(Эпизод из первых лет завоевания Кавказа).

Шейх — в искажении ших, означает по убеждению мусульман, человека праведного, высокой нравственной жизни, почти угодника. Получение звания шейха было сопряжено с большими затруднениями и не иначе, как при наличности широкой популярности в народе.

В первой половине XIX века среди кавказских горцев секта шихов имела большое распространение, хотя последователи ее и не могли быть истинными шихами в полном смысле этого слова. Основатель секты, первый имам Дагестана, Кази-Мулла, главным условием достижения этого почтенейшего звания ставил отречение от всех мирских благ, безусловное следование заветам Корана и распространение заветов последнего, в случае надобности, вооруженной рукой. Естественно, что свободолюбивому и независимому горцу трудно было отказаться от всего мирского, а тем более подчинить свою волю — воле другого. Поэтому истинных шихов было очень немного, но зато явилось в изобилии много последователей и подражателей.

Один из предшественников учения Кази-Муллы, чеченец Ушурма, впоследствии получивший наименование шейх-Мансура, вызвал в восьмидесятых годах XVIII столетия восстание горцев почти по всему черноморскому побережью, направленное против русских, продолжавшееся в течение нескольких лет и закончившееся пленением популярного шейха.

Будущий вождь и пророк родился в начале шестидесятых годов, в небольшой чеченской деревушке Алды; как [411] все горцы, он по достижении юношеских лет пас стада и тем поддерживал благосостояние семьи. Неграмотный, знавший наизусть только пять повседневных молитв, обязательных для каждого правоверного, Мансур, находясь постоянно под обаянием роскошной южной природы, видя вокруг себя великолепную красоту Кавказа, сделался мечтателем и невольно выделился из среды односельчан. Присматриваясь к окружающему, он открыл, что большинство его соотчичей, как простые люди, так и люди ученые, даже почитаемое народом духовенство, отступили от предначертаний Корана и впали в различные пороки. Сделав это открыт, впечатлительный юноша дал себе твердый зарок: стараться вею жизнь не следовать худым примерам, жить набожно и честно и никогда не отставать от поста и молитвы.

Постоянство, с каким Мансур стал исполнять свой обет, скоро обратило на себя внимание и привлекло к нему толпы почитателей. Не только жители его родной деревни, но почти все население обширной Чечни стекалось слушать его поучения.

Вместе со славой, увеличивалось и благосостояние его семьи. Приношения лились рекою: всевозможные подарки, деньги, овцы, бзики, лошади и плоды, все в изобилии неслось любимому шейху.

Его страстная проповедь как бы гипнотизировала, очаровывала слушателей. Это был своего рода мусульманский Саванаролла: сильно и властно проповедывал он о вреде раздоров среди правоверных, бичевал роскошь, которой окружали себя гордые мюриды, и требовал, чтобы все относились с любовью друг к другу, не исключая и иноверцев.

Как велико было нравственное влияние этого человека, можно судить из того, что всегда воинственные чеченцы, непримиримые враги русских, изменили свои отношения, и проявление дружбы к русским не было редким исключением.

Все время, пока туземцы находились под влиянием шейха-Мансура, эти дружественные отношения не нарушались. Ни набегов, ни столь обычного у черкесов воровства скота не было. Отдельный попытки на грабеж, если и бывали, то большей частью они совершались без ведома Мансура. Один из таких случаев косвенно послужил поводом к разрыву с русскими и резко переменил воззрения самого шейха.

Виновником этого был один из самых отчаянных [412] представителей сельской молодежи, чеченец Бурсан. Подговорив несколько кунаков, он в одну темную ночь, подкравшись к селению русских, увел из табуна семь лошадей и взял в плен караульщика. Вернувшись в Алды, он не мог скрыть результатов удачной баранты, и весть о набеге дошла до шейха. Мансур немедленно созвал старейшин из мюридов, убедил их, что поступок Бурсана может навлечь гнев русских властей и повести к нарушению мира. Мюриды постановили отобрать у Бурсана лошадей и вернуть их вместе с пленником. С своей стороны Мансур изготовил к русским письмо, в котором заявлял о желании чеченцев хранить с ними дружбу. Но этого доброго намерения ему не удалось осуществить. Помешала, как это часто бывает, человеческая зависть. Уже давно в ауле одному человеку не нравилось все более и более усиливающееся влияние и власть Мансура. Чеченец Алаши-Батеш, ослепленный злобой, решился на крайнее средство: он отправился к начальнику ближайшего русского отряда и донес ему. что шейх-Мансур возбуждает чеченцев к войне против России и что поступок Бурсана был вызовом для разрыва сношений. Донос подействовал, так как командующий русскими войсками по Моздокской линии уже давно относился недоверчиво к популярному пророку. Было сделано распоряжение о посылке карательной экспедиции под начальством полковника Пиери. В составь отряда вошел Астраханский пехотный полк, батальон Кабардинского егерского полка, две гренадерские роты Томского полка и сотня Терских казаков.

