ПИСЬМА И. И. ВОРОНЦОВА-ДАШКОВА НИКОЛАЮ РОМАНОВУ

(1905-1915 гг.)

Письма к Николаю II гр. И. И. Воронцова-Дашкова, относящиеся к тому времени, когда он в течение десяти лет состоял наместником Кавказа, представляют интерес как для характеристики внутренней, «окраинной» политики царизма, так и для оценки его внешней политики в период подготовки к мировой войне.

Гр. И. И. Воронцов-Дашков — один из «личных друзей» отца Николая, Александра III, видный участник «священной дружины», долгое время (вплоть до 1897 г.) состоявший министром двора, — был назначен кавказским наместником в феврале 1905 г. Это было в самый разгар так остро протекавшей на Кавказе революции, и первой задачей, которая при таких условиях стала перед Воронцовым, было —достичь «умиротворения» Кавказа. Тактика, избранная для этого Воронцовым, была двоякой. С одной стороны, он показывал перед лицом так называемой «общественности» как будто некоторый «либерализм» — старался внешне держать курс на манифест 17 октября, и, сообразно с этим, в первом письме своем к Николаю, от 7 ноября 1905 г., указывал, что «необходимым условием успокоения» является «строгое соблюдение» манифеста 17 октября; «вся наша надежда, — писал при этом Воронцов, — на Государственную Думу и на представителей центра».

Но одновременно с такими «либеральными» словами гр. Воронцов не задумывался действовать теми же кровавыми методами, которыми добивались «усмирения» и все другие николаевские сатрапы. Это особенно ярко проявилось в действиях карательных экспедиций назначенного Воронцовым кутаисским генерал-губернатором ген. Алиханова, который три раза проходил по Гурии, Мингрелии, Имеретии (области, входившие в состав Кутаисской губернии), казня, насилуя, грабя, предавая огню и мечу целые округа и уезды.

Добившись таким путем «успокоения» и окончательно оправившись от временной растерянности, гр. Воронцов, в 1905 г. возлагавший «все надежды» на Думу, стал потом поддерживать Николая в борьбе с этой последней: «Вы, — пишет Воронцов царю в январе 1909 г., —слишком высоко стоите, чтобы быть на буксире у Думы».

Так окончательно выветрился тот «либерализм», благодаря которому гр. Воронцов пользовался довольно благоприятной репутацией у нашей «общественности».

После того как революционное движение на Кавказе было раздавлено, внимание Воронцова-Дашкова должно было сосредоточиться на другом крупном вопросе, но уже из области политики внешней — на вопросе о войне с Турцией. [98]

Гр. Воронцов в своих письмах к Николаю с тревогой указывает на энергичную подготовку к войне Турции, стремящейся напасть на Россию. Не надо, однако, забывать, что само царское правительство чуть не сразу же после турецкой войны 1877-1878 гг. замышляло планы нового военного с ней столкновения, причем сначала это предполагалось осуществить путем морской экспедиции к Босфору, к которой готовилось русское правительство в течение всего царствования Александра III и позднее вплоть до японской войны. После же этой войны правительство, продолжая готовиться к нападению на Турцию, именно на Кавказе сосредоточило центр для намечавшихся наступательных операций (А. М. Зайончковский. - Подготовка России к империалистической войне». Гиз. 1926 г., стр. 49).

В начале 1908 г., к которому относятся письма Воронцова, указывающие на угрожающие военные приготовления Турции, русско-турецкие отношения, действительно, обострились чрезвычайно. Вопрос о возможности войны чуть не ежедневно дебатировался тогда и в заседаниях Совета и в генеральном штабе. И, как видно из мемуаров ген. Поливанова, тогдашний начальник генерального штаба ген. Палицын «не только без ведома правительства, но даже и военного министра» получил от Николая разрешение при известном количестве собранных турками на границе войск произвести мобилизацию некоторых корпусов в Европейской России, а при еще большем сосредоточении турок — объявить войну (А. А. Поливанов. «Мемуары», стр. 38-39).

Воронцову-Дашкову, как и упомянутому Поливанову, было ясно, что, начиная войну с Турцией, придется иметь дело не только с ней, но, что неизмеримо важнее, и с Германией. Правда, эту мысль Воронцов высказывает осторожно в виде предположений (см. письма от 5 января и 24 февраля 1908 г.), — тем не менее он указывает и непосредственные причины заинтересованности в этой войне Германии.

«Германия, — пишет Воронцов Николаю 24 февраля 1908 г., — задетая в своих интересах нашим соглашением с Англией (18-31 августа 1907 г. В. С.). может желать, с помощью Турции, восстановить и упрочить свое положение в Персии в связи с ее Малоазиатской железной дорогой и помочь Австрии получить концессию на Митровицкую дорогу, еще более важную для Германии, чем для Австрии».

Однако Воронцов находил, что нужно всеми мерами стараться избежать бесполезной и, по внутреннему состоянию империи, в высшей степени опасной войны».

В связи с этим Воронцов советовал «лишить Турцию поддержки Германии» и для этого согласиться на удовлетворение интересов последней по двум упомянутым вопросам относительно Богдадской и Митровицкой железных дорог. «До поры до времени, — говорил в связи с этим Воронцов, — приходится мириться со многим».

Однако, как известно, царское правительство тогда себя способным к войне не считало, и незадолго до этого письма Воронцова, 28 января 1908 г., совет государственной обороны признал, что «вследствие крайнего расстройства материальной части в армии и неблагоприятного внутреннего состояния, необходимо ныне избегать принятия таких агрессивных действий, которые могут вызвать политические осложнения» («Три совещания», статьи М. Н. Покровского в «Вестнике Наркоминдела», 1919 г.).

Но вынужденно, «до поры до времени», сдавленные тенденции русского империализма, типичным представителем которого был Воронцов-Дашков, не замедлили и [99] несмотря на воздержание от войны отразиться в различных областях политики кавказского наместника. Такова, прежде всего, область политики национальной.

В своей национальной политике Воронцов-Дашков, как и другие «окраинные» правители, руководился принципом: «divide еt impera» (разделяй и властвуй). Так, руководясь именно этим принципом и стремясь углубить вражду между главнейшими национальностями Кавказа, Воронцов заявил себя «армянофилом» и стал давать армянам ряд привилегий и преимуществ по сравнению с татарами в одних областях и с грузинами — в других. Отчасти эта тенденция объяснялась задачей борьбы г. революционным движением, но, кроме того, «армянофильство» наместника имело еще и другой, гораздо более далекий, расчет, раскрытие которого подводит нас вплотную к большой «внешней» политике Воронцова.

«Необходимо, — пишет он Николаи» 10 октября 1912 г., — открытое выступление в защиту турецких армян, особенно в данное время, чтобы не отталкивать от себя, а вперед подготовить себе сочувствующее населеннее тех местностях, которые при современном положении вещей легко могут оказаться в сфере наших военных операций».

Обратим также внимание на любопытное совпадение. Защита турецких армян проектируется кавказским наместником как раз в то время, когда и в Австрии и в Германии империалистические круги также начинают проникаться необычайной симпатией к армянскому народу. Причины интереса к этому вопросу немцев найти нетрудно: именно в это время Германия вела постройку второго участка Багдадской дороги (от Тавра до хребта Аман, или Алма-Даго); дорога эта проходила как раз через те области, которые в значительной степени населены армянами. Заинтересованные в последних, немцы не только им «симпатизировали», но и вели среди армянского населения широкую пропаганду, всячески муссируя, что именно великая Германия имеет достаточно силы, чтобы обеспечить армянскому народу самую широкую автономию.

Отсюда видно, что "армянофильство" Воронцова-Дашкова объясняется тем, что он, как и немцы, вполне учитывал значение «армянского вопроса» в связи с будущей войной; он заигрывал с «русскими» армянами для того, чтобы ловчее подойти к их соплеменникам в Турции. Таким образом и во внутренней национальной политике наместника явно обнаруживаются империалистические устремления.

Но еще более чем национальная политика Воронцова, интересно в этом смысле его отношение к вопросу о задачах русского железнодорожного строительства. В этом вопросе, где сплетаются главнейшие узлы империалистической политики, сам Воронцов, как видно из письма его к Николаю от 7 февраля 1911 г., считал себя, в некоторой степени, специалистом: оказывается, Воронцов был причастен к существовавшему еще при Александре III проекту великого Индоевропейского железнодорожного пути и «близко изучал» этот вопрос «со стороны его коммерческой выгоды».

Как мы видим, в 1908 г. Воронцов-Дашков советовал пойти на уступки Германии в вопросе о Багдадской дороге. Тогда этот совет не был принят во внимание; однако через два года русская дипломатия, убедившись, что ей все равно сооружению Багдадской дороги не помешать, решила изменить свое отношение к этому вопросу, — тем более потому, что в промышленных и крупных финансовых кругах России стало преобладать мнение, что вместо того, чтобы мешать Германии строить эту дорогу, выгоднее будет самим также принять участие в ее сооружении и эксплуатации. В результате в октябре 1910 г. во время потсдамского «свидания» Николая с Вильгельмом состоялось [100] соглашение, по которому Россия не только отказывалась в будущем от всякого противодействия Багдадской дороге, но и брала на себя обязательство соединить германскую линию переносной веткой Ханигин — Тегеран с будущим Индоевропейским путем. В связи с постройкой намеченной ветви, почуяв крупную добычу, сильно оживились круги крупных металлургистов-промышленников и возник даже особый консорциум для создания транс-персидского железнодорожного пути.

