Мобильная версия сайта |  RSS
 Обратная связь
DrevLit.Ru - ДревЛит - древние рукописи, манускрипты, документы и тексты
   
<<Вернуться назад

БИЧУРИН Н. Я.

КИТАЙ В ГРАЖДАНСКОМ И НРАВСТВЕННОМ СОСТОЯНИИ

Часть IV

Отделение II

XXI. ПРАВИЛА ОБРАЩЕНИЯ

Китайские церемонии, называемые у нас формами учтивости, по своей странности вошли в Европе даже в пословицы и поговорки; но, правду сказать, мы твердим одни только слова, а сущность дела мало знаем. Это произошло оттого, что европейские путешественники писали о разных китайских обрядах большею частью в смешном виде и в своих издевочных описаниях иное еще преувеличивали. Но если будем смотреть на физиономию китайцев и на их движения со вниманием и без предубеждения, то ничего странного не увидим. Неверность взгляда много зависит от того, что мы наиболее судим о иностранном по сравнению с своим, которое обыкновенно, по привычке, кажется нам естественнее и ближе к человеку, нежели к обезьяне.

В европейских государствах известные учтивые приемы, употребляемые при свиданиях, вводятся обыкновениями и со временем изменяются или совершенно заменяются новыми. Одни только свидания между военными чинами по должности имеют предписанный образ приемов. В Китае, напротив, формы свидания вообще для всех сословий предписаны правительством и включены в число законных постановлений, неизменяемых в продолжение целой династии (Учтивые приемы при свидании делаются так свободно и непринужденно, что иностранцу, долго живущему в Китае, эти приемы вовсе не приметны). Таковы формы относительно встречи, приема и провожания. Они единообразны по существу, но изменяются в оттенках по отношению к достоинству и чину гостя и хозяина, по отношению к сословиям, по отношению к обстоятельствам свидания; и если что кажется несколько сбивчивым, то это есть старшинство левой стороны перед правою. Китайцы почитают левую сторону старшею в отношении к востоку, который составляет главную страну света и начало четырех годовых времен — весну. Для сего храмы, дворцы и главные здания в домах лицевою стороною обращены на юг; вход во внутренность главного здания делается в центре лицевой стороны, а гостиный диван ставится в приемной зале у северной стены прямо против входа При свидании нескольких лиц одни, по самому расположению здания, должны быть на восточной, другие на западной стороне. Первенствующее лицо, например, истуканы в храмах, государь в тронной и проч. всегда занимают средину, имея лицо, обращенное на полдень. Сим образом левая сторона всегда означает восточную, а восток — левую сторону; правая сторона наоборот. Это объяснение довольно понятно. [363]

Церемониальные постановления касательно взаимного свидания заключаются в четырех статьях: а) в обрядах свидания между пекинскими и заграничными князьями; б) в обрядах представления к начальникам и старшим чиновникам; в) в обрядах принятия гостей, и г) в обрядах представления учеников к учителю.

Первая и особенно вторая статья имеют много подразделений; а это, без сомнения, усугубит в европейце удивление, производимое известиями о странных в Китае учтивостях между собой. Но мы совершенно переменим свое мнение, когда получим основательное сведение о их правилах взаимного свидания. Церемониальное представление низших к высшим или церемониальное свидание между равными употребляется только в первое свидание между новыми лицами, а далее обращение высших с низшими или равных между собою происходит по правилам, мало отличным от обыкновенного обращения. Сверх того, правила церемониального свидания, которые европейцу кажутся детскою игрою, уничтожают совершенно ту несносную гордость, которую в других азиатских государствах богатые и сильные аристократы оказывают перед низшими или временщики перед заслуженными вельможами, утомляя их ожиданием выхода или оскорбляя высокомерным приемом. Напротив, в китайских церемониальных приемах, кроме должной с обеих сторон учтивости, вовсе нет унижения. Возьмем в пример представление подчиненных к начальникам как в столице, так и в губерниях.

В столице во всех присутственных местах подчиненный, являясь в первый раз к должности, приходит в парадном одеянии. Один из низших чиновников подводит его к зале и подает билет с прописанием должности и имени. Представляющийся по входе в залу подходит к старшему члену, сидящему за столом, и делает перед ним три поклона в пояс; старший член, встав с места, тем же ему отвечает. После сего представлявшийся уходит. Если же подчиненный делает посещение старшему члену, то выходит из носилок или сходит с лошади за большими, то есть уличными воротами, подает свой билет и, получив приглашение, входит во двор. Старший встречает его у крыльца, то есть на дворе, и просит войти в залу. Младший по входе в залу делает три поклона в пояс, и потом оба занимают места: старший на правой стороне лицом к северо-востоку, а младший на левой, лицом к западу. Младший, садясь, кланяется старшему в пояс. При подаче чая опять поклон в пояс. По окончании переговора младший делает три поклона в пояс и выходит. Старший на каждый поклон тем же ответствует и провожает за вторые ворота. Ежели младший докладывает о деле в [364] присутственном месте, то старший сидит, а младший стоит перед ним, но не становится на колена. Если случится много дел, то младший расстилает на полу подушку и садится.

В губернии подчиненный, представляясь начальнику в первый раз, подает билет (Из уважения к лицу вместо словесного доклада о приезде чьем-либо подается билет с прописанием должности и прозвания с именем) с прописанием должности и имени; потом является в присутственное место в парадном одеянии. Председатели (В каждой губернии два председателя: в казенной палате — 4-го класса, в уголовной палате — 5-го класса. В сем сочинении классы чинов изложены по русскому чиноразделению) и прокуроры, представляясь генерал-губернатору (в 3-м классе) или губернатору (в 4-м классе), выходят из носилок за большими воротами, во внутренний двор входят восточною дверью вторых ворот. Генерал-губернатор или губернатор встречает их на дворе у щита (То есть прошедши от гостиной залы через двор к церемониальным воротам) и в залу идет впереди; председатель или прокурор следует за ним, а по входе в залу делает три поклона в пояс. Хозяин садится посредине, а председатель или прокурор садятся на восточной стороне боком к нему; а если проездом посещают, то садятся лицом друг к другу. При подаче чая делают поклон в пояс, а при прощании делают три поклона в пояс. Хозяин ответствует им тем же и провожает за церемониальные ворота. Председатель или прокурор делает три поклона в пояс и, выждав, пока хозяин обратно войдет в ворота, еще делает три поклона в пояс; потом выходит за большие ворота и садится в носилки. На другой день генерал-губернатор ответствует визитом с малым билетом (Подъехав к воротам, отдает визитный билет, а лично не видится). Ежели являются по казенному делу, то бывают в обыкновенном одеянии, подают большой визитный билет и после трех поклонов в пояс занимают место. Прочее по высшему церемониалу. Ежели областной, 8-го класса, или окружной управляющий правитель, 9-го класса, являются, то генерал-губернатор или губернатор не встречают и не провожают. Прочее по высшему церемониалу. Когда же они являются к председателям или прокурорам, то председатель встречает под свесом гостиной залы и провожает так же; а прокурор встречает за внутренними воротами и провожает так же. Порядок сидения в зале есть следующий: областной правитель и прочие садятся на восточной стороне лицом к западу, а председатель и прокурор — на юго-западной стороне лицом к северо-востоку (То есть занимает высшее место). Прочее по церемониалу представления к [365] генерал-губернатору и губернатору; председатель и прокурор ответствуют визитом с малым билетом. Прочие гражданские чиновники в губерниях, представляясь к генерал-губернатору или губернатору, по входе в залу становятся лицом к северу, делают двукратное наклонение до земли, при выходе — три поклона в пояс. Генерал-губернатор и губернатор стоя принимают их учтивость. Если помощник областного правителя, 9-го класса, представляется председателю или прокурору, то последние не выходят встречать; председатель провожает их с крыльца до низу, а прокурор — до ворот за щитом. Областной правитель встречает его за воротами за щитом и провожает так же. Далее церемониал свидания старших с младшими сходствует; то есть старшие удерживают первенство. Ежели приезжает новый генерал-губернатор или губернатор, то председатели или прокуроры посылают служителей встретить их на границе. Правители, областные, окружные и уездные 11-го класса лично встречают, когда те проезжают не далее пяти ли от их местопребывания; а если далее, то не встречают. Если новый председатель или прокурор приезжает, то подчиненные чиновники таким же образом поступают.

Церемониал для принятия гостей еще простее. При свидании столичных чиновников, разных по чину, как скоро гость придет к воротам, то слуга сказывает привратнику, а привратник докладывает хозяину, который в приличном одеянии встречает гостя в больших, то есть уличных воротах. После взаимного поклона в пояс входят во двор. Хозяин при каждых воротах уступает гостю перед; перед крыльцом просит его идти наверх, дошед до дверей, просит войти. По входе и гость и хозяин делают двукратное поклонение к северу. После сего хозяин ставит для гостя стул лицом к западу. Гость, благодаря за учтивость, кланяется в пояс; хозяин ответствует таким же поклоном. Гость и хозяин садятся. Слуга подает чай. Гость, приняв чай, кланяется в пояс, хозяин тем же ответствует. Пьют чай и продолжают разговор. Гость, прощаясь, кланяется в пояс; хозяин тем же ответствует. По сходе с крыльца гость прощается; хозяин настоятельно желает проводить его и провожает за большие ворота; и когда гость сядет в носилки или на лошадь, то хозяин возвращается.

