Мобильная версия сайта |  RSS
 Обратная связь
DrevLit.Ru - ДревЛит - древние рукописи, манускрипты, документы и тексты
   
<<Вернуться назад

БИЧУРИН Н. Я. [ИАКИНФ]

ИСТОРИЧЕСКОЕ ОБОЗРЕНИЕ ОЙРАТОВ ИЛИ КАЛМЫКОВ В XV СТОЛЕТИИ ДО НАСТОЯЩЕГО ВРЕМЕНИ

ПРЕДУВЕДОМЛЕНИЕ

Издаваемое мною Историческое обозрение Калмыков в прямом смысле есть собрание материалов, относящихся до Истории Калмыцкого народа: почему оно и не имеет разделения по периодам и главам. И хотя все события здесь расположены по годам вдвойне выказанным, но при всем том надобно сказать, что это мало может служить для тех, кои пожелают справиться здесь о происшествиях, неизвестных им по времени. Для избежания затруднения в сем случае в конце сочинения приложены: содержание книги и собственные имена, входящие в Историческое обозрение Калмыков, расположенные по алфавиту. Кто не помнит лиц, действовавших в искомом происшествии, тот может найти в содержании указание на самое событие. [20]

I. ЧЖУНЬГАРСКИЕ КАЛМЫКИ

На Юго-Восток от Семипалатинска и Бухтармы лежит смежная с Россиею страна, которую называем Чжуньгариею 1, а народ, обитающий в оной, Калмыками 2. Когда мы при покорении Сибири достигли северной подошвы Алтая и вступили в сношения с сим народом, то по неимению точных сведений о политическом его составе не могли отличать Родов от Поколений, Поколений от целого народа. Родичей от Князей удельных, а сих — от Ханов 3.

От сего-то в древних записках о Сибири произошли ошибки, которые хотя маловажны сами по себе, но впоследствии историографы при исследовании происхождения народов Средней Азии, основываясь на помянутых записках, впали в другие, уже немаловажные погрешности, особенно когда хотели присовокупить к оным собственные заключения и догадки. Предлагаемое мною Историческое обозрение Ойротов 4, показывая происшествия, относящиеся к сему народу в истинном их виде и порядке, доставит читателям возможность безошибочно судить о разных по сему [21] предмету мнениях писателей. Это есть единственная цель настоящего моего труда.

Чжуньгария, взятая в тесном смысле 5, простирается от Алтая и Убсы к Западу до Большой Казачьей Орды, от Небесных гор 6 к Северу до Российской границы: но власть Чжуньгаров простиралась далеко за означенные пределы, как увидим впоследствии. Страна сия сделалась известною, по указанию Китайских летописей, не ранее третьего столетия до нашей Эры. В то время в нынешнем Тарбагтайском округе обитали Монголы под владычеством Дома Хуннов, а Округ Илийский занят был народом Сэ и потом народом Юэжчи 7. Но народонаселенность сих мест Чжуньгарии была не столь велика в сравнении с населением Южной Монголии, из которой впоследствии переселились сюда многочисленнейшие поколения.

Монгольское Поколение Усунь 8, кочевавшее у северо-западной границы Китая, первое двинулось оттуда на Запад. Оно заняло весь нынешний Илийский округ и северные пределы Бурутов 9, вытеснив прежних обитателей этой страны далее на Юго-Запад. Сие происшествие последовало с небольшим за два века до нашей Эры. В продолжение первого столетия по Р. X. Дом Хуннов, обитавший в Халхе, быв отовсюду тесним своими неприятелями, которых Китайский Двор неутомимо вооружал на него, наконец с Родовичами своими удалился на запад за Алтай и там навсегда остался. В то время южные пределы губерний: Енисейской, Томской и частию Тобольской, также часть Монголии от Алтая к Востоку до вершин Селенги принадлежали к нынешней Чжуньгарии.

В исходе 17 века пришло в Чжуньгарию от пределов Китая [22] поколение Тулэ 10 и утвердилось в Тарбагтае: но вскоре из первоначального своего единства разделилось на 15-ть новых Поколений и распространилось на Восток до вершин реки Селенги, а на Север до реки Тунгузки.

В 401 году обратилось от пределов Китая на Запад самое сильное и многочисленное поколение Жужань 11, которое покорило своей власти и Халху, и Чжуньгарию и поселилось на тамошних землях.

Исследование причин, от которых произошли столь важные движения Монголов от Великой страны на Запад, не имеет отношения к обозрению Ойратов, и потому не входя в суждение я должен только присовокупить, что Поколения Усунь, Тулэ и Жужанъ должно почитать коренными предками нынешних Калмыков, несмотря на то, что Тарбагтай и до Р.X. был обитаем Монгольскими Поколениями из Дома Хуннов. Теперь взглянем мимоходом на последующие события у сих Поколений.

По западную сторону озера Убсы, на южной подошве Алтая, кочевало небольшое поколение из Дома Хуннов, называвшееся Дулга 12, Обязанность сего поколения состояла в добывании железа для Жужаньского Дома 13. В VI веке Дулгасцы, по стечению [23] благоприятствовавших им обстоятельств, начали усиливаться и в 552 году, положив конец владычеству Жужаньского Дома, овладели потом всею Монголиею. В 585 году Дом Дулгаский от внутренних несогласий разделился на два: Восточный и Западный, из коих первый господствовал в Халхе и Южной Монголии, а последний в нынешней Чжуньгарии. Около половины VII столетия Западные Дулгасцы разделили свои владения на десять колен, из коих каждому дано по одной стреле, отчего они назывались еще десятью стрелами. Сии десять колен еще были разделены на две стороны: Восточную (Чжунь-гар) и Западную (Барун-гар). Впоследствии земли Западной стороны перешли под власть Кэргызов и слово Барун-гар погибло, а Восточная сторона и доныне удержала название Чжунь-гар. Долговременные несогласия в Дулгаском Доме, усиливаемые влиянием Китайского кабинета, наконец возросли до высшей степени, и Хойхор 14, сильнейшее из 15 Тулэских поколений, положило оным конец совершенным уничтожением владычества Дулгаского (в 745 году). С сего времени Дом Хойхор сделался обладателем почти всей Монголии: но чрез сто лет (848 г.) и его могущество пало. Из обширных его владений осталась у него только часть земель, лежащая по обеим сторонам Небесных гор: Баркюлъ, Урумци и Хур-Хара-усу на Северной, Хами, Пичан, Харашар и Куча на Южной стороне оных. Когда Елюй-даши 15, основатель Кара-Китайского Государства, в 1125 г. шел из Китая на Запад и остановился в Пичане, тогда Хойхорский Хан Билик-бага с честию принял его и проводил далее на Запад. Хойхорские Ханы имели пребывание в Харахочжо, в Урумци, [24] в Куче, а более в Пичане: почему княжество Пичанское и во время Чингис-Ханово еще продолжало называться Уйгуром 16.

Наконец настал век того великого переворота, коего ужасная сила ниспровергла все престолы Азии и потопила оные в крови защитников. Это век торжества Чингис-Ханова. В сие время всеобщего изменения в Азии и в Чжуньгарии образовалось новое феодальное Царство Армур, коего глава вел долговременную и упорную войну с Хубилаем и его преемником Тэмуром за уничтожение права, по которому Князья избирали преемника обширной Монгольской Империи. Искренний мир положил конец этой брани 17. Но с сего времени и потомки Чингис-Хановы, сидевшие на престоле Китайском, начали нисходить с высоты своего могущества. В Китае возникли сильные междоусобия, которые наконец превратились в войну за независимость. Тогон-Тэмур, покорясь судьбе, добровольно оставил престол оного и удалился в свою отчизну — Монголию (в 1367 г.) 18. Сие событие составляет Эпоху, с которой Чжуньгарские Монголы появились на политическом поприще под названием Ойратов.

Выход Чингис-Хановых потомков из Китая произвел в Монголии всеобщее внутреннее брожение, в продолжение которого Владетели или Главы Поколений снова присвоили себе первобытное право утверждать Хана на упраздненном престоле, а отсюда родилось неуважение к верховной Главе народа и самоуправство с равными себе — два источника, из которых наиболее проистекают междоусобия у кочевых народов. Тщетно министры, образованные в Китае, силились удержать в степях образ прежнего благоустроенного правления. Они не имели двух сильных к тому средств — денег и войск.

Тогон-Тэмур, переселясь из пышных чертогов Пекина в скромную хижину на песчаном берегу Дал-нора, не мог пережить своего несчастия. Он скончался в следующем году, оставив престол сыну своему Аюр-шири-даре, который перенес Двор свой от Дал-нора в Хара-хоринь 19. Царствование сего Государя было бурно и [25] недолговременно. Он умер в 1378 году. Сын его Тогос-Тэмур наследовал престол по нем.

В продолжение целых 20 лет ни Китайцы, ни Монголы не переставали тревожить друг друга взаимными нападениями. Наконец в 1388 году показалось за Великою стеною многочисленное китайское ополчение. Тогос-Тэмур встретил оное у Бойр-нора: но счастие не благоприятствовало его оружию. Он обратился в бегство И на пути убит своими Князьями. В течение десяти лет еще четыре царствовавшие Государя имели подобную же участь, пока наконец Гольци, не имевший законного права на престол, овладел оным. В сие время сильные Князья Монголии разделились на три стороны или партии, и Глава сильнейшей из них обыкновенно занимал при Хане должность Тайши (Верховного Везиря); пользовался неограниченным полномочием в делах и правом предводительствовать войсками целой Монголии. Князь Элютэй 20 был главою действующей стороны и многочисленностию собственных войск содержал в страхе обе другие стороны. В Чжуньгарии хотя находились три сильные Поколения: Чорос, Хошот и Торгот, но Владетели оных порознь не могли равняться с Элютэем в силе. Итак, желая соперничествовать с прочими на политическом поприще, они соединились между собой под названием Ойрат и Чоросского Князя Махмуда, как старшего между ними, объявили Главою сего союза. Таково было происхождение титула Ойратов, которым Чжуньгарские Монголы гордились более трех веков с половиною. Хотя образ подобных соединений издревле существовал в Монголии, но древние союзы были следствием распоряжений Верховной власти для целого Государства, а не исключительно для одной какой-либо страны. И так Ойраты в точном смысле существовали в одной Чжуньгарии.

Элютэй, взошед на высшую степень могущества, торжественным образом убил Хана Гольци, как незаконно вступившего на престол, и возвел на оный Буинь-шару, который по прямой линии происходил от Тогон-Тэмура. Но на политическом горизонте уже собиралась туча, угрожавшая ему падением.

Китайский Двор, желая доставить прочное спокойствие северным пределам своих владений, все силы употреблял, чтобы склонить Хана к признанию зависимости от Китая. Но как протекло 40 лет в сих домогательствах, и еще не было удовлетворительного соответствия, то Двор, решась оружием придать вес своим [26] переговорам, отправил в 1408 году сто тысяч войск к берегам Кэрулыни. Кончилось тем, что из сего ополчения ни один не возвратился в отечество. Повелитель Китая, воспламененный гневом, в 1410 году лично вступил за Великую стену с полумиллионом ратников и остановился на берегах Кэрулыни. Буинь-шара и Элютэй не могли согласиться в плане войны и потому отделились друг от друга. Хан пошел на Запад, Везирь его на Восток. Китайцы воспользовались сим раздором их и обоих разбили порознь.

Впрочем, следствия сей войны не были решительны ни для которой стороны: но Элютэй в личном отношении все потерял. В краткий промежуток военного времени Ойротская сторона, имела случай взять перевес в управлении, и Элютэй лишился везирской должности. Махмуд убил Буинь-шару и возвел на Ханский престол Князя Дарибу. После сего Элютэй уже не в силах был бороться с Махмудом, и не без основания, опасаясь кровавой мести со стороны счастливого соперника, неблагоразумием почитал унизить себя покорностию ему, и в сей крайности поддался Китаю. Впрочем, сколь ни трудны были его обстоятельства, но Махмуд со своей стороны, находя в нем еще опасного соперника себе, в 1425 году с превосходными силами напал на него под Калганом. Элютэй не был в состоянии выдержать сражения и, удалившись на Восток, поселился со своим народом близ границы Маньчжурской по реке Ляо. Сим образом Махмуд очищал себе путь к предполагаемому им великому походу на Китай. Но Китайский Двор, заблаговременно извещенный о том через лазутчиков, предупредил его. Махмуд "разбит Китайцами неподалеку от Толы и сам напротив принужден был признать себя Вассалом их.

По смерти Махмуда сын его Тогон наследовал и должность, и владения своего отца. Элютэй еще и в сие время казался опасным для пиратской стороны: почему Тогон напал на него в Восточной Монголии и, убив сего Князя (в 1437 г.), овладел его народом 21. Сей удачный поход столь усилил Тогона, что по смерти Дарибу он уже простер виды на Ханский престол, но, встретив сопротивление со стороны Князей, принужден был объявить Ханом Тоюпо-Буху, а сам остался Везирем при нем. Тогон не выпускал из мыслей великого нашествия на Китай, предположенного покойным отцом его, и уже начал делать приготовления к оному, [27] как смерть прекратила дни его. Сын и преемник его Эсэнь привел в исполнение замыслы своего отца и деда.

Китай искони платил Монголам за спокойствие северных своих пределов; и сия плата, порука мира, производилась не в виде дани, а под другими предлогами, не унижающими достоинства Империи. В сие время мир, существовавший между Китаем и Монголиею, имел основанием мену лошадей, т.е. Китайский Двор обязан был ежегодно принимать от Монголов известное число лошадей по цене, установленной мирным договором. Сей образ Монгольского Вассальства сопряжен был с большими невыгодами и неудобствами для Китая. Монголы приводили плохих лошадей и в большем против договора количестве и, несмотря на то, с дерзостию требовали условленной платы. Число чиновников и пастухов, назначенных для отвода лошадей, иногда ложно показывали от 3 до 4 тысяч человек. Китайское Правительство со своей стороны уменьшало цену за лошадей; сверх сего плата за оных производилась шелковыми тканями и самой средственной доброты и обрезанными 22, а содержание провожатым выдаваемо было только на наличное число людей. От сего тайные неудовольствия с обеих сторон год от года возрастали и наконец достигли такой степени, что одним только оружием можно было положить конец оным. Наконец Эсэнь в 1449 году привлек к В(еликой) стене все силы Монголии и вступил в пределы Китая. Он расположился в обширной долине от Калгана к Юго-Западу. Повелитель Китая, решась одним ударом сокрушить насильственную дерзость Монголов, явился в Калганской долине с полумиллионом ратников. Тщетно министры и полководцы советовали ему укрепиться в горных проходах, представляя, что Монголы пришли в несметных силах. Сорокатысячный корпус, посланный для разведываний, в течение двух суток без остатка был изрублен. Тогда Повелитель Китая увидел из сего всю опасность своего предприятия и немедленно предложил о мире, имея в намерении переговорами выиграть несколько часов времени для обратного перехода чрез горы. Эсэнь ясно видел цель мирных предложений и, уверив посланного в своем согласии на оные, приказал войскам немедленно двинуться к нападению. Китайцы только что тронулись в обратный путь, как в тылу их показались многочисленные массы неприятельской конницы. Началось сражение, которому мало примеров в Истории. С Китайской стороны не осталось в живых ни одного министра, ни одного [28] полководца, ратники потонули в своей крови. Сам Повелитель Китая, узнанный по одеянию, взят в плен и с одним только Офицером. Эсэнь пошел к Пекину, чтобы под стенами сего города предписать мир Поднебесной Державе, но там уже приняты были меры осторожности, и объявлен новый Государь. И так он удовольствовался заключением мира на выгодных условиях и с державным пленником возвратился в степь.

В сию достопамятную Эпоху Эсэнь стоял на высочайшей степени могущества, и все покорилось воле его. Хан Токто-Буха был женат на сестре его и имел сына от нее. Эсэнь захотел видеть в своем племяннике Наследника Ханского Престола; когда же объявили ему о невозможности удовлетворить такому желанию, то он убил Токто-Буху и сам вступил на Ханский Престол. Но при сем случае один из сильных Вассалов домогался занять Везирскую должность при нем и, не получив желаемого, убил самого Эсэня в 1455 году. Со смертию сего Князя умерло, можно сказать, могущество Ойратов и кончился первый, хотя краткий, но блистательнейший период Чжуньгарского Ойратства.

С падением Эсэня Ойраты не в силах были поддержать своего влияния на Монголию 23, они принуждены были отказаться от участия в общих делах целого народа и ограничили круг действий своих пределами собственных владений. По сей причине внутренние происшествия их от Эсэня до Хара-Хулы в продолжение 150 лет мало известны. Известным остается только то, что сохранено Китайским Правительством, которое при последнем покорении Чжуньгарии получило от пиратских Князей некоторые сведения об их прежних событиях и также о порядке Владетелей в Поколениях Чоросском 24, Дурботском, Торготском и Хошотском.

В Сибирской Истории Фишера находятся некоторые подробности о сношениях Калмыков с Россиею, которые при всей их маловажности очень занимательны тем, что с большой точностию изображают тогдашние у них случившиеся происшествия и нравственные качества, общие Монгольскому племени. Из сих двух скудных источников надлежало почерпать материалы для второго периода Ойратов, материалы тощие, единообразные, но единственные, коими можно несколько заместить пустоту двухвекового пространства.

Калмыки, хотя по-прежнему продолжали носить название Ойратов, но как скоро обессилевший Чоросский Дом сделался не столь страшным для Владетелей прочих Поколений, то сии потеряли должное уважение к оному и оказывали повиновение в таких [29] только случаях, где исполнение сего долга согласовалось с личными их выгодами. Таким же образом вели себя и Родовичи в отношении к Владетелям Поколений.

По падении Ойратов возникла сторона Халхасцев, которые, ничего не опасаясь со стороны первых, устремили все свои силы на Юг против Китая и утке не имели нужды и времени заниматься Чжуньгариею. Сей промежуток, заключающий в себе около 150 лет, Ойраты провели в отдохновении после бурного потрясения могущества своего. Посему-то с половины XV до XVII века История их почти ничего в себе не содержит, кроме имени некоторых Ханов и Владетелей Поколений — без означения даже лет их царствования.

