насчитывали более десяти тысяч, средние — несколько тысяч и мелкие — несколько сот всадников» ⁴¹.

Совершая нападения на соседние страны, шаньюи одновременно принимали меры по охране своей территории. В этом отношении характерен эпизод, происшедший с Маодунем. Вскоре после его вступления на престол дунху прислали гонца с требованием уступить им полосу брошенной земли, лежавшую между владениями сюнну и дунху. Маодунь стал советоваться с приближенными, и некоторые из них сказали: «Это брошенная земля, ее можно и отдать и можно не отдавать». Разгневанный шаньюй ответил: «Земля — основа государства, разве можно отдавать ее?». Всем советовавшим отдать землю он отрубил головы ⁴².

Позднее, в 8 г. до н. э., ханьский посол потребовал у шаньюя Учжулю землю, которая вклинивалась в пределы Хань. Шаньюй ответил: «Мой отец, и старшие братья уже пять раз передавали престол друг другу, но Хань никогда не требовала этих земель. Почему же она требует их, когда престол перешел ко мне, Чжи? Я узнал от вэньоуту-вана, что все сюннуские чжухоу, живущие на западе, при изготовления юрт и повозок пользуются лесом с гор, лежащих в этих землях, кроме того, [11] эти земли принадлежали моему покойному отцу, поэтому я не смею лишаться их» ⁴³.

По-видимому, шаньюи были также и верховными судьями. Разбором судебных дел и определением наказания занимались представители трех знатных фамилий — Хуянь, Лань и Сюйбу, сообщавшие шаньюю о принятых решениях ⁴⁴. Некоторые правовые нормы, которыми сюнну руководствовались в своей жизни, приводятся в книге Сыма Цяня: «По существующим среди них законам, извлекший [из ножен] меч на 1 фут подлежит смерти; у виновного в краже конфискуется семья; совершивший мелкое преступление наказывается ударами палкой; совершивший тяжелое преступление предастся смерти. Самый продолжительный срок заключения в тюрьме — не более 10 дней, и во всем государстве число заключенных не превышает несколько человек» ⁴⁵. Как видно, наказания в обществе сюнну были суровыми, но простыми, применялись в основном смертная казнь и палка. Тюремное заключение не получило распространения, что характерно для кочевого народа, передвигавшегося круглый год по степи со своими стадами. Не удивительно, что, противопоставляя сюнну китайцам. Чжунхан Юэ отмечал: «Их законы просты и легко осуществимы» ⁴⁶. Нарушение военной дисциплины каралось смертной казнью. Маодунь. решив напасть на дунху, «приказал рубить голову каждому в государстве, кто опоздает явиться» ⁴⁷.

Подытоживая изложенное, можно сказать, что шаньюю, занимавшему престол согласно установленной системе престолонаследия, принадлежал решающий голос в дипломатической, военной и гражданской областях. В связи с этим необоснованным является утверждение Л. Н Гумилева, считающего, что шаньюй бил лишь «первый между равными прочими старейшинами, которых было 24» ⁴⁸.

В «Ши-цзи» Сыма Цянь дает краткое описание политической структуры сюннуского общества: «Ставятся левый и правый сянь-ваны (букв. “мудрый ван"); левый и правый лули-ваны; левый и правый великий военачальник; левый и правый великий дувэй; левый и правый великий данху, левый и правый гудухоу. Сюнну называют мудрого «туци», поэтому старший сын [шаньюя] назначается левым туци-ваном. От левого и правого сянь-ванов до данху, сильных, имеющих десять тысяч всадников, и слабых, имеющих несколько тысяч [всадников], — всего 24 начальника, для которых установлено звание ваньци (букв. “темник"). Все сановники занимают должности по наследству. Три фамилии Хуянь, Лань и позднее появившаяся Сюйбу считаются у сюнну знатными родами.

