О КАВКАЗСКИХ ПРАВИТЕЛЯХ ^1а.

Представляя в настоящем очерке собранный нами сведения о Кавказских правителях, мы считаем долгом заметить, что цель нашей статьи познакомить публику с теми собственно деятелями, которые имели только самостоятельное значение и влияние в Подкавказье, а не вообще на всем Кавказском перешейке. Но не приступая прямо к очерку отдельных личностей, посмотрим сначала на состояние Кавказского края до получения им отдельного управления, и на тех правителей, которые подготовили все необходимое для открытия, в 1785 году, новой Кавказской губернии и Кавказского наместничества.

Кавказский край или нынешний Северный Кавказ, до разделения России в 1781 году на генерал-губернаторства, не имел никакого самостоятельного значения. Всеми делами по гражданскому и военному управлению краем заведывала Астрахань, в состав которой, без номинального определения границ, входило Подкавказье. Более прочным и видным значением Кавказский край начинает пользоваться с 1776 года, и именно с того времени, когда князь Григорий Александрович Потемкин принял на себя звание Астраханского, Азовского и Новоросийского генерал-губернатора или государева наместника. Хотя князь никогда не видал и не посещал [742] Кавказа, но, управляя им в Петербурге, все-таки много сделал к упрочению владычества Русских между Доном, Тереком и Кубанью. Самое главное, князь умел выбрать людей, которые степное пространство обратили в населенный край и вместе с теми обезопасили сколько-нибудь границы его от неприязненных тогда нам горцев. Такие деятели, как Астраханский губернатор генерал-поручик Иван Варфоломеевич Якобий и командир Кубанского корпуса генерал-поручик, впоследствии князь Италийский, граф Рымникский, Александр Васильевич Суворов, навсегда останутся передовыми двигателями в устройстве Кавказского края. И. В. Якобий связал степное пространство между Доном и Тереком укрепленною линиею, от Моздока до Среднего-Егорлыка, и потом далее до крепости Св. Дмитрия (Ростова) и Азова; а А. В. Суворов усмирил Закубанцев и Ногайскую орду, преградил им свободный доступ для грабежей и разбоев в пределы нынешней Ставропольской губернии и вместе с тем приготовил по Кубани места для заселения и устройства новой Кубанской линии, которая впоследствии рядом казачьих станиц соединилась с городом Моздоком и укреплениями, существовавшими по Новомоздокской линии, или теперешнему главному почтовому тракту нашей губернии, от станции Прохладной до Среднего-Егорлыка. И. В. Якобий назначен Астраханским губернатором и командиром Кавказского корпуса бывшего левого крыла, по личному избранию князя Г. А. Потемкина; а А. В. Суворов попал на Кавказ совсем случайно, вследствие неприятностей, возникших между ним и генерал-фельдмаршалом графом П. А. Румянцевым-Задунайским. Мы [743] хорошо знаем, что А. В. Суворов не терпел над собою начальства и хотя был подчиненный Румянцева, но всегда действовал вопреки его, приказаниям. А потому когда в 1777 г. Румянцев назначил Александра Васильевича в Крымский корпус, подчинивши его кн. Прозоровскому, для молодого полководца было невыносимою обидою такое назначение и знаком нерасположения к нему графа. Предвидя еще большее неудовольствие, А. В. Суворов, из Ахмечети (в Июле 1777 г) писал к князю Г. А. Потемкину: «Здесь мне нечего ждать, и велика была бы милость, если бы препоручили вы мне отдельный корпус". Что на это отвечал князь, нам неизвестно; между тем А. В. Суворов, во время пребывания в Опошне (близь Полтавы), получив снова приказ Румянцева отправиться в Крым и не желая исполнить его, повторил свою просьбу князю Г. А. Потемкину (в Ноябре 1777 г.): «В службе благополучие мое зависит от вас. Граф Петр Александрович опять посылает меня в Крым; не оставьте покровительством". Тогда Г. А. Потемкин перевел А. В. Суворова командиром Кубанского корпуса и таким образом устранил его от власти Румянцова ¹.

По назначении И. В. Якобия Астраханским губернатором, в пределах нынешней Ставропольской губернии, кроме Кизляра и Моздока и казачьих станиц Терского Семейного и Гребенского войск ², между [744] этими двумя городами, не было никаких заселенных мест и укреплений. На всем пространстве между Доном и Тереисом, по Куме, Манычу и другим мелким ручьям, свободно разгуливали Кабардинцы, Ногайские орды и Калмыки. По Кучук-Кайнарджийскому трактату, в 1774 году, хотя Оттоманскою Портою и признана границею река Кубань, но граница эта существовала только в трактате, а не на самом деле; потому что Закубанские племена не входили в тогдашние дипломатические сношения между Портою и Россиею и не понимали взаимных отношений государства. Они знали одно только по религиозным убеждениям, что Турки должны быть их друзьями, а Русские врагами. Князь Григорий Александрович Потемкин хорошо понял, что, сколько бы наши договоры с Турциею, относительно Кавказа, ни обеспечивали наши границы, но все это будет непрочным делом до тех нор, пока Россия не подумает о заведении укрепленных линий, которые могли бы сколько-нибудь удержать горцев от права свободно переходить в степное пространство, для своих обычных поисков и грабежей, считающихся до сих пор рыцарскими доблестями между Кавказскими племенами. На этом основании князь, назначив И. В. Якобия Астраханским губернатором, прежде всего поручил ему обозреть степное пространство между Доном и Тереком и немедленно приступить к устройству новой линии между Моздоком и Азовом, которая послужила [745] бы надежным оплотом от вторжений в пределы России Закубанцев и Кабардинцев. И. В. Якобий поручение Г. А. Потемкина исполнил вполне и оправдал совершенно доверие князя. В 1776 г. он лично проехал всю Ставропольскую степь, составил с инженером Германом план и проэкт крепостям, побывал в начале 1777 г. в Петербурге, переговорил и объяснил все, что знал о Кавказе князю; а по возвращении назад немедленно приступил к задуманному делу. С Сентября месяца 1777 г. началось устройство крепостей и заселение новой линии Волжскими и Хоперскими казаками ³. В черне все крепости, означенные в проэкте, были готовы к 1778 г. ⁴, а спустя два года линия устроилась уже как следует и служила хотя не совсем прочным, но достаточным оплотом для нас от горцев. Таким образом Кавказский край получил сколько-нибудь самостоятельности, и владычество Русских в Подкавказье, можно сказать, именно начинается только с этого времени. Положим, что и прежде того наша Терская линия от Кизляра до Моздока, с такими молодцами, как Гребенские и Терские казаки, была надежною границею; но за то все остальное пространство до 1780 года совершенно было обнажено. Другими словами сказать, Подкавказье для России походило на дом, в котором было три только стены с плохою крышею.