Однако среди других групп нашей промышленности (не металлургистов) против этого проекта встретились большие возражения; в частности почти все московское купечество отнеслось к проекту о постройке Индоевропейской и в частности транс-персидской дороги не только холодно, но даже прямо враждебно. С таким отрицательным отношением влиятельных промышленно-торговых групп пришлось считаться и Совету Министров, когда на его обсуждение поступил этот вопрос.

Когда о возникших в связи с проектом разногласиях дошло до сведения гр. Воронцова-Дашкова, то он счел долгом в особом письме к Николаю, от 7 февраля 1911 г., целым рядом соображений поддержать необходимость создания Индийского пути, которому, — по словам Воронцова, — «необходимо оказать могущественное покровительство со стороны России, исключительно в ее же интересах».

Эта энергичная поддержка Воронцовым-Дашковым проекта транс-персидского пути совершенно определение показывает, какие именно круги представительствует он в своей защите. Это — группа представителей самого хищного великодержавного империализма, связанного с «тяжелой», металлургической промышленностью. И хотя Воронцов-Дашков и уверяет, что он, поддерживая этот план, вместе с тем совершенно исключает «какие бы то ни было агрессивные, в смысле территориальных приобретений за счет Персии, помыслы», само собой понятно, что эти слова являются лишь дешевой драпировкой обнаруживающихся даже и в письме Воронцова-Дашкова хищнических империалистских целей.

Та же империалистская подкладка скрывается и в настойчиво выдвигавшемся Воронцовым проекте постройки так называемой Перевальной дороги (через Кавказский хребет). Желательность постройки этой дороги была признана правительством уже очень давно, но дело это, как сообщает Воронцов, не осуществлялось «лишь за недостатком средств» (письмо от 26 января 1911 г.). Однако в октябре 1910 г. вопрос об этом возник в Совете Министров, причем последний предпочел вместо сооружения Перевальной дороги построить, в первую очередь, Черноморскую прибрежную железную дорогу. Воронцов-Дашков, в упомянутом письме к Николаю, целым рядом аргументов оспаривает это решение, настаивая на необходимости сооружения именно Перевальной дороги.

О ней же он пользуется случаем напомнить и в следующем письме, от 7 февраля 1911 г., в связи с вопросом о постройке великого Индоевропейского пути, причем подчеркивается значение Перевальной дороги как «связующего звена в общей мировой магистрали».

Высказанные Воронцовым-Дашковым соображения были разделены Николаем, и позднее, в марте 1912 г., вопрос этот был пересмотрен Советом Министров.

Надо заметить, что этому вопросу придавалось в связи с подготовлявшейся войной большое значение, — и когда, в ноябре 1913 г., Сазонов в особой, поданной Николаю, записке обсуждал возможность завитка проливов и Константинополя, то, в числе предположительных к этому мероприятий, он намечал и постройку все той же Перевальной дороги. [101]

Таким образом можно видеть, что в печатаемых здесь письмах Воронцова-Дашкова, как и вообще во всей его деятельности на Кавказе, достаточно ярко обнаруживаются черты, весьма типичные для империалистской политики последнего периода русской монархии.

Подлинники публикуемых писем хранятся в Архиве Октябрьской Революции, отдел падения старого режима инв. № 1849, оп. 2, № 19.

В. Семенников.

1.

Ваше императорское величество.

Горячее время мы прожили на Кавказе.

Бомбы и стрельба на улицах Тифлиса, то же и в Баку, беспорядки в Грозном, в Екатеринодаре, в Армавире, продолжающаяся спорадически резня в Елисаветпольской и Эриванской губерниях и грозящая восстанием Кутаисская; вот главное, с чем пришлось считаться.

В данную минуту наступила акальмия; долго ли она продолжится; трудно сказать, но можно с уверенностью думать, что ежели в России благоразумная партия возьмет верх над революциею, то и Кавказ успокоится. Необходимое условие для этого успокоения — это строгое соблюдение начал, провозглашенных манифестом вашего величества от 17 октября. Всякий намек на нарушение этих принципов возбуждает умы, делает людей склонными к новым проявлениям насилия в форме стачек, уличных беспорядков и политических убийств. Вся наша надежда на Государственную Думу и на представителей центра.

Несколько дней я был в большой тревоге. Всякие сообщения с Кутаисской губернией были прекращены; окольными путями доходили слухи, самые тревожные — об открытом восстании, о сотне убитых пластунов, о полном непризнавании властей.

Я решился усилить наличное в губернии количество войск и двинул туда, под начальством Алиханова, особый отряд, который мог бы самостоятельно действовать и подавить грозящее, — а по мнению многих уже происходящее, — восстание.

Не сомневаюсь, что отчасти благодаря движению войск, а главным образом вследствие появления манифеста, гурийцы, стоящие во главе политического движения в крае, решились более не бойкотировать властей, представить новобранцев и стать в легальные отношения к администрации и к суду ¹. Отряд Алиханова я вывожу, железнодорожное сообщение восстановилось, и Кутаисская губерния приходит в нормальное состояние, но ежели в России начнется репрессивная реакция и будут приняты меры, не соответствующие словам манифеста, то нет сомнения, что эти отзовется крупными беспорядками и на Кавказе.

Не менее кутаисских дел меня беспокоит Апшеронский полк. Старый и слабый командир полка, отсутствие лучших офицеров, [102] переведенных или откомандированных на Дальний Восток, присутствие нежелательного элемента среди прапорщиков запаса, призыв буйного кубанского элемента запасных в плохо содержанные кадры, вот причины тех безотрадных явлений, — чуть не дошедших до открытого бунта, — которые имели место в этом выдающемся по своим боевым традициям полку. В данную минуту там тише, но я потребовал отставки полкового командира и думаю вывести из Владикавказа два батальона, заменив их одним Ширванского и одним Дагестанского полков.

В Баку теперь спокойно, но жду с нетерпением утверждения градоначальства.

В Дагестане полное спокойствие, в Карсе и Черноморской губернии спокойно, Батум. вероятно, пойдет в кильватер Гурии.

Вот, ваше величество, вкратце картина положения Кавказа в данную минуту. Не сомневаюсь, что со временем все уляжется, но при непременном условии установления правительства в Петербурге на основаниях обнародованного вами 17 октября манифеста.

Вашему императорскому величеству душою преданный

И. Воронцов.

Тифлис. 7 ноября 1905 г.

2.

Ваше императорское величество.

Еще раз приношу сердечную благодарность за ваше письмо, доставленное мне фельдъегерем. В такое трудное время более чем когда-либо дорого подбадривающее слово вашего величества. Нелегко тут приходится, и без нравственной поддержки вашей положение было бы невыносимо.

Пишу под тяжелым впечатлением убийства Грязного ². Лишился я честного, умного и энергичного помощника, которого будет трудно заменить; смерть его произвела на тифлисский Гарнизон сильное впечатление; натянутые нервы офицерства дают себя знать, и с этим лихорадочным состоянием приходится считаться. Одно можно сказать утвердительно, что революционная пропаганда на войска не действует, опасны лишь выходки в обратном направлении, т.-е. самовольные расправы с населением.

Относительно Крым-Гирея ваше величество совершенно правы. Месяц тому назад я ему объявил, что буду ходатайствовать о назначении другого лица на должность помощника по гражданской части. Крым-Гирей идеалист и едва ли способен к созидательному труду, но он, несомненно, выдающийся человек по честности, разнообразности знаний и основательному знакомству со многими отраслями народного хозяйства. По прилагаемому перечню занимаемых им должностей ваше величество усмотрите, что, получив высшее военное образование, он занимал ответственные места по министерствам юстиции и финансов и несколько трехлетий был предводителем дворянства. Я был бы крайне благодарен вашему величеству и считал бы [103] справедливым, ежели вы бы удостоили Крым-Гирея званием сенатора: по высокому нравственному уровню султана и по прошлой его службе считаю его достойным и совершенно подготовленным для занятия этой должности.

На его место я прошу согласия вашего величества на назначение тайного советника Мицкевича; он состоит теперь членом совета наместника, был членом суда, елисаветпольским вице-губернатором и начальником канцелярии князя Дундукова и Шереметьева. Он пользуется уважением в крае и знает его превосходно. Его назначение я бы считал особенно для себя важным в том отношении, что он знаком со всеми делами и со всеми фазисами, через которые они проходили.

В данную минуту т. с. Мицкевич командирован мною в Кутаисскую губернию для производства дознания над бывшим губернатором Старосельским ³.

Вашему императорскому величеству душою преданный

И. Воронцов.

Тифлис. 23 январи 1906 г.

3.

Ваше императорское величество.

Полученная от вашего величества телеграмма с повелением вернуть 33 дивизию в Киев, без замены ее из России другими частями войск, ставит меня в безвыходное положение.

Вывести из Кутаисской губернии и Батумской области 16 баталионов и артиллерийскую бригаду, не имея фактической возможности заменить их войсками Кавказского округа, будет иметь неизбежным последствием усиление революционного движения до размеров, которые трудно предвидеть; вероятно, для водворения вновь спокойствия потребуется вдвое больше сил, чем требуется теперь для его сохранения и упрочения.

Закавказская железная дорога, эта жизненная артерия всего края, прорезывающая от Тифлиса до Батума местность, составляющую самый очаг революции, требует бдительной военной охраны; ежели, современен, представится возможность снять с дороги несколько батальонов, то все же ими не пополнится убыль от увода 33 дивизии.