Члены присутственных мест от 3-го класса и ниже, когда представляются министру, последний встречает их внутри церемониальных ворот, провожает за большие ворота, то есть на улицу, только не смотрит, как гость садится в носилки или на лошадь. Таким же образом члены контор 9-го класса и прокуроры представляются членам Прокурорского Приказа и президентам палат. Когда чиновники от [366] 9-го до 14-го класса представляются министру, то последний встречает их у крыльца, то есть сходит с крыльца на двор. Гость всходит восточным сходом вслед за хозяином. По входе в залу гость делает поклонение, обратясь к северу, а после приветствия делает три поклона в пояс. Хозяин, обратясь к востоку, ответствует поклоном же. Гость поспешает поставить стул для хозяина; хозяин отклоняет учтивость. Гость настоит и ставит стул и, обратясь влево, делает поклон в пояс. Хозяин ответствует таким же поклоном. Гость садится лицом к западу, а хозяин — к северо-востоку. При прощании гость по-прежнему делает три поклона в пояс; хозяин провожает его за церемониальные ворота. Прочее сходствует с высшим. Члены Приказа Ученых и Наследничьего Правления, также члены контор, когда являются к чиновникам от 3-го до 6-го класса, принимаются как гость, одним классом ниже хозяина, а при свидании с чиновниками от 7-го до 10-го класса обращаются как равные.

Церемониал представления учеников к учителю (Надобно разуметь, что ученик, получивший степень студента, является к учителю уездного училища) имеет отличие от всех церемониалов. Учащийся, являясь в первый раз в училище, бывает в ученической форме и употребляет малый билет. Управитель вводит ученика в училищную залу восточным крыльцом; ученик по входе, обратясь лицом на север, делает три поклона в пояс. Ежели посещает учителя в доме, то, пока докладывают об нем, дожидается в воротах и по приглашению учителя входит. Учитель встречает на крыльце; ученик, поднявшись на крыльцо, делает поклон в пояс и вслед за учителем идет в зал. По входе двукратно кланяется до земли, обратясь лицом к северу; учитель, лицом к западу, отвечает ему поклоном в пояс. Ученик ставит стул для учителя. Учитель указывает ему место, и ученик лицом к северу делает поклон в пояс. Учитель садится лицом на северо-восток, а ученик — лицом к западу. Ежели ученик проездом видится с учителем, то садятся оба лицом друг к другу, и при вопросах ученик кланяется в пояс. При подаче чая кланяется в пояс же. При выходе делает, лицом на север, три поклона в пояс. Учитель тем же отвечает и, провожая ученика, идет вперед, а ученик следует за ним. По выходе за вторые ворота ученик делает три поклона в пояс и ожидает, пока учитель обратно уйдет. Таким же образом учащиеся поступают при свидании с учителями и во всех других местах. Вообще, низшие перед высшими, младшие перед старшими обязаны поступать, как ученики поступают перед учителями. Высшие и старшие не [367] провожают. Если же высший или старший делает посещение, то провожают их за большие ворота.

Для князей 12 степеней пространно изложено, каким образом они должны поступать между собою, когда встретятся на дороге или в воротах, то есть кто должен посторониться, остановиться или даже сойти с лошади.

XXII. РОДОВЫЕ ПРОЗВАНИЯ И ИМЕНА

Каждый китаец имеет прозвание и имя; многие, сверх того, имеют почетные названия и проименования.

В Китае для 200 миллионов жителей мужеского пола находится около 400 прозваний (Все китайские прозвания собраны в одну учебную книжку под названием Бо-цзя-син, что от слова в слово значит: прозвания ста семейств. Отсюда европейские ориенталисты не без основания выводят, что китайский народ первоначально состоял не более как из ста семейств. Название сей книжки относится к XI веку по Р. X. Слово сто означает только множественное число, а всех прозваний считается до 466. Они ясно показывают глубокую древность китайского народа, но не первоначальное его происхождение), издревле принятых и сделавшихся неизменными, потому что каждый мужчина обязан носить прозвание того дома, из которого он происходит по мужской линии, а произвольно принимать посторонние или изобретать новые прозвания запрещено законом. Девицы по выходе в замужество обыкновенно принимают мужнино прозвание. В древности было обыкновение, что государи своих вассалов и вельмож, оказавших великие услуги отечеству, удостаивали собственного своего прозвания; но сие исключение из законов давно прекратилось.

В Китае нет определенных имен, а составляются они и даются детям по произволению родителей или старших и могут быть переменяемы при каждом обстоятельстве, показывающем значительное изменение в возрасте дитяти. Только имени принятого при поступлении в казенное училище или при определении в должность переменить уже невозможно, и кто самовольно сделает это, судится как самозванец. Но касательно перемены имен находятся законные исключения. Чиновник, имеющий имя, одинаковое с именем какого-либо князя или вельможи, должен переменить оное. Если случится, что два чиновника, служащие в одной губернии, будут иметь одинаковое имя, то младший из них должен переменить свое. Если имя чиновника противно приличию или одинаково с названием царского [368] кладбища, то также должно переменить оное. Но во всех сих случаях перемена имени производится по начальству.

Имя в понятии китайцев заключает в себе что-то унизительное. Буквы, которыми изображаются имена древних святых или имена государей царствующей династии, запрещено употреблять в сочинениях и судебных бумагах, исключая тех мест, где по необходимости следует написать их имена. Прежде даже чтецы, при жертвоприношении читая молитву вместо государя, произносили имя его, скрадывая голос; но с 1683 года государь Жень-ди указал, чтобы при чтении молитвы имя государево произносили вслух и ясно.

С другой стороны, только государи — подданных, родители — детей, дядя — племянника, господин — слугу, старший — низкого или мальчика могут называть именем; прочим же называть другого по имени вменяется в неучтивость и даже принимается за личное оскорбление.

Если в учтивых разговорах случится лично спросить кого-нибудь о его имени, то для избежания самого слова имя употребляют слово непроизносимое; например, вместо вопроса: позвольте узнать выше имя — надобно сказать: позвольте узнать ваше непроизносимое. В разговорах вообще один другого называют прозванием, прибавляя к нему другие учтивые слова, смотря по чину, возрасту и состоянию, или вместо прозвания употребляют нижепринятые учтивые наименования (См. в Китайской грамматике, напечатанной в 1839 году, с. 214). В судебных бумагах и частных актах обыкновенно подписываются своим прозванием и именем.

Почетное название извлекается из смысла слов, составляющих имя, а проименование — из смысла слов, составляющих название; но нередко проименования, даваемые отличным людям, заимствуются от их качеств, родины и местопребывания. В письмах и сочинениях равный равного может назвать почетным названием и переименованием. Иногда можно в письме или сочинении и самому подписаться и названием и проименованием; но сие могут делать только люди отличных достоинств; прочим же вменяется это в неучтивость и даже в гордость.

В Китае существует закон давать государям и заслуженным вельможам имена, или, точнее сказать, качественные наименования по смерти. Сии наименования государю и государыне, по кончине их, полагаются министрами в общем собрании государственных чинов и шести прокурорских контор; потом представляются государю на утверждение. Качественные наименования побочным царицам, [369] князьям и вельможам одни министры полагают и также представляют государю на утверждение.

Проименования государям в храме предков и качественные наименования им по смерти частью утверждены в начале династии Чжеу, за 1122 года до Р. X. Ныне они изложены в трех книжках с объяснением смысла их.

Первая книжка содержит в себе 44 проименования государям в храме предкам, 115 качественных наименований государям по кончине их и 48 качественных наименований, даваемых государыням по кончине их. Вторая книжка содержит в себе 41 наименование для побочных цариц и 134 наименования для князей по кончине их. В третьей книжке содержатся 146 качественных наименований, даваемых от государя высшим чиновникам по смерти их.

XXIII. СТРОЕНИЕ И РАСПОЛОЖЕНИЕ ЗДАНИЙ

Китай имеет свое особое зодчество, приведенное в правила с большою точностью в соразмерности одних частей к другим; и потому строение китайское, хотя совершенно отлично от европейского, не кажется странным ни вкусу, ни глазу европейца. Полное описание правил для различных строений издано китайским правительством в шести больших томах, но самое зодчество не считается там наукою, а ремеслом, которым наиболее занимаются подрядчики, торгующие вместе с тем всеми строевыми запасами. Впрочем, надобно отдать им честь в знании сего художества.

В китайском зодчестве три вида ворот, городские, форменные и обыкновенные.

Городскими воротами называется высокий со сводом проход сквозь стену городскую. В самой середине прохода деревянные затворы во всю вышину прохода. Над воротами на стене строится башня, коей наружный и внутренний вид совершенно сходствуют с расположением жилых огромных зданий. Башни бывают двухэтажные и трехэтажные, то есть с двойным и тройным свесом.

Второй вид составляет форменные ворота, названные так потому, что они строятся по форме, законом предписанной, соответственно месту или классу чина. Сии ворота состоят из одноэтажного здания с одним, тремя, пятью проходами. По наружному виду они не отличаются от обыкновенных жилых зданий, но вместо лицевой и задней стены имеют по самой средине длины своей воротные полотенца по два и по четыре. В городских и дворцовых воротах бывают еще жилые [370] комнаты. Вот почему государь занимается государственными делами в воротах Цянь-цин-мынь и в воротах Ву-мынь. Форменные ворота строятся при публичных зданиях, как то: при дворцах, храмах, присутственных местах и монастырях. Они состоят из одного, трех и пяти звеньев, но более одного прохода иметь не могут, исключая ворот в царском дворце. Обыкновенные ворота состоят из дверей кирпичных и деревянных, на которых вешаются полотенца. Сии ворота бывают разной величины и разных форм.