Между тем как И. В. Якобий устроивал линию, западная сторона [746] Подкавказья или нынешняя Кубанская область также подвигалась вперед. Командир Кубанского корпуса, славный наш Александр Васильевич Суворов тоже не дремал. Он также лично осмотрел, как и Якобий, всю западную границу Подкавказья, не стоял где-либо в спокойном безопасном местечке, но то и дело переходил с своим лагерем с одного места на другое: 27 Февраля он находился с корпусом при Гавриловском шанце, в Марте месяце уже был против Усть-Лабы в Александровской крепости, потом в Копыле, и принимал самые деятельные меры к устройству укреплений и редутов по Кубани и от нее, к Азову с тем, чтобы связать их с линиею, устраиваемою Якобием. А. В. Суворов во все это время вел переписку с И. В. Якобием, из которой легко можно видеть, что мы не ошиблись во всем сказанном нами о передовых двигателях Русского владычества в Подкавказьи ⁵. В доказательство приводим здесь письмо Александра Васильевича к И. В. Якобию, писанное им 10 Марта 1778 г., в большем лагере при Гавриловском шанце: «Милостивый государь мой! Как я уповаю, что строение крепостей, воздвигшихся от Черного моря, прострится, ежели поможет Бог, на будущей неделе по сей стороне за Усть-Лабу к Темишбергу, и по состоянию здешних войск для закрытия оных остаются почти только у меня одни драгуны, но к счастью и гусары, на мое же представление, его сиятельство, граф Петр [747] Александрович Румянцев-Задунайский повелеть изволил о прибавивлении войск сноситься с вашим превосходительством: чего ради благоволите от первоприбывших из России пехотных полков немедленно одному приказать следовать способнейшим трактом к Темишберху. А как от Темишберха крепости я протяну в смежность до самой Моздокской линии,то також покорно прошу из означенных прибывших, чрез неделю после первого, отправить другой полк, и ему на Моздокскую линию против средины расстояния между оной и Темишберха следовать приказать. Сверх того один прибывший егерский баталион соизвольте отправить на пункт Темишберха. По совершении всех укреплений сократится Моздокская линия весьма, и Российская граница наиважно обеспечится. Действие сего уже на правом моем крыле видно с успехом, и воры весьма тихи; здесь же влево, как еще то им новое зрелище и они движение отрядов моих не проникают, то случаются частые схватки, и сии отряды их почти безуронно жестоко бьют" ⁶.

Настоящее письмо лучше всего может свидетельствовать, что Закубанские племена присмирели и что границы наши в Подкавказьи стали определительнее становиться только с 1778 г. Мы могли бы много наговорить здесь, по поводу переписки А. В. Суворова с И. В. Якобием; но как главная цель нашей статьи собственно очерк отдельных правителей Кавказского края, то мы не станем входить в подробности, не относящаяся [748] существенно к нашему делу. В Апреле месяце 1778 г. А. В. Суворов отправился в Крымскую армию ⁷, поручив временное управление Кубанским корпусом князю Одоевскому, который обязан был продолжать начатое Александром Васильевичем и сообщать непосредственно ему о всем происходящем на линии. По отбытии с кавказа Суворова, князь Одоевский просил Ив. В. Якобия о скорейшей высылке к нему двух полков, в подкрепление корпуса, так как со стороны Закубанцев снова начали обнаруживаться неприязненныа отношения ⁸. Иван Варфоломеевич [749] Якобий, по получении такого известия, тот-час же распорядился о высылке требуемых полков, и они в Мае месяце выступили к Кубани в назначенный им места. Между тем И. В. Якобий, продолжая устройство и укрепление линии от Моздока к Азову, также заметил, как и на Кубани, что Кабардинцы сильно остаются недовольными и готовы, при первом возможном случае, восстать общими силами и остановить дальнейшее заселение Кавказского края. Действительно, с началом 1779 года, Кабарда восстала, но скорое и мудрое распоряжение командира Кавказского [750] корпуса остановило это движение, и предводители возмущения, князья Баксанской и Кашкатовской партий ⁹ смирились с своим народом. В следующем 1780 году попробовала также испытать свои силы и Малая Кабарда, но весь так называемый черный народ (рабы, крестьяне) перешел на сторону Руских, и возмутители поневоле оставили свои замыслы ¹⁰. И. В. Якобий, приняв под свое покровительство Кабардинских рабов, еще более связал руки их владетелям, которые стали после того весьма снисходительны и крайне боялись, чтобы крестьяне их не переселились на нашу линию, так как по особому условию, заключенному при урочище Татартупе, Кабардинские князья обязались не препятствовать своим рабам и свободному народу, если они пожелают, переселиться в пределы России Действительно, после этого много Кабардинцев переселилось в [751] Моздок и другие места по линии. Наконец желающих являлось столько, что помощники И. В. Якобия по линии: генерал-майор Фабрициан, полковники Ладыженский и Шульц не знали, где их разместить и часто, по неимению устроенных мест, должны были отказывать в желании. Но при таком всеобщем движении по линиям Терской и Новомоздокской, все внутреннее пространство по реке Куме оставалось еще пустым: на нем бродили только изредка Калмыки и Ногайские орды.

После разделения России в 1781 году на генерал-губернаторства, князь Григорий Александрович Потемкин, оставшись по прежнему государевым наместником Астраханской и Азовской губерний, начал думать об устройстве на Кавказе отдельного управления; но как край не был еще к тому совершенно приготовлен, князь принял самые энергические меры. Не откладывая, как говорится, исполнения своего намерения в дальний ящик, он поручил двоюродному своему брату, графу Павлу Сергеевичу Потемкину составить предварительно проэкт о заселении степного пространства нынешней Ставропольской губернии однодворцами, государственными, удельнымии других ведомств крестьянами ¹², и потом вместе с ним [752] лично отправиться ему на Кавказ, осмотреть новоучрежденные линии, назначить места для поселений и, приготовив на первый раз все необходимое для устройства отдельного гражданского управления в Кавказском крае, представить ему проэкт для поднесения на Высочайшее утверждение. В то время, как П. С. Потемкин занят был составлением предварительного проэкта о заселении Кавказского края, И. В. Якобий по Высочайшему повелению открыл Саратовское наместничество и в награду за свои труды переведен генерал-губернатором Иркутской и Колыванскои губерний ¹³.

По отбытии в 1780 году Ивана Варфоломеича в С.-Петербург, Кавказский край оставался без самостоятельного правителя до 1782 года. В Астрахань на место И. В. Якобия назначен был гражданским губернатором действительный статский советник Михаил Михаилович Жуков, который по своему званию мот только распоряжаться в крае в отношении администрации, не касаясь военного устройства. Таким образом на первый раз Астрахань перестала ведать военными делами Кавказа. На линии в это время должность командира Кавказского корпуса исправлял генерал-майор Фабрициан; но он, по прибытии Жукова в Астрахань, вскоре вызван был в С.-Петербург [753] и на дороге умер. Корпусом тогда на линии заведывал генерал-майор Шульц, помогавший И. В. Якобию, как видели мы выше, также в устройстве крепостей ог Моздока к Среднему-Егорлыку ¹⁴.

