ЗЕМЕЛЬНЫЕ ОТНОШЕНИЯ В ДОРЕВОЛЮЦИОННОМ ДАГЕСТАНЕ

Дагестан, представляющий собой обширный край с весьма выгодным положением на торговых путях запада с востоком, за время своего исторического существования неоднократно втягивался в борьбу с сильными соседями.

Узловой центр путей между передней Азией и прикавказской низменностью — Дербент — на протяжении многих веков переходил от одного завоевателя к другому.

Здесь сталкивались силы армян, персов, арабов. В ХІV-XVI вв. дагестанские правители — шамхалы и ханы со своими родичами — беками признавали верховную власть то Персии, то турецкого султана. Но эта зависимость не изменяла внутреннего уклада жизни страны. Издавна ханы предоставили членам своих семей — бекам — управление отдельными районами и право подучать доходы с подчиненных деревень (По сообщению Магомет-Рафия (к. XVI в.) для населения Дагестана кормление шамхала и его наследников, помимо податей, предоставляемых бекам, выражались в следующем: «за позволение пасти скот на горах от общества Тебелель каждые четыре года по одному барану с дыма; от общества Карах — по 50 в год; от Кесрух, по 300 баранов и для Крым-шамхала (наследника шамхала) по 400, от другой горы в Кесрухе же по 1000 баранов, а для Крым-шамхала по 30 быков; от общества Джамалал — 600 баранов; от округа Шиндиб — 20 быков; от деревни Арчуб (в Кази-Кумухе) — 130, а для Крым-шамхала 30 баранов; от округа Хунзаха по 700 баранов, 700 кейль хлеба и 60 кейль меду; от округа Андиб по одному быку и 7 войлоков; города Годар и Гаркас каждый вносил половину дани, взимаемой с Хунзахского округа; Томели давали с каждого семейства по одному барану и по одному кейлю хлеба; от города Кюстек по одной рыбе с семейства; от Мичикича, собственного удела шамхала, по одному барану с семейства; от города Тарки по два сарочинского пшена; от деревни Губден — 100 баранов; от жителей Кайтага — 170 буйволов; от деревни Акуша и Усуша по 100; от Зудакар по 60 быков; от Сурги о каждого семейства по одной драхме; от деревень Джумджукат и Какуба по шести ослов, навьюченных маслом; от деревни Зерех-Геран (Кубани) по 30 ружей; от горы Сумбата по 50 баранов; от деревни Иргвни, с каждого семейства по кейлю хлеба; от горы Зонтаб по 80 баранов; от общества Бактулал по 30 быков и 110 барашков; от гор Захура и Кулади (уделы шамхала), по 70 баранов; от общества Русур и Мукруг по 70 баранов; от Куралал Кюринского владения) по 100 лошадей и по 100 кобыл». Сб. сведений о кавказских горцах (вып. I, изд. 1868 г., стр. 64).

Типичные черты восточных деспотий — нищета и полная бесправность земледельцев, расточительность и роскошь правящих верхов — в течение сотен лет оставались нетронутыми в дагестанских ханствах. Верховная власть принадлежала шамхалу и ханам, живущим за счет зависимого населения, делившегося на полных рабов и крепостных. Рабов доставляла ханам работорговля, которой в Дагестане занимались, главным образом, кази-кумухские шамхалы и беки. Кроме военнопленных, превращаемых в рабов, на рынок работорговли попадало и крестьянское население — так еще в 1839 году дербентский комендант в своем рапорте отмечает:

«Управляющие беки деревнями, кои им даны за заслуги их или предков, разделяя семейства, из них мужеского и женского пола людей продают и даже часто дарят другим, в другие деревни и города» (ГАФКЭ., ф. Воронцова-Дашкова, Дело сословно-поземельной комиссии). [102]

Зависимый класс населения состоял из 4 категорий: 1) кулы и караваши, т. е. рабы и рабыни, находящиеся в непосредственном распоряжении бекского двора; 2) чагары — рабы, отпущенные на поселение на бекских землях и ведущие отдельное свое крестьянское хозяйство; 3) раяты — крестьяне, живущие на бекских землях, платящие за право пользования землей повинности и лишенные права перехода из одного селения в другое; 4) уздени — так называемое свободное крестьянское население, живущее на землях, принадлежащих бекам, с правом наследственного пользования этими землями, но обязанное за это платить подати и нести трудовые повинности.

Уздени не были прикреплены к земле и пользовались правом свободного переселения.

По присоединении в 1864 г. дагестанских ханств к Российской империи царское правительство, осуществляя свою систему колонизаторской политики, стремилось сохранить неприкосновенными издавна установившиеся в дагестанских ханствах экономические отношения.

В грамотах и трактатах ханам и бекам давались заверения сохранить прежние формы внутреннего управления в присоединяемых провинциях и оставить незыблемыми прежние права высших классов. Эти обещания царизма облегчали ему колонизацию Дагестана и на этих условиях ханы содействовали царизму в покорении независимых ханств.

Установленные ханами феодальные формы эксплоатации крестьян были приданы и утверждены русским царизмом. Порядок землепользования во всех районах Дагестана был почти одинаков. В наиболее тяжелых формах крепостническая эксплоатация крестьянского населения проявлялась в южных районах Прикаспийской части Дагестана (Кайтаго-Табасаранский, Кюринский, Самурский) и в Темир-хан-шуринском, Кази-кумухском и Аварском районах Северною Дагестана. В таком же положении находилось население бывшего Елисуйского султанства в восточной части Закатальского округа. Население этих районов было обязано отбывать трудовые повинности и вносить в пользу беков разные подати натурой и деньгами, за что подучало право пользования определенным земельным наделом в бекских владениях. Леса, кустарники, выгонные и пастбищные места, а также вода ирригационных канав, не вошедшие в земельный надел и не представляющие собой сервитута, оставались в полном распоряжении бека- владельца. За пользование ими полагалась особая плата. Основным показателем, определяющим размеры трудовых повинностей и податей, являлась не величина участка земли или урожая, а рабочая сила. Крестьяне западной части Закатальского округа находились в так называемой кешкельной зависимости, заключающейся в уплате кешкелевладельцу (владельцу участка земли) ежегодно определенного количества сельскохозяйственных продуктов.

На «иждивении» крестьянского населения находились еще и мутаалэмы — учащиеся при мечети, собиравшие в каждый четверг седак — подаяние и топливо, и муллы, получавшие за толкование шариата и даваемые советы плату натурой — определенное количество сушеной баранины и зерна. О жадности мулл хорошо говорит дагестанская поговорка — «Сытый мулла хуже голодного волка».

После упразднения в автономных владениях Дагестана ханского управления царизм свою политику направлял на укрепление и поддержку земельной аристократии. Замена царским правительством управленческой власти ханов и беков административной властью царских чиновников компенсировалась пожалованием местной аристократии новых землевладений с подтверждением их привилегий. Таким образом, ханы и беки внутри страны и при царизме чувствовали себя хозяевами положения. Крестьяне же по-прежнему находились в полном распоряжении ханов и беков.

Военные экспедиции царских генералов разорили народное хозяйство Дагестана. Ханы и беки для восстановления своих хозяйств прибегали к еще более жестокой эксплоатации крестьянского населения и без того разоренного военными экспедициями. Крестьяне имели в своем пользовании ничтожные наделы земли. [103] Средством для увеличения площади удобной земли служило предоставление им права корчевать и удобрять новые участки из-под леса, колючки, местами из-под камыша. Мюльки — так назывались эти завоеванные в борьбе с природой участки земли — составляли как бы частную собственность крестьянина, перепродавать которую раяты могли только своим односельчанам.

Доход, получаемый от трудовых повинностей и податей, вносимых от раятских земель, был значительно выгоднее для беков, чем труд кулей и каравашей, за который они все же должны были платить, хотя бы скудными продуктами питания. Поэтому в 1868 году дагестанские ханы и беки пошли на «освобождение» рабов и провели это освобождение с большой для себя выгодой. Некоторые рабы объявлялись свободными после отработки установленного срока, некоторые за единовременную сумму выкупа, многие безвозмездно. «Освобождение» рабов на деле выразилось в новом их закрепощении. Вольноотпущенные кулы и караваши были вынуждены, отыскав себе клочок земли, превратить его в мюльк и за пользование своего мюлька платить подати и нести трудовые повинности.

Царское правительство отводило громадное количество десятин земли под колонизаторское переселенчество. Часть земель была роздана царским чиновникам, не малое количество земель было присвоено в пользу царской казны. Награждались (иногда в размере до 4 000 десятин земли) и ханы, оказавшие царизму услуги при захвате Дагестана.

Источником перераспределения земельного фонда были, преимущественно, земли, конфискованные у «неблагонадежных» землевладельцев, и владения непокорных ханских фамилий, лишенных политических прав.

В результате осуществления царизмом своей колонизаторской политики в Дагестане образовалось большое количество безземельных крестьян, а размеры участков крестьянского землепользования были доведены до 0,09 десятины на душу.

Безземельные или имеющие крайне недостаточное количество земли крестьяне-раяты приобретали право пользования землей или промыслами в пределах бекского селения полным подчинением землевладельцу. Лучшие посевные угодья или фруктовые сады крестьян постепенно прирезались к бекским полям. Оставшиеся у крестьян наделы земель разделялись на меньшие участки, а за пользование ими подати и повинности увеличивались. Так называемые свободные крестьяне-уздени, хотя формально не были прикреплены к земле или бекским селениям, фактически состояли наравне с раятами в полной зависимости от земельной аристократии.

Взимание с крестьян без реального учета размеров крестьянской земли повинностей и податей по усмотрению ханов и беков, обложение их земель государственной оброчной податью и поземельным налогом привели как раятское крестьянское население, так и крестьян-узденей к систематическому голоданию.