Имена преемников в Чоросском Доме от Эсэня до Боханя неизвестны.

Бохань по разводе с женою своею прижил сына с чужою, которая бросила рожденного в озеро, но Бохань спас его и воспитал. Это был Улиньтай-Бадай Тайши, преемник его. За ним следовали на престол сын его Гохай Дае, Гохаев сын Урлук Ноинь, Урлуков сын Батулин Цинсын, Батулинов сын Эсэнь, Эсэнев второй сын Эсмет Дархан Ноинь, а старший его сын Боро-Нахал получил особливый удел под названием Дурбот. Должно полагать, что до сего времени Калмыцкие Владетели назывались просто Ойротами, а название Четырех Ойратов (Дурбэн Ойрат) приняли уже по основании Дурботского Дома, потому что самый союз их состоял из четырех Поколений: Чорос, Дурбот, Торгот и Хошот. По смерти Эсмета на престол следовали сын его Эстуми, Эстумиев сын Хамук Тайши 25, Хамуков сын Арха Цинсын, Архаев сын Онгочу, Онгочуев сын Була Таити, Булаев сын Хара-Хула, отец Батора Хонь-Тайцзи 26.

Основатель Дурботского Дома был, как сказано выше, Боро-Нахал, старший сын Чоросского Хана Эсэнь-Ноиня. По нем следовали на престол сын его Эшхе Тайши, Эшхэев сын Яниш Тайши, Яни-шев сын Тэргэту Тайши, Тэргэтуев сын Галдан, Галданов сын Хахалдай Ноинь Убаши.

Торготское поколение считалось третьим между Четырьмя Ойротами. Родоначальником оного был Унхан, от коего на шестом колене родился Махаци Мункэ. После сего следовали на престол [30] сын его Байго Урлук, Байгоев сын Чолиганъ Урлук, Чолитнев сын Хо-Урлук, современник Батора Хонь-Тайцзи, прадед Аюки-Хана, известный у нас по переселению Калмыков из Чжуньгарии в Россию.

Хошотский Дом прозывается Борцзигит 27 и происходит от Чингис-Ханова младшего брата Хабату-Хасара. От Хасара до Аксагалтай-Ноиня имена Владетелей из Хошотского Дома неизвестны. За Аксагалтаем следовали на престол сын его Урук Тэмур, Уруков сын Болот Бого, сын его Болот Тэмур, Болотов сын Дурын Тайбу, Дурынов сын Тугудуй, Тугудуев сын Нагодай, Нагодаев сын Саймолху, сын его Кусуй, Кусуев сын Обок, Обоков сын Ядай Цинсань, коего дети по неизвестным обстоятельствам устранены от наследства. У него был дядя Бобай, от которого родились Ханикту Сиету и Ханай Ноинь Хонгор. Первый из них отделился и ушел к Хухунору, а второй имел пятерых сыновей, из коих старший Байбагас получил Ханский престол; третий сын Туру-Байху отделился и ушел со своим Поколением к Хухунору, где царствовал под названием Гуши-Хана; второй сын Хуньдулынь Убаши удалился в Россию, как увидим впоследствии.

Из Хойтского поколения известны три только Владетеля 28 Алдар Хошоци, Вэйчжень Хошоци и Амурсана 29.

Таков известный порядок Владетелей четырех Чжуньгарских Ойратов до XVII столетия. По истечении такого времени пробудились они, наконец, от долговременного усыпления и бездействия и, чувствуя в себе новые силы, устремили внимание к восстановлению прежней своей славы: но недоставало благоразумного единодушия, а потому действовали и избирали к тому средства по личным видам. Хан Хара-Хула как Глава Ойратов желал ввести единодержавие, а Владетели Поколений хотели отдельно царствовать. Первый старался возвысить Государство вторичным соединением Элютов в одно политическое тело и укрепить сей союз единством власти и законов. На сей конец, обессиливая союзников уменьшением их владений, увеличивал на счет их свои собственные. Напротив, Владетели Поколений, довольно сильные сами по себе, не хотели быть под его распоряжениями и объявили [31] себя независимыми Ханами. Из сей личности произошли неудовольствия, превратившиеся наконец в явный раздор. Вот время и случай, который немало споспешествовал России к завоеванию южных земель губерний Томской и Енисейской, искони принадлежавших Чжуньгарским Монголам 30. Русские при первом приходе туда встретились с малочисленными Родами, рассеянно обитавшими. Каждый из них защищал свои паствы без взаимного соединения с другими Родами, а в трудных обстоятельствах, сложив свои жилища на верблюдов, спокойно уходил в другую страну; ибо кочевые, не имея постоянной оседлости, не имеют и большой привязанности к родине. Уже по приближении к Алтаю Казаки встретили довольно упорное сопротивление от Киргизцев 31, составлявших довольно сильное поколение; и если бы в то время Хара-Хула, Хан Чоросский принял деятельное участие к поддержанию сего Поколения, то Сибирь, без сомнения, надолго осталась бы в первобытном полудиком ее состоянии. Но сей сильный Государь, занятый в то время внутренним преобразованием Государства, мало обращал внимания на границы.

Впоследствии Торготский Хан Хо-Урлук, хотя и растянул свои кочевья по Сибирской Линии до Урала, но поелику в том намерении оставил родину при Алтае, чтобы не возвращаться на оную, то и действовал слабо, сберегая силы для приобретения нового отечества. Вот краткий очерк наших сношений с Калмыками в первой половине XVII века — при покорении южных земель [32] губерний Томской и Енисейской. Обозрим главные подробности оных по порядку времени.

Воевода Писемский по основании города Томска первый в 1605 году предложил Теленгутскому 32 Князю Абаку поддаться Российской Державе и на сей конец вызывал его к себе в Томск. Но Абак наслышавшись о вероломствах, содеянных Казаками в Сибири, долго не решался явиться к нему лично; уже в 1609 году убежденный клятвами посланных к нему, он прибыл в Томск со своими родовичами и учинил присягу в верности на подданство. В договоре вызвался помогать Русским в войне, а для себя просил взаимной защиты от Алтын-Хана 33 и дозволения кочевать неподалеку от Томска 34.

Надобно заметить, что кочевые подданство считают некоторым торгом совести, в котором предполагают выиграть по крайней мере четыре процента на один; и когда находят благоприятный к сему случай, то еще соперничествуют в готовности изъявлять подданническое усердие. Но если бывают обмануты в надежде, то ухищряются мстить набегами, хищничеством и убийством. Итак, клятву и верность они считают средствами к выигрышу, а клятвонарушение и вероломство пустыми словами. Таково есть общее качество всех кочевых народов. Еще стоит заметить, что кочевые, вступая в подданство какой-либо державы, во-первых, ищут свободы от ясака, вместо которого предлагают свою готовность служить в войне против неприятелей. Первое нужно им для обеспечения своей беспечной жизни, а второе для удовлетворения наклонности их к хищничеству.

Как скоро Киргизцы узнали, что Теленгутскому Абаку предложено было со стороны Русских поддаться Российской Державе, то и они поспешили изъявить желание быть в подданстве России, и Князь их Немча в 1606 году отправил для сего в Томск свою жену, в полном уверении через ее сиятельное и настойчивое красноречие получить более подарков, но на сей раз случилось противное ожиданиям его. Княгиню оскорбили Томские воеводы одним неблагоразумным поступком, и она возвратилась к мужу в большом неудовольствии. Сим обстоятельством Киргизские Князья [33] до такой степени были озлоблены, что впоследствии несколько раз бесчеловечно грабили уезды Тарский и Томский 35.

В сие время уже начались внутренние беспокойства в Чжуньгарии по случаю преобразований в правлении, предпринятых Чоросским Ханом. Почему в следующем (1607 г.) некоторые Калмыцкие Князья прислали в Томск поверенных предложить о своем подданстве и просить защиты от Монголов 36 и Киргиз-Казаков. Российский Двор согласился принять их под свое покровительство и послал в Томск нужные для сего предписания (1608 г.). Но когда Томский воевода хотел отправить нарочного к Калмыкам с известием о том, то Теленгуты, через земли коих проезжать надлежало, отказались от препровождения. Они представляли, что "Калмыков уже нельзя застать на домашних кочевьях; они не токмо с Алтын-Ханом и Казачьею ордою войну ведут, но и сами между собой в несогласии; некоторые же Улусы, коими проходить должно, от них отпали и никого не пропускают, и Казаки должны опасаться, чтобы они их не убили". Вскоре все сие подтвердил Теленгутский Князь Абак, приехавший в Томск для учинения присяги. И так сие важное дело кончилось ничем 37; но если бы и совершилось, то также бы не доставило нам никаких выгод: ибо подданство здесь не было действительное, а избрано было временным средством к отвращению опасности. В 1615 году 38 отправлен был отряд стрельцов и казаков для усмирения Кузнецких Татар 39, подущаемых Киргизцами к неповиновению. Но только лишь сии войска расположились по Татарским волостям, как со всех сторон были заперты пятью тысячами Калмыков 40 и Киргизцев. К счастью, предводитель отряда Пущин успел обнестись палисадом, в котором с 200 человек более двух месяцев выдерживал осаду, и наконец по издержании съестных припасов учинил вылазку столь удачно, что сбив с поля 5000 отряд Калмыков, многих из них взял в плен 41. Несмотря на то Киргизцы и после сего не переставали обеспокоивать Русских своими набегами. Они [34] разграбили Чулымские волости ив 1614 году, соединясь с Татарами Томского уезда, подошли под самый город Томск, но по неспособности кочевых к осадам, не могли ничего сделать городу и наконец были прогнаны. В следующем (1615) году Татары опять покорились, но усмирение Киргизцев сопряжено было с большими затруднениями. Они укрепились в трех станах, которые Русским надлежало брать один за другим приступом. Наконец, в 1616 году укрепления их взяты; находившиеся в оных изрублены, а жены и дети их уведены в плен. В сей крайности Киргизцы прибегли к обыкновенному у кочевых средству спасения — вновь приняли присягу на подданство России 42.

Между тем, как Киргизцы обеспокоивали Томский уезд, другие Калмыки распространились в уездах Тарском и Тюменском; но беспокойства, причиненные последними в сравнении с Томскими, были маловажны. Главный с ними спор у Русских происходил о Ямышевском соляном озере.

Калмыцкие Тайцзи Батор, Тургын и Урлук еще в 1615 г. прислали поверенных в Тару с предложением своего подданства России, а в сем (1616) году и сами учинили присягу в присутствии посланных к ним Русских; но кажется, что подарки, каких ожидали они за свое усердие, не соответствовали их ожиданию, и потому они не думали более о данной ими присяге и впоследствии (в 1618 году) помогли Ишиму, сыну Кучумову, в войне против Русских 43.

Любопытнейшее происшествие в сем периоде есть Российское посольство к Алтын-Хану Кункончую 44 от имени Царя Михаила Федоровича. Выше уже было сказано, что Алтын-Хан был Владетель Урянхайского Поколения, которое кочует по хребту Тонну от Алтая на Восток до вершин Енисея. Сей Владетель, хотя состоял под зависимостью Ойротского Главы, но это не препятствовало ему быть самовластным в своих владениях. Некоторые из Урянхайских Родов уже находились в Российском подданстве, да и к Хану из Томска посылывали Русских, которых он ласково принимал; из сего заключили, что и сам Хан имеет желание поддаться России. На сем предположении основано было намерение отправить к нему нарочное посольство. Атаман Тарский Василий Тюменец и десятник Из Тюменя Иван Петров составляли в оном два главные лица, которым дано было достаточное количество разных вещей для подарков. По прибытии сего [35] посольства в Томск Киргизцы посланы были к Алтын-Хану с известием; и посланники нашли Хана по южную сторону Алтая на берегах озера Убсы. Хан, приняв их ласково в палатке Тибетского Кутухты, высокого гостя своего, в присутствии всех учинил присягу на подданство России и вместе с нашим посольством отправил в Москву своих послов для удостоверения в нелицемерности сего подданства. Сметливый Киргизский Князец Кара нашел причину к Ханским послам примкнуть и своего поверенного. Таким образом, оба посольства в исходе 1617 года прибыли в Москву 45, и посольство Алтын-Ханово, допущенное до Царского величества, вероятно, имело хороший по кочевому понятию прием, потому что в 1619 году явилось в Москву второе от него посольство, в которое успели втереться также два поверенных от Киргизцев. Посланники Алтын-Хановы возвратились, по-видимому, довольны: но в самой вещи, кажется, были недовольны малостию подарков, потому что как Киргизцы, так и Алтын-Хан в том же году изменили данной ими присяге, Алтын-Хан неизвестно почему, а Киргизцы отказались платить ясак под предлогом, что они поступили в подданство Алтын-Хана. В 1621 году они возмутили инородцев Томского уезда, а в следующем году и сами учинили нападение на сей уезд. В сие время в Томске находились Бухарские купцы, которых воеводы употребили как посредников для переговоров с Киргизцами, желая узнать, что бы такое побуждало их питать ненависть к Русским. Киргизцы откровенно сказали, что "Князей их под предлогом получения Царской милости, заманив в Томск, задержали там пленниками; что хотя находились заложники их в Томске и Киргизцы никаких неприятельских действий не начинали; однако против них посланы были из Томска казацкие партии, которые разорили жилища их, а жен их и детей в плен увели; что они хотели выкупить жен своих и детей, но воеводы взяли их с собою в Россию в неволю и т.д." Жалобы их без сомнения и справедливы, и основательны были, но не менее и то справедливо, что сами Киргизцы своим непостоянством побуждали Русских к таким поступкам с ними. После сего Киргизцы, не получив удовлетворения по их желанию, пребыли неприязненными России дотоле, пока в 1628, году Русские не построили Красноярск и не усилили в сей стране гарнизоны 46.

Преобразование Чжуньгарии, начатое с 1600 года, произвело большие перевороты в сей стране. Чоросский Хан в одно время должен был бороться внутри с прочими Ханами, вне с Урянхайцами и Киргиз-Казаками и, по-видимому, имел перевес над всеми. [36]

Хо-Урлук 47, Хан Торготский, как говорят, по несогласию с прочими Ханами вышел из Чжуньгарии с большею частию своего Поколения 48 и расположился при вершинах рек Ишима, Тобола и Эмбы и частию в пределах Сибири. Сибирские воеводы, изумленные нечаянным появлением новых соседей, посылали в 1621 и 1622 годах людей осведомиться об их местопребывании, силе и причинах прихода 49. Но сии посланные вместо разведывания начали убеждать Торготов поддаться Российской Державе и едва не заплатили жизнью за сию ревность к службе царской 50. Земли Южной Сибири, занятые Россиянами, Калмыки считали собственностию, издавна им принадлежавшей, а потому Хо-Урлук, остановись при вершинах Тобола, кажется, высматривал, нет ли возможности занять пределы бывшего Кучумова царства, и при выходе своем из Чжуньгарии он еще не предполагал поселиться в России.

Что Калмыки по тесному соседству часто имели сношения с Русскими, что посольства их одно за другим появлялись в Сибирских городах и что любили они часто путешествовать в Москву под самыми пустыми предлогами, это означало только то, что они имели при сем в виду только одно намерение — получать чаще подарки за уверения в ложной их преданности к Российскому престолу. Таким образом, когда таковые их посольства, сопровождаемые часто клятвонарушением и вероломством, уже наскучили Российскому Двору и когда предписано было, чтобы посольств Калмыцких и Урянхайских не пропускать в Москву, а выслушивать их предложения в Сибирских городах 51, тогда сие запрещение как удар, направленный против алчности Калмыков, сильно разразился над пределами Сибири. Калмыки вскипели мщением и взялись за оружие. В одно время Торготы устремились на Запад в уезды Тюменский и Тобольский, Киргизцы и Теленгуты на Восток в уезды Тарский и Томский и производили своими набегами ужасное опустошение в сих странах. Города были в беспрерывном страхе впасть в руки кочевых разбойников. В сих трудных обстоятельствах Тюменские воеводы поспешили представить [37] в Москву, что главною причиною неприязненности со стороны Калмыков есть прекращение посольских связей с ними. Таковое представление не могло быть не уважено; и по-прежнему предписано принимать посольства от Калмыков, а сверх сего ласками убеждать их оставить занятые ими пределы Сибири.

Вследствие сего предписания Тюменский воевода отправил к Калмыкам нарочных, Хо-Урлук, ласково приняв их, изъявил желание видеть у себя Русское посольство, обещался жить в дружестве с Россиянами в Сибири и отправил с Тюменцами своих послов учинить присягу в помянутом обещании 52.

В самом деле, Хо-Урлук, как Государь целого народа, не мог участвовать в хищнических набегах, свойственных разбойникам. Оные производились его Родовичами, мелкими Князьками, на которых власть Ханская в подобных случаях не всегда простирается. Впрочем, Хо-Урлука основательно подозревали в тайных сношениях с Но-гаями, кочевавшими между Волгою и Уралом, и основательность сего подозрения оправдывается последующими событиями. Он увидел, что лучшие места в Сибири уже твердо заняты Россиянами и что он с своими стрелами не в состоянии даже с вероятным успехом действовать против огнестрельного оружия, а в степях Киргиз-Казачьих представлялись ему одни пески и камыши: посему имел он нужду основательно разведать о приволжских степях за Уралом, о которых знал по слуху.