Наконец в Сентябре месяце 1782 г., по Высочайшему повелению, начальником обоих Кавказских корпусов назначен был генерал-поручик граф П. С. Потемкин. На Кавказе до самого прибытия графа на линию никто не знал об этом назначении, и как видно граф хотел нечаянно взглянуть на все, чтобы увидеть предметы не подкрашенными, а так как они существовали на самом деле. Когда именно Павел Сергеевич прибыл на линию, нам пока неизвестно; но по некоторым отрывочным сведениям, сохранившимся в делах прошлого столетия, видно, что 26 Окт. 1782 г. граф находился уже в крепости Георгиевской ¹⁵ и готовился к поездке в Астрахань, по обозрении вверенного ему края. В начале Декабря (9 числа) он посетил Астрахань, где пробыл не более семи дней, и снова отправился на линию, в Георгиевскую крепость ¹⁶, не принимая пока на себя обязанности по гражданскому управлению в крае. Доказательством этому служит следующее письмо графа к Астраханскому [754] губернатору: « Милостивый государь Михаил Михаилович! Грузинский дворянин Юсбаша, присланный ко мне от царя Ираклия, с особливою рекомендациею, подал мне прошение, по которому решение зависит от гражданской власти. Я, препровождая оное к вашему превосходительству, яко главному начальнику губернии, покорнейше прошу приказать: если сия просьба справедлива, по оной исполнить". ¹⁷

При обозрении линии, устроенной И. В. Якобием, граф П. С. Потемкин нашел крепости, как он выражается, в крайнем запущении; но мы не станем здесь входить в суждение по настоящему предмету. Видно только по некоторым сведениям, что граф заботился о приведении укреплений по линии в лучший порядок и старался все исправить по своему усмотрению и под своим наблюдением. Из всех местностей по линии, Павел Сергеевич более всего обратил внимание на Екатериноградскую крепость, которую он совсем впоследствии перестроил и приготовил, как мы увидим, для главного города Кавказского наместничества. [755]

В 1783 году граф Павел Сергеевич продолжал укреплять линии по своему усмотрению, побывал на Кумыкской плоскости и у Чеченцев, и взял от некоторых князей этих народов аманатов и подписки в верности России. Пока на линии было все спокойно, гр. П. С. Потемкин распорядился о вызове из внутренних губерний, чрез посредство главного своего руководителя, князя Григория Александровича, однодворцев, крестьян и всякого звания людей, к переселению на Кавказ в места, находящиеся под прикрытием укреплений. Вызов этот увенчался полным успехом: желающих явилось даже очень много, так что на первый раз, при недостатке землемеров и других необходимых при этом деле людей, трудно было успевать в распределении мест под новое поселение, особенно же в 1784 году. Очень жаль, что никто не оставил нам точного и подробного описания той картины, которая могла представиться глазам путешественника, при виде на линии и в глухой степи Русских переселенцев, раскинутых таборами по Куме, Калаусу, Егорлыку и другим мелким ручьям Ставропольской губернии ¹⁸. Степь, бывшая до сих пор глухою, стала [756] оживляться и превратилась скоро в муравейник, где все бегало, суетилось, хлопотало об устройстве как своей личности, так и общего гнезда целого семейства. Тогда каждое село, при первоначальному устройстве своем, прежде всего делало около своих жилищ окоп или канаву, чтобы какой-либо отважный джигит, пробравшись за линию, не мог свободно проскользнуть в жилища мирных хлебопашцев. Впрочем, не смотря на все предосторожности, на первых порах, нельзя было вполне обезопасить Русских переселенцев: Кабардинские и Закубанские партии очень часто прорывались за наши редуты и посты, отгоняли скот у неустроившегося пахаря, брали часто в плен захваченных в степи или на работе и увлекали к себе в горы; за что потом горцы требовали большого выкупа или обмена за своих аманатов и пленников, взятых во время военных действий. Лучшим доказательством настоящему взгляду на состояние Кавказского края служит множество мелочных дел, сохранившихся в архиве. Все, дела эти состоят из жалоб, принесенных крестьянами графу Павлу Сергеевичу на воровство и грабежи горцев, или по случаю взятия кого либо из семейства в плен. С другой стороны, переселенцы терпели частые обиды еще от своих соседей Калмык, которые также были большие мастера в воровствах, сопровождавшихся нередко убийствами и насилиями. Но несмотря на все это, граф П. С. Потемкин продолжал начатое им дело: составление проэкта об открытии на Кавказе самостоятельного управления. В конце 1784 г. как можно полагать, проэкт был уже готов, потому что граф отправился в Декабре месяце [757] к своему покровителю, князю Григорию Александровичу, в С.-Петербург, где 5-го Мая 1785 года дан был имянной указ Правительствующему Сенату: «о составлении Кавказского наместничества из двух областей, Кавказской и Астраханской", следующего содержания: «Всемилосстивейше повелеваем нашему генерал-поручику, правящему должность генерал-губернатора Саратовского и Кавказского, Потемкину, в нынешнем году исполнить по учреждениям нашим от 7 Ноября 1775 года, и в Кавказском наместничестве, составя оное из двух областей, Кавказской и Астраханской, из коих к первой принадлежать будут 6 уездов, а именно Екатериноградский, Кизлярский, Моздокский, Георгиевский, Александровский и Ставропольский, ко второй же 4: Астраханский, Красноярский, Енотаевский и Черноярский, причисля сей последний от Саратовского наместничества. Городу Екатеринограду быть губернским; Астрахань же до будущего нашего соизволения долженствует остаться областным городом. В прочем постановление о границах Кавказского наместничества, с прикосновенными к нему, возлагаем на соглашение наших генерал-губернаторов и правящих ту должность, о чем, равно как и о числе душ, из коего губерния и в ней области и уезды составлены будут, подать в наш Сенат ведомости". ¹⁹