Все князья и военачальники левой стороны живут на восточной стороне, против [округа] Шангу, и далее, гранича на востоке с Хуйхэ и Чаосянь; князья и военачальники правой стороны живут на западной стороне, против [округа] Шанцзюнь, и далее на запад, гранича с [12] юэчжи, ди и цянами; станка шаньюя располагается против [округов] Дай и Юньчжун. Каждый имеет выделенный участок земли, но которому кочует в поисках травы и воды, причем наиболее крупными владениями располагают левый и правый сянь-ваны и левый и правый лули-ваны. Левый и правый гудухоу помогают [шаньюю] в управлении. Каждый из 24 начальников также сам назначает тысячников, сотников, десятников, небольших князей, главных помощников, дувэев, данху а цецзюев» ⁴⁹.

Фань Е дополняет описание Сыма Цяня: «Среди крупных сановников наиболее знатными считались левый сянь-ван, а за ним левый лули-ван, правый сянь-ван и правый лули-ван, которых называли четырьмя рогами. Далее шли левый и правый жичжу-ваны, левый и правый вэньюйти-ваны, левый и правый чжаньцзян-ваны, которых называли шестью рогами. Как те, так и другие являлись сыновьями или младшими братьями шаньюя и становились шаньюями по старшинству.

Среди крупных сановников, не относившихся к ролу шаньюя, имелись левый и правый гудухоу, за которыми следовали левый и правый инчжу гудухоу и прочие чиновники, называемые жичжу, цецзюй и данху, положение которых определялось степенью влияния и количеством подчиненных им людей» ⁵⁰.

Хотя в тексте сянь-ваны, лули-ваны и другие в первом случае названы начальниками, носившими общее название темников, а во втором — сановниками, было бы неправильно рассматривать их как чиновников шаньюя, занимающихся управлением. Об этом, прежде всего, говорят сами названия темников. Сыма Цянь или дает их в переводе на китайский язык, или использует сюннуские обозначения, добавляя к ним китайский титул ван — князь, который в эпоху Хань носили не чиновники, а лица, получившие от императора право на управление отдельными владениями. Фань Е, который в отличие от Сыма Цяня избегает перевода на китайский язык, во всех случаях добавляет китайский титул ван к сюннускому слову. Из дошедших до нашего времени названий темников известно значение лишь одного, а именно туци-вана, которое Сыма Цянь перевел на китайский язык буквально — сянь-ван (мудрый ван). Очевидно, такое название являлось не обозначением должности, а, скорее всего, титула или прозвища. Возможно, сходный характер имели и остальные названия темников.

По свидетельству Фань Е, темники, по крайней мере главные из них, являлись сыновьями или младшими братьями шаньюя. По-видимому, в этом смысле следует понимать утверждение Сыма Цяня: «Все сановники занимают должности по наследству». Здесь под наследованием имеется в виду не переход власти от отца-темника к сыну, а занятие того или иного поста в зависимости от родственных связен с шаньюем. Показательно в этом отношении сообщение о поступках Уяньцзюйди, незаконно-занявшего престол в 60 г. до н. э. «Вступив на престол, шаньюй вел себя жестоко и зло. Он убил всех знатных лиц, стоявших у власти при шаньюе Сюйлюйцюаньцзюе, в том числе Синвэйяна, назначил ведать [13] делами Дулунци, младшего брата чжуаньцзюй яньчжи. Кроме того, он отстранил всех сыновей, младших братьев и близких родственников шаньюя Сюйлюйцюаньцзюя, поставив на их место своих сыновей и младших братьев» ⁵¹.

