Рапорт генерал-майора Булгакова князю Потемкину от 8 Октября 1790 года.

От господина генерал-майора Германа полученный мною рапорт с подробными описанием действий его при разбитии неприятеля, равно и о уроне с нашей стороны при особом его рапорте доставленные ведомости в оригинале почтеннейше Вашей Светлости поднести честь имею. Не могу донести Вашей Светлости уверительно о числи неприятельского войска сходно с шжазанием господина генерал-майора Германа и хотя справедливо подтвердить должен одержанную над неприятелем им победу, но так как он считает в великом числе бывшее турецкое войско, а полагает побитым его на месте только тысячу человек, найденных над Кубанью более трех сот слабых и умирающих, то нельзя однако ж заключать, чтоб кроме горских и черкесских народов с ними находившихся и кои при поражении турок разбежались в горы, из последних многие не спаслись; я должен при сем случае изъяснить причины, по которым я, имевши от покойного господина генерал-поручика и кавалера графа де-Бальмена предписание, чтоб, переправясь Кубань у Невинного мыса, или где удобнее будет, соединенно с отрядом господина Германа, приняв войска в мое командование, поразить и атаковать неприятеля не участвовал; получил я то предписание 27 Сентября, находясь на Овечьем броду, и дал знать тогда же ему, господину Герману, чтоб он со мною соединился, взял путь мой к Невинному мысу, не получа от него уведомления, куда прибыв 29 числа, известился чрез посланного с пути, что неприятель уже на нашем берегу, против самого отряда [28] господина Германа в дефилеях и крутых горах, из коих, как я после видел, выйтить ему настояла самая величайшая трудность, а артиллерию вывести паки за Кубань невозможность, принужден отложить переправу мою у Невинного мыса, а спешил к совместному с господином Германом поражении его на нашей стороне, дал знать и ему господину Герману, где я нахожусь и в какое время могу прйтить к нему, а потому в одни сутки перешел более семидесяти верст; между тем, толпы неприятельские по ту сторону Кубани надзирали движение мое и, наконец, главный неприятельский отряд, стоящий противу его, видя приближение мое, отважился до прибытия моего атаковать его; с достижением же моим, на рассвете 1 числа Октября, к вагенбургу его получил от него рапорт, что неприятель разбит, следовательно уже мне, до моего прихода разбитого и разбежавшегося неприятеля атаковать не было возможности и по сему самому то данное мне повеление осталось не выполненным и неприятель, ежели в не малом числе ушел (чего однакож не был я свидетелем, сказать не могу), имел случай то сделать, смотря по местоположению, в коем был неприятельский лагерь; бесполезна б была переправа моя на атаку его с тыла с той стороны Кубани, поелику крутость гор и буераки тому препятствовали б, а потому и отряд мой не мог бы иметь никакого действия. Полученное ж мною известие, что жизнь командовавшего Кавказским корпусом господина генерал-поручика графа де-Бальмена уже отчаяна, понудило меня скорее прибыть в Георгиевск. Батал-пашу с его свитою и взятые пушки предписал я привезти в Георгиевск, а о доставлении его к Вашей Светлости испрашиваю повеления. За долг поставляю Вашей Светлости донести, что разбиение турецких сил совершенно пресекло злонамерения Кабардинцов, клонящееся к возмущению; они теперь весьма покойны и ожидать нельзя, чтоб со стороны их восстал мятеж, к чему на пред сего не мало [29] способствовал господин генерал-майор и кавалер Савельев, употребя на то разные средства и немалые издержки, что усмотреть изволите из подносимого при сем оригиналом его рапорта, поданного им к покойному господину генерал-поручику и кавалеру графу де-Бальмену. Слух о победе турок уничтожит конечно и намерения Чеченских народов, кои до того хотели напасть на наши границы со стороны Кизляра, к отвращению чего предприняты меры и взята нужная осторожность.

Взятые при разбитии неприятеля трофеи с сим честь имею Вашей Светлости представить.