По смерти Хара-Хулы в 1634 году на престол вступил сын его Батор-Хонь-Тайцзи 53, В его правление некоторые Торготские Тайцзи в одно время с потомками Кучума снова вторглись в уезды Тюменский и Тарский и неистовство свое повсюду запечатлели убийством и опустошением, но через год беспокойства со стороны Калмыков исподволь сами собою прекратились. В Сибирских летописях причиною сему полагают, что в 1636 году началась междоусобная война между Южными и Северными Ойратами 54, и Теленгуты с Киргизцами, рассеявшиеся по Томской линии, должны, были сосредоточиться при Алтае для подкрепления Северных своих единоплеменников, но истинные тому причины надобно полагать в важных переменах, происшедших в сие время в Ойратских владениях. Хара-Хула, неутомимо занимавшийся преобразованием правления, наконец успел, как видно из обстоятельств, соединить Ойратов в одно политическое тело, и преемник его Батор-Хонь-Тайцзи, получив престол, уже начал помышлять о дальнейших предприятиях. На сей конец, желая совершенно обезопасить себя со стороны России, он запретил пограничным Князьям производить набеги на пределы Сибири. Сим [38] образом он открыл себе путь к мирным сношениям с Россиею 55. В сем году 56 и Торготский Хан Хо-Урлук, стоявший более 15 лет в верхних местах Ишима, Тобола и Эмбы, совершенно оставил сию страну и, вступив в пределы России, поселился в Астраханских степях при Волге. К сему времени должно отнести другое, не менее важное переселение Элютов в Тангут. Хошотский Князь Туру-Байху, отделившись с значительной частию сего Поколения, ушел к Хухунору и, овладев сею прекрасною и обширною страною, вслед за тем получил господство над Тибетом.

Доселе воеводы Сибирских городов имели дело более с пограничными Князьями, а с 1635 года вступили в связь с самим Главою Ойратов. Тарский воевода первый открыл сношение с ним, отправив к нему в знак признательности несколько половинок сукна. Батор-Хонь-Тайцзи с удовольствием принял сей подарок, обещался все делать по желанию Российского Правительства, но вместе с тем намекнул, что за таковое свое усердие и преданность к России он ожидает лучших подарков и не преминет сам назначить оные. Вслед почти за сим открылось, каких вещей желал от нас Верховный глава Калмыцкого Союза, сообразно его склонностям и домашним надобностям. Предметы его желаний, вероятно, казались столь важными, что он почитал приличным сказать об оных через посольство в Москве. Но как не задолго пред сим возобновлено было запрещение пропускать туда Калмыцкие посольства, то посланник его Урускай принужден был ранее обнаружить требования своего Государя, который хотел: непроницаемого пулями панциря, свиней и постельных собачек — лучшего и большего придумать не успел. В Тобольске тогда не могли найти таких предметов, и посланник отправился в обратный путь в сопровождении Казака, который должен был в качестве посланника вручить Хонь-Тайцзию половинку сукна. Хан, поблагодарив за сей подарок, чрез три дни отпустил Казака, и с ним отправил еще двух посланников, которые повторили Тобольскому воеводе требование своего Государя с надбавкою, они просили: непроницаемого панциря, винтовки, свинцу для пуль, двух боровов и десять свиней, двух индеек и десять постельных собачек.

Ошибется тот, кто умеренность такого требования припишет [39] скромности, которой кочевые народы вовсе не знают. У них при недостатке образования хитрость составляет главное качество ума. Батор-Хонь-Тайцзи имел нужду только в предлоге отправить посольство; а он уже уверен был, что Российский Двор из учтивости должен подарить что-нибудь посланнику его; сверх сего послать и ему что-нибудь. Но странность его требования подстрекает любопытство покороче узнать сего кочевого Государя. Он почитался воином, что видно из данного ему наименования Батор: а потому панцирь с винтовкою необходим был для его славы. Кочевой его гарем требовал постельных собачек; потому что так водится при Китайском Дворе, где евнухи воспитывают для своих владычиц крохотных болоночек. В городке, который он строил в то время для своего пребывания, должно было завести домоводство в расположении индеек и свиней. Но все сии приготовления делались не без цели. Батор хотел блеснуть пышностью своего Двора пред прочими Владетелями Северной Монголии, которые вскоре имели собраться в новой его столице для утверждения и принятия им составленных законов.

По прибытии послов в Тобольск предложено было им, не желают ли ехать в Москву? Сего-то предложения и ожидали Калмыцкие посланники. В Москве они были приняты с честию и по отъезде получили для своего Государя и Везиря его Кула-Тайцзия хорошие подарки, состоявшие в серебряной посуде, шелковых материях и сукнах, а свиней, собачек и индеек велено купить в Сибири и отправить водою до Ямышевского озера 57.

Наконец, наступил 1640 год, достопамятный в летописях Ойратов. Батор-Хонь-Тайцзи составил Степное Уложение 58 для кочевого управления по делам военным, уголовным и гражданским, и в сем году съехались к нему все Чжуньгарские, Халкаские и Хухунорские Владетели, чтобы по рассмотрении помянутого уложения утвердить предложенные в оном законы общим согласием.

Сие уложение есть зеркало, на поверхности коего со всею ясностию изображаются нравы, обычаи, образ мыслей, способы жизни и степень просвещения у Монгольского народа. Законы, содержащиеся в оном, не имеют систематического расположения, но любопытны в отношении к понятиям кочевых о нравственности поступков.

Смертная казнь определена в двух только случаях: 1-е: кто оставит своего Владетеля при нападении неприятеля, того разорить и умертвить. 2-е: кто усмотрит приближение сильного [40] неприятеля и о том не уведомит других, того со всем семейством разорить и умертвить.

Телесные наказания, лишение чести, невольничество и ссылка вовсе исключены, а. вместо сего введено взыскание скотом в пользу обиженной стороны.

Наказание по военной части и по воровству тяжелее против прочих, потому что кочевые, обитая рассеянно и в малых обществах, не имеют ни пограничных укреплений для содержания военной стражи, ни оград для охранения юрт и скота, что представляет большую удобность и неприятелям к нападению, и ворам к похищению.

Отцеубийство наказывается лишением жены, детей и всего имущества. А если отец убьет сына, то лишается только всего имения. За скотоложество наказывается взыском пяти скотин, если кто учинит оное с чужою скотиною.

О вероисповедании, училищах и наградах за добродетели ни слова не сказано, а за обиды, нанесенные духовным лицам, положено двойное наказание против прочих.

Замечательнейший из всех законов есть постановление, чтобы в каждый год сорок юрт сделали себе двое лат, а если не сделают, и за то наказываются взысканием с них одного верблюда и одной лошади. Таким образом, по истечении 20 лет не осталось бы в Северной Монголии ни одной юрты, которая не имела бы, по крайней мере, одной брони. Впрочем, несмотря на простоту законоположения, мера преступлений определяется обстоятельствами, умышленностью и неумышленностью 59.

Обратимся снова к Истории сношений наших с Калмыцкими Владетелями. Российский Двор, предполагая щедростию подарков утвердить дружественную связь с Батором-Хонь-Тайцэи, напротив, возбудил алчность. Чуйкур, брат его, предъявил, что он имеет более права на подарки от России, нежели Хула-Тайцзи, и даже потребовал себе таких же, какие посланы были брату его. Но Тобольские воеводы достойным образом удовлетворили столь наглое попрошайство; они ничего не отвечали на его притязательность.

Впрочем, Батор-Хонь-Тайцзи скоро переменил образ прежних мыслей в отношении России и сам начал изыскивать притязания на подарки. Он объявил свои права на владение Барабинскими Татарами, давно поддавшимися России, и в 1641 году обложил некоторые их волости тяжелым ясаком, требуя по полуюфти, по три аршина простого сукна и по нескольку орлиных перьев с семейства.

В следующем (1642) году Тобольские воеводы послали нарочного узнать от Хонь-Тайцзия, что побудило его к такому [41] поступку. Хан в ответ сказал, что Русские берут дань с Киргизцев, его подданных, и еще недавно учинили на них нападение, причем некоторые из Киргизцев убиты, другие уведены пленными, между которыми находился Князец Ишинэй, родственник его.

Действительно, Киргизцы были подданные Батора-Хонъ-Тайцзи, и прав его на сие поколение нельзя было оспаривать, но сии же самые Киргизцы по легкомыслию, своевольству и падкости на корысть неоднократно давали присягу на подданство России и сим самым оправдывали справедливость настояния с Российской стороны. Вследствие сего Тобольские воеводы по получении отрицательного ответа от Хонь-Тайцзи послали к нему сильное возражение с убедительным доказательством, состоящим в двух половинках тонкого сукна. Калмыцкий Владетель с удовольствием принял сукно, но отвергнул их представления о Барабинцах и Киргизцах и сверх того присовокупил, что Кузнецкие 60 казаки нападали с оружием на подданных его Кэрзагалов 61, из коих иных побили, других взяли в плен, и за освобождение наложили высокий окуп; почему требовал возвратить сих пленников без выкупу 62.

По Сибирским летописцам Батор-Хонь-Тайцзи еще в 1635 году начал войну с Туркистанским Ханом Мшимом. Янгыр-Султан, сын сего Хана, взят был Калмыками в плен, но каким-то случаем бежал и после сего не переставал своими набегами обеспокоивать Калмыцкие кочевья. Хонь-Тайцзи, решившись усмирить столь беспокойных соседей, пошел в 1643 году на Киргиз-Казаков с 50000 войск, но сей поход, как хвастались Киргиз-Казаки, не доставил ему больших выгод 63. При сем походе замечания достойно, что Учурту и Аблай, сыновья Хухунорского Гуши-Хана, сопутствовали Батору-Хонь-Тайцзи со своими Хошотами. Учурту был женат на дочери сего Государя и кочевал по берегам Цзайсан-нора; Аблай жил на западном берегу Иртыша, где лежат развалины Аблай-Хита 64. [42]

В сем же году Батор-Хонь-Тайцзи отправил в Москву посольство с грамотою к Царю Михаилу Федоровичу. Слог и содержание грамоты показывают простоту и прямодушие. В подарок Российскому Царю посланы им две рысьи кожи, наручья 65 и две лошади; в соответствие сим вещам он просил прислать: панцирь, винтовку, четыре самца и восемь куриц индейских. Сие посольство не было пропущено в Москву, да и в обратный путь отпущено без посланника с Российской стороны. Хонь-Тайцзи крайне огорчился холодным приемом послов его; и когда в конце года явился к нему посланец из Тобольска, то он настоятельно требовал освобождения Киргизцев и Кэрзагалов, угрожая в случае отказа войною. Но страсть к корысти одержала верх над гневом, и Хонь-Тайцзи не преминул с Тобольским посланцем отправить своих послов в Москву с грамотою 66, весьма любопытной по своей простоте и откровенности в изъяснении. Подарки от него для Российского Царя состояли в двух прежних рысях с присовокуплением к ним двух новых рысьих кож. В соответствие сему и требование взаимных подарков умножено, кроме панциря, до десяти больших и пяти малых кур индейских, трех боровов и семи свиней.

Сему посольству посчастливилось быть в Москве ив 1646 году возвратиться оттуда в Тобольск. Но, несмотря на сии миролюбивые сношения, спорные дела о Барабинцах, Киргизцах и Кэрзагалах не были приведены к концу.

В 1650 году Батор Хонь-Тайцзи еще отправил двух послов в Тобольск. Небольшое количество самих плохих подарков, назначенных для Царского Двора, составляли главный и важный предлог проникнуть в Москву, между тем как требования с его стороны были обширные и выше обыкновенных. Он просил; двух плотников, двух каменщиков, двух кузнецов, двух ружейных мастеров, колокол, винтовку, свинцу, шумихи, двадцать свиней, пять боровов и десять куриц индейских. Из сего видно, что подобно предку своему Чингис-Хану, построившему Хара-Хоринь Китайскими художниками, Батор-Хонь-Тайцзи хотел русскими топорами сооружить дворец, достойный столь великого Государя и Законодателя, каким он представлял сам себя. Но предположение его не сбылось; послам отказано в пропуске в Москву, откуда прислано было только десять фунтов шумихи 67, а свиней и индеек велено купить в Тобольске. Послы на сей раз были догадливее и отправились восвояси, не дождавшись свиней и индеек 68. С сего времени [43] наши сношения с Ойротами мало-помалу начали уменьшаться, а со смертью Батора-Хонь-Тайцзи, последовавшею в 1654 году, почти совершенно прекратились.

Прежде, нежели вступим в третий период Ойратов, взглянем на переселение Торготов из Чжуньгарии в Россию.

Сведения, сообщенные Китайскому Правительству самими Торготами касательно их переселения в Россию, заключаются в следующем.

В правление Хара-Хулы прочие три Ойратские Владетеля не захотели признавать власти сего Государя над собою; они объявили себя независимыми Ханами и пришли в несогласие между собою, что и заставило Хо-Урлука с сыном Шукур-Дайчином и прочими искать мирного убежища в России, где и поселился он в стране Эгиль 69. Тогда Аюки еще был младенцем и потому оставлен при Баторе-Хонь-Тайцзи 70. Впоследствии Шукур-Дайчин был в Тибете и на обратном пути заехал в Чжуньгарию, чтобы взять Аюку с собою в Россию, но Батор-Хонь-Тайцзи, как дед Люки с матерней стороны, оставил его при себе, желая доставить ему наследство 71. Впоследствии каким образом и в котором году Люки пришел в Россию, сие обстоятельство осталось неизвестным.

Сведения по сему же предмету, собранные в Историческом Словаре Российского Государства 72, несколько полнее и удовлетворительнее. По сим сведениям, в 1636 году Торготский Владелец Хо-Урлук по причине ссоры с Главою Ойратов и Хошотским Ханом пришел от Алак-Олы в Россию с 50000 кибиток. Но в 1640 году он со своим наследником Шукур-Дайчином ходил в Чжуньгарию на конгресс, на котором Владетели Северной Монголии общим согласием утвердили Степное Уложение, предложенное Батором-Хонь-Тайцзи.

По смерти Хо-Урлука наследственно вступил в правление старший его сын Шукур-Дайчин, а после сего сын его Пунчук, внук Хо-Урлуков. В его время один из Хошотских Князей пришел от Алтая на Волгу с 3000 кибиток. Это был Хуньдулын-Убаши [44] второй брат Хошотского Хана Байбагаса 73. Пунцук при смерти своей около 1660 года назначил преемником по себе Аюку, старшего своего сына.

По внимательном соображении обоесторонних сведений о переходе Торготов от Алтая в Россию каждый убедится в истине, что сей переход, случившийся в одно время с переселением Хошотов от Алтая же к Хухунору, произошел не от взаимных неудовольствий между Ханами. Это очень видно из того, что выходцы по переселении на новые земли всегда были с мнимыми своими врагами, оставшимися в Чжуньгарии, в самых тесных и родственных, и политических связях. Иначе Хо-Урлук и Гуши-Хан не решились бы ехать в Чжуньгарию на конгресс 1640 года, В помянутых переселениях открывается новый и обдуманный план хитрых замыслов, которых вначале даже и Пекинский кабинет не мог приметить,

В то самое время, как Батор-Хонь-Тайцзи приводил к концу начатое отцом его Хара-Хулою соединение Саратов под единство власти и законов, Гуши-Хан ухолит с частию Хошотов на Юго-Восток к Хухунору и основывает там новое царство; потом переходит в Тибет и, убив Тибетского Государя на сражении, получает от Далай-Ламы верховную власть над сим Государством. С противоположной стороны Хо-Урлук удаляется с привольных берегов Иртыша к вершинам Эмбы и Тобола и там действует и против России, и против Киргиз-Казаков в связи с Чжуньгарскими Ойратами; потом, покорив Уральских Ногаев и Турецкие поколения на Восточном берегу Каспийского моря, оцепляет Киргиз-Казачьи Орды с тыла. Таким образом, Ойроты без кровопролития приобрели господство над обширными странами в Азии от Алтая на Запад до Каспийского моря, на Юг до пределов Индии. Из сих обстоятельств очевидно, что Ойроты, размножившись в продолжение, 150-летнего мира от Эсэня до Хара-Хулы, замыслили восстановить древнюю Чингис-Ханову Империю в Азии, и начало, увенчанное столь счастливым успехом, много обещало им в будущем, если бы впоследствии домашние междоусобия и хитрая политика Пекинского кабинета не привели дел их в совершенное расстройство.

Батор-Хонь-Тайцзи оставил по себе двенадцать сыновей, из коих замечательнейшими в Истории остались четыре; старший Цицин (Чечень) и второй Батор, братья от одной матери; пятый Сэнгэ и шестой Галдан, братья от другой. Из них Сэнгэ наследовал престол, вероятно, по достоинству матернего происхождения; в противном случае сие право всегда принадлежит старшему по [45] рождению. А Галдан еще в малолетстве отвезен в Тибет, где по принятии духовного звания воспитывался при Далай-Ламе.

Сэнгэ известен только по некоторым сношениям с Россиею. В 1665 году, когда прибыло к нему Российское Посольство, он просил обратно выдать ему Теленгутов, его подданных, коих небольшая часть во избежание голода переселилась в Сибирские уезды Томский и Кузнецкий. Сэнгэ не успел в своем требовании 74. Сей Хан по неизвестным обстоятельствам был убит своими братьями Цицином и Батором. Галдан по получении известия о насильственной его смерти испросил у Далай-Ламы дозволение снять с себя духовный сан, возвратился из Тибета в прежнее свое Поколение, отомстил убийцам смерть братнюю и объявил себя Ханом. Сие происшествие, вероятно, случилось в 1677 году, в котором Галдан отправил первое посольство в Китай.

Как после Сэнгэ остались два сына: Цеван-Рабтан 75 и Соном-Рабтан, законные преемники Ханства его, то Галдан, желая обеспечить свой престол от новых покушений со стороны их, нашел случай младшего из них отравить ядом. Но старшего спасли семь вельможей покойного Хана, которые бежали с ним в дальние места и долго там скитались под названием семи товарищей (долон-нукур-Монг). Вот начало тех семейственных раздоров, коих гибельные последствия и до сего времени тяготеют на Элютском народе.