Все генерал-губернаторы настойчиво требуют усиления войск в их районах. Исполнить их требования я не в состоянии. За последнее время еще прибавились просьбы о присылке войск со стороны ставропольского губернатора; в Ставрополь и послал батальон, шесть сотен и батарею из Терской и Кубанской областей. Больше атаманы отказываются посылать.

Надо принять во внимание, что на линии Владикавказской железной дороги находятся такие революционные очаги, как Новороссийск, Екатеринодар, Армавир, Невинномысская, Пятигорск, Владикавказ и Грозный. [104]

По агентурным сведениям, полученным из Кутаиса, Батума, Поти, Сухума и других мест, надо ожидать в конце этого или в начале будущего месяца взрыва революционного движения, а теперь идет деятельная к нему подготовка.

В Елисаветпольской губернии, при малочисленности войск, дело обострилось; подкрепить генерала Голощапова необходимо. Я посылаю туда два саперных батальона; попутно эта командировка отвлечет сапер от политики и даст им возможность службой загладить прежние грехи.

Оголить нашу южную границу и перевести войска из Карской области в Батумскую и в Кутаисскую губернию я считаю невозможным, не столько из опасения могущих возникнуть осложнений с Турцией, как для сохранения в Карсе и Эривани должного порядка, ограждении границы от прорыва курдов и армянских шаек и оставления в штаб-квартирах от одного до двух батальонов для строевых занятий.

В пределах возможности я принимаю все меры к тому, чтобы войска не дробились на мелкие части, и всем войскам, поочередно, дается время на обучение и стрельбу, но в крае, в котором городская полиция еле существует, а местами, благодаря нищенскому содержанию, не существует вовсе, нельзя не прибегать к помощи войска как для охраны казенных учреждений, так и некоторых частных, имеющих важное общественное значение.

Для пресечения беспорядков нельзя, как на то указывает военный министр, посылать всегда цельные части — роту или сотню. Для того, чтобы так действовать, мы недостаточно богаты войсками, да при такой системе большинство случаев нарушения порядка оставалось бы безнаказанным.

В штабе округа получена для доклада мне и для руководства резолюция военного министра, положенная на телеграмме тульского предводителя дворянства Еропкина, просящего о разрешении казакам действовать для прекращения беспорядков более мелкими частями. Резолюция следующая: «Ни за что! Эти действия—дело полиции; пускай усиливают ее, а не портят войска». Взгляд этот вполне правильный, но спрашивается, как быть там, где полиции нет или ее недостаточно? Усиливать и создавать полицию можно только законодательным порядком; годами на поступившие с Кавказа представления по этому вопросу ответа нет; сумм в моем распоряжении для временного хотя бы усиления и улучшения полиции никаких не имеется, на ходатайство мое уделить часть разрешенного на этот предмет кредита в 12 миллионов на нужды Кавказа от министра Дурново последовал отказ; нельзя не обратить внимание и на то обстоятельство, что в центральной России редко полиции приходится действовать против вооруженных масс, на Кавказе же постоянно; кавказские бунтари и разбойники вооружены скорострельным оружием новейших систем, а наши стражники берданками, городская же полиция плохими револьверами. [105]

Одно из двух — или надо дать разбоям и грабежам, за неимением достаточной полиции, безнаказанно развиться или надо преследовать их при содействии войск, так как другого действительного средства в моем распоряжении не имеется. Надо также иметь в виду, что на Кавказе, при страшно пересеченной гористой местности и отсутствии дорог, чтобы иметь возможность поспеть во время к угрожаемому пункту, приходится занимать большее число мест, а за малочисленностью войск держать в этих местах более слабые гарнизоны.

Кончая это письмо, позволяю себе еще раз всеподданнейше доложить вашему величеству, что только при сохранении имеющегося в моем распоряжении числа войсковых единиц могу я надеяться на сохранение хотя бы известного порядка; при уводе же 33 дивизии, без предварительной замены ее другой, я за сохранение порядка в крае не ручаюсь и прошу ваше величество с меня эту ответственность снять.

Что гг. офицеры и старослужащие нижние чины стремятся обратно к своим насиженным гнездам в Киевском округе, вполне понятно, но на военной службе едва ли можно с такими желаниями считаться. Что же касается до солдат, то, думается мне, им безразлично, где служить, и едва ли они охотно лишатся 15 копеек суточных.

Вашему императорскому величеству душою преданный

И. Воронцов.

Тифлис. 16 августа 1906 г.

4.

Ваше императорское величество.

Приемлю на себя смелость представить на благовоззрение вашего императорского величества события, происходящие вблизи кавказской окраины, в Персии и Турции, и в связи с этим боевую готовность войск Кавказского военного округа.

Я глубоко сознаю, что при современном состоянии России вообще и в частности Кавказа особенно нежелательны какие-либо внешние осложнения, но в то же время такие события, как все более усиливающееся революционное движение в Персии, захват Турцией персидской территории и, главное, необычные военные приготовления турок невольно вызывают опасение не быть застигнутыми врасплох неожиданными событиями, особенно со стороны Турции.

Военное усиление Турции в пограничной с Кавказом полосе, начатое весною прошлого года, все более возрастает и стало проявляться особенно энергично в конце прошлого года.

В сентябре месяце была призвана под знамена часть - Сивасской дивизии, причем отмобилизованные батальоны поступили на усиление Эрзерумского гарнизона, а в декабре последовал приказ о призыве под знамена Эрзерумской и Ванской редифных бригад и части гамидийских полков. В то же время идет усиленное пополнение лошадьми полевой артиллерии, а также снабжение Эрзерума артиллерийскими с нарядами и патронами, подвозимыми в эту крепость почти ежедневно. [106] Недавно в войска 6 турецкого корпуса доставлено 36 скорострельных орудий и 19 тысяч ружей Маузера большого калибра. Наконец, 1 января наш агент телеграфирует из Эрзерума, что на днях получен приказ о призыве 4 января редифных батальонов Самсунской, Эрзерумской, Сивасской и Ванской бригад, которые еще не призваны, а прочим четырем редифным бригадам корпуса быть готовыми к призыву. Говорят, что в 6 корпусе получен приказ о призыве редифа; цель призыва объясняется ожидаемой войной с Россией ⁴.

Эти военные приготовления ни по времени года, ни но характеру, ни по объему не могут быть признаны обычными для Турции, и невольно возникает вопрос, против кого они направлены.

Ничтожество Персии и ее вооруженных сил совершенно исключает возможность предположения, чтобы такие широкие мероприятия могли быть направлены против нее.

Нет сомнения, что военные приготовления турок, особенно энергично проявляемые в ближайшем к нам 4 корпусе, преследуют одну цель подготовиться и силою отстоять занятую персидскую область в том случае, если бы Россия потребовала очищения захваченной территории, а может быть, пользуясь нашей неподготовленностью, и обратно вернуть области, завоеванные нами в кампанию 1877-1878 гг.

Может быть, эти загадочные для меня приготовления турок не опасны для России, но я не посвящен, хотя бы даже в общих чертах, в современную политическую обстановку и понимаю события так, как они представляются мне здесь, на месте.

В таком виде они внушают серьезные опасения, тем более, что в то время, как турки принимают энергичные меры для своего усиления, с нашей стороны, по-видимому, ничего не делается в этом направлении, и в боевой подготовке войск округа имеют место недостатки, которые существовали десятки лет тому назад, и, в случае наступательного движения со стороны Турции, мы окажемся на кавказском театре войны еще менее подготовленными, чем были на Дальнем Востоке.

Мои опасения за возможность столкновения с Турцией тем более серьезны, что недавнее направление нашего отряда в Джульфу, на персидскую границу, является уже как бы началом вмешательства в персидские дела и, судя по журналу совещания министров, в случае еще большего усиления революционного движения в Персии, возможно ожидать движения русских войск в это государство.

Не могу не высказаться самым категорическим образом против, такого вмешательства, ведущего, несомненно, ко всем возможным осложнениям, весьма нежелательным в данном положении России, а в частности кавказской окраины.

Смуты и неурядицы в Персии для Кавказа особого значения иметь не могут, и все внимание наше должно быть обращено на более значащего нашего азиатского соседа, который за последнее время что-то задумал и, думается мне, не без подстрекательства Германии. [107]

Но при существующих приготовлениях Турции я не могу быть уверенным, что одновременно с движением наших отрядов в Персию не последует каких-либо осложнений со стороны турецкой границы.

Ввиду такой сложной и неопределенной для меня обстановки, от выяснения которой зависит степень удачного выполнения намерений правительства, я осмеливаюсь ходатайствовать перед вашим императорским величеством приказать ориентировать меня, насколько в настоящих и будущих моих распоряжениях относительно персидских дел и подготовки кавказских войск я должен считаться с деятельностью турецкого правительства, направленной на усиление Турции в пограничных с Кавказом местностях.

Вместе с этим считаю своей обязанностью всеподданнейше донести вашему императорскому величеству о наиболее крупных недостатках в отношении боевой готовности кавказских войск на случай осложнений с Турцией.

Противник будет иметь огромное преимущество в силах, даже в том случае, если кавказская армия успеет отмобилизоваться, тем более, что значительную часть наших войск придется оставить в тылу для поддержания порядка и спокойствия среди населения, особенно мусульманского, для охраны железных дорог, караульной службы и т. и. Нельзя рассчитывать на скорое усиление войск округа с объявлением войны: недостаточная провозная способность железных дорог, при огромном числе запасных, подлежащих перевозке не только из пределов округа, но и из внутренней России, и массе грузов, не позволит воспользоваться этими дорогами даже для перевозки значительного числа войсковых частей округа в пограничную полосу. Во всяком случае полтора-два месяца по объявлении мобилизации кавказские войска будут предоставлены исключительно собственным силам.