4 июля 1785 года, отряд полковника Пиери выступил в поход и к 10 часам утра 6 июля достиг селения Алды. В то самое время, когда Мансур сочинял свое письмо и готовился вернуть похищенное Бурсаном, — его родной аул, подожженный с четырех сторон, был взят и разграблен русскими солдатами. Не ожидавшие нападения жители бежали в горы. Мансур лишился всего: его сакля была сравнена с землей, сам он и его семья едва успели спастись. Все дружественное отношение к русским пропало, и шейх поклялся отомстить именем пророка. Между тем русский отряд предавал все встречающееся ему на пути огню и мечу. Вся Чечня заволновалась, узнав о несчастье, постигшем шейха. Мансур стал во главе горцев и объявил священную войну —   газават. По ночам на неприступных кручах гор [413] зажигались костры — сигналы. Все, что умело и могло носить оружие, стекалось под священное знамя пророка.

Тем временем отряд полковника Пиери, разрушив еще несколько селений, предпринял обратный поход, не подозревая, что воины шейха зорко следят за его движением. В почти действенных за-Сунженских лесах, втянувшись в узкое горное ущелье, отряд был внезапно окружен чеченцами. Произошла жаркая битва: обе стороны боролись отчаянно. Озлобленные горцы, руководимые любимым вождем, одержали победу. Полковник Пиери и все офицеры были убиты. Оставшиеся в живых 140 человек солдат и две пушки остались трофеями в руках неприятеля.

Это тяжкое поражение русских сильно повысило авторитет Мансура в глазах горцев. Священный клич газавата распространился на Кубань и Кабарду, и восстание охватило значительное пространство. Опьяненные победой, чеченцы потребовали от него продолжения военных действий, но осторожный шейх, зная превосходство русских, противился этому требованию и медлил. Некоторые из горских князей предложили напасть на ингушей, племя, к которому чеченцы относились с ненавистью и называли их неверными. Мансур еще менее чем с русскими желал войны с единоплеменниками, но ему было почти приказано следовать в поход. Случай выручил его из этого положения. Один из узденей, некий Гатши, убедил горцев не трогать ингушей, а итти на Кизляр, бывший, по его словам, без всякого гарнизона и поэтому обещавший богатую добычу. Самонадеянные и пылкие мюриды ухватились за эту мысль и, не войдя даже в соглашение с разбросанными по всей Кубани черкесскими отрядами, предприняли набег на Кизляр, на этот раз окончившейся неудачей. Навстречу чеченцам был выслан значительный русский отряд под командой полковника Нагеля и горцы были разбиты наголову.

Мансуру с небольшой кучкой приверженцев удалось скрыться в горах. Удрученный поражением, он решил не принимать более участия в военных делах и задумал совершить путешествие в Мекку. С четырьмя, постоянно сопровождавшими его мюридами, он отправился в Анапу, чтобы оттуда отплыть в Константинополь. В это время началась паша вторая война с Турцией. Комендантом Анапы был трехбунчужный Батал-паша. Узнав о прибытии Мансура, деятельность которого ему была известна, он призвал [414] его к себе и объявил, что теперь, когда идет война с русскими, не время ехать в Мекку. — Подвиг за истинную веру против иноверных. — сказал паша, — не менее угоден Аллаху, чем поклонение святым местам.

Нуждаясь в подкреплениях, паша уговорил Мансура употребить все свое влияние на горцев в пользу войны с русскими и отправил шейха обратно в горы, чтобы уговорить чеченских князей оказать помощь турецкой армии. Мансур, вернувшись в аулы, передал желание Батал-паши, не подкрепив его, однако, своим советом. Его уклончивость была замечена, и вследствие этого к паше был отправлен гонец с извещением об отказе чеченцев вступить в союз.

Батал-паша, получив это известие, сумел скрыть свое неудовольствие. Он спокойно выслушал посланного с отказом, выразил свое сожаление и просил передать шейху-Мансуру, что он хотел бы видеть его при себе. Проницательный турок знал, что присутствие шейха поднимет его военный престиж и воодушевит его войска. Вскоре паше удалось заключить союз с Кабардинскими князьями и, не дожидаясь приближения русских, он двинул свою армию в Кабарду, но на пути был встречен сильным отрядом генерала Германа, потерпел поражение и сам был убит. Остатки турецкой армии вернулись в Анапу под предводительством сына Батал-паши —  Мустафы.

Когда весть о разбитии турецких войск достигла Кабардинских селений, то собранные там и совершенно готовые к выступлению отряды, были распущены. Бивший там же Мансур, не желая оставаться среди растерявшихся горцев, решил снова отправиться в Анапу, чтобы осуществить свою мечту о путешествии в Мекку. После долгого и опасного пути, он вместе с пятью спутниками достиг города, но увидел его осажденным русскими войсками. Одному ему известным путем, Мансур пробрался в город и поселился один, не предпринимая никаких действий и проводя время в молитве.