Галдан по устранении домашних врагов обратил внимание на внешних. Властолюбивые его замыслы клонились к соединению Монголии под единодержавие и потому те из Монгольских Владетелей, которые признавали зависимость Китая над собою, почитались за врагов и были предметом военных его действий. В сем отношении первый враг был Гуши-Хан, Глава Хухунора, поддавшийся Китаю для получения Ханского титула. Галдан отнял часть владения у его брата, Хошотского Хана, а в 1678 году напал на Элютского Очирту-Хана Аблай-Ноиня, который при занятии Гуши-Ханом Хухунора получил в удел Западную часть Южной Монголии 76, простирающуюся от Ордоса до границы Хухунора. Несчастный Аблай-Ноинь взят в плен и предан смерти. В сие время, поелику [46] Хухунор уже занят был Китайскими охранными войсками, то Галдан, избегая поводов к войне с Китаем, не касался оной страны, а только известил стоявшего там Китайского военачальника, что он имеет право на получение наследственной части в Хухунорских владениях, которой не отдают ему, и что он потому только удерживается от нападения на Хухунор, что сия страна занята от имени Китайской Державы. Вместо сего он обратил оружие на Восточный Туркистан, приобретением коего обеспечил себя в содержании войск. За сии военные подвиги Галдан почтен от Далай-Ламы титулом Бошокту (благословенный), о чем известил он Китайский Двор через нарочное посольство. Все сие случилось в 1679 году.

Повелитель Китая видя, что дела в Монголии год от года приходят в большую запутанность и желая вызнать намерения и обстоятельства сильных Владельцев Монгольских, отправил к ним в 1682 году посольства с грамотами и богатыми дарами, причем особенное внимание обратил на Галдана и Тушету-Хана.

Галдан наиболее обращал на себя внимание Китайского Двора тем, что с самого вступления своего на престол хотя в грамотах к нему объяснялся как подданный, но поступал как независимый Государь и действовал вопреки видам его на Монголию. Галдан прежде всего ежегодно отправлял в Пекин посольство и при оном до 3000 человек с торговым караваном, который вывозил из Китая все нужное для Элютского народа, особенно кирпичный чай. Китайский Двор, желая с сей стороны стеснить Галдана, указал в 1683 году пропускать в Пекин при Элютском посланнике не более 200 человек, чем весьма ограничил торговлю Элютов.

В сие время возник в Халхе между Тушету-Ханом и Чжасакту-Ханом спор по разделу земель, довольно важный в отношении к обстоятельствам времени. Галдан принял сторону последнего как слабейшего и обиженного. Китайский Двор обязанностью считал защитить Тушету-Хана, как добровольно ему поддавшегося, но вместе с тем не хотел для личных его выгод явно показать себя несправедливым. Почему, желая достигнуть своей цели побочными путями, в 1684 году предложил Далай-Ламе употребить свое посредничество к примирению враждующих сторон, надеясь в сем посреднике найти верноподданного в полном смысле, т.е. раболепнейшего исполнителя своей воли.

В начале XVII столетия, когда Китай, расстроенный внутреннею и внешнею войною, перестал иметь влияние на окрестные царства, то Цзанба-Хан, Владетель Тибета, начал ограничивать власть духовных, которые из видов честолюбия и корысти долго держали отечество в постыдном унижении. Далай-Лама представил сего Владетеля врагом религии, стремившимся к истреблению оной в лице духовенства, и тайно предав свое отечество Хухунорскому Гуши-Хану, просил помощи у него. Гуши-Хан пришел [47] в Хлассу с войсками, убил Цзанбу-Хана на сражении и, разделив с Далай-Ламою верховную власть над Тибетом, поставил в каждой стране сего Королевства по два начальника: светского со своей и духовного со стороны Далай-Ламы. После сего Гуши-Хан поддался Китаю и снова подвергнул Тибет влиянию сей Державы. Посему Китайский Двор, препоручая суду Далай-Ламы спор двух Халхаских Ханов, ожидал, что сие дело будет кончено к взаимному удовольствию обоих. Далай-Лама уверял Пекинский кабинет, что он обязанностью почитает стараться о примирении враждующих Ханов и на сей конец уже отправил в Халху своего посланника. Но при всей своей готовности угождать Китайскому Двору он чувствовал более приверженности к прежнему своему сыну по духовному воспитанию и потому втайне расположен был поддерживать сторону Галдана.

Для совещания назначен был конгресс в Халхе, куда в 1687 году съехались три Хутухты:- один посланником от Далай-Ламы, другой посланником от Галдана, третий был Ургинский Чжебцзунь-Дамба, родной брат Тушету-Хана. Последний хотя на конгрессе был в качестве хозяина, но в заседании занял место выше Галданова посланника, который счел сие умышленным оскорблением и отказался от совещаний. Таким образом, конгресс вместо примирения ссорящихся начался и вместе с тем кончился новою ссорою, а сего только и ожидал Галдан, чтоб иметь какой-нибудь предлог к вооруженному посредничеству. Сверх сего Галдан в сем году вторично просил Китайский Двор о дозволении Элютам ходить в Китай для торговли, но в том ему решительно было отказано. И так с сего времени война в Северной Монголии казалась неизбежною, и сколько Китайский Двор ни желал отвратить оную, убеждая Далай-Ламу и ссорящиеся стороны к примирению, но все его старания остались тщетными.

В 1688 году Галданов брат 77 вступил в Халху с отрядом войск и взял в плен Двух Князей и одного Хутухту со всеми людьми их, но после небольших успехов Тушету-Хан убил его на сражении. После сего сам Галдан-Бошокту вступил в Халху и совершенно рассеял Халхаские войска. Тушету-Хан бежал к Великой стене, брат его Ургинский Хутухта за ним же последовал. Они были в самом жалком положении 78 и потому просили у Китайского Двора вспоможения войском. Им отвечали, что Халха признает себя только зависимою от Китая, но, чтобы иметь право на вспоможение военное, надобно вступить в совершенное подданство. И так [48] сии владетельные братья принуждены были признать себя подданными Китая 79. Галдан, со своей стороны, извещая Китайский Двор о победе, обвинял самого Тушету-Хана в поводе к войне; при сем случае он снова просил отменить запрещение о пропуске его торговых караванов в Пекин и сверх того известить, чью сторону Повелитель Китая защищать намерен: его ли — Галданову или Тушету-Ханову.

Образ Галдановых учтивых объяснений не нравился Китайскому Двору, и он, приняв несчастных Халхасцев под свое покровительство, решился остановить властолюбивые замыслы Ойратов. Для сего еще отписал к Далай-Ламе и Галдану о примирении с Тушету-Ханом и предложил им назначить новый конгресс, на который обещался прислать и Тушету-Хана с его братом при своем посланнике. Но Министерство Далай-Ламы уже открыто приняло сторону Галдана, и Тибетский посланник, приехавший в Пекин с ответом, предложил Двору о выдаче Тушету-Хана и Ургинского Хутухты в руки Ойратского Главы. Повелитель Китая отвечал Далай-Ламе, что он из сострадания к несчастиям Тушету-Хана с братом принял их в свое покровительство, в чем не откажет и Галдану, если только он пожелает сего при настоящей его крайности, потому что он сам совершенно поражен Цеван-Рабтаном, а подданные его рассеявшись гибнут от голода" 80.

В 1690 году Китайский Двор отправил нарочного к Цеван-Рабтану, скитавшемуся в изгнании, узнать о причине ссоры его с дядею, а между тем исподволь начал отправлять войска к Толе. Но в то самое время, как начинались сии приготовления к походу, в Пекине получено известие, что Галдан вступил в Халху с 40000 конницы и сверх сего намерен просить у России вспомогательных войск. По сему поводу Повелитель Китая приказал объявить находившемуся тогда в Пекине Российскому посланнику (Григорию Васильевичу) 81, что Галдан, до крайности доведенный возникшими беспокойствами в его владениях, вступил в землю Халхасцев и, производя грабительства, разглашает, что он действует в полном уверении на помощь, идущую из России, и что если подлинно Россия дала ему вспомогательное войско, то сим [49] поступком нарушает она мирный договор, постановленный между нею и Китаем 82.

Но прежде, нежели Галдан открыл военные действия, военачальник китайского наблюдательного отряда учинил нападение на Элютов и отражен был ружейным огнем. Пекинский Двор, желая спасти сей отряд, тотчас сделал Галдану мирные предложения, в которых уверял, что он отнюдь не желает вступаться за Халхасцев, которые своими грабительствами и Китаю много вреда наносят, и что Китайский военачальник учинил нападение на часть войск Галдановых потому только, что увидел Элютов, вступивших в пределы Китайской Державы, а новые войска идут из Китая в Халху единственно для восстановления мира. Галдан со своей стороны писал, что он вступил в пределы Китая, преследуя своих неприятелей Халхасцев, и вовсе не имеет неприязненных намерений против сей Державы, свято соблюдая свои обязанности в отношении к Повелителю оной, а в доказательство своей искренности и теперь готов вступить в мирные переговоры. Сим образом обе стороны старались обманывать одна другую притворным уверением в наклонности к миру.

Осенью, когда Китайские пограничные войска получили подкрепление, полководец их Фуцуань напал на Галдана и обратил его в бегство. Галдан при расстроенном положении своих дел принужден был изъявить оному полководцу чрез Тибетского посланника готовность к заключению мира с Китаем, ежели выданы ему будут Тушету-Хан и Хутухта. Вслед за сим Тибетский посланник Цзирун-Хутухта лично явился к Китайскому полководцу и предложил ему, что Галдан согласен оставить Тушету-Хана в покое, а просит только Чжебцзунь-Дамба-Хутухту отправить к Далай-Ламе. Когда же в ответ было сказано, что и сего сделать нельзя без дозволения из Пекина, то Цзирун присовокупил, что Галдан по его убеждению может оставить и последнее требование и с тем вместе прекратить неприятельские действия, ежели дальнейший поход Китайских войск будет остановлен. После сего уверения Фуцуань снабдил Хутухту предписаниями к своим начальникам отрядов остановить продолжение похода. В самой же вещи сей полководец поджидал с Амура войск, чтобы совершенно разбить Галдана, но только по недеятельности своей ничего не успел сделать. Галдан, стараясь выиграть время для поправления своих дел, настойчиво просил Китайский Двор о мире, соглашаясь на все, что ни будет ему предложено статьями оного. Повелитель Китая советовал Галдану ограничиться пределами собственных земель, а чужих владений не беспокоить; в случае же обид от соседних владетелей относиться с жалобою в Пекин, а самому собою не мстить. [50] При сих невыгодных обстоятельствах Галдана Далай-Лама, желая прикрыть свою приверженность к нему видом преданности к Китайскому Двору, отправил в Пекин посольство с грамотою, которою в самых учтивых выражениях подносил Повелителю Китая новый титул, но ни посланник, ни грамота Далай-Ламы приняты не были. Между тем Галдан просил у Китайского Двора вспоможения на разоренных своих подданных и получил 1000 унцов серебра 83.

В следующем (1691) году приехал в Пекин от Цеван-Рабтана посланник, который на аудиенции по наставлению Китайского Двора в; присутствии Галданова посланника сказал, что Галдан ядом отравил племянника своего Соном-Рабтана. Это было объявление войны в чистой азиатской форме. Но Китайский Двор, стараясь более угрозами войны, а не оружием достигнуть цели своих желаний, писал к Галдану, что он желает и его (Галдана) так же, как и Тушету-Хана, принять под свое покровительство и даже в совершенное подданство, если сам он пожелает того, а Далай-Ламу известил, что Халхасцы приняты в совершенное подданство Китайское и что Далай-Лама волен принять к себе Галдана, но если сей снова нападет на Халху, то Китайские войска вступят в пределы Тибета.

В 1692 году Галдан тайными письмами склонял Князей Южной Монголии принять его сторону, как единоплеменного им Владетеля; а между тем и посланник его, находившийся в Пекине, вручил посланнику Корциньского Князя 84 запечатанное такого же содержания письмо от Галдана на имя помянутого Князя. Сие письмо представлено было Пекинскому Министерству нераспечатанным. Сверх сего в Пекине получено известие, что Китайское посольство, отправленное к Цеван-Рабтану, ограблено и убито в пределах Чжуньгарии, и когда Китайский Двор требовал удовлетворения по сему предмету, то Галдан в следующем (1693) году отвечал, что оное убийство произведено неизвестными беглыми, которых трудно отыскать. Таковыми поступками Галдан ясно давал знать, что он, невзирая на свое трудное положение, не намерен был прекращать войны, пока не покорит Северной Монголии.

Китайский Двор, почитая Халху оплотом Южной Монголии с Севера, думал, что если оставить сию страну в пользу Галдана, то Северные пределы собственных его владений могут подвергнуться опасности. И так решился двинуть многочисленную армию, достаточную к сокрушению сил Галдана, а чтобы и власть религии [51] поставить против Галдана, то в помощь Далай-Ламе придал Светского Правителя (1693).

Галдан со своей стороны отправил в Пекин посланника с грамотою, в которой представлял, что Китайские Министры понимали бумаги его в противоположном смысле, отчего доселе происходили противоречия в переговорах с обеих сторон, и что Китайский Посланник, бывший на конгрессе, подлинно от имени своего Двора обещал выдать Тушету-Хана с братом, а подданных их возвратить на прежние жилища. Почему он, Галдан, и теперь просит Китайский Двор исполнить сие условие и сверх того прислать ему 60000 ланов 85 серебра вследствие прежнего своего обещания.

Ничто не могло столько оскорбить Пекинский кабинет, как сия улика в умышленной несправедливости. Повелитель Китая в первом пылу гнева казнил Галдановых посланников, обвинив их в шпионстве, я потом отвечал Галдану, что если бы Китайский посланник дал слово выдать Тушету-Хана с братом, то сие обещание было бы утверждено письменным актом, что он, Галдан, сам выдумал то для предлога возобновить войну в Монголии, и сия злонамеренность доказывается как его шпионством в Пекине, так и переменою Буддайской веры на Магометанскую; что он хотя обещал Галдану денежное вспоможение, но по настоящим поступкам отказывает ему в том и сверх того выставляет армию для наблюдения за движениями его; что для прекращения обоюдных недоумений он считает нужным лично объясниться с Галданом; и если сей согласен будет на то, то пусть сам назначил бы и время и место для съезда; а если не согласится, то оставил бы свои замыслы против Халхи и принес извинение в убийстве Китайского посольства, отправленного к Цеван-Рабтану. По выполнении сих условий с Галдановой стороны обещался он по-прежнему допускать в Пекин Элютские посольства с торговыми караванами.

Галдан уже в 1695 году отвечал на грозные требования Повелителя Китая учтивым повторением прежнего своего представления и присовокупил, что он совсем не знал о шпионстве, в котором уличен его посланник в Пекине. Китайский Двор отписал к Галдану, что впредь ни посольств, ни грамот от него принимать он не будет, и сей разрыв взаимных сношений ясно показывал приближение давно угрожавшей Монголии войны.

Галдан начал сосредоточивать свои силы при Западной границе Халхи, а между тем Тибетский Король, тайно державший его сторону, просил Китайский Двор вывести из Хухунора свои гарнизоны, которые будто бы стесняли свободный проезд через сию страну, но ему было откровенно сказано, что это есть [52] ухищрение в пользу Галдана, против которого Китай готовится к новой войне.

Китайский Двор, сделав большие приготовления к походу в Монголию; хотел для сокращения пути привлечь Галдана ближе к Востоку, а для сего препоручил Корциньскому Владетелю в соответствии с прежними тайными предложениями от Галдана, притворно изъявить согласие на оные, и чрез то заманить его к пределам Даурии. Но хитрость сия не имела полного успеха. Осенью Галдан открыл военные действия опустошением земель Халхаского Князя Намчжал-Тойня и расположился зимовать между реками Толою и Кэрулынью 86. Весною следующего (1696) года Китайские войска под предводительством самого Императора двинулись на Север двумя дорогами: восточною на Кэрулынь и среднею к Толе. Но в Пекине вскоре получены с границы известия, что Галдан, имея 20000 собственной конницы, еще ожидает 60000 вспомогательных войск, идущих из России. Сие известие навело страх на Китайских Министров и побудило их просить Государя о возвращении в Столицу 87. Но он видел, что в сем известии кроются выдумки кочевого политика Галдана, и потому спокойно продолжал путь на Север. Между тем Галдан за лучшее признал оставить прежнюю позицию и занять новую на Северо-Восточной стороне Урги у большого бора Чжомодо. Китайский Император, желая задержать Элютов в сей позиции до тех пор, пока корпус, шедший по средней дороге, успеет зайти им в тыл, три раза писал к Галдану, льстил своими миролюбивыми расположениями и приглашал его к себе для личного объяснения. Наконец, в Июне Китайский полководец пришел на берега Толы. Скрыв расположение своих войск буграми, выманил он Галдана из крепкой позиции и, ударив на него с обоих флангов, совершенно разбил. Сражение продолжалось с 3 до 6 часа пополудни и было решительное. Галдан потерял до 2000 человек убитыми и до 100 в плен взятыми 88, исключая множества женщин и детей, в числе которых уведена и жена его Энук. После сего поражения Галдан отступил к подошве Тэрэлцзиских гор, по Северную сторону коих протекает река Чикой, а потом ушел к Тамиру, на берегах коего собрал военный совет. Он за лучшее почитал отступить к Онгиньголу; Данцзила 89 советовал возвратиться к Алтаю; Данцзэнь-Омбо [53] и Алай-Бутан предлагали обратиться к Российской границе. Итак, в совете ничего определено не было. Вскоре после сего Галдан поссорился с Данцзэнь-Омбо, который потому и оставил его. Прочие Князья, хотя остались ему верными, но у каждого из них оставалось не более как по тысяче человек, и все находились в такой крайности, что не было у них ни котлов, ни юрт. При Онгинь-голе, где находился отряд Китайских войск, Галдан хотел воспользоваться съестными их запасами, но и здесь не имел удачи в нападении. Он отправил посланника к Далай-ламе просить о вспоможении, но сей посланник был задержан Китайцами в Хухуноре. Повелитель Китая по собрании обстоятельных сведений о расстроенном состоянии Галдана-Бошокту решительно предпринял истребить его: в сем намерении указал принять меры в Хуху-хота, предписал Хухунорским Князьям общими силами захватить его, если он там покажется, такое же повеление послано от него и к Цеван-Рабтану в Чжуньгарию. Сверх сего разослано было, множество агентов, чтобы отклонить от Галдана преданных ему. Вообще же всем предписывалось представить в Пекин самого Галдана или его голову.