Усилившаяся эксплоатация крестьян вызвала крестьянские волнения и протесты, дошедшие в 1898 и последующих годах до восстаний. Большинство селений Кайтаго-Табасаранского округа прекратило отбывание повинностей. Российское самодержавие было всецело на стороне эксплоататоров и жестоко подавляло восставших. Бекам и ханам было предоставлено право суда и расправы над крестьянским населением. На беков также была возложена обязанность представлять по своему усмотрению списки «вредных людей» для высылки из края.

Недостаточность земельных наделов, безземелье, связанное с этим недостаточное развитие скотоводства — создали почву для чрезвычайно широкого распространения в Дагестане мелкого промыслового товарного производства.

Немаловажную роль в развитии промыслов играла оторванность горных дагестанцев от внешнего торгового мира, от доступа конкурирующих фабричных изделий. Создалось мелкое цеховое производство, напоминающее средневековые цехи феодальных городов, с примитивной техникой.

Виды крестьянских промыслов Дагестана представляли собою чрезвычайное разнообразие. В отчете военного губернатора Дагестанской области 1899 г. [104] отмечается, что в промыслах одинаково заняты как мужчины, так и женщины. Исключительное занятие женщин составляет всякого рода пряжа и тканье, выделка ковров, сукон, бурок, войлоков, вышивание по бархату, шелку, сукну и коже. Мужчины же обрабатывают преимущественно металлы, глину, дерев» и кожи.

По данным статистики в годы, предшествующие империалистической войне, шерстеобрабатывающим промыслом было занято 120 тыс. чел.; металлообрабатывающим — 9 тыс.; деревообделочным — 11 700; кожевенным и обувным — 3 тыс.; гончарным — 300; ковровым — 40 тыс.; ювелирным — 3 300.

Особое развитие промыслы получили в районах: Лакском, Левашинском, Ботлихском, Ахтынском, Дахадаевском, Рутульском, Хунзахском. Ряд аулов испокон веков занимался исключительно только промыслами; как например Кубачи Амузгия, Харбук в Дахадаевском районе. Их жители снабжали дагестанцев предметами домашнего обихода, посудой, тканями, обувью, мебелью и пр. Особое место занимали художественные промыслы: ковровые, ювелирные, медечеканные, частично деревообделочные и гончарные. Их продукция вплоть до второй половины XIX века поступала к земельной аристократии, извлекавшей выгоды от ее реализации за пределами своих феодальных владений. Изделия ювелирного и коврового мастерства XIX века стали объектами весьма прибыльного экспорта за границу купцами-скупщиками.

Заработок мелких товаропроизводителей-крестьян был предметом особого внимания царских чиновников. В отчетах генерал-губернаторов Дагестана всегда приводится перечень количества выработанных ковров, кусков сукна, войлока и т. д. Заработок от мелких промыслов служил предлогом для увеличения денежных обложений в пользу царской казны.

В самые последние годы XIX века и в начале XX экономическое положение Дагестана значительно изменилось. На территорию Дагестана проник промышленный капитал. К 1901 г. в Дагестане было 64 фабрики и 53 завода: бумагопрядильных, табачных, пивных, кирпичных, мыловаренных, бондарных и других. Капитализм прокладывал себе путь к новому рынку. Появились фабричные изделия, особенно ткани. Ткацкие крестьянские промыслы пришли в упадок. Свободные рабочие руки перешли на другие производства, а также на фабрики и заводы. В отчете дагестанского губернатора за 1907 год отмечено: «в последнее время фабричные продукты начинают конкурировать с изделиями кустарей. Достаточно указать на факт довольно большого распространения в городах области сукна, выделываемого московскими фабрикантами по образцу местного. Некоторые мелкие железные изделия, прежде заготовлявшиеся кустарями, начинают вытесняться фабричными» (ГАФКЭ., ф. Воронцова-Дашкова, Дело сословно-поземельной комиссии).

Этот процесс чувствительно отразился на сельском хозяйстве. Рост товарно-денежных отношений вызывал стремление землевладельцев к накоплению денег. Средством было усиление эксплоатации крестьянского труда.

Но истощающие крестьянина и его хозяйство трудовые повинности и подати привели крестьянские хозяйства в запущенность и полный упадок.

Повинности бекам, отбывавшиеся населением, по словам публикуемого документа, были «обременительными для поселян, так как последние, кроме них, должны были уплачивать в обычных нормах земские сборы и подымную подать, а после 1905 года государственный поземельный налог или оброчную подать».

В 1910 году поверенные крестьян Северной Табасарани заявляли в сословно-поземельной комиссии Дагестана: «они (беки) имели власть в руках, пользовались поддержкой русской администрации и делали с нами, что хотели, увеличивали самовольно повинности, гнали нас на работы на его поля при помощи своих нукеров. В конце концов, десять лет тому назад все мы до того были истощены, что были не в силах более отбывать повинности, хотя бы нас [105] убивали. Беки, действительно, и убивали многих из нас за отказ от уплаты повинностей. Но мы не могли уплачивать» (ГАФКЭ., ф. Воронцова-Дашкова, Дело сословно-поземельной комиссии).

Для ханов н их беков такое положение крестьянских хозяйств было равносильно собственному разорению. Трудовые повинности исполнялись плохо, а подати натурой и деньгами становились все скуднее, и бекские амбары оказались пустыми. В той же сословно-поземельной комиссии беки заявляли: «Жить, надеясь только на раятские доходы, никто у нас не согласится, ибо ни у кого не имеется раятов в таком количестве, чтобы получаемых с них доходов было достаточно на жизнь сколько-нибудь да сносную». Царские власти тоже не были в состоянии собрать с дагестанских крестьян государственной оброчной подати и земского поземельного сбора. По Закатальскому округу недоимочность составляла 684%, по Дагестанской области — 265%.

Ханы и беки, обремененные ипотечными и другими долгами, оскудевшие от недоимок крестьянских податей и повинностей, просили царское правительство приобрести их владения в казну по цене, какую установит само правительство.

Такое положение феодальных хозяйств было характерно для всего Закавказья.

В разгар аграрного движения, широкой волной прокатившегося в 1905-1906 гг. по всей России и с особой силой распространившегося в Закавказье, царское правительство открыло Закавказское отделение крестьянского поземельного банка, функция которого должна была выразиться в удовлетворении интересов помещиков при разрешении земельного вопроса в Закавказье. Это не могло удовлетворить крестьян, боровшихся за бесплатное отчуждение бекских и других земель.

Банковские операции, направленные на откуп феодальных владений в казну, тоже не дали ожидаемого правительством эффекта. Растерянность царского правительства характерно отразилась в заявлении управляющего Закавказским отделением крестьянского поземельного банка в письме кавказскому наместнику: «лихорадочно поспешная работа, требуемая политическим моментом и побуждаемая к скорейшему производству оценок и покупки частновладельческих земель со стороны самих помещиков, надеявшихся при помощи этой операции достать какие-либо средства на дальнейшее свое существование... явилась причиной, что при покупке многих имений крестьянским банком целый ряд вопросов из области правоотношений крестьян и помещиков остался недостаточно освещенным. Только с течением времени, когда заметное успокоение в крае дало возможность приступить к хозяйственном заведыванию купленными имениями и ликвидации их, отделению пришлось встретиться с этими вопросами во всей их величине. К числу таких вопросов, несомненно по своей принципиальной важности и полной неразрешимости с существующим законодательством, относится вопрос о сервитутах в Закавказье».

Сервитуты доказали полную нерентабельность в коммерческих расчетах казны. Решение же вопроса в сторону конфискации или выкупа у крестьян пастбищного сервитута было равносильно или гибели крестьянского хозяйства или установлению новой чрезвычайно тяжелой пастбищной зависимости.

На образованную сословно-поземельную комиссию Дагестана была возложена задача изучить и установить формы и способы наиболее безубыточной для беков ликвидации их привилегий. На основании материалов работы этой комиссии 7 июля 1913 года был утвержден «закон о прекращении зависимых отношений поселян Дагестанской области и Закатальского округа к бекам и кешкелевладельцам и об учреждении в сих местностях установлений по крестьянским делам». Согласно этому закону, крестьянское зависимое население освободилось от отбывания всякого рода повинностей в пользу беков, однако, с уплатой государственному казначейству причитающихся в вознаграждение бекам за отмененные повинности 302 309 рубл. 40 коп. путем ежегодных равных взносов в течение 20 лет. [106]

К моменту установления советской власти в Дагестане феодально-крепостной гнет над крестьянством еще существовал. Только Великая октябрьская социалистическая революция окончательно ликвидировала феодально-крепостнические отношения и обеспечила возможность построения социалистического хозяйства в Дагестане.

Публикуемый документ извлечен из бумаг кавказского наместника И. И. Воронцова-Дашкова и является докладом-сводкой работ Дагестанской сословно- поземельной комиссии, подготовленным для членов совета наместника. Документ представляет собой ценный материал для истории Дагестана.

А. Бирзе

В СОВЕТ НАМЕСТНИКА ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА НА КАВКАЗЕ

(Заголовок подлинника. — На подлинника штамп: «Директор канцелярии наместника его императорского величества на Кавказе. 10 августа 1910 г., № 18948, г. Тифлис»)

О прекращении зависимых отношений поселян к бекам и кешкелевладельцам и о главных основаниях поземельного устройства населения в Дагестанской области и Закатальском округе

I.

В Дагестанской области и Закатальском округе до сего времени сохранились зависимые отношения поселян к бекам и гак называемым кешкелевладельцам. Будучи в правовом смысле пережитком той эпохи, когда личная зависимость одной группы населения от другой вполне соответствовала тогдашнему общественному укладу, отношения эти в настоящее время являются совершеннейшим анахронизмом, уничтожение которого должно быть признано настоятельной задачей правительства.