Таким-то образом Кавказский край получил самостоятельное гражданское управление, и Астрахань передала, на первый раз, свои права Екатеринограду. Граф П. С. Потемкин, по [758] возвращении в конце Августа месяца 1785 года на линию, встречен был не как командир только корпусов, а настоящий правитель Кавказа и государев наместник. Заметим здесь еще кстати, что государевы наместники XVIII столетия были самые высокие сановники в Империи. В их руках сосредоточивались все отрасли исполнительной власти. По всем подведомым им правительственным местам губернского управления, они могли председательствовать при совещании о делах и решенные по законам немедленно приводить в исполнение. Им предоставлено было право, в делах особенно важных, относиться прямо к Императорскому Величеству. Чиновники, которые определялись прежде к губернским должностям властию коллегий, избираемы и определяемы были непосредственно самими наместниками; им же во всем подчинялись начальственные губернские лица, не только назначавшиеся к должностям указами Сената, но и те, которых определение зависело от самодержавной власти. Равным образом все войска, расположенные по губерниям, вверенным наместнику, состояли в его повелениях; коменданты крепостей и главные начальники войск обязывались беспрекословно исполнять его предписания, даже и в том случае, если бы они были старше наместника по чину. Самые наружные преимущества или почести, дарованные наместнику, являли в нем истинного представителя лица государева: во всех торжественных выездах своих, он сопровождаем был отрядом легкой конницы, адъютантами и молодыми дворянами, которые, под его руководством и при его наставлениях, долженствовали образовать себя к [759] полезному служению Отечеству. Но чтобы такая огромная власть, доставляя наместнику все способы к произведению возможного добра в крае, ему порученном, не обратилась в стеснительный произвол, источник неправды, лицеприятия, насилий и злоупотреблений всякого рода, для того указаны были пределы, за которые наместпик не дерзал выступать. Блюститель порядка, охранитель и исполнитель законов, он не мог быть ни законодателем, ни судьею; не мог собственно своим лицем издавать ни правил, ни новых постановлены, не мог никого наказывать без суда, а должен был предавать виновных действию законов, по установденным формам и в учрежденные судебные места. Следственно наместник, имея великие полномочия, по всем отраслям власти исполнительной, был совершенно ограничен во всем, что относилось до законодательства и суда. Ему предоставлялось только входить с представлениями об улучшениях в управлении и о новых мерах, нужных к преуспеянию страны и жителей, и ходатайствовать за подсудимых пред верховною властно и Сенатом. Даже и по некоторым частям в порядке исполнительном, наместник действовал не как полный распорядитель или хозяин, но только как оберегатель или блюститель: он не мог произвольно налагать новых налогов, сборов, податей или повинностей, даже собирать законами установленное было не его обязанностию: он только неослабно наблюдал за уравнительностию в раскладке, за точностию и необременительностью при сбирании. Наместники государевы состояли под непосредственным руководством верховной власти и под [760] наблюдением Сената, которого впрочем они были членами, по званию своему; а во время приезда в столицу присутствовали в общем собрании и подавали голоса наравне с другими. На этом основании подсудность наместников Сенату была весьма не определительна и состояла только в истребовании от них отчетов по управлению, которые генерал-прокурор представлял обыкновенно на усмотрение Императорского Величества. Жалобы, приносимые на наместников, рассматривалися и решались или непосредственно самою Государынею, или, по ее повелению, в Совете и в Кабинете, учрежденных при Высочайшем дворе.

Приступая к очерку деятельности отдельных личностей, управлявших с 1785 года Кавказским краем, считаем веобходимым сказать несколько слов о том, что Кавказские правители, в отношении к Ставропольской губернии, должны быть разделены на пять отдельных периодов:

В первый, с 1785 по 1790 год, всеми делами по гражданскому и военному управлению краем ведает государев наместник с своими помощниками.

Во второй, с 1790 по 1802 год, гражданское управление краем переведено в Астрахань, правители носят звание: наместников, командующих войсками на Кавказской линии и инспекторов войск, расположенных на Кавказе.

В третий период, с 1802 по 1822 год, Кавказская губерния снова отделена от Астрахани, и губернским городом назначен Георгиевск. Административная деятельность сосредоточена в руках гражданских губернаторов, подчинявшихся [761] главнокомандующим в Грузии и на Кавказской линии.

В четвертый период, с 1822 по 1847 вод, Кавказская губерния переименована в область; губернские присутственные места из Георгиевска переводятся в Ставрополь, где всеми делами по военному и гражданскому управлению краем заведывают областные начальники, также под ведением гдавнокомандующих в Грузии.

В пятом периоде, с 1847 года, Кавказская область переименована в Ставропольскую губернию, которая начинает управляться на основании общего губернского учреждения Российской Империи, с некоторыми изменениями.

I.

1785-1790.

Кавказский наместник, генерал-поручик, действительный камергер, шеф С.-Петербургского драгунского полка, граф Павел Сергеевич Потемкин ²⁰, как первый самостоятельный деятель и правитель Кавказа, всегда останется в истории края личностию вполне достойною воспоминания и уважения. Положим, что не все дела графа отличались беспристрастием, справедливостию и полною отчетливостию; положим, были ошибки и [762] промахи, даже значительные; но как все люди подвержены слабостям, то и граф Павел Сергеевич также не мог их избегнуть, и ему нельзя ставить в большую вину, если он в некоторых случаях при управлении краем поступал опрометчиво. Он не мог всего себя посвятить гражданскому устройству Кавказской губернии и все дела, по этому предмету, возлагал большею частию на своих помощников, носивших звание правителей Кавказского, наместничества или губернаторов. Дипломатические дела Крыма и особенно в Персии и Грузии, где во все почти время правления его происходили кровопролитные войны и междуусобия, возбужденные известным Ага-Мугамед-Шахом, – много отвлекали графа от занятий по администрации Кавказского края; кроме того горцы часто заставляли наместника покидать свою резиденцию (Екатериноград) и дела мирные сменять делом оружия. Если мы вспомним только, в каком сильном волнении и брожении находились все Кавказские племена, под обаяниям сладких речей известного фанатика лжепророка Шейх-Мансура, подосланного Оттоманскою Портою в конце 1784 года для восстановления горцев против России; то мы можем удивляться, каким образом граф Павел Сергеевич успевал останавливать напоры явившегося в первый раз мюридизма и отстоять свою новую губернию от вторжения горских партий.

Вообще во все время пребывания графа Павла Сергеевича на Кавказе, с 1782 по 1788 год, Русские успели многое сделать между Доном, Тереком и Кубанью. Одно заселение этого пространства хлебопашцами составляете уже неотъемлемую заслугу графа в устройстве Кавказского края, [763] не говоря о других разных преобразованиях,предпринятых им во время его управления.

По переводе присутственных мест из Астрахани в Екатериноград и по открытии там 21 Января 1786 г. главного управления Кавказского наместничества ²¹, П. С. Потемкиным, в отношении устройства новооткрытой им губернии, сделано много распоряжений и преобразований, из которых особенного заслуживаюсь внимания следующие.

Определены с точностию границы нашего Подкавказья, и губерния разделена на уезды, по собственному усмотрению графа ²².

Основаны или, лучше сказать, возникли из бывших крепостей новые города: Екатериноград, Ставрополь, Георгиевск и Александров. Цель открытия и заведения этих городов состояла в том более, чтобы сблизиться с горцами и стараться возбудить в них желание к торговле и промыслам. Правительство наше, поручая графу Павлу Сергеевичу управление Кавказским наместничеством, надеялось, что горцы, смотря на наши заведения, сами в короткое время почувствуют, какую пользу может приносить правительственное устройство для благоеостояния их жизни, и что таким образом Кавказские племена станут, может быть, понемногу переходить под управление, учрежденное графом ²³. [764]

Города Кавказской линии, Кизляр, Моздок, Екатериноград и другие, состоявшие прежде в ведении военного начальства, получили право пользоваться общим городовым положением, изданным 21 Апреля 1785 года для городов Российской Империи. Это введение много подвинуло край вперед, в отношении его гражданского устройства ²⁴.