Здания вообще, как и форменные ворота, имеют остов деревянный, кровлю черепичную, стены кирпичные. Построение начинается тем, что на выбитом из глины с известью основании кладут цоколь из камня или кирпича на один, на два и более футов от земли. На сем основании раскладывают каменные подстолбия, наблюдая, чтоб положенные на северной стороне были на одной линии с противоположными на лицевой стороне. На подстолбия ставят деревянные столбы, которые вверху расперты продольными брусьями, вложенными в пазы. На каждый передний столб с противоположным ему задним кладутся поперечные балки, или матицы, на которых утверждают стропила, а к стропилам приколачивают решетник, на который настилают свинцовые листы, или сосновые гонтины, или соломенные рогожки, потом слой глины или извести, растворенной с глиною, и настилают черепицу выпуклостью вниз, а продольные швы между рядами накрывают другою черепицею. Сим оканчивается главная работа в здании. Кладка стен и внутренняя отделка после продолжаются. Расстояние от столба до столба по лицевой стороне называется звеном (Это слово весьма часто встречается; должно заметить: самое большое звено имеет 16 футов и по лицевой стороне, и в глубину, и в вышину. Только в дворцах и храмах вышина выходит из общих правил зодчества), которого вышина, длина и глубина бывает от семи до шестнадцати футов. Звено наиболее бывает четвероугольное. Главные здания вообще имеют нечетное число звеньев, например: три, пять, семь, девять. В построении флигелей, служб и казарм не всегда наблюдают сие правило. Кровли вообще двускатные, исключая дворцов и храмов, которые кроются на четыре стороны. В зданиях с двойным и тройным свесом бывает одна кровля; нижний свес, представляющий вторую кровлю, внутренним боком прикрепляется к главному зданию, а наружным лежит на деревянных колоннах и составляет довольно широкий крытый ход вкруг здания. В зданиях [371] двухэтажных колонны ставятся сквозными до кровли, а второй этаж утверждается на брусьях, лежащих на особенных подставках, прислоненных к колоннам.

В больших домах фасад главного здания всегда обращен на юг; впереди по бокам флигели, восточный лицом на запад, западный — на восток. Вкруг главного корпуса крытый ход. Центральное звено, всегда нечетное, как в наших строениях число окон, составляет вход в приемную залу с тремя дверями, из коих средние состоят из двух полотенец, а боковые — одностворчатые. У северной стены в зале, прямо против входа делается огромный щит, под которым ставится диван или кресла. За щитом выход из залы на задний двор. Выход из залы в боковые комнаты закрыт вместо дверей занавесами. Таково и самое расположение тронных. Прихожих не бывает, а из залы выход на крыльцо, с которого сход по ступеням ведет на мостовую, а мостовая ведет через весь двор к щиту, закрывающему церемониальные ворота от входа в залу; за церемониальными воротами лежит передний двор и лицевые, иначе большие, ворота, стоящие лицом на улицу, а внутри их службы для привратников. В присутственных местах за лицевыми воротами еще есть палисад с решетчатыми деревянными воротами. Главный корпус назначается для принятия гостей и для занятия делами, а жилые комнаты и службы для людей отдельно расположены за главным корпусом.

Впрочем, расположение зданий внутри двора, их огромность и формы частей, раскрашивание столбов, балок и переводин определено законом соответственно достоинству, чину и званию, например, дворец для князя 1-й степени должен иметь главные ворота в пять звеньев; боковых ворот трое: обнесен двойною стеною; цоколь под воротами вышиною в 3 фута; главный корпус в семь звеньев; под воротами вышиною в 3 фута; боковые двухэтажные флигели — оба в девять звеньев; переходы с лица обнесены мраморными перилами; площадь их вышиною в 7 1/2 фута. Задний корпус в пять звеньев; цоколь в вышину 2 фута. Позади него желтый корпус в 7 звеньев, на цоколе вышиною в два с половиною фута. В этом корпусе живет князь. Задний двухэтажный корпус в 7 звеньев на цоколе в вышину в 1 2/10 фута. В этом корпусе живет княгиня с семейством. Всего, считая с воротами, пять корпусов, один за другим расположенных. В главном, то есть приемном, зале есть диван на основании вышиною в 1 2/10, длиною в 11 футов. Позади дивана три щита вышиною в 8 футов, с золотыми [372] драконами в цветных облаках. Все здания покрыты муравленою (Надобно разуметь: зеленою) черепицею. На кровельных коньках звери с разверстыми зевами. Воротные столбы покрыты киноварью, раскрашены разноцветными золотистыми облаками и подобиями дракона; но писать или вырезывать головы их не позволено. Коньки на кровле в семь рядов, наподобие карниза вызолоченные. Вдоль ворот [в] девять, а поперек в семь рядов гвозди с широкими вызолоченными шляпками. Флигели по сторонам двухэтажных зданий покрыты круглою черепицею (Верхняя круглая черепица имеет вид коричневой трубочки). Кладовые, хлебные амбары, конюшни, поварни и комнаты для служителей покрыты обыкновенною черепицею, а воротные столбы покрыты черною краскою и олифою. Далее с понижением достоинств лиц постепенно сокращается число корпусов и звеньев, уменьшаются украшения и внутренние и внешние. У чиновников 8-го класса и ниже, также у разночинцев цоколь вышиною в один фут, а главный корпус в три звена, переводины воротные расписаны так же, как у высших чиновников.

XXIV. ПИЩА

Народы разных стран и климатов в употреблении снедных вещей наиболее руководствуются привычкою; а привычка приобретается изобилием оных на месте долговременного их пребывания. Азиатские народы теплых стран питаются более рисом; народы жарких стран — плодами пальм, в Северной Европе хлеб ржаной, в Южной — пшеничный составляют коренную пищу; кочевые питаются мясом и молоком животных, не разбирая породы их. Это мы говорим о коренной пище народов. Гастрономия усвоила себе снедное различных климатов, даже часто противоположных друг другу, но здесь также много действует привычка, которой подчиняются даже и прихоти вкуса. Только нужда и голод на время изменяют нашу привычку и приневоливают иногда употреблять такие снеди, к которым мы от самого рождения имеем отвращение. Истины сии столь очевидны повсюду, что не требуют ни объяснений, ни доказательств.

В Северном Китае хорошо родится просо и пшеница; рис сеется в небольшом количестве, почему и коренная пища северных китайцев состоит в каше из разных прос. В Пекине и других [373] городах употребляют для сего и рис, но более доставляемый из южных стран; в Южном Китае, наоборот, наиболее питаются рисом. В приправу для вкуса бедные обыкновенно употребляют шинкованную редьку или другую какую, либо овощ и зелень — соленые. Очень немногие, и то изредка, лакомятся вареным или жареным мясом или рыбою. Напротив, достаточные употребляют говядину, свинину, баранину, поросят, куриц, уток и разную рыбу, к которой причисляются черепахи, снедные лягушки, речные раки, круглые раки, иначе морские пауки, мясо речных раковин и улиток; из дичины: кабанов, оленей, косуль, зайцев, фазанов, куропаток, рябчиков, перепелок, овсянок, воробьев, турпанов. Крестец оленя считается чрезвычайно лакомым кушаньем. Все упомянутое принадлежит к разряду чистых снедей. В губернии Фу-цзянь и в некоторых других местах жирный щенок собачий, а в губернии Гуан-дун мясо удава составляют лучшее блюдо в праздничном столе. Мясо домашних гусей считается грубым, и потому не употребляют их в пищу. Беднейший класс при полном недостатке всех средств к пропитанию ест все без разбора: верблюжину, коневину, ослятину, собак, кошек, жесткокрылых насекомых, разных зверьков и птиц нечистых, даже самоиздохших. При неурожае хлеба едят лист с разных дерев и коренья полевых трав, отваренные в воде. Но в съестных трактирах, особенно в больших городах, ничего нечистого в приготовляемых кушаньях не употребляют.

Из пшеницы делают одну крупитчатую муку, часто с примесью бобовой; лучшая мука из риса. Из муки приготовляют сдобные хлебцы и пирожное в многоразличных видах, а также квашеные булки. Крахмал из корней лотоса и сараны (арару) употребляют в виде киселька больные и на завтраках. Из муки просяной, гороховой, ржаной и гречневой пекут булки для рабочего народа, но в самом малом количестве. Рожь родится только по северной границе и более идет на винокурение и в корм скоту.

Для приправы кушаньев употребляют ласточкины гнезда, перья акулы, трепангов — по-китайски хай-шень (Принадлежит к роду голотуриев, иначе морских кубышек), голубиные яйца, разные свежие и сушеные грибы, корневые ростки бамбука, морскую капусту, оленьи и воловьи жилы, уксус, горошчатый перец, свежий имбирь, развертывающиеся росточки пахучего ясеня, разную огородную зелень, как то: петрушку, пастернак, шпинат, капусту, салат, портулак, чеснок, разные виды лука, молодые стрелки чеснока, малороссийскую [374] лебеду, и белую и красную; из овощей: различные виды тыкв, огурцы, морковь, репу, паровую редьку, бредовку, брюкву, горчичный корень, китайский картофель — шань-ио. Но китайцы в приправу вовсе не употребляют ни корицы, ни гвоздики, ни мускатного цвета: небольшой отзыв сими вещами противен обонянию китайца. Господствующий вкус требует, чтобы менее было соли в кушанье; почему солят разную зелень и овощ для употребления вместо соли, которой не подают на стол.

В домашнем столе щей и супов почти не бывает, место их занимает пряженое мелко изрубленное мясо. Для сдобривания и пряжения употребляют только кунжутное масло и вытопленное почечное свиное сало. В Китае нет скотоводства. Говядину, масло коровье и баранов доставляют из Монголии; почему из китайцев только живущие по северной границе, также маньчжуры и монголы, переселившиеся в Китай, могут употреблять говядину, баранину, коровье масло и молоко. Южные китайцы брезгуют этими вещами так же, как в Европе брезгуют падалью и всякою нечистою пищей; даже торг ими исключительно предоставлен окитаившимся тюркистанцам, которые очень многочисленны в северной половине Китая. В их только лавках можно найти молоко и кушанье из баранины.