Дагестанская область.

Существуя в шести округах Дагестанской области, отношения эти по количеству зависимых селений, по объему повинностей поселян и по разнообразию своему получили наибольшее развитие в Прикаспийской части Дагестана и, главным образом, в южном ее районе, где особенно долго действовали туземные управления, поддерживаемые русскими властями, при полном почти невмешательстве их во внутренние дела владений, а именно в нынешних округах Кайтаго-Табасаранском — в 40 селениях с 3 362 дымами, в Кюринском — в 27 селениях с 1 929 дымами и в Самурском — в 2 селениях с 291 дымом. В этих селениях зависимые отношения достигли наибольшего развития, и население их, кроме Самурского округа, получило даже специальное наименование раят, т. е. людей низших, подневольных.

В северном Дагестане отношения эти существуют в трех округах: в Темир-Хан-Шуринском — в 20 селениях с 6 530 дымами, в Казикумухском — в 8 селениях с 842 дымами, и в Аварском — в 1 селении с 72 дымами; здесь отношения эти не достигли той степени развития, что в южном Дагестане, и зависимое население их, хотя и обложено повинностями в пользу беков, все же считается принадлежащим к категории так называемых узденей, т. е. людей вольных. [107]

Таким образом в настоящее время зависимые отношения охватывают во всей области 98 селений с 13 026 дымами, представляющими многочисленную группу населения приблизительно в 70 000 человек.

Сущность зависимых отношений, чрезвычайно разнообразящихся в подробностях по отдельным округам, районам и селениям, состоит в том, что поселяне зависимых селений отбывают помещикам, бекам и чашкам (Чанки — нечистокровные беки, происходящее от смешанных браков беков о женщинами небевского происхождения. (Прим. подлинника.)) повинности денежные и натуральные — продуктами сельского хозяйства и личными услугами.

Денежные повинности существуют в ограниченном числе селений; они сравнительно недавнего происхождения и явились результатом добровольных соглашений поселян с беками или распоряжений высшей администрации, как например, по сел. Верхние-Казанищи, Темир-Хан-Шуринского округа, имевших целью прекратить бесконечные споры между обеими сторонами по поводу отбывания повинностей, заменив все разнообразие их одним определенным денежным оброком.

Порядок землевладения зависимых селений и виды повинностей по отдельным округам

В Казикумухском и Аварском округах усадебные и пахотные земли находятся в подворном пользовании жителей, а пастбища и леса, где таковые существуют, составляют предмет общего пользования.

По Казикумухскому и Аварскому округам.

Повинности в обоих из названных округов отличаются необыкновенной простотой и ничтожными размерами, а потому не имеют серьезного экономического значения ни для одной из сторон. Этим объясняется тот факт, что во многих селениях беки даже не находят для себя интереса взыскивать повинности с поселян, и они за время 10, 15 и 20 лет упразднились сами собою. Повинности отбываются уплатой бекам каждым селением одной или нескольких голов мелкого или крупного скота, например, одного барана ежегодно, одной коровы в каждые 4 года, четырех быков в каждые 8 лет и т. п. Лишь в двух селениях (Шовкра и Говкра) отбывается ничтожная зерновая повинность — пять мер пшеницы ежегодно, и в одном селении (Хури) существует денежная повинность. В большинстве случаев повинность отбывается всем сельским обществом; лишь в сел. Хуци из 15 дымов обложены повинностями всего два, а в сел. Кани из 182 дымов 12, составляющих ори отбывании повинностей одну солидарную группу.

По Темир-Хан-Шуринскому округу

В Темир-Хан-Шуринском округе, в виде общего правила, усадьбы, сады, покосы и пахотные земли принадлежат жителям на праве подворного пользования, а пастбища, сенокосы и леса составляют предмет пользования общественного. Только в нескольких селениях (например. Малый Буйнак, Шахмал-Янги-Юрт) на праве подворного пользования состоят лишь усадьбы и сады, а все остальные угодья находятся в пользовании всего общества с переделами каждые три года или ежегодно. Но и в тех селениях, где господствует подворное землевладение, [108] встречаются отдельные пахотные и сенокосные участки, находящиеся в общем пользовании с ежегодными переделами их между членами общества (селения Параул, Дургели, Кака-Шура, Альбурикент и др.) Почти во всех зависимых селениях Темир-Хан-Шуринского округа беки и чанки имеют свои земли, как и всюду в Дагестане, находящиеся в их исключительном пользовании, отграниченные от земель поселянских и отдельно показанные в плане съемки земель Дагестанской области; но особенностью земельного строя некоторых селений этого округа является то, что названные владельцы, независимо от своих частных земель, пользуются также и землями общественными, являясь в этом отношении членами всесословной земельной общины. Явление это наблюдается в селениях Кака-Шура, Кадар, Капчугай, Атлы-Буюн, Кумторкале, Карабудахкент, Эрпели и др. В этих селениях, при переделе общественных угодий, земельные доли отводятся также бекам и чайкам, и, притом, обыкновенно в увеличенном числе: вместо одной доли, получаемой поселянами, беки получают две или даже четыре доли, а чанки две, причем в некоторых селениях они имеют еще то преимущество, что получают доли не по жребию, как все, а по собственному выбору. Там, где существует искусственное орошение земель, участие беков в общественных угодьях простирается и на воду; так, в селении Капчугай беки пользуются оросительной водой и, притом, преимущественно пред поселянами.

В одном селении, Бет-Аул, выморочные участки поселян поступают в распоряжение чанков.

Повинности, отбываемые поселянами округа, двоякие: денежные и натуральные.

Денежные повинности в чистом виде существуют в четырех селениях округа (Параул, Дургели, Кака-Шура и Верхние Казанищи), где они заменили прежние натуральные повинности. В одном случае (сел. Бет-Аул) жителям принадлежит альтернативное право: либо отбывать натуральную повинность личной работой, либо уплачивать денежную повинность; на практике они предпочитают этот последний способ.

Натуральные повинности в округе следующие: поселяне обязаны поставлять для распашки бекских полей плуги со своим скотом и прислугой, распахивать его земли, боронить, засевать зерном бека и выставлять для жатьбы и косьбы рабочих; кроме того, в двух селениях поселяне должны давать бекам баранов, в пяти — доставлять на дом дрова. В единственном селении Эрпели существуют следующие повинности: «алым» — обязанность давать беку четырех коров или 40 рублей в случае смерти члена бекского семейства и «харзы» — обязанность в случае женитьбы бека давать ему по одному барану с каждой метки (стада); повинности эти, по-видимому, выполняются не всегда и находятся в стадии постепенного уничтожения.

В виде общего правила повинности в Темир-Хан-Шуринском округе отбываются целым обществом, кроме сел. Бет-Аул, где способ отбывания их подворный.

По Кайтаго-Табасаранскому, Кюринскому и Самурскому округам.

Порядок землевладения в зависимых селениях Кайтаго-Табасаранского, Кюринского и Самурского округов, за исключением прилегающей к Каспийскому морю, так называемой Терекемейской части Кайтага, одинаковый и состоит в том, что все поселянские земли, кроме пастбищ [109] и лесов, находящихся в общем пользовании, составляют предмет подгорного пользования; лесами и пастбищами в большинстве случаев беки и поселяне пользуются сообща. В некоторых селениях Кайтаго-Табасаранского округа существует право беков на выморочные участки поселян (например, сел. Ушнюг), но оно в настоящее время почти не осуществляется, постепенно превратившись в nudum ius.

В Терекемейских селениях Кайтаго-Табасаранского округа подворное землевладение в чистом виде наблюдается лишь в трех селениях: Берекей, Татляр и Джемикент, где усадьбы, сады, пашни и покосы находятся в пользовании отдельных поселян, а в общем пользовании состоят лишь пастбища и леса. В остальных селениях этого района повсюду в общем пользовании находятся также леса и пастбища, прочие же угодья состоят у жителей частью на праве подворного пользования, частью в пользовании всего общества, именно чалтычные (Чалтык — местное название риса. Чалтычные поля — рисовые поля) поля, с заметным, в большинстве случаев, преобладанием по каждому отдельному селению площади подворного землепользования над общественным. В сущности говоря, и эти земли принадлежат поселянам на праве подворном, но ввиду характера рисовой культуры, требующей интенсивного орошения, и существования общего нрава на воду поселяне из отдельных подворных участков создали сплошной общий чалтычный участок, обрабатываемый общими силами; таким образом, мы наблюдаем здесь артельную обработку рисовых полей и, так называемую, водную общину.

В терекемейских селениях беки также претендуют на право наследования выморочных участков поселян, но на практике оно не осуществляется.

Евреи-раяты селений Маджалис и Янги-Кент проживают на собственных усадебных участках и лишь в последнем селении владеют тремя покосными участками сообща с местным мусульманским сельским обществом. До недавнего времени довольно много раят-евреев было еще в селении Мугатыр, но лет пять тому назад они оставили его почти поголовно, выселившись в гор. Дербент, оставшись в селении Мугатыр лишь в количестве 6 дымов.

Повинности в трех названных округах денежные и натуральные.

Исключительно денежные повинности установлены: во-первых, для евреев селений Маджалис и Янги-Кент; во-вторых, для девяти селений Кюринского округа, принадлежащих фамилии беков Карчагских. Они лишь в недавнее время заменили натуральную повинность. Кроме того, в некоторых селениях этого же округа денежная повинность существует наряду с натуральной — в размере 1 коп. ежегодно с каждого барана.

В остальных селениях названных округов отбывают повинности натуральные — продуктами сельского хозяйства и личной работой одновременно; лишь в очень немногих селениях Кюринского округа существует исключительно зерновая повинность. Повинности произведениями сельского хозяйства встречаются следующие: поселяне обязаны доставлять бекам пшеницу, ячмень, чалтык, орехи, сено, саман (мятая солома), виноград, фрукты, мед, масло, яйца, кур, баранов, дрова.

