ДАВИД ЭРИСТАВИ

ОПИСАНИЕ ОСЕТИНСКИХ ДЕРЕВЕНЬ

Резюме

Ценные сведения об Осетии XVIII века сохранили Вахушти Багратиони, Гюльденштедт, Рейнегсс и др., но ни один из них все же не дает конкретного описания осетинских деревень.

Поэтому особенно ценным является описание осетинских деревень, принадлежащее грузинскому князю Давиду Эристави Рачинскому, которое хранится в Архиве внешней политики России.

Автор приводит данные о количестве дымов в 6 селениях (Хцева, Рока, Нара, Чмити, Макали, Оздона), дает точное описание их хозяйственно-общественного уклада, обычаев, верований, жилых строении, одежды, флоры, фауны и т. д., чего мы не встречаем в других источниках.

В силу целого ряда особенностей, другие источники не могут заменить его: во-первых, «описание» составлено на основании личного наблюдения автора; во-вторых, в трудах Вахушти и Гюльденштедта описывается предшествующий период, а не 80-ые годы XVIII века; Рейнегс, хотя и был современником Давида Эристави, но его описание носит общий характер и в основном ограничивается описанием Дарьяльского ущелия и нижних районов Осетии; в третьих, Д. Эристави дает сведения о целом ряде высокогорных деревень, которых ни один путешественник XVIII в. не видел.

В статье дается краткое сведение о личности автора «Описания». Д. Эристави, как образованного и толкового человека, имеретинский царь Давид специальным поручением послал к царю Ираклию в июле 1786 года. На возвращавшегося из Тбилиси Давида Эристави в сел. [121] Авневи напали осетины и взяли его в плен. Примерно в 1790 году Давида Эристави выручил из плена священник осетинской комиссии Евстафии и представил к генералу Гудовичу, с полученным от которого паспортом Давид Эристави прибыл сперва в Астрахани, а затем в Петербург, где ему была назначена пенсия. В 1796 году Давид Эристави просил кн. Платона Зубова зачислить его в армию Валериана Зубова и отправить в поход в Персию, но неизвестно, принимал ли он участие в персидский поход. Из других документов видно, что скоро Давид Эристави заболел оспой и ослеп. Дальнейшая судьба Давида Эристави нам не известно.

«Описание» не датировано. По нашему мнению оно составлено между 1790-1796 годами, на основании записей Давида во время пребывания в плену (1786—17900 гг.). «Описание» написано четким гражданским грузинским письмом XVIII века; знаками препинания служат точки и двоеточия. Этот документ не должен быть автографом Д. Эристави, поскольку он не похож на почерк подписи самого Давида в других документах. Видимо, текст записан под его диктовку его же секретарем (возможно Симоном Хмаладзе).

Грузинский текст «описания» по настоящее время оставался неизвестным; хотя русский перевод «описания» опубликовал А. Цагарели, а из публикации Цагарели был перепечатан в Сборнике материалов по истории Осетии, но сличение перевода, который опубликован А. Цагарели с грузинским текстом, убедил нас, что перевод грубо искажает документ. В русском переводе, опубликованном А. Цагарели, пропущен первостепенные сведения о хозяйстве, жилых строении, обычаев, веровании, дорог и средств сообщения; целиком пропущена описание сел. Пара. Русский перевод неудачно озаглавлен и ошибочно датирован. Учитывая значение документа, сочли нужным параллельно с грузинским текстом привести его перевод на современный русский язык.

***

*** (*** 1786 — июля. Записка имеретинск. кн. Давида Еристова Рачинскаго о нахождении его в плену у разных кавказских народов, с описанием тамошних… ***)

Приложение [116]

ОСЕТИНСКИЕ ДЕРЕВНИ В 1786-1790 ГГ. ПО ОПИСАНИЮ ДАВИДА ЭРИСТАВИ

В июле месяце 1786 г. я, имеретинский князь Давид Эристави Рачинский, был направлен царем Имеретин Давидом к царю Грузии Ираклию, чтобы привезти в Имеретию сына Арчила для примирения. Оттуда возвращаясь обратно в Имеретию, на границе достиг грузинского села Авневи. В ту ночь напали на нас осетины, было их пятьдесят человек. Там я попал в плен и увели меня, три дня вели по горам в свою деревню Хцева, там держали десять дней. В деревне той живет шестьдесят дымов, свободные они; селятся на Эльбрусе между горами. Там спускается исток реки Лиахвы; место то скалистое и поросшее лесом, а плодовых деревьев нет, растут бишь бук, тисс, ель, и самшит. Урожай пшеницы снимают малый, а ячменя родится много; из ячменя варят пиво, квас и водку. Разводят овец, коз, коров, быков, лошадей, свиней, кур и ослов. Свиней они едят и считают себя христианами; соблюдают великий пост — мяса не едят; крещение им не ведомо, да и священников у них нет, и не крестятся; после смерти старшего брата младший женится на его жене. Бывает у них по две и по три жены; женятся и на мачехах; молельня у них такая: зарежут козу, сдерут с нее шкуру, оставив при шкуре голову, набьют шкуру травой и в рот ей травы напихают и посадив на кол, вонзят его на возвышенном месте и во имя Ильи поклоняются ей и молятся. [117] Если в этой стране человек убьет человека, то кровь его не будет отомщена до тех пор, пока за него не убьют другого. Одежда их, женская или мужская, шерсть и кожа, а также из ситца; обувь — плетеные лапти, их набивают травой овсяницей и так надевают, и зимою и летом носят их как женщины, так и мужчины.