Право предоставления звания темника принадлежало шаньюю. В 60 г. до н. э., после того как жичжуван Сяньсяньшань перешел на сторону Хань, шаньюй поставил на его место своего двоюродного брата Босюйтана. В следующем году он поставил юйцзянь-ваном своего младшего сына ⁵². Шаньюй Хуханье объявил своего старшего брата Хутуусы левым лули-ваном ⁵³. Каждому из 24 темников был выделен участок земли для кочевания. Сыма Цянь, а вслед за ним и Бань Гу приравнивают подобные участки к владениям, по-китайски «го». Под термином «го» в ханьское время подразумевались феодальные владения, которые император жаловал знати. Правители этих владений, носившие титул ван — князь, были почти независимыми от центральной власти. Они могли сами назначать чиновников, собирать в свою пользу налоги, выпускать деньги, иметь собственные вооруженные силы. Как правило, землю предоставляли одновременно со званием темника, об этом в источниках имеется прямое указание. Так, когда шаньюй Худуэрши даогао жоти поставил своего племянника Би пряным юцзянь жичжу-ваном, он дал ему в управление южные пограничные земли и ухуаней ⁵⁴. Кроме того, довольно многочисленны косвенные свидетельства о наделении землей вместе с живущим на ней народом. В 85 г. до н. э. левый сянь-ван и правый лули-ван. которые не смогли занять престол (один по праву престолонаследия, второй по завещанию шаньюя Хулугу), хотели перейти со своим народом на сторону Хань. Их обида была так велика, что они уехали в свои земли и не желали больше приезжать на собрания в Лунчэн ⁵⁵. Следовательно, оба князя имели свою землю и управляли жившим на ней народом.

Таким образом, понятие «выделенный участок земли», который можно рассматривать как удел, включало в себя определенную территорию и какое-то число живших на ней людей. Причем наибольшее значение имела не земля, а народ, от численности которого зависело количество воинов. Фань Е прямо говорит, что положение чиновников «определялось степенью влияния и количеством подчиненных им людей» ⁵⁶. Сыма Цянь точно так же определяет значение темников не по размерам выделенной им территории, а по количеству воинов: «От левого и правого сянь-ванов до данху — сильных, имеющих 10 тыс. всадников, и слабых, имеющих несколько тысяч [всадников], — 24 начальника» ⁵⁷. [14]

В пределах своих владений темники, подобно шаньюю, назначали тысячников, сотников, десятников, мелких князей и др. ⁵⁸, т. е. обладали теми же прерогативами власти, что и шаньюй, но только в меньших масштабах. Давая звание, темники наделяли тех, которым это звание предназначалось, землей для кочевания. Рисуя образ жизни сюнну, Сыма Цянь сообщает: «В поисках воды и травы [они] переходят с места на место, и, хотя у них нет городов, обнесенных внутренними и наружными стенами, нет постоянного местожительства и они не занимаются обработкой полей, тем не менее каждый тоже имеет выделенный участок земли» ⁵⁹. Из этой фразы видно, что Сыма Цянь как бы проводит сравнение образа жизни китайцев и сюнну. Китайцы, имевшие города, ведшие оседлую жизнь и занимавшиеся обработкой полей, противопоставляются своим кочевым соседям, переходившим с места на место в поисках травы и воды для скота. Однако, отмечая коренное различие в образе жизни двух народов, Сыма Цянь тут же находит и общее между ними: «Каждый тоже имеет выделенный участок земли». Вставляя к текст слово «тоже», великий историк хотел сказать, что каждый кочевник имел определенный земельный участок для содержания скота, подобно тому как оседлый земледелец имел участок земли для обработки. Это свидетельство хорошо согласуется с широко известным высказыванием Плано Карпини о монголах: «Никто не смеет пребывать в какой-нибудь стране, если где император не укажет ему. Сам же он указывает, где пребывать вождям, вожди же указывают темникам, тысячники сотникам, сотники десятникам» ⁶⁰.

Под вождями, по мнению Б. Я. Владимирцова, Плано Карпини имел в виду монгольских царевичей ⁶¹, которые соответствовали темникам в обществе сюнну.

Таким образом, все земли, принадлежавшие сюнну, находились под властью шаньюя, раздававшего уделы своим сыновьям и ближайшим родственникам, которые в свою очередь наделяли землей своих приближенных. В общем существовала довольно стройная система, о которой ханский евнух Чжунхан Юэ сказал: «Отношения между государем и подданными просты, а поэтому управление целым государством подобно управлению своим телом» ⁶². Схематически ату систему можно представить в следующем виде: шаньюй (глава государства) — > темники (сыновья и ближайшие родственники шаньюя, стоящие во главе уделов) — > тысяцкие — > сотские — > десятские.