Поэтому, если предвидится малейшая возможность вооруженного столкновения с Турцией, настоятельно необходимо теперь же усилить войска округа, тем более, что находящаяся здесь 33 пехотная дивизия с артиллерией укомплектовывается запасными из Киевского округа и для мобилизации ее в округе не имеется никаких соображений.

Почти наполовину кавказские войска будут состоять из резервных войск, которыми, несмотря на их малую сплоченность и недостаточную обученность, придется пользоваться наравне с полевыми.

Войска округа будут ощущать недостаток в артиллерии: некоторые стрелковые части и все пластунские не имеют вовсе своей артиллерии, резервная пехота обеспечена меньшим числом батарей, чем полевая; также обращает на себя внимание несоответствие количества конной артиллерии с кавалерией и конными казачьими полками.

Вследствие горного характера театра военных действий колесный обоз не может всюду следовать за войсками, а вьючного обоза нет. [108]

Крепости округа не в состоянии выполнить своего назначения ни по численности гарнизона, ни по состоянию артиллерии и инженерной подготовки.

Полевая и гаубичная артиллерия округа находится в состоянии перевооружения, а горную артиллерию, наиболее необходимую на Кавказе, предполагают перевооружить только в 1909 году.

В местных парках и в складах огромные недостатки скорострельных пушечных снарядов.

Пехота и кавалерия имеют 300-400 патронов на винтовку, между тем опыт последней войны указал на необходимость иметь не менее тысячи патронов на винтовку.

В округе, несмотря на неоднократные ходатайства, полное отсутствие запасных частей и принадлежностей к огнестрельному ручному оружию.

В крепостях недостает некоторых калибров крепостных орудий и снарядов новейших конструкций.

Вообще в отношении артиллерии и запасов артиллерийского довольствия войска округа находятся в наиболее тяжелом положении.

Нет никаких запасов телеграфного и телефонного имущества и прожекторов для снабжения войск; мало запасов материалов для искусственных препятствий и мало войскового шанцевого инструмента.

Организация санитарной части армии встретит большие затруднения вследствие недостатка врачей, фармацевтов и медицинского имущества.

Интендантство не имеет мобилизационного запаса ячменя; ощущается недостаток в сухарях для пополнения подвижных войсковых запасов. Имеющиеся запасы зерна не обеспечены мукомольными средствами.

Эти существенные недочеты в боевой готовности невозможно пополнить на месте. Как я уже доложил, нельзя рассчитывать и на своевременное их пополнение при мобилизации, и, во всяком случае, таковое пополнение отразится в ущерб быстроте сосредоточения армии на границу и усилению ее войсками из других частей империи.

Поэтому настоятельно необходимо теперь же немедля усилить Кавказ войсками из внутренней России, ускорить перевооружение артиллерии, особенно горной, пополнить всевозможные запасы и привести крепости в большую обороноспособность.

Только при этом условии нам не будут опасны приготовления Турции, и при неизбежной необходимости кавказские войска с честью поддержат достоинство России и свои старые боевые традиции.

Вашего императорского величества верноподданный

гр. Воронцов-Дашков.

Тифлис, 5 января 1908 г. [109]

5.

Ваше императорское величество.

Крайне тяжелое положение, в котором находится в настоящее время Кубанская область, где грабежи, насилия и самосуды сделались обыденным явлением, побудило меня войти с ходатайством к военному министру о безотлагательной замене начальника области генерал- лейтенанта Михайлова другим лицом, так как главною причиною всего происходящего в области, по моему мнению, является недостаточно умелое управление таковою названным генералом.

Для замещения генерала Михайлова выбор мой остановился на занимающем ныне должность военного губернатора Карской области генерал-лейтенанте Бабыче.

Будучи природным казаком кубанским и прослужив в должности старшего помощника начальника Кубанской области 7 лет, генерал Бабыч не только основательно знаком с условиями жизни и нуждами казачьего и неказачьего населения области, но, благодаря своему такту и отличным административным способностям, снискал всеобщую любовь и уважение как казаков, так и иногородних, среди которых имя его пользуется заслуженною популярностью.

Кроме того, генерал Бабыч—человек решительный, энергичный и способный; он это доказал в тяжелое, время смут 1905 года, когда, появляясь везде, где только угрожала опасность, твердыми и решительными мерами предотвращал беспорядки и восстановлял законную власть.

Между тем высшая аттестационная комиссия, на рассмотрение которой поступило мое ходатайство о генерал-лейтенанте Бабыче, дважды отказала в испрашиваемом мною назначении по единственной причине, что генерал Бабыч — казак Кубанской области.

Но, ваше величество, именно на этом и основывается мое представление. Нельзя поручать управление областью в такое горячее время лицу, с нею незнакомому и ей неизвестному. Нет времени знакомиться с управляемым краем, с его особенностями, с характером разнородных его жителей, — надо действовать, а для этого надо знать. Весь вопрос в том, верно ли определяю личность Бабыча как человека вполне честного, не знающего кумовства; ежели и в этом не ошибаюсь, то его происхождение является громадным преимуществом.

Должность начальника Кубанской области есть, главным образом, должность административная; поэтому, казалось бы, для высшей аттестационной комиссии, ведающей, главным образом, строевыми назначениями, слишком затруднительно рекомендовать подходящее лицо для занятия означенной должности. С другой стороны, я могу отвечать за спокойствие края только в том случае, если не буду лишен возможности выбирать на столь ответственные должности, как должность областного начальника, лично мне известных администраторов, на которых я мог бы вполне опираться в таком сложном деле, как управление Кавказским краем. [110]

К вам, государь, обращаюсь за помощью, повелите назначить Бабыча наказным атаманом на Кубани. Более подготовленного на эту должность лица я не знаю, да едва ли и имеется, а Бабычу верят казаки, и я ему верю.

Вашему величеству душою преданный

И. Воронцов.

Тифлис. 23 января 1908 г.

6.

Ваше императорское величество.

Разрешите мне, государь, со всею откровенностью раскрыть перед вами мои мышления о настоящем положении, насколько оно касается Кавказа.

Несмотря на заверения Турции в дружбе к России, мобилизация ее войск продолжается и не может быть истолкована иначе как приготовлением к войне с нами; но едва ли Турция решилась бы на войну без уверенности в реальной поддержке другой сильной державы.

Такая поддержка может явиться только со стороны Германии или Японии.

Германия, задетая в своих интересах нашим соглашением с Англией, может желать, с помощью Турции, восстановить и упрочить свое положение в Персии в связи с ее Малоазиатской железной дорогой и помочь Австрии получить концессию на Митровицкую дорогу, еще более важную для Германии, чем для Австрии.

Другой цели для подстрекания Турции к полной совершаемой ею мобилизации я не вижу.

Гарантия Германии дала Турции возможность совершить заем, дающий султану нужные для войны средства.

Думаю, что для того, чтобы лишить Турцию поддержки Германии, надо России согласиться на удовлетворение интересов этой державы по двум вышесказанным вопросам.

Наше влияние на ближний к Кавказу Восток — на Персию и Малую Азию пошатнулось от японской войны, но мы его вернем, и с большим ростом, когда Россия окрепнет; что же касается до Митровицкой железной дороги, то она не затрагивает реальных наших интересов и является лишь вопросом самолюбия. До поры до времени приходится мириться со многим.

Надо иметь в виду, что ежели и удалось бы оградиться от вмешательства Германии, то возможно, что Турция, к тому времени окончательно мобилизованная и стоящая перед нашей границей во всеоружии, потратив уже большие миллионы и осведомленная о состоянии кавказской армии, все же рискнет броситься на нас в надежде вернуть потерянные ею владения, а, может быть, рассчитывая на общее, во имя панисламизма, восстание, и присоединить все Закавказье к Оттоманской империи. При возбуждении умов, имеющем место во время общей мобилизации, и при некотором несомненно существующем фанатизме, [111] нельзя и на эту психологическую сторону вопроса не обратить внимания. Распустить армию, мобилизация которой обошлась в сотню миллионов, не получив за это стоящего вознаграждения, слишком тяжело: да едва ли возможно в истории человечества указать на такой пример. Единственное, что могло бы удержать Турцию от войны, это, во-первых, чувство одиночества, а во-вторых, уверенность в готовности противника. Думаю, что ни первого, ни второго у Турции нет; напротив, уверенность в поддержке существует, а малочисленность и неподготовленность кавказской армии ей хорошо известны.

Отнять у Турции надежду на активный союз — дело нашей дипломатии, я же считаю своим долгом обратиться к вашему величеству, прося вас повелеть обставить кавказскую армию так, чтобы она смогла проливать свою кровь не без пользы для царя и родины.

Вполне сознаю все затруднения, в особенности финансовые, вызываемые пополнением запасов, сооружением временных укреплений и вооружением Карса, а также некоторым усилением кавказских боевых сил, но не вижу другого более действительного средства для сохранения мира, а, следовательно, и государственной казны.