Из этой деревни повели меня в другую деревню — Рока — на продажу. Ходьбы туда два дня, а дорога узкая, каменистая с подъемами и спусками, поросшая деревьями. Кое-где на дороге встречаются мелкие ручьи и родники.

В (сел.) Рока проживают сто дымов. Оно тоже находится на Эльбрусе. Они также селятся на скалистых склонах; у каждой семьи своя башня. Здесь протекает небольшая речка, на которой у них мельницы. Много у них родников. Кроме ячменя ничего они не выращивают; деревья здесь — бук, ель, береза, — вот их деревья; разводят коров, быков, овец, коз, лошадей, ослов, кур. Они тоже придерживаются одной веры и молельня у них одна, обычай один и одежда.

Из этой деревни меня повели на продажу в сел. Нара. Шли два дня. Дороги здесь плохие — узкие, с подъемами и спусками и голые— леса нет. Есть реки и родники. Это село тоже на Эльбрусе; селятся здесь в скалистых и возвышенных местах, стоят и у них башни. Здесь протекает хорошая река, и рыба водится — мелкой форели много в этой реке. А лес там дорог и находится далеко. Пшеницы и ячменя родится у них достаточно, и обычай у них такой же. [118]

Отсюда повели меня в деревню Чмити. Шли мы один день; дорога плохая, скалистая и узкая; лошадь здесь не пригодится. Протекает одна река, родников много. В деревне это живут сто восемьдесят дымов. Она тоже на Эльбрусе; селятся они на равнине между горами. В этой деревне протекают две реки, в которых реках водится мелкая рыба; а лес и дрова далеко. Пашни у них хороши, выращивают пшеницу и ячмень. Жилища и обычаи у них такие же. Все эти деревни осетинские.

А еще у них обычай таков: когда женятся, дают родителям много скота, и как пленницу выкупают невесту у родителей и так уводят и женятся. Когда кто умрет, закалывают быка, корову, овец и кормят всю деревню за помин души усопшего, и коней пускают вскачь и чия лошадь успеет прискакать на могилу и либо помочится, либо наложит навозу, их мертвец влажен, так говорят; а еще если кто что-нибудь потерял, повесят кошку и у осла обрежут ухо, и украденного уже спрятать не смогут, такова их клятва.

Из этой деревни повели меня в Макал. Два дня шел я по очень плохой дороге, лошадь, там не пригодится. В этой деревне живут четыреста дымов. Они молятся по-татарски, одеваются как черкесы. Живут они тоже на склоне, в скалистом месте, у всех есть башни. Есть у них и река, где ставят мельницы и родники. Из деревьев имеются ель, тисс, буковое дерево, горькие яблоки и дикие груши. Имеются быки, коровы, овцы, козы, ослы, куры, лошадь; сеют пшеницу, ячмень, горох. Питаются кониной и так живут. [119]

Из этой деревни повели меня в деревню Оздона. Вели один день, привели в полдень следующего дня, по пути лошадь пригодится; много подъемов и спусков, дорога каменистая и лесистая. Эта Оздона находится по сю сторону Эльбруса. Посредине протекают две реки, и люди селятся по обе стороны. В реках тех водится лосось и мелкая рыба. Эти реки впадают в реку Терек. В деревне этой живут двести дымов по обе стороны реки. Много здесь лесов и рощь, произрастают яблоки и груши, кизил, ткемали, тута, барбарис, смородина, лесной виноград. Долина ровная, где и телеги ездят; разводят они овец, коров, быков, коз, кур, гусей, уток. Пашни у них хорошие — пшеница, просо, кукуруза, лук, фасоль, бобы, дыни и арбузы, — все это произрастает; владетели их молятся по-татарски, а народ по-прежнему придерживается осетинских обычаев.

Владетель этого Оздона, Джамчега, сын Кубата, купил меня и у него я пробыл три года. Один год я задержался в перепродаже; когда же царь Ираклий пожелал меня разыскать и выкупить, он меня не нашел по той причине, что я находился в таких горных местах. В то время царя Давида свергли. Когда отсюда католикос Максим и князь Церетели Зураб прибыли в Моздок, они попытались меня выкупить, но серебром и скотом не сторговались: за меня требовали семь пленников, а этого они не могли. Они тоже освободить меня не сумели, и надежда у них иссякла. Потом племянник этого Джамчега Келмен, принявший святое крещение (христианское его имя — Петр) и служивший поручиком в комиссии, объявил о моем деле священнику Осетинской комиссии [120] Евстафию Николаевичу в Моздоке, который освободил меня от них и обещал уплатить мою цену от высочайшего двора и представил меня генерал-аншефу Гудовичу Ивану Васильевичу. С данным им паспортом я приехал в Астрахан, а из Астрахани прибыл сюда, и все мои прошения государыне представил.

АВПР. ф. сн. России с Арменией, 1790-1800 гг., д. 463, лл. 339-341.

(пер. М. Мачарадзе)
Текст воспроизведен по изданию: "Описание осетинских деревень" Д. Эристави (80-х годов XVIII в.) // Вестник Академии наук ГрузССР. Серия истории, археологии этнографии и истории искусства, № 1. 1967