Общий вкус китайцев в приправе кушанья близок к европейскому. Небольшая пряность и кислота необходимы. Для первой употребляют свежий имбирь и горошчатый перец, а для второй вид красного теста из гороховой муки, выкиснувшего с солью. В соусные подливки вместо пшеничной муки кладут крахмал из индийской чечевицы.

Пищу приготовляют не на очагах, не в печках и не на плитах. Вместо этого складывают из кирпича низенькие печки — лу-цзы в виде жаровни, с двумя небольшими отверстиями, из коих одно внизу с лицевой стороны, а другое сверху и посредине. Эти отверстия имеют от 3 до 4 дюймов в поперечнике. Через верхнее отверстие кладут каменный уголь в жаровую тушу, где он ложится на железные поперечники, а огонь разводится и поддерживается через нижнее отверстие. Над огнем верхнего отверстия варят кашу в глиняных котелках: соусы и жаркое готовят в чугунных чашах и железных ковшах. Медной посуды не имеют, исключая нелуженых чайников для согревания воды на чай. Хлебцы и пирожное пекут в чугунных чашах и на противнях с крышкою или в деревянных обечайках с решетчатым дном, которые — одна под другою в несколько рядов — ставятся в чугунную чашу над паром кипящей воды и сверху плотно накрываются. Последним способом вообще подогревают все холодные кушанья. Есть и [375] печи с жаровою тушею — цзао, складываемые в виде наших каминов, но без дымового отверстия, которое, как у русских печей, делается снаружи. В сих печах, не закрывая дымового отверстия, жарят уток, поросят, баранов и свиней, вешая их на крючья в печи, а жар сгребают в устье печки. От сего огня кожа на жарком без пригори так прожаривается, что рассыпается во рту и чрезвычайно бывает вкусна. Жарятся иногда цельные штуки или части и на вертеле, над прогоревшими углями.

Китайцы не употребляют ни ножей, ни вилок при столе, а всякую пищу, исключая жидких, берут двумя палочками, имеющими до восьми дюймов длины; почему мясо и проч. для удобности брать палочками приготовляется изрезанное в кусочки. Жареное целыми штуками или большими частями подается на стол, разрезанное на кусочки, а в похлебках целые штуки или части увариваются до такой мягкости, что и палочками очень легко отделять от них небольшие кусочки. Употреблять похлебки ложками не в обыкновении, почему и ложек, если нужно, подают на стол не более двух для нескольких человек. Ложки у них фаянсовые или фарфоровые, маленькие.

Китайцы обыкновенно едят по три раза в день (Рабочие летом едят по четыре раза): в пять и шесть часов утра подают завтрак — дянь-синь, в 9 и 10 часов обед — цзао-фань, между 5-м и 9-м часом пополудни ужин — вань-фань. При завтраке употребляют различные хлебцы с чаем, пирожное, паром печенное, в виде подовых пирожков, лапшу в бульоне, просяную кашицу — иногда с мелко изрубленной солониной, кисельки из лотосовой или саранной муки и горячую воду с солью и выпускным яйцом. Сдобные хлебцы, перенятые у европейцев, хороши на вкус; собственные же, китайские, замешанные на сале и начиняемые иногда салом и сахаром песочным, — очень невкусны. Для употребляющих молоко делается мучной чай, который густо разводят мукою с подбавкою молока и сахара.

Для домашнего обеденного стола нет правил в выборе и подаче кушанья, что назначают, то и готовится. Напротив, стол, приготовляемый для гостей, обыкновенно состоит из пяти блюд с холодными и жаркими и четырех чашек или мис[ок] с разными похлебками. Иногда прибавляют к ним четыре тарелочки с мелко искрошенными жаркими. Едят все кушанья без хлеба, прикусывая для вкуса солеными овощами. Вместо хлеба уже при конце стола подают [376] каждому по чашке вареного риса, которого отвар сцежен, лапшу без бульона и пельмени (Китайские пельмени делаются трех видов: маленькие круглые — хунь-тхунь, маленькие плоские — бянь-ши, большие ухообразные — чжу-бо-бо. Первые варятся в воде, а подаются на стол в крепком бульоне; последние оба варятся в воде, по сцежении которой подаются на стол горячие и употребляются с уксусом или соею и толченым чесноком; начинка во всех пельменях из свинины. В Пекине в Новый год каждого гостя потчуют пельменями чжу-бо-бо). В продолжение обеденного стола пьют ликеры, водку и хлебное вино — все подогретое, что придает спиртным напиткам большую крепость и приятность. Пьют вообще весьма мало, почему и чарочки для крепких напитков делают немного более русского наперстка. Вечерний стол для гостей называется цзю-цай, что значит: винная закуска. Обыкновенно подаются при сем столе четыре тарелочки с свежими, если находятся, и четыре с сушеными плодами, четыре тарелочки с обсахаренными или сухими ядрами, в числе которых занимают место сухие арбузные и тыквенные семена и огородные бобы поджаренные; четыре тарелочки с копчеными мясами и т.п.; четыре тарелочки с разными жаркими, четыре с пирожными и нередко четыре чашечки с соусами. Каждое из сих отделений подается одно за другим в изложенном мною порядке, и опорожненные тарелочки не снимаются до тех пор, пока не придет время подавать на стол летом утку или поросенка, жаренных в печи, а зимою — самовар, в котором набраны различные мяса и приправы в бульоне. Фазан, желудки домашней птицы, цыплята, почки и филейное мясо свиньи, белая утка, карп, белый угорь и бамбуковые ростки считаются самыми лакомыми яствами. Вечерний стол заключается так же, как и обеденный, лапшою, пельменями или вареным рисом, что иногда приправляется подливками из-под жарких. Вечерний стол начинается винами, только не спиртными, а квашенными из риса. Сии вина суть шао-син и му-гуа. Первое идет из области Шао-син-фу и называется шао-син-цзю; второе делается из айвы — му-гуа, отчего и называется му-гуа-цзю. Вина подаются подогретые, отчего теряют свойственную им горечь, во вкусе делаются мягкими для питья. В продолжение стола занимаются разговорами или импровизацией стихов, пением песен или игрою ла-морра, в которой, вопреки итальянскому обычаю, проигравший пьет чарку или полчарки вина. Чарочки для квашеных вин вдвое более чарочек спиртных. По окончании стола обыкновенно берут ивовые зубочистки — точно такие, какие подаются к столу в Португалии, [377] закуривают трубки, пьют по чашке крепкого чая, который способствует к переварению жирных яств, жуют арек и расходятся.

Столы вообще четвероугольные в 1/4 аршина и в вышину и в ширину, покрытые лаком. Когда гостей много, то не сплочивают столов, а отдельно сажают за каждый стол по четыре, в случае же нужды — по шести человек. Столов не накрывают скатертями, а с лицевой стороны одевают красным сукном. За стол садятся в креслах с перекинутым через спинку красным сукном; на стульях и табуретах, запросто же на скамейках. Салфетку каждый гость должен иметь собственную (Салфетки делаются из европейских платков, пришиваемых на подкладку. К одному углу пришивается медная пуговица, которою салфетка держится на верхней петле кафтана). Для каждого ставится на стол прибор, состоящий из пары палочек и тарелочки с соей или уксусом, которой до конца стола не переменяют. Как вообще мало кладут соли в кушанья, то, как при обеденном, так и при вечернем угощении, прежде всего подаются на стол несколько тарелок с пикули и разным соленым овощем; здесь почетное место занимают порей и чеснок сырые. Гости берут любое кушанье и, обмакивая в уксус или сою, употребляют, закусывая в то же время солеными прикусками. По окончании стола каждый берет свои палочки обеими руками за концы и приподнимает перед собою горизонтально — в одно время с прочими. Это знак вставания из-за стола.

Таковы суть общие правила угощения китайского обеденным и вечерним столом; но должно заметить, что нет правил без исключения, особенно в гостиницах, где кушанья готовятся по назначению гостей. В Китае обычаи по сему предмету очень разнообразны. Праздничные столы при дворе и у высших чиновников в образе приготовления кушанья мало разнятся от общих столов; но в церемониале потчивания совсем другие приемы употребляются.

Б Китае введено обыкновение получать вспоможение в нужде самым простым и легким образом. Это средство трудно выразить на русском языке, а на китайском оно называется фынь-цзы, что значит: доля, пай; просьбу о таком вспоможении выражают словами цин-фынь-цзы, что значит: просить долю. Это с первого взгляда кажется сколько непонятным, столько же и странным; но дело вот состоит в чем: имеющий нужду в деньгах по какому-либо случаю в доме, например на женитьбу сына и проч., делает обед, к которому приглашает своих родственников и друзей по билетам, и каждому из [378] них дает еще по нескольку лишних билетов для приглашения посторонних, желающих провести несколько часов в приятном отдыхе; в сем случае дозволяется приглашать людей, вовсе не знакомых хозяину. В назначенное время гости съезжаются, и каждый стоящему при входе человеку отдает свой билет со вложением серебра. Хозяин приветливо встречает гостей и просит каждого к столу, за которым пожелает сесть; а в сем случае всегда избирают собеседников, знакомых гостю. Угощение исправляют в доме или гостинице. В первом месте оно ограничивается одним обедом, а в гостинице продолжается с восьми часов утра до вечера и состоит из завтрака, обеда и ужина, в продолжение которых беспрерывно играют актеры на сцене. Цена обеда назначается по приготовлению. Каждый из приглашенных обязан приложить не менее условленной цены, а родственники и друзья прикладывают по давнему с хозяином соглашению. Принимающий билеты записывает каждого гостя с показанием его приноса. Впоследствии и хозяин, если кто-нибудь из бывших у него гостей просит его на подобный же обед, обязан отнести каждому столько же, сколько получил от него. Это есть средство взаимного вспоможения, сопряженное с удовольствием дружеского препровождения времени в большом кругу знакомых и незнакомых. Посторонние, приходящие по приглашению, не ищут взаимосоответствия; почему чем более приглашенных побочным образом, тем выгоднее для хозяина. Совершенно в другом виде это происходит, когда начальник приглашает своих подчиненных. Последние не смеют искать взаимосоответствия, а приложение при их билетах должно быть [тем] значительнее, чем выше достоинство приглашающего лица. Так по большей части китайцы празднуют день рождения, а впоследствии исподволь уплачивают, что принесено было гостями по пригласительным билетам. Но многие делают подобные угощения и без нужды в деньгах, а только для продолжения дружеских связей между собою. Такое обыкновение несколько походит на русские складчины, но в отношении к цели имеет другое назначение. Европейцы привыкли насмешливым образом описывать те иностранные обычаи, которые не имеют сходства с их отечественными обычаями.