Я прошу придвинуть к театру военных действий одну дивизию из Европейской России. Удобно было бы ее поставить в Кубанскую область, где она не мозолила бы глаза Турции, а дала бы возможность частям 21 дивизии, разбросанным в Ставрополе, Екатеринодаре и по линии железной дороги, собраться в штаб-квартиры и подготовиться. Кроме того, имея в виду, что турки нас сильно опередили, что весь 1-й корпус мобилизуется, а часть его уже сосредотачивается, было бы весьма желательно довести 20 дивизию до усиленного мирного состава, чтобы совместно с 39 служить заслоном во время нашей мобилизации. Усиление это могло бы не вызывать ни мобилизации, ни особых расходов, кроме перевозки людей, которые могли бы быть назначены по жребию из частей войск соседних округов.

Не находясь в курсе нашей общей политики и не зная, какие в данное время могут быть опасения со стороны Японии, я все же убежден, что она, при первой малейшей возможности, воспользуется всяким затруднительным положением России. Были сведения о том, что Япония входит в союз с Турциею и добивается угольных станций на Черном море. В данную минуту ходят слухи о присутствии в турецкой армии японских офицеров и известно, что перешедший в ислам японец разъезжает по Малой Азии, проповедуя в мечетях казават.

Имея в виду наше шаткое положение на Дальнем Востоке, необходимо принять самые действительные меры, во избежание вооруженного столкновения с турками, и лучше затратить несколько миллионов на сохранение мира, чем миллиард на бесполезную и, по внутреннему состоянию империи, в высшей степени опасную войну.

Сейчас получена мною телеграмма от военного министра следующего содержания: «Просимое телеграммами (денежные средства на пополнение запасов и на приведение Карса в возможное, для [112] удержания его, состояние) предполагается временно отложить до выяснения средств». Но, ваше величество, времени остается всего два месяца и, ежели не приступить тотчас к необходимой подготовке, то мы будем захвачены врасплох, и кавказская армия будет поставлена в самое тяжкое положение, при котором воспрянет и все дурное среди местного населения. Всего потребуется теперь от 5 до 6 миллионов. Это деньги,— предполагая, что войны не будет, — не потерянные, накопленные ими запасы израсходуются в мирное время, а Карс и железная дорога будут обеспечены надолго.

Надо тоже подумать и об общественном мнении, оно, несомненно,— и совершенно правильно,—будет порицать всякую военную авантюру, но не менее критически злобно оно будет относится к непринятию своевременных мер обеспечения мира военною готовностью. Необходимо изыскать средства, — и в самом непродолжительном времени. Нельзя откладывать решения такого жизненного для России вопроса на отдаленный срок, при наступлении которого все положение настолько может измениться к худшему, что не потребуются шесть миллионов на сохранение мира, а миллиард на войну.

Вашему императорскому величеству душою преданный

И. Воронцов.

7.

Ваше императорское величество.

Глубоко благодарен вашему величеству за переданное мне бароном Нольде письмо.

Прошел первый пыл негодования на клеветы, возводимые на кавказскую администрацию в Государственной Думе, и я не могу не согласиться с правильностью взгляда вашего. Вы слишком высоко стоите, чтобы итти на буксире у Думы.

Что касается до меня, то вам, государь, известно, что в вас я верю, но только в вас одного. Не будь во мне этой веры, я бы ни секунды не оставался бы на Кавказе. Верьте и мне, государь, что вы от меня ничего не услышите, кроме правды. Здесь мое положение твердое, но тяжело чувствовать во всех делах постоянное подкапывание центрального управления против наместничества. Нехорош наместник, так надо его сменить, но в интересах России и неразрывно с нею связанного Кавказа наместничество должно быть сохранено.

Работа по замещению 33 дивизии, занимающей всю Кутаисскую и всю Черноморскую губернии, новыми дивизиями, формируемыми из 65 и 66 бригад, усиленно ведется в штабе округа и в скором времени будет представлена в Петербург.

Желаю вам, государь, и дорогой семье вашей всякого благополучия.

Душою вам преданный

И. Воронцов.

Тифлис. 6 января 1909 г. [113]

8.

Ваше императорское величество.

При рассмотрении 6 октября минувшего года в Совете Министров вопроса об усилении нашего стратегического положения на Кавказе принципиально признана была необходимость скорейшего сооружения Черноморской прибрежной железной дороги.

Такое решение обусловливалось тем соображением, что Черноморская дорога может быть сооружена лет в пять, тогда как Перевальная через главный Кавказский хребет — не ранее 10-12 лет.

Между тем соображения первостепенной важности, упущенные, по-видимому, при первоначальной постановке и рассмотрении вопроса в министерствах и в Совете Министров, должны, казалось бы, привести к отказу от постройки Черноморской дороги в пользу сооружения Перевальной.

Соображения эти считаю долгом доложить вашему императорскому величеству:

1) Важное стратегическое значение Перевальной дороги никем не оспаривается. Черноморская же дорога в этом отношении признается лишь как возможный и только допустимый компромисс.

Наш флот не в состоянии обеспечить сообщение по Черноморской дороге, последнее признал и морской министр, а при таких условиях, чтобы обеспечить для себя сообщение по Черноморской дороге во время войны мы должны будем выделить на охрану ее значительные силы.

Если это возможно при единоборстве нашем с Турцией, то недопустимо при наиболее вероятном случае — при войне нашей с коалицией, когда войска Кавказа и без того будут ослаблены выделением значительной своей части на западную границу. Наконец, если бы даже для охраны этой дороги и для обеспечения ее от разрушения десантом противника и могли бы быть выделены достаточные силы, то это отнюдь не обеспечивает ее от разрушения артиллерией флота противника, при сложности же тех сооружений, какие по местным условиям неизбежны на дороге, (виадуки и возвышенные мосты через горные реки), разрушение ее даже артиллерией противника может прекратить сообщение по ней на долгое время. При таких условиях стратегическое значение Черноморской дороги сводится к нулю.

Далее, положение, занятое турками в настоящее время в Персии, в случае войны нашей с Турцией будет угрожающим для наших сообщений с остальной Россией по железной дороге Тифлис—Баладжары—Беслан. Ото является новым фактором, с которым ранее не приходилось считаться.

Это создало такое положение дела, при котором Кавказ, имевший хотя и недостаточно удобное круговое, но сравнительно обеспеченное от покушений противника, железнодорожное сообщение с остальной Россией, может его лишиться. Выход из этого положения один — [114] сооружение Перевальной дороги, соединяющей кратчайшим путем центр Кавказа — Тифлис с Владикавказской железной дорогой.

Возможно, что соображения эти были упущены из вида при первоначальном рассмотрении вопроса в Совете Министров.

Кроме того при сооружении Перевальной дороги мы будем иметь вдоль нее отличное готовое сообщение по Военно-Грузинской дороге — обстоятельство громадной важности в военном отношении, тогда как по берегу Черного моря надежное сообщение по шоссе мы имеем лишь к северу от Сухума.

2) Перевальная дорога, будучи значительно короче Черноморской и пролегая по местности, совершенно ее обеспечивающей от покушений противника, с редким и притом надежным населением, будет также обеспечена от покушений к разрушению ее местными жителями и потребует в военное время для своей охраны ничтожное число войск, между тем как Черноморская дорога потребует усиленной охраны ее даже и в этом отношении.

3) Относительно политического значения Перевальной дороги для Кавказа, казалось бы, не может быть двух мнений. Этой и только этой дорогой может быть достигнуто скорое и полное объединение Кавказа с остальной Россией. Политическое значение Черноморской дороги в этом отношении весьма ограниченное и чисто местное.

4) Представляя из себя кратчайший путь между Закавказьем и Европейской Россией, Перевальная дорога будет способствовать в большей мере привлечению к России жизненных сил не только Закавказья, но и сопредельных с нами Турции и Персии. Экономическое ее значение в этом отношении громадно. Сократив расстояние между Европейской Россией и Тифлисом на 900 верст, т.-е. на полторы сутки пробега для пассажирских поездов и на трое суток для товарных, она тем самым приблизит Закавказье к таким промышленным центрам, как Москва, а это обстоятельство, в свою очередь, в будущем, при развитии железнодорожного строительства в Турции и Персии, облегчит возможность конкуренции в этих странах наших товаров с иностранными.

В то же время экономическое значение Черноморской железной дороги, главным образом, будет чисто местное, но и это местное значение весьма ограниченное. Пролегая по узкой береговой полосе, ограниченной с одной стороны Черным морем, не имеющим южнее строящегося порта Туапсе сколько-нибудь удобных бухт, кроме, отчасти Сухума, а с другой стороны, недоступными горными массивами Кавказского хребта, лишенного сколько-нибудь удобных поперечных путей, связывающих прибрежную полосу с остальным краем, железная дорога в этом направлении будет изолирована от большей части территории Кавказа и, захватывая ее меньшую часть, послужит только интересам последней. Но население прибрежной полосы крайне редко, и производительность ее ничтожна, рассчитывать при таких условиях на местные грузы нельзя. [115]

Черноморское побережье привлекло на себя за последнее время внимание, как превосходное по климату и по природе место, как русская Ривьера, это вызвало спешную закупку участков земель по побережью для устройства здесь дач и создало ряд курортов. Как курортная. Черноморская дорога будет играть большую роль, но, само собою разумеется, обстоятельство это не должно иметь серьезного значения при сооружении дорог государственной важности.