В сие время Цеван-Рабтан уже возвратился в Хобок и Сэри 90 и, собрав несколько войска, расположился в Боро-тала 91, Князья Аюки и Эркэ-Бату 92, враги Галдановы, соединились при Алтае, чтобы общими силами поймать его на возвратном пути, но Галдан заблаговременно узнал о том и поехал прямо на Запад.

В начале 1697 года Галданов сын Сэбмын Балчжур схвачен Туркистанцами на охоте близ Хами и препровожден в Китайскую столицу, где возили его по улицам для показшщя народу, После сего Галдан увидел, что счастие уже совершенно оставило его, и потому униженно писал к Китайскому Императору, умоляя его о милосердии, но из двусмысленных ответов его не предвидел ничего хорошего в будущем. И так он решился предупредить поносную и мучительную смерть, ожидавшую его на Пекинской площади, и принял яд. Данцзила, верный спутник сего несчастного Государя, немедленно предал тело его сожжению, а кости собрал в урну и потом, взяв к себе дочь его Чжонцзиха, отправил в Пекин посланника с прошением о принятии его в свое подданство.

Китайский Двор по получении известия о кончине Галдана предоставил его наследие Цеван-Рабтану; в котором надеялся посему иметь преданного себе вассала, а Данцзиле предписал ехать в Пекин. Цеван-Рабтан, собрав людей, принадлежавших к уделу [54] отца его и остатки Галданова Поколения, вновь составил Поколение и объявил себя Ханом. Когда же Данцзила ехал в Пекин, то он отнял у него на дороге дочь Галданову и кости его, и представил в Пекин в знак преданности от своего лица с таким донесением, что сам он занят войною с Киргиз-Казаками, которые сверх других обид, нанесенных Элютам, чинили нападение в дороге на его шурина, Аюки-Ханова сына, препровождавшего к нему (т.е. Цеван-Рабтану) сестру свою в замужество.

Повелитель Китая, успокоившись при взгляде на прах своего врага, женил Сэбтын-Балчжура и определил его в службу при своем Дворе; сестру его Чжонцзиха выдал за придворного военного чиновника 93, а Хутухту Цзирун, депутата Далай-Ламы, по вытребовании из Тибета предал смерти.

Галдан-Бошокту, образованный в Хлассе для духовного звания, известен остался в Истории как просвещенный Государь и законодатель. Он пополнил Степное Уложение, изданное отцом его Батором-Хонь-Тайцзи; составил новую систему феодального разделения земель, которым нарочито ограничил и власть и силу прочих трех Ханов Ойратства, и первый, сколь известно, в Монголии начал отливать медную монету 94.

Цеван-Рабтан (иначе Цаган-тун-Рабтан ) по вступлении на Ханство немедленно обратил оружие На Среднюю Казачью Орду. Повод к сей войне подал Хан Тавкя, коего сын еще во время войны его с Галданом-Бошокту взят был Калмыками в плен и препровожден к Далай-Ламе. Впоследствии Тавкя просил Цеван-Раб-тана исходатайствовать его сыну свободу. Цеван-Рабтан исполнил просьбу Хана и отправил к нему сына его в сопровождении 500 человек. Но Тавкя изрубил 500 человек провожатых и еще учинил набег на Калмыцкие земли, причем убил одного Князя, а жену его с семейством и людьми в числе ста кибиток увез с собою. Сверх сего Тавкя чинил нападение на сына Хана Аюки, препровождавшего к Цеван-Рабтану сестру свою в замужество, и перехватил Российских купцов, которые возвращались из Чжуньгарии в Россию. Все сие писал сам Цеван-Рабтан в донесении своем Китайскому Двору в 1698 году 95. Но чем кончилась сия война, неизвестно. [55]

После сего Цеван-Рабтан начал стараться, чтобы свое государство, расстроенное и разоренное прошедшими войнами, привести в прежнее благоустроенное и цветущее состояние; и как скоро почувствовал себя в силах мстить врагам своего дяди Галдана, то забыл все, чем был обязан Китаю, ив 1715 году открыл войну нападением на слабый Китайский отряд, стоявший в Хами. Далее ничего не осмелился, ибо, получив известие о приближении вспомогательных войск, шедших из Су-чжеу 96, возвратился в свои земли. Из сего случая Китайский Двор увидел, что Чжуньгарские Элюты питают непримиримую против Китая вражду, которую можно погасить только уничтожением их Государства, и потому начал исподволь отправлять туда войска. В 1717 году посланы были отряды: один к Алтаю в Кобдо, другой в Баркюль, третий к Хухунору для наблюдения западной дороги.

Надобно знать, что Пекинский кабинет употребляет Буддайскую религию обыкновенным орудием к управлению умами Монголов: по сей причине старается иметь Далай-Ламу и прочих важнейших Хутухт на своей стороне. Наван Лацзан Гямцо, Далай-Лама пятого колена, уроженец Хласский, был в Пекине, где получил печать и грамоту на сие достоинство, но при всей преданности к Китаю постоянно поддерживал Галдана Бошокту, почему Китайский Двор поставил в 1693 году Светского Правителя помощником ему, но сей Правитель, вопреки цели своего назначения, также принял сторону Галданову. Преемником пятого Далай-Ламы был Цяньян Гямцо, которого помянутый Правитель избрал без отношения к Китайскому Двору. С падением Галдана Будалинский Двор не мог противиться влиянию Пекинского кабинета, по требованию коего Хан Лацзан 97 убил Светского Правителя, а Далай-Лама, отправленный в Пекин, умер в пограничном Китайском городе Си-нин-фу на пути своем в Китайскую столицу. Хан Лацзан как Государь Тибетский избрал на его место нового Далай-Ламу Наван Иси Гямцо, но и сей был отвергнут Китайским Двором, а на его место избран Лацзан Кесан Гямцо, родом из Литана. Хотя Лацзан не был доволен сим, но несмотря на то остался по-прежнему преданным Китаю.

В сие время Цеван-Рабтан, питая новые замыслы против Китая, хотел, чтобы Тибет не был под влиянием сей державы, и потому предложил Хану Лацзану, который имел пребывание с двумя своими сыновьями Даньчжуном и Сурчжею в Хлассе, отложиться [56] от Китая и вступить в союз с Чжуньгарией. На сей конец условился принять Лацзанова сына Даньчжуна в дом к себе и выдать за него дочь свою Боталок Как скоро все сие исполнилось по желанию Цеван-Рабтана, то он потребовал от Хана Лацзана сдачи Тибетского Государства. Но Лацзан с Советом малолетнего Далай-Ламы отвергнул его требование.

При сем случае Цеван-Рабтан, узнав, что зять его Даньчжун занимается таинствами волхвования (Халар-чжада), сжег его (за волхвование) между двух раскаленных котлов и вслед за сим послал старшего Церын-Дондуба 98 в Тибет с 6000 войск. Сей полководец убил Лацзана на сражении и потом овладел Тибетом на имя своего Государя без кровопролития, потому что сами Тибетцы более желали быть под Элютами, нежели под властию Китая, несмотря на то, что Элюты разграбили все сокровища Будалинского Дворца.

Китайский Двор, желая поддержать свою партию в Хлассе, отправил в Тибет часть войск, но Хан Лацзан еще до прихода оных был убит. Китайцы одержали верх над Элютами при Хара-Усу 99, но после сего и сами претерпели поражение: почему в 1719 году вступили в Тибет два корпуса Китайских войск, один из Си-нин-фу чрез Хухунор, другой чрез губернию Сы-чуань из Да-цзяньлу. Сверх оных войск еще для развлечения Элютских сил посланы два отряда в Турпан и Урумци в Восточном Туркистане.

Полководец Ян-синь, шедший по дороге из Си-нин-фу, осенью дважды разбил Церын-Дондуба; при реке Ночу и при горе Шо-мала 100.

Между тем Карби, вступивший в Тибет из Да-цзянь-лу, спокойно пришел в Хлассу и всех чиновников, поставленных от имени Цеван-Рабтана, предал казни. Церын-Дондуб возвратился в Чжуньгарию и привел с собою Сурчжу, сына Лацзанова, пленником. Сим образом Китай освободил Тибет от Элютского ига, совершенно покорил сие государство своей власти и поставил там своих Правителей.

Цеван-Рабтан, окруженный наблюдательными отрядами Китайских войск, не мог более думать о походах: и повсеместное спокойствие настало для Монголии. Только в 1723 году Хухунорский Князь Лацзан-Данцзэнь произвел нападение на пределы [57] Китая, но был совершенно разбит, так что едва сам спасся бегством к Цеван-Рабтану, в пользу коего поднял оружие 101. После сего Китайский Двор без опасения вывел и свои войска из Монголии. Один только отряд оставлен был в Хами для землепашества или, иначе сказать, для приуготовления съестных запасов, в которых Повелитель Китая предвидел надобность при замышляемом покорении Восточного Туркистана и Чжуньгарии.

В правление Цеван-Рабтаново Люки, Хан Торготский, приходил из России в Чжуньгарию, откуда увел с собою остальных Торготов. После сего Хойт 102, сильнейший из Дурботских Родов, возведен на степень Ханства, и Элюты посему продолжали по-прежнему называться Четырьмя Ойротами. Достойно замечания, что Китайские Историки с сей Эпохи полагают действительное переселение Торготского Поколения в Россию, хотя они сами пишут, что Торготский Владетель Хо-Урлук еще в правление Хара-Хулы ушел с своими родственниками в Россию и поселился при реке Эгили 103.

По смерти Цеван-Рабтана, случившейся в 1727 году, на престол вступил старший его сын Галдан-Церын, человек, как описывают его Китайцы, злой, коварный, беспокойный. Желая сблизиться с Тибетом, он дал Сурчже, сыну покойного Тибетского Хана, небольшой удел; сестру свою Ботолок выдал за Вэйчжен-Хошоция, Хойтского Тайцзи; а сыну ее Баньчжуру, рожденному от Даньчжуна, также дал небольшой удел. Ботолок после первого мужа осталась беременною и родила уже по выходе за второго. Это был Амурсана, который по сему самому происходил не от линии Хойтского Дома, а собственно был так, как Баньчжур, сын Даньчжунов.

Сим образом Галдан-Церын, оградив себя со вне дружественными союзами, внутри начал делать приуготовления к войне. Пекинский кабинет, имевший всюду лазутчиков, в скором времени узнал о том и поспешил послать на Запад два корпуса войск, один к Алтаю, другой в Баркюль, а между тем отправил в Россию в 1730 году два посольства: одно к Российскому Двору, чтоб узнать его мысли касательно Чжуньгарской войны, а другое к Волжским Калмыцким Владельцам, чтоб вооружить их против Чжуньгарцев. Китайский корпус при Алтае вскоре по приходе туда был совершенно разбит Элютами при Хотон-норе так, что из 20000 спаслось не более 2000 человек. Баркюльский же корпус хотя выступил для [58] подкрепления оного, но уже опоздал. Элюты при благоприятствующих обстоятельствах сделались отважнее и хитрее. Их полководцы, старший Церын-Дондуб расположился при Хуа-Эрцисе, а младший Церын-Дондуб 104 при Хара-Эрцисе 105, и оба выжидали удобного случая к нападению на Халху, завоеванием которой Галдан-Церын предполагал утвердить свое владычество над Северною Монголиею.

В сие время Китайцы начали было строить крепость Кобдо 106, но как сие место по отдаленности трудно им было удержать за собою, то перенесли лагерь в Чагань-сэр, в противоположности которого был поставлен другой корпус в Хуху-хота. Между тем оба Церын-Дондубы, двинувшись на Восток, вторглись в Халху через Хангай и захватили часть скота, принадлежавшего Халхасцам князя Тонмока. Младший Церын-Дондуб потом расположился с большою армией в Сокильде. Таким образом, 1731 год прошел почти в одних военных приготовлениях с обеих сторон.

Но осенью 1732 года Галдан-Церын со всеми своими силами произвел нападение на земли Чжасахту-Хана Церына и захватил все его имущество, скот, двух сыновей и наложницу. Чжасахту-Хан, за несколько дней пред сим отправившийся в Пекин, еще в дороге получил известие о несчастии, случившемся в его владениях, и в сильном негодовании отрезал у себя косу и хвост у лошади, на которой ехал, торжественно поклялся над сими вещами продолжать мщение до смерти. И так оставив дальнейший путь и выпросив помощь от разных Халхаских Князей, он поспешил спасти родину. В сие время Галдан-Церын торжествовал свою победу по-кочевому пьянством. Чжасахту-Хан в полночь по окольным дорогам зашел в тыл ему и на рассвете с криком устремился с окрестных высот на его лагерь. Испуганные Элюты, бросив все, думали спастись бегством: но Хан, соединившись с Китайскими войсками, догнал их перед Эрдэни-Чжао 107, где они остановлены были с левой стороны крутыми горами, а с правой рекою Орхоном. Здесь Элюты претерпели сильное поражение и совершенно были бы истреблены, если бы Галдан-Церын не спасся за [59] Орхон. Хан немедленно сообщил Китайскому военачальнику в Хуху-хота, чтобы выступил с своими войсками во фланг Элютам, но сей никак не согласился оставить вверенный ему пост, несмотря на то, что солдаты с городских стен видели, в каком беспорядке Элютская конница проходила мимо города.

Сей неудачный поход столько расстроил Галдан-Церына, что он после сего уже не в состоянии был продолжать военных действий и вскоре послал Китайскому Двору мирные предложения. В 1734 году доставлены к нему ответные статьи, но встретились большие затруднения при определении границ. Галдан-Церын не хотел уступить земель от Алтая на Восток до Хангая и вершин Енисея, чего требовал Повелитель Китая для обеспечения Халхи с Запада- И так переговоры касательно сей статьи продолжались до 1739 года, в котором обе стороны согласились, чтобы:

1-е. Алтай и озеро Убса служили границею между Халхою и Чжуньгарией; 2-е. Иметь сим Государствам взаимный торг и свободно пропускать в Хлассу путешественников с товарами. По сему договору Чжуньгарский Хан лишился земель от Алтая на Восток до вершин Енисея и хребта Хангайского, что составляло почти половину его владений. Из прежних завоеваний один только Восточный Туркистан остался под его властию 108.

Галдан-Церын по заключении мира с Срединным Государством решился наказать Киргиз-Казаков, которые, пользуясь пред сим тесными обстоятельствами его на Востоке, производили набеги на западные пределы Чжуньгарии. В 1741 году два отряда Элютов (по некоторым известиям 15000, по другим 20000) вступили в земли Средней Орды и путь свой от Иртыша до Оренбурга ознаменовали убийством и опустошением. Наездническая храбрость Киргиз-Казаков получила сугубое наказание, и они покорились, но мщение Элютов сим не ограничилось, они требовали Ханских сыновей в заложники. Ханы Абуль-Магмет и Абуль-Хайр 109 вынужденными нашлись согласиться на их требование, а между тем последний уведомил о сем Оренбургского Военного Губернатора Неплюева. Вследствие сего послан был Российский чиновник представить Элютам, что Киргиз-Казаки Средней и Меньшей Орды состоят под владением России и не имеют права входить в какие-либо сношения с иностранными народами; и если Элюты претерпели какие беспокойства от них, должны обратиться с жалобою к Российскому Правительству, которое обязанностию [60] считает обуздывать Киргиз-Казаков. Предводитель Элютов, выслушав сии предложения, отправил своих чиновников в Оренбург для переговоров. Но непостоянство Киргиз-Казаков, их неуважение к святости договоров и склонность к хищничеству долго удерживали Элютов в нерешимости без заложников согласиться на поручительство России за будущее поведение их. Наконец, дела кончены к общему удовольствию, и войска Элютские пошли в обратный путь 110. Майор Миллер отправлен был к Галдан-Церыну удостоверить сего Государя в соблюдении поручительства и сверх сего испросить у него свободу Аблаю, Султану Средней Орды, плененному Элютами в последнюю войну 111. Но несмотря на уважение, оказанное Галдан-Церыном Российскому Двору, Абул-Магмет, Хан Средней Орды, по смежности с Элютами страшился их более, нежели Россиян, и потому для изъявления покорности представил Элютскому Государю сына своего в заложники 112. Сие происходило в 1742 году.

При добром расположении Галдан-Церына к своим родственникам сей Государь не мог, впрочем, избегнуть неудовольствий с их стороны. Домашние раздоры сделались как бы наследственными в доме Повелителя Ойратов. Лацзан-Данцзэнь, удалившийся из Хухунора в Чжуньгарию после несчастной войны его с Китаем, и Хошотский Лацзан-Церын, женившийся на Даши-Сэбтын, дочери Цеван-Рабтановой, сговорились убить Галдан-Церына. Но заговор сей своевременно был предупрежден. Лацзан-Данцзэнь взят и посажен в заточение 113, а Лацзан-Церын, опасаясь подобной же участи, предпринял с 10000 кибиток своих подданных удалиться к Торготам в Россию. Но Галдан-Церын вооруженною рукою остановил его и также посадил в заточение, жену его отдал Вэйчжен-Хошоцию, а двух сыновей отправил в Хухунор. Около 1730 года Китайский Двор требовал выдать ему Лацзан-Данцзэня, и Галдан-Церын уже отправил было его, но по получении известия о походе Китайских войск остановил его и опять оставил при себе.

Галдан-Церын умер в 1745 году, оставив после себя трех сыновей: Лама-Дарчжу, Цеван-Дорчжи-Нямгяла и Цеван-Чжаши. Как Лама-Дарчжа родился от побочной жены, то Цеван-Дорчжи-Нямгял по праву законного рождения вступил на Ханский [61] престол. Он был человек сумасбродный, жестокий, беспечный в правлении и в Истории известен только по одним семейным раздорам. Как Цеван-Дорчжи-Нямгял вступил на престол малолетним, то одноутробная сестра его Улань-Баяр своими добрыми советами часто удерживала его от шалостей и беспутства. Но как скоро он пришел в возраст, то перестал следовать ее наставлениям и начал действовать сам собою. Из одного опасения, чтобы Нахча, сын Сурчжи, не ушел в Тангут, он заточил его в Или; допустил даже льстецов без всякого основания уверить себя, что Улань-Баяр замышляет объявить себя Владетельною Ханьшею, вследствие чего посадил сестру в заточение и многих Цзайсанов предал смерти. После сего Саинь-Болок, муж Улань-Баярин, и Лама-Дарчжа убили Цеван-Дорчжи-Нямгяла в 1750 году и последний (Лама-Дарчжа) вступил на престол.