XXV. ОДЕЯНИЕ

В Китае от самого основания империи правительство имело влияние как на покрой одеяния, так и на самые цвета тканей; и сие делалось не для отличения состояний одного от другого, но даже для [379] отличения чиновников одного класса от другого. Каждая династия китайская касательно сего предмета делала свои постановления; а иностранные династии, царствовавшие в Китае, предписывали китайцам употреблять одеяние победителей. Таким образом, в царствование династий Юань-вэй, Ляо и Юань китайцы одевались по-монгольски, а при династии Гинь — по-тунгусски. Ныне царствующая династия Цин снова облекла Китай в тунгусское одеяние. Но сей закон на покрой и цвета одеяния при иностранных династиях не простирался на женский пол.

Одеяние в каждом народе, соответственно полам и возрасту, делится на мужское, женское и детское. Это есть видовое разделение; но каждый вид из них имеет свои подразделения, определяемые законами, временами года и обычаями. Мы ограничимся взглядом на одно мужское одеяние.

Мужское одеяние разделяется на форменное, частное, или домашнее, и народное. Форменным называется такое одеяние, коего покрой и образцы утверждены законом; частное делается с небольшим изменением форменных образцов; народное есть употребляемое крестьянами и чернорабочими.

Полное форменное одеяние заключает в себе: курму, кафтан, шубу и шляпу. Рубахи верхняя и нижняя, фуфайка, порты и шальвары на вате, воротник и пояс со всеми его принадлежностями, сапоги и чулки суть общие и для форменного, и для частного одеяния.

Курма — гуа-цзы есть верхний полукафтан, названный так с маньчжурского слова курумэ (Из нынешнего одеяния в Китае только одня курма есть чисто маньчжурского покроя; кафтан и все прочее есть китайское, более или менее измененное, почему и названия всех вещей, прибавленные мною, суть китайские); он походит на греческую рясу, однобортный, с пятью пуговицами, просторный, с широкими рукавами; шьется из четырех прямых полотнищ с небольшими клиньями, с тремя разрезами, по бокам и сзади, от подола почти до пояса, длиною за колено. Есть еще короткая курма, называемая конною — ма-гya-цзы, длиною до безымянной кости на бедре. Кафтан — пхао-цзы шьется из четырех же прямых полотнищ, с большими клиньями в боках, длиною до закаблучьев; рукава у него длинные, узкие, с овальными обшлагами; спереди и сзади по самой средине разрезы от подола кверху до трех четвертей. Сей же кафтан, подбитый мехом, называется шубою — пхиао. Верхняя рубаха — шань-цзы отличается от кафтана только широкими рукавами и небольшими [380] разрезами по бокам, а посредине не имеет их; в длину полуфутом короче кафтана. Фуфайка и нижняя рубаха — хань-тьхань-цзы одного покроя с верхнею рубахой, но в длину короче оной в 3/4 аршина и рукава имеют поуже. У всех поименованных одежд, исключая курмы, левая пола наверху; от пуговок шейной и плечной она изгибается около плеча под правую пазуху и потом идет вниз прямою чертою, застегиваемая тремя пуговками. Воротник — лин-цзы шьется особливо, шириною в вершок, с застежкою спереди. К нему пришивается небольшая круглая манишка, придерживающая воротник книзу. Шляпа — мао-цзы бывает летняя — лян-мао, осенняя — цю-мао и зимняя — пьхи-мао. Летняя шляпа имеет вид полушара, внутри пустого, без полей; плетется из тростинных лычек; сверху прикрепляется красная кисть из волос тангутского яка; для чиновников же шляпа шьется из белой шелковой материи с красною кистью из сученого теневого шелка. Внутри шляпы вместо тульи пришивается тростинный обручник, обтянутый красным крепом, со шнурком, который, огибая подбородок, прикрепляет шляпу к голове. Осенняя шляпа имеет форму овальную, с поднятыми вверх полями, которые представляют вид околыша и бывают черного бархата или плиса; верх вишневого атласа на картоне или на вате. Зимняя шляпа имеет одинаковую форму с осеннею, но околыш ее из соболей или куниц подчерненных или из черной бухарской мерлушки и лапок черных лис.

Сапоги — сюе-цзы сходны с европейскими сапогами и шьются из атласа или китайки черного цвета, с белыми подошвами в дюйм и более. Подошвы набирают из толстой бумаги или ветошек; кожа снизу пришивается несмоленой дратвой; бока подошв простеганы и выбелены; каблуков нет, а швы по головке и голенищу приложены выпускным зеленым ремешком. Чулки — ва-цзы шьются из шелковой материи, а более из китайки, с простеганными подошвами. Зимою подпоясываются сверх кафтана кушаком — да-бао из черного травчатого крепа, у рабочих — из черной китайки, а летом плетеным или вязаным шелковым поясом — дай-цзы с пряжкою. К кушаку и поясу привешивают на правом боку нож в ножнах, карманные часы в футляре и сферические кошельки с ареком и серебром; на левом кошельке же платок, а летом еще веерник с веером.

Господствующий и неизменный цвет для курм есть черный, для кафтанов — голубой. Впрочем, для кафтанов избирают и другие цвета, исключая алого и зеленого, предоставленных женскому полу. Верхняя рубашка осенью и зимою цвета голубого и лимонного, а [381] весною и летом — белого. Фуфайка и платье исподнее бывают шелковые, а у бедных — китайчатые; воротник употребляется при кафтане и курме; но летом при бесподкладном платье и газовом одеянии не носят его.

В холодное время курма и шуба подбиты долгошерстными мехами. У шубы обшлага из соболя, из хвоста камчатского бобра или из котика. Шляпа с куньим или собольим околышем, воротник из хребетика или хвоста камчатского бобра. При переходе от холодного времени к умеренному курма и шуба подбиваются мелкошерстными мехами; шляпа и воротник из мелкошерстных же шкурок; а после сего курма и кафтан на вате или суконные; прочее все на подкладке без ваты, шляпа осенняя. Меха для шуб употребляются из леопардовых, рысьих и лисьих черевок, долгошерстных тибетских мерлушек, разной русской мерлушки и белки. Меха для курм шьются из камчатских бобров, красных и других лисиц, кошки, белки, лисьих и собольих лапок. Курмы более надеваются шерстью наружу, и потому меха для них подбираются с отличным вкусом и искусством. При переходе от умеренного времени к теплому местное начальство обнародует повеление переменить осеннюю шляпу на летнюю — хуань-цзи, что значит переменить время (la saison). С этого дня начинают употреблять летнюю шляпу, курму и кафтан на подкладке, потом бесподкладное; при переходе от теплого времени к жаркому курма и кафтан из плотного, а потом из редкого газа; прочее платье из легких шелковых материй или легкого холста, тканного из упругих волокнистых растений. Во время сильных жаров дозволяется чиновникам выезжать без курм. Далее при переходе от теплого времени к умеренному опять назначается перемена летней шляпы, а с нею переменяют по порядку и одеяние.

Чиновники и должностные люди должны носить форменное одеяние по обязанности, а частные люди — по произволению. Солдаты и присяжные по должности могут носить и частное одеяние, но при форменной шляпе. В частном одеянии шуба и кафтан не имеют ни разрезов спереди и сзади, ни обшлагов на рукавах; вместо курмы можно сверх кафтана надевать фуфайку, вместо шляп осенью и зимою носить валяную или шитую на вате шапочку, летом ермолку или соломенную шляпу с кистью или вязаным шелковым шариком наверху; но в сильные жары по большей части носят одну верхнюю рубашку и ходят с открытою головою, закрывая ее от солнца веером. В ненастное время [382] надевают короткую камлотовую курму. Чиновники могут так одеваться только дома.

Бедные люди, работники, крестьяне и ремесленники для удобности летом носят одну рубашку и исподнее платье, а зимою фуфайку и штаны на толстой вате; для нарядных выходов употребляют фуфайку или рубаху длинную до колен и всегда подпоясываются, исключая жарких дней. В зимнюю дальнюю дорогу надевают нагольные и крытые тулупы овчинные; летом носят соломенные шляпы, а зимою — меховые шапки с ушами или валяные колпаки. Башмаки у них с тонкими прошивными подошвами. Законом предписано простолюдинам все одеяние носить китайчатое; но, несмотря на запрещение, богатые по большей части одеваются в шелковое платье.

Хотя покрой форменного одеяния одинаков для всех сословий, но для чиновников находятся некоторые исключительные преимущества. Они одни имеют право носить курмы вишневого цвета и собольи; пришивать к первым на груди и на спине нашивки с изображением птиц и зверей; иметь на шляпе сверх кисти шарик, на персях — четки. Роды птиц и зверей, цвета шариков и форма в расположении четочных зерен назначены соответственно роду службы и классам чинов. Это одеяние называется парадным. Сверх форменного и парадного одеяния еще находится одеяние церемониальное, употребляемое при торжественных случаях.