Генерал-Майор Сергей Булгаков.

№ 5, Октября 8 дня, 1790 г. Благополучный Георгиевск.

Минувшего Сентября, 30 числа, донес я Его Сиятельству господину генерал-поручику командующему Кавказским корпусом и разных орденов кавалеру графу Антону Богдановичу де-Бальмену, что помощию Божиею и храбростию Ея Императорского Величества войск турецкий Батал-паша совершенно разбит, весь его лагерь, тридцать пушек и сам он в наших руках. Одержание победы и истребление столь сильного и важного для здешней границы неприятеля я на себя взять не могу: мне помощников и усердных слуг много было, как из следующего описания моих движений и последовавшего сражения с неприятелем 30 Сентября, Ваше Превосходительство яснее увидать изволите. 20 числа Сентября, бывши уведомлен об [30] точном приближении неприятеля, идущего в горах, от Лабы к Кубани с вверенными мне войсками шел форсированными маршами от Пещаного брода, на Куме, в Кубани; 23 числа издалека слышны были неприятельские сигнальные выстрелы для горских народов и по примечании из больших орудиев; 25-го Батал-паша прибыл, по заключение его выстрелов, на реку Малый Зеленчуг, верст около тридцати от моего лагеря и для точного узнания отправил я отборных трех казаков, которые подкрались до самого его стана и чрез их узнал я, что он на Малом Зеленчуге стоит, на самой переправе, имея дефелеи и каменные горы в руках и свой путь к Кубани свободный; 26-е число прошло с обоих сторон друг друга на разсматривание; 27 числа его войска показались на Кубани, около называемого Каменного брода, — верст 27 от моего лагери; оставя тяжелый спой обоз на самом берегу Кубани, с прикрытием в вагенбурге, шел ему на встречу по речке Подпакле, чтоб удержать горы Тахтамысские и ему запереть путь в Кабарду, куда его стремление было; 28-го Батал-паша, повидимому, со всеми войсками перебрался на сию сторону и я приближился ему; 29-го в верх по той речке переправяся оную и стал верст около пятнадцати от неприятельского лагеря; 30-го шел я с войсками мне вверенными, надеясь на помощь Божию, атаковать укрепленный его лагерь; шел я в пяти колоннах, и сколь скоро тронулся от своего места, — фланкеры изо всех сторон немедленно меня уведомили, что большие и частые толпы черкесской и горской кавалерии из ущелий и лесов идут на встречу, и только было время всех фланкеров и казаков под общую команду Астраханского драгунского полка секунд-майора князя Арбелианова соединить, которому я приказал поспешно занять высоту над Тохтамысом, как уже перепалка началась. Правая колонна кавалерии под командою господина полковника Буткевича и левая под командою господина полковника Муханова скоро [31] поспешали на гору и тем самым дали время пехоте и артиллерии подойти; господин бригадир и кавалер Матцен с среднею отменно поспешал на гору, также и егерская колонна под командою господина бригадира барона Беервица скоро подоспела; в сие время турецкая пехота, идя весьма поспешно из своего лагеря под предводительством Аджи-Мустафы-паши к соединению горским народам, почти на место сражения поспела с нами вместе, и едва выстроились колонны, то сильная пушечная пальба уже открылась из обеих сторон; артиллерии господин майор Афросимов немедленно устроил свои батареи и сей искусный и неустрашимый офицер столь удачно огонь свой произвел, что после полчаса сбил неприятельские батареи на правом его фланге. Между тем как сие происходило черкесы и горские народы стремились взять у меня тыл, но господин полковник Буткевич с своею бригадою дал им сильный и храбрый отпор и обратил их в бег, к тому ж способствовал весьма с своими резервами господин бригадир и кавалер Матцен, оного полка секунд-майор Штейнгель