Повинности личной работой таковы: распашка бекских земель, жатва, сенокос, уборка хлебов и сена, молоченье, доставка зерна на мельницу и на дом беку, доставка сена с поля на дом беку, исправление и очистка бекских оросительных канав, поставка ароб для надобностей бека и т. п. [110]

Как и в северном Дагестане, в перечисленных округах повинности отбываются целым сельским обществом, причем от несения их освобождаются сироты, неимущие и сельские должностные лица. В нескольких селениях Кайтага часть поселян освобождена от каких-либо обязательств к бекам, так что повинность отбывает лишь часть селения, но опять-таки не подворно, а всей группой.

Основания отбывания повинностей

По общему правилу, наблюдаемому в зависимых селениях всего Дагестана, основанием для отбывания повинностей является не земля, а рабочая сила.

Повсюду при взимании главнейших повинностей руководствуются следующими основаниями.

Денежная повинность взимается или в раз навсегда определенном размере для всего селения, независимо от числа дымов, или же в определенной сумме с каждого дыма. Количество рабочих, выставляемых для бека, определяется числом дымов и мерою потребности бека. Количество плугов, выставляемых поселянами, определяется числом дымов, имеющих рабочий скот, и действительной потребностью бека; бедные дымы соединяются вместе, чтобы выставить один 3-х или 4-х парный плуг. То же самое следует сказать и про аробную повинность.

Повинность ячменем, пшеницей и т. п. отбывается в определенном размере каждым дымом, опять-таки имеющим рабочий скот, а в некоторых селениях даже и не имеющими скота, но по минимальной норме или же в определенном размере с каждой пары рабочего скота и т. д.

Обобщая все сказанное, можно сделать вывод, что общее количество повинностей, взимаемых ежегодно с каждого селения, не находится в соответствии с тем или другим размером площади владеемой поселянами земли, а определяется непосредственно: 1) числом дымов в селении и 2) степенью обеспеченности жителей рабочим скотом. Следствием такого основания обложения является то обстоятельство, что беки мало заинтересованы в количестве земли, состоящей в пользовании крестьян; так, например, при разделе между сонаследниками прав на получение повинностей они распределяют их не по количеству земли, на которой живут зависимые поселяне, а по числу дворов.

Земли узденей, отбывающих повинности по Казикумухскому, Темир-Хан-Шуринскому, Аварскому и Самурскому округам, обложены по закону 12 июня 1900 года государственной оброчной податью, а земли раят Кайтаго-Табасаранского и Кюринского округов государственным поземельным налогом.

Закатальский округ

Существующие в Закатальском округе зависимые отношения проявляются в двоякой форме; в западной части округа, граничащей с Тифлисской губернией, существует, так называемая, кешкельная повинность поселян, а в восточной части, примыкающей к Елисаветпольской губернии, — раятская зависимость, аналогичная существующей в Дагестане, но отличающаяся от последней некоторыми особенностями.

Кешкельная повинность

Сущность кешкельной повинности заключается в том, что жители 31 кешкельного селения Зажатальского округа ежегодно обязаны [111] уплачивать получателям этой повинности определенную натуральную дань произведениями земли — пшеницей, ячменем, просом, чалтыком и шелком, причем поселяне одних селений отбывают эту повинность только пшеницей и ячменем, других же — всеми видами земных произведений в зависимости от того, какая именно культура преобладает в данном районе. Плательщиками этой повинности являются омусульманившиеся грузины (так называемые ингелойцы и мугалы — мусульмане татарского происхождения). Получателями повинности являются лезгины (Автор записки лезгинами называет бывших елисуйских султанов и их боков) западных селений Закатальского округа.

Происхождение кешкельной повинности таково. В течение XVII-XVIII веков лезгины Дагестана постепенно отторгали от Грузии западную часть нынешнего Закатальского округа и, покорив местных аборигенов, утвердили здесь собственную государственность, образовав вольную Джаро-Белоканскую общину.

Покорив коренное население завоеванного района, лезгины воздержались от вмешательства во внутреннюю жизнь местного населения и ограничились лишь тем, что обложили его в свою пользу кешкельной данью по следующим основаниям. Ими было определено в туземных мерах сыпучих тел то количество зерна — пшеницы, ячменя и пр., — которое каждое селение обязано было им ежегодно уплачивать, распределив определенную на целое население повинность равными долями между всеми наличными дымами его. Эта доля каждого дыма называлась кешкель. Таким образом первоначально кешкельная повинность носила подымный характер, причем кешкель представлял в разных селениях величину неодинаковую. Чем руководствовались лезгины, неодинаково облагая различные селения, утвердительно сказать трудно. По-видимому, в этом отношении некоторую роль играла удаленность кешкельных селений от места расселения лезгинов, в соответствии с чем ослаблялась возможность для последних непосредственно влиять и воздействовать на покоренное население, заставляя его платить большую дань. По крайней мере, в настоящее время можно заметить, что более удаленные от лезгин зависимые селения обложены кешкельной данью менее обременительно, чем ближайшие. Впоследствии подвластные сельские общества привели кешкельную повинность в связь с количеством находившейся в их владении пахотной земли следующим образом. Разделив всю пахотную землю на равные участки или паи по числу дымов, сельские общества обязали уплачивать кешкельную дань владельцев этих паев, а в случае перехода или дробления этих участков дань должны были уплатить новые владельцы пропорционально пространству принадлежащей им земли. Описанные паи или участки также получили название кешкеля. В соответствии с этим слово кешкель имеет в настоящее время двоякий смысл. С точки зрения лезгина-кешкелевладельца слово это означает доход, получаемый с подвластных поселян; по пониманию же кешкелеплательщика, кешкель — это участок сельской дачи, обложенный кешкельной данью. Таким образом, количество кешкелей в этом последнем смысле первоначально соответствовало числу дымов данного селения, но впоследствии, разумеется, по мере роста населения, дымов стало больше, чем кешкелей, и последние стали дробиться в разных долях между отдельными крестьянскими дымами, так что у некоторых поселян оказались во владении весьма мелкие части кешкеля — 1/10, 1/15 и менее. Что [число] кешкелей первоначально вполне соответствовало наличному числу дымов, тому примером может служить сел. Ити-Тала. Селение это было [112] основано на кешкельном праве в половине прошлого века на пустопорожних землях, расположенных в сфере лезгинского влияния, выходцами из старинного кешкельного селения Алиабад, причем количество установленных в этом селении лезгинами кешкелей совпадало с числом вновь образовавшихся дымов.

Первоначальный подымный характер кешкельного обложения явствует, между прочим, и из того, что жители сел. Ляляло, одного из самых удаленных от лезгинского расселения, до сего времени отбывают кешкельную повинность не по количеству кешкелей в современном смысле земельного пая, а по числу дымов, считая с дыма 1 тагар пшеницы и 1/2 тагара ячменя (1 тагар пшеницы — 7 1/2 пудов; 1 тагар ячменя — 6 пудов. (Прим. подлинника.)). Отбывание кешкельной повинности носит индивидуальный характер: перед [кешкелевладельцем] (В подлиннике ошибочно написано «кешкелеплателыцивом») ответственным за отбывание повинности является не сельское общество, а каждый отдельный домохозяин, пропорционально количеству владеемой им земли; но общество, в лице своих сочленов, внимательно следит за тем, чтобы никто из владельцев (Подразумеваются «кешкедепользователи») кешкельной земли не ускользнул от обложения.

Нельзя при этом не отметить того странного явления, что нередко поселяне продают свою кешкельную землю, оставив за собой обязанность уплачивать кешкельную повинность, не имея земли. Что касается взимания повинности, то первоначальный кешкельный доход поступал в пользу целых лезгинских обществ и затем распределялся между их сочленами, но впоследствии он был окончательно распределен между наличным количеством лезгинских дымов, которые и пользуются им ныне на частном праве, вплоть до права отчуждения включительно. Вследствие этого существуют селения, как, например, Белоканы, лезгины которых почти поголовно продали свои права на кешкельный доход; существуют и поселяне, которые за выкуп освободились навсегда от кешкельной повинности или же, оставаясь кешкелеплательщиками, в то же время приобрели от лезгин кешкельные права по отношению к другим зависимым поселянам. Из указанного порядка взимания кешкельной дани единственное исключение представляет Джинникское сельское общество. Здесь кешкельный доход принадлежит всему обществу и затем распределяется между наличным его составом.

Помимо лезгин, незначительный кешкельный доход в размере, при переводе его на денежную оценку, 180 руб. 95 коп., получает с поселян шести селений округа государственное казначейство. Кешкели эти, именуемые казенными, были отняты у лезгин в 40-х годах в виде наказания за участие в восстании против русского управления, и с тех пор зерновой доход с этих кешкелей поступает ежегодно в закатальское окружное управление для продажи с торгов.

Кешкельные земли находятся в исключительном владении поселян, которые в отношении их пользуются ничем не ограниченным со стороны кешкелевладельцев правом пользования и распоряжения; поселяне свободно отчуждают их, закладывают, дарят, дают в приданое и пр. Кешкелевладельцы ровно никаких прав на эти земли не имеют, единственное их отношение к владельцам кешкельной земли заключается в том, что последние обязаны уплачивать им ежегодно доход земными произведениями.

Тип землевладения в кешкельных селениях повсюду подворный. Выморочные кешкельные участки поступают в распоряжение сельских обществ, которые, вступая в пользование такими участками, вместе [113] с тем, и обязывают уплачивать следующую с них повинность. Сельские общества нередко передают выморочные участки новым владельцам опять-таки под условием отбывать повинность, размер которой в этих случаях они иногда увеличивают, обращая излишек сверх следуемого кешкелевладельцу в свою пользу.