Мужчины разных низших сословий летом ходят или работают, как выше было уже сказано, без рубах. В торговых лавках, трактирах и театрах очень нередко случается видеть хороших людей с легким, вместо рубахи, нагрудником над животом. Женщины в бедных домах таким же образом пользуются прохладою в знойные летние жары; для сего починивающий кровлю или дворовую стену в своем доме обязан до прихода работников известить соседей, дабы женщины заблаговременно распорядились к избежанию неудовольствия потеть целый день в душной комнате. Для сей же причины запрещено в продолжение лета ходить по городской стене подле внутреннего парапета, особенно смотреть со стены в город.

Зимою, сколь бы холодно ни было, не употребляют ни рукавиц, ни перчаток. Мужчины согревают руки, втягивая пальцы в рукава, довольно для сей цели длинные и узкие; но женское зимнее одеяние не очень выгодно для рук во время выездов со двора.

Вышивание шелками и частию золотом в большом употреблении; но сии работы более относятся к женским нарядам. Мужчины употребляют только золотом и шелками шитые веерники, кошельки и [383] платочки поясные, круглые веера и летние нагрудники. Кружева и вязание посредством иголок совершенно еще неизвестны в Китае.

Как у нас мужчины очень занимаются головою, что видим в ежедневном изменении бакенбард, а особенно хохолков волосных, то надобно сказать слова два-три о прическе волос у китайцев, которую неприлично было бы отделять от нарядов. Здесь в обыкновение введено отпускать усы в 30, а бороду в 40 лет; впрочем, не считается предосудительным до старости не отпускать ни усов, ни бороды. Голову бреют, оставляя волосы только на теме, а заплетают их с подкоском, дабы коса заплетенная простиралась ниже крестца. Длина эта придает косе большую красу. Усов не подстригают и не закручивают в сторону, а стараются отращивать их вниз для закрытия губ. Вместо полной, окладистой бороды оставляют клочок волос над ямкою под нижнею губою и другой, несколько более, на подбородке, прочее все выбривают. Излишество волос на голове и лице тягостно в летние жары. Китайцы бреют волосы в носу, в ушах и даже в глазах маленькими узкими бритвами.

Обыкновенно женское одеяние одинакового покроя для всех сословий, но в покрое даже и цвете форменного одеяния знатные китаянки отличаются от маньчжурок и монголок, живущих в Китае. Форменное одеяние китаянок есть пунцовое, а цвет и покрой форменного одеяния для маньчжурок и монголок предписан законами. Что касается до простолюдинок, хотя обыкновением предоставлены им цвета алый и зеленый, но хороший вкус более требует цветов голубого, темного какого-либо и белого; а первые два цвета ныне уважаются только деревенскими щеголихами.

XXVI. НРАВЫ

Нравы первый зародыш получают от климатического и физического положения страны; воспитание улучшает их; гражданские законы дают им направление в дальнейшем их развитии. Китай, собственно взятый, занимает более 20 градусов и широты и долготы географической: сколько же должно быть оттенков в нравах китайцев от разности климатов, от различного положения стран? Действительно, Государственная Китайская Статистика Да-цин и-тхун-чжы отдельно показывает свойства жителей почти каждой области в губерниях. Но мы в этой статье будем рассматривать не нравственность одного человека, а свойства и качества целого [384] народа, и посему обратим внимание на общность нравственной стороны, то есть на общее усиленное стремление народа к чему-либо доброму или худому.

Еще первые законодатели Китая постигли важную истину, что одна добрая нравственность может упрочить благосостояние народа, а поселить добрую нравственность в народе одно просвещение может; почему еще при переходе китайцев из пастушеского состояния в земледельческое старались заводить училища и в них вводить единообразное воспитание юношества — без различия званий. В цветущие времена первых трех династий, Ся, Шан и Чжеу, уложение первых законодателей постепенно приходило в совершенство. Тогда во всех столицах, даже в селениях, возникли училища. Дети, без различия званий, на восьмом году возраста поступали в низшее училище, где во-первых преподавали им правила вежливости, а потом обучали их обрядам, музыке, стрелянию из лука, возничеству, словесности и счислению. По достижении пятнадцатилетнего возраста ученики с лучшими дарованиями — от наследника престола до крестьянского сына — поступали в высшее училище, где преподавали им нравственную философию, впоследствии изложенную в двух книжках: Да-сио и Чжун-юн. С упадком династии Чжеу управление училищ оставлено было в небрежении, а с этого времени нравы и обыкновения повредились. Впоследствии с изменением союзно-удельного правления в монархическое каждая династия производила перемены в училищном образовании юношества, более или менее сообразуясь с заблуждениями даосов или фоистов; и в народе открылось суеверие, еще более повредившее нравственность его. Наконец, династии Сун в X веке по Р. X. предоставлено было восстановить древнее нравственное учение в первоначальной его чистоте, и с того времени оно не изменялось. Ныне царствующая в Китае династия Цин также обратила особенное внимание на общественное, и притом единообразное, воспитание юношества, полагая в таком воспитании основание народного благоденствия. Сверх народных, уездных и высших училищ в селениях учреждены деревенские школы, в которые поступают мальчики, достигшие семилетнего возраста. Нынешние народные и деревенские училища соответствуют древнему низшему училищу.

Способ первоначального учения довольно замечателен. По вступлении мальчика в народное или деревенское училище прежде всего наставляют его в правилах вежливости, и мальчик в [385] первый же день, по возвращении из училища, делает каждому члену семейства учтивый поклон. Потом дают ему учить собрание букв, означающих предметы, ежедневно встречающиеся в домашнем быту, а при обучении чтению и письму идеографических букв изъясняют ему значение каждой буквы и таким образом дают ему понятие о каком-нибудь предмете. Между прочим, постепенно и наиболее внушают мальчику почитание родителей и старших братьев, повиновение законам и властям, соблюдение обязанностей человека-гражданина; одним словом, исподволь внушают ему все добродетели, соблюдение коих может доставить спокойную жизнь во всяком состоянии. Дети чиновников и богатых людей первоначальное образование получают у домашних учителей, но без отступления от вышеизложенного способа обучения. Нравственность и в училищном и в домашнем образовании занимает высшее перед науками место.

По окончании первоначального учения одни возвращаются в прежнее сословие и здесь, под надзором старших, еще более утверждаются в правилах училищного воспитания и, сверх того, научаются трудолюбию в земледелии и промышленности, бережливости и порядку в домоводстве, знанию и честности в торговле. По вступлении в круг общежития они подвергаются надзору земского начальства, которое законом обязано смотреть за семейным поведением подчиненных ему, а посему в случае какого-либо важного преступления, содеянного ими, подвергается ответственности. Это земское начальство составляют десятники, сотники и волостные управители. Сверх сего, в каждом роде правительством избирается родовой старшина, которому, как и земскому начальству, дается власть входить в семейные дела своего рода с ответственностью за важные преступления родовичей. Другие, по получении на испытании первой ученой степени, поступают в уездные училища для дальнейшего образования, и на сем пути они совершенно поручаются руководству училищных властей; а те, которые по окончании высшего образования определяются к должностям, поступают под непосредственный надзор своего начальства. Таково есть вообще приготовительное воспитание юношества в Китае, и притом на самом деле, а не на бумаге и словах, как это водится в европейских государствах. Но с окончанием учения не оканчивается наблюдение правительства за нравственной чистотою в народе. [386]

В Китае нет ни общественных храмов, ни общественного богослужения; почему нет и религиозных наставлений народу в храмах, как это соблюдается у христианских народов. Вместо сего введены там гражданские поручения. Гражданские и военные чиновники в городах ежемесячно в 1-е и 15-е числа обязаны собираться в присутственное место ', куда сходятся ученые, военные и разночинцы, слушать царские поучения и законы. Чиновники садятся на тюфячки на восточной и западной стороне залы. Чтец становится на северо-восточной стороне, лицом к западу, и открывает чтение. Старики, военные и разночинцы слушают, стоя вкруг крыльца. В каждой слободе и деревне, в каждом военнопоселении (В котором градоначальник имеет пребывание) и в землях инородческих управляющие назначают сборное место, выбирают одного из степенных стариков главою общины и трех или четырех из благонравных людей — месячными очередными, Сии выборные ежемесячно в 1-е и 15-е числа собирают и старых и малолетних и читают им царские наставления и законы. Это суть нравоучительные собрания.

В сих собраниях читают народу законы воспретительные, предостерегающие от преступлений; а временные предписания правительства обыкновенно выставляются на больших досках на всенародных местах селения, дабы каждый из жителей сам читал их и не отзывался незнанием. Что касается до царских поучений, они изложены в 16 главах и составляют евангелие китайцев. Из них первое поучение предписывает почитание родителей и старших братьев как естественный долг каждого человека, как основание государственного управления; второе поучение убеждает уважать родственников, дабы жить во взаимном согласии и любви. Третье поучение советует в слободах и деревнях соблюдать миролюбие как единственное средство для устранения споров и тяжб. Четвертое поучение поощряет прилежать к земледелию и шелкоделию, дабы ни в пище, ни в одеянии не нуждаться. Пятое поучение наставляет, как при умеренности и бережливости сохранять имущество от расточения. Шестое поучение раскрывает пользу учебных заведений в направлении нравственности учащихся. Седьмое поучение предписывает прекращать ложные доносы в защиту добрых граждан. Восьмое поучение увещевает искоренять заблуждения, или, яснее сказать, ложные вероучения, [387] дабы возвысить чистое нравственное учение. Девятое поучение советует изъяснять народу законы, дабы глупых шалунов предостеречь от преступлений. Десятое поучение убеждает соблюдать в обращении вежливость и уступчивость, чтобы сим средством улучшить нравы и обычаи. Одиннадцатое поучение наставляет постоянно печься о улучшении своего состояния. Двенадцатое поучение советует делать наставления юношам, чтобы удерживать их от неблагопристойных поступков. Тринадцатое запрещает укрывать беглых, дабы не быть привязану к их делам. Четырнадцатое увещевает исправно платить подати для избежания понуждений. Пятнадцатое разъясняет, что учреждение в народе сотен и десятней есть мера, необходимая для искоренения грабежей и воровства. Шестнадцатое убеждает в прекращении вражды и злобы для собственного своего спокойствия.