Как полагают советские ученые Л. Н. Гумилев и С. И. Руденко, с конца III в. сюнну были объединены в одну «державу», представлявшую собой консолидацию 24 родов. Это очевидное недоразумение возникло на основе неверного перевода китайского источника, сделанного Н. Я. Бичуриным. В источниках ничего не говорится о существовании 24 родов, а лишь упоминается о том, что у сюнну ставится 24 начальника, [15] называемых темниками. Слово «чжан» (начальник) переведено Н. Я. Бичуриным как старейшина, а поскольку под старейшинами подразумеваются главы родов, отсюда и следует вывод о существования 24 родов, объединенных в одну державу.

Шаньюй, если он обладал достаточной силой, мог наказывать темников и даже лишать их владения. Маодунь, например, в письме к императору Сяо-вэню сообщал, что он «наказал правого сянь-вана, отправив его на запал [на войну] против юэчжи» ⁶³. Шаньюй Ичисе, «разгневавшись на то, что князья Хунье и Сючу, живите на западе, потеряли в сражениях с ханьскими войсками несколько десятков тысяч человек убитыми и пленными, хотел вызвать их и казнить» ⁶⁴. Можно думать, что такими же правами пользовались и темники в отношении назначенных ими тысячников, сотников и т. д.

Получившие землю для кочевания выполняли ряд повинностей перед теми, кто им эту землю дал. Основной формой повинности, по-видимому, являлась военная служба. Темники не только предоставляли воинов в распоряжение шаньюя, но и сами проводили военные действия по его указанию, о чем уже говорилось выше. В тот период существовали и подати. Как сообщает Сыма Цянь, систематическое взимание податей началось при шаньюе Лаошане, которого ханьский перебежчик Чжунхан Юэ научил свести записи для подсчета и обложения налогом населения и скота» ⁶⁵. О взимании податей свидетельствует и запись о том, что осенью каждого года сюнну «съезжаются на большое собрание и Дайлине, где подсчитывают и проверяют количество людей и домашнего скота» ⁶⁶. К сожалению, никаких других данных, позволяющих более конкретно сказать что-либо о взимании повинностей, в источниках не содержится.

Темники и другие низшие представители сюннуской знати помогали шаньюю в управлении, активно участвуя в обсуждении текущих дел. По сообщению Фань Е, «сюнну согласно обычаю три раза в год совершали жертвоприношения в Лунчэне, где всегда в первой, пятой и девятой луне, в день у, приносили жертвы духу Неба... Используя жертвоприношения, [сюнну] собирали все кочевья, обсуждали государственные дела и устраивали развлечении — скачки лошадей и бег верблюдов» ⁶⁷. Эти совещания, естественно, нельзя рассматривать как какие-то специально организованные учреждения, поскольку все участвовавшие в них представители знати являлись родичами шаньюя. Скорее всего, это был семейный совет родственников, на котором обсуждались создавшаяся обстановка, различные планы и другие вопросы. Например, в 46 г, н. э. на таком совещании было принято решение казнить Би, будущего шаньюя южных сюнну, задумавшего перейти на сторону Хань ⁶⁸. [16]

Сюннуская знать была непременным участником и церемонии возведения шаньюя на престол. Так, после смерти шаньюя Сюйлюйцюаньцзюя один из его помощников, Синвэйян, «разослал гонцов собрать князей, но они еще не явились, как чжуаньцзюй яньчжи, сговорившись со своим младшим братом Дулунци, занимавшим пост левого старшего цзюйцзюя, возвела из престол под именем шаньюя Уяньцзюйди правого сянь-вана, носившего имя Тучитан» ⁶⁹. Общий смысл цитаты состоит в том, что князья, по-видимому, созывались на собрание в связи с вступлением на престол нового шаньюя. Поскольку действовала строгая система престолонаследия, они съезжались не для избрания шаньюя, а, скорее всего, для участия в церемонии его возведения на престол и получения подтверждения на право управлять уделом и т. д.