Всех кешкелевладельцев в Закатальском округе, не считая юридических лиц (казна и Джинникское сельское общество), по данным 1908 года, было 784 чел., а кешкелеплательщиков около 3 500 человек.

Кешкельные земли обложены государственной оброчной податью, при распределении окладов которой между селениями соблюдается следующее правило.

Согласно примечания к ст. 42 инструкция по распределению государственной оброчной подати и государственного поземельного налога в Закавказском крае, утвержденной министром финансов 5 июня 1903 года, при исчислении окладов государственной оброчной подати с кешкельных селений Закатальского округа надлежит наблюдать, чтобы совокупное обложение земель этих селений оброчной податью и кешкельною повинностью не превышало, по возможности, обложения оброчной податью соседних земель той же приблизительно доходности.

Применяя правило означенного примечания, тифлисское губернское по раскладке поземельных сборов присутствие, при распределении между уездами и округами сумм оброчной подати, назначенной на Тифлисскую губернию в период 1901-1903 гг., предложило следующий способ:

«Распределить селения округа, подлежащие обложению оброчной податью, на кешкельные и некешкельные, и, разбив сообразно с доходностью их всю сумму подати между ними, сложить с кешкельных селений часть ее, равняющуюся размерам кешкельной повинности, т. е. 18 333 руб. (В такую сумму оценила всю кешкельную повинность Закатальская сословно-поземельная комиссия, работавшая в округе в 1870-1872 гг. (о ней см. дальше). (Прим. подлинника)), и эту часть прибавить к сумме, причитающейся с кекешкельных селений».

Указанный способ повел к чрезмерному переобложению оброчной податью некешкельных селений. Так, по данным раскладки 1901-1903 гг., некешкельные селения округа были обложены в размере 26,19% доходности земель, а кешкельные селения — 12,46%; кроме того обложение последних кешкельною повинностью составило 8,31 руб. со ста рублей доходности земель.

В целях справедливого распределения оброчной подати между отдельными группами поселян в раскладку 1904-1906 гг., продолженную и на 1907 год, закатальскому окружному по раскладке поземельных сборов присутствию, для осуществления прим. к ст. 42 инструкции, была предложена новая система, а именно: к сумме оброчной подати по округу прибавлена стоимость ежегодной кешкельной повинности — 18 333 руб., полученная сумма распределена сообразно с суммою доходности земель между кешкельными и некешкельными селениями и затем стоимость повинности исключена из суммы оброчной подати, падающей на кешкельные селения.

Система эта осталась без изменения и на 1908 год и привела к уравнению %% обложения некешкельных селений оброчной податью и кешкельной повинностью. Так, по данным 1904 — 1906 гг., % обложения некешкельных селений — 20,92, а кешкельных селений — 11,96%, % же обложения последних кешкельною повинностью — 8,96, а по совокупности 20,92. [114]

При раскладке оброчной подати на 1909 — 1911 годы, закатальское окружное по раскладке поземельных сборов присутствие, имея в виду, что, по данным 1908 года, кешкельная повинность, при переводе ее на денежную оценку, выражается в сумме 22,042 рубл., для уравнительности обложения кешкельных и некешкельных селений придерживалось следующего способа.

Разделив сумму кешкельной повинности на две части пропорционально суммам оброчной подати и земского сбора, причитающегося по обеим категориям земель, оно полученные числа прибавило к суммам оброчной подати и земского обора; затем эти итоги оно распределило между кешкельными и некешкельными землями, пропорционально их доходности, и из полученных сумм, павших на кешкельные земли, вычло соответственные части кешкельной повинности; полученные таким способом разности и составили суммы оброчной подати и земского сбора, которые и были распределены между отдельными владельцами кешкельных земель.

Из изложенного, таким образом, следует, что фактически тяжесть кешкельной повинности отражается не только на кешкельных селениях, но вообще на всем населении округа, земли коего обложены оброчной податью.

Раятская зависимость

Раятская зависимость существует в 16 селениях Закатальского округа.

Существующие в пользу беков повинности следующие:

Малджагат — известная доля урожая зерна.

Кесамат — определенное количество хлеба, уплачиваемое ежегодно независимо от урожая.

Даргалуг — определенное количество хлеба, уплачиваемое с каждого дыма или сохи в пользу бекского управляющего, отмеривающего малджагат, а также, где по незначительности имений особых управляющих нет, в пользу самого бека.

Бахча-баши — плата за мюльк, находящийся во владении раята, т. е. за усадебное место со двором, с садом и сенокосным участком.

Повинности денежные и шелком.

Поставка ароб и лошадей для перевозки летом бека в сел. Елису (Главное хозяйство беков-помещиков расположено на жаркой низменности, пребывание в которой летом очень тяжело. Ввиду этого на летнее время, беки с семьями обыкновенно перекочевывают в горы, преимущественно в сел. Елису. (Прим. подлинника.)) и обратно и для доставки в дом бека малджагата.

По характеру основной уплачиваемой бекам повинности все шестнадцать раятских селений и хуторов делятся на четыре группы.

Первая группа — селения Алмало, Дегмадагельды, Казмаляр, Кайсарло, Онджало и хутора Базар-тала и Бах-тала — платит малджагат в размере 1/10 части урожая.

Вторая группа — сел. Али-Султан-Кетукло. Кара-тала, Кипчах, Шихляр — платит малджагат в размере 1/7 части урожая.

Третья группа — сел. Иманло, Ибахло, Узун-тала и Сускент — платит бекам кесамат, причем кесамат по сел. Сускент заключается в уплате 45 истилей шелку (истиль 2/3 фунта).

Четвертая группа — сел. Байдарло — уплачивает частью малджагат в 1/7 и 1/10 часть урожая, а частью кесамат.

Всех дымов в поименованных 16 селениях и хуторах, уплачивающих бекам повинности — 671, из коих 606 дымов платят земельные повинности малджагат, кесамат и даргалуг, 25 дымов платят кесамат [115] только шелком и 40 дымов платят только) бахчи-баши и другие денежные повинности.

Сверх повинностей бекам, поселяне, состоящие в зависимых к последним отношениях, уплачивают с 1901 года, на основании закон. 12 июня 1900 года, государственный поземельный налог на одинаковых с частными землевладельцами Началах.

Порядок землепользования в некоторых селениях имеет свои особенности, но в общих чертах он почти всюду одинаков. Мюльки, т. е. усадьбы, сады при них и курухи (покосные места) находятся в полной распоряжении раят, с правом отчуждения. Мюльки вымерших дымов в большинстве селений переходят к обществу, а в некоторых селениях к беку. В последних селениях вопрос о праве на мюльки вымерших дымов вызывает иногда острые недоразумения между беками и раятами, причем последние категорически отрицают права беков на выморочные поселянские участки.

Пахотные земли состоят в общинном владении и распределяются равными долями между всеми раятскими дымами, а в некоторых селениях в разделе участвуют и беки, которые получают несколько долей. В некоторых селениях под распашки обращаются участки по указанию беков, и последним, кроме того, принадлежат сервитутные права пользования под выпас свободными участками, а также пахотными участками после снятия с них урожая.

Леса и пастбища, в большинстве случаев, состоят в общем пользовании раят и беков; в некоторых же селениях леса считаются бекскими, и раяты пользуются лесом с разрешения беков бесплатно, а в некоторых селениях — за особое вознаграждение.

Современное состояние вопроса и необходимость его разрешения

Дальнейшее оставление этого вопроса в теперешнем его состоянии совершенно недопустимо.

Прежде всего, самый факт существования в настоящее время в крае зависимых, подневольных отношений одной части населения от другой, являющихся некоторым подобием полвека назад уничтоженного крепостного права, представляется анахронизмом, немыслимым в Дагестане и Закатальском округе, когда широко задуманная крестьянская реформа должна во всем Закавказском крае уничтожить последние следы личной зависимости населения. Едва терпимый раньше институт этот совершенно недопустим при современных условиях обновленной правовой жизни государства; немыслимо призывать население к участию в государственной жизни, награждая его политическими правами, и одновременно оставлять его в прежнем несвободном состоянии.

Существование этих повинностей поставило обе стороны в обостренные отношения, разделив их на два враждебных лагеря. Имея исключительное право пользования своею землей и уплачивая за нее государственные и земские налоги, поголовно все поселяне Дагестанской области и Закатальского округа усвоили себе взгляд, что с введением русского управления и с освобождением беков и лезгин от исправления административно-полицейских обязанностей в районах прежних туземных владений, они утеряли права на взимание повинностей; ее ли поселяне отбывают их, то в огромном большинстве случаев не из сознания правомерности их, а под влиянием еще сохранившегося кое-где авторитета получателей повинностей и под давлением требований администрации.

На практике подобное воззрение проявилось в том, что поселяне [116] Дагестана стали уклоняться от отбывания повинностей: движение это в 1898 году приняло форму настоящих волнений, и в этом году большинство селений Кайтаго-Табасаранского округа прекратило отбывание бекам повинностей и не отбывает их до сих пор. В течение последующего десятилетия движение это стало охватывать все больший район, проявившись с новой силой в последние годы, быть может, не без связи с аналогичными явлениями в других частях края и во внутренних губерниях империи. По крайней мере, в Темир-Хан-Шуринском округе уклонение поселян от отбывания бекских повинностей стало наблюдаться в самые последние годы.

В настоящее время вне его находятся лишь селения одного Кюринского округа.

Само собою понятно, что в результате этого движения возникло множество процессов и жалоб, которыми завалены суды и администрация.

В отдельных случаях суды восстанавливают нарушенные права. Главное кавказское начальство и местная администрация также стараются не допускать произвольного уклонения поселян от исполнения своих обязательств, но их вмешательство, как показал опыт, бессильно устранить коренной недостаток сложившегося порядка, требующего законодательного вмешательства, и движение среди поселян Дагестана продолжается. Это движение в названной области развилось в зависимости от нескольких причин. Прежде всего оно имеет экономический характер.