5) При расчетах времени, потребного на сооружение Перевальной дороги, в основе учитывается время, потребное на сооружение главного тоннеля (около 20 верст). Время это учитывалось в 10—12 лет. Между тем техника сооружения тоннелей за последнее время достигла такой высокой успешности, что, по подсчетам начальника управления по сооружению железных дорог инженера Вурцеля, срок сооружения Перевальной дороги мог бы быть сокращен до 6—7 лет. Вопрос этот в министерстве путей сообщения не рассматривался и в Совете Министров не докладывался, между тем, полагаю, он подлежит самому серьезному рассмотрению, так как может самым естественным путем склонить мнения в пользу постройки Перевальной дороги.

6) В настоящее время выясняется, что стоимость сооружения Черноморской дороги, принимая во внимание необходимость при постройке этой дороги усиления пропускной способности участка Закавказских железных дорог от Самтреди до Тифлиса, будет не только не ниже стоимости Перевальной, но даже превзойдет таковую.

Вышеприведенные соображения в пользу постройки Перевальной через Кавказский хребет железной дороги настолько существенны, что могли бы привести к убеждению в необходимости отказаться от каких бы то ни было компромиссов в этом отношении, отказаться от заманчивой сравнительной скорости постройки Черноморской дороги — единственного сколько-нибудь серьезного довода, приводимого в ее пользу. Лучше иметь даже через 10 лет Перевальную дорогу, удовлетворяющую всем требованиям и всем нуждам Кавказа в стратегическом, политическом и экономическом отношениях, чем иметь хотя бы через 5 лет Черноморскую дорогу, не удовлетворяющую совершенно требованиям стратегическим и политическим и имеющую ничтожное значение экономическое.

Докладываю о сем ввиду совершенно неожиданного поворота, какой получило в настоящее время дело сооружения Перевальной чрез Кавказский хребет железной дороги, дело, которое уже почти сорок лет имело совершенно определенное направление и не осуществлялось лишь за недостатком средств, вышеизложенное на благовоззрение вашего императорского величества ⁵.

Верноподданный

гр. Воронцов-Дашков.

Тифлис. 26 января 1911 г. [116]

9.

Ваше императорское величество.

Разрешите мне, государь, занять ваше внимание несколькими словами в пользу великого индийского пути, к первоначальному проекту которого в 1884 году я был некоторым образом причастен ⁶.

В бозе почивший родитель вашего величества очень сочувствовал этому предприятию, которое слагалось из нефтепровода от Баку через всю Персию до порта на Индийском океане Чахбара и железной дороги по тому же направлению. Однако в то время проекту этому не было дано дальнейшего движения ввиду выражавшихся министерством иностранных дел опасений разрыва с Англиею, заявившей протест.

Ныне, при изменившихся политических комбинациях, со стороны английского правительства, более не страшащегося наших якобы наступательных на Индию планов, можно ожидать только сочувствие проекту транзитного через Персию рельсового пути, идущего на соединение с индийскими железными дорогами.

В настоящее время этот старый проект снова всплывает, хотя и в несколько измененном виде, и, поскольку я имею верные сведения, Совет Министров обсуждает предложения возникшего для осуществления индийского пути консорциума, причем встречаются возражения со стороны московского купечества. Поэтому я, как лицо, когда-то близко изучавшее вопрос со стороны его коммерческой выгоды, а ныне в качестве наместника вашего императорского величества на Кавказе, признавая его высокое государственное значение, решаюсь выступить в защиту этого предприятия, которому необходимо оказать могущественное покровительство со стороны России, исключительно в ее же интересах.

Финансовый успех предприятия обеспечивается тем, что на индийский путь легко привлекаются все наиболее ценные грузы и пассажиры, так как при самых невыгодных условиях перевозки время нынешнего морского сообщения от Лондона до индийских портов сокращается на две недели. Государственное значение его выражается в вовлечении русских дорог в участие в мировом транзите и в создании в Передней Азии господствующего положения России во всех отношениях, причем почти совершенно ослабляется опасность Багдадской дороги.

Для всей русской и в частности кавказской торговли открывается широкое поле, причем московские мануфактурные товары, несмотря на привлечение в Северную Персию западноевропейских конкурентов, будут иметь естественное тарифное преимущество (не говоря уже о возможности искусственно выгодной постановки железнодорожных тарифов), в особенности благодаря возможности пользоваться для перевозки их водным путем Волга — Каспийское море, этот последний путь ставит московские мануфактурные товары в исключительно благоприятное положение в отношении конкуренции их с иностранными товарами. [117]

Приведенные соображения я считаю своим верноподданническим долгом повергнуть на ваше, государь, высочайшее благовоззрение с оговоркою, что, высказываясь в пользу поддержки изъясненного предприятия со стороны России, я безусловно исключаю возможность привлечения к нему наших государственных ресурсов, в каком бы то ни было виде, а равно исключаю также какие бы то ни было агрессивные, в смысле территориальных приобретений за счет Персии, помыслы.

Предполагаемое сооружение великого индийского пути, долженствующего создать мировое значение для русских железных дорог, вместе с сим дает мне возможность снова доложить вашему императорскому величеству о значении сооружения Перевальной через Кавказский хребет железной дороги и в этом отношении — как связующего звена в общей мировой магистрали. Если взять за исходную точку станцию Беслан, близ которой, по всей вероятности. Перевальная дорога примкнет к Владикавказской, и сравнить длину путей от Беслана через Петровск и Баладжары на Астару и от Беслана через Тифлис на Астару, считая при этом длину Перевальной дороги около 200 верст, а длину железнодорожных путей от Баладжар и Тифлиса по возможно кратчайшим вероятным направлениям прокладки их, то последнее направление даст сокращение великого индийского пути около 130 верст. В действительности же разница эта будет еще больше. Такое сокращение длины пути для дороги магистральной, с огромным количеством перевозимых по ней грузов, вне сомнения, будет иметь большое значение.

Вашего императорского величества верноподданный

гр. Воронцов-Дашков.

Тифлис. 7 февраля 1911 г.

10.

Ваше императорское величество.

Вчера у председателя Совета Министров состоялось заседание но вопросу усиления количества войск на Кавказе.

Хотя достигнутые результаты не определились в просимых мною размерах, но все же совещание пришло к заключению увеличить состав войск на один вновь формируемый корпус и усилить число рядов в трех уже существующих корпусах.

Благодаря полному сочувствию усилению кавказской армии со стороны министра финансов и убеждению его в неотложности этой меры, военный министр согласился с его доводами на увеличение числа кавказских боевых единиц.

Позвольте мне, государь, воспользоваться случаем, чтобы выразить вам, насколько я осчастливлен признаками вашего ко мне доверия, исполнением и утверждением многих моих просьб и докладов. При таких условиях работается легко, несмотря на годы и недуги. [118]

Но, ваше величество, года и недуги растут, и пора думать о заместителе — о таком, который думал бы о величии России и любовно относился бы к вашим верноподданным жителям Кавказа.

Душою преданный

И. Воронцов.

Петербург. 9 октября 1912 г.

11.

Ваше императорское величество.

Католикос всех армян, под влиянием просьб своей паствы, состоящей как из турецких, так и русских подданных, предполагал выехать в С.-Петербург, чтобы лично обратиться с всеподданнейшим ходатайством к вашему величеству о защите турецких армян от курдских нападений. Я взял на себя смелость отклонить эту поездку католикоса и предложил ему повергнуть его ходатайство на высочайшее вашего величества благовоззрение. Пользуясь любезным согласием председателя Совета Министров, ознакомленного мною с ходатайством католикоса, я почитаю долгом всеподданнейше предложить на монаршее внимание вашего величества и некоторые свои личные соображения по поводу помянутого ходатайства.

Вашему величеству известно, что во всей истории наших отношений к Турции по Кавказу вплоть до русско-турецкой войны 1877-1878 гг., кончившейся присоединением к нашей территории нынешних Батумской и Карской областей, русская политика непрестанно с Петра Великого базировалась на доброжелательном отношении к армянам, которые и отплачивали за это нам во время военных действий активной помощью нашим войскам. С присоединением к нашим владениям так называемой Армянской области, в которой находился Эчмиадзин, эта колыбель армяно-грегорианства, император Николай Павлович употребил немало усилий для создания из Эчмиадзинского патриарха попечителя турецких и персидских армян, справедливо полагая тем самым достичь полезного России влияния среди христианского населения Малой Азии, через которую пролегал путь нашего исконного поступательного движения к южным морям. Покровительствуя армянам, мы приобретали верных союзников, всегда оказывавших нам большие услуги. Если эта политика и не всегда нам удавалась, ввиду противодействия Турции, желавшей сосредоточить духовное, влияние над своими армянами у Константинопольского патриарха, то, во всяком случае, она проводилась последовательно и неуклонно почти полтора столетия. Последний раз она ярко выразилась в Сан-Стефанском договоре, статьею 16-ю которого Порта обязывалась, под угрозой оставления русских войск в Армении, без замедления осуществить улучшения и реформы, вызываемые местными потребностями в областях, населенных армянами, и обеспечить последним безопасность от соседей-курдов. Это обязательство Порты было подтверждено затем статьею 61-й Берлинского договора, но уже без всякой угрозы русским оружием, [119] каковая угроза была выпущена, по соглашению великих держав, против желании России.