Из источников известно, что для управления страной при шаньюе имелся должностной аппарат, но составить хотя бы общее представление о деятельности, обязанностях и правах входивших в него лиц невозможно. Высшими должностными лицами являлись левый и правый гудухоу, о которых говорится, что они помогали шаньюю в делах управления ⁷⁰. В разных местах своего сочинения Сима Цянь упоминает об отдельных чиновниках, давая названия их должностей в китайском переводе. В частности, он сообщает, что в 176 г. до н. э. ланчжун Сихуцянь привез от Маодуня письмо императору Сяо-вэню. Ланчжун — телохранитель, чиновничья должность в приказе но охране внутренних ворот императорского дворца. Иероглифы «лан», являющийся сокращением иероглифа «лан» (терраса, галерея), и «чжун» (середина) указывают, что лица, занимавшие эту должность, служили Сыну неба в галереях, окружавших дворец, и охраняли его точно так же, как галереи защищают дворцовые здания. Очевидно, у сюнну, не имевших дворцов, не могло быть должности ланчжуна и Сыма Цянь использовал это название как эквивалент для какой-то должности, соответствовавшей понятию «телохранитель».

В тексте Бань Гу упоминается также правый чэнсян, которого в 59 г. до н. э. шаньюй послал в поход против восставшего племени юйцзянь ⁷¹. В империи Хань чэнсян являлся главным помощником императора, функции которого состояли в «поддержке Сына неба и оказании ему помощи в управлении всеми государственными делами» ⁷². Из сюннуских названий упоминаются должности: данху, цецзюй ⁷³, хусулэй ⁷⁴, мелкая должность — юйсучжичжихоу ⁷⁵. Все должностные лица объединяются в источниках под общими названиями: цюньчэнь ⁷⁶ — чиновники, дачэнь — высшие чины или сановники, гуйжэнь ⁷⁷ — знатные лица, цзою ⁷⁸ — приближенные, юнши гуйжэнь ⁷⁹ — знатные лица, используемые [17] на службе. Среди должностных лиц были и китайцы, перешедшие на сторону сюнну, например Чжунхан Юэ, Ли Лин и др.

Окружавшие шаньюя помощники выступали главным образом как его советники, но их советы не имели обязательного характера. Так, когда дунху потребовали у Маодуня дать им одну из его жен и коня, пробегающего в день 1000 ли, он отдал то и другое, несмотря на возражения приближенных ⁸⁰. В 54 г. до н. э. левый ичжицзы-ван предложил Хуханье признать себя вассалом династии Хань, а за это просить у нее помощи в борьбе с другими претендентами на престол. Хотя все сановники решительно возражали против этого предложения, Хуханье все же принял совет ичжицзы-вана ⁸¹.

Рассматривая политическую организацию сюннуского общества в целом, можно прийти к выводу, что она очень похожа на политические организации других, более поздних кочевых народов, и в частности монголов. Б. Я. Владимирцов в широко известном труде об общественном строе монголов, писал: «Власть рода Чингис-хана над его улусом, т. е. народом-государством, выражается в том, что один из родичей altan-uruγа ⁸² становится императором, ханом, повелевающим всей империей, избираемым на совете родичей; другие же члены рода, главным образом мужские его отпрыски, признаются царевичами, имеющими право на то, чтобы получить в наследственное пользование удел-улус» ⁸³. По всей видимости, Чингисхан, начавший после создания своей кочевой державы раздавать уделы своим сыновьям и ближайшим родственникам, лишь продолжил старые кочевые традиции.

То же можно оказать и об отношениях, сложившихся в обществе сюнну. Основу их политического строя составляла собственность на пастбищные угодья, проявлявшаяся в форме права распоряжаться пастбищами. Шаньюй как глава страны отводил места для кочевания темникам, являвшимся его сыновьями и родственниками, которые обеспечивали пастбищами своих приближенных, а те в свою очередь — рядовых кочевников. Подобное же общественное устройство наблюдалось и у других кочевых народов.

БАНЬ ГУ

ИСТОРИЯ РАННЕЙ ДИНАСТИИ ХАНЬ

Комментарии