Отбывавшиеся бекам Дагестана повинности являлись обременительными для поселян, так как последние, кроме них, должны были уплачивать в обычных нормах земские сборы и подымную подать, а после 1900 года государственный поземельный налог или оброчную подать.

Естественно, что поселяне тяготятся таким двойным обложением, принимающим довольно чувствительные размеры. В этом отношении нельзя не отметить следующего характерного обстоятельства. Уклонение раят от уплаты бекам повинностей с особенной силой проявилось в Кайтаго-Табасаранском округе, в частности в Табасарани, т. е. там, где раятские повинности отбывались в особенно крупных размерах, а земли в нагарных селениях северной Табасарани далеко не того качества, что в низовых селениях; в Кюринском округе, где повинности более или менее умеренны, раятское движение никогда не проявлялось в такой активной форме, как в соседнем Кайтаго-Табасаранском, и дальше простого недовольства не шло.

В Казикумухском округе прекращение отбывания повинностей в последние 10, 15 и 20 лет объясняется совершенно обратными причинами: здесь нередко сами беки были не заинтересованы в исправном их отбывании в виду совершенно ничтожного их размера, а если дорожат ими теперь, то не по материальным соображениям, а как проявлением их сословных преимуществ.

Нельзя, впрочем, не отметить того обстоятельства, что на исправное отбывание повинностей немаловажное влияние оказывало внимательное отношение к этому вопросу администрации; где она настойчиво и систематически требовала от населения выполнения обязательств, там отбывание повинностей не прекращалось до последнего времени.

Там же, где местные органы администрации сразу не заставили забастовавших раят отбывать повинности, впоследствии оказалось в высшей степени трудным восстановить установленный порядок обыкновенными средствами.

Тяжесть повинностей усиливалась тем, что размер их и порядок взыскания не были урегулированы. Можно сказать безошибочно, что, [117] раяты были предоставлены полному, бесконтрольному усмотрению беков и их управляющих и приближенных, которым предоставлялось самостоятельное взыскание повинностей, и нередко в их же пользу; последние проявляли при взыскании недостаточную умеренность и произвол, не сообразуясь ни с условиями времени, ни с экономическим положением раят. Специальных органов надзора, занятых поселянскими делами, разрешением возникающих недоразумений, вроде мировых посредников, в Дагестане не существовало, местные же власти — наибы из офицеров милиции совершенно неудовлетворительного состава, сплошь и рядом назначались из беков и потому всегда поддерживали бекское сословие. Нередко они сами в своем же участке являлись получателями раятских повинностей, т. е. лицами заинтересованными. Особенно широко практиковалась система таких назначений в Табасарани, где как раз раятский вопрос обстоит острее всего.

Единственной попыткой урегулировать подобную бесконтрольную систему была выдача в конце 60-х годов обществам зависимых поселян, — однако, далеко не всем, — так наз. «ведомостей» и инструкций, в которых указаны были категории и размеры подлежащих отбыванию повинностей; но эти инструкции мало улучшили положение поселян; они составлялись опять-таки чинами местной администрации, всегда поддерживавшей беков, и притом преимущественно, по заявлениям последних, отличались неопределенностью способов расчета, положенных в основание исчисления повинностей, и во многих случаях они только узаконили уже существовавшие ненормальности. Можно безошибочно сказать, что именно настояния беков на отбывании раятских повинностей согласно нормам инструкций были одной из главных причин прекращения поселянами отбывания каких бы то ни было повинностей в пользу беков и обострения отношений между этими двумя группами местного населения.

Дело в том, что эти инструкции и ведомости вовсе не дают указаний на общую точную сумму повинностей по каждому данному раятскому селению, подобно точным цифрам кешкельной дани. Они представляют лишь перечисление существовавших в 60-х годах и зарегистрированных в то время повинностей (из них многие теперь вовсе не существуют уже десятки лет), с показанием максимальных норм, по которым бек мог требовать отбывания их. Но фактически ни одному беку повинности не отбывались и не отбываются в арифметическом соответствии с подобными указаниями инструкций потому, что бывают неурожайные годы, когда бек вынужден уменьшить свои требования; некоторые повинности вообще, вследствие долгого невыполнения, считаются упраздненными; наконец, отбывание повинностей по указанным нормам вообще настолько обременительно для поселян, что беки по всем статьям должны делать неизбежные уступки, вошедшие в обычай. Затем мерилом для требования бека являлась действительная его потребность: если ему нужно было привезти 40 ароб дров, то он и требовал именно такое количество их, а не то, на которое он имел право по букве ведомости. Так что в этом отношении поименованные документы содержат указания лишь на предельность возможных требований помещика, но отнюдь не выражают собой действительной картины существующих между ими и поселянами соотношений. Конечно, интерес бека заключался в том, чтобы, основываясь на букве инструкции, заставить поселян выполнить повинность в максимальных размерах. Такие требования и создавали постоянную обостренность в отношениях сторон, приведшую к полному прекращению раятами Табасарани отбывания каких бы ни было повинностей.

Иллюстрацией неумеренности требований беков, основывающихся [118] на букве инструкции, может служить следующий пример из практики самого недавнего времени.

Беки-землевладельцы селений Кайтаго-Табасаранского округа, Мугатыр и Митаги, подали в 1908 году на имя наместника его императорского величества на Кавказе прошение, в коем изъявили свое неудовольствие на учрежденную в Дагестанской области его сиятельством комиссию по вопросу о зависимых отношениях поселян к бекам, неправильно, по их мнению, определившую размер следующих в пользу помещиков повинностей с этих селений.

Основываясь на ведомости 60-х годов и путем простого арифметического расчета помножив тогдашние нормы повинностей на современное число дымов названных селений, помещики определили общий ежегодный доход свой с местных раят, в переводе на денежную оценку по сел. Мугатыр в 6 187 руб., по сел. Митаги — в 2 897 руб., тогда как комиссия, приняв во внимание, что многие указанные в ведомости повинности фактически упразднены и имея в виду средние действительные нормы отбывания повинностей, определила их по первому селению в сумме 685 руб., а по второму — 548 руб. 75 коп.

Таким образом, по расчету помещиков, каждый раятский дым сел. Мугатыр (в числе 126 дымов, отбывающих повинности) отбывал им повинностей ежегодно на сумму 49 руб., а по сел. Митаги (56 дымов) — 51 руб., не считая государственного, поземельного налога и земского сбора. Если принять во внимание, что земли этих нагорных селений не отличаются хорошими качествами, и на каждый дым приходится земли но 5 дес. 854 кв. с. и 6 дес. 1^:470 кв. с., то расчет помещиков, основанный на букве ведомости, нельзя не признать преувеличенным. Если даже и на половину сократить приведенные цифры, то и в этом случае нельзя, казалось бы, не заключить, что настояния помещиков на соблюдении норм ведомостей совершенно не соответствуют действительной платежной способности раят этого района.

В Закатальском округе неудовольствия поселян, вызываемые необходимостью отбывать, помимо государственных сборов, еще повинности помещикам и лезгинам, никогда не принимали таких острых форм, как в Дагестанской области. Объясняется это тем, что вообще экономическое положение населения этого округа несравненно более благоприятное, чем зависимых поселян Дагестана, вследствие чего кешкелеплательщиков и раяты Закатальского округа легче могут справляться с тяжестью добавочного обложения в пользу помещиков и лезгин. В особенности это необходимо сказать про жителей кешкельных селений, для которых бремя повинности в пользу лезгин, как изложено выше, облегчается тем, что часть ее перелагается с них на население некешкельных районов Закатальского округа.

Помимо этого, взиматели кешкельной повинности не имели возможности в этом округе проявлять в отношении своих подвластных той степени усмотрения, которая практиковалась в Дагестане. Объясняется это следующими причинами. После восстания части лезгин Закатальского округа в 1830 году, по распоряжению тогдашнего главного начальника края графа Паскевича, повстанцы-кешкелевладельцы селений Белоканы, Катехи и Джары были лишены права взимания кешкельной дани, и последняя стала поступать в доход казны. Остальные же лезгины лишились права взимать свой кешкель непосредственно с плательщиков и должны были получать его от старшин подвластных селений в определенном размере. В 1838 г. правительство восстановило принимавших участие в восстании лезгин в кешкельных правах, предоставив, вместе с тем, всем вообще кешкелевзимателям право собирать кешкель непосредственно от поселян, но в [119] строго определенных размерах, именно, в тех, какие существовали в 1831 году. Нормировка эта имела, несомненно, благодетельное значение, так как сдерживала лезгин в их стремлениях произвольно увеличивать количество кешкеля. Обе стороны хорошо знали установленный обычаем и утвержденный администрацией размер повинности, и когда в Закатальском округе в 1870-1872 гг. работала над исследованием местных сословно-поземельных отношений особая комиссия, она получила и зарегистрировала вполне определенные данные о размере этой повинности в каждом кешкельном селении. При проверке этих данных особой комиссией, командированной в округ наместником его императорского величества на Кавказе в 1908 году, оказалось, что и теперь кешкельная повинность отбывается согласно данным 1870-1872 гг., т. е. в размерах постоянных, допускающих на практике изменения обыкновенно в одну сторону — в сторону понижения ее в пользу поселян, по милости взимателя или в виду нередкого уклонения плательщиков от отбывания ее полностью.

Помимо изложенного, возможность трений между лезгинами и зависимыми поселянами устранена тем, что между обеими группами населения не существует постоянного хозяйственного или иного соприкосновения. Они расселены изолированно друг от друга, на расстоянии нескольких десятков верст, и единственные отношения их состоят в том, что поселяне раз в году, после снятия урожая, обязаны дать лезгинам определенное количество земных произведений.