Амурсана и Баньчжур, почитая его престолохищником, тайно условились вызвать к себе Цеван-Дашия 114, младшего сына Галдан-Церынова и объявить его как законного преемника Ханом, но Лама-Дарчжа открыл умысел их и Цеван-Дашия предал смерти. Даваци, внук старшего Церын-Дондуба, имел ближайшее право на престол, почему Лама-Дарчжа и сего не мог равнодушно видеть. Амурсана и Баньчжур с притворным страхом внушили Давацию, что Лама-Дарчжа уже убил Даву, меньшего сына младшего Церын-Дондуба и что его — Давация, подобная же участь ожидает, если он не предпримет мер к спасению себя. И так легковерный Даваци согласился с Амурсаною и Баньчжуром бежать к Киргиз-Казакам, где они, прожив около года, опять возвратились на прежние свои кочевья. Амурсана, снедаемый властолюбием, убил старшего своего брата Шакдора и овладел его уделом. После сего он простер свои замыслы далее и начал под видом доброжелательства убеждать Давация к похищению Ханского престола в намерении после самому завладеть оным. Даваци наконец склонился на его убеждения; они по предварительному согласию с Илийскими Ламами, вторгнувшись в Или, убили Ламу-Дарчжу, после чего Даваци объявил себя Ханом.

Только что Даваци вступил на Ханство, как Номохонь-Цзиргал, племянник Даши-Давы, объявил свои права на половину Чжуньгарии и пришел в Или с 10000 войска. Даваци, проиграв сражение, в крайности удалился к берегам Эмила, к Амурсане, который умел хитростию захватить самого Номохонь-Цзиргала и казнил его. Но Даваци не мог долго терпеть при себе столь опасного человека, каков был Амурсана, и как скоро приобрел себе доверенность Чжуньгарского народа, то по убеждению своих Цзайсанов удалил его от себя. У Амурсаны, как пишут Китайские Историки, [62] слюны текли изо рта, столько хотелось ему Ханского престола, и потому, когда он потерял надежду к достижению оного посредством хитростей, то предпринял открыть себе путь к оному силою. Он вступил в союз с Баньчжуром-Нахчею и Дурботским Номохонем и, при помощи Киргиз-Казаков разорив кочевья по Эмилу, (принадлежавшие Чоросскому Хану), завел хлебопашество по берегам Иртыша. Даваци трижды посылал войска для усмирения его, но безуспешно: наконец, сам пошел на него с 30000 конницы. Амурсана, не находя себя в силах противиться Хану, уклонился от сражения и в сей крайности вместе с Дурботским Тайцзи Номохонем и Хошотским Тайцзи Баньчжуром, в числе 20000 кибиток, добровольно поддался Китаю. Сие случилось в 1754 году. После чего Амурсана решился просить у Китайского Двора войск под хитрым предлогом прекращения беспокойств в Или. Повелитель Китая видел ясно, что виды Амурсаны клонились к тому, чтобы при помощи Китая низвергнуть Давация, самому занять Чжуньгарский престол, но решился поддержать сторону его, имея в виду совершенно другие предположения.

Некогда Лама-Дарчжа возвел в достоинство Тайцзи Князя Таштаву, приближенного Цеван-Дорчжи-Нямгялова, а потом разжаловал его и хотел удел его разделить другим Тайцзиям. По сему случаю Салар, один из Цзайсанов сего Поколения, не захотел служить другим и с 1000 своих кибиток поддался Китаю. Повелитель Китая определил его в службу при своем Дворе и препоручил вельможам обстоятельнее разведать от него о причине семейных несогласий между Князьями Чжуньгарскими, без всяких, впрочем, посягательных видов на сию страну. Когда же Даваци похитил престол, и по сему случаю Дурботский Тайцзи Церын, еще Це-рын-Убаши и Церын-Мункэ поддались со своими уделами Китаю, то Князья сии удостоверили Китайский Двор, что Чжуньгария через внутренние неустройства действительно приближается к падению.

В сие время Повелитель Китая живо представил себе, что он несколько десятков лет вел тягостную войну в намерении разрушить союз Ойратов и при всех усилиях еще не мог достигнуть сей цели; почему при стечении настоящих благоприятствующих обстоятельств решился воспользоваться оными и внести войну в земли Элютов. Амурсана и другие Элютские Князья, поддавшиеся Китаю, входили в план предпринимаемой войны: почему призваны были к Пекинскому Двору в Жэ-Хэ 115 и признаны в Княжеских достоинствах.

В начале 1755 года двинулись в поход две Китайские армии, [63] одна по Северной, другая по Западной дороге 116. Северная армия шла под предводительством полководца Баньди, при коем Амурсана находился в качестве его помощника. Начальство над второю препоручено полководцу Юн-Чан, и Салар определен был помощником при нем. Китайские войска по вступлении в пределы Чжуньгарии всюду встречаемы были с вином и молоком: потому что им предшествовали Амурсана и Салар, ручавшиеся за мирные расположения Китайцев к Элютскому народу. Даваци с 10000 войска ожидал их на Южной стороне горы Кэдын 117. имея за собою горы, а пред собою несколько озер. Китайцы решились напасть на него, несмотря на естественную крепость его позиции. Китайский офицер Аюси, коего имя прославлено в военных песнях, с 22 конными ночью подкрался к лагерю Элютскому и с криком устремился во внутренность оного. Испуганные Элюты без сражения рассеялись в разные стороны. Даваци, видя бегство своих воинов, с сыном своим Лацзаном и другими родственниками ушел через Ледяную гору 118 в В. Туркистан и в 20 верстах от города Уша расположился станом. Ходис, которого он возвел в Княжеское достоинство и поставил правителем сего города, встретил его и предложил угощение. Когда же Даваци опьянел, то неблагодарный Ходис связал его и представил в Китайский лагерь. Вместе с Давацием взяты Хухунорский Владетель Лацзан-Данцзэнь и Князь Баран, который недавно поддался Китаю и опять отложился. Сии несчастные Государи один за другим в клетках препровождены в Пекин и как мятежники торжественно были представлены Повелителю Китая.

В сию войну счастье неимоверно благоприятствовало оружию Китайцев. Они в продолжение трехмесячного похода, не потеряв ни одного человека и не сделав ни одного выстрела, покорили своей Державе целое государство. В летописях Китая еще не было подобных сему происшествий.

Политикою Китайского кабинета требовалось дать Чжуньгарскому Государству другое образование, более совместное с спокойствием прочих Владений Монголии. Чжуньгария, как уже было сказано, состояла из четырех больших Поколений, соединенных союзом в одно политическое тело, и хотя каждое из оных Поколений имело собственного Государя, но в самой вещи один только Чоросский Хан управлял сим обширным союзом.

Повелитель Китая еще до открытия войны предположил по [64] покорении сей страны, хотя по-прежнему поставить в оной четырех Ханов, но друг от друга независимых 119, дабы сим образом с одной стороны разделить силы их, а с другой уничтожить повод к возмущениям и через то водворить спокойствие в Северной Монголии; почему перед походом еще лично сообщил полководцу Баньди свою волю о разделении Чжуньгарии на четыре Ханства, друг от друга независимые. Таковым разделением сего царства предполагалось предупредить Амурсану, который, как сказано было выше, хотел быть единовластным владетелем Чжуньгарии и которого замыслы не могли укрыться от проницательности Пекинского кабинета. Между тем поручено было Корциньскому Князю Балчжуру, зятю Китайского Государя, наблюдать тайным образом за поступками Амурсаны под видом знакомства. Сближение было нетрудно и не могло быть подозрительно, потому что Князь с Амурсаною сходствовал наречием и качествами, но случилось не по намерению Пекинского кабинета. Князь предался Амурсане и обещался действовать в его пользу.

По покорении Чжуньгарии Баньди остался в Или, чтобы при содействии Амурсаны и Салара ввести новый порядок для управления сей страною. Но Амурсана в предположении сделаться Ханом начал производить распоряжения самовластно, не относясь к помянутому полководцу. Вместо печати войскового помощника, данной ему от Китайского Двора, он стал употреблять прежнюю свою Ханскую печать и от своего имени отправил грамоты к Киргиз-Казакам и к Урянхайцам. Сверх сего внушил своим сообщникам повсюду разглашать, что невозможно водворить спокойствие в Чжуньгарии, если Амурсана не будет поставлен Государем над всею сей страною. Баньди немедленно донес о том своему Государю и получил тайное предписание казнить Амурсану в лагере. Но как в сие время Китайское войско уже отправилось в обратный путь, а отряд, находившийся при Главнокомандующем, кроме 500 Маньчжуров и Китайцев, состоял из Элютов, недавно поддавшихся, коих верность еще не была испытана, то по сей причине Баньди не осмелился исполнить помянутого предписания.

Незадолго пред сим прислано было из Пекина повеление, чтобы Амурсана в Октябре приехал в Жэ-хэ к Царскому пиру. Вследствие сего Баньди побуждал сего Князя отправиться в путь, предполагая удобным взять его для казни в пределах Китая. Амурсана между тем ждал известия от Корциньского Князя Балчжура, который еще в Июне уехал обратно в Пекин и принял на себя обязанность ходатайствовать при Дворе, чтобы поставили Амурсану единовластным Ханом над всеми четырьмя Чжуньгарскими Поколениями, и который обещался в половине Августа доставить [65] известие об успехе ходатайства. Но сей Князь или не смел о сем доложить Двору, или не имел приличного случая к тому, только Амурсана не получил известия в условленное время и должен был в назначенное время отправиться в путь. Халхаский Князь (I класса) Ринцинь-Дорцзи назначен был сопровождать его. Амурсана в продолжение пути под разными предлогами очень медлил, но известия из Пекина не было. Из сего заключил он, что препоручение его не имело успеха, и решился сам собою искать престола Ханского. В 19 день, прибывши в урочище Улунгу, лежащее на один день пути от прежних его стойбищ, он представил сопровождавшему Князю, что имеет крайнюю нужду заехать туда, вручил ему свою печать войскового помощника и велел ехать вперед, дав слово догнать его дня через два.

Сим образом Амурсана бежал со своими сообщниками и снова возбудил Илийских Элютов поднять оружие против Китая. Баньди, Эжунгань и Салар с пятисотным отрядом думали спасти себя, оставив пределы Чжуньгарии, но были встречены 10000 Элютов. По приходе к реке Гунгису Салар оставил Баньдия, отряд пятисотный рассеялся, и сей полководец для избежания позорного плена сам предал себя смерти. Таким же образом и Эжунгань умер. Юн-Чан, стоявший в городке Муруй, получил известие, что семь караулов его уже рассеяны Элютами и, опасаясь нападения в превосходных силах, отступил в Баркюль.

В сие время поддавшиеся Китаю Элютские Тайцзи уже прибыли в Жэ-Хэ и вследствие новых распоряжений произведены Ханами четырех Ойратских Поколений: Галцзан-Дорцзи Чоросского, Шакдор-Маньцзинь Хошотского, Баяр Хойтского, Церын Дурботского; Цзайсаны: Нима-Данцзэнь, Басанга, Лучуйинь и Казак-Шара также облечены в Княжеские достоинства. По получении богатых подарков, состоявших в золоте и шелковых тканях, они изъявили желание возвратиться в домы и обязались клятвою содействовать к прекращению вновь возникших в Чжуньгарии смятений.

Повелитель Китая, огорченный худым окончанием столь счастливой войны, строго наказал своих военачальников за опущения по должности. Царский зять Князь Балчжур за утайку намерений Амурсаны разжалован в рядовые, Князь Ринцинь-Дорцзи за упущение Амурсаны получил повеление умереть, полководец Юп-Чан вызван в Пекин и предан суду за трусость. Вслед за сими происшествиями Князь Церын получил начальство над Китайским ополчением, вторично посланным в Чжуньгарию; Фу-Дэ, Юй-Бао и Дарданга назначены его помощниками.

В начале 1756 года сие ополчение уже вступило в Восточный Туркистан. Юй-Бао по прибытии в сию страну узнал, что Амурсана находится на один день пути от него, и удвоил поход, но когда в дороге неожиданно получил официальное известие, что Тайцзи Норбу уже поймал Амурсану и отправил его в Пекин, то [66] остановился и послал к Главнокомандующему Князю Церыну красное знамя — знак окончания войны: а Церын, не имея времени обстоятельнее узнать о сем, отправил оное знамя в Пекин. Впоследствии открылось, что помянутое известие прислано было самим Амурсаною, дабы сей хитростию приостановив поход Китайских войск, выиграть время к спасению себя бегством. В Марте Китайские войска вступили в Или, но уже не было там Амурсаны, который между тем успел уйти в степи Средней Казачьей Орды. Князь Церын за свою оплошность лишился начальства над армиею, и должность его передана была Дарданге с предписанием вступить в земли Киргиз-Казаков для истребования Амурсаны. Но в то же самое время, когда Китайская армия почти достигла цели своего похода, в тылу ее неожиданно открылись новые опасности. В Августе возникло возмущение в Халхаских Владениях.

Надобно знать, что почтовые станции по Северной дороге, лежащей через Великую песчаную степь, содержатся на счет Халхасцев, которые приезжают туда из дальних мест для отправления сей повинности. С открытия Чжуньгарской войны частые переходы Китайских войск и беспрерывные проезды вестников крайне отягощали Халхаских Князей. Князь Цингунь-Чжаб, через владения коего лежала военная дорога, более прочих терпел от содержания людей и скота, почему он первый снял свои посты, а вслед за ним почтовые станции и в других местах все в одно время были уничтожены 120. Сим неожиданным оборотом совершенно пресечено было сообщение между Пекином и Китайскими корпусами в Чжуньгарии; и Пекинский Двор для отвращения опасностей, угрожавших его армии, немедленно отправил в Халху Князя Ченгунь-Чжаба, чтобы захватить недовольных, а военачальников Наяньтая и Агуя, чтобы восстановить почтовое сообщение.

Между тем, как сие происходило в центре Монголии, Дарданга достигнул Западной Чжуньгарской границы. Амурсана противостал ему с войсками Киргиз-Казачьими, но, не могши удержаться, обратился в бегство, и Дарданга потребовал, чтобы Хан Аблай выдал его. Переговоры по сему делу продолжались несколько месяцев, а между тем приблизилась зима и принудила прекратить военные действия. Дарданга по расположении войск на зимних квартирах отправился в Пекин. В проезд свой по Северной дороге он старался вместе с Ченгунь-Чжабом захватить Цингунь-Чжаба, не зная, что сей несчастный Князь уже был пойман и предан казни.

Но тогда, как Китайские предводители приводили к концу [67] восстановление порядка в Халхе, открылись еще беспокойства по Западной дороге в Чжуньгарию. Вновь поставленные Элютские Ханы 121 Баяр и Галцзан-Дорцзц и Князья Нима и Казак Шара, получив известие о возмущении в Халхе, забыли данную Китаю клятву и обратили оружие против Китайских войск. Полководцы Церын и Юй-Бао, возвращавшиеся в. Пекин, первые пали от сей измены их. О Чжао-Хой, стоявшем в Цзиргалане, не было никакою известия, и уже считали его погибшим. Новые войска назначены из Китая в Баркюль для спасения прежней армии и в Апреле 1757 года выступили в поход: Ченгунь-Чжаб по Северной и Чжао-Хой по Западной дороге. Но, к их счастию, новые Элютские владетели в самом начале восстания пришли в несогласие между собою и начали истреблять друг друга. Чжан-Гарбу убил Галцзан-Дорцзи, Нима вооружился на Чжана-Гарбу, но не в силах был преодолеть его.

Амурсана по первому известию о новом восстании Элютов возвратился из Казачьей Орды в Или и, соединившись с прочими Князьями в Боро-тала, хотел было объявить себя Ханом Чжуньгарским. Но, узнав о приближении Китайских войск, опять удалился в степи и оставил свое отечество в безначалии. Прочие Князья после побега своего Главы также принуждены были скрываться, но впоследствии все почти пойманы Китайскими войсками и кончили жизнь поносною смертью. Чжао-Хой и Фу-Дэ, преследуя Амурсану, подошли к Казачьей границе, и Аблай под клятвою обещался им выдать его. Расстроенный Амурсана приехал к нему только в сопровождении 22 человек. Аблай дал слово увидеться с ним на другой день, а между тем велел отобрать у них лошадей. Амурсана из сего увидел предстоявшую ему опасность и немедленно бежал далее, оставя здесь Даши-Церына, старшего брата своего. Аблай препроводил последнего в Китайский лагерь. Амурсана, всюду преследуемый неутолимою местью Китайцев, скитался несколько времени в необитаемых горах близ Сибири и, наконец, вошел в пределы России, куда вслед за ним явилась жена его Битей с сыном Пунцуком. Оспа скоро прекратила дни помянутого державного изгнанника, и труп его вследствие сношений между Российским и Китайским Правительствами дважды был представлен на границу для удостоверения Китайского Двора в подлинности его смерти 122. Жена его Битей с сыном препровождена в Калмыцкую Орду при Волге, откуда по собственному желанию отправилась в Санкт-Петербург и там вскоре по приезде своем умерла от болезни 123. [68]

Чжао-Хой и Фу-Дэ по окончании военных действий расположились на зимних квартирах и на свободе начертали план к утверждению прочного спокойствия в Чжуньгарии, план достойный твердой политики Китайского кабинета. В начале 1758 года они выступили в поход для наказания поднявших оружие против Китая — Чжао-Хой из Боро-бургасу, Фу-Дэ от Сайрима 124 и сошлись в Или 125. Они обыскали все места, куда только беззащитные старики, женщины и дети могли укрыться в сию несчастную для них годину, и до единого человека предали острию меча. Сего требовали права мщения, освященные законами Китая.