Купец, ремесленник и земледелец по вступлении в круг общежития совершенно предаются своим занятиям и вообще уклоняются от праздного препровождения времени в кругу родственников и друзей, к чему мало и поводов, потому что в Китае нет ни праздников, ни пьянства. Сверх сего, самый образ китайского строения не дозволяет делать приятельских собраний. Каждый город, как выше уже было сказано, есть гостиный двор. Самая большая часть, и притом лучших, улиц занята разными торговыми и ремесленными заведениями. Здания вообще одноэтажные и по улице не имеют промежутков. Лицевая половина каждого здания составляет лавку с товарами или ремесленное заведение; заднюю половину занимают хозяева с приказчиками и работниками; позади здания несколько квадратных сажен под двором. Частные дома в городах, так как и крестьянские дома в деревнях, по недостатку и дороговизне земли также очень тесны. Если два или три приятеля приходят к кому для переговора, то хозяин редко принимает их в лавке или в доме, а тотчас приглашает в чайный или съестной трактир и там проводит время с ними. Как женский пол неприличным считает показываться посторонним людям, то, даже навещая родственников и друзей в доме, надобно постучаться у ворот и на спрос вышедшего сказать, с кем видеться желает. Если по какому-либо случаю нужно угостить родственников и друзей в большом числе, то приглашают их в гостиницу, где изредка бывают и женщины, но они сидят в ложах за ширмами. В городе в девятом часу вечера все торговые и ремесленные заведения должны быть закрыты, а по утру в шесть часов снова открыты. В [388] продолжение ночи только лекарю и повивальной бабке дозволяется проходить по улицам. Таков полицейский закон, наблюдающий благочиние и тишину в городах.

Поведение чиновников еще более связано законами. Исключая Пекина, во всех других городах каждый чиновник обязан жить в своем присутственном месте и не иметь никаких общежительных связей с подчиненными. Что касается до обращения чиновников между собою, оно затруднено недостатком времени. Чиновники подавлены делами по должности, а строгий надзор за течением дел, легкость в потере и трудность в получении мест содержат их в беспрерывной осторожности. Родственные и дружеские свидания между ними также редки, потому что два родственника в одной области, даже в одной губернии, служить не могут. Младший из них должен перейти в другую область или в другую губернию.

По сим-то причинам и разночинцы и чиновники в Китае не имеют понятия о тех приятных европейских собраниях, на которых и друзья и знакомые переливают друг Другу свои мысли то в степенных, то в шутливых разговорах. О блестящих бальных вечерах и упоминать не нужно, потому что в Китае нет танцев, исключая придворной мимики; да и прекрасному полу принимать участие в собрании мужчин предосудительным считается. Обыкновение скрывать женский пол от посторонних есть общее и разночинцам и чиновникам; но это обыкновение у разночинцев несколько смягчается для ближайших родственников и коротких друзей, а в Южном Китае даже и для посторонних людей.

Вообще в деревнях строго соблюдается нравственный порядок в семейной жизни. Никогда не увидите мужчин или женщин, праздно стоящих у ворот своих домов, ни детей, играющих на улице. Но нельзя вполне с похвалою отозваться о нравственности в городах и многолюдных торжках, где торговые люди наиболее суть гости из разных, даже отдаленнейших мест Китая. Здесь развращение есть необходимое следствие безженного многолюдства, несмотря на то что совершенно запрещено содержать во внутренности городов домы, служащие прибежищем разврату, и что полицейские законы не терпят таковых домов и в предместьях. Особенно жители южных стран, при несклонности их к шумному пьянству, преданы необузданному сладострастию, а законы на общую наклонность народа к какому-либо пороку часто смотрят сквозь пальцы. Еще удивительнее покажется, что при законном дозволении — кроме жены иметь наложницу и служанок — удовлетворение сладострастию, [389] противное природе, столь усилилось, что положенное самое легкое наказание редко исполняется.

Другой порок, довольно общий разным сословиям в городах и многолюдных торжках, есть страсть к азартным играм, которыми торговцы и ремесленники убивают время долгих зимних вечеров и с тем вместе иногда убивают свое состояние; а изредка сынки богачей сбывают там имущество своих отцов. Главные азартные игры суть зернь и банк (Зернь состоит из шести четвероугольников с точками по сторонам от одной до шести. При игре в банк употребляют длинный, накрытый пеленою стол и деревянный четвероугольничек с черною и красною стороною. Стоящий вверху стола банкир скрытно ставит этот четвероугольничек под пелену. Игроки держат против банкира и между собою спор на красную и черную сторону. При входе игроков в дом деньги отбираются у них в контору, где и выигрыш и проигрыш каждого записывается по голосу маркера в книгу. Проигравший принесенную сумму не допускается к игре. Контора с каждого выигрыша вычитает 10%). Игра в карты, так как и самое делание карт, также запрещены. Дозволены игра в шахматы, облавная игра в шашки и домино. Но и при этих играх условливаются иногда на значительные заклады. Хотя открытие домов для игр азартных строго запрещено; но как для полиции довольно выгодно скрывать такие дома от взоров закона, то игроки спокойно скитаются в городе по уединенным местам, благоприятствующим сбору бродяг.

В Европе укоряют китайцев в разных плутнях и обманах по торговле; но этот упрек не совсем основателен. В Китае торговля разделяется на внутреннюю и заграничную. По внутренней торговле большая часть товаров продается в магазинах и лавках по определенным ценам; а есть запросы на некоторые вещи, не имеющие ни цены определенной, ни употребления общего. Сверх сего, как в каждом городе находится много магазинов и лавок с одним и тем же товаром, то хозяева их, один перед другим, стараются честностью в торгу привлекать покупщиков к себе. Первостатейные купцы, в сделках по оптовой торговле как между собою, так и с иностранцами, поступают с примерною честностью; и если случалось европейским купцам быть обманутыми в каком-либо товаре, то не от купцов, а от мошеннической шайки, действовавшей, может быть, не без сведения кого-либо из начальствующих. Что касается до мелких торгашей, между ними довольно таких, которые не затрудняются употреблять обман при каждом удобном к тому случае, особенно когда имеют дело с иностранцем или приметят, что покупщик несведущ в [390] доброте товара. Мелкие торгаши более бывают из бедных подгородных жителей, служителей и детей разврата.

Грабежи по дорогам редки, чему причину должно полагать в невозможности производить их, потому что большие дороги покрыты селениями и обставлены частыми караулами. Разбои еще реже и случаются только в тех губерниях, в которых много инородцев и ссыльных китайцев, как то в Фу-цзянь, Сы-чуань и Юнь-нань. Вместо сего по городам и многолюдным торжкам воровство и уличное мошенничество (В Пекине правительство терпит мошенников. В каждом почти квартале есть товарищество их под ведением старосты. Мошенники занимаются своим ремеслом в черте того квартала, к которому товарищество их принадлежит. Потерявший вещь на улице, мошенниками похищенную, может войти в квартальный суд и объявить о своей потере. Офицер немедленно посылает солдата к старосте, и похищенную вещь, ежели она здесь, немедленно возвращают. В противном случае офицер с учтивостью скажет, что пропажа вещи последовала за чертою квартала их. Ежели в продолжение трех суток не явится хозяин похищенной мошенниками вещи, то староста имеет право продать ее в пользу товарищества) обыкновенны; а обманы и подлоги столь многоразличны, что в Китае есть общая пословица: нет вещи без подлога. Кто может представить себе необыкновенную населенность Китая и происходящий от того недостаток в средствах к пропитанию, тому нимало не покажется удивительною наклонность бедных подгородных жителей к воровству, мошенничеству и обманам всякого рода.

