№ 59

1786 г. — Выдержки из переписки царя Ираклия II с соседними ханами о возвращении русских батальонов

К его светлости от транца Давида, сына Георгия царевича. Просит, яко покровителя его отечества, о причислении его в службу ее императорского величества. (***)

К его высочеству царю Ираклию чрез переписку карсского Алибеги, коим извиняет ахалцихского Сулейман пашу, что в бывших между ими происшествиях невинен Сулейман, и что оное дело не суть его вымысла. Потом предлагает его высочеству следующие пункты:

1) если россиян удалите оттеля, то государь окажет вам великие милости и дагистанцев от злодеяниев уймет дарами или вашими ж войсками, а притом не будет препятствовать, войну вести с кем пожелаете.

2) Если вы намерены россиян у себя иметь, то те, кои там, пусть остаются, но более не приумножайте, так же и пушек оттель не перевозите, ведайтесь с дагестанцами, однако ж, если войну затеете на кого в Адрибежане, как то на Еревань и Ганжу, россиян туда не брать, а иметь дело собственными своими войсками и на сем оснуем мир с тем, чтобы и нам не допускать ни лезгинцов ниже позволить им здесь пленных ваших продавать, а притом и пребывающих здесь лекзинцов выгнать отселе.

Ответ его высочества паря Ираклия на вышеописанные пункты, предписаны тайному его секретарю Сулхану.

Отзыв российским войскам отсель дело не суть моея возможности, равно как и приумножение оттель войск и пушек, то и другое так же не есть моей возможности и возможным быть не может, а поколику двое благоденствующие существуют в мире, (***) то они о сем между собою должны говорить, и на чем условятся, то ни мы, ни же Сулейман паша оного нарушить не сильны.

Поскольку Сулейман паша желает мира вашего, где однако же мы отечеству его никакого разорения не причинили, избегая огорчить тем Султана, претерпели толикое разорение отечества нашего, а иначе и мы смогли б учинить достойное ему возмездие. Теперь на сем условливаюсь, что ни россианами, ни своими войсками мы Сулейману паше ни [81] мстить, ни разорять его отечество не будем, также и Султану мне не наносить огорчения, пребыть по прежнему нам в братстве и в дружбе, как и прежде прибывали, сколику между двумя блаженствующими существует мир, а потому и мы должны между тобою в согласии быть, так же не впускать ему лезгинцов в отечество свое и не позволять продавать там наших пленных и выгнал бы тех лекзинцов, кои пребывают ныне там. А когда между двумя благоденствующими мир нарушится, то уже тоща, как нас, так его, Сулеймана, о сем не спросят. Бели и на сие условие присяжного подтверждения будет требовать, то должны уварить его в том, что я не введу для его мщения российские войска, а для тех, кои будут нам и отечеству нашему злодействовать и единственно к наказанию их, а не к огорчению как отечества его, так высочайшего Султана, в том уверьте его подтверждением найвящие присяги; а как чарельцы наши искони не поданные, а притом в нашей памяти несли подать и беспрестанно ныне злодействуют нам, в отмщение изыщу и употреблю россиян, в таком случае на помощь сию не токмо огорчится не должен брат наш Сулейман, но и стараться о пособии. И сей пункт, о чарельцах выговорить и настоять, а притом введите в присягу, а если за благо не рассудите, то и не упоминайте.

Эранн или Персия вдовствуют поныне, не имея государя, низкого, состояния люди обладали пространными владениями. Эревань подлежащая к владению нашему не возбранена, ниже правителями всей Персии, кои в том были согласны, как-то Азат хан и Керимхан и от них нам Эревань и Ганжа подтверждены согласно и что при завладении оных довольно мы пролили крови. Нашея избавления от нападениев неприятельских и возвращением пленных от неприятельских рук, во свояси, а притом собственные их письма, кои у нас сохраняются и кои состоят в том, что желают быть над нами и службу нести нашу и если оные условия своего учинятся преступниками, то Сулейман паша, будучи с нами в братской любви, должен согласоваться к пользе нашей, а не препятствовать, а наипаче в изобретении согласия, ибо препятствовать сему неправосудно.

На случай, буди Сулейману паше в его владении кто изменит и отступит от него, или кто будет ему воздействовать и обстоятельства его будут нужны, чем только возможем, войсками, или иными вспоможениями, помочь ему. Сверх оного да поможет бог, и если поставите заугодно, то введите и сей пункт к подтверждению присяги. А вы, господин Мдиван Сулхан, дайте о сем сведение и господину полковнику.

Все эти пункты написанные мною, если пожелают, то сыну моему и Давиду Сардалу подтвердить присягою, равно и они должны сии пункты присягою и подтвердить, и буди юные нарушится преступлением нашим, то за присягу оную отвечать мне (*** «Выключая тех, кои пред сим переведены и поданы, прочие письма к князю Чавчевадзеву и к царевичу Мириану, так и служителям их, писаны не от его высочества. Содержание оных обыкновенно засвидетельствание почтения и о домашних интересах и никаковой важности в себе не замыкают, а особливо последние, а хотя притом к секретарю царевичеву Василию Котетову и писано о обстоятельствах, касательных только к Персии, но такового же содержания, какового от его высочества писано к князю Чавчевадзеву»). [82]

Два письма от майора Грузинской артиллерии Галегова к господину полковнику Тамаре и майору Бланк, писанные по российски, состоят в поношении службы г. полковника Бурнашова, по твердости ж слов и почерка видно, что оные писаны и сочинены российским писцом, склонным к стороне майора Галегова, кои в особом пакете при сем и прилагаются.

Два пакета нераспечатанные, одно к ее императорскому величеству, а другое к его светлости, чаятельно, что первое о поздравлении рождения великие княжны, другого ж к его светлости письма содержание, известно чрез поданный пред сим перевод.

Одно на армянском языке письмо, адресовано к княгине Назаровой, кое по незнанию моему сего языка, так же при сем прилагаю. Переводил коллежский ассесор Семен Игнатьев. 1786 года.

Связка № 3, д. 3, лл. 42-44