В сие время Китайский военачальник Танкалу с Элютским Князем Хошоцием, преследуя Элютов у Бугут-гола, подстрелил Сэрынова младшего брата Лацзан-Чжаба и взял его в плен. Вслед за сим Сэрын предъявил, что он желает поддаться Китаю, но с тем, чтобы освободили брата его. Танкалу хотя согласился на сие, но, подозревая Сэрына в коварстве, хотел прежде иметь его самого в своих руках. Хошоци сказал ему на это, что в поимке Сэрына нет никакой пользы, а лучше было бы убедить его добровольно поддаться. Через день Сэрын умышленно предложил, что он желает отправиться к Китайскому Двору, и вслед за сим сам приехал. Танкалу предался большому подозрению, но Хошоци уверил его, что Сэрын не смеет ничего предпринять в присутствии Китайских войск. И так Танкалу поехал к Сэрыну в сопровождении нескольких человек. Хошоци по приезде присоветовал расседлать лошадей. После сего неожиданно учинено нападение на Танкалу, и сей военачальник пал жертвою измены и коварства. Хошоци предался к Элютам, но вскоре был пойман и казнен, а Сэрын с 10000 кибиток ушел в Россию 126.

Таков был конец Чжуньгарского Ойратства, угрожавшего оковами целой половине Азии. Кто не видит, что оно пало от безрассудного властолюбия своего. Но мера бедствий, разразившихся над Элютами, еще не вся исполнилась. Провидение как будто предоставило себе совершить оную непостижимым и [69] разительнейшим образом и над остатками сего народа, никогда не участвовавшими в деле своих несчастных соплеменников. Мы скоро увидим это в побеге Волжских Калмыков.

Элюты в продолжение Ойратства составляли, как и ныне, кочевой народ, который не имел ни городов, ни селений и вместе с тем не знал земледелия. Политическое образование государственного состава заключалось в соединении четырех Владетельных Домов в одно политическое тело под названием Четырех Ойратов (Дурбэнь Ойрат). Два находилось состояния: военное и духовное. Первое из них разделялось на дворян и податных. Правление было единодержавное, ограниченное; верховная власть сосредоточивалась в одном лице Чоросского Хана, но сей Повелитель Элютов в делах, относившихся до всего народа, не мог ничего важного предпринять без совета с прочими Владетельными Князьями и высшим Духовенством. На сем же точно основании каждый Удельный Князь управлял своим уделом. Господствующая религия была Буддайская. Судопроизводство у Элютов, подобно как и у других кочевых народов, совершалось словесно. Принятые обычаи по большей части служили законом при решении дел, и сии обычаи напоследок изложены в Степном Уложении, изданном в 1640 году.

Науки и художества были Элютам мало известны, несмотря на то, что около осьми столетий они имели собственное письмо. Элютское Духовенство, хотя занималось Астрономиею, Медициною и Живописью, но его знания по сим предметам относительно совершенства находились на самой низшей степени. Батор-Хонь-Тайцзи был то же для Элютов, что Петр I для России, но не имел ни образования, ни примеров, ни руководителей, и потому все его нововведения, кроме изданного им Степного Уложения, заключались в построении крепостцы для себя и в небольших опытах земледелия. Сын его Галдан-Бошокту, образовавшийся в Хлассе, хотя имел высшие соображения, но, не находя возможности превратить своих подданных в земледельческий народ, он завоевал Восточный Туркистан, дабы получать оттуда хлеб и ткани — два предмета, по которым Элюты находились в зависимости от Китая. Ремесленность Элютов ограничивалась маловажными изделиями, потребными в пастушеской жизни, а потребности при простоте сей жизни были столь ограничены, что и Государи их кушали из деревянных корыт 127. Торговля состояла в вымене на свои произведения предметов, необходимых в кочевом домашнем [70] быту; и все, что только было сделано Ойратскими Государями в пользу оной, состояло в том, что Галдан-Бошокту ввел в употребление собственную медную монету, служившую знаком ценности вещей. Скотоводство и звериный промысел были общим и единственным занятием целого народа.

Сия картина кочевой простоты и невежества, беспечности и праздности не может повести к выгодному заключению о нравственности Элютов. Действительно, вся История Ойратства представляет их склонными к хищничеству, падкими на корысть, легкомысленными, лукавыми, вероломными. Сии же самые качества мы найдем и в Приволжских Элютах, известных у нас под названием Калмыков.

О разделении Элютского народа, существовавшем в продолжение первых двух периодов Ойратства, не осталось никаких положительных сведений, они погибли в бурное время переворотов. В последнем периоде сей народ был разделен на Отоки, Анги 128 и Цзисаи. Отоками назывались небольшие поколения, в совокупности составлявшие личный удел Чоросского Хана. Словом Анги означались уделы ближайших родственников его и Владетелей трех других Поколений, составлявших Ойратство. Словом Цзисай назывались небольшие уделы, данные Духовенству для содержания себя.

Помянутые Отоки, Анги и Цзисай по внутреннему управлению разделены были на Роды, из коих каждым управлял один Цзайсан; а сии Цзайсаны были дальние родственники четырех Ойратских Владетелей, и должность их наследственно переходила от отца к сыну.

Отоков считалось двадцать четыре, из них некоторые состояли из двух и даже трех Поколений, что видно из приложенной ниже таблицы Отоков, в которой показаны названия Поколений, число Цзайсанов и кибиток, находившихся в каждом Отоке.

Число

Отоков

Название

поколений

Число

Цзайсанов

Число

кибиток

1.

Урут

4

5000

2.

Карцин

1

5000

3.

Эркэтын

1

5000

4.

Кэриет

2

6000

5.

Чотолок

1

3000

6.

Букус

1

3000

[71]

7. Абагас 1 2000
-- Хадан.. 1 2000
8. Эбит. 1 3000
9. Алодай. 2 3000
10. Дологот 1 4000
11. Хорбос 1 3000
12. Чохор 1 3000
13. Бардамот 3 4000
14. Куту-Чинар 5 4000
15. Галцзат 3 4000
16. Шалас 2 3000
17. Махос 1 5000
18, Букунут. 1 2000
-- Тугут. 1 500
19. Орат (Урат) 1 3000
20. Ардацинь 1 500
21. Чжахацинь 3 2000
-- Баоцинь 3 1000
22. Киргиз 4 4000
23. Тэлэнгут 129 4 4000
-- Эрчук 1 500
-- Орхан Цзиран 1 800
24 Мингат 2 3000
Итого 54 98300.

Анги ни собственных имен, ни определенных границ не имели, ибо сии уделы не были постоянно наследственными в одном и том же доме. В последнее время считалось двадцать один Анги, принадлежавшие разным Тайцзиям, как то:

В Чоросском Поколении:
Даваци имел

Даши-Дава

Дорцзи-Дамба

Галцзан Дорцзи

Номохонь Цзиргал

Эцир Убаши

1

1

1

1

1

1

[72]

В Дурботском Поколении:
Церын

Даши

Бум Ахаши

1

1

1

В Хошотском 130 Поколении:
Шакдор Маньцзи 1
В Хойтском Поколении:
Тарбахцинь С инь Волок

Хотон Эмэгынь

Долот Сэрын

Дондук

Баяр

Церын Ба ьчжур

Батор Эмэгынь

Чагань-Тун Амурсана

Бологотский Тайцзи Нохай Цицин

Торготский Тайцзи Батор Убаши

Дондуб

1

1

1

1

1

1

1

1

1

1

1

Итого: 21

Цзисаев было девять, как то: [73]

Число Названия Цзисаев Число Цзисанов Число кибиток
1 Анба 2 4000
2 Лаймарим 1 1000
3 Дурба 1 1000
4 Туйсулун 1 1000
5 Ихэ Хорал 1 1000
6 Ундусунь 1 1000
7 Шанпилин 1 1000
8 Сандуй 1 500
9 Пинчень 1 500
-

 

-

 

Итого: 10600

В 24 Отоках, 21 Анги и 9 Цзисаях считалось около 200000 кибиток, в коих было до 600000 душ обоего рода. Из сего числа целая половина принадлежала Чоросскому Хану. Подати с 24 Отоков составляли Государственный его доход. Сверх сего он собирал подать с Ханства Урянхайского и четырех главных городов Восточного Туркистана, как то: Яркяни, Кашгара, Аксу и Хотана. Доходами с Анги пользовались Тайцзии, а доходы с Цзисаев принадлежали Ламам, коих считалось до 6000 131.

О местопребывании каждого поколения хотя нет сведений, но по Землеописанию Чжуньгарии, изданному Китайским Правительством, известно, что земли нынешних Округов Или и Хурь-хара-усу принадлежали Чоросскому Хану. В сих двух округах расположена была большая часть Отоков, как то Урут и Хорбос кочевали по реке Гунгису, Кэриег в Юлдусе, Эркэтэн по р. Хаш-гол, Букус на южном берегу р.Или, Тарбагцин при горе Алтан-Тэбши, Эбит по берегам Эмила. Киргизцы, по Истории Фишера 132, прежде кочевали по Западную, а Тэлэнгуты по Восточную сторону Телецкого озера, реки Катунь и Абакан были средоточием их кочевок. Мингат по реке Кемчику 133. Дурботы кочевали по берегам Иртыша и Таласа. Самая большая часть Анги расположена была в Чугучакском Округе. Владения Духовных Лежали от Чугучака на Юго-Восток близ песчаной степи Нам. Озеро Кэзыль-баши-кюль находилось по Северо-Восточную сторону оных.

В таком положении находилась Чжуньгария в последнее время Ойратства. Китайский Двор по совершенном покорении сей страны решился вполне воспользоваться своими победами и дать оной новое образование такое, которое могло бы навсегда обеспечить им обладание Монголией) и Восточным Туркистаном. На сей конец по Северную сторону Небесных гор не оставил ни одного Элюта, а вместо них ввел туда свои охранные войска и поселил земледельцев, приведенных из внутренности Китая. Только земли по Иртышу и около Алтая предоставлены оставшимся Элютам для кочеванья. Ныне Чжунъгария по управлению разделена на семь Округов, из коих Или, Хурь-хара-усу и Тарбагтай состоят под ведением Илийского Главнокомандующего: Урумци и Баркюль причислены к губернии Гань-су; Кобдо и Улясутай оба имеют своих Главнокомандующих. Четыре главные Поколения Элютов, составлявших Ойратство, разделены на дивизии или военные уделы, как то: [74]

Дурбот 134

на 22

Чорос

на 8

Хошот

8

Хойт

5

Дурботы расположены в Кобдо около Алтая, прочие Поколения кочуют в разных местах Тарбагтайского Округа. Урянхайцы, бывшие подданные Алтын-Хана, оставлены кочевать на прежних их землях от Алтая по хребту Танну на Восток до вершин Енисея. Князья сих Поколений подчинены общим законам для Монголии, изложенным в Уложении Китайской Палаты внешних сношений 135, и состоят под ведением Главнокомандующих тех Округов, в которых лежат их кочевья.

Комментарии

1. Чжуньгария от монгольского слова Чжун-гар по выговору Южных и Цзун-гар по произношению Северных Монголов, в переводе значит: Восточная сторона.

2. Калмык, правильнее Калмак, есть собственное имя, данное Западным Монголам от Туркистанцев. Сего слова нет в Монгольском языке и монголами не употребляется. Фишер, сочинитель Сибирской Истории, ошибочно принимает оное за одно со словом Колпак. См. Сиб. Ист.: введения стр. 22.

3. У кочевых народов под Поколением разумеется Владетельный княжеский Дом и княжеский удел, которым Дом сей владеет под зависимостью от Хана, как Верховного Главы народа. Родом называется боковая линия родственников Владетельного Князя, и часть удела, отделенная для содержания оной. Сим образом Монгольский народ делится на Поколения, Поколения на Роды. Хан, имея собственный удел, не касается доходов поколенных уделов; Владетельный Князь, имея собственный участок в своем удельном владении, не касается доходов с поместий Родичей. В военное время Хан, Князья и Родичи обязаны содержать свои участки воинов на собственном иждивении.

4. Ойрат есть Монгольское слово; в переводе: союзный, ближний, союзник.

5. Иногда под Чжуньгариею Дерется один Илийский Округ, местопребывание Главы Ойратов.

6. Небесными торами называется хребет, отделяющий Чжуньгарию от Восточного Туркистана. В сем обозрении читатель встретит немалое затруднение в названиях стран и мест, из которых очень немногие положены на карту, да и тех произношение искажено.

7. О народах Сэ и Юэжчи см. в Описании Чжуньгарии и Восточного Туркистана стр. XIV.

8. О поколении Усунь см. в Описании Чжуньгарии и Восточного Туркистана стр. XXVIII, XXXVI, 42 и след. Вместо того, чтобы ссылаться на источники на Китайском языке, неизвестные читателям, ниже везде указывал я на переводы, изданные мною на Русском языке. Любопытные, требующие ясности, сами могут заглянуть в подлинники; а для тех, которые читают книги для препровождения времени, не нужны ссылки в длинных текстах.

9. См. в Опис. Вост. Туркисг. и Чжуньг. стр. XXVII. Слово: Кэргыз.

10. Поколение Тулэ в Китайской Истории более известно под названием Гао-гюй, что в переводе значит: высокая телега. Китайцы дали ему такое название потому, что Тулэсцы употребляли одноколки на высоких колесах. Гао на Кит. языке значит высокий, пой: телега.

11. О поколении Жужань см. Записок о Монголии том 11, стр. 101.

12. Дулга есть Монгольское слово по Кит. Ту-по; в переводе шлем.— Сие Поколение так прозывалось потому, что средоточие Алтая, при подошве коего оно кочевало, имея крутообразное протяжение утесистых горных вершин с глубокою и пространною долиною внутри оных, представляет вид шлема, обращенного низом кверху. Г. Дегинь, не читав сего изъяснения в Китайской Истории, основался на мнимом созвучии слова Ту-по со словом Турки и назвал Дулгасцев Турками. А как сие поколение по Китайской Истории происходило из Дома Хуннов, по сей причине и Хуннов назвал Турками же. Впоследствии многие Историки и Ориенталисты, последуя Дегиню, произвели еще большую запутанность в происхождении Азийских народов. См. Зап. о Монг. том II, стр. 109 и след.

13. Абулгазы-Хан в Истории о Татарах ч. II, в гл. 5 говорит, что после падения Могулль-Ханова (Монгольского) Дома потомки его около 400 лет жили в одной долине, окруженной высочайшими утесистыми горами. В долину сию они проникли по тропинке, зверями проложенной, которая со временем совершенно изгладилась. Когда они размножились и предприняли выйти оттуда, то, не находя удобного выхода, наносили множество леса к одному утесу, состоявшему из чугуна, и зажгли. Когда утес растопился, то открылся свободный путь к выходу из долины. Сие баснословное происшествие относится к Дому Хуннов, который по совершенном падении в Тарбагтае в половине II в. по Р. X., наконец, снова возвысился в Дулгаском Доме в 552 году, то есть ровно по истечении 400 лет. Положение Алтая, при подошве коего обитало Дулгаское Поколение, и обязанность его добывать железо для Хана, подали повод к сему вымыслу. См. предыдущее замечание. У Абулгазы-Хана довольно подобных вымыслов, имеющих историческое основание.

14. Хойхор есть Монгольское название сего Дома; Туркистанцы выговаривали сие слово Уйгур. Китайцы в своей Истории тонически перелагали первое звуками Хой-хэ и Хой-ху, а второе звуками Вэй-ву-эль или Уй-у-р. О слове Уйгур много было споров в Европе; а споры обыкновенно бывают о таких предметах, которые мы не ясно понимаем, Абулгазы-Хан производит Уйгурское поколение от Могулль-Хана, т.е. Монгольского племени. См. 4. II, гл. 6. Стр. 118.

15. Елюй-даши основал в Средней Азии государство, которое Туркистанцы прозвали Кара-Кытай, и которое заключало в себе Юго-Западные пределы Чжуньгарии, Таитян и Кокон. Найманьский Хан Кучулэ коварно овладел сим государством в 1201 году. Бывшую столицу Кара-Китайскую Усунь-ордо, кажется, есть возможность отыскать между множеством развалин, находящихся в Киргиз-Казачьих степях.

16. О доме Хойхор См. Зап. о Монг. том II, стр. 170 и след.

17. В сие время Главою Чжуньгарских Князей был Хайду, внук Хана Угэдэя. Он начал. войну с Хубилаем в 1288 г. и продолжал оную до самой смерти своей, приключившейся (1301 г.). В 1303 г. последовал конец помянутой войны. См. Запис. о Монголии т. II, стр. 187.

18. См. Запис. о Монголии т. II, стр. 192 и след.

19. Хара-Хоринь есть монгольское слово, в переводе: черных двадцать. Туркистанцы ошибочно превратили сие слово в Кара-кум, что значит: черный песок Этот город основан Хойхорским Дынли-Ханом около середины VIII века; Чингис-Хан только возобновил его и великолепно украсил. См. Запис. о Монг. т. II. стр. 142.

20. Князь Элютэй был столь славен в Монголии, что по его имени и всему его поколению дано название Элют. Слово Элютэй, по Китайскому произношению: Олотай, по монгольскому выговору следует писать Элютэй, а от сего Элют название поколения. Поколение Элютаево прежде кочевало частию в Чжуньгарии и более от Кобдо на Восток к вершинам реки Селенги.

21. Поколение Элютов после столиких несчастий еще было столь многочисленно, что по присоединении оного к Ойратам начали всех Калмыков называть Чжуньгарскими Элютами. Таким образом. Западные Монголы или Калмыки по стране называются Чжунь-гарами, по народности Чжуньгарскими Элютами, по Поколениям именами Поколений, по Родам именами Родов. по союзу Ойротами.

22. Шелковые ткани, доставляемые Китайскому Двору, с фабрик, вообще бывают лучшей доброты, но при выдаче из Кабинета подмениваются чиновниками на средственные и даже плохие, а низшие чиновники и толмачи от сих подмененных тканей еще отрезывают по половине от каждого куска, а вместо сего подвертывают прокладную мягкую бумагу. Сей обычай и ныне существует в Китае не только при Дворе, но и в вельможеских домах.