Сделано было графом распоряжение о приглашении в Кавказскую губернию из Саратовского наместничества колонистов свободно селиться в городах и селениях; но на первый раз желающих было очень мало ²⁵.

В отношении Армян, которым разрешено было, со стороны нашего правительства, переселяться в Кавказскую губернию, граф П. С. ГИотемкин принимал деятельные меры к лучшему их устройству, так как они, по своей сметливости в торговле, могли служить одними из лучших проводник об для сближения горцев с нашими пограничными городами, в промышленном и торговом отношениях.

Устроены в Кавказской губернии почтовые дороги и станции от линии до Царицина и Черкаска. Положим, что они находились не в отчетливом состоянии, но достаточно того, что положено начало более правильному сообщению по степям ²⁶.

По ходатайству графа, дозволено было в Кавказской губернин селиться [765] всем вообще иностранцам, производить беспрепятственно в ней торговлю и заниматься промыслами. Желающие освобождались в течении шести лет от всех государственных повинностей; кроме того поселившемуся иностранцу по прошествии льготного времени, предоставлено полное право выйти с Кавказа, но в таком случае с тем, чтобы он заплатил за три года повинности ²⁷. Главные виды графа заманить иностранцев в губернию состояли в том, чтобы дать сельскому хозяйству большее развитие и устроить, с помощию их, несколько заводов для шелководства, виноделия и других предметов. На шелковичные заводы было обращено особенное внимание; для заведения их на первый раз прислан был даже из Петербурга искусный шелковод ²⁸.

Граф сделал также распоряжение или, лучше сказать, попытку о поселении Калмык; но предиириятие это, как мы и теперь видим, не увенчалось успехом: Монгола трудно было отучить от кочевой жизни. По этому поводу Императрица Екатерина II писала Павлу Сергеевичу: «Распоряжения ваши о поселении Калмык, в губернии Кавказской пребывающих, и об отводе им земли в собственность мы приемлем за блого", ²⁹ и хотя граф принимал деятельные меры, чтобы оправдать себя пред Государынею, но ни ласки, ни убеждения не подействовали на Монгола. Во время этих распоряжений, 30 Апреля 1786 г. дан был особый указ на имя Павла Сергеевича, чтобы Калмыцкие Дербетовские улусы причислить в казенное [766] ведомство и распределить их по уездам губернии ³⁰. Но все старания, выгоды и пособия, обещанные П. С. Потемкиным Калмыки не приняли: жизнь в кибитке и в степи им казалась свободнее и веселее, чем в крестьянском доме.

Для лучшего обеспечения от нападения горцев поселений и городов, устроенных на линии от Моздока до Среднего Егорлыка, Павел Сергеевпч положил поселить между некоторыми местами отставных солдат, как людей уже знакомых сколько-нибудь с оружием. Дело это увенчалось успехом. На первый раз поселения эти распределены были таким образом: 268 человек отставных солдата основали село Сергиевское, между Ставрополем и Северною крепостию. Потом 100 человек поселились на Карамыке, между Александровым и Георгиевском, под именем слободы Сабли (нынешняя станица), а 208 человек на реке Малке, между Георгиевском и Екатериноградом, образовав слободу Малку. К этим поселениям скоро начали прибывать переселенцы из внутренних губерний, и в последствии из незначительных слобод образовались богатые села ³¹. Заметим здесь кстати, что в переселенцах граф принимал самое живое участие. Он вообще старался, чтобы желающие селиться в Кавказской губернии, прибыв на места, находили все для себя готовым и прямо приступали к домашнему обзаведению. По распоряжению Павла Сергеевича, каждый генерал-губернатор предварительно был обязан [767] сообщать ему о числе семейств, желающих переселиться на Кавказ. Тогда для них избираемо было директором домоводства удобное место; а когда необходимое и главное было приготовлено, Павел Сергеевич уведомлял чрез генерал-губернатора желающих, что для принятия и поселения их на новых местах все нужное сделано ³². В пособие переселенцам на каждый двор выдавалось по 20 руб.; ³³ но часто случалось, что некоторые из них, по неимению на первый раз домов и запасного хлеба, полученные деньги издерживали на пропитание и потом делались почти нищими. Граф Павел Сергеевич, чтобы предупредить это зло, распорядился устроить для переселенцев магазины с зерновым хлебом и кроме того заготовлять для постройки их лес, так что переселенец, но прибытии на место, находил у себя все под руками ³⁴.

В отношении примирения Кавказских племен, чтобы остановить их от разбоев и привязать более к Русскому правительству, П. С. Потемкин исходатайствовал у Императрицы Екатерины II Высочайше повеление об обращении Большой и Малой Кабарды в поселенное войско, с тем, чтобы Кабардинцам, действительно вступившим в нашу службу, производить жалованье, а именно: [768] князьям по 120 руб, узденям по 50 и простому служащему 12 руб. ³⁵; но мера эта не принесла никаких особенных выгод.

В следующем 1787 году, вскоре по объявлении манифеста о войне с Оттоманскою Портою ³⁶, П. С. Потемкин оставил Кавказ и отправился в главную армию под Очаков, поручив заведывание военными делами края генерал-аншефу Павлу Абрамовичу Текеллию, гражданское же управление Кавказскою губернию передано было правителю Кавказского наместничества статскому советнику Лapиoну Спиридоновичу Алексееву, с тем, чтобы он по всем важным делам относился непосредственно к графу, в главную армию.

В 1788 году П. С. Петемкин, занятый военными делами, сложил с себя звание Саратовского генерал-губернатора, но Кавказская губерния оставалась под его ведением до 1791 года, то есть до смерти князя Таврического. В это время на Кавказ назначен был граф Гудович, и Павел Сергеевич, находясь в Яссах, хотел было оставить Россию и служить в Австрийской армии, чтобы приобрести, по его словам, новые сведения для пользы Отечества; но Императрица Екатерина II назначила его в Польшу, где он участвовал в победах Суворова и за свои нодвиги награжден был в 1795 году чином полного генерала и графским достоинством Российской Империи. В 1796 году граф П. С. Потемкин 29 Марта умер скоропостижно в Москве ³⁷. [769]

В заключение долгом считаем упомянуть, что П. С. Потемкин, в свободное время, любил заниматься также и литературой. Он написал несколько поэм, две драмы и траг-дию Магомет, переделанную им из Вольтера. Все эти труды были изданы. Но до сих пор остаются еще нам неизвестными два замечательных сочинения графа: это История о Пугачеве и Описание Кавказских народов, где, можно полагать, много заключается интересных данных о нашем Подкавказье в XVIII веке, потому что описание писано очевидцем и лицом, которому более всех было известно состояние Кавказского края.