Только в 90-х годах прошлого века эта исконная политика России по отношению армян резко изменилась во время Сосунской резни, когда армяне получили от князя Лобанова-Ростовского категорический отказ в заступничестве перед Турцией. Вашему величеству хорошо известно, к каким печальным результатам привело это изменение нашей политики, создав, в связи с неудачными мерами, принимаемыми по отношению армянской церкви внутри России, антирусское настроение среди вообще всех армян, а в том числе и русских подданных, вовлеченных тем самым во враждебное русскому правительству революционное движение. Назначив меня наместником кавказским в целях умиротворения пылавшей революционным пожаром окраины, вашему величеству благоугодно было, по моим представлениям, отменить все создавшие ропот среди русских армян меры. Это высокое монаршее доверие ко мне вашего величества, вопреки мнению многих государственных деятелей, осуждавших мою политику относительно армян, одно давало мне силы к ее неуклонному проведению, но зато теперь я счастлив всеподданнейше доложить вам, государь, что ваше величество ныне не только имеете верноподданных в лице русских армян, но и привлекает к себе взоры турецких, глубоко сознающих, что только от России и ее верховного вождя они могут получить действительную защиту жизни, чести и имущества от непрекращающихся зверств курдов.

Я полагаю, государь, что теперь настало время вернуться к исконной русской политике покровительства турецким армянам и настоятельно необходимо изыскать лишь те формы, в которые оно должно в данный момент вылиться. По моему крайнему разумению, нам предстояло бы сделать категорические заявление Порте, с ссылкой на Берлинский трактат, об обеспечении армянам безопасности от курдов. Нельзя, по-моему, упускать инициативу заступничества за армян из наших рук, а, между тем, в газетах уже появилось, быть может, ложное, сведение об обращении некоторых армянских политиканов к графу Берхтольду с просьбою о вмешательстве Австрии. Если бы мы не взяли на себя этого почина и он возник от другой великой державы, этим был бы нанесен непоправимый ущерб престижу России среди малоазийских христиан, а наше молчание на мольбы армянского народа в данный момент было бы пожалуй, сочтено им за указание оставить навсегда надежды на его доселе единственного венценосного покровителя — русского царя и искать защиты в будущем вне России. Необходимо такое открытое выступление в защиту турецких армян, особенно в данное время, чтобы не отталкивать от себя, а вперед подготовить себе сочувствующее население в тех местностях, которые, при современном положении вещей, волей-неволей легко могут оказаться в сфере наших военных операций.

Делая это категорическое выступление, в то же время мы должны, по-моему, особенно подчеркнуть, что оно отнюдь не вызывается [120] стремлением к территориальным приобретениям от Турции, чтобы не смущать умов не только турок, но и армян, жаждущих их присоединения к России. Действительно, приобретение так называемой Турецкой Армении, населенной по преимуществу дикими курдами, в данное время могло бы быть только вредным для нас, создавая огромные заботы по управлению страной с пестрым, враждующим между собою, фанатичным населением.

В заключение не могу скрыть от вашего величества, что проектируемое мною дипломатическое заступничество за турецких армян преисполнило бы сердца их русских единоплеменников чувствами верноподданнической любви и преданности к их монарху, под эгидой которого они искренно желали бы благоденствия всему армянскому народу.

Вашего императорского величества верноподданный

гр. Воронцов-Дашков.

С.-Петербург. 10 октября 1912 г.

12.

Ваше императорское величество.

Получил я вчера письмо от Саблера, который, по повелению вашего величества, просит моего отзыва по вопросу о назначении на открывшуюся, кончиною экзарха Иннокентия, иверскую кафедру.

Вопрос этот настолько важен, — удачное назначение нового экзарха так сильно отзовется на моей деятельности, облегчая или затрудняя ее, — что я решился побеспокоить вас этим письмом.

Обер-прокурор святейшего синода, посоветовавшись, как он говорит, с митрополитом Владимиром, выставляет следующих кандидатов: архиепископов Николая варшавского, Антония волынского, Арсения новгородского, Евлогия холмского и Серафима кишиневского.

Разрешите последовательно высказаться по каждому из них в том порядке, в котором их ставит т. е. Саблер.

Николай варшавский, несомненно, один из самых выдающихся иерархов нашей церкви, бывший ректор тифлисской семинарии, в которой он оставил лучшую о себе память, конечно, весьма желателен и, по мнению моему, стоит выше других кандидатов, но я очень сомневаюсь в его согласии. Он член Государственного Совета и едва ли променяет Варшаву на Тифлис.

Антоний волынский, бьющий на сан патриарха, ярый карьерист, вашему величеству не могут быть неизвестными непорядки, имеющие место в его епархии. Весьма нежелательный кандидат.

Арсений новгородский мне неизвестен.

Евлогий холмский, по отзывам, человек хороший, но в Думе принадлежит к партии националистов и ему будет весьма трудно, ежели он даже этого пожелает, добиться доверия грузинского духовенства и народа. [121]

Серафим кишиневский мне известен давно, был плохим и малодисциплинированным епископом сухумским и причиною в Кишиневе печальной истории монаха Иннокентия. Карьерист до мозга костей. Очень нежелательный.

Кроме названных Саблером кандидатов, может быть, будут просить и ходатайствовать у вашего величества за Кирилла тамбовского, бывшего когда-то законоучителем в Елисаветполе, где нервно болел после смерти жены. Человек, несомненно, хороший, но совершенно бесхарактерный, предоставляющий полную свободу действия своей тамбовской консистории, в которой, по местным заявлениям, царит усиленно взяточничество. Не администратор.

Владимир, в миру Путята, бывший преображенец. Путаник и ярый карьерист.

При отказе Николая варшавского, позволяю себе ходатайствовать у вашего величества за Алексея тобольского, которого любили и уважали покойные экзархи Никон ⁷ и Иннокентий; он, несомненно, пойдет по их стопам. Человек он умный, спокойный и ни к какой политической партии не принадлежит. Он епископ, но и Иннокентий был назначен экзархом, будучи епископом.

Архиепископ Питирим владикавказский — высоконравственный, очень заботлив о своей пастве, любим и уважаем как осетинами, так и казаками.

Много говорят и с похвалой отзываются, о епископе Трифоне дмитровском, но, к сожалению, он викарный ⁸.

Надеюсь в начале октября представиться вашему величеству.

Душою вам преданный

И. Воронцов.

Новотомниково. 16 сентября 1913 г.

13.

Ваше императорское величество.

К крайнему моему удивлению, но возвращении моем из Ливадии, мне стало известным, что назначение генерала Мышлаевского на место генерала Шатилова толкуется как совершившийся факт ⁹.

Ввиду этого обращаюсь к вашему величеству с покорнейшим ходатайством назначить ген. Шатилова, согласно высказанной вашей воли, к 1 января членом Государственного Совета, а ген. Мышлаевского моим помощником.

Скорые эти назначения положили бы конец всяким толкам и пересудам, имеющим место теперь и ставящим заинтересованных лиц в неопределенное и иногда в неловкое положение.

Другой вопрос, по которому я позволяю себе беспокоить ваше величество, подробно выяснен в прилагаемом докладе ¹⁰.

Военный Совет, нарушая высочайшее вашего величества повеление, утвердивши казачью раду 1910 года, желает передать единственный [122] оставшийся земельный запас (приазовские плавни), принадлежащий всему кубанскому войску, 70-ти нагорным станицам взамен предполагаемых к отчуждению от них 130 тысяч десятин под зубровый заповедник.

Такое решение Военного Совета не может остаться без протеста кубанских казаков.

Ввиду важности этого вопроса, задевающего права собственности громадного большинства войска кубанского, и опасаясь представления этого дела при другом освещении, я позволяю себе утруждать ваше величество прилагаемым докладом.

Прикрытое научной целью (изучение фауны и флоры Кавказа) изъятие 300 тысяч десятин (130 тысяч от Казаков и 170 тысяч от главного управления земледелия) из общего людского пользования затеяно Сергеем Михайловичем для охраны зубра, но охранять зубров можно и другими способами, более дешевыми и не нарушающими ни людские ни общественные интересы.

Вашему величеству душою преданный

Я. Воронцов.

5 декабря 1913 г.

14.

Ваше императорское величество.

С новым ходатайством позволяю себе обратиться к вашему величеству.

Для проведения кавказских дел в Петербурге учреждена особая должность заместителя наместника в высших государственных установлениях, которую свыше трех лет с успехом исполняет член Государственного Совета, сенатор, тайный советник Никольский.

Мне бы очень хотелось отметить весьма деятельную и полезную по делам Кавказа службу Никольского представлением его, через председателя Государственного Совета, к награде, но, к сожалению, отношения между ними обострились обращением моим прямо к вашему величеству по назначению Шатилова членом Государственного Совета, письмом моим к Акимову ¹¹ относительно предположений о Ватаци и, главным образом, по делу, в котором ни я ни Никольский никакого участия не принимали,—это прошение жены моей о пожизненном пользовании майоратными доходами вдовою Вани ¹².

Единственно возможная при этих условиях награда, которая может исходить исключительно от монаршей милости вашего величества, без участия в ней непосредственного начальства Никольского, это пожалование его званием статс-секретаря вашего величества. Награда эта в то же время вполне соответствует обычным обязанностям Никольского — входить к вашему величеству со всеподданнейшим докладом и объявлять затем последовавшие высочайшие повеления. Должностные лица с подобного рода обязанностями часто, даже обычно, жаловались в статс-секретари. [123]

Сознавая, насколько почетно такое высокое отличие, исходящее прямо из рук вашего величества, прошу простить мне мое к вам обращение, — но, если вашему величеству угодно будет милостиво отнестись к моему ходатайству, то я очень бы просил о приурочении этой награды к 1 января нового года — сроку наград членам Государственного Совета.

Душою вам преданный

И. Воронцов.