23. Монголия, собственно Монгол, получала сие название от Поколения Монгол, в котором родился Чингис-Хан.,

24. Геогр. Слов. Росс. Госуд. в статье Калмыки Чоросасое Поколение называется Цзонгарским или Чжуньгарским.

25. Тайши в переводе значит: первый министр или Везирь. Сие слово не есть Монгольское, а взято от Китайского слова Тхайши — что значит Везирь.

26. Батор Хонь-Тайцзи есть титул сего Государя, а не общее название Государям Чжуньгарским. У нас сей титул превращен в Багатирь Контайша, разумея под словом Контайша Государя. Батор, собственно Багатор значит силач, богатырь. Тайцзи — общее название Чжуньгарских Владетелей. В Российском языке слова Тайцзи и Гайши выражаются одним словом Тайша.

27. Борцзигит есть родовое прозвание Чингис-Хана. Владетели прочих Чжуньгарских поколений также ведут свой род от Чингис-Хана, но от неизвестных линий.

28. Во время замешательств, произведенных Амурсаною, родословная Хойтского Дома утрачена и потому имена предков сего дома выше Алдара неизвестны.

29. Я поместил здесь родословную Чжуньгарских Поколений в предположении, что имена их, может быть, встретятся когда-нибудь в Азиатских Историях.

30. Степь Барабииская еще до Р.Х. была отдана Хуннами Китайскому полководцу Лилин, который в 99 году до Р.Х. взят ими в плен. Сие ленное владение называлось Королевством Динлин.

31. Фишер в Сибирской Истории на стр. 208 пишет, что сии самые Кир-гизцы впоследствии перебрались из Сибири к Калмыкам, у которых и ныне живут под названием Бурутов, а из его мнения новейшие Историки сделали обратное заключение, что Кэргизцы, иначе Буруты, обитающие от Чжуньгарии на Юго-Запад между Кашгаром и Коканом, прежде кочевали на южных пределах Томской губернии и в недавнем времени (никому, впрочем, неизвестном) перешли на нынешние их кочевья. Ныне сие мнение всеми принято, но оно ложно. Сибирские Казаки имели дело в одним Калмыцким Отоком (см. слово Оток в конце сего обозрения), который назывался Киргиз-Монгольским словом; а Буруты, кочующие от Кашгара на Запад, называются Кэргыз-Турецким словом. Последние принадлежат к Турецкому племени и искони постоянно кочуют на нынешних местах. Фишер обманулся от догадки, основанной им на созвучии слов: Киргиз и Кэргыз, из коих последнее Русскими также выговаривается Киргиз. Г.Левшин в Описании своем Киргиз-Казачьих орд уверяет, что Киргизцы переведены от Алтая на нынешние места в исходе XVII или в начале XVIII столетия вследствие договора между Российским Правительством и Калмыцким Ханом, весьма любопытно знать, где находится сей договор, или, по крайней мере, где упоминается об нем?

32. Телешут, собственно Тэлэнгут есть название Калмыцкого Отока, который состоял из 4000 кибиток. См. в конце сего обозрения таблицу Отоков.

33. Алтын-Ханом в Сибирской Истории Фишера назван Урянхайский Хан. Так титуловали его в просторечии не потому, чтобы он был богат, а потому, что кочевал при подошве Алтая на берегу озера Убсы. Он овладел Урянхайским Поколением, которое и ныне кочует на тех же местах, т.е. от Алтая на Восток по хребту Тонну до самых вершин Енисея, я находился в зависимости от Чоросского Хана. Алтын на Турецком и Алтай на Монгольском языках значит: золото.

34. Сибир. Истор. стр. 210 и след.

35. Сибир. Истор. стр. 211, 212.

36. Здесь под Монголами разумеются не Халхасцы, а Урянхайцы, что объясняется ниже словами: ведут войну с Алтын-Ханом и Казачьею ордою.

37. Сибир. Истор. стр. 212 и след.

38. Сие число должно быть ошибочное: а вероятно в 1612 году, потому что ниже Киргизцы в 1614 осадили самый Томск.

39. Сии Татары живут в Кузнецком уезде Енисейской губернии.

40. Здесь под Калмыками разуметь должно войска, присланные Ханом. Ибо и Киргизцы по племени также были Калмыки. Выше было замечено, что под словом Чжуньгар (Калмык) в теснейшем смысле иногда берется один Илийский округ, в котором жил Хан Чоросский, Глава Ойротов,

41. Сибир. Ист. стр. 214 и след.

42. Сибир. Ист. стр. 217 и след.

43. Сибир. Ист. стр. 446 и след.

44. Сие слово столь испорчено в произношении, что трудно отгадать подлинный его выговор.

45. Любопытное сведение о сем посольстве помещено в Сиб. Ист. Фишера на стр. 253-264.

46. Сибир. Истор. стр. 293.

47. В Сибирской Истории Фишера сей Хан назвав Урлу, а в Географическом словаре Российского Государства Хорлюк.

48. Хо-Урлук вывел из Чжуньгарии не все Торготское Поколение. Часть оного осталась при его родственниках, не пожелавших сопутствовать ему, что объяснится впоследствии.

49. Из Сибирской Истории Фишера видно, что сибирские воеводы не могли получить точных сведений о приходе Торготов. Им донесено, что это были многочисленные толпы Калмыков, удалившихся от отечества по причине трудных военных обстоятельств.

50. Сибир. Истор. стр. 318.

51. Указ 1623 года Окт. 30 дня. Сиб. Истор. стр. 320.

52. Сибир. Истор. стр. 330, 331.

53. Собственное его имя Хоно-Хоцинь.

54. Сибир. Истор. стр. 413-415.

55. Сибир. Истор. стр. 434.

56. В Сибири, как видно, ничего не знали о сем происшествии и полагали, что Хо-Урлук в 1643 году оставя вершины Тобола, откочевал к пределам Астрахани, где будто бы он уговаривал Ногайских Мирз отложиться от России, за что Астраханцы напали на него в поле, побили все его войско, так что Хо-Урлук и несколько из его сыновей и внуков найдены были между убитыми. После сего поражения и жилища его были истреблены. Все таковые известия взяты были, кажется, со сбивчивых слухов, дошедших в Сибирь через Киргиз-Казаков. Стр. 419 и след.

57. Сибир. Истор. стр. 440.

58. Сие уложение напечатано в нумерах II и III "Северного архива" за 1828 год.

59. Из некоторых мест сего уложения открывается, что впоследствии оно было дополняемо Галданом-Бошокту, сыном законодателя.

60. Город Кузнецк лежит в Енисейской губернии.

61. По Сиб. Истор. Фишера Кэрзагалы были Татары, жившие в верхних местах реки Тома.

62. Сибир. Истор. стр. 443

63. Фишер в Сибирской Истории пишет: Батор в 1643 году с 50000 войск напал на Киргиз-Казаков. Янгыр Султан вскорости не мог собрать более 600 человек, но умел употребить их с выгодою. Одной половине из них приказал окопаться в узком проходе, а сам с другою скрылся за гору. Когда Батор наступил на окоп, то Янгыр-Султан напал на него с тыла и винтовками нанес ему такое поражение, что до 10000 Калмыков легло на месте. Это чистая Киргиз-Казачья сказка.

64. Аблай-Хит находится в 70 верстах от Усть-Каменогорской крепости. Это был монастырь Калмыцких Лам Хит или Кит есть Тибетское слово: в переводе: монастырь.

65. Часть брони, прикрывающая руки от локтя до кисти.

66. Сия грамота так, как и предыдущая, помещены в Сиб. Истор. Фишера на стр. 447-494.

67. Плющеная тонкая мишура.

68. Сибир. Истор. Фишера. Стр. 454.

69. Кажется, что Эгиль есть испорченное слово Идиль, Турецкое название Волги. Здесь оно взято в значении приволжской страны.

70. По Истор. Словарю Росс. Государства, Аюки-Хан умер на 77 году: но по сему обстоятельству видно, что он жил около 90 лет.

71. См. Топографическое описание Чжуньгарии и Вост. Туркисгана под названием Синь-цзян Чжи-ляо, изданное в 1820 году в Пекине, в конце начальной тетради.

72. Снеси Г. Рычкова Топографию Оренб. Губернии часть I. стр. 124 и след. Вначале Хо-Урлук кочевал по рекам Ору и Эмбе до Урала; потом переселился за Урал и, покорив себе большую и малую Ногайские Орды, остался в Астраханских степях, простиравшихся от Урала до Волги.

73. Третий брат их Туру-Байф поселился в Хухуноре, где сделался известным под именем Гуши-Хана.

74. См. Сиб. Истор. Фишера. Стр. 471. Оставшихся в Российском подданстве Теленгутов считалось не более ста семейств. Они поселены были в уездах Томском и Кузнецком между Чатскими Татарами. Сих самых Теленгутов Русские назвали Белыми Калмыками. См. Сиб. Истор. Стр. 51.

75. в Монгольском языке буква р в начале слова имеет пред собою густое дыхание, выражаемое Французскою буквою п: почему Тибетские слова Раб-тан, Ринции по-монгольски пишутся и выговариваются Арабтан, Эринцин.

76. Сия страна называется За-Ордос, а Элюты здешние еще называются Толискими, от главного их урочища Голи, что значит зеркало (монг.).

77. Имя его не выказано в Истории.

78. По ведомости, доставленной Тушету-Ханом Китайскому Правительству, при сем Хане находилось 30 Князей, 600 лам и до 2000 кибиток. Прочие из подданных рассеяны были по разным дорогам.

79. Различие между зависимостью и подданством состоит в том, что зависимый Государь хотя признает себя подданным другой державы, но в управлении своими владениями полновластен, а признавшие совершенное подданство должны безусловно повиноваться законам владычествующей Державы.

80. Китайская политика признает подобные выдумки нужными в сношении с кочевыми, коих поступки наиболее основаны бывают на коварстве.

81. Это был Боярский сын Григорий Лощанинов, отправленный из Нерчинска в Пекин 12 Октября 1689 года с некоторыми препоручениями.

82. В прошлом 1689 году заключен был под Нерчинском первый мирный договор между Россиею и Китаем.

83. Галдан без сомнения ожидал большей суммы, потому что сим средством Китай наиболее прекращает сомнительные войны за границею. Но Китайский Двор уже предположил уничтожить владычество Ойратов и потому думал более о стеснении Галдана.

84. Сей Князь имеет титул Тушету-Ван.

85. Что составляет около 130 пудов.

86. Реки Тола и Кэрулынь протекают в Монголии от Кягты на Юго-Восток.

87. Галдан-Бошоктпу действительно просил у Российского Двора вспомогательных войск, но ему отказано в том по причине заключенного пред сим (1689) мира с Китаем, о чем Китайское правительство официально извещено было чрез Нерчинского Воеводу Скрипицына еще в 1692 году.

88. Китайцы пишут, что Галдан имел до 10000 войска, а оба корпуса Китайской армии состояли из 35000, не включая Монгольских войск.

89.. Данцзила был сын Ончона, младшего брата Хану Сэнгэ.

90. Хобок и Сэри суть названия урочищ и гор. лежащих в 200 верстах от Чугучака на Восток.

91. Боро-тала есть название урочища, лежащего в 100 верстах от Или на Северо-Восток.

92. Дальние родственники Галдановы из рода Батора-Хонь-Тайцзи.

93. Записки о войне Галдана-Бошохту с Китаем в свое время были изданы в Пекине на китайском и маньчжурском языках. Г.Леонтьев сделал извлечение из оных и издал в 1779 году под названием: Уведомление о бывшей войне у Китайцев с Зенгорцами.

94. Сия монета, грубо отлитая из красной меди, была круглая, без гуртика; в поперечнике имела около 4, а в толщине около 1,5 линий; к средине с обеих сторон вогнута, что, как видно, происходило от наложения клейма с надписью на Монгольском и Турецком языках.

95. См. Уведомление о войне Китайцев с Зенгорцами, стр. 67.

96. Город Су-чжеу лежит при западном конце Великой стены внутри оной.

97. Гуши-Хан по покорении Тибета оставил здесь Ханом сына своего Даянь-Хана, после Даянь-Хана следовал на престол сын его Далай-Хан Лацзан, внук Гуши-Хана.

98. Старший Церын-Дондуб был сын Бума, младшего брата Хану Сэнгэ.

99. Хара-усу есть название реки, протекающей во 150 верстах от Хлассы на Север.

100. Реки Ночу и гора Шомала должны находиться на Северных пределах Тибета.

101. Незадолго пред сим Цеван-Рабтан чрез посольство просил Петра I о содействии ему в войне с Китаем, и Китайский Двор намекнул о том Г. Лангу, бывшему в Пекине в 1722 году.

102. см. Синь-цзян-чжи-ляо начальной тетради лист 57 на обороте.

103. См. Синь-цзян-чжи-ляо начальной тетради лист 64 на обороте.

104. Младший Церын-Дондуб был внук Бума, седьмого сына Батора-Хонь-Тайцзи.

105. Хуа-Эрцис и Хара-Эрцис суть названия речек, составляющих вершину Иртыша. Озеро Хотон-нор, при котором разбиты были Китайцы, должно находиться неподалеку отсюда.

106. Кобдо лежит по южную сторону Алтая, от озера Ихэ-арал-нор на Запад.

107. Эрдэни-Чжао есть название монастыря, лежащего на правом берегу Орхона под 47° Сев. широты и 122° долготы. Против сего монастыря за рекою к горам находилась Чингис-Ханова столица Хара-Хоринь.

108. Галдан-Церын при заключении сего мира не согласился выдать Хухунорского Владельца Лацзан-Данцзэня, которого Китайский Двор настоятельно требовал, как ниже увидим.

109. Из них первый был Ханом в Средней, а последний в Меньшей Орде.

110. См. Опис. Киргиз-Кайсацких Орд. Ч. II. Стр. 148 и ел.

111. См. Инструкцию, данную в 1742 году майору Миллеру, который был тогда отправлен из Оренбурга к Галдан-Церыну и которому было поручено ходатайствовать об освобождении Аблая из плена.

112. см. в Архиве Оренб. Погр. Ком. показания поручика Князя Уракова, бывшего в Средней Орде в 1742 году.

113. Сей Князь получил свободу уже при Давацие.

114. Цеван-Даши получил особливый удел, и посему был основателем нового поколения.

115. Жэ-Хэ, по простонародному выговору Жехор или Жехол, есть название загородного дворца в Вост. Монголии.

116. Северною дорогою названа средняя, идущая от Калгана на Кобдо; Западная дорога лежит от Китайской крепости Цзя-юй-гуан на Баркюль.

117. Гора Кэдын лежит в 270 верстах от города Или прямо на Запад.

118. Ледяная гора лежит от города Или на Юго-Восток. Чрез нее проложена большая дорога из Чжуньгарии в В. Туркистан. См. Опис. Чжуньг. и В. Туркистана. Стр. 221.

119. Надобно разуметь под независимостию и расторжение прежнего Четверного Союза.

120. Существениая причина возмущения в Халхе состояла в том, что Китайский Двор казнил Ринцинь-Дорцзи, чем Халхаские Князья были очень встревожены, они по своему происхождению от Чингис-Хана считали себя изъятыми от смертной казни.

121. См. выше стр. 65.

122. Любопытно узнать, где похоронен сей несчастный Государь.

123. См. Топогр. Оренб. Губер. 4.1. Стр. 47 и 48.

124. Сайрим есть название озера, лежащего в ПО верстах от города Или на Северо-Восток, по северную сторону (горы) Талки-тага; Боро-бургасу есть название речки, протекающей в 110 верстах от Или на Восток.

125. Здесь под Или разумеется место, на котором впоследствии построен город Хой-юань-чен при реке Или и которое было главным местопребыванием Чоросского Хана. Китайцы истребили Элютов, которых могли найти в Илийском округе. Многие предупредили сие несчастие благовременным подданством Китаю, другие спаслись уходом в Россию или в степи Киргиз-Казаков и Бурутов.

126. История Чжуньгарских Ханов от Цеван-Рабтана до Амурсаны заимствована большей частию из начального отделения книги Синь-цзян-чжи-ляо, о которой уже выше было упомянуто.

127. См. Сибир. Истор. Фишера. Стр. 507 и след., где в донесении Старкова, отправленного в 1638 году с царскими подарками в Урянхай, сказано, что Алтын-Хан угощал Российское посольство из деревянных корыт, да и сам со своими вельможами при сем случае не имел другой посуды.

128. Упреждение Анги приписывается Галдан-Церыну, который посему Владетелей трех прочих Ойратских Поколений сравнил с обыкновенными Тайцзиями.

129. Киргиз и Тэлэнгут суть два Калмыцкие Поколения, о которых часто упоминает Фишер в своей Сибирской Истории.

130. Большая часть Хошотского поколения ушла к Хухунору с Гуши-Ханом.

131. Все сии статистические сведения об Элютах заимствованы из Синь-цзян-чжи-ляо. См. начальной тетради лист 61-63. В сей же тетради на листе 12 ошибкою сказано, что 21 Анги принадлежали Чоросскому Хану.

132. См. Сиб. Ист. Фишера стр. 207..

133. См. там же стр. 436.

134. Дурботы в последнюю войну Китайцев с Элютами поддались Китаю (в одно время с Амурсаною) и более не принимали участия в помянутой войне. В уважении сей причины они получили от Китайского Правительства первенство перед Чоросским Поколением.

135. сие уложение переведено Г. Липовцевым с Маньчжурского на Российский язык и издано в свет в 1828 году.

Текст приводится по изданию: Н. Я. Бичурин (Иакинф). Историческое обозрение ойратов или калмыков с XV столетия до настоящего времени. Элиста. Калмыцкое книжное издательство. 1991

Еще больше интересных материалов на нашем телеграм-канале ⏳Вперед в прошлое | Документы и факты⏳

Главная страница  | Обратная связь
COPYRIGHT © 2008-2024  All Rights Reserved.