Наконец, переходим к последнему и главному пороку, которым и европейцы и азиатцы не несправедливо упрекают китайцев. Этот порок есть корыстолюбие — зло, господствующее в пределах всей империи. Но должно определить виды сего порока, дабы чистое желание выгод не смешать с подлою страстью к корысти. Действительно, если взять корыстолюбие в обширном, дурном его значении в отношении к законам, то надобно относить сей порок более к чиновникам, а разночинцы служат только орудием действий их, основанных на корыстолюбии. В древней истории Китая и следов сего зла не видно; а оно восприняло свое начало в одно почти время с монархическим правлением. В продолжение столетней войны с монголами, в предпоследнем веке перед Р. X., Китай дошел до такого истощения, что правительство принужденным нашлось дозволять чиновникам содержать себя разными сборами с подчиненных своих. В этот промежуток государственного истощения мало-помалу образовались в управлении [391] разные злоупотребления, которые потом приняли законный вид и таким образом укоренились столь глубоко, что впоследствии и лучшим жалованьем невозможно было исторгнуть корня их. С продолжением времени сия часть доведена до такой определительности, что ныне находятся точные расписания, сколько каждая должность в губерниях приносит положительного дохода в год; и по сему расписанию определены неминуемые издержки при определении к должности, получаемой, впрочем, законным образом. В Пекине находятся страховые конторы, которые снабжают новоопределенных чиновников деньгами с обязательством уплатить долг перед вступлением в должность на месте. Чиновники по прибытии к месту скоро вознаграждают столичные издержки по должности, не прибегая к притеснительным мерам. Купечество, торгующее в городах, ничего не платит ни за право торговли, ни за содержание города; и по этой причине добровольно принимает на себя путевые издержки новоприбывших чиновников, определяет им содержание под предлогом закупки вещей по узаконенным ценам и делает им при случае подарки. Если присовокупим к этому разные побочные доходы, приобретаемые взятками, злоупотреблениями и акцизами, то не покажется удивительным, что уездный правитель при выгодном месте получает от 50 тыс. до 200 тыс. рублей серебром в год. Но уездные правители обязаны делать подарки своим начальникам, от областного правительства до начальника губернии, и количество этих подарков, состоящих наиболее в серебре и золоте, издавна определено соразмерно с доходами места. Таким же образом и начальники губерний обязаны отправлять подарки в Пекин, только более вещами, а не серебром и золотом. Надобно сказать еще, что от корыстолюбия чиновников не столько народ страдает, сколько правительство терпит. Народ обложен столь легкими податями, что государственное казначейство не получает даже десятой доли того, что могло бы получать при умеренных налогах. Все это аристократы обращают к себе разными незаконными средствами, и правительство не может придумать меры к прекращению злоупотреблений даже самых явных. Например, таможенный сбор пошлин, оброки с рыбных ловлей законом ограничены ежегодным взносом из определенной суммы, почти ничтожной. Что касается до разных казенных работ, чиновники при производстве их по Желтой реке берут себе 6/10, а от построек 7/10; правительству осталось одно средство к вознаграждению своих потерь — ограничить штат [392] чиновников и содержание присутственных мест, что и сделано. Начальствующим чиновникам положено умеренное жалованье и значительный столовый оклад; прочим чиновникам назначено жалованье самое ничтожное, а на содержание канцелярий ничего не определено. Вследствие такого распоряжения злоупотребления еще более умножились, ибо низшие чиновники приискали свои источники доходов; писаря и сторожа хотя получают небольшое содержание из акцизных доходов городских, при всем том недостаток дополняют взятками от приходящих в суд по делам каким-либо.

Есть в китайцах общие худые качества, как то: скрытность в обращении с своими врагами, коварство, вероломство, раздражительность, мстительность, жестокость, мало сострадательности к несчастным, нет гостеприимства, столь уважаемого в других азиатских государствах; но все помянутые качества покрываются гордостью перед иностранцами. Китайцы, не имея возможности вполне сравнить свое просвещение с европейским, считают себя образованнейшим народом в свете и потому с окружающими Китай полуобразованными азиатами обращаются с большим презрением, но в обращении с европейцами, в которых они примечают проблески высшего образования, показывают вежливость, ласковость, гибкость и даже приятность; и те только, которые изучили Китай через долговременное пребывание в нем, могут приметить, что сквозь тонкое покрывало учтивостей всюду просвечивает гордость. В Китае взаимное обращение облечено в законные виды, которые означают меру преимущества одного лица перед другим; и китаец в самых вежливых приемах обращения с европейцем неприметно удерживает первенство перед ним. Изрядно случается даже и то, что китайский чиновник обнаруживает свое преимущество перед европейцем в самых оскорбительных словах, а простолюдин то же выказывает в дерзких и наглых поступках.

Рассматривая китайцев со стороны, противоположной худой стороне, открываем в них много хороших качеств. Китаец почтителен к родителям и старшим вообще; безусловно повинуется законам и распоряжениям правительства; трезв, умерен и бережлив, трудолюбив и деятелен; в семействе кроток и благонравен: в обращении с посторонними вежлив и уклончив, в суждениях основателен, в поступках благоразумен, в предприятиях медлителен, в исполнении постоянен; в торговых оборотах сметлив и расчетлив: в обращении с иностранцами не знает фанатической веронетерпимости. Вообще же должно сказать, что в китайском народе много хорошего и довольно [393] дурного; но сторона хорошая перевешивает дурную. Это приписать должно тому, что благонравие, поселяемое в детях училищным воспитанием, поддерживаемое в возрастных надзором начальства, утверждается действием законов не запретительных, а поощрительных. Первые могут только удерживать дерзкого злодея от преступления, а последние влекут человека ко всякому добру, показывая ему блистательные последствия добрых дел в будущем.

В каждом областном, окружном и уездном городе находится сооруженный правительством храм древнему учителю Кхун-цзы. По восточную сторону сего храма находится храм верным, справедливым, отцепочтительным и дружелюбным под названием Чжун-и-сяо-ди-цы (Буквальное значение прилагательных в названии храма); перед храмом каменный памятник и торжественные врата. В этом храме поставляются табели с именами (Надобно разуметь прозвания с именами) туземных чиновников, прославившихся верностью к престолу, ученых — справедливостью, сыновей — почитанием родителей, внуков — послушанием, а при жизни пишутся их имена на торжественных вратах. По западную сторону храма учителю Кхун-цзы находится храм под названием Цзе-сяо-цы. В этом храме поставляются табели с именами жен и девиц, прославившихся целомудрием и почитанием родителей.

В каждом губернском городе есть храм под названием Сян-лян-цы. В сем храме поставляют табели с именами начальников, которые при управлении тою губерниею оказали услуги отечеству и благодеяние народу.

В каждом областном, окружном и уездном городе находится храм под названием Мин-хуан-цы. В сем храме поставляются табели с именами чиновников, которые при управлении тою страною оказали услуги отечеству и благодеяния народу.

Еще в каждом уезде находится храм под названием Сян-сянь-цы. В сем храме поставляют табели с именами ученых, которые на своей родине прославились добродетельною жизнью.

Все вышеисчисленные храмы, сооруженные правительством, суть храмы славы, у которых местные чиновники обязаны ежегодно совершать перед табелями жертвы — одну весною, другую осенью. Жертва состоит из барана, свиньи и восьми сосудов с предложениями из хлебов и плодов. Чиновник, начальствующий при жертвоприношении, по прочтении молитвы делает перед табелями одно коленопреклонение с тремя поклонами в землю. [394]

О славных мужах, удостаиваемых обожания, начальники губерний обще с попечителями училищ, по обстоятельном исследовании дел их, представляют государю и уже по получении указа поставляют табели с их именами в храмах славы. Государственная Китайская Статистика Да-цин-и-тхун-чжы содержит краткие жизнеописания всех славных мужей, коих имена поставлены в храмах славы в продолжение минувших 2000 лет.

За прочие похвальные дела правительство дает табели с похвальною надписью для вывески над воротами дома или выдает деньги (По 30 лан серебря) на сооружение торжественных ворот. Например, сделавшим пожертвование в общественную пользу, простирающееся до 1000 лан серебром, дозволяется соорудить торжественные врата с надписью За пожертвование. Домам, которые в продолжение нескольких колен живут в согласии и без раздела, правительство выдает сумму на сооружение торжественных ворот, а имена их иссекаются на каменном памятнике перед храмом славы. Достигшим ста лет правительство сооружает торжественные врата: мужчине с надписью Достигший счастья, возможного человеку; женщине — Врата долгоденствующей через целомудренную жизнь; старшему и младшему брату, вместе достигшим ста лет, с надписью Два знамения блистательного счастья. Мужу и жене, достигшим ста лет, также достигшим 120 лет, выдается двойная сумма на сооружение торжественных ворот. Имеющим в доме от пяти до восьми колен в живых, то есть от прапрадеда до праправнука, также сооружают торжественные врата с надписью числа колен.

Для женского пола есть особливые положения, на основании которых и женщины и девицы удостаиваются внимания правительства, например:

а) ежели вдова сохранит целомудрие с 30-го до 50-го года или умрет, не дожив до 50 лет, а во вдовстве проведет около 15 лет, то удостаивается табели с похвальною надписью;

б) ежели жена не возвратившегося с войны мужа сохранит целомудрие в продолжение узаконенных лет, то удостаивается табели с похвальною надписью;

в) ежели девица по причине, что у ее родителей нет ни сына, ни внука, останется при них на всю жизнь, отказавшись от замужества, или до выхода в замужество сохранит девство в продолжение узаконенных лет, или, оставшись в доме жениха, умершего перед [395] совершением брака, сохранит девство до истечения узаконенного времени, то удостаивается табели с похвальною надписью (В Китае есть обычай, что девица, у которой жених помрет незадолго перед совершением брака, может перейти в семейство жениха и навсегда остаться в девственном вдовстве);

г) ежели жених и невеста, разлученные обстоятельствами до совершения брака, постоянно питая любовь друг к другу, соединятся уже в старости, то удостаиваются сооружения торжественных ворот;

д) ежели женщина или девица при нашествии неприятеля погибнет за сохранение целомудрия, то и по прошествии нескольких лет удостаиваются сооружением торжественных ворот. Если нет родственников, то местный начальник обязан соорудить им торжественные врата перед их могилами, а табели с их именами поставить в храм славы;

е) ежели муж будет принуждать жену к распутству, и она, сопротивляясь ему, сама себя предаст смерти; или если девица, приневоливаемая женихом к нарушению целомудрия до совершения брака, примет смерть, таковые удостаиваются сооружения торжественных ворот перед домами их родителей.

Имена женщин и девиц, прославившихся сохранением целомудрия, также помещены в Государственной Китайской Статистике с кратким жизнеописанием каждой.

Текст воспроизведен по изданию: Н. Я. Бичурин. Китай в гражданском и нравственном состоянии. М. Восточный дом. 2002

Еще больше интересных материалов на нашем телеграм-канале ⏳Вперед в прошлое | Документы и факты⏳

Главная страница  | Обратная связь
COPYRIGHT © 2008-2024  All Rights Reserved.