и артиллерии подпоручики Уваров и Мауринов, подвозя с отменною скоростью орудия, где надобно было; Донской полковник Луковкин с казаками также не мало в том имел участие. В это время отрядил я с правого фланга колонну егерскую под командою господина бригадира барона Беервица на неприятельский левый фланг, на который так жестоко наступил, хотя неприятель с своими пушечным и ружейным огнем сильно противился и как в самом том времени поспешил к егерям господин полковник Муханов с Астраханским полком, имел жестокое сражение с турками и черкесами, врубился в турецкую пехоту и купно действовал с егерскою колонною; пушки были взяты и левый фланг неприятельский сбит. С левого нашего фланга колонна пахотная господина полковника Чемоданова подошла к правой неприятельской и неириятельские пушки были оставлены. Средняя — [32] сошла с горы; войска в великом восторге закричали “ура"! и все неприятельские силы рассыпались; неприятель был преследован вплоть до его лагеря, и хотя возможно бы было многих взять живых, но редко кто спасся и удержать войско без истребления бегущего неприятеля средства не было. Сойдя с горы, собрал я войска в разные места преследовавших неприятеля и шел к его лагерю, зайдя с правого его фланга; на встречу вышли верст около двух от лагеря толпы черкесов, но они скоро были прогнаны фланкерами, при котором случае отличил себя весьма Ростовского карабинерного полка ротмистр Шрейдер и был ранен, а приметя волнение в турецком лагере, перебирающихся чрез реку на ту сторону турков, послал я под командою господина полковника Буткевича всю свою кавалерию прямо в лагерь с подкреплением пехоты и предводитель турецкий Батал-паша, видя совершенную свою погибель, выехал с своею свитою на встречу к нему и отдался в плен и весь его лагерь с довольными разными воинскими и другими припасами и не малою добычею остался в руках наших. Сия совершенно одержанная победа с весьма малым уроном от нашей стороны и состоит в одном обер-офицере, одном старшине и двадцати шести человек нижних чинов убитых и раненых: в одном обер-офицере и в ста четырнадцати человеках наших чинов. Успел я занять самую высоту и неприятель принужден был стрелять с низу все на олевацию и ядра его или не долетали, или чрез нас шли, а как огнем господина артиллерии майора батареи неприятельские сбиты были, колонны вдруг шли на его и от страху все побежали. Неприятельский урон весьма велик: на месте сражения, где убит Аджи-Мустафа-наша, и по полям в плоть до его лагеря более тысячи убитых лежало, много найдены понад Кубаном и много в той реке потонули и ежели бы не ночь достигла и можно бы было тотчас неприятеля преследовать, редко кто бы спастися мог. На другое [33] утро отправлено с обер-квартирместром Штедером четыре эскадрона Астраханского полка и двести казаков за Кубань; он доехал до Большого Зеленчуга и кроме брошеных слабых и умирающих по дороге турков до трех сот, ни кого не видел; иные были задавлены, уновательно самими горскими народами и все' ограблены и сами пленные турки уверлют, что из остальных мало кто дойдет до Анапы. Турецкий корпус состоял: около восьми тысяч пехоты и до десяти тысяч турецкой конницы; закубанских и здешних черкесов и разных других горских народов было, сколько Батал-паша сам знает, до десяти тысяч конницы. Он с собою вез мортиру походную двупудовую, картаульных единорогов два, полукартаульных и маленьких единорогов с довольным числом бомб и чиненых ядер и из его пушек ни одной нет малого калибра; сверх того более ста бочек пороха взято мною, свинцу и разные шанцовые инструменты. Корпус российский состоял в трех тысячах с небольшим человек, — имел при себе восемнадцать орудиев.