* * *

Действительный статский советник Михаил Михайлович Жуков, по открытии в Екатеринограде 21 Января 1786 года присутственные мест, был первым правителем Кавказского наместничества, или гражданским губернатором Кавказской губернии. М. М. Жуков вообще, можно сказать, в преобразованиях, предпринятых в Подкавказье в гражданском отношении графом П. С. Потемкиным, составлял на первых порах правую руку Павла Сергеевича. Это можно видеть из того, что когда М. М. Жуков назначен был, после генерал-поручика И. В. Якобия, Астраханским губернатором, граф по прибытии своем на Кавказ, до самого открытия наместничества, все административное управление вверенным ему краем возложил на Михаила Михайловича, и что касалось до гражданского устройства, как мы уже сказали выше, передавал Астраханскому губернатору. Заметим также, что перевод присутственных мест из Астрахани в [770] Екатериноград, открытие и устройство их в новом городе, совершились под непосредственным наблюдением М. М. Жукова ³⁸.

В отноииении заселения Кавказской губернии М. М. Жуков, по открытии наместничесгва, был одним из деятельных сотрудников графа, так как Павел Сергеевич не мог лично знать все мелочные дела переселенцев, а ими в 1786 и 1787 годах завалено было Кавказское наместническое правление, состоявшее в непосредственном ведении правителя наместничества. Переселенцы очень часто, по прибытии в губернию, по недостатку хорошей воды или другим причинам, из отведенных им мест просили о переводе в другие; особенно было много затруднений в разборе и удовлетворении просьб отдельных личностей из переселенцев, которые беспрестанно меняли свое местопребывание под разными предлогами: одни просили о переводе потому, что в таком-то селении находятся их родственники; другие, что там-то поселены прежние их односельцы и что они желали бы быть с ними вместе, и многое тому подобное ³⁹. Хотя все это были, казалось, мелочные дела, но их следовало рассмотреть правителю наместничества и устроить быт переселенца так, [771] чтобы он стал не бродягой или пролетарием, а человеком вполне полезным и необходимым для края. Как велики и значительны были труды в этом отношении М. М. Жукова, по недостатку фактов, мы пока положительно ничего не скажем; но можно надеяться, что дальнейшие розыскания в Кавказских архивах объяснят нам лучше как самую личность, так и деятельность первого правителя Кавказского наместничества. Неизвестно также нам, когда именно сдал свою обязанность М. М. Жуков своему преемнику и куда потом был переведен с Кавказа; есть только сведение, что до отбытия гр. П. С. Потемкина в главную армию, гражданскою частию в Кавказской губернии управлял Л. С. Алексеев.

* * *

Статский советник Ларион Спиридонович Алексеев управлял гражданскою частию в Кавказской губернии не более полутора года, с половины 1787 до начала 1789. Кроме обыкновенной служебной деятельности, Л. С. Алексеев не оставил после себя никаких особенных памятников, или таких распоряжений в крае, которые выходили бы из круга обыкновенных. Можно с уверенностию сказать, что он также, как и М. М. Жуков, большею частно был занят делами о переселенцах и об устройстве их жилищ, которым беспрестанно угрожали горские партии. Для лучшего отражения подобных партий, Л. С. Алексеев распорядился о раздаче по некоторым селам ружей, приказал купить пороху и свинцу; но был ли успех от настоящей меры, мы не знаем ⁴⁰.

Вообще о личности и деятельности г. Алексеева можно сказать, что он [772] был человек мало самостоятельный и решительный и там, где следовало бы принимать самые энергические меры, он вовлекался в переписку и тем часто останавливал полезное дело. Так например в 1788 г., во время проезда его из Астрахани в Екатериноград чрез Калмыцкие степи и кочевья, многие зайсанги, в числе 400 кибиток, обратились к нему с просьбою о поселении их на удобных местах домами. Правителю Кавказского наместничества, как имевшему уже в виду заботы нашего правительства о поощрении Калмыков к подобному поселению, – следовало тот-час же распорядиться о исполнении просьбы зайсангов, чтобы они не передумали своих намерений, одним словом нужно было действовать по горячим следам. Между тем Л. С. Алексеев, принимая во внимание военные обстоятельства в Турции, которые вовсе не относились к настоящему делу, вошел с представлением в Правительствующий Сенат, и [773] прозьбу зайсангов передал на его рассмотрение. Но пока из С.-Петербурга прибыло разрешение, что «г. Алексееву, по силе Высочайшего повеления, данного 9-го Мая 1785 г. генерал-поручику графу П. С. Потемкину, нисколько не следовало сомневаться в удовлетворении просьбы Калмыков, просящих о поселении, – большая часть зайсангов отменила свое желание поселиться домами ⁴¹. В хозяйственном отношении, по Кавказской губернии Л. С. Алексеев также не сделал ничего особенно важного. Из всех его распоряжений по этому предмету, одно только, о рыбных ловлях, обратило на себя внимание правительства и вызвало законодательную меру, чтобы рыбные ловли на Кавказе отдавались в оброчное содержание и чтобы никто в оброчныхе местах, без платежа пошлин, рыбы, не ловил ⁴².

* * *

Генерал-майор Сергей Афанасьевич Брянчанинов назначен правителем Кавказского наместничества в 1789 г. и управлял Кавказскою губерниею, после Алексеева, около трех лет. При вступлении С. А. Брянчанинова в должность губернатора, военною частию на Кавказе заведывал генерал-аншеф граф Иван Петрович Салтыков, находившийся в дружеских отношениях с Сергеем Афанасьевичем. Граф, по своему званию, не имел никакого влияния на гражданское устройство края, и если случались какие дела в пределах губернии, то он предварительно сносился с правителем Кавказского наместничества, или представлял Правительствующему Сенату. [774]

По сведениям, сохранившимся в делах прошлого столетия, легко можно заметить, что гражданское управление в городе Екатеринограде, по отбытии графа Потемкина в главную армию, видимо начало клониться к упадку. Хотя С. А. Брянчанинов принимал в начале меры к восстановлению порядка; но запущения были так велики, что правительство признало за лучшее губернские присутственные места из Екатеринограда снова перевести в Астрахань ⁴³, и наконец, уничтожить самый Екатериноградский округ, присоединив его к другим уездам ⁴⁴.

В течении 1789 года С. А. Брянчанинов, вместе с графом Салтыковым, старались продолжать начатое графом Потемкиным дело: о сближении Кавказской губернии с горскими племенами и исходатайствовали вследствие того у нашего правительства живущим близь Кизляра горским и Дагестантским жителям право на свободную торговлю, как [775] в пределах губернии, так и в других местах. По этому же случаю С. А. Брянчанинову поручено было составить положение о переселении на Волгу Татарских мурз; но за беспорядками, происшедшими в Екатеринограде, положение это осталось, кажется, без исполнения. Кроме того в этоже самое время возникло сильное неудовольствие между Калмыками, жаловавшимися на своего пристава, обременявшего их непомерными поборами и делавшего разные непростительные обиды. Граф Салтыков и С. А. Брянчанинов вступились в это дело; доведено было о злоупотреблениях пристава до сведения Государыни, вследствие чего последовало, на имя графа Ивана Петровича, 18-го Октября 1789 года, Высочайшее повеление об удалении пристава и о принятии С. А. Брянчаниновым надлежащих мер к прекращению возникших по Калмыцкому управлению злоупотреблений ⁴⁵. За тем вскоре граф Салтыков выехал с Кавказа а Сергей Афанасьевич, хотя деятельно продолжал заниматься приведением в порядок Кавказской губернии, но, видя безуспешность, входил о том с представлением в Правительствующий Сенат, которому вследствие сего 30 Апреля 1790 года дан был имянной указ: о перенесении правления Кавказской губернии с палатами и прочими местами из Екатеринограда в Астрахань и о присоединении Екатериноградского уезда к другим ближним уездам" ⁴⁶.