При всем том, за последнее время обе стороны начинают тяготиться существующими между ними отношениями. Поселяне все более и более начинают сознавать ненормальность существования подобной повинности и отбывают ее менее исправно, чем прежде, — зерном худшего качества, по возможности в уменьшенном количестве, причем попытки кешкелевдадельцев настоять на точном исполнении обязанности не всегда удаются. При таких условиях и лезгины начинают проникаться мыслью о необходимости так или иначе ликвидировать эти отношения, сознавая, что в конце концов уклонение кешкелеплательщиков от отбывания повинностей, приняв массовый характер, сведет их права на-нет.

Но допуская даже, что между кешкелевладельцами и поселянами долго еще будут добрые отношения, нельзя не признать, что упразднение этой зависимости теперь же — экономически и морально на лезгинах отразится только благоприятно. В той части лезгинского населения, которая получает кешкельный доход в количестве, достаточном для пропитания, право это поддерживает непривычку к труду и до сих пор вселяет в них нежелательную с государственной точки зрения уверенность, будто лезгины (в действительности — те же поселяне) являются каким-то привилегированным племенем, имеющим у себя в подчинении многочисленную группу подвластного населения.

Менее удовлетворительны отношения между беками-помещиками восточной части Закатальского округа и раятами.

Повинности последних разнообразнее и тяжелее кешкельной, кроме того, раяты лишены преимуществ, предоставляемых правилом упомянутого примечания к ст. 42 инструкции 5 июня 1903 года. В смысле урегулирования раятской повинности правительство не предприняло даже того немногого, что было сделано для жителей кешкельных селений.

На почве отбывания этой повинности между беками и поселянами происходят постоянные и притом весьма острые недоразумения, в особенности чувствительные для обеих сторон потому, что в противоположность лезгинам, помещики восточной части округа живут бок-о-бок [120] с раятами и имеют с ними повседневное соприкосновение на почве хозяйственных интересов, вызываемых общностью многих угодий, обилием сервитутных прав и т. п.

И здесь, следовательно, чувствуется живая необходимость развести обе стороны путем ликвидации существующих между ними отношений.

Из заявлений помещиков и поселян Дагестанской области и Закатальского округа можно усмотреть, что обе стороны сознают необходимость ликвидации существующих между ними отношений, не сходясь однако в способах разрешения этого острого вопроса.

Первая попытка русского правительства ликвидировать зависимые отношения поселян была предпринята в Закатальском округе и относится к 1830 году.

Так называемая Джаро-Белоканская область (состоявшая в зависимости от России лезгинская вольная община западной части теперешнего Закатальского округа), вследствие постоянных восстаний против России лезгин, в 1830 году была окончательно присоединена к России, и для нее графом Паскевичем было издано высочайше утвержденное 24 июля 1830 года положение, коим подтверждалось за лезгинами сохранение их прежних прав и преимуществ, «поколику сие будет согласно с общими законами и уставами российской империи». В видах охранения интересов зависимых поселян, владельцам воспрещено было облагать их произвольным налогом; им была предоставлена личная свобода и дано право, в случае желания, переселиться в другое место, взять с собою все движимое имущество, недвижимое же они могли приобрести в собственность, уплатив владельцу 10-летнюю стоимость доходов.

Реального значения правила эти для поселян иметь не могли, так как подвластные и раньше не были крепостными и во всякое время могли переселяться куда им угодно. Что же касается права выкупа десятилетней стоимости кешкельной платы, то на практике оно никогда не осуществлялось, и если выкупы совершались, то всегда по цене, установленной добровольным соглашением сторон.

В 1869 году в Закатальском округе, по приказанию его императорского высочества главнокомандующего Кавказской армией, для разбора и определения сословно-поземельных прав туземного населения округа была образована особая сословно-поземельная комиссия, приступившая к исполнению возложенного на нее поручения с 1 марта 1869 года.

В феврале 1874 года Закатальская сословно-поземельная комиссия представила составленный ею проект положения о поземельном устройстве населения округа. Проектом определялись главные основания поземельного устройства поселян, разделяющихся на три разряда: 1) водворенных на собственных землях; 2) кешкельных поселян, отбывающих лезгинским обществам раз навсегда определенную кешкельную повинность, и 3) поселян, водворенных на бекских землях.

Проект заключал в себе следующие основные положения:

За обществами поселян-собственников утверждаются все находящиеся в их владении земли и угодья.

Поселяне, водворенные в бекских селениях, а также имеющие оседлость в бекских хуторах, получают в этих имениях в свое постоянное пользование определенный земельный надел за установленную повинность и с правом выкупа.

Пространство и состав поселянского надела преимущественно определяются по взаимному соглашению владельцев и поселян, но с тем, чтобы в общем наделе каждого поселянского общества ни в каком [121] случае не приходилось менее 5 десятин на дым. Если же не будет достигнуто обоюдное соглашение, то пространство и состав поселянского надела определятся по особым правилам, утвержденным главнокомандующим армией.

Леса, выгонные и пастбищные места, не включенные в надел и не оставленные в общем пользовании, поступают в полное распоряжение владельца; если поселяне пожелают пользоваться ими, то относительно порядка и условий пользования должны войти с владельцем в добровольное соглашение.

Поселянам, водворенным в кешкельных селениях, оставляются все земли и угодья, которыми они владеют на кешкельном праве, с тем же правом выкупа.

В состав поселянского надела в кешкельных селениях включаются все кешкельные и, сверх того, такие некешкельные земли, которые по заключенным с владельцем условиям, письменным или словесным, предоставлены в постоянное пользование кешкельников.

Размер повинностей за поселянский надел, отведенный в пользование обществам в постоянное пользование, вообще остается прежний с соответствующим лишь уменьшением или увеличением в случае изменения пространства существующего прежде надела.

Пространство и состав надела подымных участков, отведенных в постоянное пользование обществ и отдельных дымохозяев, порядок пользования землею, водою ирригационных канав и другими угодьями поселянского надела, размер и порядок отбывания повинностей в пользу землевладельцев — обозначаются в уставных грамотах, составляемых, утверждаемых и вводимых в действие по правилам, имеющим быть изданными главнокомандующим армией.

Выкуп поселянского надела производится или по взаимному соглашению сторон, или, когда такого соглашения не последует, единовременной уплатой владельцу выкупной суммы, исчисленной путем капитализации из 6% всех отбываемых в пользу владельца повинностей, по предварительной оценке их на деньги.

Для приведения в известность поземельных владений и прочного разрешения существующих поземельных споров в округе производится межевание применительно к высочайше утвержденному 29 июня 1861 года положению о размежевании Закавказского края и к существующему в округе судоустройству.

Для приведения проекта в исполнение утверждаются должности помощника начальника округа по поземельным делам, двух мировых посредников и трех переводчиков при них.

Проект этот был рассмотрен комитетом по освобождению зависимых сословий в горских племенах Кавказа, причем вызвал много возражений, главнейшие из которых касались возможности укрепления земель Закатальского округа за населением на праве собственности. В виду этих возражений изложенный выше в главных чертах проект закатальской комиссии дальнейшего движения не получил.

В 1898 году состоявшая при управлении главного начальника края комиссия для окончания сословно-поземельного вопроса в частях Кавказского края военно-народного управления представила в совет главноначальствующего гражданской частью на Кавказе записку о поземельном устройстве государственных поселян, водворенных на владельческих землях в Дагестанской области и Закатальском округе.

В отношении Закатальского округа записка эта касалась лишь раятских селений восточной части округа, вопрос же о кешкельных отношениях в ней не был затронут. [122]

По существу записка проектировала введение в упомянутой части закатальского округа положения 14 мая 1870 года. Дальнейшего движения она также не получила.

Первым поводом к разрешению поземельных отношений между лицами высших сословий и поселянами Дагестана послужил высочайший рескрипт 6 декабря 1846 года, последовавший в отмену сделанных по Закавказскому краю распоряжений о принятии в казну имений агаларов и меликов и в отмену таких же предположений о ханских и бекских имениях.

Для разработки вопроса о применении к бывшей Дербентской губернии изданного в 1847 году, в развитие означенного выше рескрипта, положения о беках и проживающих на их землях поселянах, в 1848 году была образована дербентская комиссия, которая составила списки всех деревень, жители которых состояли в зависимых отношениях к бекам, и постановила заключения о применении к каждому имению рескрипта 6 декабря 1846 года. Свои труды комиссия окончила в 1852 году и изложила их в трех частях, из коих первая относится к Дербентскому уезду названной губернии (Улусский Магал, Верхний и Нижний Кайгаг, северная и южная Табасарань), а две другие — к Кубинскому.

Работы комиссии по Кубинскому уезду впоследствии были переданы начальнику Шемахинской (ныне Бакинской) губернии и послужили основанием для осуществления в этом уезде основных начал рескрипта, труды же ее собственно по Дагестану дальнейшего движения не получили, так что рескрипт 6 декабря 1846 года к указанной части Дагестана не был применен, и помещики остались в прежних отношениях к поселянам.

Последствием передачи гражданской власти дела о Кубинском уезде было то, что наместником кавказским, по выработке окончательного положения 14 мая 1870 года, было испрошено в том же году высочайшее разрешение на применение этого положения к бекским имениям Кубинского уезда. На основании этого высочайшего разрешения наместником кавказским было издано 10 января 1877 года особое положение (тождественное по содержанию с положением 14 мая 1870 года) об имениях бекских Кубинского уезда. Этим положением и завершено, таким образом, дело в этом уезде.

Что касается Дербентского уезда, то вопрос о поземельном устройстве населения этого уезда и, вообще, южного Дагестана, поступил в высочайше утвержденную 21 июля 1869 года штатную южно-дагестанскую сословно-поземельную комиссию, труды которой состояли, главным образом, в изучении местных поземельных прав.