Я не могу Вашему Превосходительству довольно описать ревность и усердие, оказанных в этот день господ колонных начальников и всех частных командиров и я за долг считаю их, чрез посредство Вашего Превосходительства, одобрить вышнему начальству: секунд-майор князь Арбелианов, командовавший моим авангардом, Донской полковник Луковкин, капитаны: Деконскей, Трейден, поручик Пищевич при взятии высоты, в виду уже поспешно идущего неприятеля на встречу, отменно показали ревность и усердие и во время сражении с авангардом употребляемы были с немалою пользою везде, где только нужда потребовала; отменную похвалу заслужили все господа колонные начальники, батальонные командиры — подполковники: Мансуров и Сенинберх, артиллерии майор Афросимов и обер-квартермистр Штедер — последний до сражения еще обще с майором Арбелиановым, [34] с полковником Луковкиным и капитанами: Деконским, Трейденом употреблен был в весьма опасные посылки для открытия неприятеля; при мне правящий дежур-майорскую должность, Владимирского пехотного полка аудитор Казаринов, который во все время неусыпными трудами и неустрашимостью во время сражения весьма себя отличал и отправляющее при мне должность адъютантскую, того-ж полка поручики Энгельман и Шелевский; господа частные начальники весьма одобряют храбрость и поведение своих подчиненных штаб и обер-офицеров: господин бригадир барон Беервиц одобряет весьма поведение храброе и отличное усердье третьего егерского баталиона командира господина подполковника Мансурова, капитанов: Поскочина, Лебле, Телепова, поручиков: Клювина, Таганова, подпоручика Лутовинова, адъютанта Неймана, 2-го Егерского подполковника Сенинберха, капитанов: Вялкова, Кононова, Асеева, поручика Ахлебинина, подпоручика Кононова, адъютанта Сенинберга и бывшего при нем за дежурного Каргопольского карабинерного полка аудитора Карабелщикова; господин полковник Чемоданов: Владимирского полка премьер-майора Стелиха, капитанов: Чичагова, Шкапского, подпоручиков: Григория и Никанора Струковых, адъютанта Козлова и бывшего у него с фланкерами 3-го егерского подпоручика Созонова, которым и отбита одна неприятельская пушка; господин полковник Буткевич: Ростовского карабинерного ротмистров: Бориса Шрейдера, Зевалина, Муравьева, поручиков: Караулова, Вилкинса, Сурина, корнетов: Козьму и Ивана Филатовых, Пахомова, Сашрево и Михачова, Каргапольскаго — ротмистра Ливена, поручиков: Одинца, Гаудринга, Семенцова, Коробова, корнетов: Новикова, Чернопятова; господин полковник Муханов: Астраханского драгунского — подполковника Разумовского, капитанов: Егора и Евтифея Арсеньевых, Трейдена, поручиков: Куроедова, Куликовского, отличившегося отменно и получившего в сражении рану, Башкатова, адъютанта Назарова, подпоручика [35] Тарасова; господин артиллерии майор Афросимов: подпоручиков: Уварова и Мауринова; командующий авангардом секунд-майор князь Арбелианов: Астраханского полка капитана Палехина, поручика Башкатова, прапорщика Атаманова и бывших с ним с фланкерами 2-го егерского — подпоручиков: Агаркова и Григорьева; Донской полковник Луковкин своего полка есаула Понасова, сотника Калмыкова, хорунжего Клименова; полка Поздеева: сотника Небыкова, Ханженкова; Волгского полка подпоручика Страшнова и прапорщика Тимофеева. Астраханского полка трубач Федор Пономарев показал скрытую неприятельскую батарею, которую он открыл, и казаки полков: Луковкина — Барыкин, Поздеева — Стрежеменков отбили знамя и булаву и вообще все нижние чины отменную показали храбрость и усердие, за долг считаю еще одобрить распоряжение обер-квартермистра Тюревникова, которого я в виду неприятеля оставил с вагенбургом для сохранения оного связи с моей коммуникационной линиею и прочими войсками.

Генерал-Майор Иван Герман.

4-го Октября, 1790 года. Лагерь при Тохтамысе.

(Московское отделение Общего Архива Главного Штаба).

Текст воспроизведен по изданию: Погром Батал-паши на берегах Кубани 30 сентября 1790 года. Журнал кампании по Кавказской линии покойного генерала от инфантерии и кавалера Ивана Ивановича Германа, 1790 года с 22 сентября по 30 число. Екатеринодар. 1896