После этого все Екатериноградское общество обратилось к Брянчанинову с просьбою, что оно не желает более оставаться в Екатеринограде, и чтобы ему дозволено было перейти в Астрахань и [776] Черный-Яр. С. А. Брянчанинов входил по этому с представлением в Правительствующий Сенат, от которого 14 Августа 1790 г. последовало разрешение, с тем, чтобы с переходом общества нижняя расправа была переведена в Георгиевск и проданы все казенные здания, бывшие в резиденции Кавказского наместничества ⁴⁷. Таким образом Екатериноград окончательно потерял тогда свое значение и с тех пор не принимал, в судьбе других городов Кавказского края, особенно замечательного участия. С. А. Брянчанинов затем вскоре отправился в Астрахань, где заведывал гражданскою частию Кавказской губернии, до прибытии туда, в 1791 г., графа Гудовича.

Комментарии

1а. Печатается с рукописи, сохранившейся в Владикавказе, в богатом архиве просвещенного любителя старины, генерал-адъютанта Михаила Тариеловича Лорис-Меликова. Доставлением ее мы обязаны Семену Алексеевичу Смирнову. П. Б.

1. Отечественные Записки 1845. Том XXXIX, воспоминание о генерал-фельдмаршале графе П. А. Румянцове-Задунайском. Н. Кутузова, стр. 72 и 73. Сведения о князе Потемкине, статья вторая. Русский Вестник 1841 г. том II.

2. Станицы эти были следующие: Бороздинская, Дубовская, Каргалинская, Курдюковская, Новогладковская, Старогладковская, Щедринская, Червленская, Калиновская, Мекенская, Наурская, Ищорская и Галюгаевская. Они существуют до сих пор и сохранили свои названия.

3. Полное Собрание Зак. Т. XX. 1775-1780 г. статья 14,464.

4. См. Ставр. губ. вед. 1860 г. № 12-14. Сведение о некоторых крепостях, бывших по линии от Моздока до Среднего-Егорлыка, в 1780 году, стр. 81 в след.

5. Дело старого Ставр. губ. Архива. Переписка о требуемых генерал-поручиком и кавалером Суворовым на Кубань полках, из числа состоящих при Черкаске. 1778 г., стр. 85.

6. Переписка генер.-пор. Суворова с И. В. Якобием 1778 г. стр. 20.

7. Вот письмо А. В. Суворова по этому поводу к И. В. Якобию: «Милостивый государь мой! По повелению его сиятельства, г. генерала-фельдмаршала и разных орденов кавалера графа Петра Александровича Румянцова-Задунайского, имею я на сих днях отправиться в Крым к командованию состоящих там, так как и здешних, войск; а потому, оставляя предположение мое касательно здешнего края на прежнем его основании, вашего превосходительства прошу, по сообщению моему от 4 сего месяца, поспешить отрядом требуемых мною двух пехотных полков и одного егерского баталиона, коль паче настоит ныне в том надобность. Апреля 13 дня 1778 г. Большой лагерь при Копыле". Стр. 36.

8. Письмо князя Одоевского по этому случаю к Астраханскому губернатору И. В. Якобию, следующего содержания: «Его высокопревосходительство, главнокомандующий в Крыму и на Кубани войсками, господин генерал-поручик и разных орденов кавалер Александр Васильевич Суворов, при отбытии отсель в Крым, припоручить мне изволил здесь, на Кубани, начальство над всеми войсками и страною, которая объемлема нашими постами; а между прочего дал мне предписание, в случае каких-либо внезапностей в здешнем крае или горских сильных покушений, просить, сходственно с прошедшими его сношениями, от вашего превосходительства прежде требованных двух пехотных полков и баталион егерей, для подкрепления всей обемлемой здесь дистанции до Ставропольской крепости, что на линии Моздокской, и для учреждения себя повсеместно в оборонительное состояние, так как и на безопасное закрытие границ. А как ныне, по последним и верным известиям, отовсюду здесь обстоятельства от времени на другое становятся немало сумнительными, после чего начали появляться всечасные, неприязненные покушения, на отражение которых, как выше я сказал, в подкрепление нашим крепостям и шанцам, учреждать корволанты и резервы, за неприбытием до сего времени упоминаемых войск, не из чего".

«В таком случае, сходно с предписаниями главнокомандующего и прежде посланным троекратно к вашему превосходительству требованиям, за нужность и необходимость ставлю поспешить сим вашему превосходительству моим представлением о самоскорейшем выступления сих двух полков и баталиона с месячным провиантом, и о следовании поспешным маршем и прямейшим трактом от Черкаска на первоустроенные, в верху по Кубани от Ставропольской крепости, фельдшанцы; а сколь скоро оные выступят с теперешних своих мест и на какие будут маршировать, не оставить меня сведением, дабы я мог потому, узнав их приближение, опредительно сделать должное по местам распоряжение. В другом же случае, если они откомандированы не будут, то дабы причиною после не быть в каких-либо неприятных происшествиях и избегнуть беспричинного ответа, ваше превосходительство прошу не оставить о том меня обстоятельным отзывом, которого я ожидать имею с сим от меня нарочно посланным. При чем имею ваше превосходительство просить, ежели сему посылаемому прогонных денег не станет, то снабдить его сколько потребно будет. Апреля 30 дня 1778 г. Благовещенская крепость, при Копыле". Переп. А. В. Суворова с И. В. Якобием. Стр. 46-47.

9. Более подробные сведения об этих партиях можно найти в «Дневнике майора Татарова, веденном в Кабарде в 1763 г.". см. Ставр. губ. вед. 1856 г. № 3-27, стр. 23-215.

10. См. Ставр. Губ. Вед. 1860 г. № 10-12. Стр. 68-80. О возмущении бывшем в Малой-Кабарде в 1780 году.

11. См. обязательство, постановленное владельцами и узденями Малой-Кабарды, при Татартупе, в 1780 году. Ставр. губ. вед. 1860 г. стр. 78-79.

12. О заселении Кавказского края князь Г. А. Потемкин думал еще в 1779 г. Вот его ордер по этому предмету И. В. Якобию: «Нужно мне иметь сведение, сколько при построенных и еще строящихся на новой линии крепостях отведено земли для обывателей, колонистов и поселяющихея там войск; а за тем сколько останется ее впусте, для раздачи желающим там заводить свои селения. В рассуждении чего предлагаю вашему превосходительству, сделав подробное исчисление, прислать ко мне о каждой крепости порознь ведомость. При чем за нужное нахожу приметить вашему превосходительству, чтоб при отводе земли не упущено было назначить для конных и пехотных полков пастьбищные луга и сенные покосы". Ордер этот найден в делах старого Ставр. губ. Архива под № 366, лист 2.