Между тем русские войска под начальством графа Гудовича железным кольцом стягивали Анапу. Привоз провизии с гор стал невозможен, почти непрерывный обстрел города и частые штурмы утомили его защитников, и крепостной гарнизон стал роптать. Мустафа-паша обратился к Мансуру с призывом выступить на защиту ислама и [415] падишаха. Шейху пришлось прекратить бездействие и стать в ряды борцов, но на этот раз и его присутствие не могло поддержать осажденных. После долгой и тяжкой осады войска графа Гудовича 22 июня 1791 года кровопролитным штурмом взяли Анапу. 130 знамен, 95 пушек и около 14.000 человек пленных было наградой победителям. В числе пленных были: Мустафа-паша и шейх-Мансур.

Граф Гудович обласкал пленников: он торжественно обещал им свободу по окончании войны, а Мансуру, кроме того, пристойное, подобающее его званию, содержание в Петербурге, куда он должен быть послан для представления Императрице. Само собою разумеется, что эти почетные условия были приняты. Задача графа Гудовича по умиротворению кавказских горцев была закончена: со взятием Анапы вся Кубань была в руках русских, а пленение популярного пророка и шейха смирило горские племена, и восстание можно было считать подавленным.

С чрезвычайными предосторожностями и под усиленным конвоем шейх-Мансур был доставлен в Петербург. Вместо обещанного ему почетного содержания, он был помещен в одном из казематов Петропавловской крепости. Екатерининское правительство смотрело на него, как на опасного политического агитатора, и подозревало в нем турецкого агента. 28 июня 1791 года, шейх был допрошен в тайной экспедиции самим Шешковским. В показаниях своих Мансур упорно отрицал обвинение его в недоброжелательстве к русским и утверждал, что он проповедывал среди своих eдинoвеpцeв и соплеменников терпимость и любовь не только между собою, но и по отношению к русским. На вопрос, как он мог поучать народ, когда сам был неграмотен, Мансур ответил, что проповеди его были понятны, коротки и просты и заключались в следующих правилах, соблюдать которые должен был каждый правоверный: 1) исповедывать Бога единого; 2) исповедывать, что Магомет посланник Божий, 3) верить воскресению мертвых и страшному суду Божию, на котором каждому воздано будет по делам его, и для того пополнять предписанные законом должности, коих пять: 1) пост, 2) молитва, 3) посещение Мекки и Медины, 4) подание милостыни и 5) исповедание вера в единого Бога.

Среди бумаг шейха были найдены тексты четырех молитв, которые он распространял среди своих [416] последователей (Тексты этой выписки из Корана был и такого содержания: 1) Слава Богу Господу обоих миров, т. е. сего и будущего, Милосердному, Милостивому, властителю суда страшного. Тебя молим и Твоей пощады просим, направи нас на путь правый, на путь, его же ради благотворишь ходящим по нем, не прогневись на них и не отпадут в заблуждение.

4) Господь наш, не истязуй нас, если мы что запомнили и если в чем согрешили и не наложи на нас тягости такой, какой отягощены предшествовавшие нам роды. Не возложи на нас, что понести не можем, прости нас Господи и помилуй нас, ты Владыко наш и дай нам помощь Свою на неверующих в тебя.). Воинственных же воззваний или каких либо обращений к городским племенам, найдено не было.

По снятии допроса, Мансур был снова заключен в крепость. В тайной экспедиции не верили в его исключительно проповедническую деятельность по его молодости (по его показанию ему было только 30 лет от роду), и Шешковский медлил с докладом Императрице. Между тем шейх-Мансур вел себя в крепости неспокойно: он просил и требовал исполнения обещаний графа Гудовича об освобождении его как военно-пленного, но просьбы оставлялись без внимания. Его пылкая южная натура не могла мириться с суровыми требованиями крепостного режима, приводившего его в ярость, и в один день, в припадке гнева, Мансур ударом ножа убил караульного солдата

Немедленно было доведено до сведения Государыни и наряжено особое следствие. По высочайшему поведению шейх за [417] это преступление был закован в кандалы и осужден на вечное заключение в Шлиссельбургскую крепость. 15 октября 1791 года (Донесение Шлиссельбургского коменданта. Гос. Арх. т. VII № 2777) Мансур был передан в распоряжение коменданта, и неприветливые стены страшной крепости скрыли в себя сводолюбивого горца.

Шейх пробыл в тяжелом заключении до весны 1794 года. Гнет неволи и тоска по родине развили в нем чахотку, и 18 апреля того же года Мансура не стало. Тело его секретно, ночью, было зарыто на Преображенской горе без всякого обряда. Так окончил свою жизнь популярный вождь и пророк чеченских племен шейх-Мансур Анапский, —   предшественник Шамиля.

М. Я. Корольков.

Текст воспроизведен по изданию: Шейх-Мансур Анапский. (Эпизод из первых лет завоевания Кавказа) // Русская старина, № 5. 1914