16 декабря 1913 г.

15.

Ваше величество.

В разговоре с вашим величеством я совершенно упустил вопрос о намечении нового экзарха.

Разрешите поименовать тех, которых я бы считал более для Кавказа подходящими.

Первым, как и на прошлогоднем моем списке, я позволяю себе поставить Арсения новгородского, мне лично неизвестного, но пользующегося общим уважением.

Вторым — известного Кавказу по его деятельности во Владикавказе, ныне самарского Питирима. Он заслужил общее уважение и симпатию как русского населения, так и осетин.

Третий — епископ сухумский Сергей, умный, тактичный и очень образованный, его покойный экзарх Алексей намечал как временного себе заместителя во время отсутствия для лечения в Эссентуках.

Очень боюсь назначения — частью синода выдвигаемого — Владимира Путяты, большого путаника и карьериста.

Душою преданный

И. Воронцов.

Алупка. 27 мая 1914 г.

16.

Ваше величество.

С чувством глубокой благодарности прочел я переданное мне Дмитрием Шереметевым письмо дорогого моего государя ¹³, оно дает мне право со спокойной совестью прожить остаток дней моих. Не могу при этом не повторить много раз мною сказанное, что без поддержки и доверия ко мне вашего величества я бы не смог быть вам полезным.

Полученная 10-го телеграмма вашего величества вызвала во мне следующие размышления, которые я, с разрешенной мне вами откровенностью, позволяю себе высказать.

Ваше величество желаете стать во главе армии. При этом, для дальнейших событий по управлению обширным Российским государством, необходимо, чтобы армия, под вашим начальством, была бы победоносной. Неуспех отразился бы пагубно на дальнейшем царствовании вашем. И лично убежден в окончательном успехе, но не уверен в скором повороте к лучшему. Много напортило существующее [124] командование, и спорое исправление ошибок трудно ожидать. Необходимо избрание вами достойного начальника штаба на смену настоящего. Голоса с западного фронта, доходящие до Кавказа, называют ген. Алексеева. Голос армии, вероятно, не ошибается.

Назначение великого князя Николая Николаевича наместником вашим на Кавказе я считаю весьма желательным. Великому князю легче управлять Кавказом, чем простому смертному, такое уже свойство Востока. Я уверен, что великий князь скоро полюбит Кавказ и его жителей, и жители его полюбят за его доброту и отзывчивость, но пожелает ли он занять это место. Разжалование из попов в дьяконы, сильно затрагивая его самолюбие, не может не быть для него крайне тяжелым, он будет просить ваше величество об увольнении от занимаемого высокого поста по болезни, без нового назначения, или о разрешении ему отдыха на более или менее продолжительный срок.

Ежели великий князь согласится тотчас занять новую должность, то я бы просил разрешения вашего не ожидать его в Тифлисе, а встретить у границ Кавказа в Ростове-на-Дону.

Еще раз прошу дорогого мне государя принять выражение глубокой благодарности за все высказанное в письме. Письмо это будет свято храниться в нашем семейном архиве.

Душою преданный

И. Воронцов.

[Август 1915 г.] .

Комментарии

1. В Гурии, к которой, главным образом, относятся предшествующие строки, революционное движение сказалось с особой силой, и уже с декабря 1904 г. гурийцы совершенно бойкотировали русскую власть и отказались давить новобранцев. Для водворения там "порядка" Воронцовым-Дашковым были неоднократно посылаемы карательные экспедиции во главе с ген. Алихановым, назначенным военным губернатором Кутаисской губернии. В приказе наместника о назначении Алиханова (от 5 января 1906 г.) ему было предписано действовать, "не останавливаясь ни перед какими суровыми мерами". Алиханов, после ряда произведенных на него неудачных покушений, был убит бомбой 3 июля 1907 г. в Александровске.

2. Грязной (или Грязнов), Фед. Фед., ген.-лейт., был начальником штаба кавказского военного округа.16 января 1906 г. был смертельно ранен в г. Тифлисе бомбой, брошенной рабочим железнодорожных мастерских Джояншвили.

3. Старосельский, губернатор Кутаисской губ., замененный, в качестве военного губернатора, ген. Алихановым. Старосельский, пользовавшийся в крае некоторым доверием, в течение нескольких месяцев управления губернией всячески спасал положение наместника, но как только власть почувствовала себя несколько окрепшей, был не только немедленно смещен, но и предан суду. Его интересные воспоминания об этом периоде см. в "Былом", 1907 г., июль, сентябрь-ноябрь.

4. Это письмо Воронцова-Дашкова было доставлено помощником его ген. Шатиловым, командированным для личного осведомления военного министра о положении кавказской армии. Письмо В.-Д. обсуждалось в Совете Министров (см. «Мемуары» ген. Поливанова, стр. 38-12).

5. Решение Совета Министров 6 октября 1910 г. о сооружении Черноморской прибрежной железной дороги, против которого возражает здесь Воронцов-Дашков, потом снова пересматривалось, —видимо, ввиду тех соображений, которые были выставлены Воронцовым, на сторону которых склонился Николай. Этот вопрос, пересматривался Советом Министров уже в 1912 г., 12 марта, причем большинство, в согласии со ставшим известным взглядом Николая, находило теперь, что сооружение на счет казны береговой дороги воспрепятствует сооружению в близком будущем Перевальной, особенно необходимой в интересах государственной обороны.

6. «Идея великого железнодорожного пути, —говорит М. Н. Павлович. — который соединил бы Европу с Индией, так же стара, как сама история железнодорожного строительства вообще» («Империализм и борьба за великие железнодорожные и морские пути будущего». Госиздат, 1925 г., стр. 118 и след.)., В цитированной работе М. П. Павлович дает и историческую справку о различных проектах индоевропейского пути, причем, как видно из приводимых здесь данных, первым проектом такого рода, к которому было прикосновенно русское правительство, был проект еще 1873-1876 гг., принадлежавший знаменитому французскому инженеру Лессепсу. Но этот проект потерпел неудачу и, ввиду выяснившейся невозможности строить железную дорогу через Афганистан, предприниматели стали добиваться получения концессии на проведение рельсовых путей в Персии и через Персию. В частности в 1889 г. за это дело взялись и русские (Хомяков, Третьяков, Корф и Палашковский), которые, с разрешения Александра III, выхлопотали у персидского правительства концессию на постройку железной дороги от города Решта к бухте Чахбар на Индийском океане. «Проект этот, — говорит Павлович, — встретил горячую поддержку в наших официальных кругах», но, в конце концов, не был одобрен правительством ввиду энергичных возражений министерства иностранных дел, опасавшегося противодействия этому плану Англии (см. Павлович, цитиров. книга, стр. 121-126).

По-видимому, Воронцов-Дашков, говоря о своей причастности к проекту индоевропейского пути, имеет в виду именно последний отмеченный здесь проект.

7. Никон, экзарх Грузии с 1906 г., бойкотировался всем грузинским духовенством за свою яростную борьбу против автокефалии грузинской церкви. Был убит брошенной в него бомбой 28 мая 1908 г.

8. Оценка Воронцовым-Дашковым высших представителей русского духовенства, как видим, весьма характерна: только два-три лица заслужили положительные отзывы, остальные, названные им, епископы или «карьеристы» или - «путаники» и т. п. Однако и положительные отзывы В.-Д. не отвечали действительности: по крайней мере так расхваливаемый В.-Д. архиепископ Питирим, который по рекомендации наместника и был назначен в 1911 г. экзархом Грузии, оказался первостепенным проходимцем; это тот самый Питирим, который, сделавшись позднее митрополитом петроградским, стал одним из главнейших соратников Распутина.

О кандидате в экзархи В.-Д. пишет и в другом письме к Николаю — от 27 мая 1914 г.

9. Ген. Мышлаевский, о назначении которого помощником наместника по военной части здесь говорится, состоял в начале министерства Сухомлинова начальником генерального штаба, затем — командиром кавказского корпуса; в 1911 г. был назначен помощником наместника.

Ген. Шатилов состоял в той же должности с 1906 г.

10. Упоминаемого в письме доклада при письмах В.-Д. не сохранилось.

11. Акимов — председатель Государственного Совета.

12. "Ваня" — сын Воронцова-Дашкова, Иван Иларионович.

13. Письмо Николая, на которое отвечает Воронцов-Дашков, нам неизвестно; что касается упоминаемой здесь телеграммы Николая, от 10 августа 1915 г., то она была следующего содержания:

"Генерал-адъютанту гр. Воронцову-Дашкову. Шифром. Боржом.

Послал вам Дмитрия Шереметева с письмом. Считаю нужным предупредить вас, что я решил взять руководство действиями наших армий на себя. Поэтому в. к. Николая Николаевич будет освобожден от командования армиями с назначением на ваше место. Умерен, что вы поймете серьезность причин, которые заставляют меня прибегнуть к столь важной перемене.

Николай"

Упоминаемый здесь Шереметев — флигель-адъютант.

Как эта телеграмма, так и настоящее письмо Воронцова-Дашкова уже были напечатаны — см. В. П. Семенников «Политика Романовых накануне революции», Ленгиз, 1926 г., стр. 80-81, 86-87; здесь письмо перепечатывается для полноты комплекта писем В.-Д.

О смене В.-Д. было официально опубликовано 23 августа 1915 г.

Текст воспроизведен по изданию: Письма И. И. Воронцова-Дашкова Николаю Романову (1905-1915 гг.) // Красный архив, № 1 (26). 1928