В частности, собственно по вопросу о взаимных отношениях беков в поселян, комиссия собрала данные о существовавших повинностях в пределах южного Дагестана (кроме, конечно, Кубинского уезда, выделенного уже из состава Дагестана).

Как видно из этих данных, в числе податей ни в одном имении не было подати, известной под именем «малджагата» т. е., взноса поселянами в пользу бека определенной доли урожая. Таким образом здесь, оказывается, не имела места та повинность, которая в имениях собственно Закавказского края была основной повинностью и которая была закреплена положением 14 мая 1870 года в имениях Эриванской губернии, в размере 4/30 частей урожая, а в прочих имениях в размере 3/20 частей (с денежной поземельной повинностью в количестве 30 коп. с десятины) и с отменой всех прочих повинностей.

Наоборот, здесь в пределах южного Дагестана, в гораздо более значительном количестве, чем в прочих имениях Закавказского края, были [123] повинности неземельного характера; особенно широко развита была например аробная (повозочная) повинность; поселяне должны были выставлять арбы бекам: для возки дров, травы, хлеба, возки строительных материалов и просто для надобностей бека (без обозначения, что это за надобности); за тем, повинности поселян выражались в поставке с селений определенного числа нукеров (прислуги); некоторые селения поставляли беку определенное число лошадей; в значительной степени практиковались, в качестве натуральной повинности, работы поселян для бека (пашня, сенокошение, жатва и т. д.); были и повинности полевыми продуктами, в том числе табаком, но они собирались без отношения к посевной площади и к урожаю, или по определенному расчету с каждого дыма или же с пары волов; взамен этих повинностей были и денежные, и на этот раз по определенному количеству с каждого двора. Таким образом, в пределах южного Дагестана, были констатированы означенной комиссией те повинности, которые взимались не с земли, а имели характер личного (подымного) налога, или, если и имущественного, то неземельного, т. е. здесь найдены были те повинности, которые положением 14 мая 1870 года в прочих имениях Закавказского края были отменены навсегда (с заменой их 30 коп. подесятинным сбором).

Собрав эти данные, южно-дагестанская комиссия вместе с тем пришла к заключению, что в частях южного Дагестана, для урегулирования земельных отношений между беками и поселянами, следует ввести положение 14 мая 1870 года, с некоторыми лишь изменениями, необходимыми по местным условиям; в чем же должны состоять эти изменения, комиссиею не было указано.

Принимая во внимание, что в состав южного Дагестана, кроме бывшего Дербентского уезда (Кайтаго-Табасаранского округа), входили тогда округа Самурский и Кюринский, оказывается, что район применения поселянского положения 14 мая 1870 г., по предложениям этой комиссии, был расширен, по сравнению с предположениями прежней, закрытой в 1852 году, комиссии (которая, как упомянуто выше, ограничивала в своем проекте пределы действия положения 1847 года одним Дербентским уездом). Но и предположения этой комиссии не получили утверждения, а самая комиссия в 1883 году была закрыта и вместо нее образована была новая центральная при учрежденном тогда управлении главноначальствующего. Эта последняя наименована была «комиссией для окончания сословно-поземельного вопроса в частях Кавказского края военно-народного управления. К ней, таким образом, перешел вопрос и о разрешении поземельных отношений между беками и поселянами в Дагестанской области.

Эта комиссия, в свою очередь, уже в 1898 году внесла в совет, состоявший при бывшем главноначальствующим, проект о распространении того же положения на поселян, водворенных на землях лиц высшего сословия в частях Дагестанской области, входивших в состав бывшей Дербентской губернии (за исключением, конечно, Кубинского уезда, на который было уже распространено означенное положение) и в Закатальском округе.

Но и этот проект, являвшийся в сущности тождественным с проектом южно-дагестанской комиссии, не получил осуществления, а самая сословно-поземельная комиссия была в том же 1898 году переформирована и из учреждения самостоятельного обращена в отделении канцелярии главноначальствующего по военно-народному управлению.

Этой канцелярией составлен был в том же 1898 году новый проект: он касался, как и прежние, тех же пределов; вводил в сущности то [124] же положение 14 мая 1870 г., но с тем существенным различием, что этим проектом не устанавливалось нормы надела для поселян, а закреплялось фактическое их пользование; не устанавливались и повинности малджагата, т. е. известной доли урожая с поселян владельцу, что было бы неизбежным следствием введения означенного положения; отменялись при этом все повинности, не вытекавшие из земельного пользования, и оставлялись только те, которые имели смысл платы за землю, причем однако разграничения двух категорий этих повинностей в проекте не было сделано; на обязанность главного начальника края возлагалось переложить земельные повинности на деньги и обязать крестьян вносить их в казначейства с тем, чтобы беки из этих последних получали сии сборы под расписки; по введении в жизнь такого порядка, на поселян возлагался выкуп этих повинностей, по капитализации из 6%, но с тем условием, что и за таким выкупом, право собственности на эти земли будет принадлежать казне, а поселяне ею будут пользоваться потомственно на правах государственных крестьян. По уплате повинностей, а впоследствии и выкупных платежей, вводилась круговая порука (по положению же 14 мая 1870 года за взнос повинностей отвечает каждый дым порознь сам за себя).

Проект этот встретил со стороны ведомств, в особенности со стороны министерства внутренних дел, серьезные возражения, сущность главнейших из коих сводится к следующему.

Проекту дано наименование «положение о поземельном устройстве государственных поселян, живущих в Дагестанской области на землях, состоящих в пользовании частных лиц или обществ»; в действительности же этим положением определяется поземельное устройство поселян лишь Кайтаго-Табасаранского и части Кюринского округов; между тем поселяне, состоящие в тяжелых зависимых отношениях к бекам, проживают в 6 округах Дагестанской области, в виду чего надлежало бы подвергнуть обсуждению вопрос об устройстве в поземельном отношении всех дагестанских поселян.

Установление в рассматриваемом проекте обязательного выкупа поселянами ежегодных платежей за предоставляемые им в надел земли с целью лишь прекращения этих платежей, а не приобретения в собственность самих земель, было бы коренным изменением принятого действующим о крестьянах законодательством начала, в силу коего выкуп крестьянами следующих с них за надельные земли повинностей в пользу вотчинников является способом приобретения крестьянами именно права собственности на эти земли. Допущение подобной меры не находит в себе оправдания и в тех законодательных актах о земельном устройстве сельских обывателей, которым земля предоставлена на праве пользования. Положение об управлении Туркестанского края (ст.ст. 255, 263, 285 и 287) и высочайше утвержденное 23 мая 1896 г. мнение государственного совета о главных основаниях поземельного устройства крестьян и инородцев в четырех сибирских губерниях, предоставляя сельскому населению поименованных местностей земли в постоянное пользование, с сохранением права собственности на оные за государством и облагая таковые земли оброчной податью, не устанавливает вовсе выкупа этой подати единовременными взносами, с целью освобождения от нее надельных земель. Умолчание в упомянутых узаконениях о таковом выкупе произошло не случайно, а объясняется тем, что по общему закону о поземельном устройстве государственных крестьян (особ. прил. к т. IX зак. о сост., изд. 1876 г., VII полож. гос. крест., ст. 24 и 25), те земельные участки, причитающаяся с которых оброчная подать (выкупные платежи) [125] погашена посредством взноса в казну соответствующего капитала, составляет полную собственность их владельца.

Выкуп повинностей без права собственности на землю был проектирован и в деле об освобождении калмыков-простолюдинов от зависимости калмыцких владельческих классов; но государственный совет признал совершенно справедливым мысль министерства государственных имуществ об отклонении означенного предположения в том внимании, что применение правил о выкупе к данному случаю представлялось бы действительно неудобным и даже несправедливым, так как при капитализации, согласно этим правилам, албана из 6% (Албана из 6%, т. в. выкупная сумма всех отбываемых в пользу землевладельца повинностей), нойоны и зайсанги воспользовались бы вознаграждением, далеко превышающим размер тех имущественных потерь, которые они должны понести с отменою албана.

В виду приведенных соображений министерство внутренних дел затруднилось согласиться с положением проекта об установлении обязательного выкупа государственными поселянами Дагестана ежегодных платежей за надельные земли и нашло, что вопрос этот может возникнуть лишь в случае признания права собственности на эти земли за беками, а не за казною, ибо в таком случае дальнейшее оставление поселян в зависимых повинностных отношениях к бекам действительно не отвечало бы цели настоящей реформы — прекращению означенной зависимости.

В виду сделанных возражений проект этот бывшим главноначальствующим был взят обратно.

В видах переработки этого проекта, в 1901 году в Дагестанскую область была командирована особая временная комиссия, на которую было возложено: 1) проверить по планам хозяйственной съемки земель Дагестанской области границы фактического землевладения беков, и зависимых поселян и 2) собрать в Дербентском архиве сведения по вопросу о применении в Дагестанской области рескрипта 6 декабря 1446 г.

Выполнив это поручение, в том же 1901 году комиссия, между прочим, произвела проверку границ фактического землепользования беков и раят по всем раятским селениям, причем выделила бекские земли от земель, находящихся в непосредственном пользовании поселян, с соответствующими отметками в планах съемки. В тех же случаях, когда по незначительности участков правильное по масштабу нанесение их на план оказывалось невозможным, участкам этим составлялись описи с указанием названия каждого участка и его площади по приблизительному определению беков и поселян. При этом на планах отмечались и спорные земли.

Таким образом, труды комиссии 1901 года представляют весьма ценный материал по вопросу о фактическом землепользовании раят и могут служить серьезным подспорьем при разрешении местного поземельного вопроса.

Текст воспроизведен по изданию: Земельные отношения в дореволюционном Дагестане // Красный архив, № 6 (79). 1936