13. Материалы для статистики Российской империи. С.-Петербург,1839 г. Том 1, стр. 77. Дело старого Ставр. губ. Архива, об отпуске генерал-майору Шульцу на экстраординарные расходы по лииии 8 т. р.

14. Дело 1782 г. из старого Ставр. губ. Архива, по сообщению генерал-поручика Потемкина, о присылке на линии находящихся в Астрахани и других местах в работе или праздношатающихся женках и девках.

15. Дело 1782 г. из Стар. губ. Архива о прибавке по Кизлярской дороге по станциям лошадей, к прибытию генер.-поручика Потемкина.

16. Дело 1782 года из старого Ставр. губ. Архива, об отводе Кизлярским жителям земель под поселение и хлебопашество. Стр. 142.

17. Вот подлинное письмо П. С. Потемкина по этому случаю к Астраханскому губернатору М. М. Жукову: «Находя все крепости, по новой линии сооруженные, в крайнем запущении, имею необходимую надобность для исправления оных в инженерах. Чего ради нокорно прошу приказать предписать Астраханскому инженерному департаменту, дабы оный отрядил на линию одного расторопного офицера или кондуктора, которому бы я мог препоручить исправление крепостей. А понеже нахожу я нужным крепость Екатерининскую переменить в плане ее сооружения, прошу покорно приказать прислать ко мне искусного офицера дней на пять, с которым бы должно было положить прожект, для сооружения сей крепости. Декабря 12 дня 1782 года".

18. В 1784 г. на линии было два Французских путешественника: Барон де-Барт и Шевалье де-Булон. Они прибыли из Анапы в Георгиевск и отсюда вверх по Куме отправились в Астрахань. Может быть они и внесли в свой дневник несколько слов о нашей линии; но мы этого не знаем, так как не читали «Дневника путешествия" который в настоящее время достать чрезвычайно трудно, потому что он давно уже составляет библиографическую редкость.

19. Полное Собр. Зак., том XXII. 1784-1788. Ст. 16, 193.

20. В некоторых старых делах и бумагах графа титуловали таким образомь: «высокородный и высокопревосходительный господин, генерал-губернатор Саратовский и Кавказский, генерал-поручик, командующий корпусом, расположенным от Дагестана в Кавказских горах и по новой линии до Дона, на Каспийском море всеми плавающими судами, Ее Императорского Величества действительный камергер, С.-Петербургского драгунского полка шеф и разных орденов кавалер, граф Павел Сергеевич Потемкин".

21. Полное Собр. Зак. том XXII, ст. 16366.

22. Более подробное сведение о разделении Кавказской губернии на уезды можно найти в статье: «Исторический очерк Кавказского края". Ставр. губ. Вед. 1860 г. № 28. Стр. 186.

23. Там же.

24. Полное Собр. Зак. том XXII, 1784 – 1788. Ст. 16194.

25. Дело старого Ставр. губ. Арх. 1786. По рапорту капитана Добровольского, где прибывших из Саратовского наместничества колонистов поселить назначит Казенная Палата места.

26. Полное Собр. Зак., том XXII. Ст. 16210.

27. Там же. Ст. 16226.

28. Полное Собр. Зак. том XXII. Ст. 16223.

29. Там же, ст. 16355.

30. Полное Собр. Зак. том XXII. Ст. 16387.

31. Полн. Собр. Зак. том XXII ст. 16401.

32. Полн. Собр. Зак. том XXII. ст. 16428.

33. Такие ничтожные в настоящее время деньги много значили в 1785-1790 годах. По сведениям, сохранившимся в некоторых архивных делах, видно, что в Кавказской губернии, во второй половине прошлого столетия, можно было порядочный дом построить за 8 руб. асс. Ставр. губ. вед. 1860 № 12, стр. 83.

34. Полн. Собр. Зак. том XXII. ст. 16429.

35. Там же ст. 16432.

36. Там же ст. 16567.

37. Словарь достопам. людей. Москва 1836, стр. 194-195.

38. Дело старого Ставр. губ. Архива 1 Декабря 1785 г. о прибавке по Кизлярсвому тракту на почтовых станциях лошадей, для проезда Кавказского наместничества присутствующих и канцелярских служителей.

39. Все эти сведения можно найти в мелких делах старого Ставр. губ. Архива, состоящих из одного, двух, трех листов, с прозьбами и разрешениями Кавказского наместнического правления или казенной палаты; нередко попадаются между ними бумаги и за подписью самого гр. Потемкина.

40. Дело 1788 г. из старого Ставр. губ. Архива, «о распределении по селениям свинцу и пороха Кавказской губернии, ко благости той же, близь линии состоящим". Вот список с предложения Л. С. Алексеева Кавказскому наместническому правлению, по этому предмету: «По нынешнему военному времени и по пограннчности губернии Кавказской, для обороны в селениях, в случае неприятельских покушений, для которых селения рвом укреплены и жители некоторые имеют ружья, но пороха и свинца у них нет, благоволит наместническое правление 60 пуд купленный порох принять и распределить, как оный по селениям, кои близки к линии, так и свинец 200 пуд, который прикажу я доставить из Кизлярской артилиерийской команды. Деньги, снесясь с казенною палатою, из способной на поселение суммы заплатить за один свинец, из коего 60 п. отпустить в Кавказский пехотный полк. Янв. 8 д. 1788 г. Екатериноград".

41. Полное Собрание Зак. том XXII. 1784-1788, статья 16703.

42. Там же, ст. 16692.

43. Полн. Собр. Зак. т. XXIII. ст. 16858.

44. Кавказская губерния до 1790 года, или до перевода присутственных мест в Астрахань, состояла из 4-х уездов: Екатериноградского, Георгиевского, Ставропольского и Александровского. В состав этих уездов входили следующие села: 1. Екатериноградского округа: Незлобное, Прасковейское, слобода Курская, Государственное, Близкое, Покойное, Новогригорьевское, Отказное, Малка, Александровское и Прохладное; 2. Георгиевского уезда: Александрия, Новозаведенная, Подгорная и Обильная; 3. Ставропольского уезда: Михайловская, Пелагиада, Марьинская и Надежда, 4. Александровского уезда: Новоселица, Благодарная, Петровская, Калиновская, Сергиевская, Белого Колодезя, Белого Ручья, Высоцкая, Медведская и Сабля. Извлечено из дела старого губ. Архива 1789 г., «о имении наблюдения над крестьянами коронного ведомства, до настоящего определения директора экономии, надворному советнику Розину".

45. Полное Соб. Зак. т. XXIII. ст. 16810.

46. Полн. Собр. Зак. т. XXIII. ст. 16858.

47. Полн. Собр. Зак. т. XXIII. ст. 16898.

Текст воспроизведен по изданию: О кавказских правителях // Русский архив, № 5. 1873